Измена. Ты меня не понимаешь.

Глава 1

В доме пахнет сиренью. Ставлю свежий букет в хрустальную вазу, вытираю брызги воды с кухонного стола. Руки автоматически складывают салфетку в замысловатую фигурку лебедя, как учили на курсах домоводства. Еще одна попытка стать идеальной женой. Как и новая прическа, и абонемент в спортзал, и кулинарные классы по выходным.

Антон выходит из душа, оставляя влажные следы на паркете. Его телефон остался на краю раковины. Он вечно разбрасывает вещи, а я хожу следом, собираю. Семь лет брака, тысячи маленьких привычек, которые раньше умиляли, а теперь все чаще раздражают.

Хватаю смартфон, чтобы отнести, пока не залило водой. Экран вспыхивает сам, высвечивая сообщение:

“Приезжай скорее, я уже в нашей квартире. Соскучилась безумно ❤”

Пальцы немеют. В ушах начинает звенеть, перед глазами плывут черные точки. “В нашей квартире”. У них есть своя квартира. Свой маленький мир, куда нет входа жене, которая три года не может подарить мужу ребенка.

– Телефон принесла? - его голос из спальни звучит непривычно резко. - Что там застыла?

Медленно иду по коридору, считая шаги. Один, два, три... Паркет поскрипывает под ногами. Надо бы починить, вечно откладываем на потом. Как и разговор о последней неудачной попытке ЭКО, как и обсуждение странных счетов с его карты, как и вопрос, почему от его рубашек теперь пахнет чужими духами.

– Вот, - протягиваю телефон, стараясь не смотреть ему в глаза. - Чуть не утопил.

Он выхватывает смартфон, быстро проверяет экран. Желваки на скулах играют. Заметил всплывшее сообщение? Или просто раздражен моей медлительностью?

– Сегодня задержусь, - бросает через плечо, застегивая рубашку. - Нужно доделать проект.

Киваю. Раньше спросила бы какой проект, предложила бы принести ужин в офис. Теперь просто стою, разглядывая его спину с идеально выглаженной рубашкой. Когда мы стали такими чужими? После первого выкидыша? Или второго? Или когда врач сказал, что шансы забеременеть естественным путем стремятся к нулю?

– Может... поговорим? - слова застревают в горле.

– О чем? - он даже не оборачивается, возится с запонками. Подарок на пятую годовщину, я выбирала с особой тщательностью. Тогда еще верила, что красивые вещи могут склеить трещины в отношениях.

– О нас. О том, что происходит.

– Ничего не происходит, - резко отрезает. - Все как всегда.

Как всегда. Его любимая фраза последнего года. Все как всегда, дорогая. Ничего не изменилось. Ты себя накручиваешь.

А я смотрю, как он отдаляется. Как все реже целует по утрам, как избегает совместных ужинов, как перестал прикасаться ночью. Последний раз мы занимались любовью три месяца назад. Механически, без страсти, будто выполняя супружеский долг. После очередного отрицательного теста на беременность.

В памяти всплывает наша первая встреча. Корпоратив в его компании, куда меня затащила подруга. Я тогда работала редактором в маленьком издательстве, мечтала написать собственную книгу. Он подошел сам, протянул бокал шампанского:

– Девушка с таким взглядом должна пить только лучшее!

Я влюбилась мгновенно. В его уверенную походку, в чуть хрипловатый голос, в умение решать любые проблемы щелчком пальцев. Через полгода бросила работу, так как по его мнению жена не должна корпеть над чужими текстами. Еще через три месяца мы поженились.

Счастливая сказка длилась два года. А потом начались бесконечные тесты, приемы у врачей, отрицательные результаты. Каждый месяц как пытка, надежда, ожидание, разочарование. Я глотала гормоны, высчитывала дни овуляции, стояла на голове после близости. Он сначала поддерживал, потом начал раздражаться.

– Может, хватит себя накручивать? Будет, когда будет.

А теперь это сообщение.

В нашей квартире.... Интересно, она может дать ему ребенка? Или ему просто надоела жена, помешанная на бесплодии?

– Галстук помочь завязать? - голос предательски дрожит.

– Сам справлюсь, - муж уже у двери, торопливо натягивает пиджак. - Ложись без меня.

Дверь захлопывается. В прихожей еще висит его терпкий, древесный, такой родной запах. Семь лет назад я сама выбирала этот парфюм.

– Аромат уверенного в себе мужчины, - посоветовал консультант в магазине. И не прогадал.

Медленно иду на кухню. На столе остывает завтрак. Омлет с травами, свежая выпечка, смузи из шпината. Я встала в шесть утра, чтобы все приготовить. Глупая привычка заботиться о человеке, который уже давно не замечает этих усилий.

В вазе качаются сиреневые соцветия. Веточку с самыми крупными цветами отношу в спальню, кладу на его подушку. Раньше это была наша традиция. Я оставляла цветы, он записки с признаниями в любви. Когда это прекратилось? Почему я не заметила, как наш брак превратился в механическое существование под одной крышей?

Сажусь на край кровати, достаю телефон. Палец зависает над номером клиники репродуктивной медицины. Может, попробовать еще раз? Новый протокол, другие препараты... Но в голове звучит его раздраженный голос:

– Сколько можно? Ты помешалась на этом!

А в соседней вкладке номер семейного психолога.

Глава 2

Вечером дождь усиливается. Капли бьют по карнизам как чужие каблуки по паркету в пустой квартире. И их квартире. Где мой муж сейчас с другой. От этой мысли к горлу подступает тошнота, но я упрямо продолжаю перебирать вещи Антона в шкафу.

Вот рубашка от известного бренда. Подарок на тридцатипятилетие. Воротничок безупречно наглажен, на манжете крошечное пятнышко от вина. Февральский корпоратив, я ещё удивилась, почему Антон не хотел брать меня с собой. Теперь понятно. Его любовница уже была там, сидела где-нибудь, предположим, через два столика, улыбалась, ждала момента.

Костюмы висят ровными рядами. Угольно-серый, графитовый, глубокий синий. На последнем чек из химчистки, два месяца назад. Странно, ведь муж говорил, что был в командировке. Ещё один прокол в его идеальной лжи, которую я так старательно не замечала.

Пальцы натыкаются на что-то твердое в кармане пиджака. Прямоугольная коробочка в бархатной обертке. Кольцо? Часы? Дрожащими руками открываю крышку и застываю. На черном бархате поблескивает золотая цепочка с кулоном в форме капли. В точности как та, что я просила на нашу последнюю годовщину.

– Слишком броско, - отрезал тогда.

Видимо, для неё все это не имеет значения. Ведь важно не что и за какую стоимость ты даришь, а кому…

Звонок телефона заставляет вздрогнуть. На экране высвечивается имя свекрови.

– Мариночка, солнышко! - её голос непривычно взволнован. - Как ты? Давно не виделись.

Не виделись это мягко сказано. После последней неудачной попытки ЭКО она перестала приезжать по выходным.

– Тебе нужно отдохнуть от этих переживаний, - произнесла она тогда будничным тоном. Будто бесплодие можно вылечить одиночеством.

– Нормально, Вера Николаевна. Работы много.

Смешная отговорка. Какая работа у домохозяйки, которая оставила карьеру ради семейного счастья?

– Антоша говорил, ты неважно себя чувствуешь в последнее время.

Сердце пропускает удар. Он обсуждает меня со своей матерью? Что ещё она знает? Знает ли о его двойной жизни?

– Обычная усталость, - стараюсь, чтобы голос звучал беспечно. - Вы же знаете, весна, авитаминоз...

– Деточка, - её тон становится поучающим, - Может, тебе к психологу сходить? Антон беспокоится. Говорит, ты совсем помешалась на этих попытках забеременеть.

Коробочка с украшением выскальзывает из рук, глухо ударяется о ковер. Значит, я помешалась? А бесконечные процедуры, гормоны, которые превратили меня из цветущей женщины в вечно плачущую истеричку это так, пустяки?

– Спасибо за заботу, - слова царапают горло. - Я подумаю над вашим предложением.

– И ещё, милая... - она делает паузу. - Не дави на Антошу. Мужчины не любят, когда их принуждают. Особенно в таких деликатных вопросах.

Отключаюсь, не попрощавшись. Руки трясутся так сильно, что телефон едва не падает. Подхожу к зеркалу и не узнаю себя. Постоянный стресс, неудачи сделали свое дело. Вся моя боль сейчас отражается на моем лице. А ведь раньше… Когда я превратилась в эту… эту… в ЭТО?!

Раньше у меня были другие мечты. Собственное издательство, книги, которые я хотела написать. Помню, как горели глаза, когда рассказывала Антону о своих планах. Он слушал снисходительно, потом предложил:

– Зачем тебе эта суета? Я могу обеспечить нам достойную жизнь.

И я согласилась. Растворилась в его жизни, стала тенью успешного мужа. Идеальная жена, несостоявшаяся мать, автор ненаписанных историй.

На кухонных часах начало одиннадцатого. В холодильнике стынет ужин. Телятина по-бургундски, его любимое блюдо. Три часа готовила, выискивая рецепт в кулинарных блогах. Хотела порадовать, доказать в тысячный раз, что я хорошая жена. Даже не заметила, как погруженная в свои мысли, ведомая какой-то силой приготовила все это. Видимо где-то внутри по-прежнему надеюсь, что он придет, что он оценит…

Механически включаю телевизор. Привычка заглушать тишину пустого дома. На экране какое-то ток-шоу, ведущая с идеальной укладкой вещает о признаках мужской неверности. Горько усмехаюсь. Где была эта мудрая женщина, когда я не замечала очевидного? Когда списывала поздние возвращения на работу, да и другие яркие сигналы на случайность?

Почему ты рассказываешь о признаках, но не говоришь, как научится не игнорировать такие сигналы? При этом чтобы окончательно не превратиться в параноика?

Телефон снова оживает. Сообщение в общем чате нашей тусовки. Подруги обсуждают новый ресторан, зовут на девичник. Я не была на таких посиделках года три. Всё время совпадало с днями овуляции или приемами у врача. А теперь смотрю на их беззаботную переписку и чувствую себя инопланетянкой. О чем говорить с женщинами, чьи проблемы ограничиваются выбором нового платья или спа-салона? Даже удивительно, что я все еще состою в этой группе и меня не исключили.

Бездумно брожу по дому туда-сюда, пытаясь заглушить свою боль.

Взгляд падает на коробочку с украшением, сиротливо лежащую на полу. Поднимаю её, рассматриваю кулон. Капля чистого золота на тонкой цепочке. Изящно, дорого, безлично. Интересно, что будет когда она его примерит. Будет ли крутиться перед зеркалом, восхищаясь подарком, будет ли шептать слова благодарности в ночном полумраке, обнимая моего…

Глава 3

Утро начинается с тишины. Непривычной, звенящей, оглушающей. Антон уехал на работу, даже не позавтракав. Я слышала, как он собирался, стараясь не шуметь. Будто крадется из дома любовницы, а не от законной жены.

Сижу на кухне, верчу в руках коробочку с украшением. За ночь я придумала тысячу объяснений. Может, это подарок мне на день рождения? Через два месяца, как раз успел купить заранее. Или сюрприз после того, как я наконец забеременею. Антон же знает, как я мечтаю об этой цепочке.

Ложь. Всё ложь. И мои оправдания, и его деловые встречи, и наш брак, в котором я осталась одна.

Телефон вибрирует, очередное напоминание о приеме у репродуктолога. Горько усмехаюсь. Сколько еще унижений я готова вытерпеть? Бесконечные осмотры, уколы, разговоры о благоприятных днях. А он в это время...

Нет. Не думать об этом.

На холодильнике магнитом прикреплена наша свадебная фотография. Счастливые лица, искренние улыбки, любовь в глазах. Неужели уже тогда всё было ненастоящим? Может, он женился на мне назло матери? Она ведь хотела более выгодную партию для единственного сына. Или из жалости… Я так откровенно влюбилась, так страстно верила в наше будущее.

