Измена. Вернуть свою жизнь

Глава 1

Кажется, слышу, как трещит сердце, которое рвут пополам сильные мужские руки. Без физического воздействия, мне достаточно слов Марка, которые только что застыли в центре комнаты, там, где нахожусь я. А до этого, отскакивали от стен, как теннисные мячи.

У него другая, и он уходит.

- Постой, Марк, - пытаюсь совладать с собой. Столько читала романов об этом и не думала, что сама стану жертвой. Я должна, нет, просто обязана понять, что между нами, потому что готова хвататься за любую возможность. Не верю, категорически не верю, что это происходит именно со мной, будто кто-то выбрал меня в героини очередной книги.

Марк застывает у самой двери, ожидая, что скажу.

- А ко мне у тебя нет чувств?! – задаю вопрос.

Опускает голову, раздумывая над ответом.

- Я люблю тебя как сестру, Аська.

- Сестру, - выдыхаю с негодованием?! – Ту сестру, с которой можно спать?

- Может, это неудачное выражение. Ты для меня не безразлична, как человек. Но жить с тобой, как с женщиной, я не хочу.

- Потому что она лучше?! Да?

Не знаю, зачем говорю это. У меня есть чувство собственного достоинства, только сейчас здесь будто не я, а женщина, застигнутая врасплох.

Наверное, потом перестану уважать себя, что не стояла с высоко поднятой головой, смотря в другую сторону. Будто мне плевать. Будто я уже давно ничего не чувствую или же именно сейчас стала сильной и самодостаточной.

- Потому что она другая. – отвечает спокойно. - Она – это она, вот и все.

Больно.

Бесконечно больно видеть, слышать, находиться рядом, понимая: ещё мгновение, и мы перестанем существовать. Мы, как пара, как семья. Потому что он уже всё решил для себя, а я задыхаюсь от его слов и действий.

Потому что моя любовь всё ещё со мной…

Закусываю губу, напитываясь уверенностью. Марк обувается и берётся за дверную ручку.

- Я знаю ее? – снова вдогонку звучат слова.

Да какая разница, Аська, кто там? Любая, посягнувшая на чужого мужа, – должна гореть в аду. Столько уже набралось любовниц, что отдельный котёл надо или отдел.

- Это Оля, - прерывает мои размышления, хотя даже не была уверена, что услышу ответ.

- Перегудова? – паника идёт новой волной, и требуется уже больше времени, чтобы вернуть контроль над собой.

Гром среди ясного неба. Честность до самого конца. Какое благородство.

- Не могу быть с тобой из-за жалости, понимаешь? – снова звучат слова.

Нет. Не уверена. Я вообще сейчас перестала соображать нормально.

Он не просто уходит, он выбрал ту, что я недавно сама привела в дом. Господи, какой же идиоткой надо было быть, чтобы доверять ему настолько слепо?!

- Я понимаю, что это все странно и…

- Думаешь, что именно этим словом можно все охарактеризовать?! Странно?! – задыхаюсь от гнева, пока нервы трясут из стороны в сторону. - Марк, это отвратительно! Жутко! Подло! Гадко! Вот как это! А Олька – с..а и ш..ха! Кроме тебя больше никого не нашлось?

Он открывает дверь и, немного подумав, снова захлопывает её. А потом говорит, будто мне мало того, что я уже знаю.

- Ася, ты должна знать: она носит моего ребенка!

Шах и мат, уважаемые судьи.

Бесплодная жена против залетевшей любовницы.

Это худший день в моей жизни.

Только знала бы я, что худшее только впереди.

Глава 2

Марка больше нет.

Конечно, этот чёртов мудак жив и даже счастлив, если верить сказанному. А что я? Медленно умираю от осознания того, что произошло. Я не кремень, я просто человек. Женщина с кучей проблем и накрывающими с головой эмоциями. Такими сильными, что хочется лезть на стену.

Он вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Раньше мне казалось, что уйти сложнее. А теперь я думаю, что тяжелее остаться.

Не знаю, как перестать думать об этом, и кажется, будто ещё минута, и сойду с ума.

Прочь из моей головы! Из моих мыслей! Из моего сердца! Будто раскалёнными тисками мучат внутренности, а я мечтаю, чтобы это быстрее закончилось.

Он не просто ушёл к другой женщине, он бросил меня ради Ольги! Чёрт дернул притащить ее домой. Я уже не один раз пожалела об этом, ругая себя за минутную слабость. Встретила старую знакомую, захотелось вспомнить все и пообщаться. Вот, держи, радуйся во что это все вылилось. К тому же еще и беременная. Радость-то какая несусветная! Бегать и кричать от счастья, что ш..ха моего мужа залетела!

Столько лет стараться подарить Марку ребенка, а какая-то подвернувшаяся девка, раздвинувшая пару раз ноги, смогла сделать это всего за каких-то пару месяцев. Пару, мать его, месяцев!

Хотя, это дело нехитрое, чего уж там говорить. Для таких, как она. Но не для меня.

- Ненавижу, ненавижу, ненавижу!!!

Подушка стерпит всё и теперь глушит мои крики. А я надрываюсь до хрипоты, принимаясь реветь. Себя невыносимо жаль, а, может, гормоны шалят.

Звонит мать, но отвечать не хочу. Просто смотрю сквозь слёзы на знакомые буквы, осознавая, что ни говорить, ни видеть никого не желаю. Притворяться, что в жизни все хорошо и безоблачно - не могу. Меня всегда выдают эмоции, с которыми в последнее время никак не могу совладать.

Стыдно признаться, но в душе теплится надежда, что это мимолетное решение, принятое Марком, изменится, и он вернется.

Стану ли кричать и возмущаться? Возможно. Да, конечно! Я влеплю ему одну за другой несколько пощёчин, и скажу, как сильно его ненавижу!

Но…

Приму, дав понять, что я лучше той, ради которой он пожелал меня оставить, что куда выше этой дурацкой Ольги!

Нервы, потраченные на больницы и невозможность выносить ребенка, закончились в тот момент, когда Марк закрыл за собой дверь. Чувствую себя воздушным шаром, из которого разом выпустили воздух. Нет ни сил, ни желания ни на что.

Человек, которого я так люблю, бросил, оставил в один из трудных моментов моей жизни! И это называется мужчина?! И в горе, и в радости?! И где он в горе! Где он, когда так нужен? Ещё одна неудача с беременностью, только к чему теперь я, когда есть Ольга…

Меня передёргивает от её имени. Вспоминаю короткую тёмную стрижку, припухлые губы, серые глаза. И ненавижу их обоих.

На кухне нахожу бутылку белого. Не люблю алкоголь, но сейчас он не хуже анестезии, потому что мне следует отключиться как можно быстрее.

Достаю ноут и смотрю, как загружается система, а потом скольжу взглядом по дому, в котором ещё недавно была счастлива.

Все так обыденно и обычно, как всегда, мебель на своих местах, напиток в бокале, знакомый компьютер, включающийся от кнопки запуска, и я, сидящая перед ним. Только нет Марка, обнимающего сзади и целующего в затылок. Только сейчас понимаю, что последние годы даже не задумывалась над тем, что может быть как-то по-другому, что однажды останусь в этой квартире одна.

Казалось, что так будет всегда. Любимый мужчина, которого боготворю, но никогда не признаюсь в этом, останется рядом до самой старости. Потом вдвоем будем смотреть, как растут внуки, как меняется мир. Лишь чувства останутся неизменными, ведь настоящая любовь только крепнет с годами. Господи. Какой дурой я была, какой же дурой!

Обхватываю голову, слушая свой истеричный смех. Я ещё здесь? Да? Моё сознание со мной?

Даже не могла себе представить, что однажды счастье, что было дано, разобьется как стеклянный шар на тысячи осколков, больно уколов, а Марк уйдёт к другой. Первый и единственный мужчина моей жизни!

Как только браузер загрузился, прохожу по своим страницам в социальных сетях, чтобы хоть чем-то занять себя. Повсюду улыбающиеся загорелые лица знакомых, проводящих отпуска на Сейшелах, Мальдивах и ГОА вместе со своими мужьями и парнями, которые их туда и привезли. Осушаю залпом бокал и непременно морщусь, а потом наливаю еще.

Как люди раньше жили без интернета? Не знали, что творится в мире, не видели друг друга долгие годы, ждали новостей из соседнего королевства длительное время и скучали в темноте, рассказывая друг другу истории про ведьм. Как раз сегодня я услышала одну из таких историй из уст своего мужа.

Бывшего мужа, делаю добавку.

Хлопаю крышкой ноута, откидываясь на диване. Щёлкаю пультом каналы. Ничего интересного, будто всё безвкусно и пресно. Совершенно не настроена на жизнь животных в диких джунглях или очередной ширпотребный сериал, где все мужики борются за сердце деревенской принцессы, переехавшей в город. Кто пишет эти сценарии?

Опять вспоминаю Ольгу, принимаясь истерично смеяться. Картина маслом. Почти один в один.

Обращение к читателям

Приветствую вас в новой истории. Буду благодарна за живые эмоции и комментарии после выхода глав, ведь обратная связь для автора бесконечно важна.

Я стараюсь для вас, работая с текстом, а вы для меня, делясь эмоциями. Плохими или хорошими, уже как получится))

Рада тем, кто наблюдает за моими героями уже больше года, и добро пожаловать новым читателям. Надеюсь, вам у нас понравится))

Подумываю над форматом 18+ или нет. Послушаю ваше мнение по этому поводу.

Небольшой спойлер. В этой книге будут главы от лица любовницы. Так что книга будет чем-то похожа на типичные измены, но и не похожа)))

Подписывайтесь на страницу автора, чтобы не пропустить другие новинки и хорошие новости.

https://litnet.com/ru/irina-manaeva-dulsinta-u7207659

Спасибо, что читаете.

