Измена. Первая жена моего мужа

Глава 1

– Что ты там мешкаешь, Настя?

Повернулась на голос мамы, задержав руку над дверной ручкой нашего с мужем особняка.

Гвоздь.

Огромный ржавый гвоздь торчал в полотне дверного проема из меранти.

Посмотрела на него озадаченно. Очень странный аксессуар.

Откуда он здесь?

Дом только недавно отремонтирован, ничего подобного здесь быть не должно.

Интересно, что еще изменилось за время нашего с мамой месячного отсутствия после отдыха в санатории?

Я так надеялась, что любимый муж встретит нас сегодня рано утром в аэропорту, но Давид, как обычно, не смог уделить мне внимание.

Он занятой бизнесмен – встречи, переговоры, ни минуты свободного времени.

Он прислал водителя вместо себя. И букет цветов.

И я себя убедила, что ничего страшного. Так даже лучше.

Зачем ему лицезреть меня в таком виде? Такому человеку, как Давид Аверьянов, олигарху и нефтяному магнату, надо соответствовать.

А мне беременность давалась ой как непросто.

Измученная, сонная, я не очень хорошо перенесла короткий перелет из Ессентуков, так что романтичное рандеву, о котором я грезила последние недели, вряд ли получится.

Всё, чего я хотела, так это спать.

Призадумалась о нашем общении в последнее время, и показалось, что муж был не просто занятым, он выглядел отстраненным.

Проблемы на работе? Сложные переговоры? Какие-то проверки бизнеса?

Возможно.

Поговорю с ним вечером. У него сегодня важное подписание контракта.

Не буду себя накручивать.

Только этот гвоздь…

Никак не могу перестать о нем думать.

Откуда он взялся? Или лучше спросить: кто его здесь оставил?

Постаралась выбросить эти вопросы из головы и вместе с мамой вошла в дом. Мы сразу же разошлись по комнатам, мама ушла в гостевую, а я в нашей с Давидом спальне приняла душ и переоделась.

– Настя, ты отдохнула? Как себя чувствуешь? – заботливо спросила мама, которую я нашла спустя полчаса в гостиной.

Она позвала меня выпить чаю перед своим отъездом.

– Нормально, мам, а ты как сама?

– Жарко сегодня, а так всё в порядке. – Она повела взглядом по гостиной и обнаружила наш багаж. – Смотрю, Света даже не приступила к разбору чемодана. Нерадивая она у вас, – пожаловалась она на молодую служанку.

– Мам, прошу. Мы ведь только пару часов как приехали. Она просто не успела, – с укоризной посмотрела я на нее.

Маме полюбились барские замашки, очень уж ей нравилось быть родственницей олигарха. Хлебом не корми, дай покомандовать слугами.

– Ну да, а твой муж даже не встретил нас, – ворчала она дальше. – Через водителя передал веник, но только тебе, а меня и забыл. Конечно, я же всего лишь теща! Так и остаюсь человеком второго сорта!

Мама завела любимую шарманку. Давиду было всё равно, что я из простой семьи, но мама постоянно подчеркивала разницу между им и мной.

Понимаю, застарелая травма. Вся жизнь в обслуге – мама работает в спа-салоне, делает массаж и различные оздоровительные процедуры богатым клиентам и многого от них натерпелась, но сколько можно об этом говорить?

– Жены месяц не было, а он будто и не соскучился, – продолжала капать мне на нервы.

– Прошу, мама, хватит! В конце концов, он просто не смог приехать в аэропорт, мы доехали и сами, с комфортом. Не надо нагнетать.

Давид отправил нас с мамой в санаторий Ессентуков, купил самую дорогую путевку. Мама стала жаловаться на здоровье, спина болела, голова кружилась. Прошла обследование, вроде ничего серьезного не обнаружили. Переутомилась на работе, еще и дома ремонт затеяла. Меня же мучил токсикоз, и дышать иногда было трудно. Так что отпуск пошел нам обеим на пользу.

Природа ставропольского края очень красивая, одно наслаждение. Мы много гуляли, делали различные процедуры для укрепления здоровья.

Только вот по мужу я очень тосковала.

Мы говорили по телефону каждый день, но всё равно разлука далась мне непросто.

Вернулась с надеждой на то, что не будем расставаться. Ужасно соскучилась, месяц без него – это просто ад. Но, конечно, я была слишком оптимистична. Забыла, как много Давид работает.

Долгосрочный проект по расширению его компании требовал много времени и сил, а результатом будет новый филиал в крупном городе.

А я больше всего на свете мечтаю, чтобы Давид проводил со мной больше времени. Увы, это из области несбыточного.

Но, может, малыш это изменит?

Обняла свой небольшой живот.

Два года бесплодных попыток – и наконец-то у нас появится малыш!

Мы так о нем мечтали… Мальчик, девочка – неважно!

Главное – что наша семья станет еще крепче, любовь выйдет на новые грани.

Что ни говори, но ребенок – это новый уровень.

Давид всегда хотел наследника, мечтал о нем, мы часто мечтали о детях и придумывали им имена…

– Ты не понимаешь, Настя, что я хочу до тебя донести!

– И что же?

– Скоро ты станешь матерью, займешься ребенком и только им, про мужа забудешь! И ты посмотри, как он к тебе уже охладел. Ты потеряешь Давида, если ничего не предпримешь!

Глава 2

– Что я должна предпринять?

Мама надавила на больное. Конечно, я видела, что Давид стал другим, я уже не могла заниматься любовью, врач запретил. Мы начали ругаться из-за его задержек на работе, из-за его охлаждения. Сначала токсикоз, потом тело поменялось, меня мучили перепады настроения. То я отчаянно скучала по мужу, то казалась себе толстой и думала со страхом, как покажусь ему на глаза.

Даже радовалась, что у него не стало времени на меня.

– Например, уделить ему побольше времени, не быть плаксивой и капризной. Маме можешь пожаловаться, а с мужем будь паинькой. Больше всего мужчины не любят, когда им выносят мозг. К тому же ты должна быть благодарной! Олигарх, красивый, высокий, умный, а как тебя любит! Это надо уметь сохранить! Вот в чем ты одета?

Мама указала на мое домашнее платье.

За месяц живот заметно подрос. Мне было удобно в белом платье с запахом, тонком и не сильно обтягивающем, длиной до пят, но мама уверяла, что это старушечий балахон.

– Пойдем найдем что-то более приличное, ты должна встретить мужа при параде! А потом пойдем в сад, ты же вроде хотела устроить гендер-пати?

Да, я планировала сюрприз для мужа.

Я уже знаю пол ребенка. Была у врача перед отъездом.

Так хочется раскрыть эту новость мужу при романтических обстоятельствах. Я как раз продумывала, как всё обыграть, вышла из дома с мамой, прикидывая, сколько заказать воздушных шариков, когда снова увидела на крыльце этот гвоздь.

Стало не по себе. Надо его вытащить.

Потянула на себя, и он сразу поддался, и сразу же резко отбросила. Покореженная железяка покатилась по крыльцу, а меня обдало холодом, тело бросило в пот, липкая испарина покрыла спину.

На панели из дорогого дерева зияла дыра. Некрасиво.

Я не просто ремонт испортила – я будто бы испортила идеальную картинку нашего брака. Мне эта маленькая, едва заметная дырочка показалась червоточиной в спелом и неиспорченном яблоке.

Вот что за мысли?! Это же просто гвоздь!

– Что это такое? – мама кивнула взглядом на валяющийся на крыльце гвоздь.

– Я сама не знаю, – пожала плечами, – это торчало в проеме.

– Вот прямо торчало? – мама плохо вникала в мои слова, явно находясь в своих мыслях. – Пойдем в дом, я никак не приду в себя с дороги, хочу попросить Нину Михайловну сделать нам свежий лимонад.

Прозвучало очень похоже на мою свекровь, я даже поморщилась оттого, как точно мама скопировала интонацию Инессы Альбертовны.

Эта светская дама служила для моей мамы, всю жизнь проработавшей в элитном реабилитационном центре массажисткой, идеальным примером, эталоном поведения, вот только мне совсем не нравилось, как мама пародировала эту надменную снобку.

Да и зачем? Тоже мне, пример для подражания. Свекровь простых и честных работников за людей не считает и явно не рада, что ее любимый сын женился на представительнице “обслуги”, как она выражалась.

Я однажды подслушала.

Ненамеренно, так вышло…

Я бы прекрасно прожила в неведении о том, что не пара ее любимому сыночку.

– Ты мог найти кого-то получше, – намекала она, вернее, говорила абсолютно прямо, а мне в лицо улыбалась, слава богу, я не хотела иметь с ней конфронтаций.

Но и уважение она мое в тот момент потеряла.

Ненавижу высокомерие и тех, кто считает себя выше других.

У меня достойная профессия. Физиотерапевт в том же центре “Благос”, в котором работает мама. Вернее, я работала там до того, как вышла замуж за Давида.

Он пришел туда на процедуры после перелома руки. Катался на горных лыжах, и на лыжной трассе его сбили с ног, он покатился по склону и неудачно упал на левую руку. Я занималась его реабилитацией.

