Измена в новогоднюю ночь

Глава 1.

– Танюха, мне Игорь предложение завтра сделает! – выпаливаю я в телефон радостную новость, потому что просто не могу сдержать эмоций.

– С чего это такая уверенность? – недоверчиво тянет подруга.

– Он у меня пиджак забыл, я полезла в карман, а там…

– Упаковка презервативов? – хмыкает Таня.

– И это тоже, а ещё… коробочка, – говорю с придыханием. – Красная, бархатная, а внутри кольцо! – подпрыгиваю на месте от восторга. – С брюликом, красивущее! Всё как я мечтала!

– Ну поздравляю, – отзывается подруга. – Наконец-таки созрел твой голубь ясный. Я уж думала, до пенсии ходить в гости друг к другу будете.

– Нет. Я знала, что так будет. В прошлый Новый год я загадала желание, что получу предложение выйти замуж. Вот, всё сбывается.

– Да уж. Год-то на исходе, неделя всего осталась. Поторопиться надо.

– Да. Поторопиться, точно. Так, подожди. Всё должно быть идеально. Я же мечтала, что будет это в романтической обстановке, при свечах, под ёлкой. И чтобы только мы вдвоём, за окном падает снежок, горят огоньки… Я в костюме снегурочки…

– Э, подруга. Куда это тебя понесло? Какой снежок, какие огоньки? Мы же уже заказали ресторан на новогоднюю ночь. А там вдвоём вам точно посидеть никто не даст. Ещё и костюм Снегурочки. Лучше уж стюардессы или медсестры.

– Думаешь, не стоит Снегурочкой наряжаться? Блин, ну не знаю, но костюм медсестры как-то слишком пошло, – хмурюсь в раздумьях.

– Ой, Анька, вот ты странная. Ты о чём вообще? Я тебе говорю, ресторан заказан, Игореша твой не поедет в глушь, он с друзьями забухает на праздники.

– Вот это меня и не устраивает! Эти друзья его… Опять нажрутся, и вся моя романтика пойдёт коту под хвост.

– Ну, а что делать. Такова жизнь. Ладно, подруга, мне бежать пора, а ты давай, спускайся с небес на землю, хватит в облаках витать.

Танюха отключается, а я сижу в задумчивости.

Нет! С небес на землю не хочу! Как там говорил психолог из Ютуба: мечты нужно превращать в цели, цель разбивать на шаги и идти вперёд. Вот, цель выйти замуж за любимого уже почти реализована, осталось немного её приукрасить.

Так, так, так. Значит, нам нужно выманить Игоря из его весёлой компании, и затащить его туда, где точно будем мы вдвоём, праздничная ёлочка, снежок, романтика и, желательно, чтобы связи не было. Иначе он будет до последнего висеть на телефоне, и всё испортит.

Итак…

Через час я уже ощущаю волнение и трепет от предвкушения…

Я всё придумала!

Рассматриваю в телефоне фотку бесподобного бревенчатого домика с террасой на базе отдыха “Зимняя сказка”, и сердце замирает от счастья, волнения и любви.

То, что нужно! Именно о зимней сказке я и мечтала. Это же идеальный Новый год. В лесу, вдали от суеты, только мы вдвоём и наша любовь, согревающая сердца.

Так и представляю, как мы будем танцевать в свете новогодних огней, рядом потрескивают дрова в камине, Игорь подарит мне поцелуй, встанет на одно колено… Ладно, зная Игоря, на колено он встанет едва ли, но… заменим на томный взгляд и слова о том, как он будет любить меня до конца жизни…

Да! Это моя мечта, и я сделаю всё, чтобы она осуществилась!

Звоню на номер телефона, указанный в объявлении, бронирую эту красоту. И меня даже не смущает, что стоит это ох как недешево, приходится потратить большую часть своих сбережений. Но оно ведь того стоит!

Всё! Теперь я не хожу, а буквально летаю на крыльях!

Боже, какая я счастливая.

Осталось дело за малым, выманить туда Игоря. О, а вот и он звонит как раз.

– Привет, – отвечаю с дурацкой улыбкой.

– Привет, малышка, – слышу бархатный голос любимого и расплываюсь ещё больше. – Я у тебя кое-что забыл. Можешь вынести, я подъехал, спешу.

– А что ты забыл? – включаю дурочку.

Не хочу, чтобы он заподозрил, что я лазила по его карманам.

– Да пиджак где-то у тебя оставил, а у меня там ключи от кабинета.

– А, да! Вот он лежит, а я и не видела. Может, поднимешься, я тебя угощу кексами и кофе.

– Я бы с радостью, малышка, но я опаздываю.

– Ну хорошо, я тебе тогда с собой кексы заверну. Жди, я сейчас.

Складываю в контейнер кексы, которые пекла по бабушкиному рецепту, подхватываю пиджак, срываюсь вниз.

Агрессивная спортивная тачка Игоря стоит у подъезда, он разговаривает по телефону. Замираю на секунду, любуюсь его идеальным профилем, светлой, по-модному зачёсанной назад чёлкой, озорной усмешкой. М-м-м, так бы и зацеловала.

Подбегаю к машине, юркаю на переднее сиденье, подставляю губы для поцелуя. Но Игорь показывает, что занят разговором. Лишь небрежно мажет по щеке губами и продолжает:

– Да, Лёха, всё в силе. Приезжай, встретим как родного. На Новый год уже всё заряжено, ресторан, программа, все дела.

Слушаю и поникаю. Заряжено у них всё, ты посмотри. Ещё и Лёха какой-то. Чёрт, что же придумать?

Как только Игорь отключается, завожу разговор.

– Игорёшь, – смотрю на любимого умоляющим взглядом, – А может, ну его, этот ресторан? Я не люблю шумные компании. Я бы хотела чего-то более уединённого и романтического.

– Ань, ну ты что, – смотрит недовольно. – Всё уже решено, забронировано, оплачено. А потом у нас будет целая неделя каникул. Успеем ещё в романтику поиграть, – отмахивается небрежно. – Всё, малыш, я спешу, давай. Вечером заеду.

Становится отчего-то жутко обидно. Открываю дверь, выскакиваю из машины.

– Ань, только не надо дуться, хорошо? – кричит вслед раздражённо Игорь.

А мне становится ещё обиднее. Но стараюсь не подать вида, цежу недовольно “пока” и скрываюсь в подъезде.

Почему-то хочется плакать. И эта фраза его “успеем в романтику поиграть”, царапает особенно. Как будто между нами только игра.

Так, Малышкина! – одёргиваю себя. – Прекрати! Да, мужчины не такие сентиментальные, как мы, женщины, да они не любят проявлять чувств. Но Игорь любит тебя, ты ведь в этом уверена?

Конечно, уверена. Значит, всё будет хорошо.

Глава 2.

Вечером Игорь так и не пришёл. Написал сообщение, что у него ужин с партнёрами.

От этого становится ещё обиднее. Хоть бы позвонил. Или тоже обиделся?

Я ведь ничего особенного и сказать-то не успела. Но в душе всё равно как-то гадко и пусто.

Снова уговариваю себя, что Игорь меня любит, иначе, зачем бы ему кольцо покупать. Видимо, действительно занят.

Так, Малышкина, привыкай. Ты собралась замуж за занятого бизнесмена. Отец его уже немолод, всё больше дел перекладывает на Игоря, он мне сам говорил, а ты, если хочешь влиться в их семью, должна уступать мужу и быть хитрее.

Я как будто разговариваю с мамой, это её мысли, сама бы я точно вспылила. Но нет. Пора взрослеть и не обижаться из-за мелочей.

Телефон начинает вибрировать в кармане, сердце замирает от радости. Игорь!

Смотрю на экран, и улыбка стекает. Не он. Это Танюха звонит.

– Привет, – отвечаю расстроенно.

– Так, что случилось? – тут же ловит она моё настроение.

От души жалуюсь подруге, рассказывая и про домик, и про порушенные планы, и про реакцию Игоря.

Таня только вздыхает.

– Знаю, знаю, ты меня предупреждала, – чуть не плачу я. – Но… Да, я дура, но деньги уже не вернуть, а как уговорить Игоря, я просто не представляю.

– Так, не кисни, – вдруг выдаёт подруга. – Есть у меня одна мысль…

– Какая? Говори? – воодушевляюсь тут же.

– Нет. Если выгорит, потом скажу. Но ты Игорю сама ничего не говори.

– Не буду, но даже представить не могу, что ты там задумала?

– Ну, ты же знаешь, что мы с Игорем сейчас рядом работаем, конечно, я больше с его отцом общаюсь, вот, может удастся через Николая Григорьевича на Игоря повлиять. Но ты пока не радуйся. Вдруг не получится.

Да, мы все вместе работаем, но в разных отделах. Я в отделе продаж, а Таня администратором. Но в последний месяц она замещает помощницу Николая Григорьевича. Может, у Танюшки и получится, она пробивная.

– Спасибо тебе, Танюш, что бы я без тебя делала?

– Ой, да ладно. На свадьбу не забудь пригласить.

– Это обязательно.

Прощаемся, я чувствую, что настроение у меня заметно улучшается. И уже не так сильно печалит тот факт, что Игорь в этот вечер так и не пришёл и не позвонил.

***

Следующие дни меня закрутили дела, проблемы, подготовка к празднику. Нужно было успеть купить всем подарки, продумать наряд, меню и прочее.

Насчёт платья я долго сомневалась. Таня права, нарядиться Снегурочкой, пожалуй, не самая хорошая идея. Но от своей мечты я не отступлю!

Я долго выбирала, но в итоге нашла потрясающее платье. Нежно-голубое, воздушное, с глубоким вырезом, прекрасно подчёркивающим мои достоинства третьего размера. На него я потратила последние деньги, но зато теперь я была уверена, что предстану перед любимым настоящей королевой.

Бегу по торговому центру. Следующий важный пункт – подарок Игорю. На что-то стоящее денег уже не остаётся, поэтому нужно проявить фантазию, чтобы было креативно и от души.

В поисках достойного подарка я трачу ещё часа два. Но в итоге я останавливаю выбор на большом тёплом шарфе. Он очень мягкий, красный, с орнаментом из белых сердечек и ёлочек. На мой взгляд, очень символично.

– Беру, – объявляю девушке-продавцу.

Она пакует шарф в красивый подарочный пакет, и я счастливая выхожу из магазина, решая потом ещё дополнить подарок открыткой, где напишу, что моя любовь, как этот шарф, будет всегда согревать Игоря не только зимой, но и всю жизнь.

Иду к выходу из торгового центра, и вдруг торможу у витрины свадебного салона.

Ох! Сердце замирает от этой белоснежной красоты на витрине. Но зайти не решаюсь, боюсь спугнуть свою удачу.

– Собираешься замуж в скором времени, детонька? – вдруг слышу над ухом мужской голос.

Резко оборачиваюсь и натыкаюсь на самого настоящего Деда Мороза.

– Ой, – вскрикиваю от неожиданности. – Зачем же так пугать?

Мороз посмеивается. Какая у него борода интересная, будто настоящая. И шуба такая необычная, ярко-синяя, украшена замысловатыми узорами, с белоснежной оторочкой. А глаза добрые.

– Я, девонька, сегодня желания исполняю. Загадывай, – взмахивает рукой.

– А я уже загадала, – улыбаюсь. – Сбудется? – прищуриваюсь, глядя на Деда Мороза.

– А это мы сейчас узнаем. Вот, возьми печенье с предсказанием, детонька, – протягивает мне мешочек.

Я хмурюсь, раздумывая, стоит ли.

– Не бойся. Бери, – кивает Дед Мороз.

Запускаю руку в мешочек, достаю одну печеньку.

– Открывай, – не торопится уходить.

Разламываю печенье, разворачиваю свёрнутую бумажку. Хмурюсь. Там нарисована маска и открытая дверь, откуда льётся тёплый свет.

– Это что за ерунда? – не понимаю я.

– Это не ерунда. Это важное предсказание. В этом году все маски будут сброшены, и все двери открыты. Тебе нужно будет выбрать нужную. Не ошибись, девонька.

Ухожу в задумчивости. Какие маски? Какие двери?

Бред какой-то!

Всё, не буду думать про эту ерунду. Нужно настроиться на позитив и не растерять праздничное настроение.

Все последующие дни я искренне старалась следовать этому девизу, но кое-что меня всё же печалило – неопределённость насчёт новогодней ночи, ну и сам Игорь. Он как-то стал себя вести немного отстранённо. Всё время занят, приезжает ко мне всё реже.

Понятно, что у них сейчас горячая пора на фирме, и всё же…

За три дня до Нового года рано утром мне позвонила подруга.

– Говорить можешь?

– Если быстро. На работу опаздываю, – придерживая кое-как телефон, одеваюсь на ходу.

– Анька, я всё придумала! Пляши! Будет тебе домик и Игорь под ёлкой!

– Правда? – замираю поражённо, но уже через секунду начинаю визжать на всю комнату. – Танька, я тебя просто обожаю! Как ты это сделала?

– Это не важно, – загадочно отзывается подруга. – Главное, Игорю ничего не говори. Всё должно выглядеть как сюрприз.

Глава 3.

И вот этот день настал! Тридцать первое декабря!

Спасла я плохо, часто просыпалась. Меня накрывало то дикое беспокойство, то нереальная эйфория.

Потягиваюсь в кровати, настраиваясь на продуктивную работу. Столько всего нужно успеть. Первым делом проверяю телефон, в надежде получить от Игоря какое-нибудь горячее послание. Но нет, пусто.

За последнюю неделю мы с ним так толком и не увиделись. Он уезжал на несколько дней в командировку, сегодня должен вернуться. Боже, я так его жду! Коротких звонков мне явно не хватает. Я дико соскучилась.

Уже собираюсь вставать, как телефон вздрагивает входящим. На экране светится фото любимого.

– Привет, – расплываюсь в счастливой улыбке.

– Малыш, тут такое дело, – голос у Игоря напряжённый, расстроенный.

– Что случилось? – резко сажусь в кровати.

– У меня форс-мажор. Я не смогу сегодня улететь назад.

– Как? – замираю шокированно. – Но…

– Ань, я сам расстроен дико, но мне нужно получить подпись одного козла, и это просто сверхважно. А он прилетает сегодня в Москву ближе к ночи, мне его нужно встретить. И назад на свой рейс я уже просто не успею.

– Игорёш, неужели нельзя ничего придумать?

Нет! Нет! Этого не может быть. На глаза тут же набегают злые слёзы.

– Ань, я постараюсь что-то придумать, но если не получится, ну я не знаю… В ресторан сама иди. Ты там всех знаешь, погуляешь без меня.

– Нет. Без тебя я не хочу, – заявляю упрямо.

– Я тоже, малышка. Но вот как-то так, – вздыхает расстроенно. – Не кисни там, хорошо? Я вернусь, и мы все наверстаем. Обещаю.

Прощаемся. Я отключаюсь и тут же бросаюсь в подушку с рыданиями.

Ну что за несправедливость?! Почему всё идёт через задницу?

Всё! Настроение окончательно испорчено. К чему тогда это платье и все мои приготовления?

Телефон снова звонит. Смотрю на него недовольно. Ну кто там ещё?

Танюха. Отвечаю, чтобы сообщить ей, что весь наш план провален.

Но она тут же перебивает меня бодрым голосом.

– Ага, раскисла там, да?

– Ещё бы, – всхлипываю в трубку.

– Зря! Всё в силе. Это часть плана, и это будет тебе типа сюрприз.

– В смысле? – прищуриваюсь я.

– В смысле Игорь будет в твоём лесном домике, и это будет как бы для тебя сюрприз.

– Но как так? – замирает сердце радостно в груди.

– Вот так. Ты рада?

– Конечно! Но я не понимаю…

– А тебе не нужно понимать! Тебе нужно готовиться к празднику. Ты же там планировала платье, еду, шампанское.

– Ну да, – отвечаю заторможенно, мыслями уже несясь по списку дел, которые нужно успеть сегодня сделать.

– Ты только за салатами и прочим не забудь бельишко приодеть поэротичнее. А то испортишь весь десерт, – смеётся Таня.

– Как скажешь, – закатываю глаза. Как всегда, кто о чём, а Танька о сексе. – Не забуду. Я уже всё приготовила. И чулки, и бельё.

– Отлично. Значит, действуем по плану?

– Да! Спасибо тебе, подруга!

– Не за что пока. Потом поблагодаришь. На свадьбе!

***

Вечер близится, а я нервничаю и ничего не успеваю! Раскладываю по контейнерам салаты, закуски, бутерброды, горячее, курник (его Игорь обожает особенно).

Складываю всё это в термопакеты. Шампанское, сок. Так, вроде ничего не забыла.

