Измена в 45. Право на моего мужа

Глава 1

— Изменяет он тебе, — выдохнула Серафима и покачала в руках бокал с шампанским.

Я подняла на подругу тяжёлый взгляд и ощутила, как морозные искорки прошлись вдоль позвоночника.

— Фим, зачем ты так? — Только и спросила я, осматривая зал полный гостей.

— А как ещё? Кристоф задерживается, не ночует дома, куда-то мотался в начале года. Что ещё можно подумать, я тебе зуб даю, изменяет он тебе! — с какой-то циничной жестокостью произнесла подруга и проводила взглядом партнёра мужа, цокнула языком.

— Ездил Крис вместе с Владом отвозить документы. Ты прекрасно знаешь, что этот перевод в зарубежный институт не обошёлся нам очень легко, — зачем-то начала выгораживать я мужа.

— Хорошо это было полтора месяца назад. А сейчас, сейчас? Он куда у тебя уезжает сейчас? — Серафима развернулась ко мне и вперила в меня взгляд холодных зелёных глаз.

Я опустила свои глаза, посмотрела на лакированные носики бежевых лодочек и тяжело вздохнула.

Противное предчувствие, оно качалось где-то на волнах, всегда присутствовало, но я отмахивалась и не желала ничего видеть.

— Серафим, ты не права, и я уверена, ты возьмёшь свои слова обратно. Крис не такой.

Я не верила, что мой муж может изменять, да, он изменился, но я понимала, что это временно.

— У нас просто не очень легкий период жизни. Здесь и перевод старшего сына за рубеж, и проблемы с учёбой у младшей дочери, и приобретение недвижимости, все один под одно, поэтому, наверное, это нормально, что Кристоф иногда отсутствовал в нашей жизни.

— Нормально это когда муж, как загнанный волк, носится где-то там, а добычу приносит жене. Вот это нормально. А то, что ты мне рассказываешь, Майя, нифига не нормально. Разуй глаза и будь чуточку реалистичней. Как никак сорок пять, уже обязывает, понимаешь?

Я только сглотнула и снова обвела глазами зал.

Сорок пять такой непонятный возраст, когда вроде бы молодость никуда не делась, и в то же время цифра вообще не радует, а удручает. И все сегодня собравшиеся в нашем доме приехали поздравлять меня.

А я вот стояла, мучилась вопросами и доставала подругу.

— Давай закроем эту тему? — предложила я, прикусывая изнутри щеку.

— Нет, не закроем мы эту тему, Майя. — Серафима положила мне пальцы на локоть и притянула к себе. — Проверь его телефон, проверь его онлайн банки, все счета, посмотри, куда уходят деньги. Если ты не знаешь, как поймать изменника, то я тебе подскажу.

— Серафим, не надо. Я знаю, что Кристоф не может мне изменять.

— Конечно, это же сам Кристоф Вейцер. Знаменитый бизнесмен, оплот земли, пуп господень, левая пятка господа! Майя, услышь меня, мужчина всегда будет оставаться мужчиной. И это вообще не даёт гарантию, что именно твой верный!

— Ты наговариваешь на него,— произнесла я, сдавленно и ощутила, как горло перетянуло металлической проволокой. Спорить с подругой вообще было бессмысленно: если она себе вбила что-то в голову, она будет давить на это.

— Ещё скажи завидую, — фыркнула Серафима и, отпустив меня, заметила: — Вот он даже сейчас, в твой юбилей, в день, когда все посвящено тебе, и то умудрился куда-то свалить.

— Ему позвонил партнёр.

— В жопу партнёров, когда твоя жена отмечает сорок пять, Майя! Очнись, не надо быть такой доверчивой. Твоя доверчивость тебя до добра не доведёт.

— Ты так рассуждаешь о его, о моём муже как будто бы знаешь что-то большее, чем известно мне, — заметила я тихо. И облизала нижнюю губу.

— Я не о твоём муже знаю больше. Я о мужчинах, в принципе знаю больше. Это ты выскочила замуж в восемнадцать лет и никого за своим Крисом не видела.

Мне надо было прекратить этот разговор, но я зачем-то все равно стояла возле подруги.

На самом деле меня безумно пугали некоторые вещи, которые действительно происходили в нашей семье. Например, тот факт, что у меня был срок шесть недель, и это такая несусветная глупость, это такое непонятное мероприятие: в сорок пять забеременеть.

Это было что-то с чем-то…

Настолько, что-то с чем-то, что я даже боялась об этом сказать Кристофу.

Я не знала, как к нему подойду и скажу:

— Ты знаешь, у нас с тобой, наверное, все так офигенно, что мы снова беременны!

Я боялась его реакции.

На самом деле каким-то страхом внутри сидело, что муж может нахмуриться, сдвинуть брови и сказать:

— Ну ты же понимаешь возраст, зачем мы с тобой будем так рисковать? А вдруг что-то произойдёт?

Я безумно этого боялась и поэтому ходила, наблюдала за супругом и не знала, как ему сказать о том, что мы беременны, и разговор этот с Серафимой родился именно из моих страхов.

Я выдохнула и тихо произнесла:

— Слушай, я пойду на самом деле проверю, как там Крис.

Серафима вскинула брови, прошлась по мне таким взглядом, как будто бы я блаженная, и заметила:

— Ну, иди, иди проверь.

Я пошла вдоль зала, и в этот момент на меня налетела двоюродная сестра мужа — Аэлита.

— Майя! — Она налетела так неудачно, что я шарахнулась в сторону, а она, не выдержав такого манёвра, оступилась, и её бокал, по-моему, с «Маргаритой» оказался вывернут на моё бежевое платье.

Я зашипела, оттягивая ткани от кожи.

— Блин, прости, я просто так бежала. Ты там стояла, занята была, что я даже не могла тебя нормально поздравить.

— Извини, — тихо выдохнула я, потряхивая платьем. Пятно все разрасталось и становилось ужасно некрасивым. — Прости, сейчас я выйду, затру.

— Давай помогу.

— Нет, нет, спасибо, — я была излишне нервной для того, чтобы сейчас с кем-то находиться рядом, и вроде бы такая досада, как просто пятно на платье, казалось, вынесла меня, вывела из себя, я чуть было не шмыгнула носом, когда вышла в коридор.

Увидев в конце коридора стайку гостей, которые наверняка захотят со мной поговорить, я качнулась в сторону и заскочила в ближайшую дверь — кабинет мужа.

Двинувшись в сторону, я обошла стол и выдвинула ящик, стараясь найти влажные салфетки.

Глава 2

Салфетка вылетела из моих пальцев и, мне показалось, что с оглушающим звоном упала на стол.

Я сосредоточила все своё внимание на одной маленькой картинке, которая была в правом углу экрана.

— Срок какой, — хрипло раздался голос мужа из динамиков.

У меня почему-то это вызвало ужасную оторопь.

Это ж какая-то глупость, да?

— Восемь недель. — Снова ответил женский девичий голосок и у меня мороз по коже прошёлся.

Кристоф разговаривал с кем-то о какой-то беременности.

Нет, я не хотела в это верить.

Я не хотела этого понимать.

— Твою мать, — выдохнул муж.

Кристоф стоял спиной к камере, а собеседницу закрывал своей спиной.

Нет, нет, это, наверное, кто-то из сотрудников однозначно.

— И что ты хочешь сказать мне? — голос мужа звенел как закаленная сталь.

— Ну я же,— запинаясь, на каждом слове прозвучал женский голос.

Была ещё погрешность, что из-за камеры просто пропадала часть слов.

— Я думала, ты обрадуешься…

Если это сотрудница, чему должен был радоваться Кристоф.

Господи, Майя надо просто очнуться.

Это не сотрудница и подруга твоя права.

— Угу, обрадуюсь, — двусмысленно сказал муж и качнулся в сторону.

Я предельно внимательно смотрела за картинкой, стараясь разобрать, кто же там у него перед ним стоял.

— Так, слушай меня сюда, сейчас я тебе скажу, что надо делать… — сквозь зубы, как обычно, разговаривал муж, когда чем-то недоволен, прозвучало из камеры.

Я до боли закусила губы. Сжала руки в кулаки.

Словно бы не веря в это, я резко отшатнулась от стола и не заметила стоящего сбоку футляра с ручками. Они загремели по столу, я, постаравшись их собрать, чтобы не осталось ни одного намёка на то, что я была здесь, в кабинете, дёрнулась вперёд. Но паника, которая накрывала меня, не давала действовать чётко, и поэтому я задела что-то на клавиатуре.

Из динамиков раздался лязг ворот.

Прижав ладонь к трясущимся губам, я с ужасом наблюдала, что в миниатюре на второй камере открылся въезд на участок.

А в камере, где стоял мой муж, произошло движение.

Крис обернулся, увидел створки ворот, которые разъезжались, а потом резко поднял голову.

Его взгляд упёрся в камеру.

Он понял, что я все видела.

И поэтому одними губами прошептал:

— Нехорошо подсматривать, Майя.

Глава 3

Я отшатнулась от стола и снова уронила этот футляр с ручками.

Я смотрела в наполненные холодом глаза мужа.

Я не понимала, что происходило.

В следующий момент Крис на камере опустил руку в карман брюк и, вытащив мобильник, заблокировал все камеры.

Экраны потухли.

А я, сделав шаг назад, оступилась и свалилась в рабочее кресло мужа.

Нет, нет, нет, этого же не могло произойти, правильно? Не могло, это глупость все, я ничего не видела, я ничего не слышала, да!

Слезы побежали по щекам.

Я старалась держаться. Но почему-то заревела в голос. Размазывала косметику.

Нет, Крис не мог меня предать. Это же просто невозможно. Когда так долго живёшь с человеком, доверяешь ему, как себе, даже больше, чем себе, и здесь такое…

В горле все стянуло болью, опираясь на стол, я медленно встала, было уже плевать, понял Крис, что я была здесь или нет, он и так все знал.

Выглянув в коридор, я посмотрела, чтобы никто не попался мне на пути, и сделала несколько коротких шагов, а потом припустила по коридору. Через четыре двери шагнула в супружескую спальню, быстро зашла в гардеробную, нервными дёрганными пальцами я сменила платье. Выбрала первое попавшееся.

Когда я медленно спустилась на первый этаж у лестницы меня перехватила Маша Лукина, она доверчиво заглядывала мне в глаза и спрашивала, как я себя чувствую, потому что выглядела я так себе,

— Все хорошо,— мёртвым голосом отозвалась я. Но Маша не поверила.

— Слушай, может быть, тебе таблеточку какую-то дать? Ты вся бледная, как будто бы смерть увидела.

— Все хорошо, Мария. — Повторила я, и Маша, приобняв меня, придержав меня за локоть, заметила:

Маша игривой пташкой упорхнула в сторону банкетного зала, а я, застыв в коридоре, набиралась смелости пойти следом, чтобы просто довести этот вечер до конца, а потом….

А потом, наверное, поставить точку.

Когда моя смелость достигла максимального уровня, я все же сделала шаг в сторону, но входная дверь открылась.

На пороге стоял муж.

Я хватанула воздух губами, глядя в его холодные глаза. Взгляд острый. Крис для своего возраста был очень привлекательным мужчиной. Настолько, что ему нормально было завести любовницу, оказывается.

— Ты здесь…. — Не спрашивая, просто констатируя, произнёс низко, муж.

Я обняла себя руками. И отвела взгляд.

— Что ж, Майя, — произнёс медленно супруг, и в другой любой момент у меня бы щеки залило краской от его интонации. Но сейчас я стояла, смотрела перед собой. А следующей фразой крис заставил меня упасть в какую-то бездну отчаяния. — Познакомься, это Гретта, она будет жить с нами.

Из-за его спины шагнула молодая тонкая брюнетка.

Мой взгляд испуганный застыл на уже заметном животике, прикрытым весенним плащом.

Глава 4

Вот это наша беременная Майя

А вот изменник Кристоф Вейцер

Гретта, беременная любовница

Милые мои, рада вас видеть на страницах новой истории. Надеюсь новая сказка вам придется по душе и мы все вместе будем болеть за Майю. А я постараюсь радовать вас продами без перерыва на новогодние праздники. Если хотите читать в праздники, поставьте плиз звездочку книге, так я пойму сколько нас неравнодушных.

С любовью Аня.

Глава 5

— В качестве кого?

Меня выдал мой тон.

Я не прохрипела, не прошипела, а я холодно это спросила и выдержала удар его ледяных глаз.

— Майя… — медленно начал Кристоф таким голосом, что все вокруг превратилось в лед. Мне показалось что даже мартовская оттепель передумала и решила свернуться по-быстрому, уступая место февральской метели. — Ты сейчас как разговариваешь?

— Я задала вопрос…

— Гретта… — лениво прозвучал голос мужа.— Оставь свои вещи в гардеробе и скройся в кухне. Тебя накормят если хочешь, сиди и жди.

Девчонка бросила испепеляющий взгляд в спину моего мужа и вскинув подбородок с вызовом заметила:

— Я не бедная родственница, чтобы меня отсылать к персоналу! — а голос у нее был звонкий, немного картавила на букве «р».

У меня дрогнули губы, но я постаралась сделать будто бы не от паники и боли, а тупо из-за оскала.

— Если ты еще не поняла, я отдаю приказы, ты слушаешься. Если я указал в кухню, значит в кухню и рот свой открывать будешь только когда я разрешу… — отбрил муж и я поняла, что примерно такая отповедь ждала и меня, только мне уже терять-то было нечего.

Я все и так потеряла!

С восемнадцати лет в браке: сложном, веселом, теплом…

Двое чудесных детей.

Бизнес, карьера, совместные обеды с родственниками мужа, потому что к моей маме можно было приезжать только на блины.

Девица стянула резко с плеч плащ и качнувшись в сторону гардероба быстро повесила верхнюю одежду на вешалку. Я поморщилась. Только хотела сказать что-то такое неприятное, но муж перехватил меня за локоть дернул на себя.

— Наверх… — одними губами произнес Кристоф, вынуждая меня развернуться. Я со злости дернула рукой, выбираясь из хватки мужа, но пальцы словно стальные клещи сдавили мне кожу и я почти ощутила как начали трещать кости.

— Пусти, больно, — произнесла я сквозь зубы, но мужу было наплевать. Он словно не видя никаких препятствий тащил меня за собой.

А мне даже не столько было больно от прикосновения, сколько от того, что это он…

Мой Кристоф…

Который на сердце был прописан то ли кистью бога, то ли росчерком дьявола. Который был моей душой. С таким как мой Кристоф жизнь не похожа на обыденный союз двух людей, с такими как мой Кристоф жизнь это сладость ягод райского сада и всегда легкая медовая горчинка. Крис никогда не был жадным, чванливым, обидчивым. Он говорил мне, что такие как я никогда не будут мстить и совсем по-бабьи вести себя на людях, борясь за мужчину. Он всегда подчеркивал вот эту гордость во мне.

И сейчас не видя всего этого в своем муже, меня люто пугал этот незнакомец, который завел меня в кабинет, где я только несколькими десятками минут назад узнала правду, запер дверь и сложив руки на груди заметил:

— Никаких скандалов.

Я хватанула воздух губами.

— Я все слышала… — произнесла я, рассматривая из полуопущенных ресниц фигуру мужа, которая скалой застыла на пороге.

— Рад за тебя, — бросил без эмоций супруг и хмыкнул, потянулся указательным пальцем к щетине и провел по подбородку. — Ты не глуха и не слепа. Это однозначно радует.

— Не ерничай, — прорычав, вскинула я глаза на мужа. — Ответить. Мне теперь все же ослепнуть и оглохнуть надо, чтобы не замечать что ты в дом притащил свою девку?

— Нет, — пожал плечами муж.

— А что тогда? Выйти к гостям, сказать, что мы перестарались и у меня от подарка мужа в зобу дыханье сперло? — спросила я, сдавив до онемения ладони в кулаки.

— Вот это вообще выбрось из головы, — превентивно пройдясь по мне острым взглядом, наметил муж. — Решишь прополоскать мою репутацию, я за себя не отвечаю.

— А сейчас ты за себя отвечаешь? — с вызовом подалась я вперед. — Крис… у меня день рождения. Это такой подарок? Мне похлопать в ладоши и возрадоваться, что мне нашли молодую непуганную замену?

— Майя… — медленно протянул мое имя муж. — Не забывайся. Еще ничего не произошло, чтобы ты разговаривала со мной в подобной манере.

— То есть беременная любовница это ничего не произошло? — спросила я, прикладывая пальцы к губам. — То есть мне надо…

— Закрыть на все глаза… — протянул Кристоф и бросил взгляд на свой стол, а я вдруг ощутив как внутри все свернулось с ядовитый клубок от боли, вспомнила, что так и не сказала про ребенка.

А теперь и не скажу.

У него есть молодая, пусть рожает пачками!

— Я не буду ни на что закрывать глаза, — процедила я. Он же сам говорил так много про мою гордость, что же сейчас предлагает ее засунуть поглубже и подальше?

— Тебе придется, — выбешивая меня, нараспев протянул Кристоф, делая шаг к столу. — Для знакомых и родственников Гретта…

— Не смей называть ее имени рядом со мной, — дрогнул мой голос и я поняла, что у меня от шока даже руки похолодели. — Восемь недель…

Я зажала лицо ладонями и сделала шаг в сторону.

Меня била крупная дрожь.

А в душе все покрылось инеем.

— Восемь недель, беременная любовница… — несло меня. — Господи. Какой кошмар. Ты вообще чудовище…

Последнее я выдохнула с болезненной оскоминой на языке.

— Ты и с ней спал и ко мне в кровать ложился… — ужас происходящего дошел до меня мгновенно. Я даже не успела прикусить язык. — Две недели! Ничего святого нет, Крис…

И здесь мой мозг включился, и я с ужасом поняла, что ляпнула, а Крис словно ищейка дернулся ко мне всем телом. Вдавил в стол.

