Измена. Возрожденная из пепла

Пролог

“Крепость из пепла”.

Алисия застыла на пороге, как будто вросла в пол, пальцы девушки впились в косяк двери, ноги отказывались слушаться. Взгляд, остекленевший от ужаса, скользнул по смятой шелковой простыне, зацепился за тонкую полоску черного кружева, небрежно брошенную на пол у кровати…

Лунный свет, проникал сквозь щель в шторах, разрезал темноту спальни серебристым лезвием. Свет выхватил из мрака знакомый, до боли родной контур широкой спины Даниэля, мышцы молодого человека играли под кожей, лоснились от пота и напряжения. Воздух в комнате был густой, спертый, сладковато-тяжелый. Терпкий, чужой запах дорогих духов. Пряный аромат женского возбуждения, кисловатый дух пота и предательства, такой густой, что им можно было подавиться.

Даниэль обнимал, гладил ноги другой, нежно ласкал ее грудь, постепенно вел рукой по внутренней части бедра. Аккуратно подобрался к эстетически красивой писечке незнакомки, врата любви были мокрыми и горячими, смазки было достаточно для того, чтобы его пальцы скользили по губкам и маленькому клитору. Немного поласкав ее клитор, он начал медленно, аккуратно вводить туда палец – это был чистый кайф…

Алисия понимала, как же Даниэль хочет облизать ее всю, вставить член в узенькую дырочку. Предатель трахал ее пальцем, когда дырочка привыкла, он аккуратно вставил второй палец и трахал её уже двумя, соки потекли по его руке… Незнакомка громко стонала, когда губы изменника скользнули вдоль ее половых губ, парень желанный нашел клитор и задержался там.

— Еще, еще, еще… – губы незнакомки просили не останавливаться.

Даниэль работал методично: два круга языком, легкое посасывание, снова круги:

— Ты такая сладенькая…

Незнакомка ничего не ответила, ее мир сузился до одного горячего пятна между ног. Язык Даниэля впился в неё с новой силой – горячий, влажный, настойчивый. Змея вцепилась пальцами в его волосы, бедра сами собой приподнялись навстречу. О боже, как предатель делал чудесно кунилингус! Мягкими плоскими движениями вылизывал писечку сверху донизу, особенно фокусировался на клиторе – быстрые-быстрые круги, от которых у незнакомки потемнело в глазах.

— Ты… ты так когда-нибудь делал раньше?.. — выдохнула змея.

— Молчи, — Даниэль шлёпнул незнакомку по внутренней стороне бедра, заставив вздрогнуть, — просто получай удовольствие, – пальцы молодого человека раздвинули писечку еще шире. Губы обхватили клитор, одновременно язык проник внутрь – неглубоко, но достаточно, чтобы незнакомка громко ахнула, – это же ещё больше заводит, да?..

Незнакомка не успела ответить – Даниэль снова приник к ней, теперь уже добавил пальцы. Один вошёл легко – второй – с легким сопротивлением.

— Тесная… —констатировал факт молодой человек, пальцы двигались в четком ритме, язык не прекращал работу.

— Я… я сейчас…

— Кончай, — приказал Даниэль.

Оргазм накатил волной – сначала горячая дрожь в животе, потом резкий спазм, заставивший незнакомку выгнуться. Даниэль продолжил лизать, пока змея не застонала, отталкивая его голову.

– Моя очередь, – разлучница дрожащими руками расстегнула пряжку ремня, пуговицу на джинсах Даниэля, медленно опустила молнию. Она не сводила глаз с любовника, молодой человек не смог больше ждать, он быстренько вытащил твердый, напряженный член.

– Ох… блядь… – в ее словах был не испуг. Это было восхищение.

Незнакомка красивыми губками обхватила большой член, Даниэль улетел в космос. Минет от незнакомки — это лучший минет, который у него был в жизни. Она не просто сосала. Она сосала так, как будто высасывала из него душу. Работала ртом и языком с удивительным мастерством, обхватывала член так плотно, что казалось, вот-вот задохнется, но нет — она контролировала каждый миллиметр. Ее язык скользнул по напряженному стволу, играл с уздечкой, давил на самое чувствительное место очень плотно, очень кайфово, плюс делала это без рук.

