Измена под бой курантов

Пролог

Я нещадно опаздывала в Новый год. Нервничала, то и дело бросая взгляд на часы. Какие-то пять минут, и страна оторвёт последнюю страницу календаря, начиная жить заново. А мы сидим с дочкой в такси, и я чувствую, что кругом виновата.

Узнаю свой дом и ликую. Всё же успеем. Поздравляю водителя «С наступающим», выдаю честно заработанное и, держа за руку Ланку, бросаюсь бегом к подъезду.

- Сейчас ты познакомишься с настоящим Дедом Морозом, - обещаю дочке, открывая домофон, и Светка пищит от восторга, смотря на меня горящими глазами. - И Снегурочкой, - добавляю, сама ощущая какой-то внутренний подъём. Будет здорово, когда они вручат Ланке заготовленный подарок. Знакомая Эдика нас выручила, за небольшую плату согласилась поздравить ребёнка.

Мужа стоило предупредить, что мы почти дома, он ведь просил ему набрать, как только подъедем. Надеюсь, он всё же в костюме Деда Мороза, только времени до курантов почти не осталось. Уверена, Кораблёв включил телевизор, потому что семь лет вместе, пять втроём, и Эдик никогда не изменял себе. Куранты и гимн спутники любого Нового года.

Телефон звонить отказывался. Страна в едином порыве принялась набирать номера, а, может, дело в лифте. 23:59, и мы на своём этаже. Ждать нет времени. Дёргаю дверь – закрыто, хорошо, что ключи в кармане, искать не надо. Вставляю в замок и прокручиваю. Вваливаемся с Ланкой, на ходу скидывая обувь. Слышу первый удар курантов, понимаю, что успеваем, и внутри какая-то эйфория. Встречаюсь взглядом с дочкой, она тоже в восторге. Хочется хохотать над ситуацией, такие мелочи позволяют быть счастливыми.

Второй, третий, четвёртый, пятый удары, и мы всё ж освобождаемся от одежды, улыбаясь друг другу, и спешим в комнату. Надеюсь, Эдик и Даша готовы, а, если нет, не стану же дозваниваться мужу, пока бьют куранты за закрытой дверью, вместо того чтобы соединяться бокалами с семьёй.

На шестом ударе я увидела, что они в костюмах, на восьмом, что костюмы надеты не до конца, и Снегурка с Дедом Морозом явно не запаковывают подарок. На девятом сдавило грудь от ужаса, и я вспомнила, что рядом Ланка. Её испуганное детское личико говорило о многом. А я чувствовала, что заживо горю.

Я торопилась, чтобы увидеть, как Кораблёв мне изменяет?!

Сердце бьётся болью, и не понимаю, на самом деле мне плохо, или это накатывающая паника. Инсульт? Инфаркт? Слышу своё дыхание и пульсирующие толчки крови, шумящие в голове. В памяти прокручиваются две тысячи рублей, подъем на лифте, пробка машин, мой отец. И я снова оказываюсь в такси.

Глава 1

Двадцатью минутами ранее…

Смотря на красные стоп-огни впереди стоящей машины, в который раз пожалела, что поехала к отцу именно сейчас – вечером 31 декабря, будто не могла дождаться утра и поздравить по телефону. Просто представила, как ему одиноко без матери, и сердце сжалось.

Я – хорошая дочь, наверное, потому потащилась вместе с дочкой, чтобы поздравить. Он обрадовался, понятное дело, в момент, когда все собираются семьями за столом, я хотела сделать ему сюрприз, а теперь выходит, что встречу праздник с таксистом в пробке.

Этот Новый год для отца первый, куда он перейдёт без мамы, впрочем, как и для меня. Всё же тридцать пять лет они вместе, немалый срок. Мне так хотелось, чтобы наши отношения с Эдиком были такими же крепкими, как у родителей, но, увы, приходится признавать, что мы не идеальны.

И куда едет народ, ума не приложу. Ладно у меня новогодний бзик, ну остальным что нужно?

- Слушайте, - обращаюсь к водителю, - долго ещё?

На часах 23.35, и я всё ещё не теряю надежды, но заметно нервничаю. Стол уже готов, позаботилась об этом заранее. Никого лишнего, только я, Лана и Эдик. Знакомая уйдёт, как только вручит подарок. Дочке обещала катание с горок, правда, днём она так и не смогла уснуть. Но традицию нельзя нарушать, мы всегда идём прогуляться после застолья.

«Не в еде счастье, а в семье», - часто говорила мама, и я вновь понимаю, как её не хватает.

- Нууууу, - тянет мужчина, - на вскидку ещё час.

- Час?! - я шумно выдыхаю, матерясь внутри себя. Успела, называется. Эд звонил уже несколько раз, интересовался, когда мы вернёмся. Ну а что тут сказать? Едем уже минут пятьдесят, и ещё сорок впереди. Признаю, виновата, но… Только нужно ли кому-то моё «но»?

С некоторых пор боюсь Нового года. 2022-й напомнил о том, что все люди смертны. Раньше думала, что онкология - это где-то далеко, это с другими, пока саму не коснулось. Хорошо помню, как сидела, смотря на врача, а он просто расплывался. Причём, как визуально, так и на слух, будто всё мое естество не желало слышать то, что он говорит. Это был подарок на весь будущий год, этакое задание, с которым предстояло справится. Я была сильной, спасибо маме и Эдику, иначе б не вытянула. А следующий Новый год забрал у меня маму.

2023 тоже запомню навсегда. Казалось, ну вот же, я справилась, перешагнула через ужас, но жизнь меня испытывала дальше. И кому я перешла дорогу, что год за годом именно в праздники меня ждёт что-то ужасное?

Бог любит троицу. Я содрогалась от мысли, что 2024 принесёт мне новый «подарок», и боялась представить, что будет на этот раз. Наверное, именно поэтому я и поехала к отцу, чтобы обнять и сказать: «Люблю тебя, пап».

Набрала Эда, намереваясь отчитаться. Ещё бы он не злился. Сидит дома в костюме Деда Мороза и развлекает знакомую в платье Снегурочки, которой уже пора давно к себе. Знала бы она, что я испорчу Новый год не только нам, но и ей, ни за что бы не согласилась выручить.

Лана не в курсе, что дома её ждёт сюрприз. Эдик сам предложил, я даже удивилась, представила, сколько придётся отдать за столь позднее поздравление, но он договорился. Девушка решила выручить за небольшую плату. Пять минут – ребёнок счастлив и прыгает до потолка, настроение создано. Только я всё испортила.

- Эдик, - дозваниваюсь, чувствуя себя неловко, - откашливаюсь, чтобы оповестить: мы нещадно опаздываем.

- Сколько? – спрашивает он недовольно, и я называю ту же цифру, что водитель. Муж вздыхает. – Точно раньше не получится?

- Только что спрашивала. Эдик, извини, что так, просто папа…

- Да ладно, - как-то миролюбиво соглашается. – Только позвони, как будешь тут.

- Да-да, конечно, - тут же гора падает с плеч. - Извинись перед Дашей, что так неловко вышло, - прошу его, встречаясь глазами с таксистом. - Давай, - кладу трубку, откидываясь на сиденье. Вижу дочку, рассматривающую огни на улице, и мысленно извиняюсь перед ней тоже. Настроение упало ниже нуля, но, если в этом году самым большим происшествием будет встреча праздника в такси, я рада.

Машина движется медленно со скоростью 10 км в час.

- Может, есть короткая дорога? – интересуюсь, смотря на счётчик. Конечно, в интересах таксиста везти меня как можно дольше.

- Есть.

Не сразу понимаю, что ответил водитель, потому переспрашиваю. Какого чёрта он сразу не сказал?!

- Это обойдётся в пару тысяч, - начинает торговаться, но мне плевать. Главное – успеть. Выуживаю нужную сумму из кошелька, но отдавать не тороплюсь.

- У вас пятнадцать минут, - прикидываю, что ещё около трёх-пяти буду подниматься наверх и входить в квартиру.

Он каким-то образом выбирается из потока, ныряя во двор, а я слежу за быстро улетающими минутами. Город готов к празднику. Кажется, только мы с Ланкой куда-то опаздываем, остальные уже на местах. Там, где хотят быть. Теперь и таксист желает, чтобы я оказалась дома, как можно быстрее. Помимо счётчика у него будет бонус в виде двух зелёных купюр. Время нещадно движется к отметке полночь, и я не звоню Эдику, пока не прибываю на место, кто знает, может ничего не выйдет, а я его обнадёжу.

И вот стою, смотря на то, как мой муж ублажает другую на глазах дочери, и кажется, что сердце перестанет биться вместе с курантами.

Десятый удар. Опомнилась, закрывая глаза ребёнку. Земля уходит из-под ног. Одиннадцатый – Снегурочка заметила, что они не одни и толкнула Деда Мороза. Двенадцатый…

Крики взорвали улицу. Компания подростков ударила салютом и петардами. А сердце ударило болью, пока я смотрела в глаза того, кого любила все эти семь лет, прижимая ладонь лицу своей Ланы.

Приветствую в истории, друзья. Не забудьте добавить в библиотеку, если она вас заинтересовала. Лайки и комментарии помогают автору понять ваше настроение. Рада видеть всех.

Глава 2

Строить замки я училась с детства:

Из песка, из мыслей, из надежд…

Погибало всё моё наследство

От руки безжалостных невежд.

(Неизвестный автор)

Эдик был в армии, он умел одеваться, пока горит спичка, кажется, это умение ему сейчас пригодилось, потому что среагировал муж быстро. Я видела, как дёрнулся вниз его кадык, тут же возвращаясь на место и проследила взглядом за Снегурочкой, так же спешно поправляющей одежду.

Гимн играл вовсю. Раньше бы присоединилась к

«Россия Великая наша держава», а теперь тупо моргала глазами, пытаясь сообразить, как выйти из сложившейся ситуации. Ланка замерла и стояла как вкопанная под моей рукой, кажется, сцена Дед Мороз и Снегурочка надолго останется в детской памяти. Я ненавидела Эдика за свою боль, невыносимую и горькую, которая заполнила всю меня изнутри, но больше всего я ненавидела его за то, что теперь каждый Новый год Ланка будет вспоминать соитие сказочных персонажей. Конечно, она не до конца поняла, что это было, ей всего пять, но задавать вопросы станет. И что я должна ей ответить на это?

Кораблёв не просто изменил мне, он покусился на святое: испохабил образ доброго Деда, который по моим подсчётам должен был дарить подарки Ланке ближайшие десять лет. Ладно, с десяткой, может, я погорячилась, но восемь точно. Снегурочка переводила взгляд с меня на мешок, валявшийся у небольшой ёлки, которую мы наряжали с дочкой вдвоём, потому что Кораблёв заканчивал квартальный отчёт, и теперь я понимала, как именно и с кем он там его оканчивал и почему приходил домой без желания от слова совсем. Мы, женщины, привыкли списывать всё на стрессы, на загруженность. Ничерта подобного. В 98 % случаев это всё другие бабы.

Снегурка на бабу не тянула, конечно, очень даже миловидная девушка. Встреться мы при других обстоятельствах, глядела бы на неё иначе, а так – обыкновенная лядь. Признаться, слово не из моего лексикона, но сейчас ситуация была патовая.

- Мам, - позвала негромко Ланка, и я очнулась. Спохватилась, убирая ладонь с её лица, и, честно признаться, совершенно не знала, что стоит делать в такой ситуации. К подобному меня жизнь не готовила. Мне хотелось убить Кораблёва, двинуть в нос Снегурке и напиться шампанского, оплакивая судьбу. А потом заесть горе салатом с креветками. Но я не могла позволить себе лишнего, у меня была дочка, и в первую очередь надо было думать о ней.

- Какого чёрта ты не позвонила?! - Кораблёв смотрел на меня зло, будто это я была виновата в том, что тут происходило, а не он. Желваки ходили на его лице, которое я так любила целовать… Эти губы, мгновение назад принадлежавшие другой, эти глаза, смотрящие на неё с желанием, эти скулы, которые ласкали чужие руки.

Стащив с кривым оскалом красную шубу, которая уже явно не пригодится, Эдик бросил взгляд на дочку, понимая, что она видела то, что детям видеть не положено до определённого возраста. Бросил небрежно костюм на спинку стула, оставаясь в светло-голубой рубашке и брюках. Даже дома он предпочитал классический стиль, и мне нравилось, что мой мужчина всегда ухожен и выглядит эффектно. Не мне одной, выходит.

- Яна, - он щёлкнул пальцами в воздухе, потому что я не реагировала. Мозг отказывался понимать и принимать происходящее, сосредотачиваясь на словах гимна, он убегал от реальности. «Славься Отечество наше свободное» пелось у меня в голове. – Яна, - подошёл ближе, хлопая перед моим лицом в ладоши, и я сфокусировалась на нём. И что самое интересное, именно в этот момент осознала, что больше ни минуты не останусь здесь.

