Измена. Ты моя тайна...

Глава 1

— Наша конференция закончена. Я очень рад, что вы смогли уделить три месяца своего времени, и надеюсь, что многому научились. Весь наш преподавательский состав благодарит вас за внимание, — профессор, хирург-кардиолог Сердечного центра сходит со сцены и его окружают благодарные участники трехмесячной конференции.

Я тоже спешу выразить свое восхищение его опытом и ищу в толпе мужчину, что стал мне так близок за это время. Но его нет. Сегодня последний день, а завтра я уже уезжаю. Чемодан собран, виза заканчивается через два дня, а я… Не хочу уезжать. Вот так, в чужой стране, я встретила своего соотечественника и пропала. Причем так, что голову потеряла напрочь. Мужчина моей мечты, мой идеал, мое увлечение, которое переросло в месяц горячих и страстных встреч.

Так бывает, сошлись на одном из визитов в центр хирургии, столкнулись практически лбами в коридоре, а дальше вспышка, помутнение разума, голова с плеч. Именно так я назвала это свое состояние. Вечно одергивающая себя, противница легкомысленных связей, не прыгающая в постель на первом свидании… Так я думала про себя и ошиблась. Он покорил меня, затянул в омут, из которого я до сих пор не могла выбраться.

Что я ждала, предложения? Ну, мечтать не вредно. Если честно, хотелось, да. Плохо представляла себе будущее с этим красавцем, наверняка бабником и разбивателем женских сердец. Мы совершенно друг другу не подходим, если только не в профессиональном плане. Я кардиолог, он хирург, казалось бы, одно направление — медицина, а нет. Он в своем кабинете и операционной, я в своем. Разные страны, разные клиники. Да и разговора у нас серьезного еще не было. Так, проскользнуло между строк, что было бы не плохо как-то не расставаться… Для меня это что-то значило, для него…

Выхожу из здания консультационного центра и ловлю такси, предвкушая встречу с любимым человеком. Сегодня нужно обязательно поговорить, решить, что нам делать дальше. Мне придется уехать, чтобы оформить новую рабочую визу. Пара предложений остаться здесь у меня есть, и одно я уже практически приняла. Остались только формальности и самое главное — нужна ли я здесь ему.

Дом стоит на тихой улочке с невысокими заборами, увитыми плетистыми розами. Красная черепичная крыша, открытая чугунная калитка. Торопливо вхожу, цокая каблучками по серой брусчатой плитке. Поднимаюсь на каменное крыльцо, замечая его машину под навесом и еще одну иномарку, которую раньше здесь не видела. Возможно, у моего любимого сейчас гости, поэтому его не было на конференции? Надо бы уйти, но руки уже дергают тяжелую деревянную дверь, впуская меня в прихожую милого дома в чисто европейском стиле.

Не разуваясь, прохожу по деревянному полу, заглядываю в гостиную, где никого нет. Поднимаюсь по лестнице и замираю у спальни с приоткрытой дверью.

— Я так скучала, — томный мелодичный голос не сразу проникает в мое сознание.

— Лена… — недовольный, но какой-то ленивый ответ, а скорее сам голос заставляет меня примерзнуть к месту.

— Ну что Лена? Я приезжаю, а ты даже не встретил меня. Ничего, что у нас через неделю свадьба?

— Ты опять начинаешь.

— Знаешь, если бы не желание стать твоей женой, я бы и не подумала за тебя выходить. Мне кажется, что пока меня не было, у тебя здесь кто-то появился, — женщина всхлипывает, едва сдерживая рыдания.

— Ты, как всегда, преувеличиваешь, — в голосе моего бывшего любимого недовольство, он раздосадован, практически зол.

— Нет, я права, как всегда, и даже наш ребенок тебя совершенно не волнует!

— Лена!

Дальше я уже не слышу, срываюсь с места и едва не падая на лестнице, устремляюсь к выходу из дома. Лишь за калиткой, прислоняюсь спиной к забору и стекаю, закрыв лицо руками. Дура, какая дура! Неужели меня жизнь ничему не научила? Поверила такому, как этот… Идиотка! Ритка бы сейчас отругала меня и была права. Нужно уезжать отсюда, пока еще могу держать себя в руках. Хочется вернуться в дом и вцепиться ногтями в морду этому любвеобильному гаду. Располосовать его самодовольное красивое лицо и уйти, гордо подняв голову. А уже потом рыдать у себя в номере, зализывая свои раны на сердце. Не вспоминать его никогда. Забыть, выбросить из своей жизни все, что принесла мне эта влюбленность. Заточить свои чувства в броню и засунуть глубоко-глубоко, чтобы не было больно, как сейчас.

Самолет в четыре утра, и я не спала ни минуты. Едва успеваю на самолет, так как полночи просидела у себя в номере, просто глядя в окно на ночные огни Берлина. Аэропорт Тегель, выход по рукаву, и вот я в кресле. Прислоняю разгоряченное лицо к прохладному иллюминатору и прикрываю глаза.

— Ты сразу спать? — смеется моя новая знакомая, с которой мы прожили в одном номере три месяца. Марина тоже кардиолог, только из Санкт-Петербурга, и мы хорошо сдружились за это время, — Твой так и не пришел проводить?

Она в курсе моего мимолетного романа и думает, что это была лишь ничего не значащая связь. Впрочем, для него так и вышло, когда для меня он чуть не стал частью всего моего мира.

— Нет, мы расстались заранее, — вру ей, пристегивая ремень. Не говорить же. Что я всю ночь смотрела на загорающийся от его звонков и смс экран телефона. Мне было больно смотреть, что этот мужчина что-то от меня хочет, но ответить я не могла, а отключить телефон не посмела. Так, он хотя бы был, пока в моей жизни в эти последние перед отъездом часы.

— Ну и ладно, все равно с таким мужиком долго не прожить, слишком хорош. Получила удовольствие и забудь, — продолжает Марина, пока самолет выезжает на взлетно-посадочную полосу.

— Согласна, — отвечаю ей и открываю телефон, блокирую номер, с которого мне звонили, и выключаю.

В Москве у меня будет местная симка, эту я брала здесь, в Берлине. Прощай, моя любовь. Я, к сожалению, для тебя не стала чем-то большем, чем мимолетная интрижка. Или к счастью, как посмотреть.

Дорогие мои приглашаю в свою новиночку " Измена. Ты моя тайна..."

Глава 2. Пять лет спустя

Аэропорт Внуково как улей. Кругом люди с чемоданами, тележками. Куда-то бегут, торопятся. Иду на выход, получив свой багаж, и выискиваю в толпе знакомое лицо. Меня встречают. Жаль, что не симпатичная сексуальная девушка, а мой друг, золотой хирург, Сергей Любимов, тоже сойдет. А вот и он. Как всегда, все женские взгляды направлены в его сторону. Джинсы, белый тонкий джемпер, через руку перекинута кожаная куртка. Лениво посматривает по сторонам и замечает меня. Улыбка цветет во все его лицо, и скоро мы уже обнимаемся, хлопая по плечам.

— Агафон, — смеется Сергей, — Возмужал, заматерел, плейбой хренов.

— А сам-то, глаз не мог отвести, пока к тебе шел. Как на первое свидание, бл**!

Смеемся, подхватывая мой чемодан, и идем на парковку. Нас провожают женские взгляды, я привык, да и Любимов тоже. Мы как два красивых самца, вечно в центре женского внимания. Я так вообще мечта, блондин, дзюдоист и бабник, то да, не отнять. А женщины, они же за версту мужика чувствуют, стойку принимают. А я что, хорош, упакован, но разгильдяй еще тот. По крайней мере, был раньше. Сейчас немного пообтесался. В Европе с этим туго. Попробуй взглянуть на медсестру благосклонно, мигом жалоба прилетит. Там все такие недотроги и порядочные. Только вот порнуха почему-то самая лучшая немецкая. Так, не туда меня унесло.

— Как твои? — спрашиваю Сергея, когда выруливаем с платной стоянки, — Макарыч?

— Здорово, болтун, больше тебя, — улыбается друг, — Ты меня выручил, прямо любовь к тебе испытывать начал, — хохочет он, выезжая на МКАД.

— Давно подозревал, что ты ко мне неровно дышишь, — смеюсь в ответ.

— Нет, правда, Матвей. Я просто зашиваюсь. Один хирург на все отделение — это перебор. Рита уже стонет от нагрузки дома. Двое детей, шутка ли.

— Я бы сказал, что от этого есть хорошее средство, называется презерватив.

— Да знаю я, но мы сами хотели, а сейчас… — отмахивается Сергей.

— Что?

— Рита беременна.

— О Господи, вы плодитесь как кролики, — уже смеюсь в голос.

— Не в этом дело, у Риты считай, второй ребенок будет.

— А что? Анютка у вас большая уже.

— Двойня, — страдальчески произносит Сергей, а я смотрю на него выпучив глаза от удивления.

— Ну ты и снайпер твою мать, — снова ржу, — Если учесть, что первый ребенок не…

— Об этом лучше не говори при Рите, — бросает строгий взгляд на меня Любимов, — У нас — все дети наши.

— Да я не про это, — хлопаю друга по плечу, — Завидую тебе. Общие дети вам просто необходимы, но сразу двое… Детский сад какой-то! — смеюсь открыто и получаю подзатыльник от Сергея.

— Еще получишь, сейчас, — грозит друг, и мы сворачиваем к его дому.

Мне всегда нравилось останавливаться у Сергея, а сейчас особенно. Я не был в России почти шесть лет, тогда друг еще жил лишь с дочкой от первого брака, Анечкой. Мать Ани канула в неизвестность, после последнего своего приезда. Она жила в Америке, и дочь ее практически не помнила, да и зачем ей. Теперь у Ани была Рита, которая любила дочку Любимова как свою. Позже у них родился еще ребенок, Макар, но это тоже не их общий ребенок. Рита пришла к Сергею, уже будучи беременной от бывшего мужа. В итоге эта замечательная семья воспитывала до сей поры двух детей, а общих нет. И вот теперь сразу двойня, охренеть просто!

Рита встречает нас на крыльце, в длинной теплой вязаной кофте, сером домашнем платье, а рядом с ней Аня. Прыгает от нетерпения, выглядывая меня. Странно, я такой человек, не особо люблю детей, особенно мелких, а вот они ко мне тянутся. Девочки, понятно, но и мальчишки тоже. Если прихожу куда-то на семейный праздник, то все, дядя Матвей в центре детского внимания, иногда выпить не дают нормально.

— Мотя! — бежит ко мне Аня, а я подхватываю ее на руки и целую в пухлые щеки. Тяжелая какая стала.

— Девушка, вы кто? — смотрю на нее удивленно, а Аня смеется, показывая частично потерянные передние зубы, — Не видели, где тут дочь моего друга, такая маленькая конфетка-карамелька?

— Да я это, Мотя! — лупит меня по лбу.

— Ай! — притворно завываю я, — Я вас не знаю, я маленькую девочку помню!

— Аня! Остатки мозга ему отобьешь, хотя чего там отбивать, — отмахивается Сергей и достает мой чемодан.

Поднимаюсь на крыльцо и целую в щеку Риту. Хороша, чертовка. Любимов отхватил себе жену, такую красавицу, что глаз не отвести, а аккуратный животик ее делает еще привлекательнее.

— Матвей, — улыбается Рита, подхватывая меня под локоть, и тащит в дом, — Как я тебя ждала! — говорит с томным придыханием, стреляя взглядом в Любимова.

— ЭЭ! — возмущается тот, — Мы так не договаривались!

Идет за нами с чемоданом, а я тащу на спине Аню.

— Как детей делать, так я, а как ждали, так его?! — возмущается Сергей, и мы смеемся, заходим в дом.

Дом у Любимовых — именно дом. Даже дышится спокойнее, уютнее. Сама атмосфера пропитана любовью и смехом. Здесь любят друг друга, заботятся. И мне здесь, как коту у камина, погреться, шерстку вычесать, помурлыкать.

— Ну что, Рита, обещал я тебе еще одного хирурга взять, вот он — Агафонов Матвей Николаевич, прошу любить и жаловать!

— Супер! Рожу сейчас от счастья! — смеется Рита, а я утопаю в тепле этой семьи.

У меня сейчас тоже могла бы быть такая семья, но я сам все сломал, сам все закопал на самое дно своих воспоминаний, а вот сейчас полезло наружу. Оно и к лучшему. Нечего вспоминать прошлое и жалеть о несбывшемся.

Глава 3

Вечер проходит просто замечательно. Мы жарим шашлык, пьем виски. Аня выбрала меня своим кумиром, и я с удовольствием болтаю с ней, расспрашивая про школу, про женихов. Видел ее маленькой еще на свадьбе Сергея и Риты, а затем они приезжали в Германию, через полгода после рождения Макара. Сейчас девочка вытянулась и стала похожа на Сергея. Да и Макарыч интересный, мы с ним почти час возились, собирая железную дорогу, что я привез в подарок.

