Измена пахнет апельсином

Пролог

Кожа горела от прикосновений.

Петя положил ладони на гладкие женские бедра и чуть подбросил, заставив стройными ногами обвить талию. Ее пышные губы жгло от поцелуев, тело тонуло в невыносимых, сводящих с ума ощущениях. Мир кружился и казалось, что время остановилось. В тишине комнаты были слышны лишь тяжелое дыхание и тихие стоны. Мужские и женские.

Оторвавшись от горячего рта, Петя склонил лицо и поцеловал в щеку, подбородок, под ним. Нажал кончиком носа, заставив откинуть голову и открыть длинную шею. Мужские губы скользнули по нежной коже, а когда коснулись любимого места у сонной артерии, он услышал долгий приглушенный стон.

В тот же момент его предохранители окончательно сгорели.

Он сглотнул, втянул носом чистый, забившийся на подкорку запах разгоряченного тела и, полностью осознавая, что делает, с разбегу бросился с высокого обрыва в неизвестность.

Принимая все будущие последствия своего выбора.

Петя ринулся вперед, дернул податливое женское тело на себя, как вдруг почувствовал, как маленькие, но сильные ладони толкнули в грудь. Нахмурился, моргнул несколько раз, пытаясь смахнуть туман возбуждения, затянувший взгляд, склонился и посмотрел на любимую женщину.

— Что не так? — голос хрипел, сердце больно ударяло в грудную клетку.

— Отпусти.

— Не понял.

Услышав тихий голос, он нахмурился сильнее. Слегка разжал объятия и обхватил ладонью щеку. Она дернулась и качнула головой стряхивая руку.

— Отпусти меня. Не нужно, — дернулась сильнее и выбралась из объятий. Поправила края рубашки и дрожащими руками схватилась за россыпь мелких пуговиц, пытаясь прикрыться. Но получалось откровенно плохо.

— Ты чего, малыш? Что не так?

Застыв в недоумении, Петя наблюдал за ее тщетными попытками привести одежду в порядок: спрятать кружево бюстгальтера за атласной тканью блузки, острые коленки, обтянутые сеткой чулок, за подолом юбки, а прикушенные до крови губы от его взгляда.

Только он все видел, а еще чувствовал, как земля уходит из-под ног.

— Я не могу. Мы… мы не можем, — голос уже начал дрожать, а в уголках зеленых глаз собралась влага.

— О чем ты? — он попытался обнять ее за плечи, но не вышло. Тогда на мгновение сжал кулаки, а затем, собравшись, вытер ладонью лицо.

— Не могу… это предательство, Петь.

Петр качнул головой.

— Что? Что для тебя предательство?

— Все, все… — женский голос стал тише. Сорвался на последнем слове. — Она твоя невеста… свадьба… Это измена, ты понимаешь?

Мужская голова качнулась, сильные руки капканом снова окружили хрупкое тело. Петя судорожно выдохнул, боднул носом женский и склонился, столкнувшись лбами.

— Нет. С любимой женщиной это не измена, малыш. А я тебя люблю.

Один резко вскинутый взгляд, наполненный слезами счастья и сомнений, одно касание жестких коротких волос на затылке, долгое мгновение балансировки на тонком канате, протянутым между любовью и предательством… и жаркий поцелуй, что снес все на своем пути. Он раскрошил годами сформированные принципы в пыль и навсегда изменил судьбы трех людей: подарил двум из них настоящее счастье, а третьего уничтожил.

И все потому, что измена с любимым человеком — это не измена.

Глава 1

Больше всего в людях Майя ценила пунктуальность.

Но поднимаясь в стеклянном лифте на тридцать восьмой этаж, когда часы показывали половину третьего, а встреча была назначена на два часа дня, она простила сама себя за это возмутительное опоздание. Нервничая, Майя постукивала носом туфли лодочки по прозрачному полу в такт спокойной негромкой мелодии, несущейся из динамиков, и внутренне поторапливала закрытую кабинку. Улыбка вот уже час не сходила с ее лица, и каждый раз, возвращаясь мыслями к бумажке, которая лежала в сумочке, улыбка становилась еще шире.

Они с Петей долго шли к этому. Она долго шла к поставленной полтора года назад цели. Но без его поддержки, безграничной заботы и любви Майя уже давно бы опустила руки. А он не разрешал. Был невозмутимым стержнем их пары, который не могли сломать даже самые сложные дни. Петя крепко удерживал хрупкое женское тело, когда Майя временами плакала, переживая очередную неудачную попытку. Позволял ей быть рядом с ним маленькой девочкой, иногда слабой и ранимой, но стоит слезам высохнуть, сильной и уверенной в себе.

Мысли снова вернулись к сложенному пополам листу в небольшом клатче и Майя в очередной раз улыбнулась. Сегодня отличный день. Не только из-за хороших новостей, но и потому, что именно сегодня, пусть и не важная для других, но особенная для них с Петей дата.

Ровно два года назад они первый раз увидели друг друга. Ровно двадцать четыре месяца прошло с той минуты, когда сердца обоих пропустили удар и застучали снова, всецело наполненные новым чувством. Ровно семьсот тридцать дней они безумно сильно, маниакально, сумасшедше любят друг друга.

*

Лифт остановился и двери открылись.

Кабинет Петра в огромном офисе фирмы находился в конце длинного коридора. Совсем небольшое помещение с панорамным окном не соответствовало статусу наследника строительной империи, которую построил его отец, но полностью устраивало самого владельца. Петя никогда не искал легких путей, не пользовался своим положением и того, что имел добился не родственными связями, а тяжелый кропотливым трудом. Сначала над своим образованием, затем отрабатывая полученные знания на практике. Он начинал рядовым офисным работником и спустя время заслуженно получил повышение. И каждое утро, направляясь в свой кабинет, он проходил по длинному коридору через жужжащие опен спейсы, мимо кабинетов своих подчиненных, залов для переговоров и презентаций проектов и здоровался с каждым, на ходу подмечая детали и настроения.

Сегодня атмосфера в офисе была привычно заряженной. В кабинетах и по коридорам сновали люди. Они разговаривали, пили кофе, спорили, смеялись. Фирма была живой, именно такой, какой ее любили видеть Мстиславские.

Майя поздоровалась с девушками на ресепшене и, стуча каблуками, направилась в кабинет Пети. Ее длинные пальцы с идеальным маникюром нервно подрагивали, и чтобы скрыть волнение, она сильнее обхватила руками сумочку.

Не увидев секретаря, Майя постучала и толкнула дверь. Кабинет был открыт. Только Петра в нем не было. Вместо него у стола стоял Дима.

— Привет.

Увидев Майю, Дима застыл на мгновение, а затем резко и немного неуклюже скомкал лист бумаги, который читал, и спрятал его под стопкой лежащих на столе документов. Опустил голову, бездумно просканировал взглядом пространство перед собой, почесал затылок и, выдохнув, растер ладонями лицо.

— Прости, пожалуйста. Кхм… Не ожидал тебя увидеть.

Майя улыбнулась.

— А я тебя… в Петином кабинете. Его нет? — она осмотрелась, шагнула чуть ближе и заглянула сквозь приоткрытую дверь в небольшую комнату отдыха, которая находилась здесь же.

— Нет… Нет, его нет. У него… Он на площадку уехал, — Дима ступил навстречу и, словно очнувшись, раскрыл руки. Как обычно, оставил дружеский приветственный поцелуй на женской щеке.

— Странно, — Майя нахмурилась. — Ведь встречу ему уже назначила я. Ладно признаю, что безбожно опоздала, но Петя бы не уехал, не предупредив. Он ведь знал, что я заеду.

Дима взмахнул руками.

— Бизнес он такой, ты же знаешь. Петр готовит новый проект для презентации. Что-то пошло не так и… в общем, не важно. Спешишь или я могу угостить тебя кофе? У меня припасены безумно вкусные конфеты в кабинете. Ты оценишь, голову даю на отсечение, — его улыбка была натянутой, движения взволнованными и совсем нетипичными для извечно собранного Димы.

