Измена. Ты нам не нужен

Глава 1

— Детка, ты такая сладенькая, — источая запах алкоголя, муж надвигается, теснит меня к стене.

— Кирилл, пожалуйста, ты пьян!

Отворачиваюсь от влажных губ мужа, который норовит меня схватить в охапку и поцеловать. Стараюсь не дышать, от аромата виски голова идет кругом и тошнота поднимается из желудка.

— Лапуля, иди ко мне!

Не слушает меня он и крепко прижимает к накачанному телу. Я кручу головой, пытаясь увернуться, но куда там! Разве могу справиться с гигантом на целую голову выше меня.

— Дорогой, иди спать!

— А это что? — Кирилл вдруг обнаруживает, что я прячу одну руку за спиной. — Покажи своему котику, что у тебя в ладошке.

Я еще крепче сжимаю тест на беременность с двумя полосками.

Черт! Черт! Черт!

Надо же так проколоться! До боли прикусываю нижнюю губу. Муж застал меня врасплох: только вышла из туалета, ошарашенная увиденным, а тут — он.

Я не успела сориентироваться, придумать отговорку, выбросить тест в конце концов. Ведь знаю же, что эта трубочка подействует на мужа, как красная тряпка тореадора на быка.

— Дорогой, ты пьян, — наконец выжимаю из себя.

Сейчас мечтаю превратиться в букашку и забиться в щелку от глаз подальше.

— Нет, детка. Ни за что! Что за секреты у тебя?

Игривость мгновенно исчезает из голоса. Муж с силой зажимает мою руку и вытаскивает ее из-за спины.

«Все, пропала!» — мелькает отчаянная мысль.

Муж вытаскивает из ослабевших пальцев тест и подносит его к глазам. Я сжимаюсь. Сердце отбойным молотком колотится в груди, от страха немеют пальцы, подгибаются колени. Кирилл стоит, покачиваясь, большой, сильный, уверенный в себе, а я тешу себя надеждой, что он спьяну не разглядит полоски.

Увы!

Разглядел.

Он вдруг встряхивается, как огромный лохматый пес, и смотрит на меня красными глазами.

— Нагуляла все-таки, коза?

— Н-нет что ты! Это наш ребенок, — сиплю я ответ и пячусь к выходу.

Только бы унести ноги! Только бы не успел достать!

— Издеваешься? — он говорит тихо, но я-то знаю — это предвестник бури, которая через миг обрушится на мою голову.

— Кир, так случилось, — тороплюсь я. — Не хочешь ребенка, никогда его не увидишь.

— Кто твой любовник?

— Дорогой, у меня никого нет.

И тут муж срывается: он бросается на меня, сжимает горло в ладонях. Я приподнимаюсь на цыпочках, пытаюсь ослабить захват, но в глазах темнеет, из горла со свистом вырывается воздух.

— Говори, стерва, от кого нагуляла? — ревет муж. — Убью!

Он резко отталкивает меня. Я падаю, еду попой по паркету, тут же вскакиваю и бросаюсь к органайзеру, стоящему на столе. Ножницы сами прыгают в руку.

— Не подходи, — выдавливаю помертвевшими губами.

— Давай, — муж рвет на себе рубашку, пуговицы разлетаются во все стороны. — Вперед! Прямо сюда? Смелее!

Он пальцем тычет в грудь.

— Кир, пожалуйста, — молю его я. — Не доводи ситуацию до абсурда. Давай поговорим.

— Дрянь! — орет муж и швыряет на пол стул.

Туда же летит кресло, посуда со стола, цветочный горшок. У меня есть миг, чтобы найти дорогу к спасению. Окидываю взглядом комнату: дверь в спальню, в прихожую, на балкон. Туда!

Но выскочить не успеваю: Владимирский догоняет, я — в сторону. Он промахивается и попадает кулаком по стеклу. Кровь брызжет во все стороны. Холодный ветер врывается в квартиру, штопором закручивает тюль, бросает штору в лицо мужа. Он яростно срывает ее с карниза.

— Успокойся! — умоляю. — Пожалуйста! Ты поранился.

Но слова на разъяренного гиганта солидно подшофе не действуют. Он, как бык, отключив мозги, несется на меня, не разбирая дороги. Я замираю: «Все, конец! Этому дерьмовому договорному браку конец, да и моей никчемной жизни тоже конец».

Звонок в дверь церковным колоколом гремит по пентхаусу.

— Что у вас происходит? — кричит кто-то. — Я вызвал полицию.

— Кирилл, Лиля, откройте! Немедленно!

