Измена. Тень между нами

1

Аннотация к книге "Измена. Тень между нами"

– Я стану для тебя ею, – жаркий шепот Тани вливается в уши Демида и заставляет мое сердце биться быстрее, – такой, какой она была раньше…
– Как раньше? – эхом отзывается муж, и к своему ужасу я слышу в его голосе задумчивость.
– Да, беспечной, беззаботной, беззаветно влюбленной и покорной… Я буду делать все, что ты захочешь… Все, что хотел с ней сделать и не решался. Я позволю тебе это.
– Тогда на колени.

Она похожа на меня как две капли воды – моя лучшая подруга, которая легла под нож пластического хирурга, чтобы стать моей полной копией. Она хочет отобрать мою жизнь: мое любимое дело, мое положение в обществе, мое окружение.
И моего мужа.
И самое ужасное – это его полностью устраивает, потому что теперь он получит то, чего желал: полностью покорную ему игрушку с моей внешностью.

***

– Ты не ночевал дома.

В моем голосе обвинение. А ведь я дала себе слово не показывать своих чувств! Сердито отворачиваюсь, принимаюсь расчесывать волосы.

– Да.

«Да» и все? Впервые за восемь лет не предупредил, что не придет домой, и «да» – это все, что он может мне сказать?

– Мог бы предупредить.

Демид заходит за мою спину. Вижу в зеркале его отражение.

– Не думал, что нужно.

Не тот ответ, на который я рассчитывала.

– Ради бога! – я слишком резко провожу расческой по волосам. – Это элементарная вежливость! Наша вчерашняя ссора не дает тебе права вести себя так по-детски!

– Ох, поверь, – он внезапно отбирает расческу, мягко перебирает мои локоны. Его пальцы легонько касаются кожи моей головы. Замираю: давно между нами не было такой нежности. С тех пор, как я...

... потеряла нашего ребенка.

– Я провел эту ночь вовсе не по-детски.

Что это значит?

Устремляю на него ледяной взгляд.

– Ты не обязан передо мной отчитываться, но в следующий раз хотя бы предупреждай, что проведешь ночь вне дома.

Чтобы я не выглядела перед нашими работниками как преданно ожидающая своего хозяина собака.

Демид не отвечает. Он все еще не сводит с меня задумчивого взгляда. Наклоняется, чтобы видеть в зеркале мое лицо и изучает так, будто видит впервые. Его голубые глаза сбегают сверху вниз, не пропуская на миллиметра. Он смотрит на мои глаза, ресницы, губы. Так коллекционер смотрит на вещь, которую собирается приобрести.

И меня безумно выводит из себя этот оценивающий взгляд.

– Моя снежная королева, – произносит тихо, – красивая, гордая, уверенная. Знающая себе цену. Ты в курсе, сколько людей хотело бы с тобой переспать? Увидеть в своей постели? Раскрасневшуюся, раскрепощенную, плюнувшую на свою репутацию? Готовую на все ради удовлетворения собственной похоти?

О чем это он?

– Да что на тебя нашло?

– Я настоящий счастливчик, ведь ты досталась именно мне. А сегодня ночью, – он вдруг коротко всхохотнул, – я стал счастливчиком вдвойне. Ведь теперь у меня целых две королевы. Снежная и… горячая.

Я не понимаю, о чем он. Разворачиваюсь к нему лицом к лицу. Замечаю в его глазах веселье, хмурюсь.

– У меня нет настроения разгадывать твои загадки, – бросаю отрывисто, – поэтому если ты не намерен объясниться, покинь мою спальню. У меня через два часа эфир, и я не собираюсь на него опаздывать.

– Ну конечно, нет. Ты никогда не опаздываешь. Всегда следуешь установленным правилам. Всегда собрана, внимательна и холодна как лед. Но ты ведь не всегда была такой. Ты помнишь, какой ты была раньше, Вик? Когда мы познакомились с тобой в университете?

Да, помню. Тогда я была молодой и счастливой. У меня был любимый молодой человек, носящий меня на руках, и бесконечные надежды на светлое будущее. Однако последующие годы расставили все по своим местам: Демид бросил учебу и углубился в бизнес. Купил канал. А потом еще один. И еще. И вот он уже медиамагнат, владелец нескольких журналов, газет, теле- и радиоканалов, и его годовой доход измеряется миллионами долларов. Мы действительно были счастливы в начале, но со временем…

Со временем он изменился.

Из мягкого, чуткого, внимательного парня он превратился в жесткого, хваткого бизнесмена. Одно его слово и один взгляд заставляли окружающих нестись сломя голову и делать все, что он прикажет. Лишь бы он был доволен.

Видит бог, я пыталась вернуть его прежнего. Прикладывала все силы, чтобы ко мне вернулся тот, кого я когда-то полюбила всем сердцем. Но любовь и большой бизнес вещи несовместимые. Мой любимый все больше и больше превращался в циника и акулу. Я же все меньше и меньше напоминала себя прежнюю.

И тогда я предприняла последнюю попытку его вернуть. Я забеременела.

Я надеялась, что ребенок все изменит. Ведь раньше мы с Демидом мечтали о большой семье: двух мальчиках и двух девочках.

Вот только беременность оказалась замершей, и моим надеждам не суждено было сбыться.

Демид так и не узнал, что я потеряла ребенка. Я пережила свое горе в одиночку и выстроила вокруг себя ледяную стену, чтобы никогда больше так не страдать, ибо та потеря меня едва не убила.

А затем я продолжила жить по привычке. Не находя в себе силы ни бороться за Демида дальше, ни уйти от него.

Вчера мы поссорились. Впервые за год.

И он не пришел ночевать.

– Прошу тебя, уйди.

Я отвела от него свой взгляд и принялась наносить легкий макияж.

Но вместо того, чтобы уйти, Демид устроил свою голову на моем плече, прямо как огромный кот. Вновь нашел в зеркале отражение моих глаз.

И мурлыкнул мне прямо в ухо:

– Я тебе изменил.

2

В первый момент мне кажется, что я ослышалась.

– Что… ты сказал? Это что, шутка такая?

Прошу, скажи, что да, потому что если ты ответишь иначе… Это окончательно разобьет мое сердце.

– Разве я когда-нибудь шутил подобными вещами? – он не сводит с меня глаз, следит, считывает мою реакцию.