Бегу ещё раз к зеркалу, добавляю последние штрихи к образу. Подкрашиваю ресницы, немного блеска на губы, поправляю волосы. Мои непослушные рыжие пряди никак не хотят лежать красиво, так и норовят выкрутиться в другую сторону. Старательно укладываю их, взбрызгиваю лаком.

– Миленькие, полежите красиво, пока Игореша мне предложение сделает, а потом можете торчать как хотите, – уговариваю я локоны.

Так, всё! Осталось не забыть туфли, и я готова!

Смотрю с тоской на пуховик и тёплую шапку. Нет! Сегодня праздник, а значит, я должна быть красавицей. Вдруг мы с Игорем решим прогуляться по заснеженным дорожкам, или станцевать на террасе, а я в бесформенном чёрном пуховике. Ни за что! Решительно достаю белоснежное пальто. Да, не слишком тёплое, но такое красивое!

Загружаю все сумки в свою маленькую машинку, сверяю в навигаторе адрес.

С неба сыпет лёгкий красивый снежок, идеальная погода для Новогодней ночи.

Отправляю СМС подруге.

“Тань, я выезжаю. У нас всё по плану?”

“Да. Езжай, Игорь уже там. Только не забудь упасть в обморок от удивления и счастья!”

“Не забуду. Спасибо тебе! С наступающим, подруга моя любимая”.

В ответ получаю сердечко.

Перед тем как уехать, звоню бабушке. Поздравляю её с Новым годом, говорю, как сильно люблю её и скучаю.

– Будь осторожна, внуча, – наставляет бабушка. – Сон мне странный приснился. Какие-то злые люди у тебя рядом.

– Ой, ба, ну что ты такое говоришь. Я вообще замуж собираюсь.

– За малахольного этого, – хмыкает бабушка.

Не приглянулся ей Игорь, ну что ж теперь.

– Ба, ну хватит. Лучше пожелай мне счастья.

И бабушка желает. Мы тепло прощаемся, но на сердце всё равно неспокойно.

Так, всё будет хорошо! Выдыхаю и иду загружать сумки в машину.

Трогаюсь в путь.

Ехать до места назначения около часа. Проезжаю по украшенным улицам города, вокруг так и царит новогоднее настроение, огоньки, веселье.

Выруливаю на трассу. По мере удаления от города ветер крепчает, и снегопад усиливается. Надеюсь, дороги не заметёт. Иначе на своей букашечке я назад не выеду.

Минут через сорок навигатор показывает поворот с трассы. Послушно сворачиваю, впереди виднеется лес. Заснеженный, красивый. Точно, зимняя сказка.

Только моё восхищение лесом быстро проходит, когда я въезжаю вглубь. Дороги здесь практически не прочищены, и моя не слишком приспособленная для таких погодных условий машинка начинает периодически буксовать.

Успокаивает только то, что судя по навигатору, я совсем рядом.

– Ну давай, миленькая моя, не подведи, – уговариваю я мою серебристую крошечку.

Глава 4.

Шокированно замираю, рассматривая с открытым ртом сильное накаченное тело. Залипаю на рельефной мужской груди, покрытой жёсткими тёмными волосками, перевожу взгляд на кубики пресса, а дальше…

– Ой, – вырывается у меня.

– “Ой” был бы, если бы я не успел прикрыться полотенцем, – басит незнакомец. – Ты откуда взялась, Снегурка? Или это Дедушка Мороз послал мне подарок? Только я письмо ему не писал, и вообще, хорошим мальчиком не был.

– Я… это… застряла… там…, – лепечу что-то несвязное.

– Очень информативно, – усмехается мужчина.

– Я ошиблась, наверное… домиком, – с трудом выдавливаю я.

И тут до меня доходит, что если это так, то до нужного домика мне теперь не добраться, и что делать, я просто не представляю.

– Жаль, что ошиблась, – ловлю насмешливый взгляд.

– Я п-пойду, – пытаюсь бочком протиснуться к двери, потому что этот голый Аполлон не внушает мне никакого доверия.

– Да стой ты, не трону я тебя, – взмахивает рукой мужчина. – Проходи, согрейся. А то на сосульку похожа.

Разворачивается ко мне спиной, уходит, а я невольно любуюсь его крепким, едва прикрытым задом.

Отмираю, зажмуриваюсь. Аня, блин, как тебе не стыдно, у тебя жених вообще-то есть!

Вот это угораздило меня! Нет, нет, стоять здесь я точно не собираюсь. Только что делать-то?

Выскакиваю за дверь, в отчаянии осматриваюсь. Где-то вдалеке виднеется другой домик. Но сколько их здесь, я понятия не имею.

Начинаю откровенно паниковать. Так, думай, Малышкина! Может, попросить этого полуголого мужика вытащить из сугроба мою машинку?

Пожалуй, это единственный годный вариант.

За моей спиной хлопает дверь.

– Ну и чего сбежала? Видишь, я уже оделся, обулся. Не дрожи.

– Спасибо, – рассматриваю хмурого бородатого мужика. – Можно вас попросить об одном одолжении?

– Ну попробуй, – усмехается, прикуривая сигарету.

До меня доносится запах вишнёвого дыма, сглатываю ком в горле. Хочется убежать, но этот мужчина моя единственная надежда.

– Моя машина здесь недалеко застряла в сугробе, – несмело поглядываю на незнакомца. Сейчас в тулупе, валенках и с бородой он выглядит ещё более устрашающе, чем в одном полотенце. – Вы не могли бы помочь мне выехать.

– А как тебя вообще сюда занесло?

– Я Новый год еду встречать. Меня жених там ждёт. Но я заблудилась, видимо. Мне нужен первый домик. А у вас там написано…, – рассматриваю внимательно вывеску и сейчас вижу, что после единицы там есть ещё и занесённый снегом ноль. – Десятый? – произношу с ужасом.

– Ага. А первый, это на другом конце базы. Километра полтора отсюда.

– Чёрт, – расстраиваюсь я ещё больше. – Так вы поможете мне? – смотрю на мужчину с надеждой.

– Не, лопатой махать в Новый год я не готов, – кривится тот. – Могу пустить тебя к себе. Составишь мне компанию. А утром уже решим, что с твоей машиной делать.

– Знаете, что! – смотрю на него возмущённо. – Я не собираюсь… составлять вам компанию. Меня жених там ждёт.

– М-м-м. Правильная Снегурочка кому-то достанется, – стреляет окурком в сугроб, обдаёт меня последней порцией вишнёвого дыма. – Ну смотри, как хочешь.

Уходит, хлопнув дверью. А я стою растерянно. Вот что за человек такой грубый? Неужели трудно помочь девушке?

И что делать? На глаза наворачиваются злые слёзы, но тут замечаю большую лопату, утопленную в сугроб.

Ну что ж, Малышкина. Раз на мужиков надеяться нельзя, придётся махать лопатой самой.

Решительно дёргаю за деревянный черенок, но вытащить лопату удаётся только со второго раза. Тяжёлая какая. Сдуваю со лба выбившуюся прядь, и иду к своей несчастной машинке.

Снег всё усиливается, а значит, надо спешить.

Отчаянно машу лопатой, не обращая внимания на ветер и мороз. Мне сейчас так страшно и обидно, что физическая нагрузка только и спасает от отчаяния. Я уже не думаю о празднике, подарке, платье и своих локонах. Мне бы только выбраться из этой ледяной ловушки и добраться до Игоря. А там, я уверена, он меня согреет, пожалеет, зацелует даже такую, потрёпанную и уставшую

Уже выбиваюсь из сил, когда меня вдруг озаряет сзади свет фар, а до ушей доносится гул мотора.

Резко оборачиваюсь и обалдело смотрю на приближающийся внедорожник.

Доехав до меня, эта махина останавливается, окно медленно ползёт вниз, за рулём всё тот же хмурый бородач.

– Тепло ли тебе девица, согрела ли тебя лопата? – начинает насмешливым тоном.

А меня зло берёт. Не хочет помочь, так хоть не издевался бы!

– Согрела, спасибо! – отворачиваюсь и продолжаю бороться со снегом.

Сзади хлопает дверца.

– Ну ладно, гордая. Я оценил. А теперь давай, садись в машину, отвезу тебя, куда там нужно. На своей пузотёрке ты там всё равно уже не проедешь, замело всё.

– Отвезёте, правда? – прищуриваюсь недоверчиво.

– Правда, не нужно делать из меня монстра. Не могу же я позволить замёрзнуть в сугробе такой красивой Снегурке, – подмигивает. – Садись.

– Спасибо. Только сумки у меня тут в багажнике, поможете.

– Ну, давай.

Достаёт пакеты, перекладывает их в свою машину.

– Ты что там, кирпичей набрала, а Снегурка?

– Там еда. Салатики, бутерброды, напитки.

– Чёрт, вот зачем ты это сказала, сразу жрать захотелось.

– А вас угощу, за помощь, – скромно улыбаюсь.

– Вот, с этого надо было начинать, – сверкает бородач ответной улыбкой.

Вот может же быть нормальным.

– Так если бы вы сами не начали меня пугать и грубить, я бы так и сделала.

Забираюсь в тёплый салон, ноги и руки начинают немного отходить от холода.

Мы едем по ночной дороге среди огромных заснеженных сосен.

– А вы один здесь в Новый год? – решаюсь задать вопрос. Странно ведь это.

– Да, – отвечает мужчина так, что я понимаю, дальнейшие расспросы неуместны.

Ладно. Не буду пытать человека, мне в целом всё равно, главное, к Игорю добраться.

Глава 5.

Гордей.

Провожаю взглядом выпорхнувшую из машины Снегурку, оставляю, как и обещал, жратву на пороге, сажусь назад в машину.

Прикуриваю сигарету, жадно затягиваюсь дымом. Не помогает. Паршивое чувство внутри только усиливается.

Смотрю на приветливые огоньки, ёлку, мигающую в окне, и взвыть хочется. Обо всём этом я всегда мечтал. И ещё недавно был уверен, что всё это есть у меня, но… Один день разрушил всё…

Королевство, сука, кривых зеркал.

В груди опять начинает тянуть, и желчь поднимается со дна души, которую я уже неделю глушу сигаретами и алкоголем. В глазах картина, которую едва ли смогу когда-нибудь забыть.

Наташкин голый зад, волосы её, намотанные на кулак какого-то перекачанного урода в татухах, его спущенные джинсы и бешеный темп, с которым молодой борзый хрен вколачивается в мою, сука, жену! Наташкины хриплые вскрики, такие громкие, что оглохнуть хочется. И запах. Отвратительный запах чужого секса.

А может, это наша умершая семья начала разлагаться и вонять на супружеском ложе, где ещё несколько дней назад мы с Наташей занимались, как я думал, любовью.

Тошно. Вот вспомнил, и снова понесло. Запах этот опять в носу стоит. Снегурка его немного перебила, а как только скрылась, он опять меня преследует.

Неделю я уже обитаю в лесу, как дикий человек.

Возвращаться не хочу, боюсь, тогда начну убивать. И так считаю великим подвигом, что сдержался, и любовничек моей жены отделался всего лишь выбитым зубом. Она перепуганная орала, умоляла меня его не трогать, кричала, что любит только меня, и это глупая ошибка.

Горько усмехаюсь. Теперь я прекрасно понимаю, что ошибкой был наш брак, а я идиот.

На многое мне вдруг глаза открылись. Понимаю теперь, что левак этот Наташкин далеко не первый. Я часто уезжал, и всякие были ситуации, но Наташа всегда умело выкручивалась.

Но подозрения уже зрели. Неспроста ведь я решил вернуться на пару дней раньше. Нет, сам себя я убеждал, что просто хочу жене сюрприз сделать. Стрёмно было даже самому себе признаваться в подозрениях, букет купил, чтобы жену вроде как порадовать. И до последнего верил, что сейчас открою дверь, и на шею мне бросится радостная Наташа. Вот, убедился, что называется, собственными глазами. Так, что до сих пор сдохнуть хочется.

А ведь до этого мечтал с Наташей здесь Новый год встретить. Тоже думал, будет у нас романтика, ёлка, мандарины, богатый стол.

А вышло как вышло.

Рванул сюда и себя почти потерял. Первые дни заливался водкой так, что в памяти почти ничего не осталось. Вчера же решил выплывать. Бутылки всё выкинул на хрен. Из-за бабы спиться – не мой вариант.

О том, что сегодня Новый год, я и забыл. Спасибо, Снегурка напомнила. Она мне вообще о многом напомнила. Такая нереально красивая, молоденькая, на Наташку в юности чем-то похожа.

Неужели и эта девочка лет через десять ссучится и тоже превратится в продажную тварь?

Скорбно признавать, но, скорее всего, так и будет. Сочувствую я её “хорошему парню”.

Всё! Надо ехать. Каждому своё. Кому-то Снегурка-красавица, а кому-то голодное как зверь одиночество.

Завожу машину, уже собираюсь отъезжать, когда замечаю движение на пороге.

Оба-на. Снегурка. Наверное, за пакетами вышла. Только что-то странная она какая-то. Идёт пошатываясь.

Смотрю, как девочка останавливается, как-то потерянно оглядывается, смотрит в небо, а потом падает на снег, как подкошенная.

Что за…?

Выскакиваю из машины, подбегаю к девчонке, опускаюсь на колени. Замираю. Такая она невозможно красивая, фарфоровая кожа, вздёрнутый носик, веснушки, рыжие кудряшки. Как будто солнышко посреди зимы ко мне спустилось. Замираю взглядом на её алых, слегка приоткрытых губках.

И такое желание бешеное ловлю провести языком по ним, попробовать на вкус. Почему-то я уверен, что почувствую вкус карамели. Ещё хочу зарыться в шею девочке, вдохнуть её дурманящий запах.

В штанах твердеет. Опять! Всю дорогу боролся с этим зверем. Только отпустило, и вот.

Так, ты дебил, Дымов? Девочке плохо, а ты тут мысли пошлые распустил.

– Э, малышка, – хлопаю её слегка по щекам.

Она кривится, всхлипывает, из-под прикрытых век начинают сочиться слёзы.

Да что ж за херня такая? Это “хороший парень” тебя обидел?

Приподнимаю девочку в сидячее положение, тормошу её.

– Снегурка, ты меня слышишь?

Приоткрывает слегка мутные глаза.

– Где я? – морщится.

– В сугробе. Ты чего выскочила? Парень твой где? Позвать его?

Мотает отрицательно головой, начинает рыдать. Да так горько, что у меня всё сжимается внутри.

– Что случилось? С парнем твоим что-то?

Я уж ненароком думаю, может, он там откинулся, и она труп застала?

– Игорь там с Танькой, – всхлипывает опять. – Они там…, – недоговаривает, снова ревёт.

– С Танькой, значит? – закипает всё внутри. Лучше бы откинулся, урод!

Моя личная драма смешивается с чувствами этой чистой обманутой девочки, и меня кроет по полной. Хочется пойти в домик, вытащить её женишка на снег и доделать то, что недоделал с Наташкиным хахалем. Но… кому оно нужно.

– Так, пошли отсюда, красавица, – пытаюсь поднять девочку на ноги, но стоять она не может.

Ну и ладно, подхватываю её на руки.

– К-куда мы, – рвано всхлипывает она, утыкаясь в моё плечо.

– Тихо! Всё, не боись.

Усаживаю её на пассажирское сиденье, уже хочу запрыгнуть на своё место, но вспоминаю про пакеты с продуктами, которые сиротливо стоят на террасе.

– Ах да. Надо забрать, – бормочу себе под нос. – Хрен вам Снегуркины подарки. Снег жрите, уроды, – кидаю в сердцах и уношу всё это добро в машину.

– А мы сейчас с тобой, Снегурка, свой праздник устроим. Не реви, прорвёмся!

Глава 6.

Доезжаем мы не так быстро, как хотелось бы. Метель усиливается с каждой минутой, и дороги практически не видно. Спасибо моему полному приводу, иначе мы бы тут застряли наглухо.

Машина Снегурки стоит заметённой так, что её уже и от сугроба с трудом отличить можно.

Интересно, а её “хороший парень” сейчас что думает? Или он даже рад будет, если девочка в лесу в зимнюю ночь сгинет?

Если бы я уехал сейчас, она бы тут так и валялась на снегу, пока в сосульку не превратилась? Она и так перемёрзла, перенервничала, а теперь её вообще добить решили?

Опять в груди поднимается волна злости. Что ж это за “любовь” такая? Не, ну решил ты с девкой другой развлечься, базара нет, но зачем так-то? Ты же должен башкой понимать, что малышка сейчас в таком состоянии может глупостей наделать? И метель на улице ты не видишь? Или тебе со своей кобылы слезть некогда, чтобы в окно посмотреть?

