Измена. Верну тебя, милая

1

Иногда достаточно случайной мелочи, не укладывающейся в привычную картину мира, чтобы понять, что муж изменяет.

В этом мало логики, на самом деле. Скорее срабатывает чутьё.

Вот так я однажды села к мужу в машину и почуяла, что в салоне пахнет цветами. Этот тонкий аромат роз знаком каждой женщине.

Я удивилась, улыбнулась любимому и оглянулась назад в поисках букета. На заднем сидении было пусто.

Я растерянно повернулась обратно и снова улыбнулась Серёже. Подумала, что цветы лежат в багажнике, и он подарит их мне потом, когда подъедем к дому.

Но он так ничего и не подарил. Багажник оказался пуст. Цветов не было.

А запах был.

«Ну подумаешь, запах» - сказал бы посторонний человек. И я попыталась отнестись к этому ничего, в общем-то, незначащему факту спокойнее. Не накручивать.

Придумала невинные объяснения. Муж мог припарковаться рядом с цветочным и постоять с открытым окном. Или, быть может, он дарил в этот день букет какой-нибудь сотруднице на день рождения, подвозил кого-нибудь с цветами…

Вот только интуиция не успокаивалась. В голове зазвенел и никак не хотел стихать тревожный колокольчик.

Это был не просто запах. И муж не просто так месяц назад сменил пароль на телефоне.

Сердце не хочет верить подозрениям. Это ведь не про нас. Мы с Сергеем из тех, кто держится друг за друга.

Мы вместе десять лет. Уже вросли в друг друга. Нас столько связывает: дом, который мы строили вместе, чудесный девятилетний сын, планы на будущее. Мы пережили много взлётов и падений.

За плечами банкротство его первой фирмы, создание и рост новой. Общая боль, перевернувшая жизнь нашей семьи чуть больше года назад. Глеб, наш сын, неудачно упал на одной из тренировок по футболу и получил травму позвоночника. До сих бросает в холодный пот, когда вспоминаю тот страшный день. Ведь мы не знали даже, сможет ли наш малыш ходить. Месяцы ушли на лечение и реабилитацию, и до сих пор мы не прошли этот путь до конца.

Мы справились со всем вместе. Неужели какая-то чужая женщина способна перевесить это?

Не хочу верить в подобное, поэтому уговариваю себя не доверять разыгравшемуся воображению.

Ведь в крепком браке обязательно должно быть доверие. Я не стану обижать мужа беспочвенными подозрениями.

Лучше займусь тем, чем должна, - позабочусь о любимом. Муж совсем заработался в последнее время. А значит, я, как жена, должна его поддержать. Помочь ему отдохнуть.

Скоро у Сергея будет юбилей – сорок лет. Отличный повод устроить ему вечеринку-сюрприз.

Втайне от мужа я снимаю банкетный зал, нанимаю ведущего и приглашаю гостей. Готовлю всё тщательно и предвкушаю приятный семейный праздник.

- Зачем это, Алиса? – холодно спрашивает муж, когда я хитростью привожу его на торжество в день рождения. – Я ведь сказал тебе, что не хочу отмечать.

Гости только что прокричали «Ура! С Днём Рождения!». Снова заиграла музыка, и пользуясь тем, что она заглушает тихие слова, муж решил на ухо высказать мне своё мнение.

- С Днём Рождения, Серёжа, - разочарованно тяну я.

Обидно, честно говоря. Я ведь старалась для него. Я всегда для него стараюсь.

Муж недовольно хмурится. Кажется, мой план не очень-то сработал.

- Я не люблю сюрпризы, - ворчит Серёжа. – Они обычно неприятные.

- Знаешь, ты порой бываешь невыносим, - цежу с обидой в голосе. – Я старалась, между прочим…

Гости видят выражения наших лиц и тактично не подходят ближе. Все делают вид, что всё в порядке. Улыбаются друг другу. Отводят от нас глаза.

Мне жутко неуютно. Такое чувство, что я опозорилась, хоть и понять не могу, в чём тут может быть моя вина.

Разве это такое уж преступление – устроить мужу праздник на юбилей?

- Господи, Алиса, ну к чему эта показуха? – раздражённо спрашивает муж.

Он указывает рукой на собравшихся людей и накрытые столы.

У меня щёки начинают пылать от унижения.

- Да в чём показуха-то? – дрожащим голосом спрашиваю я. – Здесь же семья и наши друзья.

Кошусь на столик, за которым сидит мама мужа с нашим сыном и моя старшая сестра со своей дочерью.

Серёжа переводит взгляд вслед за мной и зависает на пару секунд, а затем устало вздыхает.

- Твоя взяла, Алиса, если тебе хочется праздника, кто я такой, чтобы мешать.

С этими словами муж оставляет меня одну и уходит общаться с гостями.

У меня такое чувство, что на меня ведро ледяной воды вылили. За что он так со мной? Не понимаю.

С тяжёлым сердцем медленно иду к столику, за которым сидят наши родственники. Еле ноги переставляю. Кажется, что в туфли битого стекла насыпали.

Опускаюсь на стул. Расправляю складки красивого изумрудного платья, купленного для этого дня.

Посылаю вымученную улыбку сыну. Он смотрит на меня таким серьёзным и умным взглядом, будто ему пятьдесят, а не девять.

2

Шок ударяет по телу разрядом тока, а в тесном помещении уборной резко становится очень душно.

Никто не имеет права называть моего мужа «любимым», кроме меня. Откуда взялось это сообщение? От кого оно?

Прикасаюсь дрожащим кончиком пальца к сообщению, и тут же открывается переписка в мессенджере.

У меня глаза на лоб лезут. Опираюсь рукой о стену, чтобы не упасть.

Какая-то женщина шлёт моему мужу пикантные фотографии частей своего тела, желает ему доброго утра и вечера, целует смайликами и забавными стикерами. А ещё называет его дорогим, любимым и зайкой.

От последнего я, если честно, охреневаю. Сергей из тех мужчин, кто в общении доминирует и командует. Рядом с ним можно чувствовать себя слабой девочкой и зайкой, если он захочет. Но чтобы кто-то называл таким прозвищем его самого…

И ведь он не против, судя по всему. С покрывающимся льдом сердцем читаю сообщения от мужа, адресованные незнакомой женщине, и мне становится совсем плохо.

Даже в глазах темнеет. Ну как же так? Почему? Чего ему не хватило?

Почему он пишет ей «ангел мой». Почему признаётся, что любит и скучает?

Они оба пишут, как разочарованы тем, что не могут провести этот вечер вместе. Муж должен был сказать мне, что появились неотложные дела, и поехать к ней.

Прикрываю рот рукой и смаргиваю слёзы. Сердце колотится так, что грудь разрывается от боли.

Это какой-то дурной сон. Такого не может быть…

Боюсь, что потеряю сознание прямо там в кабинке, поэтому не глядя толкаю дверку и выхожу на деревянных ногах обратно к раковине.

Поднимаю взгляд и не узнаю своё отражение. Кто эта женщина с потёкшей тушью и посеревшим лицом?

А кто та, что стала для моего мужа ангелом?

Тыкаю на аватарку, чтобы рассмотреть изображение, но там только фото её ступней. Изящные пальчики с ноготками, выкрашенными в алый. На фотографиях из переписки лица тоже нет. Какая-то женщина — загадка…

Сергей подписал абонента «Сластёна». Это не добавляет ясности.

Мне так плохо. Душа плачет от тоски. Я ведь верила в нашу любовь. Считала, что мы созданы друг для друга. Столько светлых моментов в прошлом. Столько взаимных клятв и обещаний.

И что, всё это было впустую? Отцвело и облетело, как цветы с яблони в мае?

Кто-то дёргает ручку двери с той стороны. Ещё раз, и ещё.

Стираю с щёк слезы и быстро поправляю размазанную тушь. Прячу телефон мужа в карман платья.

А когда открываю дверь, сталкиваюсь с ним нос к носу.

Я никак не ожидала этого. Не была готова. Поэтому дыхание перехватывает от нахлынувшей боли.

А Сергей оттесняет меня плечом и быстро заглядывает в кабинку. Ищет глазами свою пропажу.

Поняв, что там ничего нет, он переводит на меня хмурый, тяжёлый взгляд.

Просто не могу поверить в происходящее. Вот же он – такой родной и любимый. Самый желанный мужчина на свете. Статный и по-мужски красивый. Тот, с кем я шла по жизни плечом к плечу. Доверяла. Всю себя отдавала отношениям.

Получается, всё это ничего для него не значило? «Мы» ничего не значили?

- Алиса… - сдержанно зовёт муж.

Да, таким голосом не говорят «любимая» или «ангел мой». Такой тон припасён для опостылевшей жены.

И я могла бы притвориться, что ничего не знаю. Сделать вид, что никакой переписки не читала, вот только я не вижу смысла продолжать этот фарс.

- Почему ты до сих пор не ушёл к ней? – чужим охрипшим голосом спрашиваю я. – Ведь пишешь ей, что любишь…

***

Листаем дальше, там продолжение!

3

А я не слышала от него этих слов больше года. Думала, что у мужа слишком много работы, и сил на меня просто не остаётся. Как идиотка готовила ему праздник-сюрприз на сороковой юбилей. Надеялась, что он расслабится и оттает. Станет прежним – любящим и заботливым. Моим.

Но, оказывается, для другой женщины у него достаточно времени. И нежных слов на неё он не жалеет.

Серёжа меняет в лице. Глухое раздражение, с которым он смотрел на меня в последнее время, превращается в удивление.

Неужели он думал, что его похождения не вскроются?

Я вижу, как расширяются от напряжения ноздри мужа. На скулах вздуваются желваки. Но он быстро берёт себя в руки и снова становится невозмутимым.

- Верни мой телефон, - требует он.

Достаю из кармана его сотовый и протягиваю на ладони.

В мыслях появляется картина, как я швыряю чёртов гаджет в стену или прямо мужу в голову, но я, конечно, не делаю ничего такого.

Сергей забирает телефон, и я невольно зажмуриваюсь, когда его пальцы задевают мою кожу.

Как же больно! Просто невыносимо стоять рядом с ним сейчас. Ждать подробностей и признаний, которых я вовсе не хочу слышать.

- Я собирался сказать тебе, - выдаёт муж, - не сейчас, потом…

То есть, это действительно не просто мимолётная интрижка, которая начинается и заканчивается за спиной жены. Не случайность. Не разовая слабость.

У него есть другая, и она что-то для него значит.

- Почему не сейчас? – севшим голосом спрашиваю я. – Ты никогда не был трусом, Сергей, что изменилось?

Муж смотрит на меня прямо, без стеснения и чувства вина. Кажется, он не собирается извиняться и просить прощения. Что ж, это-то как раз в его характере. Это я могу понять.

- Я ещё не решил, - выдаёт он.

Поднимаю брови. Попросить его развернуть свою мысль словами я, если честно, не в силах. Ком в горле совсем стянул связки.

- Я пока не принял решение, стоит ли мне уйти от тебя или нет, Алиса, - огорошивает меня признанием муж.

***

Листаем дальше, там визуализация!

Визуализация

Алиса Баева. 34 года. Так сложились обстоятельства, что она почти всё свое время посвящает семейным заботам. Уволилась с работы, чтобы ездить на реабилитации вместе с сыном. Во всем поддерживала мужа. И чем же он отплатит ей за преданность и любовь?

Сергей Баев. 40 лет. Некоторым людям приходится разрываться между тем, что правильно, и тем, чего хочется. Рано или поздно приходится делать выбор. Сергей принял решение идти за желаниями. Теперь только судьба может открыть ему глаза на сделанный выбор. Как бы потом не пришлось горько сожалеть.

Аватарка неизвестной разлучницы. Как думаете, кто она?

***

Дорогие друзья, если начало вам понравилось, не забудьте, пожалуйста, добавить книгу в библиотеку и нажать на звездочку!

И отдельная благодарность тем, кто оставляет комментарии! Это важно для автора. ❤️

Подписаться на автора: https://litnet.com/shrt/uTqV

4

Судьбоносный разговор для нашей семьи происходит в туалете банкетного зала.

До нас доносится весёлая музыка и голос ведущего, усиленный микрофоном.

Усмехаюсь.

Наш брак начался со сказочно красивого предложения руки и сердца, которое Сергей сделал мне в Париже. А закончился в туалете грязным признанием в измене.

Как мы скатились до этого? Как он мог поступить так с нами?

Мне так хочется, чтобы всё это оказалось дурным сном! В душе вспыхивает трусливое и наивное желание отмотать время, и не взять в руки телефон мужа. Тогда я смогла бы дальше жить в иллюзии крепкой семьи.

Сгребаю остатки сил со дна разбитой вдребезги души и прячу боль поглубже в сердце. Внутри умираю от отчаяния, но нахожу в себе силы не показывать это.