Мне нельзя показывать, как мне больно. Если он узнает, что я страдаю, он сожрет меня – точно так же, как сожрал всех остальных.

– Убирайся, – я нахожу в себе силы говорить ровно, – не желаю тебя больше видеть. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Сегодня же подам документы на развод.

Не думать о боли и о том, как склеить вдребезги разбитое сердце. Скоро у меня прямой эфир, мне надо быть собранной, ведущей новостей не пристало показывать свои чувства на камеру. И не только на камеру. Мужчина за моей спиной не должен видеть, как мне плохо.

Но Демид и не думает уходить. Он все также смотрит на меня: любознательным взглядом нашкодившего ребенка, который ждет, что скажет его мама.

– Ты даже не спросишь меня, с кем? – говорит он.

Я сжимаю зубы. Лишь бешено бьющаяся вена на шее показывает мое участившееся сердцебиение – и именно на нее устремлен взгляд моего скоро бывшего мужа.

– Мне все равно.

– О, дорогая, – он смеется, – если бы ты знала, с кем я был этой ночью, ты бы даже не назвала это изменой!

Что он несет? Почему меня должно интересовать, с кем он был?

– Кто бы это ни был, это не отменяет факта твоего предательства! – в сердцах произношу я. – Уходи.

Последнее слово я произношу с нажимом. С меня довольно.

– Жаль, – делано сожалеюще произносит он и проводит тыльной стороной руки по моей щеке. Я отворачиваю голову, чтобы не позволить ему это сделать. – К тому же, она сегодня придет на прием к Колокольцевым. Полагаю, ты была бы ей рада – ведь вы столько лет не виделись…

– Столько лет не виделись? – переспрашиваю я.

В груди начинает свербеть. Неужели это кто-то из моих знакомых?

– Да, – подтверждает он и отрешенно проводит пальцем по своему подбородку, – лет шесть, наверное.

Против моей воли в голове тут же начинают крутиться мысли: шесть лет? Значит, после выпуска? Но кого я видела там в последний раз? Слишком многих, почти всех одногруппниц. Неужели это одна из них?

Я не буду спрашивать. Я выше этого. Потому что я не хочу узнать, что этой ночью мой муж кувыркался в постели с кем-то из моих знакомых.

– Что ж, – отрешенно говорю я, – раз я не виделась с этим человеком столько времени, то обойдусь без встречи с ним и впредь.

– Ай-ай-ай, ей будет горько это слышать. Ведь она, в отличие от тебя, безумно жаждет с тобой повидаться.

Чтобы убедиться в своем триумфе?

– Меня это больше не волнует.

Я встаю.

– Будь любезен, выйди. Мне надо переодеться.

Вместо ответа Демид начинает смеяться.

– Поверь, дорогая, в твоем теле нет ничего, что я еще не видел.

Хлоп! – и голова моего мужа дергается. Через минуту на его щеке проявится красный отпечаток моей ладони и, надеюсь, он продержится достаточно долго, чтобы его увидело как можно больше людей.

Демид ухмыляется. Моя пощечина лишь еще больше его развеселила. Теперь он смотрит на меня с веселым интересом:

– Надо же… Не знал, что ты способна на такое. Всегда такая непробиваемая как танк – но внутри тебя еще бушуют нешуточные страсти, верно?

Больше так не могу. Он не желает ни замолкать, ни покидать мою спальню, – я же не позволю втаптывать себя в грязь дальше. Поэтому я прохожу в гардеробную, беру платье, босоножки, сумочку и ухожу. Переодеться я могу и где-то еще, но раздеться перед Демидом… Больше никогда.

По дороге в студию я звоню Марине, своему ассистенту, и прошу ее найти лучшего адвоката по бракоразводным процессам. По заминке, которая последовала за моей просьбой, я понимаю, в каком она шоке. Наш развод вызовет фурор, газеты будут смаковать его не день и не два, но у Демида хватит власти и денег, чтобы заткнуть конкурентов. У него – да.

Чего не скажешь обо мне.

Меня не будет полоскать только ленивый – но плевать. Сейчас для меня главное держать лицо. Я не должна показывать свою слабость, это я четко уяснила. Шоу-бизнес – это не место, где можно демонстрировать эмоции, чтобы в нем преуспеть, приходится чем-то жертвовать. Демид превратился в чудовище, я же… Заморозила свои чувства.

Я непременно поплачу. Останусь одна, убежусь, что меня никто не видит, завернусь в одеяло и буду выть как раненый зверь. Но сейчас – эфир.

А вечером…

Прием у Колокольцевых.

Я не хочу знать, с кем мне изменил Демид, но если я не появлюсь на приеме, а потом объявят новость о нашем разводе, меня сочтут слабой. А я никогда не была слабой. Я не позволю вытирать об себя ноги стае голодных пираний, готовый обсосать за моей спиной каждую мою косточку – я приду на прием и буду блистать.

Я уйду с этой проклятой сцены как королева, а не как обманутая мужем жена.

И больше никогда и никому не открою свое сердце.

3

– Эфир через двадцать минут!

Одна из стажерок наносит мне грим, наскоро поправляет прическу, пока я проверяю текст. Операторы настраивают камеры, осветители регулируют свет, режиссер уже готовится в аппаратной. Все как всегда. Нужно лишь следовать распорядку, и тогда создастся иллюзия того, что в моей жизни ничего не изменилось.

Все как раньше: любящий муж, потрясающая работа, уважение общества.

– Мотор!

Вот только все это оказалось фейком.

– Доброе утро, с вами программа «Новости для вас» и я, ее ведущая, Виктория Востокова…

После эфира мне в ухо летит довольный голос режиссера:

– Молодец, как всегда на высоте!

Я киваю, прощаюсь с командой и спускаюсь на парковку. Сажусь в машину, которую мне подарил на день рождения Демид, пристегиваюсь – и понимаю, что все, мое самообладание, последние крупицы которого после разговора с мужем ушли на то, чтобы не разрыдаться прямо в студии, полетели к чертям.

