Измена. Ты лишил нас счастья

Глава 1. Серьги

Мы не ищем любовь, ее нам даруют небеса…✈

– Вот это изумрудное кольцо.

Девушка-консультант торопливо вытаскивает из-под выставочного стекла подставку с драгоценностями и берет в руки показанное мною кольцо.

– Это белое золото, камень в огранке груша, один и двадцать четыре карат.

– Беру, – устало выдыхаю и поправляю сумочку на плече.

Глаза ощущаются так, словно в них насыпали песок. Кажется, если я закрою их на мгновение, то сразу же усну прямо здесь. Ноги устало гудят, но я приехала в ювелирную студию своего мужа, чтобы выбрать подарок маме на юбилей.

– Позвольте поинтересоваться, вы себе, Жанна Алексеевна? – с энтузиазмом продолжает говорить консультант, пока заворачивает мне кольцо в подарочную упаковку.

Мой муж – ювелирный магнат, так что быть его женой значит быть увешанной драгоценностями, словно новогодняя елка. Не то, чтобы я жаловалась, но на каждый мой день рождения Максим дарит ювелирку из своих магазинов.

– Нет, маме, – выдыхаю. – Юбилей скоро.

– Повезло вашей маме, – улыбается девушка. Я опускаю глаза на бейдж на ее форме… Юлия. – И с мужем вам повезло.

– Повезло, – повторяю на выдохе.

– Как вам те рубиновые сережки? – энергично спрашивает Юлия.

Я чувствую растерянность. Смотрю на лицо девушки, стараясь понять, про какие сережки она говорит, но на ум абсолютно ничего не приходит.

– Вы о чем? – хмурюсь.

– Максим Николаевич две недели назад взял шикарные рубиновые серьги из лимитированной коллекции. Я сразу поняла, что вам.

Впервые за все время Юлия выглядит потерянной, когда поднимает голову и прикусывает нижнюю губу. Щеки девушки покрываются румянцем, когда она осознает, что, возможно, только что по ошибке выдала информацию, которая должна была остаться в стенах этого магазина.

– Что ж, не знаю, про какие серьги вы говорите, но они точно предназначались не мне, – я собираюсь попрощаться с девушкой, но в последний момент останавливаюсь. – А покажите ка мне эти серьги.

Юлия замирает и смотрит на меня большими оленьими глазами. Я чувствую себя не лучше: от одной мысли, что слова девушки и мои подозрения окажутся правдой – сознание начинает терзать паника.

Юлия достает рабочий айпад из-под прилавка, и спустя несколько минут протягивает мне планшет с изображением ювелирного украшения. Рубин… Он просто огромный. А вокруг большого камня множество маленьких бриллиантов.

Мы с девушкой нервно сглатываем, когда смотрим друг на друга.

Юлия передает мне лаконичный пакетик с бренда моего мужа, и виновато улыбается, когда желает мне хорошего дня.

Ну, Максим Николаевич, кому же ты купил эти рубиновые серьги?

Глава 2. Брюнетка

Мои каблуки стучат по кафельному полу, сумка больно натирает плечо. Тело просит горячей ванны и долгого сна, но Максим сказал, чтобы я заехала к нему в офис для важного разговора. И я решила воспользоваться случаем, чтобы купить маме подарок на юбилей.

– Входи, – раздается низкий голос после моего стука. Я распахиваю дверь и вхожу вглубь комнаты.

Мой муж – невероятно красивый мужчина. На нем костюм-тройка цвета синего индиго, ткань облегает его мускулистое телосложение, и он никогда не носит галстуки. Три верхние пуговицы расстегнуты, обнажая мускулистую шею.

Максим из тех мужчин, кого девушки избегают, боясь сойти с ума.

Как только я вхожу, он тут же поднимает глаза со своего ноутбука на мое лицо.

– Любимый, привет… – я прохожу дальше, и кидаю свою сумку на кожаный диван.– Я только с рейса… Что ты мне хотел сказать?

Максим встает со своего кресла, быстрыми шагами обходит рабочий стол и оказывается возле меня. Его сильные руки обхватывают мою талию и притягивают к своему горячему телу. Его губы находят мои, и я не могу не ответить на его жаркий поцелуй. Я вспыхиваю словно спичка в его умелых руках, когда он все больше и больше углубляет свой поцелуй.

– Ты чего? – я издаю смешок, когда мне с трудом удается оторваться от мужа. Даже когда я поднимаю голову, он все равно продолжает целовать меня в шею, ключицы… Куда только дотягиваются его губы.

– Скучал по тебе, малышка, – говорит Максим с придыханием, продолжая опалять кожу моей шеи своим горячим дыханием. – Твои проклятые рейсы, бросай эту работу! Я не могу без тебя и дня.

Я снова смеюсь, когда его руки торопливо сбрасывают с меня пальто, а тяжелый взгляд прожигает. По телу бегут электрические заряды, кожа горит, соски требовательно ноют. Запах Максима, его голос, взгляд – мои афродизиаки. За семь лет брака он приучил меня заводиться с полуоборота, быть для него послушной и покорной.

Когда пальцы мужа начинают торопливо расстегивать мою блузку, я останавливаю его одним касанием.

– Дорогой, здесь? В твоем офисе?

Максим хмурится.

– Я ждал тебя две недели, Жан. Я пиздец как хочу тебя. Раздевайся, – шепчет он с хрипотцой в голосе.

Быстро расстегнув пуговицы, он снимает с меня блузку и жадно сжимает ладонями мою грудь. Откинув длинные светлые пряди назад, я пячусь назад, пока не упираюсь поясницей в край его письменного стола. В горле немедленно пересыхает, когда Максим подходит ко мне и легким движением сажает на стол.

– Моя девочка, – шепчет он хрипло, оголяя грудь и выбрасывая мой бюстгальтер куда-то далеко за спину. – Только моя.

– Твоя…

Смотрю на мужа сквозь пелену похоти: вены на его лбу вздулись от желания, плечи и руки напряжены до максимума. Мои руки в хаотичных движениях блуждают по его рубашке, мнут и тянут, дрожащие пальцы нащупывают пуговицы и я буквально разрывают на нем ткань. Рубашка Максима летит вниз, а я издаю стон, когда подушечками пальцем касаюсь разгоряченной кожи его груди.

В это время руки мужа поднимают юбку, отчего она окольцовывает мою талию.

– Мокрая насквозь, – шепчет, довольно ухмыляясь, когда касается моих трусиков и уже в следующую секунду отодвигает в сторону ластовицу моих трусиков.

Входит медленно, не отрывая взгляда от места соединения наших тел, а я не могу больше держать себя в руках: дрожу и стону, запрокидывая голову назад. Так хорошо с ним.

Максим начинает двигаться во мне: сначала медленно, смакуя каждое движение, наслаждаясь моими стонами, а потом начинает наращивать темп и вбиваться в меня, словно обезумевший. Мои крики заглушают нас обоих, я царапаю его спину и плечи до крови и этого достаточно, чтобы кончить нам обоим.

– О, Боже, Максим… – вырывается из меня на пике наслаждения.

После этого Максим кончает в меня приглушенным стоном. Задыхаясь, продолжаем стоять, не двигаясь, а потом муж выходит из меня, и я опускаю дрожащие ноги на пол.

– Сегодня вечером продолжим, – произносит Максим сбившимся дыханием, когда вновь скользит взглядом по моему телу.

Я начинаю медленно одеваться и поправлять волосы, совсем не сдерживая улыбку.

– Дождись меня, не ложись спать.

Откинув волосы назад, я застегиваю последнюю пуговицу на блузке.

– Я думала мы уйдем вместе.

– У меня есть некоторые дела, любимая, – муж подходит ко мне и нежно чмокает в лоб. – Ночью я не дам тебе спать.

Максим шлепает меня по попке, и я издаю смешок, наклоняясь за сумкой. В этой комнате невероятно пахнет сексом, воздух буквально трещит об возбуждения.

– Тогда до вечера, – я улыбаюсь мужу напоследок и слежу за тем, как он присаживается за свой рабочий стол и вновь превращается в акулу бизнеса.

Обожаю такие моменты, когда мой муж-хищник рядом со мной становится самым милым и пушистым созданием.

Мои каблуки громко стучат, когда я спускаюсь по подсвеченной лестнице. Останавливаюсь в холле у диванчиков, чтобы накинуть на себя пальто и вызвать такси, и мое внимание привлекает длинноногая брюнетка рядом со стойкой секретарши.

Эта девушка выглядит неотразимо, про таких говорят “все при ней”: аппетитные формы, которые подчеркиваются обтягивающим бежевым платьем-футляром, длинные ноги на высоких каблуках лимитированный коллекции Макс Мары, шелковистые темные волосы, дорогой браслет Картье на запястье.

Девушка поворачивается боком, показывая мне свой профиль и во мне что-то разбивается в тот момент, когда я вижу знакомые рубиновые серьги на ее ушах.

Нет, нет, нет.

Мое сознание взрывается от паники, а внутренний голос начинает вопить, когда я рефлекторно делаю шаг в ее сторону, чтобы получше разглядеть. Серьги точь-в-точь как те, что мне показывал консультант в магазине Максима.

Брюнетка кивает секретарше и идет в направлении лестницы, которая ведет в офис моего мужа. Я долго смотрю ей вслед, на ее плавную походку, сексуально покачивающиеся бедра и на то, как проклятые серьги раскачиваются на ее ушах при каждом движение.

Глава 3. Просто сотрудница, значит?

Весь вечер я сама не своя, все валится из рук, я забываю, зачем приходила на кухню, и что хотела сделать две минуты назад. Даже усталости как будто и не бывало, и все потому что мои мысли на данный момент вращаются вокруг образа одной назойливой брюнетки.

И вот, я сижу на кухне, жду когда на духовке сработает таймер, и смотрю в одну точку на стене. Я успела несколько раз отругать себя за то, что не пошла следом за той брюнеткой и не узнала, что она хотела от Максима.

Но в свое оправдание скажу, что я была так растеряна, что не помню, как вышла из здания, вызвала такси и доехала до дома. Я пришла в себя только когда приняла контрастный душ.

Неужели муж мне действительно изменяет? Рубиновые серьги, стоимостью в целое состояние, эта проклятая неотразимая брюнетка, нервозность Веры. Но ведь секретарша – это тот человек, который знает про своего босса абсолютно все, верно? Мы никогда не были с Верой подружками, ограничивались любезными приветствиями и вопросами насчет Максима, так что думаю, она бы не стала рассказывать мне про измену мужа, даже если бы знала.

Измена. Какое мерзкое слово и какое горькое послевкусие оно оставляет после себя.

Мои пальцы начинают массировать виски, когда я откидываю голову назад и упираюсь затылком в стену. Ну нет, это наваждение какое-то… Максим не может мне изменять! Ну не может человек, который так жадно целует меня и скучает в дни нашей разлуки, просто взять и изменить.

