Измена. Попаданка в законе 2

Предисловие

Я, истинная лорда-дракона Маркуса Эшбори, хозяина Южных земель государства, заточена в самую страшную северную тюрьму Вольтерры, как опасный преступник, как враг короны.

Меня обвинили в том, что я попаданка, похитительница тела и, возможно, души настоящей истинной лорда-дракона Маркуса Эшбори.

Что я являюсь самым опасным врагом, способным разрушить устои государства.

Вокруг меня в камерах сидят убийцы, маньяки и насильники. Здесь собраны самые настоящие преступники Вольтерры, особенно на первом этаже тюрьмы, куда меня поместили в пятую камеру среди попаданцев.

Но именно арестанты относятся ко мне хорошо, помнят, что многих из них я лечила и помогала с разбирательством дел.

Мой супруг - величественный лорд-дракон Маркус Эшбори - оказался бабником и предателем, а его истинная ему изменила.

А я жду от него сына. Сына - дракона.

Сегодня должны казнить Лариссу Вэлби. Или Лару Эшбори. Или Ларику Артонс. Или голубую вэлби, Голубую Ручку.

У меня много имен.

Но… я не она. Не Ларисса Вэлби и так далее.

В нежном теле юной истинной лорда Эшбори - махровый юрист Лариса Антоновна Вербина.

Вообще как же так случилось, что у меня много имен и много масок?

Кто я? Как здесь оказалась?

И почему лорд-дракон все время ищет меня?

___________________

Дорогие читатели!

Добро пожаловать в новую книгу цикла "Герои Вольтерры", в которой истории любви будут тесно переплетены с историческими событиями мира Вольтерры - Земли Драконьей Воли.

Это продолжение книги "Измена. Попаданка в законе".

Книга "Измена. Попаданка в законе" - бесплатная, является первой книгой цикла.

Надеюсь, вы полюбите моих ярких и неидеальных героев.

Я буду очень благодарна если вы поставите отметку "мне нравиться" и оставите комментарий, это помогает другим видеть мою книгу.

Глава 1. Кто я?

Полгода назад я, махровый юрист и достаточно известный адвокат с огромным стажем работы, мать четверых взрослых детей Лариса Антоновна Вербина вышла из дома пострадавшей от насилия девушки Кати. И на улице на меня напал поджидавший насильник Кати, ударил меня битой по спине, я упала и ударилась головой о парапет.

Наверное, я должна была умереть или быть забитой насмерть этим преступником. Но…

Меня спасла совершенно неожиданно и незапланированно юная магиня Ларика.

Очнулась я уже попаданкой в другом мире, в незнакомой кровати, юной Ларикой, или Ларой Артронс в девичестве, Ларой Эшбори в замужестве. С душой Ларисы Антоновны Вербиной и прекрасным телом Ларики, и с ее остаточными воспоминаниями.

Ее очень эффектный, красивый, но очень злой и ревнивый муж - лорд Маркус Эшбори, чьей истинной я, точнее Ларика, оказалась, обвинил меня, здесь уже точно меня, в измене с молодым конюхом Тимми Далси.

Лорд Эшбори - взрослый дракон, не только был землевладельцем пятой части королевства, а именно Южных земель, но и руководил охраной южной границы, часто уезжал туда.

По возвращению лорд, обожавший Ларику, старался все свободное время проводить с юной женой в спальне, в желании как можно скорее зачать наследника. С неизменной шуткой на устах “Наследник сам собой не появится, надо постараться”, которую Ларика ненавидела.

И когда лорд-дракон застал обожаемую утеху своей страсти в конюшне в объятьях не менее симпатичного конюха Тима, то не сдержался. В ярости выпорол плетью любовника жениха и запорол бы его, если бы Ларика не кинулась защищать Тима.

Фактически ценой своей жизни, так как юная истинная попала под удар плетью и ударилась головой о железный столб. И, испугавшись ярости дракона, в последний миг жизни переместилась в мой мир, а я в ее тело и ее мир, благодаря голубой магии, которой обладала Ларика.

Дракон был, на мой взгляд, очень ревнивый, честолюбивый, взрывной, и не смог простить измену истинной. Несмотря на то, что его лекарь и друг Бертран предупреждал, что Ларика, вероятно, беременна, что было неудивительно при двух месяцах активного исполнения им супружеского долга, лорд изгнал жену из замка.

Да, так и сказал, уже мне:

- Больше ты не моя любимая Ларика. Ты - подстилка конюха. Зря я его не убил. И если ты и беременна, то от него. Убирайся из моего замка! Будешь жить в дальнем имении, пока о позоре твоем забудут. Убирайся из моей жизни!

Любовью он занимался с Ларикой, за изменой застал ее же, а выгнал меня. Даже обидно как-то.

Я была три дня на домашнем, можно так сказать, аресте с поражением в правах. Говоря другим языком, перевели из покоев лорда в скромную спальню, не давали выйти из нее и не дали с собой на выезд никаких документов и средств к существованию.

В ночь моего отъезда из замка мне открылись воспоминания Ларики, и я узнала очень много об этой чистой и нежной девочке с голубой магией и ранимой душой.

Ларика рано осталась без родителей, и не знала их судьбы, и кто они. Мачеха с детства использовала ее магию целительницы для обогащения своей семьи, наказывая ее. А соседский мальчишка Тим ее защищал.

И история ее измены лорду, а измена действительно была, лорд вытащил свою супругу из-под конюха непосредственно в процессе полового акта, оказалась совсем непростой, и уж тем более не грязной. Ларика, как я поняла из ее воспоминаний, с детства дружила с Тимом, и любила именно его, а не Маркуса.

Скорая свадьба с драконом, нашедшем свою истинную, его любовь и постоянное желание зачать наследника не сделали ее счастливой. Она задыхалась в этом замке, пряталась от лорда и его настойчивой любви.

Красивый, умный, взрослый и страстный лорд, боевой дракон, нашедший свою истинную и обожавший ее, не смог завоевать любовь юной магини Ларики, со всем своим богатством и обаянием. Или не успел завоевать.

Да, Ларика была из очень простой, как она думала и все считали, семьи. Ее мама Дара была местной целительницей и рано умерла. Погибла на северной границе.

Но история семьи Ларики на самом деле была очень сложной, запутанной, восходила к королевским корням древних вэлби, к миру Вэлбитерры. И именно мне пришлось ее распутывать все эти полгода в мире Вольтерры, и понять лишь часть.

Но с начала при отъезде на меня обрушились презрение слуг лорда и ненависть мачехи Хильды и сводных лариных сестер Сары и Донны за то, что лорд отослал их из замка.

Лорд отправил меня с малым сопровождением в дальний замок, с горничными Норой и Мартой. По дороге мы остановились в доме родителей Ларики, куда чуть ранее вернулась мачеха. Здесь на меня ночью напала Хильда, оглушив сильным ударом по голове.

И снова я ушла в беспамятство. По замыслу Хильды должна была утонуть, но все пошло не по ее плану.

Очнулась я уже совсем в другом месте, на северной границе, в лазарете. Узнала, что дракан Дэб вытащил меня из озера, где я, связанная как мешок картошки по рукам и ногам, затонула в дырявой лодке.

Так что не только драконы бывают злые, в этом мире и мачехи - чудовища.

Я очень подружилась с драканом-полукровкой Дэбом Бароу, начальником гарнизона тюрьмы на границе, который меня спас и относился по мне по-отечески.

Назвалась Лариссой Вэлби, фамилия пришла из дальних воспоминаний Ларики. Осталась работать в лазарете и у меня обнаружилась ларикина голубая магия, которой я облегчала боль раненых воинов и больных арестантов тюрьмы.

Один из арестантов тюрьмы на лечении оказался ... тем самым конюхом - Тимом Далси, который невероятно обрадовался, что наконец-то нашел Ларику, в моем лице. Тим, как оказалось, в отличии от дракона, изгнавшего меня, везде искал Ларику.

Я узнала, что после того, как дракон избил Тима до полусмерти, лекарь замка подлечил его, а потом он был отправлен по распоряжению лорда в солдаты на южную границу. В свои выходные Тим всегда уезжал искать по сёлам свою любимую.

В итоге у него загноилась поврежденная при избиении лордом нога, он не смог вовремя вернуться на границу и его обвинили в дезертирстве. Так он оказался в тюрьме. А дезертирство здесь - суровое преступление, ему грозило пятнадцать лет провести в тюрьме вместе с насильниками.

Глава 2. Голубая Ручка

И снова утро и снова я в мире Вольтерры. Ночью мне снилось, что я вообще одна осталась в этом мире, где одиноко бродила около остова бывшего лазарета, разрушенного огнем.

И так мне было жутко и одиноко…

А оказывается все не так плохо. Я не одна. Тут хоть и тюрьма, но еще с полсотни арестантов только на первом этаже. Не соскучишься никак.

Открываю опухшие за ночь от слез глаза, с трудом осматриваюсь. Да, все та же крохотная камера, один на два метра. И высотой два метра. Клетушка, одним словом.

Все пространство внизу, на высоте около полуметра, занимает деревянная полка, на которой я спала. До стены еще двадцать сантиметров, место только на то, чтобы только ноги спустить.

Да, как-то совсем некуда встать, только у решётки еще есть свободных полметра. И все арестанты либо там стоят, либо лежат на оставшихся полутора метрах на этих деревянных полках.

Ну, мне то еще уместиться как-то можно, а вот каково мужчинам? Да еще все на виду, через решетку все видно же.
Да, тяжелое впечатление. Какие бы ни были они виноватые, но заставлять их справлять нужду практически на глазах у всех как-то совсем бесчеловечно.