Оглядываюсь на девчонку. Она совсем поникла, зарылась лицом в ворот пальто, не плачет уже, но так жалобно дышит, что лучше бы ревела.

Хочется сказать ей, что не стоит её слёз этот мудак, что нужно плюнуть на него, растереть и забыть, но…

Знаю по себе. Сказать легче, чем сделать. Обида душит, ревность, боль от предательства не хуже удава. И рад бы скинуть этот морок, да не выходит.

Поэтому молчу, не трогаю девчонку. Это нужно пережить, переболеть, а по-другому не работает.

Останавливаюсь у крыльца своего не слишком приветливого домика. От всякой новогодней мишуры я сознательно отказался. А теперь жалею. А ещё судорожно соображаю, что в домике конкретный бардак. Внизу ещё сносно, сюда я редко спускался, а вот в спальне… Там я буйствовал от души, выливая свою пьяную агрессию на мебель и стены.

Ну что ж теперь, всё лучше, чем в сугробе праздник отмечать. Кстати, смотрю на часы. О, до Нового года осталось всего полчаса. Надо торопиться.

Открываю пассажирскую дверь.

– Ну что Снегурка, тебя отнести или сама пойдёшь? – трогаю девочку за руку.

– Что? – поднимает она на меня заплаканные глаза.

– Так, понятно. Пошли, – вытаскиваю её, подхватываю на руки.

Ох, как давно я девок не таскал. Но такую красоту грех на руках не носить. Особенно, настолько потерянную.

Что-то мне подсказывает, если бы девочка пришла в себя, то не позволила бы чужому мужику так поступать, а она молчит, смотрит только вокруг отрешённо.

Плохо это. Надо девочку в чувства приводить.

Усаживаю Снегурку в кресло, возвращаюсь за пакетами. Ох, как хорошо, что Снегурка мне попалась хозяйственная. Хоть с голоду не помрём.

Подкидываю в камин дров, подвигаю кресло с девушкой ближе к огню. Сажусь перед ней на корточки.

– Ну что, давай раздеваться, Снегурка?

– Ч-что? – кажется, оживает на секунду, возмущённо сводя домиком брови.

– Пальто давай снимем и обувь, – уточняю с улыбкой. Я бы не против продолжить и оставить тебя, красавица, совсем без одежды, но… Нельзя. – Если холодно, я тебе плед дам, укутаешься.

Кладу на подлокотник кресла свёрнутый плед, снимаю с неё сапожки. Ножки такие аккуратные, пальчики с розовым лаком на ногтях просвечивают через капрон колготок.

Ножки эти совершенно ледяные. Растираю их немного ладонями, подставляю стульчик, укладываю на него ступни девчонки, чтобы ближе к огню грелись.

Дальше помогаю расстегнуть пуговицы на белоснежном пальтишке, к слову сказать, очень тонком, скорее осеннем. Как она ещё не околела в нём, чёрт возьми. Отлупить бы её за беспечность, но… такую красоту лупить нельзя.

Стягиваю с девочки пальто, замираю, наткнувшись взглядом на манящее декольте, во рту тут же становится сухо, а кровь вся стремительно утекает в одно конкретное место и начинает там болезненно пульсировать.

Сглатываю тяжело, сжимаю руки в кулаки, чтобы унять порыв и не прикоснуться к молочной коже шеи. Зарыться бы носом в эту манящую ложбинку между упругих девичьих холмиков, сжать в ладони сочную, округлую грудь... М-м-м…

Хочется зарычать, но… это всё не для тебя красота, Дымов.

Разворачиваю плед, закутываю Снегурку, пряча от греха её прелести. Она сидит как неживая, следит слегка заторможенно за моими руками. А руки эти аж зудят от желания не заворачивать её, а наоборот.

О, малышка, если бы ты мне позволила, мы бы с тобой сейчас так согрелись! Сгорели бы просто прямо рядом с этим камином. Я бы тебя сначала всю вылизал, а потом затрахал так, что ты и думать забыла бы о своём неверном мудаке.

В голове выстрелом встаёт кадр, как эти милые ножки я закидываю на свои плечи, и вот эта тоненькая блестящая ткань на груди рвётся в моих руках, и я выпускаю на волю её уверенную стоячую троечку.

Хочу узнать, какого цвета у неё соски… Их очертания я могу рассмотреть и сейчас, даже сквозь ткань платья… Мне кажется, они тоже розовые, нежные, как и вся эта чудная девочка…

Че-е-ерт… уйми свои порывы Дымов! Снегурке сейчас явно не до твоих извращенских желаний.

Собираю волю в кулак, оставляю мою рыжулю отогреваться, сам иду соображать нам праздничный стол.

Разбираю пакеты и, кажется, влюбляюсь в Снегурку безвозвратно. Особенно когда достаю курник и оливье. Боже, как давно я не ел такой домашней божественной еды.

Наташка моя всё по всяким новомодным салатам прётся, накидает вечно на тарелку стог зелени, и если среди этой травы удаётся найти мясо, это прям праздник. А уж такой ужас, как майонезное оливье, я после женитьбы и не ел, наверное.

Отламываю кусок пирога, засовываю в рот, жую с блаженством. Это просто нереально вкусно.

Так, раз нормальных оргазмов нам сегодня не светит, надо наслаждаться гастрономическими. Сейчас у меня случился первый, но судя по запаху и количеству контейнеров, меня ждёт ещё много сюрпризов.

Раскладываю по тарелкам всё, что нахожу. Красиво я, конечно, не умею, но как могу.

Замечаю микроволновку в углу на кухне. О, я и не видел её раньше. Пока греется горячее, сношу всё на небольшой столик в гостиной.

Глава 7.

Только… Снегурка, похоже, совсем не разделяет моих порывов. Скованная, зажатая. В первый момент распахивает губки, позволяя ворваться языком в сочную мякоть её ротика, но это скорее от удивления, а потом решительно упирается руками в мою грудь, мычит возмущённо.

Но мой воспалённый жаркими образами и её запахом мозг отказывается воспринимать эти сигналы. А уже в следующее мгновение Снегурка впивается в мою губу зубами так, что я вскрикиваю от боли, отшатываюсь от неё, тут меня догоняет ещё и её неумелая пощёчина.

– Чёрт, – хватаюсь за прикушенную губу.

Нормально так отрезвляет. Поднимаю хмурый взгляд на эту маленькую садистку. Она испуганно хлопает ресницами.

– Очень невежливо, – кривлюсь я.

– А совать язык в рот незнакомому человеку вежливо? – звонко произносит она.

– О, а ты ожила, я смотрю. Значит, сработал мой метод.

– Какой ещё метод? – хмурится непонимающе девочка.

– Ты сидела вся в ступоре, как мешком прибитая. А как лучше всего вывести человека из шокового состояния?

– Не знаю я.

– Правильно, ввести его в другой шок.

Не очень я уверен в стройности этой теории, да и цель у меня была другая, конечно, но… Надо выгребать из неприятной ситуации, чтобы девочка не перепугалась и не подумала, что попала к озабоченному извращенцу.

Ты, Дымов, конечно, вообще без мозгов. Хоть бы побрился, а потом лез целоваться к Снегурке.

И про женитьбу ты отжёг. У тебя так-то жена ещё есть. Да, пусть только на бумаге, но это всё тоже предстоит решить, а потом уже невинным девочкам делать предложения.

– Так, заговорила, очнулась, давай праздник отмечать, хватит слёзы лить.

Сажусь напротив Снегурки на диван. Она смотрит с сомнением на свой зажатый в руке бокал с игристым напитком.

– За знакомство давай выпьем, – предлагаю я.

– Так мы с вами не знакомились ещё, – растерянно улыбается девчонка.

– Да, точно. А я уже как-то привык тебя Снегуркой называть.

– А я вас Бородачом, – слегка улыбается.

– О, оригинально, – потираю свою неприлично отросшую щетину. – Ну что ж, Снегурка и Бородач, отличная пара, не находишь?

– Нет, – становится тут же серьёзной Снегурка. – Я благодарна вам за то, что приютили. Я до утра как-то… у вас побуду, а потом…, – вижу, снова нервничать начинает, щёки краснеют.

– Да успокойся ты, – отмахиваюсь. – Я тебя не трону. Если сама не захочешь, – выгибаю провокационно бровь.

– Не захочу, – отрезает она испуганно.

– Ну, твоё дело. Просто ты так смотрела, когда зашла сюда в первый раз…

– Да я не ожидала, – краснеет ещё больше девчонка.

– Ладно-ладно. Мне не жалко. И на всякий случай, меня Гордей зовут. Бородач мне не слишком заходит.

– А меня Анна. И Снегурка мне тоже как-то не очень.

– М-м-м, Анна – красивое имя. Тебе подходит. Но иногда я всё равно буду называть тебя Снегуркой. Ты очень красивая.

– Неправда, – тяжело вздыхает она.

– С чего это?

Она сейчас серьёзно?

– Я знаю, что ужасно выгляжу, – неловко приглаживает свои непослушные рыжие кудряшки, вытирает слегка припухший от слёз носик.

– Это с чего в твоей голове роятся такие глупости? – прищуриваюсь я.

– С того, – начинает всхлипывать снова.

– Так, а ну-ка озвучь.

– Ну что я озвучить должна? Что не люблю я свои волосы, и эти веснушки и вообще… Вот Танька, подруга моя… бывшая, – кривится, – она всегда идеальная. Красивая, яркая. Поэтому и Игорь теперь с ней.

– Ой ты глупая, – изображаю я искренний фейспалм.

– Ты ещё урода этого начни оправдывать, что он не виноват ни в чём.

– Нет, не собираюсь я никого оправдывать. Просто у меня теперь ни жениха, ни подруги, – слёзы льются быстрее. – Я… простите. Вам, наверное, неинтересно слушать всё это.

– Поверь, мне очень интересно. Но давай сначала выпьем, – подливаю ей ещё шампанского.

Выпиваем ещё по бокалу. В голове начинает шуметь. У Снегурки глаза тоже заметно соловеют.

– О, я про горячее забыл, – спохватываюсь я.

Иду на кухню, приношу из микроволновки мясо и запечённый картофель.

– Слушай, девочка, я бы за такую еду душу продал, не то что руку и сердце, –ставлю блюдо на стол, наполняю свою тарелку едой, с блаженством отправляю в рот кусочек мяса.

– Вот и Игорь так говорил, что он меня за курник мой полюбил, – опять скорбно вздыхает девочка. – Почему так, а? – слегка заплетается у неё язык. – Он же меня с родителями познакомил, и я кольцо у него нашла. Я думала он…, – всхлипывает. – А он…

– Так, малышка, – обрываю её. – Я тебе скажу одну очевидную истину, а ты постарайся её принять. Твой Игорь редкостный мудак. И раз он тебя не разглядел, а позарился на какую-то там Таньку, значит, грош ему цена. Но главное не это. Ты сейчас не слёзы должна лить, а радоваться, поняла?

– Чему? – поднимает на меня зарёванное личико.

– Тому! Что Бог тебя отвёл от такого урода, и подруга показала своё истинное лицо. Сейчас ты поплачешь, а завтра нормального себе найдёшь. А так бы выскочила замуж, ребёнка родила этому недоноску, а потом лет через пять открылось, что он кобель, и с подругами твоими у тебя под носом отжигает. Вот тогда да, пришлось бы горькие слёзы лить. А так… Не кисни, прорвёмся.

– А вы когда-нибудь изменяли? – смотрит на меня пристально.

И я чувствую себя, как на исповеди.

Ох, девочка, лучше тебе ничего про меня не знать…

– Всяко было, – отвечаю уклончиво.

– Значит, изменяли, – обречённо. – Правду говорят, все мужчины такие, да?

– Нет, неправду. Тут понимаешь какое дело, когда женщина попадает мужчине в сердце, то другие меркнут. Они становятся как безвкусная, пресная еда. Только с той, которая в сердце, ты чувствуешь себя полноценным, живым, счастливым.

– А у вас есть такая женщина?

– Была, – вздыхаю невесело, вспоминая молодую Наташу.

Как влюбился я в неё без памяти и был уверен, что это на всю жизнь.

Глава 8.

Голова идёт кругом, на пару секунд я вылетаю в прострацию, вслед за потрясающим голосом Уитни Хьюстон.

А мужские руки так ласково и нежно кружат меня в танце и кружат. Я расслабляюсь, отпускаю боль, которая сидит под рёбрами, как будто там нож торчит.

Как странно всё, нереально. И этот мужчина… Какой-то колдовской у него голос и взгляд… Он та-а-к смотрит, я даже не знаю, как это описать, но под его взглядом я как будто оживаю, и отчаяние моё притупляется.

Гордей назвал меня очень красивой, но слова - это пустое. Я читаю подтверждение в его колдовских глазах.

Раньше Гордей казался мне хмурым и даже злым, а сейчас… Я как будто рассмотрела его. У него такая живая мимика, и улыбка притягательная, руки сильные, перетянутые венами, а пальцы нежные.

А ещё под этим взглядом во мне просыпается какое-то неведомое до этого ощущение. Я не знаю, как его описать, но на ум приходят пресловутые бабочки в животе. Они кружат в танце вместе с нами, и я не знаю, как их угомонить.

Боже, наверное, я совсем пьяная, и это все происки алкоголя. И бабочки, они, видимо, тоже пьяны, и никак не желают успокаиваться, а любимая песня и вовсе заставляет меня порхать вместе с ними.

Выплываю из дурмана лишь на секунду, открываю глаза и тут же пропадаю снова, встретившись с горящим мужским взглядом. Не успеваю я даже ойкнуть, как его губы обрушиваются на мои…

Первым порывом хочу снова возмутиться и оттолкнуть его, но… Проклятые бабочки берут меня в плен, а эти порочные губы творят со мной такое, что сопротивляться я просто не могу…

Я целовалась много раз, с Игорем. Но… ТАК я не целовалась никогда…

Его язык сейчас делает нечто настолько неприличное с моим ртом, что мне хочется прогнуться как кошке и потереться об него, и желательно, чтобы одежда нам в этот момент не мешала.

Я чувствую, как соски мои отчаянно твердеют и начинают выделяться сквозь тонкую ткань платья, которое не предполагает белья.

Из памяти приходит образ сильного мужского тела, едва прикрытого полотенцем, меня обдаёт волна тягучего возбуждения от одной мысли о том, как я могла бы потереться возбуждёнными сосками о его жёсткие волоски на груди…

– М-м-м, – срывается с моих губ стон.

Я невольно откидываю голову, а Гордей переходит с моих губ на шею, его мягкая борода приятно щекочет кожу, губы обжигают влажными жадными поцелуями, его рука бродит по моей голой спине, но постепенно переходит на рёбра, забирается под грудь, а потом резко накрывает полушарие ладонью, потирая сквозь ткань ноющий сосок.

– А-а-х, – хочу оттолкнуть его от неожиданно острых ощущений, но он тут же снова ловит мои губы своими, и заставляет потеряться в его вкусе, запахе, ощущениях…

Гордей медленно, но настойчиво куда-то подталкивает меня, продолжая терзать губы. Мгновение, и я уже лежу на чём-то мягком. Диван? Да какая разница.

О боже, что происходит? Юбка моя неприлично задирается, обнажая ногу, я чувствую мужскую руку уже на резинке чулок. Его пальцы нежно-нежно водят по кромке кожи, и оттуда бегут мурашки прямо в то самое место, которое… О боже… Ужасно пульсирует...

Я задыхаюсь от нехватки воздуха, во мне столько чувств, столько эмоций, я не знаю, как их выразить, получается только жалобно постанывать в рот мужчине.

Господи, что со мной? Я никогда такого не испытывала. Я не девственница, у нас был с Игорем секс. Несколько раз… Но… Первый раз был просто ужасным, а потом… Потом я всё надеялась, что будет по-другому, но выходило не очень. Я переживала, что дело в моей неопытности, и боялась, что Игорю не нравится. Старалась делать вид, что мне хорошо с ним… Но… такого взрыва ощущений я не испытывала никогда…

Мужские губы перестают мучать мой рот, спускаются ниже по шее, обжигают ключицы, а потом:

– А-а-а! – срывается с губ.

Удержать стон я просто не могу, когда чувствую, как ткань сползает с моего плеча, холодок касается груди. И влажные развратные губы сжимаются на соске. Это так порочно, так невыносимо…
Во мне происходят микровзрывы, как будто я уже…

Выгибаюсь дугой от острых ощущений. Гордей отпускает сосок, дует на него, гладит пальцем, и тут же переключается на другой.