Ворчливый пациент постоянно скрипел зубами по поводу того, что приходится терять время. Трудоголик по природе, он так и рвался вернуться в офис.

Как он потом говорил, до встречи со мной работа была его единственной страстью. Я немного обижалась от того, как слова расходились с делом. Ведь, если посчитать по часам, работе Давид всё же пока уделял больше времени, чем мне. Еще и филиал этот… Дальневосточный. Слишком далеко, чтобы управлять им удаленно. Давиду приходилось присутствовать там лично.

– Ваш лимонад, Лидия Андреевна, – в гостиную с серебряным подносом вошла Нина Михайловна, наша домработница. – Как вы себя чувствуете, отдохнули с дороги? – улыбнулась скупо, поставила поднос на столик перед огромным диваном, на который мама уселась с веером в руках.

Ее легкий голубой балахон растекся по белоснежной софе, как разлитая яркая краска.

Это сочетание цветов напомнило мне почему-то наш с Давидом медовый месяц на Мальдивах. О белом искрящемся на солнце песке, который лизали прозрачные волны, на горизонте отливающие бирюзой.

Наши самые счастливые недели, которые никогда не забуду. Он обещал, что мы обязательно повторим это в ближайшее время.

Но пока работа ему так и не позволила еще раз вырваться столь надолго. Только пара дней в загородном отеле его друга – всё, на что мы могли рассчитывать.

– Спасибо, Ниночка, – поблагодарила мама высокую полную женщину в черно-белой униформе, называя свою ровесницу на “ты”. – Жара какая, дышать нечем, – стала быстрее махать на себя веером. – Можно посильнее кондиционер включить?

– Не стоит, температура оптимальная, – Нина Михайловна кивнула на градусник с указанной температурой, – вы просто пришли с жары, сейчас привыкнете. В домах Аверьяновых всегда поддерживается такая температура.

– Ладно-ладно, – мама тут же пошла на попятную, вовсю улыбаясь домработнице, она не хотела злить протеже свекрови и показаться невежливой.

Мы прекрасно понимали, что Нина Михайловна может передавать своей бывшей хозяйке всю подноготную того, что происходит в нашем доме.

Я бы и сменила служанку, но никаких нареканий у меня к работавшей на семью Аверьяновых долгие годы женщине не было.

Да и как я могла бы уволить человека и за что?

Глава 3 

Но стоило мне повернуться к ней, как она сразу сделала вид, что занимается лимонадом.

– Как вы съездили? – проявила интерес домработница, мама живо на него откликнулась:

– Чудесно, милочка, чудесно, уровень услуг пять звезд. Не меньше! Я очень много для себя почерпнула. Колосса-а-альный опыт приобрела, мне всё это пригодится в моем деле, – рассказывала она с упоением, привычно растягивая слова. – Мало того, что себе здоровье поправила, но и за работой других наблюдала, перенимала опыт. Чудесный санаторий, просто чудесный!

– Я рада за вас, что-то еще нужно, Анастасия Сергеевна?

– Нина Михайловна, здесь был кто-то чужой в наше отсутствие? – спросила я задумчиво, мама среагировала тут же выпученными глазами.

Продолжающая стоять наготове домработница подобралась.

– Что вы имеете в виду?

Черт, она это приняла за личное оскорбление?

– Я имею в виду, не было ли на территории дома посторонних?

– Водители, конечно, остальная прислуга, – перечисляла она, – бригада рабочих чинили датчики движения… Что-то случилось? – с надменной вежливостью поинтересовалась она.

Так взрослый спрашивает у ребенка, хорошо ли он себя вел в детском саду. Таким был тон этой женщины, отчего я почувствовала себя неуютно.

– Я бы перекусила, если вы не против, дорогая Нина Михайловна, – залебезила мама, подскакивая с места и подлетая ко мне. – Настя с дороги тоже устала, ей пора подкрепиться.

И едва домработница степенно выплыла из гостиной, как мама зашипела:

– Перестань, Настя! Ты что устроила? Прицепилась к приличному человеку с какой-то железякой. Что за глупость? У вас недавно ремонт закончился, мало ли что осталось после строительной бригады. Давид угрохал в ремонт огромные деньжищи! Я слышала краем уха, – пропела она с благоговением в голосе, вся так и сочилась восторгом. – Ты вообще о чем думаешь, деточка? Ты носишь наследника Аверьяновых и еще больше укрепишься в этой семье! Вот о чем нужно думать!

– Мама, ты так говоришь, будто я должна благодарить небо за то, что мне позволили войти по меньшей мере в королевскую семью, – оскорбилась я.

Мама стала сильно раздражать своим преклонением перед семьей мужа. Она и раньше преклонялась перед семьей мужа, но теперь, когда свекровь предложила маме спонсировать ее бизнес-проект, ситуация стала еще хуже.

– Да хоть и благодарить. Каждый день! У тебя идеальный муж! Идеальный дом! Идеальная жизнь, Анастасия! Помни об этом и каждый раз себе повторяй, когда захочешь пожаловаться на какие-то мелочи. И не вздумай говорить мужу про какие-то там дурацкие гвозди! Лучше приведи себя в порядок и приготовься встречать мужа с дороги!

Нас прервал мелодичный перезвон, и вскоре к двери профланировала домработница, выходя из столовой и направляясь в холл, чтобы открыть дверь. Спустя минуту прозвучал голос свекрови.

Инесса Альбертовна явилась в гостиную с приложенной ко лбу рукой, но выглядела роскошно, как кинодива прошлого века, в белом приталенном платье и аккуратных босоножках с золотыми застежками.

– Невыносимая жара, я просто умираю, что происходит с климатом? – простонала она, входя в гостиную с холодной улыбкой на накрашенных красной помадой губам.

Они делали ее немного стервозной, и вкупе с белыми волосами она выглядела как постаревшая и более строгая версия Мерилин Монро.

– Вы моя спасительница, Нина Михайловна, температура в доме идеальная. Так свежо и свободно дышится! Я словно домой вернулась. Ха-ха! – манерно прижала она ладонь к груди. – После ремонта дом не узнать! Анастасия, признайся, дорогая, ты специально стерла все следы моего проживания здесь, чтобы ничего не напоминало о свекрови? И даже мои ароматические палочки выбросила, видимо, запах не нравится.

Она запрокинула голову, выдав сказанное за шутку, и в этой пафосной комедии мне ничего не оставалось, как вежливо улыбнуться в ответ.

Палочки пахли очень сильно, у меня от них голова болела. Свекровь раньше жила в этом доме, после развода с отцом Давида она впала сначала в депрессию, а потом обновила весь дом – превратила его в подобие музея.

После нашей свадьбы она купила готовый дом, и это было ее личное желание, так что я не особенно понимала этих выпадов в сторону нашего ремонта.

– Ну ладно, что я всё о себе да о себе, лучше расскажите, как отдохнули? Обожаю рассказы о курортах. В Ессентуках я еще не бывала, обычно предпочитаю Турцию, Черногорию. Но уверена, и на наших курортах неплохо.

– Да, мы отлично провели время, – начала взахлеб рассказывать мама. – И сервис, и еда на высоте, а минеральные ванны там какие! Я помолодела лет на двадцать! Очень благодарна вашему сыну, что он не поскупился и для меня путевку купил!

– О чем вы говорите, мы же родственники, – поджала губы свекровь. – Да и когда мой Давид скупился? Он исключительно щедрый мужчина!

– Разумеется, я это и хотела сказать.

– Прошу к столу!

Слова домработницы спасли нас от продолжения неловкого разговора, однако свекровь и не подумала сдвинуться с места.

– Ни в коем случае. Мы подождем Давида, – произнесла она, глядя на золотые с бриллиантами наручные часы в виде красивого браслета. – Кстати, почему его до сих пор нет дома? Это странно. Жена прилетела, месяц не виделись. Сядь, Анастасия, разве хорошо не дождаться мужа и сесть за стол без него? – упрекнула она меня, тогда как я и планировала дождаться Давида, но сперва хотела пойти в комнату и привести себя в порядок.

Слова свекрови, хоть и брошенные как бы между делом, неприятно задели.

Мне тоже было не по себе, когда отправил за нами водителя. Но, если бы мама не говорила об этом так настойчиво, я бы не стала придавать этому такое сильное значение.

Тошнота усиливалась, о чем пока не хотела сообщать посторонним.

И только собралась дать отпор свекрови, чтобы не быть в ее глазах бессловесной терпилой, как она произнесла миролюбиво:

– Впрочем, легкий салат не помешает. Я после тренировки, готова съесть слона, хотя слон нам в нашем возрасте противопоказан, правда, Лидия? Вот Анастасия может есть что угодно, до поры до времени, – продолжала она бросать в мою сторону различные комментарии и завуалированные намеки, – а вот потом, после тридцати, метаболизм замедлится и придется сесть на строгую диету.

Глава 4 

Что это вообще такое?