Наверное, в этом мире существуют же права и у арестантов?
Что там в их биглях по этому поводу говорится? Жаль, не посмотрела.

Вчера через час после помещения меня в камеру мне принесли вполне приличные для тюрьмы, то есть не грязные и не ветхие, матрас, одеяло, подушку, две простыни и горшок с крышкой. К тому времени я уже стала замерзать, так как попала сюда в домашнем платье и туфлях, и это единственная одежда моя здесь.

Сейчас со сна понимаю, что имею по сути максимум возможных удобств, у большинства арестантов здесь ничего нет, кроме своей грязной одежды Они сидят или лежат на деревянных полках, в этих невероятно тесных камерах.

Потягиваюсь под теплым одеялом, понимаю, что жива и проверяю, как маленький. Ладонями поглаживаю живот:
- Ты как там, Алекс? Не слишком испугался? Доброе утро, малыш, пора вставать!

Ощущаю, что от ладоней пошел слабый-слабый свет и тепло. Я так радуюсь этому! Ну, наконец-то! Эта беременность и все волнения, в том числе из-за открытия тайны попаданства так меня вымотали, что и магия не проявлялась уже несколько дней. По сути, с момента, когда отправила кольцом-порталом Тима к его настоящей Ларике.

Как они там? Надеюсь, что у них все в порядке, и они уже узнали друг друга. Что Тим не обижается на меня, и не расстраивается, как я здесь. Тим такой заботливый, активный, организованный, без работы в любом мире не останется.

А Ларика же такая умница, что нибудь придумает, намагичит, поможет и с возрастом, чтобы они подошли друг другу, и с работой, я так думаю. Они справятся, а мои дети при них будут.

От размышлений меня прерывает ощутимый толчок головкой в стенку живота и в мою ладонь. Мой маленький дракончик Алекс здоровается так с мамочкой!
- Привет, малыш, доброе утро. Сейчас встанем!

Я окончательно просыпаюсь, потихоньку сползаю на пол, и прямо в одеяле стараюсь привести себя в порядок. Голубыми ладонями расправляю мятое и жеванное платье, чищу его и незаметно белье на мне. Умываюсь ладонями, провожу по волосам, расчесывая их без расчески.

Бытовая магия, как ты меня сейчас выручаешь! Где я здесь возьму зубную щетку, мыло, расческу, утюг?

- Здорово! Нам бы так! - слышу завистливый вздох из камеры напротив, там сидит огромный мужчина, почти прижавшись к решетке головой. - Эх, Голубая Ручка, одно удовольствие на тебя смотреть.

- А ты не смотри, не смущай женщину, - отвечаю с улыбкой. Зачем себе портить день возмущением, тут и так всем не сладко, мягко говоря.

Закрываю решётку простыней, продолжаю утренний моцион. Хорошо, что горшок мне дали с крышкой, у всех арестантов просто ведра, и запахи от них соответствующие.

Проветривание здесь происходит, лишь когда открывается дверь. Но тогда и холод заходит.

Да, нелегка жизнь арестантов, что-то надо менять в законодательстве этой страны.

Сбоку идут лязги дверей и плывут запахи какого варева. Видимо, везут завтрак. Вчера я не смогла съесть то, что принесли, от одного вида тошнило. А есть ведь надо. Маленькому нужна еда.

И тут я немного зависла. Ощутимо напряглась с воспоминаниями. Так, а кто поил его кровью предшествующей ночью? Он же явно себя чувствует хорошо, мой малыш, да и магия моя потихоньку возвращается.

И чья эта была кровь?

Тима нет рядом со мной уже несколько дней, а именно он и Дэб поили меня драконьей кровью. Которую Тим выпрашивал по-дружески у драконьего молодняка.

Так мы называли молодых крепких парней-драконов, собравшихся сейчас в драконьем лагере на склоне, на свои военные сборы.

Но их кровь не помогала. А эта помогла. В чем тогда причина? Я же аналитик, надо подумать.

Из комнаты меня тогда вывел Рочестер, сказал, что надо повышать свежим воздухом. Дэб ушел узнавать насчет обоза, чтобы нам уехать в его горное село, так как на границе было очень неспокойно, чернородцев ловили и уничтожали ежедневно.

Я была в очень плохом состоянии, ребенок просто выпивал меня изнутри. Мы вышли с начальником тюрьмы из казармы и …я увидела Маркуса.

Какого-то очень встревоженного, волнующегося и переживающего. И …в чем-то даже родного. Это чувство я помню.

А потом я ничего уже не помнила. Похоже, у меня был обморок. Ночь прошла мимо моего сознания. А этой ночью меня точно поили кровью и эта кровь наконец-то помогла.

- Думай, Лариса, думай!

Если кровь других драконов не помогала, оставался шанс только один - кровь отца ребенка. А значит, это именно Маркус ночью поил меня своей кровью.

То, что я пила кровь той ночью, я чувствовала, даже ее запах помню и вкус.

И то, что она помогла мне, было очевидно.

А значит, я была с ним той ночью. Значит, я проснулась в его палатке. Он меня, получается, принес к себе в палатку, прилетев в виде дракона в тот день.

Глава 3. Дикобразы

- Именем короля!

Ну, вот, за мной все таки пришли. Пусть и в конце дня, солнце уже садится, наверное.

Так страшно стало от услышанного, сердце как-будто замерло, и снова пустилось вскачь, гулко-гулко. А моем взрослом возрасте невероятно вредно так волноваться…

От дверей пошел холод, ее держали распахнутой. Ожидание было очень напряженным, арестанты вглядывались в дверь, чтобы понять, что сейчас будет.

На пороге входа появился начальник тюрьмы Рочестер Даллау, прошел на треть коридора, мимо меня, с напряженным лицом.

За ним появился генерал Джеральд Харлоу, с прямой спиной, жестким взглядом. Вот не нравится он мне, такой весь из себя честолюбивый вояка.

И еще вошло довольно много конвоиров... Чтобы забрать меня и других попаданцев, поняла вдруг я. Значит, все-таки казнь?

Почему я в нее не хотела верить? Почему потратила весь день на тюремные знакомства, когда надо было пытаться либо сбежать, используя магию, либо добиться встречи хотя бы с Рочестером Даллау? Хотя бы попытаться, в течение дня.

Мысли эти разом хлынули на меня, заставив ощутимо задрожать, малыш тут же задергался, чувствуя мой страх.
Но я не сдамся.

Не знаю, как здесь проходят казни. Но если поволокут на улицу, то, думаю, смогу оттолкнуть конвоиров своей магией. Я видела в видении, как это сделала Ларика, оттолкнув от себя насильника. По сути, она просто подняла его в воздух и впечатала как следует в столб.

В конце концов, я может быть даже смогу переместиться. Правда, есть опасение, что без малыша.

И я ни разу так не делала. А, нет, делала, правда не в отношении себя. Тима я переместила, используя портал - кольцо.

Мысли мои бегают испуганными зайцами, мне никак не сосредоточиться. Я чувствую страх, и это меня прямо парализует. Так нельзя, нельзя бояться. Голова должна быть либо предельно трезвой, холодной, либо надо разозлиться, чтобы море по колено было.

Пока я внутренне воюю с собой и настраиваюсь на сопротивление, в коридор начинают вытаскивать из камер попаданцев этих самых иномирян, начиная с первой камеры.

Рочестер Даллау, как мне показалось, специально начал с других камер. Не с меня. Он прошел мимо моей камеры, не останавливаясь и не глядя. Хотя я так пыталась поймать его взгляд.

Одного за другим из первых трёх камер попаданцев выводят трёх существ малопонятной внешности. Это вроде бы все же люди, но очень сильно заросшие шерстью и с огромными иглообразными образованиями на голове и торсе.

Больше всего они походят на дикобразов, но они все же люди, небольшого роста только.

Шерсть, переходящая местами в иглы, у них разного цвета. Один из них повыше и более крепкий, он коричневого цвета. Второй по росту почти с черным отливом, и третий, самый невысокий из них - рыжеватый.

Я так и назвала их сразу про себя: Крепыш, Черныш и Рыжик. У меня на даче щенки были с такими окрасами и с такими же кличками.

Откуда они взялись здесь, как попали в Вольтерру? Здесь нет таких рас. Неужели действительно иномиряне, или вообще с другой планеты? И чем же они угрожают Вольтерре?

В моем мире дикобразы, или щетинистые свинки, относятся к грызунам и водятся в южных странах. А в более северных районах исчезли десятки тысяч лет назад.

Может быть и в моем прошлом мире когда-то были люди-дикобразы? Все ли мы знаем про свой мир?

Пока размышляю, разглядывая очень своеобразных попаданцев, генерал приказывает связать им руки спереди и вывести во двор. Я замечаю, что конвоиры не торопятся, работают спокойно и обстоятельно, по несколько раз перевязывают спереди руки.

Люди-дикобразы не понимают их, не выполняют их команд, а самый невысокий вообще сел на пол и стал издавать какие-то мелодичные жалобные звуки.

Я смотрю на все это с тихим ужасом, прижавшись к решетке, пытаюсь понять, в чем провинились эти заросшие небольшие люди перед мощными высшими драконами. Да они же вообще в разных весовых категориях!

Жалобные звуки от Рыжика вдруг сливаются в плач. Да он плачет, плачет, натурально, как ребенок! А это вообще точно взрослые попаданцы? Может быть они все дети, и самый младший просто не выдержал?

И вдруг понимаю: да не может быть, а это точно дети!

- Рочестер, - кричу я на весь коридор, - они не враги, нет. Это дети, дети ! Драконы не воюют с детьми! Они не должны быть в тюрьме! Законы Вольтерры запрещают арестовывать детей!!!

