Измена. Сожги нас дотла

Глава 1.

Давая советы и проводя многочисленные тренинги на тему, как сохранить семью, удержать мужа, быть единственной в его глазах, как сделать так, чтобы семейный очаг не гас, я и подумать не могла, что спустя время нашей идеальной семейной жизни придет конец. Давая клятвы перед Богом и иконами святых, в старой церквушке, без свадебных нарядов и гостей, мы даже кольцами не обменялись, потому что их не за что было купить. Мы приобрели их позже. Но тогда мы были безмерно счастливы. Нашим богатством была любовь и вера в светлое будущее. Совершая священный обряд, клялись, что будем преодолевать все беды вместе. Давали обещание, что не станем, как наши родители, молча держать в себе обиды и все, что нас тревожит, откладывать в долгий пыльный ящик.

Говори, только не молчи. Молчание постепенно убивает все.

«Вместе. Всегда. И везде» — это был наш девиз.

Но я пытаюсь вспомнить, в какой момент... Боже, когда?.. Ну когда же наши уста перестали излагать правду? Поймав минуту молчания?

Сейчас, стоя на пороге нашей квартиры, в тонком весеннем плаще, под которым лишь откровенное кружевное белье от Victoria’s Secret в честь воссоединения нашей семьи после долгой разлуки, и сжимая бумажным пакет с выдержанным вином и шоколадными конфетами из нашей любимой кондитерской, я понимаю, совет нужен именно мне. Опытной свахе города и по совместительству семейному психологу. Потому что ни на одном тренинге вам не дадут попрактиковаться, как повести себя в такой ситуации.

Слушаю, как ускоряется мое сердце, и ощущаю, как мало вдруг осталось сил, чтобы сделать одно дыхание.

Измена за дверью! Неужели это правда? Спускаюсь с каблуков, делаю бесшумный шаг вперед по коридору.

Я вернулась на день раньше, чем планировала, из соседнего города, после долгого обследования, которое показало, что я наконец победила эту проклятую болезнь, и параллельно изнуряющей работы онлайн. Гнала машину, не останавливаясь, сокращала километры, чтоб оказаться здесь и сейчас.

— Игореша, — женский голос доносится из нашей спальни.

Останавливаюсь.

Смотрю на свое отражение в зеркале.

Там мой муж? Сглатываю колючий ком. Как мне его назвать сейчас? Сволочью, трусом или убийцей, который медленно убивает меня сейчас?

Плохо вижу, все как-то размыто стало. Или я сейчас пьяна? Это разыгравшаяся фантазия, как в дурацком анекдоте? Или, может быть, я ошиблась квартирой? Но все говорит об обратном.

Голос своего мужа я не спутаю ни с кем, и запах его парфюма — тоже. Только не знаю, сколько мне нужно еще секунд, чтобы принять под мужские стоны и женские крики факт предательства?

Ворваться и устроить скандал? Или выйти по-тихому на лестничную клетку и вернуться завтра? Как и планировалось? Продолжать жить в идеальной лжи? А что дальше?

Душа трескается, как тонкий лед. Сдерживаю слезы. И что же мне делать? Поднимаю с пола рубашку, по привычке вдыхая ее аромат. Прохожу мимо приоткрытой комнаты, где веселье полным ходом. У меня нет смелости зайти туда. Наконец-то посмотреть. Но уши я не успеваю закрыть:

— Я люблю тебя, Игорь! Конечно же да! — доносится запыхавшийся голос женщины. — Да-да-да. Как же я люблю тебя.

— И я... Моя Бронивицкая Элона Сергеевна.

— А как же твоя Ксю...

— Ш-ш-ш... ее тут нет. Давай не будем портить настроение. Вот так, работай ротиком, крошка.

Зажимаю рот. Чтоб не вырвался всхлип. Я что, теперь стала нечаянно свободной? Подумала и снова слезы соленые глотаю.

***

Пошатываясь, прохожу на кухню, откупориваю вино, зубами вытаскивая пробку. Наливаю в чайную кружку и пью, как будто сутки не пила воды. Алкоголь заливаю в себя, но не чувствую его горечи. Так как я ничего не ела, меня тут же начинает пошатывать, временная легкость расползается по телу.

Оседаю на пол, опираюсь затылком о стену, слушаю все, о чем они там говорят. Слезы струями текут по лицу, а измена — по венам, незнакомым маршрутом, в самое сердце, где кровоточит рана. Меня как будто нет. Измазали грязью.

Время близится к глубокой ночи. На дорогах стихло, и фонари стали гореть ярче. Освещая кухню.

В ушах образовался гул и вакуум одновременно. Мотаю головой, мне не по силам выдержать острую боль. Развязываю пояс на талии. Все сжимается внутри. Душит.

Почувствовала, что не одна.

— Ксюша? — спокойным голосом окликают.

— Ксюша, — надев дежурную улыбку, повторяю его слова.

Осматриваю его с ног до головы: почти обнаженный, замотанный в банное полотенце по пояс. Капли воды с волос падают на его грудь, где выбито мое имя, скатываются по торсу вниз.

— Давно ты тут? — Муж складывает руки на груди. Он мастер непоколебимости.

— Давненько. Слышала ваши «переговоры» от и до, — улыбаюсь. — У вас там затянулось слишком. Наверное, новый проект разрабатывали, — кривлюсь от горечи во рту. — Работали в поте лица, — смеюсь уже в голос, вскидываю голову к потолку.

— Игореш! Ну что ты там, пиццу заказал? Ой, тетя? — останавливается испуганно, делает шаги назад, за моего мужа.

Глава 2.

Никогда не поверю, что женщина не почувствует, что с ее мужчиной что-то не так. Любящая женщина всегда ощутит всеми клеточками своего тела, как изменился он, и в первую очередь в постели.

Это была моя вступительная фирменная фраза на семинарах для успокоения ревнивых девушек и жен.

Ну а что насчёт меня?! Просто… я просто… Губы дрожат. Снова срываюсь на всхлипы. Тру бесконечно кожу лица и свой подбородок, они уже щиплют от соленой влаги. Мне как будто поломали крылья и столкнули с обрыва, и я стремительно приближаюсь к земле. Не заметила, не почувствовала! Да еще и с кем? С моей родной племянницей! Раздражает. Ругаю сама себя. Как можно быть такой дурой! Успокаиваюсь, и снова по кругу, от услышанного за стеной, слезы льются с новой силой. Зачем я знаю всё это сейчас?

На улице поднялся ветер, как и в моей душе — буря. Широким шагом, на высоких каблуках, почти обнаженная, в одном плаще, который успела на себя накинуть, отдаляюсь как можно быстрее от родного места и любимого человека по поломанной тротуарной плитке. Что теперь? Куда? Как мне жить дальше? Как смириться с тем, что давно не любима и не желанна. Как сейчас дожить до утра, осознавая, что ничего больше для него не значишь? В его постели другая!

Все потом, лишь бы подальше от этого места, где мне вкалывали счастье. И дозы были слишком большими, раз жила в своих фантазиях под названием любовь. А сейчас действие этого радужного мира закончилось, меня ломает и рвет, как после наркоза. Только после него болит всего лишь тело, которое можно обезболить, а душу не обезболишь ничем. Рассыпаюсь на части. Оставляя за собой куски себя. В руках вибрирует телефон, на дисплее загорается «Любимый муж». Я не поднимаю, ведь опять начну рыдать. Он сыпет голосовыми на мессенджер, а я не хочу пока слушать.

За мной едет машина, чуть обгоняет. Окно приспускается, и из него вылезает квадратная башка.

— Эй, цаца! Садись, покатаем! Что ж ты ходишь одна в холодную ночь? Садись, в машине тепло.

Бросаю взгляд на особей, которые думают, что этот подкат настолько крут, что я должна с разгона с расставленными ногами прыгнуть к ним.

Другой голос, который находится за рулем:

— Поехали, не приставай, — затягивает голову друга назад, тот буянит и высовывается снова.

— Не ломайся! По тебе же видно: ищешь любовь и тепло на ночь. Эй, — свистит. — О-о-о! Цену себе набиваешь? Так я заплачу.

Останавливаюсь. Смотрю на этого недоделка, махающего мне рукой. На свету на его руке блестит колечко. Женатый. Не знаю, что меня толкает к тому, чтобы поднять с пола хороший кусок плитки. И бросить в дверь с его стороны.

— Вали к жене! А не баб по улице собирай! — кричу сквозь слезы. И меня трясет как в лихорадке. — А не то я за себя не ручаюсь. Голову твою откушу.

— Ах ты ж… мне дверь помяла. Иди сюда.

— Извините, — выходит из машины другой мужчина. — Мой друг сегодня перебрал.

— Да ты чё, Серега, она тачку мне помяла,

— Угомонись, — толкает голову друга внутрь. — Может...

Не дослушивая, задыхаясь как от жажды, словно во мне все выгорает и я мучусь от обезвоживания, иду вдоль дороги. Телефон не успокаивается. Нахожу в себе силы ответить.

— Ксю, ты где? Что ты ведешь себя как ребенок? Вернись домой, мы поговорим. Зачем ты устраиваешь этот цирк? Взрослая женщина.

— Пошел ты к черту, паскуда! Пошел ты с этой дрянью в самое пекло.

— Ксю, послушай! Я не хотел, чтоб так все было.

— Никто не заставлял тебя снимать штаны! А как ты хотел? Держать меня как запасной вариант, который в любую минуту бы поддерживал тебя? Давай начистоту, не стесняйся! Ты ж герой у нас. Я боролась за жизнь ради нас, чтобы быть вместе. Я вырвалась из лап смерти. А оказалось, этого «нас» давно уже нет! Ты меня кормил тупой ложью, а я, не пережёвывая, глотала ее. Знаешь почему? Потому что ты для меня был светом в окне. В окне палаты, где проводят химиотерапию, — срываю глотку в крике. — Тот, кто любит, он не ищет так быстро замену, и у него даже в мыслях слова «измена» нет! Потому что любит! Разве я от тебя много требовала? Много просила? А о наших детях ты думал? Или Элона заняла и их место в твоей голове?

Кирилл устало выдыхает в трубку. Ему нечего мне сказать. Он уже устал от моей истерики.

— Вернись домой, мы все обсудим, — спокойно отдаёт мне приказ в трубку.

— Пошел ты! Дерьмо собачье! — Скидываю. Иду дальше куда глаза глядят, пока мой каблук не проваливается в сливную решётку и я не падаю со всего своего роста на колени, сбивая их и ломая каблук.

Черт. Что это? Черная полоса или кризис в жизни?

Испачканная грязью, не только душевно, но и физически, сижу, плачу во весь голос на пустой улице. Нет сил остановить истерику. Телефон начинает пиликать заново. Размахиваюсь, разбиваю его о твердую поверхность.

Своим воем привлекаю к себе внимание проходящей мимо пары. Парень и девушка.

— Извините, вам плохо?

Я киваю в знак согласия. Очень плохо! Неизлечимо плохо. Смертельно плохо.

— Саш, ну что ты спрашиваешь, подними ее. У нее что-то случилось. Вас побили? Ограбили? — наклоняется ко мне девушка.

Глава 3.

Переспать с красивым мужиком — это стало моей навязчивой идеей, пока я приближалась к клубу. Мои малоизвестные спасатели, Саша и Ангелина, подбадривали своим позитивом, который я пропускала мимо ушей, улыбаясь невпопад. Сжимаю в руках эту пачку презервативов, злость и обида перемешались в единый узел. Можно даже с первым встречным, который мне улыбнется. Точно, с первым встречным.

Дверь клуба открылась, и вышел оттуда маленький лысый гном. Я со своим ростом метр шестьдесят четыре невелика, а он — еще меньше. Нет, уж со вторым встречным наверняка. Что тут тяжелого?

Мужу же моему не тяжело было так просто впустить в нашу постель другую. Променять под моим носом на ту, что моложе и веселей. Вот и я попробую. Может, легче станет. Возьму пример с него. Шепнёт кто-нибудь мне на ухо слова о любви и успокоит на время мою боль. Может, не буду чувствовать себя так, как сейчас: с ведром помоев на голове. Несмотря на то, что в свои двадцать восемь лет у меня ни одного мужчины, кроме мужа, не было. Так же, как и я первая была у Игоря.

— Ксения, а че вы замерли? Проходите! Саша за все заплатит.

— Да мне как-то неудобно! Я сама заплачу.

— Вы что, а мужчины для чего? Чтобы мы все сами делали? — Наклоняется к моему уху: — Как говорила моя бабушка, жопа не должна быть открыта постоянно, чуть держи прикрытой.

Эта фраза заставляет улыбнуться.

— Ваша бабушка, видимо, была очень мудрой женщиной.

— Конечно! Поэтому после пяти разводов у нее квартиры от мужей и золото закатано в банки, на всякий случай.

— Мне правда неудобно, я привыкла платить за все сама, — продолжаю ковыряться в кармане и искать карту.

— Ксюш, не знаю, что у вас случилось, но что-то явно не хорошее. Такое обычно бывает между близкими людьми. Давайте сейчас, раз мы подобрали вас, отдохнем до утра.

Соглашаюсь. Позволяю немного поухаживать за собой. Переступаю порог этого заведения. Не была в подобном месте. Направляемся в заранее заказанную кабинку, где их ждет еще пара друзей. Заказываю себе выпивку. Гуляю на все, что есть на моей карте. Эти деньги я собирала для нашего совместного отпуска на море. Даже лежа в палате, я продолжала работать, чтоб Игореше не было тяжело в мое отсутствие. Что ж, отпуск будет, но уже не вместе.

***

Сжимаю микрофон как можно сильнее. Петь не умею, но сейчас кайфую от своего ора во все горло.

— Я ж его любила, а он меня не простил. Тенью за ним ходила, а он меня не впустил.

Слова из песни Ротару только сейчас прочувствовала и оценила. Заканчиваю свой вой. Мне аплодируют. Делаю поклон. Иду просушить горло. Мысли снова берут верх надо мной, а я не хочу думать, что сейчас происходит там, в нашей квартире. Залезаю на стул у барной стойки. Закидываю ногу на ногу. Прошу бармена:

— Мне еще двести грамм текилы.

Ищу в карманах карту. Выворачиваю их. Ключи, мелочь и презервативы. А пластиковой подруги нет. Как же так. Вот беда. Не зря же говорят, беда не приходит одна. Этих копеек не хватит. Как там сердцеедки делают? Пытаюсь включить «режим тигрицы».

— Извините, а за счет заведения нельзя милой даме с разбитым сердцем и душой плеснуть обезболивающее? Чтоб до рассвета вот тут, — тру грудь, — не болело. Надо срочно обеззаразить открытую рану, чтоб инфекция не пошла дальше.

— К сожалению, нет! — кидает на меня скептический взгляд, тщательно натирая бокалы.

— Это жизненно необходимо мне.

— Какая интересная последовательность: мелочь, ключи и пачка для продолжения вечера. — Рядом усаживается мужчина. — Прошу, сделайте метательнице ядра всё, что она хочет. У нее сегодня явно был трудный день. — Протягивает руку для пожатия. — Хотел еще раз извиниться перед вами.

Собираю в кучу глаза. Чтобы рассмотреть красивую, ухоженную ладонь. Надо же, все линии жизни так четко вырисованы. Подходит для моего матча-реванша под названием «Измена». Исследую дальше, от ладони к запястью, от запястья по выпуклым жилкам вверх, к локтю, где закатаны рукава. Упираюсь в широкую грудь в белоснежной рубашке. Сверху пуговицы расстёгнуты до майки, которую надевают под рубашку, и от этого сочетания вещей грудь соседа кажется визуально шире.

— Вот и здрасти снова. Это знак судьбы, раз мы снова встретились. Сергей.

— Кто? — поднимаю глаза выше.

На мускулистой шее такие же вены, как и на руках. Что нужно делать, чтоб накачать так ее? Вся смесь красоты перетекает в волевой подбородок, на котором обживается двухдневная растительность.

— Сергей!

Его губы зашевелились. И я взглянула на его лицо. Опустила глаза на тонкие губы, потом посмотрела в зеленые глаза. Мне показалось, как будто на меня смотрел мой муж. У него такие же яркие глаза, как у этого парня. Или это мой мозг ищет черты мужа в других, в надежде, что тот отыщет меня, крепко прижмет к себе и скажет: «Любимая, это всё неправда». Быстро опускаю глаза на ладонь, которую новый знакомый продолжает держать для приветствия.

— Мой слегка уставший сотрудник вам нагрубил, а вы помяли ему дверь машины кирпичом. Меткий бросок.

— Хм, жаль, что не лицо. Я целилась именно туда, — опрокидываю стопку, кривлюсь от горького пойла. Слизываю соль, жую лайм, как огурец.

Глава 4.

Обхватываю мощную шею обеими руками.

Хватаюсь своими губами за его теплые уста в требовательном поцелуе. Отдачи нет. Должен был получиться жаркий поцелуй, но мужчина плотно сжимает губы, и в таком жарком месте они покрываются льдом. Не отталкивает, но и не поддается. Раскрываю глаза. Неужели я настолько нежеланна? Он тоже непонимающе смотрит в упор. Отрывая меня от себя.