– Анастасия? Что за дикие крики? – за мной следом на кухню зашла свекровь и побледнела, увидев землю. – Ты поэтому кричишь?

На мой крик сбежались и остальные – мама и экономка.

– Что случилось? – мама подошла ближе и уставилась на рагу. – Это что такое?

– Я знаю, что это такое, – провозгласила свекровь, привлекая к себе всеобщее внимание, но говорить сразу она не стала, помахала пренебрежительно рукой, чтобы домработница вышла, давая тем самым понять, что разговор семейный.

– Господи, это что, правда земля? – причитала мама, взволнованно обмахиваясь веером.

– А что же еще? – свекровь посмотрела на нее со значением. – Анастасия, вынуждена тебя предупредить, что дело серьезное.

– Серьезное? – перебила мама, заслужив еще один полный укора взгляд свекрови.

– Лидия, помолчи, пожалуйста, я хочу объяснить твоей дочери, что происходит. Она беременна, и это очень важно! Выслушай меня, ты должна быть очень внимательной и осторожной, не упускать ничего из вида.

“Да господи! Скажите же уже, в чем дело!” – хотелось мне заорать. Даже силой вытащить из нее признания, которые она выдавала со скоростью улитки, нагнетая пафоса и тяжелую атмосферу.

– Я слушаю вас. Вы знаете, кто это сюда насыпал?

– Нет, я не знаю. То есть я могу предположить, кто это сделал. Любая из тех дряней, которые не упустят шанса влезть в чужую семью! У меня точно так же увели мужа! Приворожили! Эта молодая дрянь костьми легла, чтобы увести моего мужа из семьи! Не погнушалась заговор навести! Но ничего! Отозвались ей мои слезы, – процедила она, став похожей на ведьму, и глаза сверкнули недобрым. – Грудь ей отчикали! – расхохоталась она, показав характерное движение ножницами. – Вернулось ей зло.

– Значит, кто-то пробрался в дом и насыпал земли? И еще и гвоздь, ржавый! – первой среагировала мама, она сразу же включилась в разговор, пока я просто пыталась вникнуть в сказанное и тяжело осела на стул.

– Какой еще гвоздь? – удивилась свекровь.

– Настя, принеси гвоздь, хотя я могу сама, если тебе плохо.

– Мама, не надо, зачем его приносить? – помотала я головой, а свекрови пояснила: – Мы сегодня обнаружили вбитый в дверной проем ржавый гвоздь. Я думала, что это рабочие забыли, но теперь даже не знаю…

– Гвоздь, – призадумалась свекровь, – о гвозде я не знаю, но…

– Что же делать? – забеспокоилась мама, обнимая меня и гладя по плечам. – Кто хочет навредить нашей Насте? Этот человек имеет доступ в дом?!

– Этого не может быть! – свекровь пришла в себя, ее слова про соперницу – такое ощущение, что она про них пожалела.

Вряд ли она хотела показывать изнанку своей жизни. То, что у нее увели мужа. И что она до сих пор об этом переживала.

– Но как же… – мама водила глазами туда-сюда, а свекровь молчала, но показывала мне глазами, чтобы я осталась с ней наедине.

Подумав, я встала.

– Мама, я пойду умоюсь, аппетит пропал.

– Иди-иди, а я уберу тут всё…

Едва она это сказала, как Инесса надменно приподняла бровь, и мама тут же поняла, как оплошала.

– Вернее, позову экономку…

– Да-да, милочка, вы тут разберетесь, а я тоже пойду отойду…

***

– Ну что, Настасья, кто-то объявил охоту на твоего мужа? – спросила она, убедившись, что на терассе мы с ней только вдвоем.

– Я не знаю, откуда же я могу знать? – призналась я, поеживаясь от холода, пробравшегося в самое нутро.

Оглядывалась. Мне казалось, что за мной наблюдают невидимые враги.

– Женщина должна знать такое. Должна почувствововать, – внушала она мне. – Давай начистоту. Ты – не лучший выбор моего сына. Но я приняла его, потому что уважаю решение сына, тем более ты беременна. Он вроде как счастлив с тобой, хотя я не верила, что такая любовь, как у него со Стеллой, когда-то перестанет существовать, ну так она, скорее всего, умерла, что о ней говорить?

– Стелла? – замерла я, и всю меня обдало холодом. – Какая еще Стелла?

Глава 5 

Я впервые услышала это имя. Или нет?

Что от меня скрывают?

Но свекровь оставила мои вопросы без ответов, пробормотала, что у нее еще встреча в кафе с подружками и она и так загостилась, и начала собираться.

Мама спросила, не подвезет ли ее Инесса, но та заявила, что сильно торопится. Мама даже спорить не стала, не хотела показывать обиду, но я видела, что ее в очередной раз задело нежелание родственницы общаться с ней.

– Ладно, я тоже поеду, – вздохнула мама. – Что-то я разволновалась. Странно это всё… Гвоздь, земля. Но ты мужа не пили, дорогая, – не преминула напомнить.

– То есть, нужно всё проигнорировать? – спросила с сомнением.

Да и сколько можно меня просить быть милой и покладистой с мужем? Что она, что свекровь – всё просят не дергать Давида по пустякам.

– Да, именно так. Мужчины не любят говорить о своем прошлом. И про странные свои находки советую с ним не делиться. Это может и не значить ничего.

Я осталась в доме в одиночестве, не считая прислуги, с кучей вопросов в голове. Крайне неприятных дилемм.

Что пыталась сказать мне свекровь? Да, она никогда особенно меня не жаловала, скорее, вела себя отстраненно. Но и напрямую неприязнь ко мне не показывала. Что изменилось?

И кто такая эта Стелла? Бывшая моего мужа? Но почему я ничего о ней не слышала? От бесконечных вопросов начала болеть голова! Я пыталась отвлечься, но каждую минуту бросала взгляд на часы.

Где же Давид?

Наконец услышала шуршание шин по гравию. Так обрадовалась, увидев мужа на пороге! Бросилась ему на шею. Мне хотелось почувствовать, что всё как прежде. Что я всё себе придумала.

Он обнял, накрыл мои губы своими и вроде как даже поцеловал… Да только мне показалось, что скуповато, отстраненно. Наверное, слишком нафантазировала себе горячую встречу.

А может, он просто осторожен из-за предупреждения врача насчет моего состояния?

Давид приехал через пару часов после того, как я проводила маму и Инессу Альбертовну. Показался мне раздраженным и задумчивым.

А я, хоть и накрутила себя, не хотела донимать его домыслами. Занялась ужином. Чтобы всё успеть, помогала кухарке.

Нина Михайловна, пока я поднялась в свою комнату, чтобы переодеться, уже начала накрывать на стол. Я сделала красивую сервировку. Платье новое надела, которое в Ессентуках купила. Только Давид даже не заметил, ничего про мой внешний вид не сказал, хотя раньше замечал каждую деталь.

Меня это задело. Что это с ним?

Может, все мои сомнения и домыслы небеспочвенны?

– Ты почти ничего не съел, – мягко укорила мужа. – Нина Михайловна так старалась. Мы еле успели.

– Да? Почему? Вроде обычный ужин, не банкет.

Ну вот, как я объясню причину, по которой ужин пришлось готовить заново? Да и нет сил говорить о земле… Это крайне странно и неприятно. Поэтому промолчала, лишь улыбнулась, погладив мужа по руку, он посмотрел странно, вздохнул.

– Устал чертовски. Настолько, что даже аппетита нет. Это ты готовила? Я чувствую твою руку. Лагман – твое фирменное блюдо. Мое любимое, – подмигнул мне.

– Вместе готовили, – пожала плечами. – Лучше скажи, как у тебя дела? Ты задержался и в аэропорт не успел…

– Прости, так вышло, – муж вроде извинился, но как-то неохотно, раздраженно.

– Да ничего. Расскажешь почему? Неприятности на работе? Что происходит?

– О чем ты? – заметно напрягся.

– Я про твой филиал. Серьезные проблемы? Раз ты такой мрачный.

– Да нет, – отмахнулся рассеянно. – Всё нормально.

– Правда?

– Насть, говорю же. Всё отлично. Не нужно себя накручивать. Наше благосостояние в безопасности.

– Я совсем не об этом думаю, – произнесла обиженно. – Меня расстроило, что ты нас не встретил.

– Я послал водителя и цветы, и ты вроде как дома, нормально доехала. Какие ко мне претензии, детка?

Я сжала зубы и решила не настаивать, перевела тему.

– Кстати, в нашем доме были посторонние, пока меня не было?

У Давида едва заметно дернулся лицевой нерв. Больше он ничем не выдал, что тема его волнует.

– Насть, ты так соскучилась, что ли? Что попилить меня захотелось? – спросил вдруг резко. – Что за нелепые вопросы?

Было заметно, что Давид разозлился.

– Да просто спросила, – растерялась я, не зная, как реагировать.

– Странные у тебя вопросы, Настя. Говори конкретно, что тебя беспокоит? Какие еще посторонние?