Майя нахмурилась еще больше.

— Дим, у тебя все хорошо?

Мужчина тяжело сглотнул, кивнул и снова вернулся к столу. Собрал документы, сверху положил проектные чертежи, какие-то папки и, схватив их, крепко прижал к груди.

В другой раз Майя, возможно, и не обратила бы внимание на нервозность, но сегодня что-то заставило ее скользнуть пристальным взглядом по подтянутой широкоплечей фигуре, серьезному лицу с играющими на нем желваками, сильным рукам с натянутыми, словно струна, мышцами и длинным пальцам с острыми побелевшими костяшками, которые были сомкнуты на бумагах.

Среди стопки разношерстных документов виднелся уголок знакомого конверта. Кажется, даже тот самый, что Дима скомкал, пряча.

— Это Петя оставил?

— Нет, — ответ был резким, еще сильнее взволновал Майю.

Глава 2

3 года спустя…

Пунктуальность.

Главным принципом, которого Майя любила придерживаться и ценила, была пунктуальность. Но вот уже второй раз в своей жизни она опаздывала. И если бы речь шла об обычном девичнике с Машкой в кафе, Майя простила бы себя. Но самая важная встреча за последние три года не могла начаться с опоздания.

Сейчас, стоя на светофоре в ожидании зеленого цвета, Майя винила не будильник, медленно движущиеся автобусы и даже не соседа, который в лифте вылил на нее кофе, так что пришлось вернуться домой и переодеться, а исключительно себя.

Степан Знаменский, повар с мировым именем, связался с ней две недели назад. И на предложение стать ведущим кондитером в его новом ресторане Майя не могла ответить отказом. Времени на переезд и решение всех вопросов в городе детства было мало, но ради цели, которая казалась лишь призрачной мечтой последние несколько лет, а теперь выглядела вполне возможной реальностью, можно было сделать невозможное.

И Майя сделала. Собрала документы, вещи, оставшиеся деньги и без сомнений рванула сюда, в город, который когда-то давно подарил ей много счастья и еще больше боли.

Воспоминания яркой вспышкой возникли в голове, и девушка зажмурилась. Чтобы она не делала, картинки безоблачного прошлого нет-нет, но появлялись в ее мыслях. Кружили там, будоража заснувшее сердце, и снова прятались за плотно закрытой дверью души.

Светофор заморгал зеленым и Майя ступила на проезжую часть. Пробежалась по черно-белым полоскам и нырнула в поток людей с другой стороны дороги. Еще немного, поворот направо, и она будет на месте. Низкие каблуки ее летних босоножек стучали по тротуарной плитке, пока ноги несли в сторону еще не открывшегося ресторана. Она давно изучила материалы, которые Степан ей отправил. Фото залов и кухни, штат сотрудников с резюме и, конечно, меню.

Его: «это твоя территория, Майя. Ты в ней королева. Я тебе доверяю» делали не только приятно, но и накладывали на хрупкие плечи тонны ответственности. Только трудностей она не боялась и смело шла им навстречу.

Последние несколько метров до поворота.

Вот и он.

Майя остановилась, подняла голову и взглянула на лаконичную вывеску с названием ресторана. Зажмурилась на мгновение и медленно выдохнула, молясь, чтобы взбесившееся сердце успокоилось. Открыла глаза, посмотрела направо, сглотнула и, решившись, шагнула вперед.

Удар пришелся на левую сторону. Майя сперва услышала: визг шин, хлопок двери и быстрые шаги, и только через несколько долгих секунд она, наконец, почувствовала. Боль волнами поднялась от ее лодыжки вверх по ноге, дальше к бедру и ребрам. Минуя руку, она запульсировала в висках. Она тихо замычала, попыталась подняться, но мир кружился и пришлось вновь закрыть глаза.

— Как вы? — взволнованный мужской голос раздался у самого уха. — Я вас не заметил. Простите, — теплые пальцы коснулись запястья, через мгновение шеи. — Черт, скажите что-нибудь? Можете?

«Могу» вылетело из женского рта хрипом. Майя сделала медленный и аккуратный вдох, но скривилась от боли. Кажется, одно ребро все-таки было сломано. Она кивнула, как смогла и снова попыталась встать.

— Не нужно. Лежите, пожалуйста. Я скорую уже вызвал. Все будет хорошо, — голос удерживал сознание. Большой палец, успокаивая, без остановки ласкал тонкую кожу запястья.

Лежать было неудобно, становилось жарко. Волосы, упавшие на лицо, лезли в глаза и рот. Майя слышала, как мужчина позвонил кому-то, быстро поговорил и снова склонился. Прощупал вену на шее, потрогал лоб.

— Скорая уже едет, слышите? — тихий голос затягивал в черный водоворот. Внезапно захотелось спать. — Мне очень жаль, что так вышло. Я хорошо вожу, но сегодня что-то пошло не так. Простите еще раз, — он говорил и говорил. — У вас царапина на лбу. Но она заживет и даже шрама не останется, я уверен. Все образуется. Вы только не отключайтесь, ладно?

Мужские пальцы аккуратно коснулись лица и, подхватив светлую прядь, убрали ее. Затем еще одну, уже темную и еще. Майя, наконец, смогла открыть глаза, прищурилась от яркого света и резкой боли в висках и столкнулась с взволнованным взглядом.

До боли знакомым.

До раздирающей боли в груди когда-то любимым.

— Майя?..

Вопрос слетел с губ и попал в раскрытую воронку незажившей раны внутри неспокойного женского сердца. Мужчина склонился еще ниже, и Майя узнала знакомый запах туалетной воды. Пахло апельсинами.

— Петя… — ее замутило, и сознание отключилось.

Глава 3

Провернуть ключ в замке заклеенной пластырями рукой, когда другая была надежно зафиксирована на груди с помощью бандажа, оказалось довольно проблематично. Майя замычала сквозь сомкнутые губы и, выдохнув, попробовала еще раз. Замок, наконец, поддался и дверь открылась.

В коридоре было темно. Тонкая полоска света на полу у прикрытой двери гостиной и зажженная лампа на кухне говорили об одном — ее ждали. Девушка опустила сумку на пол, сама же устало прислонилась спиной к стене.

— Майка, с ума сошла, что ли? — со стороны кухни послышались шаги. — Нельзя пропадать на весь день и не отвечать на звонки. Люди вообще-то могут волноваться, — Машка подошла ближе. — А вдруг тебя машина… — и хлопнула по клавише выключателя, — сбила.

Сдавленный смешок вырвался из груди, отправив по телу новую волну боли, и Майя зажмурилась. Маша на мгновение застыла в нерешительности, а затем тихонько присела на пол у острых коленей. Подняла руку, чтобы коснуться пластырей, но передумала. Сглотнула и заглянула в покрасневшие измученные глаза напротив.

— Тебя же не… это ведь… что?.. — она задержала дыхание, успокоилась и набралась смелости, чтобы продолжить. — Ты как?

Майя моргнула, едва заметно кивнула и устало улыбнулась.

— Все в порядке, Машунь. Не думай о совсем страшном. Но ты угадала, меня машина сбила.

Маша осмотрела поцарапанные коленки, перевела взгляд на спрятанную за повязкой руку, порезы на виске и щеке и нахмурилась.

— Да как же, в порядке, Майка?

— Это ерунда, правда. Все заживет.

— А рука? Или… что там вообще? — Машка испуганно указала на грудь.

Обманывать было глупо, Майя сглотнула, помолчала с минуту и ответила.

— Перелома нет, только сильный ушиб и вывих, — глаза подруги стали похожи на блюдца и Майя поспешила успокоить. — Но его уже вправили, не тревожься. Похожу немного с бандажом и все будет хорошо. А грудь… в двух ребрах трещины.