— Какие две недели, Майя? — прохрипел муж, глядя в мои глаза. — Причем здесь две недели, Майя?

Сердце билось в горле и заставляло меня вздрагивать от каждого его рыка.

— Что ты от меня скрываешь Майя? — рявкнул муж, резко выбрасывая руку и ловя пальцами мой подбородок. — В глаза смотри, Майя, девочка моя, что ты от меня прячешь? Говори!

Глава 6

Кап-кап…

Тогда на улице была теплая осень. И ливни тоже теплые, которые вымачивали всю одежду, но отчего-то все равно я прыгала по лужам в черных лодочках и подбирала на бедрах расклешенную юбку цвета охры. И Кристоф ловил меня, старался спрятать под зонтом. А я уворачивалась и тихо шептала.

— Ты будешь такой дурак если меня бросишь… — губами со вкусом осеннего глинтвейна на ухо выдыхала я тогда еще не мужу, а своему парню. — Но я даже не посмотрю тебе вслед…

И снова кокетливо выскакивала из-под зонта на тротуар с зеркальными пятнами луж, в которых отражалось тяжелое осеннее небо.

— Ты лучшее, что может со мной случится, — ловя меня вновь, выдыхал мне в шею Крис. — Лучше тебя никого нет. Не найду такую…

Я выворачивалась из его рук и кружилась под дождем. А в моих длинных тяжелых волосах прятались искры ленивого солнца, которое в ту осень грело по-летнему.

А вокруг были хмурые люди, зонты свои раскрывали как большие палатки, не понимая, что прятались от солнца.

— Я наверно буду через всю улицу бежать за тобой… — обнимал меня Кристоф, а я щурила глаза, улыбалась и закрыв его зонт пожимала плечами.

— А мне будет нравится, что ты по мне скучаешь, — а потом я прыгала в трамвай, который ходил по проспекту и знала, что он будет точно смотреть мне вслед.

Воспоминания толстым, стеганым одеялом накрыли меня. Я просто хронометражом видела эти картинки в глазах мужа и нелепо открывала рот, потому что…

Как он мог…

Он же говорил, что я самое лучшее что может с ним случится…

— Какие две недели, маленькая моя? — обманчиво ласково прошептал мне на ухо Кристоф и задел специально щетиной мою кожу на виске.

Он называл меня всегда маленькой только наедине. И даже когда я родила Иру ничего не изменилось, хотя ведь дочка была реально самой маленькой в нашей семье.

— Простые две недели. Разница в том, когда ты сжимал меня в себя и шептал вот это вот, а потом видимо шел к другой своей девочке и спал уже с ней, — рубанула я с плеча, понимая, что если Крис узнает о беременности вечер перестанет быть томным.

— Не говори глупостей… — произнес муж отшатываясь от меня и буравя взглядом. — Ты сейчас нагнетаешь ситуацию вместо того, чтобы меня выслушать…

Я прикусила губу и сдавила пальцы на столешнице.

— Что выслушать? Что ты девку свою из приюта притащил и ей жить негде, поэтому она будет в моем доме? — затрясло меня от неконтролируемой боли, которая была и за беременность, и за себя, и за мой день рождения, и за детей…

— В нашем доме, Майя… — надсаженным голосом произнес Кристоф. Я запустила пальцы в волосы. — И хватит эмоций. У меня и так голова от всего этого болит еще и ты добиваешь… — отозвался муж, шагая к шкафу и вытаскивая из него графин с янтарной жидкостью. Я вскинула подбородок, скривила губы.

— Я тебя добиваю? — обескураженно выдохнула я. — Это я притащила беременную любовницу в семью на твой праздник?

— Так сложились обстоятельства… — выдал муж, не желая раскрывать всех карт.

— Какие обстоятельства, Крис? — я оттолкнулась от стола и обогнув его застала напротив окна. Господи какое же чудовище. У меня сил не было. Рыдания душили. — Что за обстоятельства, что ты ее приволок в день моего рождения в дом? У тебя что денег не было на гостиницу, съемную квартиру, да хоть бы и тайком ее в одной из наших опередил.

— Так нужно, — заметил раздраженно Крис и со всей силы долбанул графином по столу. Жидкость подлетела к горлышку и чуть не выплеснулась наружу.

— Кому нужно? Тебе, мне, твоей девке? — спросила я остановившись напротив окна.

Губа тряслись, а на глаза наворачивались злые слезы. Но я запрещала себе океаны разводить.

— Мне… — ударил словом в спину муж.

— Ну вот сам с ней и сиди тогда, а я пошла собирать вещи, — произнесла я не веря самой себе и подводя черту нашему долгому браку.

Горячее дыхание коснулось шеи и когда я распахнула глаза, глядя в окно, то в отражении заметила мужа, который стоял впритык ко мне.

Кристоф приподнял руку провел ладонью с воздухе словно бы рисуя ноты невидимой симфонии, а потом его ладонь легла мне на грудь, скользнула выше к яремной впадине.

— Не трогай меня! — дернулась я в сторону. — Не прикасайся.

— Хватит истерики. Ты меня утомляешь. Ты не разобравшись в ситуации навесила на меня всех собак и стоишь такая в белом пальто на грязной обочине.

— Ты любовницу в дом привел! — крикнула я разворачиваясь к мужу. — Что я на тебя навесила? Что? Что в моих словах неправда? Она беременна. Я все слышала! Я смотрела через камеры за вами!

— А я говорил, что подсматривать нехорошо, Майя… — хрипло выдохнул муж, делая шаг ко мне. — И поэтому как любая плохая девочка мне кажется тебя стоит проучить…

В пальцах мужа качнулся ключ от кабинета, а я распахнула глаза.

— Не посмеешь… — произнесла я одними губами.

— Остынь немного, — бросил Кристоф, огибая стол. — А то у меня нервы сдадут и я тебя выпорю.

Глава 7

Я дёрнулась в направлении двери и успела крикнуть:

— Не смей.

Но Кристоф развернулся, открыл створку и вышел наружу.

Я влетела в дверное полотно и ударила по нему кулаком.

— Не смей, выпусти меня, я тебе не собачонка, чтобы ты меня запирал в комнате.

Я долбанула ещё раз ладонью по двери и поняла, что у меня сердце заходится бешеным бегом, таким, как будто бы стометровка впереди, а я уже несколько километров намотала.

— Я тебе сказал остынь. — Сквозь дверь прозвучал низкий голос мужа. — Я не собираюсь выпускать тебя до тех пор, пока ты не придёшь в себя. Ещё не хватало никаких истерик, закатанных на публику. Не разочаровывай меня, Майя. Ты всегда была благоразумной женщиной, вот и оставайся ей.

Я ударила с психу ещё раз по двери и прорычала.

— Я отсюда выйду.

Но Кристоф, видимо, уже отошёл от двери, и я только могла прикусывать губы. Да, черт возьми, что за глупость запереть меня в собственном доме. Да я сейчас же...

Нет, нет, нет, не могло быть такого, это же какой-то кошмар, чудовищно, просто не могло быть такого.

Я дышала через рот. И не представляла, какие цели преследовал муж.

Я не понимала, что преследовал муж.

Нервно дёрнувшись, я встала с кресла, прошла к двери и дважды ударила по полотну, надавила со всей силы на ручку, желая её выломать, всем весом повисла. Но ни черта!

— Швейцарские замки, — прозвенел в голове голос мужа. — На некоторых вещах в нашем возрасте и при нашем состоянии бессмысленно экономить. Это такие вещи, как замки, сейфы и здоровье.

Швейцарские замки, которые невозможно выломать.

Я гулко сглотнула, ощущая, что где-то по горлу прокатилась боль, как будто бы от ангины. Зажала переносицу пальцами, что он делал, что творил, а главное, за что он так со мной поступал? Любой нормальный человек, даже если разлюбил, даже если молодая любовница, он мог просто взять и уйти. Но нет, Крис поступил так, как будто бы желал причинить мне как можно больше боли.

Дерьмово было, выползли, выгреблись. То есть, получается, пока все было настолько жёстко мы держались друг за друга с Крисом, а когда оказалось, что внешних трудностей нет, то и держаться можно перестать.

Я ещё раз со всей силы ударила по ручке двери и прокричала:

— Откройте.

Я не была уверена, что среди музыки, среди звонов бокалов меня хоть кто-то услышит.

— Откройте.

И ещё несколько ударов по самому полотну, так, чтобы дверь аж задрожала.

— Откройте.

Прикусив до боли губы, я резко развернулась и, обогнув стол, упёрлась носом в окно. Мне надо было хоть кого-то увидеть и крикнуть, я дёрнулась к ручке затвора. И поняла, что она снята.

Я вернулась к двери и стучала, стучала, стучала, разворачивалась, ногой, била по полотну до тех пор, пока из-за дверей не раздался незнакомый голос:

— Что происходит?

— Помогите, у меня дверь захлопнулась, — крикнула я.

— Что делать?

Я не узнавала голос.

— Помогите. Ключ можно взять в моей спальне. В прикроватной тумбочке.

Да, у нас всего было два ключа от кабинета, один постоянно лежал в спальне, а другим Крис пользовался.

— Конечно, конечно. Сейчас…

Я не помнила голоса. Может быть, кто-нибудь из персонала.

Я прикусила губу, привалилась спиной к двери, и потекло медленное ожидание, настолько медленное, что я успела несколько раз подумать о том, что меня просто обманули, ушли и не стали искать никакой второй ключ. Но спустя пару мгновений замок щёлкнул.

Я отскочила от двери, как ужаленная, и, толкнув полотно упёрлась глазами в его девку, которая стояла и качала в пальцах ключик.

— Может, поблагодарите? — зло произнесла она, впиваясь в меня жёстким взглядом.

Глава 8

— Конечно, — оскалилась я и дёрнулась вперёд, выхватила из рук этой девки ключи и, хлопнув дверью, заперла снова кабинет.

— Вы что, так и будете делать вид, будто вы меня не замечаете?

А я обернулась через плечо и вскинула бровь.

— А что ты мне предлагаешь с хлебом солью тебя встречать? — Вполне резонно уточнила я, потому что не понимала, какого ещё она отношения ждала. Она не моя родственница, она не моя дочь, не моя племянница для того, чтобы я сейчас рассыпалась в каких-то благодарностях. Она всего лишь любовница моего мужа, которая непонятно каким образом оказалась в моём доме.

— Ну, вообще-то могли бы быть немножечко поблагодарнее, хотя бы за то, что я вас выпустила из этого кабинета.

— Если бы не твоё появление, я бы в этом кабинете никогда не оказалась, — произнесла я, тяжело вздыхая, заперла комнату и резко двинулась в сторону спальни. Ещё не хватало, чтобы там кто-то у меня шастал, а я сглупила, сказав про ключ.

Девица бежала за мной, стараясь то ли довести меня, то ли что-то мне сказать.

— Вы понимаете, что такое отношения, это вообще свинство? — Спросила она с вызовом, когда я оказалась возле собственной спальни.

Я обернулась и, вперяя в неё испепеляющий взгляд и произнесла:

— Свинство это спать с женатым мужчиной, свинство приходить к нему в дом и выставлять условия таким образом, что он вынужден принять тебя при этом наплевав на собственную репутацию. А вот моё отношение никак не свинство, — произнесла я резко и, шагнув внутрь, выдернула с другой стороны двери ключ, качнулась обратно, заперла дверь и двинулась в сторону лестницы.

— Если вы будете делать вид, что меня нет…

— Я не делаю вид, что тебя нет! Тебя нет. Тебе сказали не выходить из кухни. Были какие-то другие распоряжения, что ты решила походить среди гостей?

Девица остановилась, сложила руки на груди.

— Между прочим, ваш муж…

— Между прочим, это твой любовник, поэтому не надо здесь играть в святую простоту. Никому не понравится если мой муж сейчас поймёт, что ты не сидишь на кухне, — резко развернувшись, я зацепилась за перила пальцами и в последний момент поняла, что это безумно глупо оставлять за спиной человека, который испытывает ко мне негатив. Бросив косой взгляд через плечо на девку, я успела заметить, что когда я обернулась, она отшатнулась от лестницы.

Не видя перед собой дороги, я спустилась на первый этаж. И меня тут же за руку перехватила свекровь.

— Майя, где ты ходишь? — Нервно спросила она, оглядываясь по сторонам, и потянула меня в сторону ниши, которая была под лестницей. — Гости уже тебя потеряли, все хотят поздравлять именинницу, а ты непонятно где скрылась.

— Мне сейчас не до этого, — сказала я, едва сдерживаясь, чтобы не заорать о том, что вместо праздника я должна была испытывать лютую боль от того, что её сын оказался подлецом.

— Как тебе сейчас не до этого? Нормальная хозяйка должна встречать гостей, должна им улыбаться, а не скрываться не пойми где.

— Ну, теперь я здесь, к чему сейчас мне читать нотации? — уточнила я. А у самой дрожь по всему телу прошлась.

— Знаешь что, девочка моя, — с интонацией такой, что готова придушить, произнесла свекровь. — Я, конечно, очень много спускаю тебе с рук, потому что понимаю, что моему сыну никто больше не подходит, но ты не должна забывать свое место.

Я облизала губы и вскинула подбородок.

— Я не забываюсь. Ну и вы вспомните, что сегодня мой праздник. Поэтому я вольна делать, что посчитаю нужным.

Я постаралась отшатнуться от свекрови, но она, сместив руку, сдавила пальцы мне на запястье.

— Майя. Так себя хорошие хозяйки не ведут.

— Я не хорошая хозяйка, неужели вы этого не поняли еще? — Тихо произнесла я, пряча взгляд, всю жизнь мечтала это сказать, а ведь молчала все чёртовы годы брака. Я молчала, кусала губы, терпела высказывания, терпела пренебрежение ко мне, потому что не хотела никогда расстраивать ни мужа, ни его мать. — Пустите, мне надо идти, — хрипло произнесла я, стараясь ещё на шаг отодвинуться от свекрови, и она в этот момент разжала пальцы и произнесла:

— Я расскажу Кристофу, о твоём поведении это ни в какие ворота не лезет.

— Расскажите, — хрипло произнесла я, резко разворачиваясь и направляясь в сторону банкетного зала.

Когда я оказалась на пороге, на меня тут же налетела Серафима.

— Ну что, что выяснила? — Спросила она нервно, и я ощутила от неё запах алкоголя, причём довольно-таки нормальный такой.

— Все выяснила, — произнесла я, оглядывая глазами гостей. — Абсолютно все выяснила.

— И что, что ты мне скажешь? Вот скажи, я была права?

Я знала, что Серафима ни о чем ещё не в курсе, но вместе с тем я зачем-то вздохнула и, качнув, кивнув головой, произнесла:

— Права, — а потом, оставив подругу, я, словно бы не видя никаких препятствий, пошла в направлении небольшого угла со сценой, где играла музыка. И пел какой-то приглашённый музыкант.

Не дожидаясь того, что песня закончится, я сделала шаг на сцену и поняла, что у меня сердце даже прекратило биться.

Вот она граница. Вот оно настоящее, в котором я была женой, которую предали, в котором я была женщиной, которой предпочли другую.

Молодой человек медленно отошёл от микрофона, видимо, понимая, что я хотела сделать какое-то заявление, и я на свинцовых ногах, с бешеным пульсом в ушах, с пересохшим ртом приблизилась к микрофону, развернулась, окинула глазами зал, который замер, ожидая от меня какого-то заявления.

— Еще раз добрый вечер, дорогие гости, — произнесла я дрожащим голосом.

Туго сглотнула.

Всего шаг до того, как я все разрушу, всего момент, до того, как станет обнародована вся эта гадкая грязная ложь.

Всего лишь шаг.

глава 9

Я набрала полную грудь воздуха, уже намереваясь сказать о том, что вечер подошёл к концу, у меня даже перед глазами все поплыло, лица стали размываться, а грудь сдавило словно металлическим кольцом.

И во всей этой дымке, в панике, в состоянии, близком к обмороку, я просто заметила, что на сцену одним прыжком влетел Кристоф и, выхватив у меня микрофон, громко произнёс:

— Милые мои, дорогие, уважаемые гости, мы с Майей безумно рады приветствовать вас. Также хотели бы напомнить, что в конце вечера всех ждёт небольшой сюрприз. А те, кто не дождутся его, смогут забрать небольшие презенты от именинницы в сиреневом зале.

Я перевела взгляд, полный злобы, на мужа.

— Только попробуй. Детей не увидишь.

Словно шарнирную куклу, он меня чуть ли не стащил со сцены, и когда мы оказались спрятаны от человеческих глаз, я подняла на него взгляд и прохрипела:

— Если ты думаешь, что я буду ходить, улыбаться всем, то ты глубоко ошибаешься, я в этом пире во время чумы участвовать не собираюсь!

Кристоф положил ладони мне на талию и притянул к себе, слегка наклонился.

— Прекрати. Не устраивай цирк и скандал, никто не умер, но ты считаешь, что сейчас надо все растоптать до основания и потом хохотать на руинах? Нет, родная моя, я так долго строил всю нашу жизнь, что в один момент истерики не позволю все это разрушить, обернись назад, — хрипло произнёс муж, разворачивая меня к гостям. Видишь, Мартынов стоит. С ним мы договариваемся о том, кто и сколько будет продавать в следующем году, а теперь, переведи взгляд…

В этот момент Кристоф ещё сильнее сдавил мою талию, вынуждая слегка отклониться вбок.

— Переведи взгляд и посмотри на мужа Лукиной. Прекрасные чудесные бутики драгоценных изделий. Думаешь, он здесь просто потому, что Машенька захотела? Так? Нет, с ним я договариваюсь о том, как будет идти торговля с его салонами в ближайшее время.

