Измена. Во власти лжи.

Глава 1

— Я сказал не лезть ко мне с дебильными вопросами! — прорычал Рус и резко хлопнул дверью кабинета.

Я как стояла за шторами со стороны террасы так и заперла.

Муж был не в духе. И уже ни один раз предупреждал, чтобы никто не спел в его кабинет заходить.

Но я зашла.

— Не грузи! — Рус дернул ручку шкафа и та чуть не слетела с петель. Я этого даже не видела, только представила картину и звон стекла подсказал с какой силой Рус дернул створку на себя.

Я зашла, чтобы занести почту.

Иногда так бывало, что письма собирались на первом этаже в холле на столике, и Рус забывал о них, а там могли быть счета на оплату и прочее.

Я собрала всю кипу бумаг и пошла в кабинет супруга, раскладывать корреспонденцию, но Тимурка влетел внутрь и крикнул.

— В прятки погнали! Я вожу, ты прячешься! — зловеще прохохотал сын и выскочил опять в коридор.

Тринадцать лет.

Тимур хоть и был взрослым, но иногда выдавал нечто такое…

Странное.

Как например у нас с ним было, что надо подурачиться и вот играли то в прятки, то в дартс.

Я уже привыкла.

Поэтому оттолкнувшись от стола, я встала и придержала живот.

Беременность.

Немного осталось, скоро увидимся с малышом, и мне перед близящимися родами, конечно, только пряток не хватало, но я качнув головой подумала о том, что чем бы дитя не тешилось…

Оглянувшись, я не придумала ничего лучше чем спрятаться на террасе, как раз где шторы мешали обзору с кабинета и поэтому сейчас, слыша недовольного супруга, я кусала губы и не знала как выйти, чтобы не нарваться на новую нотацию о том, что кабинет не место…

Я вздохнула и сделала шаг в сторону.

Подглядела.

Рус сел в кресло и отбросил телефон.

Я переступила с ноги на ногу. Может через террасу спуститься с сад и обойти дом, вернувшись в него через главную дверь?

Я посмотрела на сухие тропинки.

Октябрь пусть теплый, но я в домашних туфельках.

— Да! — рявкнул муж, и я вздрогнула. Скосила глаза и увидела как супруг, откинувшись на кресло, бросил телефон снова на стол, включив громкую связь. — Алик, чего хотел?

Я качнула головой.

Алик, лучший друг мужа был почти членом семьи и ничего удивительного что Рус рычал и на него.

— Ты на выходные с женой приедешь или… — прозвучал голос друга мужа.

Я облизала пересохшие губы.

На языке почему-то почувствовался солоноватый слегка неприятный привкус.

— Куда жене ехать с ее пузом? Дома пусть пироги печет! — отозвался недовольно Рус и даже цыкнул.

У меня в голове словно бы церковным перезвоном зазвучали молоточки, которые старались разбить мне черепную коробку.

— Рус, ну ты красава! При молодой жене ехать ко мне…

— Заткнись! — рыкнул муж.

А я хлопнула глазами и замерла.

Даже дышать перестала.

Ощутила внутри как все покрылось толстой коркой наледи.

При молодой жене…

Ехать к нему…

Я же ошибаюсь?

Кто-нибудь, боженька, муж, Тимур скажите, что я ошиблась и мне послышалось.

Пожалуйста…

Последнее мысленно прозвучало так, как будто я проскулила.

Сознание заметалось и забилось внутри.

Я не почувствовала как наступила в маленький горшок с петуниями, который давно стоял на полу, потому что цветы отцвели.

Земля под ногой промялась, и тонкая глина горшка протяжно тренькнула.

Я обернулась и обняла живот руками.

Мне рожать со дня на день.

А я узнала, что у мужа есть какая-то другая женщина, с которой он в выходные поедет к другу.

Низ живота потянуло, и я всхлипнула.

У меня была неспокойная беременность.

Я дважды лежала на сохранении, сначала из-за низкого гемоглобина, а потом у меня было подтекание вод из-за неправильного предлежания малыша. Но госпитализация поправила дело, однако иной раз я чихнуть боялась, чтобы не спровоцировать повторение. Даже с Тимуром мы больше не занимались вместе спортом и вообще я предпочитала вот в этих прятках дойти до террасы, чем блуждать по саду или дому.

Спазм повторился, и я, зажмурив глаза постаралась успокоится.

Еще рано. Срок не пришел.

От обиды и злости я немного по-детски засопела и прикусила губу, чтобы не закричать и не зайти в кабинет.

— А ты не боишься, что жена узнает? — прозвучало тише, но интонация у Алика была такой паскудной, что я вся сжалась в преддверии ответа.

Сердце грохотало, а малыш распереживавшись, начал пинаться.

Я положила ладонь на живот и задышала ртом.

— Мне бояться нечего. Мы семья и никто этого не изменит, — зло усмехнулся муж, разбивая мне сердце вдребезги.

То есть наличии у него любовницы не повод для развода?

Я вдвойне тяжелее задышала и тут Алик отозвался.

— Офигеть мужик! — даже с какой-то нескрываемой гордостью протянул лучший друг мужа, и я на нем мысленно нарисовала мишень, такой же предатель. Такой же…

— Замолчи и закрой рот, — уже тише отозвался Рус и что-то в кабинете упало. Я зажмурилась, представляя как муж сейчас развернется и решит встать…

И что?

Я что должна делать?

Что мне делать накануне родов в декрете с изменником мужем?

С животом и чемоданом наперевес орать с порога, что он предатель и чудовище и детей ему не видать как собственных ушей?

Или может молча и тихо уехать? Так найдет же…

Или…

— Так, в общем не напрягай, — выдохнул Рус. — И последний раз говорю, еще раз начнешь эту тему обсасывать, в бубен получишь, понятно?

— Ой какой серьезный, — засмеялся так резко Алик, что я чуть от испуга не дернулась с террасы.

Я думала, что такой мужчина как Рустам никогда не предаст. Говорят же, что изменяют чаще всего нарциссы и эгоисты, а меньше всего предают мужчины, у которых высокий уровень интеллекта.

Рустам был очень умным. Я бы даже сказала внимательным, участливым.

Я не ожидала такого.

Это было подобно тому, что я просто оказалась в ледяной воде под толщей льда, и вдохнуть не получалось.

Глава 2

Я облизала пересохшие губы и зажмурила глаза.

Будь что будет.

Но недоношенного малыша рожать…

Сердце пульсировало уже в горле. Жглось.

Я почти сделала шаг к двери, понимая что Рус и так понял, что я пряталась на террасе, но в этот момент со стороны кухни раздался на весь двор звон стекла и крик.

Я вздрогнула и сжалась в комок.

— Какого черта? — только и выдохнул Рус и сделал шаг обратно в кабинет. — Тимур!

Муж резко и быстро прошел по кабинету и захлопнул дверь.

Я помотала головой и с трудом переставляя ноги шагнула к террасной двери.

Рус занял для работы самую удачную комнату с выходом во двор, помню как мне хотелось здесь сделать зимний сад, но муж только поиграл бровями, и я смирилась.

А теперь…

А теперь я осторожно просочилась в кабинет и обогнув стол прошла к двери.

Положила руку на ручку и повернула, но задвижка не поддалась, и я подумала, что просто влажной ладонью не прокрутила механизм.

Попробовала снова и выдохнула порывисто.

Черт…

Он запер кабинет снаружи.

Чтобы точно дождалась.

Я отошла от двери и схватила кончик пряди волос, накрутила его на палец, всегда так делала когда переживала.

А Рус в такие моменты повторял.

— Не психуй, я все решу…

Я развернулась и, наплевав на все, снова вышла на террасу и дойдя до ступенек медленно спустилась придерживая живот.

Что делать? Как быть?

Нет. Скандалов не допущу. Еще чего, чтобы у меня схватки начались, нет, так нельзя.

А как можно?

Я дошла до маленькой стеклянной теплицы, которая была у забора в самом углу и, открыв дверь, заглянула внутрь. Стояли мои рабочие тапочки. Я стянула домашние и переобулась, чтобы не вызвать подозрений, надергала из горшка травок разных и тихо пошла в сторону дома.

Форточка кухонного окна была открыта, и на тротуарной плитке лежали осколки одной из кружек из вишневого сервиза.

Я постаралась идти быстрее, предчувствуя какую-то нездоровую атмосферу.

В доме пахло ягодным пирогом и крепким чаем, а из кухни доносились голоса.

— Зачем ты вообще поставил туда чашки? — спросил Рус, и Тимур в тон ему отозвался.

— Остудить хотел, пока ходил ма искать… — выдал сын, и тут я выглянула из-за угла.

На меня в упор уставились две пары глаз, и я вскинула бровь.

— А где ты была? — спросил Тимур, загораживая спиной что-то на столешнице. Я проследила за взглядом мужа, в котором читалось, что он тоже хочет знать ответ.

— В теплице, — и показала пучок трав. Рус проследил за этим движении взглядом и прошелся по мне от макушки до пяток. Заострил внимание на кружевных следках и тихо произнес:

— Тимур, сходи тапочки принеси, а то…

Тимур быстро бросил взгляд на мои ноги и дернулся к выходу, погладил меня по животу и исчез за спиной.

— Я не видела как ты приехал, — сказала я медленно и излишне осторожно, стараясь не подводить тему к кабинету.

— Я пораньше освободился, — отмахнулся Рус и упер руки в столешницу острова, разделяющего нас. — На выходные слишком много запланировано, надо подготовиться…

Последнее он бросил пренебрежительно, и у меня как будто красная пелена перед глазами встала.

— Что-то серьезное? — уточнила я, переступая с ноги на ногу и наконец-то опуская руку с пучком трав.

— Не особо… — не дал продолжить тему Рустам и спросил как бы между делом: — А ты не была у меня в кабинете?

Засосало под ложечкой и на глаза чуть было не навернулись злые слезы. Крикнуть хотелось, что была и все знаю, все слышала, но что это даст? Скандал который непонятно куда и во что выльется?

Я не могла так рисковать.

Не жизнью малыша.

Если уж уходить из брака, то так как это будет удобно мне, а не как меня вынудит это сделать предатель.

А клялся ведь, руки целовал и на коленях стоял, что все только ради меня, ради нас…

— Была! — сказала я излишне бодро и сама на себя обозлилась. — Ты разве не заметил на столе письма с холла лежали…

Он бы их все равно заметил и отпираться не имело смысла, поэтому я пошла на абордаж.

— А почему мы с тобой не встретились в кабинете? — ушел от ответа Рус, и я, прищурив глаза напомнила:

— Теплица…

Мы стояли и улыбались как два хищника, только если у Руса были клыке подлиннее, то у меня…

У меня были дети…

Беременность.

Предательство.

И черная дыра в душе, которая затягивала внутрь все чувства расщепляя их на атомы.

— Ты мне что-то хочешь сказать? — уточнил Рус и склонил голову к плечу.

Он же был моим героем.

Самым нереальным, просто каким-то суперменом.

Когда автобус, на котором я возвращалась с учебы слетел с дороги и его потащило по встречной на боку, я была у окна и своими глазами видела как сминалось железо, как лопались стекла и как летели машины навстречу.

Я никогда до этого не попадала в аварии и поэтому думала, что все кончится именно там, между сиденьями, которые начало выворачивать из пола, под крики соседей, под плачь и аромат крови в воздухе.

Но стекло вдруг посыпалось на меня и мужчина протянул руку.

— Идем сюда, надо вылезти… — протянул хрипло тогда незнакомый мне мужчина. А я поняла, что ангелы не спят, такая у них работа, людей спасать и Рус был для меня ангелом.

Он ехал по противоположной полосе и увидев, как автобус занесло, тут же остановился, перегородив машиной проезжую полосу и первым ринулся помогать пострадавшим.

— Идем, не бойся, — шептал он тогда. — Я тебя вытащу. Правда вытащу. Ты только руку дай…

И я дала руку.

Меня выдернули из салона автобуса как пробку. Я только всхлипнула и прижалась к мужской груди, прошептала:

— Наверно вы ангел…

— Скорее уж наоборот, — усмехнулся Рус, а я ему не поверила.

Зря…

Горькая слюна собралась на кончике языка, и я судорожно сглотнула, чтобы разогнать пелену воспоминаний.

— Хочу, — прошептала я и подняла глаза на мужа.

Глава 3

Глава 3

— С кем? — заломил бровь Рус.

Он вообще был категоричным. Немного нетерпимым и отчасти даже прямолинейно грубым. И вот такие словесные игры, на грани, всегда его бесили.

Я качнулась с пятки на носок, только сейчас сообразив, что можно было не переобуваться в теплице, ведь нашлось обоснование для того, что я делала в кабинете мужа.

Но эта мысль промелькнула и отошла на второй план.

— С Тимуром… — закончила я и ощутила как нить стальная, которая скрутила все мышцы мужа расслабилась, и Рус сам немного отошел от напряжения.

— Я поеду один… — произнес муж ровным тоном и цокнул языком.

— Но Алик наш общий друг, — закусила удила я, стараясь максимально затянуть петлю вокруг мужа.

За мою боль.

За то, что живот весь окаменел.

За то, что малыш никогда не увидит отца.

За все, что он сейчас разрушил, оставив меня на догорающем некрополе среди серого пепла и запаха гари.

Снова эмоции накатили волной, которая сшибала меня с ног.

Взвыть хотелось и по кусочкам себя раскромсать, больно так было, любила так сильно.

— Куда ты собралась перед родами? — очерствел муж. — Тебе домашних дел мало? У тебя сумка до сих пор в роддом не собрана, а вдруг ночью воды отойдут…

Он лгал!

Выворачивался и лгал как последний проходимец.

— Почему ты на меня рычишь? — спросила я, дрогнувшим голосом.

Хотелось тоже нарычать, высказаться. Но я в первую очередь думала о детях, а не о том, чтобы причинить боль мужу.

Своей просто захлебывалась.

— Ты говоришь глупые вещи, — хрипло произнес Рус и сделал шаг ко мне. — Какие посиделки с друзьями. Ты с ума сошла. Ты должна сидеть дома и ждать меня, а не носиться почти на девятом месяце беременности не пойми где. В конце концов, ты добропорядочная жена…

— А что такого будет у Алика, что ты переживаешь за мою репутацию? — спросила я глухо, поймав мужа в капкан его собственных рассуждений. Рус затормозил и приоткрыл рот, явно переваривая услышанное. — И тогда возникает вопрос, почему туда едешь ты? Или твоя репутация…

— Есения… — выдохнул Рус, качая головой. — Не говори глупостей и не пытайся повлиять на мое решение. Ты никуда не едешь. И все. Я сказал, ты услышала. Не надо действовать мне на нервы…

Слова ударили большее чем пощечина и я прихватила зубами губу.

Он говорит со мной как будто с истеричкой. Как будто я какая-то глупая курица, которая может только дом и охранять.

— А с каких пор ты начал мне что-то запрещать? — уточнила я, обнимая себя руками, чтобы Рус не заметил, что меня затрясло.

Он же так сейчас переживает за свою поездку, потому что будет там с ней.

С кем?

Кто она?

Кто-то с его работы? Или просто познакомились где-то? У Алика например, к которому в гости я не ездила с начала беременности.

И когда?

Когда я лежала на сохранении и боролась за жизнь нашего малыша?

— С тех самых пор как стало известно о том, что тебе необходим покой и положительные эмоции… — пророкотал Рус и нахмурился пуще прежнего. Я закусила нижнюю губу, чтобы не разодрать ее до крови.

— И поэтому ты меня их лишаешь… — закончила я глядя на мужа, и снова пронзительный взгляд, который пробрал до костей.

— Есения, что за препирательство? Я что-то не до конца хорошо объяснил? — взбесился супруг, багровея лицом.

— Ты мне не можешь ничего запретить. А если и дальше будешь так настойчив в своем желании поехать к Алику одному, то я решу что ты просто себе кого-то завел…

Рус словно налетел на стеклянную стену и медленно развернулся ко мне лицом.

— Не надо вот только этих бабских глупостей. Ты их выкини из головы… — в один шаг преодолев расстояние разделяющее нас, навис надо мной Рус. — Есения, мы с тобой за столько лет уже все друг о друге знаем и на основании этого сделай выводы и вспомни почему не надо мне перечить…

Рус провел пальцами мне по скуле и в этот же момент заправил прядь волос за ухо.

Я судорожно сглотнула, окунаясь в его аромат: немного табака и черной орхидеи.

Слишком его запах, как будто даже вся кожа так пахла.

Но сейчас мне хотелось избавиться от любых напоминаний о том, как мне было приятно находиться рядом с мужем, как меня вело не только от его запаха но и даже тембра голоса.

— А я не понимаю почему ты так злишься… — произнесла я ниже и опустила подбородок, одновременно с этим вырываясь из рук мужа. — И это наталкивает меня на мысли, что ты что-то скрываешь.

— Ничего не скрываю, но считаю что место женщины в доме, где хранится сердце ее мужчины… — загнул муж, и я чуть не рыкнула.

Сердце его хранится. Да Рус даже деньги все банке хранил, а тут сердце…

— А твое точно со мной? — зло уточнила я, подняла полный обиды и разочарования взгляд на супруга. Дернулась и шагнула в сторону. Обошла мужа словно статую и оперлась ладонями о столешницу.

— Какие могут быть сомнения? — ровно, с идеальной выверенной долей пренебрежения от того, что я могла в этом сомневаться и раздражения, что я такая глупая, не понимала элементарных вещей, произнес Рус.

— Самые обыкновенные. Ты не берешь меня на встречи с друзьями. Я не помню, когда последний раз была в вечернем платье, ты не представляешь меня партнерам, а как переехали в дом ты только и ворчал, что тебе мешала моя работа… — пустилась перечислять я.

Я просто не понимала, если Рус встретил другую, зачем я ему? Совесть? Да кого он обмануть пытался, какая совесть в наше время? Долг? Он должен быть со мной, потому что я беременная? Так никого такими долгами не удержать. Собственничество?

— Еся, — вздохнул Рустам, теряя остатки и без того маленького терпения. — Ты мужнина жена и как муж сказал, так и будет! Прекрати растягивать эту тему как соплю и давай наконец готовиться к ужину!

У меня забурлили эмоции.

Я судорожно сглотнула.

Ненавидела когда Рус включал восточного мужчину. И выключал, когда ему это удобно было. Лицемерие такое выходило.

Глава 4

Глава 4

— Ты это о чем сейчас, Есения? — бесшумно, словно большой кот приблизился ко мне Рустам и обнял со спины.

Я его часто еще просила поддерживать мне живот, потому что поясницу ломило словно бы в ней ржавыми гвоздями ковырялись и сейчас вместе того, чтобы расслабленно прижаться к супругу и приподнять руки, позволяя ему обнять живот, я сжалась в комок как загнанная лисица.

— Я о том, что ты мне врешь! — я поняла, что уже самое важное ляпнула, поэтому дальше играть в догонялки бессмысленно. — Если у тебя появилась другая женщина не надо делать из меня глухую и немую дуру. Я прекрасно понимаю, что мужчина твоего уровня может себе гарем любовниц позволить. Поэтому не надо сейчас…

— У тебя гормоны шалят…. — так прошептал Рус, что у меня по спине холодный пот покатился. — Я не понимаю какого черта ты сейчас о чем-то таком переживаешь если кольцо на пальце у тебя, если в документах ты моя супруга…

Саднило на дне души.

Словно мне шилом распахали там яму и сыпали сверху солью.

— Так что мне еще поблагодарить тебя на это? Я еще могла стать всего лишь одной из вереницы любовниц? — шокированного уточнила я.

— Мне не нужны ничьи благодарности. Ты взрослая женщина и прекрасно понимаешь, что иногда мужчины имеют особые желания, которые ты сейчас воплотить просто не в силах, но тем не менее домой я прихожу к тебе, целую перед сном тебя, детей я завожу с тобой. Поэтому прекрати сейчас мне кишки на люстру наматывать своими истериками и возьми себя в руки. Тебе рожать со дня на день, а ты собралась еще перед этим и развод затеять!

Платье прилипло к спине.

Я не знала, что сказать на такую отповедь.

У меня весь калейдоскоп воспоминаний разбился на глазах.

