Измена в 45. Подняться с колен

Глава 1

Не носила я мужу обеды двадцать пять лет, и не нужно было начинать. Я хотела вспомнить прошлое, но разрушила свое настоящее.

И сейчас стою, прижимая чертовы отбивные в судке к груди, и слушаю, как другая кормит моего мужа не мясом, а сразу десертом.

– Какая же ты сладкая, Сонечка, – хрипит Влад, а звук шлепков обнаженных бедер о женские ягодицы только ускоряются и становятся громче.

– Господи, Владислав Сергеевич, боже, – стонет молоденьким голосом девица. – Там же тортик для вас. Он раздавится.

– Плевать, твоя пироженка намного вкуснее. Иди сюда. Заскакивай на капот, девочка. Какая красота у тебя там.

– М-м-м, – тягучий стон Сонечки перерастает в треск моего сердца.

Внутри все натягивается жгутом, трещит, но еще не рвется. Не могу это слышать, но и не ухожу.

Узнала ведь голос мужа, сомнений нет, и наш гараж я не перепутала, а этот тоненький, нежный голосок... Да она же девочка совсем, молоденькая, а что творит? Зачем, главное?

Боль вязкой смолой растекается по внутренностям, а я все прижимаю горячий контейнер для еды к груди, что пальцы немеют, не чувствую рук.

Облокачиваюсь о грязную стену гаражного кооператива своим бордовым пальто, и не смею зайти внутрь, просто не могу.

– Узкая, – рычит муж. – Откуда же ты такая взялась, Сонечка? Давно я такие ножки не раздвигал.

Прикрываю глаза. Не первая она у него, значит? Или «давно» – это он наш брак в двадцать пять лет называет и с моими ногами сравнивает?

По коже бежит противная дрожь, все тело передергивает, в желудке спазм и начинает тошнить. Прижимаю пальцы к виску, перед глазами мутнеет, нарастающая боль охватывает переднюю часть головы, и я почти съезжаю по стене.

Держусь, глубоко дыша. Нужно уйти отсюда, но теперь не могу, ноги не держат.

Стараюсь чаще дышать, но это не помогает.

– Владислав Сергеевич, ах, я сейчас упаду, – доносится скрип шатающегося автомобиля. – О-о-о, какой вы...

– Зверею от твоих вишенок на груди! Как торчат! Сонечка, не отпущу тебя, моя будешь, сколько скажу.

И тут раздается приглушенное звериное рычание моего мужа. Он всегда так кончает, гасит хрип в ложбинке шеи. Видимо, давно начали, раз он уже. Или это он от молодого тела так завелся?

В ушах шум, отлепляюсь от стены и иду подальше от этого гаражного разврата. Ноги в ботиночках на маленьком каблучке шатаются, словно пьяная я, глаза стеклянные, ничего не вижу из-за застывших слез.

Муж, мой родной человек, мужчина, с которым я прожила двадцать пять лет, родила дочь, построила небольшой бизнес, с которым чувствовала себя как за каменной стеной, предал меня, ударил в спину, огрел по голове так, что словно бутылку вина сама выпила.

Слезы все-таки срываются с ресниц и камушками падают на пальто. Ощущение, что пыльным мешком трахнули, отчего рухнул не только мой брак, но и весь мир.

Всего одно событие, мерзкое, подлое, отвратное, а чувство, что нет меня больше, смысла в жизни нет, все перестало иметь значение, накатило безразличие.

Подбегает собака, бросаю мимолетный взгляд и отворачиваюсь. Плевать, какая она, может, и злая, броситься хочет. Мне бы боль внутри чем-то погасить, хоть раной тела, все равно. Раздирает изнутри, хочу расплакаться, но все атрофировалось.

Пес не отстает, виляет хвостом, смотрит на руку мне.

– Ты за этим бежим, что ли? – останавливаюсь. – Да забирай.

Открываю крышку судка, ставлю на землю возле столба в кустах и киваю собаке.

Животное молниеносно начинает глотать отбивную по-королевски, а я отворачиваюсь и устало иду дальше, вон отсюда.

В кармане звенит телефон. Дочь.

– Да, Ника, – беру трубку.

– Мам? Что с голосом? Как дела?

Прокашливаюсь, растягиваю губы в улыбке, чтобы интонация была радостнее и бодрее отвечаю:

– Да, все нормально, телефон на плече держала, неудобно говорить было. Как ты, мое солнышко? Как учеба? Что там твой Ваня?

– Все хорошо, иду с лекций в общежитие. С Ваней вечером встречаемся, в ресторан пригласил, три месяца как вместе, отметить хотим.

– Три месяца – это повод для праздника, конечно, – хочу поддержать дочь, но, кажется, выходит стеб.

– Ну, не двадцать пять лет, как у тебя с папой, но для нас это праздник.

– Зайка, это отличный повод сходить в ресторан. Почему бы и нет, – смягчаю голос и стараюсь придать ему радостных ноток. – Я очень рада, что у вас все хорошо, и ты счастлива.

Говорю это дочери, а у самой сердце заходится и стучит у самого горла. Три месяца – это прекрасно, люди еще влюблены, стараются друг для друга, уступают, летают в облаках.

Не то, что четверть века совместного проживания. Ноги не те, мясо приелось, хочется сразу десерта, да и вообще, соки, видимо, все выжаты и одна дорога – в чужой фруктовый сад.

– Мам, точно все хорошо? Ты какая-то странная. Что делаешь?

Отвожу динамик телефона в сторону, шмыгаю носом, чтобы Ника ничего не услышала и снова сквозь боль улыбаюсь.

Глава 2

– Алло, Таня! Ты слышишь меня? Ты где сейчас?

Голос мужа обеспокоенный и в то же время раздраженный.

Испугался, что ли? Наверно Ника позвонила отцу и проболталась.

Молчу, не знаю, что ему сказать. Я сама еще ничего не знаю. Кроме раздирающей боли ничего не понимаю.

– Алло, алло! – зовет Влад.

Руки трясутся, прочищаю горло и, как можно обыденнее, говорю.

– Влад, я не слышу тебя, и телефон сейчас сядет. Потом перезвоню, – кладу трубку и выключаю телефон.

Поднимаю голову к небу, смотрю вдаль, втягиваю носом воздух и встаю.

Не хочу с ним сейчас говорить, не выдержу. И домой не хочу. Нужно отвлечься, проветрить голову.

Все очень серьезно, но сейчас, на эмоциях я не могу адекватно мыслить. Хочется лишь покалечить Влада, сделать так же больно, как он мне. Чтобы мучился, корчился от боли, но это не вернет время назад, не остановит его перед предательством. Он сделал свой выбор, и теперь выбор нужно сделать мне.

Мне сорок пять, у меня взрослая дочь, которая учится в Москве на пятом курсе университета, свой небольшой магазин парфюмерии, дом, муж, семья.

Нет, мужа у меня, как выяснилось, нет, семьи, по-видимому, тоже. Хотя еще час назад я считала себя счастливой и самодостаточной женщиной, а сейчас... Сейчас руки опускаются.

За руль мне нельзя, поэтому как есть иду на остановку и еду в центр города в магазин.

Сегодня воскресенье, для меня выходной, отпущу девочек-продавщиц и закрою магазин сама.

Сажусь на свободное место, ехать недолго, и наблюдаю, как женщина лет пятидесяти пяти тащит на себе сумки с продуктами, опускается на сидение и устало выдыхает.

Бросаю взгляд на правую руку – замужем. Почему сама? Видно, что ездила на рынок за покупками, неужели помочь некому?

Звонит телефон, женщина отвечает.

– Только села в автобус, еду уже... Что значит долго? Очереди везде, выходной... Гриша, подними лучше свою задницу и встреть меня на островке, сумки тяжелые... Да оторвись ты от своего компьютера уже! Дети вечером приедут, мне еще убраться надо и ужин приготовить... Ой, все! Спасибо! Я так долго стоять и ждать не буду. Сама дойду.

Отключает вызов и смотрит в окно, а я вижу, как она сжимает челюсти, видимо, злится или пытается не расплакаться от обиды.

Женщина красивая, видно, что фигура еще недавно была, а сейчас тоска на лице и обреченный взгляд.

Вот и я задумалась. Что этим мужикам надо? Ведь все в семье у них есть: чистый дом, вкусная еда, секс.

Не знаю, как эта женщина, но я ухаживаю за собой, за фигурой слежу. Седина у меня появилась сразу после сорока, прям поперла, но мой парикмахер подобрала краску с пепельным оттенком и на светлых волосах она смотрится стильно, а я благородно.

Не понимаю! Ну вот хоть убейте! Что сложного этому Грише встретить свою жену с сумками? Она же обласкает его потом, слово доброе скажет.