- Это же просто, - говорю я. – Если там любимая, а дома нет, то решение должно быть лёгким.

Сергея почему-то выводят из себя мои слова. Он дёрганным жестом запускает пальцы в свои тёмные волосы и откидывает пряди назад. Бросает на меня нечитаемый взгляд. Вроде бы и сдержанный, но подрагивающая скула выдаёт волнение мужа.

- Серьёзно? – с наездом спрашивает он. – То есть если бы ты встретила случайно какого-то другого мужчину и, не имея на то намерения, увлеклась им, ты с лёгкостью бы ушла от меня? И глазом бы не моргнула? Ни секундочки не колебалась бы?

- Если кого-то называют «любимой» и «моим ангелом», - каждое слово врезается в моё сердце кинжалом, - то это не случайное увлечение. Случайной и мимолётной ты бы так не написал, я тебя знаю. Не делай из меня дуру!

Сергей качает головой.

- Хорошо, Алиса, а если добавить в наше уравнение ещё вводных? – говорит он. – Ушла бы ты от меня без раздумий, если бы я, скажем, был инвалидом или болел? Позволила бы тебе совесть поступить так со мной?

- Я же не инвалид и не нахожусь при смерти - оторопело возражаю я. – К чему эти сравнения, Серёжа?

- Да брось! – отмахивается муж. – Что с тобой будет, если я уйду? Ты же не справишься одна…

Эти слова, как удар в живот. Они вышибают из лёгких воздух. Задевают. Ранят.

- Не смей… - шепчу я, хватаясь за живот.

В ушах начинает нарастать шум.

Я знаю, что муж имеет в виду. Ему не обязательно бросать это мне в лицо.

Вся моя жизнь – это он, сын и дом. Картинкой перед глазами встаёт воспоминание, как я полгода назад в слезах признаюсь Сергею, что не смогла бы без него справиться со всем, что навалилось.

Тогда Глеб только-только встал на ноги. Реабилитация шла трудно, прогнозы были невнятные. Мне было страшно за сына.

Тогда я как-то растрогалась и сказала мужу, что он в моей жизни – единственная стабильная постоянная. Поблагодарила его за то, что он такой надёжный, и это даёт силы продолжать бороться за здоровье сына.

Не думала, что мои слова повесят мужу гирю на шею. Оказывается, он считает, что я без него тут же лягу, сложу руки на груди и умру.

- Вот видишь, - продолжает муж, - ты ведь у нас не стоик, плачешь по любому поводу. Не умеешь ничего решать сама. Как, скажи на милость, мне бросить тебя одну? Нет, я от своей ответственности не отказываюсь. Не собираюсь менять постаревшую жену на молодую. Я и двоих потяну, не проблема.

- Значит, она молодая… - замечаю я.

Ну да, по фотографиям с частями тела и так было понятно, что не старая.

- Это неважно, - отмахивается Серёжа.

- То есть ты завёл молодую любовницу, - уточняю я, - и из опасений о душевном состоянии жены сомневаешься стоит ли уходить из семьи?

Взгляд Серёжи становится холодным и чужим.

- Я просто жалел тебя, Алиса, - с усталым вздохом выдаёт муж. – Ну кто ты без меня? Никто. Не хочу быть монстром, который выкинул первую жену, когда она… перестала быть юной.

У меня снова темнеет перед глазами. Нет, это не может быть правдой. Я не верю.

Серёжа будто грязными сапогами по мне прошёлся. Растоптал этими своими признаниями. Хуже уже и быть не может.

- Как… как же ты себе это представляешь? – не могу удержаться от вопроса я. – Собираешься жить на два дома?

Не знаю, зачем расспрашиваю его. Какое-то нездоровое любопытство. Я будто смертельно больной пациент, который выпытывает у врача, как в подробностях будет приближаться его конец.

- Так многие живут, Алиса, – равнодушно заявляет муж. – У многих есть постоянные любовницы на стороне и официальные жёны, к которым давно… нет прежних чувств.

- Давно? – с болью в голосе выдыхаю я.

Чёрт, Алиса, соберись! Возьми себя в руки!

- Вот только давай без этого, ладно! – отмахивается Сергей. – Да, я тебя разлюбил. Но не делай из меня большего мудака, чем есть. Я же сказал, что ещё не решил, стоит ли нам разводиться. Ты меня всегда поддерживала, так что и я не хочу тебя кидать. Статус жены за тобой. Я тебе это в день нашей свадьбы обещал, и слов своих назад не забираю.

У меня, кажется, челюсть на пол падает. Вот же благородный рыцарь! Слово своё он держит! А ничего, что за моей спиной спит с какой-то шкурой?

5

Слова мужа словно кинжал, воткнутый прямо в живот. Чувство, что меня предали, настолько всеобъемлющее, что кажется непереносимым.

- А наш сын? - вмиг осипшим голосом спрашиваю я. – Ему не нужна нормальная полноценная семья?

Сергей разводит руками.

- Ну так это ведь ты меня выгоняешь! Ты рушишь семью! – голос мужа повышается почти до крика.

Сергей ударяет ладонью о стену, словно раздражение, накопившееся в нём, больше не может уместиться внутри.

Я испуганно вздрагиваю.

- Именно ты сейчас не думаешь о нашем сыне! – продолжает нападать Сергей. - Я предложил тебе компромисс, а ты пошла на принцип!

Я не раз слышала от других, что за моим мужем как за каменной стеной. Да я и сама так считала. Благодарила судьбу за то, что встретила «своего» человека.

Теперь моя каменная стена рухнула, да ещё и прямиком мне на голову.

- Не перекладывай на меня ответственность, - шиплю я, тыча в сторону мужа дрожащим пальцем. – Это твой выбор – завести интрижку.

- А в чём твоя ответственность, Алиса? – на лице мужа появляется ироничный оскал. – В том, чтобы изображать из себя жертву и принимать решения, которые даже не сможешь потянуть? Ну выгонишь ты меня, и что дальше? Как ты это объяснишь нашему сыну? Я честно ему скажу, что именно ты выставила меня.

По больному бьёт. Можно сказать, угрожает.

- А ты тогда так же честно скажи Глебу, что вторую семью нашёл и другого ребёнка там сделал. Взамен ему!

- Не смей так со мной разговаривать!

Лицо мужа краснеет, и я понимаю, что он дошёл до точки кипения. Не хочу, но пугаюсь его гнева. Растерянно отступаю назад. Он никогда не кричал на меня прежде. И таких ужасных слов не говорил.

- Нормальная мать должна думать не о своих раненых чувствах, а об интересах ребёнка! – продолжает отчитывать меня муж. – Как ты собралась жить без моей поддержки? Или забросишь реабилитацию Глеба в угоду своей гордости?

Сергей смеряет меня пренебрежительным взглядом.

- У тебя нет времени одновременно на работу и на постоянные курсы реабилитаций, Алиса, - продолжает муж. – Конечно, я продолжу платить за лечение сына. Это не обсуждается. Но почему я должен содержать ещё и тебя, если ты проявляешь такое неуважение?

Сергей смотрит на меня взглядом победителя. Он знает, что мне нечем крыть.

- Что ты выберешь, дорогая? – безжалостно спрашивает он. – Здоровье своего ребёнка или гордость?

Смотрю на мужа и не узнаю его. Взгляд холодный и даже жестокий. Губы сжаты в тонкую линию. Он сейчас ведёт себя со мной как с врагом.

А я всё ещё никак не могу взять в толк, когда же мы перестали любить друг друга? Когда успели стать настолько чужими?

- Я должна терпеть твоё мерзкое поведение ради… содержания? – удивлённо переспрашиваю я.

Губы дрожат. Конечно, я не могу его переспорить. Сергей орёт и давит, бросая в меня настолько невообразимыми аргументами, что они просто в голове не укладываются.

- Ради сына! – кричит муж. – Я терплю этот брак ради сына! Почему ты не можешь?

«Потому что я люблю тебя, идиот!» - хочется прокричать мне. Искренне и сильно. Так, как любят один раз в жизни.

И я просто не выживу в этой пытке – делить тебя с другой.

Вот то, с чем я действительно не в состоянии справиться.

Выматывающая борьба за здоровье сына, возможное безденежье, всё это не сломает меня.

Но я точно не вынесу другую в нашей жизни, не смогу смотреть мужу в спину, когда он будет уезжать к ней.

- Не надо терпеть меня ради сына, – говорю я. – Будь счастлив с другой, если, конечно, сможешь…

Я разворачиваюсь и сбегаю обратно в шумный зал, полный гостей. Иду прямиком к столику, за котором сидят члены нашей семьи.

В прострации опускаюсь на стул.

- Мам, ты чего такая мрачная? – спрашивает Глеб.

Улыбаюсь через силу.

- Всё в порядке, родной.

- Поссорились, что ли? – спрашивает сестра.

Киваю.

- Нашли время! – раздражённо ворчит свекровь. – Неужели обязательно надо на публику своё грязное бельё вываливать? Разбирались бы дома, как все нормальные люди.

Вскидываю на неё колючий взгляд.

- А я не хочу жить с грязным бельём, - заявляю с вызовом. – Грязь нужно отстирывать, а не за закрытыми дверями от людей прятать.

Устало опускаю голову и добавляю:

- Всё равно не спрячешь…

- Алиса, милая, а давай я тебя с Глебом домой отвезу, - заботливо предлагает сестра. – На тебе совсем лица нет, смотреть страшно.

- Спасибо, Марина, - благодарно ей улыбаюсь.

Так приятно знать, что хоть кто-то поддерживает. Наверно, сестра – единственный человек, которому не плевать на мои чувства.

6

- Что вы имеете в виду, Алёна Вадимовна? – спрашиваю я, внутренне напрягаясь.

Свекровь всегда была колючей язвительной женщиной. Впрочем, загадками она раньше не имела привычки говорить – предпочитала прямо в лицо высказывать все свои мысли и претензии.

- Ничего я не имела в виду, Алиса, - мама Сергея встаёт из-за стола. – Не втягивайте меня в это.

Она бросает на стол салфетку и обводит нас всех недовольным взглядом.

- Я обещала Серёже не вмешиваться, - добавляет она. – Но, видит Бог, Алиса, трудно на это просто смотреть. Тебя водят за нос как слепого котёнка.

Похоже, она уже в курсе, что сын завёл себе любовницу и подумывает уйти из семьи.

Усмехаюсь.

Жёны всегда узнают правду последними.

- Не волнуйтесь, Алёна Вадимовна, я уже всё знаю, - устало произношу я.

Свекровь опускает глаза, удивляя меня этим. Она не из тех, кто прячет взгляд. Всегда прямо смотрит. И за словом в карман не лезет.

- Сомневаюсь, Алиса, - говорит она.

- Чего вы тут? – За моей спиной раздаётся командный голос мужа. – Мам, ты куда? Тебе праздник не понравился?

Сердце скручивает морским узлом. Ну вот и как нам дальше быть? Мне теперь даже находиться рядом с мужем тяжело. Как можно всерьёз говорить о том, чтобы сохранить брак?

Да и ради чего? Ведь любит он ту… другую…

Глеб не оценит, если мы будет жить с его отцом врагами на одной территории. Нет, это точно не выход.

- Серёжа, я, конечно, люблю вечеринки с привкусом скандала, но не тогда, когда они касаются моей семьи.

Алёна Вадимовна наклоняется к Глебу и целует внука в макушку.

- Пока, Глебушка, ты - единственная моя отрада на этом свете.

- Пока, бабуля, - отзывается сын.

- Я предложила Алисе отвезти её и Глеба домой, - Марина услужливо улыбается моему мужу. – Чтобы не накалять обстановку.

- Не стоило, - бросает Сергей. – Раз уж мы празднуем мой юбилей, на нём должны присутствовать мои жена и сын.

- И зачем нужна эта показуха? – возвращаю я мужу его же слова, сказанные в начале вечера.

Сергей пожимает плечами.

- Не знаю, ты мне скажи, Алиса. Ведь именно ты организовала это.

- Хотела сделать тебе приятно, - говорю я.

С силой комкаю в руках тканевую салфетку, чтобы удержаться от слёз.

Вздрагиваю от неожиданности, когда рядом раздаётся громкий смешок Риты.

Племянница весь вечер просидела, уткнув нос в свой телефон.

- Простите, - она отрывает на секунду взгляд от экрана, - просто смешной мем увидела.

- И что же там смешного? – строго спрашивает Сергей.

Рита под его тяжёлым взглядом опускает глаза обратно к телефону.

- Ничего, - бурчит она.

- Вот и я так думаю.

Не знаю, почему я не настаиваю на том, чтобы уехать. Просто сбегать с праздника, который организовала сама же, кажется глупым. Да и не знаю, как объяснить Глебу, почему мы уходим с дня рождения его отца.