А вот здесь Кристоф резко подтянул меня к себе, вынуждая развернуться вправо.

— Тёща моя любимая. Заплачет ведь, когда узнает, что семья разрушилась. Или вот…

Снова рывок. Я встретилась глазами с дочерью, Ира вскинула брови не понимая, в чем дело. А у меня затряслись губы.

— Запоминай, как выглядит дочь. В следующий раз вы увидитесь не скоро. Возможно, на моём дне рождении, куда я тебя приглашу по старой памяти. И да, о том, как выглядит Влад, можешь вообще забыть, потому что он не вернётся с учёбы до тех пор, пока её не закончит. А теперь хорошенько подумай, моя любимая маленькая девочка.

В этот момент Кристоф наклонился ко мне и, убрав прядь с виска, прошёлся губами по моей скуле.

— Подумай, моя маленькая девочка, о том, что лёгкий дискомфорт не стоит всего этого.

Я сдавила ладони в кулаки и выдохнула:

— Лёгкий дискомфорт? Ты сейчас издеваться решил? — Переспросила я, разворачиваясь в руках мужа и утыкая палец ему в грудь. — Лёгкий дискомфорт Кристоф это когда вместо имени моей матери ты назвал имя своей матери. Лёгкий дискомфорт это когда ты вдруг сказал о том, что сегодня утка была пересушена, лёгкий дискомфорт это когда я вместо того, чтобы встречать тебя с работы, ношусь с учёбой детей. Вот это все лёгкий дискомфорт. А то, что ты сделал, это конец.

Я не заметила, что на протяжении всей своей обвинительной речи делала по шагу вперёд на каждое слово, и поэтому мы с Кристофом оказались на выходе из зала.

Дыхание было таким горячим, как будто бы на днях я переборщила с острым соусом. Сердце так гулко стучало в груди, что у меня не хватало дыхания на то, чтобы преодолеть все ступени, поэтому я цеплялась пальцами в перила и старалась дотащить себя до спальни.

Спальня. Гардеробная. Мой маленький будуар, черт с два я буду замужем за человеком, который решил таким образом поздравить меня с юбилеем.

Кристоф зашёл в спальню, когда на кровати уже лежал, распахнув своё нутро чемодан.

— Прекрати, — произнёс он строго.

Я, обернувшись, взмахнул руками.

— А что не так? Замену ты мне нашёл? Привёл её в дом? Радуйся. Ты ничего не теряешь. Можно сказать, ты трейд ин провёл, сменил старую модель жены на новую. Какие претензии к старой модели? Она даже не собирается докучать тебе своим видом в гараже, она найдёт прекрасно нового владельца, так что ты стоишь здесь, щеки раздуваешь?

Кристоф резко качнулся ко мне, перехватил меня за талию и прижал к стене.

— Слушай меня сюда, Майя. Ты всегда у меня была очень своенравной женщиной, что в восемнадцать лет, что в двадцать и в тридцать, ничего-то в тебе не менялось. Но мне кажется, сейчас стоит обговорить новые правила игры. Я плачу, я девочку и танцую, поэтому, пока ты зависишь от меня…

Я упёрла ладонь в грудь мужа и хрипло произнесла:

— Я от тебя никак не завишу. И то, что я последние пару лет не работаю, считай, это мои декретные, которые я просрала, будучи замужем за тобой и ни с одним ребёнком не сидела в декрете и не наслаждалась материнством. Так что не надо мне сейчас выставлять запоздалые счета.

Дверь комнаты открылась, на пороге появилась Ира, недоумённо осматривая нас.

— Мам, пап, там уже банкет начинается, а вас все нет.

Я выдохнула и упёрла ладони мужу в плечо, чтобы он меня выпустил.

Ира смотрела на нас с сомнением, а потом, облокотившись плечом о дверь, заметила:

— И, кстати, кто-нибудь знает, кто такая Гретта, такая прикольная девчонка. Мы с ней успели даже мессенджерами обменяться.

В этот момент у меня по спине прокатился ледяной пот, я бросила короткий взгляд на мужа, потом на дочь.

Кристоф сдавил губы в узкую линию и я как поняла, что уж тут, черт возьми, муж не посмеет меня заткнуть!

— Беременная любовница твоего папы! Вот кто эта Гретта, которую он притащил к нам на пмж!

Глава 10

Ира отшатнулась, чуть ли не делая шаг в коридор.

— Майя, прекрати, — хрипло выдохнул Кристоф, делая шаг ко мне и перехватывая за локоть, но я дёрнула рукой и уставилась на дочь.

— Что? — спросила я. — Тоже шокирована? Ну вот и я шокирована. Поэтому какой бы там у тебя не была прекрасной Гретта, знай, для чего она появилась в нашем доме и какие отношения у неё с отцом…

— Мам, — хрипло произнесла Ира, проводя пальцем по губам. — Мама, это какая-то глупость. Ну, быть такого не может. Блин, она меня, я не знаю, там лет на пять старше, что ли… — начала заикаться дочь.

— Но твоему отцу это не помешало, — чуть ли не зло выдохнув, произнесла я. И в этот момент Кристоф меня дёрнул сильнее на себя, стараясь прижать спиной к своей груди.

— Майя, прекрати.

— Да, и вот ещё момент, — тяжело задышала я. — Папа свято верит в то, что все должны ходить по струнке, и никто не имеет права на собственное мнение. Поэтому, собственно, меня и стащили со сцены, когда я пыталась объявить завершение нашего чудесного мероприятия, на котором я получила такой грандиозный и шикарный подарок!

— Ира, выйди, — выдохнул Кристоф, и я ощутила, что меня уже трясло бесконтрольно.

— Пап, ты что серьёзно? — выдохнула дочь и обняла себя за плечи. — Пап, ты серьёзно сейчас? То есть мама говорит правду?

— У мамы шутки глупые, представляешь. — Зло бросила я, стараясь вырваться из рук мужа.

— Я считаю, что здесь не место и не время для таких разговоров. Это в первую очередь… — начал чеканить слова Кристоф, — а во вторую очередь, Ира, ты не должна сувать свой нос в отношения матери и отца, — произнёс он так резко, словно бы рубанул, и у дочери с лица исчезли все краски.

— Так это правда. То есть это правда? — Ира тяжело вздохнула и покачала головой. — И что она теперь будет жить с нами, такая своеобразная вторая жена, так что ли?

Я не понимала отношение дочери к этой ситуации, потому что она не выказала какой-то яркой реакции за или против, она стояла и недоумевала…

— То есть она ещё и беременна, — выдохнула Ира и прикусила губу. — То есть условно завтра Влад позвонит и скажет, что у него там девушка залетела и у нас у всех появится ребёнок в семье, и тут папа хренакс и сына своего решил нам представить. Внук и сын одного возраста, — зло выдохнула Ира и покачала головой.

Я только постаралась успокоиться, посчитав, что дочь приняла мою сторону, но в этот момент Ира бросила на меня косой взгляд, и заметила:

— Мам, а ты что молчишь?

Я растерянно приоткрыла рот, не понимая, к чему этот вопрос.

— Я вот к тому, что ну да, понятно, виноват тот, кто изменяет окей. Но, блин, в хороших семьях измены не происходят! — Ударила словами меня Ира, и я положила ладонь на горло, потому что глотать стало невозможно. — И не надо здесь сейчас стоять и строить из себя обиженную невинность. Он привёл вторую жену в дом, он привёл её, потому что, видимо, ты поставила так ситуацию, показала, что он имеет право и возможность это сделать.

— С тобой мы отдельно поговорим, — произнёс он холодно. — Сейчас не смей ничего выносить из семьи, натяни на себя улыбочку и постарайся с бабушками о чем-нибудь пообщаться.

Дверь хлопнула, как крышка гроба.

Я перевела взгляд на мужа, покачала головой.

— Даже не думай, даже не смей. Я не останусь в этом доме. Я не буду играть по твоим правилам. И я уж точно не буду принимать у себя твою беременную любовницу.

— Если ты не прекратишь истерику, мне придётся применить силу. Тебе это не понравится. Мне это не понравится. Все мы будем страдать от этого. Я у тебя просил не так много. Мне нужно время.

— Для чего оно тебе нужно? Для чего? Если у тебя есть какие-то сомнения относительно того, беременна она от тебя или нет, то окей. Я понимаю, почему тебе нужно время, но в вопросе того, что сам этот вопрос возник, беременна она от тебя или нет, уже следует, что ты с ней спал, и уверенности в том, от кого она залетела, у тебя просто нет. Но это не умаляет того, что ты изменял мне, — произнесла я резко и поняла, что, видимо, попала в точку.

У Кристофа не было доказательств того, что это его ребёнок, эта беременность именно от него, и ему для этого необходимо было время.

Я зажала ладонями глаза и сделала несколько шагов вдоль кровати.

— Чудовищно. Просто чудовищно…

— Что чудовищно? Тебе надо узнать, спал ли я с ней или нет. Хорошо, если тебе будет легче от этого, если я тебе скажу, что да, спал. Будет ли тебе легче от того, что я не знаю, беременна она от меня или нет?

— Мне не легче ни в одном из этих случаев! — задрожала я.

— Ну так вот тогда, раз тебе не легче ни при каком из случаев, дай мне хотя бы время для того, чтобы определиться и все решить. И не надо вместо этого закатывать мне скандалы, тратя мой ресурс, ведь я могу сделать и привести ситуацию к лучшему результату. Не надо отбирать у меня это все. Я могу разобраться во всем, но пока ты будешь носиться и истерить, как курица с отрубленной головой, это ни капельки не стимулирует. Это будет не тот случай, когда я буду с холодной головой решать эти вопросы. — Отчитал меня Кристоф так резко, словно бы перед ним стояла не жена, которая была рядом двадцать пять лет, а какая-то школьница малолетка, не сообразившая ничего лучше, чем начать врать.

Я прикусила губы, покачала головой.

— Да, мне без разницы, будет у тебя это время или не будет. Мне достаточно того факта, что ты мне изменил. Давай мы здесь сейчас не будем надевать на себя маску праведника и осуждать чужие грехи. Давай мы сейчас не будем считать, что если у тебя есть возможность, если у тебя есть статус, если есть на это силы, то ты можешь на всех наплевать и выбрать для себя только одну единственную модель поведения. Нет. Ни твой статус, ни твоё положение не позволяют тебе так обращаться со своей семьёй. Даже если ты не уверен в том, что она от тебя беременна. Даже если ты с ней спал, это не даёт тебе права приводить девку в мой дом, не даёт тебе права приводить девку на мой праздник. Так, как ты, поступают, чудовища, которым наплевать на чувства людей, которые рядом с ним.

глава 11

— Скажу, что это чистой воды дурдом… — сквозь зубы выдохнул Кристоф, и я резко качнувшись к нему постаралась вырвать из рук бумагу, но муж одним движением смял листок и бросил в угол. — Но чтобы этот дурдом урегулировать, Майя…

Я в запале перехватила запястье мужа, которое даже обхватить не могла и в этом была моя ошибка.

Никто не приближается к дикому зверю, если у него все в порядке с головой, но я за сегодня сошла сума.

Кристоф перехватил мою руку, потянул на себя так резко, что я влетела в его грудь. Муж зафиксировал меня, придавил к себе, а второй рукой поймал мой подбородок. Сдавил щеки, делая меня беспомощной марионеткой. Он делал это специально, не столько больно, сколько обидно.

— Значит так. Либо ты проводишь время в спальне до конца вечера, — хрипел мне в губы муж. — Либо выходишь и всем показываешь свою идеальную улыбку. Которую опять-таки оплатил я. И да. Кожу твою гладкую, которая бывает у тридцатилетних тоже оплатил я. И бриллианты на твоей шее оплатил я. И чтобы ты долго не забывала…

— Пусти, чудовище… — выдохнула я, стараясь вырваться из болезненных объятий, которые кожу с меня спускали. — Пусти! Шлюшке своей будешь указывать и…

— И ты ничем от нее не отличаешься… — ударил словами сильнее и больнее чем действиями Кристоф. — Такая же девка. Только дорогая, а по факту найдись кроме меня мужик постатуснее быстро бы свалила подняв хвост. И это твое неуместное кокетство…

Меня затрясло словно ты мне под кожу пустили разряды тока.

Я замотала головой.

— Не нравится когда на правду нарвалась? — прохрипел муж, притягивая меня к себе. Так чтобы губы к губам. — Да все бабы одинаковые. Не гордись чувством будто бы у тебя там золотом все покрыто! Не надо! А помни свое место, пока я на него тебе не указал!

Кристоф рычал и бросался обидными злыми словами. Он как будто старался меня задавить, чтобы я не могла ничего предпринять.

— И не доводи меня, твою мать, до белой горячки. Люблю тебя! Тебя, глупая, люблю! Совладай со своим израненным чувством собственного достоинства и не путайся у меня под ногами!

Кристоф это не сказал, а выплюнул.

У меня затряслись губы.

— А если завтра я твое достоинство израню тем, что пойду гулять от тебя с молодым любовником? — просипела я, стараясь вырваться и не сходить с ума от его рук, которые давили на меня словно кольца змея.

— И это будет последнее, что ты успеешь сделать, — рыкнул муж. — Баба должна свое место: возле мужа, а не перед ним. Своим поведением ты влезаешь на мою территорию, а я этого не люблю и буду карать. Не доводи. Сама знаешь, что против меня нет средств…

— Нас разведут, — лезла я на рожон, игнорируя голос разума.

— А потом опять поженят. Только я тебя в загс притащу на гнилой веревке и в обносках, чтобы помнила руку хозяина и не перечила впредь. Я ласковый пока ты передо мной на лапках скачешь. Я позволяю тебе дерзить пока меня это забавляет. Но тебе не восемнадцать лет. Не думай, что ты одна такая прекрасная и на тебе мой член клином сошелся!

Кристоф специально сжимал так сильно, как только мог, а я давилась слезами и злостью.

Чудище. Еще и беременна от него. Как я не видела всего этого двадцать пять лет? Как я не обращала внимание на его жестокость?

А потому что не было у нас никогда скандалов. Не отстаивала я свою позицию, потому что верила, что муж лучше знает.

А зря!

— Свой член можешь пристраивать где угодно, — фыркнула я и все же упершись в грудь мужа с визгом вырвалась из его рук и задышала покачиваясь в двух шагах от Кристофа. Тело словно ватное стало и я прижала ладонь к груди, потому что понимала, что это не конец и Кристоф не разочаровал.

— Вот я и пристроил к молодой девке, потому что бабы за тридцать с гонором нифига не ебабельны, Майя!

Я дернулась навстречу мужу и…

глава 12

Кристоф перехватил меня и мы крутанувшись упали на кровать. Муж прижал меня к себе, мешая рукам добраться до его лица, и я с психу выдохнула.

— А что же ты такой честный мне по ночам спать не даешь? Что же ты такой, которому не нравятся женщины за тридцать мне на заднице аж синяки оставляешь? Что же ты…

Я набрала в грудь побольше воздуха и в последний момент застопорила себя.

Какая беременность? Чтобы мне еще высказали, что не от мужа и вообще непонятно где шлялась? Чтобы Крис свихнулся на фоне этого и вообще запер меня где-нибудь в подвале?

Да дырку от бублика ему, а не беременность!

— А потому что люблю! — рявкнул муж так громко, что стекла задрожали. — А подумай много таких любящих тебя ждет в разводе со мной? Ну Майя, давал подумаем кому нужна будет разведенка после четверти века брака?

— Пусти меня! — всхлипнула я и на манер ужа стала вытекать из рук мужа. — Пусти! Пусти!

— Слушай меня, девочка, ты приводишь сейчас себя в порядок и спускаешься к гостям, а я делаю вид, что не видел никакой истерики.

— А я не смогу сделать вид, что не вижу твоей любовницы! — прорычала я, дергаясь из рук мужа, и Кристоф ослабив хватку сел на краю кровати. Запустил пальцы в волосы и вздохнул.

— Прекрати нагнетать. У тебя что метровый рубец на сердце от одного перепихона образовался? — сказал зло муж, а я лежала на кровати, смотрела в потолок где по углам была лепнина и давилась слезами.

Жестокий муж. Предавший муж.

А права была мама, когда скромно опустив глаза, вздыхала, что я с румяными щеками залетала в квартиру и дышала тяжело.

— Погубит тебя твой грек…

— Да не грек он… — смеялась я, прижимая холодные ладони к горящим щекам. — Просто в честь прадеда имя дали…

Но я не представляла, что через двадцать пять лет мама окажешься так права.

— Хуже… — произнесла я, туго сглатывая. — Ты меня по грязи протащил, девку свою привел, опозорил и унизил…

Кристоф тяжело задышал. Бросил на меня короткий взгляд через плечо.

— Не преувеличивай. Ты ее даже не увидишь. А на днях я решу вопрос и она исчезнет и заживем мы как прежде… — самодовольно заверил муж, а я только прижала ладонь ко рту и развернувшись на бок прохрипела.

— Делай, что хочешь…

— Приведи себя в порядок… — произнес непререкаемым тоном Кристоф и встал с кровати. — Я приглашу к тебе домработницу, чтобы помогла с нарядом…

Я молчала.

Цензурные слова были в дефиците и тратить их на супруга у меня не было никакого желания, но когда дверь спальни закрылась, я резко села на кровати и потянула чемодан к себе. Проверила сложенные в карман документы и бросив еще пару костюмов и трусов закончила сборы.

В углу так и валялся листок, который принесла девка, поэтому я подхватив его засунула нос в содержимое: результаты обследования, беременность…

Фыркнув и бросив бумагу на кровать я медленно открыла дверь и пока никто не видит быстро пошла с направлении лестницы. В ее конце меня перехватила домработница и вскинула брови, но я покачала головой и заверила ее, что не нуждаюсь в помощи.