Даниэль с восхищением посмотрел на любовницу: её закрытые глаза, темные ресницы, легкую гримасу концентрации на её лице. Звуки от минета были откровенно похабными: тихие чавкающие звуки, её прерывистое дыхание, его сдавленные стоны. Змея отпустила член Даниэля лишь на секунду для того, чтобы перевести дух, и тогда он видел, как ствол блестит при тусклом свете лампочек в её слюнах. Это было до дикости эротично. Это было неописуемое удовольствие.

Даниэль быстро кончил любовнице в рот, оргазм был очень сильный, змея проглотила все до единой капли и вытащила член изо рта. Даниэль страстно ее поцеловал, он почувствовал на губах немного соленый вкус своей спермы. Ему было классно осознавать, что только что во рту этой прекрасной девушки только что была его сперма, ему было не впадлу поцеловать любовницу после минета.

Следующее движение змеи было стремительным и абсолютно уверенным. Она уверенно обхватила член Даниэля, её пальцы были прохладными, а прикосновение — твёрдым. Она не стала мусолить или робеть. Змея несколько раз провела ладонью по всей длине, от основания до головки, словно она изучала, ощущала его размер и форму.

— У тебя есть презерватив?..

– Для тебя все что угодно…

Змея взяла контрацептив зубами, вскрыла упаковку, и, не отрывая влажного взгляда от Даниэля, надела презерватив на член, ее пальцы скользили по коже молодого человека коже, от ее нежного прикосновения парень снова застонал. Потом змея забралась на него, оседлала бёдра Даниэля упругой попкой, взяла его член в руку, направила его к себе, и, не отрывая глаз от любовника, медленно, очень медленно, опустилась на него. Ее писечка была узкой. Невероятно тугой и обжигающе горячей внутри. Она впустила Даниэля миллиметр за миллиметром, её лицо исказилось от смеси боли и наслаждения, села на член полностью, пока ее задница не легла ему на бедра. Любовники замерли, тяжело дыша. Даниэль почувствовал каждую её складку, каждое её внутреннее движение.

--- --- ---

…Но больше всего Алисию смутил, возмутил невозмутимый взгляд, наглые глаза соперницы…

Незнакомка запрокинула изящную голову, длинные, черные волосы цвета воронова крыла раскинулись по подушке Алисии, как ядовитое пятно. Ноги в ажурных черных чулках с кривыми стрелками были высоко закинуты на мощные плечи супруга девушки. Острые каблуки с длинной шпилькой глубоко впились в мокрую от пота спину Данилы, тем самым они оставляли красные, почти кровавые отметины. Каждое движение вперёд молодого человека, каждое грубое thrust заставляло каблуки незнакомки все глубже вгрызаться в плоть Даниэля. Деваха издала довольный тихий стон…

Её глаза, темные и блестящие, как маслины, были широко открыты и смотрели прямо на Алисию. В них не было ни удивления, ни стыда. Лишь холодное, торжествующее любопытство и насмешка. Палец с длинным алым ногтем лениво водил по вспотевшей коже Данилы, рисуя на ней невидимые узоры.

Данила, уткнувшийся лицом в шею любовницы, слышал только её учащённое дыхание, её подбадривающие шёпоты. Он был слеп и глух ко всему, кроме животного удовольствия.

Алисия почувствовала, как по её спине бегут ледяные мурашки. Горло сдавил спазм. Она слышала каждый хлюпающий звук, каждое их сопение, каждый скрип кровати. Звук вгрызался ей в мозг, прожигал его насквозь.

Девушка не смогла издать ни звука. Не смогла сдвинуться с места. Она просто стояла, наблюдая, как её мир, её брак, её любовь и доверие жестоко, похабно и публично трахают на её же собственной кровати.