— Э-э-э-э, Ксюш, подождите.

Смотрю на него пристально, со злостью притягиваю к себе, еще раз кусая нижнюю губу.

— Успокойтесь, я, наверно, неправильно выразился. Постойте, — проводит по моим плечам и руки складывает по швам. — Я правда хочу вас просто подкинуть, и никакого подтекста в моем предложении нет. Все намерения искренни и прозрачны, — игриво улыбается.

— Я не хочу, — обиженно усаживаюсь на стул. Ко всему добавляется чувство стыда. Закрываю лицо руками. Чувствую себя ничтожеством.

— Тогда могу предложить присоединиться к нашей компании. Они там, в соседней комнате, рвут голосовые связки.

— Я плохо пою.

— Я слышал! Но ничего, тот рев за столом они тоже называют песней. Так что пойдемте, до утра еще пара часов. Потом разойдемся кто куда, а возможно, еще встретимся.

Стягивает меня со стула, приглашает в ВИП-комнату, где корпоратив идет полным ходом.

И мои новые друзья тоже тут бьются в батле, кто лучше поёт.

— О! Ксюша, мы тебя потеряли. Давай к нам, — машет Ангелина, держа в руках микрофон.

— Сергей Валерьевич, ну давайте с нами хоть одну песню, — кто-то со стороны кричит моему второму встречному.

— Нет, ребят, я не пою.

— Ну давайте. Серега, молодежь перепевает нас. Одну всего лишь песенку, в честь вашего приезда в наш город.

— Что же вы, Сережа, учите меня, а самому слабо попеть тоже, — отхожу от него, бросая вызов.

Он улыбается.

— Ладно, один раз. Черт с вами.

— Давайте батл, — кричат.

— От нашей команды пусть Ксюша поет, а от вашей — двухметровый.

Выбирают песню наугад.

— Сергей Валерьевич, в честь вашего приезда, пойте.

«Ленинград» — «WWW».

— Вот это выбор!

Музыка заиграла, и мы вступили в это произведение. А потом еще в одно. Я плакала и смеялась одновременно. Плакала о том, что скоро я вернусь в завтра и мне нужно выжить.

Время пролетело так быстро, что нас стали выгонять сотрудники заведения.

Саша и Ангелина меня довезли до дома, подняв на тот этаж, с которого я убегала. Позвонили в дверь. Не открывают. Неужто заменили замки?

— Ксю, может, дома никого нет? Поехали к нам.

— Есть, — стучу ногой в дверь. — Открывай, мать пришла, молока принесла.

Дверь распахнулась, и на пороге меня ждал муж. Или экс-муж. В неглаженой рубашке, в мятых штанах, сжимая в руках телефон.

— Все, Ксюш, мы пошли. Пока.

Пара быстро развернулась и пошла на лестничный выход, не дожидаясь лифта.

— Пока, ребята. Спасибо за вечер, и что не дали сойти с ума, — говорила, а сама смотрела в предательские глаза мужа, которые наливались кровью.

Я переступила порог с высокой поднятой головой, не произнеся не слова. А за его спиной — племянница. Моя кровь и плоть. Я ее привела в наш дом и в нашу постель. Сиротку. Не могла ее оставить в том селе, где жила и умерла моя сестра. Как от такого ангела, как она, родилась такая дрянь-дочь? При виде меня крысой шмыгнула в комнату и хлопнула дверью.

— Где ты была всю ночь и что это за шпана с тобой? Ты на часы смотрела?! Я тебе всю ночь звонил. Где твой телефон?

— Всю ночь?! — хмыкаю. — Уверен?

Спокойно, Ксюша. Истериками своими только покажешь, как ты раздавлена.

Подошла к зеркалу. Посмотрела на свои красные и чуть припухшие глаза. А под ними черные следы размазанной туши. Беру лосьон для снятия макияжа, смачиваю вату, провожу по коже.

— Где была, я тебя спрашиваю? — муж смотрит на меня через зеркало, теряя терпение. — Я обзвонил все морги и больницы. Матери твоей позвонил, взбаламутил.

— Где была, там уже меня нет. Как видишь! Или я должна была остаться поздравлять тебя с твоими новыми интересами?

— Давай поговорим нормально! Как взрослые люди. Без твоего сарказма. Ты не на своих тренингах.

— Говори! — лицо начинает дрожать. Время пришло услышать правду. Какая бы она ни была. Кусаю щеку изнутри, смачивая сухой ваткой выступающие слёзы. — Что молчишь? Говори же! Трусишь. В принципе, меня это не удивляет.

— Год назад я случайно понял, что влюбился как пацан в другую. Не думал. И не изменял до этого. Был верным. Семья, дом, дети, жена — все как положено. Но что поделать, тут, — стучит по груди, — не прикажешь. Не мог тебе признаться раньше. У меня предложение, раз ты уже знаешь все. Мы будем жить втроем.

— Ты в своем уме? Слышишь себя? Что ты говоришь? — шмыгаю носом, вытирая слезы, которые текут бесконечно. — В свободных отношениях? Многоженство в нашей семье? Что-то я не заметила, что ты веру сменил. А о детях ты наших подумал? — не выдерживаю, перехожу на крик.

— А что такого, Ксюша? В современном мире живем. Тебе было бы лучше, если бы я продолжал врать? Я с ней почувствовал себя живым. Понимаешь? — Хватает меня за руки. Трясет. — Мы изжили свою любовь, к сожалению. Не хотел этого, но так случилось. Всему есть конец. Мы словно застыли в этом быту. Пять лет на одном месте. Всё одно и то же. День сурка.

— А я застыла вместе с тобой! — кричу ему в лицо. — Вместе, слышишь! От трудностей я не стала искать другую постель, где пригреют меня. Все мужчины стали для меня бесполыми. Потому что я бежала домой, к тебе. Зная, что у меня семья и любимый муж. Все свои мечты и желания задвинула куда подальше. В самую глубь своей души. И когда у тебя в фирме были проблемы, я не переспала с твоим напарником, оттого что я застыла, как ты выразился. Я была рядом. Да даже когда мне поставили страшный диагноз... Я переживала не о себе, а о тебе. Как ты справишься, если меня не станет? Я исполняла слово в слово ту клятву, которую давала тебе. А ты? Ты её так исполняешь?

Глава 5.

Под напором холодной воды, сидя на кафеле, я пытаюсь заглушить его слова, полетевшие в меня как острые кинжалы.

«Я тебя больше не люблю. Не люблю. Ты мне больше не нужна».
Пока еще не верится, что сердце разорвано в лоскуты. Из черных дыр, которые не получается залатать так быстро, как хотелось бы, сочится алая кровь, а с ней и часть меня. Часть подаренной жизни, которую мне уже никто не вернет. Раны предательства слишком глубоки и, может быть, смертельны.
«Почему все так?» — содрогаюсь в рыданиях.
Может, это еще не конец и он сейчас войдет в эту дверь, сядет рядом со мной? Обнимет крепко и произнесет: «Я ошибся. Да, изменил… Всего лишь страсть вспыхнула мимолетно. Она пустое место».
Я бы простила. Не сразу, но простила бы. Все мы грешны.
Не могу выплакаться. Кусаю кулак, чтоб не скулить так громко.
Гордость, где же ты затерялась, чтобы дать мне силы подняться и научиться жить дальше? Какой бы красивый жест я ни сделала, собрав ему вещи и выставив за дверь, все равно готова рвануть вслед. И просить, чтоб удержал нас. Пока еще не поздно.
— Ведь так нельзя... — говорю вслух. — Нельзя убивать и топтать мои чувства. Я ведь тоже живая.
— Тётя! Ах, тётушка! — язвительный голос со стороны.
Поворачиваю голову. Малолетняя дрянь стоит в проеме между ванной комнатой и прихожей. Не все вещи я запихала в сумку мужа. Как долго она стоит тут?
— Каково это быть на месте брошенной? Ты разрушила чужое счастье, а я — твое! Расскажешь, что чувствуешь? Хотя нет, давай чуть позже, — скалится. — Конечно, я готова смотреть на тебя в таком состоянии вечно, но мне пора бежать, у меня скоро свадьба, — машет мне пальчиками, на одном из которых плотно сидит целое состояние.
Хотя, может, это бижутерия? Да, точно, бижутерия. У Игоря нет столько денег, чтоб купить такую роскошь. Даже если он потратит все наши сбережения, то этого не хватит. Она просто дразнит меня.
— Игорь, у нас дети! Ты их предаешь! — пародирует мои слова. — Отпусти его! Все равно детьми его не удержишь, тетушка. Он тобой наелся досыта. Ты не так уж молода и привлекательна. Раскабанела и одеваешься так себе. И Игореша любит длинные волосы, а не как у тебя, обрубки. Любит во время секса наматывать их на свою ладонь. М-м-м… — прикрывает глаза, закусывая дерзко нижнюю губу. — Тебе рассказать, где был наш первый раз? Ведь ты сама просила все тебе рассказывать. Не скрывать. Так слушай. Наш первый раз был на вашей даче, или, правильнее сказать, уже на моей даче, — хихикает. — А потом и второй раз, и третий, и даже когда он сказал тебе, что едет в командировку, он всю неделю был со мной там. Его не интересовали твои анализы, которые ты ему слала. Он удалял голосовые с твоими слезами. Смирись, ты просрочена. А будешь препятствовать нашему счастью, и детей Игорек тебя лишит. Они меня мамой тоже называют иногда. Но это пока.
Опираюсь о стену. Комната шатается.
Ни слова не говорю. Подхожу вплотную к ней. Отпускаю пощечину. Хватаю за космы белокурые.
— Еще слово про моих детей, и я вырву твой язык, племяшка.
— Отпусти! — трет опухшую щеку.
— Отпущу, не волнуйся, а скорее, спущу.
Волоку ее по коридору. Она кричит грязные ругательства. Открываю входную дверь на лестничную клетку, а на пороге муж стоит.
— Ксюша, что ты делаешь? — смотрит чужими глазами. Мое имя уже не так мелодично звучит из его уст.
— Любимый, спаси, — брыкается соплячка. — Она сумасшедшая, хочет убить меня.
— Отпусти ее!
— Я тебе не все вещи собрала, Игореша. Тебе нужно постоянно напоминать: когда уходишь, мусор не забывай выносить, вонять будет. — Толкаю нахалку ему в руки.
Он подхватывает ее, прижимает к груди. С такой заботой осматривает ее. Это больно. Ужасно! Хочется сейчас кричать. И сколько мне гореть еще в этом треугольнике?
— Я просто хотела извиниться перед ней. А она напала на меня. Побила. Увези меня скорей отсюда, Игореш. Мне страшно, — зарывается лицом в его грудь. — Зря я открылась тебе в своих чувствах.
— Успокойся, кися! Все хорошо, — крепче обнимает. — Ты что, Ксюш? Злишься на нее? Злись на меня! Я в ответе за это. Не она. Я знал последствия этой связи.
— Молодец! — Захлопываю двери перед его носом, не дослушивая о том, какая я непонимающая.
Стою в тишине. Я как будто очутилась в своем сне. И он оказался вещим.

Автор будет оооочень рад лайкам))))

Глава 6.

Ранее

Стоя перед зеркалом, расчесываю свои необычно длинные волосы массажной расческой. Давно у меня не было таких волос длинных. Приходы болезни и уходы в ремиссию. Заставляют обрезать их очень коротко. Плавно веду по волоскам пластмассовыми зубчиками, склонив голову набок. В отражении зеркала появляется мой муж. Улыбается, наблюдает за мной, а потом машет рукой, подзывая к себе. Я хочу подойти и обнять его, но меня опережает другая девушка. Дорогой он называет другую, не меня. Колочу по зеркалу кулаками, но меня никто не слышит.

«Как же так? Это же мои чувства! Не причиняй мне эту боль, прошу тебя, не надо».

— Ксюша, — теребят меня за плечо. — Ксюша, проснись. Ты что плачешь?

Открываю глаза, чувствую, ресницы мокрые от слез. Всхлипываю.

— Дорогая ты чего? Девочка моя.

— Сон, — выдыхаю тяжело. — Дурацкий сон.

— Иди сюда! — муж меня подтягивает к себе. Заключая в объятия.

Утыкаюсь носом в его грудь. Целую в шею. Вдыхаю аромат родного тела и успокаиваюсь.

— Что тебе приснилось?

— Мой самый большой страх!

—И чего ты боишься?

— Что ты полюбишь другую.

— Ой, ну начинается, — смеется. — Я люблю только тебя. А другие мне на фиг не нужны. Сравниваешь меня вон с соседями, которые не успели пожениться — уже разбежались. А родители кредит за свадьбу отдают. Или вон Грачевы. Машка пилит Егора вечными подозрениями.

— Так он и гуляет как кобель.

— Загуляешь тут! От такой бабы бежать надо. А ты у меня не такая, — сжимает в объятиях. — Интерес к другой женщине надо подпитывать. Если этого не будет, то и измены нет, — заглядывает в моё лицо. — Ты че думаешь, мужики как в анекдотах: увидел телку, и сразу у него закопошилось все в штанах? Чушь полная. Я не из таких. У меня дети, семья. Ни одна дыра не стоит того, чтобы потерять все это.

— Всё равно сон был такой реальный. Я чувствовала эту боль на себе. Ощущение нехватки воздуха и бессилия. Приснилось, что ты целовался с другой.

— Сколько мне нужно еще тебе говорить, что я однолюб? — с рычанием опрокидывает меня на кровать, нависая сверху. — Я люблю только одну сладкую девочку, — кусает грудь через тонкую ночную. — Сколько мне еще нужно повторять? Ты моя, а я твой.

— Ну не знаю, — обиженно надуваю губки бантиком.

Скользит пальцами по бедру. Задирая шелковую сорочку.

— Где мои губки сладкие? — нежно всасывает нижнюю губу, покусывая. — Я только твой. Не говори больше глупостей и не надумывай их.

Разводит мои ноги в стороны и удобно устраивается между ними.

— Вот они, — подаюсь вперед.

Бесцеремонно запускает напористый язык внутрь. Углубляет поцелуй, от которого хочется застонать.

Проводит пальцами по кружевным трусикам, не снимая их, поддевает тонкую резинку, и умелые пальцы находят пульсирующую точку, вырисовывают круги на изнывающей от желания плоти.

Стук в дверь.

Мы оба замираем на незаконченном.

— Мама, а я сегодня пойду в садик? Ма-а-а-ам! Открой дверь, — маленький кулачок стучит в дверь.

— Кайфоломщик проснулся. Давай притворимся, что нас тут нет, — улыбается.

— Любимый! — целую его перед тем, как встать, и рукой сжимаю гордо выпирающий ствол. — Мы еще не закончили. Ты меня не убедил. Продолжим вечером. Сегодня.

Вскакиваю с кровати. Получаю шлепок по мягкому месту.

— Хулиганка. Получишь у меня.

Открываю межкомнатную дверь. На пороге стоит сыночек с игрушкой в руках.

— Ты почему так рано встал? — подхватываю его на руки. — Не даешь маме с папой поговорить, — бросаю взгляд на мужа, играя бровями.

— Да, разговор-то серьезный был.

— О-о-очень, — подыгрываю застенчиво.

— Я не хочу идти в садик.

— Надо, милый, а то не вырастешь. Пошли на кухню, я тебе чай с печеньем сделаю. А потом сестру пойдём будить.

Перемещаемся на кухню. Превращаюсь в сорокоручку. Сажаю сына на стул, включаю телевизор, канал «Карусель», жму кнопку на чайнике, делаю свежий кофе. Открываю мультиварку. Вот и хлебушек свежий. Вдыхаю запах свежей выпечки. Нарезаю бутерброды. Кому на работу червячка заморить, кому в школу, потому что там еда невкусная, кому сейчас покушать. Говорят, домашние дела выматывают, а мне, наоборот, нравится. Для чего тогда вообще жить? Для себя? Возможно, хорошая идея, но до поры. Старость придет, а стакан воды никто не принесет, а у меня зато их два будет.

— Что за запах по дому? — муж проходит за стол.

Я сразу ставлю перед ним кофе и бутерброд.

— Это твой подарок — мультиварка. Испекла нам хлеб к шести тридцати. Таймер сработал.

Откусывает кусочек.

— М-м-м-м, как вкусно. Хозяюшка моя.

—Я и в офис тебе нарезала.

Глава 7.

— Ксю! Ты чего застыла? Кофе еще плесни.

— Да нет, ничего, — выдавливаю улыбку. Сжимая чашку с горячим кофе. — Сейчас. — Кидаю в чистый стакан два кусочка рафинада, заливаю кипятком.

Сажусь рядом и смотрю, как муж наминает завтрак, а рядом и сын не отстает от отца. Как две капли воды. Умиляюсь. Дурацкое чувство уходит на второй план.

— А ты чего не ешь? Тебе надо поправляться.

— Да после последних уколов аппетита нет по утрам.

Хватает меня за руку. Целует пальцы, на одном из которых блестит серебряное колечко.