Духовка пищит, напоминая, что курицу пора вынимать. Делаю все машинально, словно бездушный робот: открываю духовку, в лицо ударяет жар, беру прихватки и вытаскиваю жаркое.

Внезапно раздается телефонный звонок, и я подпрыгиваю от неожиданности. Быстро отбросив в сторону прихватки, беру телефон в руки.

– Да, мам, привет.

– Здравствуй, Жанна, – из динамиков доносится ее холодный голос. – Прилетела?

– Да, мам, извини, что не позвонила, дела были.

Похоже, мой любимый муж мне изменяет, вот такие дела, мам.

Но я тактично молчу, зная, что матери в общей сложности, плевать на мои переживания.

– Да, конечно, вся в делах. Все летаешь, – бубнит недовольно. – А до матери все дела нет. Не звонишь, не пишешь.

– Прости, я только с рейса, ты же знаешь.

Из динамиков раздается тяжелое дыхание.

– Ты когда налетаешься, Жан? – опять равнодушный тон, от которого меня уже тошнит. – Ладно меня, старую забыла, но у тебя есть муж, которого ты оставляешь одного на две, а то и на три недели. Он у тебя видный жених, ты не забывай.

– Мам, прекрати, ты что такое говоришь? – мои пальцы рефлекторно сжимают корпус телефона, и я удивляюсь, как он еще не трещит от напряжения. – Максим меня любит, он меня не бросит никогда.

А потом в голову снова лезут рубиновые серьги и образ сногсшибательной девушки. Да будь они прокляты!

– Уведут его, Жан, потом не приходи плакаться мне в жилетку, не приму!

– Все, хватит! Ты звонишь, чтобы потрепать мне нервы и сказать, что у меня мужа уведут?

– Я звоню, чтобы спросить, не забыла ли любимая дочка про юбилей своей матери.

Меня колотит от сарказма в ее голосе.

– Я все помню, мы с Максимом придем.

В дверной замок вставляют ключи, и я бросаю взгляд на настенные часы. Конец рабочего дня.

– Все, мам, потом созвонимся, Максим пришел.

Я быстро прощаюсь с мамой, и когда сбрасываю вызов, облегченно выдыхаю. Моя мать – жесткая, циничная и холодная женщина, от которой за всю жизнь я не получила ни капли любви. Может, именно поэтому от нее ушел мой отец еще до моего рождения? Но мы не говорим на эту тему, потому что чувства мамы ранить нельзя, но при этом на мои все плевали.

Все детство мать полоскала моего отца, хотя она ни в коем случае не должна была этого делать, потому что каким бы плохим человеком он не был, он все еще был моим отцом. Наблюдая за тем, как моя обиженная на жизнь мать вымещала на меня свою ненависть к отцу, еще в пятнадцать лет я поклялась себе, что не допущу, чтобы я превратилась в нечто подобное.

– Привет, моя красавица.

Максим входит в кухню и вырывает меня из собственных размышлений. Я улыбаюсь ему, и муж притягивает меня для поцелуя в щеку.

– Ужинать будешь?

Максим кивает, и я спешу накрыть на стол. Когда все сделано, присаживаюсь напротив него, заварив себе ромашкового чая.

– Ты не будешь? – Максим выгибает бровь, когда замечает, что я не ужинаю.

Отрицательно качаю головой.

– Не хочу, аппетита нет.

Максим сверлит меня долгим, пристальным взглядом, но потом откладывает ложку и тяжело вздыхает.

– Ну ты чего, моя девочка? – его рука ласкает кожу моей щеки, отбрасывая волосы назад. – Что с тобой случилось?

– Мама звонила, – я смотрю в сторону и набираю воздух в легкие. – Опять гадостей наговорила.

– Понятно, – отвечает Максим ровно, убирая руку от моего лица и, наконец, приступая к еде. – Не обращай внимания, она у тебя женщина неплохая, одинокая только.

– Ты защищаешь ее, потому что она буквально молиться на тебя.

Максим поднимает глаза и усмехается своей фирменной акульей улыбкой.

– Ну да, я нравлюсь своей теще, разве это плохо?

Он опять опускает голову.

Я поднимаю взгляд на мужа. Все внимание Максима сконцентрировано на еде, а в моей голове продолжает звучать голос матери: “Уведут его у тебя. Он жених видный”. В груди начинает клубиться что-то неприятное, мои пальцы начинают перебирать скатерть, а взгляд то и дело блуждает по телу мужа, пытаясь отыскать любое подтверждение моим назойливым догадкам.

Нет ни следов губной помады на вороте рубашки, женскими духами вроде не пахнет. Но проверить все-таки стоит…

– К слову, о моей маме. У нее скоро юбилей, ты знаешь, и я сегодня заехала в один из твоих магазинов за подарком.

Максим продолжает есть, не обращая особого внимания на мои слова.

– Девушка-консультант сказала, что пару недель назад ты покупал дорогие рубиновые серьги…

Глава 4. Простишь и моя будешь.

– Подожди, Жан! Блять, да стой же ты! – муж выхватывает у меня из рук чемодан, когда я вываливаю его из шкафа.

Его злобный агрессивный голос звенит в ушах, проникает в самое сердце и разрывает то единственное, что от него осталось. Сердце начинает отчаянно стучать, словно птица, пытающаяся вырваться из клетки, испытывая лихорадочное возбуждение, которое распространяется по всему телу.

– Жанна!

Поднимаю на него взгляд. На глазах – мутная пелена слез, его лицо смазанное, без четких контуров. Я смаргиваю предательские слезы, и они скатываются по щекам. Живот сковывает неприятный комок, подступает тошнотное чувство, словно желудок пытается избавиться от груза нерешительности и беспокойства.

– Ты все неправильно поняла! – Максим хватает меня за плечи: сначала агрессивно и больно, а потом, тушуясь, начинает нежно поглаживать, словно ребенка. – Малышка, давай мы сейчас успокоимся и спокойно поговорим… Эта Катька дура, сама лезет ко мне постоянно и хрень всякую пишет!

Жесткая, неподатливая тяжесть давит на мою грудную клетку, словно намереваясь раздавить кости и пронзить сердце.

– Поэтому ты ей рубины даришь? Потому что она дура? Потому что она сама к тебе лезет? – я наклоняюсь и снова хватаю проклятый желтый чемодан. – Ты за кого меня держишь, Нежинский? За идиотку?

Я забрасываю чемодан на кровать, открываю его и начинаю носиться по всей спальне, закидывая в чемодан все вещи, которые попадаются под руку. Туда летит бутылек моего парфюма, мои капроновые колготки, свитер – все, что, мне кажется, понадобиться мне в первое время.

– Жан? – Максим следует за мной по пятам.

Молчу, а горло сдавливает набухшим комом. Не хочу, чтобы Максим видел меня такой: жалкой, плачущей и глотающей свои слезы. Каждое мгновение пульсирует усилением напряжения, будто невидимые нити стягивают грудь, заставляя дышать глубже и быстрее.

– Жанна! – высокий силуэт Максима преграждаем мне путь, а его сильные руки выхватывают мое белое платье.

– Что? – я останавливаюсь и смотрю на его грудь. Даже не пробую поднять глаза, потому что знаю, что если взгляну на его лицо, не смогу избежать истерики.

– Не твори глупостей, Жанна… – он фиксирует мое тело. Одной рукой прижимает спину, другой, удерживая затылок, впечатывает лицом в свое плечо.

– Максим, скажи, что это неправда… – скулю, захлебываясь слезами. Ну как быть сильной, когда он вот так, по-детски, прижимает меня к себе? Звук его колотящегося сердце эхом отдается в ушах. – Прошу, скажи, что она врет… Пожалуйста…

– Жан, я ошибся. Такого больше не повторится. Клянусь!

Каждое его слово воспаляет во мне огонь ненависти и обиды. Я давлюсь его словами, давлюсь своими собственными слезами и чувствую такую боль, что невозможно становится дышать.

Перед глазами мелькает неясный туман, словно лёгкий дымок, закрывающий ясность восприятия действительности.

– Врешь! – отталкиваю мужа от себя. – Ты даже признаться не можешь! Трус! Сволочь!

Я бегу к чемодану, Максим даже не пытается меня перехватить или остановить, потому что я сама боюсь себя в таком состоянии. Захлопываю чемодан с тем содержимым, которое успела туда накидать, ставлю его на пол и иду в прихожую.

– Ну, и куда ты собралась, а? – следует за мной, как Мрачный Жнец. – Куда? Тебе некуда идти, Жанна! Просто, блять, признай это. Кому ты нужна кроме меня? Своей матери, которую ненавидишь?

Онемевший язык во рту не шевелится, а так хочется съязвить что-то неприятное и дерзкое. Хочется, чтобы он почувствовал хоть капельку той боли, что чувствую я.

– Найду куда уйти, лишь бы не оставаться с тобой под одной крышей! – подцепляю руками с крючка свое шерстяное пальто и набрасываю на плечи.

Максим тут же оказывается рядом, дергает меня на себя, отчего верхняя одежда падает на пол.

– Меня тошнит от тебя! – рычу сквозь плотно стиснутые зубы прямо ему в лицо, а у самой слезы на глазах. Вот-вот разрыдаюсь прямо перед ним. – Не трогай меня!

– Никуда ты от меня не денешься, – обезумевший взгляд блуждает по моей лицу. – Признаю, поступил, как урод последний, но не отпущу тебя.

Жаркое пламя поднимается вдоль позвоночника, растекаясь по телу и обжигая изнутри. Огонь ярости мгновенно пробуждается в глубине сердца, испепеляя остатки покоя и смирения. Поднимаю руку до того, как успеваю подумать. Раздается мощный шлепок, а на щеке Максима остается красный след от моей руки. Я дала ему пощечину.

– Заслужил… – шепчет, а глаза дикие-дикие. – Бей, кусай, дерись со мной, но я тебя все равно не отпущу. Ты моя всегда будешь, Жанна!

Толкаю от себя, онемевшими руками натягиваю сапоги, пальто… хватаю чемодан за ручку. Любые рациональные доводы отступают на второй план, уступая место необузданному желанию поскорее уйти.

– Разведусь! – бросаю перед выходом.

– Не разведешься, – рычит муж сквозь плотно стиснутые зубы, отчего по скулам начинают бегать желваки. А сам мрачнеет, как дьявол. – Не дам развода. Вернешься еще. Простишь и моя будешь до конца жизни.

– Ненавижу! – бросаю ему вслед и захлопываю за собой дверь.

Выбегаю на улицу, и холодный ветер бьет по лицу, взъерошивая волосы. Спотыкаюсь от ступени, едва чувства ног. Они как будто налились свинцом. Сердце бешено молотит в груди, словно желая выскочить наружу и обрушить всю накопленную ненависть на весь этот несправедливый мир.

Ну, и куда теперь?

Глава 5. Срываем пластырь и выбрасываем

– Вот же сволочь!

Восклицает Даша, когда ходит по кухне кругами, бурно жестикулируя руками.