— Сильнее... — хриплый шепот соперницы прозвучал, как выстрел, — не останавливайся…

Данила, с низким стоном, ускорил движения. Его ладони грубо сжимали бёдра любовницы, оставляя красные следы на фарфоровой коже. Алисия видела, как её шелковый халат валялся на полу, затоптанный чужими ногами.

И тогда незнакомка повернула голову.

Изумрудные глаза, холодные и насмешливые, встретились с ее взглядом. На её лице расплылась медленная, торжествующая улыбка. Алые губы приоткрылись:

— Спасибо тебе за него... — прошептала змея, её голос прозвучал нарочито громко, чтобы Алисия точно расслышала, — он такой... усердный. Такой тёплый изнутри, – незнакомка провела длинным ногтем по вспотевшей спине Даниэля, оставляя тонкую красную полоску. Парень вздрогнул, застонал, и, с сильным толчком, замер.

Мир Алисии рассыпался в прах. В горле встал ком, сердце колотилось где-то в пятках. Но вместо слёз и крика, где-то в самой глубине души, чиркнула спичка.

Тихий щелчок.

Вспышка.

Ослепительная, белая, беззвучная. Алиса сожгла всё: любовь, доверие, память. Осталась лишь одна вещь — чистая, кристальная, ледяная ярость. Она поднялась из груди комом, подкатила к горлу и вырвалась наружу тихим, безрадостным смехом.

Даниэль резко обернулся, его глаза расширились от ужаса. Незнакомка лишь улыбнулась ещё шире, её взгляд сиял торжеством.

Алисия развернулась и ушла. Не побежала. Не поплелась. Она шла твёрдым, размеренным, уверенным шагом, с каждым ее шагом внутренний огонь разгорался всё ярче, сжигал остатки той женщины, которой она была минуту назад.

Наутро Данила, бледный, с трясущимися руками, нашёл в гостиной лишь горстку пепла на месте их свадебного фото. На зеркале в спальне, чьи холодные поверхности еще хранили отзвуки вчерашнего предательства, застыли слова, выведенные чем-то темным и липким, с легким медным запахом:

«ТЫ СОГРЕЛСЯ У ЧУЖОГО ОГНЯ... ТЕПЕРЬ СГОРИШЬ В МОЕМ».

За окном, высоко в небе над острыми шпилями родового замка супругов, промелькнула огромная тень. Чёрное, как сама ночь, существо с размахом крыльев, закрывающим полнеба, сложило их и ринулось в пике. В воздухе медленно кружилось одно-единственное перо.

Чёрное.

С алым, кровавым отливом.

Феникс не умирает. Он возрождается. Его крылья отныне были сплетены из ярости, а взгляд — холоднее самой смерти…

Визуализация.

Даниэль.

Глава 1

Старая квартирка пахла затхлостью, старой пиццей и несвежими слезами. Алисия не открывала шторы уже неделю. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь щели, казались ей обжигающими, враждебными. Она сидела на полу, прислонившись спиной к дивану, и смотрела в экран телефона. На его заставке всё ещё была ее совместная фотография с супругом, сделанная на озере Комо. Даниэль смеялся, целуя её в висок. Она смотрела в камеру с бездонным счастьем в глазах.

Теперь это счастье казалось ядовитой насмешкой.

Пальцы Алисии дрожали. Она снова и снова пролистывала соцсети супруга. Ничего. Ни одного намека. Ни одной новой подписчицы с черными волосами. Ни одной отмеченной фотографии в дорогих ресторанах. Будто той ночи не было. Будто это был какой-то fucked-up кошмар, который приснился только ей.

Но она помнила всё. Каждый отвратительный звук. Каждый стон. Каждый запах. Как острые каблуки впивались в его спину. Как незнакомка смотрела на нее — с холодным, хищным торжеством.

«Кто ты, сука?» — мысль выедает мозг, как кислота.

Алисия почти не ела. Не спала. Каждый скрип за дверью, каждый гул лифта заставлял её сердце бешено колотиться. Она замирала, прислушиваясь, не принадлежат ли шаги Даниэлю? Не идёт ли он объясняться?..