Я уже просто ору это в коридор, этому надменному генералу, проклятый вояка, он же детей сейчас на казнь поведет!

Рочестер напрягается, он слышит меня, а вот слышит ли Джеральд Харлоу? О, нет, он не только не слышит, или не хочет слышать, он требует от конвоиров быстрее выводить дикобразов на улицу.

И тогда я делаю совсем невозможное.

- Том, - кричу я старшему среди арестантов, вору и убийце Черному Буйволу, - ты же слышал меня, эти дикобразы - они не преступники, они просто дети! Дети другой расы, а не преступники!

Я так сильно кричу и расстраиваюсь, а вот будет ли толк?

Но Том слышит меня. Он берет железную миску и начинает бить ею о решётку в опреденном порядке, видимо, это какие-то сигналы, известные другим.

И я воочию вижу, что такое бунт арестантов. Со всех сторон начинается вакханалия звуков и криков. Арестанты стоят около решеток и колотят о них мисками и железными вёдрами.

А некоторые покрепче просто раскачивают решетки, налетая на них телами.

И со всех сторон:

- Голубая Ручка сказала, что это дети!

- Дракоши позорные, отстаньте от детей!

- Выпустите детей, не позорьтесь!

- Не трогай ребенка!

- Голубую Ручку выпустите!

- Освободите женщину!

- Свободу арестантам!

- Законы Вольтерры за детей!.

Конвоиры махнули рукой на дикобразов и носятся от камеры к камере, пытаясь заставить заключенных отойти от решеток. В дело идут и плётки, и вода, но бунт только разгорается.

- Тихо, - кричит донельзя разозлённый генерал Харлоу, - а ну успокоились, покойниками хотите быть?!

Глава 4. Кто ты?

Лара-Ларика в тюрьме, и это самая ужасная ситуация для меня и дракона. Как, как это могло случиться, за столь короткое время?

Я не знал, не знал, что думать, услышав ночью слова Ларики. Кто ты?

Кто эта женщина, с лицом, запахом и меткой моей истинной? Беременная моим сыном. Но с другим взглядом, у которой уже был сын, и которая сама говорит, что она - не Ларика.

В сотый раз я прокручиваю мысленно тот день - день прилета на Север, когда наконец-то встретил Ларику. Через полгода невыносимой разлуки, когда едва жил без истинной.

…Я прилетел на северную границу, узнав от Рочестера, начальника местной тюрьмы, что Ларика все это время была здесь, что беременна, и что ей плохо. И что он догадался, что я отец ребенка.

И тогда дракон мой наконец-то очнулся, передумал умирать и рванул на Север.

Когда Ларика вышла с Рочестером, я ужаснулся тому, в каком она состоянии. Истощенная, осунувшаяся, кожа да кости... И проступающий сквозь платье живот… Ларика беременна, беременна, и на большом уже сроке.

Когда она, увидев меня, упала в обморок, на нее больно было смотреть. Где моя юная, нежная, драгоценная истинная, которую я простил за измену? У которой я мысленно сотни раз попросил сам прощения, что она попала под плеть.

В худеньком, почти высушенном теле с выпирающим животом с трудом можно было угадать мою любимую.

Всю ночь я поил ее и ребенка кровью, обнимая, согревая и бережно целуя. Ларика была как неживая, как древняя статуэтка. И только ближе к утру в нее снова вернулась жизнь. Я понимал, что еле успел. Она и мой ребенок-дракон, выпивающий изнутри ее соки, могли просто погибнуть. Случилась бы вот такая точка невозврата.

- Ты бы еще дольше с бабами кувыркался, идиот, - прошипел мне дракон.

Ну, как уж без тебя, моя совесть.

Лишь под утро Ларика заговорила, не открывая глаз, но то, что я услышал, не укладывалось в голове. Лучше бы она этого не говорила!

Тихий, но вполне отчетливый голос:

- Мы поменялись телами, я не Ларика, Ларики больше нет. Меня зовут Лариса Вербина. Я попаданка.

Я лежал рядом на боку, по-прежнему обнимая ее, но во мне все от этих слов окаменело. Что означают ее слова? Это выверты больного сознания из-за больного тела Ларики? Ей самой это кажется, это бред?

Или это правда? Ведь я тоже кое-что замечал, в нашем недолгом общении после её измены.

Мне трудно сосредоточиться, я ошарашен этими словами - признанием преступления по сути. В нашем мире попаданцы из других миров - это опасные преступники.

“Очень опасны, потому что они могут разрушить устои государства” - приходит в голову четкий параграф из учебников Академии драконов. Нас, боевых драконов, учили защищать свой мир от попаданцев, от иномирян. Чтобы не исчез мир драконов.

Думай, Маркус, эмоции в сторону.

Полгода назад ко мне под плеть точно кинулась Ларика, защищая конюха Тимми. Я не мог ее перепутать, даже запах ее знал, как свой, у нас нюх особенный.

А вот кого я нес в замок, в бесчувственном теле Ларики? Или там уже никого не было?

Потому что как-будто запах тогда я не чувствовал…

Но я тогда в таком бешенстве был!

Еще родители мои говорили, чтобы я держал эмоции при себе, что могу быть очень взрывным. Когда разумом правят эмоции и чувства, недалеко до беды.

А что если Ларика умерла тогда? Под плетью. А в ее тело вселился попаданец? Это ведь мог оказаться и мужчина. Или попаданка? Она сказала “попаданка”.

Я вспоминаю, что полгода назад, после удара плетью, когда она открыла глаза в замке, на следующий день утром, то…

Снова вспомнил это чувство. Неприятно царапнувшее меня тогда чувство встречи с незнакомым человеком. Это был абсолютно незнакомый мне и очень трезво оценивающий взгляд.

Тело Ларики, голос Ларики, глаза ее, а вот взгляд - другой. Меня холодно, оценивающе и трезво осмотрели тогда. Отодвигали мою руку с груди.

Я списал в тот момент все на болезнь, на беспамятство.

Но ведь были еще и слова, совершенно незнакомые мне. Что-то про больницу, про телефон. Это о чем, это что означает? В нашем мире нет таких слов. Решил, что послышалось.

Я видел ее в следующие три дня очень редко и коротко, раз в день, все узнавал у лекаря и друга Бертрана. Чудовищная для нежнейшей кожи Ларики рана на спине не заживала.

Я мучился сознанием своей вины, каким образом я, впервые, пусть нечаянно, поднял руку на женщину, на любимую, на истинную. Мне было невероятно стыдно перед Бертраном, который не мог позволить себе осудить меня в силу положения, но вот что он думал при этом? В голову другу не залезть. Но больше всего я мучился от ярости за факт измены… Поэтому мне было не до анализа взглядов и слов.

И за это время я ее видел всего четыре раза, и очень недолго.

- Потому что ревность и ярость не мог перебороть, - снова прошипел дракон.

А потом были месяцы поисков истинной по всему королевству, бесконечных полётов, невыносимой боли, разрывающей грудь, усталости и апатии дракона, даже пьянства.

Что со мной было, когда я узнал, что Ларику утопили в озере, вместе с моим нерожденным сыном? Да я жить не хотел тогда.

Дракон перестал летать, лежал в пещере и требовал самоубийства. Это же все было в эти месяцы! Я запил вчерную, придворные дамы лезли ко мне в постель.

Даже чуть не женился на драконице, по совету короля, который беспокоился о друге. Чтобы дракону было, чем заняться. Типа, на тебе хоть какую-то утеху.

Согласился на брак с бывшей любовницей Синтией Дакли. За женщин в постели было особенно стыдно. Пьяница, еще и бабник получается.

Мой дракон был честнее меня. Моя совесть. И он сразу очнулся и рванул на Север, как получил весть об истинной от Рочи.

А вот сейчас, получается, пришло время подумать об этом, о некоторых странностях. Кто эта женщина, что лежит под моей рукой сейчас?

Он лежит, такая невероятно нежная и родная, рядом, и запах у нее, как у моей истинной. И тот же белый тонкий шрам на спине, который я много раз целовал ночью, мысленно просил меня простить. И моя метка на плече. И моя метка перестала болеть.

Глава 5. Маркус

Откуда Джеральду это известно? Неужели кто-то из дежурных солдат подслушал ночью слова Ларики?

Решение приходит мгновенно. Так, надо все отрицать. Надо не допустить ареста.

Кем бы ни была Лара-Ларика, моя истинная или попаданка, в ее теле живет мой сын, и она его любит. И я не допущу гибели ни Лары, ни сына.

- И кто же он - тот истинный патриот? - рассчитываю, что назовут кого-либо из солдат, и я буду утверждать, что им послышалось. - Что за ересь он придумал?

- Это я, - вылезает из-за мужских спин знакомая рыжая физиономия. - Я слышала все!

-. Что ты могла слышать? Ты только что прилетела, Синтия! Я тебя не видел. А я всю ночь был здесь.

- Но я слышала, - упирается драконица.

- Тебе послышалось, - твержу я. - Ты слышала больной бред.

- Что за женщина у тебя в палатке? Ты должен ее предъявить! - наступает Джеральд.

- Там только моя жена, моя истинная, и я никого не пущу ее тревожить. Она больна, ей нельзя волноваться, и она без сознания.

Я спорю и закрываю собой вход в палатку. Но с Джеральдом пришло очень много военных, и они окружают меня. Понимаю, что дело принимает очень серьезный оборот.

И еще всех подогревает Синтия:

- Ты сильно ошибаешься, Маркус! Есть неоспоримые доказательства ее вины! И, как патриот страны, я не могу об этом молчать. Я законопослушная верноподданная короля Харлоу. И я подтверждаю, что женщина по имени Лара - попаданка!

Ах ты, зараза рыжая! Когда же я от тебя отделаюсь.