Мы остаёмся до конца. Я сижу рядом с сыном и сестрой, мрачно наблюдая за мужем, который общается с гостями.

Когда гости начинают расходиться, заказываю для нас с Глебом такси в приложении.

- Зачем? – удивляется сестра. – Я же на машине. Обещала же, что довезу тебя.

- Не хочу тебя утруждать, - улыбаюсь Марине. – Вам с Ритой ещё потом к себе ехать.

- Мам, а почему мы не можем поехать домой с папой? – спрашивает сын. – Он же здесь, с нами.

У меня дыхание перехватывает от раздирающих душу чувств. Ну как сказать своему ребёнку, что наша семья разваливается? У меня рука не поднимается причинить такую боль сыну.

Чёртов предатель! Никогда не прощу всего этого Сергею. Как будто мало наш мальчик настрадался? Год по больницам мотался. Операцию пережил. От класса своего отстал, из-за чего очень переживает.

Так теперь ещё и расставание родителей придётся вытерпеть. И неважно разведёмся мы или нет – достаточно испорченных отношений и ссор. Дети все понимают и страдают не меньше взрослых.

- Глебушка, твой папа сегодня занят, - говорит сестра. – Он в другой раз с вами поедет.

Сергей снова возникает будто из ниоткуда.

- Не нужно вмешиваться! – рявкает он на Марину. – Я сам решу кого, куда и когда везти.

На мой телефон приходит сообщение о том, что заказанное такси ждёт у входа.

- Ладно, всем пока, - беру сына за руку и поднимаюсь с ним на ноги. Затем поворачиваюсь к мужу. – Ещё раз с днём рождения, Серёжа! Жаль, что праздник пришёлся тебе не по вкусу, надеюсь, следующий для тебя организуют получше. К счастью, это уже будет не моя забота.

Выхожу с Глебом на улицу и иду к такси. Водитель достаёт из багажника бустер, чтобы усадить на него Глеба.

7

- Когда женщины не получают того, что хотят, сынок, - холодно произносит Сергей, - они имеют обыкновение впадать в истерики. Именно это ты сейчас и наблюдаешь.

- Не смей! – я тычу пальцем в каменную грудь мужа. – Не смей пудрить мозги нашему сыну.

Отпихиваю его плечом от автомобиля и распахиваю дверь.

Сергей поддаётся и отходит в сторону. Конечно, наши силы далеко не равны, и если бы он не захотел, я бы и на миллиметр его не сдвинула.

Сажаю сына на заднее сидение и пристёгиваю ремнём безопасности.

- Отличный день рождения ты мне устроила, спасибо! – со злой иронией в голосе заявляет муж. Он стоит, вальяжно прислонившись плечом к машине. Руки засунуты в карманы брюк. – Залезла в мой телефон. Устроила скандал. Ещё подарки будут?

Дрожащими пальцами стягиваю с руки обручальное кольцо.

- Вот, держи, последний подарок, - протягиваю ему золотой ободок, который с гордостью и любовью носила десять лет.

Сергей подставляет ладонь, и я опускаю на неё символ нашего союза.

- Что, вот так вот просто? – с усмешкой спрашивает он. – Я полгода мучился. Сомневался. А ты и дня подумать не хочешь?

Опускаю глаза.

- Ты мне такой не нужен, - тихо произношу я.

Замолкаем оба. Ну что тут ещё скажешь?

- Девушка, у вас тут уже прилично за ожидание натикало, - торопит таксист.

- Сейчас поедим, - отзываюсь я.

Обхожу автомобиль и сажусь на заднее сидение рядом с сыном с другой стороны.

Таксист тут же трогается с места, а Сергей так и остаётся стоять на одном месте с руками, засунутыми в карманы. В зеркало заднего вида, я вижу, что он провожает наше такси взглядом.

- Мам, почему ты плачешь? – спрашивает Глеб.

- Уже не плачу, сынок, - я растираю по щекам выкатившиеся слёзы.

Через какое-то время вижу, что и сын сидит с глазами на мокром месте.

Вот же чёрт!

Притягиваю его к себе и обнимаю.

- Мам, вы с папой теперь разведётесь? – со слезами в голосе спрашивает меня девятилетний сын.

Сердце в груди на части разрывается от боли.

- Да, Глеб, похоже, что разведёмся, - нехотя говорю я.

- Мам, а можете, пожалуйста, не делать этого? – спрашивает Глеб.

Слышать эти слова от сына невыносимо. Я обнимаю его и целую в лоб. По щекам снова катятся слёзы. Ну что же мне делать?

Я так ничего и не отвечаю сыну. Не нахожу слов.

Мы доезжаем до дома, и я укладываю его в постель. В углу детской установлены тренажёры, на которых Глеб каждый день делает упражнения, чтобы укрепить мышцы спины. Вспоминаю, как Сергей сам устанавливал их, и на глаза снова выступают слёзы.

Ну что же я делаю? Как осмелилась прогнать мужа к любовнице? Ведь люблю же безумно. Может, правда, было бы лучше хоть так, с краешку? Остаться в его жизни законной женой. Забытой, нелюбимой. Но хоть как-то причастной к его жизни.

Боже, мне так стыдно за эти мысли!

Нет, надо быть сильной. Вырвать его из сердца, если получится.

А если нет?

Я всю ночь рыдаю, лёжа на нерасправленной кровати в нашей спальне. Понимаю, что если его нет сейчас здесь, то он где-то там, с ней. С другой женщиной, которая стала любимой.

С утра голова гудит и раскалывается. Опухшие и покрасневшие глаза не скрыть никакой косметикой.

Смотрю на себя в зеркало и морщусь. Ну что за чучело? Конечно, муж запал на какую-нибудь молодую и свежую красотку. А у меня и времени-то нет красоту наводить.

Я так была сосредоточена на самом главном – здоровье сына, что редко вспоминала о том, что следует сделать укладку или макияж.

Всматриваюсь в своё отражение в поисках морщин. Получается, я уже старая и непривлекательная? Со мной можно жить только из жалости?

Но ведь жизнь такая длинная. Невозможно оставаться прежней в тридцать, сорок и пятьдесят. Неужели любовь испаряется с первыми морщинами?

Из-за того, что сомневаюсь в принятом решении, чувствую себя совершенно потерянной. Брожу по дому и забываю, куда шла. Овсянка, которую варю на завтрак для сына, пригорает, а чай заваривается слишком крепким.

У меня вдруг возникает такое острое желание ощутить хоть чью-то поддержку, что я решаю прямо сейчас съездить к сестре.

Беру Глеба и еду вместе с ним к Марине. Из такси звоню ей, но трубку никто не берёт.

Решаю, всё-таки доехать и позвонить в дверь. Я обычно не приезжаю к Марине без предупреждения, а вот она имеет такую привычку, так что обидеться на незваных гостей не должна.

Поднимаюсь за руку с Глебом на нужный этаж и несколько раз давлю на дверной звонок рядом с квартирой сестры.

Мне так нужно поговорить с ней.

Через долгие пять минут я слышу, как Марина поворачивает дверной замок с той стороны и на щёлочку приоткрывает дверь.

8

- Открою, конечно, - сестра всё-таки распахивает дверь шире, - раз пришла.

Марина стягивает на груди края махрового халата и отходит в сторону.

- Просто ты без звонка обычно не приезжаешь, - добавляет она.

- Я звонила.

Прохожу с Глебов в коридор квартиры и останавливаюсь в нерешительности. Может, не стоило приезжать? Кажется, Марина не слишком рада нашему визиту.

- А, я наверно забыла телефон с бесшумного режима снять, - сестра разводит руками. - Ну, пойдём, что ли, чаю выпьем.

- Мам, а можно я, как обычно, у Риты в комнате мультики посмотрю? – спрашивает сын.

- Она спит ещё, наверно, - я оглядываюсь на Марину.

- Её дома нет, можешь идти, - разрешает сестра.

- А где же она? – удивляюсь я.

Рита, насколько я помню, любительница поспать до обеда. В десять утра её просто так из кровати не вытащишь.

Марина снова поправляет края халата на груди и пожимает плечами.

- Так, в этот… институт уехала… пойдём уже чай пить.

Глеб убегает в комнату Риты, а мы с сестрой идём на кухню.

- В воскресенье в институт? – растерянно переспрашиваю я.

- Ну да, - Марина ставит чайник, - чего-то ей там в библиотеке понадобилось.

Окидываю взглядом такую знакомую кухню. Это квартира досталась сестре после смерти нашей мамы. Я выросла тут и знаю каждый уголок.

Да и Марина практически ничего не меняла. После развода вернулась сюда с Ритой. Сначала они жили с мамой втроём. А потом мамы не стало.

Мне всегда немного грустно приезжать к сестре. Невольно думаю о маме и о том, что её уже нет с нами.

Сажусь и провожу пальцами по шершавой поверхности стола, на котором мама в детстве учила нас раскатывать тесто.

- Марин, я, кажется, развожусь, - тихо произношу я.

Сестра ставит на стол две чашки с дымящимся чаем и садится напротив.

- Ну, это не конец света, - сухо произносит она.

- А мне сейчас кажется, что конец…

Я прижимаю ладони к горячим керамическим бокам кружки, и в глаза бросается собственный безымянный палец без кольца.

На нём остался белый след, который моё отравленное горем воображение видит сейчас безобразным шрамом.

- Ну прошла любовь, - утешает сестра, - чего из-за мужика убиваться-то?

- А когда она прошла-то? – с грустью спрашиваю я. – Столько лет прошли рука об руку, а потом на тебе! У него, оказывается, есть беременная любовница, а меня ему бросать просто жалко…

- Все мужики такие, Алиса, - со знанием дела заявляет Марина. – Вот мой бывший свалил в закат, как только Ритка родилась. Сергей ещё долго продержался.

- Мам, - на кухню заглядывает Глеб. – У Риты на телеке настройка каналов слетела. Честно, это не я. Когда включил, оно уже так и было.

- Да, она его редко смотрит, - отмахивается Марина. – Сейчас молодёжь в телефоне сидит безвылазно. Пойдём, настроим.

Все втроём идём в Ритину спальню. Глеб тут же плюхается на кровать, а Марина берёт пульт и запускает автонастройку каналов.

Оглядываю комнату племянницы. Возле письменного стола, заставленного вперемежку учебниками и косметикой, на стене висит коллекция квадратных фотокарточек, закреплённых маленькими декоративными прищепками. На каждом снимке какая-то часть тела: коленки, плечо, один глаз…

Нехорошее предчувствие подкатывает к горлу тошнотой.

Да, нет…

Не может такого быть.

Беру в руки одну из фотокарточек.

- Наверно, сейчас так модно, - вслух объясняю я сама себе, - девчонки насмотрятся картинок в соцсетях и повторяют друг за другом…

- Ты про что? – Марина отвлекается от настройки телевизора. – А-а-а, про фотки эти! Бред же, да? Нет, чтобы нормальные фотографии делать. По этой расчленёнке и не понять, кто на снимке даже.

- Точно, не понять, - соглашаюсь я, вешая фотографию обратно. – Слушай, Марин, мы наверно, пойдём уже.

- А мультики? – разочарованно спрашивает Глеб.

- Дома посмотришь, - обещаю я сыну.

- Ну, как хочешь, - сестра пожимает плечами.

Пока мы с Глебом обуваемся в коридоре, слышится щелчок отпираемого замка в двери, а потом в квартиру заходит Рита.

- Здрасте, тётя Алиса, привет, Глеб, - племянница скидывает туфли и плащ.

Замечаю, что на ней то же платье, в котором она вчера вечером была на юбилее Сергея. Странный выбор для поездки в библиотеку в воскресенье утром.

- Привет, Рита, - говорю я в спину девушки, уже уходящей в свою комнату.

- Давай ещё встретимся и поговорим, - предлагает Марина.

- Конечно, - соглашаюсь я.

По дороге домой пытаюсь выкинуть из головы одну очень мерзкую мысль. Ну не может же такого быть! Даже думать об этом низко.

9

- Глеб, иди к себе в комнату, - просит Сергей. – Посмотри там мультик, пока мы с твоей мамой поговорим…

- Пап, почему вы с мамой ругаетесь? – спрашивает сын. – Что случилось?

- А мама тебе что сказала? – муж общается с сыном мягко, но в его тоне всё равно слышится холод.

- Ничего, - расстроенно отвечает сын. – Ни ты, ни она, вы ничего не говорите! Мама только плачет, и всё.

Сергей переводит на меня осуждающий взгляд.

- Твоя мама больше не хочет, чтобы мы были семьёй, - заявляет муж.

У меня аж дыхание перехватывает от этих несправедливых слов. Я забываю про то, что нельзя выяснять отношения при ребёнке. Вообще, про всё забываю.