Я помешиваю сахар в давно остывшем чае и смотрю в одну точку на стене. Кусок наполеона на блюдечке с красной каемочкой стоит на краю. Аппетита совсем нет, нет желания что-либо делать, хочется уйти в темную комнату, свернуться калачиком, чтобы меня никто не смог найти.

Куда мне было ехать? К матери, стыдливо опустив глаза вниз? Чтобы она весь вечер читала мне нотации о том, что я доигралась и долеталась?

– А какова она была? Ну, та девица с серьгами? – Дашка моя подруга и по совместительству коллега по работе, плюхается на стул напротив меня, складывает руки на столе и впивается взглядом в мое лицо.

В голове возникает образ той брюнетки, и сердце больно сжимается от этой навязчивой мысли. Высокая фигуристая девушка, с точеным носиком и гривой до круглой попы, обтянутой узким бежевым платьем. До сих пор перед глазами картина, как мужчины шеи свои сворачивали, когда она проходила мимо.

– Красивая она была, – отвечаю резко. Хмурюсь, потому что злюсь на то, что девушка была похожа на модель с обложки модного журнала. – Длинные черные волосы, как смоль, ноги от ушей и проклятые рубины в ушах.

– М-да… – цокает подруга, опуская глаза вниз, начиная рассматривать ажурную скатерть. – А по твоему Максиму ведь не скажешь… У вас так быстро все закрутилось, свадьба гремела на весь город, и сколько уже прошло? Семь лет? Семь лет тебя на руках носил.

Кровь стучит в висках, сердце готово в любой момент лопнуть, и я едва слышно отвечаю:

– Началось красиво, и так грязно закончислось…

Снова погружаюсь в свои мысли. Дашка ведь права: у нас все очень быстро закрутилось и завертелось.... Как вчера помню, я учебу бросила после первого семестра летной академии, психо-эмоциональное здоровье было не самым лучшим, я вернулась в родной город, к маме. И в один прекрасный день относила маме обед на работу, она тогда продавцом в магазине женской одежды подрабатывала и именно там я встретила Максима. Он был сыном маминой начальницы. Мама до этого много о нем говорила, расхваливала, мол, приглядись к нему, Жанна, богатый и успешный. Можно сказать, именно мама его на мне и женила.

Максим ухаживал дорого и роскошно. Подвозил на немецком автомобиле до дома, цветы через день, да не просто цветы, а огромные букеты, которые я едва могла поднять… Влюбился по уши. А мне просто нравились его ухаживания. Знаете, тогда время тяжелое было… Через два месяца после знакомства отгремела на весь город наша свадьба. У меня было самое лучшее платье невесты, свадьба проходила в ресторане премиум-класса нашего города, а гости были в основном из золотой элиты.

– Жанна, – Даша касается моей руки. – А ты уверена?

– Ты о чем?

– Ну, не мог твой Максим… Может, ты выдумываешь лишнего? Может эта Катенька действительно сама вешается на него? И фотографии провокационные шлет против его воли?

– Есть мизерный шанс, что я ошибаюсь, но вряд ли.

– Максим же…

– Что? Приличный муж?

– Да.

Смотрю в глаза подруги, сама ведь не верит в эту чушь, тут доказательства на лицо.

– Слушай, может это из-за ребенка, а? – выпаливает Дашка, возвращая меня в реальность. Я чувствую себя выброшенной в огненную яму, когда смотрю на лицо подруги. – То есть, я хотела сказать… Прости, Жанка, не подумала я, дура!

По шее Даши начинает ползти румянец, а сама она стыдливо отводит глаза в сторону.

– Ничего… – шепчу едва слышным голосом, а сама чувствую, как мое бедное сердце разрывается на кровавые куски.

Подруга напомнила о моем “дефекте”, из-за которого, возможно, мой муж и предал меня. После одной ошибки молодости, я теперь не могу иметь детей. Совсем. Мы столько лет пробовали, сдавали кучу анализов, посещали самых лучших специалистов, но все тщетно.

Поднимаю голову и смотрю вверх, на глазах выступают слезы. Нижняя губа начинает дрожать, и я мысленно ругаю себя за собственную слабость. Ну, обещала же не плакать больше.

– Господи… – говорит Даша и срывается с места. – Ну, прости меня, Жанка! Ляпнула и не подумала! Ну, кура я!

Подруга подходит ко мне и обнимает за плечи, утыкаясь носом в щеку. Слезы предательски скатываются по щеке, и я издаю первый всхлип. Даша отбрасывает назад свои длинные волосы, цвета вороньего крыла. Ловлю себя на мысли, что волосы моей подруги точь-в-точь такого же оттенка, как и у любовницы мужа.

– Да не изменит нормальный мужик своей женщине! – выпаливаю резко, засунув свою слабость в темные уголки разума. – Даже если она детей ему родить не может! Какой тогда из него мужчина?

– Слушай, может узнать надо, у кого твой муженек жопу свою пригрел?

– О чем ты?

– Ну, я имею в виду… Найти эту шленду и поговорить с ней. Так сказать, показать, кто жена и поставить пигалицу на место!

Во мне мгновенно закипает гнев. Такой сильный, что меня начинает трясти, а тело бросает в озноб.

– Бороться за мужика? Ну, уж нет, Максиму только один выход: вон из моей жизни!

Как там говорят? Все к лучшему. Срываем пластырь и выбрасываем.

– Что делать то будешь?

Я не покажу ему своих слез. Я не дам им издеваться надо мной. Встаю на ноги и произношу решительно:

– Теперь только развод!

Глава 6. "Когда любят, с Катюшами не спят"

Максим

Приезжаю в наш любимый бар в точное время, не опаздывая ни на минуту. Я педант до мозга костей, и это касается всех сфер моей жизни. Именно благодаря этому качеству я смог добиться высот в ювелирном бизнесе. В мире денег и власти по-другому не получится.

Как только вхожу в заведение, сразу же попадаю в полумрак. Этот бар производит более серьезное впечатление, в сравнении с другими заведениями нашего города. Паркетный пол устилают роскошные кофры, а лестницы и мебель выполнены из темной древесины.

“Настоящий мужской бар” – так отзывается об этом месте мой друг Азат.

Прохожу мимо барной стойки, и бармен кивает мне в знак приветствия. Не то, чтобы я был завсегдатаем этого места, но мы с другом любим здесь расслабиться пятничным вечером. А сегодня мне как никогда нужна разрядка.

Как только подхожу к забронированной VIP-кабинке, сразу же замечаю своего друга. Перед ним на столе стоит готовая бутылка Claze Azul и два стеклянных стакана.

– О, здарова, – Азат привстает и пожимает мне руку. На нем костюм от Brioni цвета синего индиго, стоимостью целое состояние. Этот придурок тратит на свой внешний вид больше, чем многие женщины.

Плюхаюсь на кресло рядом.

– Как здоровье? А бизнес? Процветает?

Единственное, что я могу сделать – это без всяких слов взять в руки бутылку текилы премиум-класса и разлить ее по стаканам. На душе паршиво и гаденько.

– Чееерт, че с твоей миной? Ты когда мне сегодня позвонил внезапно, я сразу понял, что у тебя что-то случилось, – Азат откидывается на спинку кресла, откидывая назад полы своего пиджака.

– Жанна от меня ушла, – опрокидываю в себя первую порцию текилы.

Друг тут же выпрямляется, и его поза больше не кажется такой расслабленной. Его маленькие глазки блуждают по моему лицу, а сам он терпеливо выжидает, когда я продолжу свой рассказ.

– Причина?

– Она про Катеньку узнала.

– Дермо, – Азат поджимает губы. И хоть он относится к числу мужчин, которые предпочитают секс на одну ночь, он знает, как много Жанна значит для меня. – И как это произошло? Только не говори мне, что ты спалился, как большинство тупых мужей… На переписке или внезапном появлении жены в твоем офисе, пока ты натягивал Катьку.

Я перевожу взгляд в сторону, поджимая губы. Азат, сука, бьет прямо в яблочко. Да преподносит это так мерзко, что мне становится стыдно признаться ему.

– Серьги увидела, которые я ей дарил. А потом интимное сообщение от Катеньки.

Теперь Азат молчит и берет в руки бутылку текилы, начиная разливать алкоголь по нашим стаканам. В горло идет вторая порция, и алкоголь начинает обжигать вначале пищевод, потом желудок. И только сейчас, после второго захода, я, наконец, чувствую долгожданное тепло и слабость. Мне так этого не хватало после истерики жены, желтого чемодана и захлопнувшейся двери.

– А я говорил тебе, что не нужно любовнице рубины дарить, – Азат вытирает рот. – Любовницу только трахать надо, и иногда деньжат на новое белье подкидывать.

Я смотрю на друга, и отчего-то его лицо кажется мне уродливым, а слова, вылетающее из его рта гадкими. В голове возникает мысль, что у меня чешутся руки, чтобы набить ему рожу. К слову, не так часто я хочу избить своего лучшего друга.

Азат всегда был сторонником одноразового траха, начиная со студенческих лет, заканчивая настоящим. Он всегда склонял меня в свою сторону и был весьма огорчен, когда я внезапно решил жениться на Жанне.

– Жанка у тебя баба умная, сообразительная, легко может сложить два плюс два. Так что это только твоя вина, друг мой, тебе не следовало так палиться перед ней, если ты хочешь продолжать трахать и жену, и Катеньку.

– Как будто я, блять, этого не знаю.

Азат начинает раздражать меня еще сильнее, со всеми этими нравоучениями, которые ему не свойственны.

– И где она сейчас? – снова разливает текилу.

– У Жанны не так много вариантов: либо у мамы, либо у подруги. Матери ее позвонил и аккуратно узнал, что она не появлялась у нее. Выходит, к подруге убежала.

– Что делать то будешь? Пошлешь Катюшу?

Пьем в третий раз, и теперь помимо расслабления, я чувствую, как мой мозг понемногу начинает пьянеть. Все проблемы кажутся не такими уж и нерешаемыми, назойливые мысли перестают терзать сознание, а краски вокруг, запахи и свет воспринимаются острее.

– Если собрался гнать Катюшу в шею, то не торопись, отдай ее мне. Я изначально себе ее нашел, – невнятно бубнит Азат, и я понимаю, что алкоголь захватил в плен не только мой мозг.

Я никогда не собирался изменять жене. Я же был приличным мужем, черт побери, и причем семь лет. Точнее шесть с половиной. Любовницу я завел только полгода назад, и то потому что Азат притащил ее на очередную нашу посиделку.

Катюша зеленая еще, молоденькая, студентка медицинского университета была, а потом ушла после первого семестра, когда у нас с ней закрутилось. По ее словам мать засунула в медицинский, а сама она всю жизнь моделью хотела стать. А потенциал у нее есть, личико ангельское, грудь пышная, а ноги… Ноги километровые.