Затем Рита увела детей наверх, укладывать, а мы с Любимовым налегли на виски. Разговор, как обычно, зашел о медицине. Сергей уже полноправно пять лет владел клиникой в Москве, и довольно успешно.

— Открыли зубное отделение, — рассказывает Сергей, — Посадил туда троих врачей и мало. Цены держим на уровне московских, но люди идут. Рита занималась детским отделением, но сейчас передает его своей подруге Лиле. Хочу, чтобы последние месяцы дома сидела. Ей тяжело носить двоих. Она у меня худенькая, на последних месяцах будет уставать. Беременность с Макаром далась ей тяжело: чуть не потеряли на первом триместре, а потом до самых родов бегала как коза. Пришлось даже дома запирать.

— Да брось, прямо так и запирать, — смеюсь я немного пьяно.

— А то, я из дома, а она следом за мной. Приедет в клинику и сидит там, планы свои рисует, как расширить и что внедрить. Надо сказать, есть у нее эта чуйка, тем более с ее деньгами. Вложили, новый филиал открыли. Гинекологию оснастили по последнему писку техники.

— Короче, любишь ты ее, — усмехаюсь я.

— Я?! — удивляется Сергей, — Да я ее обожаю! Вот сейчас пойду и цветов ей принесу.

— Откуда? Ночь на дворе, не доставку же заказывать, — смеюсь в ответ, и мы с Сергеем чуть ли не ползком спускаемся с террасы в сад.

— Моя женщина, моя, — упорно твердит он, нетвердо виляя по тропинкам сада, — Я должен ей цветы дарить.

— Дари, только сейчас мы их, где возьмем? — не соглашаюсь я.

— Видел тут, у соседей…

Дальше слышу только ругань, кто-то упал, лай собак и тороплюсь в ту сторону. Навстречу несется Сергей с каким-то веником в руке, с которого земля сыпется.

— Если что, это ты был, — на ходу сообщает мне, — Я тут живу, а ты приехал, какой с тебя спрос. Валим.

Бежим уже вместе и забегаем на террасу, тяжело дышим.

— Перестал бегать по утрам? — спрашиваю Сергея.

— Неа, жрать вкуснее стал и чаще, — смеется он, цепляя свой огромный веник с корнями и землей крепче в руках, — Пошел я, засыплю постель ромашками.

— Ну-ну, — смотрю ему в след и сгибаюсь от хохота. Представляю Риту в этом цветнике с утра.

Утром сидим хмурые, голова гудит, во рту кошки нас…гадили, короче. Рита, тоже сердитая, смотрит на Любимова волчицей. Выпиваем на пару с Сергеем целый кувшин холодного апельсинового сока и лишь потом смотрим на яичницу в своих тарелках.

— Любимая, передай мне соль, — сладчайшим голосом просит Сергей.

— Я тебе сейчас как дам! — тут же огрызается Рита, а я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, — Это надо такое устроить. И ты в этом тоже виноват!

— А я тут причем, — искренне пытаюсь уйти от расплаты.

— Еще скажи, что не видел, что он мне половину клумбы в кровать принес, — рычит Рита.

— Аа… — хочу сказать, но лишь хрюкаю от смеха.

— С землей! Я просыпаюсь, вся в комках земли, корнях, траве, и этот рядом храпит, пуская слюни, — продолжает ругаться Рита.

— Ээ, попрошу вот без ЭТОТ, — пытается восстановить свой статус Любимов, — Я жене цветы принес!

— Как дам сейчас! — сердится Рита, — Завтракаешь и идете убирать нашу спальню.

— А домработница… — начинает Сергей, но тут же замолкает, когда ловит разъяренный взгляд жены.

Убираем, выгребая землю и траву с кровати. Переглядываемся, едва сдерживая улыбки. Затем я сбегаю, чтобы принять душ, и в обед едем в клинику к Любимову. Я тут был пару раз, когда приезжал, и примерно представляю, как все устроено.

Проходим первый этаж, Сергей здоровается с персоналом. Представляет меня как своего заместителя.

— Здесь у нас гинекология, туда если захочешь, сам сходишь, — указывает на стеклянную дверь в левом крыле.

— Да нет уж, только по необходимости, — морщусь я.

— Придется брат, придется, — улыбается Сергей, — Здесь у нас хирургия, пойдем, покажу нашу операционную. Завтра с утра планерка, познакомлю тебя с ведущими врачами. Сегодня в воскресенье в каждом отделении только дежурный врач. В зубном тоже есть дежурный по выходным, но вызывают, только если поступил кто с острой болью. Детское отделение на шесть палат.

— И много детишек у вас?

— Бывают, конечно, сейчас три заняты. Один ребенок после аппендицита, второй — ногу сломал, третий — пока не поняли, второй день только. Ждем результаты анализов и МРТ. Головокружения частые. Положили на обследование. В понедельник назначен визит психиатра, кардиолога и невропатолога.

— Комиссии мучают? — спрашиваю Серея, когда мы, переодевшись в чистые бахилы и халаты, осматриваем операционную.

— Бывает, они любят по платникам с проверкой ходить, — пожимает плечами Любимов, — Ну как тебе?

— Знаешь, неплохо. Даже очень. Приятно будет здесь поработать.

— Тогда принимай, завтра введу тебя в штат и распределим нагрузку по операциям. Я очень рад, что ты приехал, правда. Надеюсь, что перетяну тебя обратно насовсем.

— Посмотрим, я, честно говоря, и сам уже думал возвращаться. Мать здесь одна, ехать ко мне не хочет. Так что работаем, Серый. Тебя разгружу, да и сам начну новую жизнь.

Глава 4

После клиники Любимова еду к матери. Она у меня живет в Подмосковье, и у нее ключи от моей квартиры. Надо бы машину купить, а то на такси неудобно кататься все время. Деньги у меня есть. Но сегодня воскресенье. Сергей мне дал пару адресов автосалонов, где хороший выбор. Придется завтра ехать.

У матери небольшой дом в Подрезково. Тихая улица позади высоток, рядом проносятся с шумом электрички. Раньше я не замечал их шума, а сейчас услышал. От всего отвыкаешь, впрочем, и привыкаешь быстро. Мать отсюда никуда. Был период три года назад, когда умер отец. Не могла здесь одна. Я ее забрал к себе в Берлин, но и там она выдержала всего полгода. Затем попросилась домой.

— Нечего мне тут делать, — заявила как-то утром, жаря на кухне блинчики на завтрак.

— Мам, а там, что одна будешь? — хватаю горячий блин и кидаю в рот.

Пока мама жила со мной, поправился на три килограмма. Сырники, блинчики, пироги, борщ наваристый — все это так вкусно, что не остановится.

— Там могила твоего отца, — поджав губы, заявляет мама, пододвинув мне вазочку со сгущенным молоком, — Родители там мои лежат, кто уберется?

— Сейчас все можно заказать и отсюда, хочешь? — предлагаю ей, а она смотрит на меня как на кретина, — Ладно, понял. Когда ехать хочешь? У тебя виза только через месяц закончится.

— Вот через месяц и поеду, а ты давай, возвращайся. Нечего тут тебе делать.

И уехала, отказалась от операции на сердце по замене клапана, что я ей предлагал.

— Сколько бог даст, столько и проживу, Коля меня уже ждет. Нечего живого человека резать.

Вот такая у меня мама, поэтому я к ней и не поехал вчера после самолета. Иначе не отпустила бы, пришлось остаться на ночь, а мне нужно было с Сергеем пообщаться.

Такси останавливается у дома, скрытого за раскидистым могучим дубом, и я выхожу, цепляя пакеты с подарками с заднего сидения. Открываю калитку, иду по вьющейся между яблонь тропинке. Кажется, что меня здесь не было давно, но и пять лет тоже много. Деревья выросли еще больше, дом на вид крепкий немного кренится на правый бок. На одном окне повело ставню. Но мама не дает делать здесь ремонт, ее все устраивает. А вот и она, собирает в плетеную корзину упавшие яблоки. Запах стоит такой, что хочется подобрать с травы румяную сладость и впиться с сочным хрустом.

— Мотя! — падает из рук мамы корзинка. Она раскрывает руки, куда я и ныряю с удовольствием.

Большой, взрослый мужик, а мама гладит по голове как ребенка. Целую морщинистую щеку, отмечая бледную кожу. Постарела, сдала. Вовремя я вернулся.

— Мама, — прижимаю ее к себе, маленькую, худенькую. Из-под цветастого платка выбились седые пряди. Я у них с отцом поздний ребенок и единственный. Поэтому мама уже в почтенном возрасте, в этом году будет юбилей.

— Как же так, почему не сказал, что приедешь? — возмущается мама, отстраняясь и оглядывая меня с головы до ног, — Совсем взрослый стал.

— Расту, — смеюсь в ответ, — Сюрприз хотел сделать, иначе ночь бы не спала.

Наклоняюсь, поднимаю корзинку, складываю яблоки. Впиваюсь все же зубами в одно из них, брызгая соком. Вкусное.

— Я бы приготовила что-нибудь вкусное. Шарлотку твою любимую, картошечки пожарила…

Мама суетится, пока мы идем в дом, усаживает меня на кухне, сама не знает, за что браться.

— Мам, сядь, я не голодный, — заставляю ее сесть на стол, выкладываю деликатесы, привезенные из Германии подарки и лекарства, — Вот это принимать утром и вечером по одной таблетке, обещаешь?

— Да зачем мне, Мотя, что я, немощная какая? — обижается мама.

— Я тебе как врач назначил, будем так считать и мам, давай все-таки сделаем операцию? — сажусь перед ней на корточки, — Ради меня, пожалуйста.

— Внуков мне лучше сделай, — фыркает она, — А у меня такой возраст, что пора уже их замуж отдавать, а я и в руках не держала. Дожить бы.

— Вот, заменим тебе клапан и доживешь.

— Нет, Матвей, мне почти семьдесят, какой клапан? Ты лучше расскажи, надолго приехал?

— Сергей позвал к себе в клинику, помочь нужно.

— Это хорошо, Сережа молодец, а жена у него красавица. Заезжает ко мне иногда, продукты привозит. Я говорила Рите, что не нужно, а она все равно приезжает. Последний раз с сыночком своим была. Вот и тебе такую жену нужно…

— Мам, не начинай.

— Ну а что, сколько мне еще ждать? Я, может, и живу ради этого, чтобы твоих детей на руках подержать!

— Тогда я никогда не заведу детей, — хмыкаю я, — Все, мам. Я приехал. Думаю, если все хорошо будет, вернусь насовсем.

— Вот это хорошо, услышаны мои молитвы, — обнимает меня мама, — В квартире твоей чисто, я убиралась недавно, все на своих местах. Туда поедешь или у меня поживешь?

— Пару дней мам. Завтра машину куплю и послезавтра к себе уеду.

— А остаться не хочешь? — хмурится она.

— Ты же меня знаешь, я одинокий волк, — смеюсь в ответ.

— Волки и то свою волчицу находят, и тебе пора, — не соглашается мама, а я пропускаю ее пламенную речь мимо ушей, — Ладно, все равно по-своему сделаешь. Иди, баню топи, а я пока ужин приготовлю.

— Баня! — с восторгом тяну я, — Сколько лет мечтал! А веники есть?

— А как же! Чаще нужно приезжать и мечтать не придется. Я так рада, что ты вернулся!

Получаю поцелуй в макушку, как маленький, и иду в свою комнату переодеваться. Кидаю сумку на односпальную кровать под вязанным цветастым покрывалом и сажусь, оглядывая комнату, где ничего не изменилось. Все тот же шкаф с моими вещами, старый стол, за которым я делал уроки. На стене дипломы по окончанию университета, ординатуры. Несколько грамот. Большой плакат в разрезе человека, который мама все грозилась снять. Там реалистично указаны все органы, сосуды, вены. Серега мне подарил на окончании университета, ему кто-то презентовал. Все целое, только бумага чуть пожелтела от времени. Вдыхаю полной грудью, чуть прикрывая глаза от удовольствия. Я дома. Теперь дома.

Глава 5

— Хороша, — Серега обходит мою новую машину, любовно проводит рукой по матово-черному капоту спортивного Порше, — Знаешь, на что можно любоваться бесконечно?

— На огонь и воду? — фыркаю я, гордо поглядывая на восхищенного друга.

— Неа, на красивую машину и женщину. Именно в такой очередности.

Смеемся, обсуждая достоинства тех и других, пока заходим в клинику. Сегодня здесь многолюдно. В воскресенье было тихо и в основном больные, что оставались на выходные. Сейчас в коридорах сидят те, кто по записи или просто идут люди с бумажками. У ресепшен стоит несколько человек и девочки в голубой медицинской форме и бейджиками на груди дежурно улыбаются.