В огромных глазах подруги начали собираться слезы. Маша всхлипнула и аккуратно коснулась ушибленной руки. Кончиком дрожащего пальца провела по повязке, вскинула кисть и медленно заправила тяжелые пряди за ухо. Охнув, ощупала взглядом царапины и скрепленные скобами порезы.

— Майка, ну как же так? Ты же вся… ты вся…

— Машунь, послушай. Маш! Посмотри на меня, — когда та подняла взгляд, Майя улыбнулась. — Со. Мной. Все. Будет. Хорошо, — произнесла, четко выделяя каждое слово, успокаивая и впечатлительную Машку и себя. — А сейчас, помоги мне, пожалуйста. Пить очень хочется, а с одной рукой я пока еще не свыклась.

Маша вскочила на ноги, помогла подняться Майе, а когда они оказались на кухне, набрала воды. Ничего вкуснее за последние несколько часов Майя не пробовала. Каждой клеточкой своего тела она ощущала, как спасительная жидкость скользит по гортани, пищеводу и, попав в организм, запускает во все части тела животворящие импульсы. В больнице попить не разрешили, а к моменту, когда врач бы согласился, след Майи уже давно простыл.

Машка молча стояла у окна, сложив руки на груди, и нетерпеливо покусывала подушечку большого пальца. Была взволнована, но не торопила. Когда Майя выпила целый стакан и, тяжело выдохнув, откинулась на спинку стула, подруга все еще молчала.

— А как твой день прошел, Машунь?

Майя открыла глаза и собрала все свои силы, чтобы улыбнуться. Все десять лет их дружбы она знала, что более эмпатичного, эмоционального, моментами прямолинейного и максимально доброго человека, чем Машка, просто не существует. Поэтому она старалась не расстраивать ее, хоть и понимала, что такой поддержки, как дарила Маша, она больше ни от кого не получит.

— Все прекрасно, — она отмахнулась.

— А Пироженка твоя как?

— Ой, — Машка рассмеялась и слегка покачала головой. — Сегодня мы не Пироженка, а Есения Александровна. Сказала, что взрослых девочек следует называть только так, — она снова улыбнулась и вздохнула. — Как-то внезапно мы стали взрослыми девочками. Так что величай меня, Майка, Марьей Николаевной.

Уголки потрескавшихся губ поднялись вверх, но через мгновение опустились на место. Майя нахмурилась, на гладком высоком лбу появилась складка.

— Спасибо тебе большое, Машунь, что разрешила пожить у себя. Я… Я встану на ноги и сниму квартиру. Обязательно. Только немного времени нужно…

Маша сложила руки на груди и громко фыркнула. Мгновенно завелась и разозлилась.

— Глупости не говори, Майя. И не обижай меня своими бредовыми фразами. Мне что, тяжело приютить лучшую подругу в сложный период ее жизни, когда начинать все нужно буквально с нуля? — она отвернулась к окну и громко задышала.

В этом была вся Машка. Добрая, искренняя, она не прятала свои эмоции и смотрела на мир широко раскрытыми глазами, не страшась, раскрывая душу и сердце каждому. Как только Майя набрала знакомый номер и сказала одно единственно: «Можно…» дальше Маша не слушала, а вовсю диктовала адрес, схему проезда и погоду в городе.

— Маш… — Майя тихонько позвала, а подруга дернула плечами. — Машунь, повернись ко мне передом, а к окну задом, — но долго злиться она не смогла. Обернулась и, взглянув на улыбающуюся Майю, ответила тем же. — Я тебе очень благодарна и не смей говорить, что ничего не сделала. Ты помогла, как и Степан, впрочем. Не знаю, когда смогу вам ответить той же добротой.

Глава 4

Раскрытая папка с документами лежала на краю длинного стеклянного стола. Рядом в удобном кожаном стуле сидел Дима.

Встреча длилась уже больше часа, а Петя все никак не мог сконцентрироваться на словах друга. Они нестройной волной плыли рядом, тонкими щупальцами цеплялись за сильное тело, но, не получив поддержки, терялись под потолком кабинета с панорамными окнами, открывающими завораживающий вид на город с уровня двадцатого этажа.

Ему всегда нравилась высота. Так он чувствовал себя свободнее, а мысли были чище. В бизнес-центре, где размещался старый офис, Петя любил подходить к окнам и рассматривать растелившийся перед взглядом город. Его дома, парки, широкие, день и ночь светящиеся улицы и крохотные переулки, которые по случайности затерялись среди высоток. Тридцать восьмой этаж позволял увидеть не только то, что лежало на поверхности, но и заглянуть далеко за пределы горизонта. И стоя там, расслабившись и спрятав руки в карманах, он строил планы, придумывал новые проекты, генерировал и взращивал идеи, видя в точке на горизонте не просто точку, а новые возможности.

Голос, фоном звучащий в ушах, стал громче, и Петя нахмурился. В голове была не типичная для него пустота. И это беспокоило. Он зажал пальцами переносицу, зажмурился до появления белых танцующих точек в глазах и вздохнул. Поднялся, чтобы подойти к окнам.

Город давно проснулся. Некоторые его кварталы и не засыпали вовсе. Только притихли, чтобы не мешать сну затаившихся рядом спальных районов. Голос за спиной вдруг затих.

— Ты не слушаешь, — Дима отбросил бумаги и развернулся к окну.

Петя оторвал взгляд от манящего своей недосягаемостью горизонта и слегка обернулся.

— Прости. Продолжай.

Он потер затылок, шею и честно попытался сконцентрироваться. Стало вдруг стыдно перед другом, а еще жаль потраченного впустую времени. Ведь новый проект придется обсуждать еще раз. С самого начала.

— Ладно, что не так? — когда очередные фразы пролетели мимо Петиных ушей, Дима не мог не заметить. Вздохнул и сложил руки на груди.

В кабинете повисло напряженное молчание. А затем оно взорвалось брошенными в стекло глухими словами.

— Майя вернулась.

— Какая Ма..? — стоило только фразе достигнуть мозга, непреднамеренное раздражение в голосе друга мгновенно сменилось минутой тишины. А сразу за ней взволнованное: — Ты серьезно?

— Более чем, — Петя хмыкнул, бросил быстрый оценивающий взгляд на Диму и, не заметив ничего странного и вызывающего сомнения, снова обернулся к окну. Через пару мгновений спросил: — Ты давно ее видел?

— Так же давно, как и ты. С того самого дня… — Дима вытер ладонями лицо и, резко сбросив руки, тяжело выдохнул. Откинулся на спинку стула и посмотрел вдаль. — После всего... я искал ее. Долго… Но она словно сквозь землю провалилась.

Тихий смешок наэлектризованным вихрем закружил между стен кабинета.

— Искал… Конечно, ты искал, — молчаливое покачивание головой и разочарование в шепоте.

— Не начинай, Петь, — а Дима, в отличии от задумчивого друга, был взволнован. Поднялся и стал рядом. — Как она?

Слова, полные желчи и язвительности, сдавили гортань и с каждой минутой рисковали вырваться наружу. Петя поиграл желваками, сглотнул, всеми силами проталкивая колючий ком обратно, чтобы не обидеть друга. Его вины не было. Ни в чем.

— Не знаю. Но после нашей встречи, скорее всего, не очень.

— Почему?

Дима, наконец, отыскал ответный взгляд и нахмурился, заметив в нем еле сдерживаемый огонь.

— Я ее сбил. На машине. У офиса. Вчера, вот в этом самом переулке, — а затем посмотрел туда, куда указал Петя.

Тихое ругательство слетело с мужских губ. Дима отвернулся и, будто загнанный в ловушку зверь, начал мерить кабинет шагами. В одну сторону… В другую…

Его извечная собранность и умение держать себя в руках мгновенно исчезли, выдавив наружу несвойственную эмоциональность. Петя следил за резкими движениями друга: шагами, игрой желвак и неспокойным танцем рук, которые то ерошили волосы на затылке, то складывались в кулаки, и не мог понять, почему в его груди было спокойно.