По щеке скатывается одна слеза, затем другая – а потом меня накрывает истерика. Я рыдаю взахлеб так, как никогда в жизни. В груди так больно, будто мое сердце вырвали и теперь там осталась одна кровоточащая рана. Я захлебываюсь слезами и собственной истерикой, кусаю в кровь сжатые в кулаки пальцы, но никак не могу остановиться. Кажется, словно мир для меня перестал существовать, и все, что осталось – это бесконечная боль предательства…

Я не знаю, сколько времени я провожу в салоне машины, оплакивая свою любовь. Слезы закончились, силы иссякли и я бессильно опускаю голову на сложенные на руле руки и дышу, просто дышу. Вдох-выдох, вдох-выдох… В голове крутятся картинки нашей с Демидом первой встречи: вот мы сталкиваемся в университетском коридоре. Один взгляд в его глаза – и я понимаю, что пропала. Мы знакомимся там же, а затем проводим вместе столько времени, что мои лучшие подруги Юля и Таня начинают в шутку называть нас неразлучниками. Я лишь счастливо смеюсь и бросаю на Демида полные любви взгляды. Вот он делает мне предложение – и я, не раздумывая, отвечаю «да». Скромная студенческая свадьба, первое совместно снятое жилье, жаркие, полные пыла и страсти ночи…

Тогда я думала, что мое счастье будет длиться бесконечно.

Какой же дурой я была!

Из размышлений меня выводит звуковой сигнал. Я протягиваю руку и достаю из сумочки телефон. Это сообщение от Марины: «Барков Михаил Юрьевич, лучший адвокат страны. Встреча назначена на 15 августа, 12:30».

Сердце вновь сжимается от боли. Первый шаг к нашему с Демидом концу сделан.

Я перевожу взгляд на зеркало заднего вида – глаза опухли, лицо покраснело. Эти следы можно легко убрать: влажные салфетки, солнцезащитные очки – и вот из парковки выезжает уверенная в себе светская львица, ведущая теленовостей и жена медиамагната Виктория Востокова. И никто не догадается, что ее красивое надменное лицо скрывает выжженную дотла душу.

До приема у Колокольцевых восемь часов.

Именно столько у меня есть, чтобы подготовить себя физически и морально к встрече с предателем. Предателями. Кем бы ни была та женщина, с которой Демид мне изменил, она не могла не знать, что он женат на мне, а учитывая, что раньше мы были знакомы… Значит, она прекрасно знала, на что шла и целенаправленно хотела причинить мне боль. И этот вывод подтверждают также слова Демида: «Она очень хотела со мной повидаться». Несомненно, чтобы увидеть, как сильно меня ранило то, что они сделали за моей спиной.

Но я не доставлю им такого удовольствия.

Меня охватывает ледяная решимость. Если еще буквально этим утром я просто жила по наитию, позволяя течению нести меня, то теперь я точно знаю, что буду делать.

Сначала я покажу этим двоим, что я выше их интрижки. Затем я встречусь с адвокатом и подам на развод. А потом, когда все это будет позади… Я подумаю об этом позже.

На прием к Колокольцевым я приезжаю с опозданием на сорок минут, но эффект, который производит мое появление, того стоит: я знаю, что я выгляжу сногсшибательно. На мне безупречный вечерний макияж, моя кожа сияет, волосы уложены в элегантную прическу, открывающую точеную шею, мочки ушей оттягивают длинные сережки с бриллиантами, привлекающие внимание к моим ключицам. Сегодня на мне алое облегающее платье, подчеркивающее мою талию и расходящееся в бедрах, и взгляды окружающих меня мужчин без слов дают понять, что я выгляжу восхитительно. Да, на фоне вульгарно разряженных красоток с накачанными губами и силиконовыми грудями я привлекаю внимание сдержанным элегантными стилем и естественной красотой, и оттого все эти женщины, жены, любовницы, дочери и матери местных бизнес-воротил и акул шоу-биза поджимают губы и бросают на меня завистливые взгляды.

– Дорогая, ты сияешь как никогда! Настоящая королева! – восклицает Дмитрий Колокольцев, прикладываясь к воздуху рядом с моими щеками. – Безумно рад, что ты пришла и прости, что не подошел к тебе в самом начале вечеринки, здесь столько гостей, что у меня уже голова кругом!

– Спасибо, Димитрий, – я улыбаюсь, благосклонно склонив голову, – разве могла я пропустить праздник в честь дня твоего рождения? Но, кажется, ты и в самом деле закрутился с гостями, раз говоришь про начало вечеринки: я приехала только что.

Главред самого скандального журнала в России хмурится:

– Но, дорогая, я уверен на все сто процентов, что видел тебя полчаса назад с Демидом: как раз хотел к вам подойти, но в этот момент на меня накинулась Кушина и пришлось изображать восторг по поводу ее липосакции.

– Ты ошибаешься, – я складываю губы в холодной улыбке, – мы с Демидом прибыли по отдельности и ты не мог видеть меня с ним.

Колокольцев озадаченно прикусывает губу, но не решается со мной спорить.

– Какое счастье, что это была не ты, – миролюбиво произносит он и заговорщически добавляет, – на ней было такое ужасное платье персидского синего, что я уж испугался, что чувство стиля тебе впервые изменило. Ну что ж, дорогая, не буду тебя задерживать, уверен твой муженек ждет не дождется, чтобы увидеть свою красавицу-супругу. Наслаждайся вечером!

4

Я останавливаю официанта и беру бокал с шампанским. Так, с бокалом в руке, я неторопливо шествую по банкетному залу, приветливо кивая знакомым налево и направо – но чем ближе к центру зала я иду, тем более удивленными становятся взгляды, которые на меня бросают.

Любовница футболиста округляет при моем появлении глаза, а затем удивленно смотрит вперед и правее. Ее подружки, с которыми она только что веселилась, в точности повторяют ее движения. Я не подаю вида, что меня это напрягает, но слежу за направлением их взгляда и вижу Демида.

Он там, в центре, высокий, красивый, уверенный в себе мужчина, который улыбается ослепительной улыбкой женщине, стоящей ко мне спиной. На ней платье цвета персидский синий, и я понимаю, что именно с ней меня и спутал Колокольцев.

И именно с ней, судя по всему, мне и изменил Демид.

Я гордо вскидываю голову, и уверенной, плавной, мягкой походкой ступаю к предателю. Толпа передо мной расступается, краем глаза я отмечаю в их глазах то же шокированное выражение, что видела раньше, но я не останавливаюсь, чтобы выяснить причину. У меня сейчас другая цель.