Руки сами набирают номер клиники.

– Доброе утро, - голос администратора приторно-вежливый. - Чем могу помочь?

– Отменить запись. На сегодня и... вообще все записи.

– Вы уверены? Доктор Светлана Игоревна очень просила...

– Уверена.

Отключаюсь. Руки дрожат, но внутри странное спокойствие. Больше никаких унижений, никаких надежд, никакого самообмана.

Поднимаюсь в спальню. Его вещи разбросаны как попало. Никогда не отличался аккуратностью. Вот галстук на спинке кресла, носки под кроватью, запонки на тумбочке. Семь лет я подбирала за ним, создавая иллюзию уюта.

Звонок в дверь застает врасплох.

На пороге Кира, моя лучшая подруга, единственная, кто остался рядом после свадьбы.

– Чаю? - спрашивает, проходя на кухню. - У тебя такой голос странный по телефону был.

Я даже не могу вспомнить, когда набрала Киру. Как-то так само вышло. А на мой несвязный бред сквозь слезы, услышала простой лаконичный по своему содержанию ответ: “Жди…”

Молча достаю чашки. Красивый фарфор, свадебный подарок свекрови. “Для семейных чаепитий”. Интересно, у той, другой, тоже есть такой сервиз?

– Выкладывай, - Кира садится напротив, внимательно разглядывая мое лицо. - Что случилось?

Вместо ответа достаю коробочку с украшением. Кира открывает, присвистывает:

– Ничего себе! Антон расщедрился?

– Нашла в кармане его пиджака.

Она замирает с чашкой на полпути ко рту:

– В смысле... нашла?

– В прямом. Вместе с сообщением от некой дамы, которая ждет его в их квартире.

Тишина. Только тикают часы на стене. Еще один дорогой подарок, еще одна декорация в нашем кукольном доме.

– Ты уверена? - Кира осторожно подбирает слова. - Может, это не то, что ты думаешь?

Горько усмехаюсь:

– А что я должна думать? Что у него есть тайная квартира для деловых переговоров? Что он дарит дорогие украшения партнерам по бизнесу?

– И что ты собираешься делать?

Хороший вопрос. Что делает брошенная жена, когда узнает об измене мужа? Устраивает скандал? Собирает вещи? Требует развода?

– Не знаю, - честно отвечаю. - Может, сделать вид, что ничего не заметила? Мы же столько лет вместе. Столько всего пережили...

– Например, три неудачные попытки ЭКО? - Кира морщится. - Или твою депрессию после выкидыша? Где он был тогда?

Удар ниже пояса. Воспоминания захлестывают. Больничная палата, равнодушный голос врача, жгучая боль внизу живота. И отговорки Антона: “Очень занят. Позвони подругам, они лучше помогут”.

– Он любит меня, - слова звучат жалко даже для собственных ушей. - Просто... устал от моей одержимости ребенком.

– Он использует тебя, - Кира стучит ногтем по столу. - Всегда использовал. Ты бросила карьеру ради него. Забыла о своих мечтах. Превратилась в прислугу, которая готовит, убирает и ждет его по вечерам.

– Я сама так решила.

– Правда? - подруга наклоняется ближе. - А помнишь, как горели твои глаза, когда ты рассказывала о своем издательстве? О книгах, которые хотела написать? Куда всё это делось?

Растворилось. Исчезло. В бесконечных попытках стать идеальной женой превратилось в пыль. В курсы домоводства, в диеты, в подсчет дней овуляции.

Телефон вибрирует, сообщение от Антона:

“Сегодня опять задержусь”.

Конечно. Лучше провести вечер в их уютной квартире, с золотой цепочкой на десерт.

– Знаешь, что самое страшное? - голос дрожит, когда я поворачиваю экран к Кире. - Я ведь чувствовала, что что-то не так. Видела знаки. Но так боялась остаться одна, что предпочитала не замечать очевидного.

Глава 4

Белые розы ложатся на кухонный стол, лепестки едва заметно подрагивают. Тридцать пять бутонов любимое число Антона. Он всегда дарит такие букеты, когда чувствует себя виноватым. После неудачных попыток ЭКО, после отмененных выходных, после...

– Сюрприз! - его улыбка кажется искренней. Но я уже научилась замечать фальшивые нотки за этой идеальной маской успешного мужа.

Мы с Кирой переглядываемся. В её глазах читается немой вопрос: рассказать ли ей или промолчать? Подруга так и застыла с бутылкой вина в одной руке и бокалами в другой. Со стороны, наверное, выглядит как обычные посиделки подруг.

– Решил пообедать дома, - Антон снимает пиджак, небрежно бросает его на спинку стула. - Привет, Кира. Давно не виделись.

– Давно, - подруга отвечает сухо, ставя вино и бокалы на стол. - А я как раз рассказывала Марине про новый ювелирный бутик. Открылся недавно, такие интересные вещи...

Замечаю, как напрягаются его плечи. Смотрит на меня внимательно, ищет признаки подозрения. Но я только механически, привычно улыбаюсь.

– Будешь обедать? Я приготовила твой любимый стейк.

– Умница, - целует в щеку. От него пахнет кофе, сигаретами и... духами. Слабый, едва уловимый аромат. Не мой.

Ставлю тарелку перед ним, руки дрожат. В голове стучит: “Притворись. Сделай вид, что не замечаешь. Сохрани свой хрустальный мир”.

– Мы тут с Кирой обсуждали, - голос звучит неестественно бодро, - Может съездить куда-нибудь на выходные? Давно никуда не выбирались.

– В эти? - Антон отрезает кусочек мяса, тщательно пережевывает. - Прости, милая, но у меня важная...

– Встреча? - Кира не выдерживает. - Деловая? В вашей квартире?

Вилка звякает о тарелку. Антон медленно поднимает глаза:

– Что ты сказала?

– Кира! - я почти кричу. - Не надо!

Но она уже достает коробочку с украшением, ту самую, что я прятала в кармане:

– Это тоже для деловой встречи? Подарок партнеру по бизнесу?

Тишина обрушивается как лавина. Слышно только тиканье часов и тяжелое дыхание мужа. На его лице застыло странное выражение: смесь досады и... облегчения?

– Не понимаю, о чем ты, - произносит он наконец. - И вообще, это не твое дело.

– Антон, - мой голос срывается. - Пожалуйста. Давай просто поговорим.

Муж встает так резко, что стул опрокидывается. На скатерти расплывается пятно от чуть не опрокинувшейся бутылки.

– О чем? О том, что ты роешься в моих вещах? Следишь за мной?

– Я не...

Но он уже не слушает. Достает телефон, нажимает несколько кнопок. В тишине кухни отчетливо слышен женский голос:

– Да, котик?

– Буду через полчаса, - говорит глядя мне прямо в глаза. - И захвати то белье, которое я тебе подарил.

Колени подкашиваются. Хватаюсь за край стола, костяшки пальцев белеют. Кто эта женщина? Как давно? Почему...

– Зачем? - только и могу выдавить.

– Затем, что с ней я чувствую себя мужчиной, - он надевает пиджак, поправляет волосы. - А не нянькой для истеричной неудачницы, помешанной на детях.

Удар. Прямо в солнечное сплетение. Семь лет брака разбиваются вдребезги от одной фразы.

– Ты же знаешь, как я старалась, - слезы текут по щекам. - Все эти процедуры, попытки...

– Знаю, - муж морщится. - И давно устал от этого. От твоих бесконечных попыток, от разговоров о детях, от твоей жертвенности. Ты перестала быть женщиной, стала... инкубатором.

Кира вскакивает:

– Да как ты смеешь?!

– А ты не лезь, - отмахивается он. - Это наши семейные дела.

– Семейные? - я начинаю смеяться. Истерически, надрывно. - У тебя теперь две семьи? Или больше?

Антон застывает в дверях. На секунду мне кажется, что сейчас обернется, извинится, скажет что это всё неправда. Но...

– Знаешь что? - его голос звучит почти ласково. - Я рад, что ты узнала. Больше не нужно притворяться. И да, жилье освободи к концу недели. Оно записано на меня, если ты забыла.

Хлопает входная дверь. На столе остывает недоеденный стейк, белые розы роняют лепестки. В окно видно, как небрежным, уверенным движением садится в машину. Ни следа раскаяния или сомнений.

– Сука, - выдыхает Кира. - Какая же он сука.

А я смотрю на свое отражение в оконном стекле. В глазах застыл ужас. Неудачница. Истеричка. Инкубатор.

Так вот как он меня видит?

– Поехали ко мне, - Кира обнимает за плечи. - Нельзя тебе здесь оставаться.

Качаю головой:

– Нет. Я должна кое-что сделать.

Жестом показываю подруге следовать за мной. Поднимаемся наверх, в его кабинет. Компьютер включен, вечно забывает выключать. Открываю почту, банковские выписки, документы. Семь лет я была примерной женой. Теперь пришло время стать кем-то другим.

Глава 5

В ящике стола лежит моя рукопись, история женщины, потерявшей себя в чужих желаниях. Пора дописать финал.

И он будет совсем не таким, как ожидает мой муж.

Ночь превращает кабинет мужа в пещеру теней. Сижу в его кресле, листаю документы на компьютере. Банковские выписки, договоры, письма. История нашего брака в цифрах и фактах.

Вот первый платеж за квартиру, триста тысяч из моих сбережений, которые я копила для издательства.

– Милая, это будет наше семейное гнездышко.

Договор, конечно, только на его имя.

Счета из ресторанов. Дорогих, и совсем не тех, куда он водил меня. Брать чеки он не разучился, просто складывал их в отдельную папку. Педантичный даже в изменах.

– Урод, - Кира заглядывает через плечо. - Смотри, тут и билеты в Париж. Два места в бизнес-классе.

– Три месяца назад, - киваю. - Деловая поездка, конечно.

Она присаживается на подлокотник кресла, протягивает чашку с крепким кофе. От Киры пахнет сигаретами, хотя она бросила пять лет назад.

– Знаешь, что меня удивляет? - её голос звучит задумчиво. - Не сама измена. Мужики, они... разные бывают. Но эта продуманность, расчетливость. Он же все эти годы вел двойную бухгалтерию. И в жизни, и в документах.

– Как думаешь, - делаю глоток кофе, обжигаю язык, - Она знает? Ну, эта... вторая. Про меня, про наши попытки завести ребенка?

– А какая разница? - Кира щелкает зажигалкой, но спохватывается, в доме нельзя курить, да и я не выношу этого запаха. - Главное, что знаешь ты. И можешь использовать это знание.

Перевожу взгляд на экран. В почте Антона десятки писем с пометкой личное. Открывать их страшно, но...

– Подожди! - Кира вдруг оживляется. - Дай-ка я кое-кому позвоню.

Достает телефон, набирает номер. Поглядывает на часы, почти полночь.

– Алло, Марк? Прости за поздний звонок. Помнишь, ты говорил про какое-то дело с недвижимостью? Так вот, у меня есть для тебя клиентка...

Марк. Её бывший однокурсник, теперь крутой адвокат по семейным делам. Мы виделись на дне рождения Киры год назад. Он ещё пытался флиртовать, а я только отмахивалась, примерная жена, все дела.

– Завтра в два, - Кира заканчивает разговор. - Он поможет. Главное собрать все документы.

– Зачем? - голос звучит глухо. - Какой смысл? У нас брачный контракт, квартира записана на него...

– Дура! - она стучит пальцем мне по лбу. - Ты что, правда думаешь, что он имеет право вот так просто тебя выставить? После семи лет брака? Да ещё с такими доказательствами измены?

Смотрю на свои руки, которые дрожат, словно как у пьяницы. Все эти годы я была удобной, послушной куклой. Может, поэтому он и выбрал меня? Знал, что не взбрыкну, не пойду против его воли?