Максимально, предельно, оглушительно спокойно.

Нет, там жгло что-то, но сердце не стучало и не вырывалось из грудины. Оно, наоборот, словно сбавляло свой ход и с каждой минутой стучало все реже после внезапной случайной встречи с Майей. Майей, которая раньше была его.

— Я поверить не могу. Ты же отличный водитель! Как такое могло случиться? — Дима сыпал вопросами, а у Пети просто не было на них ответов. Он пожал плечами. — И что потом? Что с ней?

— Я не знаю, Дим. Я правда не знаю, — он подошел к столу и грузно опустился в кресло. Откинул голову и на секунду прикрыл глаза. В груди снова вспыхнул огонь. — Она выглядела плохо. Лицо, руки поцарапаны… Кровь текла. И она… она тяжело дышала, словно ребра были сломаны. Я скорую вызвал, естественно. Сам боялся трогать, — Петя постучал костяшками пальцев по подлокотнику и, склонившись, зажал виски. Помассировал. — В больнице Майю забрали в приемное. Врач сказал, что все будет хорошо, но не пустил, пока ее осматривали. А у меня встреча была с новыми заказчиками, — очередное тихое ругательство прилетело с другой стороны стола. — Когда я вернулся, ее уже не было. Она снова исчезла, Дим. Ни адреса, ни телефона… Словно ее и не было.

Глава 5

Майя давно поняла одну простую истину, которая не раз спасала ее от падения в беспросветную, топкую, словно болото, депрессию — счастье можно отыскать даже в самых невзрачных мелочах.

Главное — сохранить в себе желание искать.

Вот уже две недели она как умалишенная улыбалась, рассматривая новую, только что купленную посуду. Сверкающие чистотой ковшики, сковороды и лопатки, формы для выпечки и противни. Она со щемящей душу радостью открывала коробки и распаковывала вещи, словно ребенок, который доставал подарки из-под светящейся огоньками елки.

Степан, просканировав яркий огонь в ее глазах, лишь усмехнулся, и уходя, бросил: «Если новые лопатки и металлические кольца доставляют тебе такое удовольствие, то я абсолютно спокоен, Майя. Вдохновение нужно ловить во всем, даже в посуде». И она не спорила, потому что в тот момент была максимально счастлива.

Царапины почти зажили, скобы на лице сняли, а к повязке на руке Майя привыкла, хоть и с нетерпением ждала дня, когда врач, наконец, разрешит ее снять. В груди еще немного тянуло. Изредка, но заметно, стоило только нырнуть мыслями в тот злополучный день. Майя старалась не анализировать причины этой боли: виной были трещины в ребрах или встреча с Петей.

Но, прячась за новым меню, десятками рецептов и нагружая себя работой, в последнее время она все чаще вспоминала мелкие, совсем незначительные и, возможно, не важные для других детали. На мужской брови появился крохотный шрам, а у глаз — россыпь тонкой паутинки морщин. Петя стал взрослее, серьезнее, мудрее, но он, как и раньше, пах апельсинами.

Майя качнула головой, смахивая воспоминания, и снова всецело вернулась мыслями к новому рецепту. Десерт был важен, ведь именно он должен был стать первой ступенькой в длинной лестнице ее успеха.

Распашная дверь открылась и в полупустое помещение вошел Степан. Быстро осмотрел длинный стол со стопкой исписанных листов, который был заставлен банками и емкостями с разными ингредиентами.

— Как успехи? — он спросил, плохо сдерживая улыбку, прищурился и склонил голову.

Майя выпрямилась и застыла. Ей не понравился его взгляд.

— Все в порядке, — ответила медленно.

Степан усмехнулся и спрятал руки в карманах форменных штанов. Плохое предчувствие обжигающей лавой разлилось в женском сердце. Майя сжала ручку и сделала глубокий вдох.

— Ты еще даже полноценно не приступила к работе, — он кивнул на ушибленную руку, — а от постоянного посетителя поступил негативный отзыв на десерт. Десерт, рецепт которого придумала ты, Майя.

Кровь мгновенно отлила от лица и Майя почувствовала, как похолодели пальцы. Она сжала ручку сильнее.

— Он фирменный. Я… я делала этот торт сотни раз, Степ. И четко следила за тем, как сегодня его готовили в кондитерском цеху. Я пробовала и…

Степан выставил руку и женское сердце рухнуло в пятки.

Она не могла потерять эту работу. Просто не могла.

— Во-первых, перестань так реагировать на критику. Посетители бывают разные и поблажку можно давать лишь беременным. Все остальное — чистая вкусовщина. Во-вторых, я тоже пробовал этот торт, Майя и он идеален. А в-третьих, — Степа снова усмехнулся и почесал затылок, — даже не думай бросать меня и уходить в декрет. Я тебя только отыскал.

— В… в какой декрет?

— В самый что ни на есть настоящий. С огромным животом и токсикозом.

Майя перестала дышать, беззвучно сглотнула и шепнула на выдохе.

— Я ничего не понимаю, Степ.

Выдержав долгую минуту, в течении которой женское сердце снова поднялось в грудь, застыло там, а затем завелось и застучало с бешеной скоростью, худое тело бросило в жар, быстро сменившийся ознобом, а в пустой голове внезапным вихрем закружились мысли, Степан подошел к столу, уперся ладонью в столешницу, а другой почесал затылок.

— Несколько лет назад, после того, как на мое блюдо пришел недовольный отзыв, я сперва возмутился, а потом… женился, представляешь? На той самой возмутительнице спокойствия, — теплая улыбка расплылась по его лицу. Он качнул головой и взглянул на застывшую Майю. — А твой недовольный посетитель, кстати, мужчина. И поэтому даже не смей, ты меня слышишь, даже не смей выходить за него замуж.

— Никогда-никогда? — теперь уже улыбнулась Майя, наконец выдохнув.

— Хотя бы не в этом году. Давай поработаем немного.

В небольшом помещении вдруг стало тепло. Майя отбросила ручку и накрыла своей холодной ладошкой мужскую.

— Ты меня так больше не пугай, ладно? И замуж я не собираюсь. Ни в этом, ни в следующем, ни в каком другом году, Степ. Это я тебе обещаю.

В глазах напротив вспыхнуло несогласие, но Степан не стал задавать вопросов, влезая своим сорок четвертым размером обуви в израненную душу Майи. Она все заметила, поняла и благодарно улыбнулась.

— Смотри мне, красотка, — он поднялся и ступил к выходу. — А с клиентом я разберусь, не тревожься.

Степан вышел, хлопнув дверью и оставив после себя теплое послевкусие. А Майя взглянула на часы, исписанные листы бумаги и снова погрузилась глубоко в себя, обдумывая идеальные сочетания вкусов.

Глава 6

Где-то за окнами жил город. Дышал чистым воздухом и автомобильными выхлопами, гудел сигналами машин и шумом пролегающего под землей метро, тихо напевал мелодию своей жизни, сплетенную из сотен тысяч людских разговоров и мыслей.

Петя мельком взглянул в сторону звуков и снова сконцентрировал свое внимание на бумагах. В последнее время он все чаще стал включать телевизор. И вовсе не для того, чтобы узнать новости или посмотреть фильм. Нет, для фона. Как и раскрытые окна в его кабинете служили не источником свежего воздуха жарким летом, а для все того же приглушенного фона.

Как только вокруг становилось тихо, в голову лезли непрошенные мысли. Они, словно вода, просачивались сквозь плотно закрытые двери души. Искали щели, а если не находили, били волнами в амбарные ворота, пока не разрушат металлические замки. И вот тогда внутри становилось неспокойно. Сердце срывалось со своего размеренного ритма и приходилось постукивать кулаком по грудине, чтоб наконец успокоилось.