Демид замечает меня. Его глаза расширяются в восхищении, когда он окидывает меня взглядом с головы до ног, и мое эго немного удовлетворено, но этого все еще мало. Я хочу видеть ту женщину. Однако, восхищение в глазах моего мужа быстро сменяется весельем, и я не понимаю, чем вызвана эта перемена.

– Моя королева! – произносит он, протягивая ко мне руку. – Ты сногсшибательна!

Он переводит взгляд на женщину, все еще стоящую ко мне спиной, и добавляет:

– Вы обе сногсшибательны!

Как он только смеет! Меня охватывает ледяная ярость. Мало того, что он притащил на прием свою любовницу, он еще и открыто демонстрирует окружающим, что мы для него равны!

Я перебарываю желание облить его шампанским. Вместо этого принимаю его руку. Демид моментально заходит мне за спину, обвивая моей же рукой мою талию. Со стороны это наверняка смотрится так, будто любящий муж обнимает жену, но на деле его хватка крепка: он просто не позволяет мне вырваться.

– Твоя… знакомая? – спрашиваю я.

Он хохочет.

– Наша, дорогая, наша, – отвечает он. – Танюша, не томи, покажись.

Женщина, наконец, оборачивается. Я встречаюсь с ней глазами – и мое приветствие застывает в горле.

Потому что я смотрю… на собственное отражение.

– Ну разве не потрясающе? – возбужденно шепчет Демид. – Разве я не говорил тебе, что это даже изменой назвать нельзя?

– Здравствуй, Вика, – произносит мое отражение. – Давно не виделись.

Мои глаза расширяются, потому что этот голос… Это мой голос.

Я отшатываюсь, но Демид держит крепко. Он не позволяет уйти, он искренне наслаждается шоу.

– Что… это значит? – с трудом выдавливаю я. – Это что, шутка?

– Ты меня не узнаешь? – отражение изгибает бровь совсем как я, и от этой схожести у меня начинает кружиться голова. – Это же я, Таня Звягинцева. Мы с тобой в университете были не разлей вода, неужели не помнишь?

Таня Звягинцева? Таня, с которой я жила в комнате? Таня, с которой училась в одной группе? Таня, которая когда-то была моей лучшей подругой?..

– Ты не можешь быть ею, – неверяще выдыхаю я, – Таня, которую знаю я, выглядит не так. К чему этот маскарад? – Я, наконец, возвращаю себе присутствие духа. – Что это? Макияж? Грим? Силиконовая накладка?

– Нет, дорогая, это действительно та самая Таня Звягинцева, с которой ты училась и жила в общежитии, – говорит Демьян, – и теперь она выглядит… вот так. Теперь у нее не только твое лицо, – он понижает голос и насмешливо говорит мне прямо в шею, – но и твое тело. Я все проверил, – он хмыкает, – даже родинка под левой грудью и та есть.

Я дергаюсь, чтобы ударить, вырваться, сбежать из этого кошмара – но Демид не позволяет. Я начинаю задыхаться в этих стальных объятиях и мне все сложнее держать лицо.

– Я же говорил! – тонко восклицает Колокольцев. – Я думал, это ты! Мне действительно не показалось! Поразительное сходство!

Только сейчас я замечаю, что все присутствующие собрались вокруг нас и теперь смотрят на нас алчными взглядами, предвкушая сенсацию.

Я беру себя в руки.

– Димитрий, – я обращаюсь к хозяину вечера, – ты не мог бы провести нас в отдельное помещение? Мне бы хотелось поговорить с моим мужем и… Таней без чужих глаз.

– Конечно! – восклицает Колокольцев, но в этот же самый момент Таня бросает:

– Не стоит, – и добавляет, глядя на потрясенное лицо главреда, – не вижу необходимости. Я пришла на вечеринку, чтобы веселиться. Без обид, Викуль, мы можем поболтать и позже, а сейчас я бы хотела насладиться моментом.

Колокольцев бросает на меня быстрый взгляд, но я молчу, переваривая нахальство бывшей подруги.

– И все же, – цежу я сквозь зубы, – мне есть что с тобой обсудить.

– Брось, дорогая, – смеется Демид, – Танюша права. Мы на потрясающей вечеринке, к чему портить ее какими-то там разговорами. Давай развлекаться! Позволь же пригласить тебя на танец. Музыканты!

Играет музыка. Зрители неохотно расходятся, но я осязаю на себе их липкие жадные взгляды. Мне хочется передернуть плечами, но я себя сдерживаю, тем более, чем Демид уже властно притягивает меня к себе и начинает кружить в танце.

– Ну, что скажешь? – зубасто улыбается он. – Разве это не потрясающе? Она твоя полная копия!

– Это омерзительно! – бросаю я. – Это кража личности!

– Да брось, имя-то она оставила свое, так что это всего лишь кража внешности. Но согласись, она проделала над собой огромную работу: не то что моя охрана, даже я не сразу понял, что это ты не ты.

– Что? – я останавливаюсь и Демид вынужден остановиться тоже. – Ты сказал, что изменил мне с ней… Это было потому, что ты не понял, кто перед тобой?

Глаза Демида мягко мерцают. В моем сердце оживает надежда, но уже следующие слова моего мужа звучат как гром среди ясного неба:

– Стоило ей с ходу в карьер взять в рот, как я сразу понял, что дело нечисто: ведь ты никогда не делала мне минет.

5

Он успевает перехватить меня за запястье до того, как я даю ему пощечину.

– Не стоит принимать это так близко к сердцу, дорогая, – «укоряет» меня он, – я никогда не ставил тебе это в вину.

– Мерзавец! – шиплю я. – Ты просто подонок!

– Ну-ну-ну, моя королева, не стоит бросаться такими громкими словами в таком… высоком обществе. Тебя могут не так понять.

– Через несколько дней я встречаюсь с адвокатом по бракоразводным процессам, – я что было силы отталкиваю Демида, уже не обращая внимание на то, что за нами все так же пристально следят любопытные, – и тогда все будет кончено.

– Нет, дорогая, – Демид качает головой, – ты не получишь развода.

– Еще как получу! Твоя измена стала последней каплей, возврата назад больше нет.