С уважением, ваш автор

Глава 3

Открываю глаза лишь к вечеру. Или это защитная реакция организма, или я совершенно не умею пить, что отключилась. Телефон разрывается мелодией, и я знаю, кому она принадлежит.

Это Ленка, Хелен, Элен. Как её не назови, она оттого подругой быть не перестанет. Нет, не та, что ляжет под чужого мужа, норовя залететь. Хотя…

Я уже и сама не знаю, кому в этом мире можно верить.

- Да, моя единственная подруга, - нарочно отвечаю так, подчёркивая трагичность момента.

- Привет. Отчего такие глубокие мысли? – смеётся в ответ.

- Оттого, Ленка, что твоего мужика могут в любой момент увести, причем та, которую ты сама же в дом и позовёшь.

- Марк ушел от тебя? – как-то слишком быстро догадывается.

- Окончательно и бесповоротно, - подтверждаю.

- Жди. Сейчас приеду.

Абонент отключается, а я снова погружаюсь в тишину. Звенящую и слишком непривычную. Уже и забыла, как это просто сидеть, тупо смотря в никуда. Свет не включаю, а потому окружающая темнота ещё больше погружает в одиночество. Слёзы, высохшие пару часов назад, снова катятся по щекам. Я не намерена плакать. Просто принять происходящее и жить дальше. Не первая и не последняя, будто запущен конвейер из преданных жён. Осталось открыть клуб обманутых женщин и идти по схеме: он тебя не достоин, пусть катится к чертям собачьим, я самая обаятельная и привлекательная.

Только нельзя выключить чувства и выбросить из головы ненужный хлам. Слишком сильно вросло за эти годы.

В темноте еще невыносимее, словно она отнимает последние силы и надежду на то, что всё будет хорошо…

Мелодия разливается по квартире. На этот раз дверной звонок. Наверное, Ленка ехала под 100 км/ч, а может и пренебрегала красными светофорами. Совсем, как Скорая помощь, чтобы хоть как-то помочь. И я уже ощущаю, что снова зареву, как только она переступит порог квартиры.

Пересекаю в темноте комнату и, открыв дверь, невольно зажмуриваюсь, закрывая рукой глаза. Яркий свет сейчас не для меня.

Ленка входит в квартиру молча и закрывает за собой дверь.

- Так понимаю, свет включать не рекомендуется? – интересуется, заведомо зная ответ.

- Если ты не хочешь видеть мою маску скорби, то не стоит.

- Юмор сохранен, значит, не все потеряно, - усмехается Ленка и зажигает фонарь на телефоне, чтобы добраться до дивана. – Телек включу, чтобы хоть какой-то источник был, не хочу себе ногу сломать.

- Валяй. Только аккуратней там, я бокал разбила.

- Надеюсь, у тебя есть еще парочка, потому что я собираюсь сегодня напиться и остаться у тебя.

Горько улыбаюсь, отправляясь к гарнитуру. Я не одна, уже легче.

Света телевизора достаточно, чтобы найти в знакомом месте пару фужеров и непочатую бутылку.

- Он все-таки тебя бросил? Вот скотина!

- Козел и мудак! – подтверждаю, чувствуя закипающую боль, пока сказанные слова не доходят до сознания. – В смысле все-таки?! – резко поворачиваюсь в сторону подруги.

- Да это так, к слову. Просто вырвалось, - сразу тараторит она.

- К какому чёрту слову? – цепляюсь за слова. – Говори, почему все-таки?!

- Аська, успокойся, во-первых, - начинает она свою известную методика размещения всего по полкам. У неё всегда эти первые, вторые, третьи. Будто так легче думается.

- Во-вторых, - продолжает, и я уверена, что указательный палец выкидывает вслед за указательным, хотя и не вижу её в сумерках настолько хорошо. Зато знаю, как облупленную. – Во-вторых, - повторяет, - этот мужик тебя не стоит, раз решил уйти из семьи. Тем более, что она явно тебе проигрывает.

- Кто она?

Внутренности покрываются холодом, застываю со штопором в руках, потому что из её слов следует, что Ленка…

- Ты знала?! – выдыхаю одними губами.

- Я не лезу в чужие семьи, - разводит руками. – И вообще, думала, что это небольшая интрижка, какая бывает у каждого.

- Что?! – меня распирает от гнева. Вот называет клин клином вышибает. Сейчас думаю не о том, что Марк ушёл, а о том, что подруга держала меня в неведенье.

- Что ты вообще говоришь?! – не могу подобрать слов. - Да как ты могла мне такое не сказать?!

Эмоции настолько сильны, что даже не знаю, что следует делать. Орать, как сумасшедшая, бросаться вещами, выгнать её к чёртовой матери.

- Может, ты вообще с ними заодно?! – приходит идиотская мысль. Но это действительно какой-то цирк выходит.

- Успокойся и выдохни! – Ленка показывает, как нужно глубоко вдохнуть. – Меня так на йоге учили.

- Иди ты со своей йогой, знаешь куда? На …

- Поверь, я там частый гость, - пытается гасить мой гнев. – Ась, - подходит ближе, касаясь плеча, но я дёргаюсь вбок.

- И как ты о них узнала?! – требую ответа.

- Аська, не кричи, не хватало, чтобы тебя удар…., - подруга не могла подобрать слова, - ударил! – нашлась она. – Ну, видела я их в машине около дома в Октябрьском. Сначала смотрю – ваш Porshe стоит, думала поздороваться, спросить про тебя, ты как раз в отъезде была, а потом она к нему в тачку села.

Глава 4

Ленка забирается на диван с ногами, а я стою столбом, ошеломлённая услышанным.

- Могу наслаждаться сауной, - опять пошла Ленка загибать пальцы, - могу плавать в бассейне, ходить на йогу, но некоторые сферы для меня, как для замужней, под запретом. А почему? – задала вопрос так, будто ждала, что я отвечу. Только я не была намерена. Чувствовала себя отвратительно, будто подсматривала за чей-то личной жизнью.

- Почему я должна ставить крест на другого рода удовольствиях? – допытывалась у меня Ленка. - Кто сказал, что это неправильно? Кто решил, что это плохо? Что мужики только полигамны. Придумывали себе оправдание…

Она замолчала всего на несколько секунд.

- Общество! – щёлкнула пальцами, кивая кому-то. - Я не против морали, нет, - качала головой, приложив руку к груди, - я против ущемления прав, - выставила указательный палец вверх. - Особенно, если мой институт брака дает добро на такие удовольствия.

Я слушала и не понимала. Ни черта не понимала, как это вообще работает. Внутри всё противилось её словам, клокотало от негодования.

Как можно жить с человеком, который изменяет тебе направо и налево? Как можно впускать в постель того, кто предает тебя почти каждый день?! Как можно отдавать свою любовь тому, кто не считает тебя единственной и неповторимой, а смотрит на сторону в поисках новой игрушки?

Чёрт. Мне казалось, что я знаю свою подругу. Сейчас передо мной будто был другой человек, и я, сама того не ведая, открыла ящик Пандоры.

- Зачем жить с человеком, который изменяет тебе, а ты изменяешь ему?! – кажется, срываюсь на крик. Будто все эмоции разом вкладываются в слова.

- Аська, ты еще молода и горяча, твой разум придет к этому когда-нибудь, а сердце остынет и не будет принимать все так близко. Это не измена. Это жертва во имя любви!

- Придёт к такому? – в ужасе ахаю. – Не-не-не. Всё, всё. Не могу слушать этот бред, - машу рукой. - Ты сама понимаешь, что говоришь? – складываю руки на груди. – А я, идиотка, думала, что в моей жизни все к чертям катится, - выдавливаю усмешку, хотя совершенно не смешно. - А это в твоей! И ты даже не видишь всего ужаса, Лена! Как можно хотеть, чтобы счет сексуальных партнеров у твоего мужа не закончился на тебе, а продолжился? Как не мечтать быть для него последней? Единственной и желанной, - Остапа, что называется, понесло. Но я уже не могла совладать с эмоциями. Меня будто взяли и трясли так, что я была не в силах остановиться.

Наверное, я говорила слишком громко.

Говорила. Как же!

Я орала на неё, будто именно Ленка была источником всех моих бед. Внутреннее равновесие вконец нарушилось, эмоции выплескивались наружу. Чёртовы слёзы опять проступили, хотя команды «реветь» не было.

- Ты чокнутая! Нет, правда, как можно нести такое в трезвом уме?! – ныла я, слушая свой гнусавый голос из-за заложенного носа.

- Нет, Ася. Я не пьяна и не сошла с ума. Просто иногда у людей отличная от тебя точка зрения, но это не означает, что именно твоя верна, - она цокнула языком.

Надо же! Раньше мы никогда не трогали эту тему, хотя, казалось бы, о чём только не говорили.

- Здесь нет черного и белого, здесь нет правды, потому что у каждого она будет своя. Кому как хочется жить, тот так и живет. Ужасного мы ничего не совершаем, непоправимого здесь тоже нет, все в нашем сознании. И вот, что я тебе еще скажу, - остановилась, будто подготавливала меня к чему-то. - Наши отношения стали только крепче!

Я выпустила струю воздуха.

- Да-да, не пшикай мне там! – обратилась ко мне Ленка. - Я знаю, что этот человек никогда не покинет меня, потому что я даю ему все, что он хочет. И он дает мне это взамен.

Трясу головой усиленно, показывая, что не согласна. Открываю рот для возражений, но молчу. Какой смысл доказывать человеку, живущему так уже не первый год, что это неправильно? Это всё равно, что объяснять тому, кто любит устрицы, что это мерзость.

Не хотелось ни возражать, ни соглашаться. К чёрту. Мы не на дебатах.

- Кстати, если тебе интересно, то я знакомлюсь с мужчинами на сайтах, - в голосе Ленки звучит улыбка.

- Не интересно, - тут же заверяю, всё ещё стоя столбом около гарнитура.