Выйдя на улицу я перехватила ключи от машины поудобнее и пошла в направлении гаража. Я щелкнула кнопкой открытия ворот и в этот момент со стороны террасы послышался голос.

— Кристоф будет недоволен…

Я перевела взгляд на девку, которая была просто вездесущей и презрительно заметила:

— Тебе же лучше если я исчезну…

— Не мешай мне.

— Он меня выгонит как только поймет, что ты исчезла! — чуть ли не плюнула в меня Гретта. — Так что лучше буду стучать, чем рисковать!

— Убери мобильный.

— Нет! — дернулась Гретта и крикнула. — Кристоф, твоя жена…

Я не выдержала и выбила мобильный из тонких рук. Гретта подняла на меня глаза, в которых плескалось раздражение и злость.

— Что такое? Побег и никак не получается? Не хочется быть старой женушкой при молодой возлюбленной?

— Не хочется, — согласилась я, поджимая губы.

— Ну так надо иначе уходить, а не бежать как крыса. Кристоф взбесится и все равно найдет. Так зачем усложнять? Обидно же, да? Обидно, что на замену нашли молодую и привлекательную, а жене осталось детей досматривать и борщи варить…

Я шагнула вперед теряя терпение и произнесла:

— Ну уж лучше в законном браке детей рожать, чем нагулянных в подоле приносить.

Я развернулась и замерла.

Муж стоял в двух шагах от меня и хмурил брови.

— Разобрались девочки? А теперь быстро извинились…

— Да знаешь, что… — задохнулась я и Крис повторил.

— Извинись немедленно, Майя.

Глава 13

Я хватанула воздух губами, обхватила себя за плечи и выдохнула:

— А может быть, мне ещё прощения попросить за то, что я все узнала?

Я подалась вперёд, к Кристофу, и облизала губы, а он вдруг вспылил, качнулся от меня назад и прорычал.

— Да, извинись за то, что ты шаришься по моему кабинету и вовремя не можешь закрыть глаза.

Слова были хуже, чем пощёчина. Поэтому я дёрнулась вперёд, огибая мужа и собираясь пройти в гараж. Но он перехватил меня за локоть и развернул к себе.

— Ну же, Майя, давай!

— Что давать? Прости меня, что я услышала о том, что у тебя есть любовница беременная? Так ты хочешь услышать моё раскаяние или что? Или как ты думал, что, если я не услышу, а ты приведёшь в дом какую-то девку, представишь её черт пойми кем, я и на глаза закрою? Неужели ты считаешь, что я слепая, буду ходить после того, как уедут гости, и не замечу, что у нас вдруг окажется в доме один неучтённый, незнакомый человек? Ты как себе это вообще представлял?

— Я себе это нормально представлял, но уж явно не до того, что ты устроила здесь настоящий скандал. Пытаешься выставить меня самым последним козлом и при этом ещё заставляешь чувствовать во всем себя виноватым.

— Так ты виноват! — крикнула я на всю улицу. Кристоф качнулся в сторону, подтягивая меня, но я дёрнула рукой, стараясь вырваться, и снова развернулась в сторону гаража.

—Не смей никуда уезжать. Я ещё не договорил!

— Да даже когда ты договоришь, мне будет уже наплевать на все на это, потому что я не собираюсь с тобой находиться в одном доме. И уж тем более в одном доме с девкой, которую ты приволок, которую ты обрюхатил!

— Майя, прекрати, прекрати, — рычал на меня муж, понимая, что у меня сорвало тормоза и я явно не собираюсь уже выбирать никакие выражения.

— А что прекратить? Что прекратить? Тебе правда глаза колет? Ну так что ж ты тогда с этой правдой не мог утрясти все иначе? Ты же мог уехать, отвезти её в какую-нибудь гостиницу!

— И бросить тебя с гостями на протяжении нескольких часов, чтобы ты потом ещё больше вопросов задавала и ходила вероятнее всего подавала на меня розыск?

— Да причём здесь это? — всхлипнула я.—Полный зал народа, а ты притаскиваешь ко мне свою беременную любовницу, и при этом я ещё должна перед кем-то и за что-то извиняться? За правду, за свои слова! Да кто ты после этого вообще? — несло меня, как сорванную. Кровь кипела в жилах, язык быстро выдавал слова на такой скорости, что я не успевала даже за ним следить.

В конце концов, я невиновная сторона, это меня опозорили, это меня унизили, я имею право на скандал, я имею право на повышение голоса. Если Кристоф думал иначе, то вынуждена буду его разочаровать.

— Я, если ты не забыла, до сих пор являюсь твоим мужем, и я не намерен что-либо в этом статусе менять.

— Да? А любовницу мы с тобой прикроем и скажем, что а-та-та, я родила ребёнка. Зашибись ты придумал. Только ты меня забыл спросить о том, что я не собираюсь никакого нагуленного младенца принимать. Или, может быть, ты ещё хотел выставить ситуацию так, что я бы и накладной живот поносила? — вспылила я понимаю, что у меня нервы сдали. Конфликт был завязан на том, что я сама ходила беременная и здесь появляется беременная любовница, и это до безумия унизительно, больно, низко.

Что Кристоф не знал о моей беременности правильно, это хорошо, что он считал, что женщины после тридцати непривлекательные, и, видимо, он также считал, что женщины после тридцати не имеют права на беременность.

Вот только мне было до сих пор интересно, как же он отреагирует, если когда-нибудь до него дойдёт та правда о том, что я ношу под сердцем его ребёнка. Какого малыша он выберет? Того, от девки?

Почему-то в этот момент слезы брызнули из глаз.

Я резко дёрнулась.

Кристоф перехватил меня за талию, прижал к себе, и я прорычала:

— Отстань от меня, не смей меня трогать. Я уезжаю. Мне плевать на то, как ты будешь разгребать всю эту ситуацию. Мне плевать, что ты будешь говорить гостям. Мне абсолютно безразлично, как ты будешь оправдываться перед собственными детьми и что ты скажешь родителям? Я не собираюсь терпеть ни твою любовницу, ни твою наглую ложь, которая отравляет меня всю целиком. Если ты этого ещё не понял по предыдущему разговору, то вот тебе мой ответ. Читай по губам: я ухожу от тебя!

В этот момент сбоку от нас что-то загрохотало, я резко дёрнулась, перевела взгляд на террасу, у которой оказались нараспашку открыты двери.

Холодный мороз прошёлся по спине, облизал кожу, заставляя её покрыться мурашками.

Я тяжело вздохнула, прикрывая глаза.

На пороге террасы стоял ведущий с микрофоном, ошарашенная моя мама выглядывала из-за его плеча, свекровь со свёкром, Маша Лукина, которая зажимала дрожащей рукой рот, её супруг, возвышающийся позади скалой.

Слезы брызнули из глаз, а в горле застыли слова проклятия.

Кристоф медленно обернулся, увидел, что свидетелей у нашего скандала было больше, чем предостаточно, и рявкнул.

— Надеюсь, теперь все в курсе, праздник, твою мать окончен! Можете собираться и сваливать отсюда!

***

Милые, сегодня скидка на историю беременной Аси, которая на вечеринке в честь малыша узнала о том, что муж спит с другой. Читать здесь https://litnet.com/shrt/n9xf

Глава 14

Я переводила ошарашенный взгляд с мамы на свекровь, на Лукину и понимала, что они все стали свидетелями моего унижения.

В глазах каждой из них я видела жалость какую-то чисто женскую, сочувствие такое с горечью. И разочарование…

— Что встали? — Хрипло спросил Кристоф и развернулся полностью к гостям. — Эй, трубодур, — обратился он к солисту, который сжимал дрожащей рукой микрофон, — иди прыгай на сцену, объявляй о том, что спектакль кончен, труппа разошлась.

Бедный музыкант хватанул воздух губами. Тихо проблеял:

— Я понял сейчас все сделаем.

Свекровь подалась вперёд, взмахнула руками.

— Это что сейчас такое… Это что сейчас такое было? — Произнесла она дрожащим голосом, и в этот момент её взгляд упёрся в Гретту, которая стояла, прижимаясь к перилам террасы.

Я поняла, что бессмысленно что-либо скрывать и хрипло произнесла.

— Ну вот так вот произошло, сама не ожидала. — А в голосе прозвучали невыплаканные слезы.

Моя мама растерянно качала головой, не веря в то, что происходило, хотя она больше всех всегда переживала о том, что Кристоф поступит со мной плохо, а я, как дура наивная, всегда взмахивала рукой и говорила, что быть такого не может, чтобы Кристоф сделал мне больно.

Оказывается, может…

— Это что же, выходит девочка беременна? — Не выдержала свекровь и шагнула в сторону Гретты, перехватила её за локоть, но девчонка взмахнула рукой, вырываясь.

— Пустите… — презрительно бросила она, поджимая губы.

— Это что же получается, на старости лет ещё одного внука решил заделать? — Спросила свекровь заискивающим тоном, как будто бы он мог что-то изменить либо повлиять на настроение Кристофа.

Но муж только стиснул челюсти до такого состояния, что по скулам заиграли желваки. Шея напряглась, и каждая венка проступила.

Я туго сглотнула, отказываясь верить в то, что все это произошло, все оказалось обнародовано, и как бы я сама не собиралась прекратить этот фарс, я не думала, что он так закончится.

— Давайте здесь сейчас не будем стоять и квохтать. Вернулись все в дом, кто хочет, может собираться и уезжать, — рявкнул Кристоф, и меня затрясло от боли.

Я видела в глазах матери страх, Лютый ужас.

Мне было не двадцать лет, ей не надо было переживать за меня, но сейчас она стояла и смотрела на меня, как будто бы я на самом деле та самая студентка, которая прибегала, прижимал ладони к горящим щекам, и вздыхала томно о том, что Кристоф у меня самый, самый лучший.

— Девочка моя, — одними губами произнесла мама, и я ощутила, как у меня сердце рвётся из груди.

Мама не заслуживала такого.

Я шмыгнула носом и хрипло произнесла:

— Так, случается, мы разводимся…

В этот момент Кристоф резко дёрнулся, развернулся ко мне, перехватил меня, как кутёнка за лапу, за локоть, и прохрипел:

— Никто ни с кем не разводится.

— А что же, что же с ребёночком делать? — Вздохнула свекровь, глядя на насупленную, как ворона, Гретту.

— Не надо мне сейчас эти вопросы задавать, без вас как-нибудь разберусь.

— Нет, ну ты что? Ты что, Кристоф! — заохала свекровь. — Это же такое дело. Если что, мы воспитаем с отцом, мы воспитаем!

Кристоф зарычал, показывая все своё отношение к их воспитанию и рявкнул:

— Я сказал вернулись в дом, кто хочет, может уезжать.

Я выдернула руку из захвата мужа и развернулась в сторону гаража. В этот момент Крис, психанув, перехватил меня за талию и прохрипел:

— А вот тебе я никуда двигаться не дозволял, — он резко поднял меня над землёй, так, что я взвизгнула и дёрнула ногами. Чтобы не идти через парадную залу, где были сейчас гости и которых пытался солист отправить по домам, муж дёрнулся в сторону входной двери и потащил меня за собой.

— Не упирайся, — прорычал муж. — Не упирайся, я тебе сказал никуда ты не уедешь. Если ты решила выставить меня полным идиотом, то не надейся на то, что ты уедешь куда-то и оставишь меня здесь одного все это расхлёбывать. Нетушки Майя. Так дело не пойдёт. Ты не хотела со мной по-хорошему разговаривать. Значит, сейчас мы будем по плохому с тобой.

— Пусти меня, пусти, не смей меня так тащить.

— Скажи спасибо, что я так тебя тащу, потому что если ты сейчас ещё раз запнёшься, если ты упадёшь и сядешь на жопу, я тебя волоком потащу по всему коридору и по лестнице я тебя буду также поднимать. Надеюсь, ты понимаешь, насколько сейчас я честен в своих желаниях?

Кристоф плечом толкнул входную дверь и дёрнул меня на себя. Я чуть ли не взвизгнула, прикусила язык и прохрипела:

— Пусти меня, пусти.

— Никуда ты не денешься. В клятве, как и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас. Вот никуда ты не денешься, в спальне запру, психиатра вызову, пусть сначала подтвердит твою вменяемость, а потом мы с тобой поговорим.

— Ты не посмеешь! — всхлипнула я, понимая, что Крис не шутил.

— А ты проверь!

Глава 15

Кристоф втащил меня в нашу спальню и попытался резко закрыть дверь, но в этот момент мама ударила ладонью по полотну и закричала:

— Что ты делаешь, ты что творишь?

— Мама, все в порядке, идите, проконтролируйте гостей, чтобы все собрались по домам и подарки все получили, ничего с вашей Майей не случится,— рявкнул муж таким тоном, что мама резко отшатнулась к противоположной стене коридора и прижалась спиной к мягким тканевым обоям, зажала ладонью рот.

— Что же ты творишь?

— Все в порядке, — зарычал муж, захлопывая двери, поворачивая защёлку, обернулся ко мне. — Довольна? Молодец, устроила, устроила прям такие именины, прям, которые невозможно будет никогда повторить. Молодец, Майя, аплодирую стоя!

Я вжалась в угол между кроватью и тумбой и тяжело задышала:

— Прекрати на меня орать, — произнесла я дрожащим голосом.

— А как мне ещё с тобой разговаривать, ты же по нормальному не понимаешь, тебе же надо было разворотить все, тебе надо было все превратить в труху к чёртовой матери, все перевернуть с ног на голову. Ты же прям добивалась этого, так чего ты сейчас стоишь глазами хлопаешь? Радуйся, радуйся. Все стали свидетелями нашего скандала. Ведь после этого обязательно у меня все дела пойдут в гору. После этого обязательно нашу семью будут приглашать на лучшее мероприятие города. Поздравляю тебя.

Кристоф раскинул руки по обе стороны и запрокинул голову. Захохотал зло, а я прикусила губы и покачала головой.

— Ты больной, — выдохнула я. Кристов медленно свёл ладони и начал аплодировать.

— Надо же, как мы заговорили, я вдруг больным стал. А то, что ты на протяжении всего этого дня, с момента, как узнала, только и пытаешься сделать, что выставить меня дураком, это, конечно, не в счёт, нет.

— Каким дураком? Ты сам себя выставил дураком, когда притащил её в наш дом. У тебя была масса возможностей для того, чтобы избавиться от неё. Даже если я все узнала, ты мог её посадить на такси, ты мог её отправить с водителем куда-то, но ты посчитал, что правильнее унизить меня её приводом в наш дом.

— Я тебе сказал мне нужно время, — рявкнул муж, делая шаг ко мне, а я вжалась в угол чуть ли не зажимая голову руками.

Кристоф затормозил в последний момент, фыркнул, вскинул подбородок.

— Я тебе говорил мне нужно время, но тебе надо было все разворотить, тебе надо было ситуацию довести до абсолюта, ты, можно сказать, просто танцевала на моих нервах весь сегодняшний день, и тебе кажется, что ты во всем права. Но нихрена ты ни в чем не права, Майя не права! Ты просто добилась того, что разрушила нашу жизнь своим этим поступком, своим нелепым побегом. Ты сделала все возможное для того, чтобы утопить нашу семью непонятно в чем!

— Это ты сделал все возможное. Не надо на меня здесь сейчас перекладывать ответственность за твой дебильный, идиотский, глупый поступок. У тебя дети взрослые, у тебя двадцать пять лет за спиной вместе со мной….

— И ты не могла, не могла включить свою голову для того, чтобы понять такую простую, элементарную вещь, что всему есть своё время, и явно на встрече, где есть очень много наших знакомых, где есть мои партнёры, не надо ничего выносить на люди, ну нет! Тебе показалось это самым логичным.

— Тебе показалось самым логичным трахать ровесницу нашего сына для того, чтобы она залетела. — Выдохнула я сквозь зубы, понимая, что Кристоф просто перекладывает на меня ответственность за весь сегодняшний скандал, но на самом деле ответственен только он. Это он посчитал, что ему можно нарушить клятвы. Это он посчитал, что он вправе вести себя как царь и бог.

— И что? Что ты мне до конца жизни это будешь припоминать?

— Нет, я тебе это буду припоминать только до развода, — хрипло выдала я и наконец-таки рискнула выйти из угла. Сделала несколько шагов, но Кристоф перехватил меня за локоть и развернул, посадил на кровать.

— Если уж мы начали говорить о том, кто, как, сколько и зачем должен делать для нашей семьи, то вот о чем вспомни, незаменимых людей не бывает, но то, как ты повела себя….

— Незаменимых людей не бывает, Кристоф. Вот замени меня своей девкой.

— Как ты вообще смеешь мне высказывать за то, что у меня появилась любовница? — Хрипло спросил муж, нависая надо мной, а я от шока просто покачала головой.

— То есть скажи мне ещё то, что я виновата в том, что у тебя появилась любовница, так?

— Потому что у нормальных жён мужья не гуляют. Вот в чем вся суть, Майя. Если уж мы начали разговаривать о том насколько и кто виноват в сложившейся ситуации, то я тебе должен сказать, что ты вообще замуж за меня выходила, потому что у тебя у самой семья неполная, и в этом своём глупом желании обрести папочку, ты вышла за меня замуж, чтобы быть максимально защищённой, в безопасности, а о любви в нашем с тобой браке не было ни слова, так что не надо мне сейчас сидеть и высказывать, что я все испортил и я все виноват.

Слова про отца у меня отдались в груди тянущей и режущей болью.

Я резко оттолкнулась от кровати, понимая, что Кристоф перешёл все границы.

— Не смей так говорить, не смей.