С облегчением слышу голос Руслана, брата мужа, и всхлипываю:

— Спаси меня!

— От него нагуляла, значит, дрянь! — рычит муж.

— Нет же! Нет! — ужас охватывает холодом все тело. Сейчас ярость мужа перекинется на ни в чем не повинного Руслана. — У тебя кровь! Нужна скорая, — плачу уже навзрыд и ползу по стене к выходу. — Кирилл, успокойся!

И тут он выпрямляется и выдыхает:

— Убирайся! Чтобы ноги твоей не было в моем доме, тварь!

— Сейчас?

Растерянно смотрю на окно, где завывает осенний ветер.

— Ты не поняла? — муж подается ко мне, я шмыгаю за поваленное кресло. — В-о-о-о-н!

Глава 2

Я растерянно смотрю на орудие убийства. И что собиралась, идиотка, делать?

«Защищаться! — подсказывает внутренний голос. — И спасать своего ребенка».

Ребенок!

Кладу руку на живот. Неужели там растет малыш? Поверить в это невозможно! Кирилл говорил, что бесплоден, я даже обрадовалась, одной проблемой меньше. Думала, отработаю долг за год, как в договоре прописано, и уеду на край земли подальше от всех. Особенно от бестолкового брата, из-за которого и оказалась в такой жизненной ловушке.

И вот на тебе! Получи фашист гранату! Даже осмыслить не успела эту новость, осознать и принять ее, как оказалась выброшенной за борт нормальной жизни.

Что же теперь делать? С кем посоветоваться?

Получается, не с кем. Телефон остался в квартире, в которой сейчас слышатся крики и грохот. Нет, надо уносить ноги.

— Как нам жить, малыш? — шепчу и сразу оглядываюсь: вдруг кто-нибудь услышит.

Шаркая тапочками, иду к лифту, спускаюсь на первый этаж.

— Лиля, опять твой разбушевался? — спрашивает консьержка.

Кошусь на нее: любопытная, зараза, мигом сплетни по дому разнесет. Хотя… мне уже все равно. Сюда точно не вернусь ни за какие коврижки.

— Все в порядке, Алевтина Викторовна. Все в порядке. Вызовите мне такси, Кирилл потом заплатит.

— И куда собралась, горемычная, в тапочках?

Хороший вопрос, но на него нет ответа.

В ожидании такси нервно поглядываю на лифт, на лестницу. Муж может броситься вдогонку. В ярости, сдобренной спиртным, ему крышу сносит, не зря его все сотрудники опасаются, за взрывной характер прозвали Буяном.

***

Я сначала тоже его до колик в животе боялась. Он широко шагал по коридорам своей компании, постоянно с кем-то ругался по телефону, кого-то отчитывал. И сотрудники, к которым относилась и я, прятались за перегородками своих отсеков. Если бы не жизненная необходимость, ни за что не показалась бы боссу на глаза.

Но, увы! Иногда приходится наступить на горло гордости и совести.

А все брат Гришка, урод, виноват!

Увлекся спортивными ставками, набрал долгов на несколько миллионов и сбежал. А нас с мамой одолели судебные приставы и коллекторы.

Пальцы сами сжимаются в кулаки: прибью не глядя, братца, если попадется на дороге.

Нет, я сунулась в кабинет к Владимирскому без всякой надежды, от полного отчаяния. Даже предположить не могла, что он ухватится за идею одолжить мне денег в обмен на услугу.

— Ты выйдешь за меня замуж, — сказал он и взмахнул рукой, как топором разрубил воздух. Я даже присела от ужаса. — А я закрою все твои долги.

— Н-на к-какой с-рок? — зубы выбивали барабанную дробь. — На всю жизнь?

— Да не трясись ты так, не съем! — хохотнул босс. — Год продержишься, полностью отработаешь долг. Согласна?

Что даст ему этот год, представления не имела. От безумного предложения голова шла кругом, а решение нужно было принимать немедленно.

Я на миг закрыла глаза, собираясь с духом. Но положение было отчаянным. Мама, не выдержав напряжения, попала в больницу с инфарктом, брат сбежал, а у дома караулили бандиты. Только в охранную фирму Владимирского они боялись сунуться, поэтому я тайком ночевала в бытовке офиса.

— С-согласна. Наверное… — я набрала полную грудь воздуха и выпалила: — Нет! Простите! Не могу!

Помчалась к выходу. В голове крутилась только одна мысль: «Сбежать!»

— Русич, верни девку! — рявкнул Владимирский.

Наш директор Руслан бросился к двери и закрыл ее своей спиной.

