Измена в подарок. Я не вернусь

Глава 1

Ана Князева

Измена в подарок. Я не вернусь

Аннотация

Поднимаясь в лифте, прокручиваю в голове варианты, какой сюрприз мне приготовил муж. Волнуюсь, как школьница. Прижимаю к груди букет из алых роз - подарок от сотрудников.

Вдыхаю их чарующий аромат. Улыбаясь, прикладываю ключ-карту и… замираю на пороге.

— Давай только быстро, пока Наре не вернулась, — говорит мой муж своей «племяннице», утягивая ее на кровать.

Я слушаю их стоны и медленно умираю внутри.

В день своего рождения я узнала две правды: я смертельно больна, а мой «любящий» муж спит с другой.

Как теперь жить? Я не знаю. Но оставаться с изменщиком я не намерена!

Страшно в 37 оказаться одной, с двумя детьми и смертельным диагнозом.

Страшнее - жить с человеком, который тебя не уважает.

Он еще пожалеет за то, как поступил. А я выздоровею, начну жизнь с нуля. И… ни за что не вернусь!

__________

Однотомник, ХЭ

Глава 1.

НАРЕ

— За то, чтобы у тебя все было и ничего за это не было, — улыбаясь, тянет моя подруга. — Всегда оставайся такой же доброй, молодой и счастливой! И пусть цифра в паспорте совсем не пугает!

Чокаемся бокалами.

Она делает несколько глотков, а я задумчиво кручу фужер в руках.

Тридцать семь лет…

Кажется, только вчера мне было девятнадцать. Я окончила второй курс университета и пошла с подругами в клуб - праздновать наступление долгожданных каникул. Это был мой первый опыт в подобном заведении. Я то и дело оглядывалась, боясь, что меня заметит кто-то из знакомых и донесет о моей вылазке отцу. Страшно представить, что бы он со мной тогда сделал! А потом я увидела его… Блондина с невероятными ярко-голубыми глазами, в которых я тону по сей день…

— Эй! Земля вызывает Наре. Отзовись. Ты тут?

Подруга проводит перед моим лицом ладонью, размывая морок воспоминаний.

Моргаю, прогоняя наваждение. Улыбаюсь.

— Я на месте. Все хорошо.

А на душе все равно кошки скребут.

То и дело поглядываю на часы, тянусь к телефону.

И все равно пусто.

Ни-че-го.

Только рассылки от банков, магазинов, мобильного оператора и еще невесть кого. Самые главные люди по-прежнему молчат, а время, между прочим, уже близится к вечеру.

— По тебе не скажешь... Выкладывай, что у вас там происходит? Какие-то проблемы?

— Нет… Все хорошо.

И тут же внутри что-то рвется, покрываясь корочкой льда.

У меня за плечами целая жизнь. Яркая, насыщенная, полная как хороших, так и не очень моментов. Прекрасный, заботливый муж, двое замечательных детей, недавно закрытая ипотека и любимое дело. У меня есть все, о чем я раньше могла только мечтать. Все… кроме счастья.

Сегодня это чувствуется особенно остро.

Что я сделала не так? Где оступилась, если за весь день ни муж, ни дети не нашли свободной минутки, чтобы поздравить меня с днем рождения?

Я не знаю…

В последние месяцы все мы словно отдалились друг от друга. Все. Стали чужими. Нет, ссор и скандалов не было. Муж по-прежнему предельно учтив со мной, дети в нем души не чают, особенно наша дочь. Она у нас папина девочка, его любимый хвостик. А сын мой. Моя защита и опора. Так было всегда… до недавнего времени.

Все изменилось, когда к нам переехала племянница Саши - Милана…

Прикрыв глаза, я глубоко вздыхаю. Я никогда не была ревнивой. Не скандальная по натуре. Однако порой хочется высказать все ей в лицо. Тем более после крайнего инцидента, когда застала ее в нашей квартире в одном банном полотенце. Благо, ни Саши, ни Артема дома не было, иначе… Иначе я не знаю, чем бы все это обернулось!

— Рассказывай, — подталкивает Катя. — Я же вижу, ты сама не своя. Опять эта крыса? Что на этот раз?

Катя ненавидит Милану. Знаете тот случай, когда человек тебе просто не нравится. Беспричинно. Вот, так и с ними.

— Ка-а-ать…

— Что Кать?! Что? Кто-то же должен сказать тебе правду. Какого хрена она у вас делает?

— Мы помогаем ей с практикой, — с отчаянием рвется из груди. — По-родственному…

— Издеваешься? Какая она вам родственница?! Дочь мужа сестры Александра? Не слишком ли длинно? Я понимаю, у вас на востоке так принято, но мы в России, детка! Она – чужой человек. Как тебе, так и, прости господи, твоему мужу. Особенно ему! На твоем месте я бы давно ее выставила за дверь. Пусть ищет новое место для практики. Благо, город у нас большой – гостиниц много.

Глава 2

Звук удара, звон чего-то разбитого и еще один поцелуй, еще более страстный и долгий, чем первый. Стон Миланы и гортанный рык Саши…

Моего Саши? Моего ли? Уже нет.

Как давно он перестал быть моим? Когда?

Сердце бешено колотится в груди, дыхание сбивается. Мир вокруг меня начинает расплываться. Я чувствую, как ноги становятся ватными, и приваливаюсь к стене без сил.

Мои руки слабеют и розы падают, рассыпаясь под ногами точно так же, как разлетается на части моя некогда счастливая жизнь.

Лепестки рассыпаются вокруг меня, словно капли крови.

Я поднимаю голову и смотрю на дверь номера 208. Номера, в котором я должна была отпраздновать свой день рождения с любимым мужем. Номера, который теперь стал символом предательства и лжи.

В голове крутится только одна мысль: «Как он мог? Как он мог так поступить со мной?».

Их стоны все громче. Протяжнее…

Они оглушают. Дезориентируют.

Я больше не могу это слушать.

Захлопываю дверь, что есть силы. И плевать - плевать, что они поймут, отвлекутся. Плевать на все!

Я просто хочу уйти. Немедленно.

Не хочу его видеть, не хочу слушать его оправдания. Хочу просто исчезнуть.

Размазывая слезы и запрещая себе плакать, спускаюсь на лифте вниз. Проношусь мимо застывших девочек с ресепшена, толкаю массивную дверь и вылетаю во двор.

Мир разъезжается в стороны, расплывается от слез. Я задыхаюсь. Задыхаюсь от распирающей боли. Не могу дышать. Думать.

Я. Ничего. Не. Могу.

Ничего…

Прислонившись ладонью к стене, пытаюсь сделать вдох. Свободной рукой оттягиваю шарф, нечаянно отрываю с груди пуговицу. Она с оглушительным стуком летит на пол, скачет вниз по ступеням. Слежу за траекторией падения, как кошка за мышью.

Отвлечься. Переключить внимание.

Думать о чем угодно только не о… них.

Не выходит.

Их образы маячат перед глазами. Ослепительно яркие. До противного точные. Живые.

— Нелли Артуровна…

Вскидываю ладонь, заставляя молчать. Кто бы ты ни был. Мне не нужна твоя жалость.

Не сейчас.

— Не надо, — рвано вдыхаю и на выдохе добавляю: — Все… хорошо. Я… в порядке.

Оторвавшись от своей единственной опоры, шатаясь и с трудом наступая на каблуки, иду прочь.

Морозный воздух не отрезвляет. Застревает комом вместе с не пролитыми слезами.

Я не буду плакать!

Не буду…

Первая слеза скатывается по щеке, когда я без сил падаю руками на капот своей машины. Вторая вырывается вместе с протяжным стоном отчаянной боли.

Я понимаю, что это бессмысленно. Ничего уже не исправить. Реальность не переписать. Но… я не могу смириться. Не хочу!

Не хочу верить, что он… мой Саша… человек, ради которого я отказалась от всего: дома, родителей, семьи. Я сбежала из отчего дома и сожгла все мосты. Ради него. Ради нашей с ним любви я годами не общалась со своими родителями. А он…

Грязный, лживый предатель!

Как я могла не заметить? КАК?!

