Измена. Твоя вина

Глава 1

- Это чьи розовые трусики в моем шкафу? – мой голос дрожит, когда кричу это мужу, закрывшемуся в соседней комнате.

Склоняюсь над ворохом своего белья и брезгливо тяну за край какие-то странные розовые стринги из тончайшего кружева. Выудив их из ящика с моим бельем, я держу их за самый краешек и иду к мужу. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я в таком шоке, что даже не плачу, просто потому что не верю, что это реально происходит со мной.

Он как ни в чем бывало продолжает что-то быстро печатать в своем телефоне.

- Что это? – с трудом могу произнести эту фразу.

Стринги покачиваются из стороны в сторону на моем вытянутом указательном пальце. Любуюсь кружевом. Я сама себе точно такие же, только белого цвета, купила месяц назад в брендовом бутике белья.

- Отвечай! – Требую я, и в голосе звенят истеричные нотки. – Это не мои! Я не ношу Барби-стиль! Откуда в моем шкафу розовые трусы?

Артур отрывается от экрана и сам заинтересовано смотрит и заявляет:

- Зая, ну вот не знаю, еще за твоими трусами я не следил. Не колышит меня – розовые они или какие там еще. Сама разбирайся! Они и не мои тоже!

На последних словах он повышает тон, нервничая. Но потом сразу же возвращается к телефону.

Немного сбита с толка его невозмутимостью, присаживаюсь на стул. Сердце стучит как бешенное, я уверена, что розовых трусов я никогда в жизни не покупала. Причем они не розовые даже, а какие-то бледно-красные. Совершенно идиотский цвет.

О чем я думаю вообще? Причем тут оттенки цвета женского белья?

Артур не мог со мной так поступить. Он не такой. Он очень любит меня. Просто он последнее время очень занят на работе, у него там новый сложный проект, и начальник – самодур требует то одни изменения, то другие и так бесконечно. Поэтому мой муж часто задерживается.

Артур вообще у меня домашний котик, ни рыбалок, ни вылазок с друзьями. Ему больше нравится в компе позалипать, поиграть в игры, полистать тикток.

Приходится положить руку на свою шею, пульс долбится в горле, стучит в мою ладонь рваным ритмом. Стараюсь взять себя в руки и немного успокоиться. Артур уткнулся в телефон и не обращает на меня никакого внимания.

Не пойму, что происходит. То ли он не знает, как выкручиваться, и поэтому делает вид, что очень занят. Или может он реально не при чем? Но как он может быть не при чем, если вот они трусики и они не мои? Голова сейчас взорвется.

Разглядываю их. Размер вроде бы как и у меня. Ну не могла же я купить себе стринги в бессознательном состоянии? Я же не лунатик какой-то?

Очень хочется мыслить логически. Но мою логику сбивают расшалившиеся нервы. Даже пальцы дрожат. Бросаю эти чертовы трусы на пол, перешагиваю через них, направляясь на кухню. Надо мне чаю выпить с травками и успокоиться.

Но пока я включаю чайник, в мою голову приходит идея, что не могла же любовница мужа уйти из дома без трусов? От того, что я даже мысленно произнесла это слово – «любовница» - в голове начинает покалывать, ладошки потеют. Ворох мыслей, как стайка воробьев, спугнутых котом, взмывает в один миг и начинает истошно вопить, биться о стенки черепной коробки. Не могу ухватить ни одной связной мысли, только какие-то обрывки, среди которых четче других звучит: «Нет, Артур не такой, он меня любит и ни за что не изменит».

Мы женаты шесть лет. Конечно, первый романтический налет давно уже слетел с наших супружеских отношений. Но мы стараемся. Оба. Вот и сегодня, когда я вернулась из командировки, Артур меня ждал дома, а в вазе – мои любимые пионы. Он встретил меня со словами:

- Привет, Зая! Соскучился по тебе. Извини, но не мог в аэропорту встретить, очень много работы. Шеф совсем озверел. Но я купил тебе цветы и заказал пиццу. Ты же устала с дороги.

Поцеловал меня и ушел к своему компьютеру. Но я не обиделась, я же все понимаю, что много работы, да и я все равно была занята: разбирала свой чемодан, потом прибиралась на кухне, захламленной за неделю моего отсутствия. Артур вышел, только когда доставщик привез пиццу. Мы быстро поужинали, и я пошла разложить свои вещи по местам и обнаружила в своем ящике для белья сверху эти самые злополучные стринги!

Что за напасть такая? Так и стоят у меня перед глазами! Видение настолько четкое и ясное, что мне приходится встряхнуть головой, чтобы прогнать его прочь. Но и это помогает не сильно.

Я не знаю, как мне быть. Никогда не думала, что мне придется выслеживать Артура, находить улики, разбираться и требовать объяснений.

«Нет. Нет и нет!» - повторяю я себе в своей голове: «Это не со мной, не надо примерять на себя роль обманутой жены. Надо просто понять откуда у меня эти мерзкие стринги?»

Внезапно в моей голове, вразрез с моими убеждениями о верности мужа, возникает совершенно безумная идея о том, что если хозяйка трусиков не могла их случайно забыть в моем ящике для белья, то возможно она до сих пор где-то в квартире?

Глава 2

Эта мысль, как иголка, впивается в мозг, ее хочется немедленно вытащить, настолько она причиняет боль. Еще пару минут сижу над кружкой с остывающим чаем, совершенно забыв, что делать с ним дальше. Смотрю в одну точку, пытаюсь собрать воедино свои мысли, но они разбежались все еще пятнадцать минут назад и не торопятся обратно.

Никакого логического рассуждения не получается. Может я разучилась думать и анализировать? Похоже на то. В голове рефреном звучит только: «Артур не мог, нет, ни за что», и тут же ей на смену приходит другая: «Чьи тогда эти трусы в барби-стиле?»

Две эти противоположные мысли как будто на качели качаются: туда-сюда, туда-сюда, то одна на первый план, а вторая на фоне, то наоборот.

Я порывисто встаю и иду – кто б мог подумать? – искать чужую женщину у себя в доме. От осознания этого ноги мгновенно становятся ватными, сложно даже шаг сделать, просто сил нет. Неужели мой мир разлетается сейчас на осколки? Мне малодушно хочется спрятаться под одеяло, и отсидеться там. А еще лучше повернуть время вспять: не находить эти злополучные трусы.

Я ведь так спокойна и счастлива была еще полчаса назад. Почему эти тридцать минут разбивают мою жизнь на осколки, за что мне все это?

Двигаюсь не иначе как на адреналине, будоражащем мне кровь. Если б не он, то я бы наверное сейчас медленно сползала по стенке в коридоре, скуля от боли. Но нет, я упрямо направляюсь в комнату, чтобы распахнуть дверцы в шкафа. Заглядываю по дороге в туалет и ванную, естественно, там никого не обнаруживаю. И тут же объясняю себе, что там и не могло быть никого, я же пользовалась ими.

В комнате застаю все ту же картину: Артур строчит что-то в телефоне, не поднимая даже глаз на меня, когда я вхожу. На полу блекло-красной кучкой лежат эти чертовы стринги.

С болью про себя отмечаю, что я хотела, чтоб их не было. Просто чтобы мне показалось от недосыпа, я ведь не спала в долгом полете в самолете, да и в командировке некогда было спать. Как бы было здорово, если б мне это все привиделось, приснилось, показалось. Это ведь не может быть моей реальностью.

Я всегда думала, что измены возможны только у определенного типа людей, а мой Артур не такой. До сих пор я считала, что в измене виноваты оба. Может жена была плохой хозяйкой или в сексе мужу отказывала, ну или может себя запустила. Но это не про меня: я отлично готовлю, дома всегда порядок и чисто. И это при том, что на работе у меня ответственная должность, предполагающая частые командировки. За собой я тщательно слежу, мне все при знакомстве дают лет на пять младше при моих тридцати. Красива, ухожена, да и в сексе с мужем у нас все хорошо, отказа Артур не знает.

Под аккомпанемент мыслей о том, что Артур не мог мне изменить, я все же распахиваю дверцы шкафа, сердце мое стучит барабанной дробью как в цирке перед опасным трюком. Заглядываю в шкаф, и стою, уставившись в него. Там пусто. Резко разворачиваюсь и иду к балконной двери. Мне приходится несколько раз дергать ручку, прежде чем дверь открывается. На балконе тоже никого. Только шум улицы врывается в тишину квартиры обрывками детского смеха, чириканьем скворцов и клаксонами автомобилей.

Муж поднимает голову от экрана и недоуменно смотрит на меня. Я под прицелом его взгляда иду к кровати, заглядываю под нее.

- Что потеряла? – лениво интересуется Артур.

- Ничего я не потеряла, - голос срывается на высокие ноты, - это ты потерял. Совесть!

Я обличительно тыкаю в него пальцем, на что он закатывает глаза:

- Ну что опять, Ань?

- В смысле что? – взвиваюсь я. И начинаю эмоционально ему выговаривать: - Я возвращаюсь из командировки, в ящике для белья нахожу какие-то левые трусы, явно не мои! У меня таких не было!

- Ты любовницу что ли планируешь под кроватью найти? – Внимательно рассматривает мое лицо муж.

- Я не планирую, но я и трусы не планировала ничьи найти.

- Ну ты нормальная вообще, нет? Ну какие любовницы? Ты в своем уме? Не сочиняй. – Взывает Артур к моему здравому рассудку.

Только рассудок мой отключен. В голове царит полный раздрай, я не могу собраться, тело как льдом сковало. И то, что я никого не нахожу и в соседней комнате и в кухне, не облегчают мою участь: мне по-прежнему тяжко дышать и мысли мечутся по черепной коробке нескончаемо сменяя друг друга и ни к чему не приводя.

- Как ты объяснишь наличие чужих трусов в доме? Воры залезли и подбросили? – с сарказмом произношу я.

Артур не любит, когда я повышаю голос и требую объяснений, сразу же начинает заводиться:

- Да с чего я должен объяснять? Сама может не помнишь какие у тебя есть трусы или нет? У тебя же их миллион. Я за твоими трусами не слежу.

Похоже, мы зашли в тупик. Такое ощущение, что я бьюсь лбом об стену, которой по мнению Артура, вовсе не существует.

Глава 3

Смотрю на него во все глаза и вспоминаю как мы встретились, как все только начиналось.

Как красиво он ухаживал, как я таяла от его слов, и как гордилась, что такой умный и красивый мужчина обратил на меня внимание.

Я помню, как была безумно счастлива, когда он предложил выйти за него замуж. На душе становится теплее от воспоминаний. Наконец из моей головы вынули жалящую меня мысль о другой женщине. Даже дышать легче стало.

Я знаю, что у нас все по-настоящему. Артур всегда внимателен ко мне, мы много времени вместе проводим. Правда, последний год не так часто, как ему бы хотелось. Он постоянно мне говорит, чтобы я увольнялась и дома сидела, что моя работа мешает нам, и не нравится ему совершенно. У него достаточно свободный график: то ездит в офис, то работает из дома, а меня дома никогда нет по его словам. Проблема только в том, что я люблю свою работу, я и так отсидела в декрете дольше положенных трех лет, почти до пяти лет дочкиных, и меньше года назад вышла на работу. Мы часто ссорились поначалу из-за этого, но со временем Артур привык, только иногда нет-нет да и выскажет свое недовольство.

Сейчас же я так зла на него, что трудно удержаться и не повышать голос:

- Артур! Ты вообще меня не слышишь что ли?

- Да слышу я тебя, - он тоже уже завелся с пол-оборота и повысил голос: - Могу пересказать все. Тебя не было неделю, а до этого еще неделю и перед этим еще и еще. Ты приехала наконец. Я соскучился и ждал тебя: цветы вон купил.

Он машет головой в сторону букета, и я слежу взглядом в том направлении. Пионы правда очень красивые, и я благодарю его:

- Спасибо!

Только выходит как-то не натурально, а скорее, издевательски это произнести. Артур слышит это ехидство в моем голосе, его лицо перекашивается:

- Да тебе не угодишь! С трусами какими-то пристала ко мне! Понятия не имею вообще что за трусы! Напокупала себе, а дома тебя не бывает! Ты забыла наверно, что сама их и купила.

- Да не могла я такого купить! – моему возмущению нет предела. – Я вообще такое не ношу.

- Решила может разнообразить свой гардероб? – не унимается Артур. – Вообще надо дома почаще бывать. Тогда лучше будешь помнить, что у тебя есть. Ты, похоже, скоро вообще забудешь, что у тебя и муж есть и дочь.