– У тебя есть преимущество, - Кира открывает мою сумку, достает ежедневник. - Он думает, что ты сломаешься. Соберешь вещички и уйдешь к маме, как положено брошенной жене. Но ты...

– Я не такая, - шепчу одними губами.

– Что? Не слышу!

– Я не такая! - голос срывается на крик. - Не безвольная кукла, не инкубатор, не неудачница!

На экране компьютера всплывает сообщение. Мессенджер, из которого он впервые за семь лет забыл выйти. На экране высвечивается сообщение от “Зайки ❤”:

“Милый, ты сегодня какой-то странный. Что-то случилось?”

Пальцы сами тянутся к клавиатуре.

– Не надо, - Кира перехватывает мою руку. - Это тебя сейчас не спасет. Думай о будущем.

Думать о будущем… Слова Киры эхом отдаются в голове, пока я механически перебираю содержимое письменного стола. Семь лет совместной жизни превращаются в груду улик против человека, которому я когда-то доверяла больше всех на свете.

В нижнем ящике стола натыкаюсь на старую папку. Моя рукопись, недописанный роман, который я забросила после свадьбы.

– Несерьезное увлечение, - говорил Антон. – У тебя есть дела поважнее.

И я поверила, похоронила мечту под грудой бытовых обязанностей и бесконечных попыток стать идеальной женой.

Пожелтевшие страницы хрустят под пальцами. Пробегаю глазами первые строки. Наивные, неуклюжие, но в них есть та искренность, которую я давно потеряла. Вспоминаю, как горели глаза, когда писала по ночам, как складывались в голове истории, как верила в свое будущее издательство. А потом позволила чужому мнению заглушить собственный голос.

Сажусь в кресло, прижимая к груди папку, будто потерянного и вновь обретенного ребенка. В доме непривычно тихо. Интересно, она знает, что он женат? Или тоже делает вид, что верит его отговоркам? Или у них все

Механически добавляю скриншоты переписки в растущую папку доказательств: геолокации, фотографии, выписки со счетов. Каждая улика как гвоздь в крышку гроба наших отношений. Кира права, я слишком долго закрывала глаза.

На кухне закипает чайник, но я не двигаюсь с места. Вместо этого начинаю просматривать старые файлы. Наши свадебные фотографии. Счастливые, влюбленные, уверенные в будущем. Квитанции из клиники репродукции, каждая как напоминание о несбывшихся надеждах. Скрины его переписок с коллегами, все эти деловые встречи теперь обретают новый смысл.

Глава 6

Офис адвоката Марка Левина располагается в старинном особняке на Петроградской стороне. Массивная дубовая дверь, начищенная медная табличка, в приемной пахнет кофе и дорогим парфюмом. Кира уверенно проходит мимо секретарши:

– Мы записаны на одиннадцать. Марина Борзáя.

Секретарша поднимает бровь при звуке фамилии, но Кира только усмехается:

– Да-да, именно так. Борзáя, а не Бóрзая. Хотя её муж... тут уж как посмотреть…

Предпочитаю проигнорировать выпад подруги, я слишком волнуюсь.

В кабинете прохладно и тихо. Высокий, подтянутый, в безупречном костюме Марк встает из-за стола. Помню его совсем другим. Растрепанным старшекурсником на дне рождения Киры, с кривым галстуком и лукавой улыбкой. Сейчас передо мной успешный адвокат, специализирующийся на разводах богатых и знаменитых, практически высших слоев общества

– Присаживайтесь, - голос мужчины звучит мягко, почти интимно. - Кира вкратце обрисовала ситуацию. Но я хотел бы услышать вашу версию.

Достаю папку с документами. Распечатки банковских выписок, фотографии сообщений, копия брачного договора. Руки дрожат, но голос удается держать ровным:

– Семь лет брака. Квартира записана на мужа. Общий счет, с которого я не могу снять деньги без его согласия. И… - ком встает поперек горла.

– И доказательства измены, - Марк заботливо заканчивает за меня. После моего кивка, берет и просматривает документы, хмурится. - Когда узнали?

– Недавно. Случайно увидела сообщение. Потом нашла украшение, которое он купил не мне. А вчера он... сам признался. Сказал освободить квартиру к концу недели.

Адвокат откладывает бумаги, смотрит внимательно:

– Насколько я понимаю, вы не работаете? Муж настоял на увольнении после свадьбы?

Киваю. Вспоминаю тот разговор, в котором Антон заявил, что его жена не должна горбатиться за деньги, которые он и так в состоянии принести в дом. Гордилась тогда его заботой, не понимая, что это первый шаг к полной зависимости.

– Что ж, - Марк берет ручку, начинает что-то записывать, - Типичная, непростая ситуация. Но не безнадежная. Во-первых, он не имеет права выставить вас на улицу. Это ваше совместное жилье, независимо от того, на кого оформлена собственность.

– Но брачный контракт...

– Я его изучил, - он усмехается. - Ваш муж умный человек, но не всесильный. В контракте есть лазейки. И потом, семь лет брака - это серьезный срок. Суд учтет ваш вклад в семейную жизнь, отсутствие работы по его настоянию...

Кира сидит молча, но я чувствую её поддержку. Держит меня за руку. Она всегда говорила, что я слишком добрая, слишком уступчивая. Может, пора это изменить?

– Что вы предлагаете? - спрашиваю прямо.

Марк откидывается в кресле:

– Для начала собрать все доказательства его неверности. Сообщения, фотографии, свидетельства очевидцев, в дополнение к тому, что уже есть. Во-вторых, проверить все его финансовые операции за последний год. Что-то мне подсказывает, там найдутся интересные моменты.

– Вы думаете, он прятал деньги?

– Уверен. Такие люди всегда готовятся к отступлению. И ещё..., - он подается вперед. - Вам нужно найти работу. Любую. Показать суду, что вы способны себя обеспечивать.

В голове вспыхивает воспоминание. Моя рукопись в ящике стола, которая теперь лежит у Киры на квартире. Может, пора её закончить?

– А если, - начинаю осторожно, - Если я напишу книгу? О том, как успешный бизнесмен предает жену, которая пожертвовала карьерой ради семьи?

Марк улыбается. Впервые за встречу искренне, без профессионального лоска:

– Это было бы... интересно. Особенно если книга станет популярной. Представляете какой ажиотаж это может вызвать? Основано на реальных событиях…

– Но это же месть, - голос дрожит. - Я не хочу...

– Нет, - мужчина качает головой. - Это не месть. Это ваша история. Вы имеете право её рассказать.

Смотрю на свое отражение в зеркальной стене кабинета. Изменился взгляд... теперь он другой. Не затравленный, не умоляющий. Решительный.

– С чего начать? - спрашиваю, доставая блокнот.

Следующий час Марк объясняет план действий. Заявление о разделе имущества. Временный запрет на продажу квартиры. Алименты, да, оказывается, я имею на них право после семи лет брака. Экспертиза подлинности документов. Свидетели.

– И главное, - говорит он, провожая нас к двери, - Не показывайте мужу, что готовитесь к борьбе. Пусть думает, что вы сломлены и послушно уйдете.

В коридоре Кира сжимает мою руку:

– Знаешь, в чем ирония? - усмехается Кира. - Он всегда так гордился своей властностью, а оказался просто бóрзым. Хотя по документам Борзóй.

– Кира!

– А что Кира? Ты теперь Борзáя, а не Синицына. Жаль только, что твой муж оправдывает другое ударение.

Отмахиваюсь. В сумке лежит флешка с частью доказательств его измены, в голове зреет план новой книги. Антон хотел избавиться от меня без скандала? Что ж, он сам сделал свой выбор.

Глава 7

Утренний воздух пахнет весной и кофе. Голова раскалывается после вчерашних потрясений и бессонной ночи у Киры, но внутри странное спокойствие. Возможно, от того, что впервые за долгое время я чувствую под ногами твердую почву. План действий, расписанный адвокатом, придает уверенности.

– Нужно поработать с документами, – Кира решительно тянет меня в любимую кофейню. – В твоем доме оставаться нельзя, мало ли кто нагрянет, а у меня ноут сломался.

Уютное местечко наполовину пусто. Время обеда миновало, а вечерние посетители еще не подтянулись. Устраиваемся в дальнем углу, где мягкий свет винтажной лампы создает камерную атмосферу. Приветливая официантка приносит мой любимый капучино и черный кофе для Киры.

– И так, – подруга открывает ноутбук, пристраивая его между чашками. – Что у нас есть? Папка с письмами, которую мы успели скачать ночью, банковские выписки, фотографии...

Архив писем с почты Антона оказался внушительным. Семь лет брака, семь лет лжи, аккуратно разложенной по папкам. Деловая переписка отдельно, личная отдельно. Мой муж всегда любил порядок.

– Нет, ты только посмотри на это! – Кира фыркает, поворачивая экран. – “Милый, спасибо за чудесный вечер. Твоя кошечка”. Какая пошлость!

– А дата? – механически спрашиваю я, делая глоток остывшего капучино.

– Три месяца назад. Как раз когда ты лежала в больнице после … - подруга запинается, и уже тише заканчивает, - …неудачной попытки ЭКО.

После встречи с адвокатом внутри странная пустота, будто все чувства разом выключили. И даже Кирино напоминание не задевает меня так же сильно как раньше.

Смотрю на письма отстраненно, словно читаю чужую историю. Вот сообщение о бронировании столика в ресторане. Заказ авиабилетов в тот самый период, когда я думала, что он в командировке. Счет из ювелирного. День, когда я ждала его в клинике на очередной процедуре.

– Знаешь, что меня удивляет? – Кира продолжает изучать переписку. – Здесь нет ни одного намека на... ну, понимаешь. На беременность, детей. Она что, совсем...

– Не надо, – обрываю резко. Не хочу думать об этом. О том, что, возможно, она может дать ему то, чего не смогла я.

– Прости, – подруга виновато касается моей руки. Несколько минут молча просматривает файлы, потом вдруг хмыкает: – Слушай, а помнишь, как мы в институте писали письма нашим будущим мужьям? Ты еще свое начала со слов “Дорогой принц на белом коне”!

Против воли губы растягиваются в улыбке:

– А ты написала “Эй, тупица, надеюсь, ты не полный кретин”!

– И судя по тому, что я до сих пор не замужем, письмо сработало как защитное заклинание, – Кира картинно закатывает глаза.

Мы смеемся, и на секунду становится легче. Но смех обрывается, когда я замечаю знакомую фигуру у входа.

Вера Николаевна замирает в дверях, явно не ожидав встретить нас здесь.

– Мариночка! – свекровь порывисто шагает к нашему столику. – Как хорошо, что я тебя встретила! Вот так встреча! Нам нужно поговорить.

Кира демонстративно захлопывает ноутбук:

– Я, пожалуй...

– Останься, – сжимаю её руку и уже шепотом добавляю, – Пожалуйста.

Вера Николаевна присаживается напротив, комкая в руках дизайнерскую сумочку, подарок сына на прошлый Новый год. Помню, как Антон выбирал её, советовался со мной.

– Маме нравятся дорогие вещи, – говорил он тогда. – Она никогда не жалела сил и времени. И теперь мне хочется отблагодарить её.

– Антон сказал, ты не ночевала дома, – начинает она. – Я волновалась...

– Правда? – мой голос звучит обманчиво спокойно. – А когда ваш сын не ночевал дома все эти годы, вы тоже волновались?

Свекровь бледнеет, опускает глаза:

– Деточка, ты должна понять...

– Что именно? Что мой муж спит с другой женщиной? Что у них есть своя квартира? Или что вы все это время знали и молчали?

– Мариночка, – она достает платок, промокает уголки глаз. Тушь размазывается, оставляя серые разводы. – Ты не понимаешь! Антошенька мужчина, ему нужна... нужно... А ты со своей одержимостью ребенком...

– То есть вы знали, – медленно произношу я. – Все это время знали и молчали.

– Я надеялась, он одумается! – в голосе свекрови появляются истеричные нотки. – Она ведь не первая, понимаешь? Но раньше это были просто интрижки...