Где-то на краю сознания стучится мысль, что это всё дико неправильно, распутно, греховно, так нельзя… Это плохо… Я же не такая, чтобы вот так стонать в руках малознакомого мужчины. Но как остановить это безумие, я просто не представляю…

Пытаюсь взять себя в руки, чтобы оттолкнуть Гордея, но все мысли снова покидают меня, когда его палец забирается ко мне в трусики.

– А-ай, – прикусываю губу, чтобы не стонать слишком громко.

Всхлипываю от поглаживаний там… Боже, это намного острее, чем соски… Но я хочу чего-то большего, чтобы унять эту дикую пульсацию между ног.

Начинаю вращать бёдрами, пытаясь поймать ускользающее наслаждение…

Задыхаюсь, вырываюсь, чтобы остановить эти мучения, или наоборот, сделать их более интенсивными, невольно впиваю ногти в сильные мужские плечи.

– Ты очень красивая, малышка, – шепчет Гордей мне на ухо. – Ты просто нереальная. Такая горячая, такая мокрая… Ты взрываешь мне мозг. Я так хочу тебя, что могу просто сдохнуть…

Этот хриплый шёпот подводит меня к грани.

Чувствую его пальцы внутри, и круговые движения на клиторе, губы снова мучаютмои соски, зубы слегка прикусывают, а язык нежно зализывает, и это становится последней каплей.

Я рассыпаюсь на кусочки, улетая куда-то далеко. Меня трясёт в мужских руках, а он всё не отпускает, целует, ласкает…

Тяжело дышу, возвращаясь на грешную землю… Улавливаю где-то рядом знакомую мелодию…

Скашиваю глаза… Мой телефон лежит на столике и светится входящим вызовом.

На экране фото Игоря.

Меня пронзает будто молнией. Господи, что я делаю? Как я могла докатиться до всего вот этого?

Трезвею вмиг, начиная отталкивать Гордея, который явно намерился закончить начатое.

– Малышка, что случилось? – хмурится он, тяжело дыша мне в ухо.

Глава 9.

Взлетаю на второй этаж совершенно невменяемым. Такого жёсткого облома в моей жизни ещё не случалось…

Вот это меня бортанула красавица.

А-а-а! – хочется проораться мне.

Смотрю с отчаянием на свой готовый разорваться на ошмётки пах.

– Садистка! Маленькая жадная змеюка, – ругаюсь тихо, глотая ещё пару эпитетов покрепче.

Иду на балкон. От каждого шага больно. И куда мне теперь с этим колом? Уверен, сейчас даже самообслуживание не спасёт.

Открываю настежь балконную дверь, выхожу на мороз. Здесь завывает ветер, в лицо бьёт ворох ледяных снежинок. Но это ни хрена не охлаждает пыл!

Сгребаю с перил полные пригоршни снега, размазываю по лицу.

Замираю от обжигающего кожу холода, но…

Че-е-ерт!

Мне бы сейчас такую же пригоршню в штаны! И она бы там вскипела, сто пудов!

А-а-а!

Закрываю ладонями лицо, и… в нос забивается непередаваемый запах этой жадной, невыносимой рыжей кошки.

Её возбуждение осталось на моих пальцах… И она ещё хочет сказать, что не хотела?

Маленькая врушка! Текла на мои пальцы, стонала, а теперь… Р-р-р!

Дышу глубоко морозным воздухом, чувствую, как леденеет перегретая от наших игрищ спина.

В ушах ещё стоят её сладкие стоны, на губах остался вкус её губ. О, и эти охренительные троечки, которые так чётко и бесподобно легли в мои жадные руки.

А соски у неё, как я предполагал, розовые. М-м-м! Хочу! Хочу вернуться, нагнуть её уже не нежничая, и вые…, ладно, вылюбить до донышка!

Чтобы стонала до хрипов!

Очень громкая, несдержанная девочка! Как же этот Игорь упустил такую?

Но…

Холодным душем приходит воспоминание, как девочка соскочила в последний момент, когда это урод так неожиданно всплыл между нами. Теперь я его ненавижу ещё больше. Мерзкое чмо! Но ранит больше всего не это, а то, что девочка, похоже, ещё не перегорела этим мурлом.

Вспоминаю, как резко она сжалась, и взгляды эти стыдливые! Очень вовремя она вспомнила про стыд!

Это пиздец как нечестно! – хочется заорать мне на весь дом и снова всадить куда-нибудь кулак. А лучше не кулак, а всё же член! В её маленькую, тугую дырочку! И трахать, трахать, трахать…

А потом отлупить по спелой упругой заднице! И снова оттрахать!

Чтобы навсегда запомнила, что нельзя заводить до искр взрослых дяденек, а потом соскакивать в самый последний момент!

Не хотела она! Ага! Сначала мы ротик свой раскрываем, и ножки разводим, заманивая в свою слишком мокрую горячую пещерку, и грудь позволяем выгулять, а потом…

Курить хочу! Но… Сигареты остались внизу, а спускаться туда мне нельзя! Иначе эта маленькая садистка всё же получит сполна того, о чём выпрашивала своими стонами.

Зажмуриваюсь, ожидая, когда же спадёт хоть немного этот морок возбуждения. Так, Дымов, всё! Не думай, не вспоминай. Вот, на снег смотри!

Но даже снежинки напоминают о её нежной коже… И вот эти холмики наметённого снега на перилах, они же как её охуительная троечка…

И меня снова кроет, как пацана, подбрасывая всё выше.

Это проклятое наваждение!

Не выдерживаю, дёргаю молнию на джинсах, выпуская на волю дико ноющий член.

Смотрю на него с жалостью.

– Охладись немного, дружок, – стискиваю зубы от неприятных ощущений, глядя, как слегка покачивается всё ещё готовый на подвиги орган. – Всё, можешь падать. Отморозила нас с тобой Снегурка и отправила в нокаут.

Хватаю широко раскрытым ртом морозный воздух, рук уже не чувствую, тело тоже леденеет.

А вот и член, наконец, сдаётся, смиренно опадая. Так, надо в комнату валить, не хватало ещё яйца отморозить из-за этой заразы!

Завтра поговорю с этой врушкой, и я ещё отыграюсь! И в следующий раз ты меня обломать не успеешь! Сама попросишь, зуб даю!

Сначала мы сравняем счёт оргазмов, а только потом ты получишь своё удовольствие!

Постонешь ты у меня ещё, паразитка!

***

Просыпаюсь с трудом. Первая мысль: зачем я опять напился?

Стоп. Так я же не пил почти. Отчего тогда раскалывается голова и во рту так сухо?

Сглатываю, и со стоном опадаю назад на подушки. В горле огонь.

Яйца не отморозил, а вот гланды не выдержали. Всегда были моим слабым местом.

Лежу некоторое время, восстанавливая в памяти вчерашний вечер. Да уж, отлично погуляли. Прислушиваюсь. В доме тихо. Чёрт, а если девчонка сбежала? Могло у неё хватить ума двинуть куда-нибудь?

Нет, машину она едва ли откопает, а вот рвануть пешком к своему ушлёпку…

От этой мысли начинает закипать гнев. Хотя… с чего бы это, Дымов. Чужая девчонка, тебе какое дело?

Ты вчера, конечно, вымочил.

Нет, понятно, что шампанское и спермотоксикоз тебе мозг повредили, но не настолько же. Чего ты полез к Снегурке? Она вон, от переживаний о своей несчастной любви в обморок грохнулась, а тут ты, спаситель хренов. Чуть ли не с порога начал яйца подкатывать, а чем ты лучше её отморозка? Что ты можешь девчонке предложить. Она о чистой, светлой любви мечтает, а ты так-то женат. Ей романтика нужна, розовые сопли, сироп в уши, а с тебя романтик, как с неё шахтёр.

Вспоминаю, как был зол вчера на Снегурку за её динамо, а вот сейчас в свете дня злости во мне поубавилось. Даже хорошо, что Аня взбрыкнула в последний момент, иначе сегодня она бы точно жалела. А мне оно ни к чему.

Решаю всё же встать, проверить, на месте девочка и всё ли с ней в порядке.

Подняться удаётся с трудом. Осматриваю дикий бардак, разбитое зеркало, осколки, обломки стула. Надо убрать, конечно, но сил на это прямо сейчас у меня точно нет.

Натягиваю джинсы и ползу вниз, преодолевая головокружение. Тихо так. Неужели всё же сбежала моя Снегурка?

Осматриваю гостиную, здесь всё убрано, еды нет на столе, кругом чистота и порядок. Только рыжей моей зазнобы не видно.

Уже собираюсь расстроиться, как замечаю на столике её телефон. Так, уже лучше. Если бы она драпанула, едва ли оставила бы гаджет в домике. Подхожу к окну, замечаю одинокую фигурку. Она стоит на террасе, с тоской глядя вдаль.

Глава 10.

Морщусь, как довольный кот, рассматривая сквозь полуприкрытые веки, как моя рыжая медсестричка раскладывает на столике какие-то блистеры с таблетками, читает внимательно инструкции. Нет, я не мешаю. Я наслаждаюсь видом. Стройная шейка, плавно переходящая в ключицы, ложбинка между моими любыми троечками. Я их фанат, бесспорно.

– Анечка, – произношу слабо. – А подай мне водички, пожалуйста, – протягиваю руку к стакану, девочка наклоняется чуть сильнее, чтобы переставить стакан ближе ко мне, а я жадно ловлю очертания её бесподобной груди в вырезе маечки. Хапнув на секунду запретный вид, сглатываю.

Горло обжигает болью, и только это возвращает адекват.

Красавица моя переоделась, сменив платье на домашний костюм, но че-е-ерт!

От этого нисколько не легче. В этих штанишках и маечке она ещё более манящая, домашняя, нежная. Так и съел бы её, как конфету, но…

Держи себя в руках, Дымов! Ты болеешь.

– Так, вот эти таблетки надо выпить сейчас, а вот это через час.

– О да, моя госпожа, – хриплю я.

– Не смешно, – хмурится девочка.

– Поверь, Снегурка, мне не до смеха, – делаю страдальческий вид.

– Ложитесь, я сейчас заварю чай с травами. Я нашла их в шкафу.

Уходит, а я улыбаюсь.

И что тебя так веселит, Дымов? Это ж на самом деле то ещё наказание, постоянно лицезреть перед собой эту вожделенную конфету и не иметь возможности даже лизнуть разок.

– М-м-м! – отчаянно ударяюсь в подушку головой.

Поправляю под одеялом снова ставшие тесными штаны.

– Что такое, вам плохо? – тут же забегает в комнату Аня.

Да моя ж ты прелесть!

– Ага, – стараюсь сделать страдальческое лицо, хотя самого смех разбирает.

Такая наивная, искренняя, нежная… Это ж находка для кого-то. Жаль, что не для меня.

– Потерпите, скоро таблетки подействуют, – заверяет она.

– Ань, – смотрю на неё жалобно, – можно попросить тебя об одном одолжении. От него мне точно станет легче.

– Что такое? – смотрит с таким неподдельным беспокойством. Хочется обнять её и целовать, целовать, целовать…

– Давай ты перестанешь “выкать”. Меня это честно напрягает.

– Это не совсем удобно, – начинает покрываться румянцем.

Да, девочка моя, я прекрасно понимаю, что ты сейчас вспоминаешь о прошлой ночи. И, конечно, был бы я джентльменом, не стал бы напоминать, но я тот ещё гад.

– Ань, – ловлю её за руку. – Я помню твой запах, – подношу к носу свои пальцы, демонстративно вдыхаю аромат, напоминая, что вчера они были в ней.

Девочка задыхается возмущением, смущением, злостью. Вижу, сейчас отпоёт меня…

– Все-все-все, – поднимаю примирительно руки. – Обещаю не напоминать тебе об этом, если мы окончательно перейдём на “ты”! – нагло улыбаюсь.

– Хорошо, – фыркает Аня и пытается сбежать.

– Стой!

– Что? – оборачивается недовольно.

– Хорошо, Гордей, – прошу настойчиво.

Фыркает опять, но выполняет мою просьбу. И только потом уходит, а я довольно щурюсь. Чёрт, почему моё имя на её губах звучит так порочно? Снова завожусь, как пацан, представив, как она шикарно могла бы выстанывать его в момент оргазма.

Господи, как переключиться на что-то, не связанное с сексом? Были бы мы в другом месте и в другой ситуации, можно было бы рвануть в клуб, снять себе парочку горячих шлюх, и забавляться с ними всю ночь.

Вытрахать их так, чтобы член стёрся и больше не просил чистых невинных девочек! Зараза! На свеженькое мясо потянуло?

Да, чёрт возьми. Особенно после той грязи, в которую меня окунула Наташка, шлюх я теперь точно не хочу.

А вот эту рыжую колючку, бля-я-я-я! Вскиплю сейчас. И вовсе не от температуры.

Ани долго нет, я включаю ящик, пытаюсь вникнуть в какую-то муру, которая там идёт.

Начинает клонить в сон. Уплываю…

А когда просыпаюсь, понимаю, что девочка тихо разговаривает с кем-то по телефону. И такие интонации нежные, что меня подбрасывает от мысли, что она помирилась со своим ушлёпком.

Убью, сучоныша!

Влетаю на кухню.

– Аня! – рявкаю грубо.

Она поднимает на меня свои глазищи, замирает удивлённо, а потом говорит в трубку.

– Бабушка, подожди секунду.

Бабушка?! – застываю я.

– Что-то случилось? – это уже мне.

А я теперь жёстко туплю, думая, как выруливать.

– Э, нет. Я просто спал, – потираю сонные глаза, – и мне показалось, что ты меня звала…

– Нет, не звала. Вам, наверное, приснилось.

Она возвращается к разговору с бабушкой, а я выхожу из кухни, даже не пытаясь возмутиться её очередному “выканью”.

Вот ты дебил, Дымов. Неадекват полнейший.

Вот даже если бы это был её ушлёпок, что бы ты сделал? Ты на каком основании что-то решаешь за девочку. Это её жизнь, ты в ней случайный прохожий.

И вроде бы правильно всё, но какое-то паршивое чувство внутри от этих мыслей. Инстинкты кричат, что нужно сделать всё, чтобы получить основания быть вовсе не случайным. И всяких уродов к этой самочке не подпускать.

Только для брачных игр ты, Дымов, выбрал крайне неподходящее время и место.

Потираю взрывающуюся от мыслей голову. Слышу лёгкие шаги.

– Вам нужно поесть, – сообщает мне моя зазноба. – Я суп сварила. Конечно, бульон не слишком наваристый. Я только колбасу нашла у вас в холодильнике. Вот с неё и приготовила, – разводит она руками.

– Уверен, суп получился бомбический.

– А почему вы не запаслись продуктами?

Какой провокационный вопрос, но сначала нужно напомнить о другом.

– Аня! – выгибаю требовательно бровь. – Опять?

– О! – округляет она губки. – Я просто не привыкла. Ты. Так почему?

– А я заказал доставку, но она не доехала, – вру я. – Так что мы, можно сказать, спасли друг друга.

– Понятно. А друзья к … тебе тоже не доехали?

– Типа того, – кривлюсь я. – На самом деле я собирался отмечать Новый год один.

– Почему? – удивляется Аня.

– Я кое с кем поругался перед праздниками, ну и рванул сюда.

Глава 11.

Это какое-то наваждение…

Я не знаю, как такое происходит, но этот мужчина… Он каким-то невероятным образом умеет отключать мой разум. Может, он гипнотизёр или владеет секретными технологиями НЛП?

Я не знаю, но суть в том, что когда Гордей смотрит на меня вот этим вожделенным взглядом, я как будто расцветаю внутри. Чувствую себя самой-самой…

И это так невероятно, когда ты отражаешься в глазах мужчины по-настоящему желанной. Голова идёт кругом и сомнения о том, что всё происходящее неправильно и так нельзя, становятся совсем тихими.

Да что там говорить, похоже, голову мы теряем вместе. Вообще-то, Гордей болен, а я не планировала с ним вот это всё… Наоборот, хотела оттолкнуть.

Но, его умелые губы берут меня в плен, руки трепетно гладят по плечу, и мозг мой плывёт…

И вот я уже не отталкиваю его, как следовало бы сделать приличной девушке, а наоборот, притягиваю ближе, одурманенная его запахом, пьянящим вкусом. Я как будто снова глотнула шампанского.

С губ срывается порочный стон… Ох, Аня, когда ты успела стать настолько несдержанной.

Рука мужчины зарывается в мои волосы, его язык творит такое… Кажется, это сильно переходит рамки обычного поцелуя…

Но ещё слаще становится, когда эта влажная пытка переходит на шею…

Гордей побрился… Раньше его борода меня смущала. Мужчина казался сильно старше и пугал немного. А сейчас он как будто помолодел лет на десять, и тело его такое сильное и умелое…

Ох…

От его лёгких прикосновений к моей спине бегут мурашки, и собираются они все в чётко определённом месте внизу живота, и начинают там пульсировать, пульсировать, пульсировать…

Это настолько новые оглушающие чувства, что я не знаю, как с ними совладать.