- Идём, - схватила за руку Ланку, направляясь в коридор, чтобы одеться. Слёз не было, наверное, у меня был шок, и я до последнего не желала думать, что это конец.

- Яна, - голос преследовал меня, пока я помогала дочке обувать ботиночки. Такие маленькие, как она сама, и в этот момент я заплакала. Нет, не из-за него, будь он неладен, из-за своей маленькой принцессы, которую сейчас потащу снова к отцу, потому что её папа полный мудак. Как ему вообще пришло в голову заниматься такими вещами в доме, пока он ждёт свою семью?! – Успокойся и поговорим! – настаивал Эдик.

- Просто ответь на один вопрос, - быстро смахнула слёзы, чтобы никто не видел, - у тебя реально там всё жгло, что ты прям тут…, - я не договорила. Не было слов, да и как подобрать подобное, если рядом детские уши. С появлением дочки привыкла тщательно прореживать слова через гребёнку.

- Ты же сказала, что будешь дома через час! ЧАС, Яна, а заявилась раньше, - он будто винил меня в том, что я не следовала своим словам. Надо же перевернуть всё с ног на голову и выставить виноватой меня.

- Ну, извини, - растянула ехидную улыбку на губах, хватая куртку Ланки и принимаясь запихивать ребёнка туда, пока она хлопала глазами, переводя взгляд с меня на отца. Я задыхалась от гнева. – Прости, что приехала раньше!

«Мудак. Козлина. Г*н».

Не могла позволить себе говорить это вслух.

- Мама, я хочу остаться, - пыталась воспротивиться Ланка, но я не могла. Мне на него даже смотреть противно, не то, чтобы сидеть за одним столом. Нет, я не готова даже ради дочери. А эта, что маячит за спиной, теперь в каком качестве?

- Солнышко, - я смотрела на дочку, чувствуя, что эмоции переполняют, и нет сил сдерживать ту бурю, что бушует внутри. Просто не думать, что сейчас вместо того, чтобы идти кататься на горках всей семьёй, мне придётся объяснять своему отцу, почему я вернулась. Объяснять дочери, из-за чего мы не можем остаться здесь.

Глава 3

Я любила по-настоящему. Не придуманными историями из книг и мелодрам, хотя нравилось смотреть или читать подобное. Наша любовь с Кораблёвым была реальна. Мне так хотелось. Мне так казалось. Сейчас стою и дрожу, но не от холода, и понимаю, что все эти семь лет были ложью.

Уйти так просто не выходит.

– Яна, - рычит муж, - оставь ребёнка в покое, сядем, встретим праздник. Свет, - обращается уже к дочке, - там подарок тебе просили передать.

- Дед Мороз?! – тут же загораются глаза ребёнка, а у меня разрывается сердце от жалости к ней, от жалости к себе. Что ж ты за мудак последний, что решил такой сюрприз сделать!

- Иди, - кивает дочке, - он под ёлкой тебя ждёт.

Ланка бросает на меня осторожный взгляд, вытаскивает ладонь из моей и тут же скидывает ботинки. Разуваться не обуваться, она делает это легко. Прямо в куртке летит в комнату, а я складываю руки на груди в защитной позе, примерно понимая, что сейчас услышу:

«Это не то, что ты думаешь, мы просто знакомые».

Но Кораблёв меня удивляет.

- Не устраивай сцен, - морщится Эдик, - ну мужики такие, - пытался найти он себе оправдание, - думал, успеем.

- То есть, - решаю подытожить, - ты сейчас обсуждаешь не то, что ты последний мудак, что изменил мне, а то, что я это увидела?! Я ничего не путаю? – ахаю, качая головой. Здрасьте-приехали. Казалось, я говорю с чужим человеком. – То что МЫ это увидели, - поправляю себя, чувствуя внутреннюю дрожь.

- Обсудим после, - его лицо нервное и злое. – Это ничего не значит. Забудь.

- Забыть? – делаю два шага, и отвешиваю ему пощечину. Он тут же хватает руку, больно сжимая в своей, а я прожигаю его взглядом. – Думаешь, буду спокойно смотреть, как на тебя другие бабы прыгают?!

- Ещё раз позволишь себе подобное, пеняй на себя, - отшвыривает мою руку, и я невольно делаю шаг назад. Как быстро мы стали чужими. Впервые за годы подняла руку на своего мужа, а он сделал мне больно.

- Тогда ты тоже забудь нас! – говорю сквозь зубы.

- И куда ты пойдёшь? – усмехается. – Квартира моя, - пожимает плечами Эдик, - деньги мои. У тебя же ничего нет!

Резанул по больному. У него и раньше проскальзывало, но не в таком контексте. Сейчас это звучит презрительно. Он убедил меня заниматься ребёнком, а теперь переворачивает всё с ног на голову. – А будешь ерепениться – дочь заберу.

- Что?! – не верю своим ушам. – Суд оставит мать с ребёнком! – кажется, адреналин выбрасывается в кровь.

Он морщится.

- Ты порой такая наивная, Ян!

Смотрит на меня, как на какие-то отбросы, по крайней мере именно так я себя чувствую после его слов.

- Ты вообще кто такой, чтобы со мной говорить в подобном тоне?! – сжимая кулаки, наливаясь злобой.

- Твой муж, дорогая!

- Это не даёт тебе…

Наверное, Ланка только распаковала свой подарок, потому что бежит ко мне показывать, что ей принёс несуществующий даритель.

- Ого, - пытаюсь перестроиться, когда она тычет мне в лицо большой коробкой, которую с трудом сюда дотащила. А сначала я её несла из магазина по заказу из письма с неумелыми закорюками, которое предназначалось Деду Морозу. – Ты о таком мечтала?

- Да, - горят её глаза, и, кажется, уже забыла, с чего начался этот чёртов праздник. Но я-то другая, я далеко не ребёнок, и не могу так быстро откинуть ужасный момент перед телевизором. Спущенные брюки, откинутую голову любовницы, и его ладони, сжимающие чужое тело.

Звонит телефон, и я лезу в карман, имея возможность немного оттянуть время, потому что понимаю: уведу дочку, она станет плакать, сохранив в памяти этот Новый год, как худший в жизни. Ей пять, я помню некоторые моменты этого возраста. И вот уверена, у неё тоже отложится чудесный день. Ненавижу Кораблёва. НЕНАВИЖУ!

Ланка сидит прямо на полу, рассматривая картинку на коробке, кажется, сейчас для неё весь мир перестал существовать. Это и к лучшему.

- Да, - отвечаю, поправляя волосы и немного отворачиваясь. Стою в расстёгнутом пуховике, облокотившись на стену и слышу крики поздравлений. Сестра живёт в двух часах от Нового года, у неё он уже наступил. Потому сначала я поздравляю её, а потом она меня. Кажется, что может произойти за пару часов, пока мы не разговаривали? А у меня перевернулась вся жизнь с ног на голову, но не буду же я сейчас говорить ей об этом, стоя в коридоре, пока на меня смотрит дочь и бывший муж (я уже явно себе представила свидетельство о разводе). Ах да, забыла ещё про внучку Деда Мороза. Надо отдать должное, просто сидит себе где-то в комнате и никого не трогает, словно её нет. До этого уже натрогалась, видимо.

- С Новым годом! - кричит Вика. – С новым счастьем!

Да уж, привалило, так привалило. С головой занесло и лезет в глаза.

- Желаю в Новом году только хорошего, - продолжает сестра сыпать соль на рану, пока я страдаю внутри себя от происходящего, и оттого, что не могу разделить эту боль с близким мне человеком. Конечно, она узнает, но не сейчас, пусть хотя бы у неё будет ощущение праздника. – Ян, а мне Лёнька предложение сделал, представляешь?! – делится она новостями. Вот тебе и два часа. Моя жизнь разрушена, а ей мужик кирпичи принёс строить ячейку общества.

Глава 4

Считается, что человеческое тело может выдержать интервал до 45 единиц боли. Но во время родов женщины чувствуют боль до 57 единиц! Это эквивалентно одновременному перелому 20 костей.

Не понаслышке знаю, что это такое. Ланка далась тяжело, 20 часов понадобилось, чтобы мы встретились. И я готова была на всё ради неё. Сейчас боль не физическая. Внутри всё горит, словно обожжённое льдом, но показывать этого не намерена. Уверена, будет непросто изменить жизнь, перестать говорить «Мы», вместо «Я». Но иного пути нет: не смогу закрыть глаза на произошедшее. Знаю тех, кто живут дальше с этим, но для меня слишком большой груз. Придавит к земле так, что головы не поднять. И неважно, что станет говорить Эдик, это уже бессмысленно.

- Закончила? – говорит Кораблёв после того, как отключаю телефон.

- А ты закончил? – выделаю голосом часть слова после приставки, тут же бросая взгляд на дочку. Она уже открыла коробку и высыпала на пол несколько запаянных пакетов. Обычно они с Эдиком складывали конструктор, ну не прощать же мне его потому, что он занимал какую-то нишу в моей жизни? Сама разберусь.

- Ладно, - внезапно терпение у Снегурочки подходит к концу, и она выходит из-за его спины. – Вы тут поговорите, и так время потратила. Между прочим из-за тебя, - указала в мою сторону. - А меня дома ждут.

- Наверное, муж, - хмыкаю, внимательно рассматривая девицу, которая берёт длинный кожаный сапог, натягивая на красивую ногу. Она успела переодеться и поставила пакет около выхода.

- Тебя не касается, - бросила грубость, застёгивая молнию, и я обалдела от подобной наглости. Не знаю, сколько ей лет, на вскидку около двадцати, а там кто разберёт. Кажется, Эдик говорил, что она сестра его друга. Я бы добавила к этому беспринципная, так более конкретно.

- Да? – не могу сдерживаться уже. – Как это меня не касается?!

- Эдик, - бросает на него взгляд Даша, кивая в мою сторону, и я понимаю, что она намекает на то, чтобы я заткнулась.

- Давай разберёмся сами, - вступает Кораблёв в разговор.

- А чего тут разбираться? – не могу понять.

- Слушай, - девица разгибается и поправляет юбку. – Вроде, взрослый человек. Ну мир не рухнул тебе на голову. Все живы, здоровы. Это же просто с...., - она посмотрела на Ланку, которая внимательно слушала, оставив игрушку в покое, - ну ты поняла, - скривилась в усмешке. Возвращаю в целости и сохранности, - указывает на Кораблёва, который пытается сдержать улыбку.

Я вижу, как он смотрит на неё: хищно и с желанием. Конечно, надо быть тупой, чтобы не понимать: мужики хотят других. Только одно дело о чём-то думать, и совсем другое – делать. Эдик переводит на меня взгляд, понимая, что его лицо было открытой книгой какую-то секунду назад.

- Ребята, вы нашли друг друга, - Всплеснула руками я. Вот она – современная молодёжь: беспринципная и безнравственная. – Далеко пойдёшь, - вижу, как Даша берёт короткую шубу, накидывает на себя и поправляет длинные белокурые локоны. – Ей хоть 18 есть? – смотрю с сомнением на мужа.

- Есть, тётя, - хохочет она, хватая пакет.

Беру свои слова обратно. Когда она сидела тише воды ниже травы в комнате, думала, что она чувствует себя неловко, что есть в ней всё же какая-то совесть. Не знаю, как можно оправдать соитие с чужим мужиком, в голове не укладывается. Сейчас вижу, что ошибалась. Всё же лядь лядью.

- Да, - на этот раз на звонок отвечает Снегурочка, - прости, Илья, немного задержалась, - тянет слова, и мне становится ещё противнее. – Скоро буду, не скучай, отработаю по полной, - намерена отключиться, но, кажется, мужчина по ту сторону звонка что-то просит.

- Да, я тоже соскучилась, - говорит, а сама смотрит в глаза Кораблёву.

Отработаю? Эдик совсем что ли?! Притащил домой девку с низкой социальной ответственностью?! Глаза у меня, как тарелки, шок за шоком просто. Моему ребёнку должна была дарить подарок Снегурка-потаскуха?

- Ну, знаете, - хмыкаю, сглатывая ком. – И тебе не противно, что она со всеми? – в ужасе смотрю на Эдика.

- Ну ты с высказываниями-то поосторожнее, - тормозит меня девка, закидывая в рот жвачку, - это мой муж был вообще-то был.

Кажется, перестаю понимать происходящее. Что я здесь ещё делаю? Меня прошибает словно током.

- Лан, срочно надо ехать, расскажу по дороге.

- Куда? – зевает дочка и тянет маленький кулачок к глазам. Да-да, понимаю, как ты устала, моя хорошая. Доедем до дедушки, там уложу. Но свои планы озвучивать вслух не намерена.