– Кажется, ты меня не расслышала. Я. Не дам. Тебе. Развод. Можешь поверить, у меня хватит возможностей загнуть в бараний рог всех адвокатов этого города и всех остальных, которые попытаются встать между нами.

Я в бешенстве. Моя грудь вздымается от волнения так часто, что вот-вот выскочит из рискованного для меня декольте, и только это заставляет меня взять себя в руки.

– На что ты рассчитываешь? – спрашиваю я сквозь зубы. – На мое прощение? Если ты думаешь, что я прощу тебя только потому, что она на меня похожа, ты глубоко заблуждаешься!

– Но, дорогая, кто говорил, что мне нужно твое прощение? Единственное, что мне нужно – это ты.

– Господи, – потрясенно выдыхаю я, – ты сошел с ума! Неужели ты думаешь, что я останусь с тобой после всего этого?!

– А неужели ты думаешь, – вкрадчиво отзывается он, – что у тебя есть выбор?

Нет, наверное, я сейчас сплю и мне просто снится кошмар. Иначе как объяснить тот нелепый бред, что творится прямо сейчас?..

– Что ж, – Демид хлопает в ладони, – песня окончена. Танюша, позволь пригласить тебя на следующий танец!

Мой муж… протягивает руку Тане, не спуская при этом насмешливого взгляда с меня. И моя подруга… моя бывшая подруга вкладывает свою ладонь в его и томно отвечает:

– С удовольствием…

Я не в силах смотреть на этот фарс. Просто разворачиваюсь и ухожу, а в спину мне несутся шепотки, музыка и смех Демида и Тани.

Я в тупике. Я не могу вернуться в наш с Демидом дом, только не это. Я ловлю такси и после минутного колебания называю адрес.

Пока таксист везет меня по ночному городу, я смотрю в окно – но ничего не вижу. Перед моими глазами так и стоит картина: мой муж с вожделением смотрит на женщину, которая… Я закрываю глаза, но чтобы перестать видеть эту картину, придется сжечь собственные веки. Мой муж и моя лучшая подруга. Пусть бывшая, но…

Я с силой прикусываю нижнюю губу. Лишь бы не разрыдаться.

– С вами все в порядке? – спрашивает меня таксист.

Готова отдать голову на отсечение, он меня узнал, и наверняка сегодня же, вернувшись домой после тяжелой смены, расскажет своей семье, что вез саму Викторию Востокова, которая выглядела так, будто в любой момент была готова закатить истерику.

Я делаю глубокий вдох и выдавливаю из себя профессиональную, вежливо-нейтральную улыбку.

– Все замечательно, спасибо за беспокойство.

Он отстает, но продолжает наблюдать за мной в зеркало заднего вида. Я отворачиваюсь.

Таксист довозит меня до нужного места и уезжает, все же попросив напоследок автограф. Я расписываюсь на старом чеке, а затем, когда остаюсь одна, осматриваюсь: знакомая арка, вся исписанная похабными словами, разросшаяся яблоня, новая скамейка. Места знакомые и вместе с тем как будто чужие. На подъездной двери нет кода, и я беспрепятственно попадаю в нужный подъезд, поднимаюсь пешком до третьего этажа и с трепетом нажимаю на кнопку звонка.

За старой деревянной дверью раздается тяжелая дрель. Я жму и жму, отчаянно молясь, чтобы хозяйка квартиры была дома – и бог наконец-то слышит мои молитвы.

– Да иду я, иду… Вика, ты? Какими судьбами?..

Я делаю шаг, переступая порог, аккуратно закрываю за собой дверь – и сползаю по ней на пол.

– Вик, господи, что с тобой? Ты меня пугаешь…

Таня, Юля и я – неразлучная троица все годы универской учебы. Мы всегда были вместе – вместе ходили на занятия, вместе жили, вместе тусили, вместе делились мечтами и планами на будущее. А потом я встретила Демида – и пропала. Подруги оказались побоку, я встречалась с ними все реже и реже, а после выпуска мы и вовсе почти потеряли друг друга из виду. И вот по иронии судьбы, я в один и тот же день вижу их обеих – и теряю Демида.

Я смеюсь. Ситуация кажется мне чертовски смешной. Я пытаюсь поделиться ею с обеспокоенной Юлей, но не могу выдавить из себя ни одного членораздельного слова. Вместо этого из моего горла вырывается лишь истерический смех, а потом я прихожу в себя и понимаю, что рыдаю, уткнувшись головой в Юлино плечо, а она тихонько гладит меня по спине и что-то успокаивающе говорит.

– Прости, – хрипло говорю я, – мы с тобой не виделись года три, а стоило нам, наконец, встретиться, как я чуть не затопила слезами твоих соседей снизу.

– Подо мной живет такой красавчик, что я вовсе не против топить его хоть каждый день, – отзывается подружка.

Я хмыкаю и отстраняюсь. Юля помогает мне подняться – мы все еще сидим в коридоре, устроившись прямо на ее кроссовках, – и указывает мне рукой в сторону ванной.

– Я пока поставлю чайник и поищу тебе что-нибудь переодеться, – говорит она, – а ты пока можешь умыться.

Только сейчас я понимаю, что я все еще в роскошном платье, в котором была на приеме, но сейчас, после такси и обметания полов оно больше похоже на мятую тряпку. Я снимаю его и безжалостно кидаю в угол ванной. Эта вещь мне больше ни к чему. Контрастный душ помогает мне чуть привести нервы в порядок. На вешалке я нахожу теплый махровый халат, завернувшись в который чувствую себя гораздо лучше.

Из кухни доносятся приятные, такие знакомые запахи, которые моментально возвращают меня в годы моей юности, и на мгновение мне кажется, что мне все еще двадцать и впереди вся жизнь.

6

Я делаю глубокий вдох.

– Я сегодня видела Таню, – захожу я издалека.

Юля морщится.

– Что такое? – ее реакция меня удивляет.

– Да ничего, – она пожимает плечами.

– Вы с ней… давно виделись в последний раз? – спрашиваю ее.

Она хмыкает.

– На выпуске.

Я удивленно на нее смотрю:

– И больше не встречались?

– Нет, зачем? – теперь удивляется уже она.

– Но мы ведь были лучшими подругами, – я теряюсь, – всегда вместе, всегда втроем.

Она морщится.