Первая встреча и первое свидание в больничной палате, потому что от аварии мне остался продольный шрам вдоль правого локтя, знакомство с родителями, сама свадьба среди одинаково высокомерных гостей, больше партнеров Рустама, которые приехали оценить не будущую семью, а исключительно размах торжества. Золотые украшения тяжелым оберегом на моих руках и шее.

— А что мне молчать? — зло уточнила я. — Ты хотя бы понимаешь что ты натворил? Ты хоть осознаешь, что ты только что сделал с нами? С детьми? Ты хоть…

Горло сковало. Будто бы поперек застряло что-то крупное, как яблоко, и я задохнулась, пытаясь договорить, но в этот момент Рустам отшатнулся от меня и пройдя к окну хлопнул створкой форточки.

— Это ты все сделала, — заметил он, рыкнув. — Это ты в пустую уже двадцать минут пытаешься выдавить из меня признание в какой-то мифической измене, которой никогда и не было. Это тебе приспичило куда-то мотаться накануне родов! Так что не перекладывай на меня ответственность за нашу прожитую жизнь. Максимум, который ты сейчас можешь сделать это сходить отдохнуть и вытряхнуть все это дерьмо из головы, чтобы к ужину выйти нормальной адекватной моей женой, а не этой смесью гормонов и обид…

— Ты сейчас еще и меня обвиняешь? — шепотом, который поднял волны мурашек, прошептала я. — Это же ты…

— Что я, Еся? Что я? — взмахнул руками Рус. — Ты меня на бабе поймала? Или может к тебе гарем любовниц завалился? Или может под дверью кулек с внебрачным ребенком оставили? Нет? Ты сходи проверь, а то я уже не уверен!

Он издевался и старался заставить меня чувствовать себя виноватой и во всем не правой. Тактика такая, уничтожить противника в его сознании.

Чудовище лютое.

Предатель.

Я оттолкнулась ладонями от столешницы и сделала шаг в сторону.

— Куда ты собралась? — вспылил Рус. — Что уже не так удачно на мне костюмчик изменника выглядит? Уже не так все в твоей голове.

Я зажмурила глаза до разноцветных кругов под веками и тяжело задышала.

— Я остаюсь при своем мнении… — произнесла я все же выруливая ситуацию в ту сторону, что я могла просто его подозревать. Так соответственно я не начинала активного противостояния. И значит я утром когда приду в себя, смогу сделать вид, что реально гормоны, чтобы Рус не вывернул все наизнанку и не отправил нас с Тимом к своим родственникам на пару недель, как раз до родов или не посадил здесь под охраной.

— За то, что я просто отказываюсь тебя брать с собой на новоселье? — зарычал Рус. — Есения, включи голову! Люди незнакомые, одни с соплями, другие с бронхитом и упаси боле еще какой-нибудь холерой. Ты думаешь я реально потащу после двух сохранений тебя с собой?

Я покачала головой, опуская взгляд в пол.

Адвоката надо хорошего. Желательно женщину, феминистку, чтобы не было пристрастности.

Где взять?

Не знаю.

Но узнаю, поищу.

Перед глазами мелькали воспоминания.

Рус тогда вытащил меня из автобуса и прижал к себе. Так крепко, что я не понимала от чего было больнее, от объятий или от ссадин.

— Видишь, вытащил, давай в машину сядь пока скорая приедет… — такие же неравнодушные тоже стали помогать. Оказалось водителю автобуса стало плохо и он не смог справится с управлением. И пострадало пару человек. Но я была в таком шоке, что даже, когда приехала скорая и Рус проводил фельдшера к своей машине, где я сжавшись в комок сидела на переднем сидении, то не смогла никак нормальное реагировать. Только когда Рустам меня коснулся, тогда очнулась.

— Шок наверно, — сказал молодой фельдшер и покачал головой, глядя как я баюкала распоротую руку и не замечала, что закапала все сиденье капельками алой крови.

— Девушка, — позвал Рус. — Все хорошо. Меня Рустам зовут. Все хорошо.

Я не понимала что хорошего и только в приемном покое больницы смогла связно отвечать.

И этот контраст сейчас меня настолько обескураживать, что я толком двух слов связать не могла, но понимала что лучше проиграть сражение чем войну.

— Есения, ну-ка посмотри на меня! — донеслось мне вслед и я немного уперто, словно обиженный ребенок, качнула головой. Рус резко обошел меня и уставился мне в лицо. — Сейчас будем проговаривать…

Глава 5

Фраза пронзила сердце насквозь.

Я приложила ладонь к груди и тихо прошептала:

— А мы не на востоке… — с присвистом выдала я. — И тебе стоит помнить, что когда ты брал меня в жены никаких таких разговоров и не было в помине…

Не было их.

Никогда Рус не страдал предрассудками. Никогда не выкатывал мне того, что я как тихая покорная жена должна что-то…

— Но я тебе хочу сказать, — медленно продолжил Рустам. — Что если тебя вдруг что-то не устраивает и ты решила быстренько подать на развод, то я буду вынужден…

Я дернулась и подняла на мужа глаза.

— Меня не устраивает что-то вполне определенное. Меня не устраивает твое поведение и это оно причина сегодняшнего разговора… — прохрипела я на выдохе.

— Я не понимаю чего ты хочешь… — прорычал муж. — Ну чего? Чтобы я позвонил другу и сказал что наша семья не появится? Или что?

Я поджала губы и постаралась уйти от ответа, потому так и рвалось, что не хотела его лжи и его обмана, а еще его любовницы.

— Я не восточная женщина и если ты вдруг решил применять ко мне нормы поведения уместные в религиозном браке, то мой тебе совет надо было брать в жены другую женщину… — на грани слышимости и шепотом произнесла я, сдавливая пальцы в кулаки и ощущая как низ живота просто тянул меня к полу.

Надо лечь.

Надо успокоится.

— Я не хотел никого другого! — выдал с жаром Рус, и я заметила эту оговорку.

— А теперь захотел ?

— Еся! — прикрыл глаза муж. — Ты прекрасно поняла о чем сейчас речь. Не передергивай.

— Я тоже думаю, что ты понял о чем речь, — вскинув бровь, сквозь боль, постаралась я сделать надменное лицо. Рус тяжело задышал и медленно произнес:

— Так, родная моя, — он выдохнул и убрал от меня руки, словно бы признавая свое поражение. — Мне кажется у нас с тобой лютое недопонимание, и я как более взрослый и умный должен найти компромисс. Он такой. Давай ты отдохнешь, поспишь немного, чай попьешь, а я к ужину постараюсь понять, что с тобой происходит и исправлю это…

Я зло оскалилась.

Исправлять он надумал.

— То есть три последних месяца ты к вечеру ничего не придумывал, а сейчас резко вдохновился? — спросила я с намеком на то, что после последнего сохранения Рус ко мне и пальцем и не прикоснулся. И, видимо, считал, что проблема как раз в этом. У меня в этом проблемы не было. Я сама переживала и не была готова к постели с супругом, потому что боялась за беременность, но то как пренебрежительно Рус себя вел в этом плане: ложился спать много позднее меня, как-то неправильно целовал в лоб словно бы мы никогда не были супругами и самое важное… Он сменил почти весь мой домашний спальный гардероб, убрав из него все короткие сорочки и все кружева. Атласные сорочки в пол, вот в чем я теперь спала.

Когда муж подарил мне несколько таких комплектов, я, зная о его желаниях только уточнила, что происходило, но Рус отмахнулся и сказал, что мне в этом должно быть удобнее.

И теперь вот…

— Нет… — коротко сказал супруг и сделал шаг назад.

— Правильно, — саркастично заметила я. — Зачем тебе жена по ночам, когда днями у тебя есть любовница…

Рус побагровел.

У него даже глаза стали блестеть золотом.

Муж стиснул челюсти и заметил:

— Пока ты беременная, я с тобой спать не буду!

У меня сознание покачнулось.

Он произнес это…

Произнес…

То что раньше я считала за причуду, муж сейчас озвучил и выходило, что его отталкивала именно я беременная…

Я же не глупая, я же понимала, что все это не просто так и как любая нормальная женщина сразу заметила эти моменты, но до последнего убеждала себя, что муж ко мне не охладел, а просто сильно уставал и вообще переживал за беременность.

Я гнала от себя мысли, что у него мог кто-то появится.

Зря.

У него кто-то появился и последняя его фраза только подтвердила все.

— Пока я беременная ты спишь с какой-то другой, — едко отозвалась я, ставя точку и муж зарычал.

— Есения, все хватит. Не надо мне жилы наматывать на кулак. Разговор окончен.

Муж резко развернулся так, что меня чуть волной воздуха не пришибло.

Я даже пошатнулась и превентивно схватилась пальцами в столешницу.

Рус вышел из кухни так демонстративно словно это его оплевали, унизили , гордость пошатнули, корону подвинули.

А я осталась стоять в аромате пирога, чая и разбитых надежд.

В горле стоял комок слез. На глазах застыли льдинки влаги. Пульс бил по ушам, заставляя приоткрывать рот, чтобы слышать а не мучится с воздушными пробками.

Вот так значит.

Пока я беременная он несколько месяцев спит с какой-то другой.

Пока я носила ребенка, он себе ни в чем не отказывал.

И ведь гнала от себя эти мысли. Ведь бежала от них. Потому что Рустам, мужчина серьезный, основательный, не мог он изменять.

Люди его психотипа не бегают по бабам, это присуще мужчинам немного эксцентричным, таким, что все делают напоказ, любят, страдают, на коленях стоят, разыгрывают спектакли одного актера.

Рус таким не был никогда, поэтому и поверить в его предательство не хватало сил.

Со стороны коридора что-то загремело.

Я повернулась и наткнулась глазами на Тимура.

Он стоял, сжимал в руках мои домашние чешки с пушистыми помпонами на носиках.

— Что случилось? Почему он злой вылетел? — спросил сын, уже начавшим ломаться голосом.

Я прикрыла глаза и подняла лицо, выдыхая в потолок.

— У него плохое настроение, — выдавила я из себя и тут же чешки ударились об пол. Я перевела взгляд на сына и увидела как он выпустил мои тапочки и сложил руки на груди. Губы сомкнулись в злую усмешку.

Поразительное сходство.

— У него всегда плохое настроение после разговоров с тобой! — рыкнул сын, и я ощутила как позвоночник переломили.

— Тимур… — медленно произнесла, хватая губами воздух. Его злость я ощущала как яркую искристую нить, которая затягивалась вокруг моей шее.

Глава 6

Глава 6

Тимур дернулся в сторону и резко развернувшись, пошел в сторону холла.

Я сглотнула.

Чешки эти пусть оба себе с одно место засунут.

Я прошла вдоль кухни и повиснув на ручке двери отдышалась.

Злость, непонимание, обида душили так сильно, что я была готова сесть на пол и разреветься.

До меня не сразу дошло, что сказал мне сын, а когда дошло у меня всю грудь сковало стальным кольцом.

Лучше бы он бросил тебя…

На глаза набежали злые горячие слезы.

Дети могут быть предателями. Дети могут быть жестокими. Но я не думала, что соберу это комбо.

Медленными шагами я добралась до лестницы и посмотрела наверх.

В груди так бухало и тряслось сердце, что я не сразу поняла, что это просто навстречу спускался Рус.

— Поднимись в спальню и отдохни, — снова прорычал мне муж, и я фыркнув и собрав остатки самообладания, выдавила:

— Езжай куда собирался, а я как-нибудь сама…

Я сказала специально это с намеком на то, что я прекрасно понимала куда и главное к кому он едет. И Рус оценил все правильно.

— Я никуда не собрался. Надо забрать документы из машины, — произнес скупо муж и я прижалась к перилам, чтобы он быстрее прошел мимо и не прикоснулся ко мне.

Рустам заметил и это и только покачал головой.

А в груди все сильнее и больнее билось сердце.

Тимур…

Да что я ему сделала, что он мог бросаться такими фразами. Все его детство сколько разного было, то перелом ключицы, то ротовирус этот противный…

Я была хорошей матерью. Терпеливой, внимательной, черт возьми я с животом, едва переставляя ноги, дурачилась с ним и не видела и не понимала, как может быть иначе.

Ведь это сын…

Набравшись сил, я все же поднялась по лестнице и проходя мимо спальни Тимура, зажмурила глаза.

Как он мог…

Сопли эти вечные все детство, потом велосипеды и самокаты, а Руса никогда не бывало дома и вот носилась я как чокнутая с Тимуром везде. И работать успевала и все развивайки.

От осинки наверно…

Всхлип вырвался неожиданно для меня самой.

Я зажала рот ладонью и задышала через нос.

Спальня Тимура была через две комнаты от нашей и сын услышал меня.

Услышал и чтобы сделать еще больнее демонстративно выглянул в коридор и с грохотом хлопнул дверью.

Я постояла в коридоре, переживая очередей эмоциональный всплеск и не выдержав, шагнула в сторону двери сына.

Стук получился нервным.

— Что? — как будто поджидая меня на пороге, выдохнул Тимур и насупился. Свел брови на переносице.

— Ты поступил зло и низко для мужчины, — сказала спокойным голосом я.

— Я… — начал Тим, но я перебила.

— Вместо того, чтобы разобраться в ситуации, ты ударил меня, ни в чем невиновную женщину и ощутил себя героем… — произнесла я глядя пристально в лицо сыну. — Я тебя не так воспитывала. Ты притаскивал домой голубей с подбитыми крыльями и тратил карманные деньги на корм беременной кошке, которая жила возле магазина…

Тим набычился и даже оскалился.

— А что ты еще хочешь услышать от меня? — зарычал он. — Отец и так с тобой носится как курица с яйцом, причем тухлым! Задрало! Все от твоего настроения зависит. Поедем в выходные в горы? Нельзя, мама беременная. Пойдем на квадриках погоняем? У мамы голова болит. Все ты, ты, ты…

Тимур последнее прорычал, а я обняв живот руками произнесла.

— А до этого был всегда ты. Ты хотел на скалодром, я лезла с тобой, ты хотел в горы, я тебя везла. Ты хотел научиться на серфе, я была с тобой, хотя боюсь воды… — выдохнула я. — Я всегда была с тобой…

— А нужен был он! — крикнул в истерике Тимур и хлопнул дверью.

Я медленно сделала шаг назад.

Глубокое дыхание всегда помогало успокоится. Но не сейчас. Сейчас я так только сильнее переживала и паниковала.

Это больно ощущать, когда ты для кого старалась весь мир положить под ноги, а потом этот кто-то…

Я всхлипнула и прошла в свою спальню.

Поясницу ломило так сильно, что я со стоном легла на кровать и постаралась свернуться клубочком.

Не выходило и от этого я только сильнее вздрагивала и старалась заглушить боль внутри.

Понятно, что Рус изменял, понятно, что я ему все портила сейчас своим нравом, но Тим…

Дверь приоткрылась, и Рустам заглянул в спальню.

— Чай, — произнес он холодно.

Я оперлась о локоть и села. Перед глазами быстро блеснули блики как при головокружении, и я качнулась.

— Тимур навел на всех и ушел, — сказал Рустам, больше проверяя меня, чем желая реально принести чай.

— Когда случился выкидыш… — начала я тихо.

Я понимала, что сказанное Тимуром не было результатом его умозаключений. Нет.

— Есения, давай не будем об этом, — поморщился Рустам. — Это был ужасный период и я не хотел повторения, поэтому и сделал все возможное, чтобы ты как можно меньше переживала, как можно меньше физически грузилась…

— Ты не дослушал… — сказала я таким тоном, что иней заблестел в воздухе.

— А я не хочу слушать, Есь! Не хочу вообще вспоминать то время, когда я взрослый здоровый мужик не могу никак повлиять на ситуацию и ничего сделать. Это страшно оказываться в бесконтрольной ситуации и при этом еще и пытаться вытянуть тебя, — Рус занервничал, снова в голосе звенела сталь.

Я качнула головой.

Нет. То, что сказал Тимур он слышал и не раз. И значит…

— Рус, — перебила я. — Скажи мне, ты ведь хотел уйти от меня, хотел развода после того выкидыша. Так?

Глава 7

Я застыла в ожидании ответа.

По лицу Руса пробежала какая-то странная тень, а потом его глаза потемнели.

Было чувство, как будто бы зрачок затопил всю радужку.

— Это откуда у тебя в голове такие дурные мысли, Еся? — произнёс медленно, цедя каждый слог, муж. Он приподнялся от кровати и шагнул в сторону.

А я не могла ему объяснить, откуда у меня такие мысли, потому что то, что сказал Тимур, это было между нами и сдавать его, было таким паршивым способом наябедничать, но вместе с тем меня бы не задели эти слова, если бы они не несли в себе частичку правды. Если бы я в то время, когда переживала выкидыш, не видела этого в глазах Руса.

Я помнила, как сидела в постели, прижимала к груди ноги, тыкалась носом в колени, судорожно дышала, а Рус вот так же ходил вдоль кровати и смотрел на меня, бросал косые взгляды.

В них я видела то, что он не решается сказать, сделать.

Мне почему-то думалось, что я либо его напугала, либо он разочаровался во мне.

То что даже ребёнка выносить не в состоянии?

Такая вот ничтожная женщина, Есения.

— Я у тебя ещё раз спрашиваю, откуда у тебя в голове такие дурные мысли?

— Ты этого хотел, я это чувствовала, — сказала я хрипло и опустила взгляд. Все это, конечно, замечательно. Все это, конечно, прекрасно. Только вот Рус не собирался признаваться в том, что у него есть кто-то другой, что он с какой-то другой женщиной поедет на новоселье к Алику, а я не собиралась терпеть этого.

Поэтому, не став дожидаться какой-то реакции от мужа, я развернулась и легла спиной к двери, обняла себя руками и подложила под живот подушку.

Я сделала максимально такой вид, как будто бы разговор окончен, и я хочу отдохнуть, чтобы у Руса и не возникло мысли о том, что я не отдыхать хочу, а уехать.

И да, это на самом деле просто какое-то сумасшествие, без подготовки, без всего взять и куда-то свалить, но в таком состоянии я понимала, что я не доношу беременность, начнутся преждевременные роды и ещё неизвестно какие осложнения могут возникнуть.

— Есения, — прозвучало на ухом. — Все это глупости, никогда я не собирался и не думал о том, чтобы развестись с тобой. Мне было ровно так же страшно, как и тебе. И это женщинам можно показывать свой страх, а мужчинам нельзя. Страх для мужчины это стыд. Это что-то постыдное, что-то ненормальное. Но никогда я не думал о том, чтобы развестись с тобой.

Я нервно кивнула и, видимо, что-то выдало меня, что-то щёлкнуло в голове у Руса, и я ощутила, как он убрал руку с моей подушки и сквозь зубы прохрипел:

— Тимур, поганец мелкий…

Я хотела дёрнуться, встать, но поняла, что я не пойду в эпицентр разборок.

Я не хочу участвовать и быть причастной к тому, как сын и отец будут выяснять отношения, и Тим был прав.

Ему отца не хватало, а не меня.

Это отношения между ними.

— Тимур! — прогрохотало из-за двери.

Я прикрыла глаза, обняла себя руками, я даже не хотела вставать и узнавать подробности этого разговора. Но по громкому голосу мужа я понимала, что они с сыном что-то пытаются поделить, что-то выяснить.

Пришлось взять маленькую подушку и положить с другой стороны, чтобы не слышать ничего.

Сейчас дёргаться и переводить деньги с карты на карту не было смысла.

У меня была своя карта, куда приходили зарплатные деньги и так далее. Я, если честно, почти ей не пользовалась по той простой причине, что у меня всегда была карта Руса, которой я могла рассчитаться, особенно когда я уже ушла в декрет муж настаивал на том, чтобы я использовала его финансы, потому что своих у меня как бы по определению быть не могло.

Я на тот момент ничего не имела против.

И ведь как бог уберёг.

Когда за дверью все затихло, я убрала подушку и тяжело встала с постели.

Шагнув к шкафу, я выдернула оттуда спортивную сумку, с которой обычно ходила на йогу, кинула на самое дно документы, все, что было связано с беременностью, медицинскую карту, сменный комплект белья, спортивный костюм.

Позже я открыла окно.

Второй этаж, а под окнами розарий, который из-за тёплой погоды ещё не облетел.

Сумка полетела вниз и противно жмякнулась об ветки, погнув их, затряслась листва.

Я прикрыла глаза и затаилась, выжидая, услышал ли кто-нибудь это или нет, но окна спальни выходили на внутренний двор, были самыми дальними.