— Лилия Михайловна, — едва слышно сказал он. — Советую не отказываться. Такая удача раз в жизни летит в руки.

— Я н-не могу, — еще сопротивлялась, но уже на автомате.

— Наш брак будет фальшивым, — успокоил Кирилл.

— Понимаю, — пролепетала я, едва дыша от страха, и выдохнула. — Где подписать?

Директор тут же подвинул мне договор — много-много пунктов, крупными и мелкими буковками. Они сливались перед глазами в один мутный текст. Я зажала в кулаке ручку и поставила подпись. Все равно идти больше некуда.

— Но раз я плачу за товар, — вкрадчиво начал босс, — то буду его использовать.

— Что? — выдохнула я. Мне показалось, что я ослышалась. — К-как?

— В постели. Ты будешь со мной спать. Усекла? — тяжелый взгляд из-под бровей пронзил до печенок.

Я попятилась. Так глупо попалась в очередную ловушку! Так глупо! От разочарования в людях хотелось плакать, но в сухих глазах не было слез, внутренний жар высушил их.

— Но… мы так не договаривались. А вдруг… ребенок.

— Киндер-сюрпризов не будет! — Владимирский поднял палец. — Я бесплоден!

Вот и пришлось приспосабливаться. Сначала мучилась, стеснялась, а потом привыкла. Владимирский дома бывал редко. Он не буянил, на меня руку никогда не поднимал, первый раз сегодня.

Глава 3

— Ну, как, проспался? — Руслан сидит у дежурного полицейского и хитро поглядывает на меня.

— Отвали.

Говорю, а во рту будто пустыня Сахара: язык едва ворочается, горло пересохло.

— Какая муха вчера тебя укусила, Кир?

— Дай попить.

Русич протягивает бутылку. Опрокидываю в себя воду и жадно глотаю.

— Вы свободны, — говорит дежурный.

— И все? А штраф?

— Наказание назначит суд.

Мы выходим на улицу. Кошусь на брата, но он шагает как ни в чем ни бывало, словно вчера мы не обменялись тумаками. В машине молчим. Я мечтаю добраться до дома и залезть под душ. А потом съесть гору яичницы с сыром, помидорами и зеленью. Лилька ее знатно готовит.

Лилька! Черт!

Память сразу подсказывает вечерние события.

— Русич, Лилька где?

— Стоп! Ты сам ее из дома выгнал.

— Так где она?

— Не знаю.

Я в упор смотрю на брата, а внутри закипает огонь. Ладно я спятил, отмечал вчера с партнерами подписание контракта, перепил, увидел у Лильки в руках тест и взбесился. Но Руслана я не зря директором назначил. Он никогда голову не теряет.

— И ты ее не искал?

— Зачем? Чтобы ты избил жену? Я за нее беспокоюсь.

— Я на монстра похож? — сердито соплю, надуваюсь как пузырь и ненавижу себя за это.

— Вчера — да. Бедная женщина чуть концы не отдала.

— Не преувеличивай! — смотрю в окно. Недоволен собой, женой, братом и в целом жизнью.

— Нисколько.

—Она взяла документы и деньги? — спрашиваю у Руслана.

— Не знаю.

— Как не знаешь?

— Ты кулаками размахался так, что мне не до твоей жены было.

Закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Голова раскалывается от боли, мысли свалились в кучу, как шерсть старой овцы. Я и сам баран! Надо было сначала разобраться, а потом уж из дома гнать.

— Сколько у нас по контракту осталось этого брака?

— Последний месяц пошел.

— Расторгни его. Хватит, наигрался в семью, тошнит уже.

— Я тебя жениться не заставлял, сам хотел что-то Марианне доказать. Только зачем? Все уже в прошлом.

Я молчу. Прошлое, как гончий пес, преследует меня, не оставляет в покое. Разве можно забыть первую любовь, да еще такую, какая была у меня? Марианна вывернула меня наизнанку, высосала все соки и с милой улыбочкой выбросила на помойку, а я все не могу ее забыть.

Разглаживаю грудь, сердце ноет, стоит только вспомнить эту стерву, которая такого огромного и сильного мужика, как я, сумела сломать.

— Ладно, — боль отпускает, расправляю плечи. — Не гожусь я в мужья, но и измену у себя под носом терпеть не буду.

— Кир, не гони лошадей. Может, сначала с Лилей поговоришь.

— С предателями у меня разговор короткий — развод и девичья фамилия.

— Она и так осталась Лебедевой.

— Ну, ты меня понял! Больше не поднимай эту тему.