Телефон вдруг неожиданно завибрировал. Сердце девушки упало в пятки, затем рванулось в горло. СООБЩЕНИЕ ОТ ДАНИЭЛЯ.

«Любимая, где ты? Мы должны поговорить. Я волнуюсь».

Алисия сглотнула ком в горле. Глаза залились слезами. Он «волнуется». После того, как трахнул другую на их кровати. Какая трогательная забота.

Девушка не ответила. Вместо этого она снова полезла в интернет. Искала везде. По смутным воспоминаниям о лице. По отрывку татуировки на лодыжке соперницы, которую она мельком заметила. Ничего.

Алисия почувствовала себя сумасшедшей. Запертой в четырёх стенах с одним и тем же ужасным фильмом, который крутился у нее в голове без остановки. Она допила остатки холодного кофе со дна кружки, в котором плавала какая-то соринка. Её тошнило. От голода, от усталости, от горя, от предательства.

Девушка взяла со стола пачку его сигар, которые Даниэль забыл неделю назад. Дрожащими руками прикурила одну. Горький дым обжег легкие, вызвал приступ кашля. Но она затянулась снова. Ей было плевать. Она хотела заглушить вкус — вкус его измены, что въелся в нее глубже, чем дым.

Алисия сидела на полу в потрепанной футболке, с сигарой в одной руке и телефоном с улыбающимся лицом Даниэля — в другой. Разбитая. Уничтоженная. Одна. Тишина в квартире была оглушительной, её прерывал только собственный прерывистый вздох и навязчивый, проклятый вопрос:

«Кто ты, конченная тварь?

Как ты только посмела нарушить мой покой?!!

Разбить наше счастье, мою любовь с Даниэлем!!!»

Все мужики — суки. Собаки-ебаки. Вот серьёзно. У них в черепной коробке вместо мозга — хуй, который управляет всеми их действиями. Захотел новую косточку погрызть — пошёл, гавкая, на запах другой сучки. А я тут к нему со всей душой, с чувствами, с планированием нашего общего совместного будущего!

Даниэль…

Мой Даниэль, я искренне верила, что он не такой!

Я думала у моего мужа есть мозг, как жаль, что там пусто, все ушло в размер между ног!

Ему стоит выдать медаль «За еблю в постели жены с первой встречной шлюхой»!

И что самое херовое в нашей постели, блядь!!!

Как муж посмел осквернить наше ложе любви!!!!

Это даже хуже хуже, чем не вынести мусор!

Это святотатство, блядь!

И, что самое хуевое — эта тварь мне даже «спасибо» сказала!

«Спасибо, за мужа».

Да не за что, сука!

На, забери его совсем, вместе с его коллекцией носков!

Только потом не удивляйся, когда он и тебе рога наставит!

Потому что у собак-ебак — это как спорт поймать новый рекорд!

Ну, ничего.

Я теперь не Алисия.

Я — Феникс, блядь!

Я птица, которая восстала из пепла ебаного брака!

В общем, Данила, готовь свою жопу.

Тепленькой она у тебя была только вчера.

Завтра будет гореть синим пламенем.

Аминь.

Я — птица. Птица-говорун, я умею говорить:

«Иди на хуй, Данила. Иди нахуй».

Поплачу о тебе, я обещаю.

Присядь, успокойся, не паникуй

Ведь я, как ты в любовь не играю -

Меня ты хочешь, а получишь, а получишь х@й!

Я объявляю дружбу между нами,

Не нужно хлопать глазами.

Если хочешь давай, себя на всех раздавай -

Если ты не мужчина, а Wi-Fi.

Но со мной тебе точно ничего не словить -

Ты все знаешь о сексе, но не о любви.