Он смотрел прямо, и мне почудилось, что считает меня полной дурой. По крайней мере, я не осмелилась задавать вопросы о земле и гвозде. Вряд ли найду понимание.

– Скажи, Давид, почему мы никогда говорили о прошлом?

– Что? Детка, что с тобой? Ведешь себя странно. – Давид поднялся со стула, бросил салфетку на стол. – Всё, я наелся. Пойду к себе в кабинет, я слишком устал, чтобы слушать бред.

– Давид, не уходи, что случилось?

– Я надеялся на теплый прием, а ты устроила мне разнос.

– Разве? Я просто…

– Что – ты просто? Просто решила испортить нам обоим настроение? Я усталый пришел с работы, соскучился, хотел провести время вместе, а ты стала заваливать вопросами и претензиями.

Я смотрела на мужа в полном шоке. Что я такого сказала? Спросила мягко, невзначай. А он воспринял будто обвинения в свой адрес! Даже если мои вопросы глупые…

Поверить не могу, что мы ссоримся на пустом месте. Раньше такого не бывало!

– Серьезно? – я тоже встала, побежала следом за мужем. – Мы столько не виделись, а ты вот так вот уйдешь? Мы же общались и столько дней не виделись!

– Чего ты хочешь, Насть? Ты сама начинаешь бредовые разговоры, а я устал, – процедил Давид.

Мне хотелось разрыдаться, мужа словно подменили. И все эти мелочи, намеки свекрови, гвоздь, земля… Я полностью растерялась, уже не знала, что думать. Неужели свекровь права и всё это сделано специально? Это, наверное, глупый вопрос. Случайно землю в кастрюлю точно не кинешь. Меня бросало от растерянности в отчаяние. Хотелось помириться с мужем, чтобы обнял крепко, но Давид закрылся у себя в кабинете. Я слышала его приглушенный голос. Он разговаривал с кем-то на повышенных тонах.

Глава 6

Настя

Я погрузилась в странное оцепенение. Сердце гулко забилось в груди, по телу побежал озноб, а легкие практически схлопнулись, не давая мне дышать. Столько мыслей в голове закрутилось! У мужа любовница? Нет! Только не это! Но иначе, с кем можно вот так переписываться ночью? Отчаянно захотелось резко сесть на постели и задать все мучающие меня вопросы!

В лицо спросить: “Кто тебе пишет ночью? С кем ты общаешься?”

Вряд ли ему пишет деловой партнер. Хотелось бы так думать, но я же не идиотка!

Но я лежала как мышка… Не открывала глаз, просто слушала… Слушала, как он тяжело дышит и тычет пальцами в экран телефона… Потом наступила тишина, муж отложил телефон, улегся в постель, прижался ко мне, его губы коснулись шеи, он ласково и нежно водил губами по моей коже, обнимал меня, прижимался так крепко, будто любит, трепетно гладил живот.

Будто ничего между нами не изменилось, будто… Будто я это всё себе придумала! И тайные звонки, и любовницу, и его ко мне невнимание. Сама себя накрутила, намудрила, стала слишком подозрительной.

А из-за чего?

Из-за какой-то ржавой железяки?

Из-за горсти земли в еде?

Или из-за слов свекрови, которая могла придумать всё это ради того, чтобы уесть меня? Сама же призналась, что не любит меня, просто смирилась с тем, что я ее невестка. Наверное, лишь потому, что я ношу наследника семьи, иначе кто знает, как бы она вела себя со мной.

А может, и вовсе виноваты расшалившиеся гормоны, которые сделали меня слишком мнительной?

В любом случае, я смогла уснуть, ведь время было позднее и я уже не могла бороться со мной, а разбудило меня странное щекотание. И аромат роз. Дивный, легкий аромат прекрасного цветка, которым Давид водил возле моего носа. Белоснежная роза в его руках всё еще хранила на себе капельки росы.

– О, спасибо, любимый, – улыбнулась я, поднимаясь и садясь, а Давид присел на постель, протянул мне белоснежную розу. – Ты что, сорвал ее в саду?

– Да, так и есть, – пожал он плечами и беззаботно улыбнулся, его глаза так и шарили по моему лицу, по разметавшимся волосам. – Прекрасный цветок для любимой женщины, – пробормотал он с затаенной страстью, и не было сомнений в том, что его слова искренние.

Казалось, что он втягивает в себя мой аромат и любуется красотой. А я такая растрепанная с утра, наверняка опухшая. Давид же уже собран на работу, белая рубашка оттеняла смуглую кожу, его яркие голубые глаза казались еще более насыщенными в утреннем свете, волосы блестели от влаги, от него пахло люксовым ароматом геля для душа.

От смущения я опустила глаза и сидела, вдыхая аромат розы.

– Будешь спать или позавтракаешь со мной? – спросил он заботливо, и дымка глупой ревности просто взяла и рассеялась.

Передо мной мой любимый муж, который, конечно же, ни с кем мне не изменяет! Конечно же, он меня любит! Как и вчера, как и в те дни, когда закрутился наш головокружительный роман.

Как же он красиво ухаживал!

Поджидал у крыльца реабилитационного центра, домой подвозил, дарил цветы, подарки, украшения. Красивые свидания, интересные места. Выставки, театры, даже опера. Предложение сделал практически как в кино – однажды привез меня с завязанными глазами куда-то.

Мы поднялись на лифте, потом мне в лицо дунул легкий ветерок. Оказалось, что мы на крыше небоскреба с вертолетной площадкой. Управлял “птичкой” сам Давид, он поражал меня с каждым днем, но в тот день – особенно. После головокружительного полета, на крыше небоскреба, он встал на одно колено и сделал мне предложение руки и сердца.

Сказал, что любит и не встречал такой, как я…

Разве такой мужчина может обманывать?

– С удовольствием позавтракаю с тобой, только мне нужно принять душ и привести себя в порядок.

– Ты прекрасна и так, такая сонная и красивая, – он наклонился ко мне и ткнулся носом в ямку ключица, – и пахнешь одурительно… Я не мог дождаться, пока ты проснешься…

– Давид, – лишь успела я пискнуть, как он начал целовать меня, да так жарко, что все связные мысли вылетели из головы.

– Как же я соскучился, – шептал он, – голову от тебя теряю, – порыкивал муж, покрывая обрывочными жалящими поцелуями кожу, видневшуюся в вырезе ночной сорочки. – Как же ты пахнешь, Настя… Я так тебя хочу, ты меня с ума сводишь…

Я тоже по нему соскучилась, поэтому отвечала со всем скопившимся жаром, выгибаясь в объятиях, но рано или поздно нам пришлось остановиться.

– Врач так и настаивает, что нам нельзя? – спросил муж, тяжело дыша, словно пробежал стометровку, прижимался лбом к моему и пытался успокоиться. – Если всё так серьезно, может, тебе в больницу лечь?

– Нет, всё хорошо, но я схожу к врачу. Чувствую я себя прекрасно, может, она скажет что-то хорошее. Отдых в Ессентуках пошел на пользу, ты был прав, что он мне был нужен.

– Хорошо бы, – усмехнулся Давид, – трудно выдерживать целибат, когда так любишь и хочешь свою жену.

“Интересно, как Давид справляется? – промелькнула мысль. – Такой горячий мужчина и постельный покой несовместимы. Надеюсь, он не сбрасывает напряжение с какой-то женщиной”.

Сомнения снова подняли голову, за что я себя немедленно отругала. Сколько можно! Нельзя постоянно сомневаться в собственном муже. Он не заслуживает этого, ведь любит меня и заботится.

– Пойдем завтракать, любимая, расскажешь, как провела время с мамой. Кстати, я хочу извиниться за вчерашнее поведение. И за то, что не встретил в аэропорту. Правда, совсем замотался, никак не мог вырваться. Я всё компенсирую, обещаю. Ты себя хорошо чувствуешь?

Он был так мил и заботлив, что я снова ощутила безграничное счастье. Может, мне приснился вчерашний день? А может, и ночью был сон и муж ни с кем не переписывался? Могла ли моя тревога спровоцировать такой сон? Ведь так?..

Мы позавтракали вместе в столовой, муж весь завтрак говорил комплименты и расспрашивал о моем здоровье, самочувствии, отпуске, вчерашний раздраженный и нервный Давид куда-то исчез, а вернулся мой любимый, заботливый и внимательный супруг, с которым я была счастлива безмерно.

Глава 7

– Мама… Что с малышом? Что с ним? – задохнулась я от паники, спрашивая о самом главном.

– Тише, тише, угомонись, Настя, не дергайся. С ребенком всё в порядке. Сделали все анализы. Он в норме. Но что теперь с тобой будет, моя глупая непутевая дочь? Что ты натворила?! Зачем тебя понесло в этот роман с Егоровым?

– С Егоровым? О чем ты говоришь? Я ничего не понимаю…

Слова матери показались мне полным бредом. Может быть, я сплю и всё это ничто иное, как страшный кошмар? Ни разу со мной настолько яркого, жуткого и реалистичного сна не случалось.