Но главное, в такие моменты сосущая пустота внутри после предательства самых близких людей становится менее болезненной, отступает на второй план, и я могу вздохнуть полной грудью. И это такой желанный для меня кислород, что я не могу от него отказаться…

– Боже, малышка, ты такая сладкая…, – шепчет Гордей. – Ты как конфета… Я таких сладких девочек ещё не пробовал…

Последняя фраза неожиданно цепляет. “Таких сладких девочек ещё не пробовал”.

А каких пробовал? И сколько их было? Я какой я буду в череде его мужских побед?

Я ведь ничего не знаю о нём. Что если он даже более опасен, чем Игорь? Там у нас хоть отношения были, какие-то слова, чувства. А здесь?

Я как будто ловлю бабушкин осуждающий взгляд.

Ох, Анька, – слышу в голове её полный укора голос, – у нас в деревне знаешь, как таких девок называют, которые отказать мужикам не могут? Напомнить?

– Нет! – срывается с моих губ.

– Что “Нет”? – тут же напрягается Гордей.

Я замираю в его руках. То и значит! Это я, конечно же бабушке ответила, но… И себе тоже.

Нельзя так, Малышкина. Ты совсем уже голову потеряла?

Чувствую себя глупо, но Гордей чётко ловит мои эмоции. Останавливается, несколько секунд тяжело дышит мне в шею.

– Ты права, Анюта, надо сбавить скорость. Но с тобой это сложно. Ты мне сносишь крышу.

– Отвезите меня в город, пожалуйста, – пищу я.

– Что? Зачем? – поднимает хмурый взгляд.

– Раз вам… тебе… тяжело рядом со мной.

– Ага, – усмехается. – Щас прям! Нет уж, Снегурка! Мне тебя судьба на Новый год подарила. Ты у меня в плену. И свободу свою тебе придётся выкупать.

– Что? – напрягаюсь, глядя возмущённо.

– Выбирай, расплачиваться придётся или поцелуями или…, – плотоядно обводит взглядом моё тело.

– Или … чем? – прищуриваюсь.

– Супом и задушевными разговорами.

Возвращается на своё прежнее место и невозмутимо снова принимается за еду.

– Давай, Снегурка, рассказывай, что там у тебя с твоим Игорем, – специально пренебрежительно коверкает его имя. – Он же звонил тебе? И что? Ты ответила?

Не хочу говорить об этом… Каждое воспоминание о той ночи отдаётся болезненным уколом в сердце.

Сжимаюсь, потирая себя по озябшим плечам.

– Ты замёрзла? – хмурится Гордей.

– Да, вообще-то. Там в камине дрова закончились, а где ещё взять, я не знаю.

– Так что же ты молчишь? Надо их из сарая принести.

Гордей встаёт, начинает одеваться. И уже на выходе оглядывается.

– Но ты с темы не съезжай. Сейчас верну в нашу хижину тепло, и не отстану от тебя, пока ты мне всё не расскажешь.

На самом деле рассказывать особенно нечего. Да, Игорь звонил, но я не взяла трубку. Следом от него прилетело сообщение о том, как он скучает, сожалеет, что не смог вернуться вовремя и с нетерпением ждёт нашей встречи.

Его послание вызвало приступ новой волны ядовито-горького сожаления. Но главное, я поняла, что Игорь меня тогда не заметил и ничего не знает о том, что его связь с Таней больше для меня не секрет.

От этого стало ещё больнее. Получается, он планировал и дальше делать из меня дурочку? Зачем?

И чего желала Таня добиться, когда затевала для меня такой удар? Хотела поглумиться? Но что я ей сделала? Мы ведь дружили, я ей доверяла самые сокровенные тайны и всегда была безмерно благодарна за поддержку. Могла бы просто рассказать. Да, мне было бы всё равно больно, но не настолько.

Всё это мне и сейчас непонятно, но играть в подобные игры я не хотела. Поэтому тут же отправила Игорю сообщение, что знаю о его истинном месте нахождения в новогоднюю ночь, и чем они там были заняты с моей лучшей подругой, я знаю тоже. Я пожелала им счастья, а обо мне попросила забыть.

Игорь пытался перезвонить, а потом я видела, как он что-то писал в мессенджере, но я не хотела слушать оправданий. Что бы он ни сказал, всё будет ложью. Я просто внесла его и Таню в чёрный список.

Конечно, это не решит все мои проблемы. Да, ещё какое-то время я смогу прятаться, но очень скоро мне придётся вернуться в город, а после окончания выходных ещё и на работу.

Я не знаю, как это переживу. Скорее всего, никак. Придётся написать заявление на увольнение, потому что встречаться каждый день с этими предателями я точно не смогу.

Глава 12.

Гордей возится с камином, а я зависла…

“Уникальная я девочка?” Ну, это возможно. Уникальная по глупости и доверчивости? Скорее всего.

Вспоминаю теперь некоторые ситуации, когда мы все были в одной компании с Игорем и Таней, понимаю, что началось у них всё не вчера. По-другому теперь смотрю на то, что раньше мне казалось безобидными намёками.

А я как идиотка делилась с подругой самым сокровенным.

Наверное, они с Игорем потом обсуждали меня наедине и смеялись?

Сейчас от всего этого я чувствую себя такой грязной, как будто меня вываляли в помоях. Мне хочется стать маленькой, незаметной, а лучше и вовсе исчезнуть с лица земли.

Понимаю, что не смогу прятаться здесь долго, но и как вернуться в большой мир я не представляю.

– Ну что, Снегурка, пойдём к огню, греться, – подаёт мне руку Гордей.

Растерянно оглядываюсь, замечая, что шкура медведя переехала ближе к камину, а на низком столике рядом стоит бутылка вина и тарелка с фруктами.

– Я не буду пить, – заявляю тут же категорично.

– А я и не предлагаю. Мы будем дегустировать. Это хорошее вино, лёгкое, вкусное. От одного бокала ничего не будет, поверь.

Я не успеваю возразить, как Гордей усаживает меня на мягкую шкуру, гасит свет, оставляя только подсветку. Сам устраивается рядом.

В таинственном свете камина он выглядит сейчас таким мужественным, красивым, как средневековый рыцарь…

Да, Малышкина, романтику из тебя не всю вышибли. Опять тебя несёт по ухабам. Один принц уже превратился в обычного лжеца, теперь ищешь проблем посерьёзнее? Ты ведь ничего не знаешь об этом мужчине.

– Ань, – зовёт Гордей, рассматривая меня с улыбкой. Вручает бокал с вином. – Расскажи, что ты надумала?

– Это ты о моих уникальных достоинствах? – поджимаю губы. – Я и так знаю. Я доверчивая идиотка. Думаю, ты тоже хочешь в итоге воспользоваться этим моим качеством.

Отставляю решительно бокал.

– Прости меня за тот вечер и вот этот поцелуй. Это было…, – пытаюсь подобрать подходящее слово, но Гордей меня опережает.

– Восхитительно. Очень страстно и от души. Так за что ты извиняешься? – хмурится он.

– Я не хочу пока никаких новых отношений. Да тебе, скорее всего, они и не нужны. А просто постель…, – сглатываю, щёки обдаёт румянцем от таких взрослых тем.

– Это не про тебя, – усмехается мужчина. – Это и так понятно, не стоит уточнять.

– И зачем ты тогда… меня поцеловал?

– Мне захотелось. Ты такая красивая, чистая девочка, устоять нереально.

Я теряюсь, не знаю, что сказать. Возможно, Гордей сейчас предложит мне те самые отношения? Это как-то слишком стремительно и вообще…

Но Гордей молчит. И это дезориентирует ещё сильнее.

– Ань, послушай, – берёт меня за руку мужчина после неловкой паузы, – ты слишком всё усложняешь. Вот смотри, с твоим Игорем у вас были отношения, но верности не было, так?

Киваю.

– То есть вот этот статус, он не защищает от измен. Я тебе больше того скажу, даже статус мужа и жены от них не защищает.

Внутри всё вянет ещё больше. Как страшно жить.

– Получается, надежды нет? Лучше тогда вообще быть одной.

– А вот тут ты неправа, – загадочно прищуривается мужчина. – Есть одно средство.

– И какое? – смотрю на него недоверчиво.

– Чувства. Искренние, крепкие, настоящие.

– Красиво говоришь, – усмехаюсь. – Проверяешь вариант с “доверчивой идиоткой”?

– Нет. Ты уже получила прививку от доверчивости.

– Да, и теперь в слова мало верю.

– Правильно, не верь в слова. Ты в глаза смотри и в душу.

О, а это очень опасно. В случае с Гордеем, так точно.

– Глаза тоже врут.

– Мои – нет. Смотри внимательно, что ты видишь?

Встречаемся глазами. Теряюсь тут же. Потому что не могу выдержать этот полный вожделения взгляд.

Гордей берёт меня за руку, пытается притянуть к себе, но я не даюсь. Отворачиваюсь.

– Ты хочешь меня, я вижу. Но при чем здесь чувства?

– А ты думаешь, из чего они рождаются? Иди сюда, – всё же притягивает к себе на колени. Берёт мою ладошку и прикладывает к своей груди. – Его послушай. Отключи голову, просто почувствуй, – шепчет мне на ухо, и мурашки разбегаются табуном по коже. А под ладонью так сильно бьётся его сердце. Оно беспокойно трепещет в такт моему. И очень хочется поверить этому взрослому харизматичному мужчине, но… Это страшно.

А он находит все новые слова, которые рушат мою броню:

– Я расскажу, что чувствую сейчас, а ты подумай, похоже ли это на обычный секс.

Этот змей искуситель целует меня в шею, а руки его, едва касаясь, блуждают кончиками пальцев по плечам, спине.

– Ты пахнешь, как самое сладкое искушение. Рядом с тобой у меня немеют руки от желания прикоснуться, и одновременно от трепета внутри. Я хочу тебя сжать, и пошло трахать всю ночь, но вместе с этим я хочу просто целовать тебя не останавливаясь. Ты вызываешь во мне давно забытые ощущения. Твоя неискушённость заводит значительно сильнее, чем самые откровенные позы секса. Но главное, я знаю, что утром захочу принести тебе кофе в постель и смотреть, как ты просыпаешься. Как первые лучи солнца окрашивают твоё идеальное личико, играет в рыжих локонах. Я хочу ласкать тебя нежно, а потом срываться от страсти…

Не понимаю, как оказываюсь спиной на мягкой шкуре. А наглые руки забираются под мою тонкую маечку. Ткань ползёт вверх, а потом, кажется, и вовсе исчезает.

Я выгибаю шею, когда горячий язык начинает порочно кружить по возбуждённому соску…

С губ срывается стон… Я выгибаюсь дугой в мужских руках. Плыву в горячей истоме…

Как вдруг зажигается яркий свет. И прямо над нами звучит громкий истеричный женский голос:

– Гордей, ты вообще охренел?!

Глава 13.

Я тут же в шоке отлетаю в угол, прикрывая кое-как грудь. Встречаюсь глазами с незнакомой разъярённой женщиной…

Первая мысль – это какая-то ошибка. Потом понимаю, что женщина назвала Гордея по имени, значит…

Перевожу ошеломлённый взгляд на Гордея.

Он тоже выглядит не менее поражённым.

– Блять, Наташа, откуда ты взялась? – цедит он сквозь зубы, сжимая раздражённо переносицу.

И тут же поворачивается ко мне, пытается прикоснуться, но я отскакиваю, как от ожога.

– Аня, иди наверх, я потом всё объясню, – кривится он, нервно оглядываясь.

– Дымов, ты ничего не перепутал? – ядовито выдаёт женщина. – Обычно эту фразу говорят жене, а не любовнице? Ещё нужно добавить: “Дорогая, это не то, что ты подумала”. Где ты успел выдрать эту прошмандовку? – брезгливо указывает на меня длинным алым ногтем.

А меня обваривает внутри от понимания: это его ЖЕНА? Я задыхаюсь, как выброшенная на берег рыба. Чувствую себя ужасно уязвимо и беспомощно под взглядом этой неприятной блондинки. Сглатываю ставший вдруг горячим комом воздух.

Начинает тошнить от понимания, в каком положении она застала нас… Боже, можно я просто провалюсь сквозь землю?

Прижимаю дрожащими руками майку к груди, пытаясь лучше прикрыться. Смотрю затравленно, как Гордей встаёт, поворачивается ко мне спиной.

– Тебя это не касается, – шипит агрессивно на жену, оттесняя её на кухню. – Ты зачем приехала?

– Волновалась за тебя, представь, – подбоченивается эта блондинистая стерва, не желая двигаться с места. – А ты тут с шалавой какой-то?

– Рот закрой, – рявкает Гордей так, что мне становится страшно за женщину.

Хватает её за рукав шубки и тащит на кухню. На меня не смотрит, и от этого становится ещё больнее.

Прошмандовка я, да? И сердце твоё не врёт, и глаза?

Смотрю им вслед, глаза наполняются слезами.

Как только они скрываются из вида, я тут же вскакиваю и бегу в ванную. Замыкаю дверь и дышу, как собака.

Из кухни доносятся возмущённые голоса. Я не разбираю, о чём они говорят. Разве это важно?

Жена-жена-жена, – стучит в висках.

Боже! Боже! Аня! За что тебе это?

Видимо, ты настолько безмозглая, что вселенная устала тебя макать в грязь снова и снова. А до тебя всё никак не дойдёт!

Тупая идиотка! Всхлипываю громко.

Смотрю в зеркало, кривлюсь от отвращения к себе, размазываю по лицу злые слёзы. Ненавижу! Ненавижу себя и всех мужиков! Козлы проклятые!

Раздаётся стук в дверь.

– Ань, ты тут? – слышу взволнованный голос Гордея.

– Не трогай меня, – шиплю с ненавистью.

– Ань, будь здесь. Сейчас я всё разрулю и вернусь за тобой. Я всё объясню, обещаю.

Его шаги удаляются, а мне хочется истерически засмеяться.

Разрулит он! Серьёзно? Как? Убьёт жену и в снегу закопает?

Проклятый лгун! Больше не хочу слышать ни одного слова!

Быстро натягиваю джинсы и водолазку. Скидываю свои немногочисленные вещи в сумку. Открываю тихо дверь, выхожу бочком.

Из кухни по-прежнему раздаются громкие голоса. Особенно противно по нервам бьёт визгливый голос блондинки. Слышу, в ход уже пошли слёзы.

Ловлю в дверном проёме картинку, как женщина хватает Гордея за руки и с плачем что-то доказывает ему.

И мне так больно от всего этого. И женщину эту по-хорошему, мне должно быть жалко, я ведь прекрасно понимаю её чувства на самом деле. Но… отчего же так больно. Как будто это моя семейная жизнь разбилась вдребезги!

Хватаю своё пальто, влетаю в сапоги, выскакиваю на улицу. Господи, что делать? Замечаю рядом с тем местом, где застряла моя машина, светящиеся шашечки такси.

Решительно иду вперёд, одеваясь на ходу. Холода не чувствую, у меня сейчас такой вулкан внутри, что мороз мне не страшен.

Понимаю, что дорога здесь почищена. Видимо, недавно прошёл трактор. Дохожу до моей букашечки. Чёрт, её теперь вообще не достать из-за наваленного снежного борта, оставленного трактором. Но сейчас мне плевать даже на машину. Мне нужно скрыться как-то от этого ужаса.

Решительно подхожу к такси.

– Добрый день. Вы ждёте женщину, которую сюда привезли? – уточняю я.

– Да, – отвечает пожилой водитель.

– Она просила передать, что остаётся здесь. А вот мне нужно в город. Довезёте?

Пусть Гордей остаётся в снежном плену с женой и ей теперь рассказывает про “искренние чувства”!

– Я тогда завершу заказ, а вы мне наличкой оплатите? – прищуривается водитель.

– Конечно, сколько? – сажусь на переднее сиденье, доставая кошелёк из сумки.

Но тут замечаю, как из дома выскакивает Гордей и несётся к нам.

– Поехали, скорее! – прошу я.

– Ну поехали, – тут же трогается водитель усмехнувшись. – Сбегаем?

– Да, быстрее, пожалуйста!

Машина прибавляет скорость, а я смотрю в заднее окно, как Гордей бежит по сугробам за нами и машет руками. Что-то кричит эмоционально. Кажется, произносит моё имя. Но я не хочу больше ничего слушать. И поверить я теперь точно никому не смогу.

Что он там говорил, с Игорем я получила прививку от доверчивости?