Русич сворачивает к дому и паркуется на подземной стоянке. Я вываливаюсь из машины, еще штормит, но уже не так сильно, поднимаюсь на свой этаж.

Рассматриваю разбомбленную квартиру и сразу взглядом натыкаюсь на раздавленную палочку теста на беременность. В душе мгновенно просыпается бешенство.

Вот же стерва! Я ее пригрел, одел, дал социальный статус, а она…

Скриплю зубами, сил нет терпеть боль, разливающуюся в груди.

— Кир, это Лилина сумка? — Русич протягивает мне кросс-боди от Диор.

Сразу вспоминаю, где и когда ее купил для жены, а внутри просыпается странная тоска. Ничего не испытываю к этой деревенщине! Совсем ничего, но все равно тревожно и тяжело на душе. Я же не последний подонок на земле. Человек все же.

— Дай сюда!

Выхватываю сумку, открываю. Карты, паспорт, ключи от дома — все на месте.

— Это ее телефон?

Русич держит в руках мобильник, а у меня в груди ворочается дикий зверь.

— Я в душ, а ты звони консьержке. Наверняка эта сплетница что-то знает.

В ванной лью и лью на голову холодную воду, а черепушка раскалывается от мыслей. Куда Лилька могла пойти?

Есть несколько вариантов.

Во-первых, подружка Варвара. Та точно должна что-то знать. Во-вторых, собственная квартира жены. А в третьи-х…

— Кир, — стучит в дверь брат, — консьержка вызвала Лиле такси. Его номер лежит на столе.

Выскакиваю из ванной, толком не вытерев тело. Какое-то беспокойство сжигает изнутри. Не может быть беременной жена у бесплодного мужа, если только она не изменила ему. Но с кем?

Глава 4

Удивительное дело, но несколько дней проходит спокойно. Меня никто не разыскивает, не преследует, а уж со связями мужа это сделать было бы несложно.

— Зря так думаешь, — рассудительно возражает мне Ленусик.

Я заплатила ей за комнату на месяц вперед и в качестве благодарности за помощь взяла на себя быт. Не ожидала, что совсем посторонний человек примет такое живое участие в моей судьбе.

— Почему? — спрашиваю, подкладывая ей в тарелку яичницу. И тут же вздрагиваю: приготовила ее так, как любил Кирилл. — Непросто разыскать иголку в стоге сена. То есть человека в спальном районе столицы.

— Уверена? — Ленусик уплетает завтрак и причмокивает. — Первое, что сделает муженёк, отследит тебя по карте.

— Я деньги снимала в банкомате в центре, далеко отсюда. А по номеру такси он вычислит только район.

— А камеры?

— Думаешь, в этом месте много камер?

— Гастроном, куда ты заходила, раз! Ты еще и с кассиршей разговаривала.

— Там пустой был диалог, — отмахиваюсь я. — Я даже ее телефоном не смогла воспользоваться.

— Не важно! Галантерейный магазин на углу — два. Салон мебели напротив — три. И все в округе нашей забегаловки.

— О боже!

Нарисованная перспектива немного пугает, нет никакого желания встречаться с мужем, теперь я отвечаю за две жизни.

И все же…

Каждый вечер вспоминаю, ворочаясь на старом диване, какие жаркие ночи были у нас с Кириллом. Он постоянно твердил, что я обычная баба на замену, что он со мной только на один год. Как закончится контракт, я получу развод, а пока должна отрабатывать долг, как и положено, только в статусе жены, а не любовницы.

Но его гадкие слова расходились с действиями.

Он привез меня в свою роскошную квартиру, сменил мой гардероб, никогда не стеснялся меня и всегда представлял как жену. На светских тусовках был рядом, словно другие женщины его не интересовали. Ну, или играл роль преданного мужа. Наши фото мелькали во всех светских журналах и теленовостях.

Я не могла понять, зачем Владимирскому понадобился такой скоропалительный брак по контракту, почему ухватился за меня, когда я пришла к нему просить в долг денег.

— Может, влюбился в тебя? — спрашивала подружка Варя.

— Спятила? — ужасалась я. — Мы с ним даже не знакомы.

Действительно, до этого момента я босса видела только издалека. На работу в кулл-центр компании меня принимал Руслан.

— У богатеньких буратинок свои причуды.

Вот именно, причуды! Особенно Кирилл удивился моей невинности. Не поверил сначала, что я девственница.

— Так не бывает, — он затряс большой головой и сел на край кровати, голый, мощный, как бык. Две меня могло поместиться в разворот его плеч.

— Бывает, — шепотом возразила я, встрепенувшись, что, может, оставит меня в покое.

