Измена. Ты меня разлюбил!

Глава 1

- Ну что опять? - шепчу я себе, нажимая на изображение, терпеть не могу все эти интернетные открытки и поздравлялки.

Нажимаю на картинку, она медленно разворачивается на весь экран.

Сначала кажется, что это реклама или чья-то глупая шутка. На фото - женские стройные ножки в туфлях на тонком каблучке. Рядом - мужская спина, обнаженная, мускулистая. И кажется, очень знакомая.

Я замираю. Сердце начинает биться быстрее. Увеличиваю изображение.

И тогда вижу.

Хвостик от татуировки. Его татуировка!

Мои пальцы судорожно сжимают телефон. Я отдергиваю руку, как будто экран обжег меня. Смотрю на Максима, он лежит, спокойный, без тревог, как будто ничего не произошло.

Встаю с кровати, иду в ванную, закрываю дверь. Стою перед зеркалом. Смотрю на себя - бледная, напряженная, с огромными зрачками. Снова смотрю на фото, может, мне показалось. У Макса большая синяя волна под ребрами, она немного заходит на бок, на спине виден совсем маленький хвостик, такой же, как на фото.

Телефон снова дрожит. Ещё одно сообщение.

Убедилась? Ты для него больше никто. Просто балласт, который он тянет.
Он сегодня уедет в командировку… но не к клиентам. А ко мне.
Ты убирайся. Он давно тобой не дорожит.

Я роняю телефон. Он ударяется об пол с глухим стуком. Руки дрожат. Ноги подгибаются. Голова кружится. Я прислоняюсь к стене, пытаясь отдышаться.

- Не сейчас, - шепчу я себе. - Не плачь. Не сейчас.

Спальня вокруг уже не кажется безопасным местом. Стараюсь не накручивать, нужно во всем разобраться!

На туалетном столике - флакон духов, которые он подарил мне на годовщину. Фотографии в рамке - наши свадебные, счастливые, настоящие. Теперь они кажутся фальшивыми.

Я подхожу к шкафу, открываю чемодан. Начинаю складывать его вещи. Джинсы. Рубашки. Костюм. Туфли. Как будто упаковываю не одежду, а ложь.

- Коть, а что происходит? - Макс поворачивается ко мне лицом. не могу отвести взгляд от его татухи. - ТЫ в путешествие собралась?

- Я поеду с тобой, - говорю вслух. - Я никогда не была в Нижнем, говорят , отличный город Я хочу посмотреть на этот город. И на нее тоже.

Его улыбка гаснет. Только на мгновение, но я успеваю заметить.

Он не отвечает. Только делает шаг ближе. Его рука скользит по моей шее. Пальцы играют с прядью волос. Губы почти касаются моих.

- Останемся дома, - говорит он тихо, почти шепчет. - Поездка может подождать. Я хочу тебя.

Он хочет поцеловать меня, но я не двигаюсь. Просто смотрю в глаза человеку, который лжет мне, даже когда любит.

Макс не отводит взгляд. Его пальцы всё еще на моей шее, его губы так и не коснулись моих. Он ждет реакции. Хотел бы, чтобы я расслабилась, захотела его, забыла обо всём.

Но я не могу.

- Ты красивая, - говорит он, почти ласково. - Я хочу быть с тобой. Только с тобой.

Я чуть улыбаюсь. Не потому, что верю ему. Просто чтобы он не видел, как мне больно.

Его телефон звонит снова. Где-то в спальне. Он вздыхает, целует меня в щеку и выходит, не дожидаясь ответа.

- Алло, - слышу я его голос за стеной. - Да, сейчас занят был.

Пауза.

Он смеется. Легко, уютно. Как будто знает, что его слышат. Или просто забыл, что я рядом.

- Нет, правда, - продолжает он. - Я хотел перезвонить. Просто… рано утром не хотел тебя будить.

Сердце сжимается. Я знаю, с кем он говорит. Знаю, кто ждет этого разговора. Кто только что прислала мне фото. И сообщение.

Я выхожу из ванной, медленно, почти беззвучно. Он стоит у окна, спиной ко мне, в одной руке телефон, в другой - наушник. Он не кладёт его обратно в карман, играет с ним, как делает всегда, когда ему нужно скрыть волнение.

- Подожди, - Макс говорит в трубку, он нажимает на наушник и случайно включает громкую связь.
- Жду завтра, - доносится женский голос из динамика. - Я купила то белье, о котором ты просил. Хочу показать тебе вживую.
Макс замирает, смотрит на меня, понимает, что я все слышала. Муж прикрывает трубку ладонью.
- Ань, это не то, о чем ты подумала,
- О чем я подумала? - спрашиваю я тихо. - О том, что ты лжешь мне в лицо?
Он закрывает глаза, стараясь сохранить самообладание.
- Это не любовница, - говорит он. - Это не то…
- То! Ты так и не научился врать.

Глава 2

- Ань, если тебе заняться нечем, ты можешь погрузиться в раздумья. Говорят, лев Толстой неплохо этим размышлял, даже монетизировал это занятие, может, и ты у нас с философы-миллионеры метишь? - Макс стоит с каменным лицом, как будто две минуты назад не он был пойман с поличным.

- Макс, ты в своем репертуаре.

Он машет рукой, типа отстань, вставляет обратно наушник и выходит.

Я беру телефон. Руки дрожат, ногти впиваются в ладони. Жизнь меня к такому не готовила, я была уверена в муже. Я бы скорее поверила, что земной шар с орбиты сойдет, чем муж меня обманет и предаст.

Нахожу номер, тот самый, с которого доброжелатель прислал фото. Нажимаю на кнопку вызова.

Телефон звонит: один гудок, второй, третий. Сердце бьется в унисон, не понимаю, зачем я сейчас кому-то звоню, скажу?

И вот -голос.

- Ну ты и наглая, - звучит из динамика. - Неужели не поняла намека?

Я не отвечаю. Просто тоже ставлю динамик на максимум, держу телефон так, чтобы слышал Макс даже в соседней комнате.

- Ты вообще знаешь, сколько тебе лет? - продолжает она, почти весело. - Или уже перестала считать? - Посмотри на себя, на свое лицо. Ты рядом с Максом, как старуха, сразу видно, что нет никакого ухода за собой, нет вкуса. Немудрено, что он не хочет от тебя детей, вдруг они на тебя будут похожи.

Закусываю губу. Это точно не какой-то случайный человек, и не чья-то злая шутка, для просто давалки эта стерва знает слишком много.

Не замечаю, как Макс подходит ко мне, протягивает руку к телефону. Но я не даю нажать на отбой.

- Ты все еще веришь, что он тебя любит? - спрашивает она. - Бедненькая. Он же тебе сказал, что между вами давно ничего нет, думаю, ты уже и забыла, что значит от всей души заниматься с ним сексом. Я видела твои соцсети. Фото в бикини? Да ты выглядишь, как мама моей подруги. Если бы я была такой, как ты, я бы вообще дома сидела. В уютном пледике, с кружкой травяного чая и никому не мешала строить счастье настоящим людям.

Она смеется, звонко, как будто это шутка. По голосу на том конце девчонка, ей хоть двадцать есть? Перевожу взгляд на Макса, выставляю руку так, чтобы и его голос был в трубке.

- Это правда? - спрашиваю я его. - Что между нами давно ничего нет?

Он стоит рядом. Смотрит на меня, усмехается.

- Я не хочу об этом говорить, - говорит он ровно. - Ты сама знаешь, что у нас не все было просто.

- Легко или нет - не суть, - шепчу я. - Важно, что ты мне лгал. Снова и снова.

Он вздыхает. Проходит к шкафу. Достает полотенце.

- Я пойду приму душ, - говорит он, будто мы говорим о погоде.

Смотрю на телефон, звонок еще не сброшен

- Уууу. Ну и выдержка, - звучит ее голос. - Думала, ты бросишь трубку раньше.

- Я хотела услышать это от тебя, - говорю я. - Чтобы знать, кто ты такая. И что ты от меня хочешь.

- Хочу, чтобы ты исчезла, - отвечает она без паузы. - Освободи пространство, он уже давно не твой.

- Он любит тебя, ты в этом уверена? - задыхаюсь от этой боли. Я сейчас похожа на мазохистку, не могу положить трубку, хоть и каждое слово ранит сильнее.

- Завидуешь? - смеется она. - Зато он сказал, что ты давно не даешь ему того, что нужно, ты стала скучной, он потерял к тебе интерес. Бедненькая, он тебе уже не по зубам, он мужчина для меня.
Сижу, смотрю в одну точку, не пойму, меня как будто оглушили, все вокруг кажется абсурдом. Дверь ванной открывается с легким скрипом, и за ней появляется Макс. Полотенце обмотано вокруг бедер.
Его волосы мокрые, прилипли ко лбу.
По шее стекает тонкая струйка, будто он даже не потрудился нормально вытереться.
Не спешит одеваться.
Делает вид, что меня не существует, просто проходит мимо, так, как будто я часть интерьера.

Макс берет пульт с журнального столика. Стеклянная поверхность все еще отражает меня - бледную, с покрасневшими глазами, сжимающую телефон так, что пальцы побелели.

Включает телевизор.
Звук резко врывается в тишину комнаты, ведущий в студии что-то объясняет с жаром, ведущая смеется, зритель смеется следом.
Макс ставит громкость выше среднего. Закидывает ногу на ногу, расслабленно откидывается на спинку. Эта чертова татуировка, та самая синяя волна, чуть блестит от влаги. Я знаю каждую линию, каждую тень на ней, целовала ее, когда он уставал.

-Ты только что слышал, как эта женщина унижала меня по телефону, как она говорила, что я старая, некрасивая, никому не нужная, - срываюсь на крик. - И ты даже не попытался вступиться за меня?

Он медленно поворачивается ко мне.

- Потому что это не мои слова, -говорит он. - Это ее мнение. Ты можешь принимать его или нет.

Визуализация

Хорошие мои! Хочу вас познакомить с нашим героем.

Максим Потапов, 47 лет. Владелец юридической компании.

Максим родился в небольшом провинциальном городе, в семье учителя и инженера. Родители были строгими, дисциплинированными, с высокими ожиданиями. С детства он понял, что успех — это единственный способ вырваться из замкнутого круга среднего класса .

Учился хорошо, поступил в юридический, ещё в университете подрабатывал в адвокатских конторах. К двадцати пяти годам уже открыл свое дело. К тридцати стал одним из самых молодых и уважаемых юристов в городе.

Женат на Анне Потаповой.

Есть внебрачный сын Арсений, ему семнадцать.

Глава 3

- Ань, нашла из чего делать трагедию, - Макс, наконец, поворачивается ко мне. - Бред какой-то.

- Бред, это то, что ты даже не попытался придумать хорошую историю, ну хотя бы из уважения ко мне. Ты просто взял и начал жить новой жизнью, не потрудившись сказать мне правду. И даже позволил ей унижать меня по телефону.

Он опускает взгляд.
Потом снова поднимает.

- Я не хотел, чтобы ты страдала, - говорит он. - Но ты сама знаешь, что между нами давно стало… другим.

- Другим? - повторяю я. -А ты спросил меня, каково это? Что я сейчас чувствую? Или тебе было проще решить за нас обоих?

- Я не хотел тебя терять, - говорит он. - Но я тоже должен жить.

- Жить? - переспрашиваю я. - Это называется жить?

Во рту пересохло, каждое слово дается с трудом. Иду к барной стойке, наливаю стакан воды. Теплая, противная, пахнет ржавчиной. Конечно, Макс снова налили в мой графин воды из-под крана.
- Не преувеличивай, Ань. Жизнь, это не всегда пряники с повидлом, иногда и проблемы.

- А, я все поняла. Унизить женщину, которая тебя любила, ради какой-то хамки из соцсетей, это чтобы жизнь медом не казалась.

Он морщится, но от моих слов, оттого, что я назвала ее так, как она заслуживает.

- Она не хамка, - говорит он.

- Нет? - смеюсь я. - А кто тогда? Та, что скажет тебе “да” в любой момент? Или та, которая будет молчать, когда ты уходишь? А может, которая примет тебя таким, какой ты есть, без вопросов?

- Ты всегда задавала слишком много, - говорит он. - Я не могу быть идеальным мужем.

- И поэтому решил быть плохим? - спрашиваю я. На эмоциях ставлю стакан с водой с такой силой, что вода выплескивается на стойку. Иду в спальню.