- Ты сегодня притащишь сюда свой зад и вино? - спрашивает у меня грозно, а я пытаюсь утихомирить разбушевавшуюся внутри бурю.

В конце концов, люди взрослые, и у каждого свои заскоки. Вот одна знакомая фарфор с мужем собирает, какие-то там статуэтки, причем гоняются за этими безделушками по всяким сайтам. Поставили под стекло – любуются. Другая - кольца коллекционирует. Чудики. Ленка хоть оргазмы собирает. Для здоровья полезно.

Улыбка скользит по губам, но тут же гашу.

- Это я так тебя развеселила? – интересуется подруга.

- Ленка, - устанавливаю бокалы на столик, а потом откидываю волосы назад, - раз уж мы все это начали. Ну, вот этот странный разговор, который мог бы и не быть, если бы не этот Маркозел, - решаю соединить два слова в одно, чувствуя, что на данный момент называть его просто по имени не хочу. - Расскажи, как это?

Любопытство вкупе с желанием забыть о своём несчастье, потому что разговор с подругой меня увёл от страданий.

Глава 5

Одиночество убивает человека.

Оно поглощает его, накрывая мерзкими холодными щупальцами. А компания лечит. Пусть не каждого, не любого, но мне всегда было проще с кем-то. Вот так сидеть и говорить ни о чем, не зацикливаться на проблеме или ситуации, которую надо пережить.

- Я на сайте знакомств уже пятый год, - продолжает рассказ Ленка. - Да там полно всех, на каждого кто-то найдется. Кстати, мои две подруги нашли вторых мужей именно там. Так что ты тоже можешь попробовать.

Кошусь в её сторону, смотря, как на лице подруги играет свет от экрана телевизора. Совсем сбрендила?

- И не делай такое лицо, - учит она. - Они счастливы с мужьями, живут припеваючи уже лет по пять.

- Это еще ничего не значит. Марк, например…

Но она перебивает.

- И чего ты мне тут будешь своего Марка в каждую щель толкать? Забудь, как плохой сон. Бабы – стервы, мужики – козлы, - хлопает себе по коленке, будто утверждая документ. - Народная мудрость, между прочим! – делает ремарку. - Так вот… Слушай, оливок нет, а то безумно хочется, - перебивает саму себя, и я поднимаюсь, чтобы исполнить роль гостеприимной хозяйки.

- Ну и вот, - продолжает диалог, - живут нормально, у одной ребенок уже родился, а у второй проблемы с этим, но да ладно. Не в этом суть. Нашли друг друга одинокие сердца, теперь живут в ячейке, мёд собирают.

- А ты там тоже себе второго подыскиваешь? – достаю банку, быстро справляясь с крышкой, и возвращаюсь к Ленке с креманкой, в которую выложила зелёные кругляши.

- Зачем он мне, пока первый есть? – хватает оливку, отправляя в рот. - Я, Аська, за количеством в этом деле не гонюсь, - причмокивает так, что я тоже не могу удержаться и беру пару плодов. - Муж пусть будет один, а вот любовников - много. Хотя, если найду одного такого, чтобы не захотелось от него ни к кому, остановлюсь.

Её слова не ложатся в голову никак. Будто я пытаюсь утрамбовать что-то большое и тяжёлое туда, куда оно заведомо не поместится. Просто слушаю, намереваясь абстрагироваться от того, что моё естество против подобной политики.

- И много у тебя их было? – интересуюсь, чувствуя себя журналистом, который берёт интервью.

- Аськаааа, - тянет, будто я спрашиваю несусветную чушь, - учет не веду! Ты думаешь, у меня есть такая записная книжка, как в кино, где я пишу, кто, когда и сколько? – она фыркает. - Не смеши.

- Ну, хотя бы примерно. Просто любопытно.

Сейчас во мне реально зажёгся интерес, и я пытаюсь делать ставку, какую цифру она назовёт. Останавливаюсь на 18. Не знаю почему, может, просто ассоциация с порогом для взрослых тем.

- Примерно от 30 до 40, может 50, - звучит из её уст.

- Сколько?! – выдыхаю испуганно, чувствуя, как оливка уходит не в то горло, и начинаю кашлять. Пятьдесят, мать его, мужиков?

- Не хватало ещё, чтобы ты тут подавилась, - принимается Ленка стучать по моей спине, а я отпихиваю её, потому что она делает мне больно. И физически, и морально.

Кашель останавливается, но в гортани неприятно до жути. Прихожу в себя, и Ленка ждёт момента, чтобы продолжить.

- Пятьдесят, - повторяю ошеломлённо.

Даже не думала, что моя подруга… Как бы это сказать-то, чтобы её не обидеть…

- Ой, только не надо делать вид, что я падшая женщина, а ты святая! – будто читает мои мысли.

Смотрю на Ленку, пытаясь сопоставить ее опыт со своим.

- Не за один же раз все мужчины, не смотри на меня так. Можно подумать, что у тебя был один.

Кажется, я перегнула палку, потому что, судя по всему, она обиделась.

– Святоша, - добавляет тут же.

- Один, - пожимаю плечами, не чувствуя, что проиграла. Наоборот. Много – не значит хорошо. В таких моментах важно другое. Любовь и желание обладать только одним мужчиной.

- Да ладно, - у Ленки открывается рот от удивления. – За все эти годы у тебя был только Марк?!

Ну вот, пришло её время смотреть на меня, как на идиотку, и под этим взглядом невольно съеживаюсь, устанавливаю кирпич на кирпич, чтобы возвести стену, за которой смогу отстреливаться от этих «да ладно».

- Аська, не гони, такого просто не может быть?!

Но было. И я не стыжусь этого. Какие-то странные стандарты у современного общества. Спасибо, мне не подходит.

- Вот такая я странная, да? – язвлю, потому что чувствую какую-то неловкость.

- Ну, просто это как-то неожиданно, - признаётся Ленка, а я понимаю, что это чуть ли не наш первый разговор о партнёрах, который открывает новые факты друг о друге. Опыт против неопытности, один против пятидесяти, семейная жизнь против удовольствий.

- Такая сексапильная красотка вскружит голову кому угодно! – отваливает мне комплименты, только что мне с них?

- Я не гналась за мужчинами. Я его ждала, - снова возвращаюсь к теме «Марк».

- Оооо, понеслось, - растягивает намеренно слова Ленка. - Того самого единственного и на всю жизнь?!

Сижу в своём доме, чувствуя, как течёт грязь по белому дивану, переливаясь на пол. Грязь, которой меня поливают. Только, зная Ленку, она делает это не для того, чтобы обидеть. Она пытается мне что-то показать.

Глава 6

Открываю глаза, пытаясь пошевелиться, но не ощущаю ног. Судорожно вспоминаю, что было вчера, немного пугаясь состояния, а потом привстаю на локтях, чтобы узреть свои конечности.

Ленка лежит рядом с открытым ртом. Каштановые кудри растрепались по дивану, а юбка задралась вверх, обнажая все прелести. Мне сделалось смешно. Женщины всегда стараются быть такими красивыми, поразить мужчин безупречным макияжем, модной, отлично сидящей одеждой, шикарной прической. И такими они предстают перед мужчинами – во всей красе. Теперь же картина была довольно комична, учитывая то, как привыкла выглядеть моя подруга. Видели бы её сейчас бесконечные любовники.

Вытаскиваю осторожно ноги, принимаясь их щипать. Да уж, отлежала на славу, хоть татуировку набивай, все равно ничего не почувствуешь.

Ленка втягивает открытым ртом воздух. Как такую красоту не заснять на память? Массируя ногу, тянусь за телефоном, и первая мысль: может, Марк написал? Не могу достать гаджет, а потому делаю пару шагов, падая за журнальный столик.

- Черт, - вырывается и закрываю лицо руками, тихо хихикая. Взрослая женщина, а как ребёнок.

Осторожно выглядываю из-за столика. Ленка спит крепко в той же позе, потому ползу на четвереньках, выбирая лучший ракурс, и нажимаю затвор несколько раз. Фото успешно сохраняется в памяти, и я перелистываю их, рассматривая, как вышло. Кадры отличные, проматываю все пять, когда шестым выходит фото с Марком.

Это селфи за столиком в одном из ресторанов, где мы любим сидеть. ЛюбиЛИ, поправляю себя, отправляя в прошлое не только воспоминание, но и всё, что должно было быть в будущем. Отныне, мы – чужие люди.

Настроение тут же падает, и я вздыхаю, приближая картинку, чтобы внимательней разглядеть любимое лицо. Лёгкая небритость, придающая шарм, серые глаза и мягкие послушные волосы, которые мне так нравилось гладить, когда мы оказывались рядом.

Сижу на полу, чувствуя себя израненной и одинокой.

Фото сделано недавно, когда еще в семье было все в порядке. А, может, это я так думала. Прикидываю, сколько прошло. Месяца два? Не встреть я тогда Ольгу, всё было бы по-другому?

Ленка принимается ёрзать на диване и открывает глаза. Широко зевает, смотря в потолок. Наверное, соображает, где она. Даже интересно следить за чужим пробуждением.

- Женщина, этой ночью вы превзошли себя, - понижаю голос до мужского, дотронувшись до голеней подруги. – А утром вы сразили меня своей красотой, - продолжаю тем же голосом, показывая проснувшейся фотографию.

- О, нет, Аська, - смеётся Ленка во весь голос, выхватывая телефон из моих рук. – Неужели это я?! – рассматривает она себя, сдвинув татуированные брови. – Быстро удали!

Пару фоток успевает отправить в корзину, когда забираю гаджет назад. Хорошо, что там ещё осталось несколько. Кривая усмешка на моём лице говорит о маленькой победе.

- Разбежалась, мать. Это компромат! Так, на всякий случай.

- Не смей ее никому показывать!

Подношу телефон ко рту, словно микрофон, начиная петь.