— Прорвемся! И в печали, и в радости. Помнишь? — прикладывает к губам мою ладонь. Говорит уже более серьезно, в глазах прячет боль и переживание. — Я тебя не отдам в лапы болезни. Просто не позволю ей встать между нами, и никому не позволю. Без тебя не смогу.

— Сейчас все хорошо, — подкатывает ком к горлу. Провожу другой рукой по его колючему лицу. — У меня стадия ремиссии. Врач говорит, что еще чуть-чуть и мы победим. В крайнем случае удалим детородные органы. И все!

— Черт с ними, — заключает мое лицо в объятия.

— Большой семьи не будет!

— И не надо. Без тебя нет семьи, — чмокает в губы.

На его запястье гудит будильник.

— Надо ехать, пока пробок в городе нет. Буду собираться. Малого я сам отвезу, а ты давай старшую. Сегодня еще куча собеседований на должность помощницы руководителя.

— Кастинг красавиц? — прищуриваюсь, подшучивая.

— Ой-ой-ой, кто-то ревнует, — не дает встать, усаживает меня на колени. — Я не забыл про незаконченное утро, — носом проводит по плечу, по шее вверх, тихо говорит на ухо: — Отправлять мужа с полным желудком — это хорошо, а вот с полными яйцами, — кладет под столом мою ладонь себе на пах, прижимая своей рукой, — это плохо.

— Что ты делаешь? Ребенок рядом, — хихикаю. Вырываюсь.

— И даже болезненно.

— У меня сегодня несколько встреч и семинар, — шепчу в ответ. — Поговори со своей мамой, и я на ночь вся твоя.

— Проведешь мне семинар в коленно-локтевой позе?

— И не только.

— Тогда уговорю Елену Павловну посидеть с внуками, чего бы мне это ни стоило.

— Уж постарайся.

***

Обычный день. Без грозовых туч, с ясным небом и яркими лучами солнца. Разве можно подумать, что этот день станет каким-то значимым в твоей жизни? Будет жирной точкой в календаре памяти, знаменующей начало или конец чего-то.

Отпиваю минеральную воду без газа. Читаю СМС от мужа: «Вечер наш». Улыбаюсь. Сжимаю стеклянный сосуд.

— Ксения Геннадьевна, я же говорю вам, мой муж изменяет мне, я прям чувствую нутром. Или хочет мне изменить. Пока не решила. Еще и его мамаша вечно нос суёт. Занялась бы своей жизнью. А я не буду терпеть. Я ему так и сказала. Найду доказательства. А может, уже нашла. Взяла вчера телефон, почитала СМС. А там какой-то Андрюха мужу пишет, мол, приходи, посидим. Давно не виделись. А мой муж ему в ответ: «Вообще-то, я женат». Вообще-то! Представляете, — трясет ладонями в воздухе. — Это звучит так, типа он не прочь. — Ударяет себя по коленкам. — Соберу чемодан и уеду.

— Куда, Маша, вы поедете?

— Я поеду к маме с детьми. Куда еще. Из-за него я не закончила институт. А теперь мне дали кликуху «Вечно беременная».

— Маша, а вы любите своего мужа? — присаживаюсь в кресло напротив нее. — Сможете мне описать это чувство?

— Люблю, а как же? Зачем бы я пришла к вам? Мне совет нужен, как сохранить свой очаг. Если бы у вас не был такой высокий рейтинг, я бы к вам не пришла. Но, наверно, муж меня не любит и не любил никогда.

— Вот я и хочу понять, насколько вам нужна моя помощь! Опишите, а лучше нарисуйте мне свое отношение к мужу. Как вы встретились? Когда зародились ваши чувства? И как дошло до того, что вы подозреваете мужа в измене? На столе возьмите любой фломастер и нарисуйте любые картинки на доске, которые ассоциируются с вашим мужем. Что хотите. Это важно, поверьте.

Скептически таращится на меня.

— Я заплатила по прейскуранту не для того, чтобы рисовать. Хотела бы научиться рисовать — пошла бы в художку. Мне нужен совет.

—Я верну вам деньги. Раз в этом проблема.

Она снимает крышку с фломастера. И начинает водить стержнем по пластмассовой поверхности.

— Макс старше меня. Я только окончила третий курс, искала, где практиковаться, и попала к нему. Как в сказке: полная заучка с косичкой и большими очками на пол-лица стояла на пороге, переминаясь с ноги на ногу, перед большим дядей.

— Так, хорошо! Продолжайте.

— Я влюбилась сразу, прям на том пороге. Он рассказывал о моих обязанностях, а я заглядывала ему в рот. Вот так, — выпячивает глаза и открывает рот. — Переспрашивала постоянно. Меня парализовала его красота. Он вращался среди красивых женщин, статных, ухоженных, и на собеседовании были такие же.

— Но он выбрал вас.

— Да, сразу. Но я потом сгорала на рабочем месте. Оттого что он не будет моим.

— Но! Вспомните ваш первый поцелуй.

— Я сейчас расплачусь!

— Поплачьте. Слезы, они иногда говорят искренней, чем слова.

— Время практики подходило к концу, и я зашла к нему, чтоб подписал мне документ об успешном прохождении. Вот тогда-то я и решилась на поцелуй. Сама! Он охренел, — смеется в голос. Вытирая слезы. — Я долго дома репетировала перед зеркалом. Он отстранился. Видимо, переваривая, потом снял мои очки. И сам стал целовать меня, как ему хотелось.

— Потому что я сам ждал этого, — дверь тихонько открывается, и нас уже трое.

— Макс?! — восклицает клиентка, переводя взгляд с меня на мужа. — Ты что тут делаешь?

Глава8.

-Ксюш, ты пей, пей травяной чай! – поглаживает по плечу. – Пока горячий. Полегчает! Это я на даче травы собираю каждое лето. Нервы успокаивают за раз.

– Может ли облегчить боль травяной отвар от удара из подтяжка, – делаю глоток. – Я его выгнала. Собрала чемодан и выгнала его вместе с любовницей. А такое ощущение, он этого и ждал. Уходя, он прихватил моё сердце, ногой закрыл дверь между нами.

– Облегчит, не волнуйся! Измена — это как грипп. Поболит, поболит, да и пройдёт. Вот увидишь.

– Спасибо вам, Варвара, вы такая хорошая. А все думают, что вы ворчунья. Наверно, тоже хлебнули.

– Хлебнула! По всей вероятности, сделала не правильный выбор. Но сейчас не обо мне. Посмотри, как личико опухло у тебя. Не стоит он твоих слёз окаянный. Однако запомни — он твой муж. Ты решила так легко этой прошмандовке мужа своего отдать? Бороться надо!

– А что мне делать? – Устало улыбаюсь. – Он мне сказал: «Я не люблю тебя». За что бороться? Он предложил жить втроём. Он с новой женой — я же няня наших детей. И вы мне говорите бороться? – Не выдерживаю. Громко тяну носом воздух. Слёзы начинают капать в кружку с чаем.

– Ещё раз повторю, бороться!

– Да не умею я бороться, – жгучая обида выжигает меня изнутри. Подбородок дрожит.

– Как это ты не умеешь? Ты что, просто так подарила ему свои годы, молодость, родила детей, заболела и выстояла, при этом работала как лошадь? Ты что, просто так хочешь, чтоб он наслаждался жизнью, а ты тут кисла от своих слёз? Мы, если честно, с другим консьержем давно заметили, как он перед ней выпендривался.

– Почему не сказали?

– В чужую семью не залезешь. Что я могла сказать? А вот после вашего скандала в коридоре всё вылезло наружу.

– Все видели, кроме меня. Я сама виновата. Не надо было впускать в свой дом молодую девушку, – сама себе отвечаю. – Она же моя племянница, – сжимаю руку женщины. Не могла её оставить наедине с отцом алкашом, для которого был ещё один повод залить в глотку пойло.

– Не вини себя.

– Я не приехала в то захолустье, а долетела. Просто место какое-то, отрезанное от цивилизации. Увидев сгорбленную фигуру молодой девушки перед покойной матерью, я не смогла отвернуться. Сестра доверила её мне . В этот день после обеда я забрала её к нам. Приняла как дочь, хотя муж был против. Я настояла.

– Ты же не думала, что так будет. Не тереби душу, так уж случилось.

– Племянница же.

– В жизни так, люди с большим сердцем страдают больше всех.

– Вы не против, я сейчас позвоню маме, пусть детей придержит у себя. Пока мы тут не разберёмся, что делать нам дальше. Они не должны это всё видеть.

Беру мобильник. Несколько пропущенных от мамы, от помощницы и клиентов. Набираю маму.

– Алло?

– Алло мам, привет!

– Привет, а что с голосом доченька?

– Да ничего серьезного, заболела немного. Мам, не могу сейчас долго говорить, ты бы могла посидеть с детьми до конца каникул?

– Да… А что случилось, Ксюша?

– Да ничего, мам, кое-что уладить надо.

– Что у вас там происходит? Только не смей мне врать. Я же чувствую, что что-то не так. С того времени, как Игорь звонил искал тебя.

– Мам, ты можешь не задавать сейчас лишних вопросов, а просто побыть с внуками?

– Не разговаривай с матерью таким тоном.

– Прости! Побудешь?

– Куда ж вас девать. Но только до конца месяца. Помнишь, у меня путёвка в санаторий? Пусть вон Элонка посидит с детьми, и вообще молодой девчонке надо снять жилье, – от упоминания этих имен голова начинает трещать. Мне казалось, будто тлеющие угли от костра, на которые затащил меня мой муж, подул ветер от маминых слов, и он начал разгораться с новой силой. Пока ещё не очень больно, немного печёт, однако, если он разгорится, то я снова буду валяться на полу, и этот костёр станет фатальным.

– И вообще, Ксюш, – мама продолжает подливать масло в огонь. – Ты часто и на долго своего мужа оставляешь одного. Это не хорошо.

– Я что, играться еду? Я катаюсь то по больницам, то по работе. Всё, мам, спасибо тебе за то, что посидишь с внуками. Перезвоню, – быстро отключаюсь. У мамы талант добивать лежачего.

Набираю свою помощницу, надо сообщить, что выхожу на работу.

– Наконец-то, Ксения Геннадьевна, вы перезвонили. Тут у нас такое! Катастрофа.

– Что произошло?

– Не знаю, кто это сделал, но лучше вам это увидеть собственными глазами. Сейчас скину ссылку.

– Получила, не отключайся.

Перехожу по адресу. Видео загружается. На нём наш скандал с мужем в коридоре с ярким заголовком: «Та, которая даёт советы всем, как сохранить семью, не смогла удержать своего собственного мужа», и ещё куча разных помоев выливаются ежеминутно. Ролик уже набрал миллион просмотров.

– Ксения Геннадьевна, вы тут?

– Дааа, – в шоке перематываю снова и снова видео.

– Все отменяют с вами запись и просят вернуть деньги! Сайт наш закидали плевками. Телефон разрывается на части. Не знаю, что делать.

– Я…я перезвоню, – отключаюсь. Сжимаю трубку, с ужасом думая, где мне взять полмиллиона, чтоб раздать людям в кратчайшие сроки.

Глава 9.

Сергей

— Серый, зря ты тогда с нами дальше не пошел гулять. Маринка эта, бухгалтерша наша, еще та горячая штучка. Высосала из меня все, — ржет в трубку. — Ух, вот это баба. Не ты ее пердолишь, а она тебя. А с виду не скажешь. Такая тихоня, вечно в компе, кипа бумаг на столе, длинная юбка… Сначала подумаешь, что туда никто и не залазил. Не такая, жду трамвая... А тут, чуть опьянела и вон что выдавала. Старик, целых два дня, ты только представь, целых два дня кувыркались. Не помню за свою недолгую жизнь, чтоб со мной так было. Даже с Любкой так не было. Перерыв только на попить и в рот себе что-нибудь закинуть.

Слушаю в наушнике треп своего друга, как он провел вечер с нашим специалистом. И чего ему не хватает? Жена, Люба, есть, которая в рот ему заглядывает, ребенок родился, а он спит со всем, что движется. Видите ли, он был на родах с женой и получил стресс от увиденного. С женой пока не может, таким образом снимает стресс, кретин.

— А Люба не задавала вопросов, где ты был, примерный семьянин, два дня?

— Старик, как всегда, везде с тобой!

— Скоро твоя жена будет думать, что мы не друзья, а голубки.

— Серёг! Ну ты, бля, скажешь, — громко захохотал в наушник, так что мне пришлось его снять. Смешно ему. — Ты не в моем вкусе. Ну, ты ж меня, если что, прикроешь?

— Слушай, а не легче ли просто развестись? Раз чувств нет?

— Ты че! Я люблю жену. А это так, хобби, скажем. Кто-то любит петь, рыбачить, гонять на машине, а я собираю женские трусишки, причем сам их и снимаю. Что ты такой зануда стал, правильный. Никак не можешь забыть свою? Давай, просыпайся. Мы же с тобой самцы, одомашниванию не подлежим, и мы все полигамны. Вот я читал одну статью... — продолжаю слушать лекцию своего друга на тему, что изменять своей жене — это не зазорно.

А сам просматриваю еще одно скинутое видео с участием моей новой бывшей, с которой я хотел быть как ни с одной до нее. По прямой, на высокой скорости, до конца. Прикрываю глаза, чтоб стало легче и привкус металла во рту рассосался. Внутри все по-прежнему сдавлено, трудно сделать вдох и больно думать. Связь эта тягостней плена. И так хочется поверить, что видео это — фальшивка, гребаный фотомонтаж, там кто угодно, но только не она. Не ее имеют на разных кусках видео мужики, снимая крупным планом любимое лицо. Возможно, похожая девушка, но родинки на лице и красивая тату на спине в виде распускающейся сакуры не оставляют сомнений.

Я проигнорировал фазу, когда у меня стали проклевываться рога. И игнорировал до тех пор, пока они не стали ветвистыми, царапающими потолок, такими большими, что можно вешать новогодние игрушки. Игнорировал вплоть до свадьбы. Не задавал вопросов, откуда у студентки последних курсов хорошая квартира в новостройке в элитном районе, машина в два раза дороже, чем моя, брендовые шмотки и деньги на походы с подругами в дорогие рестораны. Я подарил ей браслет, который она так хотела, а оказалось, точно такой, в лям, был в ее шкатулке. Она сказала, что бижутерия...

Я не видел в этом ничего такого. Двадцать первый век на дворе, женщины зарабатывают на всякой фигне больше, чем мужики. Эпоха тиктока, инсты и всяких других площадок... Рядом с ней я оглох и ослеп. Мне было хорошо, и я думал, так продлится очень долго. Настолько ослеп, что дело дошло до свадьбы. И на экране, где должен был крутиться ролик с нашей лавстори, крутилось видео тайной подработки моей девочки, как я ее называл. Ландшафтным дизайнером ну совсем как-то не пахло. Вообще, ни сбоку, ни спереди. Девка, эскортница, содержанка… Всем этим понятиям есть одно общее название — шлюха. В ответ на вопли и крики, что я все неправильно понял (конечно неправильно понял, я вообще ни хера не понял), я выгнал свою любовь. Вот так просто выставил ее за дверь, словно между нами ничего не было, и после стало еще сложнее спиливать рога.

Ударился в пьянку, в гулянку и подпольные бои. Мне даже было легче, когда били меня, а не я кого-то. Даже в таком состоянии я искал ей оправдания. Почему?

Аноним мне сбрасывает еще видео, а у меня нет смелости их открыть. Только сейчас я ощущаю вкус предательства на своих губах. Тушу экран. К черту! Пошло оно все! Надо заняться работой. Сегодня серьёзный день, я должен во что бы то ни стало получить этот контракт.

— Ты там меня слышишь? Я спрашиваю, неужели тебе никто не понравился на корпоративе? Отличное место было, караоке-бар. Неужели тебе не хотелось залезть кому-нибудь в трусишки?

— Хотелось! — пересматриваю подготовленные папки.

— Аллилуйя! И кто же это? Девчонка в плаще? Вэвэвэ точка ру?

— Да! Ее Ксюша зовут.

— Ого! Даже имя уже узнал. А че не пошел дальше ее провожать? На пару палок чая бы зашел.

— Потому что она была пьяна, и явно что-то не то с ней было. Просто искала приключений на вечер. Думаю, если бы мы переспали, наутро она бы чувствовала себя еще хуже, чем тогда. Я решил с ней просто поговорить и провести вечер за микрофоном. Думаю, ссора с парнем, вот она и бухала. А сейчас, думаю, уже помирились.

— Да ты джентльмен.

— Так, давай собирайся на работу, я тебя жду. Через час чтоб был тут.

— По-честному, если бы ее еще раз увидел, переспал бы?

— Возможно! Все, отключаюсь. Какой-то секс по телефону идет уже. Давай, и ноут свой не забудь.

Глава10.

Ксюша

Собираюсь впопыхах. Бегаю из комнаты в комнату. Надеваю свитер, джинсы, завязываю из коротких волос хвостик. Что же делать? В голове крутится только одна сумма: полмиллиона. Где я сейчас возьму полмиллиона? Набираю еще раз свою помощницу. Даю указания, чтобы постаралась удалить это видео и закрыла на всех ресурсах нашу рекламу, чтобы хоть как-то остановить поток гадостей, который льется нескончаемо.