Земля уходит из-под ног. Не первая? Просто интрижки? Чувствую, как пальцы Киры сжимают мою руку, молчаливая поддержка, то, что дает мне достойно выдерживать текущий разговор.

– Сколько? – голос срывается на шепот. – Сколько их было?

– Деточка, зачем тебе...

– Сколько?!

– Я знаю только о трех, – она отводит глаза. – Но эта... эта особенная. Он даже квартиру ей купил.

Квартиру. Значит, не показалось. Те странные платежи в банковских выписках. Вот куда делись деньги после продажи моей доли в издательстве. Тебе нужно подготовится к ЭКО, милая. А я поверила, как всегда.

Глава 8

В кафе непривычно тихо. Сижу, стиснув телефон с сообщением из клиники до побелевших костяшек. Перед глазами все еще стоит фотография Светланы Игоревны в обнимку с моим мужем. Та самая, что год за годом качала головой: “К сожалению, попытка снова неудачная... Но вы не отчаивайтесь, в следующий раз обязательно получится.”

– Нет, ты представляешь? – Кира мечется вдоль столика, как тигрица в клетке. – “Не дави на Антошеньку”! А то, что её драгоценный сыночек годами водил тебя за нос, это нормально? Знала обо всем и молчала!

– А я ведь поила её чаем из того сервиза, который она подарила на свадьбу. Для семейных чаепитий, – горько усмехаюсь. – Интересно, у той, другой, тоже есть такой?

Руки дрожат, пока пытаюсь удержать чашку с остывшим кофе. Каждое воспоминание теперь отдает горечью предательства.

– Знаешь, что самое страшное? – голос срывается. – Я ведь правда считала её второй матерью. Когда лежала в больнице после выкидыша, она приносила бульоны, рассказывала, как тоже не могла забеременеть пять лет... А сама все это время...

– И Светлана Игоревна, – Кира сжимает кулаки. – Эта... эта... Каждый раз с таким участием, не переживайте, в следующий раз повезет. А сама небось посмеивалась, когда с твоим мужем встречалась.

– И ей я верила… – к горлу подступает ком. – Каждый раз после неудачи плакала у нее в кабинете. А она гладила по руке, говорила такие правильные слова... И все это время... все это время...

Перед глазами проносятся воспоминания. Вот я лежу на кушетке, вздрагивая от каждого укола. Вот жду результатов, вцепившись в телефон. Вот рыдаю, уткнувшись в подушку, а Антон привычно бросает: “Не накручивай себя, будет, когда будет”. Теперь понятно, почему он был так спокоен.

– Кира, – голос срывается. – Это же... это же преступление? Нарушение врачебной этики? Они специально...

– Тише, – подруга достает телефон. – Сейчас позвоню Марку. Такое нельзя оставлять безнаказанным.

– Кому какое дело? – горько усмехаюсь. – Прошло столько времени. Кто поверит? Да и доказательств, кроме этой фотографии...

– Доказательства найдем, – Кира решительно набирает номер. – У тебя же хранятся все документы из клиники?

– В папке дома. Там где-то в шкафу, – машинально отвечаю, а потом до меня доходит. Волна холода пробегает по спине. – Господи, дома! А вдруг он... вдруг уже все уничтожил?

Пока Кира говорит с адвокатом, пытаюсь собраться с мыслями. Светлана Игоревна. Улыбчивая, участливая. “Не переживайте так, все будет хорошо”. И ведь действительно, все было хорошо. У них с Антоном.

– Марк будет через час, – Кира прерывает мои мысли. – Нужно срочно забрать документы из дома. Он говорит, такие дела часто разваливаются именно из-за отсутствия документального подтверждения.

В такси молчим. Кира нервно барабанит пальцами по колену, я смотрю в окно. Город проплывает мимо серой декорацией. Видимо, будет дождь. Как символично.

Возле дома пусто. Машины Антона нет. Руки дрожат, пока открываю дверь. В прихожей все так же пахнет его парфюмом, и от этого запаха к горлу подступает тошнота.

– Где папка? – Кира деловито оглядывается.

– В спальне, в шкафу.

Поднимаемся наверх. В спальне все осталось так, как когда я покинула дом: скомканное покрывало, разбросанные вещи. Следы вчерашней истерики.

– Вот, – достаю из шкафа толстую папку в синей обложке. – Здесь все. Каждый анализ, каждый чек, каждое заключение...

– А это что?

Кира указывает на коробку, стоящую в глубине шкафа. Сердце пропускает удар, там хранятся результаты всех попыток ЭКО. Каждый раз я складывала туда очередной отрицательный тест, как в шкатулку с похороненными надеждами.

Внезапно в замке поворачивается ключ. Мы замираем.

– Быстро вниз! – шепчет Кира. – Через черный ход!

Но уже поздно. На пороге спальни появляется Антон.

– Что здесь происходит? – муж окидывает взглядом разгромленный шкаф, папку в моих руках, застывшую с коробкой Киру.

– Ничего особенного, – стараюсь, чтобы голос звучал спокойно. – Забираю свои вещи. И документы.

– Какие документы?

– Медицинские. Из клиники. Где работает твоя... подруга.

– Ты о чем?

– О Светлане Игоревне. Моем лечащем враче. С которой ты встречался за неделю до моей первой попытки ЭКО.

Антон бледнеет. Впервые вижу, как с его лица сползает маска уверенности.

– Откуда...

– Фотография, милый. Ты же любишь делать селфи с любовницами. Только в этот раз выбрал не просто любовницу. А человека, от которого зависела моя возможность стать матерью.

– Марина...

– Знаешь, что самое страшное? – голос звенит от ярости. – Я ведь поверила. Каждому её слову поверила. Следующий раз будет удачным... А она просто делала свою работу. Твою установку выполняла, никаких детей.

– Все не так...

– А как? – Кира шагает вперед, заслоняя меня. – Как еще это может быть? Случайно переспал с её лечащим врачом? Или специально нашел беременного доктора, чтобы наверняка?

Глава 9

За окном наконец начинается дождь. Достаю телефон, нужно позвонить маме. Объяснить, почему я не приду на воскресный обед. Почему не смогу больше пить чай из свадебного сервиза. Почему наши с Антоном фотографии пора убрать с каминной полки.

Номер набирается сам собой. Гудки растягиваются в бесконечность.

– Все случилось, мама. Все, о чем ты предупреждала семь лет назад. Можно приехать? Поговорить надо.

– Конечно! Прямо сейчас приезжай. Я как раз пирожки делаю, с яблоками, твои любимые.

– Мам, – слова даются с трудом. – А ключи от бабушкиного дома у тебя?

В трубке повисает тишина.

– Зачем тебе? – осторожно спрашивает мама.

– Хочу там пожить немного.

– Что значит пожить? А как же... – она запинается. – А Антон знает?

– Расскажу при встрече. Ключи только захвати, ладно?

– Марина! – в мамином голосе появляются металлические нотки. – Что происходит?

– Все объясню. Через час буду.

Отключаюсь, чувствуя на себе сочувственный взгляд Киры.

Кира молча берет ключи от машины, она знает, что сейчас я не в состоянии вести. Всю дорогу до родительского дома перебираю в голове слова, которыми объясню случившееся. Как сказать о предательстве, длившемся годами? Как признать, что они были правы с самого начала?

Дом родителей встречает знакомым скрипом калитки. Мама ждет на крыльце. По моему голосу все поняла. В окне маячит встревоженное лицо отца.

– Господи, – выдыхает мама, стискивая меня в объятиях. – Что случилось?

И я наконец позволяю себе разрыдаться по-настоящему. Уткнувшись в родное плечо, пахнущее ванилью и яблочным повидлом. Как в детстве, когда разбивала коленки или получала двойку.

Только теперь разбито не колено. Разбита жизнь.

– Пойдем в дом, – мама гладит по спине. – Дождь начинается.

В кухне пахнет пирожками. Отец молча наливает чай. Кира присаживается в уголке, готовая в любой момент прийти на помощь. Родители не торопят. Ждут, пока я сама найду силы говорить.

– Антон... – голос срывается, пальцы судорожно сжимают чашку. – Он все это время... У него была любовница.

Мама прикрывает рот ладонью. Отец хмурится, но молчит.

– Не просто любовница, – слезы катятся по щекам. – Мой врач. Светлана Игоревна. Та, что вела все процедуры ЭКО.

– Что?! – мама вскакивает. – Тот самый доктор? Которая сосала из вашего семейного бюджета адские суммы, пичкала тебя лекарствами и следила за твоим здоровьем?

– Да. Они... они специально. Все эти неудачные попытки, выкидыш... Это был план. Чтобы я не смогла родить.

– Сволочь, – отец впервые подает голос. В нем клокочет ярость. – Мерзавец!

– Папа, – слезы текут уже неудержимо. – Ты был прав. С самого начала прав. А я не слушала...

Память услужливо подбрасывает тот вечер, когда я объявила о помолвке. Мама побледнела, отец нахмурился.

– Доченька, ты его всего ничего знаешь, он не нашего круга!

– Когда любишь, время и положение не имеют значения!

– Имеют, – отец постучал пальцем по столу. – Еще как имеют. Люди не меняются.

– Папа, он успешный бизнесмен! У него своя компания!

– Вот именно, – отец качал головой. – В его возрасте такое состояние честным путем не сколотишь.

– Ты просто завидуешь!

Как же стыдно сейчас за те слова. За то, как хлопнула дверью, как не разговаривала с родителями месяц. Как они пришли мириться первыми, потому что дочь дороже принципов.

– И его мать знала, – всхлипываю. – Все эти годы знала и молчала. А я ей, как дурочка, верила. Была всегда добра и открыта, а она...

– Значит так, – мама решительно встает. – Собирай вещи. Переезжаешь к нам.

– Мам, куда? У вас своих проблем навалом.

– Придумаем что-нибудь.

– Нет, – качаю головой. – У меня другой план. Бабушкин дом в деревне пустует...

– Что?! – мама всплескивает руками. – Какая деревня? Там же крыша течет, окна менять надо!

– Починю.

– Что ты починишь? – отец хмурится. – Ты гвоздь забить не умеешь.

– Научусь.

– Одна в холодном доме? – мама качает головой. – Нет, даже не думай.

– А что делать? Милостыню просить? – горечь прорывается наружу. – Квартира на нем, у меня никаких прав…

– У меня есть идея получше, – вмешивается Кира. – Марк говорит, мы можем отсудить у них приличную сумму. Все же ты тоже участвовала в его жизни. Да и проценты за семь лет, моральный ущерб, а если удастся доказать вину его любовницы…

– Это если выиграем, – вздыхаю.

– Выиграем, – Кира сжимает мою руку. – У нас есть доказательства – фотографии, документы из клиники. И я не успокоюсь, пока эта парочка не ответит за все.

Глава 10

От маминых пирожков остался только запах, въевшийся в одежду. Дорога петляет между холмов. Мелкий дождь превратил грунтовку в месиво, приходится вести осторожно, вглядываясь в размытую колею. Кира дремлет на пассажирском сиденье. Настояла поехать со мной, хотя я уговаривала её остаться в городе.

В бардачке лежат документы, собранные для Марка. Доказательства измены, махинаций с клиникой ЭКО, предательства Светланы Игоревны. Завтра важная встреча, адвокат обещал подготовить исковое заявление. Но сегодня... сегодня мне нужно просто побыть одной. Точнее, почти одной. Кира наотрез отказалась отпускать меня в эту глушь в одиночестве.

Телефон вибрирует на приборной панели.

Антон.

Десятый звонок за утро, я не отвечаю.

После вчерашнего разговора с родителями внутри что-то надломилось. Или наоборот, срослось? Больше не хочется плакать, кричать, требовать объяснений. Хочется тишины.

Навигатор теряет сигнал, но я помню дорогу. Два поворота после заправки, мимо разрушенной фермы, через мостик... Бабушка всегда говорила, к нашему дому ведет не карты, а сердце.