— Да смею я это говорить, потому что это правда. Тебе нужен папик. Был тебе не нужен был муж. Ты всю нашу жизнь строила так, что у нас были с тобой ненормальные, дебильные отношения между папочкой и дочкой. При всем том, что у нас с тобой разница нихрена не большая в возрасте, но ты изначально строила так нашу семейную жизнь, что я отвечал всегда за все. И вот теперь, когда все-таки случилось то, что я должен отвечать за все, ты решила стать взрослой! Да в жопу свою взрослость засунь! Если ты на протяжении до двадцати пяти лет позволяла мне руководить всем, то не надо сейчас лезть и пытаться возглавить все этот кардебалет! — рявкнул на меня Кристоф.

А у меня сдали нервы, я резко качнулась, махнула рукой и поняла, что совершила непоправимое…

Ладонь стала пылать огнём.

глава 16

Кончики пальцев пылали, а сердце стучало так громко, что казалось перекрикивало колокола всех церквей нашего города.

Кристоф смотрел на меня немигающим взглядом, тяжёлым. Он любил говорить, что такой взгляд всегда заставляет людей чувствовать себя настоящими букашками, и я чувствовала себя, с одной стороны, букашкой…

Как посмела поднять руку на собственного мужа, на отца своих детей, на человека, который двадцать пять лет верой и правдой был рядом, поддерживал, не давал упасть, защищал, закрывал собой. Который в самые тяжёлые моменты находился ближе, чем кто-либо другой, настолько близко, что прям под кожей, прям каждой клеточкой, каждой мышцей ощущалось его присутствие. И когда я лежала с ужасным вирусом, который меня свалил на две недели, когда даже от дыхания горло болело, а Кристоф приходил, приносил горячую воду с лимоном и медом и заставлял пить по ложечке, по капельке, уговаривал, умолял. Или как в момент, когда после родов Иры у меня кончилось молоко через три месяца и Иринка орала как резаная, и я не знала, что делать, потому что с Владом у меня таких проблем не было, а Кристоф приезжал с работы, прибегал на обед, приносил какие-то чаи, чтобы молоко пошло, успокаивал меня и детские смеси покупал, чтобы Ириша хоть немного успокоилась, потому что она была люто голодная, постоянно недоедала.

А с другой стороны на меня накатывало осознание, что вот этот несомненно хороший муж взял и вот на это наплевал. И мой поступок не казался мне уже таким ужасным, но Кристоф так не считал.

— Успокоилась? — Спросил он ровным голосом. Я опустила взгляд, сжала ладони в замок.— На первый раз прощаю, а в дальнейшем, помни, когда женщина поднимает руку на мужчину, она теряет статус той, которую клялся он защищать, и становится никем иным, как партнёром по спаррингу!

Кристоф резко качнулся назад, развернулся и направился к двери, положил ладонь на ручку и дёрнул на себя.

— На сегодня самодеятельности достаточно, посидишь в спальне, пока я не разберусь с гостями,— рыкнул последнее он так внушительно, что одна часть меня наверняка бы испугалась, а вторая ринулась следом за ним, схватила за плечо.

— Не смей так поступать со мной, — выдохнула я, трясясь от безумия.

— Успокойся, тебе там не место.

Кристоф перехватил меня за запястье и отодвинул от двери. Я ударила в неё ладонью. Когда муж провернул замок, это был уже какой-то сюр, это повторялось, а следом из коридора донёсся голос мамы.

— Что ты делаешь? Ты же чудовище, ирод. Я как знала, я всегда говорила!

— Мама, — резко перебил мою маму муж, — не надо испытывать глубину моей любви к вам. Ничего с вашей дочерью не случится. Я не чудовище, не садист. Майя как была в надёжных руках, так и осталась в них.

— Как ты смеешь так поступать. Приволок девку, девку какую-то приволок! А у тебя… А у тебя дочь её ровесница!

— Маса. Я последний раз повторяю, любовь моя к вам очень глубока и обширна, но её может не хватить сейчас.

Я ударила по полотну ладонью и услышала удаляющиеся шаги.

Мама подскочила к двери, стала дёргать за ручку.

— Девочка моя, Майя, — крикнула она.

— Мам, мам…

Я понимала, что мне было сорок пять, маме было шестьдесят восемь.

Я понимала, что если с ней что-то случится, я себе этого никогда не прощу. Значит, я не должна была допустить того, чтобы она влезла в эту историю.

— Мамочка, мам, он ничего не сделает. Поверь мне,— стала успокаивать я маму.

— Девочка моя, я все решу, я сейчас все решу, — нервным голосом выдала мама, и я закричала:

— Мам, не надо. — Ударила по двери рукой, но ничего не добилась. Мама ушла по коридору, а я заметалась по комнате в поисках второго комплекта ключей и поняла, что Кристоф их забрал, а когда я пролетала мимо окна, то увидела, как гости медленно расходились по своим машинам. Лукина оборачивалась постоянно, что-то выговаривала своему мужу, дёргала его за руку, а тот брезгливо поджимал губы и качал головой или Давыдов уводил старшую дочь и жену в сторону своего внедорожника. Даже не оборачиваясь, а следом, как пятно моя мама без верхней одежды, в вечернем платье, выскочила, побежала в сторону Серафимы, схватила её за руку, что-то начала говорить. Серафима качнула головой, бросила взгляд на окно моей спальни. Но мама отдалилась, попыталась дойти до Давыдова, и в этот момент её перехватил Кристоф.

Он развернул её к себе, навис и что-то говорил, а у меня сердце сжалось в крохотную точку. Ира подбежала, попыталась схватить свою бабушку за руку, потянуть в сторону дома, но мама отказывалась, взмахивала руками и двинулась в направлении Озеровых, потому что их она знала лучше всего, ведь в клинике Нади периодически наблюдалась. Мама перехватила Надю за руку, остановила, стала что-то говорить, говорить, говорить, а Кристоф шел следом.

Сердце давило внутри, а запоздалая мысль скользнула в голове: «прости, малыш, что я тебя не доношу, прости».

Я дернула штору, открыла окно. Пыталась выкрикнуть, чтобы мама успокоилась, но вместо этого я застыла. Потому что когда мама обернулась к Озерову, её качнуло назад.

Мама оступилась и начала оседать на пожухлую с зимы траву.

Я поняла, что не уберегла.

Глава 17

И я кричала, и Кристоф, обернувшись, поймал мой взгляд. Проследил глазами за направлением и перехватив дочь поудобней, что-то шепнул на ухо, Ирина, бросившись со всех ног, побежала к бабушке Надя постаралась удержать мою мать, но ничего не вышло. Я не могла даже выйти из этой чёртовой комнаты и не могла никак повлиять на ситуацию. Свекровь откуда-то выскочила, стала взмахивать руками, кричать что-то. Серафима подлетела с другой стороны к моей матери, приподняла ей голову и что-то закричала.

В следующий момент со стороны дома появились два охранника, Кристоф бросил приказ, и они направились в сторону моей матери, один из охранников поднял её на руки, двинулся в сторону дома, я развернулась, ломанулась к двери, стала дёргать за ручку, кричать, визжать.

Я не понимала, что происходило, что случилось с матерью. Она одна у меня была. Как сама рассказывала папа служил по контракту и не вернулся. А ушёл он, когда мама была беременна мной на шестом месяце, и она столько слез пролила, что даже когда в пять лет я стала задавать вопросы, она не могла спокойно мне об этом рассказывать, а потом приговаривала, что остались мы с ней вдвоём друг у друга, а сейчас, сейчас получалось, что я вообще оставалась одна.

И из-за этого била по полотну ладонью, не понимала, сколько прошло времени, просто потеряла его счёт, я надеялась, что кто-то услышит, кто-то откроет, да плевать уже, пусть его любовница откроет эту дверь. Но дверь открыла Ира, и я чуть не снесла её со своего пути.

— Мам, тихо тихо, скорая уже на подъезде, — выдала дочь, вытирая запястьем нос, но я не послушала, я побежала в сторону лестницы, пересекла её, заскочила в зал, где на диване, тяжело дыша, лежала мама.

Кристоф стоял, что-то высказывал по мобильному кому-то, фельдшер появился. Начал мерить давление, вытащил аппарат для экг, никого чужого в доме уже не было, а я держала маму за холодную влажную ладонь и пыталась поймать её взгляд.

— Никакой паники. Успокойтесь, — хрипло произнёс фельдшер, глядя в моё перепуганное лицо. —Есть незначительная аритмия, но ни сердечного приступа, ни инсульта нет.

— Но почему, почему она упала?

— Переволновалась, — хрипло бросил Кристоф, стоя у дверей, фельдшер пожал плечами.

— В любом случае лучше завтра приехать в больницу и пройти обследование.

— Ну неужели вы сейчас не повезёте больницу?

— Так оснований нет, — хрипло выдохнул врач и стал складывать обратно вещи в свой чемоданчик. Кристоф, что-то буркнул одному из охранников, и он шагнул к дивану, наклонился.

— Надо в спальню. — Произнёс сконфуженно.

Я закивала головой, обернулась к мужу, но он смерил меня таким взглядом, что у меня язык к небу присох, и только когда я помогла маме добраться до спальни уложила её в постель, сняла с неё платье, помогла одеться в пижамный костюм, ещё раз сама померила давление, мама со мной заговорила:

— Да не переживай ты так, не переживай, — выдохнула мама, прикусывая нижнюю губу, — всякое в моём возрасте случается, что ты меня сразу хоронить собираешься.

— Зачем ты вообще пошла туда, зачем ты вообще с ними пыталась поговорить? Они же все знали, им было всем плевать.

— Мне не плевать, Майя, мне не плевать.

Ирина заглядывала несколько раз, спрашивала, что нам принести, но мама после сердечных капель стала сонливой и буквально через сорок минут задремала. Ира положила ладонь мне на плечо и произнесла:

— Не бойся, не бойся, пожалуйста, все хорошо, иди хоть умойся, я с ней посижу.

Но вместо того чтобы умываться, я направилась прямо к Кристофу, толкнула дверь кабинета, влетела внутрь.

— Это ты! Ты! — хрипло выдохнула я дрожащей рукой тыкая в мужа.

— Что я? Что я, ещё скажи, я твою мать довёл. Нет, а я просил тебя успокоиться. И что в итоге?

— Где врачи? Почему приехала скорая? Почему ты таким образом через неё наказываешь меня? — Зарычала я.

— Я никого не наказываю, нам дали прямые указания, что завтра стоит съездить на обследование, но сегодня лишний раз её тревожить не надо. И да, если уж зашла речь о наказаниях, подумай теперь что не только дети зависят от тебя, но ещё и мать. А ты зависишь от меня.

Он сказал это, словно плюнул мне в душу, я тяжело задышала и произнесла:

— Какое же ты чудовище…

— Обычное, самое обычное, пытающееся сохранить свою семью. Не надо здесь играть в великомученицу. Иди к матери, проведай её и прижми одно место.

Я вылетела из его кабинета, как пробка, залетела в спальню, стянула с себя это чёртово платье, распотрошила всю причёску, распуская волосы, быстро умылась, оделась в домашний спортивный костюм и вернулась к маме.

— Мам, все хорошо, бабуля спит, — выдохнула Ира и похлопала по креслу напротив себя, — идём, садись.

Мы молчали, потому что никто не рискнул начать этот разговор первым.

— Это его любовница, — выдохнула я, и Ира кивнула.

— И что?

— Я ухожу от него…

Дочь пожала плечами.

— Я в ваши дела лезть не буду, — произнесла она скупо и перевела взгляд на бабушку. — Мне достаточно вот этого сердечного приступа. Ещё неизвестно, что там у папы с бабулей, с дедом, а они тоже остались здесь.

Дочь тяжело вздохнула и, оттолкнувшись от кровати, встала.

— Я тебе, мам, очень сочувствую. Но я хочу в этой ситуации остаться ребёнком. Если вы разводитесь, вы разводитесь. Я принимаю это, но я не собираюсь влезать во всю внутрянку и лишаться либо матери, либо отца. Я хочу даже в разводе, чтобы у меня остались родители.

Я зажала пальцами глаза и покачала головой, а дочь вышла за дверь.

Время тянулось так медленно, что к девяти вечера, когда мама проснулась и сжала уже мою заледеневшую ладонь, я аж вздрогнула.

— Все хорошо. Не изводи себя, иди, ложись в свою спальню.

— Нет, мам, нет, я буду с тобой. Надо было ехать в больницу.

— Ну, сказали, что ни приступа, ничего не было. Зачем ты так, — вздохнула мама. А я прикусила губы.

Глава 18

Эта была моя реальность.

Только вот как-то так выходило, что Кристоф у нас не султан, а гарем себе развёл полномасштабный.

Гретта, увидев меня, вскинула подбородок. А я смерила её высокомерным взглядом, она прошла мимо меня и обдала ароматом цветущей акации и вишни. Я поморщилась и звонко чихнула. Гретта вздрогнула, затормозила, но я не стала ничего объяснять и медленно двинулась в сторону лестницы для того, чтобы вернуться в спальню матери.

Проходя мимо кабинета мужа я расслышала шорохи. А следующий момент Кристоф оказался в коридоре.

На этот раз три каменных изваяния застыли в пространстве, муж смерил меня тяжёлым немигающим взглядом, потом косо глянул на Гретту, а следующий момент его пальцы перехватили меня за предплечье и втащили в кабинет.

— А что такое? — Ехидно осведомилась я. — Однуне дотискал, решить с другой продолжить?

Кристоф сдавил ладони в кулаки. Шмыгнул носом и тяжело вздохнул:

— Я у тебя что, так много прошу?

— Ты у меня вообще ничего не просишь, — фыркнула я, прижимаясь спиной к двери, — ты поставил меня перед фактом, унизил, не дал ничего мне понять, ещё смеешь выкатывать какие-то претензии, ты только что мял здесь свою девку, а теперь затащил меня сюда! Если уж ты путём сложных манипуляций, давления, шантажа вынуждаешь меня находиться рядом, то хотя бы убери с глаз моих эту дрянь, — произнесла я, цедя каждое слово и ощущая, как внутри по груди, по лёгким поднимался столб огня.

— Я не так много прошу. Всего лишь времени, а твои нелепые подозрения… — начал муж, но я перебила.

— Господи, Кристоф, просто замолчи. Не рой себе могилу глубже. Я серьёзно. Ты чем больше говоришь, тем сильнее себя закапываешь. Ты даже не понимаешь, в каком положении я сейчас нахожусь, и тебе глубоко на это плевать! Это не о любви говорит, это говорит о безразличии, поэтому давай выдавай то, что ты мне хотел сказать сейчас и я пошла к маме.

Кристоф насупился, засунул руки в карман спортивных штанов, запрокинул голову, выдохнул в потолок:

— Послезавтра надо будет появиться на ужине у Давыдовых, показать, что ничего у нас не случилось и все у нас в порядке.

Я пожала плечами и заметила:

— Появляйся, показывай, спектакль устрой. Возможно, тебе даже поверят, особенно если ты за жопу будешь мять свою девку при них.

Кристоф развернулся, со всей силы ударил по столу ладонью, так, что письменные принадлежности подпрыгнули.

— Не надо здесь сейчас утрировать.

— Не надо делать из меня дуру, если обосрался, не пытайся за мой счёт сохранить свою физиономию! — Сказав это, я развернулась, дёрнула ручку двери и вышла наружу.

Гретта так и стояла застыв между нашей спальней и поворотом коридора, подслушивала дрянь мелкая.

Я не обратила на неё никакого внимания и все же пошла в сторону лестницы, быстро спустилась, зашла в спальню к матери, проверила её, одела манжету от тонометра, быстро померила давление, посчитала пульс, все было в норме, но под конец мама все равно вынырнула из глубокого сна и заметила:

— Ну что ты надо мной сидишь, все будет хорошо, моя девочка моя…

— Я знаю, — соврала я, глотая горькую слюну, —я просто проверяю.

Я быстро скрылась за дверью ванны, переоделась и вернулась в спальню, тихонько залезла под одеяло, обняла маму.

Спустя четверть часа я поняла, что мама плачет, она вздрагивала и гладила пальцами мою кисть.

— Не переживай, девочка, не переживай, все будет хорошо, — шептала она, а я закусывала губы и просто кивала. — Все будет хорошо, моя родная. Переедешь ко мне, вернёшься домой. Ирина, может, захочет с нами уехать.

В этом я сильно сомневалась.

— Не переживай, родная… — мама похлопала меня по руке, а я только сильнее обняла её, уткнулась носом её волосы, которые пахли ландышем. Но это никак не помогло: я все равно всю ночь не спала, а когда наступило противное сонливое утро, я медленно вышла из спальни и прошла на кухню, заварила себе чай, но не успела я сделать нескольких глотков, как поняла, что тошнота подкатила к горлу, да, такая нестерпимая, что меня чуть ли не согнуло над раковиной.

Но когда я включила ледяную воду и стала умывать лицо, первый приступ прошёл.

Я разогнулась, потянулась за полотенцем, и в этот момент со стороны двери раздался тяжёлый хриплый баритон мужа.

— Что это ты, с утра вся такая расклеившаяся? Мутит?

Глава 19

Я подняла на Кристофа глаза и поняла, что не могу на него смотреть спокойно, слезы тут же закипели. Я чтобы скрыть это, набрала полные ладони холодной воды и умылась, выключила кран, потянулась за салфеткой, а когда промокнула лицо, то выдохнула хрипло:

— От тебя мутит.

С Кристофа тут же слетело благодушное настроение, губы сложились в узкую полоску, он стиснул зубы так, что скулы напряглись, а я решила продолжить:

— От девки твоей мутит, которую ты поселил в одном доме с законной женой, от лицемерия твоего мутит, которым ты прикрываешь какие-то благие цели. От жизни с тобой мутит. Накушалась.

Нетвёрдой походкой я двинулась вдоль кухонного гарнитура, и когда оказалась рядом с Кристофом, он перехватил меня за руку.