Его слова попадают в цель, я часто чувствую себя виноватой, что мало времени у меня остается на родных. Вместе с горечью чувствую и обиду. Ведь Артур не прав. Я была в командировке три дня, а перед этим месяц назад – всего два. У меня не бывает недельных командировок, да и те случаются раз в месяц или два. Они просто бесят мужа ужасно, вот ему и кажется, что меня нет целыми неделями.

Не так я ожидала провести этот день. Думала, что вернусь, устроим себе с Артуром романтический вечер, пока Дашка у бабушки.

Начинаю оправдываться перед мужем:

- Артур, ты же прекрасно знаешь, что мне нравится моя работа, командировки у меня короткие и не часто, да и на их время мама всегда Дашку к себе забирает, у тебя вообще нет проблем, когда меня нет. Если хочешь, то можем заказать сервис доставки еды, я узнавала, есть такой. Согласовывают с тобой меню и привозят завтрак, обед и ужин. Хочешь ПП даже. Это не дорого, учитывая, что меня всего три дня не было.

- Так ты снова сейчас уедешь? – гремит его голос.

- Не сейчас, примерно через месяц – полтора. – Говорю я.

- Зая, я так соскучился. – неожиданно меняет он тон с враждебного на усталый. – Мне тебя не хватает, дело не в обедах вообще. Ты мне нужна рядом.

Он подходит и обнимает меня. Я тоже устала. В душе царит совершенный раздрай, я только прилетела, а тут такой сюрприз. Причем я даже не понимаю, что происходит. Артур так убедителен в своей уверенности, что это мои трусики, что я сама начинаю уже сомневаться. Нет, однозначно я бы себе такие не купила. Но может быть это он мне купил, и так необычно подарил? Подбросив в ящик с бельем, чтобы я надела? Просто голова кругом.

Цепляюсь за эту мысль, как за спасательный круг. Трусики красивые, только этот барби-цвет. Ну если ему нравится, то я конечно и такое могу надеть.

«Странный он конечно» - решаю про себя. Может быть, не знает, что я белье покупаю только черное, бежевое и иногда белое? В голову приходит идея одеть мои белые трусики, тем более, что они точь-в-точь как эти розовые, чтобы Артур увидел, насколько нежнее и красивее выглядят на теле белоснежное кружево.

Вздыхаю и обнимаю его в ответ:

- Я тоже соскучилась. – и помедлив немного в его объятьях, спрашиваю: - А ты не видел мою белую футболку? Я ее на стуле оставляла вроде перед отъездом. Хочу закинуть стирку, белое постирать.

- Неа, не видел. - Произносит он, уже поворачиваясь ко мне спиной и скрываясь в комнате.

А я иду прибирать розовые стринги, которые одиноко валяются на полу. Постираю и надену наверно для Артура, пусть порадуется.

Глава 4

Поднимаю злополучные трусики с пола, иду с ними к своему шкафу для белья, где пытаюсь найти купленные мной совсем недавно точно такие же белые.

А вот это становится уже интересно. Моих на месте нет. Мое воображение снова услужливо подбрасывает мне дров в топку эмоций, поливая их бензином подозрений.

К счастью, вспоминаю, что надевала трусики как раз перед отъездом в командировку, и что они, наверное, дожидаются своей стирки в ванной комнате. Хочу уже пойти туда, но меня отвлекает входящий звонок моего телефона.

-Алло, доча! – мама радостно оживлена, - ты прилетела уже? Как съездила? Как долетела?

- Все хорошо, мам, - отчитываюсь я, - все, что хотела, сделала. Полет нормальный был, самолет полупустой, но поспать все равно не получилось. Очень спать хочется.

- Да конечно отдыхай! – спохватывается моя мама, - Дашку можешь завтра забрать вечером.

Но мое персональное солнышко слышу уже начинает там хныкать на заднем фоне. Ну еще бы, мама прилетела сегодня, а забирать дочку домой от бабушки планирует только завтра.

- Сегодня заберу, - вздыхаю я, - через час примерно приеду. Давай тогда и поговорим, собираться уже буду.

Кладу трубку.

Похоже, моим планам отдохнуть не суждено будет сбыться. По крайней мере, не сейчас. Может быть позже, если удастся не задерживаться у мамы, которая ох как любит поболтать, и если не будет вечерних пробок.

Прикидываю в уме, что если я сейчас же заброшу стирку, то успею ее развесить до своего отъезда. Иначе опять ничего не постирается, или пролежит в машинке несколько часов. Мой Артур совершенно неприспособленный к хозяйству, он наверняка и не знает, где включается стиральная машинка. А уж просить его развесить белье – вообще идея, изначально обреченная на провал, он точно забудет. Потом еще я и останусь виновата, что грузила его ненужными хлопотами, когда сама могла приехать и все сделать.

Так что надо поторапливаться и по-быстренькому найти свою белую футболку, Дашкины гольфы и футболочки. Корю себя, что не успела постирать все белое перед командировкой. Три дня пролежали вещи грязные. Но в день отлета я попала в жуткую пробку на пути домой, и уже ни о какой стирке даже речи не шло. Я так быстро и суматошно собиралась, рискуя опоздать на рейс, что даже не помню в корзину для белья успела вещи закинуть или нет.

Не успеваю ничего найти, как у меня снова звонит телефон. На этот раз моя подруга. Игнорировать ее звонок бесполезно, она и мертвого с того света достанет, не то что меня.

- Привет! – Веруня так радуется, как будто в лотерею выиграла, а не просто мне дозвонилась с первого раза. – Мама твоя сказала, что ты в город вернулась? Тысячу лет не виделись, пошли в выходные посидим где-нибудь?

- Вер, - начинаю я медленно, боясь ее обидеть. – Но я же только прилетела. С Артуром надо побыть, с Дашкой.

- Да нормально будет все, успеешь ты с Артуром своим. Ночи тебе на что? – Вера не намерена быстро сдаваться. – и с Дашкой успеешь. Ты с ними каждый день видишься. А мы с тобой когда встречались последний раз? Ты даже трубку и то через раз берешь!

- Я не беру только, если не могу ответить. И потом всегда пишу или перезваниваю. – Оправдываюсь я.

И вдруг отчетливо понимаю, что действительно получается я игнорирую подруг. Все мое внимание и время я стараюсь делить между работой и семьей. Если я не на работе, значит, я с Артуром. Меня это устраивает.

Устраивало до сегодняшнего дня. Потому что мне срочно непременно надо обсудить с Верой, как намекнуть мужу, чтоб не покупал мне больше трусиков розового цвета. И сделать это так, чтоб он не обиделся и не решил, что лучше вообще никаких не покупать, раз с этими не угодил.

С Верусей обсуждать такое запросто: она недавно третий раз замуж вышла. Причем в ее мужьях всегда есть общее – это то, что Веруся из них веревки вьет.

Улыбаюсь своим мыслям и слушаю голос подруги в телефон, зажав его между щекой и плечом, и пытаясь одновременно собираться и искать белые вещи, которые нужно постирать.

- Алло! – Требует подруга внимания, так как я зависаю, совмещая несколько дел одновременно.

Чуть не роняю телефон и откликаюсь в трубку:

-Вера, ты права, признаю. Давай в субботу или воскресенье утром пересечемся.

Она издает что-то среднее между боевым кличем индейцев и воплями мартовских котов, что я немного глохну на одно ухо.

- Поверить не могу, что ты согласилась! Я -то планировала тебя шантажировать и угрожать, использовать подкуп и злоупотреблять доверием. А ты хоп! И согласна. Случилось чего?

- Да нет, - тяну я и по тишине в телефоне понимаю, что Верунчик навострила уши. Пытаюсь успокоить ее бдительность: - Да все в порядке, Верусь. Просто и правда давно не виделись. А так утром встретимся, поболтаем немного. Столько всего накопилось.

- Ладно, - на удивление быстро соглашается подруга и не выпытывает ничего дальше, а прощается и кладет трубку, пообещав придумать в какое кафе пойдем и скинуть локацию.

Кладу трубку с облегчением, все-таки тяжело собираться, зажав трубку плечом. Да и к тому же я уже отчаялась найти свою футболку. В корзине для белья ее нет, но в шкафу тоже нет. Бред какой-то. Трусы появляются, футболка исчезает.

Сейчас еще мама будет выговаривать, что я задержалась, да и Дашка будет ныть, что я долго ехала. Я уже психую по-настоящему, и вся на нервах, хватаю с полки все свои вещи и выгребаю их на пол.

Сверху вываленной кучи одежды красуется розовое пятно. Хватаю эту тряпочку и разворачиваю. Розовая футболка! В тон к найденным час назад трусикам.

Глава 5

Мир замедляется до покадровой съемки. Я медленно-медленно сажусь на диван, уставившись на это розовое безумие. Это что, розыгрыш какой-то? Обвожу безумным взглядом потолок и стены комнаты: может кто-то повесил тут камеры, подбросил мне этот гардероб Барби и сейчас смотрит шоу.

Сердце колотится медленно и гулко, он тоже перешло со мной вместе в режим слоумоушен.

Я вижу, как легкие пылинки, поднятые в воздух из-за того, что я кинула на пол всю одежду с полки, танцуют свой медитативный танец в свете закатного солнца, пробивающегося через тюль на окне. Неожиданно отчетливо слышу, как в соседней комнате Артур долбит по клавиатуре, что-то быстро печатая. Наверно, умирая люди чувствуют что-то подобное, когда говорят, что вся жизнь промелькнула. Просто время вокруг них замедляется, утаскивает в свою воронку, и тогда можешь разглядеть то, что раньше казалось лишь неясным бликом.

Тишина становится оглушающей, давит на уши, будто я под воду глубоко нырнула, и не могу вынырнуть. Звуки все издалека-издалека доносятся, будто пробивают толщу воды, прежде чем достигнуть моих ушей.

Оказывается, Артур уже пару минут стоит прямо передо мной и что-то спрашивает. Непонимающе поднимаю на него глаза, концентрируюсь изо всех сил и наблюдаю как его губы двигаются, но не слышу речи.

Вижу, как он медленно наклоняется ко мне, в его глазах испуг, он смотрит на меня не отрываясь, хватает меня на руки, трясет. Зачем меня так трясти, я же не груша какая-то, плоды не осыпятся. Меня будто на волнах качает и неминуемо уносит в темноту.

Оказывается, я сознание потеряла. Смотрю на Артура снизу вверх: я лежу на диване, он склонился надо мной, смотрит обеспокоенно:

- Ты что? Что случилось?

А у меня горло пересохло, я еле могу выдавить из себя:

- Футболка…

- Что футболка? – муж непонимающе уставился на это нечто розовое, которое я оказывается по-прежнему сжимаю в руках.

- Розовая…

Слова так тяжело даются, царапают согласными горло, горчат на языке.

- Ты совсем уже что ли? Ань, у тебя все в порядке? Бредишь что ли? Ты в обморок от чего грохнулась? От розовой футболки? – Артур кажется начинает сомневаться в том, что я вменяема.

- Ты чего закричала? – задает он последний вопрос и умолкает, ожидая ответа.

- Я кричала?

- Ну да. Я чего и пришел, думал, может таракана увидела или мышь, раз вопишь. Ничего не увидел, белье вот вывалено. И ты на диване сидишь с серым лицом, я с тобой говорю, а ты смотришь куда-то в одну точку. Потом разом побледнела и я только успел тебя подхватить, ты уже сознание потеряла. Вот это командировки твои. Отдыхать нормально надо, а не шибаться где попало и с кем попало. – Начинает он мне тут же выговаривать свое недовольство.

Я конечно все понимаю, он волнуется за меня, и так выражает свое беспокойство, но мне так хочется, чтоб хотя бы сейчас перестал на меня наезжать из-за командировок и работы.

- Мне уже лучше, - заявляю я, и поднимаюсь на ноги. Действительно чувствую себя лучше, только немного совсем слабость и мутит меня. Но это от недосыпа и плохой самолетной еды. Сейчас пройдет уже. Надо только разобраться, что за вещи у меня в шкафу. Судя по всему, спрашивать Артура бесполезно. Он то ли решил кардинально изменить мой гардероб, подкидывая мне незаметно этот розовый, то ли нас снимает скрытая камера и скоро ролики о том, как я схожу с ума, покорят интернет.

- Сделай мне кофе, пожалуйста, - прошу я мужа. – Мне еще за Дашкой ехать, я маме обещала, что через час буду, надо бежать уже.