- Ты себе там другую семью завёл! – кричу я с отчаянно колотящимся сердцем. – И жену, и ребёнка! Не смей выставлять меня виноватой перед Глебом!

Сергей, как и я, теряет самообладание.

- А знаешь, я рад, что всё вскрылось! – заявляет он на повышенных тонах. – С тобой же просто невозможно уже! Мне надоело тянуть эту лямку! Жить без счастья. Мне сорок. Самое время расставить всё по местам. Когда, если не сейчас?

Замечаю, как блестят от слёз глаза сына, и вина обрушивается на меня неподъёмным грузом. Ну что же мы делаем?!

- Хватит, Сергей! – обрываю я.

Подхожу к Глебу и притягиваю его к себе.

- Прости, дорогой, это всё не для твоих ушей, - шепчу я, наклоняясь и целуя сына в макушку.

- Так и есть, - через минуту борьбы с собой соглашается муж. – Прости, Глеб, но по-другому не выйдет. Пойду соберу свои вещи.

- Соберёшь свои вещи? Сам? – всё-таки не могу удержаться от злой иронии. – А я думала, что ты у меня и дом отберёшь. Грозился же оставить без содержания.

- Не начинай! – рявкает на меня муж.

Но я не могу держать это в себе.

- А что? – спрашиваю я. – У тебя ведь с любовницей ребёнок будет. Может, вам этот дом нужнее. Откуда мне знать, что у тебя на уме?

- Алиса, воздержись от истерики! – строгим тоном требует Сергей.

- Почему? – не унимаюсь я. – Тебе можно устраивать в нашей жизни полный беспредел, а мне даже истерику нельзя закатить?

- Так, ладно! – Сергей решительно распрямляет спину. – Глеб, сынок, мы с тобой потом поговорим, обещаю. А сейчас я наверх, собирать вещи.

Усаживаю сына в гостиной и включаю на телевизоре мультики. Я знаю, что Глебу сейчас плохо. Что ему нужна моя поддержка. Но внутри бушует такой водоворот из злости, что сил на нежность вот прямо сейчас нет совсем никаких.

Чувствуя себя отвратительной матерью, достойной самого страшного осуждения, оставляю Глеба одного в гостиной, а сама отправляюсь на кухню. Пинком ноги двигаю табуретку к нужному месту. Неуклюже взбираюсь на неё, чтобы достать до одного из верхних ящиков.

Там у меня всегда стоят две бутылки. Одна с крепким алкоголем, который я добавляю в выпечку. Вторая – с успокоительным, которое я пила в первые месяцы после несчастного случая с сыном.

Пока тянусь к бутылке с успокоительным, слышу, как муж на втором этаже ходит туда-сюда по нашей спальне.

Вторая рука сама собой тянется ко второй бутылке.

Спускаюсь на пол и достаю с полки кружку.

Руки трясутся так, что я чуть не ставлю всё это добро мимо столешницы.

Смешиваю в чашке всё, что достала.

- Вот этого-то я и боялся, Алиса! – раздаётся за моей спиной голос мужа. – Вот так ты справляешься, да?

Медленно оборачиваюсь назад.

Сергей стоит в дверях кухни с чемоданом, который держит за ручку, и смотрит на меня с осуждением.

Словно и правда всё, что происходит – моя вина, и ничья больше.

Наверно, он в чём-то прав. Я не святая. И не самая стойкая женщина в мире. Боль от разбитого сердца и злость на предателя сейчас настолько затмили собой всё остальное, что я совершенно теряю контроль.

- Убирайся вон! – истошно кричу я на этого самодовольного придурка, смеющего предъявлять мне претензии.

А для пущей убедительности запускаю в него кружку с успокоительным коктейлем, который так и не успела пригубить.

Вообще-то, я метила в стену рядом с Сергеем. Бить людей кажется мне чем-то противоестественным. Но ничего не могу поделать с тем, что до тридцати четырёх лет дожила страшной мазилой.

Мужу приходится резко пригнуться, чтобы пущенный мной снаряд не угодил ему прямо в голову.

Чашка бьётся о стену коридора за спиной мужа, и обдаёт его брызгами и осколками.

- Совсем с ума сошла? – рычит Сергей, отряхивая пиджак от осколков. – Психичка неадекватная… кто тебя вообще такую вытерпит?

Как ни странно, запущенное в мужа успокоительное подействовало не хуже, чем принятое внутрь.

Мне становится чуточку легче. Делаю рваный из-за сильного сердцебиения вдох и прикрываю на секунду глаза.

- Главное, чтобы ты, Сереж, мог себя вытерпеть, - уже гораздо более спокойным тоном бросаю я. – Для меня загадка, как ты с этим справляешься.

10

- Может, тебе с Глебом на пару месяцев из города уехать? - предлагает сестра.

Прошло несколько дней с тех пор, как Сергей приходил, чтобы забрать свои пожитки.

Честно говоря, до сих пор всё как в тумане. Вещи валятся из рук. Через пять минут забываю, о чём только что говорила с кем-то.

Сегодня привезла Глеба на физиопроцедуры в медицинский центр, а вспомнить, когда его нужно будет забирать, не могу. Через час или полтора? Хорошо хоть в ежедневнике всё записано.

Подъехала Марина, и мы с ней пошли пить кофе в ресторанчик возле клиники.

- Ты же не продала ещё мамину дачу? – продолжает сестра. – Там свежий воздух, природа. Быстро придёшь в себя.

Дача со стареньким заброшенным домиком в двухстах километрах от города – это моя часть наследства. Марине досталась квартира, потому что ей было нужнее. А мне то, что осталось.

- Не продала, - говорю я, тоскливо глядя на сестру. – Но как же мы там с Глебом одни справимся? Там ведь ни канализации, ни отопления. Старая печка, да электричество, которого хватает только на одну лампочку.

Мама перестала ездить туда лет за пять до смерти. А уж сейчас там и подавно всё бурьяном в полный рост заросло.

- Да и Глеба ведь на процедуры нужно возить, - добавляю я.

Это главная причина. А так, конечно, есть что-то заманчивое в словах сестры. В доме каждый угол напоминает о муже, и порой хочется сбежать оттуда хоть на край света.

- Ты же сама говорила, что через неделю у вас закончится курс процедур, а следующий ещё неизвестно когда, - напоминает сестра.

- Неизвестно когда – это через неделю или две, не больше, - объясняю я. – Нельзя терять время. Врачи доходчиво объяснили мне, что самая эффективная и полная реабилитация возможна именно сейчас по горячим следам после травмы.

- Жаль, - говорит на это сестра. – Так бы хоть смогла отвлечься.

- Не жаль, - с нажимом произношу я. – Здоровье Глеба важнее всего. Это главное.

Сестра поджимает губы.

- Может, поэтому твой брак и развалился, Алиса, не думала об этом? Зациклилась только на сыне, вот муж и не выдержал.

- Интересно, смогла бы ты не зациклиться на Рите, если бы она оказалась в такой ситуации, как Глеб? – с раздражением интересуюсь я. – Мать всегда за своего ребёнка будет стоять.

На лице Марины появляется непонятное мне выражение.

- Ты права, - говорит она. – Мать всегда за своего ребёнка. А остальным можно пренебречь.

- Рада, что ты меня понимаешь.

- Более чем.

Кидаю взгляд на часы - пора забирать сына.

Мы вместе с Мариной идём встречать Глеба в клинику. Сын, как обычно, спускается в холл, но я сразу понимаю, что с ним что-то не так. Идет, опустив голову и ссутулив плечи.

- Солнышко, что случилось? – я присаживаюсь возле подошедшего ребёнка на корточки.

- Ничего… - бурчит Глеб и всхлипывает.

Да он ведь плачет уже!

- Ну как это ничего? – ласково спрашиваю я сына. – Я же вижу, что тебя что-то расстроило.

- Папа звонил, - в голосе сына сквозит грусть и обида. – Он сказал, что у него не получится отвести меня в музей поездов на следующих выходных, как он обещал. Он занят…

В копилку злости на мужа добавляется ещё один увесистый камешек.

Ну неужели ему настолько плевать на Глеба? Как можно отменять совместные планы сейчас, когда сын так травмирован нашим расставанием? Это насколько бессердечным чурбаном надо быть?

- Сейчас, сынок…

Я поднимаюсь на ноги и дрожащей рукой достаю телефон.

Рычу от бессилия, когда муж не берёт трубку.

- Нет, я этого так не оставлю! – я оборачиваюсь на сестру. – Марина, отвези, пожалуйста, Глеба к себе на часик, а я съезжу к Сергею в офис, поговорю по душам.

- Нет, Алиса, не нужно, не делай этого! – отговаривает она.

- Это ещё почему?

Я уже на взводе. Когда речь заходит об интересах сына, мне сложно быть снисходительной к Сергею.

- Не позорься, Алиса, - увещевает меня Марина. – Ну чего ты там разборки устраивать будешь?

- Чего вы меня все за плинтус загнать пытаетесь? – взрываюсь я. – Не истери! Не позорься! А как ещё мне отстаивать интересы собственного сына?! Нет, Марина, если ты мне сестра, то присмотри, пожалуйста, за Глебом.

Марина опускает голову.

- Ну хорошо, Алиса, - тихо произносит она.

Целую сына в щеку, и на волне злости лечу в офис к мужу.

А потому что надо было брать трубку! Он прекрасно понимал, зачем я звоню через пять минут после того, как он в очередной раз разбил сердце нашему сыну.

Грозовой тучей захожу в здание фирмы. Не здороваясь с сотрудниками сразу и не снижая скорости шага, сразу иду в кабинет Сергея.

Вокруг меня, наверно, пространство молниями искрится. Люди заблаговременно шарахаются в разные стороны, чтобы не встать на моём пути в коридоре.

11

Рита не спешит отвечать на мой вопрос. Вместо этого она оборачивается на Сергея, будто это он должен объяснить, почему она здесь находится.

Но мой муж тоже не торопится говорить что-то. Он сверлит меня тяжёлым взглядом, от которого смятение в душе разрастается до размеров ступора.

Что тут происходит за моей спиной? Почему вся семья намекает, что знает то, чего я не знаю?

- А мы ещё скрываем? – спрашивает Рита у моего мужа.

Ледяная змея в желудке подползает к горлу тошнотой. Я быстро теряю решительность и боевой настрой. Смотрю всё более растерянно.

Сергей прикрывает глаза, морщится и как-то устало трёт пальцами переносицу.

- Нет, уже не скрываем, Рита, - муж дарит мне ещё один тяжёлый взгляд. – Рано или поздно ты всё равно узнала бы об этом, Алиса.

- О чём? – спрашиваю я как идиотка.

Голос хрипит, выдавая волнение.

Перевожу взгляд с Сергея на племянницу и обратно.

Это какой-то страшный сон. Совсем кошмар. Они ведь не собираются мне сейчас сказать, что…

Нет, это было бы слишком ужасно. Предательство мужа пережить сложно. Очень. Но как пережить ТАКОЕ предательство? Это же просто уму непостижимо…

Муж будто язык проглотил. Молчит, глядя мне в глаза. А Рита делает вид, что её происходящее никак не касается. Отводит взгляд в сторону, словно меня тут и нет.

- Ну же! Говори! – требую я.

- Алиса… - Сергей делает шаг ко мне, даже руку поднимает в жесте, подозрительно похожем на утешающий.

Отшатываюсь от него, как от прокажённого.

- Кишка тонка, да Баев? – охрипшим голосом бросаю я. – Не можешь заставить себя признаться в том, что спишь с моей племянницей? Это ведь переписку с ней я видела?

Муж тяжело вздыхает.

- Я не собираюсь оправдываться, Алиса, - говорит наконец он. – Сердцу не прикажешь. Я влюбился в Риту, а тебя разлюбил.

Перевожу взгляд на племянницу.

- А у тебя ничего не ёкнуло? – спрашиваю я.

Я ведь к ней почти как к дочери относилась. Когда Марина родила, мне было тринадцать. Помню, как к экзаменам школьным готовилась: в одной руке коляска с племянницей – в другой руке учебник по физике. Ездила по району и зубрила, пока сестра была занята. Из садика её после пар в институте забирала. Даже пару раз на родительские собрания в школу ходила.

Неужели для этих двоих всё так просто?

Рита пожимает плечами.

- А что нам делать, тётя Алиса? – спрашивает девушка. – Жить несчастными ради вас? Только чтобы вас не обидеть? Разве это справедливо?

Что они всё заладили про своё счастье?

Я об этом самом счастье в последний год вообще не думала. Какое счастье, когда у тебя ребёнок по больницам мотается? Да наплевать на это счастье! Лишь бы справиться, вытянуть Глеба и помочь ему снова стать здоровым.

Начинаю осознавать масштабы предательства. Они ведь все всё знали! И свекровь, и… сестра…

Вся моя семья была в курсе.

Получается, и не семья они мне больше.