- Ты знаешь, все в моих руках, все в моих руках, и даже ты! – указываю пальцем на подругу, поднимаясь с пола, чтобы отправиться в душ.

Со стороны выглядим как две идиотки. Как бы не старалась дурачиться и пытаться поднять себе настроение, выходит паршиво. Будто в душу кошки нагадили. Во рту они точно побывали, ощущаю неприятный вкус. Но вот тут ещё.

Касаюсь груди, будто пытаюсь подбодрить её, приласкать.

Эй ты, маленькая. Всё хорошо. Ну. Ну же, не бойся. Я тебя не обижу…

Сглатываю влагу в горле и подступающие слёзы, и ухожу, пока Ленка не видела. Будто это стыдно - показывать своё горе.

Делаю воду прохладнее, обычно люблю горячую. Сейчас придется отвыкать от многого, что было в жизни стандартом. И будто именно эти вот градусы – первая моя попытка что-то изменить.

Втираю в волосы шампунь, снова представляя Марка, но теперь уже в чужих объятиях. Наверное, сейчас он в постели с Ольгой, а может, готовит ей завтрак, как некогда мне. Интересно, как меняется судьба человека от одного неверного шага…

Не зайди я тогда в чёртов магазин – жизнь лучилась бы светом!

Хотя, где гарантия, что не будь Ольги, не появилась бы другая?

Но я бы многое отдала, чтобы вернуть всё обратно. Чтобы Перегудова так и осталась в маленькой квартирке на окраине города в богом забытом районе, где некогда жила и я, где некогда мы обменялись судьбами.

Глава 7

Смываю с себя мыльные остатки, заворачиваясь в полотенце, и провожу по запотевшему зеркалу рукой. Это я. Пока ещё молодая и привлекательная, как часто любил говорить Марк. Теперь понёс следующей набор комплиментов. Или же придумает что-то новое?

Пытаюсь улыбнуться. Зеркало обмануть удаётся, себя – нет. Это маска, за которой скрывается глубокое горе. И улыбка медленно сползает с губ.

- Как же хреново! – шепчу сквозь слёзы, сползая по кафельной стене на пол и, обхватывая себя за голову, принимаюсь реветь. Силюсь выдавить из себя негатив, накопившийся за последнее время. Напрягаюсь, сжимаюсь, будто так можно уменьшить боль, и шмыгаю носом, не переставая лить слезы. Кажется, потеряла часть себя. Ту самую часть, что любила больше всего.

Дверь не закрыта. Очередная привычка, от которой следует избавиться. Мы с Марком не пользовались замком, потому что оставляли возможность друг другу войти, если захочется присоединиться в душе.

Дверь открывается. Но это не Марк.

Ленка садится рядом и обнимает нежно и ласково, притягивая к себе.

- Поплачь, Аська, так легче, его не жалей – только себя, слышишь? Только ты сейчас должна быть важна!

Она гладит меня по голове, покачиваясь, словно пытается убаюкать, как ребёнка. А мне до такой степени хреново, что я просто реву, не в силах быть сильной. Поднимаю на подругу заплаканные глаза.

- Я люблю его, понимаешь?

Ленка тянется к полотенцу, висящему на сушилке около раковины, и вытирает мне лицо, откидывая назад мокрые волосы.

- Меня люби, Аська, - горько улыбается, - сестру люби. Мать.

Вторая волна слез подступает к глазам, стремясь выплеснуть наружу соленое море.

- Стоп! – резко приказывает Ленка, поднимая перед моим лицом указательный палец. – Поревела и хватит. Я запрещаю депрессовать! Понятно?! – говорит грозно. – Приведи себя в порядок. Вечно реветь не будешь. Лучше злись и назло им живи счастливо.

- Я не могу, Ленка, - говорю, потому что не чувствую в себе уверенности.

- Ты представь, как встретишь их красивая и цветущая. Аська, ты сильная тетка, - толкает меня в плечо. - Так борись! Слышишь?! Борись с этой размазней, что сидит внутри и поставляет сопли наружу.

Кривая усмешка появляется на моём лице.

- Ей-Богу, такое тут развела, словно умер кто, не приведи Господь, - она плюёт себе за спину трижды, совсем как я делала это в детстве, и тут же крутит головой в поисках дерева.

- Лучше б он умер! – выпаливаю, не до конца понимая сказанного, а Ленка какое-то время смотрит на меня молча, всё ещё держа кулак наготове, а потом стучит по моему лбу. Два в одном: снять своё тьфу-тьфу и показать, что я идиотка.

- Знаешь, что я тебе скажу, дорогая? – говорит с апломбом. – Ни-ког-да, - намеренно растягивает слово. - Слышишь? Никогда не желай никому смерти или болезни. Не проклинай человека, даже если он разворотил всю твою жизнь! – она говорит так эмоционально, будто я задела её за живое.

- Это не просто слова, Аська, - продолжает меня учить. - Это страшные слова, которые могут дойти до цели!

Ленка отстраняется, поднимаясь, и выходит из ванной, оставляя меня одну. Будто я перед ней в чём-то провинилась. А меня окатывает страхом. Я настолько обезумела, что желаю человеку смерти.

Быстро трясу головой, приходя в себя. Нет, нет. Вырвалось и будет. Это ничего не значит, просто эмоции. Пытаюсь успокоиться, но теперь волнуюсь из-за сказанного. Надеюсь, мои слова останутся просто словами и ничем большим.

Переодеваюсь и спускаюсь в гостиную. Ленка уже стоит в дверях, напяливая туфли.

– Мне пора, - изображает поцелуй, и я не понимаю: причина в моих словах, или ей реально надо уйти?

– Запрещаю ему звонить, писать и все такое, - продолжает напутствовать Ленка, поправляя сумку на плече и окидывая квартиру взглядом, чтобы ничего не забыть.

- Съезди к родителям, - переводит на меня взгляд, - навести сестру, придумай себе хобби или займись работой, в конце концов. Всё. Пока, - подзывает меня, чмокая в щёку. – Звони, если что.

Она выбегает из квартиры, а я слышу её приглушённый голос из коридора и удаляющееся эхо шагов.

- Я на связи.

Она кому-то нужна. А я?

А я отвратительная дочь, которая так и не перезвонила матери.

Закрываю дверь, отправляясь к телефону, и удаляю контакты Марка отовсюду, чтобы не поддаться женской слабости. Наизусть его номер так и не выучила, да и повода не было, гаджет всегда был под рукой. Родителям пока решила не сообщать, оставив в запасе неделю, за которую надо разобраться в себе. Оставалась еще надежда, что муж вернется. И я хотела в это верить…

Так проще…

Глава 8. Ольга (Да-да, глава от любовницы)

На этот раз он пришёл навсегда.

Так мне хотелось думать.

- Что она сказала? – позволяю увезти себя от матери, на сей раз куда дольше, чем просто на вечер, как это было недавно, когда он приходил тайком, чтобы иметь меня.

Марк сказал собрать вещи, которые нужны на ближайшее время, остальное перевезём потом, как обустроимся в том самой квартире, которую снял не так давно. Он ушёл от Аськи.

- Не хочу обсуждать это, - смотрит не на меня, а на дорогу.

Марк ведёт нервно, обычно он куда спокоен.

- Ты винишь меня в том, что произошло?

Задаю вопрос, и он бросает на меня взгляд, а рука укладывается на моём колене.

- Всё нормально. Это жизнь. Она меняется.

- Тебе её жаль? – прищуриваю глаза, чтобы понять, что он чувствует к моей бывшей подруге. Прислушиваюсь к себе, понимая, что ревную. Я ревную своего мужчину к той, кого когда-то называла сестрой. Своего любовника к его жене.

Только сейчас она мне враг №1. И я одержала победу, как некогда она. Я лишь беру то, что по праву моё. И теперь не отдам это обратно. Аська сама виновата во всём, что произошло. Ведь так же? Так?

Вопросы не находят ответов. Да и кто мне способен сказать правду, если я уже и сама запуталась. Главное – я ношу ребёнка Марка, и мы теперь семья. Аська бесплодна, а у нас скоро будет малыш. И пусть я строю счастье на осколках, но оно должно быть. Потому что я верю: ко мне вернулась моя жизнь.

Мы добираемся до двенадцатиэтажного дома в престижном районе, и я чувствую, что не могу сдержать улыбку. Сердце в груди радостно бьётся, когда Марк помогает выбраться и берёт сумку, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы я шла за ним к новеньким металлическим дверям.

Вспоминаю свою хрущёвку, где кто-то давно выдрал чип, и входная дверь постоянно была распахнута. Ступаю на светлый новый кафель, когда в моём подъезде это выщербленная серость. Большой чистый лифт без надписей, которые следует запикать. Один раз нашла на стене свой номер телефона с подписью: хорошо со…. Теперь такого не будет. Потому что я стану бороться за своё счастье.

Он открывает замок ключом и толкает дверь.

- В ближайшее время поживём тут, - Марк на правах хозяина снимает ботинки и шарф, вешая его тут же, а потом пальто.

Ещё вчера он был нежным и ласковым, а теперь будто пытается осознать, правильно ли он поступил.

- Иди сюда, - притягиваю к себе, обнимая за шею, и его руки ложатся на мою пока ещё не округлившуюся талию. Скоро тело начнёт меняться, и всё будет по-новому. Так, как я всегда себе представляла, потому что через столько лет страданий, наконец, достигла того, чего действительно заслуживаю. Я достойна всего, что было у Аськи!

Он жадно впивается в мои губы, и я отвечаю страстно и жарко. Сейчас самое время согреть друг друга, потому что больше не следует скрываться, потому что теперь Марк полностью принадлежит мне.

- Тебе следует подать на развод, - советую, пока он стаскивает с меня кофту. – Чтобы нас троих больше ничего не связывало.

Он целует меня в шею, и я понимаю, что разговор поддерживать не намерен. Только чёртова Аська стоит перед глазами, будто живая. Она так и будет витать привидением, пока он окончательно не разорвёт с ней связь.