Все ложь. От начала и до конца. Эта его “племянница”, задержки на работе… Он все это время был с ней?

Пока я обустраивала нашу прекрасную трехкомнатную квартиру, ради выкупа которой мы пахали как проклятые десять лет, он без зазрения совести спал с другой?

А потом приходил ко мне…

Целовал этими грязными губами, которые еще не успели остыть от поцелуев Миланы. Обнимал… Шептал о любви, когда мы…

Боже, меня сейчас стошнит.

Я не выдерживаю.

Как такое вообще можно выдержать?!

Взглядом цепляюсь за свое смазанное отражение в серебристом глянце капота.

— Тебя предавали, а ты этого даже не заметила, — шепчу сдавленно и с шумом втягиваю носом воздух. Выдыхаю белые полупрозрачные клубы. И вздрагиваю, когда телефон в кармане вдруг оживает оглушительной трелью.

Трясущейся рукой достаю орущий смартфон - новенький, последней модели. Подарок от него на новый год…

Он везде. В каждой моей вещи. В каждом биении сердца.

Он.

Мой муж.

Предатель и обманщик…

Шмыгаю забитым носом, заставляя себя оборвать ненужные мысли. Звонок из нашей семейной клиники. Это важно. Иначе они не звонили бы в такое время.

— Д-да, — сглатываю ком в горле. Давай, Наре, соберись! Ты же не тряпка в конце то концов! — Слушаю.

— Наре Артуровна, добрый вечер, — щебечет поставленный женский голос на том конце. — Простите за поздний звонок, но… Пришли результаты вашего обследования…

Внутри меня словно что-то рвется.

Глава 3

Как добралась до дома - не помню. Целый отрезок времени стерся из памяти, словно его и не было. Очнулась только, когда толкнула массивную входную дверь цвета слоновой кости.

Переступаю порогу и замираю в ступоре.

Что дальше?

Дом встречает оглушительной тишиной.

Мертвой…

Или, может, это я умерла? В тот самый момент, когда исчезла моя любовь? Не знаю.

Но тишина вводит в ступор.

Словно все замерло в ожидании. Чего?

Конец уже наступил.

Мой. Моего брака. Семьи, ради которой жила.

Что у меня осталось?

Скольжу пустым взглядом по большой прихожей, словно ответ на мой вопрос спрятан где-то в квартире.

Я ясно помню, как выбирала цвет стен, столько часов провела в поисках тех самых подсвечников, чтобы было красиво и неброско, потом столько же ждала, когда нам сделают кухонный гарнитур… Все в этой огромной квартире - мой выбор. Я вложила в нее душу. Помню свои эмоции, когда мы внесли последний платеж по ипотеке. В тот день, казалось, мы наконец обрели дом. Свой собственный дом. Свой…

Теперь понимаю - зря. Надо было в себя вкладываться. Думать только о себе, возможно тогда мужу не пришлось бы притворяться?

Отталкиваюсь от полотна двери и медленно шагаю вперед.

Со всех сторон на меня смотрят осколки моей счастливой семейной жизни. Фотографии в рамках на каминной полке.

День нашей свадьбы… У нас не было денег даже на новые наряды. На мне было простое пудровое платье, на Саше - черные джинсы и рубашка. Мы больше походили на выпускников, чем молодоженов. Хотя, знаю я, как сейчас одеваются на выпускной. Мы и рядом не стояли… Зато влюбленные. Нам было достаточно, что мы вместе. Волнение после моего побега еще не выветрилось. Мы ужасно боялись, что отец найдет нас и заберет меня домой. Поэтому и спешили со свадьбой. Чужую жену папа не тронет…

Потом была учеба. Попытки восстановиться на третий курс, общаги, комнаты в коммуналках, первое съемное жилье. Беременность…

В день выписки он украсил квартиру шарами, а нашу комнату - лепестками роз. Я шла и боялась что-то испортить - настолько все было красиво и сказочно одновременно.

Взглядом мажу по стене гостиной. Большой семейный портрет больше не вызывает никаких эмоций. Улыбка мужа не кажется искренними.

В голове раздрай. Семья вдребезги. Нас больше нет.

Только его слова.

Одно-единственное слово звучит на повторе.

Он соответствовал.

Не любил. Не ценил. Не уважал.

Соответствовал…

Первый порыв - что-нибудь сломать. Схватить со стола и… Что?

Кого я обманываю?!

Самое обидное, что Саша прав. Я даже ругаться нормально не умею. Не могу кричать, когда внутри все плавится в адской агонии. Не могу ломать, хотя саму ломает так, что впору выть. Не могу…

Такой я человек. Спокойный. Слишком уравновешенный. Идеальный…

Боже, ну что за бред?! Идеальных не бывает! Никто не идеален. Это он… он придумал, чтобы оправдать себя.

Нужно быть идиоткой, чтобы не понять.

Саша устал от меня.

И, ладно бы у нас были разногласия. Я бы наверное поняла. Любовь может закончиться. Такое случается. Но… у нас все было хорошо!

Хорошо…

Меня резко ведет, и я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть.

Закрываю глаза.

Я чувствую слабость. Руки дрожат, как и все тело. В голове сплошная каша.

Моя жизнь перевернулась с ног наголову всего за секунду. Еще утром все было хорошо, я гадала, какой подарок мне приготовил муж, а теперь стою посреди гостиной и не знаю, как быть. Уверена в одном - я не прощу. Ни за что не проглочу эту гадость.

Не смог признаться мне честно? Сказать в лицо, что устал, что хочется новых ощущений. Просто и честно. Не доводя ситуацию до абсурда. Боже правый, я застала мужа верхом на любовнице в нашем отеле! В день своего рождения! Я думала такое только в фильмах бывает. А тут…

Провожу по шее ладонью и, сделав пару глубоких вдохов, иду в нашу спальню.

Все, как и было с утра…

На напольной вешалке его пиджак. Рубашка. Воздух пропитан ароматом его парфюма.

А кровать… От нее мне вообще становится тошно.

В несколько шагов оказываюсь о окна и распахиваю на полную, впуская в дом холодный ночной воздух.

Кажется, я пропиталась этим запахом насквозь.

Липкое отвращение покрывает тело, и я бегу в ванную. Хочется смыть с себя все, достать до самого сердца, чтобы стереть не только память, но чувства, которые когда-то испытывала.

Стягиваю с себя платье и становлюсь под душ. Включаю воду на полную.

Тонкие струи больно впиваются в кожу, и я невольно всхлипываю.

Визуалы

Гаврилова Наре Артуровна, 37 лет

Гаврилов Александр Сергеевич, 40 лет

Самойлова Милана Романовна, 20 лет

Вот такие у нас герои)) Как вам выбор Александра? Стоит того, чтобы рушить брак???

Глава 4

Меня воротит от этой картины. Морщусь и отвожу взгляд, лишь бы не видеть его лица.

Еще и цветы приволок. Циник. Будто этот жалкий букет может залатать дыру, оставленную его предательством. Веник в обмен на растоптанную душу. Интересные у него представления о жизни.

— Что ты здесь делаешь? — судорожно вдыхая ставший ядовитым воздух, цежу сквозь зубы.

Да, я сейчас слаба, уязвима. Нужно время, чтобы собраться с мыслями. Собрать себя…

А мне не хочется, чтобы он видел мою уязвимость. — Наре…

— Я задала вопрос, Саша. И хочу услышать ответ.

Он виновато опускает глаза, смотрит в ноги. Секунда тянется как целая вечность. Мне уже хочется захлопнуть дверь, уйти, отгородиться. Но его голос останавливает. Он произносит, тихо и хрипло, с надрывом:

— Ты босая… заболеешь.

— А тебя волнует мое здоровье? — горькая ирония вырывается против воли, царапая горло.

Чувствую, как его присутствие разъедает во мне все, за что я держалась. Самообладание покидает меня, рассыпается, как карточный домик.

— Наре…

Зажмуриваюсь. Застываю, сжимая ручку двери до белых костяшек.

— У-хо-ди.