- У нас есть только один способ в этой ситуации - поместить попаданку в тюрьму, - буквально рычит Джеральд.

Он взбешен, что ему мешают проводить его работу. Известно же, что в последние годы он возглавлял отдел по борьбе со шпионами и иномирянами.

Я рвусь обернуться в дракона, но Рочестер хватает меня за руку, сильно дергает, удерживает, шипит в ухо:

- Остынь, Маркус! Давай не на эмоциях. Так ты ее не спасешь, а сделаешь только хуже. Вас обоих схватят, и спасать ее будет некому. Надо подключить к разбирательству Арчи.

Я с трудом заставляю себя не дёргаться и молчать.

Военные, пришедшие с Джеральдом, ныряют в палатку, а Рочестер держит меня. Через несколько минут выводят бледную и слабую Ларику.

- Эта попаданка , - визжит Синтия. - Попаданка, арестуйте ее! Она угроза всему драконьему миру!

Лара не сопротивляется, но внимательно обводит всех глазами и …требует доказательств.

- У вас что, есть доказательства? Нельзя голословно обвинять в преступлении! Оговор - то же преступление.

У меня почти ступор. Откуда эта удивительная выдержка?

И это слишком непохоже на прежнюю Ларику. Не знаю, что и думать: попаданка она или нет? Но может быть я ее просто очень долго не видел, мы же полгода в разлуке.

Рочестер тут же поддерживает Лару:

- Синтия, нельзя никого оговаривать! Это слишком серьезное обвинение. У вас есть доказательства?

- Конечно, есть, - кричит Синтия, - я все записала, вот подслушивающий камень!

И предъявляет его в качестве доказательства. И это неоспоримо. Ах ты зараза, точно в палатку проникла. Да когда же ты успела только!

И все слышат слова признания:

- Мы поменялись телами, я не Ларика, Ларики больше нет. Меня зовут Лариса Вербина. Я попаданка.

Синтия отрывается по полной:

- Она попаданка, похитительница тел! Перемещается по мирам и похищает тела…

И я опять растерян. С одной стороны, если Ларика совсем не Ларика, а от нее осталась только оболочка, и в этой оболочке живёт чудовище, убившее мою Ларику - то это без сомнения враг страны и мой личный враг.

С другой стороны, а если эта девушка Лара, так похожая на мою истинную, действительно Ларика, и все это огромная ошибка, оговор, наговор?

Тем более, что в ее теле абсолютно точно живёт мой ребёнок. Я с ним говорил. И он точно любит свою маму. А она любит его. И тогда мне либо надо спасать свою истинную с ребенком, либо спасти хотя бы ребенка, в том числе от чудовища, которое поселилось в теле Ларики.

Боги, что мне делать?

Из столбняка меня вывела драка. Командир гарнизона тюрьмы, сильный дракан-полукровка Дэб Бароу, увидев, что Ларику-Лару пытаются увести, кинулся на конвоиров. Какой безрассудный, он один бьется, и с кем? С драконами! Рискуя собой и должностью.

Почему он кинулся защищать Ларику? Кто она ему? С другой стороны, он показал мне пример беззаветной преданности по отношению к женщине, которую, без сомнения любит. И именно Лару. Вот какой только любовью?

Во мне все полыхает от сомнений и вопросов, а еще на мне повисла Синтия, кричит, что она моя жена.

- Это мой муж, мой муж! Я должна заменить ему истинную! У нас свадьба была, когда генерал приехал за новобранцами.

Вот каково это слушать Ларе? Но не это было самым страшным.

Генерал Джеральд Харлоу объявляет, что в условиях военного времени все попаданцы подлежат казни.

А вот это никак нельзя допустить!

Лару, а теперь еще и Дэба, избитого и связанного, ведут в тюрьму. Я иду тоже в этой печальной процессии, с Рочестером, и Синтия не отстает.

Рочестер держит меня за руку, удерживая от опрометчивых поступков, говорит на ухо:

- Ты сможешь помочь ей только в том случае, если будешь на свободе. Не совершай ошибки Дэба, иначе нам ее не удастся вытащить. И надо обратиться к Арчи.

Наверное, он прав. Но, когда Лару заводят в тюрьму, а меня не пускают, я вижу, как она оглядывается и смотрит на меня. Как на предателя. И взгляд этот ее мне не забыть.

И ее, и Дэба уводят. Я знаю, что Лару поведут в камеру для попаданцев, они самого строгого режима, а Дэба на второй этаж.

Синтия трётся рядом:

- Милый, пойдём, нам пора отдохнуть, пойдем в палатку.

Я не выдерживаю, срываюсь:

- Зачем ты все это сделала? Зачем ты прилетела за мной? Зачем ты вредишь моей истинной?

- Дорогой, - верещит Синтия, - ты забыл, что ты дал согласие на свадьбу? Нас король соединил, и я не виновата, что случилась мобилизация, и Храм Богов закрыли. Перед всеми драконами мы уже супруги, они все были на нашей свадьбе.

Глава 6. Руся

Просыпаюсь я от тихого хныканья. Рядом со мной кто-то очень отчетливо издает жалобные звуки.

Именно там сидит трое людей-дикобразов, заросших иглами, небольшого роста, один совсем мелкий. И вчера я кричала Рочестеру и тому жестокому генералу, что это дети.

Дети в тюрьме…

Меня встречает новое утро и все та же мрачная тюрьма.

Вчера уборка шла до полуночи. Конвоиры привели несколько заключенных с верхних этажей, считавшихся спокойными, чтобы те убрали воду и мусор после погрома от попытки бунта в тюрьме. С первого этажа никого не выпустили на уборку. Ну да, тут же убийцы в основном. И мы, приравненные к ним.

Приведённые арестанты вынесли также помойные ведра камер до туалетов и моек, промыли все и вернули. Арестантам первого этажа в наказание на несколько суток запретили прогулки, а ведра выносились ими, как правило, после прогулок.

Обратила внимание, что заключенные, несмотря на довольно жесткие запреты и окрики, и даже пару раз кто-то палкой получил по спине, тихо переговаривались между собой, сообщали друг другу последние новости.

Главными новостями, соответственно, были следующие: “дракошам” не дали увести попаданцев, непонятные попаданцы с иглами вместо волос оказались детьми, Голубую Ручку отстояли и она осталась здесь, значит, снова сможет лечить больных.

Я так понимаю, что эти новости с помощью пришедших хорошо разойдутся по всей тюрьме.

Особенно радовались тому, что не дали “дракошам”, так величали здесь драконью власть, увести попаданцев на казнь. Все-таки нелюбовь к власти, их арестовавшей и лишившей свободы, во всех тюрьмах существует, и сознание того, что попытка бунта удалась, и смогли добиться своего, сильно грела души заключенных.

Дэба среди пришедших не было, как я ни всматривалась. И новости мне о нем никто не передал. Я так надеюсь, что у него все хорошо по здоровью, ему вчера сильно досталось. Он один дрался с драконами в наземном бою.

Дэб рванулся меня защищать сразу, не раздумывая. А Маркус - нет. И это очень больно ранило. Пусть я никогда не была с ним близка ни физически, ни душевно, но во мне его сын, мой Алекс.

Алекс молчал, тихо шевелился, не говорил, и, похоже, просто не понимал, где же его папа. Радовался только очень крови.

Ночь в тюрьме после вчерашнего бунта прошла относительно спокойно, а вот утром я услышала жалобные звуки. Это младший дикобразик, понимаю я, это Рыжик, это он так плачет.

Вчера их снова затолкали в камеры, каждого в свою. И вот он тихо плачет, напуганный происшествием. Еще бы, он же самый младший из них. Знать бы, сколько ему лет, как здесь оказался, откуда они?

Дежурный конвоир по этажу уже несколько раз подходил к нему, требовал замолчать. Что-то тихо и успокаивающе ему говорили двое других дикобразов, которых я назвала Крепыш и Черныш.

Но Рыжик тихо плакал и плакал. Что-то у него болело, наверное.

Подозвала стучанием миски по решетке конвоира, очень вежливо попросила подвести арестанта ко мне.

- Не положено, - хмуро заявил он мне. - Иномеряне из камер не выходят. А сегодня вообще никто на этаже не выходит, все наказаны за вчерашнее.

- Но он же ребенок, - спорю я. - Ему страшно, он же маленький ещё. И вдруг у него что-то болит?

- Нечего придумывать, здесь невиновных нет. Попаданцы - самые опасные враги государства.

Где-то я уже слышала этот тезис. Все в этом мире именно так и говорят. Прямо заученно. В учебниках драконьих у них это что ли записано? Как “дважды два четыре”, так и здесь “Попаданцы - самые опасные враги”.

Рыжика ко мне не привели, он плачет, народ в камерах постепенно опять начинает закипать.

- Эй, служивый, - мрачно начинает Черный Буйвол, - как тебя там? Ты долго издеваться над арестантами будешь? Тебе же сказали, что это ребёнок. Веди его к Голубой Ручке.

- Поговори мне еще, что делать! - злиться надзиратель - крепкий дракан, и для острастки бьет пару раз плеткой по решётке камеры Тома.

Но Том начеку, отодвинулся от решетки вовремя и теперь очень жестко материт дежурного. Здесь тоже есть мат, вольтеррский, с перечислением всего, расположенного между ногами у драканов.

Да уж, лучше бы я это не слышала.

В перепалку вступают другие арестанты. Надзиратель очень много слышит о себе нелестного и гнусного, постепенно багровеет, орет и уж точно ничего не собирается делать доброго в отношении Рыжика. Ох, мужики, зря вы его так заводите.

А значит, надо менять тактику. Я начинаю тихо петь нашу колыбельную, что у меня пели дома.