А Влад? Что в нашей семье его так тяготит, что он пошел налево? Что ему во мне не хватает, что решил залезть на молодуху?

На глаза набегают слезы, и я часто-часто моргаю, чтобы не разрыдаться снова.

Чувствовать себя преданной – невыносимо. Меня просто обменяли, как опостылую вещь, и это понимание, как удар ножом в самое сердце.

Захожу в свой магазин, где за стойкой стоит продавщица Леся.

– Здравствуйте, Татьяна Александровна, – Леся вся подбирается при виде меня.

Испугалась. Только чего? Я вроде ее не обижаю. Девочке тридцать лет, одна растит сына трех лет, муж бросил еще беременной.

Застываю взглядом на своей помощнице, и сердце сжимается. Еще одна преданная, обманутая, оставленная на произвол судьбы.

Сколько нас таких женщин, неоцененных, одиноких? Или это я на фоне своей трагедии вижу только несчастных женщин вокруг?

– Привет, Леся, – подхожу к шкафу, снимаю пальто и вешаю на вешалку. – Как у нас дела?

– Все хорошо, продажи в пределах плана, – тушуется девушка, а я не понимаю в чем дело.

– Ладно. Как твой сынок? Кашель прошел?

– Да, спасибо. Все хорошо уже. С бабушкой, мамой моей сегодня. Хочет, чтобы я в лабиринт его сводила, в мегамаркете, который у нас. Пообещала в выходной с ним сходить, а то две недели дома болел, уже с ума сходит.

– Зачем выходной ждать, иди сейчас.

– В смысле сейчас?

– Мне дома скучно стало, – вру я, – решила поработать, а у тебя малыш, ему внимание нужно. Так что беги к сыну, Леся.

– О, Татьяна Александровна, спасибо большое! Он так обрадуется.

– Отец вообще не видится с ним?

– Та, какой? Это же надо деньги тратить, подарок покупать, развлечения оплачивать.

– Тяжело одной, Лесь?

Задумчиво смотрю на девчонку, а самой страшно становится. Она молодая, сынок еще лялька, обязательно встретит достойного мужчину и будет счастлива.

Глава 3

Щеки пылают, накатывает злость, я пристально рассматриваю девушку и с трудом сдерживаю себя, чтобы не оттаскать это мелкую дрянь за ее длинный хвост.

Нет, Таня, тебе не двадцать, когда можно позволить эмоциям взять вверх и поддался импульсивности. Тебе сорок пять, будь умнее и мудрее.

– И где лекарства? – холодно спрашиваю я.

– Что? А! Я по дороге домой заскочила и оставила. Понимание, у мамы прием по времени.

Слушая этот слащавый голос, сомнений больше нет – именно она была в гараже с... Владом.

Фантомная боль снова накатывает и сжимает в тиски грудь, но я отворачиваюсь и иду за стойку, чтобы никто не понял моего состояния.

Маленькая негодяйка! И не стыдно прикрываться матерью? Еще и придумывая ей болезни.

– Леся, иди, – надеваю маску строгой хозяйки. – Мы с Соней разберемся здесь.

Леся прощается и уходит, а Соня невозмутимо вешает в шкаф сумку и короткую кожаную куртку с меховым воротником.

Гадине лет двадцать пять, чуть старше моей дочери, платье трикотажное, плотное, но короткое, еле доходит до середины бедра, а на ногах ботильоны на каблуке.

– Ты словно не на работу пришла, а на встречу с подружками, – цежу я.

– Да я всегда так одеваюсь, – Соня видит мой оценивающий взгляд и вскидывает подбородок. – Мне ж не сорок, чтобы до пяток платья носить.

– А ты считаешь, что в сорок уже показать нечего?

Вскидываю возмущено брови, а по ладоням пробегает прокалывающий импульс. Прям руки чешутся схватить паршивку за ее конский хвост и долбануть милым личиком о стол.

Такие зверские мысли пролетают в голове, что сама себя не узнаю.

– Так это почти что пенсия, – как ни в чем небывало рассуждает Соня. – Мне кажется, что и после тридцати уже все.

– Что все?

– Ну... Неинтересна мужчинам и роль чисто так: нянька для детей и прислуга для мужа.

От такой логики волосы на затылке дыбом встают.

– Зря ты так, – меня уже всю колотит, но прежде чем выгнать хамку, нужно задать еще несколько вопросов.

– Ой, простите, Татьяна Александровна. Я не про вас. Вы очень хорошо выглядите. Всем бы так в вашем возрасте.

– В моем возрасте, значит. Скажи, Соня, а где тебя Леся нашла? Ты ее подруга?

– Я? Нет, конечно. У папы друг есть, – Соня на мгновение замолкает, и я вижу, как расфокусируется ее взгляд.

Сучка маленькая, вспомнила, как «в аптеку ходила»?

– И что? – напоминаю о себе.

– Ну не друг, по работе часто пересекаются. Вот он и сказал, что в магазин его клиентки требуется продавщица. Дал телефон Леси.

Клиентки, значит? Подонок!

Мой муж – владелец логистической компании, занимается доставкой грузов по всей стране и держит сеть пунктов приема-выдачи в крупных и средних городах.

С Владом мы не только муж и жена двадцать пять лет, но и бизнес-партнеры. Образование у меня экономическое, но сразу после выпуска я родила Веронику, и в декрете, как выразилась эта пигалица, я все три года была няней для ребенка и прислугой для мужа. Так что Соня сильно ошиблась, распределяя роли по возрастам.

К тому времени, как Ника пошла в сад, я поняла, что жить так дальше не хочу. Влад перестал видеть во мне красивую молодую женщину с амбициями, и как-то право голоса у меня вообще исчезло.

Нет, он претензий не предъявлял, скандалов в семье не было, обеспечивал семью, уделял внимание, но я видела, что по отношению ко мне в его глазах больше не было огня и восхищения, да и с моим мнением считаться перестал.

Тогда я в один день перекрасила волосы, сменила прическу и частично обновила гардероб, а еще разработала и предоставила бизнес-план своего будущего парфюмерного магазина.

Конечно, у меня в голове была только теория вуза, но Влад поддержал мою идею стать финансово значимым звеном в нашей семье, и помог стартануть.

Он старше меня на два года и к тому времени уже активно внедрял по региону свою логистическую компанию и имел выходы на различных поставщиков.

Так и начался мой бизнес со взлетами и падениями. Сначала это были островки в разных небольших магазинах, потом я перебралась в побольше, и в итоге смогла арендовать помещение и открыть большой, а главное, свой магазин люксовой и нишевой парфюмерии.

Моя задача – это управление, а муж обеспечивает выход на поставщиков моего узкого товара.

Клиентка я у него? Можно, конечно, и так выразиться, если хочешь затащить дочь знакомого себе на капот.

Боже, от этой мысли все передергивает внутри. Она же совсем молодая, как Ника наша. Неужели все мужчины среднего возраста так западают на этих глупышек? Чем они берут? Своей непосредственностью, наивными глазками или просто молодым телом?

– С родителями живешь? Не замужем, значит? – пытаюсь ввести Соню на нужные мне детали, но не знаю, как при этом не раскрыть себя.

И, как оказалось, зря. Соня оказалась из болтливых, вот только очень быстро я об этом пожалела.

Глава 4

У меня, змея подколодная, у меня. Вот только не могу понять, что в тебе такого особенно, что мой муж рискнул всем, что у него есть: семьей, которая была с ним и в болезни и дни безденежья, стабильностью, надежным тылом, и предал все это.

Пробегаю оценивающим взглядом по Соне сверху вниз. Да, молодая и красивая, длинные, светлые волосы, крепкие плечи, стоячая грудь. Еще не рожала, поэтому бедра узкие, ноги длинные, стройные, как у куколки, ни грамма целлюлита и дряблости. Но это все внешнее, а поговорила с ней пять минут и от мировоззрения девушки просто опешила.

Или Владу не нужны ее мозги, лишь бы ноги вовремя раздвигала и в рот заглядывала?

Интересно, он знает о ее планах?

Стою, смотрю на эту особу с презрением, но все равно чувствую себя ниже плинтуса, униженной, разбитой, а самое ужасное, что мой муж ударил по моей самооценке.

Я чувствую себя старой и поэтому ненужной.

Знаю, что все не так, знаю, что я тоже стройная, ухаживаю за собой, стильно одеваюсь. Да, кожа на лице не такая светлая и упругая, есть мелкие морщинки, шея выдает возраст, руки, но красота еще окончательно не померкла. Тело имеет свои изменения, как без этого, рожала же, то полнела, то худела, где-то растяжки, где-то целлюлит начинает, но я не выгляжу настолько убого, что меня можно не хотеть, настолько плохо, чтобы позариться на совсем молодую.

Хотя как бы я себя ни убеждала, червячок самоедства никуда не делся.

