Измена. Развод: Я осколки твоих чувств соберу...

ГЛАВА 1

ГЛАВА 1

Тоня

— Ты сегодня прилетаешь? — звоню мужу на ходу, пытаясь синхронизировать наши графики. Мои пары в универе закончились, никаких незапланированных совещаний или экстренных отчётов на сегодня нет — свободна, как перелётная птица в тёплый край. А значит, могу посвятить время подготовке к его приезду. Уютный ужин, свежие цветы, может быть, новая сорочка. Мелочи, из которых двадцать лет строится семейное счастье.

— Нет, Тонь, — голос Егора чуть сбивчивый, словно он спешит. — Пришлось поменять билет на утро понедельника.

— Что-то случилось? — сердце предательски сжимается, хотя шаг не сбавляю, уже понимая, что спешить теперь действительно некуда.

— Ничего серьёзного, — поспешно заверяет муж, и я почти вижу, как он машет рукой. — Меня пригласили на вечеринку компании по поводу открытия нового офиса. Сейчас готовлюсь. Сам знаешь, не люблю опаздывать.

— Да-да, конечно, — выдавливаю натянутую улыбку, ощущая привкус разочарования. Двадцать лет брака, его постоянные командировки, а я до сих пор не могу привыкнуть к этим внезапным отменам. Глупо, наверное. Но всё равно... грустно без него.

— Ладно, не буду тогда мешать. Хорошо проведи вечер. Утром жду.

— Ага, только, Тонь, утром «в понедельник». Мне завтра обещали показать ещё один проект. Он пока в начальной стадии, но уже обещает быть очень прибыльным.

— Что? — вот теперь, дойдя до машины, спотыкаюсь. Ключи чуть не падают из рук. — Ещё день?

— Малыш, ну не начинай. Я же для семьи стараюсь. Всё ради нас.

— Уверен? У нас и так всё в порядке. Бизнес растёт, денег хватает, дети устроены. Может, хватит гнаться за призрачным «больше»?

— Тоня, это главный закон бизнеса: деньги должны делать деньги. Остановишься — всё может посыпаться!

— Я не предлагаю остановиться. Я говорю о грани между «необходимо» и «хочется большего». Эта грань тонкая. Ты её не путаешь?

— Тонь, давай не сейчас, — в голосе мужа проскальзывают стальные нотки раздражения. Выдыхаю, пытаясь сглотнуть обиду.

— Да, прости. Конечно. Хорошего тебе вечера. И выходных.

— И тебе. Люблю, — бросает Егор, и эти слова отзываются в сердце болезненным эхом. Настроение рушится, как карточный домик.

Я так ждала эти выходные. Так надеялась.

Что ж, опять одна. Может, почитать курсовые?

Или лучше позвонить Ольге. Моя подруга — это стихийное бедствие в хорошем смысле. С ней и её троими детьми точно не будет тихо и скучно.

— Кирь! — захожу в дом, бросая сумку на столик в прихожей, и кричу вглубь особняка. Надеюсь, сын дома. Его обувь и куртка на месте, но ответа нет. Быстро поднимаюсь на второй этаж, стучу в дверь его комнаты. — Кирь, можно?

Тишина. Осторожно приоткрываю дверь.

Как и ожидала — сидит за компьютером. Не играет, нет, на экране какие-то графики, но в наушниках, покачивает головой в такт музыке, чуть раскачивается на кресле. Весь в своём мире.

— Кирь! — чуть громче, чтобы пробиться сквозь звуковой барьер.

Сын запоздало оборачивается, вздрагивает, вынимая беспроводной наушник из уха.

— Ма? Ты чего пугаешь?

— Я звала, ты не ответил.

— И чего? Это не повод вламываться в чужую обитель!

— Я не вламывалась, просто заглянула, — хмурюсь, но без особой обиды. Этот разговор не первый и, видимо, не последний. Я для него «динозавр», безнадёжно отставший от прогресса.

— Это не меняет того, что ты нарушаешь моё личное пространство! А что если бы я занимался…

— Всё-всё, я поняла, — поднимаю руки в примирительном жесте. Не хочу спорить по мелочам. — Просто хотела узнать, ты дома выходные или…

— Не-а, я уже скоро ухожу. Мы будем на даче у Дубининых. Днюха Жигана.