— Давай поговорим. Просто выслушай... Потом я, обещаю, что уйду. Не буду мешать, пока ты не решишь…

— Что?! Простить тебя? Забыть обо всем и жить, как ни в чем не бывало? — Внутри поднимается буря, которую я так сильно хотела сдержать. Эмоции затапливают, злость вырывается наружу. — По-твоему это так просто? Проглотить измену?

Я открываю глаза и смотрю на него с нескрываемой ненавистью. Все кончено. Я приняла решение.

— Я никогда тебя не прощу, Саша, — говорю, выделяя каждое слово. — Ты уничтожил нашу семью. Ты предал меня. Нас. Все, во что я верила. Ты ничего не оставил. Я не позволю тебе вернуться в мою жизнь! Никогда.

Его лицо искажается от боли, но я не чувствую к нему жалости. Он сам выбрал этот путь. Сам разрушил все, что у нас было.

— Пожалуйста, дай мне шанс. Объяснить…

Саша делает шаг вперед. Я вздрагиваю и отступаю, насколько это возможно. Сжимаюсь в комок, боясь, что он попробует коснуться меня. Его прикосновения больше не вызывают ничего, кроме отвращения.

— Какой шанс? Ты не оставил нам никаких шансов!

— Это была ошибка! — выпаливает он, хватаясь за голову и размахивая букетом. — Ошибка… Я… я понимаю, как это выглядит с твоей стороны. И… мне стыдно, Наре. Ужасно стыдно. Но я все исправлю! Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы ты… простила.

Вот оно. Главное оправдание всех изменщиков. Не удержался. Ошибся. Случайно споткнулся и упал в чужую постель. И я должна это понять и простить.

Его слова ранят. Мне больно. Больно от того, как легко он может себя обелить.

Наполняю легкие воздухом, чтобы сказать все, что я думаю о нем и его «любви», но Саша выставляет руку, перебивая, и продолжает:

— Слушай… Я знаю, что поступил по-скотски и да, мне нет оправдания, но… Я всё равно прошу. Прости меня. Прости за всё, что я сделал. За мои слова… Наре, я запутался. Милана… черт, я даже не знаю, почему на нее повелся, — он остервенело трет лицо и шумно вздыхает. — Это… какое-то помешательство. Иначе и не скажешь. Просто… мне захотелось чего-то нового. Не знаю. Ощущений… Блять, у нас и было-то с ней всего пару раз! Но я порвал с ней. Клянусь.

— А след на твоей щеке, я так понимаю, ее прощальный подарок?

На этот раз он не отвечает. Заторможено проводит пальцами вдоль скулы.

— Господи, Саша… — я горько усмехаюсь. — Ты, правда, думаешь, что это всё меняет? Ты совсем меня не уважаешь, да? Почему тебе кажется, что я должна тебе верить?

Он стоит, не двигаясь. Смотрит на меня долгим, полным боли и раскаяния, взглядом. Но я не поддаюсь его манипуляциям. Я больше не верю. Ничему, что он скажет или сделает.

Я сильная. Я не позволю ему себя сломать..

— Уходи, — повторяю спокойно, уже без тени сомнений. — Документы на развод я подготовлю сама, направлю тебе через адвоката. Надеюсь, ты не станешь судиться со мной из-за квартиры. Она принадлежит нашим детям, и я не позволю, чтобы ты жил тут со своей… Миланой. Машину себе я сама купила, а отель… Заявление на увольнение я пришлю завтра. Дети останутся со мной. Я не стану говорить им о том, что ты сделал. Просто знай - ты разрушил все, что мы строили восемнадцать лет. Ты и твоя… ошибка. Тебе больше не придется соответствовать. Никогда!

— Наре…

Саша подается вперед, но я уже все сказала. Захлопываю дверь прямо перед его носом. Прислоняюсь к ней спиной, чувствуя, как дрожат колени.

— Все кончено. Пути назад нет, — говорю себе шепотом.

Из груди вырывается всхлип.

Я снова смотрю по сторонам. На руины своей семейной жизни. На все, что с таким трудом выстраивала много лет.

Собственный дом теперь кажется… чужим. Аж стены давят. И я ничего не могу с этим сделать.

Слезы, которые я так долго сдерживала, наконец-то вырываются наружу.

Глава 5

Отец никогда меня не любил. Не так, как мечтает каждая девочка и уж точно не так, как мой муж любил нашу дочь. Он не разговаривал со мной, никогда не спрашивал, как мои дела, не интересовался моими проблемами и разумеется не спрашивал, чего я хочу. Он все решал за меня. Что и как для меня лучше: школа, кружки, друзья. Даже будущий муж. Я всегда знала, что выйду за того, кого он мне выберет. Знала, что не смогу отказаться. Никакие причины не смогли бы остановить моего отца от мысли пристроить меня в достойную семью. Нашего уровня. Что бы это не значило.

Нашей семье вот уже несколько поколений подряд принадлежит огромный участок земли в самом сердце черноморского побережья. Бескрайние виноградные сады с собственной винодельней, закрытая база отдыха и особняк - главная гордость моего отца. Дворец Ушакянов.

В этом доме три этажа, балконы с видами на море и горы, двенадцать комнат, подземелье с коллекцией вин общей стоимостью, как моя нынешняя квартира, два двора и… невероятное количество правил.

Я там родилась, но не было такого дня, чтобы я не мечтала его покинуть.

Так сильно, что, когда папа сказал, что выбрал для меня жениха я, не раздумывая, сбежала с Сашей. Он ведь был моей первой любовью! Единственной…

Может, поэтому я растворилась в нем настолько, что не заметила очевидное?

…Картинки фамильного особняка сменяются смазанными образами отеля. Я снова поднимаюсь в лифте, но на этот раз резко, рвано, как на американских горках. Розы в моих руках не похожи на цветы. Их острые, колкие шипы впиваются в кожу. Я пытаюсь отпустить букет, но пальцы не слушаются. Сжимают сильнее. До темноты в глазах.

Автоматические двери растворяются, и передо мной оказывается огромное, утопленное во тьме помещение. Тусклый свет освещает сплетенные в экстазе тела. Мой муж и его любовница видят меня и улыбаются. Жутко. Победно. Словно ждали этого момента всю жизнь. А я не могу пошевелиться.

Розовые шипы пронзают насквозь, расползаясь по всему телу, будто ядовитые змеи. Я пытаюсь закричать, но боль настолько сильная, а воздух настолько спертый, что из горла вырывается лишь сдавленный стон. По моей щеке тонкой струей сползает что-то теплое. Капает на пол, расползаясь и увеличиваясь на глазах. Где-то на задворках сознания возникает мысль: “Это кровь?.. Откуда?”. Но ответа нет.

Ничего нет.

Только пустота…

Я громко вдыхаю, с шумом втягивая воздух и проснувшись, резко сажусь на постели.

Сон. Это всего лишь сон.

Шарю ладонью по кровати, пока онемение в кончиках пальцев не пройдет, оглядываюсь.

Мне всего лишь приснился кошмар. Игра воображения.

Моя реальность - другая.

Уже другая…

И вскоре возможно изменится еще больше.

Кое-как заставив себя вынырнуть из пучины сна, который больше напомнил искаженное месиво из моего настоящего и прошлого, встаю с кровати и набрасываю на плечи тонкий шелковый халат. Запахиваю на груди и медленно бреду на кухню.

Что бы в моей жизни не происходило, одно остается неизменным - кофе превыше всего. Потом - все остальное. Душ в том числе.

Конечно, мне известно, что кофе в таких количествах вреден. Что от него повышается тревожность, страдает сердце и все в таком духе, но все это меркнет перед одним простым правилом - это моя жизнь, и я вправе жить ее, как я хочу!

Это мой мир, моя квартира и правила в ней - тоже мои.

Никто больше не стоит у меня над душой, требуя абсолютного послушания. Я больше не ребенок. Не неправильная дочь своего идеального отца, хотя на это я тоже не в состоянии повлиять.

Залив в турку воду, добавляю ложку молотого ароматного кофе и включаю электрическую плитку. Очень и очень дорогую. Еще один мой выбор в этом, ставшем чужим, доме.