– Татьяна Александровна, так что мне делать? – кажется, любовница мужа обращается ко мне второй раз, а я просто не хочу ее слышать.

– Убираться отсюда вон, – цежу сквозь зубы.

– Что? – на лице Сони отразилось искренне непонимание, от которого она даже как-то неестественно дернулась.

– Я сказала, пошла вон! – произношу чуть ли не по словам и грозно наступаю. – Ты не прошла стажировку.

– Вы нормальная? Вы чего со мной так разговариваете? Что я вам сделала? Вы даже задания никакого не дали.

Соня пятится к шкафу с верхней одеждой в полном шоке.

– Потому что ты, маленькая дрянь, мало того что матери своей болезни придумала, так еще и в чужую семью залезла, презрением к женщине разбрасываешься. Ты ее не знаешь, жизнь ее не жила, а все хочешь отобрать, на готовенькое объявилась. А ты сначала с мужчиной пройди путь из черных и белых полос, создай что-то действительно крепкое и ценное, а потом руки протягивай. Гадина.

Соня бросается к двери, на ходу надевая куртку.

– Вы ненормальная! – кричит, оборачиваясь. – Какое вам вообще дело до моей жизни! Что хочу, то и делаю! Бешеная!

– Ты моего бешенства еще не видела!

Я делаю очередной шаг к этой расчетливой шлюшке, но останавливаюсь, когда вижу, что к стеклянной двери магазина быстро подходит Влад, дергает ее на себя и застывает на пороге.

Соня видит своего любовника и бросается к нему.

– Влад! Твоя клиентка сумасшедшая, она кидается на меня! Влад!

Девица чуть ли не виснет на руке моего мужа, а он стоит и лишь смотрит на меня: изучающе, пристально, не моргая.

Я вижу, как бледнеет его лицо, дыхание от волнения учащается, он нервно дергается, пытаясь сбросить с себя мелкую пиявку, но она все-таки овладевает его вниманием.

– Влад, я не останусь с здесь не минуты. Она ненормальная, отвези меня домой.

– Я так понимаю это и есть твой парень? – зло скалюсь.

Боль в груди черствеет, эмоции скачать, на меня обрушивается неуместное желания рассмеяться, но чувствую, что и истерика не за горами.

Какие же они гнусные, подлые предатели. Причем оба. Только если она осознанно рушит чужую жизнь ради собственного эгоизма, то он в сто крат хуже.

Мы были все это время единым целым, семьей, близкими людьми не только по документам, но и душой.

Неужели это все имело значение только для меня, а муж просто по инерции жил со мной и терпел наш брак? Не поверю. Нет.

– Да, это он! – выкрикивает Соня.

– Замолчи! – рявкает на любовницу Влад.

– Почему? Она набросилась на меня. Мы просто разговаривали, я о тебе рассказывала, а она давай выгонять меня матом. Ты бы слышал!

– Соня, я сказал, замолчи! – Влад дергает девушку за руку и пытается вывести на улицу.

– Ты что, на ее стороне? Час назад рассказывал мне, что я твое солнышко, смысл каждого дня, что я пробудила в тебе энергию к жизни, а теперь веришь этой старой тетке? Да я...

Дверь закрывается, и я больше не слышу этого голоса, который с каждой секундой набирает тональность, и напоминает те высокочастотные стоны, что разносились в семейном гараже.

Эйфория от злости спадает, и я чувствую откат. Обессиленно опираюсь спиной о стойку администратора и наблюдаю, как Влад яростно отчитывает свою молодую лань, затем открывает дверь машины, захлопывает и идет в сторону магазина.

Жгучий адреналин впрыскивает в кровь свой яд, осознаю, что сейчас будем выяснять отношения. Только я для себя уже все выяснила, а с этим разговаривать даже не хочу.

Глава 5

Меня трясет от таких циничных слов. Тестостерон у него сейчас фонтаном бьет? Серьезно? Поверила бы, если бы не его апатичность к сексу в семейной постели. Или это у него только на меня такая запоздалая реакция, а на молодых аж бегом?

Самооценка трещит по швам, злость смешивается с чувством собственной неполноценности. Держусь, отгоняю разрушительные мысли. Все не так! Все!

– Влад, ты сейчас говоришь отвратительные вещи, – цежу, пытаясь сохранять самообладание, но у самой руки трясутся.

– Говорю как есть. Правда всегда неприятна, Таня, но как есть.

– А что же ты тогда свою правду не рассказал сам? Почему не поговорил, не признался, что больше не любишь, не хочешь, не ценишь и не уважаешь меня. Не как свою жену, мать твоего ребенка, женщину, в конце концов? Зачем эта грязь? Развелись бы по-человечески, без унижения меня.

– При чем здесь все это? – на лице мужа искреннее недоумение. – Я уважаю тебя по всем фронтам. И ценю тоже. Мы слишком долго вместе, чтобы я этого к тебе не испытывал.

– Видимо, слишком долго, что тебя потянуло на молоденькие ножки и сладкие вишенки.

– Ты что, ненормальная? – вспыхивает муж. – Ты что, подслушивала?

От абсурдности его вопроса смеюсь в голос.

– Нет, просто вовремя пришла. Знаешь, вот в самый разгар, чтобы ни малейшего сомнения не осталось, что ты подонок.

– Выбирай выражения, Таня. Я твой муж и заметь, ни разу тебя не оскорбил.

– Не считая того, что, выбрав для измены девчонку возраста нашей дочери, ты максимально показал мне, насколько я для тебя старая.

– Ты не понимаешь! Господи, я даже не смогу тебе это объяснить. Соня – это совсем другое. Это как глоток свежего воздуха перед тем, как окончательно спуститься в подвал возраста.

– Влад! – повышаю тон и поднимаю ладонь. – Замолчи, вот сейчас, ради бога, замолчи. Ты не слышишь себя, а я вот хорошо тебя слышу, и ты говоришь очень печальные вещи.

– Я говорю реальные вещи. Еще немного времени, и я превращусь в старика. Мы очень долго в браке, и я осознаю, что кроме тебя, больше никому из женщин не буду нужен. Время нельзя вернуть назад, и я жажду прожить свои сильные годы на полную катушку. Ты привычная для меня, столько всего уже было, разной тебя видел. Сейчас я хочу что-то новенькое, чтобы запомнить, чтобы чувствовать себя еще молодым.

– Твоя пигалица так и сказала. Молодишься, но недолго осталось, – зло смеюсь. – Тебе не под короткие юбки лезть нужно, а к хорошему психологу, Влад. А может и к психотерапевту.

– Мне нужно, чтобы ты оставила все как есть, и сделала вид, что ничего не знаешь.

– Настолько не любишь меня? Да? Предлагаешь быть терпилой? Дома улыбаться, ждать с накрытым ужином, делать вид, что ты не плюешь мне в душу? Я так не могу. Ты очень сильно обидел, Влад. Унизил. Каждое твое слово только сильнее топит тебя, а мне рвет сердце. Замолчи, если уважаешь. И уходи.

– Нет, Таня, – качает головой. – Я люблю тебя. Ты просто меня не понимаешь.

– А ты, видимо, меня. Уходи. Магазин закрывается.

– Я уйду, но только для того, чтобы ты остыла и хорошо подумала о моих словах. Поговорим дома.

Влад разворачивается и уходит. Дурацкий колокольчик заставляет вздрогнуть, а звук заведенного мотора и то, как они вместе уезжаю, рушит остатки терпения. Я приваливаюсь к стене, закрываю ладонями лицо и начинаю плакать.

Все нутро выворачивается наизнанку с этими слезами. Рот наполняется горечью, словно желчью, кашляю, задыхаюсь от удушающих чувств.

Мне так больно, так обидно, что хочется разодрать грудную клетку и все вымыть там с хлоркой. Чтобы стерильно стало, чтобы ничего не испытывать.

Он не извинялся, не молил простить, не убеждал, что это все на один раз, что рассудок помутился, что эта девка сама напрыгнула, а он, как мужчина не устоял.

Нет, муж изменил осознанно, целенаправленно преследуя свою изощренную логику.

Боже, как мы до такого докатились?

И самое ужасное, что я чувствую свою беспомощность. Я реально осознаю, как рушится моя жизнь, мой привычный мир, в стенах которого я прожила двадцать пять лет.

Накатывает растерянность, она дико дезориентирует и на меня накатывает опустошение.

Ничего больше не будет как прежде, никогда я не смогу забыть этого гнусного обмана и подлого предательства.

Чтобы я не предприняла, какое решение не приняла, той, кем я была вчера, я уже не буду.

Меня резко, больно и беспощадно вырвали из зоны комфорта, не объяснив, как справиться с последствиями.

– Девушка! Простите!

Отрываю ладони от лица и пытаюсь сфокусироваться на источнике голоса.