- Что ж, коли нету хлебушка, глянь-ка на сине небушко, ночь за окном морозная, светлое небо звездное, светлое небо зве-е-е-е-здное, - негромко тяну я, на незнакомом всем языке. Музыка, она и есть музыка, она на любом языке всем понятна.

К моменту последнего куплета вся брань давно затихла, заключенные как призадумались, а суровый дракан подошел поближе, тоже слушает. И Рыжик затих, тоже слушает. И мой маленький Алекс.

- Ладно, так и быть, приведу к тебе мелкого, посмотри, что там с ним.

Он с лязганьем открывает дверь камеры и выводит за руку “мелкого”. Ставит перед моей решеткой.

- А пусти его ко мне, - прошу его я.

- Не положено, - рявкает он, вновь принимая вид злобного надзирателя. Ну, вылитый цербер.

- Я чувствую, что болезнь серьезная, не знаю, смогу ли отсюда помочь, - канючу я.

Я не чувствую пока болезни, я чувствую только страх и панику в теле этого ребенка.

- Черт с вами, давай, только быстро, через час моя смена заканчивается!

- Мне хватит, договорились, - говорю я и затаскиваю Рыжика внутрь, на свои полметра пространства.

Боже ты мой, какой же он грязный и неухоженный. Личико и ручки в грязи, одежда вся засаленная и в комках, в остатках пищи, а волосы… Страшно смотреть, иглы все тусклые и спутанные, сломанные. И этот животный прямо страх на лице и в теле. А вот глаза то какие? Синие-синие!

Что же мне с тобой делать?

Глава 7. Классификация попаданства

Рыжик из группы трёх арестованных дикобразов оказался девочкой Русей.

Трогательной малышкой около четырех лет, с длинной гривой стекловидных русых волос и умненькими синими глазками. Не умеющей еще самостоятельно держать ложку для еды и смотреть за собой.

И это было ужасно.

Сам факт того, что в самой страшной тюрьме Вольтерры в качестве опасных врагов государства содержатся несовершеннолетние дети, был ужасен.

Ведь двое других, которых я назвала Крепыш и Черныш, тоже, несомненно, были дети, только постарше.

- Ты так легко их назвала, как щенят, по масти. А это ведь люди, просто другой расы. Дети, заблудившиеся в пространстве и мирах, - отчётливо слышала я свое сознание.

Что же делать, как все это донести и исправить?

Русю я, с печалью и сожалением, отправила в ее камеру по истечению данного мне времени. А подошедшему церберу конечно же сказала, что это маленький ребенок. Жалко было ее отпускать, да и она трогательно держалась за мою руку и поглядывала на меня снизу синими глазками. Не хотела Руся уходить от меня.

Она сразу стала красивым ребёнком, хорошо, что была в штанах. Пусть все считают, что мальчик. Что она - девочка, пока афишировать не стала, ну мало ли что у кого в тюрьме может быть на уме.

Тут же и маньяки, и насильники есть. Зачем привлекать внимание педофилов к маленькой девочке?

…Завтрак сегодня был поздний. Мне снова передали поднос с аккуратными судками и баночкой со свежей кровью, все было бережно собрано и даже укрыто полотенцем. Ура, у меня появилось полотенце.

Я понимала, что это передали Рочестер и Маркус. Кровь то ведь точно была его, и по запаху, и по вкусу, и по тому, как радовался наш сын.

- Так, я сказала “наш сын”? - прошелестело в сознании.

Я как-то даже смутилась от этой мысли. “Зарделась, как маков цвет”, так говорила моя бабуля в деревне. Да, ну дела.

Любовью с драконом занималась Ларика, в страсти соединялись они, а беременной хожу я. И Алекс действительно наш сын. Мой, так как от Ларики теперь во мне только иногда приходят воспоминания, и Маркуса. И наш ребенок бы не выжил, и я с ним, если бы Маркус не прилетел, не дал свою кровь.

Наш сын. Наш сыночек. Мой и Маркуса. Маркуса и мой...

Все, опять я расчувствовалась. Даже забыла на время, что он за меня не заступился, допустил отправку своей истинной в тюрьму. Нет, не прощу.

Истинная, как же! Где же она, эта хваленая истинность? Плетью наказал, из замка меня выгнал, в беременность не поверил, в пути охрану не приставил и меня топили. И молчал, когла меня в тюрьму забрали. Всего-то полезного сделал, что прилетел наконец-то и кровью поит. А сам все время с этой рыжей.

При истиной с девками не обнимаются, и за собой на хвосте их не таскают. И уж тем более на них не женятся, двоеженец чертов!

С беременностями у меня всегда так было. Плаксивой становилась, эмоциональной, чуть что, сразу расплачусь.

Вот и с девочкой Русей так случилось. То же до слез ее жалко. Снова возвращаюсь мыслями к детям-дикабразикам. Я их так прозвала про себя.

Вот откуда они здесь появились? Как-то же они оказались в этом мире, одни и без родителей? И без языка, никто их не понимал, а они не понимают местный вольтерский язык. По сути у них общение с внешним миром идет на уровне жестов.

Но они же не глухонемые. У Руси вообще голосок хороший. Может быть даже и поет. С ними же заниматься надо, обучать, языку для начала научить. Может быть только тогда эта правда откроется, откуда они, эти иномиряне или даже инопланетяне. Они ведь, если и попаданцы в этот мир, то не в чужое тело, как я.

- Попаданцы бывают разные, - даже вслух это говорю, сама с собой уже в тюрьме разговариваю.

Так, а вот тут надо разделить, классифицировать эти понятия, включаю я свой аналитический ум. Чтобы что-то понять, это надо изучить, проанализировать, классифицировать по категориям. Все, как ты любишь, Лариса Антоновна.

Я так себя, правда, уже все реже называю, привыкла уже, что я Лара. Так, думай, Лара, думай. Попаданцы же явно разные бывают.

Есть попаданцы, просто прилетевшие в другой мир на корабле, или потерпевшие крушение корабля. По сути, это просто инопланетяне. Кстати, мои дикобразики вполне могут оказаться детьми таких инопланетян, потерялись как-то в пространстве миров и планет.

Есть попаданцы, и это точно маги, перенесшие себя в другое тело, сами себя туда запихнули. Вот досталось же Ларике мое не молодое и довольно тучное тело в прежнем мире, тело Ларисы Антоновны.

- Хотя она быстро из него конфетку сделает, для Тимми постарается, - проходит у меня на краю сознания.

Да, ради Тимми можно многое сделать. И, я думаю, она точно сделает все ради любимого, с ее магией!

Продолжаю размышлять дальше. Есть попаданцы, которых перенесли в другое тело, против их воли. Это, к примеру, я. И как хорошо, что мне досталось юное тело Ларики, а не мужчины, к примеру, или старика.

По сути, в случае с Ларикой и мной, имел место обмен телами и мирами. Мы, я думаю, из параллельных миров одной планеты, скорее всего, но и из разного времени. Здесь также есть луна и солнце, а значит, это, скорее всего, наша планета.

Есть попаданцы в новый мир, перенесенные, отправленные кем-то. К примеру, насильник, преступник в деле Кати Лепской, в моем мире. Когда он напал на меня, и хотел ударить снова, Ларика, уже оказавшаяся в моём теле, его просто откинула его от себя и зашвырнула в свой бывший мир. И ни с кем телами его не меняла, телепортировала просто, защищаясь от удара.

Есть те, кто сам может телепортироваться в пространстве, попасть в другой мир, или в другое время, к примеру, попасть в средневековье. Известно, что могли телепортироваться маги Вэлби. Явно могли. Но они предпочли умереть, спасая свою страну.

А что, если я тоже смогу, если во мне хотя бы кусочек от магов вэлби? Сняться же мне эти видения и есть же у меня голубая магия Ларики.

Глава 8. Отрицание

Я злой, как черт. Как сто чертей, как тысяча чертей!

Ничего, ничего не сделал, чтобы не допустить попадания Лары в тюрьму. Разве ей можно туда? Она вчера еще едва не погибла от обезвоживания, ребенок забирал все соки. А как ей помочь в тюрьме?

Как такое можно было допустить?

Звоню по переговорному камню Арчибальду Харлоу, королю Вольтерры и моему другу. Нашей дружбе уже много лет. Именно его истинную - королеву Мелли Харлоу - я вытаскивал из пылающего Севера восемь лет назад, теперь уже даже больше времени прошло.

Нашёл и отбил ее тогда у чернородцев Джеральд Харлоу, брат короля. А вывозил на себе именно я, мой дракон тогда вылетел с ней по приказу.

Мелли Харлоу не драконица, человек, как и моя Лара. С одной разницей - в отношении нее нет подозрения, что она попаданка.

Меня наконец-то соединяют с Арчи. Целая канитель дозвониться напрямую. В связи с угрозой войны в отношении короля охрана резко усилена, звонки тоже идут не напрямую.

При мобилизации король Арчибальд мужественно встал первым в ряд новобранцев Центральных земель, а я был замыкающим. Почти все драконы с Центральных земель вылетели уже на Север, и Арчи тоже.

Но в настоящее время он был еще в Западных землях, где также заканчивалась мобилизация. Потребовалось его личное присутствие, так как не так быстро собиралась армия, как требовали обстоятельства.

- Привет, Марк, - слышу голос Арчи. - Что у вас там на границе? Джеральд говорит, вот-вот прорыв начнется, это действительно так? Магов хватает держать купол?

Я, конечно, могу долго обсуждать с ним вопросы тактики и стратегии войны. Могу сказать, что магов на границе катастрофически не хватает. Многие драконы ежедневно участвуют в стычках с чернородцами, но тех меньше от этого не становится.