– Ты путаешь некоторые вещи. Это ты думаешь, что мы были лучшими подругами. На самом деле моей лучшей подругой была и являешься ты, а с ней я общалась только потому, что ее привечала ты.

– Но как же так? Я думала, что мы дружим все вместе…

– Нет, Викуль, это ты дружила с ней и со мной, но мы с ней не дружили. Стоило тебе встретить Демида и выпасть из нашего союза – я это говорю не в укор тебе, не думай, – как все наше с ней общение моментально оборвалось. Но продолжай, что ты хотела сказать про нее?

– Но почему, – я все еще не могу понять, – почему ты общалась с ней только из-за меня?

– Потому что она мне никогда не нравилась. Насквозь фальшивая, но ты этого в упор не замечала, и я решила, что раз тебя все устраивает, значит, так и надо. Поэтому терпела ее.

– Почему фальшивая? – мне жизненно необходимо услышать ответ. Прошлое теперь раскрывалось передо мной с другой стороны, и то, что произошло сегодня, демонстрировало мне, как глубоко я ошибалась в юности.

– Ты и в самом деле хочешь это знать? – щурится Юля.

Я киваю.

– Хорошо. Буду откровенна. Она постоянно тебя копировала, и меня это жутко раздражало.

– Что за ерунда?

– Это не ерунда! Да в универе все видели, как она косила под тебя! Носила такую же одежду, покрасила волосы в тот же цвет, что и у тебя, даже укладку как у тебя делала! И выглядело это, между прочим, очень жалко, поскольку лицо у нее как было простецкое, так и осталось.

– Ты… уверена?

– Да на все сто! Только ты одна ничего не замечала: знай ворковала себе со своим Востоковым и не видела, что прямо под твоим носом ходит твоя неудачная ксерокопия.

– Боже мой…

– А когда я узнала, что ты помогла ей открыть свой цветочный магазин да еще подсылаешь к ней влиятельных клиентов, я чуть в обморок от возмущения не упала. Деваха не только тебя копировала, но тобой же еще и пользовалась, а ты знай себе ничего не замечала и продолжала оказывать ей протекцию. Фух, аж до сих пор бесит! – ее и в самом деле передернуло.

– Господи, какая же я была дура…

Юля бросает на меня подозрительный взгляд:

– Погоди, твоя сегодняшняя истерика была из-за нее?

Я закрываю лицо руками.

– Да…

– И что же она такого сделала, что тебя прямо по моей двери размазало?

Я грустно хмыкаю:

– Переспала с Демидом.

Юлькина челюсть падает. Она смотрит на меня в таком шоке и таком неверии, что мне, несмотря на общее паршивое состояние, даже становится смешно.

– Ты… шутишь, что ли? – выдавливает она из себя.

– Если бы.

– Как… как вообще… я имею в виду… как после тебя, – она проводит руками по воздуху передо мной, – Демид вообще мог польститься на эту… эту… рязанщину?

– Ты не поверишь, как она теперь выглядит.

Юля склоняет голову набок, как птичка.

– Она добилась своего, – говорю я, – теперь она выглядит как я. Полностью. И я не имею в виду макияж, прическу или одежду. У нее теперь мое лицо и мое тело. Я когда ее сегодня на приеме увидела, решила, что смотрюсь в зеркало. Рост у нас приблизительно одинаковый, на глаза она надела цветные линзы. А еще она имитирует мой голос. Двигается как я, даже руки держит также. Демид сказал, – мое сердце сжимается, когда я произношу имя мужа, – что даже его телохранители решили, что это я.

Юлька закрывает руками рот.

– Но ведь это просто невозможно… Я имею в виду, что для того, чтобы добиться такой схожести, надо себя перекроить полностью… Это ж сколько раз надо было ложиться под нож, чтобы этого достичь?

– Ну, – я невесело улыбаюсь, – современная пластическая хирургия творит чудеса. У нее было целых шесть лет, чтобы добиться такого результата. А деньгами… Деньгами ее обеспечила я. Ты права: я отправляла ей крупные заказы, направляла к ней влиятельных клиентов, даже помогала с арендой, а потом покупкой помещения. Так что, можно сказать, что это я ее проспонсировала.

– Но разве вы не виделись, когда ты ей помогала? Неужели ты не обратила внимания на то, что она изменилась внешне?

Качаю головой.

– Мы не встречались лично, только созванивались. А на личные встречи я отправляла своих помощников – на этом настаивала она, говорила, что не хочет меня отвлекать от работы.

Юля матерится. Долго, витиевато.

– Что теперь будешь делать? – спрашивает она меня после минутного молчания.

– Подам на развод, – без сомнений отвечаю я.

Подруга бросает на меня внимательный взгляд.

– Слушай, я не в курсе того, что происходило между вами с Демидом последние несколько лет, лишь видела в прессе счастливую пару. Но поскольку я сама работаю в прессе, я знаю, как делаются новости. Скажи, именно измена – причина твоего решения уйти от него, или все было плохо задолго до нее?

Я устало откидываюсь на спинку стула.

– Второй вариант. Первые пару лет все было хорошо. Мы вместе продвигали его канал. Ты же знаешь, после его покупки у нас не было денег, мы не могли нанять много людей, поэтому обходились по возможности собственными силами. Я стала диктором, вела новости и еще несколько передач. Денег было впритык, мы жили в съемной однушке, но были счастливы. Потом наш канал заметили, стали покупать рекламу, и Демид второй канал. И дела пошли в гору. Но… С тех пор, как он вошел в большой бизнес и стал крутиться в море себе подобных, он изменился. Это больше не был тот Демид, которого я знала и любила. Мы начали ссориться. Сначала по мелочам, быстро мирились. Но потом ссоры стали все чаще и чаще, и наши отношения стали меняться. Он полностью погрузился в гонку за деньгами, стал расширяться, мы проводили вместе все меньше и меньше времени, и вскоре единственное, о чем мы могли говорить – это работа. Я пыталась это изменить. Устраивала нам романтические вечера, вытаскивала его на пешие прогулки, мы гуляли по местам нашей юности, вспоминали, как было раньше – но с каждым разом это помогало все меньше и меньше. Мы отдалялись. В конце концов, я решила дать нам последний шанс. Я забеременела. Хотела устроить ему сюрприз на нашу годовщину, но… Потеряла ребенка.