— Ах, ну да, ты что-то говорил, — припоминаю. — Ну, тогда хороших выходных, сынуль, — улыбаюсь, медленно отступая.

Дочка за границей, на практике. Муж в командировке, теперь до понедельника. Сын на даче. Значит, я одна.

Последняя надежда на компанию рухнула. Ну что ж. Когда тебе восемнадцать, конец учебного года на носу, а мыслей об учёбе или поступлении нет, желание одно — гулять, веселиться, тусить с друзьями и девчонками.

В кого он такой?

Мы с Егором со школы вместе. Оба хорошо учились, всегда шли в одном направлении. Дочь Карина — умница, вся в нас. Школу с золотой медалью, в МГУ поступила сама, без проблем учится на втором курсе.

Один Кирилл — балбес, хоть и неглупый. Просто ленивый, если честно. Ему и спорт, и физмат легко давались, но нет… гулянки оказались важнее. Я переживала за ЕГЭ, но он поклялся, что закончит школу и поступит куда-нибудь.

Устала объяснять, что цель — это важно. Без цели нет движения. Нужно точно знать, к чему стремишься.

Киря пока на распутье.

С лёгкой грустью спускаюсь в гостиную. Останавливаюсь посреди огромной комнаты, закусив губу. Такой дом, как у нас, немногие могут себе позволить. Мы много работали, чтобы его иметь. Всегда мечтали о большом доме, своём, где у каждого ребёнка будет своя зона комфорта.

И она есть.

Вот только я не учла, что дети вырастут. И дом превратится для меня в золотую клетку. Огромную, роскошную, но пустую.

Дети почти не бывают дома. Муж между командировками, а я… томлюсь в этой клетке. Не то чтобы я плакала от безделья — у меня всегда много дел, но иногда накатывает острое чувство одиночества.

Бросаю взгляд на сумочку, из которой торчат студенческие тетради. Нет уж, никакой работы в выходные!

Беру телефон.

— Оль, — тяну в трубку, когда подруга бодро отзывается: «Привет, красотка!» — Не хочешь ко мне с детьми на выходные?

Знаю, они обожают наш дом. Комната для гостей с огромным экраном для мультиков, холодильник, забитый до отказа, бассейн, куча игр и игрушек. Рай для детей. У Ольги хоть и нет нашего достатка, зато она счастлива своими детьми. Три сорванца: близнецы Даня и Дима, и Анька — младше на год, но самая шебутная.

— Что-то случилось? — в лоб спрашивает подруга.

ГЛАВА 2

ГЛАВА 2

Тоня

— Тонь? — голос Оли доносится, словно из-под воды. — Тоня, ты чего? — Подруга волнуется. Рассеянным взглядом встречаюсь с её испуганными глазами. А в голове одна мысль, бьющая набатом: «Егор! Это был Егор! Не может быть!»

— Тоня, ты меня пугаешь! Что случилось? — Ольга каким-то образом уже рядом, трясёт меня за плечи. — Тонь!

— Случилось? — эхом повторяю я, не в силах собрать мысли в единое целое.

— Ну да, что-то случилось! Ты начала говорить, залипла в телефон, пока я детей проверила, вернулась, а ты тут…

— Я тут, — продолжаю вторить, чувствуя дикую, всепоглощающую боль. В груди, в голове, во всём теле.

— Я скорую вызову, — суетится Ольга, хватая свой мобильный со стола. — У тебя, по-моему, приступ!

— Нет! — хватаю её за руку, когда она уже тянется к телефону.

— Тонь, ты не в себе! Вдруг сердце? Помнишь, как пару лет назад прихватывало? Мы тогда с Егором чуть с ума не сошли!

— Егор… — киваю, в сознании рваными кусками всплывают картинки из видео. Меня снова начинает покачивать.

— Что Егор? — подхватывает Оля, всё так же волнуясь. — Позвонить ему? Уверена? Будешь отвлекать? — Сыплет вопросами.

— Нет! Это он… — тычу дрожащей рукой в свой телефон. — Вроде, — добавляю, поднимая выпавший из ладони мобильный и снова открывая сообщение от неизвестного номера.

Чёрт! Нет видео!

— Этого не может быть! — закипаю, выходя из мессенджера и снова заходя.

Абонент удалил сообщение.

— Тонь, что ты делаешь? — настороженно спрашивает Оля, глядя на меня как на сумасшедшую.