Петя думал о Майе. Вспоминал их недавнее прошлое и день, который разрушил все то, что они так долго и упорно строили, кирпичик за кирпичиком, укладывая мечты каждого в одно общее счастливое будущее.

Но все оказалось в прошлом. И пока сердце еще пыталось возродить в памяти ее улыбку, когда после многочасовых трудов Майе все-таки удавалось превратить в реальность придуманный рецепт нового пирожного или конфет. Звуки тихих вздохов в ямку на шее, в которую она так любила прятать лицо после долгого тяжелого дня, повторяя, что так напитывается энергией и отпускает усталость. Майин затянутый туманом взгляд на пылающем румянцем лице, когда Петя целовал там, где больше всего просило ее разгоряченное тело. Пока все это флешбэками пролетало перед глазами, мозг упорно закрывал развороченные замки, проворачивая ключ не на один, а сразу на три оборота.

Все это было в прошлом. Пусть и счастливом, но прошлом.

У каждого из них теперь своя жизнь, которая за три года могла повернуться на сто восемьдесят градусов. Петина почти не изменилась. Как человек он вырос, стал мудрее и серьезнее. Исчезла любимая Майей мальчишеская дерзость. На ее место пришла рациональность. Ведь мечты могут бесконечно долго оставаться мечтами, пока ты сам не поднимешься и не начнешь что-то делать. Как профессионал и руководитель он тоже вырос. Поднялся даже не на одну, а сразу на три ступеньки. И уже здесь, в недавно построенном здании бизнес центра на двадцатом этаже, разместились офисы его личного филиала семейной строительной бизнес-империи.

К удивлению Пети, отец безоговорочно поддержал его довольно амбициозную идею. Ведь те проекты, что придумывал сын, максимально сильно отличались от классической стратегии компании. Но именно это и позволило Петру добиться того успеха, что он имел сейчас.

Майя скорее всего тоже изменилась. Хотя внешне она осталась все такой же красивой. Бледная кожа, глубокие, как озера, глаза и выточенная из тростинки фигура. Только прическа стала другой: вместо темных длинных тяжелых локонов — еле достающее до плеч каре с окрашенной у лица светлой прядкой.

Через раскрытое настежь окно в кабинет ворвались звуки сигналов машин, и Петя снова отвлекся. Моргнул несколько раз и качнул головой. Нужно думать о работе, исключительно о ней. Ведь только большая загруженность позволила ему три года назад на четвереньках выползти из глубокой ямы.

Он поставил локти на стол, обхватил руками голову и закрыл глаза. Большими пальцами надавил на виски, помассировал. Как-будто стало легче.

Дверь кабинета открылась и Пете даже не нужно было поднимать веки, чтобы понять, кто вошел. Без разрешения и сообщения секретаря так сделать мог только лучший друг.

— Чем занят?

Дима опустился в кресло, заложил ногу на ногу, а Петя вновь взял в руки довольно массивную папку. Просмотрел несколько бумаг и, не отводя взгляд, ответил.

— Изучаю план вечера, посвященного юбилею компании, — услышав тихий смешок, не среагировал. Вновь расфокусированное внимание направил на список гостей.

— И с каких пор ты стал курировать такие мероприятия? Я думал, у нас для этого целый отдел есть.

— Есть, но я решил разгрузить немного голову, — возникшую тишину в кабинете разрушил шелест страниц.

— Мг, — Дима подавил смешок в кулаке, приставленном ко рту и склонил голову к плечу. — И как, помогло?

Петя вздохнул и сдался. Отбросил папку и вытер ладонью лицо.

— Нет, — он качнулся на кресле, посмотрел в окно и через мгновение вернул взгляд на друга. — А у тебя что?

Тот вдруг подобрался, выдержал паузу, таинственно улыбнулся и засунул руку в карман пиджака. Достал, удерживая между пальцев небольшую бумажку, напоминающую визитку.

— А у меня для тебя подарок, друг, — и обжег сканирующим взглядом поигрывающими желваками лицо напротив.

— Меня иногда мучают сомнения: друг ты мне вообще или нет.

— Серьезно? И к каким выводам ты пришел в своих умозаключениях? — Дима усмехнулся.

— Что бить тебя по лицу нужно немного чаще, чем раз в пару лет.

— И чем же вам всем мое лицо так не нравится?

Еле слышное бормотание, перемешанное с тихим чертыханьем, рассмешило Петра. Он улыбнулся и кивнул на визитку.

Глава 7

Что-то не складывалось.

Майя отбросила лопатку и устало опустилась на стул. Перед ней противень со свежевыпеченными шу, а в груди горькое послевкусие разочарования в себе. Она тысячи раз делала эти пирожные, отработала до совершенства кракелюр и классический крем и представляла, что личная интерпретация французского десерта станет той самой визитной карточкой ее сезонного меню. Но для этого нужно добавить каплю своего видения и вкуса в традиционный рецепт. И вот с этим, как оказалось, были проблемы.

Не вышло. Новая порция шу снова уйдет на растерзание персоналу. Не потому, что они не вкусные, а потому, что в них нет той самой изюминки, которую все эти дни в свободное время так отчаянно искала Майя.

Запрокинув голову, она посмотрела на яркие лампы и идеально белый потолок кухни и на несколько секунд закрыла глаза. Все получится, нужно только не опускать руки. Все, что угодно, но не это. Для депрессии и прокрастинации у Майи попросту не было времени.

— У меня новости.

Степан всегда появлялся на кухне неожиданно. Врывался свежим бризом и накрывал весь персонал облаком своего извечно хорошего настроения. Откуда у Степы на это были силы двадцать четыре на семь, Майя могла только догадываться, но неизменно улыбалась, видя его приближение.

— Ммм, пахнет потрясающе. Новые? — он указал на противень.

Майя вздохнула.

— Снова все не то. Это уже пятая попытка, представляешь?

Степан подошел к столу, потянулся к крохотным шу и взял одно. Понюхал, прищурившись, и забросил пирожное в рот. Еще мгновение молчал, изучая, а затем беззвучно кивнул своим мыслям.

— Сегодня я снова задержусь после смены, ладно? И извини, что так бездарно трачу твои продукты и деньги. Вычти из моей зарплаты.

— Я тебе еще достойно не заплатил, чтобы что-то забирать, — Степа усмехнулся, по-детски облизнул большой палец и подмигнул Майе. — Я нанял тебя, чтобы ты творила, а не просто отрабатывала часы на смене, — он потер ладони друг о друга, стряхивая невидимые крошки и уперся бедром в край столешницы. — Итак, новости. В ближайшие выходные наш кейтеринг обслуживает одно очень важное частное мероприятие. И ты идешь со мной.

Широкие брови взмыли вверх, а затем, нахмурившись, вновь опустились на прежнее место.

— Я? Что мне делать на кейтеринге?

— Ну, во-первых, там будет десертный стол. Кстати, заказ большой. Твоей команде придется хорошенько поработать. А во-вторых, — он развел руки в стороны и улыбнулся, — а почему бы и нет?

— Степ, — Майя вздохнула, — ты, конечно, владелец и все такое, но… Ну где я, а где званный ужин?

— Только не начинай этот ваш стандартный женский разговор, который в конечном счете всегда заканчивается мужским монологом о красоте, пышущим комплиментами, — Степан качнул головой, оттолкнулся от стола и подошел ближе. Склонился и нашел Майин взгляд. — А если серьезно, там будут очень важные для этого города люди. А у этих людей есть жены и дети, которым стоит только один раз попробовать твои десерты, они влюбятся безоговорочно и навсегда. А следом откроют дорогу к частным, уникальным, единственным в своем роде заказам.

— Мы ведь не фабричное производство, Степ.

— Верно, но такие заказы сделают тебе имя на самой верхушке лестницы держателей этого города, Майя. А где имя, там и деньги, — Степан слегка прищурился. — Разве не за этим ты вернулась?

— Ты прав.