– Петя Егоров, твой сокурсник! – воскликнула мама. – Не прикидывайся хотя бы перед матерью. Вы были парой, он за тобой хвостиком бегал. Помнишь, мы обсуждали его достоинства и недостатки, каким мужем будет?

– Это же в шутку было… Я его не видела сто лет, Егорова, и при чем тут он, мама?!

– Тогда что это?!

Мама показала мне телефон. Я попыталась сфокусировать зрение, и всё равно ничего не поняла. Я в объятиях старого знакомого. Он держит меня на руках?

– Откуда это у тебя? Я ничего не понимаю! Что всё это значит?

Полное ощущение, что провалилась в мир, который перевернут вверх тормашками!

– Инесса прислала! Никогда не прощу тебе этот позор и унижение! Что ты со мной сделала, дочь? Я так хотела влиться в высшее общество, так старалась! Ты же знаешь, как мечтала свой бизнес открыть, а это не сделать без связей и денег. Ты ведь и смотреть в сторону Егорова не хотела! Ты же беременна, в конце концов! У тебя муж, а ты спуталась с нищетой, зачем?!

– Вот именно, мама! – вскрикнула я, не выдержав давления. – Что ты несешь, хоть сама понимаешь?! Я беременна, я только из Ессентуков вернулась! Как у меня мог быть роман? Я же всё время с тобой была! Это же бред полный! Я не понимаю, кому и зачем нужны эти игры.

– Игры? На кого ты хочешь свалить свой адюльтер? Теперь Инесса думает, что я тебя прикрывала во время твоих шашней с Егоровым!

– Я и слушать не хочу. Дай мне телефон! Где мой телефон, мама? Дай мне позвонить Давиду, я надеюсь, он не видел этих фото?

Мама поджала губы и смотрела исподлобья, бог знает что обо мне подозревая. Никогда я не оказывалась в столь абсурдной ситуации.

– Откуда телефон? Он остался в доме, когда тебе вызвали скорую. Мне хпозвонила Инесса. Не представляешь, как со мной разговаривала, сказала, что ты в больнице, но это не касается больше семьи ее сына. Всё, дочка, профукала ты свое счастье! Я, конечно, ничего не понимала, я же не знала, что ты завела роман на стороне, но Инесса ничего мне не стала объяснять, бросила трубку и скинула это фото. Как тебя несет Егоров в скорую! Скажи, как он оказался в доме? Утро же было. Как так вышло? То есть муж за порог, а любовник в дом?

– Мама, прекрати! Стоп! – осадила я ее, силясь разобраться в ситуации. – Еще раз и подробнее.

– Не буду! Не стану я тебе ничего объяснять! Ты меня убила, Настя! Как можно так бездарно профукать семью?! Господи, ума не приложу!

– У меня нет и не было любовника, как тебе объяснить?

– А что на этом фото?! А?

– Да, мне стало плохо, мама, я не поняла даже, что это Егоров. Я говорю, не видела его сто лет и еще столько бы не видела. Ты что, мне не веришь? Тебе жажда денег глаза затмила? – Слезы навернулись на глаза. – Я загремела в больницу, без вещей, без телефона, не успела очнуться, как ты налетела с обвинениями, выгораживая себя и думая только о том, что ты не создашь свой спа-салон без денег Аверьяновых! А как же я? Обо мне ты подумала?

– А ты? Ты обо мне подумала? Как объяснишь, что тебя на руках нес твой бывший ухажер, а? Инесса сказала с уверенностью, что у вас роман, значит, фото и доказательств много. Она мне послала только одно. Ты была беспечной, неосторожной. Попалась! Вот чего тебе не хватало, дочка?! Что не так в Давиде, что ты спуталась с нищебродом за его спиной?

– Не говори со мной в таком тоне, мама, я не буду продолжать разговор, пока ты не сможешь смотреть на ситуацию трезво и верить мне. В наш век подделать фото может любой. И голос. И видео. И всё что угодно. Так с чего ты так легко поверила не мне, своей родной дочери? Мама, я от тебя такого не ожидала!

– Я не одна в это поверила, – оправдывалась мама, – все так думают. И Давид, и его мать.

– Я поговорю с Давидом, он обязательно поймет, что это какое-то недоразумение. Ты только достань мой телефон.

– Предлагаешь мне идти к Давиду домой? На поклон? Просить у слуг выдать твой телефон и вещи?!

– Как это к Давиду? Это мой дом, мама.

– Ошибаешься, дочка, это уже не твой дом. И ты сама разрушила свой брак…

Глава 8

– Я не могу отпустить вас из больницы, – пожилая доктор строго оглядела меня, когда я вошла в ее кабинет с мольбами о выписке. – Вы понимаете, что это касается вашего ребенка? Нельзя же быть такой безответственной. Мы так и не выяснили, что с вами. Куда так спешите, мамочка?

– Я нормально себя чувствую, правда…

Сказала и сразу ощутила головокружение, накатила слабость, пришлось присесть на стул.

Доктор поправила очки и недовольно поджала губы.

– Ни о какой выписке не может быть и речи. Вы только поступили, да еще и по скорой. Плюс мы еще не все анализы сделали.

– Хорошо, – заставила себя смириться с неизбежным. – Скажите, а что со мной вчера было? Какие вы анализы сделали? У меня же всё хорошо было, я только недавно была у врача. С ребенком всё в порядке?

– Так, мамочка, чего нервничаем? Так тонус будет? Лида, иди сюда! – позвала она кого-то в приоткрытую дверь, и в кабинет заглянула полная медсестра с раздосадованным видом. – Проводите девушку в палату и сделайте капельницу с магнезией. Все вопросы – при осмотре.

Поняв, что никто мне ничего разъяснять не будет, отправилась в палату. Дождалась, пока мне поставят капельницу.

Лежала и думала, как же мне быть. Попыталась уложить в голове случившееся, найти какую-то зацепку.

Мне надо так или иначе каким-то образом связаться с мужем, получить свой мобильный, да и вещи нужны. Мама уехала, чтобы попытаться забрать их из моего дома, и я почувствовала себя очень одинокой.

Неужели Давид и правда мог поверить, что я ему изменяла? У нас всегда были доверительные отношения, хотя нельзя забывать, что я и сама совсем недавно, еще вчера, его подозревала. Правда, откинула это в сторону, почувствовала себя ужасной женой, ведь Давид вел себя наутро идеально. Это было невозможно подделать, он точно не притворялся, я прямо-таки чувствовала его любовь.

И помыслить не могла, что моя жизнь за один день перевернется с ног на голову.

Так не бывает, это похоже на страшный сон.

И еще это странное появление моего старого поклонника, непонятно, откуда он вдруг взялся. Петя действительно настойчиво за мной ухаживал, по пятам ходил. Но я ничего к нему не чувствовала, а когда встретила Давида, и вовсе напрочь о нем позабыла!

Я не объяснялась с ним, потому что и парнем своим не считала.

Так неужели он мне мстит? За что? Как он попал в наш дом? У меня есть лишь одно объяснение, что Егоров работает на скорой и так совпало, что он приехал на вызов.

Но, так как мы были раньше знакомы, возможно, это всё выглядело не очень красиво, но кто нас фотографировал? Кому это нужно? Водитель скорой? Медсестра? Я терялась в догадках. Но уцепилась за надежду, что я объясню всё Давиду и он меня поймет.

Правда, внутри занозой засела обида. Как бы то ни было, но нужна очень веская причина, чтобы игнорировать беременную жену.

Почти всю ночь не сомкнула глаз.

Утром приехала мама с необходимыми вещами, как раз после осмотра меня навестила, поохала насчет того, что меня решили положить на сохранение. Я еле дождалась, пока медсестра выйдет из палаты, чтобы узнать, как мама съездила в особняк.

Надеялась, что скажет, что всё не так страшно, что муж погорячился и неправильно понял ситуацию. Каждый шорох в коридоре и открывающаяся дверь в палате заставляли меня резко оборачиваться в надежде, что это Давид. Но это были медсестры или посетители, которые искали нужную палату. Увы, мужа так и не было, а мама приехала в очень нервном состоянии, швырнула на пол сумку и тяжело опустилась на стул.

– Так как всё прошло, мама?

– Ты еще спрашиваешь? Всё ужасно! Никогда себя так не чувствовала, еле добилась этой несчастной сумки и телефона. Давид о тебе и слышать не хочет, он чертовски зол и заявил о разводе. Что же ты наделала, Настя?

Мама стала качать головой, закрыла лицо руками и начала плакать. Каждое ее слово наносило новую рану.

– Мне бросили твои вещи как шавке, всё в кучу скомкали, я домой заехала, хоть выбрала всё нужное, разложила по пакетам, – жаловалась мама. – Что же это такое? Я не знаю, что и думать. Давид так высокомерно со мной разговаривал, сказал, чтобы и ноги здесь моей не было, что здесь нет твоих вещей и никогда не будет, что он подаст на развод. Так стыдно мне никогда не было, Настя! Что с тобой, дочка?

Перед глазами всё начало вращаться. Последнее, что помнила, это крик мамы, а потом открыла глаза и увидела над собой лицо врача.