— Мне пришло сообщение… и там… — как можно связно пытаюсь рассказать ей, что видела. — Вот! А теперь его нет! Я же не чокнутая! Я видела! И в памяти телефона есть информация, что мне писал неизвестный абонент. Просто самого сообщения нет — удалено!

— Абонент неизвестный, но номер-то есть? — разумно уточняет Ольга.

— Есть!

— Набери… — кивает подруга. На автомате нажимаю вызов. Как и следовало ожидать: «Абонент вне зоны действия сети». Несколько попыток дозвониться — бесполезно.

— Ладно, — Ольга сама себя успокаивает, присаживаясь на край стола рядом со мной. — Допустим, был анонимный вброс. Но ты уверена, что на видео был Егор? «ТВОЙ» Егор? — выделяет последнее слово, потому что, как и я, до сих пор не верит в случившееся.

— Уверена, — невнятно киваю. — Его волосы, профиль, руки… Он был в белой рубашке и синих брюках… от «Армани»! Я сама ему покупала этот костюм! Конечно, я его узнаю!

— Не пори горячку, — примирительно выставляет ладонь Ольга. — Реальное видео или дипфейк — уже не понять.

— Ты что, думаешь, я не отличу подделку от настоящего?

— Когда на эмоциях? — в тон бросает Оля, вскидывая брови. — Думаю, тут на эмоциях ты и дракона конём представишь, и с пеной у рта будешь доказывать, что он не по воздуху летел!

— Ты меня совсем за идиотку держишь? — Обидно до слёз.

— Нет. Я просто говорю, что убедиться в реальности этого короткого видео уже нет возможности. Остаётся вопрос: зачем это было?

— Как зачем? Чтобы сделать мне больно!

— Раскрыть глаза на измену? Или ударить по уязвимому месту вашей семьи?

— Какая разница! — завожусь. — Если там был Егор, и он… — давлюсь словом, не в силах произнести его вслух. — Значит, кто-то хотел мне об этом сообщить. И сообщил! И неважно, какими «благими» намерениями он руководствовался.

— И всё же! «Доброжелатель» зачем-то это сделал. Видимо, ждёт от тебя быстрой, необдуманной реакции. Громкой ссоры! Позвони Егору. Спроси, где он. Или просто дай моменту пройти. А когда Егор приедет, поговорите на спокойную голову. Он не такой, как другие, ты же знаешь. Вы — сильная пара, крепкая. Многие хотят пошатнуть ваш мир. Ты сама знаешь, сколько баб крутилось вокруг Егора. И чем богаче вы становились, тем больше стерв было рядом. Но он ни с кем!

— Я уже в этом не уверена, — бормочу, глядя в пол.

— Не дури! — Ольга вступается за него. — Ты для него всегда была самой важной. Как и он для тебя. Вспомни Андрея Викторовича. Этот мужик был готов мир к твоим ногам бросить, а Егор тогда ещё копейки зарабатывал. Ты разве променяла его? Нет! Он был для тебя всем! А ты для него всё! Не горячись. Вы всегда умели говорить. Если видео прислали и удалили, значит, намеренно хотели его спалить, надеясь, что ты разрубишь сплеча. Не дай врагам навредить вам. Поговори с Егором!

— Да-да, наверное, ты права, — киваю.

Но сердце сжимается от боли. В груди точно чёрная воронка разворачивается.

Первый порыв набрать мужу усмиряю. Я выше слепой ревности на пустом месте. Мне нужно успокоиться.

Пока раздумываю, Ольга приносит капли и воду. — А ну, живо выпей! — командует по-свойски, протягивая бокал и ложку с настойкой. Не сопротивляюсь. Выпиваю.

Через какое-то время становится спокойнее. Ещё через время, пока ведём мирную беседу, планируя, чем ещё заняться, чувствую, как глаза наливаются тяжестью.

— Тонь, тебе спать пора, — понимающе тянет Оля.

— Да-да, сейчас. Ты за меня не волнуйся. Детей бы пока уложила, помнишь где?

— Тонь, они уже спят, — подруга, как всегда, поражает способностью делать миллион дел одновременно.

Помогает дойти до моей комнаты… Но уже одной ногой в спальне, увидев огромную, пустую постель, мне снова становится нехорошо.