Передо мной стоит мужчина и так обеспокоенно смотрит, что я даже теряюсь.

Я не слышала колокольчика у входа, хлопка двери, его шагов. Может потоп, поэтому он так взволнован?

– Извините, вы мне?

– Конечно. Я могу вам чем-то помочь?

Помочь? Господи, мозг, наконец, начинает работать, и я судорожно вытираю мокрое лицо ладонями.

Глава 6

Мужчина стоит и сканирует меня пристальным взглядом. Уголок губ дергается, и он кивает.

– Начнем с заказа.

Даже не удивлена, хотя, признаться, немного разочарована. Купить цветы, шоколадку или сводить в ресторан каждый может, особенно желая произвести впечатление, а вот сделать женщину счастливой могут единицы. И они явно стоят не на моем пути.

Пожимаю плечами, поджимаю губы, скрывая досаду, и киваю на витрину за своей спиной.

– Вот и хорошо. Что желаете? Конкретный бренд или нужно помочь подобрать?

– Подберите на ваш вкус, пожалуйста. Я в запахах ничего не понимаю.

Мужчина облокачивается на стойку и, кажется, пытается подавить улыбку.

– Хорошо. Вы себе? – игнорирую его поведение.

– Нет, на подарок. День рождения.

– Нужно больше вводных данных. Девушка, мужчина, возраст, характер.

– Эм, – вскидывает брови, – молодая девушка, двадцать лет. Что еще сказать? Красивая, стройная, легкая на подъем, беззаботная. Учится, но сама не знает, чего хочет, – смеется мужчина.

– Она хочет богатого покровителя, ничего не делать и чтобы носили на руках, – бросаю я, но тут же прикусываю язык. – Они через одну этого хотят.

– Современные девчонки такие, да. Моя вроде переборчивая в плане любви.

– Ваша, значит? – смотрю презрительно, ничего не могу сделать с зарождающимся раздражением.

А каким галантным пытался казаться, помощь предлагал, но оказался обычным среднестатистическим мужиком среднего возраста, у которого, видимо, тоже тестостерон на исходе.

– У вас есть дети? – спрашиваю прямо.

– Хм, да, сын взрослый. А что?

Значит, парфюм не для дочери.

– Ничего. Просто смотрю...

Торможу себя на полуслове. Таня, это непрофессионально так вести себя с клиентом. Совершенно не твое дело, для кого он делает заказ и насколько молодая у него любовница.

Бросаю взгляд на правую руку. Кольца нет – не женат. Ну вот, он вправе быть с кем хочет.

Но почему же тогда так дико обидно, когда слышишь, что взрослые мужчины предпочитают молоденьких? Чем они берут кроме тела? Вот этой вот легкостью и беззаботностью?

Но такие девчонки не будут любить просто так, просто потому, что ты есть в ее жизни. А как же мы, женщины, наполненные мудростью и опытом, готовые отдавать себя без остатка просто за теплые объятия, ласковые слова и заботу?

Женщины моего возраста самодостаточные, уже знают, чего хотят от жизни, от мужчины, нам несложно угодить, мы независимые и все, что нам нужно – это чтобы близкий человек был рядом и в трудную минуту и в радости.

Отворачиваюсь и окидываю задумчивым взглядом свою витрину, но напряжение от разговора полностью скинуть не удается. Кажется, он сверлит мой затылок оценивающим взглядом. Отчего плохо удается сосредоточиться на заказе.

Беру несколько флаконов, один за другим, и ставлю перед клиентом.

– Не буду перегружать вас выбором. Пробуйте, – открываю тестер. – Яркий аромат с фужерным цитрусовым характером. Он таит в себе атмосферу легкости и свободолюбия.

Снимаю крышку со второго флакона.

– Элитный парфюм, дерзкий, в то же время романтичный аромат. Здесь прохладные аккорды лимона и бодрящего бергамота. Цветы грейпфрута, белый мускус, амбра и насыщенная влажная древесина окутывают пьянящей морской композицией. И последний, – ставлю перед растерянным мужчиной третий вариант, больше ему точно не нужно, – цветочно-фруктовый аромат, композиция пиона и мягкого меда в сердце, а в верхнем аккорде слышны бергамот, груша и щепотка пряного розового перца.

Мужчина нюхает каждый аромат по очереди и снова возвращается к первому. Выбор не трудный, когда знаешь свою женщину. Этот, создается впечатление, просто хочет угодить, сделать дорогой подарок.

– Я вполне определился, только нужен все же еще маленький совет.

– Конечно, – дежурно улыбаюсь.

– А если к вышеперечисленному описанию добавить дерзость, смелость и самодостаточность? Чтобы вы выбрали из этого?

– Хм, вы определенно хорошо знаете, для кого выбираете подарок, – удивляюсь я, мысленно забирая свои слова обратно. – На мой вкус в этом случае подходят вторые с нотками древесины. Они кричат о свободе и независимости.

– Превосходно. Я беру двое духов, эти с древесиной и первые легкие с цитрусом.

Достаю закрытые упаковки, оформляю в красивые подарочные пакеты и передаю клиенту.

– Спасибо за покупку, – улыбаюсь уже мягче, мужчина-то не виноват, что мой муж подорвал нормальное восприятие мужчин в целом. – Уверена, вашей имениннице понравится подарок.

– Я в этом даже не сомневаюсь. Вы не только красивая женщина, но и профессионал в своем деле.

От неожиданности моментально краснею, но мужчина легко улыбается, подмигивает мне, забирает пакеты и уходит.

Все-таки красивая женщина. Приятно, что сказать. Вспоминаю слова мужа о том, что я ему приелась, и настроение тут же камнем падает на дно.

Глава 7

Уже темнеет, но я так краснею до самых ушей, что, кажется, мое пунцовое лицо замечают все.

Оборачиваюсь, ищу глазами мужчину из магазина, но никого не нахожу. Город живет своей жизнью, а люди, не обращая на меня никакого внимания, бегут по своим делам.

Настроение заметно улучшается, и не то чтобы я хотела внимания чужого мужчины, но его жест наполняет уверенностью в себе. Как знак какой-то срабатывает.

Мысленно благодарю незнакомца, что поддержал невинную игру. Я хотела почувствовать себя молодой, а он как смог, так и подыграл. Теперь мысль о разговоре с предателем мужем не так сильно пугает, неприятно дребезжат нервишки, но самооценка все же приподнята.

И пусть он взрослый мужчина имеет отношения с молоденькой девушкой, мне на самом деле не должно быть никакого дела. У меня своя семья, которая трещит по швам, и ближайшая задача – спасти в этом разрушении себя.

Спустя час подхожу к воротам дома, останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Внутри снова зарождается неприятная тяжесть, ноги не хотят идти, но это мой дом и деваться мне больше некуда.

Незнакомец и ромашки, все больше кажутся знаком свыше, что на разводе жизнь не заканчивается, что есть еще в этом мире чему радоваться, если посмотреть по сторонам.

Но радость пока мне не дана, распахнуть шире глаза и увидеть что-то еще кроме лжи и лицемерия мне не удается, поэтому стиснув зубы, захожу во двор.

Машина Влада в гараже, значит, уже дома. По привычному укладу я должна сейчас прийти, зайти в кабинет мужа, обнять его, сказать, что за день сильно по нему соскучилась, и идти накрывать на стол ужин. Влад всегда меня ждет, у нас традиция, ужинать и завтракать всей семьей.

Раньше к нам присоединялась Ника, а когда она уехала учиться, мы продолжили уже вдвоем.

Ужин в кругу семьи – это не просто прихоть. За столом мы всегда делимся, как у кого прошел день, что интересного произошло, у кого какие планы на завтра.

А чем мы с Владом можем поделиться сегодня? Только взаимными претензиями и болью от предательства.

Захожу в холл, бросаю взгляд на кабинет и накрывает дежавю, но я отмахиваюсь от него и прохожу мимо.

Этот дом мы покупали в ипотеку, долго и нудно ее выплачивали, практически все доходы уходили на закрытие долга, поэтому мой магазин полноценное развитие начал только два года назад. Потому что, чтобы расширяться, нужно вкладываться.

Пока мою руки и переодеваюсь, пытаюсь вспомнить, как трепетно мы обустраивали эти стены. Нет, пытаюсь не просто вспомнить, а вызвать в себе хоть какие-то чувства сожаления, может желание понять поступок мужа, принять его причины.

Не получается, и сожалею я лишь о том, что Влад оказался настолько подонком, что обесценил все, что было между нами все эти годы.

Как мы ругались, когда делали ремонт, а потом муж первый шел на применение, просто завалив меня на кровать и показывая, что мириться тоже очень приятно.