Спасибо, Гордей, за мощную ревакцинацию! Теперь доза точно убойная! До конца жизни мне хватит!

Глава 14.

Гордей.

Шок – это по-нашему! В первые секунды у меня даже возникает мысль, что это мои личные заёбы вылезли, и Наташку вижу только я. Но, к великому сожалению эта ведьма стоит вполне реальная, и по перепуганному лицу Снегурки становится ясно, это точно не призрак.

Хочется выть и ругаться матом на весь дом, связных мыслей в голову не приходит. Ещё бы, откуда им взяться, когда кровь вся пульсирует в другом месте, и уже увидевший зелёный свет мой несчастный член рвётся в бой, ещё не успев осознать, что нас ждёт очередной эпичный облом.

Наташка что-то верещит, из-за шума в ушах я плохо разбираю, но понимаю одно – её нужно срочно убрать отсюда, чтобы даже не смотрела на Аню.

Черррт! Только сейчас начинает доходить, в каком свете я выгляжу теперь перед девочкой. Да и для неё – неискушённой стеснительной крошки, всё происходящее точно станет большим стрессом.

Да уж, Дымов, охрененно ты поднял девушке самооценку. Зубодробительно, я бы сказал!

Её шокированное покрасневшее личико лучше слов сообщает мне, какой в её глазах я теперь подлец. Похоже, прямо сейчас Игорь сходит с пьедестала мудаков на второе место, а вот я занимаю почётное место победителя.

Фак! Фак! Фак!

Вытаскиваю Наташку на кухню, Снегурка юркает в ванную.

Слушать возмущения жены было бы смешно, если бы не было так обидно.

– Откуда ты взялась! – рявкаю на неё.

– Оттуда, – смотрит обиженно. Даже слёзы появились в её лживых глазах. – Я же переживала, думала, ты тут убиваешься, бухаешь, можешь глупостей наделать. А ты с бабой, Дымов! Как ты мог? И чем ты теперь лучше меня? – сокрушается жёнушка.

– Рот закрой! – клинит меня. – Мне плевать, что ты там думала! Я спросил, откуда ты взялась! Я никому не говорил, где я!

– Свят тебя сдал, – тихо отвечает жена.

– Вот козёл! – хлопаю раздражённо по столу. – Ну я ему припомню!

Да, сейчас вспоминаю, что звонил один раз другу в пьяном бреду. Зря, как выяснилось.

– Он не хотел говорить, я его вынудила, – признаётся Наташка.

– Пытала калёным железом? – усмехаюсь.

– Почти. Гордей, я же переживала, ночи не спала, ну зачем ты так? Я всех на уши подняла, искала тебя. Когда узнала, где ты, хозяина базы нашла, заставила дорогу сюда прочистить. Ты хоть бы спасибо сказал.

– Спасибо? Да я тебя урою сейчас!

Зажмуриваюсь в отчаянии. Помощница, блять! Я, может, на этот снег молился! Потому что он был моим гарантом, что Снегурка никуда не денется! А теперь…

– Давай поговорим, обсудим всё, – не унимается Наташка.

– Всё или всех, – ядовито усмехаюсь. – Ты знаешь, мне неинтересно, сколько их у тебя было. Обсудим мы теперь только развод, но это уже после праздников.

– Гордей, – бледнеет Наташка, – ну зачем ты так? Я один раз всего оступилась, помутнение на меня нашло, выпила лишнего. Ну давай не будем всё ломать, – начинает всхлипывать. – Я тебе всё прощу, и девку эту, будем считать, что мы квиты.

– Квиты? – взрывает меня так, что мне кажется я в секунде от убийства. Хватаю Наташку за шею и придавливаю к стене. Глаза её испуганно застывают.

– Рот закрой и вали отсюда, или я за себя не ручаюсь! – отталкиваю её в сторону, сам иду к закрытой двери ванной.

Делаю несколько успокаивающих вдохов-выдохов, чтобы отступила красная пелена. Только мысли о моей рыжей красавице и заставляют выплыть на поверхность. Как же всё исправить? Что сказать?

А что тут скажешь? Остаётся только упасть ей в ноги и рассказать всё как есть. Простит ли? Едва ли. Но хотя бы будет знать весь расклад.

Но такие разговоры точно нужно вести не при посторонних. Сейчас главное — Наташку проводить на хрен подальше, а потом уже подбирать слова какие-то.

Зову Аню. Она посылает меня из-за двери сорванным, обиженным голосом. Больно и противно от этого, но… Такова уродливая реальность.

Обещаю, что всё разрулю и скоро вернусь, ухожу снова к жене, собираясь вытащить её на улицу хоть волоком, но… Женщины коварны. Слёзы их главное оружие, против которого мужчины во многом бессильны. И теперь в ход идут именно они.

Наташа безудержно рыдает, просит прощения, рассказывает про пылкую любовь. Всё это теперь не трогает меня нисколько, от слов её отдаёт протухшей ложью. Приходится потратить драгоценное время, чтобы объяснить бесполезность этих бездарных попыток. Не сглотну я её измену. И единственное, что Наташа может сделать стоящего – оставить меня в покое.

Но жена не унимается. Приходится буквально силой вытолкать её на порог. Но!

Замечаю знакомую фигурку бегущей по дороге к стоящему такси! Чёрт! Когда она успела смыться?

Нет, Снегурка, не бросай меня! Мы ведь ещё ничего не решили!

Бегу за ней следом, зову её, но… бесполезно!

Какая шустрая девочка. Улизнула и меня с женой оставила? Да, достойное для меня наказание, ничего не скажешь.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

С психом пинаю сугробы. Стоп! А машину ведь Аня не забрала. Значит, вернётся?

Так себе утешение, но хоть какая-то зацепка.

Глава 15.

Возвращаюсь к домику, замечаю пристальный взгляд Натальи, стоящей на крыльце.

– А я не пойму, Дымов, чего это тебя так штырит? – смотрит со змеиным прищуром. – Это из-за этой шлюшки рыжей?

– Рот закрой, – отмахиваюсь от неё, входя в домик. Спорить с ней бессмысленно, но и отделаться теперь непонятно как.

Натаха конечно же идёт за мной по пятам, пока я пытаюсь вспомнить, где мой телефон и ключи от машины.

– Ох-ре-неть! – тянет она. – Нет, реально, я в шоке! – качает головой. – Я-то думала, ты сходишь с ума от моей измены, а тебе мало того, что насрать, так ты ещё и за какой-то прошмандовкой бегаешь как ужаленный, меня не стесняясь! Дымов, ты ничего не попутал?

Хочется просто избавиться от этого зуда в ушах, но я прекрасно знаю жену, пока она не выльет весь яд, не успокоиться. И да, слова её цепляют.

– А почему я должен стесняться, Наташ? – поворачиваюсь к ней. – Ты своего ебаря не постеснялась притащить в наш дом, в нашу кровать, а я должен вспомнить про стеснительность? Может, это ты что-то попутала?

– Да я всего лишь хотела твоё внимание привлечь! Ты же, сволочь такая, в последнее время всё время “на работе” – кривляется она, – а я задолбалась дома сидеть одна. Да, пошла в бар, да расслабилась, выпила лишнего. Не хотела ничего такого, но вот…

– Ага, сама не поняла, как вылетела из трусов и оказалась под чужим мужиком! – невольно в памяти всплывает картинка той ночи, и желчь снова подкатывает.

– Но я не бежала за ним, как полоумная! Я даже имени его не помню. Потому что он мне не нужен. Я только тебя люблю, Гордей, – подлетает снова ко мне, преданно заглядывая в глаза. – Обещаю, я не буду вспоминать про эту девку. Я понимаю, ты на нервах был, обижен, давно у нас секса не было. А эту шмару ты же не успел оприходовать, да? Так я лучше, Гордей.

Грохается на колени, тянется к моей ширинке, поглаживая и глядя на меня своим фирменным блядским взглядом.

А меня аж обваривает от мысли, что она также стояла перед другими, и языком призывно облизывала свои пошлые накаченные губехи, намекая на вполне конкретные удовольствия.

– Давай, любимый, расслабься, – шепчет она. – Я тебе всё-всё позволю. Ты же хотел меня вот так, жёстко, без ограничений. Давай! – дёргает своё декольте на груди, вываливая сиськи, запечатанные в какой-то едва заметный гипюр.

Я ловлю себя на мысли, что сейчас вся эта откровенная пошлятина не заводит совершенно, а вот от неумелых поцелуев неопытной девчонки уносило, как пацана.

И мне до чёртиков становится противно. Нет, даже не от Наташки, а от себя самого, что жил вот с этим рядом и не замечал в жене повадок элитной шлюхи. Когда они появились, когда моя нежная девочка Наташа начала превращаться в прожжённую опытную суку?

А может, и не было никогда той милой девчонки, в которую я влюбился? Это я сам себе придумал, нарисовал образ, который совершенно не соответствовал нутру. Больно разочаровываться через столько лет. И назад дороги теперь точно нет.

– Отвали от меня! – отталкиваю жену от себя яростно.

– Гордей, – всхлипывает она, – ну не надо так, я же люблю тебя. И всегда любила только тебя.

– А, так со мной ты по любви, а с остальными по призванию трахалась? – усмехаюсь горько. – Очень благородно, Наташ.

– Это неправда, Гордей. Я понимаю, ты зол, – опять ползёт ко мне на коленях. – Но я знаю, куда направить твои эмоции. Накажи меня.

Извивается у моих ног. Что за бабы, слов вообще не понимают?

Хватаю её за волосы и шиплю в лицо:

– Да я лучше дрочить буду до конца жизни, чем засуну в тебя! Ты мне противна после всех мужиков, которые, я уверен, у тебя были. И не надо мне заливать про один раз! Потому что иначе я реально начну копать, вспоминать, и тогда я просто тебя грохну, ты поняла?

Отталкиваю её и выхожу на улицу. Хватаю лопату, иду к машине, начинаю яростно расчищать снег. Вот лучшее лекарство от злости, и поганых мыслей.

Не знаю, сколько проходит времени, но когда выдыхаюсь из сил, оглядываюсь, понимая, что расчистил от снежных завалов и свою машину, и Снегуркину, а заодно и дорожки.

Вот как надо выбесить мужика, чтобы он превратился в трактор! Оглядываюсь с тоской на приветливо горящие окна домика. Кривлюсь, потому что ничего приветливого в них не осталось в ту минуту, как только Аня покинула дом.

Эх, прокололся ты Гордей, теперь только чудо поможет тебе реабилитироваться.

Очищаю от снега номер машины Снегурки, достаю телефон, набираю друга.

– О, пропащий нарисовался, – слышу голос Свята.

– Скажи, дружбан мой верный, – начинаю я издалека, – тебе челюсть не жмёт?

– Да нет, вроде, – усмехается. – А что, есть предпосылки?

– Да. Например, твой трепливый язык.

– Что, Натаха до тебя добралась? Ну прости. Она тут у меня такое устроила, что я не знал уже, как от неё отвязаться. Да и за тебя, идиота, переживал! Я, вообще-то, тебе звонил потом раз десять, но ты вне зоны был, вот я и забеспокоился.

– И вместо того, чтобы приехать самому, ты мою кобру сюда отправил?

– Ой, ну ладно тебе, поди, помирились уже.

– Нет, не помирились! – рявкаю я. – И ты теперь мне должен! Ты меня охереть как подставил.

– Ой, ну не истери, – отмахивается Свят, – помиритесь всё равно. Натаха сказала, что всё осознала, готова просить прощения, не выпуская тебя из кровати. Наслаждайся! – угорает друг.

– Слышь, урод, – взрывает меня, – а ты хоть спросил, что у нас произошло?

– Ну что вы, первый раз ссоритесь? – продолжает тупить.

– Мы не ссоримся, Свят, мы разводимся. О причинах потом поговорим, не по телефону. А сейчас у меня к тебе дело.

Называю ему номер машины Снегурки.

– Знаю, что у тебя брат двоюродный - хакер великий. Вот, пусть мне пробьёт по этому номеру всю информацию про хозяйку машины. И срочно!

– Хорошо, хорошо, – примирительно отвечает друг.

– И бухлом запасись, через час к тебе приеду, будем обмывать конец моего отстойного брака.

Глава 16.

Я лежу в постели, слепо пялясь в потолок. Фоном работает телевизор. Там идёт какой-то трешовый боевик. Погони, стрельба, кровь.

Я не вникаю в сюжет, включила, чтобы не лежать в тишине. Я чувствую себя мёртвой, а так, хоть какое-то подобие жизни рядом.

Слегка поворачиваю голову, смотрю на кровавое месиво на экране. Там герой на полной скорости въехал в кирпичный забор. Удар, хлопок подушки безопасности. Парень жив, но сильно покалечен.

Мне кажется, со мной случилось нечто похожее, только в эмоциональном плане. Причём дважды.

Измена Игоря и предательство подруги меня больно ранили, но вот история с Гордеем просто добила, как контрольный в голову. Это было вполне сравнимо с мощным ударом моих романтических ожиданий в стену суровой реальности. И теперь моя покалеченная, истекающая кровью душа едва жива.

Мне даже дышать тяжело. Слёз уже нет, они все выплаканы, влажная подушка валяется рядом с кроватью.

Лежать без подушки неудобно, но достать другую сил нет. Да и зачем?

Мне хочется одного – исчезнуть из этой реальности. Я ощущаю себя никчёмной букашкой, настолько жалкой, бесхребетной и слабой, что хочется удавить саму себя.

Танька часто подкалывала в школе, что со мной могут дружить только учебники. Конечно, пухленькая ботаничка никогда не входила в шумные тусовки, надо мной часто смеялись. Похоже, с годами мало что изменилось. Я всё ещё доверчивая идиотка!

В школе, будучи подростками, мы с Танюхой враждовали, а подружились уже после выпускного, когда выяснили, что поступили в один вуз.

Это было удобно, ведь мы с ней родом из одного посёлка за двести километров отсюда, да и мы обе, как мне казалось, сильно изменились, повзрослели. Я перестала быть пухляшкой, а Таня перестала язвить. Да, мы были разными, но этим, как мне казалось, дополняли друг друга. Я помогала Тане по учёбе, а она учила меня быть более раскрепощённой, смелой общительной.

Подруга заряжала меня своим оптимизмом, драйвом, чувством юмора.

А теперь я как погасшая свеча. Всё, что раньше вызывало радость, теперь предстаёт в новом свете и вызывает боль.

Проваливаюсь в поверхностный беспокойный сон. Но там мой воспалённый переживаниями мозг снова уничтожает меня, окуная в мой личный адский котёл. Перед глазами картинка, где Игорь плавными движениями овладевает моей подругой, но когда я подхожу ближе, то вижу, что это Гордей, а под ним не Таня, а я сама лежу в развратной позе, и мне так больно, так противно. Но я – это уже не я, а жена Гордея.

Слышу их злорадный смех… Они все смеются надо мной всё громче и громче.

Вскакиваю с криком. Звук не прекращается.

Затуманенным после кошмара сознанием понимаю, что это звонок в дверь.

Я никого не жду и не хочу видеть, но звук не прекращается. Кто-то там пришёл очень настойчивый.

Выхожу из спальни, накинув тёплый халат поверх пижамы. Устало смотрю в глазок, но гостя моего не видно. Только красные розы. Ну что же, тут вариантов немного. Гордей, слава богу, не знает моего адреса, да и не до меня ему сейчас. Значит, Игорь.

Сердце тревожно вздрагивает. Что ему нужно?

Звонок снова трезвонит. Чёрт! Я не хочу его видеть! Никого не хочу! Отстаньте от меня все!

Но гость мой не унимается.

Внутри поднимается злость. Открываю дверь, в надежде, что это всего лишь курьер.

Но сталкиваюсь с улыбающимся во все тридцать два Игорем.

– Малышка, ты дома, – смотрит на меня таким тёплым, родным взглядом, что меня тут же обваривает кипятком. – Ты почему в таком виде? – хмурится. – Ты заболела? Что у тебя с телефоном?

Пытается сделать шаг вперёд, чтобы пройти в квартиру, но я не пускаю.

– Оригинально, – зло усмехаюсь. – Ты откуда взялся?

– Ань, ты чего? – смотрит на меня с искренним удивлением.

И мне становится даже интересно проверить его актёрские качества. В груди рождается злость. Хищно смотрю на букет в руках Игоря, представляя, как отхлещу сейчас его по роже. Отступаю, пропуская гостя внутрь.

– Это мне? – выдавливаю ехидную улыбку, указывая на букет.

– Да, – настороженно кивает Игорь.