- Это тайна, - улыбаюсь загадочно, помогая ей встать.

- Можно с собой взять? – пытается поднять коробку, и я помогаю.

- Ян, - опять зовёт меня муж, но хватит, и так потратила на глупые разборки много времени. Спасибо, насмотрелась, наслушалась, осознала, что это не ошибка.

Толкаю дверь, выбираясь на лестничную клетку вместе с дочкой, встречаюсь с соседями. Молодая пара отмечает праздник с друзьями. Детьми не обременены. А кто-то позади меня не обременён нравственностью.

- Здрасьте, - улыбаются ребята, поздравляя, и я отвечаю им тем же.

- Яна! – голос жёсткий, Кораблёв стоит в дверях, и я слышу, как его девка вызывает такси.

Глава 5

Морозный воздух врывается в лёгкие, и я выпускаю облако пара, накидывая на голову капюшон. Пошёл снег, припорашивая грязную кожу земли. Интересно, что может закрасить в моей жизни измену Кораблёва? Сейчас на ум ничего не приходит.

Неподалёку взрываются петарды, высоко в небе разноцветные брызги салютов. Запрокидываем головы вдвоём с Ланкой, но тут же запрещаю себе отвлекаться. Хочу как можно быстрее оказаться у отца и лечь в кровать. Понимаю, что так нормально и не поели, лишь перекусили пару часов назад, остальное всё осталось дома. Отличное начало года.

Вижу знакомое такси, подхожу ближе. Мужчина улыбается, закинув руку за голову, разговаривает с кем-то, будто нарочно дождался. Задумчиво смотрит на меня, заглядывающую к нему через лобовое, и кивает, приглашая внутрь.

- Ладно, Колька, спасибо, что вспомнил. Был рад, - слышу, помогая дочке забраться на сиденье.

Водитель кладёт трубку, поворачиваясь к нам, а я лишь пожимаю плечами.

- Не успела что ли? – не понимает, отчего я сорила деньгами, пытаясь добраться домой скорее, а теперь сижу снова в его машине, намереваясь куда-то ехать.

- Успела как раз, - хмыкаю, качая головой. Обхватила большую коробку, а рядом Ланка зевает вовсю, и я вздыхаю.

Кораблёв выбегает, накинув пальто, оглядывается, явно разыскивая нас. Снегурка появляется следом. Натягивает белоснежные варежки и смотрит на метания своего любовника. Интересно, у них это впервые или они выручают друг друга на постоянной основе? Её муж в курсе и такой же прогрессивный, или же со мной в одном вагоне? Вагоне, что не терпит измен.

- Куда едем? – наблюдает таксист за Кораблёвым.

- Туда же, - говорю негромко, устраивая коробку в ногах. Снимаю с ланки шапку и шарф, укладываю её голову себе на колени. Она поддаётся быстро, понятно, устал ребёнок, я и сама уже не имею сил. И как мы только собирались идти на горки?

Снегурка подходит к Эдику, что-то говорит ему, а он не перестаёт оглядываться, а потом кому-то звонит.

Мне. Прикручиваю звук, сбрасывая, но снова вижу его имя на дисплее.

- Ясно, - отчего-то произносит водитель. Наверное, и без слов понял, что примерно произошло. Пристёгивается и уже в Новом году это моя первая поездка.

Эдик всматривается в такси, понимая, что я могу быть там.

- Только не останавливайтесь, - прошу, опускаясь ниже на сидении, чтобы не было заметно. Прячусь? Немного, просто не хочу больше задерживаться и слушать его бредни.

Кораблёв просит водителя притормозить, махнув ему рукой, но тот умело объезжает, а прячу лицо в ладони, потому что чертовски устала. Всё не так, как я себе представляла, и теперь осознаю. Вот она моя Троица – крах семьи Кораблёвых.

- А мне вы больше нравитесь, чем та блондинка, - зачем-то говорит водитель. Это такой вид поддержки: психологическое такси? Отнимаю руки от лица.

- Не стоит, - поправляю волосы Ланки. Светлые тонкие, из которых выходят крысиные хвостики, но она девочка, нужно иметь длинную причёску. Это её желание подражать мне. – Вы не обязаны.

- Я лишь сказал, что думаю.

Встречаюсь с мужчиной взглядом в зеркале заднего вида. Наверное, ему около шестидесяти. Приятный в общении, соблюдающий границы, не балабол, как некоторые, от которых пухнут уши, но и не из тех, кто едет в гробовой тишине. Выглядит опрятно, как и машина. Опускаю глаза, замечая, что счётчик не работает.

- Вы забыли включить счётчик, - напоминаю, но он качает головой.

- Не забыл. Вторая поездка бесплатно, - усмехается. – Мне уже достаточно заплатили.

Какое-то время едем в тишине, и я вспоминаю, что не предупредила отца. Снова сбрасываю Кораблёва. Какого чёрта ему ещё надо? Хочется сказать, чтобы шёл дальше совокупляться, но пересиливаю себя.

Набираю номер отца, но он не спешит с ответом. Червяк начинает точить сознание. Сбрасываю и снова звоню. Гудки долгие, длинные и выключение, когда проходит достаточно времени. Сорок минут первого, ну не может он лечь спать?! Ладони потеют. Вытираю их о короткую юбку, купленную специально к празднику, пытаясь усмирить сердце. Мне сейчас реально страшно. Меньше часа назад я испытала ужасные чувства отчаяния из-за того, что прежний мир рухнул, а теперь меня накрывает с новой силой.

Опять в памяти всплывает мама. Почему в тот момент внутри меня ничего не ёкнуло? Должна ведь оставаться какая-то связь между ребёнком и матерью. Поначалу она сильная, но с годами притухает. И от этой бесчувственности было невыносимо больно, будто я была виновата в том, что в момент её смерти орала в микрофон «Все мы бабы стервы».

Это был День Рождения подруги. Музыка гремела на всё кафе, а мы активно двигали телами: разгорячённые, сумасшедшие, навеселе. Я и не слышала, как несколько раз звонил отец. Мы каждый день созванивались с мамой, а он был скорее исключением, но всегда горячо передавал приветы.

И, когда я всё же обратила внимание на телефон, стирая пот с лица, отправилась на улицу позвонить. Всё моё веселье моментально улетучилось. Будто не я только что отплясывала, как в последний раз.

Отец оповестил коротко и спокойно, а я прокручивала в голове его слова снова и снова, не в силах осознать простой смысл сказанного. Это непросто понять, и куда сложнее принять. Даже сейчас, год спустя, я забываю, что её нет, и пытаюсь набрать номер мамы.

Глава 6

Кажется, пробки немного рассосались. По крайней мере двигаемся быстрее, чем до этого. Водитель ловит зелёную волну, а я панику.

«Ну, давай, давай же, возьми трубку», - говорю отцу мысленно, снова и снова набирая номер. Ну не мог же он уснуть и отключить звук? Или мог? В нашу договорённость входило, что гаджет всегда на связи, как его, так и мог. Гудки идут, значит, всё работает.

- Минут через тридцать будем? – задаю таксисту вопрос.

- Снова торопитесь? –поднимает брови. – Боюсь уже, вдруг, опять успеете.

А я боюсь, что, наоборот, могу не успеть.

В мыслях сразу всё самое страшное, что только может произойти. Отцу стало плохо с сердцем, он подавился едой, упал и ударился. Да, я паникёр ещё тот.

Когда заболевает Ланка начинаю внутренне дрожать. Головой понимаю, что это уже не в первый раз, что всё будет нормально, что организм справится, но всё равно сплю урывками всю ночь, трогая лоб: не поднялась ли температура? Прислушиваюсь к дыханию, достаточно ли оно свободное, и не могу успокоиться до тех пор, пока она не идёт на поправку. Убеждаю потом себя: вот видишь, болезнь отступила. Но как только что-то с ней не так, мои нервы снова натянуты, как струна.

В такие минуты всегда выручал Кораблёв. Говорил, чтобы я не драматизировала по пустякам. Что это вирус и организм борется. А потом обнимал, обхватывая руками, и казалось, будто я в большом тёплом коконе. Делил всё на два. Горькие моменты жизни, страхи, счастье. Сердце продолжало учащённо биться, нервничая, но приходило осознание, что не одна. Пусть семья небольшая, но мы есть друг у друга. Были. Теперь он тоже всё разделил, только иначе.

Всплывает картинка с Эдом. Это фото делала я. Он выглядит шикарно: серый свитер и голубые джинсы, пронзительный взгляд на меня через камеру. Я поймала кадр на одном из ужинов у моих родителей. Каждый раз, когда на экране возникало его лицо, невольно улыбалась. Сейчас хочется зашвырнуть телефон подальше, чтобы не видеть.

Кораблёв звонит уже в пятый раз, наверное, но слушать его не хочу. Не для того тащу ребёнка сквозь ночь, дабы выяснять отношения по телефону. О том, чтобы остаться, не могло идти и речи. Он бы никуда не ушёл, а делить с ним постель – не стану. По телу пробежало омерзение, и меня передёрнуло. Уйти спать в детскую? Не выход.

Хотелось стереть его с поля зрения, из памяти. Только разве такое возможно? Сбросила, снова набирая номер отца.

Конечно, я боюсь за него. У нас всегда были тёплые отношения. Он – примерный муж и папа, который всегда поддержит, утешит, рассудит. Знаю многих, кто рос в неполных семьях, и уже тогда понимала, как мне повезло. Подруги смотрели на него, как на героя, потому что не знали достаточно своих. Приходили ко мне, и я была уверена, что тайно они влюблены в него. Отец умел расположить.

Тьфу-тьфу, что это я он нём в прошедшем времени. Он и до сих пор знает подход к людям. Я потеряла мать недавно, была сама у края, теперь боюсь за него. Я чертовски за него боюсь!

Он не стар, но кажется, утрата подкосила его. Отец перестал так часто шутить и улыбаться, словно не для кого придумывать эти самые шутки. В Ланке души не чает, оно и понятно, единственная внучка на данный момент. Надеюсь, скоро и Вика порадует его.

Представила, как летим с папой на свадьбу, чтобы быть в этот день рядом с невестой. Цепочка ассоциаций замыкается на моём торжестве, и вот перед глазами Эдик в костюме жениха, потом в красной дурацкой шубе. Круг замкнулся, я снова думаю о нём какое-то время, и ревность острыми лезвиями режет душу на лоскуты. Теперь красный станет триггером.

Сжимаю зубы, напоминая себе, что не одна. На коленях спит Ланка, и мы едем с добрым самаритянином к отцу.

Отец!

Набираю ему снова и снова, но ответа так и нет. Ревность уступает место страху, и я ищу номер сестры, но тут же говорю себе, что это глупость. Она там, мы здесь. Кроме волнения в новогоднюю ночь я ничего ей не принесу.

Всё хорошо, Яна, всё нормально, - успокаиваю себя, только это не очень помогает. Я убеждена, что злой рок ходит со мной повсюду, прицепляется 31 декабря и косит всё, что мне так дорого. Таксист замечает моё волнение, и я не скрываю, что беспокоюсь за отца.

Во дворе почти никого нет, район спальный, тут в основном люди в возрасте: тихие и спокойные. Оказавшись у подъезда, открываю ключами домофон. Мы так решили, что у меня будет запасной комплект на всякий случай. Лечу наверх, прижимая одной рукой ребёнка к себе, второй держу под мышкой дурацкую коробку. Ланка сонная, ничего не понимает, открыла глаза на мгновение и снова спать. На этаже начинаю стучать ногой в дверь. Ладно, вдруг телефон не слышит, но стук-то должен!

Никто не открывает, и я чертыхаюсь. Коробка падает углом на ногу, и я невольно шиплю. С Ланкой неудобно, ну не брошу же я её рядом с коробкой! Ключ вставляется в замок, надеюсь, отец просто спит, иначе не знаю, что со мной будет.

Свет горит в коридоре, и от этого внутренности скручивает.

- Пап, - слышу свой голос, в котором звучит мольба, но отец не отзывается. Телевизор в зале негромко работает, я слышу какую-то песню и вижу отсветы на шторах, которые служат подобием двери. – Пап, - снова зову, принимаясь разуваться. Справившись, иду медленно в комнату, понимая, что он не мог оставить включённым телевизор. Чувствую, как сердце ударяется в Ланку, отскакивает обратно и снова толкает её.

Глава 7

Комната пуста. Телевизор распинается сам для себя, и я укладываю Ланку на диван. Пульт находится не сразу, потому просто вытаскиваю штекер из розетки, намереваясь найти отца в спальне. Там его тоже нет, как и во всей квартире. Набираю ему снова, и телефон играет на кухонном столе. Теперь во мне больше недоумения, чем страха, и я, заглянув проверить Светку, выхожу на лестничную площадку, прислушиваясь к звукам. У Пегасовых явно не спят, и решаю спросить тётю Алю про отца.