- Мама твоя как будто не может лишний день с внучкой побыть. – Бухтит Артур.

- Ну ты же знаешь, что может, но Дашка сама по нам соскучилась. Сейчас кофе выпью и поеду. – Сообщаю я.

На самом деле мне нужна пауза, сама хочу уехать из дома ненадолго. Я тут как будто в сценарий незнакомого фильма попала, из моей обычной жизни меня резко выкинули в другую, где я должна импровизировать, а не играть свою привычную роль. Импровизация дается мне тяжело. Мне нужно подумать. Скандалом ничего не добьешься, только поссоримся с Артуром и все. Ссориться я не хочу, потому что единственным логичным объяснением происходящего мне кажется то, что это сюрприз от мужа. Теперь мне нужно решить, как ему сказать, что больше таких подарков мне не надо, я такое не ношу и не хочу носить.

Так что сейчас я еду за Дашкой, привожу ее домой, завтра веду ее в садик, сама еду на работу, вечером забираю из садика, а в выходные встречаюсь с Верусей. Понятный план меня успокаивает: это моя жизнь, спокойная и предсказуемая.

Стирку только надо запустить, вспоминаю почти в дверях. Иду в детскую, в которой все в таком же виде, как и в день моего отъезда. Это и понятно, Артур в жизни не будет убираться в Дашкиной комнате, вечно стонет, что у нее море одежды и игрушек, что это все лишнее. Собираю белые дочкины футболочки, ищу гольфики и носочки.

И начинаю хохотать как безумная, когда обнаруживаю розовые пары. Я, кажется, поняла, в чем дело.

Глава 6

Бегу со всех ног в кафе на встречу с Веруней. Для этого пришлось встать ни свет ни заря, и все равно опаздываю. Опоздать на встречу с подругой в общем-то само по себе не страшно, но через два часа у Дашки тренировка по танцам, и мне ее туда везти, то есть у нас с Верой и так всего лишь час времени.

Артур наотрез отказался везти дочь на танцы, заявив, что у него единственный выходной, в который ему надо восстановить силы, потому что в воскресенье он к своей маме поедет, в область.

Так что мне ни в коем случае нельзя опоздать, и еще надо с порога Вере сказать, что я всего час могу с ней побыть.

- Привет! – искренне и, как всегда, шумно радуется подруга, поджидающая меня за столиком.

- Привет! – Откликаюсь я и бросаюсь ее обнимать. – Вер, я всего на час вырвалась.

Она внимательно смотрит на меня, хмыкает и заявляет:

- Да я вообще была уверена, что не придешь, так что побег от семьи на час – это же просто подвиг какой-то с твоей стороны!

Что в Веруне хорошо, так это ее неиссякающий оптимизм: в любой самой дерьмовой ситуации, у нее всегда есть плюс, пусть даже и маленький, но есть всегда.

Сейчас же подруга смотрит внимательно, будто по моим глазам хочет прочесть как я живу.

- Ну рассказывай! Не тяни уже! – поторапливает она меня, едва я сажусь за столик.

- Да обычная жизнь, - начинаю я сразу с места в карьер: - Вернулась из командировки, нашла розовые трусики в своем белье, представляешь? Ты же знаешь, что я только бежевое и черное покупаю, ну и белое еще иногда. А тут розовое, причем цвет еще такой крикливо-розовый, - я невольно морщусь и продолжаю: - в общем, поскандалили с мужем, он в отказ, вообще ни в какую не сознается. Ну я и решила, что это он сам мне купил, захотел разнообразия.

- Ну допустим, - осторожно начинает Веруня, но я ее перебиваю:

- Погоди, это не конец еще! В общем, в итоге я нашла еще розовую футболку и гольфы с носочками танцевальными тоже все крикливо-розовые. Короче, Артур все белые вещи, постирал вместе с красным чем-то. У меня теперь все розовое, я как в мире Барби.

- А с чем красным-то? – любопытствует подруга.

- Да понятия не имею, скорей всего с постельным бельем, я как раз недавно бордовое купила. Еще сомневалась не линяет ли, хотела постирать его перед тем, как пользоваться, а Артур сам постирал. Вместе с белым.

- Артур постирал? Да твой муж полон сюрпризов, я уверена, что он ничего у тебя по дому не делает, ты же сама рассказывала.

Ее слова царапают меня как шипы розы: вроде и не больно, но неприятно жжет. Только не могу понять, что же меня задевает. Ведь это я сама так и говорила, просто Веруня запомнила.

Но сейчас меня волнует совсем другое, да и времени у нас мало. Смотрю на тарелку, ковыряя красивое пирожное, и не поднимая глаз, чтоб не так было заметно мое волнение, я произношу вполголоса:

- Вер, я в обморок хлопнулась, пока не поняла, что это не чужие вещи, а мои, просто полинявшие.

Вера ахает, а я продолжаю:

- Я как маньяк какой-то. Всегда его подозреваю. Артур сказал, что устал уже от моих подозрений. Я и сама уже устала. Ничего не могу с собой поделать. Мне бы научиться доверять, а мне все кажется, что все мужчины кобели. Понимаешь? Приходится все время себе напоминать, что Артур мой не такой, что он любит меня. Но чуть малейшее подозрение, и я сразу готова, что меня предадут. Я так устала. Это в четверг все произошло, сегодня суббота уже, а я ведь до сих пор не отпустила, гоняю это в голове. И злюсь на себя, что не поверила ему сразу, что не в курсе он, чьи трусы и футболка.

Вера обнимает меня за плечи:

- Ох, как же тяжело, понимаю тебя. Это ведь скорей всего из-за твоей детской травмы нет доверия к мужчинам.

- Да! Понимаешь, меня до сих пор мутит. Просто вот физически дурно. И от того, что это могло быть правдой. Что бы тогда я сделала? И от того, что я приняла за измену полинявшее белье. Я ведь в телефон его полезла, представляешь?

- О-о-о, - тянет подруга, - и что там?

- Да ничего, запоролен вход. Но мне даже от того факта, что мне захотелось проверить его переписки, дурно становится.

- Что-то мне кажется, что ты не столько Артура подозреваешь, сколько себя жрешь, что ты ему не доверяешь. – Печально произносит Вера.

- Кажется да, - нехотя признаю я правильность ее вывода. – Я хочу ему верить, а не могу. И он тут не при чем, все дело во мне.

- Давай я тебе контакт хорошего психотерапевта дам? Прям очень хорошего, - хвалит Веруня незнакомого мне специалиста: - Я сама к нему ходила после первого развода, помнишь, бывший мой знатно по моей самооценке прошелся. А Илья Андреевич меня собрал заново в здоровую личность.

- Это мужчина что ли? – поражаюсь я, доедая пирожное и заказывая второе.

Аппетит что-то разыгрался не на шутку, а тут такие вкусные пирожные, просто наслаждение.

- А что такого? – И Вера следующие десять минут расхваливает некоего Илью Андреевича. И замолкает только в тот момент, когда я, схватив свой рот рукой, бегу в туалет, не справившись с тошнотой.

Когда я возвращаюсь, она пристально смотрит на меня и говорит:

- Ну или к акушеру-гинекологу могу тебя отправить своему. Тоже, кстати, мужчина.

Глава 7

Неделя выдалась какая-то суматошная. На работе аврал, некогда было даже кофе лишний раз выпить. Дашка подхватила насморк, хорошо хоть, без температуры обошлось, но всю неделю вместо садика я отвозила ее к маме, а мне это было совсем не по пути, так что вставать приходилось раньше, да и вечером домой я приходила позже.

Артур вернулся от родителей в воскресенье недовольный, не смог объяснить чем именно. Но это тихое недовольство прочно поселилось в нашей квартире, прорываясь в его замечаниях и упреках.

В основном все упреки сводились к тому, что я, после того, как уложу Дашку, садилась за компьютер и еще час-два работала. Артур сердился, что я не уделяю ему время, а трачу его на непонятную и ненужную работу:

- Я понимаю, если б кушать было нечего. Но я достаточно зарабатываю, чтобы ты дома сидела. Утомляет видеть тебя за компом только.

- Не начинай, пожалуйста. Мне важна эта работа, ты же знаешь! Просто сейчас какой-то аврал, и приходится вечером работать, - отвечаю ему я.

Но он не планирует прекращать:

- Да любая бы радостно скакала, предложи я ей сидеть дома и не работать! Что ты так вцепилась в нее? Шесть часов пробило, все! Рабочий день закончен.

Злюсь на него, что отвлекает меня, мысль я потеряла, и поэтому начинаю заводиться:

- Артур, если б ты так хотел пообщаться со мной, а не с моей спиной за компом, то мог бы ужин приготовить или хотя бы робот-пылесос запустить, прибраться. Шесть часов пробило и рабочий день закончен, - повторяю я ему его же фразу. – Мог бы, пока я в пробках стояла, что-нибудь приготовить.

- Нее, - сдается муж, - я не умею. Да и у меня много работы было. Нет времени ужин готовить.

Этот диалог с разными вариациями мы повторяем каждый вечер. После чего Артур идет спать, а я еще час пишу отчеты и анализирую графики. Ирония заключается в том, что я работаю на фирме у его друга, и сейчас ярко представляю, как в случае, если я буду плохо работать, его же друг и позвонит моему мужу и будет выговаривать «Кого ты мне подсунул?». Артур помог мне устроиться на работу, о чем часто любит мне напомнить.

Вот и сегодня все повторяется. Артур уходит, я слышу, как в ванной включается вода. Я же опускаю голову в компьютер, погружаясь в сводную таблицу данных по филиалам.

Не сразу могу сообразить, что за звук мне мешает. Оказывается, Артур забыл на диване свой мобильный, а на него приходят одно за другим входящие сообщения. К тому моменту, как я встаю и подхожу к дивану, чтоб поднять сотовый, пришло уже сообщений десять, если не больше.

Телефон ожидаемо запоролен. Держу его в руках, думая, что сейчас прилетит следующее и оно откроется на экране блокировки. Ладошки потеют, пока я всматриваюсь в ожидании в экран. И чуть не подпрыгиваю до потолка от неожиданности, когда сообщение наконец приходит, потому что в эту же секунду в комнату влетает Артур, мокрый, обмотанный по пояс полотенцем, и я успеваю только увидеть, что какая-то Сонечка прислала текст на несколько строк.

- Аня! Ты достала уже, сколько можно шпионить? Ты совсем уже умом тронулась, постоянно меня подозреваешь. То с трусами этими, то в телефон лезешь!

Но меня не сбивает его агрессивный настрой, потому что в мою кровь тоже впрыскивается огромной дозой адреналин. Перед глазами сверкает увиденное мною имя в телефоне у супруга:

- Кто такая Сонечка? Что она тебе пишет в одиннадцатом часу?

Чувствую, как замирает все вокруг: мое сердце в ожидании ответа, и сам Артур, уставившись сначала на меня, потом на экран своего телефона. Мгновенья тянутся, как наконец он произносит:

- Санечкина. Это Са-неч-ки-на. – Произносит мне по слогам. – Бухгалтер наша, пенсионерка одинокая. То одну ей бумажку дай, то другую. Семьи своей нет, вот и пишет ночами. Никакой Сонечки нет. Не выдумывай.

Он смотрит мне прямо в глаза, и я начинаю сомневаться, я же мельком только взглянула на телефон, так что вполне могла ошибиться. Наверно, Артур прав. Я все выдумываю.

Видимо, муж считывает мои сомнения и неуверенность по моему лицу, потому что он неуловимо меняется, будто выше даже становится, нависает надо мной. Я могу разглядеть капельки на его плечах, и вижу, как с его мокрых волос капает вода. Выскочил наверно из под душа и помчался сразу в комнату, уверенный, что поймает меня за разглядыванием его телефона, и оказался прав.

- Аня, - начинает он вкрадчиво, - скажи мне вот что. Ты так меня подозреваешь в измене потому, что наверно сама такая? Почему ты меня судишь по себе?

Глава 8

- В смысле? – я слегка заикаюсь даже, когда это произношу, настолько обескуражена.

- В коромысле, - злится Артур. – У самой наверно в офисе роман, что несешься туда сломя голову, наплевав на мужа и на ребенка. Другой причины я не вижу, чтоб так за работу свою трястись.

- Ты все вывернул наизнанку, - кипячусь я, - это тебе кто-то стал написывать, ну я и взяла телефон. А ты меня теперь подозреваешь в романе.