— Я… не хочу спать тут… одна…

Ольга косится на кровать, верно прочитав мои мысли, и, рассудив здраво, предлагает:

— Пойдём, подруга, ко мне. Переспишь со мной… — улыбается криво, отпуская пошлость, видимо, надеясь поднять моё настроение. — Если хочешь, можем и видео снять, — дурашливо подмигивает.

Против воли улыбаюсь. — Ну ты и дурочка. — Напряжение чуть спадает. От предложения не отказываюсь. Спать у подруги в комнате. Можно было бы и в гостевой, мест полно, но почему-то одиночества не хочется.

Как в юности, когда ночевали друг у друга, заваливаемся на постель и какое-то время ещё болтаем ни о чём, лишь бы не затрагивать больную тему.

ГЛАВА 3

ГЛАВА 3

Тоня

Встречаю мужа в зале. В полной тишине. С уже собранным чемоданом. Для него.

— Тоня? Ты дома? — Егор заходит, улыбаясь. Улыбка тут же гаснет. Он ошарашенно смотрит сначала на меня, потом на чемодан. — Тоня? — растерянно повторяет.

— А ты кого-то другого ждал? — сухо спрашиваю.

— Ты о чём? — Егор ставит дорожную сумку на пол.

— О ней.

— О ком, о ней?

Диалог идиотский.

— О твоей любовнице, Егор.

В его глазах мелькает испуг. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я перебиваю:

— Только не отпирайся. Не пробивай дно, до которого уже опустился.

Егор шумно выдыхает. Молча кивает, явно ошарашенный, но не отрицает. Значит, изменил. И, вероятно, не в первый раз.

— Я «не» хочу знать, как давно это у вас. Мне достаточно факта измены! Ты сделал свой выбор…

— Я выбрал тебя! Я всегда тебя выбирал…

— Всегда? — вскидываю брови. — Стоп. Я «не» хочу знать, были ли другие до неё. Меня вообще больше ничего не интересует, Егор, — выставляю ладонь вперёд, показывая, что разговор окончен. Споры бессмысленны.

— Но нам нужно поговорить… — хмурится муж.

— Нужно было говорить раньше. До того, как запрыгивать на других. А теперь… я не готова!

Встаю.

— Будь добр, освободи дом от себя.

— Ты с ума сошла? — округляет глаза муж. — Это «наш» дом! Я никуда не пойду!

— Пойдёшь, как миленький. Если в тебе осталось хоть немного порядочности. Ты молча уйдёшь в своё светлое будущее. Думаю, твоя любовница с радостью тебя приютит на время. А может, и на долгие годы. А я… мы с детьми научимся жить без тебя.

— Тонь, нам просто нужно поговорить. Я знаю…

— Молча! — категорично указываю на дверь.

— Ты не смеешь!

— Ещё как смею!

— Тебе не понять!.. Ты не я… — муж начинает сыпать упрёками. — Ты хоть представляешь, как мне тяжело?! Я живу работой! Нет просвета. Всё для семьи!

— Ты прав! — чеканю зло. — Завести любовницу во благо семьи — это что-то новенькое.

— Не перевирай слова! — рявкает Егор. — Я не об этом… Мне было сложно, я устал, вымотался. И тут Надина…

— О, спасительница брака Надина… — сладко, ядовито тяну я.

— Она бизнес-партнёр. Помощница директора нового проекта.

— Секс-партнёр? — вскидываю брови. Ёрничаю только потому, что давлюсь ядом.

— Нет! Она… в бизнесе, но… свободная, раскрепощённая. Она дала глоток воздуха.

— А я, значит, душила? — киваю, прекрасно понимая, что готова убить его за такие откровения.

— Нет! Но рутина… быт… однообразие…

— Конечно. Это называется «жизнь»! — перехожу на повышенный тон. — И я, между прочим, живу точно так же! И ничего! По мужикам скакать не начала в поисках приключений и «свежего глотка»! — Возвращаю ему его монету.

— Я не искал… и ни на ком не скакал… Так вышло.

— Удачно вышло, — давлюсь сарказмом. — Глоток воздуха. И теперь ты свободен! — снова категорично указываю на дверь. — Прочь!

— Ты даже не хочешь выслушать. Понять. Подумать.

— Уже! — всё так же держу руку, пальцем указывая на выход.