Она открывает не сразу, кажется, я звоню слишком робко, а потом застывает с улыбкой на пороге, моргая накрашенными большими глазищами.

- Яночка? – окидывает меня взглядом, и я слышу знакомый голос из недр квартиры.

- Здравствуйте. Он у вас, да? – отвечаю сама себе, внутренне выдыхая, и немного коробит. Уезжала он был таким спокойным и грустным, и я думала, что скучает по матери. Сейчас весело проводит время у соседки. Одёргиваю себя. Он не должен носить траур вечно, да и я не знаю, чем именно занимается отец. Но снова в голове Кораблёв с его изменой.

- А ты одна или с семьёй? - не понимает соседка. – Павел говорил, что приезжала уже сегодня. Он спать ложился, а я вот – в гости позвала, а то сидит один, как сыч. Да ты проходи-проходи, - подвинулась, пуская меня внутрь.

- У меня Ланка спит, - кивнула в сторону квартиры. – Вы сидите, я пойду, просто беспокоилась.

Но она уже зовёт отца, и вот он передо мной.

- Что случилось?! – и в голосе, и на лице испуг. Вижу позади ещё какую-то женщину, здороваюсь кивком головы.

- Нет-нет, всё нормально, - но он понимает, что меня здесь сейчас быть не должно.

- Дамы, - обращается к соседке и довольно симпатичной незнакомке, - рад был общению, ещё раз с Новым годом!

Чувствую любопытный взгляд на своей спине, когда иду к двери, и скрываюсь за ней, спасаясь бегством.

- А теперь давай начистоту, - отец разувается, направляясь на кухню, и я слышу, как он набирает воду в чайник.

Ланка спит, укрытая пледом, и я иду признаваться, почему здесь.

Он выслушивает молча, но я вижу, как ходят желваки на его лице, как сжимаются кулаки и раздуваются ноздри.

- Можно мы с Ланкой поживём у тебя какое-то время? – размешиваю маленькой ложкой сахар. Смотреть ему в глаза отчего-то стыдно, будто это не Кораблёв, а я виновата в произошедшем.

- Да о чём ты спрашиваешь, - машет на меня рукой, - это твой дом. Я всегда рад и тебе, и Вике.

Руки сложены в замок, он раздумывает.

- Вернуться собираешься? – наконец, произносит, но я качаю головой. - Я всегда поддержу. Твоя жизнь, а потому решать лишь тебе, – добавляет.

- Он мне изменил, пап! Слышишь?! Такое не прощают!

- И не такое прощают, - почему-то сказал, поднимаясь из-за стола. -Есть будешь? – открыл холодильник, смотря на содержимое, которое я совсем недавно принесла сюда сама.

- Ты о чём? - Не понимаю, но отчего-то становится страшно. Будто всю жизнь от меня скрывали какую-то тайну.

- Человек может оступиться, но главное – признать свою вину.

Вытаскивает контейнеры с салатами, устанавливая передо мной, а я задумчиво смотрю на его руки, осознавая, что жизнь бежит стремительно. А мы тратим её на чёртовы ссоры.

Звонок слишком резкий, оттого обдаёт жаром, и хватаюсь за край стола от испуга. Встречаюсь взглядом с отцом, оба знаем, кто за дверью.

- Поговори, - кивает он.

- Нет, - качаю головой. – Не могу.

- У вас ребёнок, - напоминает.

- И что? – сдвигаю брови. – Терпеть его похождения ради Ланки? Пап, - смотрю взглядом побитой собаки, а Кораблёв принимается стучать в дверь.

Он звонил, не знаю, сколько раз. Сбрасывала, а потом надоело. Вскакиваю, бросаясь к дочке, но она спит крепко, будто защитная реакция на хреновый Новый год.

Отец открывает, и я слышу голос Эдика.

- Оставь, - спокойно говорит ему, но Кораблёв что-то отвечает, и шаги звучат рядом. Я не готова! Но он уже тут.

- Ян, можно тебя на минутку?

Не вижу его лица, только голос. В комнате сумерки, и он такой большой в проёме. Слёзы сразу подступают. Именно из этой комнаты он забирал меня в день свадьбы. Я стояла спиной к выходу, волнуясь, пока народ веселился, требуя с жениха выкуп. Мы были маленькими и хрупкими, а наша любовь огромной. Теперь всё изменилось. Он возмужал, превратился в мужчину, а чувства растворились в годах. Только не для меня. Даже теперь, сидя на диване отца, понимаю, что ненавижу его за ту боль, но не могу не любить. Пока не могу. И мне предстоит научиться жить без него.

- Пошёл к чёрту, - голос уверенный. Вложила в него столько, сколько могла.

- Я не уйду, пока не поговорим!

Подходит ближе, опускаясь рядом, а я вспоминаю его голый зад, чувствуя омерзение. Нет, мне нравится видеть его обнажённым, но не с другой. Пусть я старомодна, из тех, кто считает, что мужчина должен принадлежать только мне. В жизни, в постели, в мыслях.

- Ты стояла вон там, - тычет куда-то, но я не реагирую. Сжимаю зубы до скрежета, чтобы не расплакаться. – А я не мог дождаться, когда закончится галдёж, и твоя сумасшедшая тётка даст, наконец, войти сюда.

Глава 8

Когда не было Ланки, я любила усаживаться на пассажирское. Эду шла машина. Он вёл одной рукой, а вторую укладывал на дверь или же гладил моё колено. Иногда нежно, иногда с интимным подтекстом. Бывало, что мы сворачивали с дороги куда-то и… Ну, сами понимаете. Это была страсть и любовь, слившиеся воедино.

Сейчас забираться в салон отказываюсь. Стою дрожу около, чувствуя себя женщиной-эмансипе. Запахиваю полы пуховика, с вызовом смотря на Кораблёва.

Он поправляет воротник пальто и ёжится, кода снежинки попадают на шею.

- Говори, всё, что хотел, и больше не приходи, - начинаю диалог.

Смотрит на меня долго, и я не знаю, куда деть глаза.

- Если скажу, что люблю…

- Стоп, - выставляю руку, быстро трясу головой. – Эти сказки оставь для своих глупых тёлок. Я позвала взрослую женщину, девочка-подросток не выйдет.

- У меня нет тёлок, Ян.

- Да? – делаю вид, что удивлена. – Это был мужик?

- Да перестань, - хмыкает Кораблёв.

- Следующий пункт. А, если нечего сказать, пойду.

Он молчит.

- Так и знала, - окидываю его презрительным взглядом. Нервная дрожь соединяется с той, что даёт холод, и голос дрожит.

- Садись в тачку, - протягивает ко мне руку, но уворачиваюсь.

- Завтра подаю на развод, и…

- Никто не работает, - напоминает, и приходиться согласиться.

- Значит, после выходных.

- Ян, не руби с плеча.

- Тебя не спросила, что мне делать!

- Я люблю Ланку и тебя.

- Но это не помешало любить кого-то ещё! – кривая усмешка трогает мои губы. Вообще не смешно, тупо защитная реакция.

- Это не любовь, Ян, - он повысил голос, разводя руки в карманах пальто в стороны. – Просто…

- Ты прав, Кораблёв, это не любовь, - горько покачала головой, не чувствуя колени в тонких капроновых колготках. На мне наряд не для выяснения отношений на морозе. Он был для него.

Холод забрался не только под одежду, но и в самое нутро. Ледяной, пронзительный, мерзкий. Хотелось, чтобы Эд сгрёб в охапку, прижимая к себе, услышать, что это шутка, что мне всё показалось, но нет.

«Заткнись, Яна, пожалуйста, не нагнетай», - сказала самой себе.

- Заеду за вещами, - бросила напоследок, и голос показался замогильным, будто конечная остановка. Дальше пути нет. Ну, а как еще?!

Бросила взгляд на окно квартиры. Отца не было, всё же тактичный он у меня.

- Удачи, - зачем-то вырвалось, и я заставила себя двинуться с места.

- И если мне сомненье тяжело,

Я у нее одной ищу ответа…

Не потому, что от неё светло,

А потому, что с ней не надо света.

Замерла, услышав строки, которые и раньше заставляли меня плакать. Чем там любит женщина? Наверное, я из типичных. Мне говорят – я верю. Кораблёв снова вынимал из меня душу, используя против меня моё же оружие.

Обернувшись, взглянула на того, с кем жила все эти годы. Чёрт, чёрт. На лице маска презрения, а внутри уже потекла. Я реву, чтоб тебя.

Будь одним. Или последним козлом, или тем, кого я до сих пор люблю. Уйди, Яна, просто развернись и уйди!

Это было единственный стих, не считая «У Лукоморья», который знал Кораблёв. Ещё в начале наших отношения я прочла ему строки, а он запомнил. Не потому, что грёбанный романтик, потому что этим можно было меня усмирить. А он не тупой, он сразу понял.

Порой шептал мне, и тогда что-то внутри переворачивалось, ведь из его уст это звучало иначе. Это было признание. Наше с ним признание.

Блондинка-Снегурка, и я трезвею.

- Ты их помнишь? – ласково говорю, ломая комедию, и смотрю на него с нежностью, будто и впрямь стихи на меня повлияли так, что готова простить.

- Никогда не забывал, - делает шаг ближе и, кажется, поверил.

– Надо же. Четыре строчки, и я потекла, да, Кораблёв? - смотрю в его глаза, резко меняясь в лице. - Именно так решил? Думаешь, всё просто? – вскидываю брови. – А что? Запатентуй, - не могла успокоиться. – Нет, правда. Переспал с другой – стих, залетела – поэма, развестись захотел – роман в стихах. Мы ж бабы-дуры, прочитал и простила! Да?!

Не знаю, видел ли он мои слёзы, но я их чувствовала. Шмыгнула носом. Я не замёрзла, а превратилась в ледышку. Кажется, даже внутренности покрылись льдом. Дрожь не только чувствуется, но и видна со стороны.

«Ненавижу, ненавижу»! Внутри омерзение, кажется, выбралось на лицо. Пусть видит, что он мне противен. Отчего-то в голове вопрос: помылся ли он после всего или заявился мириться так? Дергаю плечами от брезгливости.

Конечно, я его не прощу. НИКОГДА. Я полна решимости, ничто на свете не способно меня поколебать! Не позволю к себе притрагиваться и сама ни за что не коснусь Кораблёва. Уверяю себя, а внутри кто-то робко просит дать ему второй шанс.

Глава 9

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Выдыхаю, открывая глаза. Кажется, отпустило. Неразумный голос, намеревающийся пойти на мировую, сваливает. Казалось бы, простой счёт, а сколько раз помогал справиться с эмоциями в моменте.

- Садись в машину, - Эд отключает сигнализацию и снова протягивает руку в мою сторону.

- Не прикасайся, - моё лицо искажается. Вскидываю руки, и полы пуховика расходятся в стороны.

- Ты замёрзла! – говорит очевидное.

- Да уж, любовь не греет, - кидаю в его сторону. – Лживая и пустая. Как и ты! Вот же подтверждаешь всем известный факт!

Он смотрит спокойно, давая выговориться.

- Все мужики – козлы! - выставляю палец в его сторону. – Ну, давай скажи, что не так, давай!

- Это в первый раз, - заявляет, и я хохочу, как сумасшедшая, качая согласно головой.

- Я похожа на идиотку? – задаю вопрос, не переставая улыбаться.

- Я клянусь, что в первый. Хочешь, могу дочкой поклясться.

- Ланкой? – округляю глаза.

- У меня больше нет детей, Ян.

- Да как такое вообще могло прийти в голову?! –

Мне вообще надо ему верить? И что, если в первый или в пятый, как это вообще изменит тот факт, что я его презираю?!

- По-ло-жить, - разделяю слово на слоги. – Веришь – нет, мне всё равно, Кораблёв, сколько раз ты ей сделал приятно. Главное, что теперь вот здесь, - ударила себя в грудь. – Да пошёл ты!

Было? Было. Вокзал - перрон.

- Блин, Ян, ну что мне сделать?!

- Ты уже сделал всё, что мог.

Снова делаю шаг, коря себя за то, что всё ещё стою здесь, но успокаиваю тут же. Он хотел поговорить – поговорили. Запинаюсь обо что-то, налетаю на бордюр и падаю в снег спиной, чувствуя боль между лопатками. Шиплю, понимая, что лежу на чём-то твёрдом.

- Жива? – Кораблёв нависает надо мной, а над его головой рассыпается брызгами очередной салют. С Новым Годом! С новым счастьем. Ирония судьбы, чтоб её.

Если бы можно было забыть, но я не могу. Не потому, что рана свежая. Теперь каждый раз, смотря на него, стану вспоминать чёртов Новый год.