— Ксюш, что ты бегаешь как угорелая? — вздыхает соседка.

— Еще одна проблема на мою голову. Я как проклятая.

— Успокойся. С детьми что или с матерью, не приведи господь?

— Нет, с ними все хорошо, — ищу в шкатулке золото, которое можно сейчас заложить, потому что в моем кармане и на карте почти ничего нет.

— А что случилось-то? Может, я с тобой поеду? Чем смогу, подсоблю!

— Если бы было так все просто... Если не вернусь сегодня, значит, меня задержали органы полиции.

— Ты меня пугаешь! За что они должны тебя задержать?

— За убийство племянницы.

Ныряю в кроссовки. Хватаю сумку, закидывая ее на плечо.

— Что ты надумала? Не глупи.

— Варвара, вот, возьмите ключи, присмотрите за квартирой. Пожалуйста.

Сбегаю по лестнице.

Сажусь в свою машину. Пока она прогревается, рабочий телефон просто разрывается от претензий. К черту гордость мою, набираю номер мужа. Идут гудки, но никто не берет. Набираю еще, еще и еще — и все та же гробовая тишина.

В мыслях сразу почему-то появляются картинки того, чем они могут сейчас заниматься, и вспоминается та ночь. Боль. Проклятая боль не унимается. Я сама ее подкармливаю своими думками. И как бы мне хотелось выколотить себе сердце, чтобы не чувствовать, и вместо него вставить просто суррогат сердца, который служил бы для поддержания жизнедеятельности, и все.

Отъезжаю в сторону офиса. Муж должен быть сейчас у себя на работе. Пишу ему, что надо срочно поговорить. Это важно. Знаю, у Игоря много юристов, они помогут мне разобраться с исками, которые могут подать на меня. И открою глаза на его «ангела», на которого он меня променял.

Доезжаю до офиса. Осматриваюсь. Машина его припаркована — значит, я права, он тут. Еще раз набираю его номер, чтобы он вышел. Трубка снимается.

— Игорь, — кричу в трубку. Сама не могу понять, что сейчас внутри творится. Эффект феникса. Сгораю, остается копоть да пепел во мне. И опять перерождаюсь, думая о том, что не все потеряно и все, как прежде, возможно будет.

Слышу голос в трубке, обида и злость снова разжигают пламя.

— Ты что, не понимаешь, тетя? Раз с тобой не разговаривают, значит, не хотят. Что ты ему названиваешь?

— Послушай меня, прошмандовка малолетняя. За видео, которое ты вбросила, я с тебя лично спрошу, поняла меня? Мать твоя, видимо, ничему тебя не научила, только как в постель лезть к другим мужикам.

— А! — смеется в трубку. — Тебе понравился мой маленький привет.

— Не очень, знаешь ли. Но не забывай, всегда на такое летит ответ.

— Ну-ну. А про мать мою не смей говорить ничего. Это ты должна была лежать в том гробу, это ты должна была прожить ее жизнь. И если бы не ты, она бы не заболела. Ну ничего, все встанет на свои места. Ты прочувствуешь, каково это. — И отключается.

Мерзавка.

Хочу уже набрать приемную, как вдруг телефонный гудок перебивает встречный вызов. Голос мужа на линии.

— Алло, Игорь.

— Ксюша, чего ты добиваешься?

— Что?

— Ты зачем Элону доводишь до истерики?

— Я довожу? Звоню тебе с утра. У меня проблемы из-за твоей ненаглядной. Она слила видео нашего скандала. Ты понимаешь, при моем роде деятельности что это значит? С какими людьми я работаю?

— И при чем тут Элона?

— Выйди на улицу, я тут, мне нужна твоя помощь.

— Сейчас не могу, я готовлюсь к совещанию. Ступай домой, позже поговорим.

— Позже не получится, надо сейчас, срочно.

— Я все сказал, — кидает трубку.

А я стою, сжимаю телефон и острые ключи от своего королевича железного. Плакать не буду. Не буду.

Подхожу к машине его. Он так любит эту машину, больше себя. Не жалея, царапаю надпись на капоте и уезжаю подальше от этого места

Сергей

Рассоединяю разговор. Захлопываю крышку своего компа. Зачем пересматриваю эти видео, причиняя боль самому себе? И что за аноним мне их присылает? Уже, в принципе, не важно. Открыл глаза. Так открыл, что я не смог дышать одним воздухом с Викой в родном городе и перебрался в красивый город Питер. Только забрал документы на свой бизнес. Остальное выставил на продажу. Даже свой любимый поршик. В котором очень любила кататься Вика. Мне даже казалось, я купил его для нее, а сам ездил с водителем. Лишь бы девочка моя маленькая радовалась.

Как хорошо мне подвернулось купить у коллеги, с которым мы вели кое-какие небольшие проекты в его городе, да и в моем родном, быстро и за хорошую сумму новую машину. И дачу он тоже вроде пообещал мне продать свою. Бедолага, столько работает, а девушке, которую ждал, по его словам, всю жизнь, не хватает на обручальное кольцо с брильянтом. Хороший человек. Правда, я еще не был на той даче. Так, по фотографиям... Но мне пойдет, хочу тишины в конце рабочего дня. Залог я ему дал, осталось съездить и обустроиться там.

Глава 11.

Я не мстительный человек. Вообще не скандальный. Даже ругаться толком не умею. Сколько себя помню, все скандалы в своей жизни, а их было немного, переводила в разговор. Или, когда надо было молчать, молчала, давала выговориться собеседнику. Потом брала свое слово. Родители с детства заложили, что нужно принимать все как есть и не стараться отомстить. Сейчас эта программа во мне стала ломаться. Коротить и давать помехи. Видимо, слишком долго я придерживалась ее, раз звук скрежета от ключа по металлу приносил ужасное удовольствие. Думаю, после этого он уж найдет время и перезвонит мне. Довольно покрутившись около машины, вспомнила, что у меня есть еще в сумке замечательная вещь, без которой не могу открыть крышку и заправить бачок на своем стареньком королевиче. Это отвёртка. Вытащила маленькую помощницу и проткнула от злости передние колеса. Свист выходящего воздуха сейчас как музыка для моих ушей.

Напоследок, вытирая салфетками руки, посмотрела на окно бизнес-центра, где сейчас ведется какое-то там совещание. Фотографирую капот нашей дорогой машины, хотя если пораскинуть мыслями — моей машины. Ведь это я ее купила ему. Как порядочная жена, влезла в автокредит. Мы никогда не делили деньги, все было общее, как положено в семье. Просто у меня получалось всегда заработать больше и быстрей. Сейчас эта дележка на «твоё» и «моё» подло лезет в голову. Хотя я сама критиковала такие разговоры со своими клиентками.

Фото своей «живописи» я отправляю ему в Телегу. Если телефон у его любовницы, это не беда. Знаю, что он закачал это приложение во все имеющиеся электронные приборы, а значит, по-любому увидит.

Буду ждать окошка для звонка мне в твоем плотном, оказывается, графике.

Разворачиваюсь, внезапно начинает тянуть внизу живота. Прикладываю руку к месту, где не раз разрезали и зашивали. Немного сгибает. Дышу ртом, так легче. Моментально бросает в пот, чувствую, как маленькие капли влаги скатываются по позвоночнику, в глазах бегут мурашки. Стало так душно, как будто надо мной включили печку. Я расстегнула пару пуговиц на своем плаще, чтоб прохладный ветер разогнал жар. Закрыла на пару минут глаза и вспомнила рекомендации врача: «Старайтесь больше отдыхать, никаких физических нагрузок, не нервничать, только положительные эмоции. Не сомневаюсь, с таким заботливым мужем вы это будете соблюдать, не нарушая».

Что-что, а вот эмоции он мне предоставил незабываемые.

Отсчитываю пару секунд, пока отпустит, выравниваюсь и медленно иду к своей машине, удерживая равновесие. Вытащила из бардачка лекарство. Подложила его под язык и двинулась в сторону своего офиса решать проблемы.

***

Сергей

— Сереня, ну ты ответь! Не молчи! Ты поддерживаешь идею моего приезда к тебе в Питер?

Я так и не отключился. Положил трубку на плечо, сложил руки на груди и продолжил стоять, охерев от того, что происходит средь бела дня там, на парковке, на моем капоте. Хотя должен был бежать или выпрыгнуть из окна и предотвратить женский беспредел . Но спасать-то уже нечего. Я лучше посмотрю на продолжение: как тельце в коричневом платье прокалывает колеса. Не знаю, может, еще обольет бензином и подожжёт?

— Сереж, ну неужели ты так быстро смог стереть все, что между нами было?

Сладкий голос, который любил слушать при пробуждении, днем и ночью, сейчас раздражал хуже комариного писка. Она там что-то пищала еще в трубку. Даже не слушал, все утекало сквозь мой слух. Будто между нами протянули рулон ваты.

— Не поверишь, забыл. И ты забудь. Пока.

— Сереж, стой. Подожди! Не откл…

Откинул трубку. Захотел крикнуть даме, чтобы оставалась на своем месте до того момента, пока я спущусь. Чертово окно не хотело открываться. Дергая ручку, я вырвал ее, но окно так и осталось закрыто насмерть. И как не вовремя мой секретарь сообщил, что меня все ждут в соседнем крыле. Догнать хулиганку я уже не успевал, и собрание игнорировать тоже нехорошо.

***

— У него десять сэмэ. Стоя!!! — закатывается во весь голос друг, прочитав не единожды вышкребленную душевную фразу. — Брат, это удар даже не ниже пояса. Кому ты успел так насолить за такое короткое пребывание на новом месте?

— Пытаюсь узнать, как видишь.

Отматываю на планшете запись и на максимум приближаю номера ее машины. Скидываю их хорошим знакомым и жду результат.

Глава 12.

— Да, я понимаю! Да. Подождите. Дайте… — замолкаю, потому что мне не перекричать вопли из трубки. Резко торможу на пешеходе, сама не замечаю, как наехала на него, проехав на красный. Сдаю назад, при этом извиняясь жестами перед недовольными пешеходами. — Дайте объяснить, ради бога.

— Объясните нашему адвокату, когда он будет составлять иск за моральный ущерб и нарушение конфиденциальности.

— Подождите… Пожалуйста.

— До свиданья, — разговор обрывается, оставляя лишь пиликанье на прощанье.

Устало выдыхаю. Кидаю трубку на панель.

— Черт.

Это уже третья угроза за последние полчаса, пока тянусь по пробке к месту своей работы, чтобы спасти то, что создавалось по кирпичику, а сейчас разрушается на глазах в один момент. Не знаю, с какой стороны найти подпорку и подпереть стены, чтобы они устояли.

Сзади сигналят, кричат: я пропустила зеленый, и за мной уже выстроился ряд недовольных водителей. Им придется стоять, как и мне, ждать следующий зеленый. Объехать нельзя по двойной сплошной.

В офисе уже собрались клиенты, которые очень сильно недовольны, но пока сдерживают себя, чтобы не накинуться на мою помощницу.

Вдобавок ко всему в интернет вылились мои записи из блокнота. Не просто переписанные заметки, а именно сфотографированные страницы. Почерк у меня каллиграфический, что там написано и про кого, не составит труда прочитать. Клиенты у меня были разные, от простых до состоятельных. Я их не делила, для меня они были одинаковые. Обычные люди, у которых есть проблемы в семье. Но никому не хочется, чтоб их скелеты в шкафу вылились на просторы интернета.

Опять же, виню только себя. Что подпустила к себе «бедную» Элону настолько близко. И на ее расспросы, для чего веду я эти записи и храню их, я ответила откровенно: перепроверяю сама себя. Если мои советы не помогают парам, я возвращаюсь в начало. Это часть моей работы. Помимо сводничества. Но в шутку я также ляпнула (да, именно ляпнула), что если кто-то это прочитает, то мне кирдык будет. Потому что я сама же нарушу пункт конфиденциальности. Я забыла об этом разговоре. Надо же, как бывает: вспоминаешь крохи той беседы и понимаешь, какой ты глупой была.

Смотрю на экран другой трубки, а там тишина. Под отправленными мужу в телегу сообщениями и фото галочки так и остались черными. Он не прочитал. То ли действительно так сильно занят, то ли просто не хочет открывать? А раньше моментально прилетали ответы.

Всё, хватит, Ксюша, это было раньше, а сейчас всё иначе. И надо это уже принять.

Подъезжаю к входу и прямиком бегу в съёмный офис.

Меня встречает с испуганными глазами помощница, а на диванах восседают самые тяжелые в общении клиенты. Прошу помощницу накапать мне в стакан.

— Ксения Геннадьевна, чего? — испуганно перепрашивает. — Корвалола?

— Нет! Давай что-нибудь покрепче, — вешаю плащ на крючок.

Приглашаю по очереди в свой кабинет каждого. Хотя можно было всё это опустить, и пусть бы хором высказали, что они обо мне думают. Я и так знаю: ничего хорошего. Это написано на их лицах. Но продолжаю изображать самоуверенность.

***

Сергей

Вова с умным видом придвигает папку с графиками работы и глазами указывает, чтобы я открыл ее, пока выступает еще один застройщик с предложением своей работы. Открываю, а там СМС из девяностых на листке формата А4. Так мы любили делать за одной партой на уроках. Я был потенциальным отличником (сам не знаю, как получалось так), а Вован любил быть потенциальным двоечником. Но экзамены сдавал тоже на отлично. Потом он приехал учиться сюда и остался, а я захватывал наш родной город.

«Ну что, Серый, пробили, кто там разукрасил тебе машину любовными посланиями? 10 см». И смеющая рожица.

«Нет, работают», — пишу в ответ и толкаю папку по поверхности.

«А когда узнаешь, что делать будешь?» — папка возвращается ко мне по столу.

«Пусть оплатит ремонт и идет с миром».

«Так не интересно! Докажи ей, прям на этом капоте, что у тебя далеко не 10 см. Ладно Люба звонила тебе? Я слышал. Ты, как всегда, друг, не подкачал».

«Можно я без твоего совета разберусь? Да, звонила, и мне хочется сейчас тебе по роже стукнуть папкой за то, что жену доводишь до слез».

«Не начинай, не включай мою маму в себе».

«Это просто совет. Потеряешь ее — потом не вернешь».

«Да куда она денется? Я люблю ее».

«Видно. Ты нашел мне то, что я просил?»

«Нет».

«Спасибо, на тебя можно положиться, ДРУГ. Чтобы участвовать в этом проекте, я должен быть женат. Мне срочно нужна жена».

«Но мы еще не победили».

«Победим».

«Тут есть брачное агентство, вмиг тебе поможет, я уже написал туда».

Спасибо всем за лайки!;))) Кто еще не поставил) Лайкаем в начале, а не в конце))))

Глава 13.

Сергей

Я уже не вслушиваюсь во все это собрание. Единственное, что крутится в голове, — Руднева Оксана Геннадьевна. Повторно прочитываю СМС, пришедшее за секунду до того, как я хотел сломать и выкинуть сим-карту.

Из-за наплывов сообщений от Вики, содержание которых одно и то же: любовь, которую можно еще спасти.

Значит, Оксана.

Отлично. И кто она такая? В моем списке контактов ее нет. А фамилия такая знакомая...

Пишу, чтобы пробили ее адрес. Послание на капоте явно предназначалось не мне, и дело даже не в деньгах, а просто хочется разобраться.

***

Ксю

— Проходи, не стесняйся, — тяну за тоненькое холодное запястье через порог квартиры. — Мы приехали! — кричу на весь дом. — Ау! Кто-нибудь дома есть?

Видимо, нет. Скидываю сапоги в сторону.

— Будешь жить пока с нами, — вешаю свой любимый плащ. — Опустим все эти моменты. Да, я твоя тетя, но разница у нас небольшая, в принципе. Можешь называть меня просто Ксюша.

Помогаю раздеться своей племяннице. Стягиваю с нее затертую куртку, которой пора на мусорку. Надо прикупить ей вещей, что ли. Ладно, об этом потом.

— Ты говорила, что хотела поступать в этот город.

— Да! — отстраненно отвечает. Берет в руки рамку с фото, где мы отдыхали в парке. Нас засняли неожиданно, когда эмоции все неподдельные.

— Это моя семья, с которой ты должна познакомиться.

Она еще пару минут рассматривает снимок и возвращает его на место.

— А на кого хочешь учиться? Вот тапочки, а то у нас пол холодный. Пойдем на кухню, посмотрим, что у нас там есть. Скоро приедет мой муж с детьми, познакомишься вживую. Не стесняйся. Чувствуй себя как дома, — улыбаюсь.

Бедный ребенок. Сколько горя в ее глазах и боли. И как умело она прячет их, за всю дорогу не проронив ни слова. Говорила только я.

— На психолога.

— О, так мы с тобой в будущем коллеги. Проходи, — подталкиваю ее в сторону кухни. Сейчас мы поедим и посмотрим вузы, которые у нас есть.