– Я же сказала не нервничать. Вы вообще русский язык понимаете? У вас высокое давление, тонус. Не знаю, что у вас там за драма, но ради ребенка надо взять себя в руки.

Я лежала под капельницей, глотая слезы, и убеждала себя быть сильной. Ради моего малыша я обязательно со всем справлюсь, но для этого мне нужно сейчас соблюдать рекомендации врача. Мама уже не заламывала руки и просто сидела рядом для поддержки, позаботилась о нужных вещах и продуктах, потом ушла.

Спустя несколько дней, когда мне стало лучше, я набрала номер мужа, но, видимо, он поставил меня в блок, потому что ответа так и не было. Он не хотел со мной разговаривать, но я собралась с силами и сразу после выписки все-таки поехала к своему дому.

***

– Минута простоя стоит десять рублей, вас ждать?

Едва услышала таксиста, который привез меня к особняку. Мой взгляд уперся в закрытые кованые ворота моего дома.

А мой ли он уже? Мой ли это теперь дом?

Обняла выпирающий живот и закусила губу, слезы снова готовы были пролиться, меня трясло, зубы отбивали чечетку.

Лето, а мне холодно, как зимой.

– Не ждите, я оплачу проезд.

Вытащила кошелек из сумочки, невидящим взглядом отсчитала сумму, всунула водителю в руку, о сдаче не думала.

Мне бы только собраться с силами и вынести суровое испытание, которое мне предстоит. Только бы выдержать, только бы не сломаться…

– Девушка, может, вам помочь?

Обернулась на водителя, его жалостливый взгляд говорил лучше слов.

Глава 9

– Мама, я должна пойти к Егорову.

– Куда пойти? Дочь, ты о чем?

– Мама…

Родительница настолько, что ли, отупела от бесконечных рыданий и причитаний по поводу моего распавшегося брака, что, кажется, это я уже ее успокаиваю, а не она меня. Вздохнув, я тяжело поднялась с дивана, выключая громко орущий телевизор.

– Мама, я хочу пойти к Пете и узнать у него, каким образом он связан с Давидом. Я уверена, что всё начинается с него. Он приехал тогда на скорой, кто-то сделал фото…

– Да поняла, поняла, – мама нервно махнула рукой, но нахмурила брови. – Не нравится мне всё это. Опасно как-то. Не суйся ты в это, дочка!

– Что опасного в том, чтобы поговорить с обычным таксистом? Я узнала у соседки, что Петя работает в такси.

– Простые таксисты не связываются с богачами, чтобы выполнить задание.

– Мама, ты что-то знаешь?

– Прости, Настя, но я не удержалась, погуглила я Стеллу эту. Но если хочешь, то мы не будем обсуждать эту женщину.

Она опасливо глянула на мой живот, транслируя этим взглядом заботу. Маме было настолько стыдно и совестно за то, что она обвиняла меня в случившемся, что теперь она ходила вокруг меня на цыпочках.

А я…

А я уже не знала, хочу ли услышать, что она скажет, но в то же время чувствовала – этот запутанный клубок надо распутать. Надо понять, с чего всё началось и как так оказалось, что я осталась без вины виноватой.

– Не волнуйся, мама, со мной всё в порядке.

– Они собираются пожениться – Давид и Стелла эта. Ничего о ней нет конкретного, вроде как дочка влиятельного человека. Ты прости, не хотела я тебе этого говорить. Знаю, что ты сама не стала бы ничего узнавать.

– Всё в порядке, мама. Я не собираюсь страдать из-за того, что мой муж выбрал другую женщину, – соврала, ощущая, словно тело пробил раскаленный железный прут.

– Не старайся быть сильной напоказ, Настён, мне-то ты можешь душу излить.

– И что мне это даст? Что мне дадут слезы? Чем это поможет? Разве это вернет мою жизнь? Давид вышвырнул меня на обочину своей жизни – без объяснений, без разговоров, не дал ничего объяснить. Думаешь, я смогу его простить? Даже если он на коленях приползет, ничего не изменит того факта, что у него есть ребенок от другой женщины.

– Всякое бывает, дочка, выслушать-то оно надо, конечно. И он тебя должен был послушать, и ты его. Но я о другом хочу сказать. Не надо тебе в это влезать. По крайней мере, пока ты беременная. Люди мы маленькие, шибко высоко замахнулись, связались с этими богачами – а теперь расхлебываем.

– Что? – я удивленно подняла брови, неспособная вникнуть в мамины слова. – Мама, ты о чем?

– О том, о том, дочка. Я ведь давно с богатеями работаю, знаю, как они привыкли о нас ноги вытирать. Вот какой-нибудь дочке олигарха так бы не показали на выход, как тебе, не выбросили бы вещи прямо на землю, а со всем бы уважением отнеслись.

– Мама, мне не нужно их уважение! Ничего мне не надо! И всё понятно, ясно как день. Давид не хочет, чтобы я была его женой, ребенка нашего признавать не будет.

Я кивнула на нераспечатанный конверт с красивыми вензелями эмблемы адвокатской конторы. Документы о разводе, которые я пока не набралась сил открыть. И тем более подписать. Которые мне прислали по почте с одобрения Давида.

– Тогда зачем это всё, Настя? Зачем ворошить? А вдруг, если ты начнешь что-то узнавать, чего и похуже тебе сделают?

– Да потому я спать не могу, мам, от несправедливости этой я просто не могу дышать! Мне нужна правда. Вот и всё. А с малышом я справлюсь и сама, раз мы не нужны его папе. Сыночка выращу одна. Борис Евгеньевич взял меня обратно на работу, – упомянула я бывшего начальника реабилитационного центра, который обещал принять меня обратно.

– Да, Борис молодец, вник в твое положение. Не всякий беременную на работу возьмет, но ты всегда была на хорошем счету в “Благосе”.

– Именно, мама. Я справлюсь.

– Мы справимся, мы, – поправилась мама и улыбнулась.

Правда, улыбка вышла вымученной и жалкой. Да и я, как ни храбрилась, как ни пыталась казаться сильной, всё никак не могла смириться с тем, что сделал Давид.

И мне казалось, что если я выясню правду, то мне станет чуточку легче.

Не для Давида. Не для того, чтобы разоблачить заговор. Не затем, чтобы предоставить ему какие-то факты. Ведь кто-то всё это организовал. Кто-то нарушил мое равновесие, оставив в доме следы порчи – ржавый гвоздь, землю, да бог знает что еще. Может, я просто не нашла другие предметы. Кто-то же подсыпал мне в сок какое-то средство, не выявленное ни в каких анализах. Кто-то подговорил Петю приехать на скорой, кто-то сделал фото.

Какой-то невидимый враг сплел заговор.

И я бы хотела знать, кто этот человек.

Ответ казался очевидным – новая женщина моего мужа, мать его ребенка.

Кому еще это надо, как не ей? Чтобы устранить соперницу.

И снова за горло схватила дикая боль, раскурочила сердце, обожгла душу.

Жестокие слова Давида рефреном звучали в голове. И я всё пыталась загасить внутри надежду, что новая реальность рассеется, как призрачная дымка, всё ждала, что Давид позвонит или придет, объяснит всё недоразумением, извинится, прижмет к себе, но нет…

Всё было совсем иначе.

Новая реальность придавливала бетонной плитой к самой земле, расплющивала, дышать не давала. И я только молилась всем богам, чтобы перестать так сильно страдать, чтобы разлюбить Давида, выкорчевывать из себя любовь!

Ведь так жить невозможно, тонуть в страданиях, задыхаться от пепла предательства. Видеть впереди беспросветное, одинокое будущее, чувствовать себя оболганной, преданной, униженной.

Больно…

Так больно, до темноты в глазах, до пронизывающего всё тело и проникающего в каждую клеточку огня, который пожирал и сжигал до пепла.

Больно…

Так, что порой я жалела о том, что знала Давида. Сперва он вознес меня в рай, а потом низверг в рай. Сначала показал прекрасную сказку, а потом вышвырнул прочь, как злобный монстр, считающий меня ничтожной букашкой, недостойной даже разговора.

Глава 10

– Не нравится мне твоя идея, ой как не нравится, но, раз так уперлась, одну не отпущу! – приняла решение мама. – Вместе к нему сходим, хотя сомневаюсь, что выясним что-то путное.

– Да, мама, мне это надо. Всё равно это так не оставлю.

– Да ты бы хоть родила сначала, дочка, а потом всё остальное.

– Мама, я чувствую, что время будет упущено, если я не начну действовать. К тому же после родов мне будет точно ни до чего. Да и в любом случае для моих нервов лучше, если я чем-то буду заниматься, чем сидеть и страдать.

– Вот тут ты права, Настя, смотреть на тебя больно, как ты страдаешь. Не спишь, толком не ешь. Но, может, хоть до утра подождать? – попыталась она снова отсрочить неизбежное. – Куда ты собралась на ночь глядя?

– Семь вечера, мам. Время детское. Утром он может быть на работе, я же не знаю, во сколько он на работу уходит, а ехать нам на другой конец города!