7

Юля ахает. Я продолжаю исповедь:

– Демид об этом так и не узнал. Я была разбита, больше не видела смысла бороться за наш брак. После потери малыша какая-то часть меня выгорела, я жила на автомате, стала отчужденной, перестала пытаться наладить отношения с Демидом. И, – хмыкаю, – он словно почувствовал, что я отдаляюсь и он больше не центр моего мира, и теперь уже он начал пытаться восстановить наши отношения. Забросил на время работу, организовал круиз, совместные поездки, но… Мне это уже было не нужно. И он начал бесноваться. В тот день мы поссорились, и он не ночевал дома, а когда появился, сказал… Сказал, что изменил мне. Да, с человеком, который выглядел точь-в-точь как я, но он сам признался, что понял свою ошибку. Понял, но не остановился. Это стало последней каплей. Пути назад больше нет, у меня не осталось к нему никаких чувств, и единственное, что я сейчас хочу – это никогда его не видеть.

– Ох, дорогая, мне так жаль, – Юля соскальзывает со своего стула и обнимает меня, и я с благодарностью греюсь в человеческом тепле и участии. Как давно никто не обнимал меня просто так…

– Я помогу тебе чем смогу, – обещает она, – давай я возьму отпуск и мы куда-нибудь махнем? Будем надираться каждый вечер и орать, какие мужики козлы, а потом махнем в Вегас и распишемся.

Я смеюсь. На глазах выступают слезы и я быстро их смахиваю.

– Спасибо, – признательно произношу я.

– Ну что ты, – отвечает она и тут же обеспокоенно добавляет, – но насчет Вегаса я пошутила. Ты, конечно, красотка, но жениться на тебе я все же не готова.

Я шутливо пихаю в плечо и она охает.

Мы болтаем с ней всю ночь. Вспоминаем универские годы, наши проделки, преподавателей. Мне безумно неловко, ведь завтра Юле рано вставать на работу, – она журналист в одной небольшой газете, которую Демид еще не подмял под себя, – но подруга ни жестом, ни словом не дает понять, что я доставляю ей неудобство. Наоборот, она безумно рада нашей с ней ночной посиделке, и мое замерзшее было сердце начинает потихоньку оттаивать.

Утром мы собираемся разъезжаться.

– Тебя подкинуть? – кричит Юля из ванной.

– Нет, возьму такси. Одолжишь мне что-нибудь из своей одежды?

– Поищи в шкафу.

После завтрака Юля мне предлагает:

– Будет лучше, если пока переедешь ко мне. Не думаю, что после случившегося тебе захочется оставаться в одной квартире с Демидом.

Это здравое предложение. Несмотря на то, что я могу позволить себе снять и даже приобрести отдельное жилье, мысль остаться в одиночестве меня пугает.

– Я подумаю. Ну, я поеду.

Перед эфиром мне необходимо заехать домой, переодеться, накраситься, уладить еще пару дел. Еще не зная, что меня там ждет, я вызываю такси. Всю дорогу, пока я еду, я выстраиваю в голове план будущих действий. Встреча с адвокатом – договориться с Мариной, чтобы она перенесла встречу на более ближнюю дату, – работа на канале, благотворительность… После развода мне придется полностью перестроить свою жизнь и, поскольку я не хочу больше сталкиваться с Демидом, свою любимую работу на его канале мне придется оставить: я не хочу, чтобы с этим человеком меня хоть что-либо связывало.

Погруженная в свои мысли, я захожу в наш подъезд. Консьерж при моем появлении выпучивает глаза. В голову начинают закрадываться подозрения.

– Здравствуй, Семен, – тем не менее ровно здороваюсь я, – все в порядке?

– Да. Да. Здравствуйте, Виктория Алексеевна. Все хорошо.

Но его растерянность и его поведение говорят от обратном. Он нервничает. Не потому ли, что не ожидал меня тут увидеть? И не потому ли… Что уже видел?

Мое сердце готово выскочить из груди. Ведь не может же быть, чтобы… Нет, это был просто верх нахальства с их стороны. Но… Все то время, пока я еду в лифте, а потом трясущимися пальцами вставляю ключ в замочную скважину и толкаю дверь нашей квартиры, я не могу отделаться от мысли о том, что сейчас произойдет что-то страшное. Что-то, что добьет меня окончательно.

Так и есть. На пороге – женские туфли. Не мои.

Я вынуждена прислониться к стене, чтобы выждать эту минуту слабости. Больше всего на свете мне хочется сейчас развернуться и уйти, чтобы не знать, что ждет меня за одной из дверей нашей квартиры – но я не могу. Я всегда была сильной, всегда смело смотрела в лицо опасности – и я не изменю своей натуре и своему характеру только из-за того, что к этому меня принуждают двое когда-то самых близких мне людей.

Я отвожу взгляд от треклятых туфель, выпрямляюсь и иду вперед.

Они в гостиной. Я слышу их голоса. Я не хочу подслушивать – это такая низость! – но против воли все же останавливаюсь. И ненавижу себя за это.

– …безумно понравилось, давненько я так не веселилась. Нам нужно устраивать это почаще.

– Я рад, – бархатистый смех Демида, – но почему ты решила, что я захочу это повторить? Повеселились раз – и хватит, с чего бы мне хотеть продолжения?

– С того, что теперь я выгляжу совсем как она. Ты ведь любишь ее, за ее внешность, за ее тело – теперь у меня это есть.

– Да, я вижу, – мой муж хмыкает и задумчиво выдает, – и через что же тебе пришлось пройти, чтобы этого добиться?

– Я ложилась под нож двадцать девять раз. Мне удалили ребра, выступающие вены на лбу, сделали ринопластику, подтяжку бровей, уменьшали щеки, ставили импланты. Последняя операция была буквально несколько дней назад, но этого даже не заметно. Согласись, теперь я выгляжу совсем как она.

– Это я вижу. Но меня интересует другое: зачем тебе это было нужно?

– Неужели ты не понимаешь? – шорох. Это Таня встает, судя по всему, с софы и подходит ближе к моему мужу. – Это все ради тебя.

– Меня?

– Ты никогда меня не замечал, а ведь я увидела тебя и влюбилась раньше, чем Вика. Но стоило тебе увидеть ее – и я потеряла даже тот малюсенький шанс, что у меня был. Я пыталась обратить твое внимание на себя разными способами, но ты смотрел только на нее. Ты бы знал, как я ее тогда ненавидела!..