- Все, Ань, достала своими подозрениями. Самой не надоело еще? Я спать, - сообщает он уже в дверях.

Хлопает дверью так, что я вздрагиваю. И потом еще пару минут прислушиваюсь, не разбудил ли Дашку.

После чего буквально падаю на кресло, и бездумно пялюсь в экран. Работать у меня теперь не получится, так что, захлопнув крышку ноута, начинаю тарабанить пальцами по столу. Какая-то у нас с Артуром черная полоса, ссоры на пустом месте. Я так не люблю с ним ссориться, мой мир раскалывается от этих ссор. Он как будто часть меня, моя семья и есть мой мир. Задумываюсь, зачем мне работа, хоть она мне и нравится, но она никогда не встанет между нами. Выбирая между Артуром и работой, я, не секунды не сомневаясь, выберу мужа. Конечно, мне обидно, что он так несправедлив ко мне. Я выбрала работу с четким графиком, без задержек в офисе. Но, наверное, муж так привык за годы моего декрета, что я всегда дома, всегда ждет его горячий обед и ужин, да и завтрак всегда к его пробуждению был, когда б он не просыпался.

Вздыхаю. Что-то такой коктейль у нас намешан: мои подозрения Артура в измене, его недовольство моей работой, моя увлеченность работой – все в одной точке сошлось и кипит, шипит и пенится.

Ладно, помнится, мне Веруня советовала психотерапевта какого-то толкового, может он сможет распутать наш клубок? Так что я недолго думая, набираю ей сообщение в мессенджере: «Привет! Дай плиз контакт психотерапевта. Мне очень надо».

Вера отвечает тут же, будто с телефоном в руке сидела и ждала моего вопроса. Присылает мне номер его телефона и свои горячие рекомендации. Помучившись еще с час времени, я все-таки решаюсь написать ему и попросить встречи. Это настолько нехарактерно для меня, что сразу после того, как я нажала кнопку «Отправить» под своим сообщением с просьбой о приеме, я забираюсь с ногами в кресло, обхватываю себя руками и зажмуриваю глаза.

Ощущение – как у прорубь нырнула. Сразу одновременно и холодно, и жарко. И страшно, что ответит и страшно, если проигнорирует. Пульс рваными ударами выбивает какой-то причудливый ритм: то замедляется, пропускает удар, то несется вскачь.

Просидев так какое-то время, но так и не дождавшись ответа от психолога, я иду спать. Но долго ворочаюсь в кровати, не могу заснуть, в итоге встаю и решаю, что стоит удалить сообщение с просьбой о помощи, адресованное психотерапевту.

На часах уже час ночи, когда я беру в руки телефон, чтоб стереть свидетельство моей слабости. Только моим планам не суждено было сбыться. телефон оживает в моих руках, экран загорается, и я вижу, что мне приходит ответ «Да, конечно, у меня как раз освободилось время на завтра. Получится у вас?»

Понимаю, что он видит, что я в сети. Начинаю переживать, что еще подумает, что я невежлива, если не отвечу ему тут же. Поэтому набираю в грудь побольше воздуха, чтоб прибавить себе решимости, и печатаю «Да».

И тут же получаю ссылку с геолокацией и короткое «До встречи».

Весь день мучаюсь сомнениями о том, правильно ли я делаю, что иду к психологу с такой странной проблемой, как у меня, можно сказать и не проблемой вообще, а «с тараканами» как выражается Артур. Но в итоге оказываюсь на пороге кабинета психолога за пять минут до назначенного времени.

Странное чувство дежавю охватывает меня, когда я берусь за ручку двери, готовая ее открыть. Мне кажется, что сейчас случится что-то важное и судьбоносное. Ощущение настолько яркое, что я замедляю шаг и застываю на пороге. Даже оглядываюсь. Но в коридоре никого нет, только июльское солнце пробивается сквозь листву, заслоняющих окна деревьев, рисует причудливые тени на полу.

Решаю про себя, что мое предчувствие – хороший знак, значит, Веруня не соврала, и доктор хорош настолько, что сможет мне вернуть уверенность в любимом мужчине и веру в себя, что я достойна любви, что меня не бросят.

Улыбаюсь своим мыслям и стучу в дверь, перед тем как зайти.

Кабинет, несмотря на совсем ранний вечер, погружен в сумерки из-за того, что оба его окна скрыты деревьями. Одно из окон распахнуто, и я чувствую запах цветущей липы, слышу слабые отголоски звона трамвая и чириканье воробьев, спорящих о чем-то на ветках вязов. Какое-то давнее ощущение, как будто я маленькая дома у мамы. Невольно смотрю направо, у мамы там трильяж стоял, и тяну носом воздухом, принюхиваясь не пахнет ли мамиными блинами. Но зеркала нет, и блинов, похоже, тоже я сегодня не дождусь – ехидно отмечаю я про себя.

И в то же мгновенье мой взгляд прикикипает к выходящему из смежной комнаты психотерапевту. Молодой красивый мужчина приветливо улыбается мне и протягивает руку со словами:

- Добрый вечер! Я Илья Андреевич. А вы Анна?

Его баритон ласкает слух. Люблю такие глубокие голоса у мужчин.

- Да, - отвечаю, пожав его руку.

Отмечаю про себя, что мне нравится и сам кабинет, и его хозяин, так что пожалуй, я останусь и попробую эту психотерапию. И неожиданно даже для самой себя вдруг выпаливаю:

- Вы совершенно не похожи на моего мужа!

Глава 9

У Ильи Андреевича отпадает челюсть. Похоже, я сумела его удивить. Но он быстро берет себя в руки, криво усмехается и спрашивает:

- А должен?

- Нет-нет, - спохватываюсь я. – Простите пожалуйста, не знаю почему я это сказала. То есть вы, конечно, его полная противоположность. Он блондин у меня. Как и мой папа. Папа только полным еще был. Но Артур тоже немного склонен к полноте.

Илья Андреевич все это слушает с неизменной полуулыбкой на лице, пока я не спохватываюсь:

- Ой, извините пожалуйста, несу ерунду какую-то. Это я от волнения, у меня бывает, не обращайте внимания.

- Это абсолютно нормально, - успокаивает меня он.

И то ли от того, что я сразу почувствовала себя в его кабинете как дома в детстве, то ли от его обезоруживающей улыбки и бархатного голоса, я действиетльно расслабляюсь. Сажусь в предложенное кресло, он занимает кресло чуть поодаль напротив меня, садится спиной к окну так, что пробивающиеся лучи солнца лижут его плечи и играют бликами в темных волосах.

- И так, Анна, в чем запрос? С чем вы пришли?

В голове моментально складывается пазл. Будто именно эти слова были ключом к нему. И я стараюсь объяснить:

- Я подозреваю мужа в измене. Ничего не могу с собой поделать. Мне кажется, что он меня бросит, я стараюсь быть лучше и лучше, чтоб он видел, что другие хуже. Но кажется проигрываю этот спор.

Илья Андреевич делает в блокноте короткие заметки, и снова поднимает глаза на меня:

- Вы считаете ваши подозрения беспочвенны? – задает он вопрос, на который у меня нет ответа.

Вопрос звучит как удар под дых, я закашливаюсь, на глазах выступают слезы. С неизменным выражением лица, он протягивает мне салфетку и молчит, ждет ответа. А я бы предпочла под землю провалиться, чем что-то говорить.

Мне требуется не меньше пары минут, чтоб решиться и начать свой рассказ:

- Мой папа умер, когда мне было десять лет. Мама очень его любила. У нас была хорошая семья, очень правильная: папа много работал, обеспечивал нас, мама сидела дома и создавала уют, чтоб всегда было прибрано и стол накрыт. Я была прилежной школьницей. Но когда папы не стало, все рухнуло.

Я делаю паузу, мне больно об этом говорить, я даже Артуру и то не рассказывала свою историю. Илья Андреевич внимательно всматривается в мое лицо, хмурит брови, я понимаю, что сейчас он будет меня жалеть. Но я не хочу жалости, поэтому набираю побольше воздуха в легкие, чтоб сказать на одном дыхании:

- После похорон моя бабушка, мама моего папы отозвала в сторонку мою маму и сказала, что мой папа всегда хотел наследника, сына. А моя мама родила дочь, то есть меня.

Я снова маленькая девочка, на меня никто не обращает внимания, взрослые слишком заняты своим горем, чтоб разделить со мной мое. Я забилась в угол, где меня никто не видел, и плакала, вспоминая папу. Но вдруг услышала слова бабушки, что папе нужен был сын, а не я. Мой мир осыпался осколками вокруг меня, я замерла, забыв, как дышать. Помню, я тогда решила, что я разочаровала папу, что надо было родиться мальчиком, или может быть лучше учиться, больше стараться, не плакать по пустякам, он так ненавидел слезы, вечно мне говорил, чтоб не распускала нюни.

Только пока я думала о своем, бабушка продолжила свой разговор с мамой и сказала:

- Ну так вот, к счастью нашлась женщина, которая родила ему сыновей, двоих. Старшему девять, младшему пять лет. Мой сын очень достойный человек, он купил ей квартиру, машину, полностью обеспечивал.

Дальше я помню, как зашелестел голос мамы, когда она переспросила:

- Это что, шутка? Я не понимаю…

На что бабуля говорит:

- Какая шутка? Кто ж таким шутит? Я просто тебе говорю, как есть, чтоб сюрприза потом не было. Наследство же надо поделить. Так вот, сын все оставил этой женщине и своим сыновьям. Очень их любил. Платил ей содержание сто пятьдесят тысяч в месяц. Сама понимаешь, последние месяцы он болел, сложно было ему столько зарабатывать, он же и вас содержал с Анькой. Поэтому взял кредит, чтобы сыновья ни в чем не нуждались. Отправил их на Мальдивы, поэтому она и на похороны не пришла. Завтра прилетит, тогда уже и к нотариусу можно будет идти, все оформлять.

Я не вижу разговаривающих, но слышу как надрывно кричит мама «А-а-а-а», этот звук навсегда врезался в мою память. И то как ее свекровь шикает на нее:

- Чего орешь как оглашенная? Не на улицу же тебя выгоняют. Квартира у тебя остается, продашь ее, купишь поменьше, вам большая с Анькой не нужна. Да и в центре незачем жить. На остаток денег погасишь кредит. Поживешь с мое – поймешь! – увещевает бабка, – что сын мой молодец. Фамилия будет продолжаться благодаря ему и сыновьям его. Так он тебя не бросил, мог же к ней уйти, но видишь, какой порядочный!

Глава 10

Заканчиваю свой рассказ, комкая салфетку, политую моими слезами:

- Я помню, как я маму увела оттуда, как она плакала и что-то говорила бессвязное. Что-то про то, что она доверяла полностью, что любила его, а он – предал.

Как потом действительно пришлось продать нашу большую квартиру, переехать на окраину города в однокомнатную, чтобы закрыть кредит, и чтобы было на что жить. Мама никогда раньше не работала, а сейчас, когда ей была нужна работа, все хотели человека с опытом и образованием, но у нее не было ни того, ни другого.

Вспоминаю, что мама именно тогда начала мне повторять раз за разом:

- Ты главное учись, доченька!

И я училась. Старалась изо всех сил. Всегда мне казалось, что иначе я подведу родителей, не буду достойна любви.

Мама порвала и сожгла все фотографии, на которых был отец, мы больше никогда не встречались с его родственниками. Оказалось, что и бабушке по отцовской линии, я не очень-то и нужна. Ей были нужны внуки, продолжатели рода, а не я, «отломанный ломоть» как она как-то сказала.

С течением лет я даже подзабыла, как выглядел отец, вычеркнула его из своей жихни, как будто не было его никогда.

Мама справилась, нашла работу и обзавелась подругами, а потом нашла мужчину, который ее полюбил.

Я выучилась – и как теперь вдруг осознала – вышла замуж за человека, не похожего на Илью Андреевича, зато очень внешне похожего на моего отца. Светло-русые волосы, голубые глаза, чуть склонный к полноте – такой был и мой отец и мой муж.

Интересно, что я это поняла только сейчас, когда увидела психолога, и, не подумав ляпнула, что он не похож на моего мужа. Стараюсь украдкой, не выдавая своего любопытства рассмотреть Илью Андреевича.