Выдержать его взгляд было сложно. Он терзал, отыскивая ответы на не произнесенные вслух вопросы. Мучал, заставляя пустить в душу, когда Майе хотелось лишь одного: закрыться на бесчисленное количество замков и творить, творить, творить…

Но Степан был одним из тех немногих людей в этом беспощадном мире, который искренне хотел ей счастья. Поэтому она послушно принимала все, что он предлагал.

— Форма одежды парадная?

— Нет, — Степан улыбнулся и сделал шаг назад. — Ты прекрасна в кителе, Майя. И я хочу, чтобы каждый в том зале запомнил вышитое на груди имя.

Он вышел из кухни также быстро, как и вошел, оставив в хрупкой, склеенной из осколков женской душе полный раздрай.

Майя сделала глубокий вдох, расправила плечи и вновь взяла в руки венчик и чистую чашу.

***

Смена закончилась, ресторан закрылся и наступило время пробуждения мафии.

Майя вспомнила фразу из известной игры и усмехнулась. А ведь все было именно так. Гости ушли, кухню вымыли, официанты убрали зал, и администратор Алина забежала попрощаться, а еще напомнить, что завтра новый день и много работы.

Майе нравилась эта девчонка. Молодая, но цепкая, она максимально ответственно относилась к своему делу и руководила персоналом в зале не хуже майора. Выше не лезла, считая авторитет Степана непоколебимым, но и смело вставала на защиту своих людей, если была такая необходимость. Она всегда собрана, в меру педантична и строга. И, не обращая внимания на возраст, смогла завоевать уважение коллег.

Когда в первый раз услышала, что Майя планирует задержаться для отработки меню, сперва удивилась, а затем улыбнулась, в ту же секунду повернув стрелку своего отношения к Майе в направлении неизменного почтения. С тех пор она заботливо советовала не задерживаться и плотно закрывала двери главного входа.

Глава 8

Еще несколько лет назад Майя думала, что больше никогда в жизни не переступит порог «Пекина». Хотя в тоже время она и в город не планировала возвращаться, уезжая из него навсегда.

И спустя три года, глядя на себя в зеркало огромной уборной «Пекина» в городе, который возненавидела, Майя усмехнулась. Она подставила руки и, шумно выдохнув, прикрыла глаза, когда почувствовала спасительный холод, что смог потушить возникший в груди пожар.

Было бы глупо лгать самой себе, списывая дрожь в руках на волнение от предстоящего праздника. А вовсе не из-за того, что единственная застрявшая в голове ассоциация с гостиницей яркой картинкой возникла перед глазами, стоило Майе только подойти ближе к стеклянным раздвижным дверям. И пусть это был «черных вход» для персонала, мерзкий привкус предательства снова раздразнил рецепторы во рту.

Они приехали за два часа до начала праздника. И пока сотрудники сновали между столами шикарного зала, безукоризненно зная каждый свою зону ответственности, Майя сбежала в уборную. Нужно было не только привести мысли в порядок, но и настроиться на долгий вечер.

Она еще ни разу в жизни не была на таких мероприятиях. «Званный вечер» — так обычно простые смертные называют вечеринки богатых и знаменитых. На них можно встретить всю верхушку власти не только города, но и зачастую намного выше.

Майя не любила праздники на показ. На них кричащий пафос и лицемерие в глазах каждого присутствующего липким слоем окутывает тебя и душит, не отпуская. Там нет настоящих живых эмоций, ты не услышишь искренности в словах и не почувствуешь тепла улыбок. И после того, как вернешься домой, единственное, о чем будешь мечтать — помыться.

Всего однажды Майя присутствовала на подобном мероприятии. День рождения Ростислава Львовича Мстиславского, владельца строительной империи, она не могла пропустить и в качестве любимой девушки и невесты сопровождала Петю. А затем еще несколько дней приходила в себя после запоминающегося вечера.

Майя качнула головой, чтобы выбросить возникшее в голове неприятное воспоминание, выключила воду и высушила руки. Взглянула в зеркало и поправила прическу. Белый китель сидел на ней идеально. Отшитый по индивидуальному заказу и меркам, он подчеркивал стройную фигуру и делал ее бледную кожу еще более аристократичной. Степан был прав, когда настоял на форме: Майю запомнят.

Снаружи послышались голоса, Майя в последний раз взглянула на себя в зеркало, подняла голову и, резко выдохнув, вышла в зал. Подготовка почти завершилась. Вдоль стен разместили задекорированные столы с массой закусок, фуршетные островки встречались и в середине зала. Вокруг было красиво, светло и пока совсем немноголюдно, если не брать в расчет официантов и персонал ресторана, которые по мановению волшебной палочки невидимками растворятся в толпе приглашенных гостей.

Спустя четверть часа зал уже шумел разными голосами. Степан нашел Майю, вручил ей бокал шампанского, приказав не пить, а лишь держать в руках. «Чтобы у других не было повода предложить еще и завязать разговор, детка. А там посмотришь и уведут мою прелесть». Так он прокомментировал свою просьбу, подмигнул и, извинившись, скрылся на кухне.

День рождения компании. Единственное, что Майя знала о сегодняшнем мероприятии. Зал наполнялся незнакомцами, Степа задерживался на кухне и Майя занервничала. Она всегда чувствовала себя неуютно в окружении чужих людей. Без поддержки стало совсем плохо.

Прокручивая в руках стеклянный бокал, она отступила к стене. Медленно прогуливаясь вдоль высоких окон «Пекина», Майя рассматривала засыпающий город с высоты птичьего полета. Было красиво, а еще спокойно, если на минуту отвлечься от разговоров внутри зала.

— Лесь, ты пробовала эти пирожные?

Краем уха уловив знакомые слова, Майя остановилась за спинами двух девушек. Все еще рассматривая город, искоса взглянула на подруг. Молодые, красивые. Одна из них держала в руках крохотную тарелку с недоеденным кусочком апельсинового шу. Другая, в облегающем платье чуть ниже колена, с ужасом смотрела на подругу.

— Ты ведь знаешь, сколько здесь калорий, дорогая? — она указала тонким пальцем на пирожное, и нахмурилась.

— О боже мо-о-о-й, — на приглушенное мычание среагировала вздернутыми бровями. — Это просто потрясающе, Лесь. Ты только попробуй! Ничего вкуснее в жизни не ела.

— Чтоб это платье застегнулось, я на два дня закрыла рот на замок, — Леся провела ладонью по груди и внезапно приподняла корсетное бюстье, поправляя. — А ты мне предлагаешь согрешить. Безжалостная ты женщина, Крайнова, — она отбросила длинные, уложенные волной локоны за спину и обернулась к залу. — Мне еще неприступную крепость покорять, помнишь?

— Помню, Леська. И держу за тебя кулачки. Но знай, он не сдастся без боя.

Девушки рассмеялись, а Майя, улыбаясь, бесшумно отошла к другому окну. Последнее, чего она бы хотела, это стать известной сплетницей. У нее уже и без того горела щека, и стыд поднимался все выше. Майя остановилась у фуршетного стола, чтобы избавиться от надоевшего бокала и заодно проверить, все ли в порядке.

— Этот вечер становится все интереснее.

Услышав знакомый голос, Майя впервые за несколько часов расслабилась. Обернулась и нырнула в раскрытые объятия.

— Привет, Плюшка, — Дима шепнул на ухо и оставил короткий поцелуй на щеке.

— Меня тысячу лет так никто не называл.

Глава 9

Всего два слова, а казалось, давно зажившая рана в груди снова начала кровоточить.

«Моя девушка».

Петя долго ухаживал за Майей, прежде чем она сдалась и позволила слишком красивому, слишком обеспеченному, слишком умному парню во всеуслышание и с гордостью заявлять всем и каждому: «Это Майя, моя девушка». Спустя короткое время «девушка» изменилась на «невесту».