— В двадцать два года? Не верю.

— Ваше право, — я закутываюсь в одеяло, мечтая спрятать трясущееся от страха тело.

— Тогда почему не попросила больше денег?

— Что? — его вопрос заставил выглянуть из норки.

— Ну, за девственность полагается награда. Или ты ее быстренько пластикой восстановила, чтобы меня захомутать?

— Что?

Я, наверное, выглядела тогда полной дурой. Лежит такая лахудра в постели, завернутая в одеяло, а лохматая голова торчит наружу и вякает: «Что да что?»

Но в глазах Кирилла что-то вдруг дрогнуло, он досадливо крякнул:

— Хватит болтать! Иди-ка сюда!

Он сорвал одеяло, подмял меня под себя, вдавил в кровать. Я лишь, задыхаясь, прошептала:

— Пожалуйста, не делай мне больно.

И он был трепетно-нежен, обращался со мной, как с фарфоровой статуэткой. Я стонала от желания, когда он вошел в меня и сделал своей. Первое время я зажималась, боялась пикнуть и возразить, а потом расслабилась, освоилась, даже стала строить планы на дальнейшую жизнь, пока...

Эх, во всем виноват тест!

Встряхиваюсь, прогоняя воспоминания. И этот идиот хочет мне доказать, что ребенок не его? Да у меня никого не было! Никого!

«А тот случай?» — подсказывает бдительная память, но гоню эту мысль подальше.

— Что же тогда делать, Лен? Я не могу всю жизнь прятаться и сидеть в твоей квартире.

— А что, твой мужик такой страшный? Не хочешь с ним встретиться с глазу на глаз?

— Нет!

— Вот засада! Ну, тогда думай, как быть, время еще есть.

— Для чего?

Что-то сегодня так болит голова, что туплю, не могу сосредоточиться. Да и утренняя тошнота появилась. Мой малыш напоминает о себе постоянно.

— До постановки на учет как беременной. Или решила избавиться от проблемы у частника?

— Нет, что ты! — внезапно пугаюсь до дрожи в коленках. — А почему у частника?

Глава 5

Кирилл толкает меня к стене и прижимает ко рту широкую ладонь. Я вращаю глазами, пытаюсь вырваться. Что он делает? Настолько невменяем, что хочет разобраться со мной, пока я в таком беспомощном состоянии? Эта мысль придает мне сил. Я бью ногой мужа по голени, он притягивает меня к себе и шипит в ухо:

— Тихо! Стой, не шевелись! Здесь люди!

Я замираю, и только сейчас понимаю, что в душевой целая толпа мужчин. Они громко переговариваются, смеются, толкаются.

— А наш босс спятил, — неожиданно доносится чей-то голос.

— Да ладно! Кир всегда бешеным был.

— Но последние дни что-то невероятное. Совсем с катушек слетел.

— Говорят, от него жена ушла.

— Эта хорошенькая малышка?

— Неужели?

— Эх, бы ей вдул, но босс успел первым.

Дружный хохот поднимается к потолку и эхом разносится по душевой.

— Ты лучше молчи. Буян услышит, пасть порвет.

Кирилл напрягается, его тело превращается в камень. Он так сильно сжимает меня, будто хочет слиться воедино. Его костюм промокает, по шее течет пот, на челюсти играют желваки. Кажется, сегодня кому-то достанется на орехи.

Но и выйти он не может. Ситуация страннее некуда. Что скажут сотрудники, увидев босса в душевой, полностью одетым, а рядом с ним голую девицу. И хотя девица — законная жена, по компании поползут слухи о нетрадиционных наклонностях шефа.

Картинка перед глазами настолько четкая, что я прыскаю от смеха.

— Тихо!

Охранники замолкают, слышится шлепанье босых ног, миг — и только шум воды, бьющей о пол, да смачные мазки мочалок по телу.

— Что делать будем? — одними губами спрашиваю я и трогаю мужа за локоть.

Он смотрит на меня сверху вниз долгим, злым взглядом. И опять, как в первую брачную ночь, его карие глаза покрываются туманной дымкой. Бедром я чувствую растущее мужское желание и начинаю с силой вырываться. Не хватало мне еще насилия до полного счастья развалившейся жизни.

Но Кирилл успокаивающе поднимает руки и отпрыгивает к противоположной стене. Он глазами буквально ест меня, а взгляд, пробежав по груди, талии и бедрам, застывает на животе. Я невольно теряюсь, прикрываю его руками, словно носить ребенка — самое постыдное занятие.