Включаю чайник. Открываю холодильник, который забит всякой всячиной. Видно, свекровь постаралась на славу. Наготовила нам котлет, пюре, борща, всяких пирогов, к которым так никто и не прикоснулся. В мусорном ведре коробка из-под пиццы и маленькие баночки от колы. Дети были с папой. Надо табличку сделать, чтобы мусор выносили за собой. Запихала по очереди в микроволновку все вкусности и накрыла стол.

Эта еда как раз кстати, потому что мы ничего не ели на этих поминках, так называемых. Стол с нечистой скатертью, а на столе непонятная еда из разных домов. Я не сужу людей. Соседи и так сделали все, что смогли. Не прошли равнодушно мимо.

— Любимая, ты дома? — раздается крик в коридоре. — Мы уже приехали.

— Я на кухне, то есть мы. Идите сюда. Не волнуйся, Элона мы тебя не бросим. Познакомься, это моя племянница Элона. Она пока поживет у нас, — выкладываю я в задумчивое лицо мужа.

Говорят, сильные не могут плакать и ничем их не сломать, уж сильно обросли толстой кожей. И уже не остаются на теле от ударов глубокие шрамы. Такие люди способны давить свои эмоции, пряча их в самых темных и глухих уголках души. Они надевают улыбку, под которой прячут боль и стоны. Так говорили мне в больнице, в периоды моих отъездов. Что сильной стать не сложно, а в моем случаи нужно. Ломаю еще один карандаш в руке и откладываю в сторону.

— Ксения Геннадьевна? — Стук в мой кабинет. – Можно? — Дверь приоткрывается.

Отвожу взгляд, снова пряча за улыбкой красные от слез глаза.

— Как все прошло?

— Ты разве не слышала? Люди подадут на меня в суд, они требуют компенсацию. Я почти банкрот.

— Ксюш, и вот, — протягивает мне лист. — Все отказываются от услуг, кроме одного. Ему срочно нужна жена на время.

— Созвонись с ним сама. Мне нужно как можно скорее найти деньги, или эти люди доведут все до суда.

— Много хотят?

— Немало, — хмыкаю.

Захожу в онлайн-кабинет банка. Мы открыли с мужем накопительный счет. Там должна была скопиться неплохая сумма на черный день. Я думаю, этот день наступил. Не черный, а просто мгла. Прохожу кучу идентификаций. Последнюю операцию прерывает звонок мужа.

— Алло?

— Ты спятила?

— И тебе добрый день!

— А что ты сделала с машиной?

— А-а-а! Ты получил мое сообщение? Ну теперь готов поговорить о том, что произошло? Ты понимаешь, что Элона натворила?

—Что натворила Элона… Еще не доказано, что это она. А вот ты испортила машину.

— Ты же такой важный, для меня не было и минутки, вот я и выкроила ее для тебя. И испортила я машину свою, ведь я тебе ее купила.

Глава 14.

Игорь

Я не желал, чтоб так все было, но, видимо, в ленте жизни написано то, что должно случиться, как ни крути. Даже если не думаешь об этом, и мысли не можешь допустить. Я ведь сам был против новой гостьи в нашем доме...

Помню последний ужин за нашим столом, когда твердо решил, что больше не люблю ее. Жену Оксану, или просто Ксю, больше не люблю. Наблюдал за ней, с коротко остриженными волосами, завязанными в небрежный хвостик, и уже не такой ухоженной, какой полюбил ее раньше. С располневшей фигурой и с отекшим, скорее всего после последнего курса химии, лицом. Она перестала краситься и дома ходит в потертом халате. Суетится на кухне, накрывая стол. Улыбаясь мне, говорит:

— Ты голодный? Сейчас, почти готов твой любимый суп. Дети-и-и! Кушать!

Не слушаю, что она рассказывает про работу и пройденный день. Мне не интересно. Механически изображаю заинтересованность в ее болтовне, а сам все глубже убеждаюсь, что ничего не чувствую к ней, только жалость, и все. Перегорело. Странное чувство, все вперемешку. Зачем мучаю ее и себя? Но сейчас расстаться с ней не хватает мужества, и это неправильно как-то. И набивается другой вопрос: а что правильно? Ведь нет между нами больше любви и от страсти не кипит в груди, как раньше. В мыслях, как бы ужасно это ни звучало, та, другая, на краю стола.

Сплю с женой, а представляю молоденькое личико Элоны и дрочу под холодным душем после так называемого секса, при котором слышу, что ей то больно, то не сейчас, то швы болят.

И совсем другое дело — Элона. Как пацан, разговариваю с ней, а у самого дрожь пробегает по всему телу. Вот зацепила. Мысли лишь о ней и ее недавнем поцелуе в коридоре, таком неожиданном и долгожданном.

А потом все закрутилось вихрем: секс на кухонном столе, секс на любой поверхности в доме и на даче. Ее молодость, похоть в глазах и в движениях... И ложь в сторону жены по камушку стала копиться на плечах и превратилась в гору. Сознаюсь, ее проблемы отошли на другой план. Грех? Возможно. Но нигде не написано, что грешно влюбиться и начать снова чувствовать. Я же не виноват, что она заболела. Жизнь все-таки одна, и я не хочу ее просрать. Даже рад, что жена узнала, больше не было сил скрывать и изображать все того же Игоря, который ее ревновал до чертиков ко всем. То время ушло безвозвратно. И я ее не бросаю, все будет как прежде, с небольшими изменениями.

Сжимаю телефонную трубку. От разговора с женой злость плещется, выливаясь через край. Надо же, не думал, что буду злиться на безрассудство Ксюши, ведь она психолог, всегда сдержана и рассудительна. Изуродовала теперь уже чужую машину. А деньги я не все получил за нее.

— Зачем и когда ты продал ее? Не молчи, отвечай же…

— Я…

— Ну что — ты? Говори!

— Я купил одну вещь…

— И какую же? И кому?

Ее голос дрожит в трубке, а меня почему-то не задевает. Внутри ничего нет, кроме злости и раздражения.

— Будь хоть сейчас честен. Давай, скажи. Будь мужиком, хоть сейчас не ври мне, как ты это делал на протяжении долгого времени, глядя мне в глаза.

— Кольцо! Я купил кольцо Элоне. Довольна?! Подарок. И себе. Новое.

В трубке повисает тишина. Тяжелое дыхание. А потом громкий истерический смех.

— Кольцо? — сдавленным голосом повторяет.

— Да, именно его.

— Как ты можешь вот так все… — замолкает, — перечеркнуть?

— Что все, Ксюш? Этого всего давно не стало, перегорело, мы просто привыкли, что идет все плавно, без изменений. Мы с тобой жили как по графику. По твоим рекомендациям, как сохранить семью. Ты молодец, хранила. Все работало, но чувства ушли, они не поддаются ничему. Даже секс у нас был по графику, в определенные дни. И я ничего от него не испытывал. Просто как о дерево потереться.

— Ты просто… сволочь, самая настоящая сволочь.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, а теперь надо решить, что делать с ремонтом машины. Человек не все деньги отдал, я в минусе буду.

— Вот и думай, у тебя же дела идут лучше, чем у меня. Вот с Элоной и подумай. — Скидывает.

***

Ксюша

Выхожу из офиса, я полностью разбита, не успела отойти от одной новости, как мне по голове ударила вторая волна предательства. Спешить некуда и не к кому, руки опустились, и еле волочу ноги по асфальту. У меня от его слова «перегорело» как будто все выжигается в груди, по кругу укрывая ее золой. Иду, и у меня подкашиваются ноги. Перегорело у него… И мысли, что я полное ничтожество, цепляют израненные стены моего сердца, ускоряя стук. Все, что нас роднило и что мы хранили, пошло под откос.

Я завтра должна его разлюбить, вырвать с мясом все воспоминания о нас и больше не надеяться на воссоединение. Мгновенно, не оглядываясь, вырезать грызущую боль, которая зудит под кожей. Затем тонким лезвием вырезать свое сердце и закопать его поглубже, и стать еще сильнее.

Сама не понимаю, зачем я села в такси и поехала на место преступления, туда, где он начала новую жизнь, уже без меня. Ключи у меня были запасные от нашей дачи, я надеялась застать там свою племянницу и хотя бы высказать ей то, что у меня накопилось.

Глава 15.

Сергей

– Так, покраска машины будет стоить вот столько, – набирает на калькуляторе, – ещё тюнинг, – плюсует сумму. – Диски поцарапаны, и такого размера покрышек у нас нет, надо будет заказывать, и того, – плюсует за работу. Сумма округлилась до неприличия. – Ну приблизительно, плюс минус выйдет столько, – показывает вышедшие цифры на калькуляторе.

– А точнее можете сказать сколько я должен? И когда машина будет на ходу?

– Ну у нас тут запись.

Кидаю пару штук сверху этой суммы.

– Теперь работа ускорится? К вечеру завтрашнего дня?

– Через два дня.

– А так? – Накидываю ещё сверху.

– Думаю успеем.

– Отлично! Приступайте.

Надо ехать домой отдохнуть. Завтра тяжелый день: встречи, объезд новых объектов. Иду к выходу из мастерской. Сажусь в машину друга.

– Куда тебя?

– Давай сегодня не в гостиницу. Ко мне в загородный коттедж отвези.

– Нахер ты этот дом там купил? Мог бы квартиру купить нехилую в центре. Я вообще не понимаю, купил, ремонт ещё там сделал.

– Хочу покой, понимаешь? Нажрался я всего этого.

– А может махнём в бар?

– Какой? – Скептически таращусь на друга. – Караоке бар? ВВВточка ру? – Смеюсь. Вспоминаю Ксюшу. На душе тепло становится. Я бы провёл с ней вечер. Да хоть сегодня. Нет, не заниматься сексом, а просто поговорить.

– А чё? Нормально было же. Может быть, свою незнакомку в плаще встретил бы, а? Поболтали бы, а потом к ней на пару палок чая зашёл бы. Ты уже тухлостью братан пахнешь. Вика, Вика… уже ладони стёр об её упоминании. Мы же самцы.

– Вези меня на отдых самец! И сам вали к жене.

– Поеду только через трусишки нашего бухгалтера.

– Так бы и долбанул тебя об руль. Тебе жену не жаль?

– Я же с ней! Мне тоже надо свежий воздух от памперсов и какашек. Короче, босс, а ты позвонил этой Оксане? Не хочет ли она бабло тебе вернуть, и что это за движуха?

– Я связался с нашим компаньоном, у которого всё и приобрёл. Он подтвердил, что это его бывшая сходит с ума от расставания. Не может принять спокойно, что выбор не в её пользу. Думаю, сам пусть разбирается со своей бабой. Это уже не моя беда.

– Да ты чё? Ты должен был поехать и проучить за такое унижение ниже пояса. Доказать, что там далеко не десять сантиметров.

– Поехали.

Выезжаем из центра в поселковый микрорайон. Разговариваем о прошедшем дне. Подъезжаем, и замечаем, как моя улица забита народом, машинами охранного агентства, пожарной. Так, что дальше не проехать.

– Что за гадство происходит с утра?

– Надеюсь, не твой дом спалили, – присвистывает друг.

Кидаю на него уже не дружеский взгляд.

– Да шучу я.

Выхожу из машины и иду, пробиваясь сквозь толпу. Это шутка?

Все эти гости ко мне?

– Что тут произошло?

– Вам стоит выйти! – Командует человек в спецодежде.

– Я тут живу. Это мой дом. Если нужны документы для подтверждения, то могу предоставить.

– Тут девушка кричала, что она тут живёт. И, в принципе, подожгла свою же собственность.

– Какая девушка? Надеюсь, не та, что рисовала на моем капоте.

– Её забрали в участок до выяснения обстоятельств. Можем вас провести.

– Не надо, – сдерживаю приступ злости. – Сам поеду! Какой участок?

– Третий.

Командую другу, чтоб разворачивался. Походу мне придётся пустить чью-то кровь. Сегодня.

***

Ксю

Я смотрела на мужа, который кричал на меня что есть мочи. Ко всему прочему привёз с собой Элону, и она довольно наблюдала, как муж втаптывает меня в грязь.

– Ты сошла с ума! Ты чокнутая? Ты зачем это сделала? Ты что решила приумножить наши проблемы?

– Скажи, это правда, что говорят сотрудники охранного бюро?

-Неужели так сложно принять правду. Что ты за женщина?

– Ты правда продал наш дом?

- Да! Выкрикивает мне в лицо. – Продал! Потому что нам нужно с Элоной где-то жить. Я оставил тебе квартиру. Но ты любительница все усложнять. А теперь из-за тебя я и денег других не получу.

- Из-за меня? – вдыхаю по больше воздуха. Чтоб не расплакаться, но слезы катятся градом. Вот так убивают любовь. Ни ножом, ни выстрелом, ни осколком от стекла, а словами. Яростно их вытираю. Везде в его ответах только виновата " Я ". Мне все также больно, что в пору стонать. – Без меня у тебя бы нечего не было. Выкрикиваю, что меня потряхивает – Без меня ты не что и звать тебя ни как. Даже фирма Илоночка не надо так улыбаться на часть моя.

-О! Вон оно как заговорила. Ну давай говори. Милая что накопилось. А сколько я работал чтоб фирма пошла в гору. А?

- Ты без меня ничтожество Игорь. И я рада что подожгла этот дом. Жалко там не было тебя.

- А я рад что наконец то мне не нужно больше играть роль твоего мужа. Жалость вот что нас с тобой связывало последнее время. Зачем весь этот скандал? Для чего женщина? Объясни мне! Жалость только и всего. Я не хотел выливать всё это так .

Слова. Проклятые слова режут без наркоза. Замахиваюсь, хочу ударить, но меня окликает голос.

– Ксюша?

– Сергей…. – муж меняется в голосе.

А я остаюсь не подвижной. Это тот, с кем я хотела переспать. «Второй мой встречный» мужчина проходит на середину кабинета. Заключает меня в объятия, не обращая ни на кого внимания. Запускает свою ладонь мне в волосы. Расстояние между нашими губами сокращается, и он втягивает мои губы поочерёдно. Мягкость его губ не оставляет шансов сопротивляться. Поддевает мой подбородок, углубляя свой поцелуй. Всё это длиться не больше минуты. Отрывается.

– Привет! Я ждал нашей встречи с того времени, Ксюша!

Я смотрю в его глаза, и тело всё онемела от такого вторжения в мои личные границы.

– Я чё то не понял? – Муж ерепениться. – Ты что его знаешь?

Глава 16.

Именно такой исход этого дня мой воспаленный и измученный разум вырисовал в моем мозгу. Слышу свое имя, произнесенное мужским баритоном, только этот голос принадлежит не тому, кому я хотела подарить ночь не задумываясь (и хорошо, что этого не произошло, чем бы я тогда была лучше своего мужа?) а рядом с ним стоящему силовику. Было бы идеально, если бы так произошло. Игорь бы почувствовал, что чувствую сейчас я. Хоть на крошечку представил, каково это. И напоследок этот мужчина с мужественными руками (забыла, как его зовут, Сергей, кажется), взял бы меня на руки и унес в ночь. А Игорь стоял бы с Элоной и лупал глазами: как я могу, я же мать? Он же меня не бросает, просто подвинул в сторону. Но в его глазах это выглядит благородно. И я должна молиться на то, что у меня такой заботливый муж. Жаль, что фантазия размывается, остаюсь в этой реальности, с раздетой душой и заплатой на ней, со стежками неровными по кромке. Он продал наше имущество ради другой!

— Ксюша, это ты? Вы, — быстро поправляет себя. — Глазам не верю. То есть Ксения Геннадьевна, — машет документами и протягивает их мне. — А по документам Оксана Геннадьевна.

— Да, спасибо! — хватаю паспорт. Засовываю его в сумку. Ксения, или Ксюша, — так меня мой муж плавно переименовал. Приучил к нежным ноткам в моем имени. Хоть мама постоянно жужжала, что это неправильно, меняет жизнь человеку, но я отмахивалась от этого суеверия. А может, зря? — Ошибка теперь и в фамилии. Я не Руднева, а Громова, — оторопело произношу.

На пороге стоит мой клиент, с надписью на форме «Охранное агентство», которому я помогла в свое время найти свою половину, а рядом с ним тот, с кем я была в баре.

Он ничего не произносит, просто смотрит то на меня, то на моего мужа. Складывает руки на груди и задумчиво потирает подбородок с небритой щетиной.

Пытаюсь отогнать мысль, что из всего города, где живут тысячи людей, покупатель именно он. Или сейчас он чисто случайно проходил мимо и остался посмотреть на семейную размолвку? Но от этого пронзительного взгляда стало как-то жарко. Сколько он стоит и слушает здесь наш речевой срач?

— Сергей! Я рад нашей встрече. Снова! — мой муж протягивает руку для пожатия, но тот не спешит. Внимательно рассматривая еще раз меня. Не знаю, почему завожу мокрую растрепанную прядь за ухо, зачесывая ее. Перебираю пальцами по сумке.

Не сводя с меня взгляда, Сергей жмет руку мужа.

У меня все клокочет внутри.