Как принимали здесь гостей, как радовались за меня мои родители, которых, к сожалению, нет больше на этой земле уже четыре года, как свекровь, к которой я отношусь просто снисходительно, ходила и критиковала безвкусную обстановку и слишком блеклые стены. А они всего лишь жемчужного цвета, а ей нравятся с рисунком.

Сейчас я понимаю, что это все мелочи, те события, которые и составляют наш быт. Глобальные – это когда ты теряешь все это и чувствуешь страх из-за неопределенного будущего.

Мне грустно, печаль пробирается под кожу, а тишина дома давит замаячившим одиночеством.

Иду на кухню, прихватив из коридора цветы и парфюм, ставлю ромашки на столе и по привычке собираюсь греть ужин. Я не голодна, мне бы сейчас поплакать под струями горячего душа и забыться крепким сном, но желудок требует другого.

– То есть ты полностью решила меня игнорировать? – раздается за спиной насмешливый голос Влада.

Разворачиваюсь, беру себе тарелку и накладываю пюре с котлетой.

– Таня, ты не собираешься меня кормить?

Оставляю тарелку, кладу приборы на одну персону и собираюсь с силами, чтобы выстоять этот бой.

– Что ты ждешь от меня, Влад? На что рассчитываешь?

– На понимание.

– Его не будет, – отрезаю я и сажусь за стол.

Кусок в горло не лезет, а под раздраженный взглядом Влада полностью пропадает аппетит, но я продолжаю ковырять тарелку, чтобы он не увидел, насколько меня раздавил, чтобы не понял, насколько сейчас уязвима и не сыграл на этом.

А мне реально плохо, дико больно терять семью, невыносимо думать, что всего этого больше не будет.

Все бы отдала, чтобы вернуть время назад, не позволить Владу пойти в гараж и сотворить непоправимое, или самой туда не пойти. Не знаю.

Что бы это спасло? Наверно ничего. Проблема в том, что муж плохо справляется с кризисом среднего возраста, не счел нужным со мной это обговорить, а пустился по все тяжкие.

– Таня, – громче зовет Влад, чтобы я обратила на него внимания. – Я понимаю, насколько сильно обидел тебя, но поверь, я не хочу терять тебя, ты дорога мне, просто это все...

Глава 8

Столбенею от этих слов. Ребенка?

– Влад, у тебя что, спермопередоз такой? Вообще реальной картины не видишь? Не будет она рожать от тебя ребенка, ей это не надо. Пока она думала, что я, твоя клиентка, как ты меня представил, и ее начальница, она выболтала все, что думает о ваших отношениях. Ей нужна роскошь, заграница и дорогие подарки от тебя. Все. И плевать она хотела на твою жену и что брак разваливает. А еще она четко для себя решила, что с тобой на несколько лет.

– Ты все преувеличиваешь.

– Я? Мне кажется, это ты нацепил какие-то невменяемые розовые очки с твоим-то жизненным опытом! Объективно я могу допустить, что тебя потянуло на молодую девушку, но неужели ты настолько не разбираешься в женщинах, что решил, что разница в двадцать пять лет – это нормально для долгих отношений? Тебе будет пятьдесят, ей всего тридцать, и ты реально думаешь, что она не променяет тебя на молодого? Хотя я бы хотела на это посмотреть. Это будет тебе ответка, когда ты почувствуешь, что тебя банально променяли из-за возраста.

– Если она родит, мы всегда будем связаны, – пытается что-то доказать мне Влад, а моему недоумению нет предела.

– Я не верю, что слышу это все от тебя. Влад, ты влюбился, что ли? Еще одного ребенка хочешь?

– А что, если и так? Да, я реально сейчас испытываю то, что думал, уже никогда не почувствую. Я забыл, что значит скучать по женщине, забыл, что значит тянуться к ней, желать видеть каждую минуту, трогать, целовать, обнимать. И я не против ребенка. Я достаточно зарабатываю, а любая девушка в конечном итоге захочет родить.

– Захочет, конечно. А потом твоя жизнь превратится в то, от чего ты так бежишь сейчас. Что останется от вашей любви, когда пойдут пеленки, ее гормональные качели, бессонные ночи и раздражение? А потом ребенок растет, отнимает внимание мамы у отца, а дальше та же рутина: дом, работа, ужин, выходные где-то, если силы остались. Только твоя Соня не вытянет, ей другое от тебя нужно. Она хочет красивую жизнь, а не семью с тобой. А если и родит, то уйдет, но будет продолжать тянуть из тебя деньги.

– Ты все это мне говоришь, чтобы я что? Упал перед тобой на колени, извинился, признал твою неправоту и закрыл себя на замок с тобой?

– Мне даже жаль тебя, Влад. Ты реально потерялся. Ты сам знаешь, чего ты хочешь?

– Знаю! Хочу, чтобы осталось все как есть, а ты забыла, что видела и слышала.

– Ты только что мне сказал, что любишь и не хочешь терять. Говорил, что просто сливаешь в молодую тестостерон. Теперь ты даешь понять, что влюблен в нее и не против ребенка.

– Да, я люблю тебя и... к Соне чувства есть. Просто это совсем все разное. С тобой привычно, стабильно, размеренно, с ней все как Армагеддон.

– То есть, если бы я не узнала о твоей связи на стороне, ты бы жил на две семье? Хотя я по-прежнему убеждена, что ей не нужен ребенок от тебя.

– Возможно, и жил бы. А может, нагулялся бы и успокоился. А ты так бы ничего и не узнала.

– Убирайся, Влад! Собирай свои вещи и уходи отсюда. Все это невозможно забыть, невозможно простить. Ты мало того, что изменил мне, но еще и наговорил столько ужасных вещей, что окончательно растоптал все то светлое, что было у меня к тебе. Ты с корнем вырвал доверие. Я не знаю, как все воспримет Вероника, но она взрослая девочка, должна быстро привыкнуть.

– К чему привыкнуть? Что ты говоришь? Я не собираюсь никуда уходить, это мой дом, ты моя жена, и ничего не меняется.

– Черта с два! Я не буду жить с тобой, у нас нет больше семьи, и в ближайшее время я подам на развод.

– Таня, ты плохо меня слышишь? Никакого развода.

– У тебя есть другая, вот и иди к ней, женись, рожайте детей, варись сам в этом болоте, в которое ты нас загнал. Если не соберешь вещи сам, то я все выкину на улицу.

– Не имеешь права. У меня есть все законные основания здесь жить, а если посмеешь подать на развод, то потеряешь и это дом, и половину своего магазина. Я лишу тебя поставщиков и отберу бизнес. Все пополам же, дорогая жена. И куда ты пойдешь? На съемную квартиру?

Злость бьет по мозгам, и я не могу адекватно мыслить. Хочу наговорить ему столько мерзости, но остатками здравого рассудка понимаю, что так закопаю себе только глубже.

Влад подонок, а я даже не знала все эти годы об этом. Или это его время так поменяло? Смотрю и понимаю, что нужно как-то защитить себя от него, но для этого нужен холодный ум, а сейчас я на это неспособна.

– Спокойной ночи! – холодно бросаю и хочу выйти из кухни, но муж перехватывает меня за руку и отталкивает от выхода.

– Сначала исполни свои обязанности, как жена, потом уйдешь, – гневно цедит, а в глазах такая злоба, такое отчаяние, что я понимаю – он неадекватен.

Вырываю запястье из крепкого захвата, хватаю кастрюлю и шмякаю две столовых ложки пюре прямо на стол, где обычно сидит муж. Из сковородки рукой беру котлету и бросаю сверху на картошку.

– Приятного аппетита, муж! Уберешь за собой сам.

И вылетаю из кухни.

– Стерва, – доносится в спину, но я уже несусь на второй этаж, подавляя в себе слезы.

Залетаю в спальню и хлопаю дверью. Стою растерянно посреди комнаты и не понимаю, что мне делать. Меня жутко колбасит, глаза жжет, и я, не справляясь с эмоциями, начинаю плакать.

Глава 9

Это какой-то страшный сон. Нет, я даже в страшном сне не могла представить, что моя жизнь так сильно изменится за один день, что мой муж, адекватный и заботливый, применит ко мне силу.

Пытаюсь сопротивляться, дергаюсь, но только слышу, как сильнее распаляю ярость мужа и его желание.

Он не в себе, скорее всего в отчаянии, потому что весь его план летит к чертям, потому что все не так, как он хочет, потому что теряет контроль надо мной, и стремится наказать.

Замираю. Это лучшая линия поведения, когда тот, кто сильнее тебя, хочет физически подавить. А Влад именно этого и хочет: почувствовать, что здесь он решает: как все будет.

– Влад, остановись. Это насилие, – тихо прошу, пытаясь достучаться до его разума.

– Мы муж и жена, а секс – это супружеский долг, – рычит муж, пока возится со своими штанами.