8

Демид смеется.

– Зачем мне подделка, когда у меня есть оригинал?

– А есть ли он у тебя? Все знают, что в последнее время у вас не ладится. Она холодна с тобой, и сколько бы ты не прикладывал усилий, она все больше и больше от тебя отдаляется. Ты ведь знаешь Вику: если она примет решение, она будет ему следовать. А если она решит от тебя уйти, то ее от этого ничего остановит. Но ты ведь любишь ее до сих пор, верно, и я… Я стану для тебя ею, – жаркий шепот Тани вливается в уши Демида и заставляет мое сердце биться быстрее, – такой, какой она была раньше…

– Как раньше? – эхом отзывается муж, и к своему ужасу я слышу в его голосе задумчивость.

– Да, беспечной, беззаботной, беззаветно влюбленной и покорной… Я буду делать все, что ты захочешь… Все, что хотел с ней сделать и не решался. Я позволю тебе это.

Наступает тишина. Я слышу, как колотится в груди мое сердце, его удары отзываются у меня в ушах, и только этот барабанный бой, за который я цепляюсь изо всех сил, не дает мне сойти с ума.

– Тогда начинай. На колени.

Нет-нет-нет, боже, только не это…

Шелест одежды, звук расстегиваемой одежды, шумное, сладострастное дыхание, влажное чмоканье…

– Ты права, – мягко, как-то лениво произносит Демид, – Вика стала со мной слишком холодна, и не только в повседневной жизни. Но ты ведь не будешь такой, верно? Ты ведь сделаешь все, что я захочу?

Тихий хлюп.

– Все, что угодно…

– Спусти бретельки с платья: хочу видеть твою грудь. Нет, платье оставь, просто обнажи грудь.

Господи, это происходит не со мной…

– Приподними ее, как можно выше. А теперь резко отпусти. Еще раз. Встань. Иди к софе. Опустись на четвереньки. Теперь медленно задери подол платья. Еще выше. Пусть подол будет на уровне твоей талии. Сними нижнее белье. Теперь раздвинь ноги. Шире. Расставь колени шире. Еще шире. Нагнись. Ложись грудью на софу. Нет, только грудью. А теперь двигайся. Будто тебя сейчас трахают. Давай. Представь, что я сейчас беру тебя сзади. Вот я вошел, зажмись… Теперь расслабься. Теперь я вошел в тебя до конца и сделал первую фрикцию. Качнись вперед. Теперь назад. И еще. Медленней, еще медленней, вот так. Теперь ускоряйся. Вскидывай бедра выше. Колени шире. Ляг на плечи, раздвинь руками свои губы, хочу видеть тебя изнутри… И не останавливайся. Я сказал, не останавливайся!..

Больше я не могу это слушать.

Я разворачиваюсь и как слепая бегу к выходу, то и дело натыкаясь на мебель. Меня сейчас стошнит. Только не это.

Вместо того, чтобы бежать к выходу, мне приходится сворачивать к ванной. Я едва успеваю поднять крышку унитаза – и меня долго и мучительно выворачивает завтраком.

Когда содержимое моего желудка пустеет, и я устало смываю его в унитаз, я обнаруживаю Демида.

Он стоит, прислонивший плечом к дверному косяку и изучает меня с мучительным, веселым интересом.

– Съела что-то не то? – спрашиваем меня участливо.

– Ты больной ублюдок, – я качаю головой.

Меня больше не волнует, что они застали меня в этот момент. Мне просто… мерзко.

Теперь желание убежать и не слышать, что происходит в нашей гостиной, кажется мне таким детским. Я будто страус, который пытался спрятать голову в песок. Это ведь не я ему изменила, не я привела в наш общий дом, который мы когда-то мечтали наполнить смехом и топотом детских ножек, своего любовника, не я устроила ту отвратительную сцену в гостиной… Так почему скрываться должна я?

– Выйди, – требую я, – мне необходимо привести себя в порядок перед эфиром. И будь любезен, передай… своей любовнице, чтобы она сию минуту покинула этот дом. Я не желаю ее тут видеть.

– Скажи мне это сама.

Я неверяще перевожу взгляд за спину мужа, но я не ослышалась. Таня – к счастью, она уже успела одеться, – изучает меня, скрестив на груди руки и скривив губы в издевательской улыбке. При взгляде на нее у меня вновь начинает кружиться голова. Появляется ощущение, что я оказалась в каком-то фильме ужасом, где мое собственное зеркальное отражение вдруг начинает жить собственной жизнью.

На меня вновь накатывают позывы, и я непроизвольно морщусь, чтобы не извергать себя еще и желчь, но именно моя гримаса вдруг вызывает Танину ярость:

– Что такое, любимая подружка? Неужели так неприятно видеть собственное лицо? Должно быть, тебя выворачивает каждый раз, когда смотришься в зеркало. Бедняжка, раз так, то боюсь, скоро ты выблюешь себе все внутренности, потому что видеть меня ты будешь часто. Очень часто.

Последние слова она произносит триумфально, наслаждаясь произведенным эффектом. Я перевожу взгляд на Демида, не желая смотреть на Таню.

– И что это значит?

– Что именно, моя королева?

Я стискиваю зубы.

– То, что она сказала.

– А, – «догадался» муж, – ты про часть, где вы будете часто видеться? По-моему, у этой фразы есть только одно толкование: вы будете часто видеться. Ладно-ладно, не сердись. Танюша имела в виду, что мы с ней… решили дать нашим отношениям шанс.

Сдержаться. Лишь бы сдержаться.

Таня улыбается, торжественно, плывет к Демиду и собственнически охватывает его сзади. Ее руки обвивают его грудь и сцепляются впереди в замок. Мой муж хмыкает, но не делает ровным счетом ничего, чтобы избавиться от ее объятий.

Значит, он не просто мне изменил. Он решил построить отношения с ней.

– Мои поздравления, – сухо произношу я, – а теперь, если это все, то я бы попросила вам обоих уйти. Как я уже сказала, скоро у меня эфир.

– Последняя новость, – добавляет Демид, лучезарно улыбнувшись, – Танюша будет жить с нами. В этом доме.