Пока кофе готовится, позволяю себе маленькую слабость и выглядываю в окно. Машина мужа все так же стоит на парковке. Сквозь лобовое стекло отчетливо виднеется скрюченный на водительском сидении силуэт. Он так и проспал там до утра… Зачем?

Кому и что он пытается доказать?

Яркими флешбеками перед глазами проносится вчерашняя ночь и его вторая попытака пробоиться в квартиру. Катя как раз собиралась уходить, мы выпили бутылку вина, наговорились вдоволь и она заторопилась домой. А тут он. Снова. Изрядно пьяный. С трудом стоящий на ногах.

Слово за слово, образовалось очередная перепалка, которая чуть не закончилась нарядом полиции. Я еле отговорила соседку не звонить в дежурную часть, с трудом успокоила не на шутку разбушевавшуюся подругу.

Теперь понимаю - зря. Может тогда бы до него дошло, что между нами все кончено?

Кофе на плите начинает громко шипеть, расползаясь по черной поверхности и выдергивая меня из плена мыслей.

— Черт! Только этого мне не хватало…

Выливаю остатки напитка в стакан и, бурча под носом проклятия, пытаюсь оттереть все, пока еще свежее.

Бросаю грязную тряпку в мойку и, взяв чашку, выхожу на небольшой застекленный балкон, где у меня обустроена прекрасная зона отдыха с креслом из ротанга, небольшим стеклянным столиком и подвесными плетеными горшками с живыми цветами. Эдакая мини-оранжерея в самом сердце холодного города.

Глава 6

Словно сквозь толщу воды пробиваюсь к поверхности. Тяжело, мучительно, словно груз вечности давит на плечи. Сначала - только шум в ушах, гулкий и пустой, как колодец без дна. Потом - вспышки света, резкие и болезненные, будто впивающиеся в кожу осколки стекла.

Медленно, очень медленно ко мне возвращается ощущение собственного тела. Осторожно шевелю кончиками пальцев, ощущая под ладонью мягкость диванной обивки. Подушка под головой, холод на лбу и привкус металла во рту - должно быть прикусила язык, когда падала. А вокруг - тишина. Гнетущая, давящая на виски. Но постепенно она разбавляется шумом. Приглушенным, агрессивным. До меня доносятся обрывки слов. Тревожные, полные невысказанной злости. Голос сына узнаю моментально. Его слова, как точные выстрелы, пронзают насквозь.

— Ты клялся, что между вами ничего нет! Ты обещал!

Открываю глаза, и мир расплывается в мутной акварели. Потолок, люстра - хрустальные подвески дрожат, словно отголоски недавней бури.

Журнальный столик перевернут и лежит ножками вверх, а в разной форме осколках узнаю остатки своей любимой вазы, цветы сломаны и раскинуты по полу, на ковре - след от воды. Да, что же здесь произошло?!

Артем…

Имя сына, как единственный маяк, связывающий с реальностью. Сердце сжимается в тисках. Боль. Невыносимая. Всепоглощающая. Боль предательства, страха. Боль… всего.

Я пытаюсь сесть, но тело не слушается. В мозгу будто что-то взрывается, из горла срывается непроизвольный стон, я снова падаю на диван, словно прибитая невидимой силой. А крики в прихожей не утихают. Постепенно начинаю понимать, что там творится.

— Сын, пожалуйста…

— Я тебе не сын! Мне тошно от того, что я ношу твою фамилию. Ты не заслуживаешь быть отцом, мужем, мужчиной. Ты даже не человек!

— Артем! — в тоне Саши сквозит скрытая угроза. Она режет мне слух, вмиг придавая сил. Отбрасывая все на второй план.

Поднявшись, обхожу окружающий беспорядок и разъяренной фурией встреваю между ними двумя.

— Что вы устроили? — цежу сквозь зубы. Перевожу взгляд с одного на другого. — Я ведь просила тебя не приходить! Просила оставить меня в покое…

— Мам, не надо. Я сейчас же его выставлю.

— Нет! Он сам уйдет. Сейчас же. — говорю твердо.

Слежу за эмоциями некогда любимого человека и уже не понимаю, за что могла его любить все эти годы. Он кажется мне чужим, незнакомым. Я не знаю этого мужчину. Не знаю и не хочу узнавать. Никогда!

— Наре, ты ведешь себя, как ребенок. Это глупо, — муж добивает своим спокойствием.

Мои брови взлетают так, что кожа на лбу вытягивается, настолько я не верю в сюр происходящего.

Глупо?!

Это моя жизнь рухнула в одночасье, моя семья разбита, моя душа растоптана, а он называет это «глупостью»?!

Внутри поднимается ярость, холодная и обжигающая. Ярость от бессилия, от предательства, от того, что этот человек, которому я когда-то отдала своё сердце, так и не понял, что он натворил.

— Глупо? — мой голос дрожит, но в нем сквозит лед. — Глупо — это верить тебе. Глупо — это любить тебя. Глупо — это прожить с тобой столько лет и думать, что ты — мой лучший выбор.

Смотрю прямо ему в глаза, ищу там хоть каплю сожаления, раскаяния… Но вижу только… ничего. Пустоту. Холод. И это добивает меня окончательно.

— Да ты издеваешься! — взрывается сын, резко вырываясь вперед и словно отрезая меня от Саши. — Ты можешь понять, что тебе здесь не рады?! Вали отсюда, пока я окончательно не вышел из себя!

Артема трясет от злости. Его глаза мечут молнии, кулаки сжаты до побелевших костяшек. Он – моя гордость, моя защита. Но сейчас он – как оголенный провод, готовый ударить током любого, кто к нему прикоснется.

— Артем, пожалуйста, — шепчу я, сжимая его руку. — Не надо. Не делай этого.

Я чувствую, как он дрожит. Я знаю, что ему сейчас так же больно, как и мне. Он видит мою боль, видит, как рушится мой мир, и хочет меня защитить. Но я не хочу, чтобы он замарал руки. Не хочу, чтобы он страдал из-за этого подонка.

— Он того не стоит, сынок, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо. — Пусть уходит. Просто пусть уходит.

Я поворачиваюсь к Саше. Смотрю на него с презрением, которое сочится из каждой поры моей кожи.

Страх сжимает горло тисками, и наваливается реальность.

До чего мы докатились?

Сын готов убить родного отца…

Господи…

— Уходи, — произношу я тихо, но отчётливо. — И никогда больше не смей появляться в моей жизни. Ни в моей, ни в жизни моих детей. Ты нам больше не муж и не отец. Ты — никто.

В его глазах появляется испуг. Он наконец понял, что потерял меня навсегда. Но мне уже всё равно.

— Наре… — начинает он, но я обрываю его на полуслове.

— Уходи! — кричу я, срываясь на визг. — Сейчас же!

Артем тянет меня за руку, отводя в сторону. Он нежно обнимает меня, прижимая к себе.

— Всё будет хорошо, мам, — шепчет мне на ухо. — Я с тобой.

Смотрю на Сашу в последний раз.

В его глазах отчаяние и беспомощность. Но я больше ничего к нему не чувствую. Только пустоту.

Он медленно разворачивается и уходит. Хлопает дверью, и этот звук, словно выстрел, знаменует конец нашей истории.

Артем крепче обнимает меня.

— Все кончено, — выдыхаю я, утопая в его объятиях. — Все… кончено.

И впервые за эти ужасные дни я не хочу плакать. Слез нет, как и эмоций. Я опустошена. Полностью. Осталось только желание бороться, вырваться из этого порочного круга и забыть обо всем, как о страшном сне. Смогу ли?

У меня нет другого выбора. Я должна быть сильной. Должна крепко стоять на ногах. Ради себя и своих детей. Я не позволю ни Саше, ни его молодой любовнице, ни даже своей болезни встать между нами нами! Ни за что!

Постепенно дыхание выравнивается. Голова больше не кружится. И я прихожу в себя.

Замечаю, что Артем смотрит на меня как-то странно. В его глазах все еще плещется страх… За меня.

Глава 7

С трудом дожидаюсь, когда врачи уедут и иду собираться. Слегка корректирую макияж, чтобы скрыть следы бледности и недавнего обморока, поправляю прическу и переодеваюсь в другой брючной костюм. На этот раз - насыщенного синего цвета, обуваю лодочки в тон и вызываю такси до Кати. За руль садиться страшно, да и сын не позволит, так что - вариантов не много.