- Марк, ты слышишь? – хватаю его за подбородок, встречаясь взглядом. И он откидывает мою руку, чтобы тут же завести её назад, припадая к моей груди. Это заводит, но до конца не могу отринуть существование его жены.

Марк толкает на кровать, и игры, которые мы устраивали обычно, начинаются. А я должна отыграть по полной, чтобы он был уверен в своём выборе. Я лучше Аськи. Во всём. Не только в чёртовых гаммах, но и в сексе. Пусть знает, что её Марк, её дорогой муж, которым она так дорожила, про которого она недавно говорила возвышенно, тра… меня!

Ну, конечно. Однажды я цеплялась за края ямы, пытаясь выбраться наружу, а дорогая Аська стояла наверху, смотря на меня с усмешкой. Теперь моя очередь.

Я не кажусь себе стервой, может только самую малость, но желание и ощущение триумфа разливаются по жилам, и я не стану мучиться сомнениями. Довольно. Я не вернусь в зашарканный мир с газовой плитой в чёртовой коробке на 31 метр, из которой мать так и не смогла вырваться. А стану жить в двухэтажной квартире, как Аська, покупать себе дорогое бельё и шмотки, ездить заграницу, про которую только читала и смотрела в новостях у других.

Тело Марка жаждет меня. Да, да. Упиваюсь ощущением своей власти, пусть он и думает, что именно он сейчас полноценный хозяин положения. Но он оставил её ради меня. Только знала бы Аська, что виновата во всём сама. И причина не только в грёбанном конкурсе, а в том, что она не видела во мне соперницу.

Ну, не виновата я, он сам пришёл....

Оля лишь немного чувствует себя стервой, ну, вы поняли) А какое мнение у вас?

Измена. Любовница моего мужа

Дорогие друзья.

Пока история с Асей, Марком и Ольгой набирает обороты, предлагаю отправиться в книгу, которая уже полностью завершена, эмоционально насыщена и готова раскрыть все свои тайны.

ИЗМЕНА ЛЮБОВНИЦА МОЕГО МУЖА

- Денис, - смотрю на мужа. – А в нашей спальне твоя любовница рожает.
Хотелось, чтобы он отнекивался. Сказал бы, что не знает эту женщину, что это вообще шутка. Но он просто молчал. А на моём любимом ковре расползалось мокрое пятно.

Празднуя пятилетие дочки, даже не ожидала, что заявится женщина с большим животом. Расскажет мне правду о том, кто отец её ребёнка. И уж тем более не рассчитывала на то, что моя спальня превратится в родовую палату. Гости поздравляют ребёнка. Муж везёт любовницу в больницу. Я режу торт, чувствуя, как медленно умираю. И её приход запускает моё детдомовское прошлое, в которое, казалось, нет возврата.

КНИГА ЖДЁТ ВАС ПО ССЫЛКЕ

https://litnet.com/ru/reader/izmena-lyubovnica-moego-muzha-b472488?c=5540219&p=1

Глава 9

Одиннадцать лет назад

- Ася, ну зачем так трясти руками при игре. Плавнее, плавнее, я же тысячу раз говорила, - учительница ударила по моим пальцам линейкой, и я на долю секунды зажмурилась от боли, но продолжила играть. – Мягче, словно твои руки скользят по клавишам, - воодушевлённо продолжала она, дирижируя рукой. - А теперь стаккато, стаккато! Отрывистее, не халтурь, ты же можешь как надо. – Анжела Дмитриевна расхаживала по кабинету, качая в такт музыки головой.

- Здесь форте, еще сильнее, громче, дай услышать звук по максимуму, - подняла руку, изображая ею воздушный фонарь. – Отлично, - принялась хвалить. Ну, наконец-то. - Держим, держим.

Но тут её воодушевлённое выражение лица спало.

- Не тряси руками, Ася, ну сколько можно. Стоп!

Останавливаюсь и закатываю глаза, вздыхая. В который раз она сегодня меня останавливала. Просто не могу сосредоточиться полностью на музыке из-за двойки по химии. Скоро выпускные экзамены, надо оценки подтягивать, а мне тут стаккато.

- Чем у тебя голова забита, Ася? Давай еще раз сначала, и не тряси руками, я тебя прошу, - фыркнула Анжела Дмитриевна.

Да-да, надо просто собраться.

На этот раз отыгрываю сонату чисто. Впереди еще полонез и тарантелла, и настроение немного улучшается.

Музыку люблю с детства. Зойка, старшая сестра, начала заниматься первая, и в доме зазвучали классические мелодии. А я любила танцевать под них. Помню себя мелкой и счастливой.

Потом Зойка взяла меня на одно из занятий, и её учительница услышала, как я пою. Выявила стопроцентный слух, отличное воображение и музыкальные пальцы. Да, эти, по которым сейчас била линейкой. Попросила пробежаться по клавишам, и с удовольствием изрекла, что ребенок одаренный, и ему просто необходимо приступать к занятиям.

Так я попалась в музыкальные сети к Анжеле Дмитриевне на ближайшие восемь лет. Пару раз пыталась бросить, но что-то мешало, потом поняла, что жизнь неразрывно связалась с музыкой, переплелась с ней так, что если отрезать одну нить, то можно зацепить и другую.

Мои руки застыли над клавишами, сыграв последний аккорд, который все еще звучал в аудитории. Снимаю ногу с педали, и звук замолкает.

- Вот можешь, когда хочешь. Можешь, - радуется учитель, как ребёнок. - Только в конце надо отрывистее ми, ми, ля, - сигналит мелко пальцами в воздухе, - потом аккорд и подольше подержать. Вот так сыграешь на краевом смотре, и первое место наше. На сегодня все, можешь идти.

Потягиваюсь за инструментом, хрустя пальцами так, что Анжелу передёргивает, и собираю ноты. Осталось решить вопрос с химией, потому что мать по голове не погладит. Уже в дверях слышу голос.

- Совсем вылетело из головы. Что там с Олей Перегудовой? Давно на занятиях не была.

- Бабушка плохо себя чувствовала, так они в деревню ездили к ней на три недели, а потом Оля гайморит подхватила, даже в больнице лежала, но сейчас дома, - отвечаю.

- Знаю, что вы дружите с детства, Асечка. Ты же пойдешь навестить Перегудову? Так вот, напомни ей про Всероссийский конкурс молодых исполнителей на фортепиано и узнай, сможет ли она поехать.

- Что это за конкурс? – сдвигаю брови, потому что впервые слышу. Только внутри уже коробит, что меня не просто ставят в известность, а просят передать про это.

- Мы уже разговаривали с Олей, она знает. Нам заявку подавать надо, сроки поджимают.

Молчу, глядя прямо на Анжелу Дмитриевну, понимая, что за моей спиной происходит что-то не очень приятное. И она, кажется, жалеет, что стала со мной обсуждать это. Смотрит в окно, вздыхая.

- Асечка, вы обе очень талантливые девочки, это правда. Вы растете на моих глазах и становитесь все более профессиональными пианистками. Но выдвинуть я могу только одного кандидата, к сожалению. Ты прекрасно чувствуешь инструмент, но есть ошибочки, над которыми нужно еще поработать. Твоя игра сыровата для такого конкурса. – Она смотрит как-то просяще, а я делаю вид, что мне плевать. - Ася….

- Да ничего, понимаю, - пожимаю плечами, чувствуя себя паршиво. Будто все кругом знали, что грядёт, а я остаюсь в неведении.

- Краевой смотр талантов тоже не пустой звук, поверь. Ты заслуженно получишь первое место!

- Анжела Дмитриевна, - решаю перебить ненужную тираду, - я взрослый человек, не надо сюсюканий. Не обижаюсь.

Нагло вру. Ну а что следует сделать? Уйти и хлопнуть дверью?

- А знаешь что? Я лучше сама Перегудовой позвоню, дай ее номер, пожалуйста. Я как-то записывала, но сейчас уже ничего найти не могу, - она ищет пути. Только совершенно не хочется помогать. Настроение сегодня ужасное.

- Я телефон дома забыла, - нагло вру и улыбаюсь через силу. – Вы не переживайте, - растягиваю улыбку, - все передам, а потом вам ответ принесу, могу даже в письменном виде, - шучу, разряжая обстановку.

Обмануть учителя просто. Милой белокурой девушке с голубыми глазами и приятной улыбкой трудно не верить. Шагаю домой, на душе скверно: огромной волной разливается злость. Я же всегда считала, что мы с Олькой почти сестры, и между нами никаких секретов. А тут мало того, что Перегудову выделили, так еще она и словом не обмолвилась о престижном конкурсе. А я, как дура, хвалилась ей про идиотский краевой смотр.

Глава 10

Одиннадцать лет назад

Я так любила подругу, а теперь мне хочется сбежать. Только не могу, потому что музыка становится громче, и мать Оли выставляет мусорный пакет в подъезд.

- Здравствуй, Ася, а мы не слышали, как ты звонила, - немного удивляется, глядя на меня. - Давай, проходи. Оля у себя в комнате, а я «Великолепный век» смотрю, там сейчас Хюррем и Валиде что-то ссорятся.

Надо же, как совпало. Кажется, мы с её дочкой сейчас тоже начнём.

- Ты не знаешь, что вчера было, а то я пропустила? - задаёт вопрос.

- Не, теть Марина, я такое кино не люблю.

- А я очень уж. Все, реклама закончилась, пойду смотреть.

Разуваюсь и направляюсь в комнату Ольки.

- Аська! – она радостно вскакивает со стула, подбегая и усаживая меня на кровать. – Ты должна послушать, срочно! У меня эта мелодия весь день в голове крутится, вот только недавно оформила немного.