Спустя полчаса я медленно спустилась на первый этаж, уже переодетая в тёплый спортивный костюм.

Тимур прошёл мимо меня, только косо посмотрев, и одними губами прошептал:

— Ябеда…

Я покачала головой, не собираясь разбираться ещё и с сыном кто я.

Я тихо прошла в холл и вытащила спортивные кроссовки.

Поскольку никаких запретов не звучало о том, что я не имею право покидать дом, я прикинулась мебелью и подумала, что на любой вопрос буду отвечать, что я пошла гулять.

Я действительно сделала два тренировочных круга вокруг дома, забрав свою сумку, а потом медленно, по тропинке пошла к воротам, придерживая сумку впереди себя, чтобы её не было видно.

Когда я дошла до калитки, то набрала код открывания замка, и вместо того, чтобы шагнуть вперёд, я натолкнулась на высокую светловолосую девушку в тонком приталенном пальто.

Бежевый вуалевый шарфик обвивал стройную шейку.

Я подняла глаза выше и столкнулась с холодным голубым взглядом.

Девушка склонила голову к плечу и улыбнулась, показывая почти голливудскую улыбку, от которой у меня на коже мурашки проступили.

— А Рустам дома? — оскалилась она, а я сглотнула комок, рассматривая пассию своего супруга.

Глава 8

Я стояла, смотрела на девушку и понимала, что все очень сильно не вовремя.

Она оказалась не в нужном месте, в ненужное время, по той простой причине, что сейчас…

— Лада! — раздалось от дома. Следом прозвучали шаги по ступеням, и муж быстрой походкой стал приближаться.

Мне даже не надо было поворачиваться, чтобы увидеть это.

— Есения, а ты что здесь делаешь? — в нескольких шагах от меня прозвучал его голос.

Я стояла, не оборачиваясь, вцепилась в ручку калитки и надеялась, что меня снова примут за мебель. Но нет.

Рус дошёл до нас, остановился, прошёлся по мне взглядом от самой макушки до пяток и придирчиво зациклился на спортивной сумке.

Я скосила глаза на супруга и увидела, как он медленно, словно перед хищным зверем, вытянул руку вперёд и сжал пальцы на ремне моей сумки.

— Думаю, тебе это уже не пригодится, — произнёс он низким хрипловатым голосом.

Я разжала пальцы и выпустила лямку из них.

— Лада, ты привезла документы? — поднял тяжёлый взгляд на девушку муж.

— Да, конечно. Вам прямо сейчас здесь их отдать или дойдём до кабинета? Вы все подпишите, я их заберу.

Рус замешкался. Я в этот момент медленно развернулась и пошла в направлении дома.

Я нервно обернулась и увидела, как Лада, цокая каблуками, шла за нами.

— Надеюсь, ты сможешь объяснить мне, что это все означает, — тихо на ухо сказал мне Рус и перехватил мой локоть поудобнее.

Когда мы дошли до дома и поднялись по ступеням, Лада замешкалась.

Но я не намерена была что-либо уступать, поэтому первой зашла в дом. И, присев на свой пуфик, стала стягивать кроссовки.

Я, молча и, не переводя взгляда на Ладу, обулась, медленно встала и пошла по коридору.

— Так давай быстро сюда документы и уезжай, — сказал нервный Рус, и шаги за спиной вновь зазвучали.

Я прошла чуть дальше кабинета. Заглянула в гостевую, а когда дверь хлопнула, вернулась обратно в коридор.

Я не собиралась подслушивать.

Мимо коридора прошёл Тимур, остановился и замер, пристально посмотрел на меня, вскинул бровь.

— Шпионишь?

Я промолчала и сложила руки на груди.

Но Тимур не посчитал моё молчание за признак недовольства и сделал несколько шагов вперёд.

— Кто к нему приехал?

Я продолжила молчать.

— Кто-то из партнёров или кто? — Тимур встал возле двери и приложился ухом к ней. — Что-то бурчит, что-то недоволен.

Я стояла и тяжело дышала, глядя на такое самоуправство от сына.

— Ну почему ты молчишь? — не выдержал Тимур первым.

Тимур качнулся с пятки на носок и вздохнул.

— Прости, пожалуйста, прости, пожалуйста, мам, я не должен был так говорить.

У меня слезы навернулись на глаза, потому что в самые патовые моменты Тимур всегда вот так вот поступал, приходил, просил прощения, шмыгал носом.

— Тебе не нужно моё прощение, — наконец-таки выдавила я гнусавым голосом, потому что перед глазами мелькали картинки, как он, пятилетний, закатывал истерики из-за того, что что-то не получил, что-то не получилось ему купить и сейчас, глядя на этого тринадцатилетнего парня я не понимала, как у меня тогда хватало терпения, потому что сейчас…

Нет, я не хотела кричать или ещё что-то.

Мне просто было очень больно.

— Это было… — Тимур опустил глаза, — жестоко с моей стороны. Я не должен был так говорить, но на самом деле у меня и так отца нету по факту, я ему не нужен. Когда родится ребёнок, я буду не нужен тебе. Поэтому я так крикнул, чтобы тебе стало больно, потому что если бы папа решил что-то такое сделать, то, может быть, хотя бы он остался у меня, если бы вы развелись, я бы остался с кем-то одним, и тогда бы я точно не переживал от того, что я кому-то не нужен, я бы точно знал, кому я не нужен…

— Тимур, я не готова сейчас это обсуждать, — сказала я тихо.

В этот момент дверь кабинета открылась, и Лада прошлась по нам с сыном высокомерным взглядом.

Я не стала её разочаровывать и вперилась в неё глазами. С тем противным блеском, с которым обычно заведомо более сильный хищник оценивает слабого.

Я не собиралась опускать взгляд или как-то прятать его.

Я была в своём праве.

— Была рада познакомиться, — сказала холодно Лада, но я промолчала, только сложила руки на груди, и в этот момент из двери показался Рус.

— Все, можешь езжать. Документы только не забудь закинуть на работу.

— Хорошо, — покладисто сказала она и, опустив взгляд, резко шагнула мимо нас с Тимуром.

Тим дёрнулся в сторону, и Рус, кивнув на холл, попросил:

— Проводи, — Тимур скорчил недовольную физиономию и закатил глаза, но все же сделал несколько шагов по направлению к выходу.

Я понимала, что сейчас будет.

Рус сейчас будет уточнять, для чего мне нужна сумка, куда я собралась, и все в этом духе, поэтому мне показалось правильным сработать на опережение.

Я посмотрела на супруга.

И уточнила:

— Так это с ней ты к Алику поедешь на новоселье?

Глава 9

Глава 9

Рус медленно поднял на меня глаза, в которых блеснули молнии.

Я своими хлопнула, сложила руки на груди и сделала максимально миловидное личико.

У мужа дёрнулся глаз.

— Есения, просто признайся, ты хочешь свести меня в могилу с этим Аликом?

Я выдохнула и покачала головой, словно передо мной стоял маленький ребёнок, который не мог понять каких-то простых истин.

— Рус, я не пытаюсь свести тебя с ума, я просто хочу понять, что плохого в том, что я с тобой бы поехала в выходные к друзьям.

— И поэтому ты наворачиваешь на всю эту историю несколько составляющих? Сейчас приплела мою ассистентку, которая документы привозит, потому что я их забыл, когда уезжал домой, ещё кого приплетёшь, соседку с улицы напротив? А, нет, подожди, я догадался, скорее всего, это будет какая-нибудь баба из бухгалтерии у меня на работе.

Я фыркнула, закатила глаза и сделала несколько шагов по коридору, чтобы выйти и подняться на этаж этаж в свою спальню.

Весь побег закончился, так и не начавшись. И я не хотела заострять на этом внимание, чтобы Рус не стал ничего уточнять, но не тут то было.

Я успела сделать несколько своих утиных маленьких шажочков, и сзади меня настиг голос мужа:

— И Есения… Может быть, ты все-таки объяснишь, что означает эта собранная сумка?

Я остановилась. Посмотрела в холл, где Тим закончил с проводами Ладушки. И, развернувшись, заметила:

— Вот пока ты не объяснишь, что такого может произойти в гостях у Алика, что мне нельзя присутствовать и я ничего объяснять не буду.

Это была нетипичная манера для меня так резко и жёстко отвечать мужу. Для меня было шоком, поэтому я сказала и, развернувшись, быстро засеменила в сторону лестницы.

Я успела подняться и даже зайти в свою спальню, но следом дверь открылась, и разъярённый муж влетел за мной, потрясая сумкой.

— То есть ты сейчас решила так со мной разговаривать?

— А как я должна с тобой ещё разговаривать, Рустам? Ты думаешь, что я ничего не понимаю? Ты думаешь, что я какая-то наивная идиотка? Я все прекрасно понимаю. Если муж не берет свою жену на те или иные встречи с друзьями, значит, он берет кого-то другого.

— Господи, Есения, да как ты понять элементарных вещей не можешь. Я не собираюсь тебя нигде таскать по той простой причине, что тебе со дня на день рожать, я не собираюсь подвергать тебя никакой опасности.

— На мой взгляд, Рустам, ты просто сейчас придумываешь отговорки.

— Я не придумываю отговорки, я просто уже пережил то, что бывает, когда относишься небрежно к здоровью беременной женщины, и не надо сейчас на меня этим всем давить, — резко и зло выдохнул муж, и я прикусила губу.

Рус увидел, что я напряглась, вся сжалась и опустила глаза.

— Прости, я не хотел. Я снова не хотел возвращаться к выкидышу. Но ты должна понимать, что для меня эта тема триггерная. В этой ситуации страдала не только ты, страдал я, страдала моя семья, мать, которая звонила и плакала в трубку о том, что как так могло произойти, у нас в роду ни у кого такого никогда не бывало, что же такое происходит, что вот не получилось с ребёнком. Мне звонили тётки, мне звонила двоюродная сестра из Москвы поинтересоваться твоим здоровьем и уточнить, как же так могло произойти. Скажу тебе больше вся моя родня, женская её часть, она уже даже выбрала клинику, где мы сможем с тобой сделать эко. Нет, Еся, это дело не только тебя касается. Это дело касается всей семьи. И поэтому подвергать тебя опасности я не собираюсь. И да, сумка…

Я тяжело вздохнула. И подняла глаза на Рустама.

Он демонстративно при меня расстегнул её, перевернул вверх тормашками, и на пол посыпались мои вещи, сверху как вишенка на торте упали документы.

Рус отбросил сумку в сторону, наклонился, забрал из вещей все бумаги, взмахнул ими в воздухе. И хрипло произнёс:

— Документы, пока полежат у меня, и не надо сейчас вздыхать. Если вдруг у тебя начнутся схватки, тебе надо будет ехать в больницу, ты ехать в больницу можешь без документов. Мы наблюдаемся в этой клинике не первый год. Все данные есть у них, а остальные документы тебе просто не нужны, если ты никуда не собираешься уходить.

Я до боли сжала пальцы в кулаки, так, что даже следы от ногтей в виде красных полумесяцев пропечатались на ладонях.

— Или же ты собиралась куда-то идти? — мягко, притворно ласково уточнил Рустам. Он сделал текучий, какой-то плавный шаг ко мне, словно бы проскользил по полу. И, дотянувшись до меня рукой, вынудил поднять лицо, посмотреть ему в глаза. — Куда ты собралась уходить, Есения. Бежать куда-то на съёмную к клопам? Или ещё лучше, родителей своих побеспокоить?

У меня задрожали губы.

Да, я хотела сначала уехать в гостиницу, а потом перебраться, возможно, к родителям, пока не найду хорошую съёмную квартиру.

— Есения, я ни в коем случае не хочу на тебя давить, но ты должна понимать расположение лояльности в нашей семье. Как только ты сунешься к своим родителям, они первой же машиной отправят тебя обратно, по той простой причине, что твой отец очень многим мне обязан, и капризы беременной дочки будут волновать его в последний момент. Если ты ещё не поняла, твой отец жив до сих пор только благодаря мне, поэтому не надо расшатывать его и так хрупкое здоровье своими побегами и приездами. Тебе никуда не деться, пойми эту простую истину…

Глава 10

Глава 10.

Я обещала себе быть сильной.

Я обещала, что сделаю все правильно, уйду тихонечко, но когда весь мой хрупкий, собранный из грязи и палок план рушился под ногами сильного и влиятельного мужа, силы как-то покидали.

— То есть ты помогал для того, чтобы потом этим тыкать? Так? — спросил я хрипло, едва сдерживая слезы.

Несколько лет назад папа, возвращаясь из командировки, попал в жуткую аварию.

Настолько жуткую, что у нас не было даже надежды на то, что он выйдет из реанимации.

Мы тогда с Тимом были ещё в городской квартире, а Рустам был у своих родственников в Москве.

У меня был плачущий ребёнок. Истерика. Бессвязная речь.

Я звонила и просто выла в трубку от паники и непонимания.

От Москвы до нас два часа на самолёте.

Я не поняла, каким образом Рустам оказался дома так быстро, что можно было по секундам отсчитать его появление.

Он приехал и сразу отправился в больницу, организовал трансфер до Москвы, где отца оперировали, вставляли металлическую пластину в позвоночник. Был долгий период реабилитации, и я понимала, что отец ходит, что он живёт сейчас полноценной жизнью, что у них с мамой все хорошо, это заслуга моего мужа.

В глазах Рустама блёк весь огонь.

Муж опустил взгляд, тяжело произнёс:

— Еся, я сделал это не потому, что мне надо было кем-то манипулировать. Я сделал это, потому что твои родители также и мои родители. Никто другой иначе на моём месте не поступил бы. Я просто тебе говорю о том, что не глупи. Я не знаю, что тебе в голову взбрело. Какая вша тебе тебя укусила, но то, что ты творишь сейчас, это чистой воды, глупости. Да я понимаю Тим вообще оборзевший засранец, и мало, видимо, я его лупил…

— Ты его никогда не лупил, — с дрожью поправила я.

— Ну вот видишь, тем более. Да я понимаю, что я не должен был на тебя рычать, потому что у тебя гормоны, у тебя страх тебе через несколько недель рожать. И во всей этой ситуации я не понимаю, что тебе в голову взбрело, что ты решила, будто бы тебе необходимо просто попасть на это новоселье к Алику. Подарок, да передам я этот подарок, ему в лапы всуну и буду смотреть, чтобы он весь вечер его из рук не выпустил. Я не вижу никаких причин покидать тебе дом и мотаться везде со мной...

Когда за Рустамом закрылась дверь, я обессиленно привалилась спиной к стене и чуть ли не взвыла. Захотела удариться в неё, но...

Спустя полчаса, когда я пришла в себя, когда я сходила в душ, подержала холодное полотенце на лице, чтобы прийти в себя, в моей голове немножко прояснилось.

Надо сначала найти нормального хорошего юриста.

Развод будет очень сложным.

Вопрос детей будет стоять ребром.

Я не могла сейчас рисковать, и весь этот сегодняшний разговор это всего лишь проявление гормональных всплесков, как это считал Рустам, поэтому не стоило его в этом разубеждать.

Но надо быть чуть мягче, чуть обстоятельнее, тем более, наверное, муж прав.

Отец просто не поймёт, что такой человек, как Рус мог мне причинить какую-то боль.

А мама, которая никогда не перечила отцу, она не пойдёт против его слова.

За ужином все было настолько уныло, что я расковыряв в своём пюре небольшую дырку, отставила тарелку.

Тимур тяжело вздохнул и, наклонившись ко мне, уточнил:

— Ма, может, бургеров, я даже сам приготовлю…

Я покачала головой и, убрав за собой посуду, скрылась на втором этаже, оставив Тимура и Рустама есть бургеры, доедать ужин, в общем, делать все, что они хотят.

Ближе к одиннадцати вечера дверь в спальню приоткрылась.

Он опять делал то же самое, что и всегда: возвращался в кровать намного позднее, чем ложилась я.

Рустам сходил в душ. И тихо приблизился к постели.

Я резко ударила по кнопке светильника, и муж вскинул бровь, застав меня полулёжа-полусидя со сложенными руками на груди.

— Почему ты не спишь? — хрипло спросил муж, щурясь от бликов света.

— А в чем дело, — уточнила я спокойно. — Ты боишься, что я что-то от тебя потребую?

Это я спросила, намекая на его более чем странное поведение, связанное с моей беременностью.

Рус вскинул бровь и качнул головой.

Я вздохнула поглубже, набирая полные легкие воздуха и произнесла максимально холодно:

— В таком случае раз между мной и тобой ничего в спальне не происходит, то тебе и делать здесь нечего. Дверь знаешь где, Рус…

Глава 11

— Я сейчас не понял, Есения, что происходит… — Рус напрягся.

Я видела, как у него каждая мышца заледенела, на руках проступили дорожки вен, потому что он сжимал пальцы в кулаки.

— Я тебе говорю о том, что твоя фраза про потребности, которые я не могу удовлетворить до меня дошла. Я не могу удовлетворить твои потребности в любовнице в постели. Поэтому считаю, что тебе в моей спальне делать нечего. Я не собираюсь ложиться в одну кровать с человеком, который сначала не пойми где таскается, удовлетворяя свои потребности, а потом приходит ко мне.

Я подняла глаза на мужа и увидела, что у него на скулах заиграли желваки, напряглась шея, каждая венка прорисовалась.

Мне казалось, что ещё секунда и Рус меня придушит, но вместо того, чтобы оценить здраво ситуацию, я её усугубила.

— Я не знаю, с кем ты и где таскаешься и не собираюсь быть с тобой рядом по той простой причине, что не хочу ничего подхватить от твоей какой-нибудь очередной любовницы…

— Есения… — сквозь силу, сквозь зубы выдохнул моё имя муж. — Ты можешь мне вообще объяснить, что у нас происходит? Я реально не понимаю.

Я отбросила одеяло, руки затряслись.

Я медленно встала с кровати, приблизилась к Русу максимально близко, так, чтобы он видел мои глаза и видел, что я все знаю.

— Разговор твой с Аликом, — прорычала я, давясь обидой, непониманием, болью. Мне как будто поочерёдно отрубали каждый орган, дыхательную систему, сердце, желудок…

Низ живота был каменным…

Я понимала, что надо выдохнуть и вернуться в постель.

— Я слышала твой разговор с Аликом. Если ты считаешь, что я могла что-то там воспринять не так…

— Ты все восприняла там не так, — перебил меня Рус, и его руки коснулись моих плечей.

Я дёрнулась в сторону и чуть ли не зашипела.

— Тогда, может быть, объяснишь, что означает фраза: ты на выходные с женой приедешь или… — задыхаясь, повторила я начала диалога.

— Господи, Есения ты можешь успокоиться? Ты понимаешь, что ты сейчас находишься за несколько недель до родов и все поднимая со дна каких проблем, усугубляешь свое состояние….

— Это ты усугубляешь состояние, — произнесла я твёрдым тоном. — Вместо того, чтобы сказать мне, Есечка, девочка моя, если ты не хочешь, я никуда не поеду, я останусь с тобой, ты мне говоришь о том, что ты будешь один на этом новоселье у Алика, но я из разговора с лучшим другом знаю, что ты будешь с кем-то другим. У тебя есть любовница? Ты даже не стесняешься это обсуждать с друзьями, делая меня ещё большей дурой в их глазах…

— У меня нет никакой любовницы… — произнес, скрипнув зубами муж.

— А как же те женщины, которые удовлетворяют твои потребности?— зацепилась я за оброненную фразу.

Было очень хорошо, что у дома толстые стены и дубовые двери, потому что мой голос срывался, я рычала и сама не ожидала от себя такой агрессии.

Рус изваяние стоял и только качал головой.

— Если я об этом сказал, это не означает, что у меня есть любовница, — выдал супруг тщательно подбирая слова.

— Тогда объясни мне, что это означает?

— Это означает, что пока моя жена ходит беременная, у неё нет возможности удовлетворять все мои потребности. Какие потребности, подумай головой… — достаточно мягко, и я бы сказала, даже сдержанно произнёс Рустам, хотя ему хотелось орать. И реально меня, видимо, спасала только беременность.

— Рус, я тебе русским языком говорю о том, что я знаю о твоей любовнице, о том, что я слышала твой разговор с Аликом…

— Пожалуйста, не приплетай сюда этого болтуна, ей Богу, Есения. Вот не надо сюда приплетать Алика. Он очень хороший друг, но это друг не для семьи. Это первое. Он очень хороший компаньон, но это не означает, что я с ним буду обсуждать свою личную жизнь.