— Майя…. Ты забываешься. Со мной нельзя разговаривать в таком тоне.

— Другого тона ты не заслужил. А если считаешь, что я уссаться должна от радости, что ты мне замену в дом приволок, то ты ошибаешься.

Я дёрнула рукой и качнулась в сторону, чтобы обойти мужа и выйти из кухни. Но Кристоф бросил мне в спину:

— Через час приедет машина, маму надо собрать в больницу.

— Я знаю, сейчас мы будем готовы, — произнесла я надменно и сдержанно, но в этот момент муж решил ещё раз щёлкнуть меня по носу.

— А причём здесь ты?

Услышав это, я медленно обернулась и через плечо посмотрела на мужа, который так и стоял ко мне спиной.

— Моя любимая тёща сегодня поедет в больницу с моей матерью, уж поверь, моя мама присмотрит за тем, чтобы её любимой родственнице оказали всю необходимую помощь.

— С матерью еду я, — сказала я ровно.

— Ты никуда не едешь, потому что я тебе не доверяю.

— Как будто бы от твоего доверия что-то в этой ситуации меняется…

— Многое меняется, — заметил пренебрежительно Кристоф и наконец-таки соизволил развернуться ко мне.— Я тебе не доверяю настолько, что готов запереть тебя здесь, я тебе не доверяю настолько, что готов отобрать телефон, вырубить весь интернет по дому. Я настолько тебе не доверяю…

— А почему ты мне не доверяешь? Я тебе нож в спину не всаживала.

— Ты развода хочешь! А это похуже ножа в спину. — Произнёс с оттяжкой муж и сложил руки на груди. — Поэтому, будь добра, собери маму.

— Я все равно с ней поеду.

— Никуда ты с ней не поедешь. Ты бы с ней поехала, если бы я был свободен. Но у меня сейчас встреча с компаньонами, поэтому я еду на работу. Мамы едут в больницу, а ты сидишь дома.

— Я напишу на тебя заявление. Ты незаконно удерживаешь меня, лишаешь свободы.

— Напиши, генерал Дорохов будет долго хохотать, когда до него дойдут эти слухи, — оскалился муж.

— Ты сейчас на что намекаешь? На коррупцию?

— Я намекаю на то, что все в этом мире делается не просто так. Если ты ещё не поняла, то я не последний человек. Если я решил, что моя жена от меня никуда не уйдёт, значит, она никуда не уйдёт.

— Зачем я тебе? У тебя есть молодая любовница. — Спросила я и ощутила, как слезы все равно скопились в уголках глаз. Я поняла, что мне очень больно и тяжело общаться с мужем, он заставлял меня испытывать всю ту гамму негатива, который вываливал на своих оппонентов обычно, но я никогда не соперничала с ним, поэтому не понимала, чем заслужила такое отношение. Не тем же, что любила его, не тем же, что боготворила его. А потом ему показалось этого мало…. На молодое мясо потянуло.

— Майя. Мы не будем продолжать этот разговор. Если я сказал, ты никуда не едешь, значит, ты никуда не едешь. Понадобится, я при родителях тебя волоком затащу в спальню. Только подумай несколько раз, стоит ли здоровье твоей матери этого скандала.

Он шантажировал этой темой. Он знал, что из-за матери я проглочу многое. Я не собиралась так просто сдаваться. Ничего страшного не произойдёт. Мама поедет со свекровью в больницу, а я потом следом, когда он свалит на работу.

Проглотив весь яд, который я готова была выплюнуть ему в лицо, я развернулась, медленно пошла в спальню матери, помогла ей одеться после того, как она приняла душ. Собрала те документы, которые были у неё с собой.

— Да не переживай, не переживай, нормально съездим,— сказала тихо мама, я кивнула.

— Я позвоню…

— Не переживай, все будет нормально.

Мама старалась убедить меня в том, что все будет хорошо, потому что знала, что Кристоф никуда меня не выпускает, и с давящим сердцем я проводила маму в больницу, потом Ирина уехала на учёбу, а следом Кристоф, бросив, что сегодня приедет на обед, скрылся за дверью.

Я стояла, выжидательно смотрела в окно в гостиной, наблюдая за тем, как его машина выехала с гаража и затормозила у ворот, дожидаясь, пока они разъедутся в разные стороны.

Бросив короткий взгляд на время, я поднялась в свою спальню, собрала часть вещей, какие-то самые необходимые, документы. На этот раз решила не брать чемодан. Ограничилась обычной дорожной сумкой. А то слишком приметно.

Когда я спустилась на первый этаж, то спиной ощутила, что за мной смотрели, словно бы жгло между лопаток. Резко обернувшись, я подняла взгляд на балкон второго этажа.

Но никого на нём не было.

А я знала, что девка следит.

Стоит, наверное, за углом и наблюдает, пусть только попробует открыть рот.

Я вышла в прихожую, сдёрнула с плечиков пальто и вытащила короткие полусапожки. Наклонилась. Подхватила сапог, медленно натянула на ногу и взвизгнула.

Острая колющая боль прошлась по пальцам, и я с паники и с психу резко сдёрнула с себя сапог, перевернула его и тряхнула пару раз.

Стеклянные осколки.

Это дрянь насыпала мне в обувь стеклянные осколки!

Глава 20

Я настолько была шокирована, что даже не сразу сообразила, что мне надлежит сделать. Я наклонилась, перевернула второй ботинок, вытряхнула из него скопище осколков, а потом на одной ноге допрыгала до кухни, где открыла нижнюю полку и вытащила антисептик, бинт и, сев на стул, стянула тонкий капроновый носок. Пристально присмотрелась к коже, ища оставшиеся осколки, но, слава Богу, уберегло, но я все равно обработала, перевязала ногу и прям так босая резко попрыгала наверх.

Как-то я немножко погорячилась с тем, что уйду из этого дома.

Фиг вам, как говорил шарик.

Я скорее из дома сделаю бастион, неприступную, твою мать, крепость.

Я взлетела по ступенькам с такой скоростью, с которой не поднималась уже, наверное, последние лет пять, пронеслась по коридору, чуть ли не роняя вазы со столиков, которые были возле каждой двери, я заскочила в самую дальнюю спальню, толкнув дверь так, что она ударилась о стену.

— Какого черта? — Спросила я, вскидывая подбородок и глядя на девицу, которая всем своим видом выражала смирение и покорность.— Ты сама мне вчера сказала, что он будет недоволен, если я куда-то исчезну.

— Да, — сказала Грета тихо и медленно.— Но вместе с тем я не говорила о том, что жить под одной крышей со старой женой мне будет в радость…

А я вдруг поняла, что я в своём праве, я в своём праве настолько, что могу позволить себе любую дичь. Поэтому я качнулась к его девке, перехватила её за руку и дёрнула на себя.

— А ну-ка, идём сюда, дорогая моя…

— Эй, пусти, пусти немедленно. Я все Кристофу расскажу, — рявкнула Грета, но меня уже было не остановить. Я выскочила вместе с ней из спальни и потащила чуть ли не волоком по коридору. — Пусти меня!

Грета попыталась ударить меня по плечу, но я в этот момент обернулась и схватила её за шею. Наклонила так, чтобы удобно было держать.

— Послушай меня сюда, мелкая приживалка… Ты находишься в моём доме, ты спишь с моим мужем. Если ты думаешь, что тебе это просто так сойдёт с рук, то ты ошибаешься. Ты сейчас же исчезнешь у меня с глаз…

— Он тебя в порошок сотрёт, — взвизгнула Грета, но мне было уже плевать. Я потащила её к лестнице, и даже когда мы оказались на пороге, мне было наплевать на обувь, на верхнюю одежду. Я просто толкнула дверь и прямо по ледяным дорожкам, где были пятна растаявшего снега, потащила её дальше.

— Пусти, пусти, я сейчас же ему позвоню…

— Да пущу я тебя, пущу, — рявкнула я. И в этот момент охранник вышел со своего поста. Но мне было как-то особо без разницы, что он скажет на такую мою выходку. Я дотащила Грету до поста охраны и толкнула её в руки Вадиму. — Эта чтобы быстро исчезла из моего дома, что хочешь делай, шефу своему звони, рассказывай, что я здесь устроила мордобой, но если эта дрянь хоть ногой ступит на порог, ты лишишься работы, а ко всему прочему здесь появятся менты.

— Майя… — начал охранник, но я вскинула подбородок и медленно протянула:

— Я надеюсь, ты меня услышал. Мне плевать, что ты с ней делать будешь. Хочешь её в поле вывози, хочешь в лес! Я, как твоя работодательница, высказала своё желание, чтоб глаза мои её не видели.

— Да, он тебя, да он знаешь, что с тобой сделает?

— Да мне плевать, — рявкнула я и, развернувшись, пошла обратно домой.

До меня донеслись визги и всхлипы Греты, но охранник, видимо, все-таки имел представление о том, что бывает, когда две разъярённые женщины оказываются на одной площади, поэтому он ничего не сказал, а когда я хлопнула дверью дома, то передышка моя была слишком короткой. Буквально через десять минут мне начал звонить Кристоф.

— Ты что творишь, — хрипло выдохнул он, а я, расположившись на диване и положив ноги на столик, любуясь своей уже идеальной чистой повязкой, заметила.

— Что хочу, то и творю. Я в своём доме. Если ты считаешь, что я буду глотать, то, что ты свою девку притащил ко мне, то ошибаешься. Не нравится что-то, приезжай и высказывай все в лицо!

— Майя. Ты понимаешь, до чего ты доводишь ситуацию?

— Мне плевать. Я сказала, что в этом доме будет кто-то один, либо я, либо она. Но поскольку я все-таки твоя законная жена, то будет так, как я скажу. В противном случае я такой скандал раздую в прессе, что с тобой, не то что Давыдов и Лукин не будут вести никакие дела, тебя по миру пустят даже все твои мелкие компаньоны. — Рыкнула и бросила трубку.

Время тянулось медленно. Я несколько раз звонила маме, пыталась узнать, что у них там происходит, но она не отвечала на звонки. Паниковать было ещё рано, но когда время приблизилось к обеду в окно гостиной я увидела, как машина Кристофа заехала на территорию.

Медленно выдохнув, я встала с дивана, прошла к лестнице, обошла её и открыла дверь в подвал. Быстро спустилась вниз и в самом углу наклонилась над ящиком. Я называла его сундуком, но Влад и Кристоф называли его все-таки ящиком, в котором они хранили ружья.

Вытащив самое верхнее, тряхнув его, проверив заряд, тяжёлой походкой я вернулась на первый этаж, застыла прямо напротив входа.

Сердце стучало где-то в горле, просто заглушало все остальные звуки.

Я облизала пересохшие губы, вскинула винтовку к плечу, поймала прицел.

Дверь медленно, словно бы проверяя моё терпение, открылась.

Кристоф застыл на пороге напротив меня.

— Майя, ты.. — выдохнул муж.

А я мысленно. Посчитала.

Раз…

Два…

Три…

Выстрел!

глава 21

Ярко алое пятно расплылось на плече у Кристофа, и я, выдохнув, снова поймала прицел.

— Майя, твою мать, что ты творишь? — Отшатнулся муж прямо к двери и чуть не ударился спиной в косяк, но мне было уже плевать.

Еще прицел!

Выстрел!

Алое пятно расплылось у него на груди.

— Майя прекрати, — заорал так громко муж, что все стекла задрожали в доме.

— Нет, — выдавила я сквозь зубы и, сообразив, что Кристоф оттолкнулся стены и пошёл на меня резко дёрнулась в сторону, взбежала по лестнице до второго этажа и уже с балкона прицелилась.

Раз, два, три...

Выстрел угодил ниже пупка Кристофа, поэтому муж согнулся, вцепившись в перила пальцами.

— Майя! Твою мать, сколько можно! — рявкнул он так зло, что у меня грудь сдавило от паники, но я не собиралась отступать.

Если он посчитал, что наш брак можно оценить в нахождение рядом со мной какой-то своей девки, то он сильно ошибался. Я не позволю вытирать об себя ноги, я не позволю себя унижать, тем более не тогда, когда у меня под сердцем живёт малыш.

— А ты на что надеялся? — крикнула я, снова прицеливаясь. Кристоф, цепляясь за перила, медленно поднимался наверх, и мне показалось очень удачным сделать выстрел в правую руку, чтобы он потерял равновесие.

Раз, два, выстрел.

—Что, думал я буду сидеть и глотать все то унижение, которое ты для меня приготовил? А может быть, ты задумаешься о том, что сегодня она мне осколки в ботинки насувала, а завтра яд в кофе нальёт? Ты об этом думал, когда пригрел эту змею у себя на груди? Ты думал о том, что будет с нашей семьёй, если твоя любовница будет здесь шарохаться, как у себя дома? — кричала я, не сбавляя напора, а Кристоф тем временем поднимался.

Еще выстрел! На этот раз промазала, и кроваво-алое пятно расплылось на одной из ступеней, фыркнула, отшатнулась от перил, выставила прицел.

Кристоф надвигался на меня, как безумный покалеченный хищник и от этого становился вдвойне опаснее.

— Ты можешь не стрелять, хотя бы! — Заорал Кристоф, но я, усмехнувшись, протянула:

— И не думай.

И снова выстрел.

— Майя. Да черт возьми, сколько можно? — зарычал Кристоф, наступая на пол второго этажа, а я отшатнулась, метнулась в сторону коридора, который вёл к спальне, и оттуда, под прикрытием столика нанесла ещё серию выстрелов.

— Что же ты хотел, чтобы я молча глотала все, что ты для меня приготовил? Так ты ошибаешься. Никогда я не была мямлей и никогда я не собиралась подстраиваться под желание самодура!

И снова выстрел.

— Майя, прекрати, в конце концов, сколько можно? Мы не в детском саду! — рявкнул Кристоф.

Но я опять прицелилась и выстрелила.

— Надо было об этом раньше думать, когда свою дрянь сюда приволок, когда выставил меня на посмешище перед всеми гостями, когда посмел поставить наши двадцать пять лет брака непонятно в какую позу. Ты что думаешь, я все это буду глотать? Да черта с два? — Кричала я, задыхаясь словами. А в момент, когда у меня закончились патроны, Кристоф, резко качнулся ко мне, а я не придумала ничего лучше, чем развернуть ружьё и со всей силы долбануть рукояткой мужа в плечо.

Кристоф взвыл, приваливаясь к стене, я выбросила ружьё и со всей силы оттолкнула мужа от себя, что он влетел в столик и сквозь зубы выматерился

— Ты надеялся, что я буду ходить, кивать и все терпеть? Я не терпила. Я не позволю тебе так поступать со мной, если ты сделал свой выбор двадцать пять лет назад, так не предавай его сейчас. А если уж предал, то будь добр дать возможность уйти, не заставляй испытывать все дерьмо, которое ты уготовил для меня. Я не тот человек, который будет потом прощать. И тем более я никогда не прощу после того, что ты сделал со мной!

— Прекрати, прекрати! — хрипел Кристоф, а я в этот момент отшатнулась от него и медленно пошла в сторону спальни.

— Прекратила! Дом сам будешь отмывать, — рявкнула я через плечо. И ведь ведь кому расскажи, что так удачно подвернулись мне ружья для пейнтбола никто ведь не поверит.

Я залетела в спальню, задышала тяжело, давая Кристофу время прийти в себя и отмыться. Одно дело, когда играешь в пейнтбол и на человеке полная экипировка, тогда выстрелы так сильно не ощущаются. Но когда почти на голое тело после каждого выстрела точно будет синяк здоровенный. И я надеялась на синяк особенно в районе его паха.

Через сорок минут Кристоф зашёл в спальню, затянул на себе потуже халат и, опустив глаза, выдохнул:

— Добилась, чего хотела?

— Нет, — зло протянула я, поднимая глаза на мужа, — не добилась. Пока заикаться не начнёшь, ссаться при виде меня с ружьём, я не успокоюсь.

— Я у тебя просил время. Это не так много, не год, не два, не десятилетие, Майя. Я просил время.

— Я тебе его дала ровно до того момента, пока не ощутила у себя в ботинке стекло. И скажи спасибо, что я ментов не вызвала. И скажи вдвойне спасибо, что я не предала это дело огласке. Поэтому, если ты хочешь со мной полюбовно разойтись, ты будешь делать так, как я скажу, в противном случае в следующий раз я доберусь до твоих охотничьих ружей. Надеюсь, ты понимаешь меня?

Кристоф сцепил зубы и отшатнулся, развернулся, вышел из спальни.

На протяжении последующего часа я старалась набрать мать, а когда раз за разом натыкалась на то, что абонент недоступен, я поняла, что здесь что-то не так, поэтому залетела в кабинет мужа.

— Где она?

Кристоф закинул руки за голову и цокнул языком, ухмыляясь.

— Надо же, когда тебе что-то нужно, ты умеешь разговаривать, а не орать, — оскалился муж.

— Где мама? — Спросила я дрожащим голосом.

— Знаешь, я так подумал. Родители это самое ценное, что у нас есть родители, дети, мужья и жены. И вот в контексте того, что у нас сейчас с тобой происходит, я не собираюсь делать из семьи поле боя, поэтому наши родители поехали в санаторий. Мама вернётся, когда её пролечат, когда больше не будет никаких намёков на какой-либо сердечный приступ. А тебе это время даётся, чтобы поумнеть, Майя. Поняла?

Глава 22

Кристоф медленно опёрся о стол и навис над ним, рассматривая меня испепеляющим взглядом.

Я приоткрыла рот, выдохнула и, подняв на мужа глаза, спросила:

— За что ты меня так ненавидишь?

Видимо, на контрасте того, что я размахивала винтовкой буквально несколько часов назад, мой тихий вопрос выбил почву из-под ног у мужа.

Он оторопел и всмотрелся в мои глаза.