Никто из них.

Вообще.

- Я тебе больше не тётя, - говорю я Рите мёртвым голосом. Перевожу взгляд на Сергея. – А тебе не жена. Будьте счастливы, раз вам это так важно. Если сможете, конечно.

Рита усмехается.

- Ну спасибо за разрешение, - ехидно произносит она. – Без этого-то мы бы точно не справились.

Тоже усмехаюсь.

Ничего-то она ещё не понимает в свои двадцать. Её любовницей сделали и втайне от жены трахали, только и всего. А она себя уже пупом земли вообразила.

- Так, хватит! – перебивает нас Сергей. – Нечего тут обсуждать, Алиса.

В душе кипит сплав из обиды и злости. Я, видите ли, мешаю их счастью. Они такие счастливые и окрылённые любовью сольются наконец в экстазе. А я больше не нужна. Меня можно выкинуть как вещь, которая больше не приносит радости.

А как же в горе и радости? А?! Сергей не согласен на такое?

Себе он заберёт всю радость, а мне оставит горечь разбитой любви и неоправданных надежд?

- Да катитесь вы, куда хотите! – на эмоциях повышаю голос. – Я вообще не за этим приехала. Меня интересует наш сын, Сергей. Помнишь такого? Глебом зовут. Или ты его, как жену, на нового ребёнка решил поменять?

Словно по команде как раз в этот момент дверь кабинета открывается, и внутрь заходит Марина, ведущая за руку Глеба.

***

Дорогие читатели! Заглядывайте в последнюю новинку нашего литмоба:

12

Подхожу к Марине и выдираю из её руки ладонь сына. На предательницу, которую называла сестрой, даже не смотрю. Мимо. Она для меня теперь пустое место.

Глеба за себя прячу. Эти змеи и близко больше к моему ребёнку не подойдут.

- Чем ты таким важным занят на следующих выходных, Серёжа? – с укором спрашиваю я. – Неужели не найдётся в твоём плотном расписании времени на то, чтобы отвезти сына в музей поездов, как обещал?

Сергей бросает на сына виноватый взгляд.

- Да, Глеб, прости, давай всё-таки сходим вместе, как планировали… - говорит Баев.

- Но, милый… - Рита, не стесняясь присутствующих, льнёт к своему любовнику.

Кладёт руку ему на грудь. Капризно и игриво заглядывает в глаза.

- Мы ведь с тобой тоже договорились, - добавляет она нежно.

Я чувствую, как сын с силой сжимает мою ладонь. Ему девять. Он не такой уж малыш, чтобы не понимать, что происходит. И для него, наверно, всё это не менее дико, чем для меня.

Сергей сбрасывает с себя Риту не слишком нежным образом и отходит от неё на шаг.

- Потом поговорим, - не особо ласково обрывает он свою любовницу.

Затем поворачивается к сыну.

- Всё в силе, Глеб. На выходных едем в музей, - великодушно заверяет Баев.

- Не надо, не хочу никуда с тобой ехать! - выпаливает сын.

- Но, Глеб… - я растерянно гляжу на своего ребёнка.

- Не ёрничай, Глеб, - строго одёргивает сына Сергей.

- Не хочу с тобой в музей! – с обидой заявляет наш мальчик. – Раз мы тебе не нужны, то и ты нам не нужен!

Сергей делает два шага к нам с Глебом, но сын демонстративно поворачивается к нему спиной.

Мне кажется, или в глазах Риты блеснуло удовлетворение?

- Ладно, Глеб, мы с тобой потом поговорим, как мужчина с мужчиной, - говорит Сергей.

А я понимаю, что нам тут больше нечего делать. Все карты вскрыты. Маски сняты. Я сейчас стою в окружении чужих людей, не считая собственного сына.

А вот эти вот все лицемеры, которых я считала семьёй, скорее враги мне.

Точно враги. Подлые и безжалостные.

- Пойдём, Глеб, - я тяну сына за руку.

- Алиса, - муж окликает меня, когда я уже выхожу из его кабинета.

Нет никакого желания его слушать. Зачем? Поступки говорят сами за себя.

- С тобой мы тоже ещё поговорим, - летит мне в спину.

Ничего не отвечаю на это. Не верю, что мы сможем о чём-то нормально договориться. Мне слишком больно. А ему, вероятно, слишком плевать.

У него ведь там новое счастье.

Вот так я остаюсь одна. Вообще, без поддержки. Теперь мне решительно некому даже пожаловаться на жизнь.

Не с кем разделить своё горе. О том, что меня терзает, я могу рассказать только зеркалу.

Боже, до чего никчёмной я себе кажусь!

Они все водили меня за нос. Улыбались в глаза, а за спиной спокойно делали то, что делали.

И даже Марина. От неё я никак не ожидала предательства.

Что я делала не так? Почему оказалась ненужной? Почему Серёжа разлюбил, а сестра с племянницей решили разрушить мою семью?

Если бы не Глеб, я бы точно расклеилась. Легла бы на кровать и не вставала с неё больше никогда, потому что мрачные мысли определённо побеждают.

Аппетита совсем нет – пихаю в себя еду через силу хотя бы раз в сутки. И спать нормально не получается. Лежу до утра на постели и смотрю в потолок.

Такой моя жизнь теперь будет всегда? Как будто всю радость выкачали.

Только ради Глеба и продолжаю функционировать. Встаю по утрам. Готовлю для сына завтрак. Вожу его на физиопроцедуры и на прогулки в парк.

Так проходят две недели, за которые Баев так и не удосуживается даже позвонить сыну.

Если честно, не понимаю, как он может там спать спокойно, зная, что Глеб так на него обижен.

Я изо всех сил стараюсь не ранить чувства сына, а Сергей как будто специально делает только хуже.

Мне начинает казаться, что ничего хорошего со мной больше никогда не случится. Что я навсегда останусь в этой мрачной депрессии. А Баев где-то там будет незаслуженно наслаждаться счастьем с новой семьёй.

Но, видимо, у судьбы и для меня есть подарки. И один из них приходится очень кстати. Однажды мне звонит незнакомый мужчина и заявляет, что намерен выкупить у меня земельный участок.

Тот самый, который достался мне от мамы.

Незнакомец уговаривает встретиться и предлагает за моё имущество совершенно сумасшедшие деньги. Я решаю, что он ошибся или тронулся умом, потому что мамин огород не может столько стоить. Да его и продать-то почти нереально – никто не захочет брать. Но мужчина уверяет меня, что его предложение справедливо.

- Не собираюсь вас обманывать, - заявляет Даниил, тот самый звонивший мужчина. – Из-за проложенной трассы и открытого рядом горнолыжного курорта принадлежащая вам земля сильно подорожала. Мы хотим дополнить комплекс жилым посёлком и экофермой. Участки ваших соседей уже выкуплены. Остался ваш.

13

Чтобы добраться до маминой дачи, я беру в аренду машину. Права у меня есть, правда, я давно не водила.

Пора заново учиться быть самостоятельной. Вспоминать, как справляться с жизнью в одиночку.

Вот один из первых шагов.

К середине поездки я начинаю чувствовать себя вполне уверенно. Ладони, которыми я держу руль, перестают потеть.

Через зеркало у лобового стекла подмигиваю Глебу, сидящему на заднем сидении. Включаю радио.

- Как думаешь, что мы там увидим? – спрашиваю я сына.

- Наверно, траву размером с деревья, - предполагает Глеб.

- Или непроходимые заросли кустов.

Мы оба оказываемся очень удивлены.

И не столько тем, что находится на нашем участке, сколько тем, что его окружает.

Даниил не соврал – новая трасса подходит почти к самому садовому товариществу. А рядом уже вовсю развёрнута стройка. С одной стороны – стройный ряд аккуратных загородных домов. А с другой – что-то вроде базы отдыха.

- Мам, там дядя прячется, - Глеб показывает пальцем на нашу полуразвалившуюся избушку, бывшую некогда дачным домиком.

Действительно. Кто-то скрылся за углом как раз тогда, когда мы с сыном туда посмотрели.

- Я не прячусь, - доносится до меня знакомый голос.

Из-за угла выходит Даниил. Выглянувшее солнце подсветило светлые волосы мужчины золотыми искрами.

Мне в голову приходит неожиданная мысль о том, как непохож мой новый знакомый на темноволосого Сергея. Почти полная противоположность. Хоть оба мужчины высокие и крепкие на вид, муж всегда производил впечатление подавляющего человека. А вот Даниил скорее располагает к себе.

Вот как сейчас – стоит и обезоруживающе улыбается.

- Простите, я не должен был без спроса заходить на вашу территорию, - Даниил разводит руками. – Вы ещё не дали согласие на продажу, я знаю. Но мне позарез нужны были кое-какие геодезические данные. У нас сроки поджимают…

Складываю руки на груди.

- И что же вы будете делать, если я так и не продам вам эту землю? – спрашиваю я.

Улыбка Даниила не меркнет ни на секунду.

- Буду вас склонять, убеждать и соблазнять.

Поднимаю одну бровь. Как-то двусмысленно прозвучало.

- Соблазнять своим проектом, конечно, - добавляет Даниил. – А вы о чём подумали?

- А я ещё ни о чём не успела подумать.

Вздыхаю и оглядываюсь по сторонам.

Трава, конечно, не дотягивает до деревьев, но заросло тут всё капитально.

Пожалуй, держаться за эту землю нет никакого смысла. Ездить сюда из города часто мы всё равно не сможем. А вокруг ни одного частного домика не осталось.

Можно, конечно, не продавать из вредности. Но деньги и правда нужны. Благодаря им можно будет не зависеть от доброй воли Сергея.

- А давайте, я вам нашу ферму покажу, - улыбка Даниила становится как будто ещё шире. – У нас там козы, лошади и кролики живут.

- Можно, мам? – сразу воодушевляется Глеб. – Ну пожалуйста?

- Конечно, можно, - соглашаюсь я.

Улыбаюсь Даниилу и ловлю себя на мысли, что впервые за последние недели делаю это искренне, не через силу.

Потенциальный покупатель моей земли ведёт нас в свои владения. Там действительно уже построена очень уютная и добротная ферма.

- Можно сказать, что это дом престарелых для лошадей, - объясняет Даниил, когда мы подходим к одному из загонов. – Сюда попадают лошади после травм на соревнованиях, ну или просто пожилые. Их уже нельзя нагружать тренировками, но детишек покатать им вполне по силам.

- Думаю, этим лошадям повезло, что попали сюда, - говорю я, наблюдая за парочкой коней, с аппетитом общипывающих один из кустов, растущих в углу загона.

- Посмотрим, что вы скажете насчёт козлят.

Даниил открывает для нас калитку соседнего загона, и мы оказываемся в окружении без устали мекающих малышей.

Они ужасно милые. Ничуть не хуже щенков или котят.

- Вот, держите, - нам с Глебом выдаётся по бутылочке с чем-то белым, похожим на молоко. – Покормите их, и наступит тишина.

Мы с энтузиазмом отдаёмся процессу. Кормим, гладим и берём на руки совершенно ручных козлят.

- Мам, я хочу тут жить! – Глеб поднимает на меня горящие счастьем глаза.

- В загоне с козами? – уточняю я.

Разделяю его настроение. Я тоже в восторге от этих малышей.

- Ну, жить с козами идея не самая удачная, - говорит Даниил, который не отходил от нас ни на шаг, - а вот приезжать на ферму в гости нужно обязательно. Скоро достроим гостевые домики, и милости просим!

Когда Даниил провожает нас обратно, признаюсь, что его ферма произвела на меня неизгладимое впечатление.

- У вас просто потрясающе. Даже не жаль продавать мамину дачу ради такого проекта.

14

Игнорирую вопрос мужа. У него нет больше права контролировать мою жизнь. Мы разошлись.

К чему теперь эти наезды?

- Сережа, ты извини, но мне сейчас некогда говорить, - сообщаю я Баеву. – Перезвоню тебе потом… наверно.

Вешаю трубку и улыбаюсь Даниилу.

- Буду очень благодарна, если поможете развернуть машину, - говорю я мужчине. – Если вам не сложно.

- Для вас не сложно, - отвечает Даниил.

Взгляд, которым он меня окидывает, очень близок к флиртующему. Но я не обращаю на это внимания. Скорее всего, Даниил просто очень хочет получить принадлежащую мне землю, поэтому ведет себя так.

Я не тороплюсь давать свое согласие на продажу даже теперь, когда внутренне почти уверенна в том, что пойду на это. Хочу сначала проконсультироваться с юристом и, возможно, обратиться за сторонней оценкой стоимости.

Недавние события отучили меня слепо доверять людям.

Договариваемся с Даниилом встретиться в городе через несколько дней. К этому времени я определюсь окончательно.

Хорошая вышла поездка. Мы с Глебом едем домой в приподнятом настроении.