Он не причинит мне физическую боль, но секс против воли – это наихудший удар по женщине, дикий пресс по психике, это моральное унижение, которое вдребезги разрушит те остатки хорошего, что можно было еще удержать в памяти.

– Влад, – тихая слеза катится по щеке. – Ты сейчас перейдешь границу. Остановись на мгновение и посмотри, что ты сейчас хочешь сделать. Ты умный мужчина и прекрасно можешь просчитать последствия своего поступка.

Я говорю куда-то в одеяло, кажется, разговариваю сама с собой, но все же замечаю, как муж больше не давит на шею, тяжело дышит, чувствую, как дрожит на мне его тело из-за отступающего адреналина, и понимаю, что нужно продолжать говорить с ним.

– Таня, это ты виновата, я не хотел всего этого, но ты вынуждаешь меня звереть. Я не хочу тебя терять.

– Влад, у нас взрослая дочь, прошлое длиною в жизнь, сотни светлых мгновений. Прошу, не уничтожай окончательно все это. Назад дороги не будет.

Тишина тянется какие-то секунды, но ощущение будто вечность, а я не решаюсь больше ничего говорить, чтобы нечаянно не спровоцировать новую агрессию.

Внезапно по комнате раздается рык животного, который признает свое поражение. Влад отрывается от меня и подрывается с кровати.

– Узнаю, что трахаешься с другим, пощады не жди, – цедит муж, и следом по комнате разносится грохот двери.

Я остаюсь одна, лежу какое-то мгновение, затем переваливаюсь на спину и натягиваю брюки.

Натяжной потолок бежевого цвета отдает глянцем, он такой идеальный, такой гладкий, что хочется закричать, схватить ножницы и исполосовать его. Чтобы увидеть, что есть что-то еще такое же разорванное в клочья, как и мое сердце.

Тихая слеза катится по виску и растворяется в прядях пепельных волос. Внутри все замирает, словно замораживается, а перед мысленным взором проявляется четкая картина моих дальнейших действий.

Молча, без истерик, встаю, заботливо поднимаю растрепанные ромашки и ставлю в вазу на прикроватной тумбочке. Воды нет, но если они хотят жить, то потерпят до утра. Выбор небольшой. Ни у кого из нас.

*

Утром просыпаюсь, но глаза открываю не сразу. Мне только что приснился до отчаяния страшный сон. Из детства помню, что после пробуждения нужно сразу посмотреть в окно, и тогда ничего не сбудется.

Открываю глаза, но вижу многострадальные ромашки. Нет, не сон. И на сердце становиться невероятно тяжело. А вот ромашки не завяли, слегка измученные отсутствием воды, но стоят и терпят, ждут нового дня.

Делаю глубокий вдох и сажусь на кровати. Заснула прямо в одежде. Ну, ничего, у меня тоже наступил новый день, а значит, новый чистый лист, новый шанс, новые возможности.

Принимаю душ, одеваюсь и спускаюсь вниз, на кухню.

В гостиной Влада нет. Становится легче. Ставлю чайник, достаю две чашки, делаю крепкий кофе на двоих.

Вспоминаю о пюре на столе, оборачиваюсь. Чисто.

Вот и хорошо. Прибрал за собой.

В тостере поджариваю хлеб, достаю гусиный паштет и помидоры.

– Доброе утро, – ударяет в спину сдержанный, прощупывающий голос мужа.

Лишь на секунду замираю, напрягаюсь, затем расслабляю плечи, натягиваю улыбку и оборачиваюсь к Владу.

– Доброе утро, – мой голос спокойный, даже сама себе удивляюсь. – Присаживайся, завтрак почти готов.

Влад смотрит с подозрением, но я невозмутимо продолжаю намазывать тосты и резать овощи.

– Тань, – зовет Влад и замолкает.

Вполоборота головы смотрю в сторону мужа и снова возвращаюсь к бутербродам.

– М?

– Ты прости меня. Я дурак. Дебил просто. Такое вчера чуть не сотворил. Да и вообще, сорвался на тебе.

Беру чашки, расставляю на столе, затем в ход идут бутерброды. Влад смотрит побитой собакой и не понимает, что происходит.

А я понимаю. Но очень страшно самой. Остаться одной в сорок пять лет, кажется пропастью.

Многие в таком возрасте закрывают глаза на похождение мужей просто потому, что не находят сил принять себя как отдельную единицу, бояться финансового кризиса, смены места жительства, осуждения окружающих, а главное – дико страшатся одиночества.

Глава 10

Доедаем завтрак молча, кусок в горло не лезет, но я запихиваю его из упрямства, потому что голодный обморок на фоне стресса мне точно не нужен. Слишком много дел: срочных и сложных.

Я приняла решение, и ночное происшествие быстрее к этому подтолкнуло. Выпотрошило все эмоции, убило все то светлое, за что я пыталась уцепиться, окончательно отвернуло от мужа, и утром я уже точно знала, что буду сегодня делать.

Я подам на развод. Но сначала подготовлюсь к нему как следует.

Жить с предателем? Это возможно, когда мужчина признает ошибки, кается, предпринимает какие-то действия, чтобы его простили.

Мы все можем совершать ошибки, но только Влад ее не совершал. Он осознанно принял решение и совершенно не жалеет об этом. Более того, хочет усидеть на двух стульях, при этом продолжает унижать меня.

Не верю его раскаянию, не верю ни единому слову. И если еще вчера я может и готова была дать шанс нашей семье, то сегодня нет.

Страшно. Очень страшно остаться одной, превратиться в жалеющую себя женщину и потерять вкус к жизни.

А еще страшно, что не выдержу морально. Развод будет нелегким, но он непременно будет.

По дороге в магазин звоню подруге.

– Юль, привет. Не разбудила?

– Нет, Танюш. Привет. Уже в офисе сижу. Дел по горло.

– Юль, найдется для меня часок времени? – язык не поворачивается сказать о своей проблеме по телефону.

– Поболтать просто?

– Ну, говорить мы точно будет долго.

– Тань, свободного времени вот вообще нет. Прости. Может, на выходных пересечемся?

– Я не выдержу неделю. Юль, я как клиент к тебе. Запиши тогда на свободное время.

С Юлей дружим уже два года. Помню семь вечера, я закрываю магазин, но заходит женщина, зареванная, с опухшими глазами, но до безумия решительным взглядом, и просит продать ей самые дорогие духи.

Я тогда хотела попросить ее прийти завтра, так как кассу уже свела, но каким-то внутренним чутьем почувствовала, что этой женщине духи нужны не просто так.

Ее бросил муж. Сам. Завел любовницу и ушел к ней, оставив Юлю с десятилетней дочкой и зарплатой начинающего адвоката в небольшой фирме.

Квартира была его, поэтому Юле пришлось съезжать на съемную и устраиваться еще на одну работу. Кстати, благодаря которой она познакомилась с будущим партнером, с которым сейчас держит адвокатскую фирму и, кажется, периодически ночуют друг у друга.

Я тогда очень сильно изумилась силе духа женщины. Главное – вспомнить, что ты личность и на мужиках жизнь не заканчивается, а Юля дорогим парфюмом напомнила себе, что нужно любить и себя саму.

Ну вот такой она тогда избрала способ поднятия себе самооценки. С тех пор и завязалась у нас дружба.

В памяти проскользнул вчерашний клиент, который сам того не подозревая, тоже напомнил мне, что я красивая и хрупкая женщина, достойная лучшего.

– Не поняла? Тебе адвокат нужен? – голос подруги похолодел.

– Да, – сглатываю ком.

Уверена, она, как никто, меня поймет и поддержит, но все равно язык не поворачивается сказать вслух о своем крахе.

– Какой? У меня только две специализации среди сотрудников. Еще не расширились.

– Юль, мне вот как раз та нужна, что у вас есть. Я развожусь.

Произношу и глаза предательски щипят. Торможу на светофоре, прикладываю указательные пальцы к уголкам и прижимаю, чтобы удержать слезы.

– Тань, алло! Ты слышишь меня?

– Да, Юль, прости.

– Мать, ты там давай не кисни. Я освобожу окно на пять часов вечера, поэтому приезжай на офис. Лично приму как подруга, и как спец по разводам.

Благодарю подругу и выключаюсь.

Весь день работаем в магазине на пару с Лесей, но в голове одни тараканы, жуткое отсутствие концентрации и рассеянность.

– Татьяна Александровна, может, вам домой? Я сама справлюсь, правда. Осталось несколько часов и можно закрываться.

Чувствую себя натянутой струной, нервы настолько напряжены, что, кажется, один неловкий шаг, и я сорвусь. Хорошо, если просто разрыдаюсь, но могу же и нагрубить кому-то.

– Лесь, та девушка, – не могу произнести имя любовницы Влада, – не подошла. Но я найду тебе сменщицу, потерпи немного. Надеюсь, усиленная зарплата компенсирует тебе переработку.

