Измена. Ты останешься со мной

Глава 1

Прижимаю коробку с шоколадом к груди, словно от неё зависит что-то очень важное. В сумке припрятано то самое, красное, терпкое, с вишнёвым послевкусием. Муж всегда говорил, что любит его под сыр.

Помню, как мы когда-то смеялись на кухне и ели прямо с разделочной доски. Вместе. Хочу, чтобы сегодня он тоже это вспомнил. Чтобы посмотрел на меня как раньше и понял, что наши чувства еще живы. Мы не просто привычка, счета, уборка и сон в одной постели, не касаясь друг друга. Мы одно целое.

Пальцы дрожат, и я уже не понимаю, от холода или от внутреннего волнения. Вдыхаю глубоко, пряча тревогу под слоем яркой помады и нарочито уверенным взглядом.

Сегодня я всё сделаю правильно. Сегодня мы вернёмся хотя бы на шаг назад к тому, кем были раньше. Он только увидит меня, услышит, вспомнит...

А если нет, то я сделаю всё, чтобы напомнить ему о наших чувствах.

Такси останавливается перед знакомым офисом. Расплачиваюсь на автомате и выхожу.

На улице дождь, мелкий, настойчивый, как будто пытается вернуть меня назад, но я решительно иду вперед. Сегодня ничего не сможет помешать мне. Уже давно нужно было что-то поменять в нашей жизни, и я уверена, что сегодня тот самый день.

Прижимаю коробку с конфетами и ускоряю шаг, стараясь не думать ни о чём плохом. В голове только муж. Его улыбка, его удивлённый взгляд, его тепло, которого так давно не хватало.

Захожу в здание, и у входа меня встречает знакомый охранник. Ловлю на себе его настороженный взгляд, как будто он видит меня впервые.

— К кому вы? — спрашивает, не вставая с места.

Немного теряюсь и поправляю прическу:

— К Алексею Морозову. Я… Я жена, — говорю тихо, словно боюсь, что голос дрогнет.

Он поднимает брови, всматривается внимательнее, потом кивает и неожиданно улыбается:

— О, это вы, Валерия… Простите. Просто вы так хорошо выглядите сегодня, я сразу и не понял. Проходите, конечно. Только поосторожнее. Директор вышел минут десять назад. Он сегодня какой-то… Не в духе.

Не отвечаю, просто киваю и прохожу внутрь.

На самом деле мне всё равно, что у него там за начальник. Леша всегда говорил, что тот строгий, придирчивый, но, мол, к нему у шефа особое отношение — уважает, ценит. Значит, нашёл подход. Всегда находил. Со всеми.

И со мной тоже находил… Раньше.

Каблуки звонко стучат по мрамору пола. Лифт несёт меня наверх, и сердце снова бешено колотится, предвкушая встречу.

Я не предупреждала о визите, хотела сделать сюрприз. Такой, который сможет вернуть нам близость, тепло и доверие.

Выхожу из лифта и на секунду замираю. В офисе так тихо, что даже не верится. Мне никогда не удавалась приезжать к мужу в такое время. Всегда была занята своей работой. Но сегодня удалось вырваться пораньше. Дополнительные занятия отменились, и у меня появилось свободное время. А тут еще и Леша сам мне утром сказал, что все разъедутся пораньше, а он останется допоздна копаться с бумагами.

Вот мне и пришло в голову, что сегодня тот самый день, когда мы можем уйти от быта и вспомнить, как все было раньше.

Приободряю себя и продолжаю движение в сторону кабинета. По коридору иду медленно, предвкушая встречу с мужем.

Останавливаюсь у его двери. Табличка та же — «Алексей Морозов. Коммерческий директор». Всё на месте. Даже ручка, которую он однажды поставил сам, чтобы «бесшумно закрывалась».

Чувствую, как в животе всё тянет от волнения. Сердце бьётся где-то под горлом. Сжимаю пальцы на коробке конфет. Слишком крепко.

А что, если он не обрадуется?

Что, если мой сюрприз только еще больше отдалит нас?

Делаю вдох. А потом тянусь к ручке. Рукам вдруг становится холодно.

— Ну чего ты, Лера. Глупости, — шепчу себе. — Всё хорошо. Он обрадуется. Просто обрадуется.

Тихонько открываю дверь, надеясь увидеть его за работой, погружённого в бумаги или компьютер.

Но вместо этого замираю и понимаю, что мой мир рушится безвозвратно.

Леша стоит посреди кабинета, прижимая к себе женщину.

Замираю, уверенная, что ошиблась. Это не Леша. Просто не может быть он.

Может, показалось? Может, я не туда вошла?

Мужчина поворачивает голову, и я вижу его профиль. Его глаза прикрыты, губы касаются её кожи. Он целует её шею медленно, будто смакует.

Руки на её талии. Его пальцы двигаются уверенно, будто делают это не в первый раз. Её юбка задрана.

Моя ладонь сжимается на коробке, и я слышу, как она хрустит.

Это не ошибка. Это он. Без сомнений. Без оправданий.

Руки ослабевают. Коробка с шоколадом выпадает из моих рук и ударяется об пол, звук звонкий и болезненный. Бутылка разбивается вдребезги, и красное пятно расползается по полу, напоминая кровь.

Стою и не могу отвести взгляд от этих двоих:

— Леша, — произношу шёпотом, потому что громче не получается.

Он резко оборачивается, и я вижу, как в его глазах мелькает паника, а потом страх. Женщина быстро отступает назад, опуская юбку и поправляя волосы, не смея посмотреть в мою сторону.

— Лера… Подожди, это не то… Не то, что ты подумала, — произносит он быстро, делая шаг ко мне.

— Не то? — говорю тихо, с трудом выталкивая слова наружу. — А что именно я должна подумать, видя тебя с другой женщиной?

Леша снова делает шаг ко мне, но я инстинктивно отступаю, не давая ему приблизиться.

— Это ошибка, я не знаю, как так вышло, — его голос звучит жалко и растерянно.

— Ошибка? — голос дрожит, и слёзы начинают застилать глаза. — Леш, ошибкой может быть забытый зонт, потерянные ключи. Но не это…

— Лера, послушай, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, это просто… Просто момент слабости, — он протягивает ко мне руки, словно пытаясь что-то исправить.

— Момент слабости? — чувствую, как дрожат мои губы. — А я, значит, не стою даже того, чтобы ты эту слабость поборол? Я так верила тебе…

Он смотрит на меня молча, и я понимаю, нет слов, которые могли бы оправдать эту боль.

Визуал

💔 Валерия (Лера)

Возраст: 28

Профессия: преподаватель литературы в частной гимназии

Статус: жена Алексея

Характер: внешне мягкая, тихая, деликатная; внутри — глубокая, терпеливая, умеет ждать и надеяться дольше, чем нужно

Стиль речи: сдержанный, живой, без истерики; говорит тихо, но точно

Боль: изменила ему не она, а боль — всё равно с её стороны

Главная мотивация: сначала — спасти отношения, потом — выбрать себя, но не с озлоблением, а с больной любовью к жизни

Сильная сторона: она не мстит. Она просто уходит и не возвращается

Слабость: до последнего верит, что его можно вернуть, потому что боится пустоты

Цитата:«Я просто хотела напомнить ему, как это — нас любить»

Визуал

🖤 Алексей Морозов

Возраст: 34

Должность: коммерческий директор

Статус: муж Леры

Характер: спокойный, уверенный, всегда знает, как повернуть ситуацию в свою сторону

Мотивация: не любовь, а контроль; теряет власть — теряет равновесие

Отношение к Лере: воспринимал как «правильную жену» — домашнюю, надёжную, тихую. Не увидел в ней живого человека

Почему не отпускает: не хочет, чтобы она была с кем-то другим. Не про чувства — про владение

Стиль речи: уравновешенный, но срывается в угрозу, когда теряет контроль

Цитата:«Если ты сделаешь ещё хоть шаг, я лишу тебя всего, что у тебя есть»

Глава 2

Хочу убежать.

Просто открыть дверь и исчезнуть. Вниз по лестнице, мимо ресепшена, в дождь, в никуда.

Но пальцы предателя всё ещё на моём запястье.

Не больно, нет. Но я не могу сдвинуться. Как будто он удерживает не только меня. Он вцепился в остатки моей воли, моих чувств, моей прежней жизни.

— Отпусти, Леш, — повторяю. Голос едва слышный, будто не мой. — Пожалуйста.

Он смотрит, как будто не понимает. Или делает вид. Его глаза растеряны, но губы сжаты в упрямую линию.

Вижу, как он злится, но как будто не на меня, а на саму ситуацию. Видимо, его бесит то, что не закрыл дверь. То, что я его раскрыла, его предательство.

Так больно и так тупо.

— Нам нужно поговорить, — выдыхает он. — Просто остановись, ладно? Не делай сейчас глупостей.

Остановиться? Глупость? А что для него глупость?

То, что я хочу уйти? Или то, что не промолчала? Может, глупо увидеть своими глазами и не сделать вид, будто ничего не было?

Чувствую, как что-то во мне сжимается. Не от страха. От осознания.

Леша стоит передо мной и всё ещё считает, что может что-то объяснить. Но мне уже не нужны объяснения. И это самое страшное.

— Это не я делаю глупости, Леш, — говорю, вырывая руку.

Но попытка снова провалилась. Он не держит крепко, но и не отпускает полностью.

— Лера, я не хотел... Это вышло случайно. Это не значит ничего!

В этот момент, будто забытая деталь мебели, подаёт голос из-за спины мужа:

— Простите, конечно, — говорит девушка, всё ещё стоящая у стены. Голос у неё звонкий, с намёком на вежливую раздражённость. — Я не хочу мешать, но… мне правда нужно идти. У меня встреча через полчаса.

В кабинете на секунду повисает молчание.

Леша медленно поворачивается к ней. И я вижу, как его лицо искажает что-то, похожее на отвращение.

— Ты серьёзно сейчас? — шипит он. — Уходи. Просто исчезни отсюда.

— Я же сказала... мне нужно, — бросает она. — Ты сам сказал, что всё под контролем.

— Уходи! — срывается он, делая шаг к ней.

Та пятится и наталкивается на край стола. Вижу, как наше фото падает на пол.

Шум, как выстрел.

Вздрагиваю.

Они спорят, как будто меня здесь нет. Как будто я не жена. Не человек вообще. Просто помеха в их внезапно испорченной встрече.

Прихожу в себя и понимаю, что это мой шанс.

Шанс сбежать.

Разворачиваюсь и быстрым шагом выхожу из кабинета.

Каблуки стучат по плитке, а сердце вылетает из груди. Слёзы заливают лицо, и я почти ничего не вижу. Только полосы света и тени в коридоре. Только движение. Только желание выбраться. Дышать.

Спускаюсь по лестнице и быстрым шагом прохожу мимо охранника. На улице хлещет дождь. Настоящий, хлёсткий, как пощёчина. Волосы моментально мокрые, платье липнет к коже.

Но мне всё равно. Я бегу. И не оборачиваюсь.

Сквозь пелену вижу тёмную машину у обочины. Дорогая, чёрная, чистая бизнес-такси. Их всегда полно рядом с такими зданиями.

Всё логично. Всё просто. Нужно просто уехать.

Подбегаю и открываю дверь.

Сажусь, тяжело дыша, вода с волос капает на плечи.

— Песочная, двадцать девять. Пожалуйста. Скорее, — говорю, не глядя. Руки дрожат.

Машина не трогается.

Пристёгиваю ремень безопасности и понимаю, что водитель даже не двинулся. Не завёл машину, не кивнул.

Он просто молчит.

Пытаюсь осознать, что происходит, и вижу, как мужчина поворачивается на меня.

Встречаю его взгляд, и что-то в нём меня настораживает. Он смотрит прямо. Прицельно. Как хищник, которого никто не звал.

Вижу, как жадный, тяжёлый взгляд скользит по моему лицу, волосам, воде на ключице.

Он не говорит ни слова. И от этой паузы становится не по себе.

Моргаю, стараюсь выровнять дыхание.

Что-то внутри щёлкает. Это не такси. Я не там.

— Простите, — начинаю, — может, я ошиблась машиной…

Он усмехается. Губы чуть приподнимаются, будто он развлекается.

— Ну, поехали, малышка, — произносит негромко, почти лениво.

Сердце замирает.

Глава 3

Машина трогается плавно, и я невольно отмечаю, что водитель ведёт машину уверенно, даже слишком.

Хотя я впервые сижу в таком дорогом такси и понятия не имею, как здесь принято себя вести.

Может, такая расслабленность и уверенность — это нормально?

Пытаюсь разглядеть его получше, но вижу лишь профиль и напряжённые руки на руле. Что-то в нём заставляет меня чувствовать себя неловко, словно рядом не просто водитель, а кто-то гораздо более опасный.

Тут же отгоняю эту мысль, убеждая себя, что просто на нервах после случившегося. Хотя, наверное, лучше пройтись пешком. Зря я села в эту машину.

— Простите, — произношу, стараясь скрыть тревогу и дрожь в голосе. — Я, кажется, действительно ошиблась. Вы не могли бы остановить?

Он молчит, будто размышляет, стоит ли отвечать.

Что здесь не так? Почему он совершенно меня не слушает? Разве так должен вести себя таксист?

Водитель поворачивает голову, и я вздрагиваю от неожиданности. Его взгляд медленно скользит по мне. Тяжёлый, уверенный, полный какой-то неоспоримой власти, от которой у меня невольно перехватывает дыхание.

— Нет.

Сердце проваливается вниз.

— В смысле — нет? Остановите, пожалуйста, я сама доберусь.

Его губы едва заметно изгибаются в ухмылке, и он снова переводит взгляд на дорогу.

— Расслабься, девочка. Тебе не о чем переживать. Я доставлю тебя домой в целости и сохранности.

Внутри мгновенно вспыхивает раздражение.

Девочка?

Кто он вообще такой, чтобы называть меня так? Какое право он имеет говорить со мной подобным тоном? Я даже не знаю этого человека, а он ведёт себя так, будто мы знакомы.

Чувствую, как самоуверенность этого мерзавца выводит меня из равновесия.

Стискиваю зубы от злости:

— Мне не нужно, чтобы вы меня доставляли! — В голосе звучит паника и раздражение одновременно. — Остановитесь немедленно!

Он снова поворачивается на меня, и этот взгляд заставляет меня замолчать. В нём столько власти, что спорить дальше не хочется.

Кусаю губу и отворачиваюсь к окну, чувствуя, как слёзы начинают снова щипать глаза. От безысходности, от унижения, от осознания того, что весь мой мир только что рассыпался на кусочки. Этот мерзавец не похож на того, кто смог бы обидеть. Но и терпеть всё это у меня сейчас просто нет сил.

Хорошо, что он сказал, что отвезёт меня домой. Может, так и лучше. Подальше от Лёши.

Дыхание вновь перехватывает.

Лёша...

Слёзы катятся по щекам, и я уже не сдерживаюсь. Вспоминаю, как он держал её в руках, как он смотрел на неё — мой муж, человек, которому я доверяла больше всех на свете. Перед глазами снова эта ужасная сцена, и я всхлипываю тихо, но мерзавец всё равно замечает.

— Из-за мужчины, верно? — неожиданно произносит он.

Замечаю, что в его голосе нет даже намёка на сочувствие. Ни капли участия. Только насмешка, сухая и спокойная, будто он смотрит на меня сверху вниз, как на очередную драматичную девочку, которая в истерике после глупой ссоры.

Сжимаю пальцы в кулак. Хочется ответить, уколоть, как-то оттолкнуть это безразличие, но слова застревают в горле. Он словно специально выжидает, наблюдая за моей реакцией.

— Это не ваше дело, — отвечаю резко, вытирая слёзы с лица.

— Просто не стоит тратить на это слёзы. Мужчина, который заставляет женщину плакать, не стоит ничего.

— Вы много знаете, — тихо огрызаюсь, пытаясь скрыть свою слабость и уязвимость.

— Поверь, достаточно, чтобы видеть насквозь людей, — спокойно отвечает он, даже не взглянув на меня.

Замолкаю.

В его присутствии мне неуютно, но в то же время его голос действует странно успокаивающе, уверенно, словно он привык контролировать всё вокруг себя.

Наверное, в это такси садится не первая девушка, которая только что рассталась или развелась с парнем.

Осторожно разглядываю мужчину.

Широкие плечи, сильные руки, пальцы уверенно лежат на руле. От него веет какой-то непонятной силой.

Может, это и есть та самая мужская энергия? Хотя откуда она у обычного таксиста? Хотя, наверное, Лёше стоило бы научиться у этого мужчины.

— Вы не похожи на водителя такси, — вдруг произношу, нарушая молчание.

Мерзавец усмехается и слегка поворачивает голову ко мне.

— И на кого же я похож?

— Не знаю, — отвечаю тихо, снова чувствуя, как дрожь пробегает по коже. — Но водители так себя не ведут.

— Поверь, водители бывают разные, — говорит он с ленивой уверенностью, снова возвращая взгляд на дорогу.

Молчу, не находя сил на дальнейший спор. Смотрю в окно, наблюдая, как капли дождя размазываются по стеклу, и чувствую, как внутри разрастается пустота.

Мысли снова возвращаются к Лёше.

Как он мог? Как я могла не заметить?