— Ты уверена, что я тебе там не нужен? — спрашивает сын, провожая меня до двери.

— Уверена, — улыбаюсь. — Сам слышал, со мной все хорошо, да и Катя будет рядом. А ты встреть, пожалуйста, сестру и ждите меня в нашем ресторане. Я приеду и сама ей все расскажу. Договорились?

Набросив на плечи пальто, проверяю содержимое сумочки и выхожу как раз в тот момент, когда такси подъезжает.

Спускаюсь вниз и специально, не оглядываясь по сторонам, сажусь в машину. Не замечаю, как доезжаю до дома подруги. Странное ощущение . Словно внутри что-то перегорело и больше не функционирует. Требует починки.

Катя ждет меня у подъезда. Удивленно хлопает глазами, но, заметив мое состояние, ничего не комментирует. Видимо, даже макияж не в силах скрыть правду. Что ж, я по крайней мере пыталась…

Юридическая фирма, куда мы приезжаем, заслуженно считается лучшей в регионе. Они часто сопровождают нас на переговорах по отелю и зарекомендовали себя, как настоящие профессионалы своего дела. Мне было принципиально важно обратиться к ним раньше Саши. Что я и делаю прямо сейчас.

Войдя в здание, оставляем свои данные у стойки администрации и поднимаемся на нужный этаж.

Нас встречают и провожают в конференц зал. Располагаемся за столом и ждем.

Адвокат появляется довольно быстро. Женщина. Красивая и элегантная. Примерно нашего возраста. Строгий черный костюм и волосы заколоты на затылке, минимум косметики, максимум уверенности в себе.

— Еще раз здравствуйте. Спасибо, что согласились встретиться.

— Это моя работа. Перейдем к делу?

— Да, — я делаю глубокий вдох, настраиваюсь. Не знаю даже, с чего начать. Слова не подбираются.

Она это видит и понимающе кивает.

— Не переживайте. Если вы здесь, значит вы уже для себя решили. Я права?

Киваю.

— Тогда начнем с главного, — отыгрывает ежедневник и щелкает ручкой. — Раздел имущества. Как мы поступим?

— Квартира у нас общая, приобретена в период брака. Я хочу, чтобы она отошла нашим детям. Это принципиально, чтобы Са… Александр Сергеевич не смог жить там со своей новой подругой. Машины у нас у каждого своя, активы тоже.

— Значит, наша главная цель - квартира. Я поняла. Поскольку у вас есть несовершеннолетняя дочь - про сына я не говорю, так как ему уже почти восемнадцать, возникнет вопрос с определением ее места жительства…

— Дети останутся со мной, — перебиваю резко. — Он может с ними видеться, общаться, когда они этого захотят, но жить они будут со мной. Это даже не обсуждается.

Адвокат делает очередную пометку у себя в бумагах, после чего снова смотрит на меня. Выдерживает небольшую паузу, осмысляя ситуацию, затем произносит:

— Тогда, предлагаю подписать договор и приступить к составлению документов. Вы не против?

— Нисколько, — соглашаюсь. — Единственное мне бы хотелось, чтобы все происходило как можно быстрее и желательно с минимальным контактом с моим уже почти бывшим мужем. Это возможно?

— Я сделаю всё, что в моих силах, — отвечает она с улыбкой.

Дальше мы вкратце обсуждаем план действий, подписываем договор и доверенность и, договорившись быть всегда на связи, заканчиваем встречу.

Уже на выходе из здания Катя притягивает меня к себе и крепко обнимает.

— Ты умничка! Сделала все, как надо.

— Спасибо, — отвечаю дежурно, хотя внутри все еще не верю, что это происходит со мной. В моей идеально налаженной, правильной жизни. Тяжело…

— Это пройдет, — Катя будто мои мысли читает. Проводит по моему плечу ладонью и слегка сжимает, подбадривая. — Ты справишься.

Справлюсь. Куда я денусь? У меня просто нет другого выбора. И вариантов нет. Как и мужа. Но об этом я думать не хочу.

Скованно улыбнувшись, перевожу взгляд на часы. Самолет Адельки вот-вот приземлится. Надеюсь, Артем не станет ей ничего говорить. Она у нас девочка впечатлительная, творческий человек, с ней резко нельзя. Если бы не прием у врача…

— Катюш, вызовешь такси до клиники? А то я сейчас в таком состоянии - боюсь что-то напутаю.

— Конечно-конечно, — приговаривает подруга, усаживая меня на скамью. — Сейчас все сделаю. А ты успокаивайся давай. Жизнь на этом не заканчивается. Сейчас погрустишь, потом выдохнешь и пойдешь дальше. Все будет хорошо.

А я не знаю, как хорошо. Для кого? Мне тридцать семь, я еще не знаю, чем и как серьезно больна. Мне страшно.

К счастью, такси приезжает быстро. Я и опомниться не успеваю, как пейзаж одного района сменяется на другой. Водитель тормозит у клиники, и мы выходим.

С каждым шагом сердце сжимается все сильнее. В горле образуется колючий ком. Руки дрожат, внутри все трясется. В голове проносится тысяча мыслей - одна страшнее другой.

Что скажет врач? К чему мне готовиться? Я не знаю! Понятия не имею, что меня ждет!

В клинике тишина. Я забираю в регистратуре свою медкарту и бреду в отделение. Пытаюсь казаться спокойной, но расшатанные нервы дают о себе знать. Мне постоянно кажется, что на меня смотрят. Причем как-то странно. С жалостью. Будто все вокруг знают о моем диагнозе. Все, кроме меня… Это напрягает.

Кабинет моего врача на первом этаже. На удивление, она свободна и готова принять меня раньше.

Катя останется ждать в коридоре.

Я же захожу и осторожно прикрываю за собой дверь. Словно отгораживаюсь от внешнего мира. Теперь я готова ко всему.

Девочки! Я закрыла сессию на "отлично" и готова вернуться в строй. Спасибо всем, кто дождался ❤️ я это очень ценю! А мы готовимся, потому что скоро у нас начнется 🔥🔥🔥

Глава 8

— Наре Артуровна, рада вас видеть. Как ваше самочувствие?

Елизавета Николаевна приветливо улыбается, окидывая меня внимательным взглядом, и я читаю в нем немое сожаление.

Так мне не показалось…

Сжимаю пальцы в кулак, чувствуя, как по спине вниз ползут ледяные мурашки.

Неуверенно пожимаю плечами и прохожу вперед, сажусь в свободное кресло.

Закусив губу, делаю несколько глубоких успокоительных вдохов и произношу почти спокойно:

— Я так понимаю с моими анализами что-то не так. И? Насколько это серьезно?

На несколько секунд в воздухе застывает тишина. Давящая. Напряженная. Затишье перед бурей.

Когда ты - ничтожная, беспомощная песчинка не знаешь, что тебе уготовила жизнь. Какой ураган на этот раз? И выберешься ли ты вообще?

Я словно смотрю на себя со стороны. Передо мной снова та девочка. Юная, наивная мечтательница. Она верит, что ее поймут. Что услышат… примут ее выбор. А сейчас…

Я больше ничему не верю.

— Более чем, — добивает ответом. — Подозрение на онкологию. Пока только подозрение, нужно пройти обследование, сдать анализы…

Ее слова вонзаются в сознание, словно ржавые гвозди вколачиваются - резко, безжалостно. Мир сужается до белых стен кабинета. До монотонного стука часов. Гулкого, как колокол. Перекрывающего пульс.

Онкология…

Звучит жутко. Инородно. Будто не обо мне вовсе.

Будто не моя жизнь сейчас треснет по швам, рассыпавшись на тысячи невидимых осколков, которые вот-вот вопьются в кожу.

— Обследование… — повторяю механически, глядя на свои руки. Они кажутся чужими - бледные, холодные, как лед. — Где… Где опухоль?

— Мозг, — выдыхает Елизавета Николаевна, и это слово падает между нами, как неразорвавшийся снаряд.