Интересно, признаются ли клиентки ему в любви? Он ведь красив, как актер кино. Высокого роста, с выразительными чертами лица и глазами, цвет которых я не могу разобрать, отчего мне хочется наклониться к нему поближе и хорошенько их рассмотреть. Темные волосы лежат такой красивой волной, что я ему завидую. Мне, чтоб добиться красивой прически надо как минимум полчаса, а то и больше потратить на укладку, чтоб добиться пышности и блеска волос. Уверена, что он просто встряхивает их после душа, и они сами ложатся как надо, на зависть всем.

- Значит ли это, что вы не доверяете мужу потому, что ваш отец обманул вашу маму? – уточняет Илья Андреевич.

- Да, наверное, - нехотя признаю я. И гораздо быстрей продолжаю: - Вы наверно удивились, что я так сказала в начале, что вы на мужа моего не похожи. Это случайность, простите пожалуйста.

- Но ведь действительно не похож? – хитро улыбается он.

- Нет, - не могу не улыбнуться ему в ответ. – Но это ничего не значит.

- Почему же? Это может значить то, что вы зашли в кабинет расслабленной, не скрывали своих чувств и мыслей, что возможно свидетельствует о том, что вы в принципе человек расслабленный, а может доверяете мне авансом. И то, и другое очень хорошо для терапии. Не закрывайтесь от меня, пожалуйста, мне нравится ваша открытость.

Расслабляюсь внутренне, убедив себя, что, наверняка Илья Андреевич, и не такое слышал в этом кабинете, тем более, что он воспринял мой возглас, как свидетельство моего доверия ему.

- Ваш муж дает вам поводы для недоверия?

- Нет, точно нет. Это только моя проблема.

- В чем выражается отсутствие вашего доверия?

Я долго смотрю в окно, прежде чем рассказать про полинявшее белье и запароленный телефон.

Психолог не прерывает меня, просто слушает внимательно, иногда опуская глаза и делая какие-то пометки в своем блокноте.

Такое интересное чувство, что мне уже стало легче, недаром же говорят, что печаль, разделенную пополам, в два раза проще нести.

Мне уже не кажутся эти события такими горькими, наоборот, выглядят смешными.

- Как ваш муж реагирует на ваше недоверие? Знает ли он о его истинных причинах?

Вздыхаю. Умеет же он бить вопросами точно в цель по самым слабым моим местам.

- Нет, Артур не знает. Я не хочу рассказывать. Скажет, что у меня тараканы в голове совсем уже распоясались. Это же бред, понимаете? Уже почти двадцать лет прошло, я ребенок была. Зачем о таком рассказать мужу?

- Ну мне же рассказали, - мягко говорит Илья Андреевич, - и вам стало легче, я вижу, даже плечи расправились, будто часть груза сняли. Может быть, если вы расскажете мужу, то он будет тщательней заботиться о том, чтоб заслужить ваше доверие.

- Заслужить доверие? – Недоумеваю я. – Разве он обязан это делать? Разве это не я должна сама справиться со своим недоверием?

- Вы большая молодец, что обратились за помощью, и я восхищен какая у вас высокая степень осознанности, что вы мало того, что осознаете проблему, так еще сами попытались найти ее корни, и хотите сами все исправить. Это достойно уважения.

И как я ни пытаюсь разглядеть подвох в его словах, все равно в итоге прихожу к выводу, что он говорит это искренне.

Мой мир буквально переворачивается. Оказывается, моих тараканов, которых я считаю источником наших с Артуром проблем, мало того, что можно воспитать, так можно еще считать, что я молодец, раз хочу с ними справиться.

Недоверчиво всматриваюсь в лицо психолога. Интересно, есть ли у него жена или подруга?

Глава 11

В очередной раз поражаюсь своему мозгу. О чем я думаю вообще? То заявить незнакомому человеку с порога, что он не похож на моего мужа и потом пытаться оправдываться и объяснять, что я ничего такого не имела в виду, просто выпалила первое, что в голову пришло. Хорошо, что сейчас сдержалась. Вот бы была неловкость, если бы я спросила вслух у Ильи Андреевича:

- А у вас есть жена или подруга?

А он бы мне вопросом на вопрос:

- А вы с какой целью интересуетесь?

Только я не знаю, с какой целью. Ни с какой видимо, просто мозг совершенно расслабился.

Из размышлений о гипотетических неловких разговорах меня выводит голос психотерапевта:

- Вы о чем задумались?

Это настолько неожиданно, что я заливаюсь румянцем, щеки пылают, что приходится приложить тыльные стороны кистей к ним – унять жар. Прикрываю глаза и только с закрытыми глазами и могу произнести:

- Обо всякой ерунде, простите пожалуйста, улетела в мыслях куда-то не туда.

- Мне кажется, вы настолько эмоционально пережили все рассказанное мне, выплеснули и гнев, и обиду, и печаль, что сейчас можете чувствовать себя опустошенной и уставшей. Если это так, то может стоит подумать сейчас как бы вам хотелось восстановить свои силы? Как вы отдыхаете?

Силюсь вспомнить, но получается не очень, потому как мои варианты отчего-то все про отдых семьи, который я же организовываю и обслуживаю, то есть все отдыхают, а я продолжаю делать то, что всегда – готовлю, мою, убираю.

В итоге договариваемся с Ильей Андреевичем о следующей встрече через неделю. Он говорит, прощаясь:

- Предлагаю вам сделать домашнее задание. Придумайте минимум десять пунктов как лично вы отдыхаете и восстанавливаете свои силы.

Думать над ним начинаю еще по дороге домой, припоминаю, что раньше я любила танцевать и даже мечтала научиться танцевать танго. А потом вышла замуж, Дашку родила, стало не до исполнения давних мечтаний, появились более приземленные: отвести дочку к логопеду, сделать ремонт, приготовить завтрак, обед и ужин.

Вся в раздумьях веду машину по улицам города. И с удивлением отмечаю, что я последние полчаса думаю только о себе и о том, как себе сделать приятное, совершенно забыв, что совсем недавно рыдала в кабинете психотерапевта над своим и маминым прошлым. Будто рассказав историю предательства двадцатилетней давности, я сбросила груз обиды.

Интересно, почему так?

Мне нужно заехать к Веруне, я ее попросила Дашку из садика забрать, пообещав в награду рассказать куда я ходила, что не могла сама этого сделать. По пути заехала в кондитерскую, купив нам по десерту. И неожиданно поняла, что вот оно – это и есть мой отдых: купить десерт и посидеть в гостях у подруги, попивая чай, и разговаривая обо всем на свете.

Я звоню в дверной звонок, и изумленно разглядываю Веру, которая открывает мне соверешенно перепачканная в муке:

- Ты начала печь?

Подруга фыркает и смеется:

- Где я, и где выпечка? Это генеральша Дарья Артуровна сказала, что мама всегда печет, когда приходят гости, и раз у меня гости, значит я должна тоже чего-нибудь испечь. Приходится печь. – Вера оглядывает себя и пытается отряхнуть муку.

Заглядываю на кухню, чтоб оценить масштаб бедствия, перед тем как пойти вымыть руки. Веруня идет по пятам:

- Ну что? Колись, где была? Что делала?

- Не поверишь, - отвечаю я, - я пошла к твоему психотерапевту.

- Серьезно? – спрашивает она, не веря, что я все-таки решилась. – Ну и как тебе Илья Андреевич?

- Понравился, какой-то он очень располагающий. – улыбаюсь я.

Дашка помогает нам сделать тесто, но, когда я ставлю пирог в духовку, она убегает в комнату смотреть мультики, а я тем временем рассказываю Веруне, как все прошло.

И про слезы свои, и про бестактный выпад насчет непохожести на моего мужа.

Подруга выслушивает мой рассказ, иногда задавая вопросы, а потом мы втроем вместе с Дашкой, едим пирог и пьем чай. Вера кусочек пирога упаковывает для Артура со словами:

- У него должно сложиться положительное подкрепление. Сходила жена к психотерапевту, а ему хорошо, сладости принесли. Бери, бери, - сует пирог мне в руки, - шутки шутками, пусть поест и поймет, как это хорошо, когда жена заглядывает после психолога к подруге.

- И там печет пирог, от которого мужу достается кусочек, - в тон ей говорю я.

- А что такого? – искренне не понимает подруга. – Поменьше поест, будет стройней!

Прощаемся под мои заверения, что теперь будем чаще встречаться. Возвращаемся с Дашкой домой уже в сумерках, любуемся темнеющим небом и облаками, что окрашены яркими лучами заходящего солнца.

Понимаю, что кажется я нашла вторую вещь, что меня радует. Это смотреть на небо и на облака, просто любоваться и никуда не спешить.

Открываю дверь в квартиру своим ключом, Артур не любит, если я в дверь трезвоню, отвлекаю его от работы или от игр. Но странное дело: в замочную скважину изнутри вставлен ключ, и я не могу открыть.

Глава 12

После пары неудачных попыток вставить ключ в замок и дерганья ручки, в надежде, что сейчас дверь откроется, нажимаю на звонок. Слышу, как его трель раздается в квартире.

И слышу движение в квартире. За эти мгновенья мое сердце успевает сделать кульбит: рвануть в горлу, застучать там часто-часто с бешенной скоростью, до шума в ушах и потом ухнуть вниз тяжелым камнем, отдавив ноги и пригвоздив меня к месту.

Я настолько растеряна, что забываю о том, что рядом Дашка стоит, пока она не дергает меня за руку со словами:

- Мама, а где папа?

Не знаю, что ответить. Но уже и не надо, потому что Артур широко распахивает дверь и восклицает:

- Та-дам! Сюрприз! – И осыпает нас с Дашкой конфетти.

В его руках букет цветов, а на лице широкая улыбка. Меня топит облегчение от нервного напряжения. Ведь я себе уже невесть что нафантазировала: что он дома не один, с кем-то, вот и закрыл двери на ключ, чтоб я не могла открыть. А он просто хотел сделать мне сюрприз.

Становится невыносимо стыдно, что я не доверяю мужу, а он у меня – хороший.

Вокруг радостно скачет Дашуля, ей сюрприз с конфетти понравился гораздо больше моего. Я почему-то только и подумала о том, что придется цветные кружочки вычесывать из волос, и нужно будет пол подмести. Одергиваю сама себя – муж сюрприз приготовил, а я думаю, как я буду убирать этот сюрприз. Наверно, характер у меня все-таки скверный, раз я даже порадоваться нормально не могу. Хочется ворчать, что множество рассыпанных конфетти – это не то, что меня порадует в годовщину знакомства. Но я благоразумно помалкиваю, поскольку сама я вообще забыла про нее.

Стараюсь взять себя в руки и ободряюще улыбаюсь ему. Но мне отчего-то плохо. Скорей всего от тех пары минут, что я стояла за дверью и воображала себе измену мужа. На языке ядовито разливается неприятный металлический вкус, ноги ватные, как у тряпичной куклы. Мне бы прилечь и прийти в себя. Только сказать об этом Артуру нельзя. Я отлично знаю его реакцию: он распсихуется, скажет, что я совсем уже с ума посходила со своей ревностью, после чего мы скорей всего поругаемся. Артур всегда говорит, что моя ревность – причина всех наших бед.

Зато Дашуля рада неимоверно. Ну еще бы: после садика к тете Вере в гости сходила, там испекла пирог и поела сладостей, посмотрела мультики, а теперь пришла домой – дома тоже праздник. Она наклоняется и быстро собирает маленькими ладошками кружочки конфетти, чтоб снова подбросить их в воздух. Ее искренняя радость наконец передается мне, я начинаю улыбаться тому, как она рада этим нелепым кусочкам цветной фольги. Затея с конфетти больше не кажется мне такой глупой, если она приносит столько удовольствия нашей малышке.

Артур поддерживает ее веселье и заявляет:

- У меня еще есть. Смотри! – И достает еще парочку новогодних хлопушек.

Дашка визжит от восторга, прыгая на месте и хлопая в ладоши. Я тоже начинаю смеяться, когда Артур бахает над головой хлопушкой, и нас с дочей осыпает яркий дождь.

- Пошли на кухню, - предлагает он, - это еще не весь сюрприз.

Артур заказал роллы, они дожидаются нас в коробочках на столе. Я ставлю цветы в вазу, отмечая про себя, что букеты у нас не переводятся. Только утром я выбросила увядшие пионы, что Артур мне подарил по случаю возвращения из командировки, а вечером ставлю в вазу букет по поводу годовщины знакомства. Не припомню, чтоб раньше за ним такое водилось. Меня ужасно огорчало, что цветы он был готов дарить без моих напоминаний только два раза в год: на мой день рождения и на восьмое марта. Так приятно, что он изменился, и стал делать это чаще.