— Добрый день, Сергей Геннадьевич, — здоровается с Любимовым персонал, бросая на меня заинтересованные взгляды из-под накрашенных ресниц.

— Здрасте, здрасте, — кивает всем хозяин клиники, а я отмечаю, что Сергей подобрал довольно симпатичную команду. Не знаю, как среди врачей, но на ресепшен и в коридорах девочки словно из салона красоты.

— Развел тут, гарем, — тихо присвистываю я.

— Ну-ну, у меня любимая жена есть, — хмыкает Сергей, пока мы идем в его кабинет, — Сейчас соберутся все врачи, я созвал экстренную летучку и буду тебя представлять. Оценки выставлять будут по десятибалльной шкале.

— Очень смешно, а мужики-то у тебя есть или только девочек красивых набираешь?

— А как же, врачей пятьдесят на пятьдесят, плюс санитары, охрана… — перечисляет Сергей, — Ты проходи в мой кабинет, я пойду пропуск тебе закажу. Фотографии принес?

Отдаю ему конверт, получаю ключи и открываю дверь в кабинет главного врача. В принципе тут все как в любой больнице, только довольно свежий ремонт, большой кожаный дорогущий диван, широкий стол буквой Т, пара кожаных кресел. Дорого богато, как я бы сказал, но так и должно быть в платной клинике. Я знаю, что у Сергея тут есть еще большой конференц-зал, а на втором этаже приличное кафе, Рита постаралась. И уже прорекламировала мне сие достойное заведение. Раньше стоял кофе-автомат, а теперь все время горячая выпечка из соседней пекарни, салаты, второе, даже супчик можно заказать. Готовят не сами, но все привозят свежее. Делаю себе мысленно пометку, что питаться буду здесь, не люблю готовить дома.

В кабинете Любимова сажусь в его кресло, утопая в мягкой коже цвета кофе с молоком, и откидываю голову на мягкий подголовник. Да тут спать можно при желании. Надо будет себе в кабинет такое заказать, если там нет. Серега обещал мне личный кабинет и даже секретаршу, заместитель как-никак.

— Сергей Геннадьевич, можно? — просовывает голову в приоткрытую дверь девушка и тут же замечает меня, — Ой!

— Входите, вы на собеседование? — внутренне угораю я, цепляя на нос солнце защитные очки хамелеоны, что достал из нагрудного кармана рубашки.

— Аа, — теряется девица, прижимая к груди стопку папок с документами.

— У меня только два вопроса: кофе варить умеете, и муж с детьми есть? — продолжаю издеваться, видя растерянность на ее лице, отчего на носу выступают очаровательные золотистые веснушки.

Надо сказать, что девушка замечательная, сладкая такая булочка. Нет, она не полная, белый халат и голубая форма под ним обтягивает очень аппетитные формы, натягиваясь в нужных местах. Пухленькая, уютная, кожа белая, как у многих рыжих, глазищи зеленые, чуть раскосые. А вот волосы — полный отпад, огненная медь, правда короткие с асимметричной стрижкой: один бок до плеча, второй висок выбрит.

— Ну? — подталкиваю ее хоть к какой-то реакции, и рыжая приходит в себя.

— Я тут работаю! — возмущенно вздергивает подбородок, сжимая розовые губы.

— Да что вы говорите и давно? — продолжаю издеваться. Ну скучно мне, что я могу сделать.

— Давно, — снова теряется девушка, — А где Сергей Геннадьевич? И кто вы вообще? — берет себя в руки, сверкая зелеными молниями в глазах.

— А это, Лилия Кирилловна мой новый заместитель, — появляется за девицей Любимов, — Собрались все?

— Даа, я и пришла, чтобы вам сказать, — приходит в себя девушка.

— Познакомься Лилия Кирилловна наш самый лучший узист, а это Агафонов Матвей Николаевич, — представляет нас Сергей, — Тебе кресло не жмет?

— Нормально, — встаю, подхожу к ним, беру ручку Лили и целую теплую кожу, — Матвей.

— Лиля, — смущается она, выдергивая руку.

— Так, хорош тут глазами обстреливаться, — смеется Сергей, — Идем в конференц-зал, знакомить буду со всеми.

Далее заходим в мой кабинет, что выделил мне Сергей и где меня уже ждет выглаженная новая форма и халат. В пакете специальные тапочки без задника и носки. Переодеваюсь за ширмой, а Сергей рассказывает мне о врачах. Слушаю его пока не внимательно, все равно буду составлять о каждом свое собственное мнение. Кабинет у меня как у него, даже кресло порадовало. В углу небольшой холодильник, куда Сергей демонстративно поставил бутылку дорогого коньяка и кинул лимон.

— Чтобы сам пополнял запас, — хохотнул он и мы выходим, направляясь по коридорам на встречу с персоналом.

Входим в конференц-зал, где уже собралось человек пятнадцать. При виде нас разговоры стихают, воцаряется тишина. Любимов приглашает всех сесть за длинный стол, а сам опускается в кресло на другом конце стола, указывая мне на противоположное.

— Итак, всем добрый день. Насколько вы знаете, я теперь глубоко семейный человек и дома у меня полный матриархат, не считая меня с сыном. Поэтому я принял решение пригласить для себя опытного и профессионального хирурга, в том числе, который будет выполнять обязанности моего заместителя. Так как я хозяин этой клиники и хочу иногда подремать спокойно в своем удобном кресле, пуская слюни со стаканом коньяка в руке, то представляю вам Агафонова Матвея Николаевича. В мое отсутствие или когда я сплю, все вопросы к нему. А я хочу в отпуск.

Тихие, едва сдерживаемые смешки, доброжелательные улыбки и я тоже улыбаюсь в ответ. Замечаю, что тут семь или восемь мужчин, остальное женщины, причем и молодые и примерно до пятидесяти.

Глава 6

Опаздываю. Лилька уже звонила пару раз, но мне никак было не поторопить электричку, что останавливалась на каждой станции и, казалось, едет медленнее обычного. Ту, что нужна мне, я пропустила. Сама виновата, не нужно было затевать этот разговор с мамой, которая снова начала мне высказывать, что я не так живу и вообще неблагодарная дочь. Обычно пропускаю эти ее слова мимо ушей, но сегодня триггернуло, сцепились языками.

— Машка, тут у нас такое, такое… — частит Лилька в телефоне, — И почему нам Ритка не сказала.

— Мне некогда, Лиль. Я сейчас и на эту электричку опоздаю.

Бегу по крутой железной лестнице, спускаюсь на платформу станции. Уже вижу, как катит поезд. Как только не навернулась на своих каблуках. И зачем, спрашивается, напяливать туфли на высоком каблуке загород на выходные? Почему не нацепила свои новые кроссовки. А потому что! Дура, потому что. Знала, что мне на работу сразу от мамы ехать и вырядилась.

Моя смена сегодня начиналась после обеда и, если бы не эта летучка, я бы спокойно приехала. И что там Любимов опять затеял? Что за срочный сбор такой?

Выхожу на платформу из вагона и роюсь в сумке в поисках билета, чтобы приложить к турникету. Черт! Был же в переднем кармашке.

— Девушка, очередь задерживаете, — толкает меня в спину какой-то бородач.

Хотела огрызнуться, да некогда. Билет не нашла, снова бегу к кассе и наконец, я на свободе. Ищу взглядом свою машину и хочу застонать в голос. Если все идет через мягкое место, то не жди чуда. Мою старенькую Мазду зажали со всех сторон. Искать хозяев нет времени, поэтому вызываю такси.

Влетаю в конференц-зал растрепанная, запыхавшаяся.

— Извините, опоздала. Была за городом, — быстро оправдываюсь перед всеми, кидая взгляд на собравшихся коллег и словно врезаюсь в бетонную стену на полном ходу.

Хочется проморгаться и помотать головой, как собака, сбрасывая с себя наваждение. Мне показалось или с ума сошла? Плюхаюсь на свое место, вцепившись в насмешливый взгляд серых глаз. По телу пробегает волна холода, цепляя бухнувшее сердце, которое начинает биться где-то в районе горла. Он! Здесь!

Любимов что-то говорит, а я тянусь к бутылочке с водой, наплевав на всех, открываю и делаю несколько жадных глотков, не сводя взгляда с Матвея. Тот нагло пялится на меня в ответ, приподнимая бровь, оскаливается хищно или мне это кажется? У него такой вид, что он готов вцепиться мне в горло и знатно так потоптаться на моем поверженном теле. С чего бы это? Или мальчику не понравилось, как его бросили? Не сказали ни слова, не написали и письма. Просто заблокировали, отправив в черный список. Но это же не конец, да? Есть социальные сети, захотел бы, написал. Спросил, что да как. Значит, так была нужна.

— Мария Ивановна, вы с Матвеем Николаевичем берете на себя группу практикантов, — продолжает Любимов, а мне с трудом удается балансировать на грани сознания, понимать, о чем речь, — По программе обучения наша клиника обязана брать на себя практику студентов, вы это знаете. Так же, как и договоренность с Медицинской академией. За это нам будет честь и хвала от нашего государства, — хмыкает Сергей, — Также кураторами назначаю…

Сидит, думает, вертит ручку в руке:

— Лилию Кирилловну, чтобы Марии Ивановне не было так скучно, — Лилька хмыкает, заводя глаза к потолку, — Ииии… А давайте мы пригласим специалиста из другого нашего филиала, — оживляется Любимов, — Разбавим кровь внутри коллектива.

Небольшой шумок, пока Любимов думает.

— Точно, есть у меня в том филиале один очень хороший врач…

— А можно мне, Сергей Геннадьевич? — тянет руку Тимошка, наш врач.

— Все-таки хотите научиться хотя бы чему-то? — прищуривается Сергей, и за столом прокатывается сдавленный смех, — Вам бы не помешало со студентами походить на практику.

— Да что уж вы… — обижается Тимошка. Врач он так себе, но незаменим в плане организационных вопросов. Сергей давно думает перевести Прохорова на административную должность, но у Тимофея Константиновича отец в прошлом очень хороший врач. Как бы в память о нем.

— Короче, четвертый врач будет Шургин Андрей Никифорович. На днях он прибудет сюда, и я вас познакомлю, а вы, Тимофей Константинович, замените Андрея Никифоровича на его месте.

— Я не хочу в другой филиал, — начинает возмущаться Тимошка.

— А я хочу, — разводит руками Сергей и на этом их едва начавшийся спор заканчивается.

Любимов — здесь хозяин, царь и бог в одном лице, ему не перечат.

— Минуточку, Сергей Геннадьевич, — встреваю я в разговор, — Я не собиралась в этом году работать с практикантами.

— Да что вы говорите, Мария Ивановна? — хмурится Сергей, — И позвольте узнать, почему?

— Потому что… — ищу причину, которой не существует.

У нас в клинике работать со студентами престижно. Это и хорошая доплата, и ненормированный рабочий день. Никто не отказывается, даже радуются такому шансу. Да и студенты — это не такая большая группа, как в обычных больницах, как правило, три или четыре человека. У нас дорого проходить такое обучение, оно платное. Исключение Сергей дает только талантливым ребятам или подающим надежду. Такими мы когда-то были: я, Рита и Лиля. У нас был шанс попасть в эту клинику, а потом остаться здесь.

— Нет причины, — резюмирует Любимов.

— Нет, — обреченно соглашаюсь я, снова цепляясь взглядом за насмешливые глаза Матвея, — Тогда, завтра жду ваши планы на практику в письменном виде до обеда, а пока все свободны. Матвей Николаевич, задержитесь.

Практически вылетаю из конференц-зала, выдыхаю, хватаю ртом воздух, словно там совсем нечем было дышать. Лилька недовольная что-то ворчит, идет за мной следом.

Глава 7

Влетаю в свой кабинет, словно меня преследуют. Переодеваюсь, дрожащими руками пытаюсь нацепить на себя форму. И чего я так разволновалась? Ну подумаешь, Матвей здесь будет работать, что такого? Ох, да все такое! Не представляю, как буду работать с ним. Пять лет прошло, а оказывается, ничего не забыла. Одно радует, что никто не знает, что почти месяц я встречалась с ним, практически жила в его квартире. А оказалось, там давно поселилась другая. Он мне ни слова не сказал, что не свободен. И сейчас смотрит, словно я ему гадость какую-то сделала.

— Мария Ивановна, — заходит медсестра с папками для приема.

— Много у нас сегодня?

— Пять плановых осмотров и два новеньких, что поступили в выходные, — докладывает медсестра.

— Кто принимал? — беру из ее рук папки, пытаясь отключиться от своих мыслей. Как тут работать, если я знаю, что где-то по коридорам ходит ОН?

— Любимый, — улыбается медсестра.

Ну если Любимов, то все в порядке.