Я снова по привычке закусываю губу. Не замечаю, как прокусываю тонкую кожу, и рот наполняется металлическим привкусом крови. К горлу подкатывает тошнота. И я с трудом ее сглатываю, давя в себе все: эмоции, слезы… страх. Его больше всех.

Стекло за спиной врача мерцает холодным светом. Я представляю как оно трескается. Как паутина расползается от моего отражения - бледного, искаженного ужасом.

— Размер? — спрашиваю, и голос звучит, как эхо из глубин прошлого.

— Небольшая, но… — она перебирает бумаги, избегая моего взгляда. — Локализация сложная. Нужна биопсия.

Биопсия… Слово, от которого сжимается желудок. Вспоминаю бабушку - как она таяла в больничной постели, медленно превращаясь в тень. Мне тогда было пятнадцать лет. Мама сначала нам не говорила, только пропадала часами, оставляя нас с братом в неведении. А потом мы узнали. По очереди навещали бабушку Нину в больнице, я читала ей ее любимые книги, развлекала, как могла. Но она уже не слушала. Болезнь отбирала ее у нас. Ничего не оставила.

«Гены», – вздыхали родственники. Теперь очередь моя…

— Если это оно… — начинаю, но язык предательски заплетается.

— Не забегайте вперед, — врач кладет передо мной брошюру с цветными графиками, которые должны вселить в меня надежду. Но яркие диаграммы лишь пятнами плывут перед глазами. Напоминают уродливые узоры. — Есть современные методы, препараты. Главное - вовремя обнаружить проблему и сразу начать.

Она еще что-то говорит, рассказывает о случаях, когда болезнь полностью отступила, но я не в состоянии воспринимать хоть слово. Ее голос растворяется в гуле моих мыслей. Как сказать детям? А маме? Она не выдержит такого удара…

Меня колотит.

Внутренний мир рушится вдребезги, а я на знаю, куда себя деть. Где спрятаться, чтобы не накрыло.

Вокруг разворачивается самый настоящий ад - из ожиданий и белых халатов. И я иду в него. Вперед. Без обратного билета.

— Когда можно начать? — перебиваю, хватая сумку и сжимая ремешок руки так, будто в ней мой единственный шанс на спасение.

— Завтра, — Елизавета Николаевна протягивает направление.

Забираю, вставая. Ноги ватные. Под уходит из-под пяток. Дверь кабинета с грохотом распахивается, и я выхожу в коридор, где воздух пропитан лекарственной стерильностью. Там, за окном, город живет обычной жизнью: люди смеются, спешат, целуются. А я здесь, за стеклом, словно экспонат в музее хрупких душ.

Оглядываюсь по сторонам, все еще не до конца понимая. Где я? Зачем?

И где Катя?

Телефон в руке дрожит, заставляя вздрогнуть от неожиданности.

Мама…

Слезы подбираются к глазам. Максимально близко. Дрожат, раскалывая мир вокруг. Мой мир.

Сбрасываю вызов, так и не решившись ответить. Не смогу. Да и голос выдаст. А я… я не хочу. Не хочу никому говорить!

Вдруг… вдруг еще не точно? Вдруг все наладится?

Цепляюсь за эту мысль, как за единственную соломинку. Вытягиваю себя из пекла. И, сделав несколько глубоких вдохов, постепенно успокаиваюсь.

Глава 9

Смутно помню, что происходило дальше. Проплакала в туалете клиники добрых пять минут. Нервы сдали. А после разговора с мамой стало только хуже. Я расклеилась окончательно.

Кате пришлось успокаивать меня. Долго.

Мучительно долго.

— Тише… Тише, моя дорогая, — ее объятия такие крепкие, будто она пытается склеить осколки моего дыхания. Пальцы подруги впиваются мне в спину, а шепот дрожит, смешиваясь с гулом пульсирующей в висках крови. — Ты уверена, что не скажешь им? Артем уже взрослый, он поймет…

— Нет, — вырывается резче, чем хотелось бы. — Они и так между молотом и наковальней. Артем ненавидит отца за то, что предал нас, а Адель… Она даже не знает мы разводимся. Я не могу добить их еще и этой новостью!

Я отстраняюсь и, уткнувшись лицом в ладони, пытаюсь перевести дыхание.

Слишком сложно. Я не выдерживаю.

Схожу с ума…

— И… — Катя заботливо сжимает мое плечо. — Что будем делать?

Знать бы…

Чувствую себя беспомощной. Такой слабой, что зубы сводит.

Злость борется с отчаянием. Две яркие эмоции, на которых я и держусь.

Больше не за что.

— Для начала поеду к детям, — внутри расползается онемение, но я все-таки заставляю себя говорить. — Завтра начну сдавать анализы, потом будет видно.

Собственный голос кажется чужим. Сухой. Безжизненный. Никакой. Как и вся я.

Я вызываю такси и, попрощавшись с Катей, сажусь в машину. Как доехала до ресторана, сама не знаю.

Все смешалось воедино. Измена мужа, развод, новость о болезни. А в ушах по-прежнему звенят слова подруги: «Они имеют право знать». А что, если это право - лишь иллюзия? Как право на семью, которое я отняла у них, когда запустила бракоразводный процесс…

Ресторан встречает теплым светом, фееричными ароматами и смехом, который режет, как нож по стеклу. Артем сидит, сгорбившись, над стаканом сока, а Адель - моя прекрасная девочка в нежно-голубом платье - щебечет о Москве:

— Жюри сказали, что мой кик «слишком эмоциональный»! Ну разве так можно? Как будто я не знаю, почему они срезали нам баллы!

Ее нежный смех звенит нотками фальши. Глаза мечутся между мной и братом, выискивая трещины в нашей лжи.

— Мам, ты посмотришь запись? — Адель нетерпеливо касается моей руки, и я вздрагиваю. Ее пальцы такие горячие.

— Конечно, солнышко, — улыбаюсь, чувствуя, как маска прилипает к коже.

Артем молча пододвигает мне телефон. Его взгляд - точь-в-точь как у отца, когда тот скрывал свой гнев - говорит больше слов. Он на грани. Неизвестно, сколько еще продлится эта игра.

Мы заказываем наш любимый семейный десерт, к которому на этот раз никто из нас не притрагивается. Удивительно, что Адель не спрашивает про отца. Видимо, Артем успел ей что-то сказать. Надеюсь, не правду…

Воздух гудит от напряжения. Оно витает между нами. Висит плотной стеной. И взрывается в момент, когда двери зала вдруг распахиваются.

Резко. С пафосом.

Будто занавес.

И на сцену выходит главный артист.

Антигерой моей жизни.

Саша. Собственной персоной.

С букетом белых роз, в том самом пиджаке, что я выбирала ему на годовщину. Улыбка - уверенная и ядовитая. Сердце обрушивается в бездну, увлекая за собой остатки самообладания.

— Папа! — Адель взвизгивает от восторга, бросившись ему на шею.

Он обнимает ее, но взгляд прикован ко мне. Скользит по лицу. Медленно. С садистским наслаждением.

Усмехается. Смотри, мол, как я хорош. Как она меня любит…

— Поздравляю, чемпионка, — он протягивает дочери цветы, целуя в лоб. — Второе место - это только начало.

Артем резко вскакивает, опрокидывая содержимое бокала. Яростно сжимает кулаки, но я успеваю перехватить его за локоть. Умоляю глазами.

Не делай. Ради сестры…

— Спасибо, пап, — Адель сияет, но голос дрожит. Она смотрит на нас всех - мать, застывшую в полуобмороке, брата, готового взорваться, отца, слишком уж довольного собой. — Вы какие-то все странные… Что-то случилось?

— Все в порядке, — Саша притягивает ее к себе. — Просто твоя мама, кажется, снова чем-то недовольна. Ничего, мы помиримся. Правда Наре? — стреляет в меня взглядом. — Мы же помиримся?

Тошнота подкатывает с новой силой. Встает поперек горла.

Я вскакиваю, цепляясь за стол. Ноги ватные. Хоть я веду себя спокойно, но в душе такой раздрай, что хочется умереть.

Противно смотреть, как муж, с которым я делила одну постель, кого слепо любила, сейчас ведет себя так, словно я ничего для него не значу.