Она снова садится перед пианино, принимаясь играть, а я прожигаю взглядом её спину, держа зубы крепко, чтобы с языка не сорвалось что-то опрометчивое. Музыка приятная, но совершенно нет настроения на похвалу. Когда Олька заканчивает, просто пожимаю плечами.

- Мелодия, как мелодия. Не цепляет.

Слежу за её выражением лица, ожидая, что вот сейчас она возьмёт и признается про этот чёртов конкурс. Но нет.

- Странно, думала, что ты оценишь, - говорит разочарованно, а я просто молчу.

Она снова смотрит на клавиши, размышляя, а потом быстро пробегается по нескольким нотам и немного меняет мелодию.

- О! А, если так?

- Еще хуже, - отзываюсь недовольно, облокачиваясь на стену.

- Ладно, поняла, потом что-нибудь ещё придумаю, - Олька поворачивается ко мне, а я всё жду правды. – Сядешь? – приглашает к пианино, но качаю головой. Перегудова закрывает инструмент и умащивается рядом. А мне неприятно.

Надо же, как в одночасье меняется отношение к человеку.

- Я через недельку уже в школу выйду, надо нагонять вас. Задания принесла?

Вытаскиваю из кармана листок. И опять жду. Молчит. Вместо этого просматривает, что написано.

- Вот это грузят! Химичка бушует, биолог вообще видел, что он задал? Капец! – вскрикивает, качая головой. А я чувствую в ней какой-то подъём, словно она выиграла в лотерею.

Молча рассматриваю стены, размышляя, когда встать и уйти, будто всё здесь пропитано предательством.

- Да что с тобой? – толкает меня в плечо, и приходится перевести взгляд. - Болею я, а настроения нет у тебя. Подруга, ау. Не парься ты так, ну два схватила, с кем не бывает. Ты забей вообще на эту школу, мы с тобой скоро в Институт искусств поступим, там на твою химию всем фиолетово. Великим пианисткам не нужны моли, им нужны бемоли.

Олька смеётся от собственной шутки, а мне мерзко. Такая и парня уведёт, когда возможность представиться. Сочиняю на ходу, она никогда не давала повода усомниться в себе. До некоторых пор. Теперь я готова повесить на неё всех собак.

Если она мне не сказала про конкурс, в чём ещё врёт? Разве это настоящая дружба? Раздумываю над тем, стоит ли ей передать слова учительницы. Всё же решаюсь. Открываю рот, когда меня перебивают.

- Ты знаешь, Аська, мы с тобой, как сестры, - говорит с горящими глазами, и я снова смыкаю губы, чувствуя к ней какое-то отвращение. Сёстры? Да ладно. - Две талантливые сестры! – будто поддакивает сама себе.

Ну да, как же. Грош цена таким родственным связям.

- И, если бы я могла поделиться с тобой пятеркой по химии, - продолжает Олька, - я бы поделилась. Да я бы всем с тобой поделилась! Ты самая моя близкая подруга, от которой нет секретов!

- Прямо ни одного? – язвлю, только она не знает, что я знаю. Немного думает и отвечает.

- Ни одного! Честно!

Улыбаюсь её лжи, а она решает, что моё настроение меняется. А я мысленно считаю до десяти. Будто даю возможность всё исправить.

Всегда интересно наблюдать за людьми, которые врут, но не знают, что ты владеешь информацией.

- Слушай, а как твоя подготовка к конкурсу? – наконец, спрашивает. Обо мне. О моём чёртовом конкурсе, который выеденного яйца не стоит. - У тебя выступление через три месяца?

- Даже меньше осталось, - отвечаю спокойно. Девять. Десять.

Хрен тебе, а не слова Анжелы.

- Я в тебя верю! – пытается поддержать. Только мне уже ничего не надо.

- А ты нигде выступать не будешь? – решаю подвести её к нужной теме.

- Если честно, - Олька прищуривает глаза, - Анжела Дмитриевна говорила, что есть шанс попасть на Всероссийский конкурс пианистов. Только по нему пока ещё не все известно. Хотела рассказать, когда заявку подадим.

- Ясно, - говорю. Только сейчас призналась. Но поезд ушёл.

- Аська, это такой шанс! Представляешь, я могу выступить в Санкт-Петербурге с лучшими молодыми исполнителями! А может и место какое займу!

Глава 11

Одиннадцать лет назад. Ася

Домой идти не хотелось.

Сажусь на скамейку во дворе, пытаясь совладать с собственной совестью. Самое настоящее предательство по отношению к Ольке. Но только меня предали первой! Плачу лишь той монетой, которая выдана. Сдачи не надо. Даже не знаю, отчего так задело, но мириться не хочу.

Я не достойна Питера? Хмыкаю, вспоминая слова Анжелы Дмитриевны. Только докажу всем, что могу. Что горю музыкой! Что живу ею! А Олька пусть блистает на смотре талантов. Тем, которым собирались удостоить меня. Она же там мне удачи желала.

Анжеле Дмитриевне я сказала, что Оля не сможет поехать. О проблемах с деньгами в семье Перегудовых знали все, поэтому учительница, грустно вздохнув, приняла версию за чистую правду и предложила отправиться на конкурс мне.

Судьба преподносила шанс, за который следовало ухватиться. И я бы могла отказаться. Пойти к Ольке и помириться.

Только назад дороги не было. Я слишком хотела туда попасть. И многие посчитали бы это за счастье. А счастье было какое-то с оговоркой.

Анжела Дмитриевна выдала конкурсные произведения, которые подбирала специально для Ольки, а я будто донашивала за ней вещи, как некогда она за мной. Раньше я и не думала, насколько это неприятно. Казалась себе благодетелем.

К чёрту, я старалась не думать об этом.

Как-то рьяно взялась за работу. Наверное, хотела не только показать, что достойна, но ещё и не оставаться наедине со своими мыслями. А они, порой, были неимоверно гадкими.

Не поднимая головы, долбила ноту за нотой, оттачивая материал. Всё свободное время проводила за инструментом, а мать только цокала языком. Она воспринимала это всё, как развлечение. Прочила мне карьеру, в которой есть место деньгам. Которая настолько прозаична, что воротит. Мало ей того, что Зойку заставила жить так, как хотела сама, так ещё и меня была намерена сунуть в юридическое. От одной мысли делалось тошно, а Олька поддерживала. Говорила, что следует идти за мечтой.

Вот я иду. Для меня музыка была сама жизнь. Отними её, я престану быть тем, кем являюсь.

Пока мы с Анжелой Дмитриевной готовились снимать видео для отборочного тура, я попросила не напоминать Ольке про конкурс. Ссылалась на то, что Перегудовой тяжело было принять это решение. Да и рассказывать про меня тоже ни к чему. Обещала, что сама как-нибудь подготовлю подругу к этому. И, надо отдать должное, Анжела не подвела.

А я засела за этюды и полонезы, усиленно готовясь к выступлению. Встречалась с Олькой только в школе, объясняя загруженность занятием с репетитором по химии. Перегудова понимающе кивала и делала уроки дома одна, хотя раньше мы постоянно проводили время вместе.

С Анжелой Дмитриевной я встречалась каждый день, чтобы успеть подать заявку, и уже через месяц в актовом зале на рояле исполняла конкурсные произведения. Сделав несколько дублей, учительница осталась довольна. А я всё думала: была бы Олька настолько хороша? Только спрашивать об этом было бы верхом тупости.

Вместе заполнили заявку на участие и отправили необходимые документы и видеоматериал в оргкомитет. Дело было сделано. Через две недели должны были прийти результаты отборочного тура.

А пока…

Я тянула время. Рассказывала Ольке, что педагог на больничном, и она терпеливо ждала начала занятий, пока однажды в магазине не встретила учительницу. Только этого и следовало ждать. Всё тайное когда-либо становится явным. И не следовало ждать, что всё рассосётся само собой. Наш разрыв был предрешён, и Олька первая сделала шаг назад.

Оставалось надеяться, что всё, сделанное мной, того стоит.

Глава 12. Оля

Одиннадцать лет назад

Я верила. Я была последней дурой и безгранично верила той, кто называл себя моей подругой. Пока мои глаза не открылись достаточно широко, чтобы понять: меня предали.

- Здравствуйте, Анжела Дмитриевна, - сияю, увидев любимого учителя. Встреча случайная, в магазине. Но будто судьбоносная.

- Олечка, как рада тебя видеть. Ты выглядишь здоровой. А почему на занятия не ходишь?

Теряю дар речи, не сразу понимая, о чём она.

- Так вы же на больничном?! – говорю задумчиво. Глубокая складка пролегает на лбу, потому что все мыслительные процессы запущены.

- С чего ты взяла? Работаю, как обычно.

Что происходит? Не верю своим ушам.

- Мне Ася сказала, что вы ушли на три недели, - поясняю недоумение.

- Ася?! – приходит черёд удивляться Анжеле Дмитриевне. - Не знаю, почему она так сказала. Она ходит ко мне три раза в неделю и говорит, что тебе до сих пор нездоровится.

Липкий страх мелкими шажками пробегается по загривку. Кажется, язык прилип к нёбу, а я чувствую, как меня придавливает огромным булыжником, отчего становится тяжело дышать.

- А конкурс почему перенесли? – спрашиваю, ощущая, что сердце сейчас выпрыгнет из груди и ускачет в молочный отдел.

- Какой конкурс?

- Ну, Всероссийский, на который мы собирались заявку подавать, - во рту сухо. Там целая пустыня, которая не заполнится слюной, пока педагог не ответит.

- Олечка, никуда его не переносили, что за глупости!

Она делает вид, что ничерта не понимает. Но перестаёт улыбаться, внимательно на меня смотря. А потом следует контрольный удар в голову.

- Скажи, Оля, это правда, что ты отказалась от конкурса, потому что твоим родителям не хватало денег на поездку?

Пуля вылетает из обоймы и разрывает голову. Невыносимо больно от осознания, что сейчас я потеряла и подругу, и мечту. МЕЧТУ И ПОДРУГУ! Пытаюсь сдержать слёзы, только они всё равно проступают. Знала бы учитель, что её вопрос убил меня.