- Давай, - хватает меня, осторожно поднимая, и чувствую, как принимаю вертикальное положение. Молния сапога лопнула. Давно собиралась купить себе новые, видимо, теперь точно пришла пора. Собачка неизвестно где, голенище опало на снег, сияя меховыми внутренностями.

Кораблёв опускается на колени, но я дёргаю ногой.

- Ой, - цокаю, - давай без вот этого.

Но он уже обхватил мою икру ладонями. Горячие, сильные руки. Тепло разливается по телу. Делает вид, что пытается починить, на самом деле массирует ногу, будто это может что-то изменить. Приятно, чёрт возьми, это очень приятно, особенно, если отбросить тот факт, что он мудак. Но нет. Не могу.

- Кораблёв, - снова дёргаю ногой. – Полчаса закончились. Я так устала и хочу спать, правда. Свали в закат со своей Снегуркой. Она после мужа к тебе вернётся? Квартира нынче свободная.

Слышу смех и кошусь в сторону. Три парня идут, пошатываясь, но я слишком зла, чтобы понять очевидное. Они не пьяны. Вижу, как напрягается Эдик, поднимаясь в полный рост, и бросаю взгляд на его руки. Он собирается драться?

- Мужик, дай закурить, - говорит заплетающимся языком один, а второй отчего-то начинает обходить меня. Становится не по себе, и я невольно отступаю, чувствуя, как мешает порванный сапог.

- Не курю, - спокойно отвечает Кораблёв, смотря на одного из парней, и слегка поворачивает голову в сторону второго. Впереди стоящий ниже ростом, но это не мешает ему сказать.

- Ключи от тачки дал.

Голос немного хриплый, но уже обычный. Лицо плохо видно, поверх шапки капюшон, различаю редкую козлиную бородку. Тот, что рядом, принимается меня лапать. Оцениваю ситуацию. Их всё же трое. На рожон лезть не стоит. Осторожно беру ладонь, отодвигая от себя, и смотрю уверенно в глаза, качая головой.

- Не надо.

- Ну чего ты, - расплывается в улыбке щербатый, и я вижу, что с ним однажды кто-то серьёзно говорил. Нет переднего зуба.

- Лапы убрал, - Кораблёв поворачивается к нам лицом, спиной к низкому, а я с ужасом смотрю, как тот выкидывает нож.

- Отдай им ключи, - говорю. - Чёрт с ней с машиной, пусть забирают.

Я правда так думаю. Всё равно далеко не уедут.

Район у отца не то, чтобы криминальный. Спальный, обычный. Есть свои упыри, видимо, вышли поживиться, открыть сезон в Новом году.

Кораблёв не торопится следовать словам. Кажется, чувство самосохранения его покинуло. Щербатый сплёвывает ему под ноги, а я глазами молю Эда не делать глупости.

- Валить надо, - шепчет третий. Видно, самый боязливый.

- Заткнись, Рыба, - шипит мелкий. – Ключи, я сказал. Ну.

- Кораблёв, отдай им чёртовы ключи! – начинаю злиться. Каждый день вот такие случаи оканчиваются для кого-то трагедией. Я зла на Эда, но сейчас на его стороне.

Глава 10

Я всегда была паникёром. Однажды на парковке мужчина бился в конвульсиях, и я тупо смотрела, как Эд помогает ему. Поворачивает на бок, и что-то мне кричит. Вот именно что-то. Не сразу поняла, что обращение в мою сторону, но потом отмираю. Вызвала скорую, как велено, только мной следует руководить в такие моменты.

Смотрю, как Кораблёв держится за бок. Вскакиваю, теряя сапог. К чёрту, потом подниму. Стоять на снегу холодно, только сейчас другая забота.

- Эд, подожди, - хлопаю себя по карманам, понимая, что телефон не брала. Опускаюсь перед ним, принимаясь шарить в пальто, но вместе с ключами забрали и гаджет. Руки трясутся. Меня снова подбрасывает от холода и страха. Смотрю испуганно в его глаза, а он криво усмехается, пытаясь подняться.

- Не смей умирать, понял? – цежу сквозь зубы, чувствуя, как накатывают слёзы. Плакать на морозе такое себе удовольствие.

- Не дождёшься, - скрипит он.

– Лежи! – приказываю.

Адреналин выбрасывается в кровь, мысли путаются, но сейчас понимаю, что, кроме меня, положиться не на кого. Прикидываю, что бежать домой к отцу это потерять около семи минут. Этаж восьмой. Пока дождусь лифт, или же бежать так. Но я не могу оставить тут Кораблёва одного.

Принимаюсь оглядываться, когда вижу какую-то парочку. Влюблённые. Вон как сильно девчонка прижимается.

- Помогите! - Бросаюсь к ним с безумным лицом, и они глядят в мою сторону. Бегу к ним в одном сапоге с потёкшей тушью, тот ещё вид. Парень обхватывает за плечи подругу, намереваясь увести её подальше.

- Опять солевые, - слышу его голос.

Он только что назвал меня наркоманкой?

- Там человек, помогите! - Не намерена сдаваться. – Скорая! - Пытаюсь быстрее говорить, оттого всё как-то сбивчиво. – Позвоните в скорую, мой муж ранен! – пар вырывается изо рта, и я дышу учащённо, словно только что пробежала не один километр.

Муж… Я назвала Кораблёва так, и тут же осеклась. Мы разводимся. Но разве об этом сейчас следует думать? Нервы на пределе. Случись подобное с другим, я бы тоже нервничала, а тут человек, с которым была близка последние семь лет.

Прохожие бросают взгляд за мою спину, а я с мольбой смотрю в глаза. Как назло, на улице больше никого. Девчонка реагирует первой, выхватывая из кармана телефон.

- Не включается, - смотрит на парня, и он вытаскивает свой, принимаясь набирать номер, а я бегу обратно, не чувствуя ступню.

Кораблёв поднялся, спешу его поддержать, но он просит надеть чёртов сапог, кривясь от боли. Подчиняюсь, ибо сейчас придётся спасать не только Эда, но и мою ногу.

Парочка подходит ближе, но обрадовать нечем.

- Много вызовов, - укладывает парень телефон в карман. – Ты как, мужик? – интересуется у Кораблёва.

- Да вот, - кивает в мою сторону, - жена хочет развестись.

Бросаю злобный взгляд, поправляя сапог. Шутит, значит, не всё так плохо. Нет, конечно, это правда, но его явно не о том спрашивали. Запахиваю пуховик, обнаруживая красное большое пятно. Не спасти, слишком светлый. Год не задался с самых первых ударов.

- У меня машина недалеко, сейчас подгоню, - говорит парень, срываясь с места, и хочется сложить руки в молитве, благодаря небеса.

Бросаю взгляд на окно, и на этот раз вижу тёмный силуэт отца. Потом ему всё объясню. Он явно не понимает, что происходит. Жалею только, что не взяла телефон. Но кто знал, что он понадобится? Следует ещё в полицию позвонить, но уже из больницы. Не будем ведь ждать тут.

Пальто Кораблёва сильно намокло от крови, понимаю это, когда всё же обхватываю, чтобы поддержать, и, кажется, его лицо стало белеть. Паника нарастает с новой силой. Всматриваюсь в проезд, откуда должна показаться машина. Девчонка бродит туда-сюда. Фары отражаются на стенах, и я нервно выдыхаю, ожидая, пока парень остановится рядом.

Он помогает усадить Эда на заднее сиденье, предварительно застелив его какой-то тряпкой, и жмёт на газ, а я понимаю, что не могу согреться даже в тёплом салоне. Или же это нервное.

Кораблёв берёт меня за руку, сжимаю его ладонь в ответ. Только пусть не думает, что простила! Я не сволочь, бросать его в трудный момент. Надо убедиться, что всё в порядке, и уйду. Именно так думаю. Сниму ответственность, дальше сам.

Эд притягивает руку мою к своим губам, бережно целуя. Не смотрит, зато я вижу бледное лицо, когда на него падает свет фонарей. Обещаю себе, что всё будет хорошо, заставляю успокоиться. Только всегда с этим проблемы. Так и теперь в голову лезет самый плохой исход. Неужели, измена не самое худшее в этом году?

Хотя как муж он для меня умер. Мысленно похоронила нашу семейную жизнь. Поставила крест, ладно, крестик. Небольшой, но функцию свою выполнить обязан. Я не прощу, я буду дальше ненавидеть его за то, что Кораблёв испортил Новый год. За то, что ему всё равно, где и с кем… За то, что…

Машина тормозит у больницы, и парень выскакивает, чтобы открыть дверь. Спешу выбраться через свою и подхватываю Эда с другой стороны, потому что он, как бы не хотел казаться сильным, выглядит неважно, ровно как и ноги переставляет. Девчонка летит к двери, нажимая на звонок, но открывают не сразу. Врачи тоже люди, на смене, но праздника хочется всем.

Глава 11

Конечно, ужасно трудно, мучась, держаться твердо.
И все-таки, чтоб себя же не презирать потом,
Если любовь уходит — хоть вой, но останься гордым.
Живи и будь человеком, а не ползи ужом!

Э. Асадов

Назаров не сразу узнаёт меня. То ли я сильно изменилась, то ли он мыслями где-то в другом мире. Меняется в лице, внимательно изучая теперь уже с интересом, и усталая улыбка занимает своё место. А в моей голове проносится «Родион-аккордеон».

- Привет, Ян, - от голоса мурашки. Обожаю такие голоса, особенно в аудиокнигах. Немного низкие и с хрипотой. На пару секунд забываю, почему здесь. Ныряю в воспоминания, где мне 15, а он на два года старше. Не Ромео и Джульетта, конечно, но его мать была против наших отношений. Прочила ему в жёны дочку какого-то начальника, только мы разбежались не по этому поводу.

- Родя, - оглядываюсь на танцующих, чувствуя себя не в своей тарелке, и завожу руку за спину, поправляя его ладонь, вновь скользнувшую не туда. – Если Ольга Аркадьевна увидит, будет неприятный разговор.

- Ян, расслабься, - горячий шёпот на ухо, и тут же таю, ощущая мурашки по коже. Он имеет надо мной власть, а может, всему виной первая любовь, заставляющая трепетать от любого слова, поступка, взгляда.

Я на хорошем счету, потому не хочу падать в глазах учителей. Меня хвалят за успеваемость и поведение, и я не готова терять заработанный за годы авторитет.

Прониной и Маликовой всё равно, они встали на пьедестал «почёта» и шагают по наклонной. Я не такая. Мама рассказывала, что отец был единственным, кого она любила, и я мечтала о том же. Раз и навсегда. Наивно? Возможно. Но в каждом возрасте свои идеалы.

Музыка уносит ещё дальше, кажется, медляк только для нас. Плевать, сколько людей вокруг, вижу только его горящие глаза, а потом снова наклоняется. – Что решила?

Последние месяцы только об этом и спрашивает, но я боюсь. Не могу переступить, не могу доказать себе, что мне это нужно. Не могу, хоть и очень хочу.

- Разве нам не хорошо? – снова наивный вопрос от меня, и он вздыхает. Тяжело и натужно. Для себя решила, что через месяц придёт время, если он готов ждать. Отчего-то уверенность в том, что он будет моим первым мужчиной.

- Я так больше не могу, - немного отстраняется Рад, и чувствую подступающий страх. – Я живой, Ян. Искать кого-то на стороне – не в моих правилах. Ты не думай, что нет тех, кому это надо. Предложения были.

Округляю глаза, сглатывая подступивший ком. Знаю, что он нравится другим девчонкам, но, чтобы так открыто говорить о том, что кто-то ему там что-то предлагал?

- Обманывать не хочу. Или ты со мной до конца, или… - он не заканчивает, а мне не понятен до конца его ультиматум.

- Или? – всё же повторяю, смотря на него испуганно.

- Наверное, стоит разойтись, - понимает, что не добиться желаемого.

- Что? – кажется, я оглохла от музыки, потому что слышу ужасное.

- Расстанемся, - перефразирует он.

Спирает дыхание, или просто забываю, как надо дышать. Диджей что-то говорит, толпа вскидывает руки, отвечая ему, а у меня в голове только одни слова. Слова, сказанные Родей.

- Ты чего здесь? – сдвигает брови взрослый Родион, будто не веря, что видит меня. Признаться, у меня тоже ощущение, что передо мной призрак. Назаров бросает взгляд влево, откуда ему машет кто-то.

- Аааааа, - тяну гласную, включаясь в настоящее, и киваю головой, поднимаясь с места. Мы снова вместе. Стоим друг напротив друга и смотрим в глаза, только не на школьном вечере, и нам далеко за 15. И мы совсем не те, кто были раньше, по крайней мере я. – Муж там, - указываю на приёмную, задумчиво рассматривая Рада. В голове снова уточнение, что Кораблёв мне теперь никто. Но сейчас это ни к месту. Какая разница. – А ты?