– Приехали? – Кира потягивается, разминая затекшую шею.

– Почти.

За поворотом показывается знакомая крыша. Дом стоит на пригорке. Серые стены потемнели от дождя, но даже сейчас чувствуется что-то... особенное. Может, из-за старых лип во дворе, может, из-за расположения, бабушка всегда говорила, что дом построен на месте силы.

Подъездная дорожка заросла травой, калитка покосилась. Тяжелый железный ключ входит в замок с трудом, поворачивается со скрипом. В нос ударяет запах нежилого помещения. Пыль, сырость, застоявшийся воздух.

– Господи, – Кира оглядывается. – Ты точно хочешь здесь жить? Тут же всё...

– Я знаю, – прерываю её. – Знаю, что всё разваливается. Но может, это именно то, что мне сейчас нужно? Что-то настоящее, требующее заботы. Не фальшивый уют нашей... моей бывшей квартиры.

Распахиваю окна. Свежий воздух врывается в комнаты, солнечные лучи высвечивают пылинки, танцующие в воздухе. Мебель накрыта чехлами, на полу следы мышиных лап. В углу паутина, на подоконнике засохшая ветка какого-то растения, не пережившего одиночество.

– Начнем с первого этажа? – Кира решительно закатывает рукава.

Работаем молча. Выбиваем пыль из ковров, моем окна, оттираем полы. В доме постепенно становится светлее, запах затхлости выветривается. Старые половицы поскрипывают под ногами, будто дом потягивается, просыпаясь от долгого сна.

Телефон снова вибрирует. На этот раз сообщение:

“Нам надо поговорить. Давай всё обсудим как взрослые люди”.

Взрослые люди. Усмехаюсь. Семь лет я была взрослой. Готовила, убирала, терпела его измены, верила лживым оправданиям. Хватит.

– Что там? – Кира заглядывает через плечо.

– Антон хочет поговорить.

– Даже не думай отвечать! Марк сказал...

– Знаю. Никаких разговоров без адвоката.

Поднимаюсь по скрипучей лестнице. Вторая спальня, любимая бабушкина комната. Здесь стоял её письменный стол, у окна с видом на сад. На столешнице до сих пор видны следы от чернил. Она любила писать перьевой ручкой, говорила, что только так можно поймать нужное настроение.

– Ого! – Кира распахивает шкаф. – Сколько книг!

На полках сотни томов. Классика, поэзия, старые журналы. Все, чему не нашлось места в городе. А наверху...

– Мои тетради!

Дрожащими руками достаю связку школьных тетрадей в потрепанных обложках. Первые рассказы, стихи, наброски будущих романов. Бабушка хранила каждый листок.

– Можно? – Кира бережно берет верхнюю тетрадь, начинает читать:

– Она верила в сказки, пока жизнь не научила её верить в себя... Ты писала это в школе?

Киваю. Голос предательски дрожит:

– В одиннадцатом классе. Бабушка тогда сказала, что у меня получится. Что нужно просто верить в себя и...

Телефон снова оживает. Теперь звонок из клиники.

Руки начинают дрожать. Светлана Игоревна. Мой лечащий врач. Любовница мужа, предавшая не только профессиональную этику, но и простые человеческие принципы.

– Не отвечай, – Кира решительно забирает у меня телефон. – Сначала поговорим с Марком. У него уже есть план.

План. У всех были планы. У Антона жениться на наивной девочке, которая будет безропотно сносить его измены. У Светланы Игоревны водить меня за нос, делая вид, что помогает стать матерью. У свекрови покрывать сына, делая вид, что ничего не происходит.

Может, пора и мне составить свой план?

Немного прибравшись в спальне, спускаюсь на кухню. Здесь всё осталось как при бабушке. Старая плита, буфет с посудой, полки с банками варенья. Банки пустые, но на этикетках бабушкин почерк: “Яблочное”, “Смородина, 20..” Последнее лето, когда она ещё могла варить варенье.

– Слушай, – Кира выглядывает в окно. – А сад-то огромный! И яблони, и кусты какие-то...

Глава 11

После бабушкиного дома город кажется слишком шумным, суетливым, чужим. Сижу в машине возле банка, сжимая в руках пластиковую карту. Нужно оплатить первые счета за ремонт. Крышу чинить, окна менять. Дом требует заботы, как и моя новая жизнь.

– Я с тобой, – Кира выбирается с пассажирского сиденья. – Мало ли что.

В отделении пусто, только молоденькая девушка-операционист и охранник у входа.

Беру талончик и возвращаюсь к банкомату. Не могу поверить в надпись, отображающуюся на экране бездушной машины. Обращаюсь к девушке, трясущимся голосом.

– Подскажите пожалуйста. Я хотела бы проверить баланс и снять деньги.

Девушка снова вставляет карту в терминал, хмурится:

– Извините, счет заблокирован.

– Как заблокирован? – пальцы начинают дрожать. – Это наш общий счет с мужем, я имею право...

– Владелец счета заморозил все операции. Обратитесь в юридический отдел.

Подаю паспорт:

– Здесь мои сбережения, зарплаты за семь лет...

– Мне очень жаль. Но без разрешения основного владельца...

Выхожу из банка на подгибающихся ногах. В висках стучит. Семь лет я складывала туда деньги, сначала небольшие скопленные суммы, потом небольшие гонорары за редактуру.

– Милая, зачем тебе отдельный счет? Мы же семья.

И я верила.

Как всегда.

– Сволочь, – Кира пинает колесо машины. – Он специально! Знал, что тебе потребуются деньги!

– У меня осталась заначка, – пытаюсь улыбнуться. – На отдельной карте, он о ней не знает.

– Сколько?

– Тысяч пятьдесят. Копила на... – голос срывается. – На отпуск, если очередное ЭКО… - договорить не получается, потому что в горле застревает предательский ком.

Кира молча обнимает меня. Стоим так посреди парковки, и я наконец позволяю себе заплакать. Не от отчаяния, от злости. Семь лет унижений, надежд, веры в его ложь. А теперь еще и это.

Телефон вибрирует в кармане.

Марк:

“Проверил выписки. Есть интересные моменты по счетам клиники. Когда сможете подъехать?”

“Завтра”, – отвечаю. “Сегодня нужно решить вопрос с деньгами”.

Следующие два часа мотаемся по банкам. Везде одно и то же. Счета заблокированы, кредитки аннулированы, даже накопительный вклад, который я открывала на свое имя, почему-то недоступен.

– Он готовился, – Кира качает головой. – Знал, что ты узнаешь про Светлану, и подстраховался.

Светлана Игоревна. При мысли о ней к горлу подступает тошнота. Интересно, она тоже участвовала в этом плане? Или для неё это тоже сюрприз?

В последнем банке нам везет чуть больше. Пожилая операционистка, выслушав историю, качает головой:

– По закону они не имели права блокировать ваш личный счет. Только совместный. Напишите заявление, приложите документы...

– Сколько это займет?

– От недели до месяца. Если муж не будет оспаривать.

Будет, конечно. Антон никогда не упускает возможности додавить жертву. Особенно если она пытается вырваться.

Возвращаемся к машине. На лобовом стекле записка:

“Позвони матери. Это срочно”.

Почерк свекрови, витиеватый, с завитушками. Как и вся её фальшивая забота.

– Даже не думай, – Кира комкает записку. – Сначала Марк, потом уже разговоры с этой...

– Она что, следит за мной? - в страхе оглядываюсь, чувствуя на себе чей-то взгляд.

– Успокойся. Наверняка просто случайность. Ты же сама говорила, что в торговом центре за углом, твоя ненаглядная родственница частенько покупает какой-то особенный сорт то-ли чая, то-ли…

– Кофе, - произношу устало потирая виски.

– Вот. А твои номера ей известны. Да и эта желтая наклейка с улыбкой на бампере уж больно приметная.

Невольно улыбаюсь. Долбанутый котик. Именно так мы его прозвали, когда пару лет назад пришлось заехать на шиномантаж из-за проколотого колеса. И я не смогла устоять, моментально влюбившись в эту смесь чешира из Алисы в стране чудес и желтого нечто. И да, я стала гораздо проще и быстрее находить свой автомобиль среди сотни других похожих именно благодаря ярко-желтому пятну на бампере.

Киваю. Сажусь за руль, машинально проверяю бензин. Почти пусто. Еще одна проблема, заправляться теперь придется на свои. На пятьдесят тысяч особо не разгонишься.

– Поехали ко мне, – Кира сжимает мою руку. – Что-нибудь придумаем.

По дороге захожу в банкомат снять наличные с заначки. На экране высвечивается: Недостаточно средств.

Что?!

– Попробуй еще раз, – Кира заглядывает через плечо.

Руки дрожат, пока набираю запрос на проверку баланса. В горле пересыхает, когда вижу цифры: минус двести тысяч.

– Как это возможно?! – голос срывается. – Там же был лимит...

Глава 12

Кира достает телефон, набирает номер Марка. Хмурится, слушая длинные гудки. Мы все еще сидим в машине, не зная, куда ехать дальше. Без денег, без возможности снять хоть что-то со счета.

– Марк, привет! Слушай, у нас тут ситуация... – Кира отворачивается к окну, понижает голос. – Да, срочно... Понимаю... А когда?... Ладно, спасибо.

Она отключается, поворачивается ко мне:

– Он занят до вечера. Какое-то важное дело в суде. Но обещал позвонить, как освободится.

Киваю механически. После визита в банк внутри пустота. Даже злости нет, только усталость. Семь лет совместной жизни превратились в заблокированные счета и минус двести тысяч по кредитке.

– И что теперь? – спрашиваю в пространство.

– Теперь... Теперь будем действовать поэтапно. Кстати, я тут вспомнила...

Она замолкает, закусывает губу. Знаю этот жест, так бывает, когда ей неловко.

– Что?

– Помнишь, я брала у тебя в долг? Прошлым летом, когда машину ремонтировала?

– Кира, нет! – понимаю, к чему она клонит. – Даже не думай! Это твои деньги.

– Вообще-то твои. Тридцать тысяч, между прочим. Как раз хватит на...

– Нет! – перебиваю резче, чем хотелось бы. – Ты и так меня приютила. И вообще...

– И вообще ты теперь гордая и независимая? – фыркает подруга. – Брось! Если я хочу вернуть долг, ты не можешь мне запретить.

В её словах есть логика, но я все равно качаю головой:

– Не сейчас. Потом, когда все...

– Когда все что? Когда твой благоверный окончательно вытрясет из тебя душу? Или когда дом развалится?

Дом. При мысли о бабушкином доме что-то сжимается внутри. Вспоминаю разбитое окно на чердаке, щели в рамах, промерзающие стены. Бабушка всегда говорила, что дом живой и он чувствует заботу. А я вот уже который день только говорю о ремонте, но ничего не делаю.

– Знаешь что? – Кира решительно выруливает со стоянки. – Давай хотя бы посмотрим, что почем. В строительном. Прицениться, составить список...

– Зачем? Все равно денег нет.

– Будут! – отрезает подруга. – И потом, я настаиваю на возврате долга. Хотя бы частями. Начнем с самого необходимого, окна на чердаке. Через него весь дом выстужается.

Пытаюсь возразить, но Кира уже не слушает. Включает радио, насвистывает какой-то модный мотивчик. Знаю её, если что-то решила, спорить бесполезно.

В строительном магазине пахнет деревом и краской. Высокие стеллажи уходят под потолок, в отделе материалов гудят погрузчики. Раньше заходила сюда только за мелочами: купить лампочку или батарейки для пульта. Сейчас же разглядываю все другими глазами.

– Так, – Кира решительно направляется к консультанту. – Нам нужна консультация по окнам.

Молодой парень в фирменной жилетке приветливо улыбается:

– Пластик, дерево? Какие размеры?

– Чердачное, – объясняю. – В старом доме. Там сейчас обычное стекло в деревянной раме, но все рассохлось...