А вот теперь Рус взбесился.

Он зарычал, сделал шаг ко мне, обнял меня за плечи и постарался прижать к своей груди.

— Пусти меня, не трогай.

— Нет, не отпущу, если ты продолжишь в таком тоне общаться со мной, если ты продолжишь раскручивать эту непонятную историю с какой-то изменой, то у меня не останется ничего другого, кроме…

— Кроме чего? — выдохнул я зло и Рустам замолчал.

Мне было интересно, что же ему останется сделать: запереть меня в лечебнице, отправить раньше времени в роддом или что?

— Рус, что тебе останется сделать? — подалась я вперед.

— Ничего, Еся, ничего.

Муж сделал шаг назад и хрипло произнёс:

— Ты права, я буду теперь ночевать в гостевой.

За мужем закрылась дверь, а я не ощутила какого-то удовлетворения от ситуации, потому что, проиграв, он выставил меня побеждённой.

Глава 12

Глава 12

Я не могла спать.

Наверное, именно из-за бессонной ночи я раньше всех встала и вместо того, чтобы по привычке приготовить завтрак, я налила себе большую кружку чая, накинула на плечи длинный вязанный кардиган, вступилась в мягкие угги и вышла на улицу.

Да ночью было очень влажно, на траве слезами застыли хрустальные капельки росы.

Я уговаривала себя успокоиться, но не могла.

Спустя час я увидела мельтешение в кухонном окне, и Тимур, распахнув его, прокричал:

— Идём завтракать, я яичницу сделал, мам.

Я не знала, как вести себя с Тимуром, потому что не понимала…

Точнее, я понимала, что у него переходной возраст,, что сейчас у него гормоны и желание отстаивать свою позицию, но его слова ранили.

Подняв пустую кружку, я пошла в сторону дома.

Рус уже сидел за столом. Листал что-то в планшете. А Тимур поставил на моё место тарелку с глазуньей и томатами.

— Видишь, как ты учила с овощами.

— Спасибо, — сказала я хрипло.

— И слушай… Я сегодня хотел уехать к Диме Новикову, у него родители уехали на выходные и мы думали порезаться по сетке.

Я прикрыла глаза и гулко сглотнула.

С одной стороны, да, можно было бы отпустить Тимура в гости, потому что находиться с ним мне было тяжело. Я не имела права обижаться на сына, на детей обижаться это лелеять обиду к себе. Ведь я его воспитала, значит, плохо воспитала.

— Тим, ты не поедешь к Диме… — произнесла я ковыряя глазунью.

— Почему? — резко спросил Тимур, сев за стол.

— Потому что в прошлый раз, когда был скандал в школе, этот скандал был из-за Димы, потому что тогда несколько одноклассников были у него, и был алкоголь, были сигареты, и неизвестно ещё, что было. Я не хочу, чтобы мой ребёнок общался в таком окружении.

Тим тихо задышал, насупился, сдавил пальцами вилку, а потом со звоном бросил её в тарелку, резко выдвинул стул и вышел.

Рус, наблюдавший за этой картиной, перевёл на меня взгляд, нахмурился.

И саданул ударом под дых.

— Ты не имеешь права с ним так разговаривать… — произнес растягивая слова муж.

— Имею… — в противовес сказала я, замирая в ожидании еще одного больного тычка в область сердца.

— Ты ему не мать, Есения…

Я уговаривала себя не плакать, молилась, чтобы противные слезы не заблестели на глазах…

— Тебе не кажется… — начал медленно Рустам и я по примеру Тимура швырнула вилкой в тарелку и зарычала:

— Мне не кажется, Рус! — рявкнула я. — Мне не кажется, что я на что-то в отношении Тимура не имею прав! Когда мы познакомились, ты сразу поставил меня перед фактом, что у тебя сын, и я приняла этого сына как своего. Поэтому мне не кажется, что я не имею прав запрещать и что-то еще в отношении своего ребенка делать!

Я резко оттолкнулась от стола и стул проскрежетал ножками по плитке.

— Есения, ты сейчас перегибаешь… — раздалось мне вслед, и я остановившись возле острова, оперлась о него рукой.

— Это ты перегибаешь смея мне говорить, что ребенку, которому я задницу подтирала я не мать. Это ты перегибаешь, потому что не ты бегал с ним по больницам со всеми инфекциями, не ты купал его и не ты рассказывал сказки на ночь! — меня понесло так сильно, что я вообще не тормозила на поворотах. Меня выбешивало, меня оскорбляло поведение мужа, который считал, что имеет право таким мне тыкать.

Под пальцами оказалась сахарница, и я сдавила ее крышку до хруста.

— Есения, у него есть мать… — заметил тихо Рустам и встал из-за стола.

— А где была эта мать, когда он пошел в первый класс. Где была эта мать, когда я из одной больницы в другую с ним ездила из-за того, что он в садике съел кусочек отварной рыбы и ему косточка где-то на корне языка застряла? А где была его мать, когда он отказывался есть и пить во время ангины? Где? Не знаешь? — я резко развернулась и в упор посмотрела на мужа. — Так вот, раз на этом месте всегда была я, значит я имею полное на то право решать пойдет мой ребенок к Диме с ночевкой или нет! И не надо на меня бровями осуждающе косить, Рустам! Я не та двадцатилетняя дуреха, которая делала все лишь бы вы оба с сыном были довольны! Мне почти тридцать и теперь вы с Тимуром постарайтесь, чтобы я была довольна!

Я не выдержала и со злости, а еще от лютой беспомощности сдавила сахарницу и швырнула ее на пол.

Звон и треск раздался на всю кухню.

— Есения… — произнес низким рокочущим голосом Рустам, и я вдруг замерла.

Никогда Рус не делал акцента на том, что Тим не мой сын.

Никогда он не говорил про свою бывшую жену.

Пальцы свело судорогой и я, подняв взгляд, медленно протянула:

— Ты к бывшей решил вернуться, да? Это с ней ты будешь у Алика?

Глава 13

Глава 13.

Рус тяжело выдохнул и опустил глаза в пол.

— Есения дай мне, пожалуйста, договорить.

Я задышала и положила ладони на живот, зашептала сама про себя, чтобы не боялся малыш, все будет хорошо, все будет лучшим образом, и никто не посмеет нарушить наших с ним планов.

— Еся, я тебе пытаюсь объяснить, что Тимур знает, общается со своей матерью, ты ему не родная мать, он это все понимает, и сейчас он будет очень остро на это реагировать, поэтому я и говорю, что ты как мачеха могла бы более мягко ему отказывать, потому что он бесится сейчас от того, что он матери не нужен, так ещё и ты, с другой стороны, давишь. Тебе он нужен, но ты заставляешь его жить в каких-то рамках.

Я засопела и призналась:

— Я его приняла, как своего сына. Значит, и обращаться я с ним буду как со своим сыном. А если бы мой сын решил наведаться на непонятную тусовку малолетних алкоголиков, то он бы получил именно такой ответ.

Рус сделал медленный короткий шаг ко мне, и под его тапочками захрустело стекло.

— Я тебя прошу, пожалуйста, хотя бы сейчас не усугубляй, ему очень тяжело и вчерашний выпад в твою сторону… — в этот момент Рус замолчал, а я быстро подняла на него глаза, откуда узнал? Тимур сам рассказал или как? — Да. Сам мне это ляпнул, и этот выпад не иначе как способ защититься или хоть как-то повлиять на ситуацию, когда взрослые не могут прийти к какому-то одному решению. И поэтому не дави ты на него сейчас так. Я понимаю, что сложно тебя просить об этом, потому что он для тебя ребёнок, он для тебя сын. Я не говорю, я не считаю, что ты не имеешь каких-то прав на его воспитание. Ты имеешь, но я тебя прошу быть более терпимой к нему.

Я сдавила пальцы в кулаки и поджала губы.

Рус сделал это снова, он ушёл от вопроса, и поэтому я надавила и повторила:

— Причём здесь твоя бывшая жена, это с ней ты собираешься пойти на новоселье к Алику?

Рус запрокинул голову к потолку и тяжело вздохнул:

— Есения, девочка моя, господи, да прекратится же это когда-нибудь или нет? Вот откуда у тебя такие мысли. Скажи мне, вот почему ты считаешь, что я с кем-то должен пойти на эту вечеринку? Тем более с его матерью… Ты прекрасно знаешь, что мы расстались не в самом лучшем варианте, и даже наличие ребёнка не спасло никак наши отношения. Ты прекрасно знаешь, что я вообще был против того, чтобы Тимур с ней общался, но он был в достаточно ощутимом возрасте, чтобы понимать, что мама не придёт и у него появилась ты. Но тем не менее, если ты считаешь, что я с этой женщиной, которая ушла, оставив своего сына, и только периодически появляется, поздравляет его по скайпу с днём рождения, буду иметь какие-то дела, то ты ошибаешься. Алёна перестала быть моей женой, и на этом все. То, что у нас с ней ребёнок ни о чем не говорит, ты прекрасно знаешь, что я с ней не хочу общаться. И я избегаю любого контакта. Ты должна это понимать. Ты же прекрасно за столько лет видишь, как у нас складываются отношения.

Я глубоко задышала, стараюсь успокоиться.

— Есения ну, пожалуйста…

Я промолчала, не хотела идти на контакт.

— Есения, прекрати.

— Ты знаешь, что надо сделать, чтобы я прекратила, — заметила я и, поддержав живот, вышла из кухни.

Весь день прошёл в состоянии холодной войны. В нашем доме Тимур не разговаривал со мной. Рус не разговаривал с Тимуром. Я не разговаривала ни с кем.

Мне казалось, что мы попали в какой-то замкнутый круг и не пытались никак влиять на ситуацию.

Ближе к вечеру Тим стал громко хлопать дверьми и показывать своё недовольство всем. В это же время Рус начал потихоньку собираться на новоселье.

Понаблюдав за этим со второго этажа, я зашла в гостевую и, вытащив из ящика коробку с подарком Алику, пошла вниз.

Передо мной был живот, передо мной была коробка, поэтому спускалась я безумно медленно, а когда все-таки застала мужа в зале, то со всей силы шваркнула на чайный столик эту самую коробку. Зазвенели чашки, я понимала, что Рус подарит что-то более подходящее по случаю:алкоголь, табак или ещё что-то такое, но с чисто женской стороны я выбрала этот чёртов сервиз. Просто как дань вежливости.

Рустам закатил глаза и уточнил:

— Есения, ну зачем ты так?

Я промолчала и, развернувшись, вернулась в свою спальню. Из окон было прекрасно видно, как Рустам сначала дошёл до гаража, потом выгнал машину и как ворота разъехались, пропуская мужа на дорогу.

Я забралась в кровать, подняла ноги чуть выше головы, чтобы снять отёк и стала ждать.

Спустя час, а это примерное время от нас до города, я взяла мобильник и набрала один номер.

— Есения, привет, моя хорошая, — заворковал в трубке Алик.

— Здравствуй, — произнесла я, приторно-слащавым тоном, — как твои дела? Как твоё новоселье?

— Господи, Есечка, так жалко, что ты не смогла приехать.

— Ну, ты сам понимаешь, куда мне на девятом месяце.

— Да, да, конечно, — в этот момент голос у алика изменился. Я подозревала, он вспомнил разговор с Рустамом и не стесняясь, выдала следующее.

— А знаешь, Рус уже к тебе поехал, но ты меня очень обяжешь, если скажешь ему о том, что его видеть не особо хочешь у себя в гостях.

В трубке повисла тишина. И только спустя томительную минуту Алик уточнил:

— Что?

— Я говорю, что ты не хочешь видеть Рустама в своём доме…

— Еся, я не понимаю тебя… Ты что? О чем ты вообще говоришь? Ты же знаешь наши отношения с Русом. Он же для меня…

— Алик, если мой муж появится сегодня у тебя в доме, то завтра утром я ему расскажу о том, что ты меня лапал и задирал мне юбку, — холодно цедя каждое слово, произнесла я.

— Есения, ты что такое говоришь? Этого никогда не было. Ты думай, о чем… — задохнулся Алик, но я его перебила.

— А это ты потом Рустаму объясни, окей? — оскалилась я и бросила трубку.

Глава 14

Я посмотрела, как телефон повибрировал несколько раз и вздохнула.

Алик решил уточнить у меня, видимо, что я имела ввиду под последней фразой, либо отговорить меня, либо наставить на путь истинный, но он, как пособник изменника, заслуживал и не такое, поэтому я не чувствовала ни капельки себя виноватой. Я не думала, что я буду идти на какие-то условия, мириться с тем, что он, зная о том, что у Руса дома сидит жена беременная с ребёнком, ещё и так радостно отзывался о том, что Рустам появится с какой-то тёлкой левой у него на новоселье.

Если честно, самое чертовское, что может быть в этой ситуации, это слезы, стоящие в ушах, потому что плакала я лежа.

Я глубоко всхлипнула и посмотрела на мобильник. По моим подсчётам, Рус должен был уже добраться до Алика, и либо они сейчас там пытаются выяснить, почему мой муж нежеланный гость, либо Алик решил ничего не говорить, но у меня было ещё время для того, чтобы обдумать это.

Я прикрыла глаза и постаралась успокоиться, но в этот момент в дверь тихонько поскреблись.

— Ма… — произнёс тихо Тимур.

Я приоткрыла глаза.

— Что-то случилось? — уточнила я без эмоций, потому что не хотела растягивать пропасть между нами.

— Ну хоть на полтора часа. Ну, пожалуйста… — проскулил от двери Тимур и, осмотревшись, сделал все-таки шаг в комнату.

Я вздохнула и приподнялась на локтях. Потом упёрлась руками в кровать и подтянулась наверх.

— Тим, малыш, я понимаю, что тебе хочется побыть с одноклассниками. Я понимаю, что ты не хочешь выпадать из дружеской тусовки.

— Ты говоришь об этом, как ты некрасиво. Я как будто с пенсией с какой-то общаюсь, — протянул Тимур и, вздохнув, прошёл и сел на кровать.

— Тим, я просто пытаюсь тебе объяснить, что мне не наплевать с кем ты проводишь время, и я очень сильно буду переживать, если отпущу тебя, потому что этот Дима, он уже показал, что доверять ему это плохой выбор. А если с тобой что-то случится? Да, я понимаю, что ты должен как бы общаться с друзьями, но тебе тринадцать. Это не восемнадцать.

— Ну что мне теперь ещё пять лет, что ли, ждать? — выдохнул Тим и посмотрел на меня исподлобья, став невыносимо похожим на Рустама.

— Тимур, я не считаю, что ты должен ждать или не ждать. Я просто пытаюсь тебе объяснить, что ты должен более внимательно относиться к своему окружению. Если вокруг маргинальные личности, то можно вырасти отпетым хулиганом, если вокруг слюнтяи то потом можно оказаться под каблуком у женщины, либо у матери, а если вокруг алкоголики и наркоманы, ну ты же понимаешь...

Почему-то говорить было тяжело.

Я хотела просто рявкнуть о том, что я не хочу его забирать из ментовки пьяного, либо разговаривать с наркоконтролем на тему того, что статья в тринадцать лет никому не нужна, но что-то отложилось после слов Рустама у меня в голове, и поэтому я максимально обтекаемо пыталась прийти к общему знаменателю между мной и Тимом.

— Я буду не против если твои друзья заедут к нам, и вы посидите в гостевой, либо подниметесь в мансарду. У тебя там все абсолютно есть. У тебя там есть игры. У тебя есть все стрелялки по сети. Такой своеобразный договор, как ты думаешь?

Тим покачал головой, но, не встретив какого-то яркого сопротивления, вздохнул и тихо произнёс:

— Тогда не надо. Я пойду у себя посижу…

Я кивнула и, дождавшись, когда за ним закроется дверь, посмотрела на свой мобильник.

Судя по времени Алик решил ничего не говорить Рустаму, либо Рус уже ехал домой.

Я выждала ещё пятнадцать минут, а потом набрала мужа.

— Да, Есения, что-то случилось?

На заднем фоне слышались какие-то разговоры и приглушённая музыка.

— Ты подарил сервиз? — сварливо уточнила я. Рус тяжело вздохнул.

— Подарил…

— Понятно…

А я поняла, что муж никуда не уехал. Муж по-прежнему находился в гостях у своего друга, и поэтому мне показалось неправильным блефовать.

Я всхлипнула, шмыгнула носом.

— Есения, что происходит?

Я тяжело задышала в трубку.

— Есения, в чем дело? У тебя что-то болит, Тимур обидел или что?

— Рус, я не хотела тебе говорить, но на самом деле… — я задышала ещё громче, попеременно шмыгая носом.— Я не хотела, чтобы ты ехал к Алику по той простой причине, что он плохой человек, он плохой друг. Я не знаю, как вы с ним общаетесь и…

— Есения, ты сейчас говоришь какими-то загадками. Что случилось?

— Рус, я не хотела, чтобы ты ехал к нему в гости по той простой причине, что он меня летом лапал. Он задрал мне юбку и лапал меня. Понимаешь, я не хотела, чтобы ты общался с этим предателем. Понимаешь, Рустам, он не друг тебе, — в трубке повисло долгое тяжёлое молчание.

А потом раздался такой рык, что я чуть не выронила мобильник из пальцев:

— Убью…

Глава 15

Я бросила трубку и зажала ладонями глаза, тяжело задышала.

Когда-то эта тема должна была вылезти. Когда-то я должна была это произнести вслух.

Мне не нравился Алик по той простой причине, что я не всегда могла идентифицировать его отношение.

Когда мы с Русом только поженились, Алик очень часто появлялся у нас дома и постоянно придерживал меня за локоток, мурлыкая о том-, что вот, Есечка, у тебя такой хороший муж. При этом глаза его никогда не улыбались и на одном из дней рождений Рустама, когда мы уже были прилично в браке, он меня придерживал за талию и ворковал о том, что такая я сегодня красивая, такая я сегодня удивительная. Мне всегда чувствовалась какая-то другая подоплёка в его словах. Но поскольку здраво оценить я не могла были ли это намёки на что-то большее, по той простой причине, что у меня опыта общения с мужчинами как такового не было, я молчала.

Тяжело вздохнув, я медленно встала с кровати и пошла в гардеробную, выдвинула полки и посмотрела на украшения.

Рус собрал документы.

Да документы восстановить можно, а вот подготовиться к уходу стоило.

Я понимала, что если я сейчас дёрнусь, то Рустам это расценит как побег, как желание забрать у него ребёнка. И он тогда меня не выпустит, и после родов у меня отберут малыша ненадолго, чтобы я была более покладистой, а потом вернут, но только с учётом того, что я буду в семье.

Я такого расклада не хотела, поэтому я не собиралась сейчас до родов предпринимать каких-то попыток уйти от мужа, нет.

Пусть он списывает все на мои капризы, пусть он списывает все на мои гормоны. Я слова больше не скажу про то, что этот человек предал меня. Я буду готовиться к уходу, потому что, родив ребёнка, отойдя от родов, я смогу нормально уйти, а не так, что я только перееду на какую-нибудь съёмную квартиру, меня скрутит схватками, а потом повезут в ближайший роддом, куда заявится Рустам. И тогда я ребёнка точно не увижу никогда. Его сразу же из родовой отдадут мужу.

Перебрав украшения, отложив самые перспективные в небольшую шкатулку, которая стояла врезанной в ящик, я снова вернулась в спальню.

Я не засекла, сколько времени прошло с моего разговора с Рустамом, но когда уже укладывалась в постель, я услышала, как разъехались ворота, пропуская машину на территорию дома.

Спустя десять минут дверь входная открылась, и быстрый нервный шаг стал приближаться.

Рус распахнул дверь и, тяжело дыша, уставился на меня.

— Это что было такое? — произнёс он хрипло.

Я пожала плечами.

— Мне показалось, что за столько лет я наконец-таки имею право сказать о том, что твой друг лицемер, он плохой друг.

— А что же ты молчала все это время?

— А я не знала, как себя правильно вести, — заметила я тихо и посмотрела на мужа, у которого была помята на груди рубашка. И распахнут пиджак.

— В смысле ты не знала, как себя вести?