Комната пахнет смесью его одеколона и черного кофе, дорого табака и ванильных ароматизаторов для белья.

Я стою посреди спальни. В руках телефон. В голове - только одно: он выбрал ее, а меня разлюбил.
Не буду ждать, пока он сам уйдет, я сделаю это за него.

Подхожу к шкафу. Открываю дверцу.
Достаю простыню. Старую, ту, на которой мы просыпались вместе тысячу раз.
Разворачиваю. Кладу на кровать.

Макс смотрит на меня как на сумасшедшую.

- Что ты делаешь? - спрашивает он.

- Работаю Золотой Рыбкой, - говорю я спокойно.- Ты же хотел свободы? Хочешь быть с ней? Получи, я исполняю твое желание.

Он не двигается. Только щурит глаза.

Я снова подхожу к шкафу. Беру его рубашки, аккуратно сложенные, почти новые. Сбрасываю их на простыню, затем джинсы, ремни, носки - все эти мелочи, которые он забывал убирать.

Он подходит ближе. Пытается остановить меня.

- Ты серьезно? - спрашивает он. - Ты будешь играть в истерику?

- Это не истерика, - говорю я, не повышая голос. - Это последнее, что я могу сделать для тебя. Отпустить. Как мы и договаривались.

Он усмехается, почти презрительно.

- Да ладно тебе. Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь.

- Почему? - спрашиваю я. - Потому что ты думаешь, что я не решусь?

- Потому что ты не можешь быть одна. Потому что этот дом наш, ты не выгонишь человека, который вложил в него столько сил.

- Ты прав, - говорю я. - Я не могу быть одна, но я могу быть без тебя.

Он смотрит на меня. Впервые с ноткой удивления.

- Мы же говорили, - продолжаю я. - Кто предаст первым - тот уходит.
Ты помнишь?

- Конечно, - говорит он. - Но ты прекрасно знаешь, что это были слова. Не документ, в официальном брачном договоре ничего такого нет.

- Зато есть память, - отвечаю я. - И совесть.

Он делает паузу. Смотрит на свои вещи, сваленные на простыне.
Ему неприятно, но он старается не показывать.

- Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? - спрашивает он.

- Я хочу, чтобы ты сделал то, что уже давно решил, - говорю я. - Уходи, Макс.

Глава 4

- Анют, это всего лишь флирт, чтобы понимать, что я еще на коне, мне не пятнадцать лет, как понимаешь?

В голосе лед, на лице ни капли раскаяния. Макс хмурится и растирает переносицу.

- Конечно, понимаю. Седина в бороду, маразм в голову, а недержание... продолжать?

Муж стоит у окна, крутит на запястье часы.
Как будто ждет, что я скажу: “Извини, что случайно стала свидетелем разговора. Я тупая дура, давай притворимся, что мне показалось, и оставим все как было”.

Я смотрю на него. На его лицо. На этот почти презрительный взгляд.

Макс подходит ближе. Садится на край кровати. Голос становится мягким, почти ласковым. Думаю, в психушке также разговаривают с душевнобольными.

- Послушай, Ань… давай не будем делать глупостей. Мы оба знаем, что ты сейчас переживаешь. Это шок. Я понимаю.

- Понимаешь? - переспрашиваю я. - Тогда почему ты даже не попытался мне сказать правду?

Он замолкает. Только вздыхает.

- Да нет никакой правды. Ты моя жена, все остальное ерунда, - муж говорит так спокойно, как будто пересказывает сводки погоды.
- Макс, так не я все разрушила, а ты. Мне не надо никаких оправданий, угроз, манипуляций, я уже достаточно слышала, чтобы сделать выводы.

Он встает. Проходит по комнате, руки засунуты в карманы. Делает вид, что думает.

- Ладно, хватит этот театр продолжать, - говорит он наконец. - Я никуда не поеду.
Я останусь. Мы поговорим, когда ты успокоишься. Обещаю, пока отсвечивать не буду, но командировки, как понимаешь, в моей жизни останутся,профессия, так сказать, обязывает.

Аня

Макс стоит рядом, ощущение, что нависает надо мной, требуя перенять его точку зрения. Я сижу на кровати, обхватив колени руками, как в детстве, когда пыталась спрятаться от всего мира.

- Так,я максимально спокойна. И про командировки понимаю, и про любовницу в каждом городе. Что нового ты хочешь мне сказать?

Все внутри горит, но держусь из последних сил. Макс всегда был немного манипулятором, надавить на нужные точки, чтобы вызвать у меня слезы - проще простого. Но не сегодня, я теперь кремень!

- Ань, выключай свою дурь. Если бы ты меня на бабе поймала, я бы еще понял истерики, а тут-то что? Какие-то слова - повод для драмы или развода?

- А, ну да, а тут только дама в новом белье уже вся заждалась. Ты остаешься? - переспрашиваю я. - Вот так просто предашь еще и ее?

Он прищуривается, не могу понять, от боли и осознания, что дурак или просто смеется надо мной.

- Да брось.

Выхожу из комнаты, он идет следом.

- Ну, со мной уже все испорчено, нет варианта проскочить незамеченным. - спрашиваю я. - А вот на новую даму еще можно произвести впечатление. Что она скажет, когда ты вдруг передумаешь? Она ведь уже купила эротическую обновку, а она стоит недешево.

Усмехаюсь. Дурацкие шутки - моя защитная реакция, знаю, что они бесят Макса.

Его взгляд становится холоднее.

- Ты всегда была такой… ироничной, - говорит он. - Такой уверенной в себе.
Даже сейчас, когда тебе больно, ты пытаешься выглядеть героиней.

Я делаю глубокий вдох.

- А ты - лжецом, - парирую я. - Но ты хотя бы в этом стабилен.

Он подходит к окну. Отодвигает занавеску. На улице солнечно. Макс отталкивает дорожную сумку, которую собрал ее вчера. Бью себя по рукам, чтобы сейчас ее не распотрошить, не ткнуть его носом в новые улики.

- Не поеду никуда, - говорит он. - Остаюсь из-за твоих странностей, я должен страдать?

- Хорошо, - киваю в ответ. - Значит, я уйду.

Он оборачивается. Морщит лоб.

- Что? - на лице удивление.

- Мы с тобой не первый год вместе, и ты думал, что я смогу вот так проглотить предательство? Макс, ну два разочарования за один вечер - это многовато.
Если ты не можешь уйти сам - я сделаю это за тебя, пусть в наших отношениях я буду мужиком, который держит слово.

Он делает шаг ко мне. Его голос становится жестким. Снова усмехается. С каждой секундой его рейтинг человечности и порядочности в моей голове падает. Муж подходит ближе. Прислоняется к дверному косяку.
Скрещивает руки на груди. Пытается выглядеть уверенно.

- Ты блефуешь, не уйдешь, - говорит он. - Ты слишком любишь этот дом, любишь меня.

Не хочу ничего слышать, иду в спальню. Подхожу к нише. Открываю дверцу.

Чемодан стоит в углу - черный, кожаный, немного потертый по ручке.

Мы брали его в поездку в Сочи, тогда я еще думала, что он любит меня.

- Ань, сама потом не пожалеешь? - спрашивает он через дверь. - Мы могли бы просто забыть об этом.

- Не могли бы, - отвечаю я. - Потому что я уже начала тебя забывать.

- Ладно, твоя взяла. Макс Потапов всегда держит слово, - хватает со стула пиджак и направляется к выходу.

Визуализация 2

Хорошие мои, вижу, вам нравится наша Аня, давайте познакомимся с ней поближе

Анна Потапова, 42 года. Замужем за Максимом Потаповым, детей нет.

Анна родилась и выросла в небольшом городке под Новосибирском. Училась в университете на факультете иностранных языков, специализировалась на испанском.
После окончания переехала в Москву.
Работала в издательствах, в рекламных агентствах, где ее умение работать с текстом и культурными нюансами стал востребован.
Сейчас свободный переводчик, сотрудничает с крупными компаниями, переводит книги, статьи, делает субтитры к документальным фильмам.

Глава 5

Аня

- И что дальше, - крутится в моей голове. Я сто раз видела в кино, как мужчина уходит, как женщину скручивают эти обстоятельства. Прислушиваюсь к себе, гадко, противно, но нет желания рухнуть на пол и заламывать руки.

Дом стал слишком тихим: не играет музыка из кабинета Макса, он обожает кантри, на умной колонке включаю испанские мотивы. Не потому, что в нём не осталось звуков — просто звуки теперь другие.

Прохожусь по нашей спальне, снимаю совместные фотографии. С глаз долой - и нечего страдать. Хотя кому я вру, больно, просто разрывает, но я не умею падать в уныние.

Сажусь на пол, вдруг понимаю, что этот дом - не просто стены. Это одиннадцать лет моей жизни. Мои утренние ритуалы, его кружка на кухне, наш плед, в который мы укрывались зимой, его рубашка на спинке стула, его запах в шкафу.

В руке вибрирует телефон.

- Нюр, ну ты еще бесишься? - по голосу Макс в хорошем настроении. Кажется, он не понимает, что произошло, видимо, в его градаций - разбить чашку и сходить налево в одной плоскости.

- Я? У меня все хорошо, но тебя домой я не жду. Макс, давай серьезно. Я неделю не хочу тебя видеть и слышать, а потом будет видно, поймем насколько мы друг в друге нуждаемся.

- Прикольно, ты хитрая у меня, оказывается. Я даже не понял, как ты сначала завоевала мое сердце, потом половину ванной заставила своими пузырьками, а теперь из дома меня гонишь. Ну, настоящая женщина, что еще сказать. Тебе денег дать?

- Нет, если ты забыл, то я не твой придаток, не кукла, которая умеет только моргать и открывать рот для оральных утех, я сама неплохо зарабатываю.

- Ладно, поиграть немного в сильную и независимую.

Макс бросает трубку. Когда же мы успели отдалиться, кажется, же все хорошо было.

Макс пришел ко мне в агентство, ему срочно нужен был специалист по синхронному переводу на встречу с испанскими партнерами. Меня порекомендовал знакомый, сказал, что я не просто переводчик, что я умею слышать не только слова, но и то, что люди не говорят вслух. Макс сел напротив, сказал что хочет, чтобы я была рядом, и не только на встрече. Наш роман был быстрым, почти без паузы. Он говорил, что боится, что меня заберут, и потому предложил руку и сердце через три месяца после знакомства. Я согласилась.

Я тогда была влюблена в него по уши. Долго на первом месте у меня была реализация, даже не деньги, мне очень хотелось стать профи. А тут красивый мужчина, немного старше, уже реализованный, мое каменное сердце дрогнуло, я впервые услышала, что кому-то нужна, что кому-то важна.

У нас даже не было скандалов, больших ссор, как-то все гладенько было. Он говорил, что не торопится с детьми, что хочет, чтобы мы были вместе, наслаждались друг другом. Ведь семья - это не только ребенок, а я была в розовых очках. Я ему верила, думала, что все придет само, но время шло, а беременности не было. Тесты отрицательные. Врачи без ответов, пожимали плечами - вы здоровы, ждите. А я без сил. Не могла сказать ему, что каждый раз, когда тест показывал “минус”, я плакала в ванной. А потом привыкла, очерствела.

Телефон дрожит в руке. Я даже не смотрю на экран, что Максу еще надо. Перевожу взгляд на дисплей. Любовница проснулась, интересно, хочет, чтобы я его трусы-носки выслала, а то придется раскошелиться.

Оставь Макса в покое. Он уже не твой. Не мешай ему начать новую жизнь.

Через несколько минут приходит новое сообщение.

Ты не такая, как думаешь. Он не ушел. Он убежал. От тебя. От ваших стен. От твоего спокойствия. От твоей жизни, в которой он чувствовал себя старым.

Старым? Ну, взрослым, да. Подхожу к зеркалу, смотрю на себя, нормальная женщина определенным опытом. Страдания мне не очень идут, уголки губ ползут вниз, становлюсь похож на Пьеро, ползут новые морщины. Мне казалось, что мы с Максом выглядели гармонично, а тут, оказывается, он старик, звучит, как комплимент. Значит, я еще ничего.

Хочешь, я вышлю тебе еще несколько классных фото, сама увидишь, как твой мужчина счастлив со мной.

Я читаю, медленно, как будто взвешиваю каждое слово. Наверное, там молодая, длинноногая красотка с упругой четверкой. Даже не буду стремиться к такому идеалу.