— Простите, — произношу нарочито спокойно. — Я покину вас на несколько минут.

Повернувшись, иду в дамскую комнату, едва не сбив бедного официанта.

Зеркало над раковинами отражает призрак - бледное лицо, сухие губы, пустой стеклянный взгляд.

Глава 10

АЛЕКСАНДР

Смотрю вслед удаляющемуся такси и… не знаю, как быть. За спиной все еще шушукаются, официанты и собирают с пола цветы, косо поглядывая на меня. Дожили…

Стал посмешищем там, где все уважали.

Упал ниже плинтуса.

И продолжаю падать…

Каждый раз, когда вижу глаза жены. Когда пытаюсь объяснить, оправдаться… но как? Как, черт меня дери?!

Я же сам все уничтожил. Своими руками.

Сука…

Какая же сука!

Просто нет слов.

Знал же, что нельзя поддаваться. Нельзя реагировать на заигрывания Миланы. Нельзя забывать…

Но я забыл.

Идиот.

В мозгу снова огненной вспышкой проносятся слова жены. Кольями вонзаются в грудь. Прицельно. Четко. В сердце. Морщусь от острой боли, параллельно сжимая кулаки.

— Ты пришел сюда с ней! — голос Наре настолько реальный, что на секунду кажется, будто она вернулась.

Оглядываюсь на звук, но натыкаюсь лишь на удивленные взгляды незнакомцев.

— Ты, — жестом подзываю к себе официанта. — Организуй мне комнату. Живо.

Если Милана здесь, я не отпущу ее. Поиграть со мной вздумала? В себя поверила? Так я поставлю ее на место!

Сканирую зал, выхватываю нужную фигуру в алом. Усмехаюсь мысленно - такие не умеют удивлять. Только думают, что прохавали жизнь, а на деле… Пустышка, каких тысячи.

Замечает меня и дальше все, как по нотам. Мягкая, насквозь фальшивая улыбка, взгляд из серии «я - сама невинность». Тошно.

Договорились же, что она уедет из города. Обратно в свой Мухосранск, к отцу. Даже денег ей за это отсыпал - приличную сумму, чтобы не чувствовала себя использованной или ущемленной. Мне казалось, она все поняла…

Но дрянь все никак не успокоится. Мало ей, что уже случилось, решила окончательно нас с Наре рассорить. Так сказать, поставить финальную точку.

Ну я тебе устрою веселую жизнь. Такой кардабвлет организую, что плясать заебешься!

— Александр Сергеевич, — из размышлений выдергивает голос официанта. — Все готово. Кабина номер пять, слева от лестницы. Вас проводить?

— Я сам, — бросаю сердито и резко подрываюсь с места, мимо растерянного парнишки. Прямиком к своей ненаглядной.

— Сашенька, — произносит с придыханием, изо всех сил изображая удивление. — Не ожидала тебя здесь увидеть. Ты один?

Смотрит по сторонам, будто не видела, как пару минут назад отсюда вышли мои жена и дети. С трудом проглатываю, рвущийся наружу, рык. Не здесь. Нечего дальше позориться.

— Как видишь, — цежу сквозь зубы, беру ее за руку и тяну на себя. В нос ударяет знакомый запах духов. Приторный. Слишком сладкий. Полная противоположность спокойному аромату жены... — Идем. Поговорим наверху.

Перехватываю тонкое запястье и, окончательно наплевав на мнение окружающих, веду свою несостоявшуюся любовницу на второй этаж, в одну из кабин, которые обычно используют для деловых переговоров.

Внутри привычный полумрак, небольшой стол, накрытый на двоих, бутылка моего любимого виски и тарелка с лимоном. Все, как полагается в заведениях подобного уровня. В центре стола - кнопка для вызова персонала.

Тяжелая дверь отрезает нас от любопытных взглядов. Милана сразу же пытается высвободить руку, но я сжимаю пальцы сильнее, не давая ей шанса на отступление.

— Саша, — стонет жалобно, — отпусти. Мне больно…

Губы дрожат, в голубых глазах - намек на надвигающуюся истерику. А мне плевать. Не торкает. Совсем.

— Отпущу. С радостью отпущу, — шиплю я, толкая ее в кресло. — Но сначала ты объяснишь, что ты здесь забыла? Мы с тобой о чем договаривались?!

Видит бог, держусь из последних сил. Еще немного и обрушу на эту малолетку не только весь, имеющийся в лексиконе, добрый русский мат, но и все, что под руку попадется.

Одного не пойму - она реально не вдупляет или прикидывается?

— Ой, Сашенька, ну что ты так нервничаешь? — ее голос звучит сладко, как сахарный сироп. — Просто решила заглянуть в любимое место. Разве я не имею права?

— Имеешь, — сквозь зубы. — Но только не здесь. Не в этом городе! Почему ты не уехала? Денег мало? Так я добавлю! Сколько ты хочешь?

— Мне не нужны твои деньги! Вот, — Милана вытаскивает из сумки конверт и бросает на стол. — Я не какая-то проститутка, которую можно купить и выбросить!

Победно вскидывает голову, будто только что совершила мировое открытие.

И вот на это я променял свою спокойную семейную жизнь? Да лучше бы меня тогда инфаркт одолел!

Сжимаю кулаки, чувствуя, как гнев волнами захлестывает внутренности.

— Вчера ты об этом не думала. Но ладно, не суть, — сдавливаю переносицу в надежде, что это поможет мне хоть немного успокоиться. — Давай начистоту. То, что между нам было - ошибка. Минутное помутнение. Называй как хочешь. Но факт останется фактом - продолжения не будет. И нет, я не покупал тебя. Я дал тебе деньги, чтобы ты уехала и оставила мою семью в покое.

Глава 11

НАРЕ

Не могу поверить, что он это сделал! В голове не укладывается…

Так вот почему от него целую неделю не было никаких новостей?

Я снова перечитываю текст сообщения в надежде, что мой воспаленный ум что-то напутал, и я просто неправильно поняла. Он не мог так со мной поступить! Это… подло. Омерзительно! Но факт.

Гаврилов хочет отсудить у меня не только нашу квартиру, но и добиться, чтобы дети жили с ним.

В груди клокочет, свербит от нарастающего пламени. Ярость опутывает свинцовыми нитями, как вторая кожа. Моя защитная броня - ответ на очередное предательство. И я кутаюсь в нее, не раздумывая.

Никаких больше слабостей. Никаких слез.

Гаврилов, этот трусливый змей, посмел покуситься на самое дорогое, что у меня есть, - на моих детей. Он, который обе беременности носил меня на руках, лелеял, чуть ли не боготворил. Теперь… теперь он хочет превратить мою жизнь в ад. Что ж, я тоже умею быть подлой.

В последний раз мажу взглядом по экрану, дабы убедиться - этот человек мне не знаком. Не его я любила и уж точно не для него рожала своих детей!

Меня прямо разрывает на части, когда об этом думаю. Правильно говорит Катя… Если, спустя столько лет брака, он пошел на измену, значит способен на любую подлость. А я, дура, все в людей верила. Думала, что в нем есть хоть капля достоинства.

Открыв телефонную книжку, набираю номер своего адвоката. Слушание только через две недели, так что у нас достаточно времени на подготовку.

— Наре Артуровна, — она отвечает почти сразу. — Здравствуйте. Как раз собиралась вам звонить. Ваш муж…

— Знаю. Он уже успел похвастаться мне в сообщениях. Мы можем встретиться? Желательно как можно скорее.

— Конечно. Через час у меня в офисе, устроит?

— Да.

— Договорились.

Отключаюсь. Постояв несколько минут, иду в гостиную и по пути бросаю взгляд на коробки с вещами, которые так и стоят в углу комнаты. Даже если всю квартиру вынесу на свалку, воспоминания все равно останутся. Но это неважно. Воспоминания можно пережить. Но его поступки… Этого я никогда не забуду.

К назначенному времени я уже сижу в кабинете Елены Марковны и изучаю содержание встречного иска моего недомужа.