— В смысле я не могла правильно идентифицировать его подкаты и были ли это подкаты вообще, но если ты бросился на него с кулаками, значит, ты сам подозреваешь о том, что у тебя такой друг, что может подкатить к твоей жене. И тогда у меня возникает вопрос. Применима ли к тебе пословица, скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты?

У Руса дёрнулся глаз.

Я сжала пальцы на одеяле и тяжело задышала.

— То есть сейчас ты решила мне сказать, что Алик такой сякой, но молчала все эти годы?

— А ты бы мне поверил, когда мы с тобой только поженились? Ты бы мне поверил?

Рус пошатнулся и упёрся спиной в створку двери.

Я вздохнула и откинулась ещё сильнее на подушку, медленно протянула:

— Надеюсь я тебе, конечно, никакие планы не разрушила, но мне почему-то показалось, что в ситуации, когда ты выбираешь между женой и своим лучшим другом друга, ты должен все знать об этом друге.

— Да, спасибо, — хрипло выдохнул Рус и сделал шаг внутрь комнаты. Он прошёл до гардероба, стянул с плеч пиджак. А на тумбочку бросил свой мобильник. — Это самое то. Ты прям подобрала удивительно нужное время для того, чтобы открыть мне глаза на моё окружение.

Я пожала плечами.

— Но ты даже не обратила внимания на то, что я на это чёртово новоселье ехал не для того, чтобы с сервизом рассекать перед Аликом, а потащится туда для того, чтобы познакомиться с Духовицким, с которым в дальнейшем планировал сотрудничать.

Я снова пожала плечами.

— Ты не предупреждал меня о цели визита.

Рус заскрипел зубами, и из гардеробной донёсся какой-то шорох, как будто бы он вешалки с моими платьями уронил.

Я откинула одеяло и спустила ноги с кровати, желая проверить, что там происходило.

Я опёрлась рукой о тумбочку, и в этот момент на всю комнату раздался звук вибрации мобильника, который бросил Рус.

Я застыла.

Пульс застучал в висках, пришлось облизать губы.

Стараясь не дышать, я перевела взгляд на экран телефона.

Шаг ещё один из гардеробной в сторону спальни.

— Есения я…

Рус хотел что-то сказать, он положил одну руку на косяк двери, выходя из гардеробной, но в этот момент я не стала ничего слушать, а просто ударила пальцем по мобильнику.

«Рустам ну ты где? Я уже приехала, я жду тебя»

Глава 16

Рустам как раз выглянул из-за угла гардеробной, а я в этот момент подняла на него глаза и произнесла предельно сдержанно:

— На сообщение ответь, тебя там потеряли…

По лицу мужа пробежала тень.

Я, вместо того, чтобы продолжить своё путешествие в гардеробной и посмотреть на уроненные вещи, опять села на кровать, залезла на неё с ногами и укрылась одеялом.

Рус застыл изваянием, а я, вскинув бровь, заметила:

— Ну, как, понимаешь, дверь по-прежнему на том же месте, что и вчера.

Рус рыкнул, подхватил мобильник и резко вышел из спальни.

В коридоре, что-то загрохотало, но я решила не обращать на это внимание.

Я не понимала, почему Рус упирается, что ему сложно было бы сказать о том, что да, у меня есть другая женщина, и все на этом.

— Есения! — прогремело снова в коридоре, я зажала ладонями уши, спустилась пониже под одеяло и натянула его на себя.

Не хотелось говорить, не хотелось что-то обсуждать, но тяжёлый шаг приблизился, и дверь опять распахнулась.

— Есения, где Тимур? — произнёс холодно Рустам, и в этот момент я поняла, что что-то не то происходит.

Я откинула одеяло и приподнялась на локте.

— В каком смысле, где Тимур? Он у себя, либо в мансарде.

Я повернула голову в сторону мужа и увидела, как у него на шее бешено бились венки, такое чувство, как будто бы ещё секунда и Руса разорвёт на мелкие частицы.

Муж вздохнул, прикусил губу, провёл пальцами по щетине и качнул головой.

— Его нет в спальне.

Когтистая лапа предчувствия дотронулась до меня, я ощутила, как у меня ладони вспотели, а по спине вдоль позвоночника встали табуном мурашки.

Я только сглотнула.

— Нет, Тимур же не мог так поступить. Он же не мог просто взять и сбежать. Мы с ним поговорили, он ещё раз попытался отпроситься поехать на ночёвку, но я ему сказала, что пусть лучше ребята приедут, вы посидите у нас, нежели чем ты поедешь к ним.

Рус тяжело дышал, и от этого его дыхания вся комната раскалялась. В воздухе, как будто бы витали всполохи огня.

— Его нет в спальне, его нет на этаже.

— Я предлагала ему посидеть с друзьями в мансарде, никто не открывал ворота Рус. Он дома.

Я откинула одеяло и, придерживая живот, встала с постели, дёрнула с изголовья тонкий халат и натянула на себя.

— Есения я крикнул по коридору Тимур, где ты? И он не отозвался…

— Рус, это глупости, которые ты говоришь, — начала паниковать я, сердце застучало быстро-быстро, а в подсознании вставали картинки о том, как стадо неуравновешенных подростков собиралось и устраивало просто разносящие все вокруг вечеринки. А ещё я понимала, что если Тимур куда-то свалил, то ответственность лежит на мне, потому что я с ним была дома.

Я прошла мимо мужа и засеменила в сторону комнаты сына, толкнула дверь.

— Ну это второй этаж, Рус. Он должен быть либо в мансарде, либо на первом этаже где-то сидит, — произнесла я хрипло, осматривая спальню Тимура и подмечая глазом все тот же стабильный, лёгкий хаос. На столике с ноутом валялась открытая упаковка чипсов. Сбоку выдвинутый ящик с маркерами и с прочей канцелярией. Плед на кровати сбитый.

Мне Рус ничего не ответил.

Я быстро набила сообщение матери Дмитрия о том, что неизвестно ли ей, приехал ли к ним Тимур, но сообщение так и не было прочитано.

— Есения, куда он мог деться?

— У меня есть только одно подозрение, Рус, он поехал туда, куда мы его не пустили.

— Не мы, а ты, — едко поправил меня муж, и я задышала ещё тяжелее.

— А скажи, ты бы отпустил его туда? Я считаю, что все это очень дурно пахнет…

— Еся, скажи мне адрес этого Димы. Сейчас я съезжу.

Я открыла переписки, которые были, когда Тимур уже ездил в гости, назвала адрес, и Рус, записав его на мобильный, развернулся.

— Стой, подожди, а я? — громко задышала я.

— А что ты? Сиди дома, сиди и жди. Вдруг он не доехал. Вдруг он вернётся. Вдруг они просто потусили где-то на улице через два квартала и сейчас придут домой.

— Да как он мог исчезнуть из дома?

— А ты куда-нибудь выходила? — оскалился на меня Рус. Я облизала губы. — Да, ты, вероятнее всего, сидела в спальне.

— Рус он взрослый, он понимает слово нет…

— Есения, он подросток, ему плевать на слово нет, давай будем откровенны. А ещё тот фактор, что вы последнее время не находите общего языка, говорит о том, что он, скорее всего, мог проигнорировать тебя.

— Он не проигнорировал бы меня, если бы ты вовремя встал на мою сторону, а не пустил это дело на самотёк, как ты привык.

— Я привык пускать дело на самотёк? Если бы я пускал дело на самотёк, то его давно бы ждало кадетское училище.

Я взмахнула руками и зарычала.

— Да, конечно, это же самое простое, отправить ребёнка куда-то непонятно учиться, но главное самому с себя снять ответственность. Типа я такой хороший. Я выбрал место для обучения своего сына.

— Ты сейчас чего от меня хочешь добиться, Есения? — шагнул ко мне муж, и я поняла, что чем больше мы спорим, тем сильнее затягиваем всю эту ситуацию.

— Езжай быстрей, — произнесла я и поняла, что у меня сердце хотело сбежать из груди.

Рус резко развернулся и пошёл по коридору к лестнице.

Я судорожно сглотнула, сделала пару шагов до кровати.

А если с Тимом что-то случилось?

А если он попал в какую-то беду, а если…

Живот сильно потянуло.

Я до боли прикусила щеку, чтобы не застонать.

А потом поняла, что эта боль стала разливаться по всему тазу.

Нервно всхлипнув, я сжала мобильник в ладони…

Глава 17

— Тимур, возьми трубку, возьми трубку, — шептала я, прислушиваясь к длинным гудкам, которые звенели в трубке.

Живот ни капельки не отпускал, даже несмотря на то, что я легла на кровать и подняла ноги на подушку. Я гладила низ живота и внутренним голосом просила малыша потерпеть, осталось не так много. Сейчас не надо двигаться, не надо шевелиться в направлении к выходу, слишком рано…

— Тимур, пожалуйста, возьми трубку, — ещё раз произнесла я заново набирая сына. Все это ерунда и ложь о том, что дети всегда будут делиться на своих и чужих. Сейчас я переживала за Тима, как за своего, за свою кровинку, за свое сердце. Я помнила все, что связано было с ним. Я помнила, как тяжело мне было, будучи молодой девушкой, без материнского опыта, пытаться наладить с ним отношения, и когда я только появилась, он на самом деле был более мягким, он сильнее во мне нуждался, но с каждым годом израстаясь, он все больше и больше ставил под вопрос мои желания, мои слова, я его за это никак не могла осудить, потому что он знал у него есть родная мать, и есть Есения…

Есению можно не любить, но надо слушаться, а можно любить, но слушаться не стоит. Если он что-то делал, он делал это не из-за того, что он хотел это сделать, а потому, что ему не позволяла наша с ним жизнь поступить иначе. Я знала, что я лажаю где-то очень сильно, потому что со своим ребёнком я была бы менее терпимой, с Тимуром я терпела все, я терпела его истерики в супермаркетах, когда он ложился на пол и начинал выть о том, что ему не купили ту или иную игрушку, я терпела с Тимуром, что в игровой комнате он мог закатить скандал, потому что я не разрешала ему кататься на самой высокой горке.

Я все это терпела, потому что я знала, что если я проявлю чуть больше строгости, то что-то будет не так. И вот сегодня я её проявила, и Тимур сбежал.

— Тим, возьми, пожалуйста, трубку, возьми, я тебя умоляю, — прошептала я чувствуя, как сбивается моё сердцебиение и как кровь по венам разгоняется с невыносимой скоростью. — Тим, мальчик мой, пожалуйста, подними трубку, я тебя умоляю…

Я не ощущала, как по вискам стекали вниз слезы. Я боялась за Тимура, и все это глупости о том, что если не родной, значит не так страшно.

Одинаково страшно…

Я не засекала время, не понимала, сколько прошло минут с момента отъезда Рустама, но когда вновь за окном услышала звук открывания ворот, у меня сердце забилось с такой скоростью, что могло посоперничать с гоночной тачкой.

Я, тяжело опершись о локти, села в постели, вытащила подушки из-под ног и, придерживая живот, вышла в коридор.

Вязкая слюна стояла на языке, я её даже проглотить не могла, поэтому, сжавшись в комок, я постаралась спуститься по лестнице.

Где-то на середине я услышала, как дверь дома открылась ключом, и злобный рык мужа на весь холл заставил меня чуть ли не потерять сознание.

— Поросёнок мелкий! — Рустам проревел это так, что все стекла зазвенели в доме.

Я, перехватив перила обеими руками, стала спускаться быстрее, когда я оказалась внизу, то застала картину того, что Рустам держал за шиворот спортивной куртки Тима, а тот рычал и брыкался.

— Сбежал, засранец, сбежал, Есю заставил переживать, нервничать. Ты что себе думаешь, что ты себе позволяешь?

— Пусти меня. Пусти меня, тоже мне нашёл время воспитывать, где ты все это время был до этого.

Рустам зарычал и выпустил реально Тима из своей хватки своей, и сын, дёрнувшись в сторону, поправил на плечах куртку и бросил на меня злой цепкий взгляд.

Я не понимала, в чем я виновата.

У меня затряслись губы.

Я тихо произнесла:

— Тим…

Но сын никак не отреагировал.

Он, рыкнув, дёрнулся в сторону и побежал по лестнице наверх.

— На спортивной площадке сидели поросята, — оскалился Рус, делая шаг ко мне, а я не понимала, что мне тяжело сдержать слезы, и поэтому они катились по щекам. — Сидели довольные, а этот поросёнок игнорировал звонки. Есь, ты чего застыла?

— Как-то нелепо…

Рустам, глядя на меня, покачала головой, и я шмыгнула носом.

— Ты чего плачешь, все хорошо, как я и говорил, они недалеко отошли…

— Как он вообще ушёл из дома?

— Надо строительную лестницу убрать с той стороны, где у него спальня.

Я вскинула бровь и провела ладонью по губам.

— Ну, помнишь, позавчера приезжали рабочие чистить все водостоки, строительная лестница так и стоит возле его окна. Ну, он вылез, спустился, дошёл до калитки, тихонько её открыл, вызвал такси, поехал.

Я снова шмыгнула носом, стараясь сдержать слезы, но Рус сделал шаг ко мне, обнял и прижал к себе, чтобы я уткнулась ему носом в плечо.

— Ну, что распереживалась, будет хорошо, все будет хорошо, идём. Я тебя в спальню провожу.

Рус реально проводил меня в спальню, где я нервно и судорожно стянула с себя халат и опять залезла под одеяло.

Рус пометался ещё перед дверью, но все же решил не испытывать судьбу.

— Может быть, тебе чая налить?

Я покачала головой, сжимаясь в комок, притягивая к себе подушку.

Я так расстроилась, я так распереживалась, что сон не шел. Где-то глубоко за два часа ночи меня наконец-таки срубило каким-то непонятным муторным состоянием, что я не могла правильно оценить, спала я или бодрствовала, наверно просто дремала.

И вместе с этим воскресное утро началось для меня безумно рано, потому что живот продолжал тянуть. И как бы я не хотела успокоиться, у меня это не получалось. Я тихо спустилась на первый этаж и прошла в кухню, поставила чайник, включила мультиварку, чтобы сварить кашу.

Чем больше я ходила, тем меньше у меня дёргало внизу живота.

Я не понимала, как это связано, но подозревала, что, скорее всего, это был обычный спазм.

Я приоткрыла окно, потому что от чайника и парящей мультиварки на стеклах стала собираться влажная плёнка.

Пройдя к левому ящичку, я не сразу поняла, что меня привлекло.

Я прислушалась.

Глава 18

Я оттолкнулась от столешницы и сделала два шага назад, сжала в ладони кухонное полотенчико. И подумала, что в принципе можно подождать.

Я не узнала голос из-за того, что у меня гремел чайник, булькала мультиварка, плюс все искажалось расстоянием, но если эта девица так настроена, то в случае неприезда мужа, она приедет ко мне, тогда да, наверное, стоит подождать.

Я снова шагнула к столешнице, опять опёрлась на неё руками, подтянулась к окну, чтобы получше слышать, но Рус что-то шипел близко, притянув мобильник ко рту, а потом и вовсе сошёл на такой шёпот, что даже со слуховым аппаратом я бы не разобрала, что он говорил.

Я понимала точно одно: у Рустама была женщина.

Эта женщина была сведущая в делах его семьи.

Эта женщина чем-то его шантажировала.

Ей что-то нужно было от него, и у меня есть подозрение, что сообщение написала вчера тоже она. Я не успела запомнить набор цифр на экране, там не было подписано кто ему прислал сообщение.

Я тяжело задышала и опять оттолкнулась от гарнитура, запищала громко мультиварка, я дёрнулась в сторону, открыла крышку и провела ложкой по каше, скривилась надо было помешивать, тогда бы низ не подгорел, чайник забурлил, засветился синим и тоже спустя мгновение запищал.

Я дёрнулась к вытяжке, включила её, чтобы парность вытягивала ещё и с её помощью. Но этого оказалось мало.

Со стороны кабинета послышались какие-то шорохи. Я поняла, что Рустам зашёл в дом, а если он зашёл, значит, он скоро поймёт, что я уже встала, и, вполне возможно, слышала его разговор.

Тяжёлые шаги приблизились.

Рус оказался на пороге кухни и замер.

— Почему ты встала? — Спросил муж холодно.

— Потому что выспалась, — произнесла я тихо, не обращая на супруга никакого внимания, я специально демонстративно делала вид, будто бы его не было.

— Тебе вчера было плохо, зачем ты соскочила в такую рань?

— Просто так получилось, — произнесла я сквозь зубы и открыла холодильник, чтобы вытащить творог и сметану оттуда.

— Не крутись. Давай я сам сделаю завтрак.

— Я почти все сделала. Каша готова.

Рус нелепо застыл в проёме, потому что не знал, как реагировать на меня.

Я его раздражала своей холодностью, а ещё нежеланием идти на контакт и тем, что я дала себе слово не нарываться.

У меня был план, и надо было ему следовать.

— Понятно, — произнёс Рустам с заминкой.

Я коротко взглянула на него, заметила:

— Ты меня вообще не обяжешь, если поднимешь Тимура на завтрак.

— Хорошо.

Я отвернулась, мне показалось, что Рус должен был пойти за сыном, но он продолжил стоять.

— Есения… я… — начал медленно муж, но я не пыталась ему помочь. — Еся, мне кажется, события последних дней…

Рустам тяжело вздохнул и зашёл все-таки на кухню, отодвинул барный стул и прошипел:

— Ты можешь не суетиться, а посмотреть на меня.

Я застыла возле полки с крупами, убирая туда упаковку с овсянкой, а потом, развернувшись, протянула:

— Я не хочу смотреть на тебя, я не хочу с тобой разговаривать. Если ты этого не понял по моему равнодушному поведению, то я тебе скажу это через рот. Мне абсолютно неважно, что случилось в наших с тобой отношениях за последние пару дней.

Муж нахмурился, свёл брови на переносице.

— Есения, как ты говоришь, это неправильно…

— То как я говорю, Рустам, это единственно правильный вариант. Я и не собираюсь что-то обсуждать с тобой накануне родов. Мне важнее родить здорового ребёнка, нежели чем оказаться правой или виноватой. Поэтому все события, которые произошли за эти пару дней, будем считать, что они случились и случились, но каждый остался при своём мнении, спорить и переубеждать я не собираюсь никого.

Рустам сцепил руки в замок. И тяжело вздохнул.

— Есь, я понимаю, что ты раздражена. Ты рассержена...

— Рус, ты ничерта не понимаешь, — психанула я, разворачиваясь к мужу лицом.

Я как стояла с этой чёртовой пачкой геркулеса, так и осталась держать её в руках.

— Ты не понимаешь, какого это, когда у тебя за несколько недель до родов происходят настолько фатальные изменения в жизни, что живот беспрестанно тянет. Ты не представляешь, какого это, когда за несколько дней до родов ты слышишь от близких людей о том, что, во-первых, ты не мать ребёнку, которого ты растила чёртову прорву времени. Во-вторых, что ты не имеешь права ничего этому ребёнку сказать. И в-третьих, то, что за несколько недель до родов до тебя доходит осознание того, что муж тобой пренебрегает…

— Есения… дело вообще не в этом…

— Рустам мне наплевать, в чем дело, — вскинула я подбородок, потому что боялась не сдержать слезы, но маска высокомерия отделяла меня, отгораживала словно бы щитом, от всего этого. — Я просто не хочу ничего это обсуждать, и уж тем более влиять на положение дел.

— Есения, я тебя очень люблю,— сказал тихо Рустам. Это было нашей фишечкой, когда Рус говорил, я тебя очень люблю, я всегда капризничала и спорила с ним: нет, это я тебя люблю намного сильнее, и он потом говорил: нет, я сильнее, а я опять спорил:нет я и так до тех пор, пока мы не целовались в финале.

Но сейчас, вместо того, чтобы заспорить, я моргнула и тяжело сказала:

— Спасибо, Рустам.

Развернувшись, я открыла полку с тарелками и стала накрывать завтрак.

Ближе к обеду я заметила некоторые движение на первом этаже. Поэтому, выйдя из спальни, я проследила за тем, как Рус ходил и куда-то собирался.

Он демонстративно поправлял на запястье часы, приглаживал волосы, а когда я спустилась на первый этаж и в упор посмотрела на мужа, то он вскинул бровь и заметил.

— Мне надо в город съездить, кое-какие дела решить…

Я сложила руки на груди и не смогла удержаться.

— Серьёзно, Рус? Тогда я сейчас быстренько соберусь, с тобой поеду. У меня там тоже дела есть хорошо?