Принимаю розы. Хм, увесистый букет. И шипастый. Сейчас я почти верю, что Игорь всё ещё в счастливом неведении по поводу их с Танькой прокола. Иначе не купил бы мне такие опасные розы.

– Это всё, или есть ещё что-то? Ты, вообще-то, оставил меня без праздника. Чем компенсируешь? – прищуриваюсь.

– Э, Ань, ты из-за Нового года злишься? Ну я же объяснял, так получилось.

– Забавно получилось. И?

– И я соскучился, – настороженно раскрывает объятия. – А ещё нас отец ждёт на ужин, ты же помнишь?

– А-а-а, отец? – усмехаюсь я. – А ты в качестве кого меня представишь, можно узнать?

– Ань, – мнётся Игорь, – я не совсем понимаю твоё настроение, и да, я хотел сделать это в торжественной обстановке, но…, – улыбается, достаёт из кармана красную коробочку. – Вот, – протягивает мне.

– Интересно, – принимаю с наигранной улыбкой подарок, нажимаю на маленькую кнопочку, коробочка открывается. И…

Это совсем другое кольцо… Не то, что я видела раньше. Значительно попроще.

Меня разбирает нервный смех.

– Какой ты щедрый, – мелко дрожат мои плечи.

– Да перестань, – отмахивается Игорь, не уловив в моих словах иронии. – Это сапфир, он очень подходит к твоим глазам. Надень, вдруг я не угадал с размером.

– Да нет, Игорешь, не буду, – возвращаю кольцо.

– Что? – непонимающе замирает Игорь.

– Ты его подари в пару к другому. Которое с белым бриллиантом и побольше. У Тани аж десять пальцев, она найдёт на какой нацепить.

– Что? Ань, ты что несёшь такое?

– Ты правда ничего не знаешь или так умело прикидываешься? – всё же решаю уточнить.

– Малышка моя, ты что? – бледнеет Игорь.

– Дай-ка свой телефон на минутку, – прошу я.

– Зачем?

– Не бойся, я по запретным чатам лазить не буду. Открой-ка нашу с тобой переписку.

Послушно открывает, показывает. Ну точно, моего сообщения нет, а куча посланий от Игоря висят непрочитанными.

Глава 17.

После слёз меня накрывает приступ безудержного смеха.

Нет, ну это же надо так вляпаться, Малышкина!

Нарочно ведь не придумаешь. Ты решила собрать комбо из предателей?

О, вспоминается ещё и Дед Мороз со своими печеньками! И так хочется найти его, вцепиться в седую бороду и заставить… ну не знаю! Нормальное что-то для меня пожелать!

Все маски будут сброшены! И как? Все уже себя проявили или остались ещё “принцы”, поджидающие за углом?

Нет! Больше никаких отношений! Ах да! Подруги теперь в моей реальности тоже лишние.

Надеяться нужно только на себя!

И хватит слёзы лить, недостойны они моих слёз! Всё! Хватит!

Решительно встаю с пола, иду в ванную. И следующие два часа занимаюсь тем, что упрямо привожу себя в порядок.

Причём так, как нравится мне самой! Раньше я маниакально пыталась вытягивать и укладывать свои непослушные волнистые локоны.

Всё! Свободу попугаям!

После душа сушу волосы феном, расчёсываю копну рыжих волос. Получается зачётный “одуванчик”. Супер, на мой взгляд!

Веснушки? Да отличные веснушки, я считаю! Зато, не как все!

Губы? Ну не огромные, не “уточкой”, как сейчас модно, зато свои!

А вот ресницы надо подкрасить, и глаза слегка подвести.

Так, а что бы надеть?

Распахиваю шкаф. Офисные костюмы, платья, чулки. На фиг всё!

Достаю с дальней полки чёрные джинсы. Они мне были маловаты, но на нервах в последние дни я точно похудела.

Кстати… Когда я ела в последний раз? Не помню. Кажется, ещё в домике с Гордеем, когда он нахваливал мой курник.

Чтобы он тебе поперёк брехливого горла встал, козёл!

Джинсы садятся как влитые. Отлично!

А ещё достаю длинную чёрную футболку с принтом из фильма про зомби. Я её покупала для Хеллоуина, но сейчас в моей жизни кошмаров больше, чем когда бы то ни было.

Надеваю спортивные кроссы на высокой платформе, куртку с меховой оторочкой. Всё! Хоть на рок-концерт иди!

Но концертов я не хочу. У меня другие планы.

Я собираюсь совершить облаву на ближайшую кондитерскую, мимо витрины которой много раз проходила с щемящей тоской по кремовым пирожным. Всё, тоска отменяется! Пирожные, миленькие, я иду к вам!

А на обратном пути загляну в винный магазин. Буду отмечать праздник себя любимой!

Выхожу из подъезда, расстроено глядя на то место, где всегда стояла моя букашечка. Завтра подумаю, как её вызволить. Должны же мне помочь какие-то службы?

Аккуратно иду по тротуару. Скользко, ужасно!

М-да, походкой от бедра тут не похвастать. Ну и ладно!

Кондитерская тоже не слишком радует выбором. После праздников завоза явно не было, и мне предлагают довольствоваться слегка подсохшим ”Наполеоном”.

Нет, не хочу! Глаза останавливаются на вывеске кофейни, расположенной напротив.

Иду туда, и, о чудо! Меню соблазняет меня разнообразием десертов. Есть только одна проблема. Отсутствие денег на моей карте.

Проверяю баланс, грустнею.

Вот так и отметь новую жизнь. Заказываю бисквитное пирожное и кофе со сливками. И следующие полчаса отдаюсь кайфу от этих маленьких сладких радостей.

К сожалению, всё хорошее слишком быстро заканчивается.

А ещё… За окном проезжает эвакуатор, на котором стоит машина, поразительно похожая на мою…

Понимаю, что быть такого не может, и всё же сердце обваривает тревогой.

Допиваю кофе, рассчитываюсь за свой заказ.

Медленно иду назад. Не очень хочется признаваться, но мой запал прошёл и душу снова начинает затягивать поволокой тоски.

Как жить дальше, как уберечь себя от таких раздирающих страданий. Может, уехать в тайгу, туда, где вообще людей мало? Чтобы общаться с природой, а не с предателями, которых полно вокруг.

Начинает кружиться лёгкий снежок. В груди противно замирает напоминанием о Гордее. Не хочу снег! Не люблю теперь его!

Хочу дождь, грозу, да что угодно, но не снег!

Расстроено пинаю слеплённый кем-то снежок, поднимаю голову и… застываю, как будто врезавшись в стену.

Гордей! Сидит на капоте моей машины. Такой холеный, уверенный, в сером пальто нараспашку. На губах играет лёгкая загадочная улыбка, и снова этот пожирающий меня взгляд. А поза, как у застывшего хищника перед прыжком… И кто здесь добыча, сомневаться тоже не приходится.

– Аня! – доносится вдруг с другой стороны.

Оглядываюсь – Игорь! Спешит ко мне с новым букетом теперь уже белых роз.

– Аня, выслушай меня, пожалуйста, – смотрит так виновато.

А я не знаю, что сказать. Я как будто между двумя летящими на меня поездами.

Боковым зрением замечаю, как Гордей встаёт, решительно направляется к нам.

Нервно оглядываюсь на него, заметив и потемневший взгляд, и сжатые кулаки…

Я между двух хищников, и кто из них более опасен – ответ очевиден! Выбираю меньшее из зол.

– Пойдём в машину, – выдаю удивлённому Игорю.

Принимаю букет, подхватываю парня под руку, торопливо сажусь в его тачку.

И только когда Игорь отъезжает, решаюсь посмотреть в зеркало заднего вида.

Гордей застыл тёмной скалой, глядя нам вслед так, что у меня все волоски встают дыбом.

А ведь он не отступит, Аня, ты же это понимаешь?

Глава 18.

Снова эта паразитка убегает, а я смотрю ей вслед с явным желанием догнать и наказать!

Хреновая традиция.

Разворачиваюсь, иду к своей тачке, с раздражением пинаю по колесу.

Надо было оставить её машину в лесу гнить до весны. Хоть бы спасибо сказала, поганка!

Ну а чего ты хотел, Дымов? Угораздило же тебя запасть на малолетку. И что ты, ждёшь от неё трезвых взвешенных решений? Да глядя на Натаху, можно сказать, что и в тридцать пять бабы на них не способны.

Здравый смысл надрывно требует оставить всё, уйти и забыть. Что взять с безмозглой девчонки, которая увидела дерьмовый букетик, виноватый взгляд нерадивого женишка и побежала за ним, как привязанная?

Ответ очевиден. Тебе здесь не место!

Но в груди ворочается другая моя сущность, плохо управляемая, звериная, которая уже присвоила эту самочку. И хрен ты ей объяснишь, что самочка оказалась ветреной особой, не способной видеть дальше своего хорошенького курносого носика.

Да уж, и кто из нас себя ведёт как подросток? Чем ты лучше, Дымов? Ты ведь не уйдёшь! Ты найдёшь эту вредную рыжую побегушку, хоть и понимаешь, что идея крайне дерьмовая.

Еду к своему дому. Внутри поднимается чёрная волна неприязни. Как будто не в дом родной еду, а в какой-то вертеп на колёсах. Не могу я там больше. Знаю, Натаха снова будет истерить, но обнадёжить мне её нечем. Я хочу собрать свои вещи и свалить пока в гостиницу, а потом найду что-то подходящее на более длительный срок.

Еду, а сам невольно выискиваю тачку этого ущербного мажора. От одной мысли, что прямо сейчас они могут где-нибудь на обочине жарко “мириться”, меня аж подбрасывает.

Усмехаюсь болезненно. Да уж, вот это тебя припечатала девчонка! Сам от себя охреневаю!

Но правда в том, что Снегурка всколыхнула внутри давно забытые чувства, которые спали крепким сном. Как оказалось, я скучал по таким вот всплескам тестостерона, адреналина, собственничества.

После предательства жены я чувствовал себя раздавленным, прибитым, и как выгрести из этого дерьма не понимал. А теперь я снова ощущаю себя живым, злым, способным рвать и метать всех, кто стоит на пути.

Я не знаю, получится ли у меня что-то с Аней, но я точно не хочу возвращаться в состояние унылого говна, в котором пребывал до того, как она ворвалась в мою жизнь.

Так что прости, Снегурка, но так просто я тебя не отпущу.

На светофоре проскакиваю поворот, ведущий к моему дому, еду в центр города. Если бы я вёз девушку мириться, то точно поехал бы туда, в какое-нибудь тихое романтичное местечко.

Интересно, и какую лапшу Игореша собирается навешать Снегурке? Напился, споткнулся, упал в кровать прямо на её подружку? И сразу проткнул её копьём любви, не успев разобраться, что девка не та?

Хм, а что ты собираешься сказать сам-то, Дымов? Твои проблемы не менее серьёзные. Тебе как-то надо оправдать наличие жены, и твои заверения, что вы в стадии развода, теперь будут выглядеть крайне бледно.

Эх, что ж так сложно всё?

Кружу по городу, закипая с каждой минутой всё больше. А может, он её не в центр повёз, а наоборот, на окраину? Тоже рабочая версия. Зажмёт сейчас в машине на заднем сидении и будет тискать, пока Снегурка не растает.

Блять! Убью, сучоныша!

Собираюсь повернуть налево на перекрёстке, но тут замечаю рыжую копну волос. Резко бью по тормозам, слышу мат в окно водителя сзади, но мне насрать, борзо перестраиваюсь вправо, не обращая внимания на орущие клаксоны.

Точно она! Идёт по тротуару, понуро опустив голову. А с неба снег так красиво кружится.

Криво паркуюсь на тротуаре, хватаю с заднего сиденья маленький букетик, прячу его под курткой от снега. Выскакиваю, бегу следом за моей зазнобой. А она идёт, как будто и не видит никого вокруг.

Я глаз оторвать не могу от её ножек, обтянутых чёрной джинсой, упругой попки. Ну что за прелесть! Закинуть бы эти ножки…

Так, Дымов, тормози. Эта волна тебе точно не поможет… Сейчас как никогда нужно о высоком думать, а не о пошлостях всяких. Вот вымолишь прощения, тогда… Сладко будем мириться, обещаю тебе, красавица моя рыжая!

Девочка идёт через заснеженный сквер к набережной, бредёт вдоль закованной льдом реки, останавливается, облокачивается на перила, задумчиво глядя вдаль.

Её рыжие локоны так красиво переливаются в свете фонарей.

Подхожу ближе, становлюсь в метре от неё в такую же позу.

– Снегурочка, ты никак за подснежниками в лес пришла? – спрашиваю с улыбкой.

Вздрагивает, оглядывается на меня поражённо.

– Это опять ты? – смотрит хмуро.

– Конечно, я. Тебя же мачеха точно без подснежников домой не пустит.

– И что, ты мне подснежники принёс? – высокомерно выгибает бровь.

– Подснежников я не нашёл, каюсь. Март месяц жадный оказался, а вот май порадовал. Ландышей мне отсыпал.

Достаю букетик из-за пазухи.

Знала бы ты, Снегурка, сколько стоит такая прелесть зимой, но я как увидел эту белоснежную нежнятину, мимо пройти не смог. Надеюсь, ты оценишь мой букет лучше, чем Игорешины пошлые розы.

Протягиваю ландыши, поедая мою красавицу жадным взглядом. На слова я не мастак, читай посыл в глазах, девочка.

Хочу, схожу с ума, скучаю…

Ну давай, Снегурка, отмерзай! Я жду…

Аня делает нерешительный шаг вперёд, на её губах расцветает улыбка, сердце моё счастливо замирает…

Ну давай, хорошая моя…

И она даёт. Да так даёт, что я едва успеваю увернуться от пощёчины!

Глава 19.

Я не знаю, что со мной происходит. Я понимаю, что веду себя ненормально, но ничего с собой поделать не могу. Этот чёртов дед с печеньками достал и меня по ходу со своими пророчествами. Моя маска тихой, уравновешенной хорошей девочки, видимо, улетела вслед за всеми остальными. И теперь из меня рвутся неадекватные бушующие чувства, да так, что я не знаю, как с ними совладать.

Я кидаюсь на людей уже! Ужас!

Хотя буквально недавно мы вместе с моей совестью решили, что мужики-предатели, это не люди! Это кобели обыкновенные! А значит, можно их и отходить веником, цветами, кулаками. Это уж как повезёт!

Сейчас передо мной кобель явно более опытный и продуманный. Ландыши принёс. Ещё бы, таким няшным букетиком всяко по морде приятнее получать, чем розами.

Я сегодня жгу напалмом. Я за всю жизнь ни разу ни на кого руку не подняла, а сегодня уже второй раз!

Совсем недавно досталось Игорю. Наш с ним разговор тоже закончился эпично, зато я прозрела окончательно.

К нему у меня теперь стойкое ледяное отвращение. И к себе тоже, что была так слепа и не замечала очевидных вещей.

Игорь повёз меня в кафе, но я отказалась выходить. В итоге мы поговорили прямо в машине. Я слушала его нелепые оправдания, и мне хотелось только горько рассмеяться.

Неужели я и правда всё это время в его глазах была настолько убогой? Круглой идиоткой, которая преданно смотрела в его голубые глаза, восторженно ловила каждое слово, а значит, и сейчас с лёгкостью поверю во всю чушь, которую Игорь пытается на меня повесить?

Оказывается, это Танька коварная разлучница, заманила бедного Игоря в свои сети, опоила чем-то, а он и не помнит точно, как имел её всю ночь напролёт. Сознание у него, видите ли, помутилось, но любит он только меня и готов на всё, чтобы я его простила.

Да уж. Наверное, не увидь я всю эту грязь собственными глазами, я бы могла поверить в это враньё. Но у меня до сих пор стоит картина их жаркого секса, и Игорь там точно принимал самое активное участие.

– Всё сказал? – обрываю парня на полуслове.

– Ань, – пытается он взять меня за руку, но я выдёргиваю ладонь из его пальцев. – Ань, – не унимается он, – я люблю тебя. Честно, очень, – смотрит так преданно в глаза. – Мне не нужна никакая Танька. Прости за эту глупость.

Смотрю на него задумчиво и в очередной раз поражаюсь тому, что сердце моё не ёкает больше вообще. Оно как будто покрылось льдом. И сейчас я отчётливо вижу, что говорит он неискренне. Может быть, раньше я и купилась бы на его слова и взгляды, но сейчас что-то резко изменилось во мне.

Игорь тянется снова, видимо, приняв моё молчание за сигнал, что я проглотила его враньё.

– Нет, – выставляю вперёд руку. – Послушай, Игорь. Давай начистоту. Ничего больше не будет между нами. И я даже рада, что всё вскрылось сейчас. Ты не любишь меня, не любишь Таньку, ты любишь только себя. Да и я тебя не люблю, я вдруг отчётливо поняла это. Всё, прощай, – хочу выйти из машины, но Игорь вдруг резко ловит меня за руку.