Перестань выпрыгивать из штанов, я его уже отпустила, он уже мчит к тебе. Так что, если никто не перехватит, скоро будет рядом. Хотя сама понимаешь, он волочится за каждой юбкой, то, возможно, он и к тебе не дойдет.

Глава 6

Макс

Звонок Наташки вывел меня из равновесия. Я даже оправдываться не буду, профессия меня научила - принимать все последствия, раз накосячил. И лебезить, отмазываться не в моей природе, умная женщина должна понимать, что если мужик носит яйца на сторону, но ночевать приходит домой, значит, он любит жену, и ей беспокоиться не о чем.

Смотрю на Аньку, не верю глазам, я, конечно, подозревал, что она за словом в карман не полезет, но чтобы вот так поставить меня на место. Решила в мужика поиграть, ничего, пусть без меня попробует, еще приползет.

Обуваюсь в фирменные кроссы, на секунду задерживаюсь у двери, жду, то женушка подойдет сейчас, остановит в последний момент, потом весь вечер будет гундеть, но простит, затем мы пару раз помиримся в кровати. Но мои ожидания она не спешит оправдывать.

Выхожу, стараюсь хлопнуть дверью посильнее, но проклятые доводчики даже здесь не дают устроить красочное шоу.

Сорвалась командировка, такие выходные наклевывались, а теперь все желание отбилось. Загадки какой-то не осталось, хорошо хоть я мужик дальновидный, еще лет десять назад на торгах служебную квартиру купил, вот она теперь пригодилась.

Сажусь в машину, вот некуда офигенному мужику податься. Надеюсь, Анька уже грызет локти, что меня так глупо потерять может. Наташке набираю, занято, снова с какой-то подружкой трындит. Баба с неуемной энергией.

Приезжаю в квартиру: чисто, тихо, холодно. Слышу, как телефон звонит, и на автомате беру трубку, не глядя на экран.

- Привет, па, - звучит голос Арсения. Мне становится легче, как бывает, когда рядом кто-то, кто не ждет от тебя объяснений.

- Привет, сын. Ты в городе?

- Нет, ты где? - на заднем фоне шум.

- В Москве, - отвечаю я. - А что?

- У меня в субботу игра, отборочная. Сам понимаешь, что из дворового футбола особо не прыгнешь, а здесь есть шанс.

Я улыбаюсь. Сын всегда был таким спокойным, уверенным, для вратаря это идеальные свойства.

- Арс, не уверен, - говорю я. - Возможно, командировка. Еще не знаю, что будет, сам понимаешь.

- Аня не отпустит? - спрашивает он, голос тише, как будто он расстроился. Глупо, моя задача денег подкидывать и предохраняться научить, все остальное или мать, или улица должны привить.

Я замираю на секунду

- Анька сейчас не в теме, - говорю я. - Мы с ней немного разошлись сегодня, сам понимаешь, женщину на место ставить иногда надо, а то правами их наделили, а мозги выдать забыли.

Он молчит. Потом смеется.

- Опять какие-то фокусы? - спрашивает он. - Она что, за что-то обиделась?

- Да нет, - отвечаю я. - Просто женщины - странные существа. Им всегда надо чувствовать себя правыми, даже если ничего не произошло. Ты же вот можешь любить и в компе погонять, и на воротах постоять, правильно?

- Па, - говорит он. - Ты серьезно? Аня - одна из самых адекватных женщин, которых я знаю, просто ты с мамой не жил. Вот она - да, могла бы и накрутить себе что-то в голове. А Анька - нет.

Я не отвечаю. Мне становится противно, еще один защитник, только я его отец, и на чьей стороне он должен быть?

Мы немного молчим. Он не вешает трубку, значит, хочет поговорить дальше.

- Так ты приедешь? - спрашивает он. - Для меня это важно. Места уже куплены, я выбрал лучшие. Могу тебе два давать, и Аньке, если ты не против. В прошлый раз, когда мама в больнице была, Анька была самым активным болельщиком.

- Постараюсь, - говорю я. - Сын, ты потом поймешь, что ворота не самое главное в жизни.

- Ладно, - отвечает он, но не уверен, что он мне верит.

Он не вешает трубку. Значит, хочет не просто спросить про матч. Хочет поговорить.

- А ты уверен, что правильно поступил? - спрашивает Арс.

- Что ты имеешь в виду? - как же я не люблю, чтобы кто-то лез в мою жизнь, выносил мне мозг, учил, как будет лучше. Я сам знаю, просто другим не понять, что одну женщину можно любить всей душой, а вторую - всем телом.

- Ну… ты же ее любил. Не просто так женился.

Вместо этого я говорю, выделяя интонацией фразу, если с первого раза не очень понятно.

- Я постараюсь прийти на матч.

- Хорошо, - отвечает он. - Только не опаздывай.

Он вешает трубку. Я сижу в тишине.

Смотрю в окно.
Я сижу в кресле у окна, телефон в руке, интернет сегодня ловит только в одной точке, вот приходится выживать.

На дисплее появляется Наташа, романтическая песня на звонке орет на всю комнату. Нажимаю “ответить”.

- Максик, я тебя уже заждалась. Если ты думаешь, что в сетчатом белье удобно ходить, то я тебе скажу, нет. Цепочка с камешками одно место натирает. Ты больше часа назад из дома ушел, уже давно должен ко мне в объятия упасть.

Встаю, подхожу к окну, немного приоткрываю его, чтобы в комнату вошел холодный ночной воздух.

- А ты на хрена в наши с Анькой отношения полезла? - не рычу, скорее устало поскуливаю.

- Она не делает тебя счастливым, просто ты не замечаешь, а я чувствую. Хочешь, я тебе фоточку свою скину, у тебя сразу все настроение в норму придет. - Наташка снова смеется. - Я знала, что ты рассердишься, но ничего, к концу дня ты поймешь, это был правильный выбор.- А еще твоя бывшая сказала, что ты ни единой юбки не пропустишь, и ты хочешь сказать, так могла сказать, женщина, которая любит? Так может ляпнуть только завистница.

- Наташ, давай не будем трогать Аньку.

- Правильно, давай лучше меня трогать, я уже вся горю, приезжай скорее.

Глава 7

Аня

Я сижу за столом, включаю ноутбук, логинюсь на портале, где разводы выглядят как обычные формальности - заполнил поля, нажал “отправить”, и дальше живи как хочешь. Я не боюсь этого. Не откладываю все в долгий ящик. Терпеть не могу, когда волочатся незаконченные дела, а тут и гадать нечего, не знаю, что должно случиться, чтобы я через себя преступила.

Нажимаю “Подать заявление”, ввожу данные, будто заказываю что-то для себя - только не еду, не одежду, а свободу . Раньше я писала в графе «”Семейное положение” - “замужем”. Теперь - “развод”, и я не чувствую ничего, кроме легкой тошноты, которая подступает к горлу, но я сглатываю ее, как делала всегда, когда нужно было быть сильной.

А теперь я сама оформляю развод, будто ставлю точку в конце предложения, которое давно не имеет смысла. Я проверяю документы, перечитываю дважды, чтобы убедиться, что все правильно, что фамилия указана верно.

Телефон звенит. Я не сразу беру трубку. Смотрю на экран. Арсений -сын Макса.

Интересно, папаша ему уже слил всю информацию, теперь пасынок хочет меня добавить вишенку на торте. Он и раньше звонил, когда не мог дозвониться до отца. Я беру трубку, как будто готова к разговору, хотя не знаю, что скажу.

- Привет, Ань, - звучит его голос, спокойный, с легкой ноткой беспокойства. - Как ты?

- Живая, - усмехаюсь. -Все хорошо, даже лучше, чем раньше.

Он смеется. Не громко, но тепло. Я чувствую, как напряжение чуть спадает. Только чуть.

- Я хотел спросить, ты на выходные занята? - говорит он. - Наша команда играет, для меня это очень важный матч. Хотел пригласить тебя, но пойму, если ты не откажешься.

Я улыбаюсь, почему-то тепло от этого приглашения.

- Я приеду, - говорю я. - Обещаю.

- А отец? - спрашивает он. - Я написал ему, но он не отвечает.

Я не отвожу взгляд от окна. Просто смотрю на пару, которая проходит мимо, держась за руки. Молодые. Влюбленные. Не знающие, что брак — это не только первые годы, но и последние.

- Арс, я не знаю. - говорю я. - Думаю, он сейчас… занят.

- Вы поругались? -спрашивает Арсений, но в голосе не слышу интереса. Может, мальчишка уже все знает, теперь хочет услышать мою верю происходящего?

Я не буду ему лгать. Не хочу быть жертвой. Мне не нужно, чтобы он думал о Максе плохо, но и не скрывать правду не буду.

- У твоего отца другая женщина, - говорю я. - Мы разводимся.

Он молчит. Не сразу отвечает. Я слышу, как он дышит. Задумчиво. Взросло. Слишком умно для своего возраста.

- Я думал, что это какая-то банальная ссора, отец же вспыльчивый, иногда делает странные поступки. Я думал, вы справитесь, - говорит он. -

- Я тоже, - стараюсь подобрать слова. - Но не все отношения можно спасти. Иногда просто приходит конец.

- Он знал, что ты не будешь его удерживать, - говорит Арсений. - Думал, что ты будешь ждать.

- Я не умею ждать того, кто не хочет быть рядом, - говорю я. - Это не любовь. Это одиночество.

В голове просто водопад из нецензурных слов в адрес Макса, но я не имею права вываливать весь негатив на его сына. Мы так долго притирались, Арсений боялся, что я заберу его отца полностью, буду против их общения. А получилось наоборот - я покупала подарки от Макса, устраивала дни рождения, напоминала о важных датах. Пыталась быть не стеной между ними, а мостом.

При любых раскладах, дети не несут ответственность за пустоголовость родителя.

- Тогда приезжай, - говорит он. - Без него, или с кем-то другим. Но приезжай. Мачехи разве бывают бывшими? Я думаю, что нет, они навсегда, - последняя фраза звучит, как шутка, но мы не смеемся.

Комок подкатывает к горлу, кажется, это вторая новость, которая меня так сегодня ошеломила.

- Я приеду, - обещаю я. - Обещаю. И даже если Макс придет со своей новой женщиной, я торжественно клянусь не выдирать ей волосы, не сыпать проклятиями, чтобы слышал весь стадион, не плевать им в спину. Вообщем, думаю, мы сможем держать себя в руках, чтобы тебе за нас не было стыдно.

Да, уж жизнь иногда интересней, чем бразильский сериал. Ребенок ближе общается с мачехой, чем с родным отцом.

Иду на кухню, ставлю чай. Кажется, что я сплю, как так в один день может все измениться: как так быть женой, а через день уже нет? Думать, что дом твой, а через мгновение понимать, что ты лишняя?

Ставлю любимую чашку, кладу в нее пакетик с мятой — Макс терпеть не мог, когда я пью мяту, теперь ему не нужно терпеть

Чувствую, как меня накатывает. Неожиданно. Как будто что-то внутри обрывается. Я стою у окна, смотрю на улицу, вижу женщину в пальто, похожем на то, в котором я была на нашей первой годовщине, и на мгновение мне хочется заплакать. Но я не плачу. Я просто отвожу взгляд, наливаю себе чай, включаю плейлист, который любила, когда он был рядом, и иду в ванную, чтобы умыться холодной водой, как будто смываю остатки прошлого.

Глава 8

Аня

Я захожу в личный кабинет банка, листаю вкладки, проверяю остаток на счете. Макс никогда не интересовался моими доходами, он считает, если по мнению налоговой у меня микро-микро-микро бизнес, значит, зарабатываю я себе в лучшем случае на булавки и помаду. Я сначала изо всех сил хотела тоже вкладываться финансово в нашу семью, а потом забила. Начала просто откладывать деньги, вдруг какое-то путешествие классное попадется или не дай Бог, медицинская помощь понадобится.

Сумма в электронном кошельке не гигантская, но я чувствую внутри какой-то странный, почти детский восторг, словно впервые могу сделать что-то только для себя.

Что обычно делает женщина для себя? Новую стрижку или ремонт. Со стрижкой у меня все в порядке, а вот обновку квартире можно провести.

Сижу за кухонным столом, где еще лежит его чашка, черная с львиным оскалом. Он выиграл ее на каком-то корпоративном конкурсе. Рядом моя - белая фарфоровая. Скольжу взглядом по кухне, вдруг понимаю - пора менять!
Не потому, что она старая или что мне не хватает пространства, а потому, что здесь слишком много его следов. Я не хочу, чтобы мне о нем напоминали эти завитушки на обоях, его стопки и пивные бокалы, я все равно алкоголь не пью, мне эта посуда без надобности.