— Тоня, ты не такая…

— А какая? Терпеливая? Слепая? Глухая? Ах, ну да… Я же с хомутом в руках… душу. Так вот, я его полностью ослабила. Ты свободен. Дыши! Живи! Вон там свобода… — теперь кивком головы добавляю к жесту.

— Я не хочу жить без тебя… — выдыхает Егор с чувством. И я бы ему поверила. Если бы не его измена.

— А я не хочу жить с тобой, — мой тон категоричен.

— Тонь, у нас двадцать лет брака!

— Нужно было об этом помнить, когда Надина на горизонте маячила.

— Тонь, у нас много всего… и бизнес. У нас дети…

— Я тебя умоляю! — скриплю зубами. Как же надоел этот разговор! — Они взрослые. Да и когда бы ты волновался о них?! Ты на работе! Всегда!

— Тоня, не переходи черту! Я люблю наших детей!

— И они тебя… — не кривлю душой.

— И что ты им скажешь? — уточняет Егор, словно смиряясь с неизбежным.

— Что их отец в командировке. Очередной. В этот раз затяжной… Они привыкли. Даже не поймут. А потом, когда прозреют, что что-то не так, и озадачатся, думаю, мы уже всё решим официально. Документально.

— Ты серьёзно? — муж прожигает меня въедливым взглядом.

— Да! — Мой голос не дрожит.

— Я не дам развод, — ровно, твёрдо заявляет Егор.

— Я его получу. И ты подпишешь все документы! — выделяю последнее слово.

— Нет! — так же решительно отзывается муж.

— Посмотрим, — дёргаю плечом. — А теперь вали прочь.

— Я…

— Мне вызвать полицию и сказать, что ты совершил домашнее насилие? — вскидываю брови. — Вот будет новость века!

— Рехнулась? — сузив глаза, шикает муж.

— Пытаюсь разнообразить свой быт, — выдавливаю саркастическую ухмылку. — А теперь, — снова машу на входную дверь. — На выход. У меня работа через два часа. Мне ещё себя в порядок привести нужно. Собраться… Моя скучная жизнь такая… однообразная. Работа, дом, работа. Не хочу больше тебя напрягать ни собой, ни своими скучными проблемами. А остальные вещи я тебе пришлю. Сообщишь новый адрес.

— Ты не права, Тоня, — бормочет Егор, продолжая сверлить меня мрачным взглядом. — И поступаешь некрасиво. Как-то…

— Зато ты всегда прав и поступаешь достойно, Егор, — снова перебиваю мужа. — А главное, знаешь, где выход. — Устало киваю на дверь.

Молчаливая битва взглядов длится ещё несколько минут. Егор глубоко дышит, сжимает челюсти, но всё же уходит.

И только за ним захлопывается дверь, я, опустошённая, словно меня выжали до последней капли, опускаюсь на диван. В груди отчаянно, болезненно колотится сердце. И в голове предательская мысль: «Может, погорячилась?» Я ведь всегда была рассудительной. Спокойной. Всегда за диалог и второй шанс.

Но когда столкнулась с собственной болью, с этим ударом в спину… оказалась настроена на бескомпромиссную войну.

Сижу так немного, пытаясь успокоить дыхание, упорядочить мысли. Потом встаю и иду собираться на работу. Хорошо, что она у меня есть. Иначе, чёрт его знает, как бы себя повела.

ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

Егор

Мне почему-то кажется, что мной манипулируют. Все! И постоянно. Особенно в последнее время. Может, лучше к психологу сходить?

Но эта, казалось бы, разумная мысль испаряется, когда Надина, чаруя белозубой улыбкой и янтарными глазами, обвивает меня за шею. Тянется с поцелуем:

— Вот и отлично! Не отталкивай того, кто за тебя искренне переживает. Я тебе помогу… — мурчит с интимными нотками, будоража кровь. Но уже в следующий миг подмигивает: — Хватит секса, а то у меня есть всего час, чтобы поговорить! — Противореча своим же словам, целует меня глубоко и страстно, укрепляя во мне мысль, что я ей правда нравлюсь. И всё не так плохо, как кажется.

Мне нравится, как от неё ведёт голову. Это как… как когда-то с Тоней. Мне нравились те чувства: жизнь била ключом, всё казалось ярким, будто вечно пьяным и беспробудно глупым, зато счастливым. Потому что верхняя голова не хотела варить, работала только нижняя.