- Видимо, по тому же поводу.

Задерживается взглядом на моей груди, и мне становится неловко. Ну да, такой раньше не было, но это не повод делить женщину на части тела. Всё-так все мужики одинаковые. Видят чужую женщину, сразу думают не о том. Откашливаюсь, дабы привлечь внимание.

- Твоя кровь? – кивает в мою сторону, и опускаю глаза. Становится стыдно. Я подумала о человеке плохо, напридумывала себе невесть что.

Щербатый оставил подарок. Отлично. Пуховик лежит на лавке испорченный, теперь ещё и блузка, и это не считая самого Нового года!

- Не моя, - зачем-то пытаюсь вытереть, а вообще чувствую себя рядом с ним неловко. Хочется, чтобы он ушёл, но что-то глубоко внутри просит его остаться.

- Родион! – кричит ему мужчина в мишуре. – Шевелись давай.

- Готовьте пока, - отзывается, а потом обращается ко мне. – Извини, работа. Позже поговорим, - намеревается уйти, но тут делает ко мне два шага и крепко прижимает к себе. Что это вообще такое?

Слышу, как тянет воздух ноздрями, вдыхая духи, и снова дежавю. Он так делал всегда, чёрт возьми. Человек меняется, привычки остаются.

– Рад тебе, - шепчет на ухо, от его слов отчего-то жарко, и сердце принимается учащённо биться. Назаров отстраняется. Я не знаю, как реагировать. Стою руки по швам и просто моргаю. – Будешь тут?

Глава 12

Ожидание невыносимо. Особенно, когда не знаешь, что происходит за закрытыми дверьми. Прошу себя не нервничать, буквально приказываю, но нет такой власти над своими же страхами. Не могу изменить реальность, но и отношение к ней тоже. Как бы я не была зла на Кораблёва, чертовски боюсь за него.

Ещё и Рад. Новосиб слишком маленький город, чтобы совсем не встречаться. Но такое совпадение пугает. Знала, что Назаров поступил в медицинский, мать радела.

Он тогда ушёл, а я осталась среди народа, прыгающего под сменившуюся музыку. Им весело, а у меня дыра в груди. Вот так стоишь, умираешь, а никто и не замечает. Никому нет дела. Что говорить, если даже Родиону было плевать.

Колонки на полную, знакомые в отрыве. Кто-то толкнул, и только тогда вспомнила, что надо дышать. Первые несколько вдохов дались с болью, будто рёбра сломаны, словно не выгребу. Будто на хрена это вообще всё? Но я дышала, чтоб его. Приходила в себя, а потом рванула в туалет, там меня и вырвало. Не вру. Разрыв мне дался тяжко. Первая любовь и все дела.

Кстати, Ольга Аркадьевна поджидала на выходе, думала я хлебнула где-то. Контроль показал, что чиста. Критически осмотрела живот через кофту, и мне стало неловко. Наверное, все думали, что у нас с Родей давно дошло до постели. Разуверять не стала, как-то мерзко было от того, что она там себе рнапридумывала.

Домой отправила с праздника жизни. А что было ещё там делать? Ревела, наверное, неделю. Но так, чтобы родители не видели. Даже пострадать не могла в полную силу.

Но была гордой и упрямой, потому бегать за ним не стала. Плакала ночами в подушку, но не унижалась. Я никогда не унижалась перед мужчинами. Страдала, умирала, думала, что сойду с ума, но терпела. Так что пора отправлять Кораблёва в дальнее плавание. Отдать швартовые, товарищ. Лево руля. Курс на развод.

Часы в фойе отмеряют долгие минуты. Приближаются к четырём утра. Уже два часа тут, а мне ничего не говорят. Ненавижу ждать и догонять. Салюты так и не смолкли. То тут, то там разлетаются радостью. Устала сидеть, потому поднимаюсь, смотрю в большое панорамное окно на залпы. Вспоминаю, что каждую минуту кто-то рождается, а кто-то умирает. Трясу головой, отгоняя дурацкие мысли.

Самой надо на операционный стол, чтобы из груди доставали осколки. Это Кораблёва, а это старый из прежней жизни. Даже рада была встретить Родю. Чёрт, какой Родя, он теперь взрослый дядя, хирург, выходит. Ещё бы осознать, отчего снова нервы. Боюсь за Эдика или встречи с Назаровым?

За спиной шуршат шаги. Резко оборачиваюсь.

- Родион Игоревич просил за вами присмотреть, - говорит девушка.

- В каком смысле? – сдвигаю брови, не понимая слов.

- Может, что-то надо?

- Как Кораблёв?

- Не знаю, они до сих пор в операционной.

- А как же вас просил Родиион?

- До этого.

Надо же, она шла ко мне целых два часа. Девушка молодая. Форма идёт, к тому же накрашена привлекательно, и взгляд притягивается к пухлым губам. Представляю, что она Назарову приходится кем-то, немного коробит. Вспоминаю свой вид. Он видел меня такой? Яна, Яна. Ты должна думать об Эдике, а вместо этого…

Ничего никому не должна! Вернее, Кораблёву.

Не мешало бы привести себя в порядок, но сначала отец.

- Могу я от вас позвонить? – обращаюсь к ней.

Радует, что знаю номер наизусть. Телефонов близких не так много, чтобы не запомнить. В моей голове только самые важные, видимо, на такой случай.

- Да, - отвечает отец.

- Не разбудила?

Голос тихий, вопрос глупый. Не ждать же ему меня всю ночь.

- Что случилось, Яна?

- Я в больнице с Кораблёвым, ему делают операцию. Машину угнали, у него ножевое.

Мать бы охала, а он слушает спокойно. Так и надо вести себя в подобных ситуациях. Всё равно охи ничего не изменят.

- Со Светой всё хорошо, я присмотрю, - отвечает на это.

В который раз прикрывает мне тыл.

- Спасибо.

Отдаю телефон, уточняя, где здесь туалет, но в этот момент входят двое в форме, видимо, по мою душу.

- Вы с пострадавшим? - задаёт вопрос сотрудник полиции, широко расставив ноги и оценивающе смотря на меня. Останавливает взгляд на чёртовом сапоге. Представляю, что всем меня будут описывать именно так. Женщина с порванным сапогом.

- Я, - тут же киваю.

- Живой? – спрашивает он на этот раз у медсестры, и у меня перехватывает дыхание. Перевожу взгляд на девушку.

- Печень повреждена, - пожимает плечами, - обычно всё проходит удачно, но всякое бывает.

Что она подразумевает под всяким?

Мысли материальны. Яна, не думай об этом, не притягивай зло. Чёртов праздник. Если бы мы не стояли там, начинаю винить себя. Если бы я не поехала к отцу. Если бы Кораблёв мне не изменил. В какой момент запустилась цепочка? А, может, ещё раньше, когда он предложил позвать эту блондинку. Или ещё раньше, когда он вообще с ней познакомился? Или же, когда Родион сказал, что между нами всё кончено?

Глава 13

- Скажи, ты рада меня видеть?

Принимаю из рук Рада булавку. Надоел уже этот сапог. Надо хоть как-то соединить голенище. Сижу в кабинете Назарова, а внутри какие-то смешанные чувства. Навалилось сразу всё, будто события Нового года спешат ворваться в мою жизнь и влезть в первый же день января.

Эд стабилен, как меня заверили, полиция поехала искать щербатого и компанию. А я чувствую ужасную усталость, но продолжаю сидеть тут. Почему? Знать бы самой.

На маленький стол опускаются две чашки. Запах доносится до ноздрей, и невольно сглатываю. Тут же беру кружку.

- Наверное рада, - пожимаю плечами. – Ты же спас Кораблёва, - отпиваю кофе. Напиток разливается по желудку теплом. Родион ставит передо мной вазу с печеньем, а потом усаживается рядом на небольшой диван, внимательно изучая.

- Вы поссорились? – наконец, спрашивает. Это меня смущает. Откуда он знает? Эд рассказать не мог. Наверное. Поднимаю брови в изумлении. – Никто не называет близких по фамилии, Ян.

- Ах это, - выдыхаю с улыбкой. Уж было подумала, что он научился читать мысли. Родион и раньше знал, что у меня внутри. Но время должно было стереть все точки соприкосновения между нами.

Вот так взяла всё и выложила. Сейчас прям. Не хочу жалости. Пусть для Назарова буду счастливой женщиной.

Тем более на его пальце блестит кольцо.

- Пустяки, - тянусь за печеньем. Отчего-то ложь даётся тяжело. Чувствую, как горят щёки. От неловкости? От его присутствия? От горячего кофе? Выбираю для себя последнее. Так проще.

– У тебя что нового? – перевожу на него тему, откусывая угощение, и кусок падает на колени. Прежде чем успеваю что-то сделать, берёт отломившееся тесто, задевая пальцами кожу ноги, и бросает в урну. Перестаю жевать, не понимая его совершенно.

- Я замужем, Назаров, - напоминаю.

- Я рад, - усмехается, укладывая руку на спинку дивана. – Не очень рад, конечно, - дополняет, и тут же смеётся своей шутке.

- Ты меня клеишь?

- Ян, ты слишком консервативна. Я лишь убрал мусор.

- А там, в холле? – вспоминаю его порыв.

Улыбка стирается с губ, и он задумчиво смотрит.

- Я просто очень был рад тебя видеть, - говорит снова. – Не ожидал. Неужели нельзя обнять старую подругу?

- Я молодая, - хмыкаю на его ответ.

- Видишь, - снова этот бархатный тон, - ты не сказала, что не подруга.

- Ты женат, - указываю на палец, и он отчего-то поправляет кольцо. Но отвечать не торопится.

Глаза в глаза. Как тогда. Как давно.

Я нашла противоядие в учёбе. Погрузилась с головой в книги, родители наняли репетиторов, и я усиленно занималась. Чтобы не помнить, не думать, не мечтать. Это же из-за гипотетических бы всё сложно. Если БЫ он меня не бросил, если БЫ мы были вместе, если БЫ я согласилась. И мозг рисует радужное. К чёрту БЫ. Есть только здесь и сейчас, без вариантов и модуляций.

Назаров из школы выпустился, и стало немного легче. Куда проще, когда перед тобой нет желаемого. Так и выгребла, закусив удила.

Смотрю сейчас в его глаза. Он другой, но вижу в нём всё того же Родю. Хочется спать. Это раньше гуляли до рассвета. Не могу сдержать зевок. Прикрываю рот рукой.

- Так ещё меня никто не отшивал, - усмехается Назаров. – Устала? – спрашивает ласково.

- Да, - отставляю пустую чашку, потираю глаза. – Тяжёлый сегодня день.

- Тогда не буду мучить. Но хотел бы посидеть где-нибудь, как будет время.

- Зачем? – силюсь понять.

Что-то сегодня я вообще мало что понимаю.

- Журавлёва, - называет он мою фамилию, и отчего-то теплеет на душе. Надо же, помнит. – Хочу узнать, как ты живёшь. Это противозаконно?

- Да нет, - пожимаю плечами. – Просто странно.

- А если я скажу тебе, что давно хотел встретиться?

- Со мной? – округляю глаза, и отчего-то начинаю нервничать.

- Не веришь?

- Зачем?

- Я стал старым и сентиментальным.

- Ну да, конечно, - скептически смотрю на него. – Слушай, у меня дочка скоро проснётся, а я ещё не ложилась.

- А, да, прости, - поднимается тут же. – Номер свой оставишь? – подходит к вешалке, снимая дублёнку.

- Тебе, как лечащему врачу?

- Я свою работу выполнил, мужа твоего прикрепят к другому. Можно сказать, я просто мимо проходил. Смена чужая. Если честно, меня тут и быть не должно. Заехал парней поздравить.

- В Новогоднюю ночь? – не понимаю. Ему что дома не сиделось?

- Да, именно, - утвердительно кивает, накидывая шарф. Мой грязный пуховик оказывается в его руках, и Родион подходит ближе, держа его внутренней стороной ко мне.

Какой галантный, чёрт возьми. Это у него в институте были лекции, как пустить пыль в глаза бывшей? Делаю вид, что намёк не поняла, выдёргиваю одежду из его рук и быстро накидываю. Размах большой. Со стола падает фотография к мои ногам. Смотрим оба на снимок. Назаров рядом с какой-то женщиной.

Глава 14

- Готова? – Родя попросил закрыть глаза, чтобы сюрприз вышел максимально эффектным. Жмурюсь, не в силах сдержать улыбку. Интересно, что подарит на моё пятнадцатилетие. Чувствую, как убирает волосы и будто что-то набрасывает. Украшение, да, именно так. Не открываю глаза, пока не заканчивает.

Стоим перед зеркалом, и на мне серебряный кулон на тонкой цепочке, часть сердца. А значит…

- Вот, - достаёт из-под футболки вторую часть, и я оборачиваюсь к нему. Беру свою половину и протягиваю навстречу. Соединяются вместе. У меня ключ, у него замок.