Сколько лет уже Сергей женат, а медсестры все не успокоятся, строят ему глазки, дышат неровно при виде его. И вроде Сергей надежно женат на моей подруге, а нашим женщинам все равно. Главное мужчина видный, красивый, при деньгах. Жена не стенка, подвинется. Ничего, теперь у Любимова будет здоровая конкуренция в виде Матвея, тот не растеряется, пройдется по всей больнице. Думаю, что у этого наглеца точно нет никаких принципов, типа не заводить романы на рабочем месте.

Так, мне срочно нужно перестать думать о нем. Лучше всего погрузиться с головой в работу, что я и сделала. Всеми силами пыталась выбросить из головы Матвея, и мне почти удалось, как я думала. Но стоило только выйти из кабинета, так сразу наткнулась на его наглую улыбку. Стоял, облокотившись на стойку на посту медсестер и о чем-то, разговаривал. На лицах персонала расцветали улыбки, щечки раскраснелись, губки бантиком.

— У нас что работы нет? — прорычала я, вызывая недоумения у медсестер. Обычно я не говорю так, чаще поболтаю с ними, посмеюсь.

— А я вас жду, Мария Ивановна, — сверкает улыбкой Матвей, — Нужно разработать план практики. Нам с вами завтра молодняк принимать.

— Я смотрю, вас радует, возможность покрасоваться перед неопытными студентами, — тут же огрызаюсь я.

— Конечно, я звездень, почему бы и нет? — смеется Матвей, а меня от этой улыбки в жар бросает.

Как часто он так смеялся, когда мы были вместе. За эти пять лет Матвей нисколько не изменился, ну разве чуть раздался в плечах и прическу стал носить немного короче. На висках блестят пара серебристых нитей в светло-каштановых волосах. И даже это придает ему особый шарм. Этот человек всегда обладал таким мощным обаянием, что при виде его ноги подкашивались, а сердце начинало биться как сумасшедшее. Или только на меня так действовал Матвей?

— Звездень, — почему-то произношу я, глядя ему прямо в глаза.

— Не похож? Так вы подойдите ближе, Мария Ивановна. Может у вас зрение уже не то? — наклоняется ко мне, обдав еле заметным запахом своего парфюма.

Меня накрывает воспоминаниями. Я ныряю в этот мягкий запах морского бриза и хвойного леса. Чуть горький, свежий, сладкий, он с ног меня сносит. Картинки нашей близости всплывают одна за другой. Вот губы Матвея на моей шее, скользят по голым плечам, следует легкий укус, оставляет маленькую красную отметку. Идут ниже, смело, горячо, так, что обжигает… В голове звучат мои слова, сказанные в минуты особой близости, между нами, как мне тогда казалось:

— Ты никогда не будешь мне чужим, моя душа тебя присвоила, — улыбаюсь ему в губы, когда Матвей перебирает мои волосы.

Мы лежим на его кровати, моя голова на его плече, я на нем. Растеклась по его мощному голому телу лужицей и млею как кошка от ласки.

— Кошечка моя, — выпутывает свои пальцы из моих волос Матвей и ведет по спине. Очерчивает позвонки, щекотно проводит по изгибу талии, бедра.

Его ногти коротко острижены, ровные, отполированные. Поэтому он не царапает, но этим движением вызывает во мне новую волну желания.

— Ты же не думаешь, что я тебя отпущу? — его рука доходит до поясницы, очерчивает ямочки и спускается ниже. Присваивая, подтягивает меня вверх, сжимая между ног.

— Оу, — выдыхаю я, чувствуя его пальцы внутри.

— Или ты собралась куда-то? — притворно строго рычит Матвей, покусывая мою грудь.

— Неет, — вдыхаю я, теряя голову.

Все была ложь, абсолютно все. Никаких чувств не было, только секс, горячий, страстный, безумный. Больше ничего.

— А теперь? — голос Матвея доходит до меня как сквозь вату.

— Что? — выныриваю я из своих воспоминаний, пытаясь понять, где нахожусь и что происходит.

— Похож я на предмет вашего поклонения, Мария Ивановна? — продолжает Матвей, зло стреляя в меня взглядом, при этом улыбка словно приклеилась к его красивым губам.

— У меня уже есть кому преклоняться, Матвей Николаевич, и это точно не вы, — слишком резко отвечаю я, слишком громко.

Ловлю удивленные взгляды медсестер и разворачиваюсь на каблуках, чтобы уйти в свой кабинет.

— Куда это вы, Мария Ивановна, а поговорить, — подхватывает меня под локоть Матвей, крепко прижимая к себе.

— Да не хочу я… — вырывается из меня, но благоразумно прикусываю себе язык. Не хватало еще разборки перед всеми устроить. Через двадцать минут вся клиника будет знать, что я огрызалась на заместителя Любимова. Тем более предполагается, что мы не знакомы.

— Пошли, — цедит сквозь зубы Матвей, подталкивая меня по коридору в сторону своего кабинета, — Поговорим, — тянет многообещающе и с угрозой.

Хочу отпихнуть его, отстранится, чтобы не было этой яркой вспышки в моем теле от его близости, но не могу. Делаю равнодушный вид, позволяя себе расслабиться. Всем своим видом говорю ему, что «Ты мне никто и звать тебя никак!».

— Посмотрим, — словно отвечает на мой молчаливый бунт Матвей, — Вперед!

И заталкивает меня в свой кабинет, громко захлопнув за нами дверь.

Глава 8

Зажимаю ее у стены и приближаю лицо, всматриваясь в сверкающие злостью глаза. Что там, неужели она еще и злится на меня, а за что позвольте узнать? Ревнует? Да быть того не может. Столько лет прошло или просто бесится, что я теперь здесь и могу вдоволь поиздеваться над той, что меня так «мило» продинамила. Какому мужику понравится, когда женщина месяц ласкается и вьется около него как кошка, а потом просто уезжает, не сказав ни слова и отправляя в черный список.

— Так что, Мария Ивановна, будем жить мирно? — ставлю руки на стену, заточая ее в свой плен.

Ловлю запах, который иногда снился мне во сне, заставляя видеть эротические сны с ее участием. Цветочный, легкий, свежий, не сильно сладкий. Я как собака Павлова первое время реагировал на такой запах, чувствовал на языке ее вкус. Вспоминал и выкидывал ее из своих мыслей. Да не до конца, видимо, выкинул. Еще и жениться на ней хотел, даже кольцо купил. Думал, подарю в день ее отъезда и пусть решает, остается или уезжает.

Если бы не приезд Лены с ее новостями, так бы и сделал. Хотел с самого утра, а не получилось. А потом просто тупой игнор и блокировка. Искал ли я ее по социальным сетям? Искал и нашел. Просматривал фотографии, где она счастливая, смеется. То с Ритой, женой Сергея, то с их детьми. Пару фотографий промелькнуло с каким-то хлыщем, смазливая морда, дорогой костюм и тачка на заднем фоне зачетная. Ничем не уступает моему Порше.

Все эти годы ждал свадебных фотографий. Каждый раз просматривал новые и открывал с каким-то страхом, что теперь все, окольцевали. Но нет, их не было.

Скосил взгляд на правую руку, отметив отсутствие кольца или, мы не носим на работу, а, Мария Ивановна.

— Я с тобой и не собиралась воевать, — фыркает бывшая, — Все, что между нами было — прошло. Это не дает тебе право затаскивать меня к себе в кабинет на глазах у всех.

— Да что ты говоришь? Может, я тебе доброе дело сделал? — прищуриваюсь я, намеренно приближаясь ближе к ее губам. Нас отделяют буквально сантиметры. Одно движение и я коснусь этих полных розовых губ без капли помады.

— Какое? Показывая всем, что мы не только коллеги?

— А что в этом такого? Многие тебе позавидуют, — усмехаюсь я.

— В чем? Что я в твоем списке влюбленных в тебя женщин?

— Такой существует?

— Тебе лучше знать, но мне такая репутация ни к чему.

— Да брось, или ты боишься, что про нас узнают?

— НАС НЕТ! — жестко отвечает Маша, — Не придумывай себе то, чего не было и больше не будет. Мне не нужно, чтобы все считали, что я как-то связана с тобой помимо работы.

— Причина?

— Кроме моей репутации, какая еще должна быть причина? — удивленно расширяются ее синие глаза.

— Есть кто-то, кому не нужно знать? Мужчина, у тебя есть мужчина?

— Это не твое дело! — пихает она меня кулачком в грудь, — Что ты себе возомнил. Пять лет прошло, Мотя…

Тут же испуганно замолкает, называя меня этим ласковым именем.

— Прошло, говоришь… — приближаюсь к ее губам, чем вызываю панику в ее глазах.

На шее бьется бешеным пульсом голубая венка, щеки покрываются румянцем. Грудь натягивает медицинскую форму, приподнимаясь от частого дыхания. Я волную тебя, детка, да? Проверим. Наклоняюсь и касаюсь ее губ легко, словно перышком. Веду губами, словно трусь лишь в одной точке. От этого меня и самого клинит, заставляя закрыть глаза и почувствовать вкус ее губ всем телом. Разливаясь током по венам.

Углубляю поцелуй, осторожно проникая языком во влажное блаженство и тут же искры из глаз, щека горит огнем от удара рукой.

— Я сказала, убери от меня свои руки, — рычит Маша, снова толкая меня в грудь.

На этот раз отхожу, поглаживая щеку. Невольно усмехаюсь, как идиот. Словно получил от нее не пощечину, а обещание встретиться вечером.

— В ресторан пойдешь со мной? — спрашиваю Машу, продолжая рассматривать ее сердитый вид.

— Да пошел ты, — огрызается она, поправляя на себе форму.

— Нет, так не пойдет, — подхожу к раковине в кабинете и подставляю под ледяную воду полотенце. Затем прижимаю его к щеке, — Сергей Геннадьевич назначил нас кураторами практики, и я не намерен портить все это из-за выдуманных причин какой-то неврастенички.

— Это я — то неврастеничка? — вспыхивает Маша, — Я не просила Сергея поставить меня с тобой в пару. Завтра же поговорю с ним. Пусть сделает перестановку, ты с Лилей поработаешь.

— Нет, мы ведущие врачи, Мария Ивановна, а Лилия Кирилловна специалист УЗИ. Мы ведем группу, а не она.

Вижу, как Маша прикусывает губу от досады и ищет выход из положения. Я прямо вижу, как у нее в голове идет мыслительный процесс.

— У тебя над головой значок появился, — кривлю улыбку, указывая взглядом на ее лоб.

— Какой еще значок, о чем ты?

— Перезагрузка, Мария Ивановна. Система обновляется.

— Какой идиотизм, — выдыхает она сердито и делает шаг к двери.

— Стоп, а как же план практики? — возмущаюсь я, когда она открывает дверь.

— Составьте его сами, Матвей Николаевич, я со всем соглашусь, — ехидно произносит она и скрывается за дверью, громко хлопнув.

— Сбежала, зараза такая, — подхожу к зеркалу над раковиной и рассматриваю свое лицо. Щека красная, сразу заметно. Испортила весь мой товарный фейс, засранка. В принципе, я сам себя не понимаю. Что хотел-то, Матвей Николаевич? Признаний в любви, слез на груди со словами «Как я тебя ждала!»

Самому от этого становится смешно. Зачем мне все это вообще? Роман с Машей не вписывается сейчас в мои планы. Только приехал и сразу в омут с головой. Решено, никакого больше флирта, чисто деловые отношения. Выяснил, что не жалеет она, что уехала тогда? Выяснил. Не жалеет. Что еще мне нужно от нее? Ничего. Забудь и выкинь из головы. Уязвленная гордость в тебе играет Матвей, не более, но и работать за двоих я тоже не собираюсь. Сейчас такой план накатаю, что взвоешь, Мария Ивановна. Сама ко мне прибежишь, а я подожду.

Глава 9

Сидим на следующее утро в кабинете у Любимова. Я, такая злая на Матвея, что расстреливаю его взглядом, но и тот не отстает, сидит, усмехается, довольный как удав. Словно у него броня, а не кожа.

— Большего бреда я не видел в плане для практики, — хмурится Любимов, перебирая наши с Матвеем листы, — Матвей Николаевич, для чего пять дней в неделю городской морг?

— Чтобы не скучно было, — щерится Матвей.

— Пять дней? И за это наши студенты-практиканты заплатили такие суммы?

— Что-то вы переборщили, господин Агафонов, — сквозь зубы произношу я.

— А вы типа лучше, да, Мария Ивановна? — переводит на меня изучающий взгляд Сергей Геннадьевич, — Вы свои планы читали или с интернета скачали из фильма ужасов?

— Нет, а что? В морг я точно не буду ходить каждый день, — фыркаю я.

— А в абортарий три дня? А затем еще два в родильном зале? Вы мне хотите заик сделать из милых и пушистых третьекурсников или импотентов?