– Понял, – кивает консультант. – Пойдемте, покажу варианты.

Следующие полчаса как в тумане. Стеклопакеты, профили, фурнитура. Голова идет кругом от новых терминов. Оказывается, простое окно это целая наука.

– Вот этот вариант оптимальный, – консультант показывает на стенд. – Для чердака лучше взять...

Телефон Киры оживает противной трелью.

– Черт, – морщится подруга. – С работы. Я на минутку, ты пока...

– Иди, – киваю. – Я разберусь.

Кира отходит к выходу, активно жестикулируя. Судя по голосу, разговор непростой. А я продолжаю слушать про монтажную пену и герметики, когда собственный телефон начинает вибрировать в кармане.

Номер свекрови.

Первый порыв сбросить. Но что-то останавливает. Может, любопытство? Или желание наконец высказать все, что накипело? Извиняюсь перед консультантом (без Киры все равно из-за гудения в голове ничего не понимаю) и отхожу в сторону.

– Да, Вера Николаевна.

– Мариночка! – голос свекрови звучит елейно. – Как ты, солнышко? Антоша весь извелся, не может до тебя дозвониться...

– Неужели? – усмехаюсь. – А я думала, он слишком занят со своей... доктором.

В трубке повисает тишина. Потом сухой кашель:

– Деточка, не говори глупостей. Антон любит только тебя. Просто ты в последнее время... как бы это сказать...

– Договаривайте, – подначиваю. – Что я? Истеричка? Помешанная на детях неудачница?

– Зачем ты так? – в голосе появляются металлические нотки. – Я всегда относилась к тебе как к дочери! Даже когда ты устраивала истерики из-за этих бесконечных процедур...

– Истерики? – внутри что-то обрывается. – Так вы называете мои попытки стать матерью?

– А как еще? – свекровь срывается на крик. – Ты превратила жизнь сына в ад! Только и разговоров что о детях! А сама... сама даже не пыталась стать настоящей женой!

Глава 13

Офис Марка встречает прохладой кондиционера. После душного строительного магазина и эмоционального разговора со свекровью этот холод даже приятен. Сажусь в кресло, расправляю юбку. Странно, утром, выбирая одежду у Киры, не думала, что приду сюда. Собиралась же в банк, а попала... на войну?

Вспоминаю слова свекрови, сжимаю кулаки. Инкубатор значит? Истеричка, помешанная на детях? Внутри снова поднимается горячая волна.

– Чай, кофе? – Марк улыбается, демонстрируя белоснежные зубы. – Или что-нибудь покрепче? После такого разговора не помешает...

– Только работу, – обрываю его. – У нас мало времени.

Кира хмыкает, устраиваясь на соседнем стуле. Знаю этот её взгляд. Так смотрит, когда кто-то пытается флиртовать со мной в неподходящий момент.

– Конечно, – Марк мгновенно подбирается, становится серьезным. – Я изучил документы, которые вы прислали. Ситуация непростая, но...

Он раскладывает на столе бумаги. Банковские выписки, копии договоров, фотографии. История моего брака в цифрах и фактах.

– Вот здесь, – палец скользит по строчкам. – Странные переводы в последние три года. Оффшорные компании, фиктивные договоры...

– Что это значит?

– Что ваш муж не просто изменял. Он выводил деньги из семейного бюджета. Причем суммы... – Марк присвистывает. – Впечатляющие.

– Сколько?

– Больше миллиона. И это только то, что можно отследить.

В висках начинает стучать. Миллион. Пока я пыталась быть правильной женой, он...

– Есть еще кое-что, – Марк придвигается ближе, в глазах профессиональный интерес. – Вот тут переводы совпадают с датами ваших процедур в клинике.

– В смысле?

– Каждая попытка ЭКО, очередной перевод в оффшор. Словно кто-то...

– Словно кто-то получал процент от моих неудач, – заканчиваю за него.

Марк кивает. В его взгляде мелькает что-то похожее на восхищение:

– Вы быстро схватываете. Для юриста это ценное качество.

– Она не юрист, – Кира подается вперед. – Она жертва махинаций. И нам нужен план действий, а не комплименты.

Марк откидывается в кресле, прячет улыбку:

– Простите. Профессиональная привычка, замечать сильные стороны собеседника.

– Давайте вернемся к делу, – мой голос звучит жестче, чем хотелось бы. – Что мы можем сделать с этими доказательствами?

– Для начала – подготовить иск о разделе имущества. Потребовать компенсацию. А потом...

– Потом что?

– Потом начнем копать глубже. Клиника, оффшоры, финансовые схемы... Я знаю пару ребят в налоговой. Если они заинтересуются...

– И во сколько это встанет? – перебиваю. – У меня сейчас не так много...

– Не думайте об этом, – Марк снова улыбается. – Считайте это... инвестицией в интересное дело. Все что мне причитается, в случае нашей победы, возьму с вашего супруга. Я думаю, мы сможем найти с вами решение, - подмигивает.

– Марк, – Кира качает головой. – Не начинай.

– Что? – он поднимает руки. – Просто хочу помочь талантливой...

– Брось, – обрываю его. – Я не талантливая. Я злая. И хочу справедливости.

Марк смотрит внимательно, потом кивает:

– Знаете что? Злость отличный стимул. Особенно когда она сочетается с умом.

– И что ты предлагаешь? – Кира все еще настороже.

– Для начала временный запрет на отчуждение имущества. Чтобы муж не успел все спрятать или переписать. Потом...

Он говорит что-то еще про суды, экспертизы, свидетелей. А я смотрю на фотографии, разложенные на столе. Вот мы с Антоном счастливые, влюбленные на свадьбе. Вот он с любовницей, та самая фотография с телефона. А вот...

– Что это? – наклоняюсь ближе.

На снимке какой-то офис. Антон пожимает руку незнакомому мужчине. За их спинами вывеска на иностранном языке.

– А, это, – Марк хмурится. – Нашел в открытых источниках. Ваш муж в прошлом году открывал филиал в другой стране. Как раз когда вы...

– Когда я лежала в больнице после неудачного ЭКО, – киваю. – Он сказал, что едет на конференцию.

– Похоже, он много чего говорил, – Марк собирает бумаги. – Вопрос в том, что мы будем делать с этой информацией.

– Все, – отвечаю не задумываясь. – Абсолютно все.

– Даже если это разрушит его репутацию? Бизнес? Положение в обществе?

Сжимаю кулаки, вспоминая слова свекрови. “Он дал тебе все! Дом, деньги, положение…” А взамен забрал семь лет жизни, веру в любовь, мечту о детях.

– Знаете что, Марк? Он сам все разрушил. Когда решил, что может играть чужими жизнями.

Адвокат кивает. В его глазах больше нет игривых искорок – только профессиональный азарт.

– Тогда начнем. Для начала нам нужно...

Глава 14

Старые доски крыльца поскрипывают под тяжестью коробок со стройматериалами. Кира вытирает пот со лба, оглядывает груду покупок:

– Ну вот, для начала хватит. Жаль, что мне надо бежать, этот звонок с работы...

– Иди, – улыбаюсь, обнимая подругу. – Ты и так со мной полдня провозилась.

– Точно справишься? – в её голосе тревога. – Может, останусь?

– Нет, правда. Мне нужно побыть одной. Разобрать вещи...

Кира кивает. В её сумке звонит телефон, снова с работы. После встречи с Марком и похода в строительный магазин её завалили срочными делами. Удивительно, как она вообще смогла столько времени уделить моим проблемам.

Провожаю взглядом отъезжающую машину. Вокруг непривычная тишина. Только ветер шумит в старых яблонях да где-то вдалеке лает собака. Городская суета осталась за пределами этого места, и почему-то от этого становится легче дышать.

Сумки с вещами, которые успела забрать из городской квартиры, ждут в прихожей. Немного, всего пара джинсов, несколько футболок, документы. Семь лет жизни уместились в две спортивные сумки. Смешно.

Отношу коробки со стройматериалами на веранду. Завтра займусь окном. А пока... пока нужно разобрать вещи. Найти свое место в этом старом доме, который теперь кажется единственным настоящим убежищем.

На дне сумки, под стопкой одежды рукопись, над которой когда-то работала год назад. История женщины, потерявшей себя в отношениях. Тогда казалось пишу выдуманную историю. А теперь...

Устраиваюсь в старом кресле у окна. Солнечные лучи ложатся на пожелтевшие страницы. Красивый почерк, тогда еще старалась писать аккуратно, выводила каждую букву. Будто от этого зависела судьба текста.

“Он вошел в её жизнь как весенний ветер – легкий, свежий, обещающий перемены…”

Господи, какой пафос! Скривившись, перелистываю страницу.

“Их любовь была похожа на сказку. Он успешный бизнесмен с внешностью киногероя. Она скромная девушка, мечтающая о большом чувстве…”

С каждой строчкой тошнота подступает все сильнее. Неужели я правда была такой наивной? Верила в эти розовые сопли о прекрасном принце, который спасет и осчастливит?

А ведь Антон никогда не был принцем. Он был хищником. Властным, опасным, не знающим жалости к слабым. Помню, как замирало сердце, когда видела его в деле. На переговорах, в зале заседаний. Весь подобранный, напряженный, готовый к прыжку. Другие мужчины рядом с ним казались мальчишками.

“Её сердце трепетало от каждого его взгляда…”

Захлопываю папку. От откровенной ванили першит в горле. Как я могла написать такое? Историю наивной дурочки, которая приняла звериный оскал за улыбку?

Нет, правда была другой. Я влюбилась именно в эту его звериную силу. В то, как он входил в комнату и все взгляды обращались к нему. Как небрежным жестом мог решить судьбу компании. Как под маской делового человека всегда таился зверь, готовый растерзать любого, кто встанет на пути.

Только я не понимала одного. Такой зверь не может быть ручным. Он не станет верным мужем, заботливым отцом, хранителем домашнего очага. Он будет искать новую добычу, новые территории, новые победы.

В топке потрескивают поленья. Бабушка всегда топила печь, даже в теплые дни. Говорила, что огонь очищает дом от плохой энергии. Встаю, подхожу ближе. Языки пламени облизывают почерневшие кирпичи.

Первая страница рукописи загорается мгновенно. Красивый почерк превращается в пепел, наивные строчки осыпаются черными хлопьями. Бросаю в огонь страницу за страницей, освобождаясь от розовых очков, сквозь которые смотрела на мир.

“Он нежно коснулся её руки…” – в огонь.

“Их поцелуй был похож на полет…” – в огонь.

“Она знала, что их любовь будет вечной…” – в огонь.

Теперь я совсем как Толстой, сжигаю целое прошлое…

Последняя страница сворачивается в пламени, обнажая сладкие строки любви.

Еще совсем недавно я еще верила в эту ложь.

Выпрямляюсь, глядя, как догорает бумага. В голове уже складываются новые строчки. Жесткие, честные, без сахарной пудры и розовых соплей.

История о женщине, которая приняла тигра за домашнего кота. О том, как приручала его. Не веревками и кнутом, а любовью и верностью. И о том, как он ответил на эту любовь предательством.

Нет, не так. О том, как он не смог стать другим. Потому что хищник остается хищником, даже в золотой клетке брака. Его можно приручить, но нельзя изменить его природу.

Сажусь за бабушкин письменный стол, достаю новую тетрадь. Пальцы сами ложатся на клавиатуру ноутбука, который забрала из дома.

“Он вошел в её жизнь не как весенний ветер. Как ураган, сметающий все на своем пути, не знающий пощады, несущий только разрушения. Она думала, что сможет его укротить. Не понимая, что укрощенный зверь, это мертвый зверь…”

За окном темнеет. В остывающем камине потрескивают угли, все, что осталось от прежней рукописи. А я пишу, пишу, пишу... Выплескивая на бумагу всю боль, все прозрение, всю горечь понимания.