Воспоминания душат. С каждым вздохом внутри всё сильнее сдавливает. Слёзы текут уже без остановки, медленно, горячо, по щекам, по подбородку, куда-то на ворот пальто.

Уже даже не пытаюсь их стереть.

Пусть текут. Мне всё равно.

Этот человек рядом, этот наглый и странно спокойный тип, становится просто фоном. Я не вижу его, не слышу. Я снова в том кабинете. Снова вижу, как Лёша держит её. Как гладит. Как целует. Так, будто это не ошибка. Будто это привычка.

Губы дрожат. Грудь сжимается. Всё тело болит, как будто ударили. Как будто не словами, а чем-то тяжёлым.

Всё, что было, просто… исчезло. У меня нет Лёши. Нет семьи. Нет нормального объяснения тому, как жить дальше.

Вижу, как машина останавливается у моего дома.

Молча выдыхаю и дёргаю ручку двери.

Заперто? Но почему?

— Выпустите, пожалуйста, — голос дрожит, и я снова отворачиваюсь, скрывая слёзы.

— Номер телефона, — слышу уверенный голос мерзавца.

— Что? — Поворачиваюсь, не веря своим ушам.

— Отпущу тебя, когда дашь мне свой номер телефона, — ухмыляется, глядя на меня через зеркало заднего вида, совершенно спокойно, будто это нормально.

Глава 4

Быстро набираю случайные цифры на телефоне мерзавца, стараясь даже не смотреть в его сторону. Пальцы дрожат, нажимаю на кнопки, не глядя, не запоминая.

Пусть он думает, что это мой. Пусть уверенно сохранит его, пусть решит, что победил.

Мне всё равно.

Я просто хочу выйти из этой машины.

Медленно поднимаю голову и ловлю на себе его взгляд.

Протягиваю телефон обратно.

В зеркале заднего вида отражаются его глаза — спокойные, тяжёлые, будто он что-то уже решил за нас обоих.

Щелчок замка звучит громко, слишком громко в тишине салона. Дверь со стороны пассажира приоткрывается.

Тянусь к ручке, но прежде чем успеваю выбраться, его голос догоняет меня.

— Я скоро позвоню. Жди, — произносит тихо. Почти ласково. Без нажима, но так, что внутри всё сжимается.

Не отвечаю. Не оборачиваюсь. Просто выскальзываю из машины, захлопываю дверь.

Быстрым шагом иду к подъезду. Всё внутри кипит от возмущения.

Что это вообще было?

С каких пор стало нормой вот так таксисту разговаривать с клиентом?

«Скоро позвоню».

Самоуверенный, мерзкий тип. Как будто мы с ним знакомы.

Туфли стучат по мокрому асфальту, и я слышу, как за спиной хлопает дверь машины, но я не оборачиваюсь. Только ускоряю шаг.

Ключи цепляются за пальцы, не вставляются с первого раза.

— Давай же, — шепчу сквозь зубы.

Свет фонаря моргает, будто издевается. И в этот момент я слышу, как машина трогается с места. Глухой рык мотора, тихий шелест шин по мокрому асфальту. Он уезжает. Не торопясь. Медленно, как будто знает, что мне этого звука будет достаточно.

Дверь наконец поддаётся, и я захожу в подъезд, стараясь не шуметь.

Хочется просто дойти до дома. Забраться под одеяло. Сделать вид, что всего этого не было. Что я не слышала этот голос. Что не чувствовала, как его взгляд будто проходит сквозь кожу. Что не видела сегодня своего мужа с другой.

А ещё — хочется вытереть из памяти свою беспомощность. И эту машину. И то, как я смотрела на него, пытаясь угадать, что у него на уме. Хотя бы на пару минут забыть обоих. Просто перестать думать.

Добираюсь до двери и понимаю, что даже не запомнила номер машины. Ни модели, ни цифр. Ни-че-го. Если бы захотела пожаловаться — уже поздно.

И кому жаловаться? Кажется, что он вообще не из такси, не из какой-то компании. Ни жетона, ни таблички. Просто машина и человек, который вёл себя так, будто я к нему села по умолчанию.

Может, нужно было хоть имя спросить?

Я ведь ни разу не ездила в таких такси. А тут… Просто открыла дверь, подумала — удобно. И попала к кому-то, кто даже не представился.

Как дура, вцепилась в возможность сбежать. Хотела только уехать.

Хоть сейчас подавай заявление на этого мерзавца.

Только с чем я приду в полицию? С тем, что кто-то посмотрел не так и не захотел выпускать, пока не получит номер? Формально ничего не случилось. А внутри всё будто перевернул.

Он был чужой. Совсем. Но его взгляд… Я не могу забыть. До сих пор от него будто мурашки под кожей ползают. Как будто он смотрел не просто на меня — а внутрь. Слишком спокойно. Слишком уверенно. Как будто всё понял. Или решил.

Захожу в квартиру и просто захлопываю за собой дверь.

Стою, прислонившись к ней спиной.

Несколько секунд просто дышу. Глубоко. Тихо. Будто возвращаюсь в тело.

Медленно опускаюсь на пол, соскальзываю вниз, как будто ноги сами сдаются. Колени подгибаются, сумка падает на пол, лямка соскальзывает с плеча. Лоб упирается в колени, и всё внутри словно замирает.

Всё закончилось, но не стало легче. Я дома, но будто не у себя. Всё, что я знаю: мерзавец уехал. Лёша предал. И я не знаю, кому верить, кроме пола под собой.

Хочется просто не думать. Не чувствовать. Не вспоминать ни дорогу, ни голос, ни взгляд. Но всё снова лезет в голову, как назло. Ничего не остановить.

Он всё ещё в голове.

Его голос. Этот взгляд.

Алексей.

Мерзавец.

Не могу разобраться, кто из них звучит громче.

Кого больше: того, кто предал, или того, кто смотрел так, будто видел всё насквозь?

Всё путается.

Перед глазами снова кабинет. Юбка, задранная так, как будто он даже не подумал, что их кто-то может увидеть. Его руки — уверенные, спокойные, чужие. Красное пятно на полу, как мои чувства в тот момент.

Потом — дождь, шумный, холодный. Машина. Его глаза в зеркале.

Его голос: «Девочка».

Словно я ему что-то должна. Словно у него есть право на это слово. Эта чёртова ухмылка, будто я его собственность.

Меня тошнит от всего этого. Как будто все мужчины вокруг только ждут момента — поймать, прижать, утащить за собой.

Сижу и не шевелюсь. Не хочу идти в комнату. Не хочу ложиться в кровать, в которой мы с Лешей когда-то спали рядом. Когда он ещё не предал. Когда я ещё не чувствовала себя никому не нужной.

Ночь ползёт медленно. Часы тикают в кухне. Где-то в ванной капает кран. Всё раздражает. Всё напоминает. Сама себе противна.

Эта поездка, моя растерянность, этот тон, с которым он говорил. Вспоминаю его лицо. Спокойное, холодное. Как будто ему действительно всё равно, кто я. Или, наоборот, слишком важно.

Час ночи.

Полвторого.

Слёзы — снова. Как будто внутри лопается что-то по кругу.

Даже не пытаюсь больше вытереть лицо. Телефон лежит рядом, как мина. Не включаю его. Не хочу видеть ни Лешу, ни его. Ни одного, ни второго. Но в голове только они. Один предал. Второй… Второй просто влез в мою жизнь и будто остался там, никуда не уходя.

Поднимаюсь только чтобы выпить воды. Горло пересохло, рот будто ватный. Ноги ноют от сидения на холодном полу.

Прохожу на кухню и беру стакан. Он скользит в пальцах, выскальзывает и со звоном падает в раковину. Громкий грохот режет по ушам, как удар.

Вздрагиваю, будто очнувшись.

Смотрю на осколки, и кажется — это как-то символично. Как я сама.

Узкий луч света от фонаря с улицы пробивается сквозь щель в занавеске. Слишком яркий, слишком жёлтый. Всё кажется чужим. Даже собственная кухня. Даже стены. Холодный кафель под босыми ступнями будто из другой квартиры. Как будто я в гостях у себя. Как будто меня здесь больше нет.

Глава 5

Стою, будто приросла к полу. Глаз не отвести от темного силуэта за дверью. Сердце где-то в горле. Ладони холодные.

Стук снова. Громче. Звонче.

— Лера, открой, — доносится голос. Пьяный, с хрипотцой. Узнаю сразу.

Леша.

Закрываю глаза, вдыхаю. Медленно отпираю замок. Дверь приоткрывается, и в лицо сразу бьёт запах дешёвого алкоголя. Леша стоит, пошатываясь, с бутылкой в руке. Глаза блестят, лицо покрасневшее.

— Ну наконец-то, — бормочет и, не дожидаясь приглашения, вваливается внутрь.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю, отступая на шаг.

— Пришёл поговорить, — отвечает, ставит бутылку на тумбочку у входа. — А ты чего бегала, а? Что за цирк ты устроила?

Он говорит громко. Слишком громко для ночи.

— Уходи, — выдыхаю. — Сейчас же.

— Да ты что? — он ухмыляется. — Зачем ты ко мне приехала? Сюрприз сделать, да? Мне? Признайся, ты специально пришла, чтобы нас застукать?

— Ты пьяный. Тебе нужно уйти. — выпаливаю резко.

— Я пьяный, потому что ты меня довела, — огрызается он, подходит ближе. — Холодная. Замкнутая. Ни тепла, ни нормального разговора. Всё время занята, устала. А мне что, как камень обнимать тебя каждую ночь?

Отступаю ещё на шаг:

— Не смей перекладывать вину на меня. Ты предал. Ты это сделал.

Он фыркает:

— Ха, а ты у нас, значит, светоша. У тебя, наверное, тоже кто-то есть. Таких, как ты, подбирают быстро. Смотришь ты теперь иначе. Глаза у тебя… не мои.

У меня перехватывает дыхание. Словно что-то застревает в горле. Это уже даже не ранит — не тот уровень. Это — мерзко. Грязно. Он выворачивает всё так, будто я виновата. Будто я толкнула его в чужие руки. И всё равно цепляет. Потому что он знает, куда бить. Знает, где тонко. И делает это специально. Привычно. Холодно.

— Ты с ума сошёл. Уходи отсюда. Мне нечего с тобой обсуждать.

Леша делает шаг и резко хватает меня за локоть. Пальцы впиваются в кожу. Вздрагиваю, не потому что больно — страшно. Он тянет ближе, и голос становится глуше:

— Ты — моя. Ты всегда была моей. Кто тебе вообще всё это дал? Эта квартира? Эта мебель? Всё моё, Лера. Я это устроил. Я тянул, пока ты там занималась своими книжками и детьми. А теперь ты хочешь всё это просто вычеркнуть?

Смотрю на него, будто впервые вижу. Всё, что мы строили, всё, что казалось общим, — теперь в его устах звучит как товар. Как его собственность. Я — его собственность.

— Отпусти. Всё кончено. Я хочу развода. — пытаюсь вырваться из его хватки.

— Да? — он ухмыляется. — А жить ты где будешь? Тут? В моей квартире? Или с тем, кто тебя сегодня подвозил? Я видел, как ты выбежала. Как в его тачку прыгнула, как будто готова с ним хоть сейчас.

Лицо у него меняется. Щёки пылают. Он срывается, резко дёргает меня к себе, начинает тащить в сторону спальни.

— Никакого развода. Ты никуда не уйдёшь. Не сейчас. Ты — моя, слышишь? Будешь делать как я скажу. Понятно?

— Леша, отпусти! — кричу я, пытаясь оттолкнуть его, но он не слушает. Голос срывается на хрип.

Толкает дверь, втягивает меня внутрь, и я не успеваю ни зацепиться, ни вывернуться. Спотыкаюсь о край ковра, почти падаю, но он не отпускает. Заталкивает в спальню, будто это не наш общий дом, а его территория. Всё вокруг — знакомое, родное, но вдруг становится чужим.

Я хватаюсь за дверной косяк, пытаюсь затормозить хоть как-то, но пальцы соскальзывают. Леша держит крепко, как будто я вещь, которую боится потерять, и ему плевать, что она не хочет быть рядом. У него в глазах не злость — одержимость. Тот самый взгляд, от которого внутри всё сжимается.

Он захлопывает за нами дверь, и в комнате становится душно. Хочется закричать, но в горле только ком.

— Хватит уже этого цирка, — бурчит он. — Поиграла в гордую? Вернись на землю. Будь нормальной. Будь как раньше.

— Уйди, — шепчу, но голос уже не звучит.

Он кидает меня на кровать. Подушка глухо хлопает, когда я падаю. Воздух вырывается из лёгких.

Резко поднимаюсь на локтях, смотрю на него, и чувствую, как в груди скапливается только одно — отвращение. Леша стоит надо мной, тяжело дышит, глаза блестят злобно, как у зверя, загнанного в угол.

— Не смей на меня так смотреть, — рычит. — Ты думаешь, у тебя кто-то будет лучше, чем я? Никто тебя так не вытерпит. Никто с тобой не останется. Только я знаю, какая ты на самом деле. Только я тебя держал, тянул всё на себе, пока ты в своих книжках летала.

Он нависает, не двигаясь, но будто давит каждым словом, каждым этим тоном, от которого хочется закричать. Чувствую, как бешено колотится сердце, как гудит в ушах, как по спине ползёт липкий страх.

— Ты боишься? — усмехается он. — Боишься меня? А раньше не боялась. А теперь, значит, вся такая гордая, чужая… Сбросила кольцо и думаешь, что свободна?

Молчу. Даже не дышу. Просто смотрю, как человек, которого когда-то любила, теперь говорит со мной так, будто я — предмет. И он — хозяин.

— Не трогай меня, — выдавливаю сквозь зубы.

Он замирает. Секунда — и снова ухмылка. Он качает головой, будто я глупая, как будто он всё ещё прав. Но я уже всё поняла.

Мы закончились. Кончились давно. Просто сегодня я это признала вслух.

И я не прощу ему этого.

Он вдруг отступает на шаг. Молча. Смотрит. А потом начинает расстёгивать рубашку, будто ничего не случилось.

— Сейчас я тебе покажу, чего ты собралась лишиться, — говорит, почти не глядя.

Сжимаюсь, отодвигаюсь к изголовью, будто могу вжаться в стену.

Что этот мерзавец задумал?

Глава 6

Леша продолжает расстёгивать рубашку. Медленно, как будто уверен, что я не сдвинусь с места. Как будто всё уже решено. Рубашка падает на пол, за ней летит ремень.

— Не думаешь, что зря выставляешь себя святой? — бормочет, подходя ближе. — Может, ты давно уже не лучше меня.

— Леша, не надо… — голос хрипит, срывается.

Поднимаю ладонь, будто могу его остановить.

Он даже не смотрит на меня. Глаза мутные, дыхание сбивчивое, от него несёт перегаром и потом. Тянет меня за руку — резко, как будто проверяет, дам ли сопротивление. Пальцы сжимаются слишком сильно, болезненно. Потом хватает за бедро, резко, по-хамски.

Вздрагиваю. Всё его поведение — как будто это просто сцена из привычной жизни, будто он имеет право вести себя так. Чувствую, как всё внутри сжимается от отвращения и страха.

— Отпусти, — выдыхаю. — Ты с ума сошёл.

— Я твой муж! — рявкает он. — Ты — моя жена! Это твой долг!

— Мой долг? — вырываюсь, бью его по груди. — Ты мне больше никто, Леша. Никто!

Он хохочет. По-настоящему, мерзко, с издевкой.

— Ага. Никто. А жить где будешь? С кем-то новым уже договорилась? Или уже присматриваешь? — скалится он. — Ты же не просто так выскочила тогда. По тебе видно — ты уже не моя.

Чувствую, как внутри поднимается тошнота. Он говорит так, будто всё это игра, будто я — не человек, а вещь, которую можно отобрать, отжать, сломать.

— Я сказала, не трогай меня!

Он снова тянется, дергает за руку, будто силой может заставить меня забыть отвращение. Отшатываюсь, но он не останавливается. И тогда, в полной панике, со всей силы бью его коленом между ног. Резко, точно, без раздумий. Он сгибается с хрипом, лицо искажается, он хватается за живот, с трудом удерживаясь на ногах, цепляется за край кровати, пытаясь не упасть.

— Сволочь… — шипит он, сверля меня взглядом.

Вырываюсь, бегу, захлопываю за собой дверь ванной, и только там понимаю, как сильно трясутся руки. Замок поворачивается с первого раза, но я всё равно дёргаю дверь, чтобы проверить — заперта ли. Только потом опускаюсь на пол, спина скользит по двери, ноги подгибаются сами. Меня трясёт. Холодно, липко, сердце грохочет где-то в ушах. В горле встаёт ком, и даже вдохнуть тяжело.

— Лера! — орёт он из-за двери, стуча кулаком. — Ты что, с ума сошла? Немедленно открой! — Открой, слышишь? Или я сам войду!

— Леша, тебе нужно протрезветь. Ты не в себе. — Стараюсь говорить ровно, но голос предательски дрожит. — Я не открою. Просто уйди. Оставь меня в покое.

Он молчит, как будто обдумывает, что делать дальше. Голос меняется, становится мягким, почти жалобным.