В тот день Азат привел ее в нашу компанию, чтобы потом быстренько трахнуть в туалетной кабинке бара, а в итоге уехал с ней я. И я толком ничего не помню, как такси вызвал, как до отеля доехали и как номер сняли. Помню только ее фарфоровую кожу, сильно контрастирующую с красным кружевным, ее оглушительные стоны и чертов сногсшибательный минет. Проклятье, с Катюшей у меня самый лучший минет. Ну, обладает эта девка способностью доставлять неземное удовольствие мужчине, ну я и поплыл. Трахались, как кролики по-началу с ней: в моем офисе, в отелях, а потом я ей квартиру снял, чтобы она с общаги своей съехала, и я мог в любое время суток навещать ее. Ну, и подкидывал ей деньги на жизнь, ювелиркой задаривал, а она, в свою очередь, всегда была готова “принять” меня.

И тогда Катюша почувствовала вкус денег, тогда и забрала документы из медицинского. Мать, конечно, воевала с ней, что денег передаст давать на жизнь, если Катенька учебу бросит, а она и бросила, а что, у нее же есть я.

Глава 7.1 Чужой ребенок

– У нас с тобой будет ребенок! – звенит в голове голос Максима, но я не могу понять, откуда он исходит. – Помнишь, я обещал тебе? Я сдержу свое слово.

Я вижу спину мужа, широкую и рельефную, туго обтянутую белой рубашкой. Хочу подойти к нему, делаю первый шаг, но меня останавливает пронзительный крик младенца.

Спустя мгновение Максим оборачивается? и я практически задыхаюсь от увиденного. В своих сильных руках мой муж держит маленького ребенка, личико которого покраснело, щеки мокрые от слезы, а маленькие ручки и ножки дергаются в разные стороны.

– Это наш сын, Жанна. Ты будешь его мамой, – говорит Максим с непоколебимой решительностью в голосе.

Внутри все сжимается, сердце начинает кровоточить, а душа трещит по швам. Я хочу убежать, но мои ноги будто приковали к полу. Максим подходит ко мне и пихает в руки этого орущего младенца.

– Ты же хотела искупить свое бесплодие, родная? Вот, держи. Твой сын. Ты станешь хорошей мамой для него.

Я вскакиваю на кровати и принимаю сидячее положение. Моя ночная майка прилипает к мокрой спине, вся шея в липком холодном поту, а сердце колотит ребра так сильно, что его стук отдается оглушительным звоном в ушах.

Господи… Какой же правдивый был сон.

Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы, наконец, прийти в себя и четко ощутить реальность. Однако только спустя время я замечаю свой телефон на подушке, который продолжает светиться и вибрировать. На экране появляется фотография Максима, стоящая на его звонок.

Эту фотографию я сделала год назад, когда муж подарил мне новый телефон во время поездки на море. Максим смотрит на камеру влюбленными глазами. Тогда, год назад, разве я могла поверить в то, что муж мне так грязно изменит? Вряд ли. Максим же такой… Порядочный.

Взяв телефон в дрожащие руки, я сбрасываю вызов. Он звонил мне весь день, писал сообщения, от которых мне тошно, и которые я даже не хочу открывать. Наконец, пересилив себя, я бросаю мужа в черный список.

Вскакиваю на ноги и бесшумно выхожу в коридор. Дашка постелила мне в своей гостиной, и уж лучше спать на жестком старом диване, чем под крышей с циничной матерью или в одной кровати с мужем-козлом.

Прихожу на кухню и наливаю воду из графина в стакан. Тусклые лучи утренней зари проникают через шторы. Часы показывают пять утра, и я уже вряд ли смогу уснуть

Мамочки, меня до сих пор трясет.

Нехотя возвращаюсь к образам из своего сна: Максим, уверенно твердящий, что мне нужно искупить свое бесплодие, и маленький ребенок в его руках. Это же надо же такому присниться… Трахаться на стороне, притащить в дом чужого ребенка и заставить меня быть его матерью… Максим даже во снах ведет себя, как последний козел.

Несколько часов шарахаюсь по квартире, как неприкаянная. Пытаюсь поесть – ничего в горло не лезет, поэтому пью кофе тихо на кухне, чтобы хоть как-то взбодриться. Глаза щиплет от недостатка сна, будь проклят Максим за то, что я не могу из-за него нормально выспаться. У меня скоро рейс, и я не имею права выглядеть, словно зомби.

– О, ты уже проснулась… – Даша входит в кухню в растянутой пижаме, на волосах – гнездо, а лицо сонное. – Рано ты что-то… Не спала, наверное, всю ночь.

– Как тут поспишь, – бросаю взгляд на безликий парк с пожелтевшими деревьями в окне. – Так больно, что вздохнуть не могу нормально.

– Ох, Жанка, я бы хотела сказать тебе, что понимаю тебя, только я понятия не имею, что ты испытываешь. У меня ведь и парня то нормального никогда не было, – Даша включает чайник, и кухня наполняется громкими звуками.

Я тяжело вздыхаю, когда ставлю чашку с недопитым кофе в раковину.

– Ладно, мне пора. Спасибо, что приютила.

– Ты куда это собралась? Оставайся! Я же тебя не гоню…

– Да не могу же я вечно прятаться у тебя в квартире, от проблем убегать – не по-взрослому. Сейчас, когда эмоции немного стихли, нужно поговорить с Максимом без истерик, решить с разводом.

– А про развод ты правильно заговорила… Ты смотри только заднюю не давай, хорошего адвоката найми и пусть останется твой Максим гол, как сокол.

Я думала над этим всю ночь: я не хотела плести интриги, рыться в грязном белье моего мужа, уходить со скандалом, но Максим нанес мне такие глубокие раны, что вряд ли они заживут так скоро.

И я не собираюсь уходить молча, стыдливо опускать голову, освобождая другой женщине свое место. Я буду бороться за справедливость.

– По закону мне положена половина его ювелирного бизнеса, – говорю я задумчиво. – Я подумываю начать войну.

– Это моя девочка! – радостно произносит Даша.

Глава 7.2 Цветы от предателя

Собираюсь вернуться в нашу с Максимом квартиру, чтобы собрать оставшиеся вещи. Возможно, я раздумываю, как мелочная дрянь, но я хочу оставить себя в жизни Максима: специально оставлю на кровати свои кружевные трусики, которые ему так нравятся, побрызгаю своими духами его рабочие рубашки, разбросаю наши совместные фотографии на книжные полки и, на десерт, положу обручальное кольцо на его прикроватную тумбу.

Я так глубоко въемся тебе в мозг, милый, что ты не сможешь меня вырвать оттуда никакие сеансами психотерапевтов.

Выхожу из Дашиной квартиры и слышу, как приходит в движение кабина лифта. Жму на кнопку вызова и жду несколько секунд, прежде чем створки лифта распахиваются.

Я практически задыхаюсь, когда едва в кого-то не врезаюсь. Вначале я вижу картонные коробки, загорелые мужские руки с выступающими синими венами, а потом пронзительные голубые глаза, как у сибирской хаски.

Да простит меня этот человек, которого я сравниваю с собакой.

Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда в голове возникает мысль, что я только один раз в жизни сталкивалась с такими призрачными глазами. И после этой встречи, я была так разбита, что с трудом собрала свою жизнь воедино.

– Извините, – бормочу я, отступая назад и давая мужчине выйти из кабины лифта.

Мужчина опускает вниз коробки и мы встречаемся взглядами.

Нет, нет, нет…

Это какая-то насмешка судьбы? Спустя столько лет и именно сейчас, когда я навзничь разбита?

– Здравствуй, – он делает шаг вперед, выходя из лифта, а я практически прижимаюсь лопатками к стене, задерживая дыхание. – Вот это встреча.

Алексей Кольцов, но я называла его Лешка, когда он целовал мои губы.

Мой бывший. И я встретила его спустя семь лет.

Внутри все замирает. Проклятье, прошло семь лет, а мне до сих пор стыдно перед ним за тот ужасный поступок.

А помнит ли он..?

Леша настороженно ощупывает меня глазами, когда я долго молчу, словно немая. Я ожидала, что угодно, но только не встретить своего бывшего в подъезде дома своей подруги.

– Привет, – прочищаю горло и говорю уверенно. – Не ожидала тебя встретить.

Конечно! А кто вообще ожидает встретить бывшего в преддверии развода?

– Аналогично, – Леша улыбается, взгляд ясный, аура теплая – ничего в нем не изменилось. – Ты живешь здесь?

Он отрывается от моего лица, и я понимаю, что впервые за все это время могу сделать вдох. Леша обводит беглым взглядом подъезд, затем его голубые глаза снова возвращаются к моему лицу.

– Нет, это дом моей подруги… Я приезжала в гости.

Должно быть, я выгляжу ужасно: красные глаза от слез и недосыпа, бледная кожа, синяки под глазами. Я ведь даже не сделала макияж и не уложила волосы. Не самый лучший момент для встречи с бывшим. Почему Леша не появился когда я, к примеру, в вечернем платье и с смоки-айс на глазах?

В отличие от меня, Кольцов выглядит сногсшибательно. Не могу удержаться и рассматриваю его сильную шею, плечи, руки с красивым переплетением вен. Мощь его тела завораживает меня. Изменился Лешка. Из худощавого студента превратился в статного, обворожительного мужчину.

– А ты?

Леша ставит коробки на пыльный подъездный пол и нащупывает ключи в кармане.

– Я живу теперь здесь. Получается, сосед твоей подруги.

Я киваю и опускаю глаза вниз, смущенная тем, что бывший увидел меня в расстроенных чувствах. У меня ведь на лице написано, что я прорыдала всю ночь.

– Ладно, Леш, мне пора! – мои дрожащие руки хаотично нащупывают кнопку, и я начинаю нервно тыкать в нее пальцами. – С новосельем тебя! До встречи!

– До встречи.

Ноги словно ватные, сердце гулко стучит в груди. Стараюсь держать осанку, когда вхожу в лифт и разворачиваюсь к нему лицом. Леша стоит неподвижно на том же месте, его голубые глаза следят за моим лицом, а я пытаюсь улыбнуться, но губы дрожат, и, должно быть, улыбка больше похожа на оскал.

Створки лифта закрываются, скрывая меня от пристального внимания Леши, и я хватаюсь за металлические перила. Легкие жжет, когда я понимаю, что все это время не дышала.

Я буквально вывалиливаюсь из подъезда на шатких ногах, дрожащие руки тянутся к шее и расслабляют туго завязанный шарф. Холодный осенний воздух терзает кожу лица, я пытаюсь отдышаться после неожиданной встречи с прошлым, когда боковым зрением замечаю знакомую машину.

Взгляд скачет вправо, и наши взгляды с ним встречаются.

Внутри все сжимается и ощущается также остро, как и в первый раз. Я действительно думала, что спустя пару дней смогу контролировать свои эмоции и решать проблемы, руководствуясь холодным разумом? Глупость. Все ощущаешься в разы сильнее.