— Всё-всё-всё, — смеётся Надина, выскальзывая из моих объятий и отступая к плащу, который валяется там же, на полу. — Ну же, не хмурься, — накидывает на себя верхнюю одежду. Застёгивает пуговицы, но взглядом продолжает соблазнять. — Никто не умер, — улыбается ободряюще. — Да, дело приняло не те обороты, какие ты ожидал, но это не конец света. Я с тобой, я поддержу… Всё будет отлично! — Мягким жестом гладит меня по щеке, словно хочет успокоить. Фиксирую её руку своей ладонью, целую… потом рывком притягиваю к себе.

— Только не говори, что ты в таком виде собираешься на работу, — хмыкаю, задыхаясь от близости этой порочной развратницы.

— Ревнуешь? — заигрывающе тянет Надина.

— Слегка поражаюсь. Мои сотрудницы по дресс-коду без одежды не могут быть…

— Я не голая! На мне как минимум плащ! И даже если его снять, есть ещё трусики, лифчик, чулки, туфли…

— Да, я уже видел, — киваю с улыбкой. — Подготовилась по полной.

— Для тебя, Егор, я старалась для тебя, — тон Надины серьёзнеет, взгляд становится помутневшим, дыхание жарким. — Такая я только для тебя. Верь мне, — она тянется ко мне сочными губами и утягивает в порочный поцелуй, от которого голова снова идёт кругом, и даже все неприятности уже не кажутся такими ужасными.

Даже не знаю, что меня в ней так привлекает. Горячесть? Раскрепощённость? То, что она всегда и везде не стесняется говорить, что хочет меня? Да, наверное, именно это. Я уже отвык от того, что мне вот так честно и в глаза говорят, что я — секси, мужчина, самец, что меня хотят, что я могу удовлетворять, что мне можно просто брать, когда захочу, не думая, получит ли партнёр удовольствие. А ещё, что я — эдакий брутальный мачо, у которого самая желанная самка. Другие смотрят и завидуют. А мне… приятно. И полезно для самооценки знать, что Надина — моя. И я могу её брать, в отличие от других!

Это как-то по-животному, но… мне так не хватает вот такой близости, когда фейерверк из глаз… и всё время с придыханием, жаром, пылом…

Тоня — отличная жена. Идеальная. Прекрасный собеседник. Лучший друг. Отличная хозяйка. Превосходная мать. В постели у нас тоже хорошо, но… как-то просто, что ли. Однообразно. Всё правильно и мило. Без огонька.

А Надина — как вспышка. Оглушающая, ослепляющая. Порочная, порой скверная и совершенно не благопристойная, аморальная даже. Но меня тянет к ней. Тянет к этой неидеальной идеальности.

И не только я считаю её красивой. Нет никого, кто бы не обернулся ей вслед. Ещё бы. Жгучая брюнетка под метр восемьдесят. Ноги от ушей. Карие глаза, полные губы. Она — настоящая модель, но почему-то работает помощницей директора в фирме. И судя по её уму и знаниям, она реально разбирается в деле, что и привлекло меня в первую очередь.

Мы познакомились месяц назад в первой командировке по их проекту. Тогда у нас ничего не было, но уже тогда она дала понять, что хочет меня. А вот во второй командировке… даже не знаю, что на меня нашло. Помутнение.

Мы много говорили… Да, именно говорили. А потом случился секс. Не я был инициатором. Надина. Она просто опустилась на колени при том, что мы были на вечеринке, хоть и в тёмном углу, но всё же! Она, наплевав на всех, на узкое платье, на шпильки, встала на колени и сделала мне минет. Без лишних слов. Как само собой разумеющееся. Горячо, жарко. И так смачно, что я поверил — ей это понравилось и хотелось ещё.

Меня ослепило, оглушило.

А последняя командировка была совсем мозговыносящей. Мне показалось, я сделал глоток свежего воздуха. Почувствовал себя молодым и на всё способным. Жизнь забурлила…

Я захотел дышать глубже, жить ярче. Мой мир перевернулся.

И вот до сих пор переворачивается с ног на голову.

— Не паникуй и не депрессуй. Всё хорошо сложится, если только адвокат сможет кое-что провернуть, — Надина выбирается из моих объятий.

— Что провернёт? — недопонимаю я.

Пока Надина одевается, кратко излагает мысли, которые ей подсказал хороший знакомый, по поводу раздела имущества и бизнеса.