Поднимаю глаза, смущённо улыбаясь.

- Ты – моя половинка, - притягивает к себе, и слышу, как бьётся его сердце, пока внутри меня разливается благодарность и любовь, любо, лю…

Погода работает и в ночную смену. Молчим, пока Назаров везёт меня. Говорить не хочется после его слов. Пялюсь на дорогу, заметённую снегом. Да уж, туча решила выпотрошить крупу до последнего. По салону разливается неловкость. И зачем так настаивала на вопросе о жене?

- Всё нормально, - Рад первым прерывает слишком долгую паузу, а я понимаю, что даже не выказала слова поддержки.

- Соболезную, - говорю, и тут же прочищаю горло, потому что голос какой-то сиплый. Родион благодарит.

Снова мысли перемещаются к Кораблёву, и становится страшно. Все смертны. Завтра же вернусь в больницу, чтобы узнать, как он. И видеть его не хочу, и понимаю, что не брошу. Сейчас, когда он так нуждается во мне. Не смогу отвернуться, пусть он и причинил невыносимую боль.

Кажется, за прошедшие часы я испытала всю гамму эмоций, но одно могу сказать с уверенностью: устала.

- Как родители? – интересуется Назаров, и я отвечаю. Говорю о матери, потом про отца. Кажется, на матери всё же голос дрогнул, я ещё не могу рассказывать об этом спокойно. Пока не могу, может потом…

- Что случилось с твоей женой?

Имею ли я право бередить его рану? Спохватываюсь, тут же дополняя, если не хочет, можешь не отвечать.

- Тайны нет. Несчастный случай. Пожар в загородном доме.

Жду подробностей, молчу. Расспрашивать мужчину, которого не видела двенадцать лет, о таких вещах – верх неприличия. Всё же считаю себя корректным человеком. Если захочет выговориться – выслушаю.

- Скоро год, как её нет.

А он до сих пор с кольцом! Значит, любит. Человек жив, пока жива память о нём.

- Мне искренне жаль, - вкладываю в голос сочувствие. С каждым может произойти несчастье. Взять хотя бы нас с Кораблёвым. Стояли – выясняли отношения. Никого не трогали ведь! Но у судьбы другие планы. Эд же предлагал мне пойти в машину! Снова укол совести. Косвенно, но я всё же виновата в том, что произошло. А он? Тут же спрашиваю себя. Если бы он не изменил?! Сейчас бы уже все спокойно спали!

Арка в третий раз за последнее время встречает меня разинутой пастью. Машина останавливается около дома.

- Спасибо, Рад, и ещё раз за Кораблёва.

- Это моя работа.

Смотрит, не отрываясь. Взгляд усталый, но всё такой же пронзительный: в самую душу.

Моя рука лежит на дверной ручке. Жду прощальных слов и готова идти.

- Ну, ладно…

- Знаешь, я …

Говорим одномоментно и тут же замолкаем.

- Что ты? – тут же переспрашиваю.

- Часто вспоминал о тебе. Но не подумай, говорю это, не для того чтобы затащить в постель.

- Для чего тогда?

- Потому что так оно и было, - усмехается, откидываясь на сиденье. Теперь не смотрит на меня. Кажется, вовсе закрыл глаза. – Я много думал о том, что обидел тогда. И жалел, всё же дурак, что не дождался.

Слушаю его исповедь, ни на грамм не веря. Сказать можно всё, что угодно. Особенно сейчас. Важны поступки. Он свой сделал. Не вижу смысла говорить о чём-то теперь. У каждого давно своя сложившаяся жизнь. А у меня нынче разлагающаяся семья.

- Ты меня простила? – повернул голову в мою сторону.

- Это было очень давно.

- У обиды нет срока давности, Ян. Так да или нет?

- Конечно, - спешу заверить, но где-то внутри всё тот же подросток Яна Журавлёва рвёт совместные фотографии, выбрасывает кулон в реку.

Он внимательно изучает моё лицо, прежде чем продолжить.

- Я увлекался физиогномикой. Готов поспорить, что врёшь.

- Тебе виднее, - жму плечами, пытаясь выглядеть обычно. Но в глубине души осталось что-то царапающее, хотя это и глупости. Нет, конечно, я его простила. Вернее, вычеркнула из своей жизни и не вспоминала. Потом появился Кораблёв, и моя жизнь наладилась.

Рад тянется к моим коленям, и я закрываю их ладонями, но его рука дёргает бардачок. Он усмехается, качая головой, принимаясь что-то нашаривать. На свет вытаскивает цепочку, и я теряю дар речи. Это та самая вторая половина. Первая давно сгинула в водах Оби.

- Узнаёшь? – спрашивает, и встречаюсь с ним взглядом.

Глава 15

Открываю глаза, и мозг включается. Именно в такой последовательности. Ланка не будит, место рядом пустое. Поднимаюсь на локте и зеваю, на перемотке вспоминаю вчерашние события. Такая тишина, что становится не по себе. Часы говорят о том, что уже полдень. Чёрт. Не планировала так долго спать. Думала, в 12 уже буду в больнице.

- Пап, - зову, но не получаю ответа. Поднимаюсь из кровати, накидывая мамин халат. Он так и не избавился от вещей. Говорит – это память. И только ему известно, как тяжело жить среди такой памяти.

Но я никогда не видела, как плачет мой отец. Ни раньше, ни теперь. Для меня он образец настоящего мужчины. Не то, что Эд.

Даже не могу припомнить, ссорились ли они с матерью вообще. Такое ощущение, что обтесались за годы, старались друг другу угодить во всём.

- Пап, - снова зову, заходя на, кухню.

Белый лист с буквами привлекает внимание. Поднимаю со стола записку. Мы часто оставляли с мамой друг другу такие. Улыбка скользит по моему лицу. Надо же, еще недавно я была ребёнком и училась в школе, теперь сама мать. И обманутая жена, - добавляет кто-то в моей голове.

«Яночка!»

Почерк отца плавный и мягкий, узнаваемый.

«Отдыхай. Мы решили тебя не будишь. Идём с Ланой лепить снеговика».

Всего две строчки, а сколько тепла отдаёт маленький листок. Подошла к окну, смотря сквозь штору. Отсюда вчера наблюдал и отец, когда его видела. Ланка помогает деду обтирать большие шары, установленные друг на друга, чтобы снеговик не был таким угловатым. Рядом какая-то женщина. Присматриваюсь. Отсюда не понять кто, но отец её явно знает. Достаёт что-то из сумки, протягивает Ланке. Кто это вообще?

Вспоминаю, что отключила звук на телефоне. Вдруг звонили из больницы? Оставила им номер и обещала привезти документы Кораблёва. Сейчас выходит, попаду к ним не раньше четырёх. Надо же ещё заехать домой…

А есть ли у меня теперь вообще дом? Кривая усмешка отразилась на лице. Не хотела туда возвращаться. Но теперь, когда Эд в больнице, следует привести всё в порядок.

Мне действительно звонили. Набираю номер, чувствуя, как сердце постепенно ускоряется. Голос незнакомый, мужской.

- Кто это? – отвечают довольно грубо.

- Вы мне звонили час назад.

- Час назад, - тянет человек, будто пытаясь припомнить. Шелестит бумажками, а потом называет мою фамилию. – Кораблёва?

- Да, - всё ещё не понимаю, кто это.

- Ну что, поздравляю, Кораблёва, - усмехается кто-то в телефон. – Нашли вашу машину.

- Ооо, - вырывается у меня. – Спасибо.

- Правда, ремонту не подлежит, - тут же добавляет сотрудник, и я перевариваю информацию. – Они влетели в отбойник, снегопад всю ночь.

- А с чем вы тогда меня поздравляете, если машина в таком состоянии?

- С раскрытием дела, - медленно произнёс он. – Ладно, заходите бумаги заполнить.

- А телефон?

- Какой?

Вот же чёрт, я забыла указать про гаджет Эдика.

- У мужа вчера телефон забрали.

- Ну что же вы сразу не сказали? - журит меня мужчина. – Изъяли телефоны какие-то, приходите, разбираться будем.

Поблагодарила, отключаясь. Бросила взгляд в окно. Если не считать снеговика – пусто. Поставила чайник, ожидая, когда вернутся отец с Ланкой.

Они вошли, впуская в квартиру прохладу улицы. От куртки дочки пахло зимой.

- Мамочка, а мы там такого снеговика слепили! - чуть ли не в ухо крикнула мне Ланка, пока я разматывала шарф и помогала ей раздеться.

- Видела, она такой огромный, - раскинула я руки, улыбаясь.

- Как сама? – поинтересовался отец, приглаживая волосы после шапки. Сел на небольшой пуф и стал аккуратно снимать сапоги.

- Да нормально, - отозвалась. – Обедать будете?

Мы устроились на небольшой кухне втроём, как когда-то в моём детстве. Правда, была ещё Вика. Но теперь я в роли матери.

- Ты к нему поедешь? – отец размешивал сахар в кружке, пока я выставляла на стол оставшееся от вчерашнего ужина.

- Да, - кивнула, - пока мы всё ещё женаты. Кстати, машину нашли, но это уже груда металлолома.

- Они живы?

- Кто? – не сразу поняла. – А, щербатый? – догадалась. Отчего-то даже не поинтересовалась у следователя, чем всё закончилось для угонщиков. Но в голове промелькнула цепочка кармы.

Кораблёв изменил мне – ножевое от незнакомцев – разбили машину и пострадали. Вопрос был только в степени тяжести.

- Я не спрашивала, - ответила на вопрос отца. Не хватало ещё переживать за незнакомых людей, которые сделали мне подарок не лучше кораблёвского. Плохого никому не желала, но в бумеранг верила.

Закончив с едой, быстро собралась. Дома обязательно переоденусь. Колготки пустили стрелку. Ещё бы, столько приключений за ночь пережить.

- Пусть Ланка пока с тобой побудет, - попросила отца. Потом решу, стоит ли её вообще брать с собой. Прикинула, что доберусь на автобусе. И так вчера на такси прилично потратила. Сейчас, когда можно полагаться только на себя, деньги надо экономить. Осталось немного. Следует найти работу, даже не думала, что попаду в такую ситуацию.

Глава 16

- Два, - продолжает считать незнакомец, выдерживая длинные паузы.

- Что тебе надо? – кричу из-за двери. Встречаться лицом к лицу с психом – не намерена.

- Шоколада, - усмехается. Только мне совсем не смешно. – Давай, открывай. Тебя не трону.

С чего он вообще собрался кого-то трогать?

- Вызываю полицию, - говорю громко и уверенно.

- Ты там в курсе, с кем живёшь? – отвечает на это. – Или у вас семейный подряд? Аааа? Может, не против, когда муж налево ходит?

Ахаю от возмущения из-за того, что меня поливают помоями.

- Я просто хочу поговорить с мудаком, что трогал мою жену!

Наконец, понимаю, кто передо мной. Надо же, он тоже не был в курсе похождений жены, но как-то узнал.

- Его нет! – отвечаю.

- А мне кажется, что ты врешь!

- Я не обязана отчитываться!

Наступает тишина, и я прислушиваюсь.

- Открой просто, сказать что-то надо.

- Говори так, - достаю из кармана пуховика телефон, и к ногам падает визитка. Поднимаю, смотря на красивые буквы с вензелями.

Назаров Родион Павлович.

Сую визитку обратно в карман, а потом достаю и переписываю цифры. Мало ли всё же пригодится. В конце концов наличие номера Рада в моём телефоне меня ни к чему не обязывает.

- Открой! - не унимается тот, кто за дверью.

- Уже набираю номер полиции, - нагло вру. Смотрю в глазок. Мужчина уходит. Слава Богу. Теперь и жить тут страшно. Кораблёв своим предательством наломал дров, а мне разбирайся.

Вернулась на кухню, продолжив уборку. Бульон сварился. Перелила в банку и замотала полотенцем. Надеюсь, будет тёплым, пока доберусь.

Времени уже много, надо ехать. Решила оставить посуду на потом. На столе бутылки и пачки сока. Переоделась, бросила вещи в стирку. Правда, думаю, им уже ничто не поможет. Загрузила большую сумку с едой.

Уже на выходе вспомнила, зачем вообще сюда пришла. Нашла документы и открыла замок, дёргая дверь на себя.

Передо мной стоял тот самый человек. На вид около двадцати пяти, в руке продолжает сжимать лом. Брюнет. Подбородок волевой, зубы сжаты, коренастый.

- Где он? – требует от меня ответа.

- В больнице.

- Ты что ли уделала?

- Нет, - качаю головой. – Там всё серьёзно, несчастный случай.

Пытаюсь сделать шаг, но он не пускает. Натыкаюсь будто на стену и делаю шаг назад.