— Прости. Лер, прости, я не хотел. Я вспылил. Я просто не понимаю, как мы дошли до этого. Я же люблю тебя. Дурак я. Открой, пожалуйста. Давай просто поговорим. Я тебя умоляю. — Его голос становится мягким, почти жалобным.

Прижимаю колени к груди. Холод от пола чувствуется сквозь ткань, но мне всё равно.

Всё внутри тянет, как после затяжной боли. Это уже было. Слишком знакомо. Он всегда орёт, потом просит прощения, говорит красивые слова. А потом — снова. Весь этот цикл, который он сам называет любовью. Только от этого не теплее. И не легче.

— Лера… Я всё понял. Я изменюсь. Дай мне шанс. Я буду другим. Я исправлюсь… только открой.

Молчу. Не верю. Не хочу снова попасть в эту воронку. Знаю, как это закончится.

— Ладно, — произносит раздраженно. — Не хочешь по-хорошему — сиди тут. Дура. Придумала драму, устроила цирк. Вот и сиди.

Шаги по коридору звучат неровно — будто идёт, спотыкаясь. Потом резкий хлопок двери.

Вздрагиваю.

Ушел? Или он просто захлопнул спальню? Не разобрать.

Прислушиваюсь, но за стеной — ничего. Ни скрипа, ни шороха. Только тишина, в которой звенит напряжение. Кажется, даже воздух в ванной стал гуще. И всё равно не двигаюсь. Не верю, что он просто вот так ушёл.

Сижу, уставившись в одну точку. Пол перед глазами плывёт. Ладони на коленях — холодные, как и всё остальное во мне. Слёзы сами по себе — текут, не спрашивая. Не вытираю. Бесполезно. Только щёки щиплет. Голова гудит, будто в ней кто-то гремит посудой. А внутри — пусто. Пусто и тяжело, как после удара, от которого не знаешь, как оправиться. Даже думать не хочется. Просто дышать. Просто дожить до утра.

Как? Как я не замечала? Почему всё это время верила, что рядом со мной — тот, кто поддержит, кто любит? Почему не видела, что он всё время давил, унижал, прикрываясь заботой? Что он только притворялся тем, кем я хотела его видеть?

Вспоминаю, как он приносил мне чай, когда я болела. Как укрывал, пока я спала. Как говорил, что всё будет хорошо. И всё это — ложь? Или он просто всегда был таким?

Не знаю, сколько проходит времени. Может, десять минут. Может, час. За дверью — тихо.

Поднимаюсь медленно, всё тело ломит от боли.

Осторожно отодвигаю щеколду, и она скрипит слишком громко, как назло. Сердце ёкает. Замираю, прислушиваюсь — тишина. Открываю дверь едва-едва, выглядываю. Коридор пуст. Свет тусклый, лампа мигает. Всё кажется чуть не таким. Как будто это не моя квартира.

Делаю шаг, потом ещё один. Ступаю осторожно, как будто боюсь разбудить что-то, что может снова наброситься. Пальцы дрожат, плечи подняты — я будто вся вжалась в себя. Каждый звук — будто удар. Даже дыхание даётся с трудом. Иду, стараясь не шуметь. Но внутри всё шумит громче любых шагов.

Осторожно заглядываю в зал и вижу Лешу.

Спит. С перекошенным лицом, в растёкшейся позе. Голый по пояс, джинсы расстёгнуты, ремень всё ещё болтается сбоку. Из комноты тянет спиртным и чем-то тяжёлым, застойным.

Вижу, как рядом с Лешей загорается экран его телефона.

Не понимаю зачем, но медленно подхожу и замираю рядом. Экран телефона ещё светится, и я успеваю увидеть: сообщение от неизвестного номера.

Крупный текст на экране: «Ну что, разобрался с женой?»

Меня как будто током бьёт. В голове — гул. Кто это? Он с кем-то обсуждает это?

Глава 7

Просыпаюсь в той же позе — на полу, у стены. Спина ноет, шея затекла. Всё тело будто деревянное. Пальцы замёрзли, как и мысли. Пару секунд пытаюсь понять, где я.

Вспоминаю — и сразу откат.

Ком в горле. Боль глухая, но настойчивая.

Сижу, не шевелюсь. Слышу, как в другой комнате хлопает дверца шкафчика. Леша. Голос где-то там, дальше, на кухне. Он напевает себе под нос. Как будто ничего не было. Как будто всё — нормально. Даже свистит себе под кофе-машину. Точно тот же звук, которым он раньше звал меня с утра.

Поднимаюсь. Медленно, с усилием. Тело ломит, особенно поясницу и плечи. Осторожно беру с тумбочки сумку и подхожу к шкафу. Там, в отдельной папке, лежат документы. Просто лежали — как все наши счета, страховки, мелочи, которые всегда хранились там, потому что так удобнее. Беру их теперь не потому, что готовилась к чему-то. Просто беру — потому что больше не могу оставаться. Потому что надо уходить.

Кладу в сумку. Всё тихо. Молния звучит громко, как выстрел.

Замираю. Вдруг Леша услышит. Но из кухни — только бульканье кофеварки.

Выдыхаю. Выпрямляюсь. Иду в коридор. Он стоит у плиты, в майке, будто мы просто поспорили вчера и теперь забыли.

— Доброе утро, — говорит спокойно, даже с улыбкой. — Кофе будешь?

Смотрю на него молча. Просто смотрю. Мне даже отвечать не хочется. Он делает вид, что всё нормально. Что всё можно вернуть к «как было».

— Лера? — смотрит внимательнее, будто замечает, что со мной не так. — Что с тобой опять?

— Тебе надо съехать, — говорю. Голос ровный. Ни дрожи, ни крика. Просто ровный.

Он фыркает, усмехается. Словно я пошутила.

— С чего вдруг такие заявления? — кидает ложку в раковину. — Ты с ночи не пришла в себя, или что?

— Я серьёзно.

Он поворачивается ко мне спиной, достаёт кружку. Молчит.

— Я не хочу жить с тобой. Я не могу. После всего — не могу.

Он оборачивается, ставит кружку на стол. Выглядывает из-под бровей:

— Лера, ты перегибаешь. Это всё эмоции. Утро. Ты не в адеквате. Надо остыть, подумать. Мы взрослые люди.

— Я подам на развод, — говорю. Голос чуть ниже. Но твёрже.

Он замирает.

— Что ты сказала?

— Развод. Я подам документы. Сегодня. Я не хочу продолжать то, чего больше нет.

Секунда. Потом его лицо меняется. Брови сходятся, губы сжимаются. Всё тело будто напрягается в один момент.

— А ты быстро. — Его голос глухой. — Конечно. Значит, уже кто-то появился, да? Признайся. Ты не просто так такая уверенная. У тебя, наверное, давно кто-то есть.

— Что ты несешь? — отвечаю, стараясь сдерживать эмоции. — И если бы не ты, я бы даже не задумывалась о разводе.

— Ты лжёшь! — он срывается. — Ты давно уже от меня отвернулась! Я тебя содержал, тянул всё на себе, а ты… ты просто ищешь повод сбежать!

Я качаю головой. Устало.

— Нет. Я просто больше не хочу жить вот так. В страхе. В тени. В твоём мире, где я — никто.

Он кричит. Голос всё громче, срывается на маты, угрозы, обвинения. Слова валятся одно на другое — бессвязные, обидные, будто нарочно выдернутые из памяти, чтобы больнее.

— Думаешь, тебя кто-то примет такой? — кричит. — Ты же ни на что не способна! Ты без меня никто!

Не отвечаю. Уже не слушаю.

Подхватываю сумку. Медленно, без суеты. Ремень давит на плечо, но я будто не чувствую. Грохот его крика — как глухой фон. Как будто он орёт в другой комнате, не в этой жизни.

— Слышишь?! — продолжает где-то за спиной. — Так просто ты от меня не уйдешь. Еще сама приползешь.

Поворачиваюсь к двери. Рука ложится на ручку — холодную, металлическую. Спина напряжённая, лопатки будто сведены. Всё тело гудит, но я не подаю виду. Он продолжает говорить что-то за спиной. Но я чувствую, что внутри уже пусто. Осталась только тишина и отчётливая мысль: хватит.

— Я ухожу, Леша. Всё.

Хлопок двери отдаётся в теле, как щелчок. Как будто воздух внутри становится чуть легче. Не свободней — просто тише.

Спускаюсь по лестнице. Ноги ватные. Колени подкашиваются. Но я иду. Шум в голове глушит всё остальное. Как же он всё переворачивает. Как будто я его предала. Как будто он — жертва.

Подонок. Настоящий подонок.

Зачем я ему вообще? Если он меня больше не любит. Если всё, что у нас было, ему давно безразлично. Или просто хочет доказать, что он всё ещё контролирует. Всё ещё может давить.

Выдыхаю, почти спотыкаюсь на последней ступеньке. Рука скользит по перилам, пальцы холодные, но я всё равно держусь — будто боюсь упасть, даже здесь, даже внизу. Дыхание сбивается, и я будто подталкиваю себя — шаг, ещё шаг.

Открываю дверь подъезда. Замок щёлкает громко, и в лицо сразу бьёт влажный воздух с улицы.

Делаю шаг наружу. Всё то же — серое утро, машины, редкие прохожие. А у меня внутри всё как в тумане. Немного кружится голова, хочется просто сесть где-нибудь и не думать. Сердце гудит, руки всё ещё дрожат. Останавливаюсь у порога. Не из-за сомнений. Просто надо перевести дыхание.

Поднимаю взгляд и замираю.

У бордюра стоит та самая машина. Та, в которую я вчера села. Узнаю её сразу. Даже не по марке — по тому, как она просто стоит. Ждёт.

Сердце замирает, будто кто-то резко нажал на стоп. Дверь машины открывается.

И выходит тот самый мужчина.

Стоит. Смотрит прямо на меня.

— Доброе утро, Лера, — говорит спокойно, почти буднично. — А я тебя уже заждался.

Глава 8

Стою замерев и смотрю на мерзавца.

Что он сейчас сказал?

Почему он решил, что нужно поджидать меня возле дома? Да кто он вообще такой?

Мужчина просто стоит рядом с машиной, руки в карманах, спокойный, уверенный. Как будто так и должно быть. Как будто его появление здесь — обычное дело.

Моргаю и отвожу взгляд.

— Простите, вы, наверное, ошиблись, — говорю быстро, натягивая вежливую маску. — Я вас не знаю.

Разворачиваюсь и делаю несколько шагов в сторону.

Сердце бьётся где-то в горле, глухо, неровно. Ступни будто налились свинцом, но я заставляю себя идти.

Только бы уйти. Только бы раствориться среди машин, людей, серого утреннего города. Смешаться с толпой и больше никогда не видеть ни этого мужчину, ни всё, что осталось там, наверху.

Чувствую, как спина ноет от взгляда, которым он, наверное, всё ещё сверлит мне в затылок, но не оборачиваюсь. Просто иду. Чем дальше, тем лучше.

В кармане начинает вибрировать телефон. Резко, навязчиво.

Сердце на мгновение сжимается.

Неужели Леша еще не понял, что между нами всё кончено? Зачем звонить?

Нервно достаю телефон из кармана, почти не глядя, и только тогда вижу: незнакомый номер.

Оглядываюсь. Мужчина стоит на месте, но теперь держит телефон рядом с ухом. И улыбается. Легко, чуть насмешливо.

— Теперь я точно уверен, что не ошибся, — говорит он, убирая телефон.

Судорожно прячу мобильник обратно. Не зная, что ответить.

— Подвезти тебя? — предлагает мерзавец будничным тоном, будто спрашивает дорогу.

— Нет, спасибо, — отвечаю поспешно и снова разворачиваюсь, пытаясь уйти.

Не успеваю сделать и пяти шагов, как он догоняет меня. Встаёт чуть сбоку, не преграждая дорогу, но создавая ощущение, что уйти будет сложно.

— Я не привык, когда меня обманывают, — говорит почти лениво. — Теперь ты мне должна.

Я резко останавливаюсь, замираю на месте, пытаясь хоть как-то понять, чего он добивается. Сердце снова сбивается с ритма.

Точно! Неужели я забыла вчера заплатить ему?

Пальцы судорожно шарят в сумке, достаю кошелёк:

— Сколько я вам должна за поездку?

Мерзавец смеётся. Низко, глухо, чуть наклоняя голову:

— Мне не нужны твои деньги.

— Тогда что? — спрашиваю, напрягаясь. Пальцы стискивают ремешок сумки.

Он смотрит на меня внимательно. Как будто взвешивает что-то.

— Для начала — просто хочу подвезти тебя, — произносит с ухмылкой. — Вот и всё.

— Просто так? — с сомнением спрашиваю.

Он чуть улыбается, окинув меня взглядом:

— Просто так не бывает. Но я обещаю: никуда не увезу. Куда скажешь — туда и поедем.

Стою растерянная. Никогда не умела быстро соображать в таких ситуациях. Не привыкла к такому напору. Обычно люди были проще, прямее. А он как-то сразу задаёт правила, и даже воздух вокруг будто подчиняется ему.

— Или боишься? — мягко бросает он.

— Нет, — резко отвечаю.

Он молчит. Просто смотрит. Ни давит, ни уговаривает. Просто ждёт.

Поднимаю голову и краем глаза замечаю движение. Мелькает знакомый силуэт в окне на нашем этаже. Приглядываюсь — это Леша. Стоит у стекла, прижавшись почти вплотную, смотрит вниз. На меня. На машину. На мужчину рядом.

Замираю на мгновение. Сердце болезненно ёкает. Он всё видит. Кажется, даже отсюда чувствую, как напрягся его взгляд.

И вдруг внутри что-то щёлкает. Может, глупо. Может, мстительно. Но часть меня хочет, чтобы Леша это видел. Чтобы понял, что потерял. Чтобы хоть что-то в нём зашевелилось.

— Ладно, — выдыхаю я, не веря, что это сказала. — Подвезите.

Мужчина ничего не отвечает. Медленно подходит ближе, легко, словно ему некуда спешить.

— Ну вот и отлично, — произносит довольно.

Неторопливо подходит к машине и касается дверной ручки. Будто давит на нервы специально.

Открывает передо мной дверь и делает приглашающий жест ладонью. Вижу, как мерзавец скользит по мне взглядом, чуть прищурившись, будто и правда заранее знал, что я всё равно соглашусь, сколько бы ни упиралась.

На секунду внутри что-то сжимается. Странное чувство, как будто ему можно доверять. Как будто он не из тех, кто причинит вред. Но я быстро отгоняю эту мысль. Слишком рано расслабляться.

Мельком вспоминаю, что в сумке где-то должен быть баллончик с перцовкой. На всякий случай. Пальцы сжимаются крепче на ремешке сумки. Если что — я смогу защититься. Надо просто быть настороже.

— Прошу, Лера, — негромко говорит он.

Сажусь внутрь. Чувствую на себе его взгляд, но не оборачиваюсь. В голове шумит. Мне сейчас не до его странной игры. Не до загадочных ухмылок и странных предложений. Мне бы просто добраться до работы и отсидеться где-то в тишине. Переварить всё, что случилось.

Душит ощущение, что снова попала в какую-то ловушку. Что снова кто-то принимает за меня решения, а я просто молча соглашаюсь.

Но сил спорить нет. Хочется только одного — чтобы это поскорее всё закончилось.

Прежде чем дверь захлопывается, краем глаза успеваю увидеть в окне лицо Леши. Он почти прижимается лбом к стеклу, руки сжаты в кулаки. Черты лица перекошены злостью так сильно, что даже на этом расстоянии я вижу, как дрожат его губы. И, странным образом, это не пугает. Это только заставляет крепче сжать ремешок сумки на плече и сдержать злую усмешку.

Глава 9

В салоне тихо. Даже слишком. Только негромкое жужжание мотора.

Сижу, вцепившись в ремешок сумки, и никак не могу выбросить из головы Лешу, стоящего в окне.

Что он теперь думает?

Видел, как я села в чужую машину. Наверное, бесится. Может, опять винит меня в том, что сама его довела. Или уже придумывает, как всё выставить так, будто я во всём виновата.

От этой мысли становится только противнее. Сильнее сжимаю сумку в надежде, что мне не потребуется использовать газовый баллончик.

Главное сейчас — не думать о плохом и просто подальше уехать от дома.

Мужчина ведёт машину спокойно. Неторопливо. Уверенно. Никаких резких движений, никаких вопросов. Но от этого становится только тревожнее.

Краем глаза поглядываю на него.

Спокойный, собранный. Лицо не выражает ничего лишнего. Ни раздражения, ни интереса. Будто ему вообще всё равно.

И всё равно внутри что-то сжимается. Это не такси. Я почти уверена. Думаю, что водители бизнес-такси ведут себя иначе. Да и кто вообще будет стоять под подъездом с таким терпением? Ожидать. Меня.

— Куда тебя отвезти? — спрашивает он вдруг, не поворачивая головы.

Голос низкий, негромкий, чуть ленивый. Без нажима.

— Угол Лесной и Центральной, — говорю быстро.

Работа. Единственное место, куда мне сейчас можно.

Он кивает.

Машина продолжает ехать, и я чувствую, как внутри гулко отдается каждый метр расстояния, который отдаляет меня от дома. От Леши. От того, что ещё утром казалось привычным миром.