Я горда тем, что справилась с управлением машины. Это маленький шажок в новую жизнь, с которой я обязательно научусь справляться сама, без помощи мужа.

Однако прошлое не торопится уходить в небытие.

Возле нашего крыльца стоит черный внедорожник Сергея.

Думая о том, что стоит сменить в доме замки, я отпираю дверь и захожу внутрь.

Сергей выходит из кухни нам навстречу.

Он хмур и небрит. Ни счастливым, ни даже довольным жизнью вовсе не выглядит.

- Привет, - голос Баева неожиданно кажется чужим.

Словно мы не виделись не две недели, а как минимум год.

Ничего не отвечаю. Я вообще не понимаю, как нам теперь общаться. И зачем?

- Совсем не рада меня видеть?

В низком хрипловатом голосе Баева проскальзывает претензия, которой я не понимаю.

Пожимаю плечами.

Да, я не рада. А чего он ожидал?

- Ну а ты, Глеб? – Баев обращается к сыну. – Не соскучился по отцу?

Глеб делает шаг ко мне.

- Не соскучился, - бурчит он. – Чего приехал? Мы тебя не звали.

Баев мрачнеет. Он не ожидал такой реакции. Засовывает ладони в карманы брюк и молчит какое-то время.

- Вот как, - произносит он в конце концов. – Значит, настроила сына против меня. Молодец, Алиса.

Делаю глубокий вдох, чтобы не сорваться и не нагрубить в ответ.

- Ты лучше меня с этим справляешься, - говорю я.

Ни одного дурного слова я не сказала Глебу об отце. Но наш сын не слепой и не глупый. Сам в состоянии сделать выводы.

Сергей опять молчит и это становится неловким.

- Так зачем ты приехал? – спрашиваю я, обнимая сына за плечи.

Баев пожимает плечами.

- Проведать вас хотел, - говорит он. – Тянет.

Вот это его «тянет» вовсе непростое. Сергей вложил в него много смыслов специально для меня. И смотрит он сейчас именно на меня. В глаза. Мол, додумай сама, зачем приехал.

- Проведал? – спрашиваю я. – Ну и всё. Давай тогда, до свидания.

Баев усмехается.

- А ведь я переживал, Алиса, как ты тут, - говорит он. – Справляешься ли…

Мне его слова поперек горла. Вспоминаю, как он буквально назвал меня жалкой и никчемной. Той, с кем можно быть только из жалости.

- Справляюсь, не переживай, - холодно отвечаю я, сжимая пальцы на плечах сына. – Вот замки поменяю на входной двери, и тогда вообще новая жизнь начнется.

Баев поднимает брови.

- С какой стати ты собралась менять замки?

Я еле держусь, чтобы не начать грубить. Столько злых эмоций внутри. Но нельзя. Он ведь и приехал за этим – увидеть, как я бьюсь в истерике.

- Не хочу, чтобы посторонние люди могли попасть в дом без моего ведома, - говорю я все так же холодно.

- И кого это, интересно, ты считаешь посторонним? – в голосе муже предупреждение.

С каждым словом Сергей становится все более мрачным. Кажется, не такого приема он ждал, и теперь нам предстоит встретить последствия.

- Ты не можешь приходить в этот дом, когда тебе заблагорассудится, без предупреждения! – прямо заявляю я.

Стараюсь говорить уверенно, но внутри уже ощущаю страх. Просто взгляд мужа становится таким колючим, будто это мы с Глебом перед ним в чем-то виноваты.

- О нет, Алиса, - в низком раскатистом голосе Баева больше нет снисхождения, с которым он говорил вначале. – Разумеется, я могу приходить в свой дом тогда, когда посчитаю нужным. И ты пока еще моя жена. Не забывай об этом.

Что это еще за угрозы? С чего вдруг? Я дала ему то, чего он хотел – отпустила к любовнице. Что ему теперь не так? Я недостаточно страдала, и он чувствует себя уязвленным? За этим явился? Хочет заставить меня убиваться еще сильнее?

15. Сергей

Делаю глоток кофе и ставлю чашку на стол.

Смотрю в окно, за которым светит солнце.

Зачем эта хорошая погода, когда на душе погано? Давно уже так. Много месяцев.

Рита ластится ко мне ласковой кошечкой. Присела на корточки возле стула, на котором я сижу. Положила голову на колени.

Есть в этом что-то подкупающее. Рядом с Ритой не надо стараться. Не надо соответствовать. Для неё я предел мечтаний в любом случае. И когда нахожу на неё время раз в две недели. И когда не скрываю плохого настроения.

Рядом с ней я не чувствую себя гадом, как дома.

Тут я никому ничего не должен, а значит, ни перед кем не виноват.

Алиса не говорит об этом прямо, но рядом с ней я каждую чёртову минуту чувствую, что я плохой муж и отец.

Не дотягиваю до её неозвученной планки. Не делаю её счастливой. Не являюсь примером для сына…

Особенно последнее.

Опять же. Ни одного слова упрёка, я не услышал. Но эти взгляды. Я чувствую их на себе. Знаю, что виноват. Каждую чёртову секунду помню, кто в ответе за то, что Глеб сейчас мотается по больницам.

Нет, Алиса не опустилась до того, чтобы упрекнуть. Она типа выше этого.

Но я-то знаю. И она знает. Прекрасно помнит, кто настоял на том, чтобы Глеб занимался футболом.

Я этого хотел. И я настоял. Сам Глеб не слишком-то рвался.

Услышал однажды, что Алиса говорит о танцах, и в приказном порядке отправил сына на мужской вид спорта. Хотел, чтобы он вырос нормальным мужиком. На хер нужны эти танцы?

Контролировал, чтобы Глеб не пропускал тренировки. И вот результат. С одной из них сына увезли на скорой.

С прооперированной спиной, конечно, какие могут быть танцы? Я могу собой гордиться – добился своего.

Если ты гад, который виновен в испорченном здоровье сына, и каждый день грубишь жене, то интрижка с двадцатилетней племянницей жены – это всего лишь ещё одна небольшая ступенька на лестнице мудачества. Всего лишь крохотный шажок, который не делает тебя сильно хуже в собственных глазах.

Не всем же быть положительными героями.

Вот я сволочь, и приходится с этим мириться.

Давно не было дня, когда бы мы общались с Алисой нормально. Притворяться счастливой семьёй выше моих сил.

И всё же я тянул до последнего. Не мог просто взять и уйти. Каждое утро уезжал на работу и не знал, вернусь ли обратно.

И каждый вечер возвращался.

До тех пор, пока Алиса не нашла переписку с Ритой, и сама не послала меня.

Вот мне и ответ на все мои сомнения.

Я не мог решиться на то, чтобы уйти из семьи много месяцев, а она дала мне отставку за пять минут.

Ни слёз, ни уговоров.

Холодная стена равнодушия.

- Дорогой, давай сделаю тебе приятно, - руки Риты, сидящей рядом на коленях, плавно тянуться к ширинке на моих брюках.

- Потом, - я отбрасываю её руки и поднимаюсь на ноги.

Нет настроения на это.

- Но ты совсем не уделяешь мне внимания в последнее время, - Рита обиженно дует губки.

Это даже карикатурно. Будто она дешёвая актриса.

- Давай без претензий, - обрываю я этот спектакль. – Мне этого дома хватало.

Глаза Риты начинают блестеть от слёз, и мне становится немного стыдно.

- Разве твой дом теперь не здесь? – спрашивает девушка.

Обвожу взглядом кухню, на которой мы сидим.

Я снял для Риты квартиру. Хорошую. В центре города.

И я ночую тут после того, как ушёл от Алисы. Но чтобы считать это место домом? С какой стати?

Ритина беременность казалась мне подсказкой судьбы. Мол, раз любовница беременна, то можно считать это поводом поставить точку в прошлом браке и попробовать поискать счастья с другой женщиной.

Но чем больше дней проходит, тем отчётливее я понимаю, что этот не рождённый ещё ребёнок никак не привязывает меня к его матери.

Когда я жил с Алисой, меня тянуло уйти из дома. Тянуло к Рите, как к отдыху от проблем в браке. Но стоило уехать из дома, как тянуть стало обратно.

И если раньше, лёжа в постели с Алисой, я думал о Рите. То теперь, засыпая с Ритой, я думаю о жене.

Как она там?

В один из выходных дней сдаюсь и еду домой. Нужно поговорить с Алисой. Да и с Глебом. С ним мне особенно трудно теперь найти контакт. Но прятать голову в песок дальше невозможно.

Зря только время потратил – ни сына, ни жены нет дома.

Звоню, чтобы спросить, где они шляются, и слышу рядом с Алисой незнакомый мужской голос.

Что это ещё за новости? Когда она успела? Две, мать его, недели всего прошло!

Она что, встречалась с кем-то за моей спиной и поэтому с такой лёгкостью выставила за порог, когда вскрылась правда про Риту?

16. Сергей

Решаю дождаться жену и сына дома. Хочу посмотреть ей в глаза.

Не знаю зачем. Возможно, надеюсь, увидеть в глазах Алисы очередную молчаливую претензию, и вспомнить о том, почему мы разошлись.

Сижу, как идиот, в одиночестве на нашей кухне и гадаю, с кем сейчас шляется моя семья.

Что это был за мужик? Почему он проводит время с моей женой и сыном, а я торчу тут и жду их?

Алиса заходит домой за руку с Глебом, и меня на месте прошибает.

С хера ли она такая цветущая и румяная вернулась?

Что это ещё за нафиг?

Значит, со мной бледной тенью жила. Будто я самое большое дерьмо, которое могло с ней случиться.

А после того как я свалил в закат, расцвела за две недели?

Какого чёрта она стоит тут сейчас похорошевшая и гордая и смотрит на меня, как на прошлогодний навоз?

Неужели и правда крутила у меня за спиной с каким-то уродом?

Она всё ещё моя жена, между прочим! И если Алиса забыла об этом, то я напомню.

Ничего между нами ещё не решено.

Я не решил.

Выводит меня из себя, заявляя, что сменит замки.

Напоминаю ей, что это и мой дом тоже.

- Давай уже подадим на развод... – начинает Алиса.

На её лице грёбаное равнодушие, и у меня рвёт крышу.

Какого хрена, я вас спрашиваю?! Какой ещё развод?

Не собираюсь быть «хорошим» бывшим, который просто съедет и будет молча посылать алименты.

Да, я никогда не был идеальным мужем и отцом. Но это не значит, что я просто подвинусь.

Буду содержать две семьи, если придётся.

Но мой сын не станет звать папой левого мужика.

И Алиса за другого не выйдет.

Вот сейчас смотрю на то, как светло-рыжие отблески подсвечивают заплетённые в косу волосы жены, и понимаю, что не готов отпустить её.

- Думаешь, я просто дам тебе развод? – спрашиваю с усмешкой. - Всё не так просто, Алиса…

Равнодушие на лице жены наконец-то сменяется волнением. Она отправляет сына в его комнату и прекращает прикрываться им, как щитом.

- Почему? – растерянно спрашивает Алиса, когда мы остаёмся наедине. – Ну что ты как собака на сене? Ушёл к ней, так зачем теперь сюда таскаешься? Ты же хотел этого! Кричал, что намерен быть счастливым и твоё счастье там!

Нет там моего счастья. Теперь я это окончательно понял. Мне рядом с Ритой ни горячо, ни холодно.

Здесь, дома, с Алисой хреново было. Трудно. Но никогда не всё равно.

А там вообще по фигу.

Но этого я жене не скажу.

- Я не твоя собственность, Алиса. То, что ты не единственная женщина в моей жизни, не значит, что ты перестаёшь быть из-за этого моей женой.

Подхожу ближе к Алисе и подхватываю пальцами кончик её пшеничной косы.

Потому что жесть как тянет дотронуться до неё хоть так.

- И забудь про других мужиков, - предупреждаю я. – Не подпущу к тебе никого, даже не мечтай.

Алиса поднимает на меня полные возмущения зелёные глаза.

И как я мог забыть, что она у меня такая красивая? Две недели не видел и соскучился, оказывается.

- Ты совсем с ума сошёл? – спрашивает Алиса.

Сглатываю.

Может, и сошёл. Как услышал, что она там с кем-то другим шляется, так и слетел с катушек.

Наклоняюсь к её уху. Вдыхаю сладкий свежий запах жены и шепчу ей ласково:

- Если попробуешь подать на развод, Алиса, то я отберу у тебя всё, в том числе Глеба.

17

Ну это просто неописуемая наглость!

Сергей умом тронулся? Что это за бред?

Мне почему-то даже не страшно от его угроз.

- Отберёшь Глеба, серьёзно? – качаю головой. – Ну попробуй, Серёжа! Думаешь, наш сын ничего не понимает? Ну, давай! Заставь его обижаться на тебя ещё сильнее! Как такое только в голову пришло…

Баев мрачно смотрит и молчит в ответ.