*** *** ***

Гнев Алисии закончился, ушёл, так тихо и внезапно, как будто кто-то выключил внутри раскаленную печь. Осталось лишь ощущение пустоты — огромной, зияющей и леденяще холодной. Девушка медленно опустилась на пол в гостиной, прислонилась спиной к холодной стене. В тишине пустой квартиры слышалось лишь тиканье часов — механическое, равнодушное, они отсчитывали секунды её новой, одинокой жизни.

Слезы пришли не сразу. Сначала было просто онемение. Алисия долго смотрела на очертания знакомой комнаты — на обстановку которую она так тщательно выбирала с мужем, на книжную полку, заставленную ее любимыми фантастическими романами, каждая деталь, каждый сантиметр пространства квартиры кричал ей о Даниэле. О совместной жизни, о взаимной любви. О том, что было. О том, чего больше никогда не будет...

И тогда из глаз Алисии, наконец, покатились слёзы. Не истеричные рыдания ярости, а тихие, горькие, совершенно бесшумные слёзы. Они текли по её лицу сами по себе, оставляя на футболке мокрые тёмные пятна. Она даже не пыталась их смахнуть.

Глава 2

Тихий рассвет… Слёзы текли сами по себе, без рыданий, без надрыва. Они были тихими и бесконечными, как осенний дождь. Алисия не пыталась их остановить. Впервые за сутки она позволила себе просто чувствовать. Не гнев, не шок, не желание мести — а чистую, неприкрытую боль.

Девушка опустила голову на колени, её тонкая спина содрогнулась в такт беззвучным всхлипам. Плечи были подняты и напряжены, как будто они несли на себе невыносимую тяжесть. Она чувствовала себя абсолютно разбитой, опустошенной до самой последней клеточки. В голове проносились обрывки воспоминаний, самых простых и самых болезненных:

Смех Даниэля, когда он ронял ложку на пол во время готовки…
Его теплые ладони на замёрзших руках Алисии зимним вечером.
Сонное бормотание «Я тебя люблю» в шесть утра, когда будильник вырвал его из сна.

Каждое воспоминание было, как крошечная иголочка, вонзающаяся в самое сердце. Алисия плакала о каждом из них. Плакала о том будущем, которое она не проживет с любимым. О той седине, которые супруги не увидят друг на друге. О той собаке, которую так и не заведут.

Алисия плакала о доверии, которое теперь казалось таким наивным и глупым. О своей вере в Даниэля, которая теперь лежала осколками где-то там, на полу в спальне, рядом с чужим черным бельем.

Слёзы капали на босые ноги Алисии, оставляя на коже мокрые следы. Она чувствовала себя маленькой, потерянной и безумно одинокой. Весь мир, такой огромный и шумный, остался где-то там, за стенами ее квартиры. Здесь, внутри, была только она, тишина и невыносимая, всепоглощающая тоска. Девушка не знала, что будет дальше. Не знала, как жить с дырой в груди. Как просыпаться по утрам и не искать руку любимого на другой стороне кровати. Как делить мир на «до» и «после». В этом и была самая страшная часть. Не в самой измене, а в том, что рухнула опора. Исчез человек, с которым она делила всё. Теперь ей предстояло заново учиться жить — одной, с осколками разбитого сердца в руках и с холодом пепла на губах.

Алисия плакала до тех пор, пока не закончились слезы. Не потому что боль ушла — нет. Просто не было больше сил плакать. Осталась лишь тихая, всепроникающая усталость и пустота. Девушка медленно подняла голову. За окном совсем рассвело. Дождь закончился, сквозь разрывы туч пробивался робкий солнечный свет. Он падал на то самое перо, что лежало на полу, заставляя его алый отлив гореть, как крошечный уголёк.

Слезы высохли.

Осталась только решимость.

Тихая, без эмоций, стальная.

Решимость выжить...