Делаю вид, что не помню его. Лучше так. Мы не знакомы, и нечего сверлить меня.

— У нас тут с вами произошли проблемки, — Игорь кидает на меня полный презрения взгляд. — Но мы их, думаю, быстро разрулим.

— Да уж! Проблемки…

— Да, понимаю, — изворачивается мой муж. Как у него это хорошо выходит. Это талант. И как же он решит эту проблему? Продаст еще что-нибудь? Или кого-нибудь?

— Познакомьтесь, это моя... — ненадолго замолкает. — Это моя…

Кто же, Игорь, я для тебя? Жена номер один или уже нет?

Думает, что ответить, ведь в том месте, куда он метит, у них в почете жена, дети и… пара любовниц. Круг такой, и если ты выбиваешься из него, дверь туда закрывается.

Элона напрягается.

— Это моя… — посматривает на обиженную Элону, как бы спрашивая ее разрешения. — Пока супруга, — делает акцент на первом слове. — У нас тут недопонимание произошло. Это она погорячилась и натворила все это безобразие.

— Не волнуйтесь, Сергей, я все погашу. Просто я так эмоционально отреагировала на необычную новость от моего мужа, что у меня сорвало резьбу. Давайте оценим ущерб и решим хоть одно дело мирным путём. И разойдемся. У меня столько дел накопилось... Надо убить, к примеру, память, чтобы к утру душа была уже черствой, и научиться жить.

Резкая боль пронзает низ живота, и меня бросает в пот.

— Можно мне стакан воды? — чуть покачиваюсь, ищу стул, чтобы присесть.

— Ксюш, ты чего побледнела?

Муж хочет мне помочь, я убираю его руки от себя.

— Не трогай меня, — цежу сквозь зубы. — Можно открыть окно? Жарко стало.

— Воды! Где твои таблетки, ты их пила сегодня? — копается в моей сумке.

— Не твое дело, — вырываю сумку. Достаю лекарство, глотаю белую пилюлю.

Сергей подает мне стакан воды. Беря его, случайно касаюсь кончиками пальцев его. По моим пальцам проходит легкий разряд. Резко дергаюсь. Обхватываю стакан выше. Делаю большие глотки.

— Вам легче?

— Да, сейчас полегчает.

— Давайте наш разговор перенесем на завтра, — предлагает Сергей. Заявление я подавать не буду, решим все без психов и лишней болтовни.

— Хорошая, здоровая мысль, — поддерживает предложение муж. — Вставай, Ксю, поехали.

— Я поеду на такси.

— Не упрямься и не дури, а то я боюсь уже, чтоб ты по пути еще что-нибудь не натворила.

— Я же сказала, хочу побыть одна. Творить — это по твоей специальности, — ищу телефон, чтобы набрать такси.

— Игорь, ну поехали, затянулось все это. У нас билеты на пенную вечеринку пропадают.

Глава 17.

Желто-белое такси премиум-класса, с мягкими кожаными сидениями и приятной музыкой в салоне, не спеша катало меня по городу. Не жалея последних денег в кармане, я продлевала часы нахождения в этом транспорте. Сегодня вечером для меня это не просто машина, а машина времени по минувшим дням. Опершись лицом о холодное стекло, попросила водителя отвезти меня сначала туда, где мы впервые встретились с Игорем. Это был вход в институт.

Мы остановились у кованых ворот многопрофильного учебного заведения, где я получала образование психолога, а он учился на кафедре бизнеса и права. За воротами был построен целый город для студентов. Общежития, кафешки, парк и институт — все было в одном месте.

Ничего с того времени не изменилось. Помню, как трудно было поступить сюда, и еще трудней — выбить комнату в общаге. Но следовать за мечтой было моё все. Да, с бюджеткой я пролетела (в отличие от моей покойной сестры, которая тоже поступила на бизнес и была в одной группе с Игорем), но все равно была зачислена в ряды студентов.

Я обхватила эти кованые решетки и прижалась головой к ним. Мы столкнулись друг с другом именно на этом месте, зимой. Я поскользнулась с книгами в руках, а он меня подхватил, и с того момента не отпускал.

Вернувшись в машину, указала следующий маршрут — к озеру в парке. Мы любили устраивать на его берегу пикники, наблюдали, как плавают лебеди парой. Именно здесь я поняла, что не влюблена, а люблю.

— А ты знала, что лебеди любят раз и навсегда? И если один из них умрет, то другой жить не будет.

Я с открытым ртом кивала, что не знаю, а он продолжал:

— И я умру, если ты когда-нибудь уйдешь от меня.

Этими познаниями делился мой лебедь, то есть на данный момент уже гусь, Игорь, когда целовал меня именно на той скамье, где сейчас целуются вон те зеленые влюбленные. И так хочется сказать ей: «Не верь сразу. Не путай, девочка, любовь с влюбленностью. Они очень похожи, как две подруги. Только пока ты веришь во влюбленность, настоящая любовь может пройти мимо, и ты ее не заметишь. Останется лишь боль».

Прошлась дальше, к аллее, где было сделано предложение. И где я сказала, что жду плод нашей любви. Помню, это был его день рожденья. Тест с фотографией УЗИ я упаковала в маленькую коробочку, а потом чуть больше, и еще больше, и еще… Как матрешка, только картонная. Тащила через весь парк, чтобы вручить ему.

Сколько счастья было в тех глазах и искренних слез! Я так говорю, как будто прошла вечность, а было это всего лишь восемь лет назад.

Наши родители не особо были рады раннему рождению ребенка. «Надо доучиться, встать на ноги, найти хорошую работу... Зачем вам дети? Сами еще как дети». Лично моя мама рвала горло. Но нам было все равно. Мы были друг у друга. И это придавало нам сил двигаться дальше. Мы были опорой друг для друга, если что-то шло не так. Даже нехватка денег не огорчала, картошка и закрутки спасали ситуацию всегда.

Накатавшись, спустив все деньги на такси, я указала адрес нашего дома. Нет, не дома. Теперь это ночлежка или пристанище, где хранятся наши вещи, но не дом.

Расплатившись с таксистом, довольным выручкой, я выбралась из автомобиля. Приложила магнит к выступу, железная дверь открылась, и я на негнущихся ногах прошла внутрь, к лифту.

Возвращаться в квартиру крайне тяжело. Какая-то странная ломка происходит во мне. На пороге квартиры тебя помимо домашнего запаха встречают воспоминания, как было до всего этого хаоса. Кому-то достаточно трех-четырех дней, чтобы отрезать прошлое на корню. Мне бы выветрить запах мужа из комнат, но я хочу надышаться им напоследок. Тяжело дышать, и пытаешься вспомнить переломный момент, когда покатилось все к чертям. Прохожу по коридору, скидывая вещи с себя. Останавливаюсь около комнаты, где случайно застукала мужа за предательством. Снова вижу проекцию обжигающих картинок, боль по новому кругу охватывает все нутро. Мне не страшно чувствовать эту боль, мне страшно, что я не смогу с ней жить. Не найду, чем ее залечить.

Оказываюсь в ванной комнате. Нужно принять мое лекарство на ночь. Стою перед зеркалом и насыпаю в ладонь… не одну таблетку, а полбанки. Сжимаю их до крошек. Смотрю на себя в зеркало.

«А если?..» — черные мысли как вороны стали кружиться.

Как бы он себя чувствовал? Радовался бы или приходил с букетом поговорить? М-м-м… О чем я думаю! Разжимаю ладонь, включаю воду, и все смывается по сифону, не оставляя и следа.

В доме творится срач, который я сама оставила. Достаю ведро, сметаю разбитую посуду, остатки еды... В баре у нас всегда был алкоголь, мы его сами не пили, так, для гостей. Много подаренных бутылок с выдержкой. Муж берег их для особого момента. Думаю, он настал, наконец-то наступил этот «особый момент». Решаю открыть что-то покрепче, не напитки для девочек, вино или шампусик. Отодвигаю бутылки, а вот и ром — то что надо. Горло обжигает жидкость, и становится легче дышать. Нахожу самые попсовые песни про любовь и боль. Думаю, соседи не будут жаловаться в милицию. Надо убраться, время, правда, неподходящее, но что делать.

В спальне стягиваю с кровати простыню, одеяло, подушки и решаю не ждать утра и выбросить все на улицу. Скручиваю белье в узел, закидываю на спину, как челнок, и выношу на мусорку.

Возвращаюсь обратно, утирая со лба пот. Да уж, поспешила я носить тяжести... Делаю дыхательную гимнастику. В поле моего зрения попадают фото, развешанные на стене. Семейная галерея, как мило. Снимаю фото, где я с ним, и тоже отправляю в мусорку. А те, где он с детьми, пока не решаюсь снять. Так же по пути срываю все его грамоты, какой он добросовестный застройщик. Отправляю в черный пакет.

Глава 18.

Вдыхаю приятный запах кофе. М-м-м…Чарующий аромат так и будоражит сознание. Лежа на твердом диване, так и хочется уже поднести горячую чашечку ко рту и втянуть слегка горький напиток в себя. Что-то падает на пол, стукает, и слышится шипение на сковороде. Следующая волна запаха опережает кофе, это жареный бекон и яйца. Что за?.. Резко поднимаюсь, принимая сидячее положение. С груди катится бутылка на пол, бухает, но не разбивается, и в комнате как будто прошел слон. Сейчас непонятно: я хотела убраться или еще больше разворотить комнату? Голова тяжелая, как будто гвоздями набита, и шея затекла на деревянных подлокотниках. Как люди пьют каждый день? Тру шею и виски. Чувствую себя алкоголичкой. На телефоне время семь ноль-ноль, мой будильник не сработал. Снимаю его с блокировки, но он отключен. Перезаведён на семь тридцать.

Слышу, в стороне кухни начинает разговаривать телевизор, вещая утренние новости. Может, консьержка пришла ко мне, видела меня вчера в состоянии уборки? Прохожу туда маленькими шагами, в рубашке мужа. Я не устаю удивляться всему, что со мной происходит. И никакой закономерности в этой ситуации не могу найти. Вселенная решила порезвиться надо мной на полную катушку.

Игорь?!

Опираюсь о дверную раму. Даже имя его не хочется произносить. Надо придумать ему кличку, так будет легче.

Он, в черных полумятых брюках, крутится около печки, завязав на поясе фартук, что то режет прямо на столе, без доски, смотрит в экран телевизора и закидывает кусочки сыра себе в рот. В этих брюках, если мне не изменяет память, он ходит с того времени, как ушел со своей «кис-кис». Кажется, он так ее прозвал. И как же так он ходит в одном и том же столько времени? Когда целый шкаф забит его тряпьём! На каждый день определенные брюки и определенная рубашка, а к ним галстук. Белая рубашка висит на стуле, он ко мне спиной, только в одной майке на крупных бретельках. И на его лопатке выбита тату с моим именем. Она еще там, на его коже, медленно выцветает.

Так, спокойно, Ксюша, это мелочи, не делай из них то, чего нет. Наверное, забыл вывести ее. Всего лишь.

На сковороде скворчит яичница и ломтики бекона, и уже попахивает горелым. Масло выпрыгивает из сковородки, он плотно прикрывает крышку. Но капельки, видимо, попадают на брюки, раз он пытается их оттереть полотенцем.

— Черт!

Прохожу к окну.

— Попробуй солью потереть. Может, и получится спасти твои штаны.

Открываю форточку, запуская свежий воздух.

— Доброе утро, Ксюша.

— Оно было добрым, пока я не увидела тебя на своей кухне. Ты… случайно адресом не ошибся? Или Элона тебя не накормила, что ты ешь мои продукты?

Какая мелочь — делить продукты. Мне даже самой противно это говорить, но остановиться не могу.

— Ну зачем ты так? Я пригнал твою машину. Приготовил завтрак.

— Сам наполовину его уже съел, но суть не в этом. И что я должна сделать? Разве я просила тебя? Мне ничего от тебя не надо. Я, кажется, вчера все ясно тебе сказала.

— Ксюш, я хочу остаться друзьями? Почему ты жаждешь крови этих разборок? Неужели нельзя все решить мирным путем?

— Это все? — сжимаю подоконник от его слов. Для него все очень просто. — Я тебя услышала, а теперь покинь мою квартиру.

— Покину, когда ты поешь, не хочу, чтоб меня винили, если состояние твое ухудшится. У тебя дверь была плохо закрыта. Закрывайся лучше. Хотел еще спросить, где мои фото с партнерами? Хочу забрать их. На стене я их не увидел.

Отхожу от окна к кофемашине, наливаю себе бодрящий напиток. А сейчас мне больно за детей.

— Конечно не увидел, их больше нет в нашем домашнем архиве, — делаю глоток. Знаю, как они ему дороги.

— А где же они?

— Подойди к окну, — указываю пальцем направление.

Он подходит. Но непонимающе оглядывается.

— Где? На подоконнике их нет.

— Верно, они вон в тех мусорных баках, там, где и твои любимые рубашки. Поторопись, может, успеешь, пока не приехала машина за мусором.

— Ты что, совсем спятила? — судя по блеску в глазах, предатель стал сердиться.

— Возможно, но пока еще не осознала этого.

— И в чем мне ехать сейчас на работу? Зачем ты выбросила рубашки?

— Купи новые.

Выхожу из комнаты, двигаюсь в зал. Надо собираться и решать проблемы. В первую очередь — искать юриста. Звоню своей помощнице, чтоб пробила хорошего и желательно недорогого юриста, если можно, конечно, найти по таким критериям.

Слышу, муж стучит дверцами шкафов, собирая вещи. Останавливается позади меня.

— Ты не видела мои документы в синих папках?

Пожимаю плечами.

— Может быть, и видела. А если видела, то они там же, где твои фото и рубашки. — Поворачиваюсь к нему. — А фото детей, где вы вместе, не хочешь забрать с собой? Развесишь в своей молодой, новой, свежей жизни.

— Возьму, конечно! Я своих детей люблю, как и любил, просто не сейчас, мы пока на съемной живем квартире. Вешать некуда. Я возьму эти вещи, за остальными приеду чуть позже.

Глава 19.

— Вот так встреча! Получается, это та девушка с корпоратива, от которой ты летаешь в облаках? И по совместительству вредительница твоего имущества? Ну дела! — на руках друг качает ребенка, ходит туда-сюда. Говорим шёпотом, чтоб малышка не проснулась, пока его жена накрывает на стол завтрак. Видимо, что-то печет: запах разлетелся по всей квартире, разогревая аппетит. Не хотел оставаться и стеснять их, но постоянно отказывать мне уже было неловко.

— Н-да!

— И ты так просто спустил все на тормозах? Горячая штучка, видать, эта Ксю.

— А что я должен был сделать? — повышаю голос.

Малышка в его руках начинает кряхтеть.

— Ш-ш-ш-ш. Тихо, я уже целых пятнадцать минут ее качаю, спина отваливается. Не хочешь ее подержать?

— Нет уж, твой ребенок, качай ее сам. Пора устанавливать связь между дочкой и отцом.

— Ну не начинай! Я люблю своего ребенка, и жену тоже. Возьми, спина болит. — Протягивает мне ее. — После вчерашней секс-йоги я еще не оправился.

Сдаюсь перед очаровательной особой, беру на руки живую куклу. Почти не ощущая веса, начинаю качать ее из стороны в сторону.

— Так, разговор сейчас не обо мне. Так что ты застопорился?

— Скорей, оцепенел от происходящего. Мой порыв разнести все к чертям стал гаснуть, — шепотом проговариваю. — Пока слушал разборки между мужем и женой, наплыв злости трансформировался и мне захотелось втащить ее мужу за то, что он ее обвинял в происходящем. Не моё дело, но догадаться несложно: ее предали.

— Она еще и замужем? Не даст тебе. Ты в пролете, Серега. Прям проклятие тебе с женским полом. Может, на тебе венец безбрачия? У меня есть знакомая бабка, все, что не надо, снимет и, что надо, поднимет.

— Сейчас будет еще веселей. Этот муж ее — наш коллега с тендера. Я купил у него все.

— Просто клубок пороков.

— Просто куча дерьма, приплывшая к моему берегу. Он продал их машину и дачу мне. Скрыв от жены. И все ради малолетки-любовницы.

— Сюжет для какого-нибудь сопливого сериальчика для домохозяек. А почему малолетка?

— Она тоже была там.

— А при виде тебя как Ксю себя вела? Ведь она хотела, получается, использовать тебя в своих интересах. Изменить в ответ мужу, — ржет беззвучно, как гиена. — Тебя хотели поиметь.

— Она сделала вид, что не узнала меня. Но это и лучше, потому что ситуация усложнилась бы еще хуже для нее. Ладно. Что там с той свахой, договорился о встрече? Нам нужно срочно найти мне женщину на должность жены.

— Ее секретарь сказал, что можно приехать сегодня на встречу, обсудим все моменты.

— Отлично! Поедем.

Дверь в комнату открывается.

— Поедете, когда поедите. Все готово. Прошу к столу. Сереж, тебе идет быть папой. Давай доченьку мне, — Люба протягивает руки, и крошка, причмокивая соску, оказывается, в объятиях мамы.