А сейчас все с такой же гордостью Петя произносит аналогичную фразу, имея ввиду совсем другого человека.

Покидая тем вечером просторный зал «Пекина» Майя чувствовала лишь дикую усталость, что навалилась на плечи. Сил не было даже на разговоры, и водитель такси, которое вызвал Степан, видимо, понял, взглянув на нее, что тревожить тишину салона разговорами не стоит.

Дома, расстегнув внезапно ставшие неудобными лоферы и стянув китель, Майя минут двадцать стояла под теплыми струями душа. Где-то за дверью на кухне негромко стучала чашками Машка, делая чай. Рядом на полу играла Сенька.

А в нескольких километрах от обнаженной Майи Петя раздевал другую девушку. Свою девушку.

Майя качнула головой и подставила лицо под падающие с высокой лейки капли. Так нельзя. Она запретила себе думать о нем еще три года назад. Пережила все стадии: от депрессии и отрицания до принятия и успокоилась. Единственное, что не смогла позволить себе — простить. Но это ведь не главное в жизни и время, как ни странно, но лечит. Во всяком случае, помогает ранам затянуться, а осколкам подбрасывает клей.

Но как бы человек не старался, чтобы не делал, он не может заблокировать воспоминания. Они размываются со временем, детали стираются, но суть остается навсегда и временами мозг измывается над душой. Как сейчас, стоя в душе, перед закрытыми глазами Майи возникла картинка с загоревшей, увитой паутинкой вен мужской ладонью, которая сжимала тонкую женскую талию.

Майя положила руки на плитку, качнулась чуть вперед и уткнулась лбом о холодную поверхность. Зажмурилась и шумно выдохнула, ощущая ноющую боль в груди. Она не должна была ничего чувствовать! Ни обиды, ни злости, ни забытого тепла и нежности этих самых ладоней… Не должна была, но чувствовала. И следом за усталостью, продрогшее до костей тело, стоящее под обжигающей водой, Майю накрыло одеяло отчаяния.

Сидя в поезде, что вернул ее в этот город меньше всего Майя хотела снова познать трепет растоптанных когда-то бабочек.

***

— Согрелась? — Машка выключила чайник и наполнила чашку водой.

— Скорее сварилась, — поправив тюрбан из полотенца на голове, Майя опустилась на стул.

— Ты слишком много работаешь, Майка.

Та хмыкнула и покрутила в руках чашку.

— Это ли не счастье: делать то, что любишь?

— Но не на износ же… — Маша села напротив. Добавила в чашку немного сахара, размешала и негромко постучала ложкой по краешку керамики. — И мне уже не нравится этот твой Степан. Это из-за него мы сутками не видим тебя дома.

— Это благодаря ему у меня много работы, Машунь, — Майя задумчиво провела подушечкой пальца по кромке чашки. Вздохнула и посмотрела на подругу. — И он был прав. Всего один вечер позволил мне заявить о себе. Один правильный вечер, в правильной компании.

— И ты снова уходишь на работу…

Майя кивнула и сделала глоток.

— Заказ важный и напоминаю: я слишком меркантильная девушка, чтобы отказываться. Мне деньги нужны, Маш.

Подруга чуть слышно фыркнула, вскинула голову и подула на светлую прядку. Та под действием воздуха качнулась и через секунду снова вернулась на щеку. Маша не заметила. Она молча злилась, прищурив глаза, сцепив губы и дергая кончиком носа из стороны в сторону.

— Это выглядит странно, ты не находишь? — в итоге не сдержалась и задала риторический вопрос.

Конечно, это было странным. Более того, и искренне раздраженная Машка, и молчаливая Майя, обе считали сложившуюся ситуацию абсурдной, но ничего не могли сделать.

Александра Крайнова первый раз пришла в ресторан на следующий день после дня рождения Петиной компании. Заняла его любимый столик, заказала чай и те самые шу, что расхваливала сутки назад. Оставила приличные чаевые, передала благодарности шеф-кондитеру и исчезла.

Чтобы вернуться через день. Сделать новый заказ, сидя за столиком у окна. Оставить чаевые и благодарности Майе.

Еще через несколько дней, когда все десерты в меню были продегустированы, она осмелилась и попросила официанта позвать кондитера. Заметив приближение озадаченной Майи расплылась в улыбке.

В тот день они разговаривали недолго. Всего пара фраз, очередное: «Спасибо» за одни из самых вкусных десертов, что она пробовала в жизни, и Саша снова ушла. А затем вернулась.

Майя не поняла, в какой момент все изменилось. Саша оказалась чудесной девушкой. Живой, яркой, открытой. Льющаяся через край искренность и доброта напоминала Майе Машку, и она незаметно для себя самой втянулась в водоворот под названием: «Александра Крайнова».

Спустя короткое время в ресторане появилась новая традиция. Один раз в несколько дней за столиком у окна пили утренний кофе две красивые девушки, разбавляя тишину разговорами и смехом.

Глава 10

Дважды в день.

Столько раз Петр целенаправленно подходил к окнам своего кабинета, чтобы с высоты двадцатого этажа буравить взглядом вход в ресторан Степана Знаменского.

Всего однажды, выцепив из толпы знакомое тонкое тело с темным каре, он сам не понял, как втянулся и привык что-ли. Приходить на работу раньше обычного, на общей кухне в тишине готовить себе чашку крепкого кофе, и, стоя у огромных, во всю стену окон, всматриваться в спешащую на работу толпу.

С такой высоты было сложно разобрать детали, но она всегда выделялась. Среди таких же молодых и красивых девушек, с зачастую воткнутыми наушниками в ушах, что неспешно брели по утреннему городу. Среди профессионалов своего дела, которые с нетерпением ждут нового дня, чтобы вновь вернуться на работу. А в зале, полном людей, она выделялась не отсутствием статуса, на который Пете откровенно было плевать, а своей искренностью и чистотой. Тем, что он однажды полюбил.

Сегодняшний день был дождливым. Сильный ветер клонил деревья к земле, с нее же подхватывал листья и городскую пыль и, кружа, играл с ними и поднимал к небу, чтобы через мгновение, отпустив, со всей силы разбить о тротуарную плитку.

Нечто похожее последние недели творилось у Мстиславского в душе. Майя появилась так внезапно, что неподготовленное сознание потеряло точку фокусировки. Мысли размазало, то воскресая в голове воспоминания, то оценивая жизнь без нее. И она, откровенно говоря, была сложной. Долгие месяцы Петя медленно варился в личном аду, сдирая кожу, сжигая чувства и избавляясь от эмоций.

А сейчас он вдруг снова вспомнил, что значит давно забытое ощущение нестройных, временами болезненных, но впрыскивающих в кровь тонны эндорфинов колебаний сердца.

Снова начался дождь. Небо затянули облака, сумерки накрыли город.

Сквозь оконное стекло Петя наблюдал за десятками раскрытых зонтов, пробками, которые начали образовываться намного раньше привычного времени, и огнями маячков такси, что неспешно плыли в потоке машин. Автобусные остановки забиты людьми. Те жмутся ближе друг к другу, чтобы согреться и укрыться от пронизывающего ветра и капель дождя, а еще из-за того, что другого способа добраться домой у людей попросту нет. Спасительных машин с шашечками на боку сегодня хватит не всем.

Она плакала, когда почти неделю назад садилась в свое такси. Слезы текли по бледному лицу, но прежде чем упасть на щеку, задерживались на пышных ресницах и срывались вниз. Петя ненавидел себя в тот момент. Ненавидел за то, что не мог успокоить, за то, что не имел права коснуться нежной кожи и убрать мокрые дорожки. Ненавидел за то, что до боли в суставах, покалывания в кончиках пальцев хотел это сделать.

Но больше всего он проклинал себя за то, что снова заставил ее плакать.