- Спасибо, очень красивые, - говорю я Артуру, вытаскивая конфетти из букета.

- Я хотел тебя порадовать, - откликается он и продолжает самодовольно: – И мне это удалось.

- Спасибо, - снова благодарю я.

- Садимся за стол? – произносит он и плюхается на стул.

Я накрываю стол под его внимательным взглядом. Дашка бегает из коридора на кухню и обратно, разнося на своих пяточках и в руках сотни цветных кругляшей конфетти по квартире.

Понимаю, что так, наверное, и должна выглядеть счастливая семья: все в сборе, все довольны и улыбаются. А моя ревность – это лишь повод для обращения к психотерапевту, он справится с ней, и тогда мы будем абсолютно счастливы.

- Я была сегодня у психолога, - сознаюсь я.

- Это еще зачем? По-моему, пустая трата денег. Давай лучше съездим вместе в отпуск. Уверен, что он стоит целое состояние. Нам точно хватит на поездку.

Голос его спокоен, но глаза цепко следят за моей реакцией. Мне даже становится не по себе, только никак не могу понять отчего.

- Роллы очень вкусные, спасибо, - говорю я, решив, что не стоит сейчас обсуждать мои походы к психотерапевту. – И мысль про поездку мне очень нравится.

- А я знал! – говорит он с довольной улыбкой. – Поэтому приготовил тебе в подарок на годовщину нашего знакомства – поездку на пригородную базу отдыха на эти выходные.

- Как здоворо, я так рада! – Восклицаю я и бросаюсь его целовать. – Мы так давно никуда не выбирались с тобой.

Осыпаю его лицо поцелуями, он садит меня к себе на колени, гладит по спине, довольно улыбаясь, и произносит:

- Ты не поняла, Зая. Я только тебе и Дашке купил места, вы вдвоем в пятницу уезжаете, а в понедельник вернетесь утром. Только немного на работу опоздаешь, я все просчитал, не переживай.

Глава 13

Дашка уже видит десятый сон наверное. Много впечатлений, вот и заснула моментально, едва коснувшись головой подушки. В квартире царит тишина, Артур тоже спит уже скорей всего. А я не могу уснуть, все гоняю в голове по кругу мысли. Пролежала в кровати час и встала, все равно сна ни в одном глазу нет.

Не зажигая свет сижу на кухне, прокручиваю десятый раз наш диалог с Артуром. Как у него получилось в одну секунду обрадовать меня, что мы поедем отдыхать, и тут же столкнуть с облаков на землю, заявив, что отдыхать еду только я и Дашка, а у него дома есть дела.

В тот момент я и поняла, что значит выражение «кровь бросилась в голову», именно это я и почувствовала, как холодно стало рукам и ногам, как они враз ослабели, а голове стало жарко.

Я попыталась сдержаться, не устраивать разборок при Дашуне. Да и не хотелось портить вечер, ведь муж так старался, хотел устроить нам праздник в честь годовщины знакомства.

На глазах выступили слезы, я часто заморгала, стараясь их спрятать.

- Ань, ну что опять? Не хочешь что ли ехать?

- Хочу, - шепчу я, - но я хочу не одна, а с тобой.

- Я б с радостью, - говорит он уверенно, поднимая кончиками пальцев мое лицо вверх, - но у меня дела. Срочный проект, надо поработать. Если б мог, я бы конечно поехал. А вы езжайте с Дашкой, отдохнете. Я бы вот во вторник смог бы уже точно поехать, но ты же работаешь, так что тебе только в выходные можно.

Не пойму, мне то ли показалось, то ли действительно в его голосе прозвучали обвиняющие нотки. От этого становится еще обидней.

- Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы. Ты мог спросить хочу ли я поехать?

- Да знаю я тебя, - отмахивается любимый, - сначала не заставишь, потом еще так понравится, что будешь постоянно уговаривать меня оплатить отдых на выходных. Там совершенно райские места. Вот увидишь, Дашка в восторге будет. Это семейная база отдыха, батуты, игровые, бассейн есть. Рядом речка. Завидую вам даже. В таком крутом месте отдохнете! Дашка хоть природу посмотрит, а то все время в городе.

Артур знает, что сказать. При упоминании Дашки, меня начинает грызть вина, что я много работаю, а дочка кроме асфальта, да редких городских деревьев ничего и не видит, ей действительно будет полезен свежий воздух, новые впечатления.

- Тем более, что я уже все оплатил. – Добивает меня Артур последним аргументом.

Я нехотя соглашаюсь. Возможно, мы и правда, круто отдохнем вместе с дочкой, наберемся сил, подышим кислородом, а не выхлопными газами.

Только вечер закончился, разговор наш тоже, Артур с дочкой пошли спать, а я сижу в темноте на кухне и разглядываю как в свете луны переливаются разбросанные на полу конфетти. Почему-то меня завораживает это зрелище неровно поблескивающих кружочков. Хочется быть маленькой девочкой, чтобы кто-то взрослый решал твои проблемы и говорил, как правильно поступить, хочется радоваться рассыпанному конфетти, как только что радовалась Дашка. А на меня эти кружочки наводят уныние, завтра с утра надо прибираться, они будут забиваться во все щели, и я буду выковыривать их оттуда еще не меньше недели.

Одергиваю себя, не разрешаю свалиться в вязкое болото своей тоски. У меня ведь все есть: семья, муж и дочь, работа, квартира. Муж устроил сюрприз, а я нос ворочу. Сколько людей растят детей без пап, которые и думать не думали о ребенке – их же тысячи. А мне Артур подарил две ночи на красивой базе отдыха, а я нос ворочу. Стыдно должно быть. Только вместо того, чтобы тосковать, я достаю телефон, и не в силах больше выносить вращение карусели мыслей о том, ехать мне или не ехать, пишу в мессенджере сообщение Веруне:

«Привет! Прости, что так поздно. Я не могу уснуть. Артур оплатил нам с Дашкой две ночи в отеле за городом. А сам остается дома. Скажи мне, что мне делать?»

Отправляю и вижу, что несмотря на поздний час, подруга сообщение прочитала и теперь печатает ответ, который приходит через две минуты:

«И тебе привет. Я бы поехала, пусть все синим пламенем горит! А если ты думаешь, что твой решил просто от вас отделаться на выходные, то я бы приехала пораньше, когда он не ждет.»

Следом прилетает еще одно сообщение: «Как ты себя чувствуешь, кстати? Я забыла спросить при встрече. Все из головы не идет, что тебе нехорошо было в кафе»

Странным образом, слова подруги меня успокаивают. Может быть от того, что написанное ею похоже на план. Мне проще, когда есть план. А еще мне нравится ее забота, я уже и думать забыла, столько дел навалилось на работе, столько забот дома, что все благополучно стерлось из моей памяти, а Вера помнит и интересуется.

«Все норм, не переживай»

«Спокойной ночи»

Улетают сообщения одно за другим.

Теперь со спокойной душой я могу идти спать, усталость наваливается сразу и резко. И уже лежа в постели с закрытыми глазами, я думаю о том, что Илья Андреевич скорей всего не ободрил бы поведение Артура и возможно посоветовал бы мне лучший вариант, чем подруга.

Глава 14

Еле открываю глаза, не выспалась совершенно. Зато Артур бодро гремит посудой на кухне, напевая что-то.

Иду на шум, он поворачивается ко мне и сияет улыбкой в тысячу ватт:

- Доброе утро! Надумала ехать? Смотри, я фотку какую сделал.

Он разворачивает телефон, и я вижу на экране какя сижу вполоборота, смотрю на Дашку и улыбаюсь, а она подбрасывает конфетти. Невольно любуюсь ей, какая же она все-таки у нас красавица. Да я хорошо получилась, редко у Артура получаются такие удачные кадры. Обычно его не допросишься сделать фотографию, но если и делает, то получается ужас ужасный. А тут действительно красивое фото.

- Здорово! – Восхищаюсь я, - не заметила, что ты сфотографировал.

- Вы у меня две красавицы, я вами любуюсь. – Артур разворачивает телефон снова к себе и тыкает в кнопки. – На странице у себя размещу, пусть все видят, какая у меня жена красавица.

Снова демонстрирует экран в доказательство, что так и сделал. Я чувствую укор своей ревности, мне стыдно. Артур все для меня делает, а я недовольна. Кому это понравится?

И под влиянием момента, соглашаюсь:

- Да, поедем конечно. Но давай ты, как освободишься, к нам присоединишься?

- Конечно, так и сделаю, ты что думала, я дома буду скучать без вас? – недоумевает муж.

Момент получается очень красивый. Как на картинке из журнала, солнечный свет заливает нашу модную кухню, окрашивая все в мягкие тона. Тепло топит мое сердечко, я обнимаю Артура и тянусь к нему за поцелуем.

Вспоминаю наше чудесное утро, пока везу Дашу в садик, а потом еду на работу. Даже на работе меня не отпускают приятные воспоминания. Стерлись мое недоумение и обида от того, что Артур с нами не поедет. Остались маленьким неясным серым пятнышком в море спокойной нежности.

Я улыбаюсь, когда вхожу в офис, настроение прекрасное. Только длится оно недолго. Почти на пороге встречает секретарь, словно нарочно караулящий меня у входа, и просит пройти сразу к генеральному. Шеф, едва я вхожу в его кабинет, сообщает мне, что в следующий понедельник надо снова ехать в командировку.

- Как же так? – Возмущаюсь я, - Вы же знаете, что я только прилетела, и через неделю опять?

- Ничего не поделать, я тоже не восторге, но наш сотрудник, кто должен был лететь, ногу сломал, так что лететь придется тебе.

Он уже не смотрит на меня, произнося последние фразы.

Чувствую, как в душе закипают злые слезы. Я так ярко представляю, как скажу об этом Артуру, что он будет опять выговаривать мне, что у меня работа на первом месте и что его замучили уже мои постоянные командировки. В этот раз мне даже нечего ему будет возразить, я бы тоже была недовольна, если бы он уезжал в командировки каждую неделю.

Я и сама недовольна, настроение и так всю неделю скачет туда-сюда, в самолете я устала в прошлый раз, по приезду еще трусы эти красные нашла. И хоть потом выяснилось, что это мои, просто прокрасились в одной стирке с красным постельным бельем, все равно у меня черные воспоминания о моем возвращении домой, и как я не пыталась себя переубеждать, ничего не получается.

Направляюсь к своему кабинету, уже хмурясь, что даже пару наших сотрудников спрашивают отчего такая печаль. Выдавливаю из себя улыбку в ответ, а в голове рождается чудесный план – посмотреть страничку Артура, чтобы вернуть свое хорошее настроение, что было у меня вчера вечером и сегодня утром, когда он так старался ради меня, когда нам было хорошо. Ничего страшного не случится, если работа подождет еще пару минут, пока я возвращаю себе свое хорошее настроение.

Мне оно ох как понадобится для разговора с Артуром. Без зазрения совести открываю страничку мужа. Любуюсь удачным фото вчерашнего дня. Хорошо все-таки Артур придумал с конфетти, Дашка такая счастливая на фотке, зря я нервничала, что убирать придется. Ради радости дочки можно хоть каждый день убираться после рассыпанного конфетти.

Опускаю взгляд ниже, Артур, оказывается, еще и подписал ее. «Мои родные» красуется внизу.

Надо же! Артур не особо романтичен, поэтому его порыв мне приятен вдвойне.

Пролистываю еще вниз. У Артура всего десять фотографий, две из них мои. На остальных -он с друзьями или мемы. Обычная страница мужчины. Ничего интересного. Да и подписчиков у него всего ничего, двадцать семь.

Уж не знаю почему - из любопытства или желания потянуть время и не звонить Артуру, чтоб сообщить неприятные новости – лезу смотреть, кто подписчики и кто ему ставит лайки.

Удивительное дело, у него в подписчиках половина девушек. Открываю страничку одной, второй, третьей… И замираю. Больше половины ее фото - с Артуром или просто Артур.

Глава 15

Кошусь на окно, стараясь незаметно смахнуть слезы. Илья пододвигает ко мне поближе коробочку с салфетками, благодарно киваю ему, опустив голову, и вытаскиваю сразу несколько, вытираю глаза.

Мы видимся с психотерапевтом второй раз, а я уже не представляю, как бы я обходилась без него.

Поэтому, когда Илья Андреевич спросил, как мне удобней к нему обращаться: по имени отчеству или только по имени, я, не раздумывая, выбрала второй вариант.