— Но я не хочу подставлять Тоню…

— Это не подстава, а лишь небольшая хитрость для удачного «для тебя» выхода из положения. Необходимая мера, чтобы ей не достался «твой» бизнес…

— Но Тоня к нему тоже приложила руку! И вообще, это был бизнес её отца! — напоминаю я.

— И что? — Надина невозмутима. — Весь основной капитал нажит уже в браке. Твоими руками, твоим умом. С какого перепуга ей и её отцу должно что-то достаться?

— С того, что это честно! Порядочно… По закону!

— Закон работает на того, кто знает, как его верно и под себя читать! — решительно заявляет Надина. — Тебе ли не знать!

— Есть такое, — нехотя соглашаюсь.

— И о какой чести ты говоришь? О какой порядочности? — продолжает напирать Надина. — Порядочно — это расстаться, поговорив, как взрослые люди! Твоя жена с тобой поговорила?

— Нет…

— Именно! Она захотела войны!

— Не думаю. Просто погорячилась…

— Не верь на слово оскорблённой женщине, которой изменил! — чеканит со знанием дела Надина. — Не надейся на её порядочность и рассудительность. Как бы ты ни боготворил свою жену, она всего лишь женщина. Тем более женщина, которой сделали больно. Обиженная женщина — самое страшное существо на земле! В порыве гнева она будет готова на всё, чтобы отомстить. И какие формы примет её месть, знает лишь она сама, и то не факт!

ГЛАВА 5

ГЛАВА 5

Тоня

В который раз радуюсь, что у меня такая подруга. Благодарна Ольге за поддержку — отрадно знать, что не одна барахтаюсь в этой буре эмоций. Её семья спасает от одиночества и тишины, которая свела бы с ума. Какое-то время дом наполнен детским смехом, гамом. Пока я с сыновьями Оли делаю домашку, а с Анькой рисую, она готовит потрясающий ужин.

Когда дети усаживаются за стол, просторная столовая наполняется смехом и весельем. Смотрю на Ольгу и понимаю: наши разговоры помогают не только мне, но и ей. Это наш общий шаг к свободе. Мы вместе копаемся в проблемах, но вместе же находим силы выбраться.

После ужина, пока дети смотрят мультики перед сном, мы с Ольгой планируем дальнейшие шаги.

— Ты точно уверена, что хочешь развод? — в который раз уточняет она.

— Да! — отрезаю. — И шанса простить нет. Он поступил гадко. Подло! Жить рядом с ним и каждый день помнить об измене… даже думать об этом больно! Он всадил нож мне в спину.

— Хорошо-хорошо, — понимающе кивает Оля. — Тогда могу посоветовать отличного адвоката. Мастодонт, но стоит… прилично.

— Давай. Чувствую, Егор не захочет уйти по-хорошему. А судиться… Лучше уж быть готовой, чем надеяться на его порядочность.

Мы с Ольгой ещё немного перемываем косточки моему бывшему… уже почти бывшему. Хотя она нет-нет, да и пытается убедить меня повременить, поговорить с ним.

Я упорно отнекиваюсь:

— Нет, Оль. Я не хочу его видеть. Пока… пока боль немного не утихнет. Просто… Знаю, что могу дать слабину. Начну слушать, понимать, прощать. А я не хочу! Это «моя» боль. Я не мазохистка, чтобы упиваться ею. Но не позволю ему сделать мне ещё больнее, простив его!

— Я тебя понимаю. Когда-то мне Димка сказал, что я «слишком эмоциональная»! — Ольга смеётся, но в её голосе слышны нотки грусти. — Теперь думаю, он просто боялся, что не справится с моими чувствами!

— Или боялся, что его собственные чувства слишком глубокие. У мужчин часто так бывает — не умеют справляться с эмоциями, — киваю я.

— Если бы, — вот тут подруга уже откровенно печалится. — Но, однозначно, не пережил мою эмоциональность и сбежал.

— Не накручивай, Оль, — спешу поддержать её. — Он просто запутался в себе.

— Знаю, — настроение у Ольги совсем падает. — Я на него злилась, но в то же время мне его было жалко. Он ведь тоже страдал, — подруга косится в панорамное окно, будто ищет там ответ на мучающий её вопрос.