И тут муж делает неожиданное: он снимает мокрый пиджак, набрасывает мне на плечи и отворачивается. Мы стоим напротив друг друга и молчим, как самые настоящие враги. Я чувствую, как в груди растет ком разочарования и обиды. Пусть наш брак липовый, но мы жили неплохо, просто обходили стороной острые углы, не трогали спорные и скандальные темы. Я не выясняла подноготную мужа, а он, закрыв мои долги, больше не интересовался моей семьей.

А теперь мы словно по разные стороны баррикад. Нам и сказать друг другу нечего, кроме бранных слов. «Малыш, я не хочу, чтобы ты рос в ненависти и злости. Я выращу тебя сама», — думаю я, прислушиваясь к звукам за шторой.

Потихоньку начинаю замерзать. Ноги покрываются мурашками, руки, сжимающие полы пиджака, дрожат.

И опять Кирилл поступает необычно. Он снимает душевую лейку с крючка и включает воду. Он льет ее мне на ноги, а заодно и сам стоит в луже.

— Ты что делаешь? — глазами показываю на его туфли.

Он лишь машет рукой.

Наконец охранники с шумом и гамом покидают душевые. Кирилл сразу выскакивает из кабинки, несется к двери и запирает ее на задвижку.

— Поговорим?

— Прямо так?

— А что? Боишься, что трахну на полу? — усмехается он.

— Попробуй только! — я замахиваюсь и тут же сжимаюсь, почувствовав, как пиджак сваливается с плеч. — Ты выгнал меня из дома, вылил на меня горячий кофе, заподозрил в измене, — я выкрикиваю эти слова с надрывом, потому что слезы так и бурлят в горле. — Никогда тебе этого не прощу! Слышишь, никогда!

— А ты посмотри на себя! — рявкает он. — Это я тебя не прощу!

— Отдай мои документы и телефон, и больше меня не увидишь!

— Пока не скажешь, от кого нагуляла ребенка, не отдам.

— Да у тебя крыша протекает. Знаешь об этом? Даже сотрудники это говорят.

— Не меняй тему! С подчиненными я сам разберусь!

Кирилл бросает мне полотенце, которое достает из своего шкафчика. Оно пахнет его парфюмом и вызывает такое щемящее чувство, что хочется выть в голос.

— На что собралась жить? Я видел, что ты сняла деньги с карты.

— Я забрала только то, что мне полагается. И вообще, как ты меня здесь нашел?

— Не идиот, догадался, что ты побежишь в туалет. А раз ребя там нет, проверил душевые. Громкий стук в дверь прерывает гневную тираду мужа.

— Лиля, ты там? — встревоженный голос Вари звенит на высокой ноте, вот-вот сорвется.

— О, соучастница появилась, — хмыкает муж.

— Да, я здесь!

Я бегу к двери, путаясь в длинном полотенце, но Кирилл догоняет и дергает меня за руку.

Глава 6

Голова идет кругом, раздулась от мыслей, как воздушный шар. Всю неделю почти не спал, разыскивал Лилю, но она будто сквозь землю провалилась. В том районе, куда она приехала на такси, ниточка обрывалась.

— Смотрите, Лилия Михайловна есть на камерах здесь и здесь, — показывает на монитор Иван Степанович.

Я разглядываю жену, которая в домашних тапочках на босу ногу поднимается по ступенькам гастронома, а груди камень становится все больше. Невольно растираю эту область.

Из магазина она выходит в лиловых резиновых ботах и в носках. Немного отлегает от сердца: обулась. И куда дальше?

Лиля выглядит маленьким брошенным щенком. Волосы распущены по плечам, короткая куртка едва прикрывает попу. И впервые появляется мысль: «Что я делаю? Зачем воюю? Напугал ее, выгнал из дома. Зачем?»

Я и сам не понимаю, почему мысль о ребенке вызывает во мне такое бешенство. Можно же все решить спокойно юридическим путем, даже не встречаясь. Достаточно поручить развод адвокатам. Но нет! Ржавая пила точит и точит сердце, не дает покоя ни днем, ни ночью.

— И все? Куда она пошла дальше?

— Это спальный район, торговых точек немного, и они маленькие. Камеры не установлены.

— Твою ж мать! — чертыхаюсь сквозь зубы. — А машины? Можно по авторегистраторам ее путь вычислить. Хотя бы в какую сторону свернула.

— Только одна машина припаркована у гастронома. Мы нашли хозяина, но, увы, в его регистраторе не было флешки.

— И что? Пропала моя баба в городских джунглях?

— Мы работаем, Кирилл Андреевич. Я своих ребят отправил прочесать весь район.