Я встаю, медленно обхожу кухню, прикасаюсь к столешнице, которую он сам выбирал, говоря, что такие материалы не царапаются. Темно- зеленые фасады, даже не могу понять, нравятся или они мне. Стою у окна, где висят шторы, которые мы выбирали вместе, и понимаю, что не люблю их уже давно, мне не хватало света. Я впервые замечаю, как много здесь тёмных углов , как много холодного металла , как мало тепла , как мало меня .

Ремонт в доме мы делали на второй год семейной жизни. У меня был тяжелый проект, мол сна и много-много работы, поэтому я молча согласовывала, что мне подсовывал Макс. За полгода о э\того мы обсудили, какие должны быть обои, какая плитка, но как всегда - не проследила, получай, что есть.

Я открываю приложение с каталогами, листаю, выбираю - не просто так, не ради смены обстановки, а ради ощущения, что я могу.
Что я могу изменить не только жизнь , но и пространство, которое он оставил позади. Теперь я могу сделать свои стены, свою кухню и мне плевать, что он об этом думает.
Я могу начать с малого - с ремонта, с цвета, с нового уюта, и, может быть, с новой жизни.

Выбираю обои - не белые, не нейтральные, не те, которые он одобрил бы без слов, а тёплый бежевый, почти золотистый, такой, что свет будет ложиться по-другому, мягче, уютнее.
Заказываю плитку - матовую, не глянцевую, потому что глянец слишком много отражает, а я не хочу видеть его в каждом блике.
Шторы - длинные, плотные, чтобы снаружи не было так просто заглянуть внутрь, потому что теперь я хочу закрыться , но не от мира, а от его тени , которая все еще где-то рядом, хотя он уже не здесь. На кухонный гарнитур денег не хватает, да и ладно, три банки краски и строительный фен решат проблему хоть на время. НА глаза попадаются интерьерные наклейки - устрою себе в кухне “тоскану”, заказываю две упаковки ТАкого восторга уже давно не было.

Телефон звенит.
Я не сразу беру трубку, но вижу, она. Женщина, которая тоже не спит сегодня ночью, и тоже из-за Макса, вот чувствует эта ведьма, что мне сейчас хорошо, надо все испортить.

Никогда не думала, что Потапов может поглядывать на сторону. ПО молодости он был ловеласом, даже боюсь представить, сколько у него было женщин. Мне казалось, что давно пора наесться и остепениться, но нет.
Голос, который я теперь узнаю без проверки на экран.

- Ты что, совсем спятила? - доносится ее голос, и сразу чувствуется, что она злится. - Где Макс? Мы с ним разговаривали. он сказал, что скоро приедет. Ты его снова домой позвала?

Смотрю на обои, раздражение на эту мадам начало и на обои переходить, подхожу к выключателю, ковыряю ногтем уголочек. Тяну, отрывается тонкой полоской.

- Я нет, я не знаю никакого Макса, вы ошиблись, - говорю спокойно, теперь никакая умалишенная не испортит мое настроение.

- Ты реально не будешь бороться за него?

- Я? Нет, - Тяну еще за бумажный заусенец, отрываю ещё кусок, почти с наслаждением.. - Я тебе его дарю. Забирай. И маленький совет, вам с такой тревожностью лучше сначала к психологу, а потом уже с Потаповым любовь строить, он истеричек не очень.

- Ты надо мной издеваешься? - крик переходит в скулеж.

- Женщина, - говорю строго, начинаю уставать от этой придурошной. - Я повторю последний раз, постарайтесь напрячь мозги и понять, что я вам говорю. Мы с Максом расстались, он собрал вещи и ушел. Если он вам обещал, что приведет вас в нашу квартиру, то спешу вас расстроить, не приведет. Думаю, он поселится на вашу жилплощадь. Если вы не ходите быстро стать вдовой - ухаживайте за ним: никакого фастфуда и жаренного.

- Ты в своем уме! Трарина, думаешь обобрала мужика, а еще приличной прикидываешься.

Дергаю за соседний лист обоев, отрывается кусками, оставляет тонкий слой. А скандалить по ремонт даже забавно.

- Так, - начинаю звереть. - Рот закрыла. Еще один звонок, я напишу на вас заявление, и тогда с Максом вы еще пару лет только по переписке общаться будете понятно?

Не дожидаюсь ответа, сбрасываю вызов и блокирую номер телефона. Никогда не думала, у Макса так плохо со вкусом.

Глава 9

Макс

Телефон уже горячий от звонков, Наташка никак не успокоится. Он как дикая лошадка все делает с полной отдачей. И проблем мне навалила целую кучу, как разгребать, не знаю.

Я еду к Наташе, как будто знаю, что это не лучшее решение, но не могу остановиться. Телефон трясется в кармане, она звонит снова и снова.

Кажется, я впервые в жизни еду медленно, не понимаю, как схема, которая работала, отлично сломалась. И главное, нахрена Натаха ее сломала, чего ей не хватало? Вот уж точно, палец в рот не клади, укусит по локоть.

Обычная панельная девятиэтажка. Во дворе машину приткнуть негде, делаю второй круг, решаю уехать к ближайшему ТЦ.

Снова трезвонит телефон.

- Наташ, что у тебя сегодня за истеричная нетерпежка! Ты можешь мне не названивать, зарядки и так осталось три процента, если телефон сядет. Я твой адрес наизусть не помню!

- Максик, ну ты чего придумываешь! Я же беспокоюсь, ты сказал, что едешь, а уже какой час тебя нет. Я подумала, что твоя мегера тебя не пускает, может, она поперек двери легла, а ты же у меня такой благородный. Все, я тебя жду.

Да уж, сумеет Натали меня утомить, и не только в постели. Топаю в новое прибежище, стараюсь дышать глубоко, чтобы хоть чуть отпустить эмоции.

Наташа открывает в одном белье - черное, тонкие бретельки, грудь чуть дрожит от холода или от возбуждения, не поймешь.

Квартира, где она живет, кажется мне знакомой, хоть я здесь впервые. Каждый номер в гостинице она за пять минут превращает в квартиру: слишком много духов, слишком много белья на полу, косметики на всех поверхностях.

- Привет, - невинно моргает глазками, как будто не она первой писала моей жене, чтобы убедиться, что та “понимает, что проиграла”, разнесла всю мою семейную жизнь в щепки. - Я тебя ждала.

- Отлично, - говорю я, проходя внутрь. - Я пришел поговорить. Какого хрена ты сегодня на вертела, ты в своем уме? Кто тебе позволил отрывать рот!

- Не надо так со мной. Тебе сейчас выгодно меня винить, но я в чем виновата? В том, что ты мне под юбку залез? Мне кажется, что я просто жертва обстоятельств. Ты, наверное, думал, что она тебя кинется останавливать, умолять, что-то взамен просить. А не случилось.

Ее слова, как пощечина. НОрмально так перекинуть с больной головы на здоровую все проблемы.

Она закрывает дверь, подходит ближе, прижимается к моему плечу, целует в шею, как будто считает, что кожа может заменить слова. Я отвожу взгляд. Чувствую, как раздражение растет внутри. Я не хочу близости, пока внутри меня бушует ураган.

- Ты злишься, - говорит она, отступая на шаг, но не отпуская мой взгляд. - Потому что она не сопротивлялась?

- Потому что ты не понимаешь, что ты не победила, - говорю я, стягивая пальто и бросая его на диван, откуда оно тут же сползает на пол, но я не поднимаю. -Анька отпустила, потому что не хотела быть второй. Она брезгливая, недоедает с чужой тарелки.

-Фу, не думала, что ты себя с объедками сравнишь, ну ладно. Макс, я просто хотела, чтобы она знала правду, - Наташа надувает губы, и я вижу, как это выглядит почти театрально, почти жалко. - Хотела, чтобы она поняла: ты выбрал меня. Что ты счастлив со мной.

- А ты видела, чтобы я был счастлив? - спрашиваю я. - Ты вообще видишь, как я выгляжу? Потому что я не чувствую ничего, кроме пустоты, которую, как оказалось, не заполнить ни твоими словами, ни твоим телом, ни твоими намеками на то, что я теперь твой. Ты думаешь, что я ушел, чтобы быть с тобой? Я ушел, потому что не мог быть с ней. Она не хочет быть со мной, а меня все устраивало!

Хватаю ее за плечи, была бы она немного крупнее, тряханул бы как следует. Но эти тонкие плечики, торчащие ключицы быстро мой пыл остужают. Сам дурак, вот и живи с этим.

- Я просто старалась для тебя, - говорит она, и голос становится чуть громче, как будто начинает накаляться. - Все, что я делала, было ради тебя. Я хотела, чтобы ты чувствовал себя любимым, чтобы ты знал, что тебя хотят, что ты нужен.

- Я не знал чего хочу, - отвечаю я. - Мне хорошо с тобой, когда есть к кому вернуться. Ты для меня праздник, эмоции, отпуск. Но жить в карнавале я не хочу!
Она подходит ближе, кладет руку на мою шею, пальцы холодные.
Я не отвожу ее.

- Ты несчастен, - говорит она. - А она даже не заметила. Она тебя не любила, - Наташа говорит это почти нежно, но в ее голосе звенит злость. - Иначе бы не отпустила. Дай мне месяц, и ты все поймешь, как женщина может любить, как может заботиться. Ты рано делаешь выводы!

Она садится на диван, берет мое пальто, которое я так и не поднял, и кладет его рядом.

- Тогда почему ты здесь?

- Потому что я не знал, куда ещё идти, - отвечаю я. - Потому что думал, что с тобой будет легче.

- А потом ты уйдешь от меня, как ушел от нее? - спрашивает она.

- Возможно, - говорю я.

- А ты думаешь, что я хотела тебя держать? - она встает, подходит к окну. - Я просто думала, что ты мужчина, которому нужен дом, семья, уют. От таких женщин не гуляют, а если ты побывал в моих объятиях, то чтобы ты не говорил, значит, не так уж она и хороша. Ты остаешься? - спрашивает она, будто не верит, что это возможно.

- Да, я переночую у тебя, - говорю я. - Устал.
Голова трещит. Моя женщина-праздник как-то быстро превратилась в пилораму и начала устанавливать свои правила. Это прям круто, что Натали сейчас себя проявила, я как-то не сопоставил ее прыть, яркую сексуальность и неуемную энергию и разрушительность, с которой она сама, похоже, не справляется.

Наташа кивает. Идет в ванную, слышно, как она закрывает дверь, как вода течет в кране.

- Слушай, ну я вспылил, - топчусь у двери. - Прости, я понимаю, ты у меня тайфун, но надо как-то себя держать в руках.
Прохожу на кухню.
Открываю холодильник.
Есть вино, остатки сыра, бутерброды со шпротами. Ненавижу их с детства.
Беру бутылку, наливаю в бокал. Дешевое кислое поило, завтра будет башка трещать и изжога колотить.

Визуализация 3

Привет, мои хорошие. Кажется, настало время показать вам нашу истеричку)))

Наташа Савельева, 27 лет

Наташа родилась в провинциальном городе на юге России, выросла в семье среднего достатка, где мама работала бухгалтером, а отец ушёл, когда ей было десять. С детства знала: жизнь не будет дарить ей ничего бесплатно . Зато подарила красоту - высокая, стройная, с густыми волосами, яркими губами и взглядом, который ловит внимание даже в толпе.

Ее мечта - стать стюардессой .
Не ради полетов.
А ради того, чтобы жить красиво : дорогие отели, заграничные города, шикарные мужчины, чужие деньги, чужие жизни, которые можно примерить, как платья.

Она поступила на факультет туризма, училась хорошо, но не хватило знания английского .

Мечает жить как Вивиан Уорд из фильма "Красотка" - от улицы до дворца
Мечтала о своем Эдварде Льюисе - мужчине, который заметит ее на улице, возьмет за руку и скажет:

"Ты будешь моей. Ты будешь другой. Я сделаю тебя царицей".