- И не забудь внести в своё расписание поездки на курс иглоукалывания и ЛФК, - добавляю я. – Потому что если Глеб будет жить с тобой, то возить его, разумеется, на все эти процедуры придётся тебе. И не вздумай пугать меня тем, что заберёшь его и не станешь возить на реабилитацию!

Я сейчас защищаю своего ребёнка, поэтому не испытывала бы страх даже перед самим Сатаной.

Наступаю на мужа и трясу пальцем в его сторону. Буквально в грудь ему тычу.

- Я тебя всю жизнь буду ненавидеть, если у Глеба останутся проблемы со здоровьем, и будет хоть какая-то вероятность, что это из-за тебя!

Баев перехватывает мою ладонь. Сжимает её сильно, почти до боли.

- А сейчас? – спрашивает он каким-то странным тоном. – Сейчас не ненавидишь? Сейчас разве не винишь?

- Что?

Странный вопрос Баева сбивает мой запал.

Теряюсь немного.

- И чего ещё ты намерен меня лишить? – спрашиваю я. - Снова про деньги на лечение говоришь? До остального мне нет дела. Не беспокойся, Серёжа, я заработаю на кусок хлеба и без твоей помощи. Может, и на лечение сына найду.

- Я не это имел в виду, - рычит Баев сквозь зубы.

- А что тогда? Из дома нас выгонишь?

Баев бросает мою руку, которую так и продолжал держать до этого. С каким-то звериным рычанием отходит от меня на несколько шагов. Запускает пятерню в волосы.

- Нет, Алиса, я не выгоню вас из дома, - бросает муж.

- Тогда что? – допытываюсь я. – Может, лишишь меня чего-то нематериального? Любви или семейного тепла? Ах да, ты уже это сделал! Получается, и запугать-то нечем!

- Опять ты всё переворачиваешь!

Вздрагиваю, когда Баев бьёт кулаком в стену, к которой отошёл.

Сердце пускается вскачь.

- Потом поговорим, - рычит муж. – Всё, Алиса, пока!

Он трёт ушибленный кулак, поправляет пиджак, бросает на меня горящий злобой взгляд и разворачивается, чтобы уйти.

Закрываю глаза, пытаясь заставить себя сделать вдох и не упасть в обморок от напряжения.

- Мы ещё поговорим, - доносится до меня рычание мужа из коридора.

Когда Баев уходит, долго пытаюсь прийти в себя. Что это было? Угрозы? Это просто абсурд. Почему не подавать на развод? Он же выбрал её. Сам сказал мне об этом.

Вечером, когда я уже готовлюсь ко сну, раздаётся звонок в дверь. Я сразу пугаюсь этого. Кто там? С добрыми новостями на ночь глядя не приходят.

Я только что вышла из душа. На мне ночная сорочка. Идти искать халат не хочется, так что я спускаюсь вниз, снимаю с вешалки свою кожаную куртку, накидываю её на плечи, чтобы не выглядеть раздетой, и только потом подхожу к двери.

Застываю в нерешительности. Тревога нагоняет страх.

За дверью оказывается курьер с огромным букетом. В полной растерянности принимаю у него пышную охапку красных роз.

Сергей прислал? Не может такого быть.

Закрываю дверь, нахожу в цветах карточку и поднимаю брови.

На ней написано «Благодарность от сытых козлят».

Интересно.

Скидываю куртку и иду с букетом на кухню. Ставлю цветы в вазу. Зарываюсь в них носом и с наслаждением вдыхаю аромат. Я и забыла, как это приятно. Когда тебе дарят розы.

Откидываю за плечо прядь распущенных волос. Натягиваю обратно на плечо сползшую лямку шелковой сорочки.

С улицы вдруг доносится звук заводящегося мотора. Бросаю взгляд в окно, перед которым стою.

Оно у меня прямо над столешницей рядом с мойкой и не зашторено. Люблю смотреть на свои клумбы и дорогу, когда готовлю.

В момент темнота рассеивается от света включённых фар.

Приглядываюсь и с досадой поджимаю губы.

Там машина Баева! Он что, не уехал? Так и стоял возле нашего дома всё это время и пялился на меня, пока я тут ставила цветы в воду?

Машина мужа трогается с места, разворачивается и уезжает.

Надоело!

Мне нужна независимость от Баева.

Беру сотовый и набираю номер Даниила. Плевать, что уже поздно для рабочих звонков. Цветы мне принесли только что, так что…

Потенциальный покупатель моей земли тут же берёт трубку.

- Алиса? – слышу в его голосе радость.

- Добрый вечер, Даниил! – я стараюсь убрать из голоса дрожь, вызванную раздражением, которое испытываю к мужу. – Спасибо за цветы, они прекрасны.

18

Почти всегда расставание с прошлым кажется катастрофой. Любые перемены пугают.

Вот люди и живут в не устраивающем никого браке годами и десятилетиями. Тянут привычную лямку, потому что развод кажется чем-то смертельным.

Я пока не поняла, насколько сама боюсь будущего. То есть боюсь, конечно. Меня пугают и сложности с процедурой развода, и одиночество.

Но одно я уже поняла точно: мой брак меня не устраивал. Пока жила с Сергеем и не знала о его предательстве, цеплялась за то, что люблю его. За семью. За то, что у нас с ним ребёнок.

А когда он уехал, отчётливо поняла, что без всех этих ссор и претензий живётся спокойнее. Лучше.

Я не пытаюсь обмануть себя. Знаю, что всё ещё люблю мужа. Не так-то просто вырвать эти чувства из сердца, несмотря ни на что.

Но я не обязана из-за этой любви мучиться рядом с ним.

Тем более он нашёл себе другую…

Как подумаю о Рите и Марине, на душе становится совсем паршиво. Сестра ни разу не звонила мне с тех пор, как всё вскрылось. Наверно, так даже лучше. Но у меня до сих пор не укладывается в голове, что самые близкие люди вот так вот разворотили мою семью, а потом просто вычеркнули из жизни.

Я наняла юриста и подала на развод. Это только первый шаг. Потом будет суд и прочее.

А ещё, тщательно всё взвесив, я продала Даниилу землю. Мы с ним, кажется, даже подружились. Встречались несколько раз в городе, чтобы пообедать. Вроде и сделку обсуждали, но и о жизни успели поболтать.

Сама не заметила, как стала инвестором в его бизнесе. Часть денег от продажи маминой дачи отложила для нас с Глебом, чтобы не нуждаться в помощи Баева, а оставшуюся часть вложила в строительство коттеджного посёлка Даниила.

Почувствовала себя гораздо увереннее. Теперь-то точно со всем справлюсь.

А когда врачи, ведущие реабилитацию Глеба, объявили с довольными улыбками, что сын отлично восстановился, я почувствовала, словно у меня крылья за спиной выросли. Такая лёгкость появилась. Будто гора с плеч свалилась.

По заверению докторов, Глеб даже сможет заниматься в будущем любительским спортом, если захочет. Если не будет травмоопасных и экстремальных нагрузок, то его здоровью это не повредит.

На радостях мне начинает хотеться жить с новой силой.

Теперь нам и море по колено, и горы по плечу!

Столько всего впереди прекрасного. Глеб вернётся в школу. Я выйду на работу. Уже разослала своё резюме в несколько интересных компаний.

На этой новой энергии снова начинаю ходить в фитнес-клуб. Потому что жуть как хочется быть активной и везде успевать. Теперь и время для этого появилось.

А ещё делаю стрижку. Не короткую – до лопаток. Но я так давно ничего не делала со своей головой, что даже это кажется невероятным преображением.

- Мам, ты такая красивая! – искренне восхищается Глеб, когда я возвращаюсь домой из салона красоты с укладкой, сделанной рукой мастера. – Ну почему я не рыжий, как ты?

Обнимаю сына и с нежностью целую его в лоб. Глеб пошёл в отца. Жгучий брюнет с темно-карими глазами.

- Ты тоже очень красивый, - заверяю я.

Глеб недовольно морщится, и я с досадой думаю о том, что, возможно, ему просто не нравится быть похожим на Сергея. В душе сына поселилась обида на папу, и от этого мне очень горько.

Баев ошибается, я никак не настраивала Глеба против него. Глеб имеет право на свои собственные чувства и выводы. Сергей несколько раз пробовал поговорить с сыном, но Глеб отвергает его внимание. Не хочет ехать с ним ни в музей, ни в парк развлечений.

Словом, жизнь не то чтобы становится абсолютно безоблачной. Проблемы есть. Но я уж точно не пропала без Баева, как он заверял. И в депрессию не впала. И голодной смертью не умерла.

И даже не вою бессонными ночами на луну от тоски по ушедшему мужу.

Иногда хочется ткнуть его в это лицом. Но он больше не приезжает выяснять отношения, и я не ищу с ним встреч.

Пусть со своей новой женщиной отношения выясняет, если хочет. У него ведь там семья. Ребёнок будет. И даже с тёщей знакомиться не надо. Очень удобно.

Впрочем, эта самая тёща, оказывается, не забыла про моё существование.

Однажды я открываю дверь и вижу её на своём пороге.

- Ты думала, я не узнаю? – с наездом спрашивает Марина. – Решила, что обманешь меня, и тебе всё сойдёт с рук?

- О чём ты? – спрашиваю я, не понимая сути её претензий.

- О маминой даче, конечно! – заявляет сестра. – Несправедливо, что все деньги тебе достались. Когда мы делили наследство, тот клочок земли стоил намного меньше!

19

Смотрю на сестру и понимаю, что совсем не знала её. То есть знала, конечно, но успешно закрывала глаза на её истинный характер.

Вот и получила…

- Тебе, правда, только это кажется несправедливым? – спрашиваю я.

Стою в дверях, потому что не хочу приглашать её в дом.

- Ты о чём? – Марина смотрит на меня с искренним непониманием.

И взгляд такой невинный. Порядочный. Это даже забавно. Она, правда, считает себя пострадавшей стороной?

- Если ты о Серёженьке и Рите, то это просто судьба, Алиса, - заявляет Марина. – Ничего не попишешь. Любовь у людей. Разве можно их за это винить?

Чувствую, как в жилах закипает кровь. Судьба, значит? Как у неё всё просто. То, что в её пользу, - это судьба. А что не в её пользу, то сразу несправедливость!

- А ты и рада… - улыбаюсь ей ядовито-ядовито.

Марина безразлично пожимает плечами.

- А что мне делать, Алиса? Убиваться по этому поводу? Они у меня, знаешь ли, разрешения не спрашивали. И что ты мне предлагаешь – запрещать своей дочке быть с мужчиной, который делает её счастливой? Ты мужа не удержала. Мы-то в чём с Ритой виноваты?

- Действительно. Ни в чём.

Марина расправляет плечи и поднимает подбородок повыше.

- Рада, что ты это, наконец, осознала, - говорит она. – Так что мы можем, наконец, перейти к обсуждению нашего наследства. Может, ты уже впустишь меня, чтобы спокойно поговорить?

Не двигаюсь с места. Только руки складываю в замок на груди.

- Наше с тобой наследство, Марина, поделено много лет назад. После смерти мамы. Разве ты забыла? И документы все подписаны. У меня в секретере лежит копия расписки, в которой я заверяю, что не имею к тебе претензий по поводу того, что мне досталась меньшая часть.

Марина кривится, будто от зубной боли. А я продолжаю.

- Помнишь? Тебе - хорошая двухкомнатная квартира в приличном районе города, а мне - старый дачный домик за тридевять земель, который стоил раза в четыре дешевле.

- Но он ТОГДА столько стоил! – возражает Марина. – Не сейчас. Не пытайся меня обмануть! Мир не без добрых людей. Мне рассказали, что ты продала нашу землю. И за сколько продала, тоже рассказали. Это же бешеные деньжищи! Теперь получается, что квартира стоит гораздо дешевле.

Марина возмущённо качает головой и трясёт в воздухе руками – настолько она не в себе из-за такого поворота судьбы.

- Надо всё переделить! Отдай мне часть денег с продажи, чтобы получилось поровну.

Марина даже ногой топает для убедительности.

Позволяю себе выдержать паузу в несколько секунд, чтобы чуть-чуть посмаковать этот миг. Наверно, это можно считать моей местью. Я не обязана идти на уступки Марине. Мне её даже сестрой больше не хочется считать.

- Ещё раз повторяю, Марина, - спокойно говорю я, - мы поделили наследство. Всё. Ни квартира, ни мамин домик давно не общие. У тебя есть чудесная квартира, которую я тебе уступила после смерти мамы. Живи. Радуйся. И не разевай больше рот на моё. Хватит.

Марина задыхается от возмущения.