— Ты всегда такая осторожная? — вдруг спрашивает он.

Вздрагиваю от его голоса:

— С незнакомцами — да, — отвечаю резко.

— Правильно. — Он кивает, не отрывая взгляда от дороги. — Хотя не все незнакомцы опасны.

— Я предпочитаю лишний раз не проверять, — бурчу, вцепившись в ремешок сумки.

Он чуть улыбается краем губ.

— Ты вчера была смелее, когда села ко мне.

— Я думала, что это такси, — бурчу, отворачиваясь к окну.

До сих пор пытаюсь убедить себя, что это просто такси. Просто странный водитель. Просто неловкая ситуация. Только вот внутри всё сильнее скребёт ощущение, что всё это далеко не случайность.

— И всё равно села бы, если бы знала?

Я молчу. Потому что не знаю, что ответить. Потому что сама не понимаю, зачем тогда прыгнула в эту машину.

— Ладно, — спокойно произносит он, — не дави на себя. Иногда лучше действовать сердцем, чем головой.

Тихо фыркаю и отворачиваюсь к окну.

— Работаешь там? — спрашивает он, окинув меня взглядом.

— Да, — коротко отвечаю.

— Учительница? — добавляет, словно между прочим.

Я резко поворачиваюсь к нему:

— Откуда вы знаете?

Он спокойно смотрит на дорогу:

— Просто догадался.

Внутри всё напрягается ещё сильнее. Что значит «догадался»? По взгляду? По голосу? По какой-то мелочи, которую я сама не замечаю? Или он знает обо мне больше, чем говорит, и просто играет в вежливость?

В груди всё тянет неприятным комком. Чувствую себя голой под его спокойным взглядом, словно каждая моя мысль написана у меня на лбу. Хочется вжаться в кресло, закрыться, исчезнуть. Но сижу молча и делаю вид, что всё нормально.

— Вы часто «угадываете»? — спрашиваю я колко.

Он усмехается, но не отвечает. Просто продолжает вести машину, как будто я сама должна сделать выводы.

Мне хочется выйти прямо сейчас. На ходу. Но ноги не слушаются.

Мимо проплывают серые улицы, мокрые от ночного дождя.

Сжимаю сумку на коленях, вспоминая вчерашний вечер, лестницу, дверь ванной. Лешу. Всё накладывается друг на друга, как рваная плёнка.

Машина плавно замедляется и останавливается у знакомого здания.

Выдыхаю, будто только сейчас замечаю, как всё время в пути держала дыхание.

Сжимая сумку, бросаю короткий взгляд в окно, проверяя, точно ли это место, точно ли я там, где должна быть.

Нерешительно тянусь к дверной ручке, в голове одна мысль: быстрее выйти, быстрее отгородиться от этой странной поездки, от этого странного мужчины, от себя самой, от всего.

Мужчина глушит мотор.

— Правильный адрес? — уточняет.

— Да, — кивком отвечаю, уже дотронувшись до ручки двери.

Он вдруг поворачивается ко мне впервые за всю поездку. Оценивающе смотрит:

— Здесь преподаёшь? — произносит с удивлением.

— Да, — чуть напряжённо отвечаю. — Начальные классы.

Сама удивляюсь, что вообще отвечаю. Все мои инстинкты кричат держать дистанцию, молчать, уйти в себя, но слова всё равно срываются, как будто внутри меня осталось что-то, что ещё цепляется за человеческое общение. Даже сейчас, даже с ним — чужим, незнакомым, опасным. Может, потому что он единственный, кто за последние сутки вообще попытался меня услышать.

Он хмыкает:

— Спокойная работа. Но тяжёлая.

Моргаю, ощущая, как внутри всё ещё скребёт обида. Леша никогда даже не интересовался, чем я живу на самом деле. Ему было важно, чтобы всё было удобно, чтобы я улыбалась вовремя, готовила вовремя, молчала вовремя. А мои дни? Мои мысли? Мои маленькие победы и усталость?

А тут — человек, которого я знаю от силы полчаса, и он смотрит на меня так, будто хочет знать. Слышать. Будто я — не пустое место рядом, а кто-то настоящий. И от этого становится только больнее. Потому что раньше я считала, что мне всего хватает.

— Боишься меня? — спрашивает он вдруг тихо.

Замираю. Сердце ухает где-то в горле. Несколько секунд просто смотрю на него, не в силах отвести взгляд. Словно пытаюсь понять: он шутит или действительно говорит то, что думает.

Чувствую, как руки дрожат, а пальцы крепче сжимаются на ремешке сумки. Всё тело напряжено, как натянутая струна. Хочу ответить, сказать что-то колкое или просто выйти из машины, но язык будто прилип к небу.

Он смотрит прямо в глаза. Спокойно, без нажима.

— Не стоит, — произносит с ухмылкой. — Я не собираюсь причинить тебе вред. Никогда.

Глава 10

Иду по коридору школы, стараясь держаться прямо. Приветливо киваю коллегам, улыбаюсь детям. Всё будто как всегда, но тело напряжено, как струна.

Хочется просто спрятаться куда-то внутрь себя и не выходить до конца дня. Только бы побыстрее это все закончилось.

— Лер, ты как? — окликает меня Марина, завуч. — У тебя вид уставший. Всё в порядке?

Вот только ее мне сейчас не хватало. Надеюсь, не станет читать нотации и рассказывать мне, как нужно работать с детьми. Еще этого я сейчас точно не выдержу.

— Просто не выспалась, — говорю тихо, стараясь держать себя в руках. — Тяжёлая ночь.

Марина впервые смотрит на меня с беспокойством. Кажется, я и правда сейчас выгляжу уставшей.

— Может, тебе подмену найти? Ты вся бледная. Не заболела?

— Нет, нет, всё нормально, правда, — спешу заверить её и быстро улыбаюсь, пытаясь выглядеть убедительнее.

Она кивает, но в её глазах вижу сомнение. Мне нужно держаться, не выдать себя. Только бы продержаться до конца дня.

Уроки тянутся бесконечно. Я говорю, объясняю, двигаюсь между партами — всё на автомате. От каждого шороха вздрагиваю, от звонка на перемену сердце учащает ритм. Что, если Леша придёт сюда, прямо в школу? Что, если не успокоится? Что, если сделает что-нибудь ужасное?

В конце третьего урока ко мне подходит Марина, на её лице явная растерянность.

— Лера, там в учительской родители Вани Петрова, они хотят срочно поговорить о его успеваемости. Ты не можешь уделить им пару минут?

— Конечно, — киваю я, чувствуя, как напряжение растёт. — Сейчас приду.

Разговор затягивается, родители настойчиво задают вопросы о каждом уроке и каждой оценке Вани.

Стараюсь держаться ровно, хотя с каждым новым вопросом чувствую, как внутри нарастает раздражение и усталость. Терпеливо объясняю всё снова и снова, ощущая, что силы утекают с каждым произнесённым словом.

Наконец родители благодарят и уходят, я облегчённо выдыхаю и почти бегом направляюсь во двор, чувствуя острую потребность хоть на минуту остаться наедине с собой и прийти в себя.

Останавливаюсь у края асфальтированной дорожки, прислоняюсь к перилам. Закрываю глаза, пытаясь унять дрожь. Воздуха не хватает. Хочется спрятаться от всего.

Открываю глаза и замираю. Сердце пропускает удар, когда замечаю фигуру у калитки.

Леша.

Стоит неподвижно, руки сжаты в кулаки. Вижу, как его плечи напряжены до дрожи. Взгляд прикован ко мне так пристально, что я ощущаю это физически, словно он пытается проникнуть под кожу. Лицо бледное, почти белое от ярости, глаза горят злостью и чем-то пугающе незнакомым.

Чувствую, как желудок сжимается в тугой узел, дыхание сбивается, как будто кто-то резко нажал на паузу во всём моём теле.

Он быстро подходит ближе.

— Нам надо поговорить, — бросает резко, почти зло.

— Мне не о чем с тобой говорить, — отвечаю, стараясь отступить назад.

Он хватает меня за руку, сильно, больно.

— Ты с кем уехала утром? — его голос напряжённый и дрожащий.

— Отпусти, — вырываюсь, но он держит крепко.

— Лера, ты хоть представляешь, что творишь?

— Я не обязана тебе ничего объяснять. Уже забыл, что сам сделал? — голос дрожит.

Вижу, как от моих слов он злится ещё сильнее, глаза вспыхивают яростью.

— Думаешь, тебя кто-то защитит? — рычит, глядя мне в глаза.

Хочу закричать, но вдруг слышу чьи-то шаги. Медленные, уверенные, приближающиеся с каждым мгновением.

Немного отстраняюсь от мужа и смотрю за его спину.

Не может быть. Что он здесь делает?

По коже пробегает холодок, и я замираю, не в силах даже дышать. Леша резко оборачивается, его лицо тут же меняется — на нем ясно читается растерянность и страх, словно он увидел того, кого совсем не ожидал встретить.

По дорожке идёт тот самый водитель. В его походке, во взгляде, в каждом движении сквозит уверенность и власть. Он останавливается рядом, бросает тяжёлый взгляд на руку Леши, сжимающую моё запястье.

— Отпусти её, — произносит тихо, уверенно, так, что не остаётся места для сомнений.

Леша вздрагивает, сразу ослабляет хватку и делает шаг назад.

— Что вы тут делаете? — его голос почти шёпот.

Мужчина не отвечает сразу, только смотрит на него долгим тяжёлым взглядом.

— Не твое дело, — произносит он медленно и жёстко. — Кажется, ты забыл, где сейчас должен находиться.

Леша смотрит на меня, затем резко переводит взгляд на мужчину. Его лицо постепенно искажается, в глазах мелькает неподдельный страх, смешанный с яростью и растерянностью. Он явно хочет что-то сказать, даже приоткрывает рот, но затем стискивает челюсть так сильно, что мышцы на щеках напрягаются. Его кулаки снова сжимаются, но теперь, кажется, не от злости — скорее от бессилия.

— Потом поговорим, — шипит он, отступая и быстро уходя прочь.

Стою на месте, тело будто онемело, и я едва ощущаю собственное дыхание.

Мужчина переводит взгляд на меня, его глаза полны уверенности и того странного спокойствия, которое так сильно контрастирует с хаосом внутри меня.

Вдруг осознаю, что даже его простое присутствие рядом почему-то заставляет дышать легче, словно он способен унять бурю, которая не дает мне покоя последние сутки.

Внутри снова поднимается путаница и тревога, смешанные с необъяснимым чувством облегчения.

— Ты в порядке? — спрашивает он мягко.

Киваю, пытаясь сглотнуть ком в горле.

— Может, стоит уйти сегодня пораньше? Я могу отвезти.

— Нет, — тихо говорю я. — Мне надо работать. Там дети.

Он кивает, ещё раз внимательно смотрит мне в глаза, словно проверяя, точно ли я в порядке. Затем медленно разворачивается и неторопливо уходит, его уверенная походка и широкие плечи остаются в моём поле зрения, пока он не исчезает за углом здания.

Смотрю ему вслед и ловлю себя на странной мысли, что впервые за день чувствую себя немного увереннее, хотя и не понимаю, почему.

Возвращаюсь в здание, стараясь понять, что произошло только что.

Глава 11

Возвращаюсь в класс будто через силу. Внутри пусто. Как будто всё, что могло болеть, уже отболело, и теперь осталось только тупое, глухое эхо. Мне бы сейчас просто дожить до конца смены, ни с кем не разговаривать, не влезать в чужие разговоры. Притвориться тенью и исчезнуть.

Шум голосов, скрип стульев, шаги за дверью — всё приглушено. Урок идёт, дети что-то отвечают, поднимают руки, перешёптываются. А я сижу за столом и смотрю в тетрадь, не в силах сосредоточиться.

Замечаю, что мои пальцы всё ещё дрожат после разговора с Лешей. Голова гудит. В висках стучит, как будто внутри поставили метроном. Зачем он приехал? Почему просто не оставит меня в покое? Разве он не сделал свой выбор, когда изменил мне? Разве он сам не хочет, чтобы я исчезла из его жизни?

Я не могу ни объяснить это, ни отпустить. Всё слишком запуталось. Снова чувствую себя уязвимой, слабой, будто всё, что я пыталась собрать в себе за последние дни, рассыпается от одного его взгляда. Почему он приходит тогда, когда я только-только начинаю дышать свободно?

А ещё этот странный мужчина. Кто он? Почему Леша так напрягся, когда увидел его? Может, они знакомы?

Следующий урок провожу на автомате. Слова сами льются с губ. Дети пишут. Кто-то отвлекается. Обычно я мягко поправляю, сегодня просто молчу. Вижу, как дети смотрят на меня с настороженностью. Кажется, что они чувствуют, что я не в себе.

Раздаётся последний звонок, и я вздрагиваю, будто кто-то ударяет меня по голове.

Встаю резче, чем нужно. Ставлю журнал, выпрямляю спину, будто это сейчас поможет мне выглядеть нормальной.

Дети прощаются, и я выхожу следом за ними в коридор.

И тут он. Мальчишка. Ваня. Тот самый, с чьими родителями я говорила сегодня.

Он стоит посреди прохода, скрестив руки. Плечи напряжены, подбородок вздёрнут, как будто он готовится к бою. В глазах — обида, упрямство и что-то ещё, более колкое.

Кажется, я уже знаю, что он сейчас скажет. Вижу, как он дышит через нос, сдерживаясь. Он кипит изнутри, и в этом взгляде столько взрослой злости, что становится не по себе.

— Из-за вас у меня отобрали телефон! — бросает он зло, и прежде чем я успеваю что-то ответить, резко расплёскивает на меня воду из бутылки.

Холодная. Прямо в лицо, на грудь, по волосам, по шее. Она проникает под воротник, обжигает кожу, заставляет дыхание сбиться.

Вздрагиваю, всё тело замирает в ступоре. Стою как вкопанная, и не могу ни вдохнуть, ни двинуться. Всё внутри обрывается, будто кто-то одним движением сорвал последнюю нитку, на которой держалась моя видимость устойчивости. Хочется отвернуться, уйти, исчезнуть, но я просто стою, чувствуя, как по щеке стекает холодная капля, как будто слеза, только чужая, случайная, не моя.

В коридоре на секунду становится тихо.

— Ваня! — резко окликает его Марина, выныривая из-за угла. — Ты что себе позволяешь?!

Она идёт к нам быстрым шагом, на ходу доставая телефон:

— Сейчас же звоню отцу. Ты у меня будешь неделю в школьной библиотеке пыль вытирать!

Поднимаю руку, выйдя из ступора:

— Не надо. Марин, пожалуйста.

— Лера, ты что, ты же вся мокрая! Он не имел права!

— Он ребёнок. Я действительно могла сказать лишнее. Просто отпустите его.

Марина смотрит на меня, потом на мальчишку. Ваня всё ещё дышит тяжело, смотрит исподлобья. Но в глазах у него уже не злость, а растерянность. Ему стыдно. Я это вижу.

— Ну иди, — устало говорит завуч. — Но если ещё раз хоть... — она не заканчивает, только машет рукой.

Мальчишка убегает.

Стою посреди коридора, одежда мокрая, волосы прилипли к вискам. Хочется провалиться сквозь пол, исчезнуть, просто стать невидимой.

Это уже не просто усталость — это какое-то смирение, бессилие, которое давит изнутри. Марина ещё что-то говорит, но я не слышу. Только киваю и молча иду в сторону выхода.

Выхожу на улицу, стянув блузку покрепче. Ткань неприятно липнет к телу, каждый шаг отдаётся холодом. Волосы мокрые, ладони мёрзнут. До дома — ехать на автобусе. Позорище. Но идти пешком — не лучшая идея.

Подхожу к остановке и стараюсь не встречаться ни с чьими взглядами. Просто опускаю голову. Пальцы замёрзли, ноги будто ватные. От стыда щиплет в глазах, но я моргаю быстро, не давая слезам выйти наружу. Хочется только одного — исчезнуть. Раствориться в потоке прохожих, стать незаметной. Я не просто мокрая. Я раздавлена. Унижена. И в этот момент — абсолютно одна.

Рядом притормаживает машина. Узнаю её даже не глядя.

Нет. Только не он. Только не сейчас.

Водительская дверь открывается медленно, почти лениво, и он выходит, как будто знал, что я здесь, как будто знал, что мне именно в этот момент снова станет не по себе.

На лице ни улыбки, ни удивления. Только спокойствие и взгляд, который скользит по мне слишком внимательно, слишком точно. И от этого становится ещё холоднее — или, может, наоборот, слишком жарко под кожей.

— Вот чёрт... — выдыхаю тихо, будто он услышит.

Мужчина подходит ко мне, не торопясь. Без улыбки. Молча снимает пиджак и накидывает мне на плечи.

— Всё хорошо, — говорю, делая шаг назад. — Не надо, правда. Я сама.

— Ты дрожишь, — спокойно отвечает он. — Не спорь. Садись в машину.

— Я подожду автобус.

— В таком виде? — он хмурится, и я вижу, как его глаза пробегают по моему телу, останавливаясь на груди. — Или ты хочешь, чтобы кто-то ещё увидел тебя в таком виде?

Отступаю ещё на шаг.

— Почему вы всё время появляетесь, а? Что это вообще? Вы… следите за мной?

Он смотрит прямо в глаза.