Только сразу появился ещё один. За что лучшая подруга так поступила о мной? Как после всего она спокойно улыбается и ведет себя, будто ничего не произошло?

Анжела Дмитриевна тихо вздыхает. Ситуация щекотливая, видно, она чувствует долю своей вины. Только, понимаю, что ничего не изменить. Конкурс серьезный, сроки подачи заявок окончены, материал выдан. Наверное, она может снять Аську с конкурса. Только чем это поможет мне? Око за око, зуб за зуб?

Знаю, что ей обещали двойную премию, если ученица займет призовое место. Менять уже что-то поздно. Я понимаю это, потому что не дура. Только отчего-то всё равно надеюсь.

- Оля, послушай, я не знаю, что у вас произошло, но сейчас уже ничего не изменить, - заколачивает она гвозди прямо в моё сердце. - Мы подали заявку на Асю.

Спирает дыхание. Слёзы находят выход. Не думала, что буду стоять и реветь среди хлеба и булок. Даже не думала, что это для меня настолько важно. Хотя, кому я лгу.

Это была моя единственная возможность показать себя, вырваться из мира, в котором я чувствовала, что задыхаюсь. Это хорошо таким, как Аська. Родители при деньгах, живёт на всём готовом, покупает, что хочет. А я?

Нет. Я никогда не прибеднялась, просто пыталась жить. Теперь же выходит, мой единственный шанс вырваться – утерян.

Извиняюсь перед учителем, бросаясь прочь из магазина. Не хочу, чтобы кто-то видел мои слёзы, потому закрываюсь руками от прохожих, пытаясь быстрее добраться до дома.

Лифт ждать невыносимо, и я бегу на пятый, который сегодня кажется немыслимо далеко. Когда же закончатся чёртовы ступени?!

Утыкаюсь в подушку и реву, не сдерживаясь, как только оказываюсь в своей комнате. Невыносимо больно, когда разбивают сердце.

Мать заглядывает испуганной птицей с хохолком. Из дули торчит карандаш, но я не вижу этого, а просто знаю, потому что она делает так всегда.

- Что случилось, Оля?

Я не хочу говорить. Но в то же время понимаю, что меня разорвёт, если сейчас же не выложу ей всё, как есть.

- Мама, как же больно, мама, - не могу сдержать стон. – Я ненавижу Аську, слышишь? Видеть ее не желаю!

- Почему?!

Вытираю слезы, которые стекают по щекам, убегая на подбородок. Почти кричу, не в силах сдержать боль и гнев, распирающие меня изнутри.

- Она предала меня, мама! Она забрала себе мою мечту! Она украла мой последний шанс! – кажется, голос срывается на хрип. - Я не поеду в Питер! Нет! На конкурс едет Аська! – гнусавлю с забитым носом. - Она наврала, что я отказалась, чтобы взяли ее!

Слёзы душат. Как и обстоятельства. Она уезжает, а я буду здесь. Кому легче? Тому, кто уходит, или тому, кто остаётся?

- Ася?! Ты уверена?! – мать широко распахивает глаза. Даже для неё это дико и непонятно. - Но вы были такие подруги, Оля! Это она тебе все рассказала?

- Нет, - шмыгаю носом, гнусавя. - Но это уже неважно.

Глава 13

Одиннадцать лет назад

Этот день не мог не настать. Олька отсела от меня, хотя парту делили последние десять лет, и перебралась к отличнице Свете Галкиной на первый ряд, сказав учителям, что последнее время стала плохо видеть вдаль. С мной разговаривать не хотела, но я попыталась извиниться на одной из перемен. Внутри было неимоверно гадко, а Олька молча встала и вышла из класса. Демонстративно. Чтобы показать всем.

Домой теперь добирались порознь, хоть и жили в соседних подъездах, в музыкальную школу тоже. Дружба дала трещину и рассыпалась в пыль.

Олька перенесла свои занятия у Анжелы Дмитриевны на позднее время, чтобы не встречаться со мной. А я и не была намерена бегать за ней хвостом. Можно было и выслушать меня.

Учительница предложила ей участие в краевом смотре талантов, и она согласилась. В том самом, который оставили мне. Теперь была рокировка. Конечно, Олька дулась, но ловила любую возможность, пользовалась каждым шансом, дарованным жизнью, пусть он и такой мизерный.

Но теперь мы в разных лодках.

Я старалась не думать о своем предательстве. Поначалу казалось, что права, но, как ни крути, оправдания тут не было и быть не могло. Только что мне следовало сделать? Отказаться от мечты?

Подтянула химию и биологию, погрузилась в музыку и все свободное время упражнялась, стараясь не думать о Перегудовой. В школе сосредоточилась на занятиях, чтобы в голове были только логарифмы, синусы и правила постановки запятых в сложносочиненном предложении. Первое время было особенно тяжело. От меня отвернулись почти все одноклассники, узнав о случившемся, и каждый раз отпускали какую-нибудь колкость в мой адрес.

А я делала вид, что меня это не задевает. Абсолютно фиолетово, а дома ревела в подушку, не всегда, когда особенно надоедали.

Выпускной не за горами, скоро покину школу и буду свободна. Так что пришлось набраться терпения и ждать. Если пасовать перед любыми трудностями, то в этой жизни ничего не добиться. Слова моей матери.

Анжела Дмитриевна предпочла не принимать ничью сторону. Я не чувствовала себя с ней гадко, она будто забыла о том, что произошло, вычеркнула это из событий, и мы просто занимались.

Не знаю, как она общалась с Олькой, что говорила, но упоминать о ней перестала. Я слышала краем уха, как она обсуждала нас с кем-то по телефону. Что у меня возможности куда больше, ведь родители могли обеспечить нормальное образование. А Перегудова, если не пройдёт по баллам в университет, отправится в училище или техникум, чтобы стать средним специалистом и получить рабочую профессию.

И мне из-за этого следовало ей уступить? Отдать мечту другой, потому что её родители не могли позволить иного?

Итоги были радостными. Отборочный тур я прошла, теперь предстоял второй этап – поездка в Санкт-Петербург. Родители гордились, даже мать, которая мечтала, чтобы я, наконец, завязала с этими глупостями. Всё-таки конкурс вышел за рамки городского, о таком можно и на работе с коллегами посплетничать, нарваться на похвалу. По поводу моего поступка она говорила так.

- Не очень красиво, конечно, но и не конец света, как заявляет Перегудова. Ну, бывает, поссорились девочки, всякое в жизни может произойти, что ж после этого не дружить?

Ну у моей матери, Галины Леонидовны, своя колокольня. Высокая и недосягаемая. Предвзятое отношение и желание гордиться следующим этапом.

- А что Оля? – продолжает она. - Что было – того не вернешь, надо жить дальше. Не должна же у нас голова за всех болеть, тем более, сейчас, когда пора институт для тебя подбирать да связи налаживать. Вот Зою неплохо пристроили, - радовалась за старшую сестру, - четвертый курс юридического, а там отец подсуетится и местечко приличное найдет. Если есть возможность помогать детям, почему ее не использовать? В свое время мои родители тоже в стороне не стояли, так уж заведено.

Это у американцев никаких родственных связей нет, вырос ребенок – иди на волю вольную, куда глаза глядят, я тебя до зрелого возраста воспитал, а дальше сам думай-гадай. А что он в свои годы надумать умного может? – задаётся она вопросами. - Опыта в жизни никакого, - показывает сложенный пальцами круг, - не знает, чего хочет. Вот и Зойка плавала в неведении, пока я за неё не решила, кем дочь хочет стать. Пошла как миленькая, - махала рукой, - без лишних возражений. По накатанной катится проще, - поднимает палец вверх. - А с тобой уже сложней, - мать смотрит на меня почти в упор, гипнотизируя. - Упертая, - даёт характеристику, - заладила про Институт Искусств и точка. Да как тебя музыка кормить будет? – стучит себе пальцем по лбу. - Как на жизнь зарабатывать собираешься нотами своими?

Я пытаюсь отстаивать мнение, а мать пророчит мне адвоката, экономиста, преподавателя английского, в конце концов. Вот где, считает она, водятся деньги для нормальной жизни, а не те крохи, что собирают учителя музыки. Тем более, что внешность у меня очень даже заметная. Еще пара лет, по её словам, и расцвету, не замухрышка какая. А где в полуподвалах музыкалки принца себе найти, когда, кроме баянистов и носильщиков пианино, не видит никто?

Не такого зятя хотела мать, не такого.

И вот это она мне вдалбливает в голову. А оно не вдалбливается. Но сейчас мать занимает выжидательную позицию.

Она без обиняков говорит, что конкурс пройдет, места уже заранее распределены, сибирской девочке не на что и рассчитывать.

Глава 14

Одиннадцать лет назад

Это мой звёздный час.

Или провал.

Кажется, перестала дышать, лишь слышу, как в зале кто-то покашливает.

Я просто обязана сделать всё по максимуму!

Пальцы ложатся на клавиши, осязая их гладкость. И как только звучит первый аккорд, уплываю вслед за мелодией, качаясь на музыкальных волнах. Это не просто игра, это жизнь. Моя жизнь, которая неразрывно связана с тем, что я сейчас делаю.

Темп нарастает, звуки вырываются из горла рояля надрывно, призывно, улетая вверх под самый потолок, чтобы вернуться обратно прямо в мою душу. Только постоянный образ Ольги стоит перед глазами, как призрак, напоминающий, почему я вообще здесь. Трясу головой, а за ней вслед пальцами, представляя, как морщится Анжела где-то по правую руку от меня, и принимаюсь играть дальше.

Я ликую, я чувствую себя настолько счастливой и опьянённой, что неважно, какое количество зрителей в зале, потому что я и музыка – неотделимы. Мы – единое целое.