Несколько дней я не могу переключиться на дела. Контракты, совещания, встречи с партнерами взваливаю на плечи Руслана, а сам вызываю к себе сотрудников кулл-центра и выясняю, кто из них близко знаком с моей женой. Но все испуганно пожимают плечами.

Наконец бухгалтер указывает на Варвару Белякову. Она одновременно с Лилей пришла на работу в фирму, и, по слухам, девушки подружились.

Приглашаю и эту девицу к себе.

— Кирилл Андреевич, — наставляет меня начальник гбр. — Не шумите, не торопитесь, не спугните Варю грубостью.

— Без тебя разберусь.

Но как только она входит в кабинет, мгновенно вскипаю. Но допрос и проверка ее смартфона ни к чему не привели. Жена ей не звонила и не писала. Короче, исчезла, будто растворилась в воздухе.

Каждый вечер я топлю горе и раздражение в алкоголе. Утром просыпаюсь с чумной головой.

— Что с тобой происходит? — спрашивает Русич. Он стоит в ванной и ждет, пока я приму душ. — Я будто на три года назад вернулся.

— В смысле? — выглядываю из кабины.

— Ты был таким же бешеным, когда от тебя ушла Марианна. Не кажется тебе, что история повторяется?

— Нисколько! — швыряю в брата зубную щетку, он ловко ее ловит. — Марианну я любил. А эту… деревенщину… ненавижу…

— Ой ли? — поднимает брови Русич.

— Еще слово — и в глаз! — психую я.

Но, когда ложусь в постель, обнимаю подушку Лильки и втягиваю ноздрями ее запах. Околдовала она меня что ли? Надышаться не могу. Приказываю домработнице сменить все белье, а старое выкинуть.

А толку нет. Вещи жены повсюду. И как она успела за один год корнями врасти в мою жизнь? Хотел же держаться подальше, но Лилька такая…

— Ты куда все время бежишь из дома? — спрашивает брат, когда я прошусь к нему на ночевку.

— Не могу там находиться. Не могу!

— Кир, может, все же поверишь жене?

Сегодня Русич остался у меня. Мы сидим в кабинете, потягиваем виски.

— Как поверить? Как? — бегу к ящику с документами, вытаскиваю пачку листов с обследованием. — Это ты видел? Видел? Я в детстве переболел свинкой. Ты забыл?

— Не забыл, но это не значит, что ты бесплодный.

— Думаешь, я на слово врачам поверил? Мы с Маришкой сколько клиник обошли, все мечтали о малыше. Она здорова, а я…

Сжимаю голову руками, боль в висках такая, что выворачивает наизнанку. Документы обследования — свидетельства моего бесплодия. Из-за него от меня ушла любимая женщина. Из-за него я решил жениться без любви, хотел, дурак, доказать Марианне, что не пропаду без нее, смогу жить полноценно.

Доказал!

Эти разговоры у нас с братом каждый день. Я никак не могу прийти в себя. И с разводом тоже тяну, оправдываюсь занятостью. Сегодня я у брата. Он живет в современном комплексе в центре столицы. Квартира не такая крутая, как у меня, но для одинокого холостяка сойдет. Руслан — педант. У него идеальный порядок, а все потому, что бабам в его жизни места нет. Вернее, есть, но он не строит долгих отношений. Встречается и расстается на чужой территории.

Хитрый, засранец!

— На, расслабься, — Руслан протягивает мне стакан.

Он теперь мой самый лучший друг.

Стакан, имею в виду. Не брат. На Руслана я смотрю с подозрением. Кто-то же сделал ребенка тихой скромнице Лиле. Русич чаще всех бывал в нашем доме. Мы и на тусовки ходили вместе.

Глава 7

Такси подъезжает к проходной элитного комплекса, где еще недавно жила и я. Немного непривычно появляться здесь в качестве чужачки, но цель маячит впереди, и я иду к ней прямо, никуда не сворачивая.

Ленусик торопится за мной. Она не отпустила меня одну, за что я ей благодарна: когда есть люди на моей стороне, становится легче бороться с проблемами.

В холле здания она ошарашенно оглядывается.

— Ни хрена себе? Вот как живут богатеи! Я даже не представляла такую роскошь.

Этот комплекс построен по последнему слову техники. Большой холл сияет огнями, которые отражаются в высоких зеркалах, и напоминает зимний сад из-за обилия зелени. Среди кадок с пальмами стоят диванчики, кресла и столики. Они для гостей, которые пришли на встречу с жильцами, но не застали их. Даже место консьержки отделано с шиком.