Глава 10

Наташа

Макс храпит на всю квартиру, не могу спать, уже и в бок его толкнула, и нос ему раскрывала, а все равно этот львиный рык не дает покоя

Сижу на кухне, пью теплую воду из той самой чашки, которую он подарил мне на третий день знакомства. Белая, с золотистым ободком, будто я уже была его королевой.
Теперь я держу её в руках, как будто тепло фарфора может заменить то, чего мне не хватает.
Я уже третий раз перечитываю переписку с Аней, где она говорит: “Я тебе его дарю” , как будто он старый и ненужный свитер, который ей надоел.
Как будто она передает меня по наследству, не понимая, что я не нуждаюсь в ее милости.

Звонит двоюродная сестра Лизка. У нас с ней странные отношения: любовь через ненависть. Она всегда прикалывается надо мной, а еще посматривает в сторону моих мужчин.
Голос такой же резкий, как всегда, будто она только что вышла из душа и не успела проснуться.

- Ну, как твой Ричард Гир местного разлива? - Я слышу, как она жует чипсы. Натах, ну судя по твоему тону, ночевала ты сегодня одна, милый оказался не способен тебя ублажить?

- Лиз, ты в своем уме. У меня все по любви.

- Пффф, - снова хруст в ушах. - Это ты мне не заливай. Я, если честно, вообще не представляю, как ты с ним в постель ложишься. Там же уже задница вся обвисла, наверное. Даже выключенный свет не поможет, у меня такое воображение.

- Да, блин! - кричу я тихо, чтобы не разбудить Макса, хотя он, кажется, не проснется даже от землетрясения.

- Коть, пора бросать этого старпера, ведь ему уже под полтос, скоро начнет храпеть, требовать диетическое, смотреть футбол и говорить: “Жена, принеси тапки”. А половое бессилие в этом возрасте вовсю, наверное.

Грустно вздыхаю. “Жена” - я мечтаю об этом звании, но этой малолетней дуре не понять. Для нее это просто история, сериал, в котором она играет роль советчицы, а я героиня, которая должна проснуться и выбрать нормальную жизнь.
А я не хочу нормальную.
Я хочу красивую, ту, где я центр, где меня замечают, холят, лелеют и балуют.

- Неважно, какая у него задница, у него крепкий кошелек, - говорю я, гладя пальцем край чашки, как будто прикасаюсь к нему. - А там, где деньги, там и форма. И вообще, у него отличные ягодицы. Проверено.

Мы смеемся.
В этот раз я строю новую жизнь не из любви, так из гордости, из желания жить так, чтобы все родные сдохли. Собаку себе заведу самую дорогу и намордник ей и золота. Той, кто годами сидит в офисе, мечтает о большем и боится сделать шаг.
Я сделала.
И теперь не вернусь в нищету.

- Слушай, ну я буду рада, если у тебя что-то получится, но, мне кажется, голяк. Такие старперы они на показуху щедры, а в жизни жлобы еще те. Жена у него работает? - Лиза наступает на больное.

- Кажется, она у него какая-то странная, Максик сказал, что реализуется. Кому это нужно, не знаю, но вот. Лучше бы жила на полную катушку.

- Задумайся, может, это он тебе так говорит, а на деле жмот. Только не надо снова мне рассказывать, что он тебе кружку подарил. Я бы ему ее на голову надела.

- Кто бы говорил, - фыркаю я. - Ты же сама на прошлой неделе хвасталась, что твой кавалер купил тебе бутылку шампанского за четыреста рублей и назвал это романтикой.

Наша беседа всегда заканчивается, когда одна начинает учить другу, как лучше мужика побогаче захомутать, и денег в копилку отложить.

У меня есть тетрадка - черная, с кожаной обложкой, купленная в дорогом книжном, где продают блокноты для писателей и поэтов.
Я не писательница, но мою историю кто-нибудь должен записать, потому что она важна.

На первой странице - дата первого свидания.
Потом список: подарки, поездки, рестораны, деньги.
Я все записываю не потому, что считаю, сколько он потратил, а потому что считаю, что копейка рублик бережет, а если он не готов на меня тратится, то я не готова быть его музой. Мы с Лизкой придумали балльную систему поощрений:

Каждый ужин в ресторане - десять баллов.
Каждый вечер, проведенный со мной - двадцать.
Считаю все: такси, цветы, дорогие сладости. Если за месяц мужчина не проходит рубеж в тысячу бонусов, то его лучше поменять, никакой пользы для моей жизни не будет.

Пока Максик выигрывает по деньгам, по времени, по ночам, по словам, которые он произносит, когда думает, что я сплю: ”Ты другая. Ты живая. Ты не такая, как она”.
Я помню каждое.
Храню, как доказательства.
Как награды.
Как билет в ту жизнь, о которой я мечтала.

Я представляю себя Вивиан из “Красотки” , не в начале, когда она грязная и бедная, а в середине, когда она идет по отелю в красном платье.
Когда все оборачиваются, мужчины теряют дар речи,а Эдвард смотрит на нее, как на чудо.

Я тоже хочу так.
Хочу, чтобы он смотрел на меня, как на чудо.
Чтобы пришел с цветами - с букетом, который стоит как мой месячный доход, бросил к ногам, сказал: “Прости, я задержался. Я думал только о тебе”.

Из мыслей меня выдергивает очередная трель из спальни - он снова ревет, как зверь, будто хочет напомнить, что я не в фильме, а в реальности.
Где нет красных платьев, нет романтики.
Ложусь рядом, не могу спать, не из-за храпа, который стал фоном, как звук старого холодильника или капающий кран, а из-за мысли, что он все еще с ней, не физически, но в голове, в телефоне, в переписке.

Смотрю на его руку, лежащую на одеяле, на телефон, который он бросил рядом с подушкой, чёрный, с трещиной в углу экрана, тянусь к нему медленно, осторожно, не хочу его разбудить, не хочу, чтобы он понял, что я проверяю. Хватаю телефон, начинаю подбирать пароль, как все банально - дата его рождения. Открываю переписку, ищу ее имя - Аня . Ее нет в последних сообщениях, нет в избранных, нет в архиве. Я прокручиваю, проверяю, переписываю, ищу скрытые чаты, группы, общие фото, даже в “недавние звонки” ничего. Ну не верю я, что женщина может вот так мужика отпустить, и ни разу даже с угрозами не позвонить. Не верю!

Глава 11

Макс

Просыпаюсь от резкого света, пробивающегося сквозь тонкие шторы, и от звука музыки, которая бьет в уши с такой настойчивостью, будто пытается вколотить в мою голову энергию, которой я не хочу. Наташа танцует перед зеркалом в одном белье - черном, обтягивающем, с тонкими бретельками, будто это не утро, а фотосессия, и я лежу на диване, как лишний элемент в этом спектакле, который она разыгрывает для кого-то, кто, возможно, даже не смотрит. Она делает приседания, махи ногами, что-то между зарядкой и танцем, улыбается, хлопает в ладоши, будто от этого зависит её настроение, будто если она будет достаточно яркой, то я проснусь и скажу: “Ты прекрасна. Я счастлив” .

Я встаю, не спеша, натягиваю майку, ищу свежую рубашку. Как же напрягает, ходить во вчерашнем, терпеть не могу ношеную одежду.

- Доброе утро, - Наташа протягивает мою рубашку. - Тут только ворот немного грязный. Макс, может , мы тебе несколько вещей купим, чтобы у меня на сменку были.

- У меня на служебной квартире есть вещи, заеду переоденусь, - рычу в ответ.

Иду на кухню, где уже пахнет жареным яйцом и слегка подгоревшим хлебом. На столе банка с растворимым кофе, та самая, которую покупают по скидке в супермаркете, к кофе никакого отношения этот напиток не имеет отношения.

Я не пью растворимый. Я не пью кофе, который пахнет пылью, экономией и обреченность. Я люблю свой ритуал: кофеварку, шипение пара, запах свежемолотого зерна.

- У тебя нет кофеварки? 0 спрашиваю я, не оборачиваясь, глядя на банку.

- Есть, - отвечает она, подбегает ко мне, уже в халате, но с мокрыми волосами, будто только что вышла из душа, будто пытается казаться ухоженной, свежей, готовой к новому дню. - Просто я ее не включала. Думала, сделаю быстро, пока ты спишь.

- А зачем тогда держишь это? - спрашиваю я, кивая на банку. - Это же не кофе.

- На всякий случай, - говорит она. - Вдруг гости придут. Или ты вдруг захочешь.

Наташа достает кофеварку, самая дешевая, воняет пластиком.

- Ой, а к ней же другой кофе нужен? А у меня только этот, - разводит руками.

Киваю в ответ.
Просто ставлю чайник, слушаю, как вода начинает шуметь, как будто пытается заполнить тишину, которая между нами растет с каждым словом.

Наташа суетится.
Бьет яйца в миску, слишком резко, будто пытается выплеснуть раздражение. Жарит глазунью, с улыбкой кидает щепотку соли.

- Ой, кажется, пересолила. Сейчас.

Смотрю, как она пытается все исправить: добавляет воду, зелень, будто это поможет.
Подает это блюдо с хлебом, который уже немного заветрился.

Трогаю яйцо вилкой.

- Желток должен быть жидким, - говорю я, пробуя, и сразу чувствую, как внутри поднимается раздражение, не из-за еды, а из-за того, что все здесь неправильное Слишком я стар, чтобы отказываться от комфорта или менять привычки.

- Я думала, тебе нравится прожаренный, - говорит она, носком рисует круги.

- Нет, - отвечаю я. - Я люблю, когда он течет. А вот Аня… - начинаю я, не думая, просто потому, что слова сами врываются, как воспоминание, которое я не хотел вспоминать, и сразу понимаю, что перегнул, что сказал то, что нельзя, что разрушил хрупкое равновесие, которое она пыталась построить.

- А вот Аня с тобой жила девять лет, - перебивает она, и в голосе уже не улыбка, а напряжение, которое она больше не может сдерживать. - Конечно, она знает, сколько сахара тебе нужно, какой хлеб ты любишь, сколько минут жарить яйцо. А я? Мы встречались в гостиницах, на пару часов, в перерывах между твоими делами. Откуда мне знать, как ты пьешь кофе, если ты сам не говорил? Откуда мне знать, что ты не ешь черный хлеб по утрам? Я стараюсь. Ты придираешься, я до этого не с кем не жила. Дай мне немного времени. Но ты не даешь мне шанса, потому что все время сравниваешь. Ты смотришь на меня, как на замену. А я хочу быть первой, хотя бы для тебя.

- Прости, я старый брюзга, - Целую ее в висок. - Я не со зла, просто захлестнули эмоции, ты точно не в чем не виновата.

Проверяю телефон, от Аньки ничего, как он так спокойно может отпустить мужика. Громко вздыхаю, Наташка делает вид, что не замечает. Но вижу, как ее бесит сегодняшнее утро, я в этом не одинок.
Смотрю на ее старания, ее улыбку, которую она держит, как маску.
На ее руки, которые все еще дрожат от обиды, хотя она пытается этого не показать.
- Слушай, может, я поторопился жить вместе? Вот так беспардонно ворвался на твою территорию.
Лицо Наташи становится каменным.

- Ты уходишь?

- Мы уходим. Я думаю, на служебной квартире нам будет проще познакомиться поближе. Там, по крайней мере, все сделано под мои запросы.
Кофеварка есть, хорошее зерно, доставка продуктов за пятнадцать минут, и кафе внизу, если желток запекся, а хлеб немного подгорел.

Глава 12

Аня

Сижу за столом, заканчиваю перевод статьи о новых тенденциях детской литературы за рубежом. И вдруг понимаю, что день прошел, а я даже не чувствую усталости. ДУмала, что к вечеру на меня будет давит тишина, особенно та, что осталась после его шагов, после его голоса, после его молчания, которое я пыталась заполнить. А сегодня уже ничего не тяготит. Я не спешу включать свет, сижу в полумраке, смотрю, как за окном гаснут огни в соседнем доме.

У меня появилось слишком много времени. Раньше оно уходило на него - на ожидания, приготовления вкусного ужина, разговоры, которые не складывались на попытки угодить, понять, что он чувствует, на молчание, которое я пыталась превратить в близость. А теперь я могу сделать что-то для себя. Может, на танцы записаться? Или просто сесть в поезд и уехать туда, где не знаю никого, где никто не спросит: “А где твой муж?”, потому что я больше не та, кто отвечает за его отсутствие.

В полумраке светится мой телефон. Звонит Женя, моя... знакомая или подруга, она постоянно кочует из одного статуса в другой. Та, что была на свадьбе, стояла рядом, держала мой шлейф, шептала: “Ты счастливая. Он идеальный”.