Лицо его резко меняется, исчезает виноватое выражение, на смену ему приходят истинные чувства.

– Стой, – цедит он жёстко. – Куда собралась?

– Пусти! – дёргаю я руку.

– Малышкина, а не охренела ли ты себе цену набивать? – вдруг зло цедит он мне в лицо. – Хрен ли я бегаю за тобой, унижаюсь, прощения прошу. Да ты радоваться должна, что я внимание обратил на такую лохушку!

– Вот теперь я тебе верю, – усмехаюсь холодно. – Я порадовалась, Игорешь, оценила. Спасибо тебе, что потратил столько времени на такую лохушку. Я только не пойму, зачем?

– Надо значит так было, – поджимает упрямо губы. – Я хочу, чтобы ты сходила со мной к отцу на ужин! Я уже обещал, что ты придёшь.

– Таньку возьми, она рада будет!

– Нет! Я хочу привести тебя!

– А, так вот в чём цель, – вдруг начинаю нервно смеяться, когда улавливаю суть. – Это ты для папы нашёл лохушку? На его вкус опирался? Чтобы трахать Таньку, а мною прикрываться? Нет, Игорь, тут пролёт. Ищи другую идиотку!

– Я тебе заплачу! – вдруг выдаёт он. – Ты же потратилась, сколько ты хочешь?

– Да пошёл ты! – взрывает меня.

Я сжимаю двумя руками злосчастный букет, и бросаю его прямо в лицо Игорю, запуская следом ещё и стаканчиком с кофе, который стоит в подлокотнике. И пока Игорь в замешательстве посыпает меня отборным матом, открываю дверь машины и выскакиваю на улицу.

Бегу, не разбирая дороги, пока не выдыхаюсь из сил. Нервно оглядываюсь, чтобы убедиться, что Игоря нет сзади.

Конечно, его нет. Думаю, такое оскорбление своей высокой персоны он не простит. Надеюсь, просто отвалит от меня теперь!

Тяжело дышу, ловлю волну дрожи от полученного адреналина. Потерянно бреду к набережной, чтобы успокоить расшатанные нервы.

И только начинаю приходить в себя, как новая волна цунами в виде Гордея с ландышами сносит меня опять!

Ну что за день, а?

Да отстанете вы от меня или нет! – хочется заорать мне.

Но слов уже нет! Меня снова сносит в агрессию на ещё одного предателя, и в ход идут кулаки!

Но в коварстве Гордея сомневаться не приходится. Реакция у этого паразита отменная. Он мигом уворачивается, хватает меня за руку, резко разворачивает, и вот я уже прижата к его сильному телу спиной, а в ухо мне утыкаются его порочные губы.

– Тише, Снегурка, не бушуй, выслушай меня, прошу!

– Нет! – рычу гневно. – Уверена, ты будешь неоригинален! Одного козла я уже выслушала только что! И сильно пожалела об этом.

– Но ты ведь дала ему шанс высказаться, чем я хуже? – горячо шепчет Гордей.

– Ты женат! – выплёвываю я обвинительно.

– Это явление временное и почти решённое.

– А жена твоя, похоже, не в курсе? – уточняю ядовито.

– Она просто ещё не осознала до конца эту мысль, поэтому истерит. Как и ты, хоть и понимаешь, что я тебя не отпущу, – зарывается в мою шею лицом, прикусывает кожу.

– Ай, – вырываюсь отчаянно. – Ты холодный! – пытаюсь лягнуть его ногой, но тщетно.

Глава 20.

Судьба, значит, не позволяет мне сбежать, да?

Я бы поспорила и с судьбой, и с этим самоуверенным гадом. Да беда в том, что нога болит всё сильнее.

Но сдаваться без боя я не собираюсь.

Отталкиваю наглые руки, которые пытаются меня поднять.

– Не прикасайся! Я сама! – шиплю на Гордея.

– Так, понятно. Головушкой ты сильно приложилась, да? Последние мозги стрясла? Ну давай, самостоятельная ты моя, пробуй, – усмехается Гордей и отступает к парапету.

Принимает расслабленную позу, закуривает сигарету.

А я пыхчу, как паровоз, неуклюже встаю на четвереньки, а потом пытаюсь встать.

И у меня почти получается, пока я не опираюсь на больную ногу.

– Ай, чёрт! Как больно! – снова падаю на задницу, зажмуриваясь от резкого прострела в лодыжке.

Господи, я же не могла её сломать? Ну это будет уже просто апогеем невезения!

– М-м-м!

Растираю больную ногу, но это мало помогает. Что делать? Оглядываюсь. Вокруг почти нет людей. Ещё бы, это парк, а погода для прогулок не самая подходящая. Вдалеке вижу компанию детишек, катающихся с горки на ледянках и ватрушках.

– Ну что, приступ самостоятельности прошёл? Помочь? – снова подаёт голос Гордей. – Или лучше задницу отморозить и почки, и загреметь в больничку с более серьёзным диагнозом? Но зато гордой, да?

Вот если бы не эта его последняя насмешливая фраза, я бы может и согласилась.

А так, только фыркаю в его сторону, потому что сказать мне нечего.

Гордей снимает с себя куртку, укутывает меня, как маленькую.

– Так-то лучше, – подхватывает на руки и несёт в сторону выхода из парка, продолжая ворчать. – Джинсы у тебя зачётные, но вот курточка еле жопу прикрывает. Ты себе всё отстудить решила? Ты мне детей как рожать будешь, а?

– Какие дети, ты в своём уме? – смотрю на него поражённо. – И откуда ты знаешь мою фамилию?

– Оттуда же, откуда адрес. Ты бы хоть спасибо сказала за свою тачку, которую я еле откопал из сугроба и тебе благородно доставил.

Ладно, тут я согласна. За всеми моими внутренними метаниями я позабыла о вежливости.

– Спасибо, – выдавливаю тихо. – А теперь посади меня на ближайшую лавочку и уходи. Я дальше сама. Такси сейчас вызову, – начинаю снова вредничать.

– Ну как скажешь, – вдруг соглашается Гордей. – А то я чет уже устал тебя тащить, а до выхода из парка ещё пипец как далеко.

Сажает меня на ближайшую заснеженную скамейку и быстрым шагом уходит прочь.

А я сижу офигевшая, провожая взглядом его мощную фигуру.

В смысле. Всё? Он меня реально бросил?

Ну а чего ты хотела, идиотка? Надоело ему с тобой возиться. Ты его послала, он пошёл.

Слёзы снова подступают комом. Но я не буду отчаиваться! Так, я хотела позвонить. Достаю телефон и вижу трещину через весь экран. Ну нет! За что?

Да и кому я позвоню? Такси сюда не приедет. Максимум – к входу в парк. А как я туда доползу?

Скорая помощь! Точно!

Только телефон мой не загорается. Это полный провал.

Всхлипываю, уткнувшись в воротник куртки, которая так приятно пахнет табаком.

Так, стоп! Табаком? Точно! Это же Гордея куртка. Значит, он вернётся?

Оглядываюсь по сторонам и почти сразу замечаю его около горки. Он разговаривает с детворой.

Блин, он что, совсем уже? Покататься решил, пока я тут замерзаю?

Но уже через пару минут я понимаю его коварный план.

Они идут ко мне всей толпой. И вот, передо мной останавливается большая ватрушка.

– Так, принцесса, ваша карета подана, – пафосно сообщает Гордей. – Прошу!

Снова подхватывает меня на руки и усаживает на ватрушку. Я неуклюже проваливаюсь. М-да, теперь я точно не встану без посторонней помощи.

– Удобно? – заглядывает Гордей мне в глаза.

– Да. Спасибо тебе, – выдыхаю благодарно.

– Ну наконец-то, дождался, – усмехается Гордей.

– Я уж думала, ты меня и правда бросил, – смотрю на него побитой собачонкой.

– Стоило бы за твои выходки, но у меня на тебя большие планы. Всё, Снегурка, не реви, – вытирает с моей щеки слезу и так смотрит тепло. – Всё хорошо будет, обещаю.

Выдавливаю грустную улыбку, потому что нога дёргает всё сильнее, даже спорить желание пропадает.

– Так, пацаны, не спешите, – бросает Гордей ребятам, которые стеснительно мнутся рядом.

Сам возвращается к тому месту, где я упала, подбирает что-то.

– Вот, держи, – протягивает мне ландыши. – Принцессе положен волшебный букет. Больше не выкидывай. Обижусь.

А я теперь и не собираюсь. Утыкаюсь носом в нежные стебли, вдыхаю бесподобный запах. Гордей вернулся за мной, и я этому очень рада. Наверное, он прав, не зря судьба поставила меня в такое беспомощное положение. А ведь он спасает меня уже во второй раз.

– Ну что, пацаны, поехали! – командует Гордей. – Как тебе тройка лошадей, а, Снегурка? Сейчас полетим.

Он толкает меня в спину, а ребята тянут ватрушку впереди. И мы срываемся с места. И правда почти летим. Я даже забываю о боли в ноге, меня захватывают совсем другие эмоции детского восторга. Дорога идёт под уклон, ватрушка набирает скорость. Гордей толкает меня сильнее, ребята разбегаются в стороны, и я лечу вперёд. От скорости захватывает дух, я визжу, вцепившись в ручки ватрушки.

Останавливаюсь, Гордей догоняет меня. Раскрасневшийся, красивый. Эта его улыбка просто лишает слов.

Наклоняется ко мне и быстро целует. Я даже ахнуть не успеваю. А он уже снова впивается в губы, лишая меня дыхания. Сзади слышу топот детских ног и голоса. Хочу оттолкнуть мужчину, но он сам отстраняется.

– И чтобы больше не кусалась, – добавляет строго. – Накажу!

Я не спорю. Только краснею от смущения перед детьми, которые шепчутся в стороне, наверняка обсуждая наш поцелуй.

Дальше уже в более спокойном темпе мы добираемся до выхода из парка.

Перед тротуаром, посыпанным песком, Гордей вручает каждому мальчишке по купюре, подхватывает меня на руки, и детвора со счастливыми улыбками убегают вместе со своей ватрушкой.

Глава 21.

– Нет, пожалуйста, давай обойдёмся без больницы, – начинаю паниковать, понимая, что за “королевскую” мне нечем заплатить.

– А давай ты просто расслабишься, а я буду решать что надо, а что нет, – отрезает Гордей, садится за руль, выезжает на дорогу.

А я сижу, кусая губы, глотая слёзы, потому что нога пульсирует просто ужасно, и я боюсь, что там будет всё же перелом. Что я тогда буду делать? Я помню, бабушка когда-то ломала ногу, и ей было так тяжело передвигаться по дому, мне приходилось всё делать самой. И хозяйство, и кухня. Но я-то здесь одна, и помогать мне некому.

– Снегурка, ты там не кисни, – подаёт голос с водительского сиденья Гордей. – Мы почти приехали.

Он паркуется рядом с известной в городе частной клиникой. Я только сильнее вжимаю голову в плечи, потому что мне даже страшно представить, какие тут цены.

– Гордей, я не хочу, – делаю последнюю попытку к сопротивлению, но меня никто не собирается слушать.

Этот танк подхватывает меня на руки и прёт прямо к ресепшену, по пути властно приказывая открывать двери, потому что у него руки заняты.

И вот, не проходит и пятнадцати минут, а я уже на приёме у травматолога, и рентген мне делают быстро и без очередей.

Персонал вежливый, улыбчивый, не то что в городской травматологии. Там я прекрасно помню, как меня обматерила тётка-рентгенолог за то, что я не так повернулась.

И всё бы ничего, да только я понимаю, что теперь ещё больше должна Гордею, и совесть моя просто не позволяет прогнать его после всего, что он сделал.

Но… это не отменяет того факта, что он женат, и не сказал мне об этом до того, как решил перевести наши отношения в горизонтальную плоскость. А значит, мне придётся как-то вежливо его поблагодарить и отправить к жене.

– Перелома нет, – сообщает травматолог, рассматривая снимок.

– Слава богу, – выдыхаю я. – А почему тогда так болит? – смотрю жалобно.

– Растяжение связок тоже очень болезненно, – кивает врач. – Сейчас наложим тугую повязку, станет легче. Ещё вам нужно будет приобрести специальный фиксатор для лодыжки, мази для снятия отёчности, ну и обезболивающее. Я всё выпишу.

Тянусь за назначением, но Гордей перехватывает листик.

А дальше мне бинтуют ногу, и нас отпускают.

– Я попробую сама, – неуверенно прыгаю на одной ноге.

– Так, Аня, давай без геройств, – кривится Гордей. – Сейчас ещё и вторую ногу свернёшь. Я тебе тут транспорт нашёл, смотри, на таком сегодня ты ещё не каталась.

Подтягивает ко мне кресло-каталку, усаживает меня и везёт к выходу.

И снова мы в его машине, едем в сторону моего дома.

– Сколько стоил приём? – решаю всё же выяснить я.

– Нисколько, – отмахивается.

– Но…

– Всё, тихо, – отрезает недовольно. – Давай без вот этой вот фигни, что ты мне деньги вернёшь и прочее. Не переживай, я с тебя за это по-другому спрошу, – нагло усмехается.

– Вот именно, что по-другому, – психую я. – Я не хочу быть тебе обязанной, потому что…

– Так, – рявкает Гордей. – Остановись. Мы этот разговор продолжим, но не в машине.

– А где? – хмурюсь я.

– Ты теперь инвалид, а я согласен побыть твоей нянькой, – сверкает улыбкой Гордей мне в зеркало заднего вида.

Я не горю желанием приглашать Гордея в гости, но как выпроводить этого нахала, я просто не представляю.

Гордей останавливается прямо у моего подъезда, чему я не слишком рада. Конечно, для бабушек на лавочках сейчас слишком холодно, но наши блюстительницы порядка умудряются и из окон палить всё, что происходит рядом. Но выбора у меня нет.

Гордей помогает мне выйти из машины, подхватывает на руки, несёт к входу в подъезд, и тут я замечаю девушку, которая стоит рядом.

– Таня? – смотрю на неё хмуро.

– Аня? – не менее удивлённо Танька переводит взгляд с меня на Гордея. – Это как понимать?

– О, подруга нарисовалась? – усмехается недобро Гордей.

– Аня, нам нужно поговорить, – вздёргивает подбородок Таня.

– Мне не нужно, – смотрю на неё максимально холодно, хоть внутри и закипает вмиг от одного взгляда на эту змеюку. – И сейчас мне не до тебя, как видишь. Гордей, пошли, – командую я, крепче обнимая мужчину за шею.

– О да, моя госпожа, – глумится он, но делает именно так, как я сказала.

Мы проходим мимо офигевшей Таньки, заходим в лифт, створки закрываются, и вот тут я сдуваюсь.

– О-о-о, – тянет Гордей, – только не говори, что ты из-за этой шаболды расстроилась.

Ставит меня на ноги, и пока едет лифт, поднимает моё лицо за подбородок, заглядывая в глаза.

– Я не расстроилась – пытаюсь соврать.

– А то я не вижу, – фыркает он. – Так вот, что я тебе скажу. Я помню, ты мне рассказывала, какая эта Таня раскрасавица, весёлая, умная и прочее. А теперь послушай меня. Я тебе как мужик скажу, у нас на таких глаз намётан. Вся её яркая красота говорит об одном: что девочка она легкодоступная. Для постели годится на раз, но не более того.

– Отлично, – фыркаю. – А я, значит, недоступная? И поэтому ты круги вокруг меня нарезаешь?

– Да, всё ты верно поняла, – усмехается Гордей. – А ты думаешь, я всех подряд на руках таскаю? Вот, поясница уже отказывает. Сейчас тебя донесу, и будешь меня кремом растирать, – страдальчески кривится, потирая спину.

– А теперь ты ко мне в гости напрашиваешься? И спину я тебе в постели должна растирать? – выгибаю возмущённо бровь.

– Вот умная ты не по годам, Снегурка. Сразу сечёшь все ходы наперёд.

– Нет уж! Пусть жена тебе спинку мажет, – отрезаю я.

Лифт как раз приезжает, створки распахиваются.

– И дойду я теперь уж сама, раз у тебя спина отказывает, – пытаюсь перепрыгнуть порожек.

Но Гордей не позволяет, ловит меня за капюшон, и я опять падаю в его объятия.

– Ладно, с постелью пока повременим, не пыли, – снова поднимает меня на руки. – Потерплю ещё немного. Но в гости я к тебе по-любому зайду. И мы поговорим. А потом решим, кто кому спину растирать будет.