Такое ощущение, что Черная мгла за эти годы, после печально знаменитого Северного прорыва, сумела накопить мощные силы и собирается пойти в наступление. Взять реванш.

Каждый чернородец порожден Черной мглой, это ее солдаты. Каждый несет частичку Черной мглы, которая ослабляет купол. И чем больше атак, тем прозрачнее становится защитный купол. И именно это сейчас происходит на границе, которую Черная мгла ежедневно прощупывает. Я так считаю.

Но сейчас мне надо решить другой вопрос. И срочно. Времени мало, объяснить надо понятно и быстро.

- Здравствуй, Арчи, - говорю я, нацеливаясь сразу на главное. - Все, что говорит Джеральд, думаю, правда. Но я тебе звоню по другому поводу, и мне чрезвычайно нужна твоя помощь. Как короля нашей страны.

- Что такое, что случилось, Марк? Вы повздорили с Джеральдом? Всегда думал, что вы когда-нибудь с ним сцепитесь. Оба слишком гордые и честолюбивые.

Вот так считает король. Тонко подметил. Даже я сам до конца не мог осознать наши отношения с Джеральдом, что я к нему ощущаю. Соперничество, так считает король.

- Дело не в этом, Арчи. Я нашёл свою истинную, а Джер отправил ее в тюрьму.

- Что? Что? - Арчибальд, похоже, едва не поперхнулся. - Марк, давай по порядку, что у вас там случилось?

- Арчи, моя истинная оказалась жива! Жива, понимаешь! Она не умерла, как я думал, а все это время была на границе. Я не там искал ее все это время!

- Ну, это же просто счастье, Марк! Да, ещё и мы с Мелли вмешались. Отправили тебя к драконице. Плевать тогда на Синтию, хорошо, что не успели пожениться.

- Арчи, Лара ещё и беременна, понимаешь, беременна моим сыном, - прерываю я короля, почти кричу я в трубку, чтобы успеть все сказать. Связь может и оборваться, а времени почти нет. - Она чуть не умерла здесь без моей крови, я еле успел!

- Ну, у вас там и дела, - потрясенно тянет Арчи. - Вот-вот война может начаться, а у тебя сын будет. И истинную чуть второй раз не потерял. Без крови отца-дракона не каждая женщина может выжить, это так.

- Так я ее и в третий раз могу потерять, Арчи!

- Как это?

- Джеральд в тюрьму ее отправил, заявил, что Ларика моя - попаданка, - выдаю последнюю новость. - И теперь только ты, как король, можешь ее спасти.

- Что? Что?

До Арчи, похоже, доходит невероятная серьезность ситуации. Ну, как же, у нас же каждый ребенок в Вольтерре знает, что попаданцы - самые опасные враги, потому что разрушают устои государства. Это во всех учебниках Академии написано по защите.

- Марк, - Арчи прокашлялся, похоже, от крутой новости, - что у вас там произошло? Почему Джеральд считает твою истинную попаданкой?

И вот тут, здесь и сейчас, я решаю для себя самый сложный вопрос: что я должен сказать Арчибальду? Что Лара не попаданка?

Или, что я не знаю точно, но считаю, что она не попаданка?

Или, что, возможно, она попаданка, опасный враг страны, но в ее теле мой сын? И я хочу его спасти.

Ведь соврать королю - величайшее преступление. Карается также смертью. Есть даже специальный бигль об этом. Преданность королю и честность - все это регламентируется на уровне законов Вольтерры. Мы воспитаны на этом. Соврать королю - это преступление.

Но я ни секунды не колеблюсь.

- Нет, Арчи, это ложь! Ларика не попаданка! Джеральд просто повелся на слова Синтии. А та услышала бред.

Лгу я или не лгу королю, все для меня сейчас не важно. Важно остановить казнь. Важно сохранить жизнь Ларе и сыну.

И она моя истинная, по запаху, по метке, по внешности, по сыну дракону! Ее мой дракон признал и признает, только на нее он очнулся.

Боги не могут так шутить со мной! Она - моя истинная! Кем бы она не была, прежней Ларикой, или даже новой Ларой. Даже если она попаданка, она все равно моя истинная, настоящая истинная. Даже если она попаданка.

Она не может быть врагом, даже если попаданка! Ее здесь любят уважают, значит, за добрые дела.

Даже если моя истинная - попаданка.

Надо просто принять это! Научиться жить с этим. Осознание этого меня окрыляет. Я все решил для себя!

Но король наш умеет ставить на место.

- Что, ещё и Синтия с тобой? - неприятно изумляется Арчи.

Глава 9. Гаденыш

Жестокие, мерзкие слова...

- Какие же вы девочки обе сладенькие, вкусненькие, порадуете папочку, порадуете…

До меня, сквозь мои размышления, доходит, кто это говорит. И что это про Русеньку и про меня. Ах ты сволочь! Разглядел-таки Русю, или подслушал.

И я не выдерживаю.

Крою его на всю тюрьму отборным матом, на нашем, родном, исконном. Как принято говорить, “в три этажа”. Как положено, в адрес такой гнуси.

Мат для меня - особая форма словесности в жизни и работе. И, надо сказать, что я, прежняя Лариса Антоновна, далеко не кисейная барышня. Десятилетия работы с отпетыми уголовниками для меня даром не прошли. И мат я воспринимаю как часть моей работы.

Нет, я не ругаюсь сама. В основном не ругаюсь, в обычной жизни. Ну, или очень редко. Ну ладно, что тут скрывать, иногда, про себя, в сердцах.

И я знаю, как звучат эти слова и что они означают. По-отдельности, и в сочетании. И по всем этажам. Выучила в общении с негодяями. И в тюрьме приезжала по работе, и в зоны приходилось.

И потому я четко выдаю насильнику Кати Лепской, оказавшемуся здесь, в этом мире, все, что я о нем думаю. На всех сочетаниях. Не говоря, естественно, о том, что я его знаю. В смысле, знала лично, тогда, до моего попаданства.

Эта сволочь - Василий Кречетов. Мое наказание, именно из-за него я оказалась в этом мире.

Оно подозревался в изнасиловании моего клиента, моей доверительницы - юной Екатерины Лепской. Я встречалась с ним в полиции, представляя интересы Кати. Но в совершении преступления он не признавался, а улик против него не было.

Только подозрение. Но подозрение к делу не пришьёшь, как говорили мои коллеги.

Крупный мужчина в вязаной шапке по глаза. Насиловал в темноте, затащив из парка за гаражи, несколько раз ударив по лицу и по голове, зажав девушке рот. Катя была избита, и вся одежда на ней была разорвана, ноги в крови, насилие было гнусным и жестким.

Девушке только исполнилось восемнадцать, даже с парнем еще не встречалась.

Неизвестно, чем бы еще это насилие кончилось, осталась ли бы Катя вообще живой, но преступника спугнули. Шла компания, хорошо подвыпившие парни и девушки возвращались со свадьбы.

Насильник вынужден был прерваться от сладостного для него процесса, сполз с бесчувственного тела и помчался прочь, подтягивая штаны. За ним погнались, но не догнали, слишком хорошо все выпили.

Поскольку компания со свадьбы сама была плохо соображающей, то полицию сразу не вызвали. А Катя, поспешившая, как только очнулась, от боли и стыда уйти с места преступления, и еле добравшаяся домой, сразу стала отмываться от грязи, уничтожая следы насилия.

В итоге проверяли всех: и Кречетова, слегка похожего по фотороботу, задержанного через несколько дней в том же парке, и помогавшую компанию.

Но на подозрении долго ведь в полиции не держат, появились и другие подозреваемые. Кречетов не был арестован, а Катя не могла точно сказать, что именно он насильник.

В ее памяти только остались, помимо боли и ужаса, воспоминания о здоровом мужике, крупных руках, черной шапке, одетой низко на глаза, и мерзком запахе изо рта.
Но на этом обвинение не построишь. Она не узнала его на опознании.

Следствие продолжалось, преступника искали, везде висели объявления. Отец Кати, не живший с семьёй, но очень переживавший за дочь, объявил высокую награду за поимку преступника.

Катя была совсем не рада такой огласке, боялась выходить из дома, ходить на учебу. Девушке казалось, что за ней следят. Ей требовалась психологическая и юридическая помощь.

Мама Кати, поскольку дочь боялась даже в полицию ходить одна, наняла юриста в моем лице. Я присутствовала при ее допросах, стараясь сделать их человечными, каково ей было по десятому кругу все вспоминать. Так я оказалась втянутой в следствие и досудебную историю.

А потом мне тоже стало казаться, особенно в последние дни в моем мире, что за мной следят. Отнесла на счет перегруженности, профессиональной паранойи. Когда ведешь дело, то и не такое бывает.

Но Кречетов этот оказался явно “отбитым на всю голову”, как говорят в нашем мире. Он действительно стал следить за мной, то есть “запал” на юриста, защищающего клиента.

Редкий случай сведения отношений с юристом, рискуя быть изобличенным.

В ночь нашей встречи и, соответственно, попадания нас обоих в иной мир, Василий Кречетов подкараулил меня у дома Кати и напал на меня с битой. Именно тогда я и переместилась в этот мир. Голубая магия Ларики меня спасла.

Насильник Кати и из моего бесчувственного тела собирался сделать отбивную. Но переместившаяся туда Ларика, защищаясь, швырнула его от себя прямо в столб, а потом и вовсе вышвырнула в свой мир.

Все это я видела в видении, связанном с кольцом, которое он у меня, точнее, моего бесчувственного тела, украл.

А кража с избиением и угрозой жизни, это не воровство и не кража, это - разбой и грабеж. То есть Кречетов не только насильник, он еще разбойник и грабитель.