— О как, — лыбится Матвей, — Абортарий, надо же. Родильный зал вообще не мое. Странная у вас логика, Мария Ивановна. Сначала три дня убиваем, затем два дня жизнь даем.

— У вас не лучше, вы сразу всех распотрошить готовы, — рычу я.

— Так, брейк, кровожадные вы мои, — гаркает на нас Сергей Геннадьевич, — Развлекаетесь, да? Тогда план я вам придумаю. Итак, первый день вы показываете и учите ваших студентов, как вызывать рвоту и ставить кружку Эсмарха…

— О нет… — взвывает Матвей, а я, честно говоря, тоже не в восторге.

— Второй день, колоноскопия…

— Да вы издеваетесь?! — тут уже возмущаюсь я.

— А что такое, вы врачи или кто? — приподнимает брови Любимов.

— А вторая пара, что будет делать? — подозрительно смотрит на Любимова Матвей.

— Они займутся архивом, давно хотел разобрать эти завалы, — довольно потирает руки Любимов, — Идите, дети мои, вас ждут великие дела, а я пока еще что-нибудь мерзостное придумаю.

Выходим из кабинета Любимова и молча идем на второй этаж, чтобы выпить кофе. Садимся за разные столики, поворачиваясь друг к другу спиной. Я задумчиво пью свое обезжиренное капучино, Матвей — эспрессо.

— Ну хватит, — первый не выдерживает он и пересаживается ко мне за столик.

В кафе никого нет, как раз утренние часы, до прихода наших студентов еще час.

— Маш, давай уже перестанем играть в эти игры, — предлагает Матвей, — Или ты правда хотела неделю наблюдать, как делают аборты?

— Пережила бы, — недовольно фыркаю я, — А ты со своими моргами не переборщил? Стоять каждый день и наблюдать за вскрытием?

— Почему наблюдать, я бы поковырялся где-нибудь с удовольствием.

— Фу! — морщусь я.

— Да ладно, — пошутил я. Мне, как хирургу ковыряний хватает.

— На том и остановимся, — соглашаюсь я.

— Пусть так, теперь придется всю неделю в задницу… — обрывает свою речь Матвей, видя, как в кафе входит Лиля и высокий, широкоплечий мужчина.

— Андрей Никифорович, — представляется нам новый врач, что будет здесь на время практики, — Рад познакомиться.

— Конкурент, однозначно, — расплывается в улыбке Матвей, намекая на внешность новенького.

И правда, там есть на что посмотреть: мышцы бугрятся под натянутой белой футболкой, под серыми джинсами явно тренированные ноги. Но больше всего меня радуют длинные волосы пшеничного цвета, забранные в аккуратный хвост. Я прекрасно знаю, как Любимов относится к таким прическам у врачей, ой что будет.

Улыбаюсь, разглядывая Андрея. А он интересный, лицо словно высечено из камня, резкие черты смягчают лишь красивые губы. Глаза голубые, слишком серьезные. Взгляд изучающий и какой-то дикий, что ли. Н-да, тяжело Агафонову придется с таким конкурентом. Наверняка на такого сурового мужчину женщины как на мед слетаются. Вон Лиля и то смотрит обожающим взглядом. Так, стоп, надо ее остановить, а то еще влюбится.

— Лиль, пойдем, носик попудрим? — предлагаю подруге.

— Мне и здесь хорошо, — немного не в тему отвечает Лилька.

Ну все, поплыла. Она у нас такая, веселая, влюбчивая, правда быстро остывает, но на пару свиданий успевает сбегать. Нет, она не легкомысленная, просто такая вот, восхищенная, что ли. Любит все красивое, необычное, интересное, а тут такой кадр. Сам в руки лезет. Хотя, как мне кажется, со стороны Андрея никакого интереса я не заметила. Так это еще хуже. Если бы он начал бегать за Лилькой, ухаживать, завоевывать, она бы в его сторону и не посмотрела.

— Лиля, пойдем, мне нужно с тобой посоветоваться, — снова дергаю подругу за рукав ее формы.

— Аа? — наконец, переводит на меня затуманенный взгляд, — Иду я, да.

Встает из-за стола и идет за мной, словно заторможенная. В коридоре ловлю ее и затаскиваю за пальму в углу, где раньше стоял кофейный аппарат.

— Так, в руки себя взяла, нового врача из головы выкинула, — шиплю на Лильку.

— Зачем? — искренне удивляется она.

— Не твой формат.

— Чо это? Он такой…

— Никакой он, ясно, — сердито вдалбливаю в Лильку, чтобы пришла в себя, — Практику проведет и уедет, все, точка.

— Насовсем? — дует губы подруга.

— Ага, и писем не напишет.

— Ну не знаю, он на меня так смотрит, что у меня пальцы на ногах подгибаются, — продолжает свое Лиля.

— Таак… Не одно, так другое, — обреченно вздыхаю я, — Мало мне своих проблем еще и за тобой теперь приглядывать. Не влюбляйся в него, Лиль, пожалуйста.

— Поздно, Маш, с первого взгляда меня повело, — признается подруга.

— Все, нам всем конец, — делаю лицо-рука, — Это будет не обучение практикантов, а какой-то квест. Пошли, пройдем его вместе, только попробуй драму тут устроить.

— Мне кажется, я его люблю, — томно вздыхает Лиля.

Мать моя женщина, я точно не выживу эти два месяца.

Глава 10

Рассматриваю практикантов: три девушки и двое парней. Третий курс медицинской академии.

— Я думала, будет хуже, — произносит Лиля, — В прошлом году Любимый девятерых подогнал. Из них трое гениев, я замучалась отбиваться от лекций.

— Так, по порядку рассчитайсь! — гаркает Матвей, что даже я подпрыгиваю.

— А чо сразу так-то? — возмущается один из студентов, явно мажорный, что пошел платно. Видимо, родители сунули, — Не в армии ни хрена.

— А ЧО, туда хочешь? — троллит его Матвей.

— Неа, меня родители давно выкупили, — ухмыляется парень.

— Ф.И.О. огласи, — рычит Матвей.

— Воронцов Потап Петрович, — сверкая винирами, хвалится парень и ждет нашей реакции.

Нет, я знаю кто такой Воронцов, а вот Матвей по ходу нет.

— Иии? — вопросительно поднимает брови Матвей.

— Как это иии? — возмущается мажор, — Папа сказал, чтобы я здесь отбыл два месяца, можно я в кафешке часок посижу и уеду?

— Таак… — произносит Матвей и даже мне от этого его так, становится страшновато, — Следующий!

— Зотов Иннокентий Семенович, — по стойке смирно отчитывается явный ботаник с очками в пол-лица. Долговязый, худющий, волосы патлами лежат на плечах нечесаные.

— Ботан, — ворчит Матвей.

— Никак нет! — оглушительно кричит парень.

— Смирно, боец, — вздыхает Матвей, — Зачем сюда пришел?

— Людей лечить!

— Чем?

Зависает, делая задумчивый взгляд в потолок.

— Так, пока этот перезагрузится, идем дальше. Ты? — указывает ручкой, которой что-то пишет в блокноте Матвей, на девушку, явно из мажористой гвардии.

— Не Ты, а Вы, — жеманно отвечает она, поигрывая длинным блондинистым локоном. На ней довольно открытое трикотажное платье с низким декольте, туфли на высоком каблуке. На лице смоки айс, губы в два раза больше.

— Таак… — снова пишет что-то в блокноте Матвей, — Будешь у нас Глафира.

— Почему это?

— Имя свое быстро не назвала, а мне некогда. Если первые два у нас Потап и Иннокентий, то Глафира здесь в самый раз.

— Я папе расскажу!

— До и ладно, — соглашается Матвей, — Следующий!

— Дуня, — еле слышно произносит рыженькая девушка, очень даже хорошая.

— Опа, ну я вообще в аху…– толкаю в бок Матвея, и тот обрывает свою пламенную речь на полуслове, — Ах да, субординация. И откуда ты, Дуня?

— Из ветеринарной академии, — отвечает девушка.

— А здесь зачем? — откровенно удивляется Матвей, да и мы все смотрим на нее, как на ненормальную

— Учиться хочу, больше папа никуда не пускает, — признается рыженькая.

— Жесть, — вдруг оживает Андрей, а мы переводим все взгляды на него, — А что? Я сам бы сбежал куда угодно, — поясняет он.

— Ладно, вернемся к нашим баранам, сорри, практикантам, — поправляет себя Матвей, — Ты кто?

— Люба, — с улыбкой заявляет какое-то небесное создание. У нее на лбу написано, что она где-то летает и никак не приземлится.

— Хотя бы одно человеческое имя, — восхищается Матвей, — Но тебя я запомнил! — указывает ручкой на Потапа.

— Да не Глафира я, а Света! — обиженно визжит Барби.

— А все, поздно, — разводит руками Матвей, а я хмыкаю.

Веселая у нас будет практика. Идем по отделению. У нас как бы сейчас клизма. Останавливаемся около одной из палат. Мы обязаны брать по плану несколько человек под городской бюджет. К платникам практикантов не загонишь.

— Сейчас тихо заходим, ставим всем клизму и уходим, — почему-то шепотом поясняет Матвей, — Поняли?

— Я не буду, — хором заявляют Потап и Графира, тьфу, Светлана.

— Андрей, в морг их, — тут же приказывает Матвей.

— Чо сразу в морг-то? — пугается Потап.

— Значит, действуем по моему плану, — огрызается Матвей.

— А лекции будут? — спрашивает Светлана.

— После практики, сколько угодно, — улыбается Матвей, а мне так и хочется шваркнуть его по лбу, — Так, здесь пять больных, ваше дело поставить каждому кружку Эсмарха, пленных не брать. Действовать осторожно, тихо и нежно.

— А если будут сопротивляться? — задумчиво произносит рыжая.

— Отключаем и берем свое, — не задумываясь советует Матвей, а я пихаю его в бок, — Тогда кто-то идет в морг.

— Расчленять будем? — радостно произносит Иннокентий.

— Изучать, Кешенька, изучать, — подсказывает Матвей, а я уже не знаю, что делать. То ли бежать жаловаться Любимову, то ли терпеть весь этот цирк, — Марьиванна, за мной, — подталкивает меня под мягкое место Матвей, вызывая шипение.

— Вау, Марьиванна сегодня не в духе, обходим ее стороной, — идет вперед Матвей, открывая дверь в палату, — Здрасте, плановый осмотр. Легли на левый бок, терпим.

После палаты с больными выходим молча. Даже Потап присмирел. Матвей заводит всех в свой кабинет и включает чайник.

— А теперь, лекция, — произносит Агафонов, — Кеша, что можно сказать по цвету, фракциям и остаточным признакам?

— Первая кровать, довольно тучный мужчина, на вид 55 лет, явное ожирение. Забит толстый кишечник, закупорены нижние сосуды, — докладывает ботаник.

— Назначение?

— Колоноскопия, узи брюшной полости, анализ крови на воспалительный фермент…

— Глафира? — переводит взгляд на девушку, что разглядывает свои ногти.

— А я-то тут при чем? — искренне удивляется она.

— Дуня?

— Я бы еще отправила на соскоб и ЭКГ, — смущается рыженькая.

— О как, ну давай, попробуем, — удивляется Матвей, — Собачкам тоже ЭКГ делают?

— А как же? — широко раскрывает красивые глаза Дуня, — У них такие же болезни сердца, как у человека…

— Мило как, — кривит губы Люба.

— Хорошо, завтра план лечения по каждому больному в письменном виде мне на стол, — дает указания Матвей, — Дуня, Кеша и … Глафира с нами, остальные в архив.

— Да ладно! — возмущается мажор, а Светлана заводит глаза, — Ну капец…

— Расходимся по одному, Марьиванна ко мне в кабинет, — продолжает Матвей, и мы со вздохами все ползем по местам.

Глава 11

Иду по коридору клиники, тороплюсь на прием. Сегодня у меня приемный день, пришлось сдвинуть их до двух раз в неделю. Практикантами занимаются Матвей с Андреем. Мы с Лилей работаем.

Дверь в кабинет Любимова открывается и выходит Рита.

— О, привет, а я как раз к тебе, — радуется подруга.

Надо сказать, жизнь с Любимовым пошла Рите на пользу. Она стала совсем другой. Более спокойной, веселой. Видно, что женщина счастлива и любима. А небольшой аккуратный животик тому доказательство. Рита в джинсовом комбинезоне и белой водолазке, на ногах кроссовки. Волосы заплетены в две толстые косички, на кончиках заколки — бабочки с синими крылышками.

— У Ани одолжила? — хмыкаю я, тронув крылышко.

— Нет, мы на двоих покупаем, — смеется Рита, — Ты помнишь, что у меня в субботу день рождения?

— Конечно, я приду.

— Я тут подумала, нужно мне нового врача приглашать?

— Зачем? — пугаюсь я, — Матвей вроде бы друг Сергея, а не твой.