– Татьяна Александровна, вы не переживайте. Все хорошо, правда.

– Ладно, – потерянно осматриваюсь, но иду за пальто. – Пойду, а то даже отчет за неделю свести не могу.

Улыбаюсь и выхожу на улицу. К Юле только через час, домой точно не поеду, да и вообще не хочу в эти стены, как-то резко они стали чужими, угнетающими.

Смотрю на небо: серое. Спасибо, что хоть дождя нет. Выше поднимаю воротник и судорожно решаю, куда податься. На глаза попадается кафе. А почему бы и нет. Хочу шоколадного торта с вишней и большую чашку капучино.

В голове кавардак, понимаю, что нужно делать, но совершенно не знаю, с чего начать. Одна надежда на подругу, которая съела на разводах собаку.

Глава 11

– Что происходит вообще?

Говорю это вслух, продолжая ошеломленно смотреть на текст сообщения. Кто дал ему мой номер? Если Леся, то уволю!

Злюсь, но понимаю, что беспочвенно.

Леся не виновата, никогда бы не дала мой личный телефон незнакомому человеку. Да и этот Мирон все же вежливый и особо личные границы не нарушает.

Выключаю экран телефона, бросаю его на пассажирское кресло и трогаюсь с места. Проезжая кафе, прилагаю максимум усилий, чтобы не посмотреть на окна, но спинным мозгом чувствую, что за мной наблюдают.

Нет, все-таки этот мужчина наглец. Непроизвольно сильнее натягиваю воротник пальто на шею, но вряд ли это спасет от цепкого взгляда Юли.

Чертов, Влад. Увидела бы синяки, надела бы водолазку. А Мирон мог бы и промолчать. Так делают воспитанные люди, которым приглашение в личную жизнь не присылали.

А я-то думаю, чего это Леся осмелилась предложить мне поехать домой. Она, видимо, тоже прекрасно рассмотрела пальцы Влада на моей шее и сделала очевидные выводы.

Пытаюсь увидеть следы своего позора в зеркале заднего вида, но ничего не нахожу.

Ладно, плевать. Никого не касается, что у меня происходит в жизни. Тем более владельцев охранных фирм.

Подъезжаю к офису подруги. Юля на месте и уже ждет меня.

– Привет, Танюша, – отрывается она от кипы бумаг и прищурено смотрит. – Ты чего как фурия?

– Заметно, да? – падаю на кресло рядом со столом. – Что-то нервы последнее время не к черту.

– Давай рассказывай. Я отменила следующую встречу, так что до конца дня я твоя.

Сижу, смотрю на подругу и не могу сказать ни слова. Не знаю, с чего начать. Или знаю, но сказать об измене Влада вслух, словно признать свое поражение, несостоятельность как жены, как женщины, которая не смогла сохранить самое дорогое, что было в моей жизни – семью.

Сглатываю ком, но слезы предательски давят на глаза, и я отвожу взгляд на окно.

– Так, понятно, – Юля встает, наливает стакан воды и ставит передо мной. – Влад накосячил?

Киваю.

– Ударил?

Отрицательно качаю головой.

– Что нет? Шею свою видела?

– Да, что там с этой шеей? – выдавливаю, наконец, из себя, встаю и подхожу к зеркалу. – Твою же мать.

С левой стороны четко виден один круглый синяк, а справой – три, которые безапелляционно дают понять, что это форма подушечек пальцев.

– С утра не было так явно все, поэтому не заметила, – возвращаюсь к столу. – Юль, я застукала своего мужа на другой. Он в целом не отнекивается, оправдывая себя возрастом, и что хочет нагуляться перед пенсией. Меня типа терять не хочет, просит все забыть и жить как жили. А я не могу, понимаешь? Вчера вышел из себя, повалил на кровать... – тру шею в местах синяков. – Ничего не сделал, кроме этих следов, но... Я хочу развода.

– Придурок! Конечно, понимаю. А у этих одна всегда песня: бес попутал, не устоял, был пьян, прости, жить без тебя не могу. Знаешь, сколько женщин рассказывает об одном и тоже?

– Представляю. Юль, я реально не знаю с чего начать. Единственное понимаю, что дом потеряю, магазин придется делить, его компанию тогда тоже. Машину мою мы в браке покупали, его тоже.

– Машины останутся при вас. Он же не полный кретин, чтобы требовать продажи машин, чтобы деньги делить пополам. У кого дороже авто?

– У него. Нет, я тоже думаю, что у каждого останется своя машина. Ему так будет выгоднее, а я не хочу играться с продажами. Дом в любом случае пополам?

– Да, это совместно нажитое имущество. Ипотеку вы выплатили, насколько помню, участвовали оба примерно одинаково.

– Да, Влад тоже из бизнеса тянул деньги на погашение.

– Если он сам не откажется в твою пользу, то суд назначит делить. Вероника в курсе ваших разборок?

– Нет. Не знаю как сказать, да и не хочу пока втягивать. У нее сессия сейчас, пусть ребенок учится.

– Она у вас совершеннолетняя, поэтому за счет ребенка долю при дележке не увеличить.

– Да, я это тоже знаю. Юль, – поджимаю губы, и с такой надеждой смотрю на подругу, что чувствую себя беспомощной. – Знаешь, что хотела попросить тебя? Все так сложно... Но, я не могу остаться полностью у разбитого корыта.

– Говори уже.

– Купи у меня магазин. Я по другому не смогу сохранить его. Добавим тебе ОКВЭД и оформим договор купли-продажи по минимальной цене. Здание в аренде, здесь проблем не будет. Я закрою ИП, но продолжу управлять бизнесом. Ты будешь только на бумагах. А потом, после развода, провернем все обратно. А в качестве благодарности этот период будешь забирать себе процент от продаж. Пожалуйста, я никому больше не могу доверять, как тебе. Если Нику просить, то это она должна сюда из Москвы поехать. А так я все потеряю. Пока дом этот продадим, придется на съемной квартире жить наверно. Потому что с Владом в одних стенах я не смогу быть так долго. А там, может, квартирку какую себе прикуплю.

Юля молчит и серьезно так смотрит на меня, что все надежды разлетаются в пух и прах. Я понимаю ее, кому нужны такие заморочки.

Визуалы

Наша героиня - Татьяна

Предатель муж - Влад

Молодая любительница чужих мужей и денег - Соня

Наш таинственный мужчина - Мирон (как он выглядит на обложке)

А в этом образе я его вижу по сюжету. Мирон еще проявит себя и откроется с другой стороны

Это еще не все. Листаем дальше. Я очень постаралась для вас )))

Визуалы 2

Очень хотелось показать вам героев в движении. Получилось так. Надеюсь понравится))

Танюша

Мирон

А этот ГИФ просто для поднятия настроения. Герои никак не захотели оставаться серьезными ))))

Все)) Делитесь мнениями!

Глава 12

Несколько дней я занимаюсь подготовкой к разводу. С Юлей мы все еще раз тщательно обсудили, и на следующей день она занялась расширением своих видов деятельности, а я подготовкой к закрытию ИП.

Конечно, никому больше о своем плане я не рассказала, а внешне все выгладит так, словно я навожу порядки в учете.

Остался еще один важный момент, который можно решить только с Владом. Мне нужен список поставщиков моей парфюмерии.

Не то, чтобы я не могу работать с другими, но когда твой товар эксклюзивный, то сотрудничать с непроверенными людьми – себе дороже.

Это не только ценовая политика и скорость доставки, это в первую очередь качество, надежность которого проверяется годами. Нарваться на мошенника или на недобропорядочного поставщика в моей сфере легко, разбавленные флаконы, подделки и банально наглая реплика – это то, на чем часто прогорают новички.

Поэтому список моих поставщиков мне очень важен. Все эти годы мы с Владом работали как партнеры, а так как поставка парфюмерии была на его ответственности и проходила через его логистику, у которой налажена система контроля на таможне, то контакты этих компаний я просто не знаю.

Откровенно говоря, я в этом деле мало что понимаю. У таможни своя бюрократия и правила, и в этом вопросе я полностью доверяла мужу.

Полдня в налоговой, как из жизни выброшенное время, но я справилась. Теперь нужно заехать в магазин, забрать сводный отчет для Юли и домой.

Дом. От одного слова буквально передергивает. Как быстро мое уютное гнездышко стало для меня местом тоски и непроходящего напряжения.

Влад перестал задерживаться с работы, все вечера пытается строить из себя хозяина и мужа, а меня буквально тошнит от такой резкой смены поведения.

В целом, он всегда решал крупные бытовые проблемы, и как мужчина был участлив ко мне, но сейчас я словно чувствую весь этот фарс и ложь, которой пронизано каждое слово, движение, взгляд.