— За что ты меня так ненавидишь, Крис? — Тихо спросила я, делая шаг к столу. — У меня же каждый раз мурашки по коже были от твоих рук. Я же не знала никого другого, кроме тебя. За что ты меня ненавидишь? Что я тебе такого сделала, что ты посчитал правильным привести свою любовницу к нам в дом? Ладно, я даже не спрашиваю, почему у тебя появилась эта любовница. Бог с ним. Ну на моём дне рождении, Крис…

Я отвела глаза, уставилась на полку с книгами и поняла, что грудь распирает от невысказанных слов. Но муж все испортил, он оттолкнулся от стола, взмахнул руками и бодро произнёс:

— Глупости ты говоришь, Майя, я не ненавижу тебя, я люблю тебя! — Сказал он так легко и просто, как будто бы признавался в том, что это он разбил очередную чашку. Только о любви почему-то мне казалось, люди всегда шепчут, и вообще самые искренние слова произносят на полувыдохе.

— Лжёшь, — шепнула я и, медленно развернувшись, пошла в сторону выхода.

— Майя, может быть, вот в этом дело? — крикнул мне в спину Кристоф, причём действительно крикнул, рявкнул.

— В чем? — Спросила я, не оборачиваясь.

— Вот в том, что тебе никогда не важен исход переговоров, ты высказывала свою точку зрения и просто исчезала, и так длилось всю жизнь. А когда вдруг я принял эту игру, ты оказывается недовольна.

— Может быть, я оказалась недовольна не потому, что ты вдруг принял эту игру? — Спросила я безжизненным голосом. — Может быть, я просто оказалась недовольна, потому что раньше моё заявление всегда учитывалось, ты на него опирался и, исходя из него, делал выводы и поступал так, как правильно, а сейчас ты посчитал, что моё мнение здесь не важно.

— Потому что я не понимаю, как ты можешь повлиять на ситуацию с тем, что девка залетела, — сказал громко муж.

Я обхватила себя руками, качнулась с пятки на носок.

— А в контексте того, что ты её приволок домой, я как должна была реагировать, роды у неё принять? — Спросила я, делая голос более звонким. Так, чтобы муж поморщился от того, что я вступала с ним в конфронтацию.

— Ты вообще никак не должна была реагировать. Ты не должна была вообще услышать этот разговор, и раз уж ты стала его свидетелем, то будь добра, хотя бы сделай вид, что ничего не произошло.

— Да как не произошло? — Развернулась я и направила в мужа палец. — Как не произошло, Кристоф. Я не понимаю, чего тебе не хватало. Я только из рук твоих не ела за весь наш брак. Мне кажется, другой такой полоумной идиотки, без края влюблённой, ты не найдёшь, но тебе этого было мало. Тебе нужна была ещё какая-то девка.

Муж стиснул зубы так, что у него по скулам заиграли желваки.

Я не понимала, какие претензии он вообще мне может выкатывать.

— Чего тебе не хватало в нашем с тобой браке, что тебе было проще пойти налево? Ну же, давай мы сейчас с тобой обсудим эту тему, закроем её и дальше будем пытаться выжить в этой ситуации.

— Какая разница, чего мне не хватало? Вопрос здесь лежит не в том, что мне чего-то не хватало, поэтому я пошёл налево.

— А в чем здесь тогда лежит вопрос, что ты с завязанными глазами просто на неё упал или как это было? То есть ты мне уже отвечал, что тебя не привлекают бабы после тридцати лет, но ты как-то извини, со мной все это время жил, пятнадцать лет, видимо, мучился, и сколько таких Грет было за пятнадцать лет?

— Нисколько их не было! — Рявкнул Кристоф, обходя стол. Он остановился напротив меня и перехватил мои запястья своими пальцами, оставляя на них красные следы.

— Тогда что же произошло в этот раз, что вдруг она появилась? Что, затмение у нас было, либо луна в козероге? Как так произошло, что все пошло не по плану, а оно пошло не по плану, потому что даже само её появление не было никак спрогнозировано, и ты явно не был готов к тому, что она появится, потому что, будь ты готов, ты бы отправил её с водителем куда-нибудь в закрытое, укромное место.

— Да как это ещё может быть, Майя? Неужели ты глупая, маленькая и совсем не понимаешь, что иногда с мужиками происходят странные вещи. Например, мужик может напиться в хлам. И, например, этот мужик может в баре снять девку просто тупо от того, что у него иногда что-то бывает не так!

— Так что у тебя было не так?

— Да все у меня нахрен было не так. Устал я, как с тобой, понимаешь? Не хотелось мне, как с тобой прижиматься, разогревать, целовать в ушко. Не хотел я. Мне надо было по-другому, а по-другому не может быть с женой. Жена это нахрен вообще-то не проститутка. Жена это близкий человек. Поэтому жену нельзя нагнуть в випке. И да, если ты хочешь услышать какие-то моральные аспекты моего поступка, то, поверь тогда я нихрена не задумывался о морали. Скажу тебе больше. У меня во всем процессе даже не родилось ни единой мысли о том, что я предаю семью. И уж точно я не думал о том, что я предаю свою жену. Понимаешь? Так иногда случается. Иногда просто кто-то кого-то трахает, абсолютно наплевав на то, кто его ждёт дома. И да, закрывая глаза, поверь, я не представлял тебя!

***

Милые, у меня редко бывают скидки, но сегодня я принесла вам 30% минус на один из своих бестселлеров.

История Вари, которая накануне родов услышала разговор мужа с другой. История неоднозначная, болезненная, пропитанная горем и потерями. История на грани…

На грани всего. Любви, отчаяния, боли.

ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ https://litnet.com/shrt/n6m2

Глава 23

Я туго сглотнула, сделала шаг назад.

— То есть корни твоей измены лежат в том, что жена это родной и близкий человек, поэтому с ней нельзя спать. Да?

Я склонила голову к плечу. Сдула со лба прядь волос. Кристоф стоял, сжимал мои запястья и тяжело дышал, так, что у него грудь ходуном ходила, и халат периодически разъезжался на вороте.

— Да, Майя это так. С женой не на все готовы. С женой надо мягенько, ровненько. Ах ты не любишь это? Ну, значит, не делай и плевать, что я это люблю, когда мне это делают? Ах, ты не хочешь так? Ну давай, значит, будем иначе и плевать, что так мне было по кайфу.

— Вот в чем кроется вся ситуация…. Жена это друг человека, и с ней так нельзя, — едко выдала я фразу из какого-то дебильного анекдота, чтобы уколоть Кристофа побольнее, чтобы показать, что я увидела, это разграничение. — Ну что ж. Поскольку жена это не человек, расхлёбывай ситуацию со своей беременной любовницей сам! И скажи спасибо, что я её это стекло из моих сапог сожрать не заставила, но если ещё раз она появится на пороге моего дома, стеклом давиться будут все, включая тебя.

Я выдернула руки из захвата мужа и вышла в коридор, входная дверь хлопнула, и на весь дом раздался голос Иры:

— Мам, мама!

Но я не готова была ни с кем сейчас разговаривать, поэтому просто пошла в свою спальню, залезла с ногами на постель и попробовала теперь уже дозвониться до свекрови.

Санаторий…

Какой санаторий, спасибо, хоть не монастырь!

Через десять минут Ира залетела в спальню и удивлённо спросила:

— А бабули где?

— Папа отправил их в санаторий… — Произнесла я хрипло, и Ира многозначительно кивнула. — А что, тебе тоже интересно, что же такого дома произошло, что девка отца вдруг испарилась?

— Я… — медленно начала Ира, но я пожала плечами.

— Ну, она тебе так понравилась, что вы мессенджерами обменялись, поэтому ты в любом случае можешь написать ей, узнать подробности всего мероприятия.

— Мам, не надо огрызаться.

— Ир, не надо вот только лицемерить. Я тебя столько лет на себе тащила, жопу тебе вытирала, и, мне кажется, в ситуации, когда звучит такое, что родители разводятся, дочь, хотя бы чисто из уважения к женщине, которая её растила, из солидарности той же, могла бы проявить хоть чуточку участия.

— Я тебе уже объясняла, что я не собираюсь принимать ничью сторону. Папа поступил плохо, и я его не оправдываю. Но вместе с тем я не собираюсь выставлять копья и ружья против него, потому что, как он поступил это лежит в плоскости ваших отношений.

Я вздохнула, качнула головой.

— Хорошо, Ирин, я тебя поняла, как он поступил, лежит в плоскости наших с ним отношений. Я надеюсь, что эта плоскость никогда в будущем не затронет твою жизнь.

Ира фыркнула, вылетела из спальни, а я, открыв приложение с персоналом, стала быстро вычёркивать такие услуги, как приходящий повар и прочее. Я готовить ничего не собиралась, и контролировать этот процесс я тоже не хотела. Если Кристоф считает, что, заперев меня в доме, он будет получать все те же блага, которыми пользовался, будучи в статусе моего верного мужа, то он ошибается. Хочет жить как раньше, пусть сам и занимается этим. Я понимала, что бытовой терроризм это слишком низко. Но кто меня осудит?

Весь вечер я просидела за тем, что лазила по сети, искала какую-нибудь юридическую фирму, которая сможет начать бракоразводный процесс.

Я не знала, что делать с беременностью. Надо ли озвучивать её непосредственно до развода, либо уже это будет известно после. Я не знала, как правильно сделать, но я понимала одно то, что я буду бороться не за себя, не для себя, а для малыша, для Ирины, которая не понимает пока всей сути того, что происходит, и ради Влада, который приедет на пепелище.

Ближе к одиннадцати вечера шаги в коридоре заставили напрячься.

Я вскинула бровь, когда Кристоф медленно зашёл в спальню и, развязав халат, бросил его на стул.

Я склонила голову к плечу.

— А что это у нас за сеанс эксгибиционизма? — Спросила я и медленно спустила ноги с кровати.

— Я вообще-то пришёл в свою спальню, в свою кровать.

— Ты вообще-то муж, который таскался по шлюхам, поэтому спать с женой в одной кровати тебе нельзя.

— Неужели ты считаешь, что меня твои запреты могут остановить?

Я смерила Кристофа долгим взглядом и покачала головой.

— Мне казалось, что если ты заинтересован в том, чтобы завтра проснуться, то ты уйдёшь в одну из гостевых спален.

— Нет, не уйду. Я считаю, что у нас с тобой ничего не произошло. Я тебе душой верен, а тело иногда может и предать.

Я фыркнула и покачала головой.

— Душами интересуется дьявол, Кристоф, но никак не я.

— Скажи мне, чего ты добиваешься? — Спросил муж, вставая в позу напротив кровати. Он упёр руки в бока и поигрывал грудными мышцами.

Я закатила глаза и выдохнула:

— Я добиваюсь того, чтобы ты вышел и не появлялся больше в моей спальне.

— Это моя спальня, так же, как и твоя.

— Нет, эта спальня была бы твоей, если бы я была твоей женой. После того, что ты сделал, не жена я тебе больше.

— А кто?

— Юридически привязанная к тебе смертница, вот кто, — фыркнула я и встала с кровати, вышла сама. Не переломлюсь и смогу сама переночевать в гостевой.

И снова была ужасная ночь, когда я проваливалась в сон, резко просыпалась и пыталась дозвониться до матери, но было чувство, как будто бы у них отобрали телефоны, потому что никто не отвечал, и вместе с тем я не собиралась как-то сглаживать углы, поэтому рано утром я, взяв большую папку с бумагами медленно пошла по дому.

Кристоф застал меня, когда я стояла на кухне и держала в руках высокую вазу с позолотой на горле.

— Я что-то не понял у нас что, инвентаризация идёт? — усмехнулся муж, бросая косой взгляд на исписанную стопку листов, которая лежала на столе.

— Нет, что ты, — весело отозвалась я, пристально глядя мужу в глаза. — Это я выписываю имущество, которое мы будем делить с тобой в процессе развода. Понимаешь? Я вот здесь ещё указала три спортивных иномарки. И почти весь список имеющейся недвижки, но ты не переживай, потом мой адвокат тебе все это покажет.

Глава 24

За последующую неделю я успела исписать листы. Включила в них практически все дорогие и важные для меня вещи. Я это делала не потому что мне это действительно было нужно, а просто чтобы побесить Кристофа, потому что день за днём я пыталась дозвониться до мамы, но в итоге мне один раз ответила свекровь.

— Что такое Майя? — нервно выдала она, когда я все-таки умудрилась добиться того, что они подняли трубку.

— Где моя мама? Почему я не могу с ней пообщаться? — Спросила я дрожащим голосом, с трудом сдерживая злость и нецензурные выражения в адрес всей семьи мужа.

— Не надо так нервничать. У тебя сейчас есть такая прекрасная возможность посмотреть на свои ошибки и прийти к выводу, что же ты сделала в браке не так, что у вас с Кристофом все разваливается. Появление той девушки…

— Да, матери вашего будущего внука, которого вы с такой радостью решили воспитать,— произнесла я едко. Свекровь проглотила это и, вздохнув, выдала пусть.

— Да, так. Но появление этой девушки оно не могло произойти внезапно, так что не надо сейчас ходить и дуться. Если любовница появилась, значит, жена что-то сделала не так. У тебя сейчас есть время с этим разобраться. Не надо названивать постоянно. Ты только сильнее расстраиваешь мать, мы прекрасно проводим время. Сегодня у нас была прогулка, а завтра у нас начнутся спа. Никто здесь никого не обижает. Если ты хочешь пообщаться со своей матерью, позвони завтра после трех. Мы будем рядом, и я смогу дать ей свой мобильный, чтобы поговорить…

— Почему вообще вы забрали её мобильный?

— Потому что я прекрасно вижу, как она расстраивается глядя на телефон. Я прекрасно вижу, как она переживает за свою непутёвую дочь.

— Если вы мне сейчас не дадите поговорить с матерью, завтра в три часа я появлюсь и разнесу пол санатория.

Но свекровь психанула, бросила трубку, а когда я на следующий день собралась все-таки съездить подать заявление о пропаже мамы, меня не выпустил пост охраны.

— Простите, но это распоряжение шефа, — стоял и бормотал Вадим, которому я в прошлый раз пихнула Гретту.

— Вы не можете меня держать взаперти.

— Чисто теоретически можем. Но мы всего лишь наёмные рабочие, обсудите все с вашим супругом, нам не нужны никакие проблемы,— медленно и тихо говорил Вадим, а я, вернувшись домой, вспылила, набрала Кристофа и прорычала.

— Я прямо сейчас позвоню в полицию и напишу на него заявление.

А муж усмехнулся и заметил:

— Ну, тогда будь готова к тому, что пока будет идти разбирательство по поводу того, кто кого задерживает в неволе, с матерью ты не увидишься.

Я кусала губы, психовала, но вместе с тем я хотя бы определилась с юридической конторой и отправила свои документы для того, чтобы мне составили исковое.

Ирина ходила мрачнее тучи. Она постоянно огрызалась, и, если честно, она огрызалась не только на меня.

В одно утро, когда Кристоф ходил и ворчал о том, что опять не приготовлен завтрак, а дочь стояла возле кофемашины, Ира развернулась и зарычала:

— Ну, прости, что здесь не скатерть самобранка, и думать надо было, прежде чем так поступать!

— А я что-то не понял у нас вдруг сменилась диспозиция, и резко войска переметнулись на другую сторону?

— Никуда я не металась, — выдохнула Ира, складывая руки на груди. — Я сказала, что я вне этого скандала, но это не означает, что я за тебя или против мамы. Хочешь, чтобы готовили завтраки? Езжай к своей девке. Может быть, она испытает достаточно совестливости для того, чтобы утром тебе тридцать три блюда выставлять на стол.

Все было очень странно.

Мы были как в детективе Агаты Кристи, когда люди заперты в одном пространстве, и при этом оказывается в одной из спален труп. Вот примерно так сейчас выглядела эта ситуация. Только в отличие от меня, Ира могла куда-либо уехать, Кристоф постоянно уезжал на работу и на переговоры, а я должна была сидеть дома под присмотром охраны, и это вымораживало настолько сильно, что к концу недели я отчаялась и позвонила Лукиной.

— Маша, добрый вечер, — сказала я, рассматривая своё отражение в окне.

— Здравствуй, Майя, — холодно произнесла Лукина, я прекрасно понимала, что дальше услышу. Но мы обе молчали.

— Мария… — Выдохнула тяжело я. — Ты же понимаешь, что…

— Явсе прекрасно понимаю, Майя, — нервно произнесла Лукина, — также я прекрасно понимаю, что ваша семья неблагонадёжная. Я не думаю, что мой супруг будет в дальнейшем заключать какие-либо сделки с твоим. И дело не в том, что я к тебе плохо отношусь. Дело в том, что такое у нас правило. Мы стараемся общаться, вести дела бизнес с семьями, которые показывают высокий моральный облик, но когда на юбилее жены появляется любовница, мне кажется, это говорит о человеке очень многое, и дело не в тебе. По-женски я тебя прекрасно понимаю. По-женски я считаю, что это ситуация из ряда вон выходящая. И у тебя, видимо, достаточно было терпения для того, чтобы прямо при гостях не расчленить эту девчонку. Но что касательно бизнеса…

— Маш, я не по бизнесу позвонила...

Лукина тяжело вздохнула.

— Но в таком случае, Майя ты должна понимать, что в чужой скандал мы тоже не будем вмешиваться, потому что, когда кто-то третий влезает в спор двух некогда любящих друг друга людей, он всегда оказывается виноват. Я не хочу, чтобы мы с супругом были виноваты, вне зависимости от того, какой исход будет у вашего брака с Кристофом. Прости, пожалуйста.