Перспектива провести время с Матвеем в неформальной обстановке меня пугает, если честно.

— Я не про Матвея, он будет, — отмахивается Рита, — Андрей, кажется.

— Аа, ты про него… Знаешь, на него, по-моему, Лилька запала.

— Да что ты говоришь? — то ли радуется, то ли удивляется Рита, — Тогда обязательно нужно пригласить.

— Да она глаз с него не сводит, может, им и не нужно так близко сходиться, опять потом слезами все зальет, — фыркаю я.

— Если нужно, они и без нас сойдутся, — улыбается Рита, — Что-то ты мне последнее время не нравишься, проблемы? Как твой… Этот… Забываю все время его имя.

— Павел, — вздыхаю я.

— Точно, Павел. Зови его с собой, хватит вам прятаться ото всех. Познакомишь нас.

— Даже не знаю, я пока не готова к таким отношениям.

— Машка, тебе нужно замуж, семью создавать, детей рожать, а ты все одна и одна, — начинает свою песню Рита.

— Не начинай, — останавливаю ее нравоучения, — Сама разберусь.

— Хотя бы подумай.

— Ладно, все, мне пора, — чмокаю подругу в щеку, получаю указания насчет субботы и бегу переодеваться.

Павел, с которым я встречаюсь последние три месяца, всем хорош в качестве жениха. Бизнесмен, не был женат, детей не имеет. Но слишком правильный, что ли. Последнее время я немного устала от его правил. Встречаться не более двух раз в неделю, в выходные ему не нравится, что я уезжаю к маме, а ехать со мной он ни разу не предложил. Правда, я и сама не приглашала. В мои планы не входило знакомить его с мамой, да и вообще, я пока была не готова к этому.

Вот и сегодня, мне нужно как-то ему сообщить, что в эти выходные я опять не смогу с ним встретиться. Снова начнутся упреки, разговоры с выяснением отношений. Нет, как мужчина он устраивал меня в плане редких встреч, для здоровья, так сказать. Да и ухаживал Павел красиво: рестораны, подарки, театры… Но вот не трогает меня и все тут, не плыву я от него как Лилька от Андрея. Да и ни от кого не плыву. Был лишь один человек, от которого моя душа пела, а потом также обливалась кровью.

— Занята? — звонок Павла застал меня в кабинете, когда прием уже был окончен и я собиралась домой.

— Нет, уже выхожу, — ответила ему, натягивая на себя темно-синее платье и застегивая ремешки туфель.

— Помнишь, что сегодня наш день? — произносит практически нежно Павел, как будто я могла забыть. Каждый раз ждала нашу встречу только для того, чтобы она быстрее закончилась. Понять не могу, что со мной происходит.

— Может, не сегодня, Паш? — ступаю на скользкую почву. Знаю, что ему это не понравится и причины отказаться от свидания у меня нет. Этот человек даже мой женский календарь ведет, — Устала я что-то за неделю.

— Я за этим и звоню. Забронировал столик в ресторане, твой любимый. Ты давно хотела туда сходить.

— Можно отменить? Я хотела этот вечер провести одна, — понимаю, что все это звучит несерьезно, и тяжко вздыхаю.

— Я уже жду тебя, Мария. Поедем на моей машине, ты наверняка захочешь выпить бокал вина, — невозмутимо заявляет Павел, а я закусываю губу, чтобы не заорать.

Хочется затопать ногами, возразить ему, послать к черту. Почему я этого не могу сделать? Павел мне нравится? Как мужчина да, как любовник так себе, но как моя пара совершенно нет. Мне скучно от его занудства и за то, что все решают за меня. И так постоянно.

— Могу я поехать к ресторану сама?

— Мария, ты же знаешь, что это выглядит некрасиво… — начинает Павел, а я резко его перебиваю, что делаю первый раз за наши отношения:

— Поняла тебя, хорошо, поедем, — беру сумочку и пальто из шкафа.

Закрываю кабинет и спускаюсь по лестнице, оставляю ключи на ресепшен, прощаясь с персоналом. Выхожу на крыльцо клиники, вдыхая свежий воздух после дождя. Вот и мне хочется так дышать: свободно, без каких-либо рамок и ограничений. Но нет, прямо напротив стоит блестящая лаком черная машина представительского класса. Водитель проворно выбирается и открывает мне заднюю дверь. Сажусь на кожаное сидение цвета кофе с молоком, вдыхаю дорогой запах парфюма Павла.

— Это тебе, — с улыбкой протягивает мне букет из нежных белоснежных лилий, — Ты на что-то обиделась?

— Нет, прости, — смотрю на мужчину, отмечая его холеную красоту, гладко выбритый твердый подбородок, серые глаза под нахмуренными бровями, несмотря на то что он пытается улыбаться. Я даже поцеловать его сейчас не могу, только когда будем наедине. Какие тут чувства?!

— Поехали, — дает указания водителя Павел, и машина мягко трогается с места.

Тоскливо смотрю в окно на свою машинку, что остается на стоянке для персонала. Рядом с ней только черное Пежо Матвея, все уехали домой. Внезапно ловлю себя на мысли, что пора ставить точку. Ничего у нас с Павлом не получится, а тянуть эти ненужные отношения мне неприятно.

— Паш, все не решалась тебе сказать, — поворачиваюсь к нему и беру за руку, — Наши отношения слишком идеальны для меня. Я тут подумала, что не такая женщина тебе нужна. У нас мало общего мы занимаемся каждый своим делом, даже живем отдельно. Прости, но у нас ничего не получится, — смотрю в его прищуренные глаза, которые в темноте словно сверкают от раздражения.

Глава 12

Выхожу из своего кабинета, намереваясь спуститься в архив и отправить зеленых практикантов по домам. Сергей уехал домой раньше, у Риты завтра день рождения. Поехал забрать подарок, что заказал. А мне нужно съездить на несколько часов домой и вернуться на ночное дежурство. Если получится, даже смогу поспать у себя в кабинете. Оказалось, что у меня офигенно удобный там диван, только белье с кожаной обивки постоянно сползает. Приходится подтягивать каждый раз, а без него задница преет. Но сам диван хорош, для спины особенно.

Прошел мимо кабинета Маши, дернул ручку на двери, закрыто, ускакала уже стрекоза. Сегодня весь день от меня прячется. Я страшный такой или вину свою чувствует. Хотя иногда мне кажется, что Мариванна и не помнит, как все между нами было. Мне представлялось все несколько иначе, а для нее, видимо, обычный трах в командировке. Ну что, бывает, я и сам такое практиковал. Ладно, хочет, пусть пока хвостом вертит.

Только подхожу к архиву, как дверь открывается, долбанув об косяк, и оттуда вылетают мои студенты. Потап на ходу застегивает ремень на джинсах, а Глафира- Светлана поправляет юбку.

— Да ничего мы там не делали! — кричит он в открытую дверь и пуляет туда книгу, что держал подмышкой.

— Я тебе сейчас покажу, окаянный! — выбегает в след за ними наша уборщица, Нина Семеновна. Габариты у нее для боевых действий самые подходящие, а в плюсе с оружием вообще убийственная сила.

Настрой у нее, надо сказать, боевой: в одной руке швабра, а в другой ведро. Замахивается на Потапа и снайперским ударом бьет ему шваброй между глаз.

— Ни стыда, ни совести, совсем оборзели! — кричит Нина Семеновна и замечает меня, — Ой, здрасти, Матвей Николаевич, — сдувает воинственно челку с глаз.

— Что происходит? — сдвигаю грозно брови, разглядывая практикантов.

— А чо она дерется сразу?! — начинает жаловаться Потап, — Мы сидим, спокойно работаем с документами…

— Спокойно?! Я тебе сейчас дам спокойно! — замахивается пустым ведром в Потапа уборщица, — Захожу, а они сидят друг на друге и ЭТО!

— Что это? — с интересом смотрю на Нину Семеновну.

— Да? — поддакивает Потап.

— Сношаются, вот что! — подобрала красивое слово уборщица.

— Мы целовались! — включается в спор Глафира, покрываясь красными пятнами.

— Целовались?! Это так теперь называется?! — прикладывает руку к своей необъятной груди Нина Семеновна и закатывает глаза, — Ой, ой, еще, быстрее, сильнее, медленнее…

Уборщица так вошла в роль с этими стонами, что даже я проникся. Смотрим на нее, открыв рты. Первым приходит в себя Потап.

— Тьфу, представил, гадость-то какая!

— Вот и я про что! — прерывает свой страстный монолог Нина Семеновна, — Извращенцы!

— Что сразу извращенцы-то? — возмущается мажор, — Скучно нам было, никого нет, вот и провели время с пользой.

— Так, марш в мой кабинет! — наконец, оживаю я, — А вы, Нина Семеновна, не распространяйтесь тут. Я их сам накажу.

— Хорошо, Матвей Николаевич, конечно, — суетится уборщица, — Я могила!

Делает характерный жест у своих губ, а я понимаю, что завтра об этом будет знать вся больница. Ну да и ладно, что же теперь, убиваться, что ли.

В кабинете разношу этих практикантов в пух и прах:

— Вы что тут устроили?! Вам все равно где? Не могли дома встретиться, — негодую, хожу по кабинету, а в душе на смех пробивает.

— А что такого? — возмущается Потап, — Мы никому не мешали.

— Еще бы вы мешали! Потерпеть не могли?

— Невтерпеж было.

— А то первый раз увиделись, — хмыкаю я.

— Вообще-то, первый раз в архиве, я не такая, — томно добавляет Глафира, которая уселась на мой диван и положила ногу на ногу, играя туфлей на высоком каблуке.

— Таак… — останавливаюсь напротив нее, — Туфли сменить на нормальную обувь, завтра увижу на каблуках, отстраню от практики и, Потап, раз ты за девушкой ухаживаешь, тогда иди, смой с нее эту тонну косметики. Глаза как у панды.

— Я?! — удивляется мажор, — Да я ее пять дней как знаю, мы даже не встречаемся!

— В смысле не встречаемся? — возмущается Глафира-Светлана.

— То, что было в архиве, ничего не значит, — как истинный мужчина отмазывается Потап.

— Ну ладно, уберу тебя из Листаграма тогда, — тянется к своей сумочке и достает телефон Глафира.

— Нет, я все понимаю, но элементарные задатки морали должны быть, — во мне еще играют остатки возмущения произошедшим, но я понимаю, что без толку все.

— Мы же не срем посреди лифта, — фыркает Потап.

— Ну и на этом спасибо. Встали и пошли вон из моего кабинета умываться. Через пять минут покажешь мне свое личико, — киваю Глафире.

— А как я домой без макияжа пойду? — начинает ныть она, — У меня тени и тушь стойкие, без специальной мицелярки не смоешь!

— Умываться! — выкрикиваю я и их сдувает из кабинета.

Через пять минут заглядывают, являя на божий свет красну-девицу, Глафиру Светлановну. Присвистываю, оглядывая довольно симпатичное без этих вот смоки айс лицо. У девчонки красивые глаза, приятные черты лица. Ничего этого незаметно, когда она в макияже, только глаза и видно.

— Завтра и остальные дни практики только в таком виде, — строго говорю ей.

— Меня подруги не узнают, — хнычет она.

— Главное, чтобы я узнал. А сейчас уйдите с глаз долой, чтобы до понедельника вас не вспоминать, — отмахиваюсь от них и наконец, еду домой.

По дороге заезжаю в ювелирный магазин, покупаю Рите в подарок довольно симпатичный золотой браслет. С чувством исполненного долга принимаю душ и валюсь на диван в гостиной, чтобы немного поспать. Уже уплывая в другую реальность, слышу телефон, который вибрирует на тумбочке. Не разлепляя глаз, отвечаю и морщусь от противного голоса Лены:

— Матвей, я прилетаю на следующей неделе и привезу Стасика, будь добр нас встретить, — сообщает бывшая жена.

— Лена, бл**, мы же все обговорили, — цежу сквозь зубы, сна ни в одном глазу, — Зачем ты все портишь?!

Глава 13

На день рождения Риты еду с охапкой воздушных блестящих шариков и подарком в красивой обертке и… С Павлом. Я не приняла кольцо, но мне его просто дали поносить, именно так и сказал Павел.

— Пусть это кольцо будет у тебя. Понимаю, тебе нужно подумать, но мне так приятно, когда оно сверкает на твоей руке. Если ты передумаешь…

— Я не сказала да, — наконец, могу вставить хотя бы слово в его обвинительную речь, — Ты меня не слышал? Или не слушал. Я сказала, что мы вряд ли подходим друг другу, слишком мало времени прошло, а ты что мне ответил?

— Что ты отдашь мне кольцо, если передумаешь, — невозмутимо произносит Павел.

— Бесполезно все, — вздыхаю я, отворачиваясь к окну машины.