— Ты просто мне понравилась. — произносит тихо.

Теряю дар речи. Пару секунд просто смотрю на него.

— Что? Я даже имени вашего не знаю.

Он чуть улыбается.

— Сейчас это неважно.

— Мне важно! — резко отвечаю.

Он подходит ближе. Чувствую тепло его тела, запах чего-то пряного, тёплого.

— Если ты не сядешь в машину, мне придётся сделать это силой. А я этого очень не хочу. — произносит спокойно. Без угрозы. Но я чувствую, как от его слов у меня по спине пробегает дрожь.

Глава 12

Резко поворачиваюсь к нему, стараясь скрыть внутренний страх возмущением:

— Как можно не переживать! Вы почти силой заставили меня сесть к вам. А я даже не знаю, кто вы и куда вы меня везёте!

Он слегка приподнимает бровь, не отвлекаясь от дороги, и едва заметно усмехается:

— Разве тебе не всё равно, куда тебя везут в дорогой машине?

— Да хоть в золотой! — говорю резко, чувствуя, как злость вытесняет страх. — Мне всё равно на вашу машину! И вообще, у меня муж есть!

Чувствую, как от упоминания Лёши голос дрожит и обрывается.

Замолкаю, и внутри вдруг поднимается тягучее чувство пустоты. Стыдно и больно вспоминать, что произошло между нами.

Мужчина кидает на меня выразительный взгляд, видимо заметив моё замешательство. Вижу, как в его глазах вспыхивает искорка самоуверенности и какого-то особенного удовольствия от того, что ему удалось вывести меня из равновесия.

Становится неуютно, будто он читает все мои мысли и знает обо мне гораздо больше, чем я хочу показывать.

Его улыбка становится шире, а взгляд тяжелее:

— Муж? — произносит он, слегка качнув головой. — Ты про того самого мужа, от которого ты бежала, и который устраивал тебе сцену возле школы?

Щёки вспыхивают, жар разливается по лицу и шее, заставляя меня почувствовать себя слабой и уязвимой. В груди нарастает возмущение, смешанное с болью, но слова никак не хотят срываться с губ. Хочу возразить, резко ответить, поставить его на место, но страх и смущение сковывают язык.

Делаю глубокий вдох, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце и вернуть себе хоть толику самообладания:

— Это не ваше дело! И вообще, нельзя просто так брать и увозить девушку куда вздумается!

Мерзавец снова усмехается, медленно и с явным удовольствием:

— Я делаю то, что хочу. Разве это не очевидно?

Смотрю на его уверенный профиль и чувствую, как внутри снова разгорается раздражение. Он ведёт себя так, будто имеет право на всё.

На меня. На мои решения.

— Вы просто сумасшедший, — бормочу я себе под нос, сжимая сумку на коленях.

Телефон начинает вибрировать в кармане, и я вздрагиваю. Быстро достаю его, видя на экране имя Лёши.

Сердце болезненно сжимается, но не беру трубку, просто молча смотрю на экран, пока звонок не стихает.

— Почему ты не отвечаешь? — вдруг спрашивает мерзавец, бросив короткий взгляд в мою сторону. — Почему не скажешь своему мужу, что тебя похитил отвратительный тип?

Сжимаю телефон крепче, чувствуя, как пальцы начинают дрожать:

— Не хочу с ним говорить, — выдавливаю тихо, скорее самой себе, чем ему.

В этот момент впервые чётко осознаю, что с Лёшей я не хочу больше ничего общего. Ни сейчас, ни потом. Никогда.

Мужчина кивает, будто ожидал такого ответа:

— Вот и отлично. Значит, будет так, как скажу я.

— Что? Нет! Остановите машину и выпустите меня немедленно! — почти кричу, пытаясь придать голосу уверенности, которой совсем не чувствую.

Мерзавец спокойно игнорирует мой возмущённый тон и продолжает ехать, даже не замедлившись:

— Ты меня обманула, помнишь? Дала неправильный номер. Теперь ты мне должна.

Нервно сжимаю кулаки, понимая, что он просто так меня не отпустит:

— Что вам вообще нужно от меня?

— Ничего противозаконного, — с лёгкой усмешкой отвечает он, останавливая машину перед каким-то дорогим магазином одежды.

Растерянно оглядываюсь, чувствуя, как внутри нарастает тревога:

— Что мы здесь делаем?

Мерзавец медленно поворачивается ко мне, и его глаза блестят с каким-то странным азартом:

— Отрабатывать долг в таком виде ты не можешь.

Сердце снова начинает бешено колотиться, и я не могу понять, что именно он задумал, и почему мне вдруг становится так неуютно от его взгляда.

— Вы что, собираетесь купить мне одежду? — спрашиваю, не веря собственным мыслям.

— Может быть, — произносит он спокойно, но его взгляд становится ещё более цепким и оценивающим. — Или ты предпочитаешь разгуливать в мокром?

Замираю, чувствуя, как краска снова заливает лицо:

— Это не ваше дело. И вообще, я должна была ехать домой. — выпаливаю резко.

— Теперь уже моё. А домой ты еще успеешь, — спокойно отрезает он, и я понимаю, что спорить бесполезно.

Глубоко вздыхаю, стараясь справиться с раздражением и растущим волнением. Внутри снова поднимается волна тревоги, но одновременно с ней появляется и странное ощущение, что рядом с ним я в безопасности, даже если это не имеет никакого смысла.

Смотрю на магазин и с трудом сглатываю.

Даже не могу представить, что этот мерзавец задумал.

Глава 13

Как только двери магазина разъезжаются в стороны, в лицо ударяет поток теплого воздуха и лёгкий запах чего-то сладкого и пудрового — слишком навязчивого. Свет внутри приглушённый, всё сделано так, чтобы сразу почувствовать: сюда приходят тратить деньги. Не забегают случайно с улицы. А я в его пиджаке, в мокрой блузке и с ощущением, будто всё происходящее — розыгрыш, который зашёл слишком далеко.

Моргаю, чуть щурясь от контраста с улицей, и инстинктивно тянусь к пуговице на его пиджаке, всё ещё висящем на моих плечах.

— Добрый вечер, — почти одновременно произносят две идеально ухоженные девушки, встречающие нас у входа.

— Добрый, — отвечает он, даже не замедлив шаг. — Ей нужен комплект на вечер. Что-то элегантное.

Улыбки девушек становятся шире, они тут же начинают суетиться, переглядываются, как будто это для них обычное дело.

Стою в растерянности.

Мозг пытается переварить его слова. Ужин? Комплект?

У него что, в голове сценарий, в котором я добровольно и с удовольствием следую за ним, подчиняюсь, надеваю платья, сажусь за стол и мило улыбаюсь?

Внутри вскипает возмущение:

— Простите, какой ужин? Мы вроде бы об этом не договаривались. Я вообще-то не собираюсь с вами никуда больше ехать!

Он останавливается, оборачивается ко мне, и я вижу, как его брови немного приподнимаются, как будто от удивления.

Нервно сглатываю, чувствуя, как по телу пробегает дрожь от его взгляда.

Он медленно идет в мою сторону, от чего я сжимаю пальцы в кулак и делаю полшага назад. Словно все мое тело решило включить какой-то защитный механизм. Но он уже рядом.

Ближе, чем я могла бы позволить незнакомцу.

Его взгляд цепляется за мой, тяжелый, уверенный, спокойный. Но я понимаю, что за этим спокойствием что-то кроется.

— Мы договорились, когда ты села в мою машину. Теперь ты играешь по моим правилам, — произносит он негромко, но так, что каждое слово словно врезается в кожу.

Стою, словно пригвождённая, не в силах отвести взгляд. Его близость сбивает с толку, запах его парфюма — пряный, терпкий, слишком близко.

И голос...

Черт! В нём нет угрозы, но именно это пугает.

Лера, соберись! Почему я боюсь его? Да кто он такой?

Внутри меня что-то щелкает, и словно кто-то переключает тумблер.

Выпрямляю спину, отступаю и резко сбрасываю с себя его пиджак.

Кидаю ему в грудь:

— Отлично. Тогда я буду той, кто нарушит ваши правила.

Он ловит пиджак на лету, но не смотрит на него — только на меня.

Вижу, как в его глазах будто что-то щёлкает. На долю секунды его лицо становится серьёзным и слишком сосредоточенным.

— Нарушай, — произносит спокойно. — Но тогда не удивляйся, если я стану играть жёстче.

По спине пробегает холодок.

Он будто предупреждает. Не угрожает — именно ставит границу. Мол, можешь пойти против, но последствия — тоже по моим правилам.

Краем глаза замечаю, как девушки переглядываются, видимо не понимая, что происходит. От этого становится не по себе. Кажется, что сейчас весь мир перевернулся внутри. Я бы никогда не позволила себя так вести, тем более при посторонних.

Почему сорвалась? Почему он заставил меня выйти из себя? Как у него это вышло?

Смотрю на него и вижу на лице легкую улыбку. Как будто ему нравится то, что я взорвалась. Будто он этого и желал.

— Извините, может что-то не так? — произносит девушка, прервав затянувшуюся тишину.

— Нет, все хорошо, — выпаливаю язвительно, понимая, что он просто так не отпустит.

Резко разворачиваюсь и иду в примерочную.

Внутри всё дрожит.

Он действительно думает, что может диктовать мне условия? Что я просто так буду играть в его игры?

Чёрта с два.

Пусть думает, что держит меня за горло, мне не впервой выживать с маской на лице. Дети в школе бывают и по страшнее взрослых. А в этих делах у меня есть опыт.

Вижу, как он усаживается напротив примерочной, развалившись в кресле, словно у себя дома. Смотрит, не отводя взгляда.

Не улыбается. Просто наблюдает.

Одна из девушек приносит мне первое платье — чёрное, длинное, с глубоким вырезом.

Беру, не глядя. Не ради него. Ради себя. Чтобы не казаться слабее, чем он хочет меня видеть.

Снимаю с себя влажную одежду, и девушка тут же забирает ее из кабинки.

— Знаете, — говорю, не выходя из примерочной, — вы пугающе уверены в себе. Не устали от собственной наглости?

— Я просто знаю, чего хочу, — слышу в ответ. Его голос спокойный, но с лёгкой усмешкой. — А ты, кажется, так и не поняла, по чьим правилам тебе нужно играть.

— Это не игра, — бросаю раздражённо. — Это вообще ненормально. Я понятия не имею, кто вы такой, а вы ведёте себя так, будто я ваша собственность.

— Если бы ты была моей, я бы не дал тебе так дерзить, — отвечает с ленивой уверенностью.

Замолкаю. Не потому, что мне нечего сказать. А потому, что внутри всё сжимается от того, как он это говорит. Без наигранности, спокойно. Будто действительно может себе позволить.

— Ты выглядишь интереснее, когда злишься, — спокойно произносит он. — И тебе подойдёт бордовое. А это чёрное можешь вернуть.

— С чего это вы решили? — бросаю резко и смотрю на себя в зеркало, понимая, что черное платье мне действительно не подходит.

— У тебя яркие глаза, — произносит уверенно. — Предайте ей вот это.

Слышу какую-то суету за дверцей.

— Девушка, возьмите, — дверь кабинки приоткрывается, и девушка протягивает мне бордовое платье.

Разворачиваю платье и замираю.

Боже, какое оно красивое. А у него действительно есть вкус. Но кажется, что оно будет стоить целое состояние. Зачем он это делает?

Натягиваю платье, почти вжимаясь в зеркало. Оно действительно прекрасно подходит к моим глазам. Но я не могу его взять. Даже не могу показаться в нем при людях. Оно слишком откровенное. Я не привыкла к такому.

— В этом платье я никуда с вами не пойду. Даже можете не надеяться. — произношу уверенным голосом. — Давайте вы просто вернёте мне мою одежду и отвезёте домой.

Глава 14

Девушка с легкой ухмылкой закрывает кабинку, и я остаюсь в полной тишине. Только шум в ушах и тяжелое дыхание, которое никак не хочет выровняться.

Смотрю в зеркало, не узнавая саму себя. Будто чужая.

Мокрые волосы уже подсохли, но по-прежнему напоминают о том, как меня облили. Макияж немного размыт, глаза напряжённые, и это нелепое платье с вырезом до пояса…

Я бы никогда сама такое ни в жизни не надела. Даже не примерила бы.

Оно как будто не про меня. Не про мою жизнь.

Но вот я стою в нём — чужая, неловкая, будто в чужом теле. И почему-то продолжаю стоять.

Что я вообще тут делаю?

Провожу руками по лицу и тяжело выдыхаю.

Этот мужчина ведёт себя так, будто всё под его контролем. Будто я — часть его плана. И самое страшное, что пока он осуществляет свой чертов план — я и правда иду за ним. Без сопротивления. Как будто он заранее знает, где и как надавить.

Сжимаю губы, разворачиваюсь к двери. Делаю осторожный шаг, потом другой. И понимаю, что ничего лучше не придумать, чем просто… держать ручку. Упереться и не дать открыть. Как ребёнок, который боится, что его застукают переодевающимся.

Тянусь к ручке — и в этот же момент дверь резко открывается.

Не успеваю даже понять, что происходит. Пальцы соскальзывают, каблук срывается с пола, и я нелепо, по-дурацки теряю равновесие. Падаю вперёд, инстинктивно хватаясь за воздух — и буквально вываливаюсь наружу.

Прямо в него. Прямо в его руки.

Ловит. Легко, без усилий. Как будто знал, что так и будет.

Чувствую, как его руки — крепкие, надёжные, обвивают меня слишком быстро и слишком близко. Не резко, не с заминкой — как будто он делал это уже сто раз. Как будто знал, что я вывалюсь, что не удержусь. И, чёрт возьми, что подхватит.

Наши глаза встречаются на долю секунды, но в этой секунде — всё.

Он смотрит спокойно, внимательно, будто изучает, считывает каждое движение.

Чувствую, как перехватывает дыхание. Сердце бьётся как сумасшедшее, в ушах гудит, пальцы сжимаются в его рубашке — не потому что хочу держаться, а потому что иначе не удержусь. Не могу оторваться. Он тоже не спешит отстраниться, будто ему и правда нравится этот момент.

А мне… страшно признаться, но, может, и мне тоже.

— Какая вы красивая пара. — раздаётся голос девушки у меня за спиной.

Вздрагиваю, как будто меня только что вырвали из сна.

Отстраняюсь от него резко, будто он обжёг:

— Мы не пара! — вырывается у меня громче, чем нужно. Голос звучит слишком резко. Даже для меня.

— А по виду — как будто вместе уже лет десять, — не отступает девушка, пожимая плечами, проходя рядом с лёгкой усмешкой.

— Это бред, — бурчу себе под нос.

Он стоит рядом и смотрит. Не смеётся. Но в его взгляде — такая наглая уверенность, будто всё идёт именно так, как он хотел. И это бесит сильнее всего. Как будто я уже согласилась на игру, в которую он играет один. Как будто он заранее знал, чем всё закончится. И теперь уж очень доволен своим результатом.

— Прекратите так смотреть, — говорю я, избегая его взгляда. — Вы ведёте себя… странно.

— Я просто смотрю на то, что только что поймал, — отвечает он тихо, придвинувшись ко мне, почти в ухо. — Разве это преступление?

Девушка с вешалкой в руках смотрит с лёгкой улыбкой, явно не веря, что мы не вместе.

Он молчит. Только смотрит на меня — с этим дурацким, довольным взглядом, в котором слишком много уверенности. Как будто эта сцена — подтверждение всего, что он себе надумал обо мне.

Чувствую, как по спине пробегает жар. Осматриваю себя — у платья вырез такой, что чуть ли не до пупка.

Конечно, он смотрит. Сглатываю, натягивая ткань на грудь, пытаясь хоть как-то прикрыться.

— Отвернитесь, — бурчу, отворачивая голову. — И вообще, мне надо переодеться…

Чувствую, как его горячая ладонь берёт меня за руку — уверенно, спокойно, будто всё так и должно быть. Пальцы тёплые, твёрдые, обхватывают мои — не сжатием, а удержанием.

Тепло от его ладони пробегает по коже, как будто передаёт сигнал: теперь ты не одна.

— Что вы делаете? — спрашиваю, едва повернув голову.

Голос получается хриплым, и я сразу злюсь на себя за это.

Он не смотрит на меня. Просто ведёт вперёд, не останавливаясь:

— Делаю то, что хочу.

Глава 15

Он не отпускает мою руку, даже когда мы проходим через стеклянные двери магазина. Всё так же уверенно ведёт вперёд, не оборачиваясь.

Даже не спрашивает, хочу я этого или нет. Просто ведёт за собой.

Молча семеню следом. Потому что даже не знаю, что ещё делать.

В голове — каша, а в теле — усталость, злость и странная, глупая дрожь, которую я никак не могу сбросить.

Он открывает пассажирскую дверь и слегка подталкивает меня внутрь. Сажусь машинально, но внутри всё бурлит от злости. Он ведёт себя так, будто я — часть его расписания. Не человек, а функция. Будто ему просто интересно, что будет, если нажать вот сюда. Или дёрнуть вот за это.

— Вот и умничка, — произносит спокойно. И закрывает дверь.