Максим подходит ко мне с огромной корзиной красных роз, которую хрупкая женщина вряд ли сможет сама донести до дома. Смотрит на меня жалобными глазками, как будто его предал весь мир, а я – единственная, кто может его спасти. Я всегда млела перед его виноватым выражением лица. А сейчас муж выглядит намного хуже: волосы торчат в разные стороны, под глазами синяки и, в целом, внешний вид какой-то помятый.

– Привет, – виновато улыбается, когда подходит ко мне.

– Что ты здесь делаешь? – хмурюсь и поджимаю губы. – Как нашел меня?

– Подруга, – одно его слово, и мне становится все понятно.

Дашка, блин, предательница! Говорила же ей, чтобы никому ни слова о моем местонахождении… Ни матери, ни тем более Максиму.

– Жанна, родная, давай поговорим… – пищит жалобно, словно выброшенный на улицу щенок. – Я букет твоих любимых роз принес.

Тоже мне, подвиг! К тому же, не так уж сильно я и люблю розы…

– Думаешь притащил цветы, и я сразу брошусь в твоих объятия? – ухмыляюсь, обратно завязывая шарф на шее. – Тошнит от тебя! Видеть не могу твои бесстыжие глаза!

– Просто выслушай меня и все, – Максим ставит увесистую корзину на асфальт и поднимает руки в полной капитуляции. – С ней покончено, правда! Ну, ошибся я разок, родная, повело меня что-то не в ту сторону…

Глава 8. Пилотик

– Ну, прости меня, Жан! Он мне названивал весь вечер, все мозги мне выклевал! Между прочим, твой Максим адрес мой знает, он лишь квартиру спросил! Сказал, что только цветы пошлет тебе, я же не думала, что он сам припрется!

Я поправляю пилотку, закалывая ее невидимками, а Даша носится вокруг меня, бурно жестикулируя руками, пытаясь оправдаться передо мной за недавний промах.

– Я думала цветы поднимут тебе настроение.

– Цветы от предателя? – я оборачиваюсь и прожигаю взглядом лицо подруги.

– Ну, прости…

– Даш, послушай, – уперевшись руками в края стола, я опускаю голову вниз и пытаюсь сформулировать мысль. – Мне сейчас очень тяжело, семь лет брака коту под хвост, на пороге развод, который влечет за собой войну за бизнес. Я Максима знаю, он не будет довольствоваться остатками, поэтому так просто он мне свои магазины не отдаст. А тут ты еще со своим предательством… Не подставляй меня больше так, иначе нам с тобой будет не по пути.

– Прости… – она виновато вздыхает, опуская плечи.

– У нас сейчас рейс, давай работать.

– Кстати, у нас новый пилотик, слышала? А я даже видела его. Красавчик! Думаю, разузнать про его семейное положение, вдруг свободен. А то, знаешь, у всех вокруг свадьбы и дети, а я до сих пор одна…

Подруга подходит к зеркалу, смещая меня в сторону, и начинает поправлять свой макияж. В нашей авиакомпании действительно новый пилот, он приезжий, поэтому о нем мы ничего не знаем. Я слышала сегодня утром, как о нем сплетничали стюардессы до посадки.

– Пошли поглядим на него! – говорит Даша с придыханием, когда мы выходим в передний пассажирский салон. – А вот и он!

Я поднимаю голову, и мое сердце начинает биться с бешеной скоростью. Это что… Насмешка судьбы?

Леша Кольцов, мой бывший и сосед Даши, стоит перед нами в пилотской униформе.

Господи! Ну, почему именно я?

✈✈✈

– Дамы и Господа, говорит командир корабля Кольцов Алексей, наш полет завершен, мы приземлились в международном аэропорту Дубай. От имени всего экипажа благодарю за выбор нашей авиакомпании, хорошего вечера!

Голос Леши из динамиков заставляет мое сердце подпрыгнуть к горлу, вернуться на свое место и забиться с такой силой, что его стук отдается в ушах. Но вопреки внутреннему хаосу, я продолжаю улыбаться и желать пассажирам, покидающим борт самолета, хорошего вечера.

Когда посадка полностью заканчивается, я прохожу регистрацию и вхожу в комнату для персонала, для того, чтобы дождаться остальных членов экипажа.

Климат в Дубай очень тяжелый, воздух горячий до невозможности и даже кондиционеры аэропорта едва справляются со своей работой. Я подхожу к кулеру и набираю воды в пластиковый стаканчик, одновременно проверяя телефон.

Десять пропущенных от мужа. В последнее время у меня возникает вопрос, откуда у него столько свободного времени, чтобы названивать мне каждый час? Насколько я помню, во время нашего брака он всегда был занят и едва находил на меня время. Или Катюша не выпускала его из пастели? Сейчас же все дела компании отодвинулись на второй план. Чудеса, не иначе…

Меня уже тошнит от этих притворных улыбок, которые я натягиваю каждый час, чтобы придерживаться регламента бортпроводника. Мое сердце разорвано в кровавые клочьи и ничто, даже лживые улыбки, не смогут сгладить эту боль.

Я слышу женский смех до того, как увижу источник звука. Дверь в комнату персонала открывается, я поворачиваю голову и вижу, как Даша входит в помещение, заливаясь смехом. За ней следует мужская фигура, которая принадлежит новому пилоту.

– О, Жанка, вот ты где, я обыскалась тебя на регистрации, – голос подруги превращается в статический шум, когда, словно в медленном документальном фильме, Леша дергает головой и его взгляд находит мое лицо.

Внутри все замирает. Проклятье, прошло семь лет, а мне до сих пор стыдно перед ним за тот ужасный поступок.

– Алексей Леонидович, это Жанна – наш старший бортпроводник.

Даша идет ко мне, Кольцов следует за ней и снимает на ходу фуражку.

– Мы уже знакомы, – протягивает руку.

Я рефлекторно дергаю плечом и протягиваю руку. Леша слегка пожимает мою ладонь, задерживает взгляд на глазах, и после, также легко отпускает меня.

– О, правда? – восклицает Даша. – Вот это совпадение! И как же вы познакомились?

– Учились в одной летной академии, – я спешу ответить, чтобы сгладить неловкую ситуацию.

Однако в нелепом положении оказываюсь только я: мои щеки обдает жаром и, держу пари, они покрыты багровым румянцем, мои ладони сильно потеют, а во рту пересохло.

Вопреки моему нервному состоянию, Леша выглядит совершенно спокойно: его розовые губы слегка изогнуты в полуулыбке, осанка прямая, а взгляд сконцентрирован на моем лице.

– Я не знала, что ты училась на пилота. Такая скрытная, Жан! – стонет Даша и цокает языком.

– Жанна отчислилась после первого семестра, – добавляет Леша, и мы обе смотрим на него. Его взгляд прикован ко мне, но на этот раз в нем нет веселья – он холоден и расчетлив.

И тут я понимаю… Помнит. Конечно, он помнит. Я была бы дурой, если бы надеялась на то, что он забыл про моё предательство.

Даша теряет свой пыл, когда замечает, как воздух в этой комнате моментально потяжелел. Она смотрит то на меня, то на Кольцова.

– Э-эмм, мы сегодня решили устроит мини-пати в честь появления Алексея в нашей команде. Будет только наш экипаж, – встревает Даша, чувствуя необходимость разрядить обстановку. – Жан, ты придешь?

– Не думаю, что у меня будет время, – я поднимаю голову, стараясь держать лицо. – Ну ладно, полет выдался нелегким, – произношу на выдохе и пытаюсь улыбнуться. – Была небольшая турбулентность в облаке, а? Слава богу, что хорошо сели. Мне пора! Рада видеть в числе экипажа нашей авиакомпании!

Последнее предложение адресовано Леше, поэтому я бросаю в его сторону мимолетный взгляд. Знаю, что мой побег очевиден, но мне абсолютно плевать, я не в том расположении духа, чтобы продолжать делать вид, что между нами с Лешей нет огромной пропасти.

Глава 9. Козырь от Катеньки

Максим

– Ну, зай, – из динамиков льется писклявый голосок Катюши. – Ты же обещал сегодня приехать. Я стол накрыла, свечи зажгла… Новый комплектик прикупила.

Я усмехаюсь и даже не скрываю этого. Стол накрыла? Ты ж моя хорошая, только вот я знаю, что нихера Катенька готовить не умеет. Ей сначала мать жопу подтирала в родном городе, а потом Катенька нашла меня, который оплачивал все походы в рестораны.

– Не звезди, Катюш, ты в руках ни разу половник не держала.

Не то что моя Жанна… Голос разума никак не может оставить меня в покое, напоминая какую женщина я про*бал. Черта с два! Не про*бал еще!

– Тем более все расходы с моей карты я отслеживаю. И знаю про доставку из ресторана и про дорогущее нижнее белье, – сверлю взглядом светофор, сжимая руками кожаный руль.

– Ну, зай, я же старалась, – капризно тянет Катенька. – Ты в последний раз был у меня три дня назад. Раньше такого никогда не было.

– Так, притормози, – включаю поворотник и съезжаю с главной трассы. – Я тебе говорил, что про тебя жена узнала?

– Говорил, – недовольно бубнит.

– И что я собираюсь вернуть ее?

– Говорил!

С каждой секундой Катенька распаляется все больше. Она терпеть не может, когда я говорю про свою жену, так что она полгода благополучно делала вид, что я не женат, закрывая глаза на мое обручальное кольцо.

– Мы когда с тобой начинали, ты знала, что связываешься с женатым, и я был с тобой предельно честным. Жену я люблю, а ты кто, напомни ка?

– Девочка для развлечений после тяжелого дня, – вздыхает в трубку с таким разочарованием в голосе, как будто через мгновение заплачет.

Хоть я и трахал ее, но всегда был с ней откровенен: она – для отдыха, жена – для души. Я Жанну как любил семь лет назад, так и люблю, только вот откуда я знал, что годы и бытовуха способны съедать все яркие чувства? Я привык, что жена под боком, у меня к ней уважение и привязанность, как к самому близкому человеку, но рутина начала засасывать, я начал захлебываться в серых буднях и ненавидеть весь мир за его серость и бездушность.

И тут в моей жизни появилась Катенька… Такая яркая, молодая и энергичная. И она вдохнула в меня жизнь, с ней был адреналин и яркие эмоции. Все было замечательно, но когда Жанна обо всем узнала и я понял, что могу лишиться того крепкого фундамента, пришло осознание, что яркие эмоции то без этого фундамента не важны.

– Вот и напоминай себе об этом каждый раз, когда тебе взбредет в голову, что ты важнее жены.

– Прости меня, Максим. Я ведь тебя одного хочу. И я люблю тебя…

На мгновение замираю, чувствуя растерянность. Катенька никогда не говорила о своих чувствах, мы просто трахались и ее устраивал наш секс без обязательств.

– Я тебе говорил, чтобы ты не влюблялась в меня и иллюзии не строила на мой счет.