Сначала, когда вошла в кабинет, снова восхитилась, как же мне в нем уютно, как будто я дома. Захотелось даже скинуть туфли и пиджак, плюхнуться на диван и хорошенько потянуться. Я даже улыбнулась, так ярко себе это мысленно представила. И видимо, что-то такое отразилось на моем лице, что психолог без труда прочел мои мысли, будто просто заглянул в открытую тетрадь:

- Анна, если хотите, то можно разуться, наверно это утомительно провести весь день на каблуках и в офисной одежде, - произносит он с доброжелательной улыбкой.

- Спасибо, воспользуюсь вашим предложением. – И с этими словами скидываю лодочки.

Сажусь в предложенное огромное кресло. На этом приятности нашей встречи заканчиваются, я на вопрос Ильи о том, как прошла моя неделя и удалось ли мне что-то сделать для себя, чтобы отдохнуть и набраться сил, начинаю свой невеселый рассказ.

- Неделя прошла очень бурно.

Пока я пытаюсь подобрать слова, Илья отрывается от блокнота и удивленно вскидывает на меня брови:

- Что было бурного?

- Да все. В тот же день, что мы с вами встречались, оказывается у нас с Артуром была годовщина нашего знакомства. Я совсем про нее забыла, а муж не забыл: купил цветы и устроил праздник, даже подарок подарил. Три дня в загородном отеле. Правда, только для меня и дочки, а сам сказал, что будет работать на выходных.

Поднимаю глаза на психолога, но он молчит, просто внимательно слушает и все. Я уже эту историю рассказала своей маме и Веруне по телефону. Они не молчали, мама безапелляционно заявила, что никаких поездок, дома сидеть и никуда не выходить даже, а Вера – наоборот, что надо плевать на все, поехать и хорошенько отдохнуть, а муж пусть пашет, раз так хочет, он завидовать еще потом будет и локти кусать, что не поехал. Надо только качественно отдохнуть. Что такое качественный отдых с пятилетним ребенком подруга не смогла с налету решить, и сказала, что надо еще подумать.

Я продолжаю рассказ:

- Он фото сделал мое с дочкой и разместил в соцсетях. Так что, когда на работе мне сказали, что я еду в командировку, а я знаю, что Артур будет ругаться. – Делаю паузу, чтоб судорожно вздохнуть. Эта часть рассказа самая сложная для меня.

Паузу затягивается. И пока я подбираю и отбрасываю слова, обида снова поднимается из глубины души к горлу, увеличиваясь в объемах как снежный ком, пока не застревает в моем горле. Мне нужен воздух, судорожно пытаюсь сделать вздох. Психотерапевт ободряюще подается вперед, что у меня складывается впечатление, что он готов броситься ко мне на помощь. И этот его теплый жест дарит мне надежду в то, что я справлюсь, что я не одна. Резко вздыхаю и произношу на одном дыхании:

- Я открыла его соцсети, чтобы зарядиться яркостью прошлого дня, но зачем-то полезла смотреть кто у него в подписчиках. И у одной из подписчиц обнаружила пол-ленты в фотографиях Артура или ее с Артуром. Он там где спиной стоит, где вполоборота, нигде прямо не позирует, но везде узнаваем. Это он, понимаете?

- Понимаю, - откликается Илья и снова замолкает.

До чего же мне тяжело говорить свой монолог, как-то в разговоре с мамой или подругой было полегче. На этом месте в моем рассказе Вера сразу припечатала, что он тварь и как его земля носит. Мама заохала и сказала, что надо следить за ним получше. Только совета как следить у нее не было.

- Знаете, что самое ужасное? Мне теперь кажется, я сошла с ума. Я еле пережила тот день, вообще не помню, как он прошел. Сначала хотела немедленно позвонить мужу и узнать кто это такая? Но потом я решила, что лучше вечером спрошу у него, глядя в глаза. Приехала домой, даже разговаривала с ним, не хотела при дочке отношения выяснять. И только, когда Дашка спать легла, я спросила.

Воспоминания о вечере недельной давности накрывают с головой как волна. Обрушиваясь и ожидаемо и все равно неожиданно. Мне страшно произнести, что было дальше. Тело начинает бить озноб, как будто оно живет отдельно от меня. Еще немного и зубы застучат друг о друга.

Илья, не долго думая, приносит мне мягкий плед и укрывает им. Я только сейчас осознала, что во время своего рассказа забралась с ногами в кресло и поджала ноги под себя, обхватила руками свои плечи. Мне нужно чье-то тепло. Моего больше нет, я замерзла, превратилась в снежную королеву. Даже слезы и те перестали литься, застыли в глазах льдинками, только колятся, когда веки опускаешь.

Поднимаю глаза на склонившегося надо мной психотерапевта и прошу придушенным голосом:

- Пожалуйста, посидите рядом со мной. Тяжело так говорить.

Глава 16

Он не уходит. Присаживается рядом на подлокотнике кресла и замирает рядом, чуть качнувшись ко мне, будто хочет обнять, но не решается. Просто поддерживающе кладет руку мне на плечо. Удивительным образом, я чувствую сквозь плед жар его ладони, и именно от нее начинаю согреваться под пледом.

- Я не сошла с ума, - повторяю я, как заклинание. – Я же не похожа на сумасшедшую?

- Нет. – Глухо звучит голос психотерапевта рядом.

- В общем, когда я спросила, что это за девица, у которой вся страничка в фото графиях моего мужа, он заявил, что я совсем уже от ревности своей и подозрительности съехала с катушек. Никакой девицы нет. Нет, понимаете? – Слезы катятся по лицу не останавливаясь. – Но я же видела. Я правда видела ее. Только мне так плохо стало, руки задрожали, на языке разлился вкус железа, я закрыла ее страницу мигом. Не хотела смотреть.

- Я вижу, вы и сейчас говорите это с закрытыми глазами. – Произносит Илья сочувственно.

И только, когда он это произносит, я понимаю, что и правда прикрыла глаза. Не открывая их, продолжаю:

- Я ничего не сохранила. Когда Артур сказал, чтоб я показала страницу, которая меня возмутила, я открыла его аккаунт. А там двадцать пять подписчиков, ее аккаунта нет. Только два лайка стоит на последнюю фотку: мой и самого Артура. Мне было так плохо от того, что все пропало, вы не представляете.

Меня опять начинает пробирать дрожь от ползущего к сердцу холода. Уже и горячая ладонь на моем плече не помогает. Я открываю глаза, все расплывается перед взглядом, приходится вытирать слезы, прежде чем я смогу сфокусироваться на лице психолога.

- Мне нравится, как вы хорошо описываете происходящее, в каком контакте вы со своим телом, я думаю, что у вас есть силы и рассказывать все, и искать поддержки и справиться с любой бедой. – Говорит он спокойно, пока я вожусь с салфетками, промокая слезы.

- Если бы он сказал, что это коллега его, одноклассница, жена друга, не знаю, хоть его тренер по фитнесу, я бы наверно готова была поверить и придумать оправдания его фоткам в ее аккаунте. Но этого аккаунта нет. Я же помнила, что утром я видела двадцать семь подписчиков, а вечером их стало двадцать пять. Я сказала ему об этом. Но он мне заявил, что не считает никого и вообще не следит, кто отписывается, кто подписывается, ему все равно. Что это я помешалась на соцсетях и слежу там за каждым вздохом, а нормальные люди выложили фотку раз в сто лет и забыли до следующего раза.

- Похоже, муж хотел вызвать в вас чувство вины? Он часто так делает? – Интересуется Илья.

- Нет, нет, не подумайте, Артур – хороший муж, заботливый и внимательный. Просто он по гороскопу Лев, любит, чтобы все мое внимание ему принадлежало. Раньше я даже радовалась этому, мне казалось, что он меня так сильно любит, что хочет, чтобы я все время была рядом, все время смотрела на него, слушала его, обнимала и целовала. А сейчас иногда кажется, что он любит только себя.

Вздыхаю. Смотрю в глаза Ильи, они так близко, зеленые с коричневыми прожилками. Сейчас они потемнели и стали почти карие. Мне спокойно сидеть в этом кресле и не встречать осуждения и не слушать «дельных» советов, как я уже наслушалась от мамы и от подруг. А здесь я как будто сама с собой говорю, никто не требует от меня немедленных решений и действий, время будто замерло. Но я продолжаю говорить:

- Мне показалось очень подозрительным, что подписчики пропали, причем именно та девица, у которой много фотографий Артура. Лучше б они не пропадали. Лучше бы соврал что-нибудь. Зачем он выставляет меня сумасшедшей? Или я правда сошла с ума?

Слезы снова катятся по щекам. Я знаю ответ, но почему-то так сложно его признать. Лучше обманываться.

- Я не выспалась в тот день, я могла что-то напутать. Скажите, я похожа на человека с галлюцинациями?

- Нет, совсем не похожи. Сейчас вы похожи на женщину, которая всеми силами пытается сохранить свой хрупкий мирок, предпринимая неимоверные усилия. Вы готовы даже усомниться в своем здравом уме, лишь бы все осталось так, как есть. Вы, несомненно, имеете на это право. Но это довольно трудоемко для психики обычного человека – считать, что увиденное – плод галлюцинаций.

- Значит, вы считаете, что все-таки что-то было? – Мне хочется получить ответ именно от Ильи.

Он мужчина, он должен по-другому видеть мир. Может быть, в его видении ничего страшного не произошло – ну подумаешь, фото. Сейчас все со всеми фотографируются и постят бесконечный поток фотографий в соцсетях каждый день, это ничего не значит.

- Я не знаю, - мягко отзывается он, по-прежнему держа руку на моем плече. – Это вам решать. Я вижу в вас достаточно ресурса для принятия всех обстоятельств. И достаточно здравого смысла для понимания причин происходящего.

Сердце колотится так гулко, что я опасаюсь, что он чувствует его биение своей ладонью.

- Да. – Только и могу вымолвить я. – Но это так сложно. Я ведь потом рассказала о случившемся маме и подруге. Они знали, что мне надо делать, только проблема в том, что предлагаемые ими действия – противоположные.

- Это бывает, - усмехается он. – Вам получше? Готовы продолжать?

Дожидается, когда я киваю, и спрашивает:

- Так в итоге вы поехали отдыхать с дочкой в загородный отель?

Глава 17

Поднимаю на него удивленные глаза:

- Нет. Я не смогла поехать. У меня и так голова кругом от всего этого, я поняла, что просто сойду с ума за выходные вдали от Артура и от нашего дома. Я хочу доверять своему мужу. Я к вам в общем-то за этим и пришла, чтобы вы меня научили доверять. Но Артур подбрасывает то и дело мне новые поводы для подозрений и ревности. – Голос срывается на последней фразе.

Илья спокойно выдерживает мою эмоциональную речь, убирает руку с моего плеча и садится в кресло напротив со словами:

- Как вы думаете, возможно ли, что ваш муж просто опасается вспышек вашей ревности и поэтому удаляет подписчиков например?

- Я не знаю. Мне это было неприятно. Я ведь никогда не закатываю скандалов, даже если ревную. Мне кажется, что я сама больше мучаюсь от своей подозрительности, чем Артур.

- А вы всегда были так ревнивы? Или это стало проявляться в последнее время?

- Наверно всегда. Я не очень-то помню. Ну мне всегда не нравилось, когда Артур засматривался на других женщин. Я говорила ему, и он перестал, по крайней мере, я не вижу давно уже, чтобы он кого-то провожал глазами. Но стали какие-то мелочи появляться, я даже не знаю, что именно, но просто все это подозрительно, понимаете? – смотрю как психолог быстро-быстро пишет в своем блокноте и продолжаю: - Думаете, я схожу с ума?

- Постойте, - прерывает меня Илья, - Я лишь спросил давал ли ваш муж ранее вам поводы для подозрений или это началось лишь недавно, а вы уже додумались до шизофрении.