Павел берет мою руку в свою и надевает кольцо.

— Я хочу, чтобы ты его носила, как знак моей любви.

— Господи, ты меня не слышишь, — закрываю лицо руками и качаю головой, — Лучше забери его сейчас, я не выйду за тебя замуж.

— Мария, ты просто устала, — произносит Павел, — Сколько тебе нужно? Месяц, два? Ты поймешь, что я твой лучший выбор.

— Мы можем проверить, — неожиданно усмехаюсь я, — Завтра я иду на день рождения подруги, ты приглашен. Познакомлю тебя с друзьями, пообщаемся. Если тебе там понравится, мы попробуем еще раз.

— Конечно, что там, может, не понравиться? — удивляется Павел, — Не думаю, что ты заводишь неправильные знакомства.

— О чем ты говоришь? — возмущаюсь я, — Какие неправильные, Паш. Ты себя слышишь? Или у тебя есть критерий дружбы?

— Для всего есть свои критерии.

— И для любви?

— Особенно для нее. Чтобы создать семью, одной любви мало. Здесь должна быть взаимная поддержка, соответствие статусу…

— Все, я поняла. Лучше не продолжай, — отмахиваюсь я, — Отвези меня домой, я устала, правда.

— А как же ужин?

— В следующий раз, извини.

И вот сегодня я снова еду с Павлом в его машине домой к Рите. Хорошо, что мне не нужно с ним особо разговаривать. Он уткнулся в свой ноутбук, что-то делает, просматривает документы из толстой кожаной папки. Вообще, не понимаю, зачем ему все это нужно, если столько дел.

— Замечательно выглядишь, — не отрываясь от экрана ноутбука, делает дежурный комплимент Павел.

— Да, я давно заметила, что мне идет зеленый цвет, — усмехаясь отвечаю ему.

— Ты права, зеленый тебе к лицу, — произносит Павел, а я сижу и офигеваю.

На мне прямое платье насыщенного голубого цвета, длиной до колен и без рукавов, сверху бежевый плащ. Интересно, где у меня зеленый цвет?

У Любимовых, как всегда душевно, весело. Рита прекрасна в своей второй беременности и носится почти как Анечка, а Любимов ходит за ней и ругается.

— Ну что у нас за подвижный телепузик сегодня, — вздыхает он, в очередной раз, подрываясь за женой, чтобы помочь ей на кухне, — Бегаешь, бегаешь за ней, а она никак не успокоится. Ритуль, тут еды уже на роту солдат… — скрывается в след за Ритой.

— Есть же специальные люди, чтобы заниматься всем этим, — морщится Павел, а я сижу рядом с Лилькой и уже не обращаю на него внимания, пока в гостиной не появляется Матвей.

Он входит, и мое сердце словно сжимается, а потом начинает биться с новой силой. Ни на кого такой реакции нет. Ну вот зачем мне все это? Матвею очень идет голубой цвет, — как бы машинально отмечаю я, бросая короткий взгляд на его светло-серые джинсы и голубую рубашку. Спроси меня сейчас, какая цветом рубашка на Сергее, я не отвечу. Да и Павла я практически не замечаю, особенно его недовольных фраз и выражения лица.

Пододвигаюсь ближе к Павлу и кладу на колени руки, цепляя в замок, кольцом сверху.

— Ого, это то, что я думаю? — первой реагирует Лилька, — Дай посмотрю! Вас можно поздравить?

— Да, я сделал Марии предложение, — как бы между прочим отчитывается Павел, — Мы решили, что нам просто необходим брак, чтобы узнать друг друга лучше.

— Я думал, что это делается до брака, — садится напротив меня в кресло Матвей и сверлит взглядом, словно в душу лезет.

— Бывает, что попробуешь и сразу понимаешь, что это не твой человек, — как бы вскользь отвечаю я.

— И много нужно перепробовать? — прищуривается Матвей.

— Некоторым довольно много, иногда сразу с несколькими, — стреляю в него злым взглядом.

— А это по-другому называется, Мария Ивановна, — зло отвечает Матвей, расцветая улыбкой с оскалом, — Сказать как?

— Не стоит, я думаю, что вы в этом бооольшой специалист, — нагло смотрю ему в глаза.

— Да что вы, я только учусь, у меня хорошие преподаватели.

— Не понимаю, о чем вы, но насколько я знаю, этому не учатся… — начинает Павел.

— Заткнись, — по-доброму отвечаем мы ему хором с Матвеем.

— Мне кажется, что вы переходите черту вежливого разговора, — снова добавляет Павел, — Тем более, я не давал разрешения говорить со мной на «ты».

— Так и не говори, — продолжает Матвей, — Я вообще с твоей невестой общаюсь, да, Мария Ивановна.

— Давайте не портить праздник нашей имениннице, — очень своевременно напоминает нам об окружающих Лилька, — Андрей приехал!

Вскакивает и бежит к дверям, чтобы встретить предмет своего обожания.

— Я тоже, пожалуй, помогу Рите, — встаю с дивана одновременно с Матвеем, который слишком близко, так, что я вижу ярость в его глазах, от которой у меня мурашки на руках.

— И когда свадьба? — сквозь зубы произносит он.

— Тебе не кажется, что это не твое дело? — также отвечаю ему.

— Теперь действительно не мое, — огрызается Матвей.

— По-моему, вы неуважительно относитесь к моей невесте, — встает рядом со мной Павел, — Я требую, чтобы вы извинились.

Матвей пару мгновений стоит, просверливая меня своим взглядом, а затем переводит взгляд на Павла.

— Совет вам да любовь, — произносит он и уходит.

Стою, смотрю, как он скрывается за дверью, покидая дом, и понимаю, что вот именно сейчас, я готова бежать за ним хоть на край света. Вместо этого я стою и кусаю от досады губы, чуть ли не до крови. Хотела показать себя Матвею во всей красе? Показала. Он оценил. Только почему плакать хочется мне и догнать его хочу тоже я, когда он ушел. И как не бросить все и не побежать.

Глава 14

Никуда я не ушел. Тормознул на крыльце, впечатав сигарету в зубы. Сам не знаю, почему меня так пробрало это ее кольцо на пальце. Словно была какая-то надежда до этого, а сейчас все, конец. И ладно бы, у нас было что-то или началось снова, так нет. Никаких прав на нее не имею и ревновать не могу, не должен. А ревную пиз** как. Перетряхивает всего, как представляю, что с другим спит. Знал же, что не в монашки после меня подалась, сколько лет прошло, с чего бы верность мне хранить? Сама уехала, даже слова на прощание не сказала. Я себя какое-то время мальчиком по вызову чувствовал, которым поигрались и бросили. Кинули, не дав взамен ничего. Даже не заплатив за проведенные совместные ночи.

Хохотнул где-то глубоко внутри себя, делая глубокие затяжки и вдыхая горький дым. Интересно было бы посчитать, сколько эта Мариванна мне должна за месяц встреч.

— Матвей, ты что тут, все за стол садятся, — на крыльцо выходит Сергей и воровато оглядывается, прикрывает дверь в дом, — Дай сигаретку.

— Ты же бросаешь, — тихо смеюсь я, вытягивая из кармана куртки пачку, и выдаю порционно Любимову.

— Бросаю иногда — усмехается Сергей, — Только Ритке ни слова.

— Да она сама унюхает по запаху, беременные они такие, все чуют, — смеюсь в ответ.

— А ты откуда знаешь? А, впрочем, знаю я твою историю, как все решилось, кстати.

— Для меня нормально, а для нее словно ничего не произошло. Этому человеку трудно что-либо доказать. Я обязан и точка, — морщусь я, словно от зубной боли.

— Хреново, — вздыхает Сергей.

— Не то слово, — поддакиваю я.

— Любимов! — громкий крик Риты, заставляет нас подпрыгнуть, а Любимова — сунуть мне в руку сигарету.

— Что моя, конфетка, — поворачивается Сергей к жене.

— Куришь? — прищуривается Рита.

— Никак нет, товарищ генерал, — подпрыгивает к Рите Любимов, а я стою как дебил с двумя тлеющими окурками.

— Ну-ну, — усмехается Рита, — Пойдем, Матвей, мы за стол садимся, — они уходят, а я какое-то время еще стою, что-то там в уме проворачиваю.

Хочу ли я вернуть Машу? Скорее да, чем нет. Но только на моих условиях, а для этого нужно, чтобы она бросила своего бизнесмена и воспылала ко мне любовью, а не ненавистью. Да, сегодня я сделал огромный шаг назад. За неделю, что мы провели с практикантами, мне показалось, что она как-то оттаяла. Не пойму ее чувств ко мне. Не хочется думать, что я был для нее лишь временным увлечением. Это бьет по моему самолюбию, еще как. И я хочу, чтобы Маша увидела во мне мужчину, который не только для постели. С которым можно приятно проводить время, общаться. Пойду-ка я, посмотрю на этого надутого жениха.

С этими мыслями возвращаюсь в дом и отмечаю, как воинственно вспыхивают глаза Мариванны. Как взлетает вверх рука с кольцом, якобы поправляя прическу. Показывай свой бриллиант, вот ни секунды не сомневаюсь, что все это твой блеф. На своего жениха у тебя никакой реакции, а я тебя раздражаю. Отлично, с этого и начнем.

За столом стоит непринужденная атмосфера. Здесь присутствуют Брагины, которых я уже видел однажды и знаком с ними. Отец Риты с новой женой. Приятная женщина, без заскоков, как охарактеризовал ее Любимов. Разговор идет непринужденный, о детях, о кружках, предстоящих всем отпусках. Любимовы никуда не едут, к ним родители Сергея приезжают почти на месяц. Брагины через неделю улетают с сыном и дочерью в Таиланд.

— А когда у вас свадьба? — задает невинный вопрос Рита, от которого Маша заметно напрягается, — После торжества вы поедете куда-то в медовый месяц?

— Мы пока не обсуждали этот вопрос, — отвечает за Машу ее жених, — Но думаю, полгода нам хватит на подготовку, а насчет отдыха моя невеста решит.

— Полгода? — удивляется Маша, — Мне казалось, что ты хочешь раньше.

— Не за чем торопиться, нужно сделать все идеально, — отвечает ей Павел.

— А что в вашем понятии идеальная свадьба? — спрашивает Рита.

— Первое — это знакомство с родителями. Я еще не представлял Машу своим, да и с ее не знаком.

Вижу, как Маша напрягается еще больше, даже побледнела немного. Почему ее так пугает знакомство с родственниками мужа?

— Мои родители нас ждут завтра, я их предупредил, что приду на семейный ужин с невестой, — добавляет Павел, аккуратно отрезая ножом кусочки от буженины, — Вы, Сергей, могли бы этот кусок мяса по волокнам разделить? Я слышал, что вы замечательный хирург?

— Я -то? — включается в беседу Любимов, — Наверное, жена мне все время курицу подсовывает для анатомической разделки. А вы, чем конкретно занимаетесь?

— У меня автомобильный бизнес: автосервисы, заправки.

— Ого, Степ, у нас теперь два олигарха в семье, — хлопает по плечу Брагина Любимов, — Вы, скорее всего, знакомы заочно, на одном уровне вращаетесь.

— Скорее на одном уровне спиваемся, — хмыкает Брагин, — Хотя… На этих фуршетах и приемах много не выпить, лицо нужно держать.

— Сочувствую, наливай, — соглашается Сергей, — Хочу сказать тост…

— Ой нет, — взвывает Рита, — Сейчас опять в дебри всех уведет.

— Чо это? — искренне возмущается Любимов.

— Жги, — дает свое благословение уже веселый Брагин.

— Шел я как-то по пустыне… — начинает Любимов, а Рита закатывает к потолку глаза, — И было там так жарко, сухо. Ветер валил с ног, бросая пригоршни горячего песка мне в лицо. Солнце жарило кожу, ноги вязли в песке. Путь мой был тяжел, и с каждым шагом я уставал все больше, силы покидали меня. Губы потрескались от сухости, а во рту на зубах скрипел песок. Наконец, когда я уже выбился из сил и упал, вдали показался оазис. Зеленые, с сочными листьями пальмы склонились над прохладным ручьем, кокосы падали с гулким ударом, цвел гибискус, распушились в тени папоротники… — тут Рита уже прыснула в кулак, да и мы все заулыбались, — Так вот, короче, дополз я туда, напился ледяной воды и упал на прохладную землю под пальму. Закрыл глаза и отдался этой прекрасной неге избавления от мук.

Любимов замолчал, а мы все ждали, когда же будет продолжение.

Глава 15

Неделю после дня рождения Риты, мы с Матвеем почти не встречались. Я распланировала свой график так, чтобы сталкиваться с ним как можно реже. Чаще брала Дуню и Кешу в архив, почему-то им нравилось копаться в старых историях больных. С нами еще была недовольная Лилька, которая только и вздыхала по своему Андрею.