Я иду к лифту, но из-за стойки вылетает Алевтина Викторовна.

— А Кирилл Андреевич ушел, — ее глаза возбужденно блестят, она понижает голос до шепота и быстро говорит: — Его ждала молодая особа. Красивая, как конфетный фантик. Модель, наверное.

Меня словно в солнечное сплетение бьют кулаком. Я застываю и медленно поворачиваюсь. Конечно, я знаю, что наш брак фиктивный, но Кирилл не позволял себя подружек на стороне. Всего неделю мы в ссоре, а он уже пошел налево. Новость царапает ржавым гвоздем сердце. Набираю полную грудь воздуха и спрашиваю:

— Ушел? — мы с Леной переглядываемся: это мне на руку, но отчего же так больно? — Как жаль! Увидимся в другой раз.

Я шагаю к лифту.

— Ой, он велел никого не пускать в квартиру, — преграждает дорогу Алевтина Викторовна.

Тихая ярость закипает в груди и выплескивается на сплетницу-консьержку.

— Это и моя квартира тоже, — чеканю каждое слово. — Вы, надеюсь, не забыли?

Отодвигаю вахтершу и нажимаю на кнопку вызова лифта.

— Ну ты даешь! — восхищается Ленусик, пока кабинка поднимает нас все выше. — Умеешь в нужный момент включить английскую леди.

— С этой дамой иначе нельзя.

Я подхожу к двери квартиры, немного волнуясь. Вдруг муж сменил код на замке? Но Кирилл не догадался это сделать, поэтому я легко попадаю домой.

Сразу бегу к шкафу, где у нас ящик с документами. Открываю его и получаю новый удар: внутри все бумаги перерыты, будто муж искал что-то. Неужели спрятал паспорт?

Дрожащими руками выбрасываю все из ящика, а когда вытаскиваю на свет книжицу в темно-бордовой обложке с кошечкой на развороте, всхлипываю от счастья.

— Все, уходим! — поворачиваюсь к Ленусику, но ее сзади нет.

Выбегаю из спальни: подруга стоит в центре гостиной с открытым ртом. Я дергаю ее за локоть. Лена смотрит на меня безумными глазами, словно видит впервые, отодвигает в сторону и бросается в гардеробную.

— Ты спятила? Хочешь все это добро отставить мужу? Где у тебя чемодан?

И тут она замечает отдел с сумками, несется к нему, выхватывает самую большую и начинает бросать в нее платья прямо с вешалками, сумочки, обувь. Я стою, будто пригвожденная к полу. Для меня эти наряды всегда были чужими. Я надевала их только потому, что Кирилл настаивал, а дома предпочитала простую одежду.

— Лена, нам надо уходить. Это все мне не принадлежит.

— Еще как принадлежит! — не соглашается она и вытаскивает вторую сумку. — Ты зря что ли год спала с этим уродом? Зря?

Она уже кричит. Первый раз вижу человека, который так сходит с ума по тряпкам. Ленусика трясет, по ее лицу градом катится пот, такое впечатление, что она находится в шоке, который отключил сознание, оставив лишь механические действия: схватить вещь — бросить в сумку, схватить — бросить…

Я кидаюсь к подруге наперерез и, расставив руки, не даю ей взять пару французских туфель.

— Я не стану забирать эти вещи! — говорю тихо, но четко, чтобы каждое слово дошло до ее мозга. — Верни все на место.

— Но… это можно продать… — Лена прикладывает к себе черное блестящее платье для коктейля. — Если тебе не надо, отдай мне все. Отдай! Он же выкинет эти вещи на помойку.

Ее лицо внезапно кривится, по щекам катятся слезы. Я забираю у нее платье и вешаю в шкаф.

— Мы уходим! Если побудем еще минуту, Кирилл вернется, и тогда ситуация станет еще хуже. Уходим!

Я тяну ее за руку и с трудом выталкиваю из квартиры. Беспорядок, который мы оставили, мне не нравится, муж решит, что я хотела его обокрасть, и может вызвать полицию, но и уборкой заниматься тоже некогда.

Мимо консьержки мы просто бежим. «Скорее! Скорее! Скорее!» — бьется в такт шагам сердце.

— Лилия Михайловна, что мне передать вашему мужу? — кричит она мне вслед.

— Передайте, что я больше не приду!

В такси держу Ленусика за руку. Она все еще не может прийти в себя и бормочет себе под нос:

— Столько добра! Это надо же, столько добра! — поворачивается ко мне, в ее глазах нездоровый блеск. — Лиля, нельзя так! Я бы на твоем месте ободрала его как липку.