Играю последнюю ноту, и рука зависает над клавишами, звук затихает, словно пальцы медленно пьют его сок. Раздаются аплодисменты, сначала негромкие, но причина не в том, что зрители плохо хлопают. Я снова возвращаюсь в этот мир, подкручивая звуки.

Поднимаюсь с места и кланяюсь, как заведено. Спускаясь в зал, не замечаю, как женщина в черном вечернем платье и с яркими красными губами пристально разглядывает меня. Пожалуй, чересчур неприлично. Только потом, когда встречаюсь с ней взглядом, становится как-то неуютно, будто сижу перед ней без одежды. А она лишь еле заметно кивает. Только я уверена: мы не знакомы.

Постепенно сердце приходит в свой привычный ритм, а я слушаю других, понимая, что соперников много, и конкуренцию мне могут составить достаточно человек. Но надежда со мной до последнего.

А зря.

Среди награждаемых моё имя не прозвучало.

Как говорится: быстрее, виртуознее, мелодичнее. Кажется, я проиграла своим соперникам по всем фронтам. Нет, хуже всех, конечно, не была. Такой среднячок, который ничем не запомнится, хоть Анжела Дмитриевна и старалась хвалить. Отыграла чисто, но без души, - услышала я от жюри. Надо же, мне казалось, это она и есть. Душа.

Может, дело в том, что голова была тяжелая от мыслей и мешала сосредоточиться? Сама того не ведая, Олька повлияла на моё выступление, находясь по другую сторону Уральских гор. А, может, мне просто не хватило мастерства, и я слишком преувеличила свои силы и талант.

Как бы то ни было, домой возвращалась поверженной.

А если музыка действительно не моё? Что, если мать права? Лучше блистать в нелюбимом деле, чем быть посредственностью в любимом? Сказывалась глупость, молодость, провал. Можно сказать себе: не расстраивайся, это не последний шанс, еще будет все. Но это ложь, за которой нет правды. Теперь мне придется уступить матери, выбрав «верную» профессию. Выиграй конкурс, можно было бы привести неоспоримый довод, что я не лыком шита, что нельзя зарывать в землю талант.

А теперь я уже сама ни в чем уверена.

Ради чего уничтожена дружба?

Мать решила не давить на меня, тем более что время еще было. И снова все закрутилось по-старому. Добро пожаловать в реальность.

От Анжелы Дмитриевны узнала, что Олька выиграла городской конкурс. Вот так просто заняла первое место. Ну, не знаю, насколько просто, но факт остаётся фактом. То ли конкуренция меньше, то ли таланта больше. Да, она бесспорный лидер.

Мне хотелось поздравить её, и как-то было радостно, что она смогла. И в то же время гадко, потому что я просто не могла ей позвонить. Мост между нами был взорван. Думаю, она радовалась не только своей победе, но и моему фиаско.

А через месяц после поездки в культурную столицу случилось кое-что неожиданное.

Захожу вовремя на занятие, выкладывая ноты, и пробегаюсь по клавишам, чтобы не слушать гнетущую тишину. Анжела Дмитриевна входит в класс не одна. С каким-то мужчиной, который, судя по всему, ровесник моего отца.

- Вот это и есть Ася, - говорит учительница, держа ладошку на ладошке, прямо, как директриса во время пламенных речей со сцены. Губы поджаты, сама собрана.– А это Валентин Николаевич, - обращается ко мне, и отчего-то принимаюсь нервничать, хотя каких-то семь секунд назад была совершенно спокойна. Кого она с собой притащила?

- Он хочет с тобой познакомиться, - продолжает Анжела, а я удивлённо вскидываю брови и пытаюсь прочесть в её глазах причину интереса находящегося здесь человека. В голове мечутся мысли, но ни одна из них не оформляется в какую-то конкретную. Что здесь вообще происходит? И зачем какому-то мужчине знакомиться со мной?

- Ладно, я пойду, - Анжела Дмитриевна спохватывается и выходит из класса, оставляя меня наедине с незнакомым дядькой, который рассматривает так, что становится до ужаса неловко. Ёжусь, складывая руки на груди в защитной позе, и откашливаюсь.

- Прости, - прерывает молчание, - я так бестактно тебя разглядываю, - качает головой, вытаскивая руку из кармана.

Я не сильна в костюмах, но видно сразу, он не с рынка или магазинчика, где одевается мой отец. Тут веет чем-то дорогим, впрочем, парфюм у него тоже из солидных. Какой-то благородный что ли. Сама не могу объяснить, но впечатление от мужчины из приятных. К тому же нет живота, как это бывает сейчас даже у моих сверстников. Опрятная причёска, будто только из парикмахерской. И внутри меня сжата пружина из-за неизвестности. Да кто он? Меценат, который пошлёт на ещё один конкурс?

Глава 15

Одиннадцать лет назад

Мы стоим с незнакомым мне мужчиной в маленьком душном кабинете, и я жду, что он скажет дальше.

- Мою дочь зовут Маша, - начинает рассказ. – Звали, - поправляет себя, и грустная улыбка скользит по губам. – В прошлом году произошло несчастье. Она возвращалась из кино со своей подругой, когда на красный свет вылетел ненормальный и сбил их. Конечно же, он был пьян, его задержали, суд признал виновным. Но дочь мне это не вернёт.

Он говорил, а я не понимала, какое отношение ко всему имею я.

- Маше было двадцать три, и она хотела жить, - выдыхает последние слова. - Хотела творить, - его глаза не смотрят на меня. Теперь, наоборот, я разглядываю стоящего напротив, пока он пытается подобраться в важному.

- Она была музыкантом, - добавляет.

Подходит к окну и смотрит на улицу, облокотившись на подоконник, затем резко оборачивается.

- Соболезную, но причём здесь я? – подаю голос.

Он достаёт из кармана телефон и тут же поворачивает в мою сторону. На экране моё лицо. Невольно кривлюсь в изумлении, а потом всматриваюсь лучше. Нет, это другая девушка, я не делала подобного фото, но она чертовски похожа на меня.

Набираю воздуха в лёгкие, чтобы спросить: кто это? Но ответ опережает.

- Это Маша, моя дочь, - мужчина смотрит за моей реакцией, а я понимаю, что он не просто человек с улицы, проходящий мимо.

- Когда Елена позвонила мне из Питера и сказала, что видела Машу, я не поверил, - продолжает дальше. - Но она объяснила, что имя у неё другое. Описала тебя, сказала, что ты очень похожа на Марию. Еще одинаковая любовь к инструменту. Вот это совпадение, не правда? – он заглядывает мне в глаза, а я вспоминаю яркие губы.

- С красной помадой? – спрашиваю.

- Что? Какой помадой? - не сразу понимает Валентин.

- Ну Елена ваша. Та, что с яркими губами?

- Наверное, - соглашается. – Она любит этот цвет. И знаешь, - снова возвращается к разговору. - Носил эту информацию в себе почти месяц, думал забыть, но это не в моих силах. Я очень любил свою дочь. Мою единственную дочь, которую мне не удастся вернуть.

- Но я тут причём? – вмешиваюсь в его монолог.

- Просто обязан был увидеть своими глазами, - признаётся. – Да, двойников много на свете. Но чтобы и возраст, и любовь к музыке, и место.

- Мне семнадцать, - напоминаю. – А Маше двадцать три.

- Это рядом, поверь. Завтра ты проснёшься, а тебе пятьдесят, - сказал как-то задумчиво. - Найти тебя было несложно, и вот я здесь, Маша.

Уверена, он просто оговорился. Потому делаю вид, что не замечаю. Неизвестный человек изливает мне душу, и я боюсь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть искренность момента. Пусть все недосказанное будет сказано здесь и сейчас. Будто я и сама ощущаю его боль физически.

- Прости, Ася, ты так похожа на мою дочь, поэтому я машинально произнес ее имя, - всё же заметил.

- Всё нормально.

- Я пришел и понял, что Елена права, - продолжал, и в глазах была какая-то надежда. - Ты, словно, близнец. Ты – копия, и, смотря на тебя - я вижу ее.

Садится напротив, чтобы наши глаза встретились.

- Я хочу предложить работу.

- Работу? – переспрашиваю, будто не услышала.

Непонимающе смотрю на мужчину, ожидая продолжения. Нет, конечно же, он не мог позволить себе фривольности и все в таком роде, но о какой работе идет речь? Я еще даже школу не закончила и ничего толком не умею.

- Хочу предложить тебе играть с оркестром, - говорит, а у меня ещё шире распахиваются глаза от удивления. Я не ослышалась? Он сказал оркестр?

- Вернее, это небольшой коллектив, - тут же поправляет себя. Только всё равно очень неожиданно и волнующе.

- У Маши уже были концерты, она создала целую программу, где исполняла свои и чужие композиции. У нее даже были запланированы выезды в Европу, понимаешь, она не собиралась умирать!

- Никто не собирается умирать, - пожимаю плечами, - особенно, если ты молод.

- В этом и вся горечь, - он складывает руки замком.

- Вы же знаете, что у меня еще нет диплома института, - пытаюсь быть с ним честной. - Я еще даже не поступила в него!

И не факт, что вообще поступлю. Потому что мать на страже моей профессии.

- Да я даже школу не окончила! – теперь моя очередь длинного монолога. - А вы предлагаете мне оркестр?

Он показывает большим и указательным пальцем нечто маленькое.

- Да, небольшой коллектив, - поправляю сама себя. – Но это только потому, что я похожа на вашу дочь?

Чёрт его знает, как вести себя в подобной ситуации: я еще несовершеннолетняя. Да, предложение сногсшибательное, и любая на моём месте прыгала бы от счастья, но пользоваться слабостью человека, которого постигло горе, не собираюсь.

- Я не хочу быть Машей, понимаете, Валентин Николаевич, я – другой человек и чужую личность на себя примерять не собираюсь, - говорю честно и открыто.