Был период, когда мы не общались из-за пустяка, который заставил меня задуматься. Она пришла ко мне перед сдачей академического минимума.

- Ань, хватит качать мозги, лучше бы качала задницу. Сорок восьмой размер - это неприлично, - Женька вытащила из моих рук учебник.

- Что? - если бы у меня были очки, я бы точно их поправила. - С каких пор размер одежды определяет меня как человека?

Потом почти год мы не общались. Со временем поговорили, я начала более четко очерчивать свои границы.

- Привет, - говорит она. - Как ты? Теперь ее голос звучит как будто из другой жизни - слишком громко, слишком уверенно, будто она знает, что правильно, а что нет.

- Живу, - отвечаю я, отодвигаю ноутбук, беру чашку с остывшим чаем. - А ты? Устала. Ремонт, сама знаешь, дело такое.
- А ты что, его сама делаешь? А Макс?

- Макс строит жизнь в новой семье, - говорю я спокойно, будто пересказываю чужую новость, будто его уход - это не мое сердце, разбитое на части, а просто факт, который уже не вызывает боли. - Он там.

- Ого, - говорит она, и в голосе появляется что-то, что я не могу назвать, то ли удивление, то ли осуждение. - А ты… не плачешь?

-Нет, - отвечаю я. - Зачем?

- Ну как зачем? - она усмехается, но как-то грустно. - Ты его отпустила! Макса? Ты вообще понимаешь, кто он? Мужчина всегда востребован. Умный, успешный, с чувством юмора, с положением. А ты… ну, ты же не первой свежести. Как ты теперь жить будешь?

Я замираю. Чашка в руке, ощущение, что мне дали пощечину.
Не сразу понимаю, что она сказала.
Потом переспрашиваю, медленно, как будто взвешивая каждое слово:

- Повтори, чтобы я правильно услышала: ты считаешь, что я совершила ошибку, отпустив мужчину, который ушел к другой, и теперь мне, как женщине "не первой свежести", остается только ждать, пока он перебесится и вернется?

Чеканю слова. Конечно, в моей голове женская дружба выглядит по-другому.

- Ну я не это имела в виду, - начинает она юлить, голос становится мягче, но уже поздно. - Я просто… переживаю за тебя. Макс - не любой, он твой муж. Он тебя любил, вернется.
- А зачем? Проверить меня свежесть, снять плесень или сдуть пыль? Жень, ну ты в своем уме? Мне не надо, чтобы он возвращался. Я же не кандалы, его удерживать.

- Аня, ну ты же несерьезно, - говорит она. - Ты же не думаешь, что сможешь найти кого-то лучше?

- Я не ищу, - отвечаю я. - Я просто живу. А если тебе приятно защищать Макса, если тебе легче считать, что я потеряла, а не отпустила, - пожалуйста, делай это рядом с ним, мое пространство засорять собой не нужно.

- Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, - говорит она, но голос уже не такой уверенный, будто она вдруг поняла, что перешла черту.

- Я и сейчас счастлива. - говорю я. - Просто не так, как ты думаешь: с прокаченными мозгами и большой задницей.

Не дожидаясь ответа, я кладу трубку. Просто заканчиваю разговор, как будто ставлю точку в предложении, которое давно не имеет смысла.

Интересно, может, со мной что-то не так, что люди от меня так, в один момент решили отсеяться,

Сижу, слушаю тишину и не чувствую боли.
Чувствую только напряжение - не от слов Жени, а оттого, что даже близкие люди не видят меня, такой, какая есть.
Не видят, что я не проиграла, что я не осталась одна.
Я просто выбрала себя. И это, оказывается, страшнее, чем слезы.

В этот момент слышу, как в замке поворачивается ключ.
Я замираю.
Сердце на секунду перестает биться, будто вспоминает, что он был здесь, что он входил так тысячу раз, что это был его дом.

Дверь открывается.
Макс стоит на пороге.

- Привет, - говорит он. - Я вернулся...

Я смотрю на него, на его лицо.
На его глаза, в которых нет ни извинения, ни объяснения, только усталость и привычка.

- Надеюсь, за вещами.

Глава 13

- Ань, я даже не замечал, что ты такая язва, - Макс поднимает брови, его лицо становится смешным. - Мы ж с тобой столько пережили, столько всего вместе преодолели...

- Макс, а ты циник! Думал, я рыдаю? Мне-то все рано, но видишь, твоя совесть тебя душит, так всегда с предателями случается.

- Да брось. Мне не нужны твои слезы, сама знаешь, я их терпеть не могу, они для меня - средство манипуляции, - говорит он, не глядя на меня, будто стыдится своего прихода. - Хотел забрать кое-что, пока ты дома.

- Пока я дома, - повторяю я, и в голосе нет ни сарказма, ни злости, просто констатация. -А если бы меня не было?

- Тогда бы пришел позже, - блеет он, но я вижу, как его пальцы сжимают ручку сумки.

- Ты врешь. Макс, ты сам открыл дверь, а я могу быть тут не одна. Что-то ты не стал сильно заботиться о моих границах.

Я не двигаюсь.
Стою у окна, где уже висят новые шторы - плотные, теплого персикового тона, не те, что мы выбирали вместе, не те, что пропускали слишком много света и чужих взглядов.

Смотрю на Макса, как на человека, который когда-то был частью моей жизни, а теперь - просто гость, которого я не приглашала.

- Кухню переделываешь? - спрашивает он, проходя вглубь квартиры. Осматривается и останавливается у стола, где лежат каталоги с плиткой, образцы краски, карандаш, которым я отмечала понравившиеся оттенки. - Слушай, Ань, а ты недолго горевала, все под себя уже переделала.

- Макс, не тяни резину, если есть что сказать - говорит, нет - тогда тебе пора.

- Ты… как? - спрашивает он, не поворачиваясь.

От вопроса аж в горле пересохло.

- Живу. Ты надеялся на что-о другое?

- Я… понял, что поступил плохо, - говорит он, и в голосе появляется что-то, что раньше я бы приняла за раскаяние. - Вот решил посмотреть, как ты. Может, тебе что-то нужно, какая-то помощь?

Я смеюсь, вернее, усмехаюсь, как будто сказал что-то наивное, как будто вернулся из путешествия и спрашивает, не пропустил ли он что-то важное.

- Ты думал, я тут в страшных корчах лежу? - спрашиваю я. - Что я рыдаю в подушку, смотрю наши фото и кричу: “Почему?” Или сижу с бутылкой вина и жду, пока ты поймешь, что ошибся? Не дождешься! Я не рыдаю! А новая жена знает, что ты тут? - спрашиваю я. - Или она думает, что ты в командировке? Или ты просто решил, что можно заглянуть к старой, пока новая не заметила?
Говорю , как будто это секрет вселенского заговора.

- Ань, перестань.

- Сам понимаешь, это я женщина спокойная, не скандальная, свое последнее отдаю. А она-то другая, нахрапистая, гопница дворовая! Как сейчас выскочит, как выпрыгнет, и полетят клочки по закоулочкам - вцепится в волосы мне, и что тогда? Ты хоть и был любимым мужем, но я не готова за тебя пострадать, прости уж.

- Ладно, я сейчас пару вещей еще заберу и уйду. Не переживай, расчищу тебе пространство для новой жизни.

Макс идет в спальню, слежу за каждым его движением. Как бы я сейчас ни хорохорилась, но видеть его все равно больно. Я себе все пытаюсь объяснить, если он меня уже давно не любит, то как же прогулки, свидания, вечерние посиделки, разве можно было так хорошо это имитировать? А если любишь, разве можно пойти налево, зная, как будет больно другому человеку,которой тебе верит? Не понимаю.

Он открывает шкаф, достает еще несколько рубашек, джинсы, пару брюк. Все это скидывает на нашу кровать.

- Пакет дай, - смотрит на меня с претензией.

- Ага, уже бегу. У тебя десять минут, постарайся скорее собраться, у меня свои планы.

Выхожу из спальни, иду в гостиную. Сажусь на диван, жду.

Макс проходит на кухню, берет пакет с эмблемой супермаркета, закидывает в него вещи.

- Я надеюсь, ты больше не придешь. Проживайте свой адаптационный период без меня.

- Не ерепенься, ты сначала без мужика поживи, потом видно будет.

- И да, я иду на матч к Арсению, это чтобы тебя приступ не хватил, когда меня на трибуне увидишь, - натягиваю улыбку, она переходит в оскал.

- Зачем? Решила на меня через моего сына воздействовать? Он тебе чужой.

- Тебе пора.

Макс - тварь, знает, на что наступить, чтобы стало больно. Как у этого поганца повернулся язык, такое сказать. Выдыхаю, мне тоже, в общем-то, все равно, что он говорит, главное, как считает сам Арс.

Макс с лицом победителя идет к выходу, хлопает дверь.Захожу в спальню, как всегда после Макса срач. Вытаскиваю из отделения с постельным бельем мое любимое, оливковое, расстилаю его на пол, выбрасываю все вещи Макса сверху. Гора получается приличная. Выбросить - слишком просто, достаю две рубашки - на даче смастерю огородное пугало.

Захожу на сайт собачьего приюта, они всегда вещи на подстилки принимают. Вот, пусть “тузикам” будет комфортно спать на хорошем кашемировом свитере.

Сразу оставляю заявку и в “собиратор”, где перерабатывают вторсырье, и в приют. Если человек - так себе, пусть его вещи добром послужат.

Глава 14

Наташа

Все утро на нервах, как-то Макс некрасиво ушел. Неужели я так бестолково могла его спугнуть, хожу из стороны в сторону, жду.

Авдеева,15, кв. 72. Ключ у консьержки, я предупредил.

Перечитываю сообщение от Макса еще раз. Он не смылся! Пока не передумал, хватаю пакет, скидываю самое необходимое.

Смотрю ценник на такси, что-то не гуманно, больше тысячи рублей. На маршрутке доеду, мне не привыкать.

Сорок минут в пути, две пересадки, и я на месте.

Дом шикарный, надо с соседями познакомиться, вдруг эта клуша передумает Макса отпускать, что должна буду делать, а так я себе запасной аэродром найду.

В холле консьержка, сразу видно, когда училкой химии или физики работала, у меня на таких стерв чутье.

- Мне ключи должны передать, Макс. Фамилии не помню.

Вернее, не знаю, но бабка об этом не узнает. Она делает неприятную рожу и молча подает мне ключи.

Захожу, как будто это уже мой дом, как будто я не гостья, приехавшая на час между его делами, а женщина, которая имеет право оставить след, не спрашивая разрешения.

Я вставляю ключ в замок, поворачиваю, и дверь открывается легко, будто ждала меня, будто сама квартира знает, что я пришла не впервые, и уже не уйду.

Снимаю туфли в прихожей, ставлю сумку на пол - не на коврик, а прямо посреди комнаты, чтобы он увидел, что я была, чтобы он понял: я здесь, и я не исчезну, как тень. Прохожу вглубь, касаюсь стен, провожу пальцем по косяку двери, будто проверяя, настоящая ли эта жизнь. Квартира - светлая, с высокими потолками, серыми стенами и темной мебелью, все строго, без лишних деталей. На кухне — минималистичная столешница, черная, с едва заметными царапинами, холодильник - старый, но чистый, с магнитом от какого-то отеля.

Открываю его и сразу вижу банку - красная икра, в дорогой упаковке, с золотой этикеткой. Я беру ее, не раздумывая, снимаю крышку, и запах всплывает - соленый, морской, насыщенный, как сама победа.

Беру ложку из ящика, не мою, просто провожу по внутренней стороне банки, набираю полную ложку, подношу к губам. Зерна лопаются на языке, соленые, плотные, чуть маслянистые, и я закрываю глаза, будто это не икра, а подтверждение: “Ты здесь. Ты это заслужила". Я ем медленно, с наслаждением, с чувством, что теперь могу брать, не спрашивая.

Потом иду в спальню.
Касаюсь кровати - постель не заправлена, простыня сбита, подушка вмята, будто он только что встал.
Я сажусь на край, провожу рукой по простыне. Смотрю на тумбочку - нет фото, нет книг, только будильник и пульт от телевизора.
Никаких следов женщины, никаких намеков на Аню.
И я улыбаюсь, потому что это значит: он не таскает прошлое с собой.