Глава 3

Несколько лет назад…

Запах старого паркета, сладковатый аромат крема для пуантов и едва уловимый след пота – вот чем дышала жизнь Алисии. Она была обычной девушкой из среднестатистической семьи, но реальность была далека от обыденности. С семи утра и до позднего вечера тело Алисии подчинялось неумолимой воле хореографического зала, она выжимала из себя всё, что казалось ей возможным и невозможным. Её мир был выстроен на строгой дисциплине и до боли знакомых ритуалах: станок, зеркало, бесконечные, отточенные до автоматизма движения. В стенах престижной Академии Искусств Алисия ощущала себя тенью, призраком, существом из иного измерения, где царил лишь тяжёлый, осмысленный труд, и мечты о славе.

Мир Даниэля был пропитан ароматами, которые говорили о достатке и определённом образе жизни. В воздухе витал тонкий запах дорогого табака, смешиваясь с благородной кожей салона спортивного "Мерседеса". Из наушников, плотно прилегающих к ушам, доносился ритмичный пульс электронной музыки, задавая тон существованию молодого человека. Да, он был из тех, кого называют "мажор". Сын влиятельного чиновника "учился" на диджея – скорее только потому, что это был тренд, пик моды, чем истинное его призвание. Отец, конечно же, мог позволить себе оплатить любую прихоть любимого дитятка. Жизнь Даниэля протекала легко и беззаботно: бесконечные вечеринки, шумные клубы, легкие деньги и такие же мимолетные увлечения, которые исчезали так же быстротечно и легко, как и появлялись…

Миры Алисии и того парня, чьего имени она даже не знала, казалось, существовали в параллельных вселенных. Она – изящная, утонченная, с вечной книгой в руках и мечтами о большой сцене. Он – из тех, кто предпочитает шумные компании и громкую музыку, с дерзким взглядом и небрежной ухмылкой. Их пути, казалось, никогда не должны были пересечься...

Однако, судьба, как известно, любит играть в непредсказуемые игры. Ребята оказались в одном месте, в одно время, в самом сердце студенческого общежития, в душном, затхлом подвале-коридоре. Это было единственное место во всем корпусе, где можно было поймать хоть какой-то намек на интернет – тот самый, вечно капризный и нестабильный Wi-Fi.

Алисия, прижалась к холодной, обшарпанной стене, девушка сосредоточенно хмурилась. Ее пальцы нервно барабанили по экрану телефона, пытаясь отправить банальное сообщение родителям:

"Мам, пап, я задержусь на вечерней репетиции".

Сообщение, как назло не хотело отправляться. Сигнал то появлялся, то исчезал, словно дразнил ее. Каждый раз, когда казалось, что вот-вот заветная галочка появится, экран снова показывал печальное "нет подключения". У Алисии ничего не ладилось. От слова совсем.

Рядом кто-то громко вздохнул, девушка вздрогнула, подняла глаза. Перед ней стоял высокий, ухоженный парень, в дорогих кроссовках с наушниками на шее. Незнакомец лениво тряс в руках новый iPhone.

— Эй, танцовщица, — голос мажора был развязным, но без злобы. Просто констатация факта. Он не раз ее видел в обтягивающем трико с пучком на голове, — ты тут связь ловишь? У меня трек завис, я его залить должен срочно. Клиент ждёт.

Алисия молча кивнула.

— Да хрен тут поймаешь, — мажор безнадежно махнул рукой и вдруг внимательно посмотрел на девушку. Не как на мебель. В его взгляде мелькнул искренний, неподдельный интерес, — ты из балетной труппы?

— Да.

— Ты круто танцуешь, я иногда наблюдая за тобой. Мне нравится, как ты двигаешься, крошка, ты очень сексуальна...

Алисия смутилась, она привыкла к тому, что на неё смотрят, как на приложение к станку. А не как на девушку-притягательный объект.

— Спасибо, — пробормотала она, снова уткнувшись в экран.

— Даниэль, — вдруг представился мажор, протягивая руку, — я диджей DanTe. Ну, пока ещё не совсем, но скоро я им обязательно буду, — уверенно добавил амбициозный парень.

Девушка была вынуждена оторваться от телефона для того, чтобы принять рукопожатие мажора. Его ладонь была теплой и уверенной.

— Алисия.