– Ладно, главное – не нервничай. Если ты хочешь, мы поедем.

Странно, что до сих пор помнила этот адрес, хотя была всего пару раз тут в студенческое время. Когда Егоров пригласил меня на день рождения.

Очень уговаривал прийти. Я пришла, но не одна, с однокурсниками, а не как его девушка, подарок подарила банальный, ничего личного. Вообще ничего ему не обещала и не отвечала на знаки внимания. Даже не знаю, чем так обидела парня, если он спустя долгое время решил мне вот так отомстить…

Добрались, на удивление, быстро. Я так погрузилась в свои мысли, что и не заметила, как мы дошли до нужного дома.

Сразу заприметили во дворе шикарную машину с шашечками, новенькую, блестящую, даже без номеров еще. Сразу видно, что только что купленная и еще не оформленная. Наверняка Петя купил. Значит, деньги у него появились.

Из окон третьего этажа неслась громкая музыка, крики, женский визг, там явно кутили.

– Петька совсем обнаглел, паразит, отдыхать мешает, – проворчала бабулька в платке и с палочкой, сидящая на лавочке.

– Это у Егорова Пети гулянка? – спросила мама, сразу же используя подвернувшуюся возможность.

– У него, говорю же, вот паразит! Мало того, что днем и ночью на машине гоняет, так еще теперь и гулянки устраивает. Хорошо, что Варвара этого не видит. Варвара – это бабка его, она умерла в прошлом году, а ему квартира досталась. Он же безродный, Петька наш, с детства безотцовщина, хулиганом рос, бабка воспитала, а он ее в могилу свел своими пьянками и гулянками. А участковый ничего не делает! А вы тоже к нему? Ну и толпу насобирал. Гаденыш хвастается, что в лотерею выиграл!

– В лотерею? Ну надо же! А что он еще рассказывал?

– Идем уже, мам, отсюда, – позвала я ее, понимая, что сейчас точно не лучшее время, чтобы разговаривать с пьяным бывшим однокурсником.

Но тут из подъезда вывалился Егоров собственной персоной, с ярко размалеванной девицей под ручку, и сразу обратил на нас внимание.

– О-о-о, какие люди соизволили меня проведать! Какими судьбами, Настюша! Неужто соскучилась, красота моя? – Петя окинул меня развязным взглядом и зацокал языком, стоял – руки в карманах, весь нарядный, в новеньких шмотках.

Что еще больше усилило мои подозрения.

– Эй, котик, это я твоя красота, забыл? – заворчала высокая рыжая спутница, тыча Егорова в бок.

Вроде не так много лет прошло, а Петя довольно сильно изменился. Располнел, килограмм десять, не меньше прибавил. Лицо одутловатое, неприятное. Сразу было видно, что выпивает, ведет разгульный образ жизни.

Прикурил сигарету, нагло выпуская дым в нашу с мамой сторону.

– Петя, здравствуй. Ты не видишь, Настя беременна? – тихо возмутилась мама.

– Да вижу, вижу, как тут не заметить? – ухмыльнулся. – Ну рассказывайте, гости дорогие, зачем пожаловали и без охраны?

– Мне надо с тобой поговорить. И без посторонних, – проговорила я, игнорируя его липкие взгляды.

– Что? Прямо наедине? Ну, у меня сейчас гости, но если тебе так неймется…

Уловить грязный намек было нетрудно, и мама не сдержалась, пристыдила Петю:

– Как тебе не стыдно, Петя? Был такой хороший мальчик, я тебя помню с университета! Во что ты впутался? Откуда все эти деньги?

– Мам, пожалуйста, дай я с ним сама поговорю.

– С чего такие выводы, что я впутался? У меня, наоборот, всё отлично. Как вам машина? Премиум-класс, между прочим.

– Разбогател, получается? Каким это образом? – продолжила пытать его мама.

– Кто же свои бизнес-секреты раскрывает?

– Да знаю я твои бизнес-секреты!

– Ваша дочка тоже замуж вышла за деньги, какие ко мне претензии? Все любят деньги. Те, кто говорят, что в не деньгах счастье, врут.

– Так ты не отрицаешь, что взял деньги за задание? Что ты должен был сделать? – вцепилась я в его фразу, надеясь узнать правду.

– А тебе всё расскажи да покажи, – издевался он, девица рядом нагло улыбалась, а старушка на лавочке развесила уши.

Ничего мы тут не добьемся, одни издевательства и насмешки.

– Пойдем, мам, – развернулась я, но Петя меня окликнул, на это раз глядя серьезными и не такими уж осоловевшими глазами.

– Не лезь в это, Настька, там серьезные люди, с большими бабками. А была бы со мной, сейчас бы всё хорошо было, а ты богатого выбрала. А теперь у меня есть бабки. Давай встречаться, сколько тебе надо?

Достал котлету денег из кармана, но я лишь помотала головой.

– Дело же не в деньгах, Петя, я просто не стала бы с тобой встречаться, я не люблю тебя.

– Много тебе дала любовь! – выплюнул он, и в глазах появилась застарелая злоба. Она-то, видимо, и объясняла его поступки.

Он просто мне отомстил. Но что он сделал?

– Котик, кто эти тетки? Что им надо? Бывшая твоя, что ли? Ребенка навесить хочешь? – напирала на меня рыжая, поняв, что богатый хахаль ускользает из рук.

– Инга, отойди. Дай пообщаться. Подожди меня тут.

Егоров сделал мне знак, и мы отошли в сторону ото всех. Уж не знаю, почему он решил поговорить со мной, то ли это жалость, то ли стыдно ему стало, но я решила не терять времени.

Глава 11

На следующий день хотелось лежать в постели, смотреть в потолок и ничего больше, но я заставила себя подняться и идти на работу. Нельзя злоупотреблять добротой Бориса Евгеньевича. Пообещала ему, что, несмотря ни на что, буду четко выполнять свой график, значит, так и будет.

Это, может быть, богатым и сильным мира сего позволено красиво страдать, предаваясь унынию, а я из другой касты, мне нужно работать просто для того, чтобы выжить. Чтобы обеспечить всем необходимым своего ребенка, а он, судя по всему, будет только моим.

Прощайте, все мечты о счастливом будущем семьи, теперь я мать-одиночка, а в скором времени будут награждена “почетным” званием РСП. Разведенка с прицепом. Так же теперь называют несчастных женщин, брошенных мужьями-козлами?

Никогда не думала, что со мной случится что-то подобное, а вот ведь… И никому не докажешь, что не виновата! Скажут же, что где-то я накосячила, раз богатый муж вышвырнул из дома беременную и даже разговором не удостоил…

Впрочем, не важно! Хватит страдать, пора действовать.

Мне стало легче, когда узнала часть правды, что против меня устроили заговор, всё же снять часть вины с себя было мне необходимо.

Что дальше?

Не знаю.

Время покажет.

Мама тоже уехала по своим делам. Сегодня она не работала. Мне даже удалось отвлечься на работе, пусть не забыть, но хотя бы не думать бесконечно о произошедшем. Надеюсь, зияющая рана внутри от предательства мужа со временем затянется.

Вечером мама заехала за мной, мы отправились в ее квартиру. Мне, конечно, неудобно стеснять маму, но куда я еще пойду, да еще и беременная?

Я задумалась, что, наверное, она боится оставлять меня одну. Я же прекрасно могла сама добраться до дома.

– Со мной всё в порядке, мам. Не надо обращаться как с маленькой, – попросила ее мягко, она посмотрела с сочувствием.

– И не думала. Была неподалеку, заехала за тобой, мне по пути было. Думала, вместе ехать до дома будет веселее.

– Ладно, – кивнула ей, но душу охватил страх.

Так просто эта ситуация не закончится, мы чувствовали это обе. И Петя обязательно себя проявит, и тот человек, который объявил мне негласную войну за Давида. Стелла, та самая женщина, о которой я недавно даже не знала.

Поднялись на четвертый этаж… И застыли в шоке.

Дверь выглядела странно, она скособочилась, а замок явно был взломан. Ключ вставить невозможно!

– Господи, ну только этого еще не хватало! – запричитала мама.

Я же молчала, находясь в ужасе.

Откуда эта бесконечная цепь неудач? Неужто и правда порчу на нас наслали? Гвоздь, земля… И вот теперь это!

Никогда в жизни нас не обкрадывали.

Но это явно были не просто грабители. Больше похоже на лютую ненависть, послание. Предупреждение.

Шкафы вывернуты, вещи разбросаны, мамин любимый хрусталь разбит, и будто этого мало, всё облито синей краской!

– Мария Степановна! Что тут случилось! – закричала мама заглянувшей к нам старенькой соседке. – Вы ничего не видели? Кто тут устроил такой беспорядок?

– Понятия не имею, Лидочка. Ты же знаешь, я глухая. Ничего не слыхала! – заохала соседка, осторожно ступая между перевернутой мебели и битого стекла. – Ох, что за нелюди такое сотворили? Надо милицию вызвать!

Остальных соседей нет дома.