– Помню, помню! Я и не строю, просто…

– Что просто? Ты просто глупая девка, Катя! – раздраженной хмыкаю. – Я решил, что наши с тобой отношения нужно на паузу поставить. Сейчас я прикладываю все усилия, чтобы жену вернуть, и на тебя у меня времени нет. Может потом, со временем…

– Что? – выпаливает истерично. – Максим, ты не можешь так поступить!

Знаю, что Катенька боится потерять не меня, а мои деньги, которые я в нее вбухиваю. Она прекрасно понимает, что тогда ей придется либо искать работу, либо находить нового папика…

– Могу и поступаю. Только не истери, ты меня и так раздражаешь своими навязчивыми звонками…

– Так, да? Трахал меня, когда удобно, а теперь свалил?

– Катя! Не зазнавайся!

– Знаешь что, Максим? Ты не сможешь так легко от меня отделаться, потому что у меня в рукаве есть один крупный козырь!

– Что ты несешь?

– Приезжай и сам все увидишь.

В этот момент я торможу у подъезда пятиэтажки. Катя сбрасывает вызов, оставляя меня в недоумении. Про какой козырь она говорила? Ладно, решу этот вопрос потом.

Выхожу из машины и накидываю на голову капюшон. Сейчас у Жанны рейс, а у ее мамы скоро юбилей, так что я воспользовался случаем и приехал к ней. Теща меня любит, возможно, даже больше чем свою дочь. И если Жанна не хочет возвращаться ко мне полюбовно, я подготовлю тяжелую артиллерию.

Глава 10. Разговор у лифта

Жанна

Даша врывается в мой номер, пролетает мимо меня, и распахивает дверцы шкафа, покая я стою у двери совершенно потерянная и сонная.

– Даш, что происходит? – пальцами перебираю волосы на затылке, стараясь немного их уложить.

Подруга выглядит возбужденной, как будто на часах не час ночи, а раннее утро.

– Жанка, у нас там такая вечеринка намечается! – выпаливает она, но тушуется, когда замечает, что отельный шкаф совершенно пуст. – Так, а где вещи?

– В чемодане, – на автомате говорю.

Даша падает на колени, заглядывает под кровать, довольно ухмыляется и вытаскивает мой чемодан, начиная рыться в нем, как в собственном.

– Ну же! Одевайся быстрее! Я только за тобой прибежала!

И только сейчас я замечаю, что на подруге коротенькое коктейльное платье, невысокие шпильки и вечерний макияж.

– Какая вечеринка? Ты о чем? Никуда я не пойду, Даш. Возвращайся без меня, я спать лягу.

Я иду обратно к кровати, на пути расстегивая халат, но подруга резко перехватывает меня за запястье и разворачивает к себе лицом.

– Не будь глупой женщиной! Хватит хандрить! Собираешься лечь спать, а на утро проснуться с кислой миной? Отлично! Только вот я уверена, что твой Максим только и ждет, чтобы ты целыми днями накручивала себя, и страдала из-за него.

– Где ты видишь, что я страдаю? Я просто хочу спать.

Отдернув в сторону теплое одеяло, я присаживаюсь на кровать, но замираю от слов подруги:

– Там Алексей спрашивал про тебя…

Мне моментально стало неуютно и страшно.

– Тогда тем более не пойду, – прошептала я, стараясь звучать как можно тише.

✈✈✈

Не знаю, как Даше удалось уговорить меня, но спустя двадцать минут мы стояли в тесной кабинке лифта, на мне были обычные джинсы и пудровая шифоновая блузка. Дашу разрывало от возбуждения, меня – от досады.

– Ой, Жанка, какой этот Алексей изумительный мужчина! – вздохнула Даша. – Я таких не встречала!

Я молчала, всматриваясь в циферблат лифта.

– Он так интересно рассказывал про свои студенческие годы!

Я замерла. Упомянул ли он меня или нашу с ним трагичную историю? Надеюсь, что нет, потому что я хочу ее забыть.

Не думаю, что я согласилась пойти из-за Кольцова, он тут совсем не причем. Я просто хотела, чтобы Даша отстала от меня. Посижу минут тридцать, полакаю бокал шампанского и потихоньку уйду в номер. В конце концов, завтра обратный рейс домой и мне нужно морально подготовиться к встречи со своими родственничками.

– Почему ресторан не закрыт в такое время? – говорю я, когда мы проходим мимо таблички с графиком работы отельного ресторана.

– Алексей договорился, представляешь? Это отель его хорошего друга, – Даша сверкала глазками, и шла на шаг впереди меня, желая как можно быстрее оказаться на месте.

Почему-то у меня создавалось впечатление, что подруга положила глаз на Кольцова, и от этой мысли я чувствовала дискомфорт. Черт возьми, разве я имела право на подобные эмоции?

Ресторан был пуст, и только в одном месте были сдвинуты два стола, вокруг которых сидела шумная компания. Тут были все члены нашего экипажа: бортпроводники и пилоты, которые выглядели трезвее стюардесс.

Даша тут же плюхнулась на место рядом с Лешей, который тут же повернул голову, и наши с ним взгляды встретились.

Его взгляд был невыносимым! Тяжелый, пронзительный, обезоруживающий. У меня мгновенно активировались все нервные рецепторы, мышцы натянулись до предела. Все пылало! Меня словно угольком поглаживали, но так искусно, стараясь не оставить ожогов.

– Давай к нам, Жанна, мы не кусаемся, – прозвучал его глубокий тембр в контрасте с легкой улыбкой.

Я присела на свободный стул напротив Даши с Лешей, и вцепилась в бокал игристого. Господи, как в горле пересохло! И зачем я вообще сюда пришла? Надеюсь, если я посижу тихо, про меня забудет навязчивая Дашка, и я смогу ускользнуть.

– А вы женат, Алексей? – Дашка поиграла бровью.

Она – та еще вертихвостка: голос стал тише шепота, тон зазывным, почти шлюшьим, будто она всю жизнь в публичном доме отработала, а не бортпроводником.

– Не женат, – он улыбнулся, но без всякого кокетства, его глаза быстро скакнули на мое лицо. – А ты, Жанна, почему молчишь? Тебе не интересна наша беседа?

Я оглядела всех вокруг. В нашу беседу были втянуты лишь я, Дашка и Леша, остальные хохотали над шутками нашего второго пилота Паши.

– Почему же? Интересно. Что привело тебя в наш город, Леша? – я откашлялась, чтобы сбросить хрипоту.

– Мать похоронил год назад, потом спустя полгода предложили перевестись в вашу компанию, я отлетал свое и приехал к вам. Ничего особенного, но спасибо, что поддержала разговор.

Господи, да какая тут дружеская беседа? Я вспотела, как грешница в церкви!

На меня смотрел не юный студент летной академии, в которого я была по уши влюблена, а совершенно незнакомый мужчина, у которого за плечами целая жизнь, своя история и своя боль.

– А ты как?

– А Жанка у нас разводится! – выпалила Даша, и мне в этот момент захотелось перегнуться через стол и вывернуть ее тонкую шейку.

Леша смотрел на меня, а казалось, будто в самую душу.

– Да, не сложилось у нас, – я попыталась улыбнуться, и стрельнула глазами в Дашку, чтобы она держала свой рот на замке, только вот она вовсе не обращала на меня внимания, она глядела на Кольцова, как на свой самый вкусный ужин.

– Семь лет брака коту под хвост, представляете, Алексей? И главное из-за чего? Из-за малолетней шлюшки, которую он рубинами задаривал!

Во мне забурлила злость и обида на длинный язык Даши. Они слишком много налегала на шампанское, которое напрочь убивало ее фильтр между мозгом и ртом.

Наша с Лешей дуэль взглядом длилась неприлично долго. Мне казалось, что у него есть много невысказанных фраз, а также затаенная обида на меня.

Глава 11. Прошлое

Семь лет назад

Леша

Перепрыгиваю через лужи, несусь как угорелый, обгоняя людей, и заранее извиняюсь перед ними за неудобства. А на лице – улыбка до ушей. Ну никак не могу я по-другому.

Врубился в эту девушку на скорости, и не знаю, как тормозить теперь. Как только увидел ее длиннющие золотистые волосы у порога в аудиторию, во мне будто пробудилось то, что было заперто за тремя замками.

Ее заливной смех звучал, словно симфония, проникая прямо в грудь, трогая мои сердечные струны.

Резко торможу, замечая периферическим зрением старушку, сидящую у остановки. А перед ней – ведерко с цветами, видимо, выращенными в ее огороде. Не раздумывая, подбегаю к ней.

– Здравствуйте, орхидеи эти по чем? – киваю на три орхидеи в белом ведре, но в глаза въедается цветок ярко-голубого цвета. Как только увидел его, понял, что глаза Жанны точь-в-точь как это цветок.

– Сто пятьдесят, сынок.

Роюсь в кармане и достаю бумажные купюры. Останусь сегодня без обеда, но на душе совершенно нет разочарования от этой мысли, потому что я знаю, что как только увижу радость в глазах Жанны – обо всем забуду.

– Беру.

И вот стою я в женской общаге, перед дверью ее комнаты и не знаю, куда деть свои руки. А нервы шалят, как перед первым свиданием. И так всегда, когда вижу ее.

Уже представляю, как открою эту дверь, а она занимается своими делами, например, зубрит очередной учебник, или, красит ногти на ногах в провокационный красный цвет.

Втрескался, так втрескался. Еще зеленый совсем, студент первого курса летной академии, но уже представляю, как Жанна носит моих детей, а я строю большой дом для нашей семьи.

Распахнув дверь, я вхожу без стука, с желанием сделать сюрприз. Она стоит у окна и обнимает себя за плечи. Тонкий бежевый кардиган и простые голубые джинсы. Чуть оборачивается и смотрит на меня через плечо. Скольжу по красивому лицу: пышные ресницы, ровный носик, рдеющие щеки, и… заплаканные глаза.

– Леш, – всхлипывает она, когда полностью поворачивается ко мне лицом.

Ее руки устало опускаются вдоль тела, при виде меня, ее подбородок начинает дрожать, а из глаз брызжут слезы.

– Что случилось? – делаю пару шагов к ней. – Тебя обидел кто?

Инстинкт защитить свое возникает сразу же. Но потом мой взгляд цепляется за чемоданы, одиноко стоящие в углу комнаты, дергаюсь и обвожу комнату: со стен содраны ее любимые плакаты кумиров, на полочках не стоят ее любимые духи, а стол, который раньше всегда был завален книгами, теперь пустует.

– Что происходит? – мои плечи виновато опускаются, а в груди закрадывается неприятное чувство.

– Леш, я уезжаю домой, к маме, – прикладывает пальцы к губам и начинает дрожать, как тростинка на ветру.

Хмурюсь. Ну, не укладывается у меня в голове ничего.

– Как это уезжаешь? Посреди учебного года? Зачем?

Жанна закрывает лицо руками и трясет головой, продолжая рыдать в свои крошечные ладони.