Реальный и очень серьёзный преступник.

И сейчас мы сидим оба в тюрьме, в соседних камерах. Но только он в своем настоящем облике - обрюзгшего мужика среднего возраста, с противно-мерзкой сальной ухмылкой. Лучше бы ему на той операции по снятию кольца действительно палец отрезали!

А вот я в совершенно ином облике, и этот облик ему не знаком по прежнему миру, но знаком по лазарету в этом мире.

Вместо “адвокатши” Ларисы Антоновны Вербиной здесь сидит Голубая Ручка - целительница с голубой лечебной магией, помощница в лазарете, которую теперь считают опасной попаданкой.

После моей многоэтажной тирады в адрес Кречетова из камеры напротив раздается восхищенный присвист Черного Буйвола.

- Ну, ты даешь, Голубая Ручка! Это на каком языке ты его так хорошо послала?

Видимо, есть что-то схожее в интонации и тональности матерных слов всех языков и народов, не иначе.

И далее сбоку я слышу противно-тягучее, на нашем родном:

Глава 10. Выбор сделан

Мне стало намного легче, когда я принял единственное для меня правильное решение.

Я свой выбор сделал. И я никогда не скажу королю о своих сомнениях. И Ларе никогда не скажу, что я сомневался. Я выбрал ее и сына. Лара - моя истинная, даже если она попаданка. Она и никто другая!

Боги свое слово сказали. Почему-то же они соединили нас вместе. А им точно виднее.

Ее внешний вид, запах, метка, наличие сына-дракона в ней, а сын-дракон бывает только от истинной, отношение моего дракона к ней, а также наличие голубой магии - все это указывает на то, что Лара - моя истинная.

Арчи тоже высший дракон, и его драконий нюх точно уловит, что Лара беременна моим сыном. Все это - доказательства ее истинности!

То есть получается так, что кем бы ни была на сегодня Лара - прежней наивной Ларикой, девочкой с голубыми ладонями, которую я знал два месяца, или нынешней Ларой, которую знаю всего несколько дней, которую, возможно, мне надо заново узнавать, она - моя истинная.

То ли Лара - повзрослевшая Ларика, и ее так изменили магия и беременность, что не узнать. То ли она - попаданка, но с телом Ларики, и тоже с голубой магией. Мне все о ней так говорят, что она лечила здесь многих голубыми ладонями, и очень уважают ее за это.

Не важно, так или по другому, она все равно при этом моя истинная. Так решили Боги. А кто я такой, чтобы с ними спорить?

И истинными не разбрасываются и не предают.

В эти два дня я много часов провел у Рочестера в его кабинете, на верхнем этаже тюрьмы, заходил к начальнику тюрьмы с бокового служебного входа. Сцеживал в банку кровь,чтобы всегда была свежая, передавал ее три раза в день для Лары, вместе с едой.

На этажи с заключенными мне заходить было нельзя, Лару я не видел. Конвоирам Рочестер строго-настрого наказал доставлять Ларе еду и кровь своевременно и бережно.

То, что готовили для заключённых, едой для беременной женщины было назвать нельзя. В итоге я передавал на подносе то, что готовили для драконов и служащих, что ел сам, выбирая, самое вкусное.

В оставшиеся часы я либо участвовал в вылазках против чернородцев, мы все в этом были задействованы, либо спускался в палатку, чтобы хоть немного поспать, строго настрого запретив пропускать к себе Синтию.

И я сделал практически сразу то, что был обязан сделать - разорвать отношения с Синтией.

С ней у меня состоялся разговор после моего общения по переговорному камню с Арчи.

Я был вынужден вести себя с ней конкретно и жёстко. Сказал, что сказанное в бреду не может быть доказательством попаданства, и что именно Лара моя истинная. И что очень подло в качестве доказательства использовать бред больной женщины.

Сказал также, что всем хорошо известно, что драконы никогда не обманываются, а мой дракон признаёт только Лару. Тут Синтия сильно приуныла, но от своих намерений отказываться не желала.

Я внятно и четко сказал рыжей драконице, что раз моя жена жива, я второй раз не могу жениться, и ей это нужно понять и принять. Все происходящее между нами было ошибкой. И прошу извинить, что ввел ее в заблуждение, я сам заблуждался, считал, что моя жена погибла.

Только вот где мои слова и где понимание Синтии? Она хорошо делала вид, что мои слова ничего для нее не значат.
Драконица хитрила, стараясь проникнуть в палатку под любым предлогом, но я просто снова уходил по делам, вынуждая ее также выходить.

Это было очень противно, отбиваться от настойчивой женщины. Даже красота Синтии стала очень раздражать. Дракон не выдерживал и уже в третий раз требовал откусить ей голову.

Они же как большие дети, наши мудрые древние драконы, невероятно честные и сильные, для них полутонов не существует. Какая может быть еще Синтия, если нашлась наконец-то наша истинная? Дракон тосковал без нее, требовал разрушить тюрьму и немедленно освободить Лару.

Я много общался за это время с Рочестером, и был изумлен работой Лары как законника. Рочи рассказал мне о трех самых знаменитых судах здесь - над маньяком, книгочеем и дезертиром.

Это было просто невероятно! Юная Ларика - законница!

Я просто гнал от себя мысли, откуда Лара могла так правильно и ювелирно вести дела, требующие знаний и опыта работы законником. Ведь это обычно приходит только после учебы в Академии драконов и огромного опыта работы.

Рочи не знал, что Ларика никогда не училась в Академии, но я то знал. Более того, у нее было очень слабое начальное образование, из-за мачехи. Но я просто запретил себе об даже думать. Иначе бы все рухнуло.

И я не имел права больше сомневаться. Время сомнений прошло. Буду сомневаться - останусь без истинной и без сына. Этого ни я, ни дракон допустить не могли. Лара-Ларика - моя истинная! И нет другой правды.

Все, выбор сделан.

Я был на поимке чернородцев, когда моему дракону пришли вести от других драконов, что в тюрьме бунт заключённых. Попаданцев пытались вывести на казнь, и из-за этого случился бунт.

Это было неслыханное дело для северной тюрьмы. Бунт заключенных. А мой дракон, лишь только понял магически, что истинной угрожает опасность, развернулся от места ловли шпионов и с огромной скоростью рванул на мыс к тюрьме.

И другие драконы, участники охоты на чернородцев, с ним согласились, никто его не осудил.

Он готов был разрушить тюрьму, мой дракон!

В голове были только опасение не успеть и вопросы. Почему же по приказу Джеральда начали выводить на казнь? Почему до сих пор Арчи не отдал приказ генералу Харлоу?

В облике дракона я рухнул перед тюрьмой, и ко мне сразу подскочил Рочестер.

- Все в порядке, все в порядке, - тормозил он моего дракона, - король дал своё распоряжение!

Наконец-то! Боги, вы же не допустите, чтобы истинную то давали, то отбирали!

Я уже за эти полгода поисков все потерял: надежду, славу, честь, достоинство…

По крайней мере так ощущаю себя. То предатель в глазах Лары, то бабник, то в запое сколько был!

Глава 11. Ожидание

Продолжается мой второй день в тюрьме.

В первый день было знакомство с камерой, заключенными, ожидание казни и бунт в тюрьме. Очень насыщенный день.

Тогда я догадалась, что невысокие попаданцы в трёх камерах - это дети людей неведомой расы. Именно то, что детей стали вытаскивать на казнь, и стало поводом для бунта. Ну, и я немного постаралась.

Второй день начался плачем ребенка. Помогая дикобразику привести себя в условиях тюрьмы в порядок, поняла, что это очень маленькая ещё девочка, ничего не понимающая, что здесь происходит. И красивая девочка.

Я назвала ее Русей.

Потом был конфликт с Кречетовым, который вычислил по моей ругани и песенке для Руси, и все на родном исконном, что я попаданка из его мира, и теперь меня шантажирует.

Сегодня мы услышали еще звуки взрывов, что-то происходило на границе, арестанты ощутимо нервничали, надзиратели ходили мрачные и суровые.

Я попросила одного из них передать в камеру маленьких попаданцев печенье, принесённое мне на подносе, чтобы каждому из троих хватило.

Надзиратель-дракан не стал вредничать, понес угощение, но не донес. Из камеры Кречетова вытянулась хваткая рука, вырвала печенье и утащила.

- Да, человеческий облик совсем потерял, - проговорила в сердцах.

Надзиратель со своей стороны как следует врезал плеткой по решётке. Не достал, жаль.

Черный Буйвол показал Кречетову характерный знак веревки, затягивающейся на шее. Вся тюрьма уже знает, что здесь маленькие дети, а Кречетов мародерничает.

И ощутимо напрягает своим поведением других заключённых.

Ожидание суда и возможной казни - страшная вещь. Кто виноват, что здесь такие законы? Что натворили те попаданцы, из-за которых эти законы были приняты? Не случайно же эти законы здесь появились.

Думаю о своей ситуации, о своей судьбе. Я юрист, в своей прошлой жизни очень успешный, но это если я подготовилась. Поэтому мне надо все анализировать.

Думай, Лариса, думай!

Пока здесь такие дурацкие законы о попаданцах, надо что делать?

Правильно, все отрицать.

Мои слова, без сомнения - это были бред больной женщины, следствие ночных кошмаров. Поэтому все отрицаем.

Думай, Лариса, думай.

Малыш чувствует, что я волнуюсь, потихоньку толкается. Налопался папиной кровушки в эти дни. Ему хорошо, а вот если бы он видел условия, в которых мамочка сидит...

Целый день на топчане сижу, без прогулок, как курица на насесте, в крохотной камере. Да у меня уже ноги без движения отекают. Как только мужчины это выдерживают, еще такие здоровые!