Я приподняла бровь и пристально посмотрела на мужа, ожидая его реакцию, ведь я знала, что он поехал встречаться с женщиной, с которой разговаривал утром, и все…

Глава 19

Муж резко развернулся ко мне и поджал губы.

— Что тебе надо в городе? — хмуро уточнил супруг и еще раз дернул себя за манжету рукава.

— Какая разница… — возмущенно выдохнула я, с наслаждением наблюдая, как супруг переводит тяжелый взгляд с меня на диванчик и обратно.

Лгал.

Не мог смотреть в глаза.

— Большая, если ты за покупками, то сразу нет. Я не собираюсь потом искать тебя по торговым центрам. А больше тебе в принципе нечего в городе делать, — подвел черту Рустам, и я запыхтела.

— Вообще-то мне пришел заказ от итальянского бренда… — надула губки я, пародируя особу, не обладающую умом.

— Заказывай доставку, — отмахнулся Рус и перевел взгляд на столик. По-моему, муж выдохнул от того, что нашел способ оставить меня дома.

Я закатила глаза и, развернувшись к коридору, обняла живот.

— Все понятно с тобой. Езжай. Я как-нибудь на такси доберусь… — фыркнула я и многозначительно замолчала.

Не дождавшись заверений, что Рус передумал, я поднялась на второй этаж и действительно стала собираться. Залетела в гардеробную, открыла полку с украшениями, выбрала те, что без камней, с них много не заработаешь, и убрала в небольшой клатч. А его уже в сумку.

Через десять минут я в спортивном костюме медленно спустилась со второго этажа. Тимура не было видно, а Рус буквально за пару мгновений до меня вышел из дома.

Я понимала, что надо оперативно действовать: готовиться к разводу и хотела закинуть драгоценности в банковскую ячейку. Сначала мне надо было её, конечно, арендовать, но мне казалось, это не проблема.

Выйдя на улицу, меня стеганул холодный ветер по лицу, и я подняла воротник куртки. Рус на своем внедорожнике как раз выехал из гаража, и я, будто бы ничего не ожидая, спустилась с террасы и медленным шагом пошла в сторону калитки. Рус ехал наравне со мной и в какой-то момент не выдержал. Резко ударил по тормозам, машина остановилась, потом открылась пассажирская дверь, и Рус хрипло позвал:

— Есения, садись в машину…

— Меня такси ждет, — крикнула я в ответ и продолжила шагать по тропинке. Муж зарычал, выскочил из машины и, догнав меня по газону, затормозил передо мной.

— Так, давай садись. Не хватало ещё, чтобы моя жена на такси ездила…

Я поняла, что это уже перебор, и вздохнула.

Хватало того, что мой муж встречается с какими-то девушками — это да. Но я промолчала и сделала такое недовольное лицо, словно бы муж вел меня на гильотину.

В машине молчали.

А въехав в город, я оборзела.

— Рус… — протянула я, приближаясь к разговору. По всем канонам жанра я была потерпевшей стороной и вероятнее всего супруг мне сейчас не мог отказать, поэтому решила ковать железо пока горячо.

— Что? — отозвался Рустам и вскинул бровь, глядя в зеркало заднего вида.

— А ты мне денег не кинешь на сумку? А то я только аванс внесла… — и обняла живот руками.

— Сколько? — безразлично отозвался муж и включил поворотник.

— Двести девяносто тысяч.

Рус резко ударил по тормозам и округлил глаза.

— Есь, тебе сумку из кожи с задницы павлина что ли шьют?

Рус спросил это с таким непониманием, что я прикусила губы.

Я никогда не умела просить. У меня прямо распорка в горле стояла на такие моменты, но я пересилила себя и попыталась это сделать, нарвавшись на непонимание.

В голову сразу полезли мысли о том, что на любовницу свою он наверняка денег не жалел, а тут сумка. Да у меня даже ничего заказано не было, мне просто надо было выехать из дома.

И вообще эти все моменты, когда хитростью мудрые жены выкручивались, всегда пугали меня.

Видимо что-то такое отразилось на моем лице, что Рус только выдохнул и полез во внутренний карман пальто. На панель легла карта с логотипом «Бизнес», что означало, что это карта привязана к фирме Рустама.

— Вот. Держи. Ни в чем себе не отказывай, — выдохнул муж, и я, проглотив спазм в горле, уточнила.

— А там много?

— Поверь, ты столько не потратишь…

Рус высадил меня у торгового центра «Ультра» и попытался в щечку поцеловать, но я ушла от касания и, выскочив из авто, слащаво сказала:

— Спасибо, родной!

Муж нахмурился, но не стал обращать на мои выходки внимания.

А я, проследив, как за поворотом скрылся его внедорожник, развернулась и чуть ли не бегом пошла в торговый центр. Быстро в самом престижном бутике купила сумку стоимостью больше заявленной и решила для себя, что потом продам её. А спустя двадцать минут я ехала на такси в центральное отделение банка. Всё мероприятие заняло не больше получаса. Мне дали документы, я поставила свои подписи и передала драгоценности на хранение.

Наперевес с новой сумкой я медленно вышла из отделения банка и застыла сбоку от двери, решая, как дальше поступить.

У меня было время и корпоративная карта мужа. Я пыталась выяснить, можно ли с неё снять деньги, чтобы, возможно, снять квартиру, но меня привлекло кое-что другое.

Машина супруга была припаркована через два дома выше. Муж вышел из неё, огляделся, словно бы ища кого-то глазами, и застегнул пальто, обходя авто. Супруг бросил косой взгляд на вывеску ресторана «Лантье» и открыл дверь.

Я вскинула бровь.

Ноздри затрепетали.

А сердце забилось с утроенной силой, словно бы накачанное адреналином.

Я переступила с ноги на ногу. Значит, здесь назначена его встреча? Тут его будет ждать женщина из утреннего разговора.

Я не понимала, зачем я это делала, но пошла вперёд. Про себя усмехнулась: реально, Рус перестанет отбрыкиваться, когда я его с любовницы сниму. Вот сейчас, наверное, и сниму…

В горле от быстрого шага пересохло, а в правом боку кололо. Но, замедлившись, я заставила себя успокоиться и задышала носом.

Оставалось три двери до ресторана, когда в него зашла блондинка. Может, она? Или он со своей секретаршей тут встречался? Или как?

Я уперто шагнула вперёд и придержала живот.

Глава 20

Я туго сглотнула и посмотрела на администратора ресторана.

Она моргнула и тихо протянула:

— Тогда, может быть, я заберу верхнюю одежду.

Я почему-то покачала головой и развернулась в сторону большого зала.

Я не была здесь никогда, поэтому шла исключительно по интуиции.

Я дёрнула из кармана телефон и активировала запись.

Было и так ясно, что Рус мне изменял, но мне нужны были железные на то доказательства, чтобы, когда я решу уйти, он не делал из меня дурочку, которая непонятно из-за чего взъелась, и непонятно на что обижается.

Мне важно было, чтобы в этот момент муж понял, что я все знаю, я все видела и была свидетелем этому.

Я сбавила шаг, когда прошла первые несколько рядов столиков. А потом подняла телефон так, как будто бы что-то в нём печатала. И аккуратно шаг за шагом стала приближаться к повороту зала. Достигнув зоны книжных шкафов, которые здесь стояли вместо декораций, я замерла, тихонько выглянула в сторону продолжения зала.

Из-за спинки диванчика увидела затылок Руса. Он сидел, облакатившись локтем о подлокотник, и с кем-то разговаривал.

Я вздохнула, сделала несколько шагов вперёд тихих, невесомых, словно кошачих.

Я молилась, чтобы никто из официантов до меня не докопался и не спугнул Рустама.

Я приблизилась ещё, задержала дыхание почему-то, не получалось вести себя непринуждённо, я нервничала, я переживала, сердце билось где-то в районе горла, все это было безумно экстремально.

Ещё один шаг.

И немного отклониться в бок для того, чтобы рассмотреть собеседника Рустама.

Я застыла немного нелепо, не доходя три столика до мужа. Мобильник в руке дрожал. В горле начало першить словно бы на нервной почве.

Я старалась заглянуть за спинку дивана, чтобы увидеть собеседника, мне не удавалось, и тогда я прошла ещё вперёд на пару коротких шажочков. Но, то что я увидела, заставило меня оцепенеть.

Напротив Рустама сидел темноволосый мужчина в белом свитере и что-то объяснял моему мужу.

Нелепо приоткрыв рот, я застыла и покачала головой, отказываясь верить в то, что Рус, вместо того, чтобы поехать на свидание к своей зазнобе, которая утром угрожала ему, взял и решил провести время, наверное, с другом, может быть, с партнёром.

В этот момент мужчина заинтересованно поднял бровь и склонил голову к плечу, как будто бы спрашивая, что я хотела, и на самом деле это было ненормально, потому что девица стояла в ресторанном зале в верхней одежде…

В этот момент муж резко обернулся, и его глаза полыхнули злостью.

— Еся ты что…

Только и спросил он, а я покачала головой.

А потом совсем по-идиотски, словно бы из какого-то не совсем адекватного фильма про подростков протянула:

— Сумочку купила…

У мужа дёрнулся глаз, а его собеседник широко улыбнулся. И протянул:

— Рустам, так это твоя знакомая.

— Это моя жена. — Приходя в себя от шока, протянул Рус и медленно встал.

— Так что вы как не родные. Давайте присаживайтесь, мы тут как раз скоро дождёмся наш заказ.

Рус вышел из-за стола, сделал до меня шаг и поймал за локоть, тихо шепнул:

— Что ты здесь делаешь?

— Машину увидела, — стояла ошарашенная я и ладно, додумалась хотя бы заблокировать экран телефона, — пошла проверить, где ты, я закончила, сумка у меня…

Закончила я шокировано, потому что рассчитывала минимум встретить здесь любовницу, с которой муж будет жарко ворковать, сидя на одном диванчике, но встретила какого-то непонятного мужика.

— Рад познакомиться,— медленно протянул мужчина, когда я все-таки присела на диванчик со стороны близкой к стене. И Рус повесил на спинку мою короткую лёгкую дублёнку.

— Есения, — дал подсказку Рустам и сел рядом со мной.

— Приятно познакомиться, Есения, — отозвался мужчина и протянул руку. — Виктор, Виктор Духовицкий. Рустам, что же вы не предупредили, что у вас супруга молодая, беременная, да, судя по всему, вот вот срок.

Я только кивнула, в памяти воскрешая то, о чем мне говорил Рустам, когда вернулся от Алика. Фамилия, звучала какая-то, он с кем-то хотел встретиться…

— Но мы вроде бы не настолько близки.— Усмехнулся Рус. И Виктор заверил:

— Глупости, беременная супруга, выходной день. Я же не зверь, чтобы выдёргивать вас при таких обстоятельствах. Можно было бы подождать и до рабочего дня спокойно.

Как я поняла, разговор шел исключительно о бизнесе, поэтому, закончив обмен любезностями, мужчины опять начали обсуждать какие-то поставки, и я совсем потерялась, сидела, черпала идеальной круглой ложечкой тыквенный суп с семечками и пармезаном и периодически покачивала головой.

Как раз к тому моменту, как я доела свой обед и приступила к чаю. Мужчины о чем-то договорились, и Виктор привлёк моё внимание тем, что обратился.

— Был рад познакомиться, Есения, я побегу. Не буду тогда отвлекать вас друг от друга, Рустам, встретимся на неделе и все заключим в бумагу.

Рус встал, пожал руку, а потом, просто дождавшись, когда Духовицкий исчезнет из поля зрения, долго и пристально смотрел в профиль моего лица, а мне невозмутимости хватало только на эту половину.

— Есения, объясни мне, пожалуйста, что происходит?

— Ничего. Я купила сумку, поехала ещё в один торговый центр.

— Здесь нет торговых центров, Еся, — перебил меня Рус, но я покачала головой.

— Какая разница, я просто увидела твою машину, когда проезжала, и ничего же не случилось.

Вид у меня был такой забитый и потерянный, что Рус больше не стал меня ни о чем спрашивать, а когда я допила свой манговый чай, то просто рассчитался за обед и помог мне одеться.

Домой ехали в молчании.

Рус периодически посматривал на сумку, которую я сжимала у себя на коленях и качал головой, видимо,, он тоже не понимал, что в этой сумке может стоить примерно триста тысяч.

Когда машина остановилась в гараже, я медленно вышла. Посмотрела на начавший увидать сад, покачала головой: вполне возможно, этот дом я видела в последние разы именно в таком состоянии, потому что после рождения ребёнка не планировала не появляться здесь больше, не находиться.

Глава 21

— Какого черта ты здесь делаешь? — прогрохотало у меня за спиной так громко, что голос Рустама разнёсся по всему дому.

Бывшая супруга, которую я видела только исключительно по фотографиям с Тимуром, сидела на диване, положив ногу на ногу и запрокинув руки за голову.

Она счастливо улыбалась и напевала какую-то песенку, увидев мужа, который появился за мной, она махнула рукой, и улыбка стала ещё шире.

— А в чем проблема? — с вызовом спросила она, медленно вставая с дивана. — Тимур, если не ошибаюсь, до сих пор мой сын, и у нас нет никакого запрета на общение.

Я спиной ощущала, как от Рустама исходила волнами ярость и агрессия.

— Запрета нет, но ты не должна появляться в моём доме, и мы это обговаривали.

— Тебя не было в выходной, поэтому я приехала к своему сыну.

Алёна сложила руки на груди. И с вызовом почему-то посмотрела на меня. Её взгляд, медленно опустился на живот, и она усмехнулась.

— Еще одна наивная… Есечка, девочка моя, я так рада тебя видеть, но я так не рада тому, что ты беременна, потому что тебя ждёт ровно такая же ситуация, как и у меня.

— Алёна, замолчи,— раздалось у меня из-за спины, и в этот момент я ощутила, как на плечи легли тяжёлые руки мужа. — Еся, поднимись, пожалуйста, к себе.

Но вместо того, чтобы куда-то уходить, я мёртвой хваткой вцепилась в косяк арки.

Муж, тяжело вздохнул.

— Рустам, не надо дышать так, не надо закатывать глаза. Я всего лишь делюсь с твоей женой, жизненным опытом. Скажем так, как бывшая с нынешней.

— Рот закрой, вещи собери и выйди. У тебя нет никакого права находиться здесь. Это раз. Ты не согласовала свой приезд со мной. Это два.

Алёна взмахнула руками и медленно, протяжно вздохнула.

— Рустам, Тимуру не три годика, чтобы я согласовывала с тобой график посещений. Это первое и второе мне абсолютно без разницы, какой бровью ты на меня косишь. Никто не лишал меня родительских прав, поэтому у нас с тобой ровно пополам возможностей общаться с ребёнком, поэтому не надо здесь сейчас строить из себя самого грозного. А ты, Есения, трижды подумай, прежде чем рожать с этим человеком. А то, кто знает, может быть, через три года и тебя также под зад выпнут.

Я сцепила зубы настолько сильно, что мне казалось, сейчас они покрошатся. У меня была абсолютно другая версия того, как Рустам расставался со своей бывшей женой. Это она не захотела жить вместе. Это ей надо было уйти. Это она оставила Тимура, а не Рустам вынудил его её забыть о сыне.

— О господи. Судя по твоим глазам, Есечка, у тебя абсолютно другая история в голове, но нет, знай правду. Когда я решила забрать Тимура, мне поставили условие. Либо я ухожу из этого дома своими ножками, либо я не ухожу и остаюсь сыном, но когда я встану никому не будет известно.

— Алёна, ты сейчас перевираешь и наговариваешь! Есения, поднимись к себе, — прохрипел муж и вышел из-за моей спины, закрыл меня собой, а мне показалось, что мой самый страшный нынешний кошмар ожил.

Алёна объяснила кое-какие моменты, связанные с моей беременностью, и теперь от этого было вдвойне страшно, но я все-таки надеялась…

Надежда ведь умирает последней, правильно? И Рус со мной так не поступит. Там реально было что-то неправильное…

Я мысленно оборвала себя.

Наивная глупая дурочка.

Каждая жертва насилия считает, что с ней такого с ней такого не случится. Уж она-то будет мудрой. Она-то будет правильной. Она-то не даст повода для того, чтобы муж поднял на неё руку, так и я. Я же буду мудрой, я же буду правильной и Рус у меня никогда не отберёт ребёнка, но это такая глупость.

— Я никуда не уйду, — сказала я хрипло. И стянула с плеч дублёнку.

— В таком случае, Алёна, пройди в мой кабинет, я не намерен с тобой обсуждать дела своего сына на всеобщем обозрении…

Алена пожала плечами, хохотнула и сделала несколько шагов вперёд, она проскользнула мимо нас, и мне в нос ударил едкий цветочный аромат. Я до боли сдавила пальцы, и в этот момент Рустам обернулся ко мне.

— Ты… — протянула медленно я, — ты, лицемер…

— Есения, успокойся, пожалуйста…

— Что успокойся, что успокойся? Все слишком одновременно происходит. Тебе не кажется?

— Именно поэтому я и говорю тебе успокойся. Именно поэтому я тебе советую подняться в спальню, потому что как-то все одновременно происходит, понимаешь?

Рус провёл ладонью мне по плечу и сделал шаг в сторону, быстро прошёл по коридору и хлопнул дверью, а я осталась стоять на границе с гостиной. Тимур сбежал с лестницы буквально через пару минут после того, как закрылась дверь кабинета, на нём был горнолыжный спортивный костюм, а на плече висел рюкзак.

— А где? — спросил он растерянно.

— В кабинете, — отозвалась я, пряча взгляд.

— В смысле меня что, опять кинули, со мной опять никто не едет на горнолыжку?

— Я не знаю, Тимур.

Тим запыхтел, как маленький паровоз, а со стороны кабинета раздались крики.

— Я говорил тебе, чтобы ты не приближалась к моему ребёнку! — рычал на весь дом Рус, что-то визгливо отвечала Алёна. — Ты не заслуживаешь называться его матерью. Ты никто ему!

Тимур застыл посреди холла, и я поняла, что он тоже прекрасно все слышал. От этого у него затряслись губы.

— А если ты считаешь, что у тебя есть какие-то права на моего ребёнка, то ты для начала должна хотя бы вспомнить о том, что он тебе не просто сын выходного дня.

— Он меня никуда не отпустит, — дрожащим голосом сказал Тимур.

Я не стала ничего отвечать, просто прошла в гостинную, а из неё заглянула на кухню.

Что я должна была ему сказать, да твой отец тебя никуда не отпустит и стать опять виноватой?

Раздались крики еще громче, ещё выше.

Я опёрлась руками о стол и тяжело задышала.

А спустя несколько мгновений дверь кабинета со всей силы хлопнула, и Алёна пронеслась по коридору бешеной фурией и выскочила за дверь. А мы так и остались с Тимуром стоять друг напротив друга, но уже в кухне.

Глава 22

Рус не стал больше ничего говорить, только покачал головой и медленно вышел из кухни.

Я не знала, как мне себя вести, что мне делать, но понимала, что, несмотря на весь этот марлезонский балет, я обязана была побеспокоиться о себе в первую очередь. Поэтому остаток дня я провела за тем, что сидела и выбирала квартиры. с кем-то мне удалось даже созвониться, и я шёпотом в гардеробной сидела разговаривала с риелторами.

Я хотела снять заранее жилье, чтобы, когда придёт возможность уйти, я не мучилась и не бегала из-за этой темы с грудным ребёнком на руках. Вариант переконтоваться у родителей какое-то время мне абсолютно не подходил, потому что я действительно не желала беспокоить отца.

Тимур ходил насупленный, и я старалась с ним не пересекаться, потому что понимала, что ушат грязи опять выльют на меня. А я не понимала, чем в этой ситуации могла помешать сыну, и тем более, как я могла отвечать за действия его матери.

Но чуйка, интуиция, шестое чувство нашёптывало мне, что лучше повременить с общением, однако даже несмотря на моё осторожное отношение ко всем в доме, вечером меня все равно настиг сын.

Я спустилась в кухню, чтобы налить себе чаю на ночь. А спустя несколько мгновений туда же заглянул Тимур.

Он вид имел демонстративно равнодушный.

Кончики пальцев горели, а уши пылали, я подозревала, о чем пойдёт разговор.