Телефон вибрирует очередным сообщением от Антона. Не читаю. Его слова больше не имеют значения. Важны только мои. Те, что ложатся на бумагу, обнажая правду об отношениях, где любовь превращается в клетку, а нежность в цепи.

Глава 15

В парах горячего кофе тонет городской шум. Карамельный раф пахнет слишком приторной, обманчивой сладостью. Как и вся моя прежняя жизнь.

Пальцы скользят по гладкому пластиковому корпусу ноутбука. Синопсис готов. Редактор из издательства, куда я когда-то отправляла несколько статей, обещала посмотреть текст сегодня к вечеру. Волнуюсь как первоклассница, хотя сама столько раз сидела по ту сторону стола, оценивая чужие рукописи.

Кафе почти пустое. Все люди в это время уже на работе. Колокольчик над дверью звякает, впуская новую посетительницу, но я не поднимаю глаз от экрана. Последний абзац никак не складывается...

– Мариночка?

Вздрагиваю. Этот голос. Мягкий, участливый, с особыми успокаивающими нотками, снился в кошмарах последнее время.

Светлана Игоревна. Безупречный макияж, золотая цепочка на шее. Как она нашла меня? Пора менять привычные места.

Выглядываю в окно. Да… И как же я могла забыть. Совсем неподалеку клиника. Ноги сами с утра принесли сюда. Теперь даже не могу объяснить, почему, как и зачем.

Женщина смотрит обеспокоенно, в глазах тревога.

– Можно присесть? – не дожидается ответа, опускается в кресло напротив. – Я так волновалась! Вы пропустили процедуры, не отвечаете на звонки...

Сжимаю пальцы на чашке. В горле пересыхает, хотя умом понимаю, надо спокойно встать и уйти. Марк предупреждал, никаких контактов.

– У нас появилась новая методика, – она понижает голос до интимного шепота. – Израильская клиника, очень перспективные результаты...

– Правда? – слова сами срываются с губ.

– Конечно! – она накрывает мою руку своей. Теплые пальцы, отполированные ногти. – Мы столько работали, вложили столько сил и средств... Нельзя все бросать на полпути!

Киваю механически. Столько надежд, уколов, процедур... Неужели все зря?

“Стоп!” – внутренний голос звучит подозрительно похоже на Киру. – “Она играет на твоих страхах!”

– Светлана Игоревна...

– Просто Света, – улыбается ласково. – Мы столько пережили вместе...

– Да, пережили, – от фальшивой заботы начинает подташнивать. – Особенно мой последний визит. Когда списали двести пятьдесят тысяч с моей карты.

Она не меняется в лице, профессионал.

– Ах, это! Там какая-то ошибка в бухгалтерии. Обязательно разберемся, когда вы вернетесь к процедурам. И к мужу, конечно. Он так переживает...

Рука замирает на полпути к чашке. В голове щелкает как выключатель.

– Я не говорила, что мы взяли паузу.

Светлана на мгновение теряется, но тут же берет себя в руки:

– Ну... это же очевидно. Раз вы не приходите на процедуры...

– А может, я просто сменила клинику? – наклоняюсь ближе. – Или врача?

– Зачем? – в её голосе прорезаются стальные нотки. – Мы столько лет работали вместе! Я знаю все особенности вашего организма...

“И особенности моего мужа”, – добавляю мысленно, хотя очень подмывает сказать это вслух. “Внутренняя Кира” тут же одергивает - “Держись, иначе она использует твои слова против тебя. Аккуратно выуживай информацию.”

– Кстати, о муже, – улыбаюсь максимально доброжелательно. – Давно его видели?

Она отводит глаза:

– Только по работе. Когда оформляли ваш отказ от процедур...

– Какой отказ?

Светлана прикусывает губу. Снова прокол.

– Он сказал... то есть, я думала...

– Что он сказал? – поддаюсь вперед. – И когда?

– Неважно, – она резко встает. – Главное, что вы теряете время! В вашем возрасте каждый месяц на счету...

– А вам-то что? – не выдерживаю. – Какая разница, буду я делать ЭКО или нет? Или... кто-то теряет проценты с моих процедур?

Её лицо каменеет. В глазах мелькает что-то похожее на страх.

– Не понимаю, о чем вы. Я просто беспокоюсь...

– О муже? Или о ваших общих делах?

Светлана нервно теребит цепочку на шее:

– По-моему, вы заблуждаетесь. Мы с Антоном...

– Даже имя его помните, – усмехаюсь. – Не “ваш муж”, не “господин Борзой”, а просто Антон. Давно такая фамильярность?

Она резко разворачивается, почти бежит к выходу. У двери оборачивается:

– Вы делаете ошибку! Он не простит...

– Чего? Того, что узнала правду? Или того, что больше не позволю себя использовать?

Колокольчик над дверью звякает прощальной нотой. А я сижу, механически помешивая остывший кофе. В голове крутятся обрывки разговора.

“Он сказал... Когда оформляли отказ... Антон…”

Достаю телефон, набираю номер Марка.

– Марк, посмотри документы из клиники. Особенно последние. Кажется, там что-то подписывали от моего имени.

Глава 16

Виски обжигает горло. Янтарная жидкость в хрустальном бокале мерцает в свете настольной лампы, единственного источника света в кабинете. За окнами давно стемнело, но домой не тянет. Там пустота и тишина, от которой звенит в ушах.

Пальцы скользят по кожаному подлокотнику кресла. Когда-то Марина выбирала его, настояла именно на этой модели. “Тебе нужно что-то солидное, но удобное. Ты же столько времени проводишь в офисе…”

Забота. Вечная забота обо мне, которой я так бездарно распорядился.

Телефон вибрирует, очередное сообщение от следователя. Третье за день. Молча смахиваю уведомление. Пока нечего сказать. Документы надежно спрятаны, свидетели молчат, время еще есть.

Или нет?

Открываю ноутбук, пробегаю глазами последние транзакции. Большая часть счетов заморожена, спасибо бдительным органам. Но кое-что удалось спасти. Например, ежемесячный платеж за квартиру Светланы.

Усмехаюсь. Надо же было так по-идиотски попасться! Служебный роман, банально до зубной боли. Но она знала, на какие кнопки давить.

“Антон, вы так много работаете... Антон, вы заслуживаете немного счастья... Антон, ваша жена совсем вас не ценит…”

А я и повелся. Как мальчишка. Прятал деньги, оформлял липовые договоры, выписывал премии. Ради чего? Ради нескольких часов иллюзии свободы?

Марина все поняла. Конечно, поняла, она же умница. Но молчала, делала вид, что верит в командировки и ночные совещания. Только глаза становились все печальнее.

А потом эта история с клиникой...

Я действительно хотел ребенка. И она хотела, до одержимости. Каждый месяц, новые процедуры, новые надежды, новые разочарования. А Светлана так удачно оказалась рядом, и со связями в нужной клинике, и с готовыми схемами по отмыванию денег через медицинские счета.

Стоп. О чем это я? Виски явно лишний.

Открываю почту, привычный вечерний ритуал. Спам, отчеты, предложения о сотрудничестве... Внезапно взгляд цепляется за знакомое имя.

“Марина Борзая. Резюме на должность редактора.”

Сердце пропускает удар. Второй раз за день. Первый был, когда зашел в нашу спальню забрать документы. Её запах, сладковатый, с нотками ванили, все еще витал в воздухе.

Машинально открываю письмо. Все та же фотография: серьезный взгляд, чуть приподнятый подбородок. Такой снимок она сделала, когда устраивалась в своё первое издательство.

Читаю внимательно каждую строчку. Опыт работы, образование, рекомендации... Господи, неужели она правда решила вернуться в профессию? После стольких лет домашнего заточения?

В горле пересыхает. Закрываю письмо, открываю поисковик. Издательства Москвы, их не так много, если знать, где искать.

Первый звонок. Старый приятель в совете директоров, должен помочь.

– Алло, Сергей? Слушай, тут такое дело...

Вежливый отказ. Нет, не получали такого резюме.

Второй звонок. Бывший партнер по бизнесу, должен за мной пару услуг.

– Михаил Петрович? Доброго вечера...

Снова мимо.

Третья попытка, небольшое издательство современной прозы. Там директор вроде что-то должен...

– Добрый вечер! Простите за поздний звонок...

И снова ничего.

Виски в бокале заканчивается. Руки слегка подрагивают, то ли от алкоголя, то ли от напряжения.

Последний вариант. Маленькое издательство, специализируется на молодых авторах. Когда-то Марина там начинала.

– Алло? Это Антон Борзой...

По ту сторону трубки заминка. Потом узнавание, легкая паника в голосе. Еще бы, я поручился за треть их кредитов.

– Да-да, Антон Сергеевич! Чем можем помочь?

– Скажите, к вам случайно не поступало резюме...

– Марины Борзой? – собеседник откашливается. – Буквально сегодня. Очень сильный специалист, мы как раз рассматриваем...

– Я знаю, – перебиваю. – Она моя жена.

Снова пауза. Почти физически чувствую, как человек на том конце провода лихорадочно соображает, что сказать.

– Мы... мы еще не приняли решение...

– А я помогу его принять, – голос звучит жестче, чем хотелось бы. – Вы ведь помните условия реструктуризации вашего долга?

– Конечно, но...

– Завтра мой помощник привезет два конверта. В одном рекомендательное письмо для Марины. Во втором чек на “подъемные” для нового сотрудника.

– Антон Сергеевич, я не уверен...

– А я уверен, – отрезаю. – И еще. Она не должна знать о моем участии. Никогда.

Собеседник часто дышит в трубку. Наконец:

– Хорошо. Но... простите за вопрос... зачем вам это?

Действительно, зачем? Помочь той, которая ушла? Которая может рассказать следователям много интересного о финансах клиники?

– Считайте это... инвестицией в будущее.

Глава 17

В приемной пахнет дорогим кофе и свежими цветами. Огромные белые лилии в высокой вазе, любимые цветы Антона. Странное совпадение? Или намеренный выбор?

Кожаное кресло поскрипывает, когда устраиваюсь поудобнее. На столе трудовой договор, десять страниц мелкого шрифта. Рядом золотая паркеровская ручка, точно такая же стояла в стаканчике у Антона в кабинете.

– Думаю, условия вас приятно удивят, – Сергей Петрович, директор издательства, улыбается чуть снисходительно. Его взгляд скользит по моему простому платью, задерживается на, уже вышедшей из моды, сумке. – Мы ценим профессионалов.

Пробегаю глазами цифры. Сердце пропускает удар. Сумма в три раза выше рыночной. Служебная машина представительского класса по запросу. Расширенный соцпакет. Возможность работать удаленно.

– И... это стандартные условия для редактора? – собственный голос звучит хрипло.

Он на мгновение теряется, поправляет узел галстука:

– Ну... учитывая ваш опыт...

Какой опыт? Хочется рассмеяться. Несколько лет домохозяйкой? Несколько лет беготни по клиникам? Или десяток неопубликованных рассказов в ящике стола?

Но молчу. Что-то здесь не так. Слишком щедро, слишком идеально. Как те подарки от Антона в начале нашего романа: красивая обертка, за которой всегда крылся расчет.

– Контракт на пять лет, – продолжает директор. – С возможностью продления. Испытательный срок формальный, две недели.

Две недели? Внутренний голос бьет тревогу. Обычно месяц минимум!

– А кто... кто порекомендовал меня на эту должность?

Сергей Петрович отводит глаза:

– Видите ли... это конфиденциальная информация.

Конечно. А как иначе?

Подписываю договор. Росчерк ложится ровно, хотя внутри все дрожит. Бумага дорогая, плотная. На фирменном бланке витиеватый логотип издательства.

В приемной ждет первый сюрприз. Молоденькая девушка с папкой документов:

– Марина Андреевна? Я Лена, временно ваш личный ассистент. Ваше расписание на неделю уже составлено. И... вам просили передать.

Лаконичная записка: “По завершению испытательного срока вам будут выписаны подъемные в сумме…”. Почерк незнакомый, но что-то в наклоне букв напоминает...