— Это ложь, — взрываюсь на эмоциях и отталкиваю от себя документы. — Мы вместе платили за ипотеку. Я, хоть и была на фрилансе, но зарабатывала достаточно. С моих денег мы делали ремонт и покупали мебель.

— Но официальные платежи всегда проводил он, — спокойно объясняет адвокат. — У вас сохранились чеки об оплате?

— Не знаю. Я никогда их не собирала.

— Плохо, — качает головой. — Но не критично. В любом случае, имущество приобретено в период брака, так что вы имеете на него равные права. Единственное, это может стать проблемой при определении места жительства Адель. Конечно, ее мнение будет учтено, но… вы говорили с дочерью? С кем бы она хотела жить?

— Со мной конечно, — отвечаю, не раздумывая. Что за странный вопрос? Адель моя дочь. Я никому ее не отдам.

Она откидывается на спинку кресла и, слегка склонив голову набок, смотрит на меня. От ее пристального взгляда мне становится не по себе.

— Вы уверены? — в тоне женщины впервые улавливаю недоверие. — Если в суде она вдруг примет сторону отца…

— Не примет! Моя дочь меня не предаст.

— Хорошо. Тогда поступим следующим образом. Вы сейчас поедете домой и еще раз, спокойно поговорите с детьми. Не перебивайте, пожалуйста, — считав мою реакцию, она выставляет руку. — И Адель, и Артем сейчас в таком возрасте, что все прекрасно понимают. Расскажите им все, как есть. Я же тем временем переговорю с владельцем вашего отеля, подготовлю на вас характеристику и соберу показания свидетелей. Разузнаю все, что можно о вашем муже и его любовнице. Об их планах. Если приведем неопровержимые доказательства супружеской измены, суд автоматически будет на нашей стороне. Наре Артуровна, мы с вами не первый день знакомы. Я знаю, какой вы человек и как сильно вас ценят коллеги. Поэтому, мне важно выиграть это дело. Да так, чтобы вы были в максимальном выигрыше. Но для этого мне потребуется ваша помощь. Обеспечьте себя поддержкой детей, а все остальное я беру на себя.

Адвокат говорит разумные вещи. Если я хочу, чтобы мои дети были со мной, значит, должна принять правила игры. Адель - девочка эмоциональная и ранимая, она всегда была папиной дочкой и раньше я этому искренне радовалась. Но сейчас… это может сыграть со мной злую шутку. А, зная, Сашу, уверена, он легко переманит ее на свою сторону. Навешает лапши, а моя девочка поверит. Пожалеет папу.

Едва вспоминаю о нем, как телефон на столе призывно вибрирует. Смотрю на экран и едва не взрываюсь от злости… Гаврилов. Легок на помине…

На сообщение не ответила, решил звонками добить? Хочет знать, как я отреагировала. Эмоций моих хочет, предатель.

— Ответьте, но не ведитесь на провокации, — советует Елена Марковна, и я согласно киваю.

Принимаю звонок и, не раздумывая, ставлю на запись.

Глава 12

Выхожу из клиники и застываю на месте, как статуя. Внутри пусто. Выжжено напрочь.

Ничего не чувствую.

Прохладный ветер бьет прицельно в лицо, играется с волосами. Март в этом году неспокойный. Погода меняется по несколько раз на дню. Пока ехала от адвоката, светило солнце. Я даже немного успокоилась, поверила, что все еще может наладиться. А потом случился звонок. Сегодня мне на них особенно “везет”, ничего не скажешь. Только, если разговор с Сашей я еще в состоянии вынести, то этот… Этот добил окончательно.

До клиники добралась за рекордные двадцать минут, так что через пару дней буду разбираться еще и со штрафами.

Перед тем как выйти из машины, несколько минут сижу в прострации. Смотрю в одну точку.

Заторможенный невероятным количеством событий мозг вяло подмечает: не вывожу. Устала.

Я не жалуюсь, поймите правильно. Просто иногда хочется простого человеческого «забить». Бросить всё и уехать куда подальше.

Но… некуда.

Отстегиваю ремень безопасности и смотрю в зеркало заднего вида.

Ты пройдешь через это, Наре. Причем сделаешь это так, чтобы потом не стыдилась. Ты сильная. Не забывай.

Подмигиваю своему отражению.

Выхожу из машины и, поставив ее на сигнализацию, вступаю в очередную схватку с жизнью…

… Автоматические двери бесшумно разъезжаются, выпуская очередную порцию людей. Кто-то невольно задевает меня сумкой, выдергивая из забытья, и возвращает в реальность.

— Простите, — синхронно извиняемся с незнакомкой.

Я отхожу в сторону, пропуская глубоко беременную девушку вперед, и невольно задерживаю на ней взгляд.

Память услужливо подкидывает воспоминания о прошлом. Когда-то я так же, как она, неслась скорее домой, чтобы показать мужу снимок нашего будущего малыша. А сейчас, когда мое сердце кровоточит, а душа болит так, что дышать невозможно, Саши нет рядом. В самый тяжелый момент моей жизни. Я даже не могу сказать ему, что умираю…

Да и кому тут скажешь? Он давно уже не мой. Чужой человек. Посторонний.

Я вдруг ощущаю себя очень уязвимой. Одна посреди этого хаоса. Беспомощная.

Перед глазами снова всплывает лицо врача. Взгляд, которым она на меня посмотрела…

Сердце пропускает удар и ухает куда-то вниз.

За что?

Банально, но именно эта мысль была первой. Потом я подумала о детях. Что будет с ними? Артему скоро восемнадцать, впереди - постановка на учет, защита диплома, армия. Я хочу увидеть, как мой сын примет присягу. А Адель? Она ведь еще совсем крошка и так нуждается во мне. Я хочу и дальше видеть все ее выступления. Обнимать ее, поддерживать, когда что-то идет не так, радоваться, когда побеждает. Просто быть рядом…

От одной мысли, что всего этого может не быть, становится дурно. Боль в висках нарастает.

Как?!

Как они справятся без меня?

Ком в горле нарастает. Вместе с ним - немая, бездонная ярость.

На жизнь. На судьбу. На себя.

За то, что не успела. Не додала. Не сберегла.

Слова врача не отпускают. Смыкаются на шее, точно удавка, душат.

Злокачественная. Вторая стадия. Размеры пока небольшие, но развивается агрессивно…

Слова падают, как камни, разбивая будущее на осколки.

Краем глаза замечаю, как рядом с той самой девушкой тормозит простенький «седан». С водительского сидения выходит статный молодой человек, обнимает ее и нежно целует. Так трепетно, что у меня слезы выступают на глазах и руки покрываются мурашками. Они счастливы… Влюблены. Им хорошо. Всем вокруг хорошо и спокойно. А я сломлена и едва стою на ногах. Не знаю, куда себя деть.

Вздрагиваю, как от удара током и медленно, будто с надрывом выдыхаю, освобождая легкие. Осторожно спускаюсь по ступеням и иду к машине.

Машинально подмечаю, что небо снова проясняется, из-за туч робко выглядывает солнце, отражаясь в тонких лужицах на асфальте.

Вместе с природой постепенно отмираю и я.

Сажусь за руль, папку с результатами анализов и подробным планом лечения бросаю на пассажирское кресло. На мгновение подвисаю и убираю ее в бардачок. Завожу мотор, но не успеваю тронуться - сзади с визгом шин тормозит черный внедорожник. Водитель вылетает из машины и буквально, спотыкаясь, несется ко входу.

Смотрю на него, и леденящий холод пронзает тело, сковывая дыхание. Тело реагирует вопреки здравому смыслу. Само. На уровне рефлексов.

Сердце подпрыгивает, колотится где-то в горле, а пальцы уже отстегивают ремень безопасности. Я выхожу из машины.

Делаю шаг. Осторожно. Медленно. Двигаюсь, будто на автопилоте. Но я не могу остановиться.

Что я творю…

Какое мне дело до чужих проблем?

Но взгляд все равно блуждает по корпусу машины. Черный глянец. Тонированные окна. Дверь внедорожника приоткрыта. Внутри - кожаный салон, запах дорогого парфюма. Резкий, навязчивый. Слишком знакомый, чтобы не узнать. И тишина, прерываемая хриплым дыханием…