Улыбка у него получается какая-то грустная. Около глаз собираются легкой паутиной морщинки. Мне становится неловко от его слов, я вздыхаю:

- Знаете, я сейчас подумала, что это всё моя вина. Или даже правильней сказать, что я наверно всегда думала, что я виновата в наших конфликтах или в том, что Артур может меня бросить. Сейчас мне вспоминается, что я винила маму, что отец жил на две семьи. Его я винить не могла, ведь он умер к тому моменту, как все открылось, а все кругом твердили, что о мертвых только хорошо можно. Даже мама и то рассказывала только хорошее, воспоминания какие-то. А с мамой тогда начались конфликты. Подошел подростковый возраст, да финансовые трудности были, маме было сложно одной. Это я уже тогда видела. Для меня всегда успешная женщина – это у кого муж есть. В общем, маму обвинить проще всего было. Я не знаю, как может быть по-другому. Просто чувствую, что я недостаточно хороша что ли, не так интересна в разговоре может быть, или вот морщины уже на подходе. Я не знаю, не знаю. – Повторяю я, - мне больно, что я не могу быть настолько хорошей, чтобы Артур не давал мне повода для обид и подозрений.

- Мне нравится, как вы формулируете свои мысли. И нравится, что вы достаточно глубоко сами смотрите на то, почему так происходит. Позвольте только заметить, что, даже понимая, что причины для обвинения себя или мамы вашей – это псевдопричины на самом деле, вы все равно приходите к выводу, что это ваша вина.

- Почему псевдопричины? – Не понимаю я. – Мы бы не ссорились с Артуром, если бы я не была такая подозрительная. Понимаете? Не устраивала бы скандал из-за полинявшего белья, приняв его за чужое, которое любовница якобы подбросила в мои вещи. Не полезла бы я смотреть страницы его подписчиков, не увидела бы эти фотографии, которые меня убили. Я до сих пор не до конца верю, что я их видела, а не вообразила. Я ведь не выспалась в тот день, может быть, я что-то напутала, мне привиделось?

Заканчиваю свой невеселый монолог и только сейчас могу поднять глаза на психотерапевта. Он сидит, подавшись ко мне всем телом и смотрит прямо в глаза, будто ждал, когда же я наконец взгляну на него. Мне неожиданно становится легче дышать от этого прямого взгляда. Я стараюсь ответить ему таким же прямым взглядом. Кажется мне, что если я смогу так смотреть ему в глаза, не опуская и не пряча взгляд, то может быть смогу не бояться быть такой, какая я есть, без желания быть хорошей и правильной, чтобы меня любили и не бросали.

Смотрю уже, кажется, целую вечность, в кабинете повисает тишина. Отмечаю про себя, что она обволакивает меня мягко как облако, поддерживает меня в моем решении. Набираю воздуха в легкие и признаю для самой себя:

- Нет, мне не показалось. Я видела это своими глазами. Артур просто удалил подписчицу эту, может быть, сам удивился своим фотографиям на ее странице. Может быть, она просто сталкерша?

Глава 18

Сеанс у Ильи длится всего час, и я не успеваю за это время рассказать о самом главном. А сейчас, по дороге домой, не могу прекратить вспоминать тот вечер, когда я отказалась ехать с Дашкой в пригородный отель на выходные. Мы и так уже поссорились на тему фотографий, а теперь еще обсуждаем загородный отдых, верней, то, что его не будет на этой неделе. И еще предстоит сказать о моей командировке на следующей неделе. Я уже заранее знаю, что ни то, ни другое мужу не понравится, но все равно сообщаю, что никуда не еду.

- Ты с ума сошла! – Артур повышает голос. – Я же оплатил все, хотел, чтобы вы хорошо отдохнули, подышали свежим воздухом. Из-за твоей работы ребенок летом только асфальт видит.

- Очень удобно ты устроился! – мне бы хотелось проорать ему в прямо в лицо эти слова, так я злюсь.

Но в комнате спит Дашка, и мои крики могут ее разбудить, тем более, что Артур тоже молчать не будет, я уверена. Приходится сдерживаться, и наша ругань похожа на шипение змей. Хорошее сравнение, у меня еще и яда полный рот, аж подташнивает.

- Отправляешь меня с дочкой «дышать воздухом», а сам в это время фотографируешься с другими девицами! – продолжаю я обвинять мужа.

- Я не могу отвечать за то, что кто-то фотографии мои где-то взял. Понятия не имею вообще о ком ты говоришь. Я у себя на странице только твои фото размещаю. Что ты еще от меня хочешь? Я забочусь о вас, а ты мне устраиваешь проверки. Придумываешь разное, и я еще и виноват оказываюсь!

- Я не хочу ссориться, - сдаюсь я и предлагаю примирительно, хоть внутри меня все и кипит: - Пойми, я не хочу ехать сейчас. Я боюсь остаться одна, я не отдохну, буду по кругу мысли свои гонять. Сам же знаешь, я умею.

Но Артур не сдается:

- Вот именно, Ань! Вот именно! Ты умеешь всем испортить жизнь! Только о себе думаешь, на Дашку тебе плевать!

Его обвинения настолько несправедливы, что у меня выступают слезы на глазах.

- Мне не плевать, я готова с ней парк съездить погулять или может быть даже в этот же отель, но только тогда, когда ты тоже сможешь. Я уточнила у них, они могут за небольшой штраф перебронировать номер на более поздние даты. А в эти выходные давай лучше дома останемся, ты будешь работать, я с Дашкой погуляю и дома приберусь.

- Я вижу, ты уже все решила прекрасно! Даже уже в отель позвонила. Вот и делай тебе подарки, что ты потом от них будешь так старательно избавляться. – Артур никак не угомонится. – Не хочешь, не надо! Мне-то что с того?!

Снова повышает голос, а дочка так чутко спит, как будто чувствует, что это в ее силах прекратить нашу ругань, стоит ей только проснуться – и будет снова тишина.

- Артур, пожалуйста…

Но он перебивает меня:

- Все, проехали! Нет, так нет. – С этими словами уходит из комнаты, не желая меня больше слушать. И видеть тоже, видимо, не желая.

Потрясенно смотрю ему вслед. Ну и выдался месяц у нас, просто черная полоса какая-то в отношениях.

В ванной включается вода, Артур пошел в душ. Я же осталась одна на кухне.

Интересно, знает кто-нибудь почему ночью на кухне, когда в соседней комнате спит ребенок, а муж закрылся в ванной, хлопнув дверью, особенно резко ощущается одиночество? Режет острыми краями сердце, вытравливая из него всю теплоту и счастье, и запуская на их место серую тоску. Ядовитые мысли мои никуда не делись. Прокручиваю наш диалог снова и снова, в который раз пытаясь доказать Артуру хотя бы в своей голове, что он не прав, донести до него, что я не хочу отдыхать одна с ребенком, я хочу всей семьей. В моих фантазиях мне это легко удается: Артур соглашается со мной, и мы едем все вместе на следующие выходные или на послеследующие, неважно. Важно то, что все вместе, втроем.

Чай остыл и горчит. Или горечь обиды после разговора с мужем разлилась у меня на языке, что все кажется горьким. Встаю и выливаю чай в раковину, наливаю новый. Утыкаюсь в телефон, чтобы убить время, дожидаясь пока Артур освободит ванную, но вода все шумит и шумит, я даже начинаю дремать. Еще не хватало за столом уснуть, встаю из-за стола, прибираюсь и запускаю посудомоечную машину, успеваю полить цветы, и только тогда шум воды в ванной стихает.

«Артур полчаса свои водные процедуры проводил, как чешуей только не покрылся?» - в голове рождается сердитая мысль. Одергиваю себя, я ведь тоже люблю полежать в ванне, моя злость просто во мне говорит гадости про Артура.

Он с неожиданно довольной физиономией нарисовывается в дверях со словами:

- Зая, подумай еще раз, может поедете с Дашкой? Это действительно стоящий отель с хорошими отзывами. Все равно совместные выходные отменяются, меня Димыч на дачу позвал, у него мальчишник.

Глава 19

Размышления мои о прошедших выходных, которые в итоге мы с Дашкой провели дома, а Артур уехал на «мальчишник», прерываются телефонным звонком от подруги. Веруня, как всегда в своем репертуаре, сразу берет с места в карьер:

- Ты где там уже? Дашка соскучилась.

- Я уже у подъезда твоего, сейчас заберу. Спасибо тебе!

Через минуту уже звоню в звонок ее квартиры. Думала забрать быстро дочку, но из лап Веруни так быстро не вырваться. Они испекли с моей дочкой кекс, пока я была у психолога, и теперь обе намерены накормить меня им хоть через силу.

Дашка, удостоверившись, что я съела кусочек, убегает в комнату, а мы остаемся болтать на кухне с подругой.

- Как дела? Ты мне так и не рассказала, как твое здоровье? А то что-то ты жаловалась, что тошнит тебя, и настроение скачет как солнечный зайчик туда-сюда. Может ты беременная, а? Что скажешь?

- Да ну тебя, - отвечаю ей в тон, - ничего не скажу, не выдумывай!

- Ладно, - покладисто соглашается она, - тогда расскажи, что Артур твой? Отпустила ты его на мальчишник?

- Я же ему не мама, отпускать или не отпускать. Съездил, вернулся уставший, и даже какой-то расстроенный. Сказал, что лучше бы дома посидел поработал. А то все напились там, ему скучно было.

- Ну надо же, какой хороший оказался! – ехидничает Дашка.

Болтаем с подругой еще минут пять о том, о сем, но из головы не идет начало нашего разговора. А если Верунчик права, и я беременна? Пытаюсь посчитать по датам, и ужасаюсь. Последние десять дней были настолько заполнены событиями в жизни, что я, похоже, пропустила задержку. Она, конечно, всего три-четыре дня, но раньше у меня такого не бывало. От осознания этого, бросает в холодный пот, голову как обручем сдавливает, ладошки потеют. Я даже замираю, как громом пораженная, впору в обморок падать.

Сердце стучит бешено, пока я, глядя в одну точку, пытаюсь понять, как так произошло, что я Веруня могла предположить, а я нет? Вот правильно люди говорят, что со стороны виднее. Непроизвольно опускаю взгляд на свой живот, хотя там и намека нет ни на что.

- Ау, Анюта! Земля вызывает Анюту! – слышу смеющийся голос Веры. – Ты куда пропала?

- Ве-е-ер, - тяну я, - кажется, ты права, у меня задержка.

Подруга замолкает, потрясенно уставившись на меня. Молчим обе. Я подбираю слова, чтобы обозначить свои чувства:

- Мы с Артуром, конечно, хотели ребенка, но, кажется, это было так давно, как будто в другой реальности. Сейчас я меньше года работаю, и работа мне нравится, но самое главное конечно, что последние две недели мы с Артуром или ссоримся или я обижена на него.

- Нууу, все равно это прекрасная новость! – наконец приходит в себя подруга, - только ты тест сделай, прежде чем Артуру сообщать. А то ты наверно уже и варианты имен подобрала? Я же помню, как ты второго хотела пару лет назад.

- Да мы с мужем решили, что лучше, когда маленькая разница у детей. Перестали предохраняться, как только Дашке два года исполнилось. Но ничего не вышло, ни тогда, ни потом. Ну и через три года попыток, сама понимаешь, уже и ждать перестали. Забыли о той мечте. Жили, как будто никогда и не хотели. И ты знаешь, я привыкла к этой жизни. Сейчас опять все заново.

- Не хочешь ребенка?

Тактичности подруге не досталось при рождении и с возрастом не прибавилось, но мне нравится ее прямота, помогает увидеть вещи в истинном свете.

- Хочу! – заявляю я громко, - для меня самое главное семья. Переживут на работе. Да и уверена, что с Артуром отношения наладятся. Мы же ссоримся из-за работы моей, ничего бы не было, если бы я не работала.

- Хорошо, если так, - осторожничает подруга. – Поздравляю тебя. Даже с тобой заодно захотелось.

- А давай! Мне нравится эта идея, давно пора!

Меня греет неожиданное предложение подруги. Я уже почти вижу, как мы с ней вместе гуляем сначала с животиками, потом с колясками, потом с малышами за ручку. С этими мыслями я возвращаюсь домой. По пути заглянув в аптеку за тестом, беру сразу два, потому что знаю заранее, что не поверю – какой бы он не был – первому результату, пока он не получится такой же на втором тесте.

Домой пришли, я решила по совету подруги промолчать, и, не удостоверившись, мужа не радовать. Это было легко, потому что он быстро выглянул к нам, когда мы вошли, буркнул, что занят и его не тревожить, и закрылся в комнате.

А я порадовалась тому, что Дашка устала и быстро отправилась в кровать.

И вот теперь стою и потрясенно смотрю. К этому нельзя привыкнуть или подготовиться, как ты ни хотел, как ни мечтал, всегда это потрясение – как на узкой белой картонке твое будущее рисуется второй бледно-розовой, еле заметной полоской.