Я еще раз с умилением посмотрел на маленькое чудо и перевел взгляд на друга, который всматривался в экран телефона и улыбался. Люба тоже заметила его отрешенность, и в ее глазах навернулась печаль, но она зажмурилась буквально на пару секунд, успокоилась и продолжила улыбаться. Как-то гаденько на душе стало. Ведь она уже поняла, что мужу на нее все равно, и поняла, что я прикрываю его.

На столе стояли блины, к ним в маленьких чашечках мед, варенье, сгущенка. Но я не притронулся ни к чему. Уж очень много я съел блинчиков в свое время, и теперь меня воротит от них. И в каждом блине я вижу Вику, как она их готовила мне. Так что я лучше позавтракаю чаем с сахаром. И поеду на встречу с этой свахой. А еще надо решить, что делать с Ксюшей, которая своим видом побитой собаки и заплаканными глазами не выходила из моей головы всю ночь.

***

Ксю

День опять начался не с той ноги, незавершающийся ночной кошмар подкосил меня. Уведомление о разводе хоть и не новость дня (а по-другому и быть не может), но оно причинило мне боль. Чужую боль и проблемы легко лечить. Давать умные советы, что сказать и как мудро поступить. А вот себе ничего не могу посоветовать, принимаю еще один гвоздь, вбитый в мою грудь. Поплакав в сотый раз над осколками своей жизни, и благодаря звонку свекрови, я нашла в себе силы подняться и убрать хотя бы не весь дом, но разбитую кружку и следы от кофе на двери. Не скажу, что со свекровью мы подруги, но иногда мне легче рассказать ей, чем собственной матери. Сейчас она, кажется, еще не в курсе, что теперь ей нужно забить в свой телефон другой номер и подписать его «Невестка». Но промолчу, пусть эту новость поведает ей ее сын.

— Как ты, Ксения?

— Ничего, потихоньку.

— Голос у тебя какой-то невеселый.

— Да устала я. Много работать нельзя физически, а приходится…

«…Выбрасывать вещи вашего сына, они такие тяжелые, и их так много в нашей квартире», — так и хочется продолжить.

— Ну, ты тоже не ленись. Игореша тоже намучился второй мамой быть для детей.

— Угу!

— Хорошо, племяшка твоя — проворная девчуля, помогала.

Глава 20.

«Оплатит сразу» — это заманчивое предложение. Прям не предложение, а искушение в данной ситуации. Кто-то так разводится спешно (смотрю на свое кольцо, которое лежит на диване), а кому-то надо срочно жениться.

— Скажи, что я буду… — бросаю взгляд на своё отражение: свинцовые мешки под глазами, воспаленные красные капилляры по всему глазу, растертый от постоянного протирания салфетками нос, припухшее лицо, и ощущаю ужасную усталость, как будто из меня жизнь выкачали, — примерно… — обдумываю, сколько мне нужно времени все это замаскировать, — через часа два.

— Но он уже тут, — шепчет в трубку, — и не один, — понижает тональность, но при этом с каким-то восхищением, чуть ли не визжа. — Еще один брутал с ним.

Обычно моя помощница Лена очень сдержана, ее ничем не удивить, столько неудачных отношений закалили ее как сталь, но сейчас в голосе нотки… флирта?! Слышу на том конце трубки два мужских тембра:

— Мы удвоим сумму, если ваша тамада...

— Сваха! — елейным голосом. — Тамада — это другое понятие.

— Пусть будет по-вашему. Если ваша сваха приедет в течение часа. А еще я хотел записаться на прием к психологу.

— Да, да. Конечно, — глупое хихиканье отдается в трубке.

Настолько непривычный смех от помощницы, что я отрываю от уха трубку. Дальше слушаю это кокетство.

— Алло! Лена?.. — пытаюсь встрять в этот разговор. Но такое ощущение, что телефон сначала положили динамиком вниз, а потом поставили на удержание, а затем сбросили. Снова набираю номер офиса.

— Лена!!! — рявкаю в трубку, когда она снимает ее.

— Да?

— Какого черта там происходит? Веди себя как полагается. У нас заведение приличных услуг, а не эскорт, — прижимаю мобильный к уху плечом, прохожу по коридору к шкафу, хватаюсь за ручки, раскрываю створки гардероба. Одна сторона все еще забита вещами мужа: брюки, рубашки, галстуки… С какой любовью я их вешала. Внизу на выступе начищенные до блеска туфли, отдел для запонок... Засматриваюсь на все эти предметы, мне становится душно от понимания, как я была глупа на протяжении долгого времени. Захлопываю дверцу с грохотом, открываю свою часть шкафа, где по-сиротски висят два костюма, черного цвета и бежевого. Не густо. Снимаю с вешалки черную классическую юбку, белую блузку и пиджак.

— Да, да, — шепотом. — Такие классные самцы, — не унимается помощница.

Я опять не верю своим ушам, еще раз отрываю трубку от уха, всматриваюсь в экран: точно со своей помощницей говорю или с кем-то другим?

— Скажи, что я выезжаю, раз такая срочность. Дай им пока каталог с выбором, заведи карту, проведи их в приемную... ну, ты сама знаешь, что делать.

— Я уже сделала все. Троянский Сергей Валерьевич, — зачитывает мне. — Ксюш, я никогда не просила, но можешь и мою кандидатуру предложить?

— Ты что, совсем, что ли?

— Ну, пожалуйста, я буду работать без выходных. И готова пару месяцев бесплатно. Я чувствую: моя судьба здесь.

— Мы скоро с таким поворотом судьбы все будем работать бесплатно, — натягиваю новые капроновые чулки на ногу, и на них идет стрелка. — Блин! — снимаю, горько усмехаюсь, отбрасываю их в сторону. Отгоняю мысли о долге в полмиллиона. — Я еду.

— Ну ты подумаешь? По дороге сюда.

— Обдумаю, — перед выходом обращаю на себя еще раз внимание. И только сейчас замечаю, что мне не идет этот цвет волос. Я всегда была брюнеткой Оксаной. Черные густые волосы, собранные в хвост или зачесанные набок. Окрас волос сменила ради мужа. Как-то мы общались, рассказывая друг другу все, чтобы не было тайн, и он мне сказал, что я не его типаж и что он всегда встречался с блондинками или русыми. Но роковая брюнетка вскружила голову.

Нет, он меня не заставлял сменить имидж, но мне хотелось нравиться ему больше. На вопросы знакомых я отвечала, что надоело быть брюнеткой, что волосы после родов испортились, хочется провести эксперимент. После длительной процедуры цвет поменялся. Поменялось и имя — на Ксю. Но сейчас не хочу смотреть на себя в таком образе. Это не я.

Перед выходом опять звонит телефон, где высвечивается — «Любимый». Мне так хочется снять трубку и услышать его голос. Но надо учиться, как бы сложно это ни было, ставить точки и удалять ненужные номера, ну или хотя бы переименовывать. Жму «Delete» и переименовываю контакт, оставляя только точку.

***

На ресепшене в офисе меня встречает сотрудница бизнес-центра. Вручает стопку разных конвертов. Несложно догадаться, что там. И квитанции об оплате аренды. Цифры поменялись: они взлетели. Как не вовремя все это. Если я не найду способ выйти из этой ситуации, мне придется сменить работу, физически не вытяну все.

Лифт поднимает меня на нужный этаж. Толкаю офисную дверь. Внутри играет спокойная музыка. Моя помощница распустила волосы, да и юбку покороче подтянула, оголив свои достаточно тонкие икры, сменила обычную обувь на вызывающие каблуки. В ее руках поднос с кофе, и она, виляя бедрами, скрывается в моем кабинете. Все воздушное пространство пропитано ее приторными духами, так что першит в горле. Через пару минут она выходит, прислоняя к груди поднос.

— Лена? С тобой все хорошо?

— Да!

Глава 21.

Сергей

Любимая фраза римлян, что все дороги ведут к ним. А мои почему-то ведут к ней. К женщине, которую я практически не знаю, но она изрядно меня удивляет и, сама не подозревая, заставляет мои хаотичные мысли цепляться за ее образ и на время отпускать мою боль. Между нами уже есть интересная связь. Начало ее берется не с ниточек и кирпичиков, а пока с какой-то непонятной разрухи. Хотя сейчас мое нутро выглядит именно так: выжженное поле, сухой ветер и клубни пыли, а под ногами крошки этих самых проклятых кирпичиков. Звенящая, оглушающая пустота сопровождает этот хаос. Хочется закричать от обиды, но нужно переждать, чтобы утихла буря, или я не смогу ее сдержать, и она разорвет на части. И я сяду за убийство.

Еду на встречу… На смотрины, скажем так. Аж смешно звучит. Как в старые добрые времена моих дедов, когда выбирали невесту. «Беру! Заверните с собой!»

Никогда не думал, что в наше время буду пользоваться этой услугой. Усмехаюсь своим мыслям. На хрен я вообще послушался своего друга? Тру переносицу. Того, кто собственными руками разрывает нити своего семейного очага. Отпускаю щелчок по картонной визитке, где указан номер и адрес дома. Но все бывает…

Непроизвольно продолжаю думать о Ксюше. Определённых мыслей нет по поводу нее, просто хотелось бы встретиться и узнать подробности всей этой каши. Вернуться во вчера, съездить по морде ее мужу и узнать все тонкости. Мой телефон вновь атаковался СМС-сообщениями от больше не любимой. Хоть я и выкинул сим-карту и сообщил новый номер только одному человеку, но мама есть мама, снова не выстояла и дала заветные циферки моей бывшей.

И вот, даже ожидая в кабинете человека, готового возложить на себя обязанность выполнить пунктик, без которого мне никак, представляю, как будет смешно, если зайдет опять она.

И вуаля, она здесь. В строгом костюме, с прической как у учительницы английского языка, только указки не хватает. И с таким наездом, как будто это я ей навредил, а не она мне. Как-то полотно дружественности к ней спало. Не люблю женское высокомерие. Принял ее способ общения кидаться остроумием. Она быстро обламывается, когда узнаёт, что ее клиент — это я.

— Вам? — с таким недовольством во взгляде.

— Да, мне!

— Угу, — задумчиво осматривает меня сверху вниз. В глазах крутятся шестеренки, и до нее доходит, на кого она пыжится.

— А что так невесело? Неужели вы не рады своим клиентам? Мы предлагаем вам хорошие премиальные, которые, кстати, могут закрыть ваш долг передо мной, — не могу сдержаться, чтобы не съязвить ей.

— Это какой-то… — прижимает папку к груди, быстро опускает глаза в пол и возвращает в исходное положение. Смотрит на меня в упор.

— Вы что-то сказали? — делаю шаг к ней, чуть наклоняясь.

— Я не...

— Ну, если вы не хотите, мы найдем другую контору.

— Нет! Я просто не ожидала встретиться с вами настолько быстро.

— Понимаю ваши чувства! Я тоже много чего не ожидал. Прям чувствую себя девственником. Многое в этом городе со мной в первый раз.

— Так, я что-то не догоняю, — влезает друг. — Вы уже что, знакомы?

— Да, — в два голоса подтверждаем эти незапланированные столкновения.

— Давайте начнем наше знакомство с новой строчки, — делаю еще шаг вперед, останавливаюсь около нее. Протягиваю по-дружески руку. — Сергей.

Она словно с недоверием рассматривает мою ладонь, но все-таки преодолевает свои мысли и кладет нежную маленькую ладонь в мою. Слегка сжимаю.

— Я знаю. Ксения.

Чувственные губы трогает улыбка, и девушка прячет свои колючки. Переворачиваю ладонь вверх. На руке кольца нет, но след от его ношения на пальце так и остался.

— Так это та, что внучка Пикассо? — не унимается друг.

— Ну, можно и так сказать.

— И фаер-женщина плюс текила-детка?

Вижу, ей неловко, а может, даже и стыдно.

— Может, хватит! Это Ксения, о которой я рассказывал. Мы познакомились при очень странных обстоятельствах. Но, думаю, как цивилизованные люди разберемся с этим.

— Ну тогда мы просто обязаны потребовать скидку, — губы друга разъезжаются в улыбке.

— Конечно, скидка будет, но я хотела бы полсуммы вперед. Возможно ли это?

— Без проблем, скидывайте счет, и я вам переведу деньги, — достаю телефон в ожидании цифровой комбинации.

***

Ксения

Как они меня раздражают. Оба.

— Давайте присядем и заполним анкету. Чего и кого вы хотите?

Прохожу к своему столу, вижу в зеркале, как глаза второго мужчины скользят по мне со спины. Так бы и огрела его чем-нибудь.

— Просто наше бюро не очень специализируется на фиктивных браках.

— Так вы справитесь или нет?

— Справлюсь, — хотя не знаю, но выхода-то нет.

— Хороший вопрос: чего хочет наш Сергей, а точнее — кого? Я могу ответить за него, — плюхается в кресло-грушу и опять кладет свои туфли на мой стеклянный стол.

Глава 22.

День подходит к концу. Я так устала от этой беготни с одного места на другое. Уже какой раз убеждаюсь: интернет не может заменить свидания и общение в реальной жизни. Приятно наблюдать и заряжаться эмоциями от других людей, которые преодолевают свой страх общаться и выглядеть самими собой. Будь то человек из элитных слоев общества или обычный трудяга. Слежу за перемещением людей по кругу. Понемногу отвлекаюсь от всех свалившихся на меня проблем. Наконец-то есть приятная новость: один долг я закрою. Сейчас закончатся его свидания вслепую, и я наберусь наглости и спрошу, нет ли у Сергея знакомых юристов, которые мне помогут избежать выплаты компенсаций. И желательно юристов, специализирующихся на бракоразводных процессах. Просто у нас с мужем был один юрист, и, думаю, он уже занят.

— Ну что, как девушки? — встречаю его около входа, сжимая в руках осенний плащ.

— Да так, неплохо, — скромно улыбается, на щеках появляются ямочки. Демонстрирует брошюру с фотографиями участниц. Почти под каждой фоткой написан номер телефона. — Чувствую себя, мягко говоря, идиотом! Плачу деньги за услугу, так еще и должен напрягаться, включаясь полностью в эти чудо-свидания.

— Ну а вы как хотели? Женщины по вашим запросам у меня в банке не закупорены.

— Я думал, что сегодня уже буду женатиком, а завтра подпишу контракт.

— С золотым кольцом на пальце и детьми?

— Тоже неплохо.

— Неплохо — это не ответ, а точнее? Ищем дальше или останавливаемся на одной и уламываем на твое предложение?

— Уламываем?

— Ну да.

— Из твоих уст это звучит как-то…

— Как?

— Непрофессионально, что ли.

Из груди вырывается смешок.

— Вы подумайте, Сергей, какая девушка вам больше импонирует.

— Эм-м, думаю, хватит на сегодня выкать и профессионализма. Вот я отметил номера девять, шестнадцать и девятнадцать. Готовы рисковать.

— Это отлично, есть с чем работать.

— А номер семнадцать — это, кажется, ваша помощница.

— Не может быть! — притворяюсь.

Выхватываю брошюру. Я обещала ее включить.

— Да! Елена.

— И правда, — протягиваю ему буклет. — Ну, она имеет полное право на участие.

— Ее берем на заметку тоже.

— Хозяин — барин, — обвожу ручкой номер семнадцать. Надеваю на себя плащ и затягиваю туго пояс.

Мы выходим на улицу, осенний ветер гоняет листву. Идем в сторону наших машин. Обговариваем завтрашний день. В кармане вибрирует телефон. Вытаскиваю гаджет, но не хочу брать трубку. Потому что высвечивается аватарка с красивым бородатым козликом, установленная мною на номер предателя. Весь день звонит, но я должна отдохнуть от его голоса. Скидываю.

— Интересная фотография. Кричащая, можно сказать.

— Да, я люблю животных.

— Первый раз слышу, чтобы женщины любили козлов. Обычно котят там, собачек...

— В этом моя изюминка.

— Я могу отойти, если тебе нужно срочно поговорить наедине с этим деревенским обитателем.

— Нет! Все нормально. Это не так срочно- прячу телефон в сумку.

Раньше я так не делала, звонок из дома — это святое. Не взять трубку без причины было непозволительно. Никак не могу перестроиться, что как раньше уже не будет.

— Может, кофе выпьем?

— Спасибо, но, я думаю, мой рабочий день подошел к концу. Мне пора. Ваш контакт я сохранила.

— Давай уже на «ты».

— До завтра, Сергей, — поправляю себя.

Сажусь в своего королевича. Поворачиваю ключ. Мотор издает странные, пыхтящие звуки и глохнет. Ну нет, что такое! Давай, мой хороший, заводись. Жду, снова поворачиваю ключ. Ничего не меняется, пыхтит вовсю, задыхаясь, и глохнет. Это наша первая машина, которую мы выбирали вместе. Откладывали по копеечке. Для нас это была роскошь. У наших знакомых были машины местного автопрома, а у нас — иномарка, да еще и с кондиционером. Опускаю голову на руль. Только не это, неужели она сломалась? Тоже решила уйти от меня... Еще несколько попыток — всё бесполезно. Что же может быть? Свечи? Масло? Только не мотор. Достаю из бардачка инструкцию. Свечу фонариком.