— Почему нас разделили? — возмущалась подруга, когда мы в пятницу подъехали к больнице на моей машине.

Свою она отдала в ремонт и еще не забрала. Спрашивать, что там сломалось, было бесполезно.

— Там штучка вот такая круглая, а на ней шпонечка прямоугольная. Мастер сказал, что нужно менять эту штучечку вместе со шпонечкой, — объясняла мне подруга.

— Знаешь, я одно поняла, — глушу машину и вынимаю ключ зажигания, — Ты ни в любви, ни в машинах, ни черта не мыслишь.

— А ты знаешь, что это такое? — возмущается подруга.

— Конечно, нет. Ты так объяснила, что я эту шпунечку в жизни не разгадаю.

— Ой, все! — отмахивается Лилька, и мы спешим в архив, на пороге буквально сталкиваясь с выходящими из клиники Андреем, Матвеем и двумя мажористыми практикантами.

— Куда это вы так опаздываете, Мариванна, — хмурится сердито Матвей, — Ваши студенты уже давно сидят как приклеенные за бумажками.

— Все то вы видите, Матвей Николаевич, — огрызаюсь я.

— А как же, я все-таки главный над всеми вами, — обводит указательным пальцем нашу толпу.

— Андрей, — влюбленно выдыхает Лилька, сверля взглядом Андрея, что стоит с железобетонным выражением лица. Вот же ж непробиваемый кадр попался. Две с лишним недели, а никак она его не захомутает. Глядишь, и прошло бы все, а так только жарче разгорается.

— Пойдем, — подхватываю подругу под локоть и тащу по коридору в архив, — Отстань ты от мужика, может, у него любимая женщина есть, а ты пристаешь.

— Нет у него никого, я спрашивала, — дует обиженно губы Лилька, — Вот скажи, почему он на меня даже не смотрит? Я к нему и так и эдак, а он никак!

— Попробуй сыграть от обратного, — предлагаю я, — Мужчина по своей природе охотник. Сделай вид, что внезапно остыла, не обращай на Андрея внимания, даже покажи, что он тебя раздражает иногда.

— Как это? — тормозит посреди коридора Лилька, — Андрюша меня совсем не раздражает.

— Ну притворись, не умеешь, что ли? Дай ему понять, что все прошло, завяли помидоры.

— Какие помидоры? — хмурится подруга.

— Ладно, проехали, — вздыхаю я, — Покажи ему, что он тебе больше не нравится. Вот увидишь, сам прибежит.

— А если не прибежит?

— Да и х… бы с ним, — чуть не выматерилась я на глазах у персонала, вовремя прикусив язык.

— Поняла…

— Ну вот и все, а сейчас побежали к нашим ботаникам, опаздываем.

Дуня с Кешей уже работают, переносят старые истории в цифру, набивают на компьютерах базу. Вообще, эти ребята очень талантливые, увлеченные. Кроме своей будущей работы ничем не интересуются. Кеша понятно: золотой медалист, отличник во всем, у него кроме работы ничего нет, мама только старенькая. А вот Дуня, совсем другое дело. У девушки, оказывается, папа очень богатый и ее увлечение медициной совсем не одобряет. Эту практику оплатил ей только из-за того, чтобы с людьми работала, а не с животными.

— Кто собачек и кошечек будет лечить? — чуть не плакала Дуняша, объясняя мне недовольство своего отца, — Папа не понимает, что я хочу именно животных лечить, а не людей. Нет, людей, конечно, тоже не плохо, но животные такие милые. Люди тоже, конечно, милые, но животные пушистые… Ой, кажется, я запуталась, — морщит усиленно лоб рыженькая девушка.

Она очень хорошенькая, ее кудряшки как расплавленная медь, сразу видно, когда Дуня по коридору идет, словно солнышко взошло. Цвет волос просто волшебный, да и сама она очень приятная, правда чуть не от мира сего, что ли. У нее и сестра-близнец имеется, говорит, что отношения с сестрой хорошие, но они такие разные как я проняла. Если Дуня у нас девочка правильная, то ее сестра — полная оторва: каратистка, что ли, со шпаной связана. И как только такие разные получились у одних родителей, непонятно.

— Сегодня всех раньше отпущу, мне нужно на электричку успеть, — предупреждаю свою команду.

— А можно, мы здесь останемся, еще часик посидим? — предлагает Кеша.

— Одних нельзя оставлять, — с сомнением произношу я, вспоминая указание Матвея.

— Я с ними побуду, — отзывается Лиля, — Мне все равно ждать, пока Андрей вернется.

Закатываю к потолку глаза, чтобы не комментировать ее одержимость, сажусь за свой стол, открываю блокнот с записями. У меня сегодня для ребят интересная тема подобрана. Пусть и по моей части, как кардиолога, но этим двоим все интересно.

День подходит незаметно к концу, а мне уже нужно бежать. Оставляю Лильку с практикантами, прощаюсь до понедельника и бегу к машине. Звонок Павла застает меня уже за рулем, пока я меняю туфли на кроссовки.

— Здравствуй, милая, — слишком мягким голосом говорит Павел, — Ты сейчас где?

— Собираюсь на электричку, еду к маме.

— Какая мама, моя дорогая, мы же договорились, завтра я знакомлю тебя с моими родителями, — тут же меняется тон Павла.

— Ты не говорил, что завтра, — обреченно произношу в ответ, — Я на той неделе не ездила, мама ждет.

— Получается, что из-за дня рождения подруги ты можешь отложить поездку, а причина знакомства с моими родителями для тебя не важна?

— Давай, перенесем на следующую неделю? — расстроенно говорю Павлу, — Мне нужно ехать.

— Маша, ты, кажется, не понимаешь, какое это важное событие для тебя, для нас. Мама готовится, ждет нас, специально нанятые люди накроют стол…

— Паш, я правда не могу!

— Да что там такого, что ты туда рвешься? Потерпит твоя мама еще неделю! — наконец, прорывает Павла, — В конце концов, не каждую неделю ты обязана к ней ездить.

— Я обещала, — чуть не плача объясняю ему.

— Ты обещала мне, когда согласилась замуж выйти. Теперь мы все решаем вместе, и я решил, что пора познакомить тебя с моей мамой и отцом, Маша. Хватит уже играть в детский сад, это взрослая жизнь, а не игры.

Глава 16

Мама, конечно, приняла все как обычно.

— Тебе не кажется, что ты пренебрегаешь своими прямыми обязанностями? Нет, я не выговариваю тебе, но это должно когда-то закончиться.

— Мама, я все понимаю, — пытаюсь оправдаться в ответ, — Но в эту субботу никак.

— Не нравится мне этот твой Павел. Другой на его месте сначала познакомился со мной, с …

— Мам, прошу, не начинай. Павел делает, как считает нужным. Просто я еще не рассказывала ему.

— Ох, Маша, большую ошибку ты совершаешь, — вздыхает мама, — Так ты не избавишься от своих проблем.

— Понимаю, но потерпи еще немного, пожалуйста. Сейчас не время.

— А когда оно будет, это время? Не понимаю тебя, что ты тянешь.

Заканчиваю разговор с мамой и еду домой. Одно радует, что сегодня мне не нужно встречаться с Павлом. Он обиделся, а я вздыхаю облегченно. Это вот ненормально. Не должны быть отношения такими. Никакими, если честно. Ни с той, ни с другой стороны нет любви, как я думаю. Не похоже, что Павел меня любит. А как похоже? Как у Любимовых? Это скорее исключение из правил. Редкость в наше время. Да, у Риты получилось, и они оба счастливы. Но у меня не получается.

Дома пытаюсь провести вечер, занимаясь домашними делами. Раз у меня выдались выходные в городе, перестирываю шторы и отмываю окна, вытираю везде пыль. Лишь бы только не оставаться наедине со своими мыслями, которые так и лезут в голову. Лишь поздно вечером заставляю себя расслабиться, принимаю ванну с душистой пеной и падаю на кровать. Глаза закрываются, но уснуть не могу. Прокручиваю в уме все, что натворила за последнее время. Понимаю, что не стоит мне выходить за Павла. Не примет он меня такой, какая я есть на самом деле. Он ждет от меня вышколенную супругу, которую нужно как куклу показывать своим партнерам по бизнесу. Образцовый дом с антиквариатом и картинами, детей, соблюдающих этикет с пеленок. Но смогу ли я так жить? Нет, точно нет.

Утром встаю с больной головой, но уверена в своем решении. Павел мне не подходит, хотя вариант завидный. Пусть для кого-то будет такой муж, но не для меня. Выхожу к нему в джинсах, кутаясь в старую мамину кофту. Ловлю удивленный взгляд, который тут же становится колким, ледяным.

— Ты не готова? — выходит из машины Павел и отбрасывает обратно на заднее сидение красивый букет из кремовых роз.

— Я не поеду, Паш, прости, — протягиваю ему кольцо, что снимаю с пальца, — Ты просил вернуть, если я откажусь.

— Хорошо подумала? — хмурится Павел, — Второго шанса я не даю.

— Хорошо, мы не подходим друг другу, — киваю, обнимая себя руками, — Ты еще встретишь женщину, что полюбит тебя, но это не я.

— Ты не в себе, Мария, — сердито поджимает губы Павел, — Возможно, я пережал.

— Нет, дело во мне, — качаю головой, — Ты создал себе образ, который мне не подходит. Я другая, Паш. Мне никогда не быть женой такого солидного бизнесмена, как ты. Недотягиваю, — усмехаюсь, пытаясь спрятать улыбку, — У тебя слишком высокая планка, мне до нее не дотянуться.

— Ты ошибаешься, — горячо возражает Павел, — При правильном руководстве…

— Вот! — перебиваю его, — Я не твоя подчиненная, не нужно мной руководить. Для тебя я все делаю не так, а ты меня душишь своими рамками.

— Мы можем пересмотреть некоторые нюансы…

— Да не хочу я ничего пересматривать! — взрывает меня, — Просто уезжай. Мы приятно провели какое-то время, не более. Давай останемся друзьями.

Павел какое-то время стоит, вертит в руке кольцо. Я отмечаю аккуратный маникюр, отполированные ногти. Вот почему мне не нравится этот ухоженный мужчина? Почему меня тянет к брутальному, с двухдневной щетиной хирургу? Что во мне не так?

— Даю тебе неделю. Обещаю не беспокоить. Надеюсь, что ты образумишься и придешь к верному решению, Мария. Возможно, ты перенервничала из-за знакомства с моими родителями. Я слишком тебя тороплю. Давай, в следующие выходные я познакомлюсь с твоей мамой, пообщаюсь с ней. Тогда ты будешь увереннее в себе.

— Ты меня не слышишь… — отвечаю Павлу, — Извини, мне холодно.

Отворачиваюсь от него и иду к своему подъезду. Пусть все будет так. Не мой мужчина, не моя эта жизнь. У меня какая-то другая, сама не знаю, как ее найти и прожить.

— Я позвоню через неделю, — кричит мне в след Павел, а я не оборачиваюсь, ныряю в спасительное нутро подъезда.

Ночью меня будит звонок мамы. После смерти папы я сама не своя, когда вот так звонят, в два ночи. Как правило, такой звонок несет беду, и я не ошиблась. Мама плачет, говорит невнятно. Только с третьего раза понимаю, в чем дело. Бегаю по квартире, натягивая джинсы, кое-как закручиваю волосы в узел на затылке.

— Я еду в скорой, ты встретишь? — рыдает мама.

— Конечно, уже еду в клинику. Не волнуйся, все будет хорошо, — а у самой руки дрожат, пока пытаюсь закрыть входную дверь.

Попадаю ключом с третьего раза, бегу по ступеням вниз, не боясь свернуть себе шею и начисто забыв про лифт. Лишь за рулем делаю несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться, но куда там. Доезжаю до клиники, практически не соображая, не видя дороги. Хорошо, что машин почти нет.

Забегаю в приемный покой, где уже выгружают носилки, перекладывают на каталку.

— Кто это тут у нас? — басит голос, от которого я вздрагиваю.

Матвей. Я и рада, что сегодня дежурит именно он, но до смерти боюсь этого.

— О, Мариванна, видок у тебя… — с улыбкой оглядывает меня с головы до ног.

— Матвей, помоги, — стекаю по стенке, наблюдая за дежурным персоналом.

Ноги внезапно стали ватными, в глазах все кружится. Мне бы туда, к носилкам, а я шага сделать не могу. Мать называется. Накрыло так, что отключает напрочь.

— Ты чего, Маш? — одним шагом подскакивает ко мне Матвей, — Знакомый кто?

— Да, — киваю как болванчик, ничего не вижу из-за слез, только слышу глухие рыдания мамы где-то далеко, хотя она рядом, — Дочь там твоя… Срочно, операция, Матвей. Она маленькая, слышишь, ты же ее спасешь, да?!