Откидываюсь на сиденье, по-прежнему придерживая платье, будто оно и правда в любой момент может сползти. В горле першит. В голове — шум. Мне хочется просто выдохнуть и очнуться где-нибудь в другой реальности. Через пару секунд он опускается в кресло рядом, не говоря ни слова, поворачивает ключ зажигания — и всё. Машина трогается.

Я слышу, как блокируются двери, и в салоне повисает тишина. Слышно даже, как он тяжело дышит. Но даже не смотрит в мою сторону. И от этого становится только тревожнее. Как будто ничего не произошло. Как будто это просто очередной день из его жизни, где одна незнакомка сменяет другую. А я — просто промежуточная остановка. Игрушка случайная. Или не случайная.

Я больше вообще ничего не понимаю.

Слегка поворачиваю голову и смотрю на этого через чур уверенного в себе мерзавца.

— Может, объясните, наконец, зачем вы всё это делаете? — не выдерживаю я.

Он слегка ухмыляется и, оторвав взгляд от дороги, пробегается глазами по моим почти оголённым ногам:

— Потому что ты мне понравилась, — говорит так просто, будто речь идёт о погоде.

Я не сразу понимаю, что он это сказал. На секунду внутри будто проваливается тишина — такая плотная, липкая, как перед бурей. Что значит — понравилась? Просто понравилась — и хватит? Как вещь? Как платье на витрине?

Меня перекрывает волной злости, растерянности, стыда и какой-то странной, почти тошнотворной тревоги. Поворачиваюсь к нему резко, сжав кулаки, нахмурившись, будто одно это может остановить всю эту бессмыслицу:

— Это сейчас шутка такая? — почти смеюсь, хотя внутри всё сжимается. — Вы что, с каждой девушкой так поступаете, которая вам нравится?

Вижу, как он слегка нахмуривает брови:

— Нет, — его голос по-прежнему спокоен. — Только с тобой. Не знаю, почему. Просто... ты другая.

— Другая... — резко срывается с губ, и я на секунду замираю. — С чего вы вообще решили, что я какая-то другая и что мне всё это нужно? — злюсь, но слышу, как голос дрожит. — Вы врываетесь в мою жизнь, тащите куда-то… Я даже не понимаю, зачем я с вами еду! У меня… У меня есть муж, вообще-то!

Он усмехается:

— Муж, говоришь… Опять про про него. — он бросает взгляд в мою сторону, чуть прищурившись. — Тогда я могу сказать, что твой муж полный кретин, раз оставляет тебя одну без присмотра.

От этих слов кажется, что будто кто-то обливает меня ледяной водой изнутри.

Даже не знаю, что именно задевает сильнее — то, как спокойно он это сказал, или то, насколько в точку. Мурашки пробегают по спине, будто кто-то вскрыл старую рану, которую я даже не хотела признавать. Сердце делает глухой удар.

Хочется ответить, уколоть в ответ, доказать, что он не прав — но слов нет. Я просто отворачиваюсь и смотрю в окно, делая вид, что мне плевать. Хотя внутри всё трещит по швам. Не хочу, чтобы он видел, как его слова разлетаются внутри меня, как стекло от удара.

Некоторое время мы молчим. Я пытаюсь дышать ровно, но мысли путаются в голове, как узлы. Хочется схватиться за одну, хоть за какую-нибудь логичную. Кто он вообще такой? Почему именно сейчас? Почему я? Я ведь не просила. Не звала. Не намекала.

Он вторгся резко, без предупреждения, и теперь будто отрезал мне обратную дорогу. И чем дальше мы едем, тем сильнее у меня ощущение, что я просто перестала принадлежать себе. Как будто я — в каком-то эксперименте. Или как будто меня проверяют. Только я не знаю, на что. И зачем.

— Максим Демидов, — вдруг произносит он.

Я оборачиваюсь. Смотрю на него:

— Что?

— Моё имя. Теперь ты его знаешь.

Я повторяю про себя: Максим Демидов. Фамилия что-то цепляет, где-то на подкорке, словно слышала её раньше в каком-то контексте, но всё скользит. Не могу вспомнить, где именно. То ли с экрана, то ли в разговорах. Может, просто совпадение. А может, и нет.

Но то, как он её произнёс — спокойно, как будто меня заранее предупреждает — заставляет внутри снова что-то сжаться.

Он бросает на меня взгляд:

— Теперь я хочу, чтобы ты перестала обращаться ко мне на "вы". — произносит уверенно.

— Что? Вы серьёзно?.. — выпаливаю резко, с удивлением смотря на Максима.

Он резко тормозит, и машина с глухим звуком замирает у обочины.

Инстинктивно хватаюсь за ремень, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу.

Не понимаю, что происходит, зачем такая резкость. Что он собирается делать? Внутри сразу вскипает смесь паники и злости.

Максим поворачивается ко мне, медленно, с той самой уверенностью, от которой в теле всё сжимается. Его рука тянется ко мне, и его палец ложится на мои губы.

— Я же сказал, — шепчет, почти не отрывая взгляда. — Больше не "вы".

Всё тело будто замирает, как вкопанное.

Что он вообще делает? Почему я не отстраняюсь? Почему у меня мурашки не от отвращения, а… от чего-то другого? Кажется, будто я сама себя не узнаю.

— Ппп... прекрати, — произношу, чувствуя его горячий палец на губах.

Максим слегка ухмыляется, приподняв одну бровь:

— Ну вот и отлично. Кажется, ты всё поняла.

Глава 16

Он убирает палец от моих губ медленно, как будто не спешит отпускать. Не давит, не лезет дальше — просто возвращает руку на руль и просто продолжает ехать.

Чувствую, как внутри меня всё дрожит. Так и сижу замершая, не в силах отвести от него взгляда.

Максим смотрит вперёд, спокоен, сосредоточен. Словно ничего не произошло.

А я... Я всё ещё не могу понять, что это было. Это прикосновение. Его взгляд. Этот тон. Всё внутри словно сдвинулось, пошло трещинами. Никаких слов, никаких объяснений, но именно это и пугает сильнее всего.

Что он вообще делает со мной? Почему один его жест так выбивает из равновесия? У меня будто кто-то выдернул опору — и теперь я лечу, не понимая, куда. Мне кажется, что я для него игрушка. Не человек, не женщина. Просто кто-то, с кем можно поиграть, посмотреть, как среагирую. И от этой мысли становится только холоднее внутри.

Возвращаюсь с небес на землю и съёживаюсь на сиденье, стараясь не смотреть в его сторону. Щёки горят, будто меня застукали за чем-то запретным. Внутри смешалось раздражение, смущение, непонимание. Мало того, что он втянул меня во всё это, нарядил в это... платье, в котором я себя не узнаю. Так теперь ещё и это.

Максим ведёт машину молча. А я просто пытаюсь выровнять дыхание и хоть немного прийти в себя от его прикосновения.

Через несколько минут он аккуратно паркуется у здания с аккуратной вывеской. Смотрю в окно и вижу небольшой ресторанчик, который выглядит вроде бы просто, но сразу ясно — место не из дешёвых.

Собираюсь с мыслями и поворачиваюсь к нему:

— Послушай… Мне, наверное, всё-таки лучше домой, — стараюсь говорить уверенно.

Он смотрит на меня спокойно, чуть наклоняя голову:

— Сначала поешь. Потом, может, отпущу.

Он произносит это мягко, почти заботливо. Без нажима. Но именно это и обезоруживает. В его голосе нет угрозы — только твёрдость.

Понимаю, что спорить бесполезно. Сейчас проще согласиться.

Тяжело выдыхаю и киваю еле заметно.

Он выходит первым, обходит машину и открывает мне дверь. Выхожу и иду в сторону ресторана. Его ладонь на моём локте — аккуратная, внимательная. Ни капли прежней напористости. Это сбивает с толку ещё сильнее.

Мы заходим внутрь. Тепло, уютно. Тканевые скатерти, свечи, приглушённый свет. Здесь тихо. Не грохочет музыка, не мельтешат официанты. Всё продумано до мелочей.

Нам предлагают столик у окна. Максим чуть кивает, давая понять, что подойдёт. Я сажусь, ощущая на себе его взгляд. Но он просто садится напротив. Спокойно. Как будто это не он пять минут назад касался моих губ.

Меню даже не смотрю. Просто закрываю его и кладу на край стола. Даже представить не могу, сколько тут может стоить обычное блюдо. Лучше закажу себе чай. Думаю, этого ему будет достаточно, чтобы он просто отпустил меня.

Смотрю по сторонам, пока Максим листает меню. Как же тут красиво. Уже и не помню, когда мы с Лешей последний раз выбирались из дому. Всегда экономили. И единственное, что могло разнообразить наше меню, это роллы, заказанные в ближайшем суши-баре.

Максим подзывает официанта, и слышу, как он заказывает за нас обоих.

— Время ожидания около пятнадцати минут, — быстренько тороторит официантка и сразу убегает, даже не посмотрев в мою сторону. Как будто Максим подговорил ее.

— И часто ты решаешь за других? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, но выходит почти шёпотом.

Он спокойно смотрит на меня, не отводя взгляда:

— Только когда уверен, что это лучше для них.

Я фыркаю:

— А ты, значит, знаешь, что для меня лучше?

— Нет. — Он чуть наклоняется вперёд, локти на столе. — Но я хорошо чувствую, когда человек на пределе. А ты — вся сжата. Вся на грани.

— И ты решил, что ресторан — это то, что меня спасёт?

— Еда — это как минимум то, с чего стоит начать, — спокойно отвечает он. — А дальше посмотрим.

Я отвожу взгляд в окно. Но всё же спрашиваю:

— А чего ты ждёшь от меня? Чего ты вообще хочешь?

Он не сразу отвечает. Пауза немного тянется:

— Сейчас я просто хочу поужинать. С тобой. — Произносит уверенно.

Мой желудок сжимается. Даже не знаю, как на это реагировать. Зачем я ему так нужна?

— Если это всё из-за того, что я дала тебе неправильный номер, то это выглядит странно. Разве такому, как ты, не с кем поужинать? — Приподнимаю брови и провожу взглядом по Максиму.

Максим немного ухмыляется, не отводя от меня взгляда:

— Когда-то давно я был женат, — Произносит, слегка задумавшись. — Думал, что счастлив, что знаю, как надо. Как быть. Но ошибся. Сильно. С тех пор — никакой веры в отношения. Ни в кого.

Чувствую легкое смущение от его слов. Зачем он это мне говорит? Он что, решил, что я та, с которой можно просто поговорить по душам?

— А во что ты веришь сейчас?

Он смотрит прямо:

— В то, что иногда достаточно одного вечера, чтобы почувствовать, что перед тобой человек. А не роль. Не статус.

— Ты... — Я запинаюсь. — Ты хочешь сказать, что я такая?

Он чуть улыбается:

— Я хочу сказать, что ты — не такая, как они. И у меня к тебе будет одно предложение.

От его слов по спине пробегает холодок. Что он еще задумал? Разве не говорил, что я просто должна с ним поужинать и он отпустит? Вот же попала.

Глава 17

Максим только собирается что-то сказать, как его телефон начинает звонить где-то у него в кармане. Он нервно вздыхает, будто уже знает, кто это. Достает мобильник и подносит к уху:

— Да? — произносит грубо.

Слушает. Потом коротко:

— Сейчас не могу говорить. Я занят.

Я уже отвожу взгляд в сторону, как слышу его недовольный вздох. Лицо резко меняется, губы сжимаются в прямую линию, и в следующую секунду он коротко, зло ругается.

— Ладно. Понял. Скоро буду.

Максим отключает телефон и кладёт его на стол.

Замечаю, как его пальцы коротко сжимаются в кулак, и он будто с усилием возвращается в реальность. Смотрит на меня, как будто только сейчас осознал, что я всё это время сижу напротив.

— Прости, — бросает коротко. — Это срочно.

Он говорит это почти спокойно, но что-то в голосе сбивается. Я вижу, как он сжимает челюсть и тут же проводит пальцами по лбу, будто вытирая напряжение.

— Похоже, ужин придётся прервать. — произносит с недовольством.

Я выдыхаю. Тихо. Стараясь не выдавать своего облегчения. Уже даже и не верила, что все это когда-нибудь закончится. Теперь хоть смогу вернуться домой и спокойно отдохнуть от всего этого. Хоть на сегодня.

Максим машет официанту, не дожидаясь, пока тот сам подойдёт. И как только тот оказывается у нашего столика, Максим достаёт кошелёк, не глядя на счёт, протягивает ему несколько купюр и что-то коротко говорит. Тот берёт деньги и тут же уходит.

— Пойдём. Нам нужно ехать, — говорит он, поднимаясь. Голос спокойный, но в нём чувствуется сдержанное раздражение, как будто весь вечер пошёл не по плану.

— Я поеду домой на такси, — говорю, поднимаясь, но стараясь сохранить твёрдость в голосе. — Спасибо за ужин.

Максим окидывает меня серьёзным взглядом и тяжело вздыхает:

— Поедешь со мной, — произносит спокойно.

Замираю, чувствуя, как по спине пробегает холод.

— Что? Почему? — недовольно вскидываю брови. — Что за бред? Почему я должна ехать с тобой? Думаешь, у меня своей жизни нет?

Он смотрит на меня прямо:

— Потому что я не хочу, чтобы ты сегодня возвращалась к нему.

По телу пробегает волна раздражения. С чего такая забота? Какое право он вообще имеет решать за меня?

— А тебе-то какое до этого дело?! — произношу громче, чем хотелось. — Ты меня даже едва знаешь!

— Этого достаточно, — тихо произносит он, смотря прямо мне в глаза. — Я видел, как он с тобой разговаривает. И мне этого хватило.

— Прости, что? — я даже не сразу понимаю, как реагировать. — Ты вообще...

Максим делает шаг ко мне, не дав договорить. Просто берёт меня за руку. Не сильно, но уверенно. Я дёргаюсь, но он даже не замечает моего сопротивления. Спокойно, как будто так и должно быть, ведёт меня к выходу.

— Отпусти. Ты не имеешь права так со мной! — рычу.

— Лера, успокойся. Я не причиню тебе вреда. Просто сядь в машину.

— Прекрати говорить таким тоном, — шиплю. — Ты не мой отец. И не мой муж. И вообще никто!

Он замолкает на секунду, потом спокойно отвечает:

— Да. Но сейчас я единственный, кто о тебе хоть немного думает.

Под пристальным взором людей мы выходим на улицу и подходим к машине. Он открывает пассажирскую дверь и аккуратно, но настойчиво усаживает меня внутрь.

Закрывает дверь. И быстро обойдя машину, садится сам.

— Может, ты хотя бы скажешь, куда мы едем? — спрашиваю сквозь зубы.

— В одну из моих квартир. Она недалеко.

— Ты с ума сошёл. Ты думаешь, я поеду в какую-то твою квартиру?! — я злюсь. Уже не боюсь. Я в бешенстве.

Он не отвечает. Только чуть сильнее сжимает руль. В его лице — ни раздражения, ни усталости, будто он отгородился от всего вокруг. Я смотрю на него в упор, но он не поворачивается. Просто ведёт. Тихо. Ровно. Будто моё сопротивление его не касается.

Мне хочется ещё что-то сказать, уколоть, выдернуть хоть какую-то реакцию. Но я только сильнее злюсь от его равнодушного спокойствия. Как будто уже решил за меня всё, и моё мнение — просто шум в фоне.

Мы подъезжаем к многоэтажке. Вроде обычный дом. Вполне жилой. Но всё внутри меня протестует.

Он выходит первым, обходит машину, открывает дверь и снова берёт меня за руку.

— Пойдём.

— Ты правда думаешь, что можешь вот так распоряжаться мной? — бросаю я, всматриваясь в его лицо. — Думаешь, я просто пойду за тобой, как послушная девочка, и скажу спасибо?

— Может, не сейчас. Но когда-нибудь точно скажешь, — произносит с легкой усмешкой.

— Не дождешься, — недовольно кидаю, следуя за ним, как будто заключенная.

Он поднимает нас на лифте, открывает дверь квартиры. Я захожу первой, потому что уже бессмысленно спорить. Я просто хочу, чтобы это всё закончилось.

— Останься здесь. Я ненадолго. Жди меня. — говорит он, не заходя внутрь.

— Что? Подожди. Я думала...

Дверь перед моим носом медленно, но отчётливо захлопывается. Щёлчок замка звучит громче, чем нужно.

Я замираю. Просто стою на месте, не сразу понимая, что только что произошло. Он что... и правда меня здесь запер?

Глава 18

Тут же прихожу в себя и дёргаю ручку двери. Резко, со всей силой, что у меня есть.

Заперто. Вот чёрт!

Чувствую, как сердце бьётся где-то в горле. Стук громкий, словно кто-то забил барабан в моей голове.

Наваливаюсь на дверь и начинаю стучать кулаками:

— Максим! Ты что, с ума сошёл?! Открой дверь! — кричу, захлёбываясь от ярости.

Резко замолкаю и прислушиваюсь.

За дверью — тишина. Ни шагов, ни голоса, ни скрипа. Только глухое молчание, как в пустой комнате. Будто Максима и не было здесь. Он просто ушёл. Просто развернулся и исчез.

Осталась только я, дверь и глупая надежда, что кто-то сейчас повернёт ключ с другой стороны.

Ощущение странное. Тошнотворное. Словно я оказалась там, где меня быть не должно. Или как будто этот день — не мой. Не про меня.