— И почему так? — спросил с вызовом Тимур и сел за стол. Он проводил меня тяжёлым, нечитаемым взглядом. Я, застыв, словно бабочка перед ловцом, выдохнула.

— Тебе не ко мне с этим вопросом, а к отцу, —короткий брошенный взгляд на сына дал понять, что Тимур сцепил зубы, стараясь не показывать своих истинных чувств, а если бы он этого не сделал, у него бы затрясся подбородок.

— Ты думаешь, это нормально? Да? — не отставал он от меня.

— Я вообще ничего не думаю, Тимур, — я развернулась к столешнице, быстро налила из заварника душистого улуна с манго и, подняв чашку, направилась в сторону от стола, как раз к двери, но Тим не дал мне далеко уйти.

— Ты же прекрасно знаешь, что они это специально…

Я продолжила идти, только сбавила скорость, придержала низ живота и тяжело вздохнула.

— Ну, скажи, скажи, скажи, что ты думаешь?

— Тимур, я ничего не скажу. Мы можем поговорить с тобой на абсолютно любую тему, только не на эту…

— А я не хочу ни о чем другом говорить, кроме как об этом, — крикнул со злостью Тимур и дёрнулся назад. Стул, не выдержав такого издевательства, качнулся и упал, наполнив дом грохотом.

Тим подскочил ко мне, выхватил из рук чашку, в которой качнулся чай, доставая ободков, а потом с вызовом посмотрел мне в глаза.

— Ну скажи, скажи, что ты одна меня любишь, ты одна такая хорошая, а они все плохие. Ну скажи, скажи это, я же знаю, ты хочешь этого сказать!

А сейчас его губы задрожали.

Я опустила руки.

Я поняла, что мне нос жутко щиплет, потому что Тим ни в чем не был виноват, это была не его война, это был не его спор.

— Я так не скажу, — призналась и хрипло. Тим зарычал. Со звоном брякнул чашку с чаем о столешницу так, что напиток все-таки не выдержал и улизнул из чашки.

— Что ты скажешь, что они оба меня любят, да? Не любит меня никто. Матери я не нужен, отец на тебя скинул, и ты сейчас тоже уйдёшь, когда ты родишь, ты уйдёшь.

Тим дёрнулся сначала ко мне, потом от меня.

Зарычал.

И в таком состоянии выскочил из кухни, оставив меня стоять и не понимать, что делать.

Я медленно качнулась в сторону столешницы, схватила салфетку, вытерла чай, и в этот момент со второго этажа послышался тяжёлый уверенный шаг.

Рустам застыл в холле, глядя на то, как я вытирала столешницу и украдкой свои слезы.

— Из-за чего скандал? — произнёс он холодно. Я опустила лицо сильнее, прижала подбородок к груди, чтобы он не видел и точно не понял, о чем здесь шел разговор.

— Что тут случилось? Тимур тебя обидел?

Я часто часто заморгала, чтобы не сорваться и не закричать в голос, медленно перевела на него взгляд и спросила.

— А тебе не кажется, что ты его обидел?

Бросив свой чай, я медленно прошла мимо мужа, обдав его презрением, Рус только тяжело задышал, выказывая так своё недовольство, но мне было абсолютно наплевать на это. У меня руки тряслись, и сердце было не на месте.

Меня можно назвать бесхребетной, можно назвать меня мямлей, дурой последней, но этого ребёнка я растила с трех лет. С этим ребёнком я засыпала в одной постели. Он был рядом со мной, когда я узнала о том, что с отцом случилось страшное, он точно так же, как родной ребёнок, плакал от того, что у него дедушка может погибнуть, поэтому не надо мне сейчас рассказывать о том, что я слабая и бесхребетная, потому что любая на моём месте чувствовала бы тоже самое.

Вытирая слезы, я зашла в свою спальню.

Залезла с ногами на кровать и попыталась успокоиться, но раз за разом проворачивая в голове разговор, я понимала, что спокойствие мне может только сниться.

И поэтому сонное утро первого рабочего дня в неделе для меня было бодрым, ведь я собиралась что-то менять.

Я собиралась выехать в город и посмотреть квартиры.

На этот раз у нас не было общего семейного завтрака. На этот раз у нас не было совместного чаепития. Рус ходил злой и недовольный, собирался на работу. Тимур, точно так же недовольный, собирался в школу.

Когда появилась я на первом этаже, то все, словно по команде, замерли.

Я застыла, нелепо придерживая в скованных пальцах ручку сумки, а Рус, склонив голову к плечу, уточнил:

— А куда это ты собралась?

— Я думала, ты меня в город подкинешь. Я хотела ещё немножко подготовиться к рождению малыша. У нас кое-что не докуплено. И теперь уж точно, наверное, можно взять коляску и кроватку…

— Да... — Рус нахмурился, качнул головой, в этот момент зазвонил домофон, предупреждая о ранних гостях.

Я недоуменно посмотрела на мужа, но Рустам сам открыл ворота и позже дверь дома.

Глава 23

Я тяжело выдохнула и вскинула бровь.

— Рустам, какой присмотр, какой побег? — спросила я максимально безразличным тоном.

— А то ты не знаешь, — оскалился муж, приблизившись ко мне, заправил мне за ухо прядь волос. — Есения в моём доме не происходит ничего, о чем бы я не имел понятия. Я прекрасно знаю, что ты безумно хочешь как-то выгадать правильно время и сбежать. Мы с тобой взрослые люди.

— Вот именно Рустам, мы с тобой взрослые люди, а ты ведёшь себя со мной, как будто бы я малолетка. Глупая! Ты забрал мои документы. Ты сажаешь меня, грубо говоря, под домашний арест, чем в таком случае я отличаюсь от сына?

— Хотя бы тем-то, что он никуда сбегать не собирается. А тебе так и не сидится? Тебе так и хочется приключений на свою пятую точку…

— Каких приключений, Рустам? Мне со дня на день рожать. Если ты считаешь, что я настолько безумная, чтобы бежать от тебя накануне родов, то это просто говорит о том, что ты меня ни черта не знаешь.

Все эти годы, что мы были вместе, они просто вылетели в трубу. Я старалась сохранять спокойствие и доносить до мужа рациональные доводы того, что мне ничего не нужно. Никаких действий я не предпринимаю, но Рустам был непреклонен. Он стоял, смотрел на меня, улыбался мне в лицо и поглаживал по щеке.

— Есения, в том-то и дело, что я прекрасно знаю тебя. Если ты что-то задумала, ты это все равно сделаешь, поэтому не надо мне сейчас хлопать глазками. Я уже тридцать три раза проклял, что занял кабинет в том месте, где ты решила сделать оранжерею. И поверь ещё пару месяцев, и я оттуда съеду, и ты добьёшься того, чего хотела. Поэтому я считаю, что ты сделаешь то, что задумала. А я этого не хочу. Я хочу, чтобы моя жена нормально доносила ребёнка. Я хочу, чтобы моя жена в комфорте рожала. Я хочу, чтобы моя жена чувствовала себя максимально защищённой во время родов. Я не совершу ошибку и не пущу все на самотёк.

— Ты и так пускаешь все на самотёк. Не надо себе льстить. Ты пускаешь на самотёк абсолютно всю нашу жизнь, своего сына. Сына в особенности. Мне кажется, как мы поженились ты так и умыл руки от его воспитания.

У меня не было аргументов, которые, которые можно было противопоставить Рустаму, поэтому я воспользовалась тем, что было на виду и Русу это не понравилось. Он стиснул челюсти и вскинул бровь.

— Есения, не надо так говорить. И не надо себя так вести. Тебе прекрасно известно, что я в сына вкладываю ни капельки не меньше, чем ты, но нынешняя ситуация, она заставляет нас с тобой играть немножко бесчестно, ты не находишь?

Я не находила, потому что то, как играл Рустам было просто за границей какой-то нормы: позвать мать, чтобы она за мной следила. Да это ни в какие ворота не лезет.

Муж тяжело вздохнул и сделал шаг назад, смерил меня саркастичным взглядом и покачал головой.

— Не надо, Есения не надо. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы позволить совершить глупость, поэтому как бы сейчас безумно не выглядело моё поведение, оно оправдано. И да, ты права. Пора купить кроватки, коляски. Выбери все, сделай заказы. И как раз к рождению малыша у нас все будет. И ещё подумай тогда, какую спальню все-таки мы выделим под детскую, чтобы быстренько за недельку нагнать рабочих, и они поправили ремонт, сделали его более приятным для ребёнка и комфортным для тебя. Тебе ведь все-таки здесь жить… — последнее прозвучало ни капельки не воодушевлённо. Скорее я это ощутила как приговор.

Тебе все-таки здесь жить, как принцессе в запертой башне.

Я покачала головой и, стянув тёплую толстовку, прошла в зону кухни, Рустам что-то быстро объяснил моей свекрови. Кивнул Тиму, тот встал из-за стола и, пройдя в холл, поднял свой рюкзак.

Они собирались уезжать.

Когда за мужем и сыном закрылась дверь, я осталась практически в ловушке.

У меня были чудесные отношения со свекровью по той простой причине, что у нас их как таковых не было. И сейчас мы, как две нелепые гусыни пытались присмотреться к друг к другу.

— Есенька, ты не представляешь, как я рада, что Рустам решил пустить меня в вашу жизнь. Это ведь такое событие, рождение ребёнка.

Я медленно кивнула.

— Да, вы правы, это такое событие, поэтому, наверное, стоит вызвать рабочих, чтобы они как раз посмотрели комнату. Я была бы вам благодарна, если бы вы проконтролировали это…

Свекровь взмахнула руками и двинулась к кухонному гарнитуру, вытаскивая чашки.

— Конечно, конечно, я все прослежу. Я за всем пригляжу. Ты самое главное, не переживай, ты самое главное, присаживайся. Сейчас я быстренько нам с тобой завтрак накрою. А то мальчики такие мальчики. Ты же вот собралась, наверняка даже не позавтракала.

Я скрипнула зубами.

Мне было не до завтрака.

У меня было несколько встреч с владельцами квартир, поэтому терять мне много что было. — Давайте, пока вы разберётесь с рабочими и со спальней, я как раз успею съездить в магазин, мне кажется, это будет более рациональное распределение дел.

В этот момент свекровь нахмурилась.

Она со звоном поставила чашку на столешницу и перевела на меня недовольный взгляд.

— Есения, давай будем откровенны, за столько лет я ни разу не залезла в вашу жизнь. Я ни разу не сказала, как тебе себя вести с моим сыном.

В этот момент свекровь отшатнулась от гарнитура. И сделала шаг в мою сторону, она сложила руки на груди, у неё пальцы подрагивали. А на свежем ухоженном лице проступили морщинки, самая глубокая залегла между бровей и потом возле носогубной складки…

— Но когда сын звонит и говорит о том, что я должна приехать и пожить с вами до родов, это о чем-то да говорит, и мне теперь интересно, о чем же это говорит, не надо делать меня глупее себя. Я прекрасно понимаю, что у вас какие-то неполадки в семье. И мне важно знать, какие, чтобы понимать, к чему готовиться.

— А почему вы этот вопрос не задали Рустаму?

Я одной фразой выбила свекровь из равновесия и заметила, как у неё на щеках выступили красноватые пятна.

Глава 24

Мне показалось, что меня резко ударили под дых, я даже вдохнуть не могла, просто стояла, расширенными глазами смотрела на свекровь и не понимала о чем она говорит.

— В смысле? — медленно произнесла я, разделяя это маленькое слово на звуки. Свекровь взмахнула руками, хлопнула глазами и прижала ладонь к щеке.

— Ой, Есенина, а то ты не знаешь.

Я отрицательно покачала головой, выражая крайнюю степень непонимания этой ситуации.

— Ох, ну рано или поздно любой мужчина начинает задумываться о том, чтобы завести себе вторую жену. Давай мы не будем с тобой сейчас говорить о всяком непотребстве, но восточные мужчины рано или поздно всегда задумываются о том, чтобы завести младшую жену.

Мне показалось, что у меня пол уходит из-под ног. Мне кажется, свекровь сейчас открыла мне какую-то тайну, которую от меня весь брак Рустам скрывал, какая вторая жена, о чем вообще идёт разговор. Это же дурь самая настоящая, мы живём в цивилизованном государстве, у нас узаконенный светский брак, какие вторые жены?

— Ну что ты так побледнела? Ну не переживай. На самом деле, ты знаешь, вторая жена это такое своеобразное доказательство достатка. Вторую же жену не поселишь рядом с первой женой. Правильно? Ей же надо купить квартиру, дом содержать ровно так же, как содержат первую жену, поэтому вторая жена в этом контексте это ещё очень высокий статус у мужчины. Вы из-за этого, что ли, с Рустамом не можете найти общий язык?

Я стояла, как вкопанная. До меня не доходил весь смысл сказанных слов. Свекровь снова взмахнула руками и сделала несколько шагов. Добралась до меня, схватила меня под локоток и заворковала.

— Есечка, ну что-то прям какая-то растерянная, как будто бы я тебе какую-то тайну открыла…

— Да, — мягко, обескураженно заметила я. Свекровь тем временем довела меня до стола, отодвинула стул и усадила на него. Вытащила из скованных пальцев ручку сумки и поставила её на пол.

— Он что, сказал что-то про вторую жену, а вы не можете договориться?

— Он ничего не говорил про вторую жену, — растерянно заметила я, пребывая в самом настоящем шоке. Мне казалось, что у меня внутри просто все переворачивалось с ног на голову. У меня даже из-за этого малыш стал дёргаться сильнее, активнее, как будто бы устроил джигу-дрыгу в животе. До меня с ужасающим осознанием дошло, что Рус реально мог рассматривать такую ситуацию, и тогда вполне возможно, что он встречается своими друзьями, со своими компаньонами, действительно с другой женщиной, которую не именуют любовницей, а называет в свете второй женой. И такой расклад мне абсолютно не подходил. Мы об этом не говорили. Мы об этом не договаривались, когда Рустам делал мне предложение.

— Ох, Есения… Да не переживай ты так, ты же прекрасно знаешь темперамент восточного мужчины. Они фыр фыр фыр ходят, а потом в какой-то момент из них верёвки можно вить, так что знаешь, я в своё время тоже хлебнула этого всего безобразия, что только не отжигал Булат. Вот и вторую жену то он заведёт, и детей, то там он тоже родит. Ну ты знаешь, я в какой-то момент, наслушавшись вот этих его речей о том, что я то делаю не так, это делаю не так, уже просто в открытую пришла и спросила, когда он заведет себе вторую жену. Он меня этим уже задолбал, а мириться с его укладом, с его какими-то правилами у меня уже сил не было. Ну так что ты хочешь? До сих пор же не завёл. Ну, правда, теперь и пугать перестал.

Свекровь прикусила кончик большого ногтя и хмыкнула.

— Но я тебе так скажу, в твоём положении вообще не надо ничего бояться, даже если там какие-то поползновения у Рустама есть о том, чтобы завести вторую жену, тебе сейчас оно самое то, вот ещё и заставь его привести ее в дом, потому что ты родишь ребёночка, у тебя Тимур лось бегает, ещё младенец на руках. Тебе надо, чтобы дома кто-то стирал, убирался, готовил. Да у тебя Рустам с этой молодой женой вдвоём взвоют от такой жизни. Поэтому не переживай, не переживай.

— Ну это же это же… — стала заикаться я.— Это же кошмар какой-то.

Я это воспринимала реально кошмаром, потому что я знала, что для того, чтобы завести вторую жену, совсем не обязательно законодательно разводиться с первой, достаточно всего лишь религиозной процедуры. И то есть никто не мог дать мне сейчас гарантию о том, что та женщина, которую я считаю любовницей Рустама, она действительно просто любовница, а не вторая жена. Он же так тщательно оберегает это все. Он же говорит о том, что у него нет любовницы. Скорее всего, проблема в формулировках: любовницы нет, есть вторая жена, другая женщина.

От этого осознания у меня по телу прошлась дрожь, а на коже проступили мурашки, я туго сглотнула.

— И вообще, при таком раскладе, ты, наоборот, в более выгодной позиции находишься, ты мальчика родишь, вторая жена там пока разродится, ещё непонятно. А вдруг, девочка? Ну у него то уже есть один наследник, второй наследник будет, а там ещё непонятно, кто родится. А ты же знаешь их отношение патриархальное к рождению сыновей в семьях, так что не расстраивайся.

Свекровь взмахнула руками и пошла опять наводить свой чай.

Она ещё что-то очень заливисто мне пыталась объяснить по поводу появления в семье другой женщины, но я просто шокировано сидела и смотрела перед собой, а потом, видимо, в какой-то момент у меня окончательно сдали нервы, и я резко встала со стула, придержав низ живота, и выдохнула.

Свекровь тут же занервничала:

— Есения, что случилось, ты куда собралась?

— Секунду, секунду, — прохрипела я, медленно разворачиваясь и выходя из кухни. — Секундочку, — повторила я и тихим шагом поднялась на второй этаж.

Дыхание было таким горячим, словно бы огонь внутри.

Я вытащила мобильник, набрала мужа и зарычала:

— Так это правда, это правда, нет никакой любовницы… У тебя просто вторая жена скоро появится, так?

Глава 25

По ту сторону телефона раздалось тяжёлое молчание, а потом резкий вздох.

— Я не буду с тобой сейчас об этом говорить, — на выдохе произнёс Рустам. — Вы как-то там с матерью сами разберитесь, пожалуйста, что и как вы за меня решаете.

Я хватанула воздух губами, приложила ладонь к груди, не могла поверить.

Одно дело измена, другое дело, узаконенная измена.

— Ты, — хрипло начала я.

— Я, Есения, я, — подтвердил Рустам, — говорю тебе спокойно и чётко. Я с тобой сейчас опять эту тему обсуждать не собираюсь. Ты прекрасно знаешь, что у меня сегодня Духовицкий и сделка. Я вас с матерью оставил вдвоём не для того, чтобы вы накручивали новые интриги на нелепый телефонный разговор. Я тебя молю, приди в чувства и соотнеси все возможные варианты.

Он разговаривал со мной, как будто бы с сумасшедшей , а вероятнее всего, он меня такой считал, потому что выставлял во всей этой ситуации какой-то блаженной, которая проглотит все его издевательства.

— Рустам, я… — начала, я, тяжело вздохнув.

— Буду поздно, не жди, — холодно закончил муж и положил трубку. Мне, насмехаясь, сигналили короткие гудки о том, что Рустам прекратил разговор.

Я сцепила руки в кулаки и прикрыла глаза, что же это делается? Что же это делается?

Мы о таком не договаривались. Я прекрасно знала, за кого я выходила замуж. И верность была одним из главных постулатов нашего брака. И сейчас выходило так, что Рустам просто решил ей пренебречь, но мы о таком не договаривались…

Нарушенный договор.

Я тяжело задышала, отложила мобильник.

По коридору раздались шаги.

— Есения, девочка моя, ну куда ты убежала? Ну что ты расстраиваешься, — проворковала свекровь.

Я закатила глаза, надо было с этим что-то решать.

— Я сейчас выйду, — крикнула я достаточно громко, чтобы меня не побеспокоили.

Я опустила ладонь на живот и тихо прошептала:

— Потерпи, малыш, потерпи, скоро все закончится. Скоро мы исчезнем из этой их жизни. Из жизни полной лжи.

Его лжи.

После обеда свекровь все-таки добилась от меня того, что мы собрались и поехали в город. Она затащила меня в магазин детских товаров, который был в ближайшем торговом центре, я ходила и тыкала пальцами просто на более менее понравившиеся модели колясок и кроватей.

Так-то у меня все было собрано, но мы до последнего оттягивали приобретение некоторых вещей, потому что считали это плохой приметой, потому что мы уже обожглись один раз.

А сейчас, когда я должна была радоваться тому, что у нас все получилось, мы в самом финале, я ходила и смаргивала злые слезы.

Когда мы вышли из магазина детских вещей, свекровь всплеснула руками и хрипло произнесла:

— Ой, ты знаешь, мне надо ещё заглянуть за посудой.

Я закатила глаза и мысленно помолилась о том, чтобы она не тащила меня с собой.

Бросив на меня короткий взгляд, оценив меня им, свекровь поджала губы и выдохнула:

— Впрочем, я сейчас быстро.

Я кивнула и, посмотрев, как от меня удалилась мать Рустама, развернулась в обратную сторону, пошла в направлении зоны отдыха с креслами.