Лукина всегда была прямой и безумно высокоморальной. Маленькое едкое чувство мести о том, что Лукин перестанет работать с Кристофом недолго грело мою душу, потому что внутри я понимала, что если условно одна семья отворачивается, то Давыдовы вряд ли как-либо смогут повлиять на ситуацию. Да, я хотела найти у помощи. Я пыталась хоть как-то с этим справиться, но пока что я видела единственный вариант: втихую подать на развод и уже ждать того, когда Кристофу придёт извещение, а в остальное время делать вид, что хоть я и нахожусь рядом, но все равно осуждаю, хотя на данный момент, мне кажется, уже было плевать.

Глава 25

Кристоф рыкнул, дёрнулся ко мне, но я выставила руку вперёд.

— Не надо, — тихо произнесла я, — на правду не обижаются.

Я обняла себя руками, быстро прошла мимо мужа и поднялась на второй этаж.

В комнате Иры звучала тихая музыка, и я не смогла зайти к ней для того, чтобы хотя бы просто поговорить, просто объяснить…

Да и что я могла объяснить?

Я находилась в ситуации, когда ничего от меня не зависит.

Спустя пару часов Кристоф открыл дверь спальни и медленно прошёл внутрь. Остановился напротив кровати, держа в руках стопку моих исписанных листов.

— Вот скажи мне, пожалуйста, — хрипло начал он, хмуря брови, — а сервиз бабушки с розовыми цветами, где он?

Я вскинула на мужа непонимающий взгляд и пожала плечами.

— Не знаю, но где-то он должен быть. Нам его дарили в день свадьбы, поэтому, когда будем делить имущество, я обязательно буду настаивать на том, чтобы мне его отдали.

— То есть а то, что он где-то остался либо в съёмной, либо черт пойми где, тебя уже не волнует?

— Нет, конечно, сам факт: он был, я его прописала, потому что это важная для меня вещь, потому что бабушка старалась. Ей, между прочим, этот сервиз достался с её свадьбы.

Я понимала, что я просто раздражаю Кристофа.

— Майя, ты понимаешь, что вот эти вот листы, — недовольно начал муж, заводясь, — это Филькина грамота. Одно дело, когда ты условно проводишь опись имущества, но другое дело, когда ты просто пытаешься как-то свести ситуацию к абсурду.

Я потёрла кончик носа и тяжело вздохнула.

— У меня был очень хороший учитель. Училась у лучших, —медленно произнесла я и отвернулась. Кристоф сел на край кровати, бросил листы на свободную половину и выдохнул.

— Твой саботаж ни к чему не приведёт. Ты просто сейчас пинаешь воздух.

— Зачем я тебе? — Тихо спросила я и ощутила, что голос дрогнул на этом вопросе.

Тогда, двадцать пять лет назад, когда я спросила у Кристофа, зачем я ему в момент, когда он сделал мне предложение, он, не задумываясь, ответил:

— Я с тобой хочу жизнь до конца прожить. В горе, в радости, без разницы как.

А сейчас муж молчал. Смотрел на меня немигающим взглядом и молчал.

— Ну же, ответь, зачем я тебе?

— Я люблю тебя, — без эмоций, холодно, словно механическим голосом произнёс муж. А я откинулась на подушки и растёрла лицо руками.

— Так не любят.

Я знала, что он любил иначе. Подхватывал меня на руки. Заставлял моё сердце биться чаще. А теперь выходило, что я столько натерпелась за последние несколько недель, что сердце у меня надрывно сбоящее, не могло никак прийти в норму.

— Я люблю тебя, Майя. Я от своих слов никогда не отказывался, как в день, когда мы познакомились, я влюбился в тебя, так я до сих пор тебя и люблю.

— От любви измены не появляются. От избытка любви появляются дети, появляется неконтролируемое влечение. Но явно не предательство.

—Знаешь, мне всегда нравилось в тебе вот эта нотка тургеневской девушки, — выдохнул Кристоф, отталкиваясь от кровати, и, вставая, он прошёл вдоль, остановился возле меня и вынудил развернуть к нему лицо, перехватив меня за подбородок. — Ты всегда излишне романтизируешь брак, отношения. Ну, слушай, тебе не двадцать лет, это в двадцать лет выглядело мило. Сейчас это выглядит глупо. Не надо сейчас романтизировать наш брак, наш брак это крепкий союз, наш брак, это место, где муж и жена уважают друг друга.

— Видимо, от избытка уважения ты в мой день рождения притащил девку.

— Да причём здесь это, — холодно, произнёс муж. Я дёрнулась в сторону, отползла от него на другой край кровати. Кристоф, тяжело вздохнул, опёрся ладонью о стену и произнёс.

— Ты даже сейчас романтизируешь всю ситуацию, вместо того, чтобы отряхнуться и пойти дальше. Ну мало ли, девка там какая-то завелась, ты выкручиваешь мне руки, ты мне уже всю кровь выцедила за эту неделю. Ты думаешь, мне так легко? Нет, мне нихрена не легко, Майя. Меня не встречает счастливый дом, меня не встречает довольная жена. Все огрызаются, все считают, что я один здесь виновник. Мне точно так же нелегко, как и тебе.

— Но только тебе нелегко за твою вину, а не за мою. В этом большая разница, Кристоф.

— Майя... Я не хочу сейчас с тобой спорить и говорить, у кого больше наболело. Я просто призываю тебя к тому, чтобы ты была рациональной и разумной женщиной. Не надо романтизировать то, что давно и прочно хорошо работает. Наш брак это слаженный организм. В наших отношениях всегда три субъекта: я, ты и брак. Поэтому рушить его не имеет никакого смысла, мы оба состоявшиеся взрослые люди, для чего все ломать? Подумаешь, девка, и что теперь.

Я прикусила губы, отвернулась, уставилась в окно, а Кристоф покачал головой.

— Вот никогда я не понимал вот этого бабского желания и стремления все вывернуть наизнанку, ты рушишь не только наши отношения, ты разрушаешь семью, семья это нечто большее, это родители, это дети, это общие знакомые, это родственники. Ты своим поступком разрушаешь все это.

— А ты своим поступком сердце мне вытащил, прошёлся по нему ногами, а потом схватил ножовку и начал в него тыкать. Да так, чтобы оно, глупое, перестало биться. Поэтому не надо мне сейчас рассказывать о том, что я разрушаю семью. Ты мне все, во что я верила, разрушил. Тебе абсолютно было плевать, что я чувствую и как мне с тобой рядом находиться.

В этот момент у Кристофа зазвенел мобильник, и он, фыркнув, приложил палец к губам, намекая мне, чтобы я замолчала, а я уже не знала даже, что ему сказать, мне казалось, все давно сказано.

— Да, — холодно произнёс муж, отворачиваясь от меня и прижимая трубку к уху. — Что случилось.

Как бы я не хотела казаться равнодушной, но помимо воли я насторожила ушки и тяжело вздохнула.

— Ну и что дальше, что. Что? А контролировать ситуацию не учили?

Кристоф в один момент из уравновешенного взрослого стал нервным и суетным, он сделал несколько шагов в сторону. Запустил пальцы в волосы. Дёрнул верхнюю пуговицу рубашки.

Глава 26

Я опустила глаза…

Гретта в больнице.

И для чего мне эта информация?

Нет, я прекрасно понимала, что я сама спрашивала, что случилось, но я-то спрашивала исключительно из за того, что я переживала за свою мать и думала, что, возможно, есть какие-то новости о ней, но никак не о том, что его Грета в больнице.

Кристоф тяжело выдохнул. А мне показалось даже бессмысленным его добивать.

Я просто смотрела, как после того, как он выпустил весь воздух из лёгких, он тут же как будто бы даже стал меньше ростом, склонился, плечи опустились нетвёрдой походкой, он дошёл до двери и толкнул её наружу.

Я осталась сидеть, словно замороженная в спальне.

Его Гретта в больнице...

Перестаралась с задабриванием взрослого папика, и что-то пошло не по плану с беременностью или как? А может быть, таблеток наглоталась, чтобы привлечь внимание и показать, какая она ценность для Кристофа.

Вопреки всей моей злости на глазах заблестели слезы.

Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Но вместо этого вспомнила, что когда носила Иру на четвертом месяце меня положили на сохранение. А как положили: у меня начались резкие боли прям на работе. И Кристоф прилетел в больницу, бледный, как полотно, его ещё не пускали, он кричал, ругался, взмахивал руками до тех пор, пока я не выползла из палаты, и он не увидел меня.

А сейчас выходило, поедет он к ней в больницу, будет тоже размахивать руками, ругаться, чтобы его пустили, хотя глупости, вероятно, её повезли сразу в частную клинику, а там он ни с кем ругаться не будет.

Я набрала в грудь побольше воздуха и, вцепившись в край кровати, медленно встала с постели, сделала несколько нетвёрдых шагов до окна.

В марте, когда снег сходит, особенно паскудное настроение, вроде бы уже весна, но ещё залетают такие ледяные ветры, что дрожь аж до костей. А какой-то год на мой день рождения Кристоф притащил здоровую охапку мимозы: жёлтая, пряно, пахнущая, почему-то с каким-то медовым послевкусием. Она стояла у нас везде. Я смеялась, меняла в ней воду, чтобы цвет подольше не осыпался. А Крис говорил, что я, как весна, пришла в его жизнь.

А сейчас, получается, выходило, что он эту весну собственными руками задушил, навечно оставшись в царстве мерзлоты и холода.

По коридору прозвучали шаги, и я, медленно обернувшись, развернулась и пошла в направлении двери, выглянула наружу: мягкий полумрак, нижняя подсветка, лёгкие шаги по мягкому пушистому ковру.

Я шла и дышала через раз. Уже прекрасно знала, что я застану, но почему-то в отчаянии, в какой-то глупой надежде, что все это не так все равно шла, дышала глубоко, хватала губами воздух, чтобы протолкнуть поглубже в лёгкие для того, чтобы они раскрылись, не душило меня, чтобы изнутри это состояние, когда кажется, будто бы пламенем выжгли все внутренности.

Пока мы были молодыми, мы в самом начале снимали разные квартиры.

Вспомнилась почему-то мне наша двушка в старом фонде, в очень благопристойном районе, в таком, где клумбы возле подъездов. И в том марте я открывала окна пошире, чтобы выпустить дух зимы на улицу, а в квартире, чтобы поселился аромат просыпающейся весны. Я спускалась вниз, нарезала яблоневые ветки, которые ещё спали, ставила их в воду, и они буквально за неделю обрастали почками, а потом появлялась зелёная листва.

Кристоф усмехался, качал головой, говорил, что это, конечно, очень глупо, но очень романтично.

Сейчас вокруг меня не было никакой весны, сейчас мой мир был похож на скреп: сырой, холодный, тёмный, а в углах прятались чудовища.

Я застыла на первой ступеньке, глядя вниз, качнулась с пятки на носок, словно проверяя собственное самообладание.

Крис медленно прошёл со стороны гардеробной в прихожую, устало опёрся плечом о дверной косяк и медленно обулся.

Поднял на меня глаза.

Ну же, переломай ты все к чёртовой матери, добей уже свою весну.

Или останься...

И переломи уже своё предательство.

— Майя… — позвал меня муж с той самой интонацией, которая была у него много-много лет назад, когда он хотел мне сказать что-то не очень приятное и заранее переживал, как я отреагирую. — Мне нужно ехать.

Его весна осталась лежать в луже алой крови, на которой потом, может быть, через десятилетия, когда-нибудь взойдут подснежники.

глава 27

Я не знала, почему это происходило, но меня рвало.

Я сплёвывала кислую слюну в унитаз и на дрожащих ногах едва стояла.

Когда за Кристофом закрылась дверь, меня рвало. Беременность в сорок пять это тот ещё кот Шредингера. Вроде бы жив, а вроде бы нет.

И на лице смешались слезы. И влага от воды, которой я пыталась умыться.

Я хрипела и раз за разом снова наклонялась над унитазом. Рвало меня так сильно, как ни разу не было ни за одну беременность. А потом я обессиленно упала между ванной и тумбочкой, забилась в угол, прижала колени к груди, уткнулась в них носом.

Он выбор сделал.

Он все для себя решил.

А мне осталась пустая холодная постель. Записи про сервизы и вазы. Плачущая дочь в своей спальне. Холодный сырой снег напитавшийся первыми дождями и уродливые грязные проталины на газоне.

В браке мы жили вдвоём, рассчитывалась я за это счастье одна. Вспоминала, как бабушка мне всегда говорила «не смейся,громко, потом плакать придётся».

Глупая такая…

Прибегала домой к матери, прижималась спиной к двери, запрокидывала голову и, как безумная, улыбалась, глядя в потолок. Не знала, что спустя столько времени буду смотреть в белый потолок в ванной комнате и молить любые силы о том, чтобы это прекратилось.

— Мам, что случилось? — через два часа нашла меня в ванной Ирина и села на корточки передо мной, постаралась потянуть на себя за руку, но я покачала головой.

— Отравилась, — хрипло произнесла я. Не знала действительно ли отравилась или это на нервной почве, или это чёртов токсикоз. Не понимала.

— Идём, идём сюда. Надо, наверное, тебе выпить что-нибудь.

Но почему-то в ассортименте не было ни цианида, ни цикуты.

— У тебя есть ключи от квартиры на набережной? — Хрипло спросила я, сидя на кухне, кутаясь в большой объёмный плед и, цедя маленькими глотками крепкий, ужасно горький чай, Ирина нервно перебирала аптечку, вздыхала.

— Что?

— Ключи от квартиры на набережной у тебя есть? — Ещё раз задала вопрос и поняла, что сил даже на то, чтобы сидеть, просто у меня не было.

— Я не понимаю тебя, о чем ты?

— Возьми ключи от квартиры на набережной. И не возвращайся домой…

— Мам, что ты… — тихо начала Ирина и выронила из рук блистер.

Я облизала губы и призналась:

— Завтра мы с папой будем разводиться, и тебе лучше этого не видеть.

Ирина оторопела, прикусила губы.

— Нет, мам, мам, я не буду так себя вести, ты что это же, ну это же совсем понимаешь…

— Уедь… — только и произнесла я, стараясь выровнять дыхание,

Ирина всю ночь отговаривала меня. Говорила, что не надо спешить, и вообще, возможно, что-то изменится…

Уже изменилось.

Я так и ни разу не сомкнула за ночь глаза. Утром с залёгшими тенями под глазами я проводила Иру, ещё раз повторила:

— Не возвращайся сегодня домой…

— Мам, ну я…

— Я приеду. — Сказала я тихо и закрыла за дочерью дверь. И днём меня тоже рвало водой и чаем. Желчь какая-то выходила. А ещё я чувствовала, как у меня поднималась температура. Щеки горели, грудь горела.

А Кристоф не приехал ночевать домой.

А Кристоф не приехал домой и к шести вечера, и к восьми…

Он заявился в начале десятого, медленно прошёл по первому этажу.

— Ира,— крикнул он громко, но дочери не было.

А я застыла на верхней ступени лестницы точно так же, как вчера.

—Майя, — остановился муж, проходя через прихожую.

— Нам надо поговорить, — произнесла я медленно, начиная спускаться вниз. Крис нахмурился, стиснул зубы, скулы заострились, крылья носа хищно дрогнули, словно зверь принюхивался к жертве.

— Сейчас не время…

— Мне кажется, сейчас как раз самое то. — Произнесла я дойдя до самого низа, но Кристоф качнул головой и быстро двинулся мимо меня.

— Нет, сегодня никто говорить не будет. — выдал он, даже не оглянувшись, а я медленной тенью двинулась следом, и, когда муж оказался в коридоре в кабинете, я застыла на его пороге.

— Кристоф...

— Нет, Майя, нет! — рявкнул на меня муж и тряхнул головой так, что и без того непослушные волосы упали на лоб. Муж посмотрел на меня через плечо и выдохнул: — Нет, я сказал нет…

Его трясло, пальцы подрагивали, мобильник то и дело появлялся в руках. А я стояла словно бы не с живым разговаривала, а уже с мёртвым, с похороненным…

— Кристоф… — Тихо произнесла я и закрыла за собой дверь. — Я уеду сегодня поживу в городе.

— Нет, нет, — нервно дёрнулся ко мне муж.

Я выставила руку вперёд и покачала головой, ощущая, как по горлу прокатился ком тошноты, но я туго сглотнула, чтобы прогнать его обратно.

— Ты не понимаешь, ты сделал свой выбор.

— Никакого выбора не было, это у тебя в голове что-то такое, что…

Мобильник зазвонил.

На экране высветился номер водителя.

Кристоф, как на ядовитую змею, смотрел на телефон и даже не делал попыток принять звонок.

Прикрыв глаза и тяжело выдохнув, я качнулась вперёд, перегнулась через стол. И медленно провела пальцем по иконке звонка, принимая вызов.

— Кристоф Эдуардович, у девушки случился выкидыш.

Мы застали как мухи в янтаре. Водитель все еще ждал когда ему кто-то ответит. А я смотрела на мужа, пытаясь понять, что он думал.

Не выдержала и снова наклонилась, отключила вызов.

— Выйди… — на грани слышимости произнес муж.

А я стоя перед ним, хранящая под сердцем малютку вдруг поняла, что если ты со мной что-то подобное произошло, я бы не увидела жив маску скорби.

Нет.

Поэтому если уж бить, так до конца.

— А что такое? — дрожащим голосом уточнила я. — Девку и ее беременность будешь оплакивать?

Кристоф бросил на меня тяжелый темный взгляд. Прошелся им как лезвием по коже.

— Не говори ничего… — выдохнул муж, сжимая ладони в кулаки.

А я не могла не сказать больше ничего, все было уже сказано давным давно, просто сейчас отчётливо виделся этот момент — ему было абсолютно плевать, что у него жена ходилабеременная и неделю сидела безвылазно дома. А если бы плохо стало? А если бы кровь пошла? А она из дома не может выйти? Вот так западня. А над девкой беременной трясётся, губы аж посинели.