Спросить не у кого.

Мама вызвала полицию, приехал наряд, сказали ничего не трогать, и остаток вечера мы провели в отделении, давали показания.

– Сколько еще? Видите, дочка беременная, плохо ей. Да и что мы сказать-то можем? Пришли, когда всё уже случилось. Понятно, кто это сделал, бывший однокурсник моей дочери – Егоров Пётр.

– Сочувствую вам, – проговорила молодая женщина-полицейская. – Ладно, идите. Мы проверим гражданина Егорова. Сообщим вам о ходе дела. Наш сотрудник подвезет вас до дома.

– Вот за это спасибо огромное. Хотя постойте, а куда мы поедем? Там же невозможно находиться. Как нам туда возвращаться-то? – спохватилась мама. – В квартире всё испорчено и краской провоняло. До сих пор голова болит.

– Может, тогда в гостиницу поедем? – предложила маме, пока стояли возле полицейской машины и ожидали водители.

– Нет у нас денег на гостиницу! – вздохнула она горестно. – Вернее, есть, но сколько мы там жить будем? Есть ли смысл тратиться?

– Мам, а может, к тете Люде? – вспомнила я про мамину подругу.

– У Люды сейчас роман в разгаре, с коллегой по работе. Точно не обрадуется нашему появлению.

– Тогда… Поедем на работу, – вздохнула я. – Сейчас это лучший выход, а утром начнем думать о съемной квартире на время ремонта, ведь стены остались, придется всё выбросить и заново всё обустроить. Спасибо хоть пожар не устроили.

– Точно, ты права. Там и душ принять можно, и выспаться. А дальше решим, – кивнула мама.

На самом деле это оказалось нашим единственным вариантом в данный момент. В реабилитационном центре вполне приемлемые условия, как раз есть две комнаты с удобными кроватями. Но мы заняли всего одну, с раздельными кроватями. Устроились с мамой нормально, помылись, переоделись.

Я проснулась утром от ее плача.

– Поверить не могу, что мы так испортили себе жизнь! И это всё сделал Егоров! Зачем мы к нему пошли? Зачем разозлили? Я уверена, квартиру он нам разворотил. Что он тебе сказал, Настя? Кто против тебя воюет? Это из-за Давида?

– Мама, его слова ничего не дадут. Как говорится, слова к делу не пришьешь, но ясно, что он просто звено в цепи.

– Вот кто бы подумал, что у тебя столько врагов, – всхлипнула. – Ты же ничего плохого никому не делала, девочка моя. Ну ничего, если это Стелла совторила, карма ее настигнет! Ты же знаешь, что зло возвращается к тем, кто наводит порчу или приворот делает?

– Мама, ты серьезно?

– Естественно, уверена, что она околдовала твоего мужа, увела. Знаешь, сколько таких историй? Приворотила, голову заморочила.

– Я не верю в эти объяснения, мам, Давид не был похож на заколдованного, когда разговаривал со мной, – протянула с грустью.

Глава 12

– У меня сегодня весь день расписан, Настя, может, съездишь быстро в квартиру, посмотришь, как там дела с ремонтом? Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, мам, без проблем.

Я на удивление чувствовала себя бодро сегодня, так что легко согласилась с маминым предложением. Борис Евгеньевич настоял, чтобы помочь нам. Прислал бригаду рабочих, они осмотрели фронт работ и обещали всё восстановить, вынесли поломанную мебель на помойку, квартира преобразилась, стала похожей на нормальное жилище.

Я не знала, как и благодарить босса, в последнее время редко видела что-то хорошее в жизни, да и не ждала уже ничего, просто существовала, проживая один день за другим и живя одним моментом. Радовало то, что мама перестала плакать и жаловаться, да и работа меня здорово отвлекала.

Старалась не думать о прошлой жизни, нужно было настраиваться на материнство, вот этим я и занималась.

Собралась и пошла на остановку, села на автобус, хотя деньги были, но не позволяла себе тратить лишнее. Надо экономить. Теперь мне постоянно надо экономить.

Пока ехала, бездумно копалась в сумке и вдруг нашла его…

То самое письмо, которое пришло из адвокатской конторы.

Документы о разводе. Я же конверт не распаковывала, он долго мозолил глаза, лежа на тумбочке в прихожей, потом я его в сумку смахнула. С глаз долой – из сердца вон.

Не хотела я ничего видеть, никакие документы подписывать, я отодвигала от себя эту необходимость, и не потому, что малодушно ждала, что Давид передумает и вернется ко мне. Нет. Эту дверь я навсегда закрыла и наглухо забетонировала. Просто я должна была заботиться о маленьком существе внутри меня, раз Давид плевать на него хотел.

Мне нельзя было нервничать, а эти безжалостные юридические тексты довели бы меня до ручки. Я бы представляла, как Давид пришел к юристам и холодно попросил их оформить документы на развод, послать мне, чтобы поскорее избавиться от любых следов моего присутствия в доме.

Нет, зачем приходить? Давид бы прямо из дома, из своего кабинета, царственным жестом поднял бы трубку и проговорил пару слов. Приказал.

Вот так. Пара слов – и меня нет в его жизни.

Он освободил место для другой.

Порой думаю, а что они с моими вещами сделали? Просто вышвырнули на помойку? Жалко, обидно. Вот так жила я в том доме, чувствовала себя хозяйкой, а меня просто взяли и вырвали оттуда с корнем и выбросили – и забыли.

Но пора закрыть и эту страницу.

Вскрыла конверт и пробежалась по строчкам…

И будто провалилась в другую вселенную. Время стерлось, окружающая реальность растворилась.

Когда сознание снова включилось, обнаружила себя в парке, неподалеку от реабилитационного центра. Наверное, я вышла на одну остановку раньше, чтобы не рыдать в автобусе как припадочная. Парк этот был полон воспоминаний. Тут случилось наше первое свидание с Давидом. Красивый нежный букет ромашек, много шуток, смеха. Прогулка на лодке…

Сидела на лавке, стискивая бумаги в руках, а слезы капали на официальный документ об аннулировании брака.

Нет, то были не документы о разводе, и мне вроде должно быть легче, ведь мне не нужно проходить процедуру развода, не нужно идти в суд и подписывать какие-то документы, разве что с паспортом что-то сделать, штамп-то о браке недействительный.

Мы даже не были женаты, получается? Всё это время у Давида была законная супруга! О которой он ни разу не проговорился.

Как же так можно? Все счастливые дни, месяцы, годы нашей совместной жизни – всё это было ложью. Не настоящим. Фальшивкой. Незаконным даже, наверное. Как же так?

Сухие, четкие формулировки документа говорили об этом, сжигая меня изнутри ядовитым пламенем.

Как же ты мог, Давид?

А вот так, мог. Он меня больше не любит. И наверное, не любил. В его сердце жила другая женщина, его первая жена. Не знаю, где она была всё это время, но я просто стала перевалочным пунктом, но для меня-то Давид был всей жизнью!

Но он любит ее, живет с ней, у них сын!

А мой малыш ничего для него не значит!

Боль полосовала сердце, рассекала его надвое, лупила меня изнутри, и я не знала, как взять себя в руки. Столько времени держалась, и вот… Плотину прорвало, все шлюзы взорваны, бездна боли накрыла потоком.

Представила, как он с ней, целует, обнимает, она в моем доме, на моем месте, та, что провернула со мной целую операцию, наняла Петю, обставила всё как мою измену. Зачем? Зачем было нужно бороться такими нечестными методами, если она законная жена?

Почему нужно было распотрошить меня и уничтожить?

Низ живота прошило вдруг сильной болью. Я обхватила его руками, вскрикнула. Ведь знала, что нельзя эти чертовы бумаги трогать, знала, к чему это приведет. Уже лежала на сохранении, и мне крайне не рекомендовали нервничать. Ко мне подбежала проходящая мимо девушка с собакой. Пес оглушительно лаял, меня снова скрутило от боли.

– Вам надо в больницу! Вызовите скорую!

Людей вокруг становилось всё больше. Мне повезло, обычно в это время в парке совсем пусто.

Не знаю, что бы со мной было, останься я одна.

Скорая приехала очень быстро.

Меня положили на носилки.

– Мой малыш… Пожалуйста, умоляю. Спасите его!

– Всё будет хорошо, только успокойтесь.

Добрые слова, заботливые прохожие, может быть, всё и правда будет хорошо. Мне сделали укол, боль отступила. Я провалилась в какой-то полусон, в котором не различала склонившихся надо мной лиц. То, что уже в больнице нахожусь, поняла по запаху лекарств.

– Нужно остановить роды.

– Да, она еще не готова.

“Малыш, пожалуйста, не торопись. Тебе нужно еще подрасти, стать крепким и сильным”.

Я разговаривала со своим крохой, мысленно умоляла не торопиться. Знала, что малыш всё слышит, он обязательно послушает маму.

“Ты не нужен своему отцу, но для меня ты – самое важное. Я так тебя люблю”.

– Что ты сделала с моим ребенком, Настя? – проговорил знакомый голос.