И самое страшное — даже не замок. А мысль, что он действительно мог вот так взять и уйти. Молча. Закрыв меня тут одну.

Делаю шаг в сторону и облокачиваюсь спиной к стене. Медленно опускаюсь на пол и закрываю лицо руками.

Несколько секунд просто дышу. Медленно. Хрипло. Как будто заглотнула что-то горячее и колючее. Внутри всё кипит. Страх. Злость. Унижение. Бессилие.

Что это было? Почему он ушёл? Почему запер меня здесь, как… как вещь? Он что, совсем?..

Нет. Я не буду сидеть тут, как дура. Не дождётся. Не дам, не сделаю ему такого удовольствия. Пусть думает, что я послушно жду.

Нужно срочно что-то придумать. Любой выход лучше, чем просто ждать, пока он соизволит вернуться.

Тяжело выдыхаю, убрав ладони с лица, и осматриваюсь по сторонам.

Точно!

Поднимаюсь и быстрым шагом иду к ближайшему окну. Раздвигаю шторы. Придвигаюсь ближе. Вижу, как Максим стоит у машины. Смотрит на вход в подъезд. Спокойный. Уверенный. Будто ничего не произошло. Потом садится в автомобиль и уезжает. Как ни в чём не бывало.

— Чёрт… — шепчу, и мои пальцы тянутся к раме.

Пытаюсь открыть окно. Закрыто. Пробую защёлку — не поддаётся. Дёргаю сильнее, потом бью ладонью по стеклу, будто это хоть что-то изменит. Отступаю на шаг, тяжело дышу, пытаясь успокоиться.

Снова осматриваюсь. Квартира большая, чистая, аккуратная. Но пустая. Слишком правильная. Как гостиничный номер, в котором никто толком не жил. Ни запаха еды, ни брошенной на спинку кресла одежды, ни чашки на столе. Ничего.

Внутри неуютно, не по себе.

Я медленно прохожу в зал и сажусь на диван. Он холодный, упругий, будто вообще не для людей, а для картинки. Всё вокруг — не моё. Ни стены, ни предметы, ни воздух. Даже я сама — чужая. Не на своём месте. Чувствую себя не просто гостьей — как будто меня сюда никто не звал. Как будто я — вещь, случайно оказавшаяся в чужом порядке.

Или не случайно? И эта мысль скребёт изнутри.

Что вообще происходит? Это что, его квартира для встреч? Он что, сюда всех приводит? Или я просто оказалась одной из — по случайности, по настроению? Или всё же нет? Не такая, как все? Хотя с чего бы…

Меня мутит от одной мысли. Как я вообще сюда попала? Я же неглупая. Я же… всегда думала, что смогу отличить опасного человека от нормального. А теперь вот. Сижу в неизвестной квартире. В платье, которое сама бы никогда не надела. И жду. Его.

Я откидываюсь на спинку, чувствуя, как спина мгновенно наливается усталостью. Всё тело ноет — не от физической боли, а от какой-то общей измотанности. Как будто меня выжали. Как будто я даже не человек, а скомканная тряпка.

Голова пульсирует, мысли путаются, но вдруг в этой каше вспыхивает одна простая мысль:

Чёрт возьми! Телефон. У меня же есть телефон.

Резко вытаскиваю его из кармана. Экран мигает. Блокировка. Пальцы дрожат, будто будто совершаю преступление.

Я уже вбиваю «112», но в последнюю секунду замираю. Рука зависает над кнопкой вызова.

Что я вообще делаю? Что скажу? Что меня просто закрыли в квартире? Что какой-то мужчина привёл меня сюда, а теперь уехал? Или что я сама села в его машину, поехала, зашла, а теперь заперта?

Да они подумают, что я с ума сошла.

А если он потом им скажет, что я сама всё это согласовала?

Вот же...

Открываю список контактов. Пальцы сами пролистывают имена, но ни одно не кажется подходящим. Коллеги — мимо. Родители — нет. Подруги? У меня их почти нет. Никто не знает, что со мной происходит. Никто не поймёт. Никому и не объяснишь.

Муж.

Палец замирает на его имени. Леша.

В горле першит. Я не понимаю, что хуже: не позвонить ему или позвонить. Вижу его лицо перед глазами. Холодное, дерганое. Как будто чужое. Как он кричал. Как схватил меня за руку так, что до сих пор болит. И как предал. Просто оставил. Как будто я — не человек, а ошибка, которую он хочет стереть.

Меня передёргивает. Ненавижу себя за то, что снова о нём думаю. Но мысли возвращаются, как заноза под кожей, не давая покоя.

Уверена, что он скажет: «Сама виновата». Или просто посмеется.

Или… может, всё-таки приедет?

Почему я вообще думаю об этом? Почему в момент, когда мне хуже всего, я снова думаю о нём?

Убираю телефон и закрываю глаза. Он мне больше не нужен. Я не хочу этого. Я не должна…

Выдыхаю. Глубоко. Долго.

Максим сказал — просто подождать. Скоро вернётся. Как ни в чём не бывало.

А я что? Послушная девочка, которая сидит на месте и ждёт? Как будто у меня нет воли? Нет чувства собственного достоинства?

От этой мысли становится тошно. Но я устала. Мне страшно. И я не знаю, что делать. Кажется, будто я застряла в каком-то абсурдном сне, где всё не по-настоящему, но всё слишком больно.

Я резко поднимаю телефон, снова открываю контакты. Жму на имя «Леша».

Гудок. Второй. Третий. Сердце колотится. Что я скажу? Что мне нужна помощь?

— Алло! — он отвечает, и я вздрагиваю. Слышу его запыханный голос, тяжёлый, будто бежал. — Лера?.. Мне нужна помощь.

Я открываю рот, но не успеваю произнести ни слова.

— Я попал… в одну передрягу… Ты должна помочь, слышишь? Ты должна…

Глава 19

Хожу по квартире не в силах найти себе места. Чувствую, что нужно прилечь, но понимаю, что лежать в чужой постели я просто не смогу. Прохожу в зал, где стоит диван, который кажется более подходящим местом для того, чтобы хоть немного отдохнуть от всего этого.

Беру плед с кресла и ложусь.

Укрываюсь в него, но всё равно ощущаю холод, исходящий будто бы от стен. Они слишком чужие, слишком пустые.

Каждый шорох из-за двери заставляет меня вздрагивать и напряжённо вслушиваться.

В который раз беру телефон и набираю Лёшин номер. Снова короткие гудки, снова без ответа. Что у него случилось? Почему он молчит? Не хочет отвечать или не может? Даже не понимаю, что хуже. Сердце тяжело бьётся в груди.

Кто вообще этот Максим? И почему он считает, что может запереть меня здесь? Странно, что я вообще позволила сделать ему это. Так глупо.

Слышу резкий грохот, который доносится из подъезда. Вскакиваю с дивана и иду к двери.

Может, мне просто показалось?

Прижимаюсь спиной к стене рядом с дверью и, замерев, прислушиваюсь.

Тяжёлые шаги, кто-то явно идёт сюда. Пальцы нервно сжимают телефон. В голове мелькает мысль: позвонить в полицию?

Не успеваю даже поднять руку с телефоном, как дверь резко открывается.

Я отшатываюсь назад, и сердце будто замирает. В коридоре стоит Максим. Весь в крови, футболка пропиталась красным, руки и лицо испачканы.

— Господи! Что случилось? — выдыхаю, не в силах сдержать испуг.

Он смотрит на меня спокойно, будто ничего не произошло.

— Всё под контролем, — произносит он ровным голосом и проходит в квартиру.

Быстро закрываю за ним дверь, чувствуя, как руки дрожат от испуга.

Что с ним произошло? Кажется, что я нахожусь в каком-то боевике.

Подхожу к нему, пытаясь собрать мысли в кучу:

— Пойдем, я принесу аптечку, — голос дрожит сильнее, чем руки.

Максим, слегка пошатываясь, проходит на кухню и садится на стул.

Сердце колотится, пытаясь выскочить из груди. Понимаю, что даже не знаю, где тут что лежит.

— Где она? — выпаливаю резко.

Максим молча показывает на шкафчик возле холодильника. Я быстро подхожу, открываю дверцу и нахожу аптечку, стараясь не паниковать.

Присаживаюсь рядом, аккуратно обрабатываю его раны. Максим слегка поворачивает голову, смотрит на меня с каким-то новым выражением в глазах. В его взгляде мелькает не только боль, но и что-то тёплое, благодарное, как будто ему нравится, что я сейчас рядом, беспокоюсь о нем.

Краем глаза вижу, как он едва заметно вздрагивает от боли, но не издаёт ни звука. Только челюсть чуть сильнее сжимается, а взгляд становится одновременно уставшим и чуть более мягким.

— Объясни, пожалуйста, что произошло? Кто это сделал? — не выдерживаю я.

— Лера, тебе не нужно этого знать, — коротко и жёстко отвечает он, не отводя взгляд.

— А я считаю, что нужно! Я имею право знать! Сначала ты запираешь тут меня одну, а потом появляешься в таком виде. — произношу недовольно.

Он слегка усмехается и поднимает на меня усталый взгляд:

— Есть вещи, от которых тебе лучше держаться подальше. Поверь. — тихо произносит.

Меня это злит, но я не нахожу слов, чтобы возразить. Он встаёт, слегка пошатываясь. Снимает рубашку и бросает её на стул.

— Мне надо принять душ, — говорит устало и уходит в ванную.

Я поднимаю рубашку, и с кармана на пол падает небольшая флешка. Поднимаю её и, не зная зачем, прячу в карман джинсов.

Я мечусь по кухне, не зная, что делать дальше. Мысли путаются, сердце бешено стучит. Не могу просто так стоять и ждать. Но и уйти не получается.

Через несколько минут Максим возвращается из ванной, обмотанный полотенцем. Волосы мокрые, капли медленно стекают по плечам. Я мгновенно краснею и отвожу взгляд, чувствуя неловкость момента. В груди вдруг становится тесно и жарко.

— Максим, я должна уйти. Мне нужно домой, — говорю, стараясь звучать твёрже.

Максим подходит ко мне и, осторожно взяв меня за подбородок, поворачивает мою голову к себе.

— Сейчас не время. Сегодня останешься у меня. — произносит спокойно.

Все тело замирает, и я хочу хоть как-то возразить в ответ, но даже не могу открыть рот.

Максим ведёт меня к комнате, закрывает дверь, но не запирает её. Слышу, как он проходит дальше по квартире, потом всё затихает.

Прохожу и сажусь на кровать.

Что это вообще сейчас было? Почему он не разрешает мне уехать? И что с ним произошло? Может, он вообще кого-то убил, и теперь я буду соучастником?

Тяжело выдыхаю и ложусь на подушку.

Почему вся моя жизнь превратилась в странный фильм?

Лежу, уставившись взглядом в потолок, и не могу остановить мысли. Они мечутся, сталкиваются друг с другом, создавая в голове хаос.

Вдруг вспоминаю о флешке, которая выпала из рубашки.

Может, на ней что-то важное? Может, хоть она сможет объяснить мне, что тут происходит?

Вспоминаю, что в зале видела ноутбук. Сердце снова начинает бешено колотиться, как будто я собираюсь совершить какое-то преступление.

Собираюсь силами и тихо встаю с кровати. Выхожу из комнаты и на цыпочках пробираюсь в зал. Подойдя к столу, осторожно оглядываюсь и прислушиваюсь.

Уверена, что Максим уже спит.

Достаю флешку, вставляю её и запускаю файл.

На экране появляется видео с камеры наблюдения. Чёрно-белое изображение, плохо различимое.

Я всматриваюсь и внезапно узнаю Лёшу. Он стоит с кем-то в тёмном помещении, о чём-то говорит.

Мужчина рядом с ним поворачивается, и я понимаю, что это Максим.

Я не верю своим глазам, отшатываюсь от экрана. Что всё это значит? Они что, знают друг друга? Тогда неудивительно, что Лёша так повёл себя, когда увидел Максима там, рядом со школой. Неужели они как-то связаны с друг другом?

— Я же говорил, что тебе не нужно этого знать, — слышится за моей спиной голос Максима.

Я вздрагиваю и резко оборачиваюсь.

Глава 20

От взгляда Максима по спине пробегает холод. Как будто он просто стоит и ждет, что я сейчас скажу. А я просто смотрю на него и чувствую, как сердце уходит в пятки. Лихорадочно перебираю в голове хоть какое-то разумное объяснение этой ситуации.

— Мне не спалось. Увидела, что флешка валяется на полу... Ну и... просто включила. Посмотреть. — Голос звучит хрипло, будто не мой. Стараюсь говорить как можно спокойнее, но внутри всё дрожит.

Максим протягивает руку и закрывает крышку ноутбука, ничего не говоря.

— Иди отдохни. Завтра поговорим. Сейчас тебе лучше просто спать и ни о чём не думать, — произносит спокойно.

Его голос будто обрывает все мои мысли, оставляя в голове гулкую тишину. Я стою, не зная, как себя вести, — от страха, от стыда, от того, что он застал меня с поличным. Хочется оправдаться, соврать, что я ничего не видела, но слова не складываются. Только киваю, быстро отвожу глаза и ухожу, чувствуя, как жар подступает к щекам. Спина горит — я знаю, что он смотрит мне вслед, но не оборачиваюсь.

В комнате натягиваю плед до подбородка. Холодно. Не от температуры — от мыслей. Мысли колотятся в голове, как разбившиеся куски стекла. Что связывает их с Лёшей? Почему он так отреагировал, когда увидел меня за просмотром видео? Неужели они давно знакомы? Что было на той записи? Почему она вообще была у него?

Ответов нет. Только растущее, липкое ощущение, что я снова во всём одна. И что оставаться здесь опасно. Нужно уходить. Сейчас.

Выжидаю, пока в квартире снова воцарится тишина. Прислушиваюсь — никаких шагов, никаких голосов. Медленно встаю, осторожно беру телефон и на цыпочках иду к выходу.

Только бы он спал. Еще одного такого его резкого появления я просто не вынесу. И как он только смог подойти ко мне так тихо? Видимо, я так увлеченно смотрела в ноутбук, что просто не заметила его шагов.

Останавливаюсь у двери и протягиваю руку в надежде, что она не заперта.

Ручка поворачивается легко, и, кажется, я чуть ли не вскрикиваю от радости.

На секунду замираю и сжимаю пальцы на телефоне. Сердце стучит в ушах, а в голове только одна мысль: «Скорее. Пока он не проснулся».

Медленно приоткрываю дверь, оглядываюсь вглубь квартиры — пусто, тихо. Выхожу и, захлопнув за собой дверь, начинаю спускаться вниз сначала быстрым шагом, а потом почти бегом, едва сдерживая дрожь в коленях.

Не оглядываюсь. Не даю себе даже подумать, что он может быть за спиной.

На улице темно и пусто. Холодный воздух бьёт в лицо, отрезвляет, но толком не помогает прийти в чувства.

Никак не могу перестать смотреть на подъездную дверь. Кажется, вот сейчас она распахнётся, и он выйдет. С ухмылкой. Или с вопросами. Или просто с этим своим взглядом, от которого хочется провалиться сквозь землю.

Хватаюсь за телефон, открываю приложение и вызываю такси, но даже после этого всё ещё стою как на иголках. Периодически поглядываю на вход в подъезд. Нет ли его там. Словно сама себе не веря, что выбралась.

И только когда на экране появляется сообщение «Водитель приехал», наконец выдыхаю и иду навстречу машине.

Быстро запрыгнув в салон, пробегаю взглядом по водителю.

Мужчина лет сорока с сальными волосами и жирной ухмылкой. Вижу, как он с ехидной улыбкой смотрит на меня через зеркало заднего вида.

— Ночка весёлая, да? — с каким-то мерзким намёком говорит он.

Я молчу, не отвечаю. Поворачиваю голову к окну.

— Ну, платье у тебя огонь. Сразу видно, после жаркой ночи домой едешь, — продолжает он.

— Это не ваше дело, — отрезаю резко. Слишком резко. Чувствую, как голос срывается.

Он хмыкает и замолкает. Я стараюсь не смотреть в его сторону, но чувствую — он не отводит глаз. Этот липкий, оценивающий взгляд цепляется за кожу, как будто втирается в неё.

Я сжимаюсь в кресле, отворачиваюсь к окну и считаю секунды до конца поездки. Внутри всё сжимается от отвращения. Ладони мокрые, сердце всё ещё стучит слишком быстро. Я только и думаю, как бы добраться домой и исчезнуть под одеялом. Исчезнуть из этой реальности.

Когда подъезжаем к дому, он снова открывает рот:

— Если будет скучно — звони. Я умею развлекать.

Резко открываю дверь и, не говоря ни слова, хлопаю ею так, что дрожит стекло. Забегаю в подъезд и поднимаюсь по лестнице. Ключ в руках дрожит, как будто в лихорадке.

Открываю дверь, вдыхаю. Тишина.

Прохожу в коридор, скидываю туфли. Всё, что хочу — просто добраться до кровати. Хоть на секунду забыться. Забыть Максима, флешку, этот чёртов вечер.

Прохожу в комнату и... замираю.

В полумраке вижу силуэт. Кто-то точно сидит в кресле.