- Дай пройти!

Он удивлённо смотрит, а потом ухмыляется.

- Когда успел? - не верит он.

- Вот как раз после того, как твоя жена переспала с моим мужем. Бывшим, конечно же, - пожимаю плечами. - Но, как только Кораблёв поправится, приходи - приглашаю. А теперь, увы.

- Знаешь уже про них? – интересуется и кривится, смотря на сумку в моих руках.

- Надо быть слепой, чтобы не знать. Как раз у нас и зажигали.

Снова шаг, но он не пускает.

- Слушай! - начинаю выходить из себя. – Дай пройти. Я то что тебе сделала?

Лицо какое-то у него, как у побитой собаки. Видно, осознание неверности жены ему это далось тяжелее моего. Вспоминается анекдот. Когда я изменяю, - говорит муж, - имеем мы. А когда ты, то нас. Я не готова быть ни с какой стороны.

В глазах мужчины загорается какая-то идея. Подвигает меня бесцеремонно, ступая внутрь.

- Эй, куда? – ахаю, смотря, как он делает несколько шагов в обуви.

- Эдииииик, - зовёт муж-рогоносец, а я понимаю, что ничего о нём совершенно не знаю. Сейчас я в квартире с незнакомым мне человеком, в руках у которого лом.

- Покинь помещение, - держу дверь распахнутой, чувствуя волнение.

- А вдруг ты от меня его скрываешь нарочно? – задаёт встречный вопрос.

- Да нет его здесь! – уверяю. – Уходи!

- Простила уже, да?

- Не твоё дело, - принимаюсь защищаться.

Кажется, он понимает, что я напугана. Достаёт телефон, включая фотографии.

- Вот, смотри, жена моя, - протягивает, будто мне вообще до этого есть дело. Это действительно Снегурка. Весёлая, целует этого, что передо мной. Что ж. Хреновый Новый год не только у меня.

- С ней всё нормально? – решаю поинтересоваться, ибо Кораблёв пострадал. Спрашиваю, не потому что переживаю, просто интересно. Мало ли, какая карма её настигла.

- Я женщин не бью, - забрал телефон мужчина. – Илья, - протянул мне руку.

- Это ещё зачем? – уставилась я на раскрытую ладонь. – Дай мне спокойно уйти. Меня ребёнок ждёт!

Отчасти не вру. Не поеду же с этим барахлом сразу в больницу! Надо отцу завезти.

- Можем отомстить им, - пожимает плечами, окидывая меня взглядом. И вот теперь я уверена, что на мою грудь смотрят не потому, что на блузке кровь. Мне становится очень страшно.

Глава 17

Телефоны плотно вклинились в нашу жизнь. Я любила сёрфить в интернете. Смотрю на мужика в моём доме и вспоминаю статью.

«Если вы вот-вот станете жертвой в квартире: зовите на помощь, сбрасывайте предметы, бейте мебель, создавайте любые препятствия между собой и нападающим, продвигаясь в сторону выхода».

Как залезть ему в голову и узнать, что там? Решаю не делать резких движений, сохраняю контроль над ситуацией».

- Если сейчас же не уйдёшь, вызову полицию, - сжимаю руку в кулак, будто это мне хоть как-то поможет. Хорошо, что в пальто и сапогах. Кидаю взгляд на лестничную клетку, намереваясь бежать. Жалею, что не глянула в глазок ДО того, как выйти. Да и он тоже ломал комедию, нарочно сделал вид, что ушёл.

- Боишься? – спрашивает спокойно. Но кто он такой, чтобы я отвечала честно? – Ладно, - говорит уже более миролюбиво. Бросает взгляд на неубранный стол. Кажется, внимание привлекает бутылка вина. Прямо в ботинках спокойно проходит в комнату.

- Давай выпьем, - поворачивается ко мне, держа в руках алкоголь.

- Уходи! – меня начинает трясти от его наглости. Хочется бросить всё и сбежать. Но это моя квартира с моими вещами! Я не могу оставить здесь неизвестно кого. – Вы стоите друг друга! - говорю, испытывая к нему ненависть. – Ты и твоя жена!

В два шага оказывается около меня, хватая за локоть.

- Со словами поаккуратнее, слышь?!

- Ты пришёл в дом, куда тебя не приглашали! - дёрнула руку на себя. А Илья толкнул дверь так, что она хлопнула на весь подъезд. Отрезал мне путь на выход. Наверное, даже внизу был слышен грохот.

– Что тебе надо? – голос немного дрожит. Я не справлюсь с ним. Ему достаточно один раз дать мне по голове свои ломиком, или же просто скрутить. И тут опять пожалела, что ленилась и не ходила в зал.

Стою, смотря на этого чёртова Ильяа, и думаю: если выберусь, пойду в качалку. Ну не идиотка?

- Так, - он задвигает щеколду, смотря на меня. – Ключи давай!

Округляю глаза. Кто бы мог подумать, что поездка за документами обернётся для меня таким ужасом. Я в Новом году одной ногой, а уже столько злоключений.

- Так, - отвечаю, чувствуя, как меня колотит от нервов. – Быстро на выход! – делаю лицо, как можно увереннее. – Ты вообще в курсе, что у меня ребёнок видел, как отжигали эти двое? Я забыть обо всём хочу, а меня опять в это дерьмо носом тычут. Пошёл вон!

- Пока любимого твоего не увижу – не уйду, - он спокойно проходит в комнату и падает на диван.

- Долго придётся ждать! Говорю же, он в больнице! Ножевое.

- Не лечи меня, - скривился Илья. – Дашка ему позвонила, и он свалил, да?

- Ладно, поняла, - достаю телефон, пытаясь найти Назарова. Из больницы так и не набрали, придётся набрать ему, пусть подтвердит, что делал операцию. – Я позвоню хирургу.

Слушаю гудки, смотря на картину, которую давно думала выкинуть. Кораблёв подарил однажды безвкусицу, неудобно было обижать. Сейчас сорвать к чертям собачьи и выбросить на помойку.

- Алло, - говорит Рад, и я отвечаю приветствием, называю своё имя, но тут же телефон из моей руки перекочёвывает в ладонь незваного гостя.

- Слышь, мужик, - говорит Илья. Отчего он так уверен, что я покрываю Кораблёва? Неужели, я похожа на женщину, которая позволит вытирать об себя ноги? – Собрался и приехал, мы тут вдвоём с твоей тёлкой на хате. Если дорога тебе, ну ты понял.

- Это врач! – вскипаю. Но кто бы меня слушал. Ещё вчера я немного жалела рогоносца, а сейчас понимаю, что он меня бесит. – Хирург, который делал операцию! – настаиваю.

Идиот растягивает улыбку, смотря на меня победоносно.

- Жду, - говорит в трубку и бросает мне. – Ты дебила из меня не делай, - снова усаживается на диван. – Приедет сейчас, поговорим, как надо. А ты посиди, потом свалишь, куда хотела.

Говорить с ним бесполезно, как и учить разговору. Никакого такта. К тому же в состоянии алкогольного опьянения.

- Кто приедет? – наконец, доходит до меня смысл его слов.

- Мужик твой. Хватит уже дуру включать. Не стоит он того.

Понятное дело, Кораблёв не стоит. Я бы не стала его выгораживать. Пусть кто хочет с ним говорит, тем более по делу.

Но что сказал Илья? Назаров приедет сейчас сюда?

Глава 18

Пуховик расстёгнут, стою в собственной прихожей без права выйти. Почему какой-то человек указывает мне, что делать? Набираю воздуха в лёгкие, чтобы поговорить с ним дерзко, но телефон отдаёт в руку вибрацией.

«Не делай глупостей, просто дождись меня».

Это Назаров. Летит спасать. Наверное, чувствует себя героем. Только знает ли он, что ждёт его здесь? Бросаю взгляд на руку Ильяа. Ломик так и не выпустил.

- Я тебе в последний раз говорю, мой муж в больнице!

Оперлась на дверной косяк, смотрю на ревнивого мавра.

- А едет кто?

На секунду мнусь с ответом. А кто мне сейчас Рад? Друг? Бывший парень? Хирург Кораблёва? Замешательство наводит мужчину на мысль, что я всё же вру.

- Хорош заливать, короче! – отмахивается от меня.

Понимаю, что лучше расслабиться и всё же дождаться супергероя. Илья развалился на диване, как хозяин, я же стою серой мышью в проёме. Судя по нему, злость подвыветрилась. Это к лучшему. Не знаю, о чём он станет говорить с Радом. Внезапно приходит идея. Открываю телефон и нахожу Кораблёва.

- Вот, - чуть ли не впечатываю в лицо гостю. – Это Эдик.

Он смотрит на него с омерзением.

- Тот самый, что с твоей женой, – заглядываю ему в глаза. - А тот, что придёт – не Эдик. Понимаешь?

Со стороны может сложится ощущение, что я говорю с идиотом. Он отмахивается от меня, как от надоедливой мухи, откидывается на диване. Может, вызвать полицию?

Представляю, сколько они будут ехать. Бывало, что и часов шесть ждёшь. Потом писать заявление. Отмела эту мысль. Не хотела впутывать никого, но так вышло. Такое чувство, что этот Илья вообще меня не воспринимает.

Иду в коридор, опускаясь на банкетку. Рядом сумка с продуктами. А время тает на глазах.

Надо позвонить в больницу, узнать, как Эд. Набрать отцу. Наверное, беспокоится, почему я так долго. Но сам не звонит. Мало ли чем я занята. Не хочет отрывать. Всегда таким был. Прокручиваю в мыслях, что надо сходить в ЗАГС, как только откроется, что следует поговорить с Ланкой. Да, наверное, это самое сложное. Как объяснить ребёнку, почему папа и мама больше не вместе?

Сама никогда такое не проходила. Спасибо родителям. Но одноклассниц было много. И это стресс для ребёнка, знаю наверняка.

Ещё из насущного – поиск работы…

Звонок вырывает из задумчивости, и я невольно вздрагиваю. Только сейчас понимаю, что адреса я Назарову не называла. Открываю дверь. Его грудь вздымается. Бежал что ли?

- Привет, - смотрю на него. Надо же. За 12 лет ни разу не встретила, а в Новом 2024 году только за 1 января уже дважды! – Как узнал адрес?

- В больнице сказали. Где он?

Глаза немного испуганные. Какое ему вообще дело до меня? Ну сказал ему какой-то мужик приехать, чего примчал? Никогда не признаюсь, но мне приятна его забота. Тем более, что находиться в одной квартире с пьяным мавром не лучшее из занятий.

- Пройду?

Галантный, мужественный, красивый. Годы ему идут. А в больнице, между прочим, Кораблёв ждёт, - напоминаю себе.

- Да, конечно.

Отодвигаюсь. Не знаю, о чём говорить станут, но хочется уже, чтобы этот Илья ушёл и не возвращался.

Ревнивец спит. Не знаю, в какой момент его вырубило, но стоим напротив, размышляя, что делать.

- Это вообще кто? – интересуется Рад.

Не хочется выносить сор из избы, но я обязана сказать правду. Всё же он примчался сюда меня спасать.

- Кораблёв вчера переспал с его женой, - киваю на мужика на диване. – Вот. Разбираться пришёл.

Говорю спокойно, словно для меня это обыденность. Будто не мне изменил муж, не моя жизнь разрушена.

Щёки горят. То ли от неловкости момента, то ли и впрямь в комнате душно, ещё и этот надышал своими спиртами. Подхожу к окну, дёргая на себя ручку. Морозный воздух врывается в комнату вместе с весёлым смехом. Несколько детей бегают на площадке.

Пусть проветрится. Скоро ехать. Оставлять открытым окно не стану.

Не смотрю на Родю, стыдно. Словно я виновата в том, что не удержала мужа, что Эдик захотел другую. Идиотское чувство. Когда ты не виноват вроде бы, но ощущается иначе.

Боковым зрением ловлю его взгляд. Мне не надо сочувствия, или что там он собирается сказать. Подхожу обратно.

- Эй, - тормошу Ильяа. – Подъём.

Он открывает глаза и фокусируется на Назарове. Лицо искажается злобой. Отталкивается от дивана, вскакивая с быстротой. Такой прыти я не ожидала. Взмах руки, и на Родиона опускается железо. Тот успевает закрыться рукой, но уверена, что ему было больно.

- Идиот, - толкаю в грудь Илья. – Это не Кораблёв!

Отшатывается немного, но тут же повторяет маневр. Меня не слышит, как и до этого.

- Хватит!

Призываю остановиться, но это бесполезно. Назаров защищается. Ему не до разговоров. Выпад левой, и Илья держится за нос. Снова замахивается ломиком, и я отскакиваю, боясь попасть под раздачу. Рад обхватывает противника руками, заключая в плотное кольцо. Когда же уже закончится этот мерзкий день?!