Петр не спал в ту ночь. Стоило только закрыть глаза, сетчатку резало воспоминание красивого, до верху наполненного страхом и мольбой взгляда. Подойти, сбросить с плеч друга пиджак, увернуть хрупкие плечи в плотную ткань и закрыть от лишних глаз. Вот что Петя хотел сделать, стоя рядом с отцом, сжимая в руках стакан и сканируя взглядом Майю.

Но где-то недалеко в доме Саша, а за спиной общего с Майей прошлого тянущая плечи вина.

Петя неистово сильно хотел спрятать Майю от обжигающих, ранящих душу двусмысленных взглядов, обидных, наполненных двусмысленности фраз.

Но большая разница в том, что человек хочет, а что может сделать.

Несколько раз, скорее по привычке, но и из-за тянущего внутри чувства, Петр приходил в ресторан. Садился за любимый столик и молча сканировал взглядом двери с круглыми окошками. Знал, что по мановению волшебной палочки Майя не выйдет в общий зал. Понимал, что сам он не имеет права ее трогать. Поэтому улыбался официанту, заказывал кофе и в полной тишине и одиночестве рассматривал стеклянную витрину, усыпанную поражающими воображение десертами. Майя обожала свое дело и была в нем прекрасна.

Вывеска ресторана потухла. Спустя несколько минут из здания вышла Алина. Еще через мгновение наружу показалась темная макушка. Петя нахмурился. Она была без зонта. Недолго постояла под крышей, оглядываясь по сторонам, полезла в сумочку за телефоном, скорее всего, чтобы вызвать такси, и, обреченно затолкав его обратно, смело ступила под все нарастающий с каждым часом дождь.

Идея вспыхнула в голове внезапно. Отбросив все сомнения, Петя подскочил к столу, забрал телефон и ключи и рванул к лифту. Только бы успеть. На первый этаж, подземный паркинг, оттуда на улицу.

Майя шла по почти опустевшей улице, обхватив себя за плечи и низко опустив голову. И если сперва пыталась обходить глубокие лужи, в итоге сдалась. Низ ее платья, доходящего до середины икры, промок и с каждым новым шагом прилипал к ногам, больно ударяя по коже.

Петя притормозил, опустил окно. Крикнул.

— Майя!

За шумом дождя она вряд ли могла услышать его голос. Петя нажал на тормоз, чтобы выйти, но она вдруг обернулась. Нахмурилась, смахнула прилипшие к лицу темные пряди и широко раскрыла глаза.

— Садись в машину, дождь идет, — Мстиславский почувствовал себя идиотом, сказав вслух очевидный факт. Пальцы со всей силы сжали руль, в груди еще громче застучало сердце.

Несколько долгих секунд, показавшихся вечностью, Майя смотрела него. Широкие брови сложились домиком, она покусала губы, обернулась, взглянув по сторонам, и все же решилась и сделала шаг к машине.

Глава 11

— Майя, тебя в зал просят выйти.

Алина заглянула на кухню, когда часы отмерили двадцать пять минут двенадцатого. Обычно в это время в ресторан заходила Саша, и они неспешно пили кофе, обсуждая ничего не значащие вещи. Но она заезжала вчера, а сегодня Майю снова вызвали в зал.

— Попросить девочек, чтобы кофе сделали?

— Знаешь, кто зовет?

— Знаю. Но меня просили не раскрывать имен.

Майя усмехнулась, поставила противень с идеально ровными, но пока еще сырыми круассанами в расстоечный шкаф и вымыла руки. Так сделать мог только Огнев, а его она всегда была рада видеть.

— Столик все тот же, — даже услышав брошенные Алиной слова, Майя не удивилась. Они все почему-то выбирают именно его.

Поправила китель и вышла в зал.

Нужно было послушать администратора и выпить кофе, чтобы списать бешеный стук сердца на действие кофеина. А лучше накапать в чашку валерьянки, ведь выдержать очередной разговор один на один только в мыслях легко. На деле же предельно сложно.

За привычным столом у окон сидел Мстиславский. Медленно прокручивал в руках телефон, глядя на гуляющих на улице людей. На нем снова костюм и идеально выглаженная рубашка, дорогие часы и такие же дорогие туфли. На задумчивом лице легкая, но ухоженная двухдневная щетина.

— Почему попросил не называть своего имени?

Когда Майя подошла к столу, Петя резко вскинул голову и нырнул в водоворот женского взгляда, сложенный из сомнений, решимости и подозрений. Отложил телефон и слегка склонил голову, не пряча глаз.

— Думал, ты не выйдешь, если узнаешь.

Его прямота обескуражила, и отчего-то внутри женского тела зашевелились спавшие до этого бабочки. Губы растянулись в легкой улыбке, Майя отодвинула стул и села напротив. Посмотрела в окно, почувствовав на себе обволакивающий мужской взгляд, занервничала и, чтоб скрыть волнение, спрятала руки под стол. Сама откинулась на спинку.

— Я не святыня и не божество, Петь, — Майя мазнула по нему взглядом и опустила голову.

— Интересное замечание, — он хмыкнул, приподняв брови. Она вздохнула.

— Вы ходите сюда, словно паломники. Сперва Саша, теперь ты. У меня лишь один вопрос: «Зачем?».

Петя покрутил часы на запястье, поправил телефон и приборы. Делал все буднично, но, как казалось Майе, просто оттягивал время для ответа.

— Его лучше Саше задать. Не могу судить о мотивах другого человека. Привык отвечать за себя.

— И каким будет твой ответ?

Петя пожал плечами, костяшками сложенной в кулак ладони потер губы.

— Может быть, я хочу снова общаться с тобой, Майя. Как раньше.

— Как раньше никогда не будет, Петь. И ты это знаешь, — она разгладила несуществующую складку на скатерти, подхватила салфетку и глубоко вздохнула, услышав.

— Но может быть по-другому.

Его взгляд, направленный, казалось, в самую душу, не пугал, не утягивал в свои топи. Он был чистым и полным надежды. Совсем как в первые дни их знакомства, и это делало только больнее.

Майя обернулась, нашла официанта и позвала к столику. Нужно было выиграть время. Ведь с каждой новой минутой бабочки в животе копошились сильнее, вступая в борьбу с мозгом, который кричал о том, что все происходящее неправильно.

— Капучино без сахара и черный с сахаром. Четверть ложки. И… — она задумалась, — мороженое, пожалуйста. Шарик персикового, шарик арбузного. И порцию фисташкового, — обернулась к застывшему Пете. — Ты не против?

Он качнул головой, подождал, пока официант отойдет к бару, и помассировал переносицу. Сказал негромко.

—Ты все помнишь… Про сахар и мороженное.

— Почему я должна забыть?

— Три года прошло, — он снова пожал плечами. — Люди меняются.

Майя закусила нижнюю губу. Салфетка уже в пятый раз была аккуратно сложена гармошкой и вновь расправлена. Пальцы снова безжалостно скомкали ткань.

— Иногда, в самые сложные моменты, я запрещала себе что-либо забывать. Устроила такой импровизированный личный котел.

Петя тихо усмехнулся, качнул головой и поднял голову.

— У меня был такой же.

Их взгляды пересеклись и обоих мгновенно утянуло в топкую почву общего прошлого. Петя смотрел, не моргая и Майя видела в эпицентре его взгляда свое отражение. Оно было окружено кольцами серого цвета с яркими всполохами белого, вкраплениями янтарного и легким оттенком серебра. Но в центре всего этого великолепия была именно она.

— Ваш заказ.

Бесшумно подошедший официант разрушил необъяснимое волшебство момента. Снял с подноса две чашки кофе и две порции мороженного. Майя моргнула, растянула губы в неловкой улыбке и сделала глоток капучино.

— Ты извини, что я так о Саше сказала, — мужской взгляд оторвался от темной жидкости. Согрел теплом покрасневшие женские щеки. — На самом деле она мне нравится. Саша хорошая девушка. И я рада за вас, Петь.

Он кивнул, отложил ложку, чтобы взять другую.