Я встаю, прохожу в гостиную, включаю телевизор, сажусь на диван, поджав ноги, как будто живу здесь.
Ставлю банку с икрой на журнальный столик. Я смотрю в окно - город внизу горит огнями, машины едут. А я наконец-то получила по заслугам!
Делаю фотки, отправляю сестре. Лизка сразу перезванивает. Лопнула там, наверное, от зависти. Вот и пусть теперь говорит, будто я все делаю неправильно, но сама бы отдала все, чтобы быть на моем месте.

- Ну что, королева, - говорит она, и я слышу, как она жует чипсы. - Уже корону примеряешь?

- Я уже в замке, - отвечаю я, и в голосе не хвастовство, а торжество. - В его квартире. Он дал ключ. Я открыла банку икры. Ем не на хлебе, как нищеброды, а сразу ложкой. Представляешь?

- Опять ты через одно место всего добиваешься, - фыркает она. - Через постель, через чужих мужчин, через чужие жизни. Ты бы сама что-то построила, а не лазила по чужим лестницам.

- Ага, - говорю я, встаю, иду к зеркалу, поправляю волосы, смотрю на себя. - А ты построила? Сидишь в офисе, получаешь пятнадцать тысяч, мечтаешь о коте, которого не можешь себе позволить, и говоришь мне, как жить.
А я уже не мечтаю. Я беру.

- Ну и радуйся, - бурчит она. - Только не забудь, что следующая остановка - одиночество и собес или биржа по трудоустройству, когда он тебя бросит.

- Он не бросит, - говорю я. - Потому что я - не та, кого можно бросить.
И кстати, чем не история из "Красотки"? Я не на улице, но тоже не из богатой семьи. Я не с первого взгляда, но он выбрал, не идеальная, но он хочет меня. Чем не Вивиан?

- Вивиан не открывала чужой холодильник и не ела икру, как будто это трофей, - смеется Лизка.

- А я - не Вивиан, - дерзко отвечаю. - Я Наташа.

- Ты уверена, что он тебя любит? - спрашивает она.

- Лиз, а ты уверена, что любовь - это когда тебе дарят цветы, а не когда дают ключ от квартиры?

Потом говорит, я прям слышу, как она подбирает слова, чтобы сказать мне, что-то обидное.

- Ну и живи. Только не плачь потом, когда поймёшь, что ты - не королева.
А просто женщина, которая заняла чужое место.

- А ты лучше будь кухаркой в своей халупе, - отвечаю я. - А я - попробую быть королевой. Хоть на один день.

Глава 15

Аня

Почти неделю живу одна. Привыкаю, начинают строить свою сознательную, новую жизнь. Даже сходила на один девичник с психологом, время провела отлично. Только все меня пытались пожалеть - если у женщины развод, все, нет больше поводов для радости. Ложись и помирай.

Вот и не пойму, где искать окружение, чтобы не быть белой вороной.

Наливаю стакан теплой воды, предвкушаю новый день, как советуют специалисты из сети. Смешно, но почему бы не поставить эксперимент, тем более никаких вложений не требует.

На столе вибрирует телефон. Женя звонит снова, как будто между нами не было неприятного разговора. Интересно, она забыла, что я “не первой свежести” и что мне теперь нечего ждать от жизни.

Смотрю на экран, вижу ее имя, чувствую, как внутри поднимается легкое раздражение, не из-за нее, а из-за того, что даже близкие люди не видят меня - не как женщину, которая нормально живет одна, а как проигравшую, которую нужно жалеть или осуждать. Как донести до окружения, что я не часть, не придаток Макса, а сама по себе, достаточно цельная!

И все же беру трубку, потому что когда-то мы были подругами, и я хочу понять, где проходит грань между заботой и вмешательством. Ну и узнать, что же еще обо мне думает "подруга", хоть как-то разнообразить досуг.

- Ну, я уже волноваться начала. Как ты там? Макс, вернулся? - спрашивает она, не здороваясь, будто я информационное агентство.

Сижу на краю дивана, чувствую, как пальцы сжимаются вокруг телефона, как будто я держу не трубку, а границу, которую она только что переступила.

- Жень, у тебя есть возможность узнать это не от меня, а от самого Макса, - намекаю, что у нее есть его номер телефона.

- Пришел? Я удивлена, - голос растерянный.

- Ага, за поводок потянула, ошейник к ноге и притянулся. Жень, я удивлена, ты ко мне в подружки напрашивается, а ничего обо мне не поняла.

- Аня, не умничай, - говорит она. - Все знают, что он нашел помоложе. Ты же сама подтвердила, что он ушел к другой.

- А ты, значит, уже со всеми поделилась? - спрашиваю я, встаю, подхожу к окну, где висят новые шторы. Трогаю ткань - тактильно приятно. - И теперь звонишь уточнить, вернулся ли герой? Слушай, Женя, я не информационное бюро. Все новости можешь получать от него, никаких сплетен не будет. И знаешь, мне кажется, из нас не получатся подружки, не звони мне больше.

- Ну и сиди одна, - фыркает она, и в голосе звучит обида, будто я предала не только Макса, но и всех, кто считал меня “нормальной женщиной”, и в этот момент я понимаю: они не переживают за меня, они переживают за порядок, за то, что я нарушила правила. Спрашивая как дела, все хотят услышать, что у меня хуже, чем у них. Не дождутся.

- Подруга не спрашивает, когда вернется бывший муж, - отвечаю, но знаю, что она услышит то, что хочет. - Подруга спрашивает: как ты себя чувствуешь.

Я не жду ответа, не ссорюсь. Просто кладу трубку, как будто ставлю точку в предложении, которое давно не имеет смысла. Сижу в тишине, чувствуя, как внутри что-то сдвигается - не боль, не злость, а освобождение, будто я, наконец, перестала оправдываться.

Через несколько часов я иду в спортзал. Я полностью довольна своей фигурой, и а вот физической активности маловато. Хочу почувствовать, как тело слушается, как оно двигается, пытается поймать ритм, которого не знает. Танцы - новая и неизведанная грань, которую я хочу потрогать, новый язык, который только начинаю изучать.
Я записалась на бачату.

Зал уже полон.
Музыка громкая, теплая, с басами, которые бьют в грудь, как будто просыпается что-то, что давно спало.
Люди двигаются легко, как будто танец - это дыхание, как будто они не учатся, а просто живут.
Я встаю в конец зала, стараюсь повторять за инструктором, но руки не слушаются, ноги путаются, ритм ускользает, как будто я не в такте с собой. И мне от этого не грустно, получаю удовольствие. Через десять минут я уже не смотрю на инструктора.
Я просто двигаюсь, пусть не совсем правильно, угловато и не так красиво, но так кайфово.

После занятия сижу в раздевалке, пью воду, чувствую, как по вискам стекает пот, а грудь тяжело дышит, как пульс постепенно успокаивается, и смотрю в зеркало.
На меня смотрит женщина, у которой макияж немного съехал, волосы растрепаны, на щеках - румянец, которого не было неделями, и в глазах - не усталость, а что-то теплое, что я не могу назвать.

Поднимаю глаза. В самом конце раздевалки у шкафчика стоит девушка, смотрит на меня с ухмылкой, что-то диктует в телефон. Лицо знакомое, но я никак не могу понять, где же я ее видела.

Глава 16

Я сижу в раздевалке, где пахнет потом, кремом для тела, каплями эфирных масел и лёгким запахом кофе, который кто-то принёс в термосе, и чувствую, как тело постепенно остывает после занятия - мышцы пульсируют, спина расслабляется, кожа покалывает от прохладного воздуха, который просачивается сквозь щель в двери. Вокруг - шум: женщины смеются, переодеваются, хлопают шкафчиками, кто-то включает музыку в наушниках, кто-то обсуждает, как не успел за ритмом, кто-то хвалит инструктора. Я сижу на скамейке у стены, босыми ногами касаюсь прохладного линолеума, чувствую, как пальцы стоп слегка онемели от движения, и медленно развязываю шнурки танцевальных туфель, не торопясь, будто это ритуал - возвращение к себе, к тишине, к тому, что принадлежит только мне.

Перевожу взгляд на девушку, которая уже минут пять снова пытается поймать мой взгляд. Что ей нужно?
Она встает, будто знает, что все должны на нее смотреть: высокая, в обтягивающих легинсах темно-бордового цвета, в куртке с меховым воротником, с идеальной укладкой, будто только что с фотосессии. На ногах странноватые кроссовки, на руке - сумка под известный бренд, но и издалека видно, что это дешевая реплика.

Продолжаю развязывать шнурки, чувствую, как грубая ткань скользит по пальцам, как тело помнит каждый шаг, каждый поворот, каждый момент, когда я не сдалась, даже когда ритм ускользал.
Мне нет дела до нее. Конечно, моя память быстро достала из своего чулана воспоминаний, фотографию, где я видела эту мадам. Младшая жена, - смехом раздается у меня в голове.

Макс всегда имел хороший вкус на внешность, женщин, а теперь абсолютная распущенность при выборе спутницы. Ладно, - успокаиваю себя. - Это, наверное, во мне зависть женская говорит.
Это их жизнь, и меня это не касается.

Девушка не уходит, подходит ближе. Останавливается в паре шагов.
Я чувствую запах ее духов - сладкий, насыщенный, с нотками ванили и амбры, будто она пытается оставить след, запах, который я не смогу забыть.
- Вы меня не узнаете? - говорит спокойно, но я узнаю тон, еще раз убеждаюсь, что эта мадам должна быть соперницей, но мне с ней делить нечего. Ее голос слишком громкий, слишком уверенный, будто она ждёт, что я вздрогну, что я испугаюсь, что я начну кричать или уйду.

Я медленно поднимаю взгляд.
Смотрю на нее снизу вверх, спокойно, без злости, без интереса, как будто оцениваю случайную встречу, не более.
Ее макияж, вызывающий, розовые тени, выглядят, как конъюнктивит .
Волосы хорошо уложены, но корни можно подкрасить, а концы привести в порядок.
Она ждёт реакции, судя по меняющемуся лицу - хоть какой-нибудь.

- Нет, - говорю я. - Вы ошиблись.

- Вы же Аня, я вас сразу узнала. Я...

- У меня таких подруг и знакомых нет. Я бы точно запомнила, у меня хорошая память.

Она замирает на долю секунды.
Ее улыбка дрожит, она не ожидала безразличия, она ждала слез, истерик и
Обвинений. А не спокойного взгляда и холодного «я бы точно запомнила», как будто она — не угроза, а случайная прохожая, которую можно забыть. Странно, разве можно подумать, что я могла прилюдно вываливать свое грязное белье, пускать кого-то в свои переживания.
- Вы же Аня, - говорит она. - Жена Макса.

- Это вы жена Макса, а мне этот человек уже никто. - уточняю я. - И, кстати, вы так и не представились, но я могу вас назвыать Мисс Истеричка.

Она не отвечает. Стоит, переминается с ноги на ногу.
Пытается понять, играю я или говорю правду.

Я встаю, беру сумку, не спеша натягиваю куртку, чувствую, как прохлада касается кожи, как ветер с улицы будто вымывает остатки напряжения.
Она не уходит.
Стоит.
Смотрит, как я прохожу мимо.
Телефон звенит.
Это Арсений.
Я улыбаюсь, ещё не беря трубку, потому что его голос, как напоминание, что есть люди, которые не ждут от меня драмы, а просто хотят, чтобы я была рядом.

- Привет, Ань, - говорит он. - Напоминаю про матч. В воскресенье.
Ты же помнишь?

- Помню, - расплываюсь в улыбке. - Я приду. Обещала.

-Слушай, - он делает паузу. - Отец сказал, что может прийти с новой девушкой. Я подумал, что тебе надо об этом знать, вдруг тебе будет больно или неприятно. Знай, я всегда на твоей стороны, ты мне как ... подбирает слово, - как старшая подруга. Если что, я пойму.
Ты же знаешь, как он…

- Арсень, - перебиваю я. - Мне все равно, что происходит в его жизни, ты для меня тоже близкий человек. Не знаю, есть ли в языке слово, которое описывает наше родство - сын от первого брака бывшего мужа - звучит не очень дружелюбно, правда?
- Ну как-то да. Печальненько, но креативненько.
- Вот, так что мой любимый сын, моего бывшего мужа, я приду к тебе.
А не к нему.

Он молчит, но всем телом чувствую, что он улыбается.

- Спасибо. Просто… я не хочу, чтобы ты страдала.

- Да, брось!

Кладу трубку.

- Эй, думаешь, ты сможешь, так от меня уйти, - деваха из спортзала идет за мной. - Хочешь отнять у Макса сына, настроить его против меня? Стой, нам надо поговорить.