- Естественно, ты уступила мне квартиру! – ехидно цедит она. – Мне ведь иначе негде было бы жить с дочкой! А у тебя с мужем дом был двухэтажный больше чем на сто квадратов с садом и гаражом. Ты обязана была отдать мне квартиру. Это даже не обсуждается!

Отшатываюсь. Вот оно как. Я, оказывается, обязана была заботиться о благополучии сестры, а она о моём ни на секундочку не задумывается. Всегда только требует и обвиняет. Только когда ей что-то надо было, мило себя вела. Денег одолжить – пожалуйста. С Ритой посидеть – конечно.

А теперь что?

- Я тебе больше ничего не должна! - заявляю я.

Пытаюсь захлопнуть дверь перед носом Марины, потому что продолжать разговор дальше просто бессмысленно. Но она успевает просунуть ногу.

- Ах вот как?! – шипит Марина. – Ну ты и змея, Алиса… А знаешь что? Да! Я рада, что Сергей ушёл к Рите. Ты его не заслуживала!

Тон Марины с каждым словом становится всё злее и злее.

- Почему всегда всё самое лучшее тебе? Что в тебе такого особенного? Мне, значит, судьба матери-одиночки и старая квартира в панельке, а тебе богатый мужик и дом — полная чаща? А рожа не треснет, Алисочка? Думала, хоть сейчас поживёшь как я. Узнаешь, что в жизни не всегда шоколадно бывает!

Марина тараторит и уже почти кричит. Явно выдаёт то, что у неё давно на душе копилось.

- Уж мы-то с Ритой и так и эдак упрашивали Серёженьку из дома тебя в какую-нибудь съёмную хату отправить, - продолжает плеваться ядом сестра. – Зачем тебе теперь такой большой дом? Так нет же! Он тебя тут оставил с какой-то радости. Так ещё и дача эта разваленная золотой стала! За что тебя Бог любит, а Алиса? Расскажи мне, почему всё так несправедливо?

20. Сергей

Алиса подала на развод.

Не слышит мои предложения подождать. Делает вид, что ей плевать.

Не верю! Не может она вот так враз перечеркнуть все годы нашего брака.

Я вот не смог, кажется.

Всё больше не понимаю, зачем мне понадобилась интрижка с Ритой. Всерьёз казалось, что влюбился.

В семье тяжело было. Проблемы. Претензии.

Но как только переехал к Рите, тут же понял, что это было пустое. Морок какой-то. Не люблю я её.

Назад тянет. В семью. Там моя жизнь и ответственность, не здесь.

Ребёнок ещё этот Ритин…

И мой. Конечно, и мой тоже.

Нечего, Баев, в кусты голову прятать!

А время будто ускорилось. Мне хочется его растянуть, чтобы придумать, как быть. Отсрочить развод. Поставить на паузу Алису и Риту. Но нет. Все куда-то несутся. Алиса подала на развод. Рита чуть ли не каждый день заводит разговоры о будущем.

Скоро, мол, ребёнок, родится. А какая у него будет фамилия?

Стараюсь не быть с Ритой грубым. У ребёнка-то фамилия точно моя будет, но она ведь не только за него беспокоится.

Хочет дожать до свадьбы.

Ну какая свадьба, когда я женат, и не собираюсь это менять? Ещё ничего не решено. Заявление на развод можно отозвать.

Пью почти каждый вечер. Иногда по чуть-чуть. Иногда больше, чем следовало бы.

Отвлекаю себя так, чтобы не поехать после работы домой, к Алисе и Глебу. Знаю, что сейчас это приведёт только к новой ссоре. Нужно по-другому с семьёй мириться.

А как - не придумать!

Вот и топлю сомнения в алкоголе - помогает на пару часов снять напряжение.

Приезжаю в квартиру к Рите за полночь. Валюсь на кровать и отрубаюсь. Ничего не хочется.

Однажды ночью просыпаюсь от странных ощущений в теле. В голове туман от выпитого. Ничего не могу понять.

А потом доходит, что Рита…

- Эй, ты чего?! – отталкиваю от себя девушку. – Что за фокусы?

Она с меня спящего боксеры успела стащить и ртом поработать. Член встал, конечно, но не слишком-то это приятно.

Хрень какая-то.

- Это ты чего?! – с обидой и наездом спрашивает Рита. – Почему не спишь со мной, а? Давно уже не было. К жене, что ли, ходишь? А как же мы?..

На лице Риты драма. В глазах - слёзы.

Усмехаюсь. Так мне Алиса и дала, как же…

Хотя… этот способ договориться я ещё не пробовал!

Пошатываясь, встаю с постели, натягиваю вчерашнюю, небрежно скинутую одежду и сваливаю от Риты прямо посреди ночи.

Не слишком задумываясь о том, что делаю, сажусь за руль, жму на газ и еду в сторону дома и Алисы.

***

Вы просили визуализации Марины и Риты? Листаем дальше, они и не только ждут вас там!

Визуализация

Марина

Рита

Сергей, который решил ночью поехать к почти бывшей жене.

21. Сергей

Стекло водительского окна опущено, и свежий ночной воздух немного прочищает еще не протрезвевшую голову.

Что я вообще делать собрался? Приехать к Алисе посреди ночи пьяным, небритым и вонючим?

Торможу. Сворачиваю к обочине прямо там, где сейчас нахожусь. Глушу двигатель.

Сел за руль под градусом… Раньше я себе такого не позволял.

Внутренний голос рад накидать новых камней в огород моего мудачества.

Дерьмовый муж и отец. Довел сына до больничной койки, а жену до депрессии. Трахал ее племянницу, да еще так, что ребенка заделал. Осталось только убить кого-нибудь на дороге, чтобы сесть в тюрьму и остаться клеймом на репутации сына.

Хоть что-то же хорошее я ему должен дать. Хотя бы отсутствие судимых родственников в личной анкете.

А Алиса…

Она как будто только и ждала, чтобы я ушел. Словно я для нее обузой был. Изматывающим грузом.

Иначе как объяснить то, какой отдохнувшей и похорошевшей она успела стать всего за несколько недель?

Или она всегда такой была, просто я не замечал…

В последние месяцы всё, что я чувствовал, – это раздражение и усталость. Желание изменить что-то.

Я переложил эти чувства на Алису. Решил, что это она меня раздражает. Что я устал от нее.

Сам себя обманул. Не от нее я устал – от себя. Это я сам себя бешу и раздражаю. Сам себе противен.

Жена была не при чем.

Молодец, Баев! Разрушил к херам свою семью, чтобы понять, что жить не можешь без жены и сына.

Они нужны тебе, пиздец как.

Вопрос – нужен ли им ты, такой красивый и замечательный. Придурок, который только и может, что лажать.

Накатывает злость на самого себя. Алкоголь добавляет градуса эмоциям.

Вся эта ярость внутренняя прорывается наружу. Сижу в своей тачке и как полный идиот бью по рулю. Ору дурниной. Боль вместе с криком хоть немного отступает.

Так, ладно.

Вылезаю из машины и закрываю ее.

На такси доезжаю до отеля. Переночую сегодня тут, а завтра на свежую голову видно будет.

Высыпаюсь как следует в одиночестве.

Утром принимаю душ и спускаюсь в барбершоп, расположенный на первом этаже отеля.

Бреюсь там и даже стригусь. Затем звоню помощнику и прошу привести мне чистую одежду.

Хватит этих пьянок и самоедства. Пора налаживать жизнь. Снова взять всё в свои руки.

Первым делом в офис. А то я в последние дни и на дела умудрился забить. А это важно. Что бы там между мной и Алисой не происходило – я в ответе за нее и Глеба. Лечение сына уже не требует больших трат. К счастью, всё позади. Алиса сказала, что теперь нужны только периодические консультации у специалистов. Они тоже стоят денег. Как и содержание дома. Как всё в этом мире.

Хотя бы это я в состоянии им дать. А там посмотрим.

Не может же быть так, что мы прошли точку невозврата. Я и Алиса.

Ведь было же между нами когда-то всё: и любовь, и страсть, и даже понимание!

С Глебом тоже нужно контакт налаживать. Сам его за руку на эти чертовы танцы отведу, если он правда этого хочет.

А там и с Алисой договорюсь. Если понадобиться, завоюю ее заново. Она простит. Должна простить…

Пишу жене сообщения, но она отвечает только если мои вопросы касаются Глеба. Остальное просто игнорирует.

«Давай встретимся и поговорим?»

Две галочки, свидетельствующие о том, что сообщение прочитано, и никакой реакции.

«Я не дам тебе развод!»

Две галочки и молчание.

«Люблю тебя, лисеныш»

Две галочки. Бегущее многоточие наверху, означающее, что ответ все-таки набирают, а потом облом. Никакого ответа. Ноль. Ничего.

«Что сказал врач, к которому ты сегодня возила Глеба?»

Две галочки через минуту превращаются в развернутый отчет о состоянии здоровья сына.

Та ночь, когда я уехал от Риты, открыла мне глаза на многое. В том числе на свои истинные чувства.

Стоило только осознать, что злился я все это время не на Алису, а на себя, как все встало на места.

Я поступил с женой жестоко. Подвел, хотя обещал быть ей опорой.

Какое-то время приходится работать, разгребая скопившиеся завалы, что называется, от рассвета и до заката. А потом и после заката.

Чтобы приехать в гостиницу за полночь и свалиться мертвым сном. Всё ради того, чтобы поскорее справиться с делами.

А может, для того чтобы отсрочить тот день, когда поеду домой к Алисе и Глебу. Не потому что не хочу. А потому что страшно, блядь.

Да, мне сорокалетнему мужику, до ужаса страшно, увидеть реакцию жены. Потому что она, черт побери, важна мне!

Заказываю в цветочном такой большой букет, чтобы Алиса не смогла его обхватить. Глебу беру новый телефон и сразу крутые наушники к нему.

Визуализация

Иллюстрация к следующей главе ))

22. Сергей

А внутри чувство такое, что если Алиса пошлёт, то конец. Хоть иди подыхай, Баев.

Руки, сука, трясутся.

Подъезжаю к дому и напрягаюсь. Две тачки у нашего крыльца. Причём одна – мамина.

Что это ещё за сборище, о котором я не знаю.

Беру розы и поднимаюсь по ступенькам, когда из дома неожиданно слышатся аплодисменты с криками «ура».

Что это ещё за нахер? Праздник у них там. А я, значит, не приглашён?

Сейчас разберёмся.

Отпираю дверь своим ключом, но никто этого не слышит. У них там шумно. Громко и радостно говорят.

Поздравляют кого-то.

Странно. Дни рождения Алисы и Глеба ещё не скоро.

- Алиса, я дома! – кричу я.

Радостные голоса смолкают.

Тихо-тихо становится.

Кидаю ключи на тумбочку. Они звенят, ударяясь о деревянную поверхность, и это кажется оглушительно громким.

Слышу озабоченные шепотки и шаги.

Сердце, сука, в груди почти останавливается. Что-то здесь не так. Неспроста этот праздник жизни!

Пятой точкой чую, что не понравится мне причина, по которой они тут собрались.

Спокойно, Баев. Сейчас увидишь Алису и всё поймёшь.

Она выходит. Красивая. Пиздец, какая красивая. Она ведь и раньше такой была, верно? Просто ты, мудак конченный, привык и не замечал?

Волосы свои рыжие распустила. Ведьма, ворующая сердца.

Платье на ней незнакомое. Слишком сексуальное. Слишком говорящее «я свободная женщина и готова к новому мужику».

Злость моментально в крови вскипает.

Ой, не вовремя я приехал… Или вовремя. Это смотря, как посмотреть.

Букет, сука, сжимаю уже как биту. Потому что замечаю, что помада на губах Алисы размазана. И губы припухли, как бывает от поцелуев.

Смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Словно призрак увидела.

Не ожидала? Так я вроде не через десять лет заявился. Откуда такой шок?

А потом рядом с моей женой встаёт какой-то белобрысый урод. За плечи её обнимает. К себе, блядь, притягивает.

- Кто это, Алиса? – спрашивает он.

Я, блядь, кто?! Отличный, сука, вопрос!

Алиса опускает глаза. Затем вздыхает и улыбается этому типу.

- Иди к гостям, Даня, - мягко просит она. – Это Сергей. Я сама разберусь.

Перед глазами пелена бешенства встаёт, когда этот тип наклоняется и целует мою жену в висок.

- Ну как я пойду, зайка? Твои проблемы – это мои проблемы, - улыбаясь говорит этот смертник. – Особенно теперь, когда…

- Дань, не надо… - Алиса сжимает его ладонь. – Прошу…

Наклоняю голову влево и вправо, разминая шею. Букет в левую руку перекидываю, потому что правой привык бить.

- Да, Дань, оставайся, - рычу я, теряя контроль. – Расскажи мне, какого такого хера, ты сейчас мою жену трогал? И что у вас тут за праздник?