Бесил вот этот контроль, и можно было бы сейчас психануть и уехать, но она же сразу позвонит Рустаму, а он сразу меня найдёт и для чего нужны были эти игры в кошки мышки, где я была заведомо в проигрышном варианте?

Я не понимала.

Спустя двадцать минут свекровь настигла меня, позвякивая каким-то очень редким сервизом.

— Так, девочка моя, сейчас мы поедем в одно агентство, там чудесные дизайнеры, они быстренько нам нарисуют план детской, и мы уже будем ждать только рабочих.

Я подняла на неё усталый взгляд и тяжело вздохнула, предлагая самой догадаться, где я видела это дизайнерское агентство. Но свекровь отличалась той редкостной породой непонимающих, поэтому она, подхватив покупки, произнесла:

— Так. Сейчас я позвоню своему водителю. Он поднимется, заберёт вещи, и мы с тобой можем тоже спускаться.

— Я в туалет хочу, — вредно протянула я, понимая, что я никуда не хочу, но мне просто нужно было ещё побыть какое-то время наедине с собой.

— Хорошо, хорошо, сейчас дождёмся водителя…

Но я не стала дослушивать и медленно встала с кресла.

— Я пока схожу, — произнесла я надсаженным голосом и направилась в сторону дамских комнат, которые были как раз за поворотом.

Свекровь заметалась, держа в одной руке здоровенную упаковку с посудой, глазами, осматривая покупки, которые стояли у меня возле ног, пока я отдыхала…

— Есения, только недолго…

Мне хотелось сказать ей нечто не очень приятное, но я сдержалась.

Почти подойдя к дамским комнатам, я поняла, что кто-то старательно пытается меня догнать.

Я успела лишь повернуть голову, а потом жёсткая тонкая рука сцепила пальцы на моём локте, причём так больно, что я непроизвольно поморщилась и дёрнула на себя руку, а в следующий момент мои глаза встретились с глазами той, с которой я общаться не хотела.

— Привет, Есения. Что же ты от меня лицо воротишь? Неужели тебе не охота узнать всю правду о Рустаме и о том, почему ты столько лет растила моего ребёнка?

Глава 26

Я положила ладонь на запястье Алёны и, не сводя с неё глаз, чуть ли не по слогам произнесла:

— Я не собираюсь с тобой ни о чем говорить.

Я отвела её руку от себя, медленно развернулась и пошла в сторону дамской комнаты, но Алёна не хотела просто так оставить эту ситуацию.

Она поспешила за мной.

— Почему Есения, ты действительно боишься узнать, каков на лицо твой любимый супруг?

Она старалась забежать вперёд, чтобы смотреть мне в лицо, но даже несмотря на то, что я была беременна, накануне родов, я все равно умудрялась идти быстрее.

— Меня не интересуют любые разговоры с женщиной, которая продаёт своих детей, — холодно заметила я и толкнула дверь дамской комнаты. Алёна юркнула следом за мной и, перегородив дорогу к кабинкам, заметила:

— Это та правда, которую знаешь ты, а не которая была с моей стороны!

— И что ты хочешь от меня сейчас? — уточнила я, теряя терпение.

— Я хочу, чтобы ты поняла, что ничего в этой жизни не меняется. Если ты надеешься, что через пару лет, когда ты взбрыкнёшь или тебе что-то не понравится, ты не окажешься на моём месте, то ты ошибаешься, и одно дело, что я знала, Тимура воспитываешь ты. Романтичная, мягкая, воспитанная девица, но ни я, ни ты не знаем, кого он в следующий раз приведёт домой, а ты родишь скоро.

Бывшие не могут по определению говорить правду друг о друге.

Все это всегда будет подано через призму эмоций, поэтому необъективна была Алёна.

— Моего ребёнка я воспитывать буду сама, — сказала я ей и шагнула в сторону, толкнула дверь кабинки в надежде, что Алёна поймёт все без слов и куда-нибудь удалится. Но она, словно хищный зверь, замерла, и когда я, опустив крышку унитаза, села на него и стала протяжно дышать, чтобы выровнять сердцебиение, Алёна заметила:

— Так я не планировала никогда своего ребёнка оставлять.

Она сказала это через дверь, но прозвучало так, как будто бы она шептала мне это на ухо.

— Если ты считаешь, что ты чем-то лучше меня, если ты считаешь, будто бы Рустам до безумия влюблён, то ты ошибаешься. Он никогда никого не любил. Он преследует только свои интересы, и как только ты перестанешь плясать под его дудку, ты окажешься на улице.

Я психанула и с вызовом спросила:

— А что же произошло у вас, что ты оказалась на улице?

Алёна замолчала и молчание это было долгим. Настолько, что я обрадовалась, из-за того, что мне показалось, что она ушла, но когда я приоткрыла дверь, Алена стояла напротив, сложив руки на груди, прижимала к себе дутую синюю куртку серебряного цвета.

— С замашками его мириться не захотела. Я глава семьи, как я сказал, так и будет. Это мой ребёнок.

Алёна специально пародировала недовольный голос Рустама. Я не понимал, чего она этим добивается, если она знала своего бывшего мужа, то она должна понимать, какой у меня нынешний супруг. Уйти я никуда не могла, потому что, ну, это реально было самоубийством: уйти накануне родов и начать рожать черт пойми где.

Я прекрасно знала истории родовых травм, я прекрасно знала историю того, как отцы приезжали в роддом и забирали детей.

Никто не даст гарантию, что, пока я отхожу от наркоза, главврач больницы не подпишет документы о том, что я невменяемая и не передаст младенца Рустаму. Нет, я так рисковать не собиралась.

Я вздохнула и прошла мимо Алёны.

— Ты чего добиваешься? Чего ты хочешь? Ты же для чего-то приехала.

— Я просто была в этом торговом центре и увидела тебя, — сказала Алёна, стоя за моей спиной, пока я ополаскивала руки в раковине.

— Но ты же ведь что-то преследуешь, ты же зачем-то решила со мной поговорить, что ты преследуешь, чего ты хочешь?

В этот момент я развернулась и пристально посмотрела ей в глаза.

— Сына украсть, — хрипло выдохнула Алёна. А я от растерянности, от шока, от саднящей боли в груди не нашлась, что ответить на это.

Просто сделала шаг в сторону.

— Это без меня, — произнесла я тихо, по той простой причине, что мне бы своего ребёнка забрать, и, если честно, противное чувство собственничества, того, что это я растила Тимура и теперь мне в открытую говорили «отдай его», больно ударило не по самолюбию, не по гордости, оно больно ударило по материнским эмоциям.

— Есения, ну что тебе стоит? Все не так плохо. Ты спокойно можешь выехать с ним куда-нибудь на прогулку или ещё что-то. А я его просто встречу. Он просто уйдёт, — бросилась вслед за мной Алёна, но я уже её не слушала, не хотела в этом участвовать. — Есения, ну почему ты упираешься? Тебе же легче будет. Я заберу своего сына. Тебе легче будет.

Выйдя из туалета и услышав последнюю фразу, я резко обернулась, посмотрела на бывшую жену Рустама и, склонив голову к плечу, заметила:

— А ничего, что на протяжении последних лет он был моим сыном? — спросила я вполне резонно, и в этот момент по лицу Алёны пробежала злая тень. Она как будто бы потемнела, брови сошлись на переносице, губы дрогнули.

— Есения, — хрипло произнесла она, но я развернулась, и в этот момент из-за угла появилась свекровь со своим водителем, который тащил все наши покупки.

— Еся, девочка, — охнула свекровь, и тут же её взгляд похолодел, стал острым, как бритва, — а эта дрянь, что здесь делает? — рыкнула свекровь, уже не обращая на меня никакого внимания.

Она сделала несколько резких шагов и тут же отстранила меня от Алёны.

— Ты посмела приехать. Ты посмела сейчас разговаривать ещё…

Свекровь аж заикаться начала, её стало потряхивать. А на лице проступили некрасивые алые пятна.

— И вам здравствуйте, — холодно отозвалась Алёна, складывая руки на груди.

— Что тебе надо от нашей семьи? Ушла — уходи, что ты все крутишься, что ты вертишься возле Есении. Она не дура, она не будет слушать твои лживые сказки.

— Я не лгала, — сказала Алёна с вызовом, и в этот момент моя свекровь зарычала:

— А что ж ты тогда никому никогда не рассказывала, на что пришлось пойти Рустаму?

Глава 27

Алёна фыркнула, отшатнулась назад.

— Ой, да что вы припоминаете, как будто бы кому-то от этого хуже стало, — выдохнула она, и свекровь не выдержала, шагнула вперёд, сжимая ручку сумочки.

— Рустаму, ты не подумала, хуже будет, дрянь лживая.

— Это все понятно с вами, — отмахнулась Алёна и, поймав меня взглядом, вскинула бровь.

Я отвела глаза и покачала головой.

Алена резко развернулась и зашагала в сторону бутиков.

Свекровь осталась стоять растерянная и тяжело дышала, потом обернулась ко мне, и сипло спросила:

— Что она хотела.

— Как обычно, рассказать, что все плохие, она хорошая, — сказала я, не прибегая к конкретике, и тут же уточнила: — Мы возвращаемся домой?

Свекровь, придя в себя, немного отдышавшись, судорожно кивнула и, подхватив меня под локоть, потащила в сторону выхода, чтобы спуститься на парковку.

Водитель, наблюдавший за всей этой картиной, тяжело вздохнул и пошёл следом.

Когда мы были в машине, у свекрови завибрировал мобильник.

— Да, да, нет, все хорошо, да, я поняла тебя. Нормальный у меня голос. Жену твою бывшую встретили, — рыкнула свекровь и тут же отключила вызов и облизала губы.

— Что там произошло? — уточнила я и перевела взгляд в окно машины, делая вид, будто бы мне совсем это не интересно.

— Тимура надо сейчас забрать со школы.

Я кивнула.

А потом свекровь тяжело вздохнув, произнесла:

— У них уже Тимур родился тогда. У неё брат был в этом же бизнесе. Они заключили какой-то договор, причём Алёна очень сильно настаивала, чтобы Рустам принял участие в этом деле, она прям тряслась, аж вся, у них уже такие отношения были, что брак, дети, ну как бы кто куда денется, никуда... Рустам решил рискнуть, a буквально через пару месяцев после начала событий по сделке выяснилось, что брат Алёны очень интересно кинул Рустама, оставив с долгами. Слово за слово началась вся вот эта конитель, ну и они стали разводиться, понятно, что после такого, нет, Рустам не обвинял Алёну ни в чем, — свекровь тяжело вздохнула и повертела в пальцах мобильник. — Ну понятно же, что после такого он не мог оставить с ней ребёнка.

Я медленно кивнула, принимая к сведению эти данные, что уж там было со сделкой, мне неизвестно, и, если честно, я не собиралась лезть так глубоко в дела мужа, которые были до меня.

Мы забрали Тимура со школы, приехали домой, свекровь даже позабыла, что мы планировали ещё заскочить в дизайнерское агентство, но оказалось, что это я была недостаточно осведомлена о её размахе, потому что дизайнер и несколько его помощников приехали сами.

В течении следующих нескольких часов мы переделывали одну из гостевых комнат под детскую. Я присутствовала только номинально. В основном всем руководила свекровь, и когда ко мне обращались тогда, я только отвечала, какой цвет мне нужен, какое покрытие будет, куда мы поставим кроватку. Мне это было неинтересно. Я не собиралась находиться в этом доме настолько долго, что воспользуюсь детской.

Пока дизайнеры прыгали вокруг свекрови, я медленно поглаживала живот, а потом мобильник завибрировал, и я увидела номер мужа.

Тихо извинившись, я вышла в коридор.

— Здравствуй, — сдержанно произнёс Рустам. Я промолчала. — Что она тебе рассказала? — спросил муж, и я не сразу поняла, про кого он уточнял: про мать или про бывшую жену. Но услышав только молчание в трубке, Рустам похолодел и заметил: — , Что Алёна тебе наплела?

— Это не имеет никакого значения, — ответила я, не желая вступать в споры и в диалоги.

Рустам обидно хмыкнул и протянул:

— Понятно, все, значит, рассказывала, какой я говнюк, отобрал у неё ребёнка, и она хочет, несмотря на то, что я откупился от неё все равно забрать Тимура, — протянул медленно Рустам, и я пожала плечами, глядя на то, как за окном сгущались тучи, небо становилось тяжёлым, мутным, с набрякшими облаками.

— Мне нет дела до того, что было у тебя в жизни до меня, — слишком холодно для участливой беседы, ответила я мужу, и тогда Рустам задал острый болючий вопрос:

— Выходит, поверила?

Что мне оставалось делать, не верить и надеяться как полной идиотке, что меня будет ждать другая судьба? Или, может быть, как блаженной говорить только лишь о том, что со мной то точно Рустам так не поступит.

Какой реакции от меня ждал муж?

Я молчала.

Рустам обидно ещё раз хмыкнул и подтвердил:

— Выходит, поверила, понятно все, Есения, — он опять кинул трубку, я так и осталась стоять напротив окна, наблюдая, как по траве зазмеились первые дождевые капли.

К восьми вечера дождь зарядил такой сильный, что с окон кухни не было возможности даже разглядеть мою красивую теплицу.

Тимур слонялся по дому с сонной мухой.

Одна свекровь пребывала в энергичном и заряженном состоянии, созванивалась с кем-то, обсуждала дизайн портьер.

Мне было абсолютно наплевать, ведь по факту меня уже не было в этом доме.

Я не собиралась в нём проводить ни первый месяц жизни ребёнка, ни последующие.

Но, несмотря на то, что я убеждала себя будто бы мне все равно на всю эту ситуацию, когда в полночь ворота не открылись и машина Рустама не заехала во двор, я ощутила несравнимую ни с чем боль потери.

Он был с другой.

Он был у своей любовницы и просто не вернулся домой…

***

Милые, у меня редко бывают скидки, но сегодня я принесла вам максимальную на самый противоречивый и острый роман.

История Вари и Олега, у которого беременная любовница.

Читать здесь https://litnet.com/shrt/hz2g

Глава 28

Живот дёргал всю ночь.

Я дышала носом, выдыхала ртом, но не становилось легче. Возможно, если бы я набрала Руса и спросила, какого черта происходит, он бы мне и ответил, но беда была в том, что я не хотела с ним разговаривать. Я не хотела его видеть. Я просто хотела от него уйти.

Ближе к пяти утра я не выдержала, спустилась на первый этаж, придерживая аккуратно живот, и постаралась навести себе чай. На шум и шорох вышел Тимур.

— Ты почему не спишь? — Спросил он, медленно подтягиваясь.

— Не спится, — сказала я и новый спазм сковал низ живота.

Тимур застыл и с сомнением протянул:

— А это не схватки?

— Нет, Тим это не схватки, — выдохнула я, стискивая зубы и готовая разреветься в один момент.

Это были не схватки.

Это был просто Рустам, который решил забить на свою беременную жену, на своего ребёнка, на свой брак и уехал к своей любовнице.

— Я сейчас папе позвоню, — шмыгнул носом Тим.

— Не надо никому звонить. Все хорошо.

Тимур подошёл, обнял меня за плечи и начал гладить по спине.

— Ма, а вдруг это схватки?

— Тим, это не схватки.

Я и на Тима была злая. Он мне жилы вытягивал все это время, а сейчас стоял, гладил меня между лопаток, стараясь успокоить боль, но ничего не успокаивалось.

Я втянула носом воздух, и Тимур понял, что я вот вот расплачусь.

— Может быть тебе лечь? Давай ты ляжешь, мам, пожалуйста, — туго сглотнув, произнёс сын и подтянул ногой стул. Я, опираясь о столешницу, медленно опустилась, обняла низ живота.

Господи, как мне хотелось, чтобы Рустам просто подошёл и поднял живот, как он это делал, чтобы у меня хотя бы маленькая нагрузка с позвоночника ушла, но из-за того, что ему было не до меня, ему было не до беременной жены, я стискивала зубы и терпела.

— Надо вызвать скорую…

— Не надо. Просто наведи мне чай, — хрипло попросила я и дёрнулась достать салфетку, прижимала к глазам.

— Ты из-за пары, что он не приехал? Ну, может, у него работа, он же говорил, что у него сделка.

Я молчала, Тимур суетился возле чайника, чуть не навернул одну из кружек, а потом выдохнул и признался:

— Мне страшно…

— Почему? — спросила я и ещё раз шмыгнула носом.

— А вдруг все… а вдруг все как-то не так пойдёт, а вдруг все не так кончится. Ещё эта коза какая-то приезжала со своими документами.

Я опустила глаза и поняла, что слезы потекли по щекам.

— Мам, ну не надо, пожалуйста, пожалуйста, мам, не надо, — дёрнулся ко мне Тимур, но я покачала головой.

— Все хорошо. Все будет хорошо. Правда.

Сын с горем пополам навёл мне чай, и мы просидели с ним до шести утра в кухне.

Чем была занята свекровь, я не знала, а потом Тимур проводил меня на второй этаж и долго стоял в дверях спальни.

— Точно не надо скорую? Это точно не схватки? Ты, правда можешь понять, что это не схватки?

— Все хорошо, Тим, — сказала я и облизала губы. Меня смущало, что я очень часто хотела в туалет. Но говорят при схватках там такие боли, что невозможно ни терпеть, ничего делать, там ощущается это как будто бы кости таза расходятся.

Это не были схватки.

Это просто тянуло низ живота.

В восемь утра я с трудом оделась, потому что знала, что надо было Тимура либо на такси отправить в школу, либо самим отвезти, но поскольку свекровь озадачилась вопросом детской, то она решила с самого утра поехать добрать всякую мелочь: мягкий коврик возле кроватки и все такое.

Я хотела успеть заехать в больницу.

Мой врач был сегодня с трех часов, поэтому я решила, что просто буду сидеть в машине.

Тимур нахмуренный, насупленный, сел возле меня на заднее сиденье и, положив руку мне на ладонь, спросил:

— Это точно не схватки?

Свекровь, услышав это, вздохнула и прижала ладонь к груди.

— Еся, у тебя схватки начались?

— Нет, это не схватки. Все в порядке.

Закинув Тимура в школу, мы отправились по магазинам.

Свекровь, сглотнув, уточнила:

— Тебе Рустам не звонил?

— Нет, мне не звонил Рустам… — выдохнула я, понимаю, что он вообще никому не позвонил: ни матери, ни сыну, ни жене.

Ему было абсолютно наплевать.

Свекровь покачала головой, и до обеда я действительно, как и планировала, просто прокаталась с ней. Все время я сидела в машине, а в час позвонил Тим и спросил:

— Мне самому домой ехать или вы меня где-нибудь можете забрать?

Свекровь вскинула руки и выдохнула:

— Пусть дождётся нас. Мы сейчас заберём его заодно.

Я передала сыну желание бабушки и отключилась.

Сев в машину, Тимур протянул мне какую-то записку и попросил:

— Можешь подписать, мы через месяц собираемся всем классом ехать в горы…

Я прикусила губу.

«Ты ему не мать», — звучало в голове.

— Я тебе не могу ничего подписать, — призналась я и покачала головой.

— Почему?

— Ну, потому что я не знаю, отпустит тебя отец или нет.

Тимур засопел. А свекровь, чтобы не усугублять скандал, тут же заметила:

— Мы сейчас как раз будем проезжать мимо офиса. Тим, зайди, подпиши сразу.

Тимур расцвёл, кивнул, а я тяжело вздохнула, ещё неизвестно был Рустам в офисе или нет.

Когда машина остановилась на парковке, я, глубоко вздохнув, перехватила сына за руку.

— Подожди меня, мне надо в туалет сходить.

Тим понятливо кивнул и, дождавшись, пока я вылезу, протянул:

— Мне кажется, это схватки.

Свекровь высунулась из машины и нахмурила брови. Я обернулась и тихо сказала:

— Мы все равно в три часа едем в больницу, все нормально.

Свекровь покачала головой. Но ничего не сказала, но я была уверена, что это не схватки и даже не тренировочные.

Когда мы поднялись на этаж, Тим ускорил шаг, а я тихо заметила:

— Ты иди сам, а я пока в туалет…

— Хорошо, — выдохнул Тимур и припустил по коридору я, медленно дошла до двери дамской комнаты, сделала все свои дела и, выйдя, застыла в коридоре, ожидая сына.