Нет, что-то не так в законах Вольтерры!

Глажу живот ладонями:
- Не бойся, малыш, мама с тобой. Все будет хорошо.

Как хочется в это верить!

Лишь бы Маркус меня не подвел. Все-таки у меня, точнее, у Ларики, такой ненадежный муж. Прямо не знаешь, что от него ожидать. То нужна ему истинная, то не нужна, то опять нужна…

Он ведь на Ларике женился, не на мне. Мне он вообще почти чужой. Как Ларика его терпела то?

Опять возвращаюсь к воспоминаниям о замке, когда Маркус меня выгнал из замка.

И выгнал уже меня, а не Ларику, которая от него, получается, к тому времени благополучно сбежала с помощью голубой магии.

Какая полезная и разносторонняя эта магия! И лечит, и порталит.

И как только Ларика согласилась на этот брак? Как раньше не сбежала? Они же небо и земля.

Ларика - нежная, чуткая, но стойкая. “Девочка с голубыми ладонями”, которую ненавидела мачеха Хильда, заставляя зарабатывать на всех.

Ларика не смогла полюбить Маркуса, уходила от его любви, пряталась от него в замке. В ней зрело чувство протеста. Не предала она друга и свою любовь.

Защитила Тима фактически своей жизнью.

И Маркус. Суровый, жесткий, герой войны. Красивый, конечно, и очень богатый. А это то, что дурит девочкам у меня в мире напрочь головы.

Но… невыдержанный, яростный, истеричный, ревнивый…

Брр…

Еще трус, предатель и бабник. Испугался защитить свою женщину. Как все мои прошлые мужья, совершенно ненадежен.

Да что мне всегда такие некачественные достаются!

Правда, сына явно любит, кровью вот регулярно снабжает. Ему наследник очень нужен.

А значит что?

Значит, Маркус будет молчать, что я попаданка. Ему это невыгодно просто, он же сына иначе лишится.

Так размышляет мой прагматичный ум. Сердце пытается найти хоть что-то романтическое, лирическое, но ум считает, что нет ничего. Какая там любовь и привязанность!

По сути, он же Ларику чисто как женщину для воспроизводства потомства использовал. Проще говоря, как самку. Как он там говорил все время?

“Наследник сам собой не появится, надо постараться!”.

Производитель чертов!

Что-то я разошлась. Ладно, решено, он будет молчать. Так считаю.

Я, нынешняя Лара, недолюбливаю Маркуса из-за его предательства и не верю ему.

А для суда, если он будет, мне нужен четкий расчет, а не эмоции.

Если Маркус хочет сына, то он сообразит, что нельзя меня называть попаданкой. Будет звать только истинной.

Слово меня это иногда даже раздражает. Из замка истинную изгнали, плетью выпороли, в озере топили, в тюрьму посадили. И это все со мной было, не с Ларикой.

И все при этом о какой-то истинности говорим.

О, Боги! К местным богам я обращаюсь во множественном числе, как положено.

Лишь бы Маркус догадался отрицать, что я попаданка, и твердил об этой своей истинности!

…….

Как она там себя чувствует, моя истинная?

Мне надо готовится к суду, думать, что говорить о Ларе.

Я остался на свободе, а значит, у меня будет возможность говорить и защищать Лару.

Лишь бы она сама не натворила глупостей. Возьмет еще и заявит, что да, она попаданка, а не истинная. С нее станется. Упрямая такая, во все лезет, до всего ей есть дело.

Вот что тогда делать?

Но нет, не должна она так поступить, никак не должна. В ней наш сын, она его любит.

Глава 12. Королевский суд

Королевский суд. Наверное, здесь он самый высший.

Вести его должен не местный судья Тор Хитроу, который в этот раз в роли помощника, а сам король Арчибальд Харлоу.

Такие законы, такие правила.

Король иногда может внести свои правила прямо в ходе судебного заседания. Это главное отличие, это я помню по биглю 1, главному биглю страны.

Надеюсь, что сам король это тоже помнит. Там в бигле этот пункт недалеко от начала, кажется, 15-ый пункт.

А то вдруг окажется, что я помню, а он - нет. Неудобно получится.

Нельзя короля вводить в конфуз, никак нельзя.

Впрочем, оттого, что суд королевский, это не делает его роскошным.

Все та же судейская комната, где прошли те первые для меня и знаменитые для Севера суды: над маньяком, чье имя я даже вспоминать не хочу, отправленного, по сути, теперь на пожизненное; книгочеем Ником Карти, которого отправили на лечение, и дезертиром Тимми Далси.

Это когда мне удалось освободить Тима.

Сейчас себя бы освободить для начала…

Король должен восседать за большим столом в центре. С правого бока стола, там, где раньше был помощник, тоже свободно ещё, видимо там будет сидеть судья Хитроу.

Помощник судьи уже в зале, сидит теперь за отдельным столиком.

Справа и сбоку от стола судьи зарешеченное место для заключенного. Туда привели меня. Сижу на грубой скамье, отделенная от зала решетками, по бокам конвоиры-драканы. Меня почти не видно.

Слева от стола короля и, получается, напротив меня, должны сидеть обвинители. Туда уже сел генерал Джеральд Харлоу, и рядом с ним примостилась драконица Синтия Дакли.

Поглядывает на меня рыжая красотка нагловато и с ухмылкой. Будто это я у неё мужа увела, а не наоборот. Из этого я делаю вывод, что это по ее заявлению я в этих застенках.

Я помню ее вопли около палатки. Значит, здесь тоже будет вопить. Ну, что же, каждый защищает "свое", как может, и у каждого его личное понимание о "своем".

За ними идет большая скамья, на которой сидят еще седовласые взрослые мужчины, четверо. Узнаю в них тех драконов, что сопровождали генерала в тот злополучный день, когда меня забрали из палатки Маркуса.

Двое даже конвоирами тогда зашли в палатку, не постеснялись вытаскивать из постели беременную женщину.

Да, кругом одни драконы.

Прямо, драконий суд, а не королевский.

Напротив стола короля остаётся место для прохода всех участников. И далее, через проход, напротив стола короля, стоит стол защитников. Как положено на любом суде, должна быть защита. Но за этим столом никого нет.

Что-то мне как-то не по себе даже от этого. Тут точно кто-то будет меня защищать? Ну, хотя бы какой-либо дежурный законник, хоть самый плохонький, где же он?

Или вся надежда на себя саму? Так мне и слова могут не дать. Вот по пункту 15 первого бигля возьмут и введут такое правило, королю же все дозволено.

Все остальные участники на месте. Кроме короля и защитников. Маркуса тоже нет, я его не вижу. И это неожиданно очень и очень больно. Его что, не будет на процессе?

А где он тогда? Ограничился поставкой крови в тюрьму, для сына, и все? Мне очень, очень не по себе.

За столом отсутствующих защитников в глубину зала идут скамьи, заполненные присутствующей публикой. Я не смотрю особо туда, но вижу, что там много собралось драканов из гарнизона Дэба, а также людей.

Среди них много женщин. Когда же они успели узнать-то?

Прифронтовая территория, военное время, а люди пришли. Что это для них - развлечение или желание осудить меня?

В гуле голосов в зале я вдруг начинаю различать: “лекарка”, “всем помогала”, да какая она попаданка”, “девочка совсем”, "беременна наша Ларочка", “да своя она, чего удумали?”.

Это женщины границы, мои милые женщины… Или мне уже кажется, чудится, так хочется доброго слова, доброго отношения!

... За мной в камеру пришли после обеда. С начала просто надзиратели предупредили, что прибыл король, осматривает позиции. Заключённые заволновались, приезд короля - большое событие. И неизвестно, кого поведут на суд.

Потом снова пришел очередной надзиратель и сообщил, чтобы подготовилась, что рассмотрение назначено через час.
Я еще раз почистила платье и волосы магией.

У меня ношенное широкое голубое платье, но пусть оно будет в порядке. Чтобы ни было, я должна выглядеть хорошо.

Новость моментально прокатилась по этажу.

- Держись, Голубая Ручка, все получится, - слышала с разных сторон.

Черный Буйвол басил напротив, чтобы не переживала так, дитю вредно, а то уже почти на сносях.

Вот откуда он слова то такие знает? Надо же, мужчины вроде бы, преступники, а людское тоже не чуждо.

Руся тихонько хныкала, мальчики, а я думаю, что они именно мальчики ее расы, Крепыш и Черныш, что-то ей тихо говорили, успокаивали. Все равно их язык я не понимаю, только интонацию чувствую.

Насильник в камере рядом молчал. Но когда меня вывел хмурый дракан-надзиратель, тот самый, у которого насильник вырвал печенье, предназначавшееся дикобразикам, я увидела перекошенное от злости лицо Кречетова.

Он прижался лицом к решётке и стал кричать:
- Меня с собой берите! Меня первым! Я все знаю! Буду свидетельствовать! Я все королю скажу, я знаю все о ее преступлениях!

Надзиратель-дракан, имени которого я даже не знала, отпустил мой локоть, быстро развернулся и огрел плеткой Кречетова, прямо по морде, прижатой к решетке.

Ну, правильнее сказать, по лицу, но в отношении Кречетова других слов у меня просто не было. Хорошо так огрел, от души, можно сказать. Неужели эта история с печеньем тоже для него многое значила?

Кречетов сполз на пол, взвыв от боли и держась за щеку, а из камер напротив раздались хлопки в ладоши. Надо же, арестантские аплодисменты. Да какие дружные!

Кажется, впервые надзиратели и арестанты были абсолютно едины.

Эта грубоватая поддержка надзирателей и добрые слова заключённых взбодрили меня, заставили уйти от грустных мыслей.