— Оль, не нужно жалеть тех, кто уходит. Это их решение. Помни: ты не обязана его жалеть. Он предал не только тебя, но и ваших детей. Это уже не просто ошибка. Это его эгоистичный выбор!

— Ты права, — снова кивает она. — Не хочу чувствовать себя виноватой. Но не могу отделаться от мысли, что он… чего-то не договорил. Может, у него уже тогда была интрижка на стороне…

— Не знаю. Но судя по тому, что слышала, он ушёл в никуда. Просто. Сбежал. От вас, от обязательств, от обстоятельств. Другая у него появилась позже. Хотя, если верить слухам, и там не всё гладко.

— Наверное, — кривит лицо Оля, — она для него тоже слишком эмоциональная, — выдавливает улыбку, хотя и ежу понятно, что тут не до смеха.

— Это уже не наше дело, — качаю головой. — Пусть сами катаются на своих «качелях». У нас собственных аттракционов выше крыши.

— Это точно. Но очень бы хотелось, чтобы Дима понял, как подло поступил. Хотя бы по отношению к детям. Между нами может быть что угодно, хоть война, но дети… они не должны быть жертвами наших разборок.

— Ты права, Оль. Очень надеюсь, что Дима одумается. И чем раньше, тем лучше…

— Как бы не оказалось поздно…

Разговор ушёл не туда, градус эмоций скатывался в уныние. Решаю поднять его вином. Заглядываю в погребок, беру первую попавшуюся бутылку. Только в зале оцениваю удачность находки.

— Какое вкусное, — мурчит Оля, пробуя новую марку.

Следуя её примеру, тоже пригубляю бокал с белым. На язык приятно ложится мягкая жидкость, в аромате которой преобладают ноты лимона, миндаля и дуба. Вкус насыщенный, с минеральной свежестью в послевкусии.

— Мда, ничего, — соглашаюсь, по достоинству оценив вино.

Оля берёт бутылку, прокручивает этикетку. — Ого! Бургундия… Стоит, наверное, целое состояние.

— Лучше не гадай. Я когда-то смирилась, что многочисленные вложения мужа в коллекции — картины, вазы, антиквариат, вина, машины…

— Да уж, у богатых свои причуды, — улыбается Оля. — Моё вложение — дети.

Мы вернулись к разговору о детях, о том, как им сложно без отца. Но придётся и дальше жить.

— Почему бы тебе не выйти замуж, Оль? — спрашиваю в очередной раз, поймав эту мысль. — Ты молодая…

— Да уж, мне тридцать! — фыркает Оля.

— Именно! Ты на десять лет моложе меня, — напоминаю я. — Это мне уже не до того. А у тебя вся жизнь впереди.

— Не хочу, — перестаёт улыбаться Ольга. — Я… не представляю никого рядом. Мне даже от мысли плохо, что я позволю кому-то «кроме Димы» ко мне прикоснуться.

— Да ты что?! — изумляюсь. — Почему?

— Неправильно это как-то. Словно… не могу объяснить, — встряхивает головой. — Я только с ним была. И позволить другому себя коснуться… неправильно. Стыдно. Неудобно…

— Боже, Оль. Ты так и не разлюбила Диму? — осеняет меня.

— Конечно, разлюбила! — возмущается Оля, но по тону понятно, что она сама себе не верит.

— Ага. И поэтому не хочешь попробовать отношения с другим! — киваю, словно уже нашла подтверждение своей догадке.

— Это тут ни при чём, — качает головой она, уже заметно захмелевшая. — Я думала, смогу. Но нет… Не готова я к другому. И не представляю, кто бы захотел связать жизнь с многодетной разведёнкой за тридцать! — опять улыбается. — Какой-то отбитый на голову… гей…

— Да ну тебя! — смеюсь глупой шутке. — Зря ты так. Ты красивая. Молодая. И дети у тебя… их невозможно не любить. Им нужен отец. Пусть не родной, но такой, который будет с ними. Подумай.

— Да что тут думать? Я уже привыкла одна. Мне и так нормально. Но если вдруг встречусь с кем-то, и мне будет хорошо, и детям понравится — я не буду отбиваться. Но точно не выйду на охоту за «везунчиком». Не дождёшься! — Осушает бокал. — И вообще, скоро мы с тобой обе разведёнками станем. Вот только в отличие от меня, ты со своим можешь поговорить и расстаться на нейтральной ноте, — продавливает свою мысль.