Нет. Показалось.

Телефон вибрирует сообщением от Киры:

“Включи новости. В компании Антона проблемы. Акции падают.”

Хмурюсь. Какая связь между его проблемами и моей сказочной работой?

– Лена, – окликаю ассистентку. – А когда была создана эта должность?

– Вчера, – она смущенно теребит краешек блузки. – Специально под вас.

В животе холодеет. Вчера. Когда акции начали падать.

– И часто к вам приезжают... важные гости?

– Нет, что вы! – она понижает голос до шепота. – Только сегодня утром. Представительный такой мужчина, с охраной. Говорил с директором минут сорок.

Антон? Нет, не его стиль. Он бы действовал через подставных лиц, не светился бы лично...

А может, это не он?

В голове так и звучит голос моего адвоката, Марка:

Будьте осторожны. За каждым щедрым подарком стоит цена. Приезжайте в офис, нужно поговорить.

Киваю своим мыслям. Правильно. Такие подарки судьбы не бывают бескорыстными.

Иду к лифту. На этаже непривычно пусто: ни редакторов, ни авторов, хотя обычно здесь не протолкнуться. Только охранник у входа провожает внимательным взглядом.

Пока Елена объясняет мне в чем именно будет заключаться моя работа, стараюсь внимательно слушать. Но мысли все время крутятся вокруг акций компании Антона.

“Не могу” - быстро печатаю ответ подруги, пока ассистентка отвернулась.

Только через пол часа меня наконец оставляют одну и я спешно хватаю телефон. Подруга уже наклепала на скорую руку выжимку с новостей.

“...крупнейшая сделка года под угрозой срыва…”

“...акции упали на 15% после появления информации о возможных махинациях…”

“...источники в правоохранительных органах не комментируют…”

Сажусь на диван. Руки дрожат.

Вот почему такая щедрость. Вот почему слежка.

Он что-то затевает. Что-то большое.

И я часть его плана.

Снова.

Стук в дверь моего кабинета заставляет вздрогнуть.

– Войдите? - неуверенно произношу, все еще не освоившись в кабинете.

На пороге курьер с огромной корзиной фруктов:

– Марина Андреевна? Вам передача.

Записка внутри: “От старых друзей”. И следом конверт с фотографиями. Я общаюсь с Кирой. Я закупаюсь стройматериалами. Я захожу в издательство.

Они следили.

Все это время!

Глава 18

– Кто заказчик? – курьер пожимает плечами, нажимает кнопку лифта. – Понятия не имею, я лишь доставляю.

Отпускаю курьера. И неожиданно, на ум приходит догадка. Светлана Игоревна. Конечно. Кто же еще может так виртуозно играть на моих нервах, создавая иллюзию случайных совпадений.

Возвращаюсь в кабинет на негнущихся ногах. Корзина с фруктами источает приторно-сладкий аромат. Как и вся моя новая должность. Слишком щедрая зарплата, слишком роскошный кабинет, слишком услужливые коллеги. Будто кто-то специально создал эту золотую клетку, чтобы я чувствовала себя обязанной.

Фрукты в корзине уложены с аптечной точностью. Вот и в клинике Светлана всегда была помешана на порядке. Каждый инструмент на своем месте, каждая бумажка идеально выровнена. Порядок в мелочах создает порядок в жизни, – говорила она, делая очередной укол. Интересно, такой же порядок был в их отношениях с моим мужем? Расписывали график встреч, согласовывали алиби, планировали будущее?

Елена заглядывает в дверь, прерывая поток горьких мыслей:

– Марина Андреевна, через час летучка. Будете присутствовать? И еще... звонили из бухгалтерии, просят подписать какие-то документы задним числом.

Вздрагиваю. Снова документы. Снова чья-то попытка впутать меня в свои махинации.

– Какие именно документы?

– Что-то про распределение грантов. Сказали, обычная формальность.

Формальность. Как же. Качаю головой:

– Пусть пришлют на почту. Я посмотрю.

Елена кивает, но не уходит. Мнется в дверях, явно хочет что-то сказать.

– Что-то еще?

– Просто... – она закусывает губу. – К вам приходил мужчина. Такой... представительный. Просил передать, что документы готовы.

– Какой мужчина?

– Не представился. Но охрана пропустила без вопросов, будто свой.

Значит, Антон уже здесь был. Готовил почву, прощупывал территорию. Интересно, сколько людей в издательстве уже куплены? Сколько глаз следят за каждым моим шагом?

– Спасибо большое, через сорок минут сможете напомнить?

– Без проблем.

Девушка уходит, оставляя меня одну.

Телефон вибрирует. Кира:

“Срочно посмотри! Компания твоего благоверного в центре скандала!”

Перехожу по ссылке, сброшенной подругой. Заголовки кричат:

“Крупнейшая сделка года под угрозой! Акции падают!”

“Финансовые махинации в корпорации Борзого?”

“Источники в прокуратуре намекают на масштабное расследование”

“Возможная связь с международными картелями”

“Главные акционеры требуют внеочередного собрания”

К горлу подступает тошнота. Вот почему такая щедрость с работой. Вот почему слежка. Вот почему даже бухгалтерия пытается впутать меня в свои схемы.

Пролистываю статьи дальше. Каждый заголовок как удар под дых:

“Клиника репродукции замешана в скандале с отмыванием денег”

“Пациенты могли использоваться как подставные лица”

“Главврач не комментирует обвинения”

Теперь понятно, почему Светлана так настойчиво пыталась вернуть меня к процедурам. Почему предлагала новую методику, намекала на израильскую клинику. Им нужно закрыть брешь, замять скандал, найти козла отпущения.

На экране высвечивается сообщение от Светланы:

“Нам бы поговорить…”

Её манера писать, снисходительная, с ядом под сахарной глазурью. Всегда такая заботливая, всегда готовая поддержать. “Не переживайте, в следующий раз обязательно получится”. А сама в это время...

“Чего ты хочешь?” – отвечаю, хотя Марк предупреждал не вступать в переписку.

“Поговорить. Я знаю больше, чем ты думаешь. О клинике, о процедурах, о махинациях твоего мужа. О том, как на самом деле проходили все эти неудачные попытки. Встретимся?”

Пальцы зависают над клавиатурой. В голове голос Марка: “Никаких прямых контактов!”. Но что, если она действительно знает что-то важное? Что, если все эти годы мое бесплодие было частью их плана? Или я смогу вывести её на чистую воду, записать наш разговор, что будет еще одной монеткой в копилку доказательств?

“Где?”

“В шесть, в том же кафе, у клиники. Приходи одна. Иначе твой адвокат получит интересные документы о твоем участии в схемах мужа”.

“Это угроза?” – отвечаю, чувствуя, как внутри поднимается злость.

“Просто факты, дорогая. Время поджимает.”

Откидываюсь в кресле, пытаясь собраться с мыслями. Что-то не сходится. Зачем ей встреча, если скандал уже в прессе? Зачем угрожать документами, когда сама под ударом?

“А что насчет твоих документов, Света? Тех, что упоминаются в статьях?”

Пауза затягивается. Представляю, как она сейчас хмурится, глядя в телефон. Наконец:

“Не понимаю, о чем ты. Просто хочу помочь. Как врач.”

Глава 19

Янтарный свет лампы отражается в бокале с минеральной водой. Раньше в такие моменты я бы налил виски, но сейчас нужна ясная голова. В приемной тихо, последний сотрудник ушел час назад. На столе передо мной веер фотографий с Мариной.

Служба безопасности работает четко. Каждый её шаг под контролем, каждое движение отслеживается. Не потому что я не доверяю, а потому что боюсь. За неё. За себя. За то, что она может узнать.

Телефон вибрирует - сообщение от Светланы:

“Нам надо встретиться. Срочно.”

Игнорирую. В последнее время она слишком настойчива, слишком требовательна. Будто чувствует, что власть ускользает из её рук.

На экране компьютера котировки акций. Красные цифры режут глаз. Минус пятнадцать процентов за неделю. Информация о проверках просочилась в прессу, инвесторы нервничают. А я... я пытаюсь удержать в руках рассыпающуюся империю.

Новое сообщение, теперь от начальника службы безопасности:

“Посетила офис адвоката. Пробыла там два часа.”

Сжимаю челюсти. Марк акула в мире бракоразводных процессов. Если он взялся за дело, просто так не отступит. Особенно когда в дело замешана еще и клиника с громким названием.

Клиника... В последнее время это слово вызывает странное чувство тревоги. Что-то не складывается в красивой картинке, которую рисовала Светлана. Слишком много денег, слишком сложные схемы, слишком...

Дверь приоткрывается. На пороге Николай Петрович, главный бухгалтер, которого я попросил помочь мне по личному вопросу. В руках папка с документами:

– Антон Сергеевич, я тут просматривал старые отчеты по клинике...

– И?

– Странные цифры. Списания не совпадают с реальными процедурами. Будто кто-то...

Обрываю его взмахом руки. Не сейчас. Пока не готов услышать то, что начинаю подозревать.

– Оставьте документы. Я посмотрю.

Он кладет папку на стол, мнется у двери:

– И еще... Звонили из налоговой. Интересовались счетами вашей супруги. Особенно теми, что были закрыты после... после неудачных попыток ЭКО.

Внутри что-то обрывается. Они копают. И копают глубоко.

– Благодарю.

Оставшись один, открываю папку. Цифры, даты, отчеты. Каждая строчка - как нож в сердце. Семь лет я верил, что делаю все правильно. Позволял Светлане вести процесс, подписывал бумаги, перечислял деньги. А Марина... Марина просто верила мне.

Новое сообщение от Светланы:

“Если не встретимся сегодня, завтра будет поздно.”

Отправляю в спам. Сейчас не до её истерик.

На столе фотография. Единственная, которая всегда здесь стояла и поддерживала меня в самое тяжелое время. Наша свадьба. Марина в белом платье улыбается так счастливо, так доверчиво. А я... я уже тогда был хищником, готовым растерзать любого, кто встанет на пути.

Телефон снова оживает, на этот раз от неизвестного номера:

“Господин Борзой, вас заинтересует информация о действиях доктора Светланы Игоревны в период лечения вашей супруги”

Пальцы замирают над клавиатурой. Что-то подсказывает, это не обычный шантаж.

“Продолжайте.”

“Есть документы. О том, как намеренно занижалась эффективность процедур. Как подменялись результаты. Как…”

Не дочитываю. В голове взрывается понимание. То, что я подозревал последние недели, оказалось правдой. Нас обоих использовали. Меня как источник денег, Марину как удобную жертву.

А я позволил этому случиться.

Новое сообщение от службы безопасности:

“Вернулась домой. С ней подруга.”

Смотрю на фотографии наблюдения. Марина выглядит уставшей, но... другой. Сильнее. Увереннее. Той, кем всегда могла стать, если бы я не сломал её крылья.

***

В дверь кабинета стучат. Секретарь меня предупредила о приходе Светланы. Совсем не вовремя. Со всех сторон давят. И учитывая просочившийся в прессу скандал, мне бы совсем не хотелось афишировать наши отношения. Но, кажется, меня плотно взяли за я…

– Ты игнорируешь мои звонки, - на пороге Светлана. Без приглашения проходит в кабинет, садится в кресло.

– Я занят.

– Чем? Слежкой за бывшей женой?

Её голос сочится ядом. Где та заботливая, понимающая женщина, которой я поверил? Или это тоже была маска?

– Зачем пришла?

– Предупредить. Она что-то нашла. Какие-то документы...

– О чем?

Светлана отводит взгляд:

– О клинике. О том, как мы... как я...

Не договаривает. Но мне уже не нужно продолжение. Все складывается. Цифры в отчетах, странные совпадения, “неудачные” попытки.

– Убирайся.

– Что?

– Я сказал,убирайся, - рычу. - И молись, чтобы я не нашел доказательства того, о чем начинаю догадываться.