— Так… — бегаю глазами по страницам. Вдруг стук ключами по стеклу заставляет вздрогнуть и уронить инструкцию на пол. Опускаю стеклоподъемник.

— Проблема?

— Вы еще не уехали?

— Я решил все-таки выпить чашечку кофе, — в его руке картонная подставка с двумя стаканчиками бодрящего напитка, от которых поднимается пар. — Так что, проблема есть?

— Да... — тяну. — Видимо, мой мальчик не хочет уезжать домой.

— Открывай капот своему мальчику, — бодро командует. — Держи, — протягивает мне кофе. — Выпей, согреешься.

Снимает куртку, закатывает рукава белоснежной рубашки и ныряет во внутренности машины.

Глава 23.

Дёргая ручку и поворачивая ключ и так и сяк, я не могла некоторое время попасть внутрь. Подобно ключу, в моей голове крутился момент прощального поцелуя. Щеки пылали от стыда и губы слегка покалывали.

Ой, не преувеличивай, Ксю, какой это поцелуй? Так, считай, просто прикоснулся. Ну, по-дружески… Надеюсь, этого никто не видел. Не хватало еще, чтобы соседи и поэтому поводу перемывали нашей семье кости. Приложив все усилия, я все-таки смогла открыть чертову дверь.

Вдоль всего коридора горел свет.

«Неужели опять пришел?»

Охваченная этой мыслью, я не спешила переступать порог квартиры. Если он тут, то просто подожду у консьержки, пока он уйдет. Прислушиваясь к шуму, я выдохнула с облегчением: все-таки забыла закрыть на все замки дверь и выключить свет. И неудивительно, от всего происходящего у меня дыра в голове. Но облегчение прошло быстро, когда в углу увидела мужские туфли, на подошве которых была свежая грязь после дождя.

Из кухни послышался знакомый мужской тембр. Не хотела оставаться тут и дышать с ним одним воздухом, но, не успев выйти незаметно, я осталась сидеть на пуфе, делая вид, что мне все равно, что он тут. Пустое место.

— Да, Клавдия Сергеевна, кажется, она пришла... Да нет… не переживайте, все нормально. Вы же знаете свою дочь: заваливает себя работой. Да… Да… Да какая вы старая. Такая теща, как вы, всем фору еще даст. А дети как? Спят? Ну тогда поцелуйте их за меня.

Какой лицемер: с мамой болтает моей, как будто ничего не произошло. Давай, скажи сам, любимый зять, какой ты хороший.

Следом за голосом в проходе заметила обладателя этой обуви… Ну что тебе надо?

Отключается.

— Не думал, что у тебя график так быстро поменялся.

Не обращая внимания на претензию в его голосе, я продолжила раздеваться. Аккуратно ставя на полку обувь и вешая плащ.

— А я не думала, что встречу тебя опять в своей квартире и на своей кухне. У вас что с Кис-кис, нет ее? — Надеваю домашние тапочки. Смотря ему в глаза. — Я работаю в ненормированном режиме, чтобы поправить свое положение во всех планах, — прохожу в ванную комнату помыть руки и принять лекарство.

— Вообще-то, это и моя квартира тоже. Мы вместе ее покупали, и пока я могу заходить сюда, когда мне хочется, — Игорь идет следом за мной и останавливается в проходе.

— Тогда сделай милость, приходи днем, когда меня нет. К вечеру не хочу портить свои нервы, — выхожу из ванной, протискиваясь между его рукой и стеной в сторону кухни.

— А что так? — не отстает. — Работу на дом будешь брать? Или уже начала?

— О чем ты?

— О том, — подходит ближе. — Хотя бы не на свету, — багровеет от злости, сжимая кулаки так, что они хрустят, — сосалась бы со своим клиентом, — чуть ли не кричит. — Постыдилась бы!

Все-таки видел. Не тушуюсь. Это я могла в прошлом оправдываться, если меня подвозили чужие машины или на Восьмое марта я приходила с охапкой роз в руках (знак благодарности от клиентов). Доказывала ночами, что все мужчины для меня бесполые и только один в моем сердце. Меня охватывает истерическая реакция, и она выливается наружу ненормальным смехом.

Делаю шаг вперед, к нему. Он выше, и мне приходится задрать голову, чтобы смотреть на него.

— А тебе-то что? — смеюсь сквозь нарастающую боль. — Постыдилась бы? Я? Ты ничего не перепутал, Руднев? Ты не думал о стыде, когда трахал мою племянницу и сосался перед камерами этого дома! Не скрываясь! — Меня бьет озноб. — А сейчас что? В тебе проснулся вдруг ревнивый муж или бредишь все той же идеей — жить втроём? Падишахом себя возомнил? Я — по четным, а Элона — по нечетным? Между нами ничего уже нет. Я больше не твоя жена. Иди к Элоне, пока она не нашла себе помоложе, и ставь ее в свои границы. Запомни, не жена, — отхожу, чтобы налить себе пустырник.

— Но пока ты ещё моя жена и будешь…

Не слушая, перебиваю:

— Не буду… Забирай то, зачем пришел, и проваливай отсюда. Возможно, завтра мой поцелуй продолжится не только на улице, а в более интимной обстановке, — подмигиваю ему и отворачиваюсь.

Беру со стола свой телефон и яблоко. Хочу быстрей уйти, но не успеваю, как меня хватают сзади за волосы и притягивают к себе.

— Пока будешь, — цедит сквозь зубы.

— Отпусти! — одной рукой держусь за край стола, другой сжимаю стакан с водой.

— Ты меня хорошо слышишь, Ксюша? — подавляет в голосе ярость. На его скулах играют желваки, губы вытягиваются в тонкую линию. — Чтобы больше не было такой херни! — тащит за волосы вниз, заставляя выгнуть шею и запрокинуть голову назад. Смотрю в его глаза, налитые кровью, на виске пульсирует венка.

— А то что? Съешь меня? Между нами давно ничего нет. Кроме глубокой пропасти, где потерпел крушение наш самолет под названием «Жить долго и счастливо», с грузом разбитых надежд и желаний, — дергаюсь в его руках, но он лишь сжимает волосы еще сильнее. — Отпусти, ты причиняешь мне боль! С меня довольно!

Продолжает буравить меня обжигающим взглядом. Я не узнаю в нем того мужчину, за которого выходила замуж. Сейчас передо мной просто чужой мне человек.

— Ты думал, я буду бежать за тобой босиком, умоляя не бросать меня? Такого не будет, мой милый. Отпусти, или я закричу. Стены у нас тонкие, ты и сам знаешь. Незаменимых людей в мире нет, ты мне нашел замену, а я скопирую твою идею. Отпусти, или я вызову полицию.

Глава 24.

Игорь

Иду по коридору к лифту, и мне хочется разбить каждую соседскую морду, что высовывается из-за двери и грозит правоохранительными органами. Нервно жму кнопку вызова. Чертов лифт не спешит ко мне, останавливаясь на каждом этаже. Ударяю ногой по створкам. В спину летит:

— Хулиган! Дебошир! Чинить будешь.

Не дожидаюсь его, спускаю по лестнице и не могу успокоиться. Смотрю на свои кисти, исцарапанные осколками. Да как же так! Вывела из себя своими двусмысленными фразами.

Спровоцировала. Неужели нельзя все мирно решить! Не как наши соседи, которые, разводясь, бились на выживание. А потом еще детей рвали, кто с кем будет.

Я вообще никогда не был ревнивым. Ревность — это для неуверенных в себе людей. А я не из таких. А поднять руку на нее — табу. Но когда из окна, выходящего во двор, увидел свою еще жену в объятиях другого, как током тряхануло. Не заметил, как сдавил картонный стаканчик с горячим кофе, и все его содержимое вылилось мне на руку. Мне захотелось выйти и набить ухажеру рожу. Так вот почему трубку не брала, а я допустил мысль, что сотворила с собой что-нибудь от непринятия реальности. Но все оказалось иначе.

При мне она такая бедная, несчастная... Мы еще не развелись, а она уже с легкостью зажимается с другим. Я мучил себя последнее время, думал, как сказать ей об Элоне. Так, чтоб все мирно было. А она, получается, рада, что так все произошло.

Дергаю железную дверь на первом этаже, чтоб войти в холл и передать ключи наглой консьержке, которая суёт свой нос везде. Не получается открыть, толкаю ее ногой.

«Сережа», — всплывает в голове. С каких пор он стал ей Сережей?! Для всех Сергей… Интересно, спала она с ним уже или нет? Или он её принудил таким образом расплачиваться? Хотя, не в обиду сказано, Ксюша не его уровня. Может, лет десять назад да, но не сейчас.

Стучусь в окошко, чтоб всучить запасные ключи консьержке в руки.

— Не надо так тарабанить, Игорь, а то сломаешь, — открывает она не спеша створку, на которой постоянно висит табличка с надписью «Обход дома».

— Добрый вечер, — с грохотом кладу на стол связку и уже хочу уйти, как слышу вслед:

— Кому добрый, а кому и нет, — бубнит себе под нос. — Что-то ты не в духе, Игорь, — откладывает спицы в сторону, шкрябая ручкой по листу журнала.

— С чего вы взяли? — делаю шаг назад. — У меня все замечательно. Отлично. Супер.

— Ну это пока. Года-то бегут, и, к сожалению, мы не молодеем, как бы твое «супер» не превратилось в унылое «ничего».

— Все равно не понимаю, к чему этот разговор с вами. Вон шейте носки.

— Я вяжу, — демонстрирует мне кусок связанной хрени. — К тому, что она начала тебя забывать. Пусть не быстро, но начала, — перебирает спицами. — Ты этого еще не ощущаешь так сильно, но скоро оно закопошится под твоей кожей, как муравьи. Будешь пытаться бегать и узнавать. Что да как! А она перевернёт страницу и начнет писать другую историю, в которой будут новые события и новые люди, но только тебя в этой истории не будет.

— Вам не кажется, что вы несете пургу старческую и лезете не в свое дело?

Поджимает сморщенные губы, накрашенные красным цветом.

— Считай, бесплатный… как он там называется? Челендж, лайфхак, что ли? Рейтинг…

— Может, тренинг?

— А, точно!

— Хватит с меня этих тренингов за жизнь.

— Ну тогда двери не ломай больше. По камере видно, она тут ни при чем. А вот ты платить будешь. Спокойной ночи.

Выхожу на улицу, вдыхая прохладный воздух, и по привычке смотрю на окна своей квартиры.

Сажусь в машину. Борюсь с желанием вернуться и проверить, как она там. Останавливает входящий звонок. «Кис-кис». Снимаю трубку.

— Алло, бэйб, ну что, ты нашел ее? Она ничего не учудила там опять? Скоро будешь дома?

— Да все нормально, киса, — уже еду.

— Точно все нормально? А то голос у тебя грустный.

Моя понимающая девочка. Чувствует, как радар, меня.

— Все нормально, малыш.

— Не обманешь меня! Это Ксюша? Не может понять тебя, так? Еще психологом себя называет. Приезжай быстрей, массаж сделаю, как ты любишь - мурлычет в трубку.

— Как я люблю? — заставляет меня улыбнуться. — Прям все-все включено будет?

— Ага, — кокетничает.

— Тогда уже лечу, — поворачиваю ключ в замке зажигания.

— Жду, любимый, только заедь в ресторан за едой. Я уже все заказала там. А то я не успела ничего приготовить. Я же учусь так далеко от нашего гнездышка. Пока по пробкам туда доеду, пока обратно. Вот и день кончился. Мне б машину бы свою.

— Заеду, ты моя студентушка. Про машину я же сказал, подумаю.

— Хорошо, хорошо. Зайчик мой, жду тебя. Чмоки.

Глава 25.

Еще одна ночь почти прошла, без сна, в компании остывшего кофе и с горечью на губах от выкуренной пачки крепких сигарет с надписью «Вредно для здоровья» и ужасающей фотографией последствий курения. Делаю глубокую затяжку, выпускаю струйку дыма. Обматываю руку еще одним слоем бинта. Кровь все так и сочится. Надо бы съездить к врачу. Может, там какие-то сюрпризы в виде осколков от зеркала остались в порезах.

Рассвет теперь приходит все позже и позже. Еще не видно за окном, как нависло над домами осеннее небо, еле сдерживая капли холодного дождя, продлевая тепленькие дни. Город окутан туманом. На столе пищит будильник, показывая семь часов утра, и в соседних подъездах в окнах потихоньку начинает загораться свет.

Делаю последнюю затяжку. Подташнивает от табачного дыма, тушу бычок в горшке с мокрой землей, где так и загнил кактус. Комкаю пачку, нажимаю на педаль мусорного ведра и отправляю туда все, даже откупоренную бутылку дорогущего вина.

Что я делаю? Убиваю себя еще больше? Хватит, надо взять себя в руки. С сегодняшнего утра.

Открываю настежь окно, холодный осенний ветер врывается в квартиру, сдувая со стола листы А4, с шуршанием по полу относя их в коридор. Отрываюсь от подоконника, поднимаю с пола разбросанный договор с предварительными условиями развода. Складываю в стопку по нумерации. Разравниваю первый лист, который я смяла, и снова вчитываюсь в печатные буквы.

«Я вступил в брак с ответчиком, — далее следует моя фамилия, — прожил восемь лет в почти счастливом браке».

В почти? Гад, да я жила тобой! Забыв про себя. Я стала твоей тенью, растворилась в тебе, доказывая, что преданней меня нет. Господи, для кого и для чего?

Дальше веду глазами по строчкам.

«Хочу расторгнуть данный брак, потому что дальше он не может существовать, так как мы изжили все ресурсы отношений и проживаем в квартире как чужие люди. Любви больше между нами нет».

Глаза тяжело смыкаются и размыкаются, прыгаю от строчки к строчке, уже не вникая в суть, а крупные слезы катятся по щекам, тарабаня по листку, где написано, что меня вызывают на бракоразводный процесс. Спазм перехватывает горло, и трудно сделать вдох. Я сойду с этой остановки грусти и печали. И буду самой счастливой. Развею этот кошмар. Скоро... очень скоро. Полюблю другого и, возможно, поверю еще раз.

Возвращаюсь к графе «Имущество». Меня отвлекает телефонная трель, на экране «Мама».

— Алло? — кладу трубку на плечо, хватаю веник и сметаю оставшиеся осколки разбитого зеркала.

— Ксения, ну что, как дела? Нашел тебя муж?

— Мама, я и не терялась. Вчера с тобой почти весь день говорили.

— Ты знаешь, мне сон сегодня снился, желтые цветы! И знаешь, к чему они?

— Понятия не имею!- рассматриваю перебинтованную руку, хорошо, что осень легко будет скрыть от любопытных глаз.

— В соннике написано: к измене или лжи.

Надо же, первый раз мама со своим сонником попала в яблочко.

— Дочь, скажи мне честно, ты там случайно не того?

— Чего? — выравниваюсь. Любуюсь пустой стеной. Надо чем-то ее украсить. Чем-то, что будет радовать глаз.

— Любовника нашла? Ты скажи, я же мать, я все пойму. Сама не святая была. Но, дочь, помни, такого мужчину, как наш Игорёк, потеряешь — локти кусать будешь.

Не удерживаюсь, смеюсь от маминых предположений. Нет, она права, и сон ее в руку, и приснился он с воскресенья на понедельник. Только не обо мне он. Сказать все, как есть на самом деле, пока не хочу. А то начнется эпопея в стиле «Я же говорила… Ну что ж теперь жаловаться. Глазки видели, что выбирали, так хоть заглядись». Я морально истощена и не могу вступать с мамой в дебаты.

— А что ты смеешься? Так да или нет?

— Мама, разве я похожа на того человека, который нашел любовника? — горько усмехаюсь. Я сейчас больше похожа на слепую и глупую курицу.

— Тогда где ты пропадаешь? Уже второй раз! Что у вас там вообще происходит?

— Мама, послушай... — но вопли и ругать не дают мне рот открыть, и я просто сбрасываю. Я не хочу слушать, как на меня орут.

Телефон снова трезвонит, не глядя снимаю трубку.

— Мама, я не изменяю и никого не нашла! Это твой дорогой зять трахает мою племянницу, если тебе так интересно. Услышала? Если ты так дорожишь своим зятем, можешь его усыновить и вместе за кружкой чая с плюшками мыть мне кости. Услышала?

— Н-да! Все! Прям слово в слово. Думаю, для моего сына он слишком стар, и, если я это сделаю, меня запишут в клуб представителей нетрадиционной ориентации, — слышу знакомый мужской голос на том конце.

— Черт! — тру лицо.

— Нет, просто Сергей. Не буду говорить тебе «Доброе утро», оно явно не такое, — говорит через нос, как будто он заложен.

— Да, утро у меня выдалось не самое легкое, — хмыкаю, смотрю на свою перебинтованную руку. — Да и вечер.

— Совсем плохой вечер? — с каким-то намеком на вчерашнюю крошечную близость.

Я совру, если скажу, что мне было противно от требовательного прикосновения его горячих губ.