Влад не давит, терпеливо ждет, когда я растаю и снова стану для него заботливой женой. А я не могу. Ложусь в нашу семейную постель и мысли только о его любовнице, которая так цинично идет по головам, не задумываясь, что причиняет людям боль.

Сколько я смогу еще играть роль женщины, которая усердно работает над тем, чтобы простить мужа? Сил нет. Влад, хоть и спит в гостиной на диване, но все равно его присутствие в доме выворачивает эмоции наизнанку.

Я готовлю ему завтрак, прихожу домой, вожусь с ужином, стираю его одежду, провожаю на работу, при этом тихо плачу про себя от понимания, что эти руки трогали другую, улыбка, нежный взгляд, все в нем было отдано не мне.

Но стиснув зубы, я лицемерно улыбаюсь и продолжаю свой спектакль, ради себя, ради своего будущего.

Я никогда не была настолько пропитана ложью, как сейчас, даже не знала, что способна на это, но обстоятельства умеют прогнуть и достать из подвалов души самое худшее, что есть в человеке.

– Привет, Леся! У нас все хорошо? Я за отчетом заехала.

Леся только проводила клиента и расставляет по местам флаконы.

– Да, Татьяна Александровна. Кстати, вы говорили, что сегодня приедет новая поставка, но почти вечер, а ее нет. Мне нужно будет задержаться после закрытия магазина?

– Хм. Интересно. Владислав Сергеевич не предупреждал меня, – вскидываю брови. – Нет, Леся, иди домой. Никто курьера ждать не будет. Не успевает, значит, приедет с утра.

Забираю нужную папку и собираюсь уходить.

– Татьяна Александровна, совсем забыла. Здесь вам просили передать.

Леся догоняет и протягивает мне что-то тоненькое и плоское, упакованное в крафтовую бумагу.

– От кого это? – верчу в руках посылку. – Книга там, что ли? Спасибо, Лесь.

Девушка пожимает плечами, а я выхожу и сажусь в машину. Сначала хочу отбросить сверток, но любопытство все же побеждает.

Нутром чувствую от кого это, поэтому и не спешу.

С одной стороны, не хочу я никакого мужского внимания, но с другой, неведомым образом этот мужчина и его ненавязчивые жесты словно подпитывают меня энергией, будто бы незримая поддержка дает силы в борьбе с моими же внутренними демонами.

С Владом я справлюсь и так. Оказывается, я не умею прощать. А вот собственные комплексы – это враги похлеще.

И этот Мирон, пусть где-то там, но дает мне понять, что я незаслуженно брошена, обманута, предана. Что я по-прежнему интересна, привлекательна и вызываю желание оказывать мне внимание.

Как он сказал?

«Спасибо, что дали повод»?

Вот, некоторым в удовольствие ловить моменты и превращать их во что-то запоминающееся.

Ладно. Вскрываю посылку, разрываю бумагу в клочья и пораженно смотрю на предмет в руках.

– Серьезно? – пытаюсь скрыть улыбку, но ничего не выходит. – Дневник желаний?

С ярко-розовой обложки на меня смотрит красивая, молодая девушка, идеальная, словно куколка. Хитро прикусив карандаш, она мечтает о воздушном пирожном, которое изображено над головой в облаке ее мыслей.

Книжка небольшая, но факт ее появления у меня в руках обескураживает.

Глава 13

– Что? – Влад стоит с кухонным полотенцем в руках, а на губах застыла идиотская улыбка.

Так всегда палятся вруны, когда выражение лица не соответствует внезапной паники в глазах.

– Я спрашиваю, где здесь в доме ты трахал эту маленькую стерву? – цежу буквально каждое слово.

– Таня, ты с ума сошла? Нигде! Ее здесь не было.

Влад перекидывает полотенце через плечо и скрещивает на груди руки.

Неосознанная защитная реакция? Подонок!

Хорошего настроения как не бывало. В один момент внутри зарождается бомба замедленного действия, кровь приливает к голове, и я слышу ее бешеный шум в ушах.

Сердце стучит отбойным молотком, я дышу, как затравленный бык на родео. Держать себя в руках удается с трудом, затрачиваю на это все силы, но все равно чувствую, что с выдержки медленно, но уверенно слетает пелена воспитанной леди.

– Не смей мне больше врать! Имей хоть каплю уважения, хотя бы к себе. Если ведешь себя как скотина, то имей смелость признаться в этом!

– Таня, следи за словами, – повышает тон Влад, – я не собираюсь терпеть твое неадекватное поведение. Мы все обсудили, пришли к перемирию! Ты сказала дать тебе время, я даю. Что тебе еще надо? Веду себя нормально, вчера починил дверь на балконе, позавчера заменил смеситель. Сегодня хотел сделать приятно и вот готовлю манты. А ты пришла домой и как фурия снова на меня налетела.

– Тогда что это? – машу рукой в воздухе, показывая гадский шарфик.

– Я откуда знаю? Платок какой-то. Ты из-за него, что ли? Таня, может, это тебе к психологу нужно?

Лучшая защита – это нападение, так, что ли? А взгляд-то изменился, лишь секунду был затравленный, теперь агрессия так плещет из глаз.

– К психологу мне нужно не из-за шарфика, а из-за мужа, который трахнул первую попавшуюся малолетку, а жене говорит, что она уже не комильфо, а у него достоинство выше крыши стоит, и его потенциал нужно с лихвой исчерпать до климакса.

– Да иди ты! – зло бросает муж. – Я, конечно, не прав, что изменил тебе, признаю и не отнекиваюсь, но я объяснил тебе причины, и для меня они важны. Мне жаль, что мы настолько отдалились друг от друга, что ты тупо не хочешь меня услышать.

– Влад! – от такого лицемерия у меня одновременно открывается рот, и расширяются глаза. – Перестань. Роль бедной овечки тебе не идет. За метр видно, насколько ты плохой актер. Передай Это своей девице, – бросаю шарфик в мужа, – и скажи, чтобы впредь тебя не подставляла. Если только она не специально обронила его сегодня.

– Да хватит уже! Никого у меня здесь не было. Это твой, наверно, или Ники.

Влад краснеет от злости, разворачивается и уходит на кухню, но меня уже не остановить.

– Ты действительно думаешь, что я не узнаю свою вещь? Если я тебе положу в комод чужие мужские трусы, ты тоже не поймешь, что они не твои? Хотя куда тебе, ты же ничего сам не покупаешь. А я вот сама себя одеваю и четко знаю, есть ли у меня оранжевый платок или нет.

– Значит, Ники! Что ты прицепилась ко мне с этой тряпкой?

– Твоя дочь не живет здесь уже несколько лет. Отец года. Каждую ее вещь я тоже знаю наизусть. И в любом случае, даже если бы этот платок был ее, что он делает внизу у тумбочки?

– Мне откуда знать? – рявкает Влад, отворачивается ко мне спиной и снимает крышку с пароварки.

Вижу эти чертовы манты, и внутри все выворачивается наизнанку.

Я помню, как он хвастался, что это его коронное блюдо, и только их он умеет готовить. Помню, как вот так же двадцать лет назад он хотел порадовать меня, потому что Ника долго болела, и я была просто вымотана бессонными ночами, и на готовку совершенно не было сил. Помню, какие манты получились страшненькие, неказистые, по вкусу отличные, но на вид абсолютно нелепые.

А сейчас он достает свое творение и они идеальной формы, лепесток к лепестку. Да быть такого не может. Он за всю нашу совместную жизнь лепил-то их два раза. Когда же научился так профессионально сводить тесто?

И тут меня осеняет догадка, еще хуже, чем с этим платком.

– Их не ты лепил, – говорю подозрительно тихим голосом. – Ты не умеешь так идеально. Влад! Их твоя девка делала, да?

Муж стоит полубоком, продолжает молча доставать манты, а на лице в бешенстве ходят желваки.

– Да будь мужиком и скажи, она была здесь, да? Трахалась с тобой на нашей постели? Помогала тебе готовить, чтобы что? Замылить мне глаза, пыль пустить? Чтобы продолжать встречаться за моей спиной? Так все? Влад! Только зачем? Просто уходи к ней и не нужно мучиться и строить из себя порядочного мужа! К чему это? Ответь, черт тебя возьми!

Влад с грохотом ставит тарелку на стол, да так, что некоторые манты выскакивают на рабочую поверхность. Он хватает крышку, обжигается, и та летит со звоном на пол.

– Да! Таня! – подлетает ко мне, и я вижу, насколько искажено в ярости его лицо. – Соня была здесь сегодня! Ты это хотела услышать? Я сначала трахнул ее на нашей постели, потом на столике в гостиной, мы вместе принимали душ и нежно вытирали друг друга. Пили кофе и да, это она помогла слепить эти сраные гигантские пельмени, которые, конечно же, ты теперь есть не будешь!