Сердце срывается в пятки, я резко отшатываюсь и прижимаюсь спиной к стене. Несколько секунд не могу разглядеть, кто это, — просто черная фигура.

Пальцы скользят по тумбочке в поисках хоть чего-то, что может защитить. Нащупываю тяжелую статуэтку и хватаюсь за неё, сжимая так крепко, что чувствую боль в пальцах.

— Лёша?.. — голос дрожит, как и я сама.

Он поднимает голову. Его взгляд пронзает насквозь. Ни злости, ни боли — просто холод.

— Ты хоть понимаешь, что натворила?

Глава 21

Стою, прижавшись к стене, продолжая сжимать в руке статуэтку.

Пальцы уже начинают ныть от напряжения, но я не отпускаю.

Всё тело гудит, из-за чего сердце еще громче грохочет в ушах.

Уверенна, это Лёша. Его голос здесь. В темноте.

Хотя ещё пару часов назад он звонил и просил о помощи, а теперь просто сидит в нашей квартире, будто ничего и не было.

— Лёша?.. — повторяю почти шёпотом.

Он не отвечает сразу. Вижу, как он встает медленно, тяжело. Будто каждое движение даётся ему с трудом.

На секунду в голове проносится мысль о том, что он тоже может быть ранен, но я не успеваю сделать даже шаг в его сторону, как он включает торшер. Свет бьёт мне в глаза, я машинально прищуриваюсь. И всё равно вижу, как его лицо искажается. Брови сведены, челюсть напряжена, глаза тёмные, колкие.

— Где ты была? — произносит зло. — И что, чёрт возьми, на тебе надето?

Я прижимаю статуэтку сильнее, словно она может хоть как-то защитить — нелепо, но это первое, что оказалось под рукой. Сердце колотится, ладонь вспотела, пальцы почти онемели от напряжения.

Я замираю, не сводя с него глаз, будто жду, что он бросится на меня. Потом сама же осекаюсь, осознавая, как глупо это выглядит. Медленно, с усилием опускаю руку, чувствуя, как мышцы отзываются болью.

Больше нельзя позволять себе слабость. Даже если внутри всё сжимается от страха.

— А ты тут что делаешь? — спрашиваю в ответ. — Ты же говорил, что попал в беду. А теперь сидишь в темноте, как маньяк, и устраиваешь допрос?

Он делает шаг вперёд. Тыкнув пальцем в мою сторону:

— Сейчас это уже не важно! — он окидывает меня взглядом, от которого становится мерзко. — Ты вообще видела, как выглядишь?

— Знаешь, Алексей, теперь это не твое дело. — произношу язвительно и устало выдыхаю.

Он терпеть не может, когда я называю его Алексеем. Но теперь пусть привыкает. Хоть это и меньшее, чем я могу его обидеть.

— Забыл, что теперь я тебе никто. Ты сам сделал свой выбор. — продолжаю.

Он срывается, лицо перекошено от злости, но под этой злостью я вдруг вижу — страх. Не за меня. За себя. Он будто сам не понимает, как оказался в этой точке, и это злит его ещё больше. Пальцы сжимаются в кулаки, он ходит из угла в угол, бросая на меня взгляды, будто я — враг, а не человек, с которым он прожил эти годы.

— Выбор... А не ты ли теперь шляешься по ночам в платье, как у... — Лёша запинается и злобно машет рукой. — Ты думаешь, он лучше?

Я вздрагиваю от его слов. Внутри поднимается злость, но больше — разочарование. Значит, вот как он обо мне думает. Стоило дать хоть намёк, что у меня кто-то есть, так сразу шлюха. Только вот в отличие от него я совершенно чиста. А он был пойман с поличным и теперь пытается перевести всю вину на меня. И когда он стал таким мерзким? Или это просто я не замечала, смотря на него влюблёнными глазами.

— Знаешь, что обиднее всего? — говорю тихо. — Что ты стоишь тут и орёшь на меня, как будто я виновата, а сам ведёшь себя, как последний трус. Ты мне звонил, умолял помочь. Я думала, тебе реально плохо. А ты просто устроился тут поудобнее, чтобы ждать, когда я вернусь, и обвинить меня.

Он обводит комнату взглядом, будто только сейчас осознаёт свою ошибку.

— Я... Мне некуда было идти, — бурчит. — И я не хотел... Просто не знал, к кому ещё. Да и вообще это ещё наша общая квартира. — поворачивается на меня, приподняв бровь.

— А вести себя нормально не пробовал? — отрезаю. — Позвонить, объяснить? Нет. Проще притаиться в темноте, как в дешёвом фильме, и ждать, пока я тебя замечу.

Он дёргается, будто хочет что-то сказать, но я не даю.

— А насчёт Максима... — начинаю и вижу, как он сразу напрягается.

— Ты понятия не имеешь, с кем связалась! — срывается он. — Ты думаешь, он просто так рядом с тобой оказался? Всё это — не случайно. Ты влезла в то, чего не понимаешь.

Я смотрю прямо в его глаза. Внутри всё словно обрывается. Грудь сжимает, мысли путаются, но вдруг — словно вспышка: в его взгляде мелькает нечто слишком странное. Как будто он боится Максима. Или наоборот.

— Откуда ты его знаешь? — спрашиваю еле слышно.

Он замирает. И вот она — правда. По выражению лица, по тому, как глаза метнулись в сторону, как губы сжались в тонкую линию.

— Что между вами, Лёша? — голос мягкий, почти нежный.

Я уже не злюсь. Мне просто страшно. Потому что, похоже, всё куда сложнее, чем я думала. И теперь, кажется, это станет моей проблемой.

Дорогие читатели!

Приношу извинения за задержки с выкладкой прод. Я немного приболела и не могла сосредоточиться на написании текста. Сейчас, уже чувствую себя намного лучше, и выкладка вернется в обычный ритм. Спасибо за вашу поддержку и понимание.

С любовью, ваша Вика.

Глава 22

Я продолжаю стоять посреди комнаты, чувствуя, как напряжение в теле с каждым вдохом только нарастает. Лёша стоит рядом, будто приклеенный, но глаза бегают, как у загнанного зверя. Он мнётся, ёрзает, как какой-то мальчишка, которого поймали с поличным, и теперь думает, как соврать, чтобы его не наругали.

— Просто держись от него подальше, Лер, — бросает, будто это всё объясняет.

— От кого? От Максима? — я делаю шаг вперёд. — Лёш, ты можешь нормально объяснить, что происходит?

Он отворачивается и опускает глаза в пол. Никакой реакции. Только губы поджаты.

Я смотрю на него пару секунд, потом резко толкаю в плечо. Не сильно, но он точно этого не ожидал. От моего толчка Лёша пошатывается и валится в кресло.

— Что ты творишь? — выпаливвает возмущённо, приподняв брови и раскинув руки.

Я уже не пытаюсь быть сдержанной. У меня в голове каша. Всё, что было за эти сутки, накручивается в плотный ком. И если он сейчас не начнёт говорить, я точно сорвусь.

— Если ты сейчас не объяснишь, что происходит, — я сжимаю кулаки, — я возьму ту статуэтку и врежу тебе что есть сил. Клянусь.

Он смотрит на меня с каким-то странным выражением — смесь обиды и страха. И снова молчит.

— Ты что, его боишься? — выпаливаю резко. — Боишься Максима? Почему? Что ты натворил?

Он вскидывается, словно я ударила в самое больное место.

— Нет, конечно! — отмахивается, пытаясь скрыть правду.

— А что тогда? Что, Лёша? Что происходит? — кричу.

Он бледнеет, вжимается в спинку кресла. Секунду смотрит в никуда и потом резко выдыхает, будто сбрасывая с себя груз.

— Он мой начальник. — произносит хриплым голосом.

— Что? — я замираю. — Повтори.

— Он... мой начальник. Я работаю у него.

Я чувствую, как плечи немного опускаются, будто с них временно сняли груз. Какая-то часть внутри облегчённо выдыхает — он не бандит, просто начальник. Но облегчение недолгое. Что-то всё равно не сходится. Почему тогда всё выглядело так, будто Максим кого-то убил? Почему он не сказал об этом сразу? Почему не объяснил, что происходит? А главное — почему Лёша сейчас дрожит, словно его действительно загнали в угол? Он ведь трус, я это знаю. Лёша боится всего, даже собственной тени. И если он боится Максима — значит, тому есть причина.

Я сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как страх снова подкатывает к горлу. Что, чёрт возьми, тут происходит?

— Почему ты мне сразу не сказал? — произношу недовольно, сложив руки на груди.

— Не думал, что это важно, — бормочет. — Ты же и так... с ним...

— Я ни с кем, Лёша. Это он почему-то всё время где-то рядом со мной. А ты — убежал. Только увидел его, и всё. Как мышь под плинтус. Значит, есть за что?

Он закатывает глаза, будто лихорадочно прокручивает в голове варианты — соврать? отшутиться? замолчать? — потом тяжело вздыхает, словно уже смирился, что выбора нет:

— Всё сложно, Лер. Я... я подделал документы. И вывел немного денег. Не сразу, по мелочи. Но потом всё раскрутилось.

— Ты идиот, — шепчу, даже не веря. — Полный. И что теперь?

— Всё шло нормально. Я был аккуратен. Но, видимо, он понял. Или кто-то сдал. Я не знаю.

Сердце бьётся всё быстрее. Вспоминаю флешку. Максим. Его молчание.

Теперь, кажется, всё становится логичным. Он знал всё. Он не случайно нашёл меня. И теперь использует как средство. Может, чтобы Лёшу выманить. Может, как заложницу. Или просто чтобы отомстить. И я, дура...

Тяжело выдыхаю и провожу ладонями по лицу.

Нужно поскорей всё это закончить. Лёша должен всё исправить. Уверена, что Максим так всё не оставит, и это может превратиться в большую проблему для меня. Мало мне того, что мой муж спит с другой, так он еще и так по-дурацки меня подставляет.

— Ты должен вернуть ему всё. До копейки. — выпаливаю резко, смотря прямо в глаза.

— Я не могу.

Он опускает взгляд, как школьник, пойманный за списыванием. Не говорит ни слова, будто язык проглотил. А у меня в груди всё сжимается — будто бы сейчас разорвёт. Не только от злости. От страха тоже.

Неужели я и правда втянута в это по уши? Неужели этот человек, с которым я делила дом, постель, мечты — оказался лжецом, вором и трусом? Мелькает дикая мысль — врезать ему. Или хотя бы снова толкнуть, чтобы вышибить хоть каплю правды. Но я сдерживаюсь. Пока. Только кулаки дрожат от напряжения.

— Сколько?

Он называет сумму шёпотом, будто боится, что даже стены услышат. Цифры звучат в воздухе, как выстрел. Я вжимаюсь в пол, хватаюсь за спинку стула, чтобы не рухнуть, но ноги всё равно подгибаются.

— Повтори, — выдыхаю я, не веря.

Лёша отводит взгляд. Плечи у него опущены, он будто стареет на глазах.

— Ты шутишь, — я сдавленно смеюсь, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. — Это всё розыгрыш, да? Ты просто хочешь меня добить окончательно.

Он молчит. А я смотрю на него и понимаю, что нет. Не шутит. Ни капли.

— Скажи, что ты хотя бы знаешь, куда они делись, — шепчу, — скажи, что есть шанс вернуть...

Лёша качает головой, и тут я чувствую, как внутри что-то надламывается. Настоящая паника. Не просто тревога, а парализующий ужас — за себя, за то, во что я втянута, и за то, чем всё это может закончиться.

— Ты с ума сошёл. Как ты мог? Где они?

Он мямлит:

— Я не знаю. Там была одна сделка. Деньги должны были прийти. Но пропали. Я не виноват. Меня подставили. — смотрит на меня щенячьими глазами, как будто я могу ему чем-то помочь.

— Конечно, подставили. Ты же всегда — святой. — Я сплёвываю слова, как яд. — А теперь втянул и меня. Спасибо. Просто замечательно.

Я подвигаю к себе стул, чтобы присесть, и в этот момент уши прорезает звонок в дверь. Один. Резкий. Слишком громкий для этой тишины.

Я вздрагиваю, сердце мгновенно подскакивает к горлу. Поворачиваю голову на дверь, словно оттуда вот-вот вылетит пуля.

Краем глаза замечаю, как Лёша моментально вжимается в кресло, будто его туда пригвоздило. Его лицо моментально меняется на глазах. С бледного становится серым, а губы сжимаются в тонкую полоску.

Глава 23

Стук в дверь становится сильнее. Не просто настойчивый, а угрожающий — будто в следующую секунду дверь выбьют с ноги.

Я стою, замерев на месте, сердце колотится, как бешеное. Чувствую, как ладони становятся влажными от напряжения. Такого страха я не испытывала даже когда сдавала экзамен в музыкальной школе. А тут стою как вкопанная, даже не зная, чего ожидать дальше.

Смотрю на Лёшу, он будто сливается с креслом, втянутый в него до предела. Глаза дикие, губы дрожат. Он боится. По-настоящему. И меня начинает охватывать тот же страх, липкий и холодный.

— Ты совсем охренел, — шепчу, смотря на труса. — Если это за тобой. Так иди и разбирайся.

Он мотает головой:

— Я никуда не пойду, — выпаливает со страхом в голосе.

Стук в дверь становится ещё громче. Почти грохот. Кажется, сейчас и правда выломают. Я резко выдыхаю и бросаюсь к двери, хотя голос разума орёт, чтобы я не лезла в эти разборки. Но я не могу просто стоять.

Подхожу к двери, чувствуя, как каждая клеточка тела вибрирует от напряжения. Замираю, вглядываясь в дверной глазок — но ничего не видно. В этот момент стук резко прекращается, будто по команде.

Тишина давит. Сердце грохочет так, что кажется, соседи тоже слышат. Рука дрожит, когда тянусь к ручке. Мгновение сомнений — и всё же щёлкаю замком. Открываю дверь медленно, как будто за ней может стоять сама смерть.

Передо мной стоят двое мужчин. На них дорогие костюмы, идеально сидящие, как будто сшиты под заказ. Один выше, с холодным, мраморно спокойным лицом, будто он не человек, а охранная система. Второй — чуть младше, но глаза у него такие же — пустые, как стекло. В них нет ни интереса, ни злобы, просто какая-то выученная вежливость, как у официанта, уставшего от жизни.

— Что вам нужно? Почему вы ломитесь ко мне домой?! — голос срывается, но я пытаюсь держать себя в руках.

Тот, что помладше, делает шаг в мою сторону и спокойно произносит:

— Валерия, вы должны пройти с нами.

Он даже не даёт времени на вопросы — мягко, но уверенно берёт меня за локоть и делает шаг в сторону выхода.

— Я никуда не пойду! Да кто вы вообще такие?! — вырываюсь.

— Нам просто нужно, чтобы вы проехали с нами. Это займёт немного времени.

— Лёша! — кричу в сторону комнаты, понимая, что если так дальше продолжится и они меня потащат, я не справлюсь одна. — Лёша, выйди, чёрт возьми!

Вижу, как мужчины переглядываются. И тот, что постарше, тут же разворачивается и, пройдя мимо меня, идёт вглубь квартиры.

Через несколько секунд вижу, как он возвращается, ведя Лёшу перед собой. Лёша бледен, как стена.

— Отлично, — шепчу я, сгорая от злости. — Просто отлично. Из-за тебя!

— Помоги мне, Лер... — выдыхает он.

— Закрой рот, Лёша! — шиплю. — Сам всё устроил, теперь выкручивайся!

Мы выходим на улицу. Перед подъездом стоят две машины. Одна — чёрный внедорожник, тонированный, как в кино. Водитель выходит, открывает дверь, и сопровождающие молча усаживают туда Лёшу.

Я собираюсь сесть следом, но один из мужчин мягко меня останавливает:

— Девушка, вы не с ним. Пройдёмте, пожалуйста.

— Что? Почему?! — я оборачиваюсь, сбитая с толку. — Куда вы меня ведёте?

Он открывает передо мной заднюю дверь второй машины. Я поднимаю взгляд и замираю.

За рулём — Максим.

Я даже не знаю, как двигаюсь. Машинально сажусь в салон, чувствуя, как трясутся колени. Мужчина закрывает дверь, и машина плавно трогается с места.

— Я ничего не знала, — выдыхаю я, не глядя на него. — Честно. Ничего. Он мне не говорил.

Максим молчит. Едет, будто меня вообще нет рядом. Смотрит вперёд, будто дорога интереснее любого разговора со мной. Я украдкой смотрю на его профиль — спокойный, собранный, холодный. И это отчуждение вдруг начинает резать внутри.

Жду, что он хоть что-то скажет. Что-то объяснит. Пусть даже упрёкнёт — хоть какая-то реакция. Но тишина будто становится стеной между нами.

Я не выдерживаю, прижимаюсь ближе к двери, будто расстояние поможет не чувствовать этого холода.

— Ты хоть скажешь, что происходит? Что будет теперь? — я срываюсь, не выдерживая этого напряжения. — Это вообще законно, то, что сейчас было? Меня просто вытащили из квартиры! Без объяснений!

Максим тяжело выдыхает и наконец поворачивается. Лицо спокойное, даже усталое. Но глаза... В них что-то, от чего внутри всё сжимается.

— Теперь ты останешься со мной.