– Жан, ты чего плачешь то? – я подхожу к ней ближе. – По маме соскучилась? Так давай я тебя до вокзала провожу.

– Нет, стой на месте! – огрызается, когда смотрит мне в лицо. По щекам текут ручейки слез, но вопреки ее крику, лицо у нее совсем не злобное. – Не подходи, пожалуйста…

– Почему?

– Потому что если ты подойдешь ко мне, я не смогу сделать то, на что решалась так долго.

В груди начинает ныть, сердце колотит ребра.

– Нам нужно расстаться… Прости меня, Леш.

Жесткая, неподатливая тяжесть давит на мою грудную клетку, словно намереваясь раздавить кости и пронзить сердце.

– Я обидел как-то тебя? Ты скажи, я все исправлю, ты только не руби с плеча…

– Не обидел, – трясет головой, а губки мои любимые начинают сильнее дрожать. – Это я тебя обидела только что. Ты не виноват ни в чем, Леш, ты замечательный.

– Тогда в чем дело? Это потому что я бедный? – я хватаю ее за холодные ладони вопреки ее просьбе. Сначала целую в тыльную сторону, потом в ладонную, и улыбаюсь, чтобы взбодрить ее. – Ты подожди, любимая моя, я выучусь, пилотом хорошим стану, буду работать не покладая рук. Съедем мы с этой общаги, квартиру тебе куплю, хочешь? Или дом, давай дом? Будешь ходить у меня в брендовых вещах, обвешанная золотом, как новогодняя елка. И все завидовать тебе будут, Жанка!

Каждое мое слово имеет обратный эффект: чем больше я говорю, тем сильнее она начинает плакать, а в конце моего монолога вообще бьется в истерике.

– Ну, чего ты, родная моя. Деньги – это дело наживное, главное, что любим мы друг друга, а?

Жанна поднимает свои глаза цвета ясного неба, смотрит на меня так, словно прощается, а после шарахается от меня, как от прокаженного.

– Это все будет у нас, только по отдельности… – всхлипывает, прижимая ладони к груди. – У тебя с другой, у меня с другим. Я все решила. Прости меня, Леш, если сможешь. И прощай.

– Жан…

– Уходи!

– Жанна! – дергаюсь в ее сторону, собираясь прижать к себе, чтобы она бред не несла и не сбежала от меня никуда.

– Я не люблю тебя, Леша! – вскрикивает отчаянно, а у меня весь мир разлетается на кровавые куски. – Уходи, уходи, уходи!

Кричит, словно обезумевшая, а потом резко замолкает…

– Прости… – шепчет, едва слышно. – Прости меня.

Сглотнув набухший в горле комок, я делаю шаг назад. В пальцах нащупываю гладкий стебель. Я совсем про него забыл.

– Подарок тебе… – хриплю едва слышно, когда смотрю куда угодно, только не на ее лицо. – Орхидея.

Не зная, куда ее деть, кладу на кровать и то, как одиноко выглядит этот замечательный цветок на белой простыне выглядит почти кощунственно.

Очередной отчаянный всхлип. Я делаю шаг назад, не смотря на ее лицо. А потом и вовсе разворачиваюсь, и ухожу.

Закрыв за собой дверь, я слышу надрывный вой Жанны.

А потом, спустя два месяца, от своих одногруппников я узнал, что моя любимая вышла замуж за богатого парня.

Глава 12. "Если бы ты была моей..."

Жанна

На борт самолета я поднялась совершенно потерянная. Всю ночь я не могла уснуть, вертелась из стороны в стороны, кровать казалась ужасно твердой, а постельное белье слишком жестким. И все из-за призрака прошлого, который так бесцеремонно ворвался в мою жизнь. Леша не имел права ворошить прошлое, говорить о событиях семилетней давности.

Надеюсь то, что он перевелся в нашу авиакомпанию совпадение, и не более.

– Жанночка, какая встреча! – раздался за спиной мужской голос, я обернулась и через секунду увидела знакомое лицо.

Азат стоял у туалета, дожидаясь своей очереди. На нем был серый костюм от Бриони, накрахмаленная белая рубашка в тон его неестественно белых зубов, каштановые волосы до непристойности идеально уложены назад. Азат был лучшим другом Максима, и представлял из себя самого настоящего подлеца и казанову. Мой муж постоянно упоминал о его похождениях, и сама я не раз становилась свидетельницей плачущих девиц, которые уходили от него с разбитым сердцем. Этот сердцеед с красотой дьявола и синдромом злодея не щадил никого, и, кажется, не собирался останавливаться.

– Азат, здравствуй, – просто произнесла я. Мое мрачное выражение лица сильно контрастировало с его голливудской улыбкой. Азат был очередный напоминанием Максима, и я была бы дурой, если бы надеялась, что мне удастся так легко стереть мужа из своей жизни.

Максим пророс в меня как ногти. Медленно, верно и без моих поощрений и одобрения.

– Дорогая, рад тебя видеть! – он блеснул зубами, сделал шаг ко мне и схватил мою ладонь. Я моргнула, и уже в следующую секунду Азат поцеловал мою руку, смотря на меня исподлобья. – Как всегда прекрасна.

Я отдернула руку и едва сдержалась от порыва вытереть ладонь об свою рабочую униформу.

– Не знала, что ты прилетел в Дубай.

– Пришлось посетить ОАЭ из-за командировки. Вот, возвращаюсь обратно.

Азат продолжал смотреть на меня, как на свой самый вкусный ужин. Его взгляд бегло скользил по моему лицу, затем спустился вниз, к груди, а потом прошелся по моим ногам. Друг моего мужа жадно и нагло осматривал меня, уделяя особое внимание самым интимным местам.

Я откашлялась чтобы привлечь его внимание и прекратить эту пытку непристойного разглядывания.

– Сколько мы не виделись? Кажется, полгода? – Азат дернулся и отвел назад полы своего пиджака, упираясь руками в бедра.

– Да, кажется, так.

Я отвернулась. У меня совсем не было желания поддерживать беседу с этим человеком, и я это ярко демонстрировала. Азат был другом моего мужа, они дружили со студенчества, и, конечно же, этот подлец знал про похождения моего благоверного и тактично молчал, продолжая целовать мне руки при каждых совместных посиделках. Что-то вроде мужской солидарности? В любом случае, у него самого рыльце в пушку. Это человек не создан для семьи и брака, он трахает все, что движется и мой муж стал таким же. Тошно.

В этот момент из кабинки туалета вышла пожилая женщина, бросила в нашу сторону мимолетных взгляд, и прошла на свое место в дальнем ряду самолета.

– Кажется, тебе туда, – я кивнула в сторону освободившейся кабинки.

– Я не тороплюсь, – он ухмыльнулся.

– Зато я тороплюсь, – я выпрямилась. – Азат, я на работе.

Он встрепенулся, словно молодой петушок.

– О, конечно, конечно, – он отошел в сторону, пропуская меня вперед.

Я не удосужила себя даже улыбкой. Но стоило мне сделать два шага в его сторону, как внезапно Азат схватил меня за локоть и прижал к себе. Он склонился над моим ухом, его горячее дыхание опалило мою шею, когда он прошептал:

– Я знаю, про блядство Максима. О, милая, мне так жаль, – он начал наматывать мою прядь на свой палец. – Он не достоин тебя. Если бы ты была моей, я бы носил на руках такую богиню, как ты.

– Азат, что ты делаешь! – я дернулась в сторону, сердце стало биться, как гоночный мотор.

Оглядевшись по сторонам, я заметила, что некоторые пассажиры, сидевшие ближе к нам, пялилась на разворачивающуюся перед ними сцену и перешептывались. Это очень плохо для моей репутации, и если я не хочу потерять работу, я немедленно должна уйти.

Поправив свой костюм и виновато улыбнувшись пассажирам, я посмотрела на нахальное лицо Азата.

– Какую чушь ты несешь! Знал бы Максим, что ты только что приставал к его жене!

Я быстро развернулась на пятках и поспешила к переднему пассажирскому салону, но голос Азата заставил все мои внутренности сжаться:

– Максим все еще трахает ту девку. И если ты еще раздумываешь над тем, чтобы сохранить этот брак, помни, что изменщики не меняются.

✈✈✈

Удивительно, как судьба испытывает меня на прочность, вновь и вновь подкидывая новые трудности. Слова Азат продолжают повторятся в моей голове весь оставшийся полет. Проходя между рядами, я чувствовала на себе его пристальный навязчивый взгляд.

И вот сейчас, в очередной раз, когда мне нужно пройти в другой конец самолета, я чувствую на своей щеке жжение от его ненужного внимания.

– Я же просила лимонада! – ворчит пассажирка.

Я выпрямляюсь в недоумении.

– Вы пять минут назад сказали, что желаете воды без газа. Женщина выпучивает глаза и смотрит на меня, как на умалишенную.

– Дамочка, вы издеваетесь надо мной?

Я чувствую, как мои нервы натягиваются до предела и вот-вот взорвутся, а на подбородке начинает пульсировать маленькая венка. Эта женщина весь полет гоняла меня по самолету. Именно меня. Она зазывала меня, даже когда я была занята другими пассажирами, и когда к ней подходила Даша, или другие бортпроводники, она просила только меня.

Сначала ей было слишком холодно, потом слишком жарко, потом она попросила плед, через время пожаловалась на то, что в туалете закончилось мыло. Апогеем стало то, что пять минут назад она попросила меня принести ей обычной воды, а теперь требует лимонада.

Глава 13. День рождения мамы

– Жанна, что с твоим лицом? Сделай его попроще, люди подумают, что у тебя кто-то умер! – мама недовольно бубнит себе под нос, раскладывая салфетки по столу.

Я тяжело вздыхаю, еле сдерживая себя от желания выйти в прихожую, схватить свое пальто и выбежать из этой квартиры так, будто у меня горит зданица. И желательно не возвращаться до следующего маминого дня рождения.

За то небольшое время, которое я провела в этой квартире, а именно один час и три минуты, мама успела раскритиковал мою одежду, прическу и обвинить в том, что я совсем не навещаю ее. Как сказать родной матери, что она невыносимая и поход к ней в гости равняется самоубийству?

Никак.

Вечер испортился, едва я переступила порог этой квартиры. Предсказуемо, но все равно неприятно.

Мы поломали комедию, обменявшись традиционными объятиями, я вручила ей дорогой подарок, а потом мама попросила помочь ей накрыть на стол.

– Ты даже не удосужилась спросить, что у меня произошло, – я вздыхаю, кажется, в пятнадцатый раз.

Она заканчивает раскладывать салфетки, и принимается за гневное растирание стеклянных бокалов полотенцем.

– И что же у тебя случилось? – мама недовольно складывает губы в тонкую полосочку.

– Меня уволили.

В гостиной стало так тихо, что я слышала эхо своего сердца, рикошетом отбиваюшегося от потолка. Я подняла голову и встретилась с карающими мамиными глазами. Сколько себя помню, она всегда так смотрела на меня: как будто я – самое страшное наказание в ее жизни.