Хорошие мои! У мен я ля вас замечательная новость! Сегодня у меня вышла новинка! Я вас приглащаю с ней позвнкомиться, как всегда много эмоций, чувств.

Измена. Забудь про гордость

https://litnet.com/shrt/w5Py

- Только не надо делать из меня дуру, - стою в прихожей. - Я не смогу притворяться, что ничего не видела.

- Насть, и не надо. Да, я переспал с другой, только без любви, можно ли это называть изменой? - муж, как всегда, серьезен.

- Я не смогу с тобою жить после этого. Кость, мы почти двадцать лет вместе, а ты так и не смог понять, что я никогда не прощу...

- Ты сейчас разваливаешь наш брак, а я делаю все, чтобы мы жили долго и счастливо. Поэтому выкинь всю чушь из головы, лучше накрой на стол, я устал и ужасно хочу есть.

Репетитор по английскому не только готовила мою дочь к экзаменам, но и развлекала на досуге моего мужа. Его “жизненный экзамен” провален, о пересдаче не может быть и речи.

Он не увидит моих слез и не узнает о переживаниях. Построю жизнь с нуля, но к мужу не вернусь.

Глава 17

- Если раньше за мной мужчины бегали, то теперь женщины, никогда не могла бы в эту сторону подумать, - останавливаюсь, оборачиваюсь.

Наташа догоняет меня. Каблуки огромные, как она бедная по нашему бездорожью на них ноги не переломала. Интересно: до какой степени она верит в свою победу, и когда она подходит ближе, я вижу, как дрожат ее пальцы, как напряжены плечи, как она сжимает губы.

- Добрый вечер, - вырывается смешок. - Если собирались за мной по закоулкам ходить, то надо было быть дальновиднее - или меня предупредить, чтобы я ходули надела, или вам обуваться нормально, чтобы мы с вами были в одинаковых условиях. Я понимаю, что любить и уважать мне вас не за что, но мизогиния не мой конек.

У нее прямо на лбу написано, она боится, что все это временно, что в любой момент может проснуться и обнаружить, что Макс снова ушел, не оставив ни слов, ни следа, только пустоту, в которую она так отчаянно пытается влить себя.

- Женщина, - в голосе нотка язвительности, что-то более острое, почти отчаянное, как будто она говорит не со мной, а с самой собой, пытаясь убедить. - Я хочу, чтобы ты поняла кое-что. Я очень люблю Макса, это моя история. Мы с ним просто как Эдвард Льюис и Вивиан, если вам о чем-то говорят эти имена.

От неожиданности закашливаюсь.

- А это прям странное заявление. В первые вижу такую откровенную женщину, которая вот так незнакомым признается, что работает проституткой на трассе. Ну такой себе референс, если честно, но не осуждаю. Может, история Бонни и Клайд была бы уместнее, но тут только вам решать.

- Хватит ерунду нести! Какая еще Боня, я на нее вообще не похожа. Мы говорим о тебе! Зачем тебе общение с Арсением? Вы же не родственники, ты не его мать, он должен привыкать, что ты ушла из его жизни, теперь с его отцом я! Ты бывшая, просто призрак.

Я смотрю на нее снисходительно. Просто смотрю, как на человека, который говорит о любви, но не знает, что это такое.
Ветер шевелит ее волосы, но она не поправляет их, будто боится потерять контроль над позой, над выражением лица, над тем, что должна выглядеть сильной.
На ней все идеально: куртка, макияж, укладка, как будто она пришла на встречу, которую репетировала в голове сотню раз.

- И что тебе от меня надо? - спрашиваю я. - Ты пришла, чтобы я признала, что ты - королева? Наташ, ты Вивиан, я все поняла. Я с этим согласна, ради Бога. “Красотка” шикарный фильм, но многое остается за кадром. Я за Макса бороться не буду, я отпустила. Он ушел. Он твой. Теперь это твоя проблема, что он постоянно куда-то виляет, что он не может быть с кем-то надолго, что он не умеет быть счастливым. А я не преследую. Я живу.

- Ты не веришь, что он может любить меня? - спрашивает она, и в голосе уже дрожь, как будто она ждёт, что я скажу: “Да, ты права”, чтобы, наконец, почувствовать себя в безопасности.

- Верю, очень за вас рада. Я могу быть свободна, а то там по телеку мои старушечьи сериалы про богатую жизнь показывают.

- Он не вернется! - вырывается у нее, и голос уже не спокойный, а резкий, почти истеричный. - Он любит меня! Ты специально отпустила его, - вдруг говорит она, и в глазах вспыхивает что-то жесткое, почти злобное. - Как собаку на поводке. Отпустила подальше, чтобы потом резко потянуть обратно, когда он устанет бегать. Ты хитрая, все рассчитала.

После тренировки нет никаких сил слушать эту мало связную речь. Может, она сама не верит, что ей такой шикарный мужик обломился, так пусть не обольщается.

- Да, ты меня раскусила, - становлюсь излишне серьезной. - Прямо сейчас я сижу и плету заговор. Сижу в тени, как паук, и жду, когда он устанет от тебя. Я специально не звоню, не пишу, не прошу, чтобы он скучал. Я все рассчитала. Вот только не знаю, зачем мне это, если я уже не хочу его.

Она молчит, пытается понять, шучу я или нет.
- Давай эксперимент?

Достаю телефон, набираю Макса.

Он отвечает почти сразу, на лице - улыбка, глаза блестят.

- Родная, - говорит он, и в голосе - торжество. - Я так и знал, что ты скоро соскучишься. Готова, чтобы я приехал назад?

Я не отвечаю. Медленно поворачиваю камеру, навожу на Наташу.
Она замирает, глаза расширяются, понимает, что попалась.

- Нет, - говорю я. - Я тут Эдварда Льюиса разыскиваю, его Вивиан потерялась.
Приезжай и забирай.

Нажимаю “отбой”.
Смотрю на Наташу.
На ее лицо, на котором постепенно гаснет уверенность.

- Максу с техникой не везет, заметила? Уже второй раз камера и телефон его подводят.

Глава 18

Аня

Я приезжаю на стадион пораньше, хочу успеть почувствовать это место - запах свежескошенной травы, смесь адреналина и шума, который уже витает в воздухе. НА щеках эмблема клуба, на шее старый шарф, покупала его еще на первый матч Арсения.

Подхожу к кассе. Набираю Арсу, как и договаривались.

- Аня, прости, нас уже не выпустят, у нас разговор - наставление с тренером через пять минут. Я попрошу сейчас Юрия Олеговича вынести. Прости, - слышу, что ему и правда неудобно. - Надо было в кассе оставить, вон ребята говорят, прокатывает. Я не догадался. А отец свои два - вчера вечером забрал.

- Не переживай, все хорошо! Крутой игры и победы!

Минут пять стою у входа, народ прибывает. Веселые, разрисованные - на щеках флаг команды.

- Добрый день, Анна? - выходит мужчина в тренерском костюме. - Вы у нас самая большая и надежная поддержка команды? Раз Арсений отказывается выходить на поле, пока вас нет на трибуне.

Он протягивает мне билет.

Забираю, иду к входу, стараюсь влиться в толпу.

Арсений ждет меня у входа в сектор.
Когда видит, бросается, как мальчик, которому важно, что я здесь.
Обнимает крепко, почти сжимает.

- Анька, спасибо, что пришла. Мама тоже будет, но у нее билеты на другой сектор, сядет на другой стороне, чтобы всем было комфортно. Надо мной и так все ржут, что у меня две мамы и новая мачеха, и все придут болеть.

Ах да, про Вивиан я совсем и забыла. Сейчас она своего спонсора притащит.

- Умница. Успеха вам, я вон все пальцы крестиком держу, чтобы все получилось - Он еще раз быстро меня обнимает, последние приготовления и ему надо бежать. - А папа опаздывал вот, думаю, они, наверное, не приедут. Говорит, Лолита его долго собирается, что там с макияжем, с платьем, с фотосессией перед стадионом.

- Ну да, - говорю я. - Она решила затмить всех. Теперь игра обречена на провал. Настоящая звезда приедет только сейчас.

Прохожу к своему месту. Два рядом со мной - пустые.
Я не смотрю на них. Не проверяю, кто идет сзади.
Просто сажусь, расправляю шарф, чувствую, как солнце касается лица, как ветер шевелит волосы, и вдруг понимаю: я искренне переживаю за матч, за его игру, за его команду.

Матч начинается. Гул трибун. Свистки. Крики. Даже у меня адреналин зашкаливает. Я смотрю на поле, следую за мячом, переживаю за каждый пас, каждый удар, каждый момент, когда Арсений врывается в атаку, и когда он делает красивую передачу, я не сдерживаю улыбки.

- Красавчик, - говорю я, не оборачиваясь, будто мы с кем-то разговариваем, и в этот момент слышу шаги, чувствую, как кто-то протискивается мимо. Поднимаю глаза.

Свершилось, Эдварда Льюиса потасканная Вивиан притащила.

Она проходит мимо, спина, как будто кол проглотила. На меня не смотрит, но выражение лица, как будто под носом какашка.

- О, старшая жена уже здесь. - говорит Макс, садясь рядом, но не отрывая взгляда от меня. - Весь в отца Арс, правда?

Я медленно поворачиваюсь.
Смотрю на него.
- Старшая на той стороне, ты ошибся, отворачиваюсь, смотрю за игрой.

- Скажи, мой сын - красавчик, весь в отца.

- Нет, - отвечаю, - он в себя.

Спутница все теребит Макса, чтобы он отвернулся от меня, и занялся ею.
Может, у меня скверный характер, но я ненавижу, когда говорят фоном, при просмотре фильма, теперь во время игры. Я отвлекаюсь, и меня это жутко раздражает.

В этот момент на поле Арсений ловит мяч, делает обводку, отдает точный пас, и трибуны взрываются аплодисментами.

Я встаю, кричу, хлопаю. Макс сидит молча. Смотрит на сына, потом на меня. На Наташу, которая пытается сделать фото, будто это вечеринка, а не матч, где его сын борется за каждую секунду.

- Макс, ты с ней флиртуешь? Она же специально меня провоцирует, - Наташа начинает капризничать.

На соседнем кресле начинаются передвижения, Макс и Наташа меняются местами. Теперь у меня будет новая соседка.

- А ты меня специально спровоцировала, правильно? - толкает она меня. - Ты знала, что Макс к тебе испытывает почти сестринские чувства, вот и решила меня постебать. А я дура тебе поверила, пошла с ним ругаться.

- Прям орала и крушила? - спрашиваю спокойно. - Надеюсь, ты умеешь перевоплощаться, что умеет Вивиан, просто отрабатывать деньги. Ты в такие моменты должна становиться Харли Квинн, у ее такая сексуальная бита.

Наташа на минуты застывает, смотрит на меня с ужасом. Как живет человек без капли юмора в запасе.

- Макс, как ты с ней жил, она надо мной издевается! Хватит на эту ерунду смотреть, я важнее тебе или вот это представление, - Наташа снова топает ножкой.

- Представление в цирке, а здесь матч, а тебя, наверное, по ошибке из зоопарка вытащили, - оборачивается на ее мужчина и первого ряда. - Раскудахталась, еще и оделась, как проститутка.

Кажется, даже я за Наташу оскорбилась. И на месте Макса, сейчас бы этому хаму наваляла, хотя должна согласиться, все-таки мужик прав.

Но Макс встает, тянет Наташку с собой. Никогда не видела, что ему может быть стыдно за происходящее, а что , крутой опыт.
Матч закончен. Команда Арсения выиграла со счетом 2:1. Выходу, у машины стоит Макс. Один.

- Ты что за цирк устраиваешь каждый день? - говорит он. - Зачем ты ей показала меня? Сегодня ее спровоцировала на оскорбления! Ты вообще понимаешь, что ты сделала?

- Я ничего не сделала, - отвечаю я. - Просто перевела камеру, а все остальное твоими руками создано. А она думала, что ты ее герой, Ричард Гир местного разлива. Я ей даже сочувствую, она любви искала, а наткнулась на тебя.

- Ты что, ревнуешь? - спрашивает он, и в голосе появляется та самая снисходительность, с которой он говорил со мной в последний раз. - Ань, я все понял, ты специально ее обижаешь, чтобы я вернулся домой. Что, устала спать в одиночку?

Он хватает меня за руку, тянет к себе. Отстраняюсь, пытаюсь его оттолкнуть.