– Как это уволили? За что?

– Я облила женщину лимонадом.

Мама молчала, воздух трещал от напряжения, казалось, что хватило бы один раз чиркнуть спичкой, и вся квартира загориться адским пламенем.

– Вот криворукая! – мама недовольно запыхтела, ее маленькие глазки нацелилиась на меня как два дула пистолета. – Ты сделала что-то еще, а? Не могли же тебя уволить из-за этой мелочи?

– У этой женщины муж, оказывается, депутат, и в придачу много связей. Так что меня вышвырнули из авиакомпании, чтобы не раздувать скандал.

Мама снова молчала, и детские травмы высунули свои головы. Она всегда так делала, когда хотела наказать молчанием. Я сразу же почувствовала себя маленькой несчастной девочкой, захотелось сжаться до крошечных размеров и уползти под стол.

– Поделом тебе, доченька! – цокнула мама. – Может, тогда одумаешься и вернешься к Максиму!

Я поднимаю голову и всматриваюсь в ее равнодушное лицо. Мамины глаза полны цинизма и недовольства, как будто я предала ее за гроши.

– Откуда ты знаешь про Максима? – я недоверчиво фыркнула, и мои пальцы схватили белую скатерть. – Конечно! Он приходил к тебе! Ну что, успокоила бедного и несчастного зятя?

То, что я испытываю сейчас не идет в сравнение с другими чувствами. Обжигающее, поглощающее, оно держит меня за горло, как удавка, не отпускает даже когда кажется, что отпустило.

– Успокоила, – мама нахмурилась. – Да еще и пообещала, что мозги тебе вставлю! Я думала начать с тобой этот разговор после застолья, но раз мы начали… Дура ты, Жанна, ей Богу! Я не знаю, в кого ты такая уродилась, в отца своего блудливого, видимо!

Адреналин струился по венам, я чувствовала, как нахожусь на грани, и с каждым словом, вылетающим из маминого рта, я распалялась еще больше. В конце концов, хуже потери близкого человека и любимого члена семьи в результате скоропостижной смерти может быть только потеря его любви и привязанности еще при жизни.

Так вот мама никогда не любила меня.

– Мама, что ты вообще говоришь?! – я вскочила с места, и стукнула ладонями по праздничному столу. – Он мне изменил! Спал с другой женщиной на протяжении долгих месяцев, так еще и обнаглел до такой степени, что прибежал к тебе, поджав хвост, и стал жаловаться на меня! Сволочь!

– Не ори на мать, истеричка! – мама срывается на крики, и из ее рта вылетает слюна. – Неблагодарная ты, как только посмела голос поднять на меня в день рождения! Ладно хоть гостей нет, никто не видит этого позора!

Я схватилась за голову и стала метаться по всей комнате, как неприкаянная. Хотелось рвать на себе волосы, сдирать кожу, но только не слышать то, что говорит моя мать.

– Я зря тебя пристраивала к Максиму семь лет назад, а? Такого мужика упустила! Дура! Как я унижалась перед его матерью, расхваливала тебя дурную, свидания вам устраивала.

– Он мне изменил! Предал твою дочь, плюнул и тебе, и мне в душу!

Гнев бурлил в венах, сгущая кровь. Мне кажется, что еще немного, и я свалюсь в обморок от переизбытка чувств, но пытаться что-то вразумить моей матери, то же самое, что биться головой об стену.

– Так ты его в предатели записала? – небрежно фыркает мама. – Максима понять можно, он прежде всего – мужик, и любому здоровому адекватному мужику нужен наследник… А ты… Ты просто не смогла подарить ему ребенка!

– Ты винишь меня? – в два шага я преодолеваю разделяющее нас расстояние, подхожу к матери вплотную, заставляя ее выцветшие глаза найти мое лицо. Чтобы она видела, как я разбита и как я страдаю. – Это ты заставила меня бросить Лешку, и убить нашего с ним ребенка! Это из-за тебя я теперь не могу иметь детей!

Рычу сквозь плотно стиснутые зубы, небрежно кидая всю правду матери в лицо. Всю правду, которую она пытается игнорировать, перекладывая весь груз ответственности на меня.

Мама затихает, и когда ее растерянные глазки бегают по моему лицу, я делаю шаг назад.

Меня сейчас стошнит. Желудок начинает бунтовать. Сердце сжалось в груди, и я проглотила наполнившую рот горечь.

Осознание того, что я не могу ничего исправить, даже если бы попыталась – оно прожигает разум и сердце невыносимой болью. Я просто не могу исправить свой дефект, я ведь действительно пыталась.

– Своего бывшего вспомнила? Леша был бедным студентом, без гроша за спиной, – голос матери сочится снобизмом, от которого меня трясет. – Он не мог тебе ничего дать, он был никем.

Глава 14. Помнишь, ты хотела ребенка?

– Да вы издеваетесь! – вырывается из меня до того, как кто-то успеет вымолвить хоть слово.

Делаю шаг вперед, чтобы, наконец, покинуть эту проклятую квартиру, но Максим уверенно шагает мне навстречу, заставляя попятиться назад.

– Ой, Максим, дорогой… – мама расплывается в улыбке, в ее глазах начинают светиться огоньки, словно пару минут назад она не поливала меня грязью.

– С праздником, Галина Александровна, – муж протягивает роскошный букет цветов и небольшую коробочку, перевязанную красной атласной лентой.

Мама принимает все его подарки, продолжая лепетать, и чуть ли не прыгать от счастья.

– Дорогая жена, – Максим смотрит мне в глаза с легкой улыбкой на лице.

Он выглядит очень величественно в этой узкой прихожей, с низким потолком, с люксовыми часами на запястье и всеми этими дорогущими подарками, которые он пихал моей матери в руки. Максим точно знает, что на этой территории он в выигрыше, потому что моя мать любит его больше, чем родную дочь.

– Максим, проходи, дорогой! – мама бежит на кухню, чтобы поскорее поставить букет цветов на стол, и похвастаться перед родственниками.

– Не думала я, что у тебя хватит наглости приходить сюда после всего, что ты сделал.

– Я с миром пришел, Жан, не хочу с тобой воевать. К тому же, я не мог оставить без внимания твою маму в ее день рождения.

Господи, он просто невыносим.

– Ты не имел права сюда приходить. А теперь дай мне пройти, видеть не могу твою нахальную рожу.

Максим не двигается с места, продолжая закрывать входную дверь своим мощным телом. Мне хочется закатить истерику, потому что нервы все еще натянуты струной после стычки с мамой, но я лишь поднимаю голову и с презрением во взгляде смотрю на предателя.

Дверь за спиной Максима распахивается, и в квартиру вваливаются родственники: тетя Маша, приехавшая с соседнего города, соседка Люба с детьми, в общем все люди, которые продолжают терпеть мою мать.

Снова начинается маскарад – я надеваю улыбчивую маску, мы с родственниками обмениваемся любезностями, пока они раздеваются в прихожей. Не в моем характере демонстрировать ссоры с мужем посторонним, поэтому я с тяжестью на сердце снимаю пальто, и ухожу в свою бывшую комнату, заведомо зная, что Максим поплетётся за мной.

– Жан, так вопросы не решаются, долго ты бегать от меня будешь? – Максим тихо закрывает за собой дверь, в то время как я стою у окна к нему спиной.

Я слышу его тихие шаги за спиной. Тяжелое дыхание. И по тому, как в нос ударяет знакомый сандаловый аромат, я понимаю, что муж подошел ко мне слишком близко.

– Возвращайся домой, родная, – горячие ладони ложатся на мои плечи, и вдоль позвоночника бегут мурашки. – Мы все решим.

Меня бросает в дрожь, но не от трепета, который я раньше испытывала к мужу, а от отвращения. Мысль, что он этими же руками трогал другую, вызывает у меня тошноту.

– В дом, в который ты таскал своих любовниц? – гневно разворачиваюсь, сбрасывая ладони Максима с себя. – Нет у меня больше дома, как и нет мужа. Я не знаю под чем ты, дорогой бывший муж, но неужели ты думаешь, что игнорирование твоей измены решит нашу проблему?

– Еще не бывший, – внезапно меняется в тоне Максим. Его ноздри широко раздуваются, а на подбородке начинает пульсировать маленькая синяя венка. – И никогда им не стану. Я уже один раз сказал, развода не дам!

– А я уже однажды сказала, что спрашивать не буду. Слушай, что тебе от меня нужно, а? Оставь меня в покое! Я завтра же подам заявление на развод!

– О, дорогая, не смеши меня… Из зала суда ты выйдешь без трусов, уж поверь, у меня хорошая команда юристов. Я бы мог сказать, что у тебя осталась только работа, да и ее уже нет. Так что ты руками и ногами привязана ко мне.

Его голос звенит в ушах, а от его усмехающегося тона мне хочется выцерапать Максиму глаза. Как из любящего мужа она превратился в это чудовище? Этот монстр спал в нем, пока я не знала о его похождениях, но стоило мне выпустить шипы, как он снял все маски, обнажив свое настоящее лицо.

Жаль, что розовые очки разбились осколками внутрь. Больно, но справедливо.

Внезапно смысл его слов просачивается в мой разум, и паника въедается в мозг.

– Откуда ты знаешь о моем увольнении? – я еле шевелю губами.– Так это ты все подстроил? Друга своего подсунул, чтобы тот облизывал мне руки, а потом подставил! Ну и сволочь же ты, Нежинский! Когда я думаю, что ты не можешь пасть ниже, ты доказываешь обратное!

Максим преодолевает разделяющее нас расстояние, толкает меня назад, отчего я больно ударяюсь поясницей о край подоконника, и стискивает грубыми пальцами мои скулы.

– Воевать со мной решила, родная? Только ты должна понимать, что я никогда не проигрываю.

Меня потряхивает. Я смотрю на мужа и не узнаю его. Здоровый и наглый, как молодой самец, и он с огромным удовольствием наблюдает за произведенным эффектом. Моего шока он добился, похвально.

– Мне больно, отпусти, – мои слова звучат сдавленно и хрипло.

– Красивая ты, Жанка, но сука. И люблю я тебя, стерву такую, так что не отпущу никуда. Моей будешь, – Максим впивается в мои губы своими, я сжимаю его бицепс, вонзаю ногти, но ему все равно.

Максим хватает меня за грудь, больно сжимает ее, опускает голову к моей шее и начинает покрывать ее жесткими поцелуями.

– Катька, дрянь, залетела от меня, но я все решил, родная. Помнишь мы ребенка хотели? Так вот, она родит, а воспитывать будешь ты. Выбора у тебя нет, дорогая, мы с тобой до конца жизни связаны.

Земля уходит из-под ног, в ушах звенит, а перед глазами мелькают черные мушки. Неужели это действительно происходит?

Господи, не должно же быть так больно. Как будто меня пнули в живот. Предательство от кого бы то ни было что-то ломает в вашей душе, а потом приходиться жить с этими обломками.