— Алисия, — повторил имя новой знакомой Даниэль, её имя в его устах звучало как-то по-новому, изящно и важно, — слушай, а ты не хочешь... то есть... у меня друг как раз ищет крутых танцовщиц для съемок нового клипа. Деньги неплохие. Тебе интересно?

Это была ложь. Мажор выдумал все на ходу для того, чтобы просто продолжить разговор с понравившейся ему девушкой. Только Алисия об этом ничего не знала.

Именно так и завязалось пусть и странное, но такое притягательное знакомство молодых людей. Даниэль появился на выступлении Алисии, как вихрь, ворвался в её тщательно выстроенный мир. Он занял место в первом ряду, его взгляд был полон восхищения и какой-то дикой, необузданной энергии, юноша не мог оторваться от танца на сцене. А после, когда всё стихло, Даниэль подарил девушке ужасный, безвкусный, нелепый собранный из всего, что только он смог найти в ближайшем цветочном ларьке огромный букет цветов. Это был настоящий хаос в ярких красках.

Мажор был полной противоположностью Алисии: наглый парень, но зато со своими плюсами. В тоже время он был невероятно щедрый, обезоруживающий своей искренностью молодой человек. Возможно, именно в этой пропасти различий и несоответствий, крылась та самая искра, которая смогла разжечь дальнейшие взаимоотношения влюбленной парочки.

Алисия серьезная девушка из мира граций и линий, увидела в Даниэле яркую вспышку свободы. В свою очередь, он, избалованный ребенок который привык кушать с золотой ложки, почувствовал в новой знакомой что-то настоящее, не купленное, невероятно сложное…

Глава 4

Холл Академии Искусств погрузился в вечерние сумерки. Пылинки, поднятые последними посетителями, танцевали в лучах закатного солнца, пробивающихся сквозь высокие окна. Воздух, пропитанный запахом скипидара, старого дерева и творческих порывов, казалось, замер в ожидании. Алисия, резко дернула молнию потрепанного рюкзака, поправила выбившуюся шелковую ленту в волосах. Её движения были отрывистыми, как будто она пыталась стряхнуть с себя назойливую мошку.

— Опять ты? — девушка резко обернулась на четкие, уверенные шаги за своей спиной. Ее голос прозвучал, как щелчок бича, эхом отозвавшийся в пустом пространстве, — Даниэль, хватит уже ходить за мной по пятам, как прилипчивый щенок. Твои «комплименты» пахнут не вниманием, а скукой богатого мальчика, которому нечем заняться.

Мажор замер, на его губах играла лёгкая, надменная ухмылка. Парень небрежно закинул руки в карманы дорогой куртки, словно демонстрируя ее крой.

— Ой, прости, принцесса, — парировал парень с притворной невинностью, — я не знал, что твой балетный мир такой хрупкий, что даже взгляд постороннего может его разбить. Я просто как-то тебе сказал, что у тебя отменная грация. Это оскорбление?

— Милый, я дословно помню, как ты мне сказал: малышка, а ты ничего, фото твоих длинных ножек можно выложить в „Инстаграм“, — голос девушки был холодным, взгляд — острым, как скальпель, — с твоих уст, это был не комплимент, скорей оценка товара. Я не товар. И уж точно не для твоего аккаунта. Меня невозможно купить.

— Алисия, ты драматизируешь, – мажор пожал плечами, пытаясь сохранить маску беззаботности, – все девушки мечтают, чтобы на них подписались. У меня есть аудитория.

Девушка медленно развернулась к собеседнику, ее осанка, выправка балерины, сделали Алисию вдруг выше и значительнее Даниэля.

— У меня уже есть аудитория. Она сидит в зале и смотрит на результат моей работы в танцевальном зале по двенадцать часов в день для того, чтобы добиться осуществления моей мечты. Я хочу стать известной танцовщицей, покорить мир на международной сцене, – парень отчетливо почувствовал сталь, – моим людям, в отличии от твоих лизоблюдов, есть чем заняться, у них нет времени листать ленту между просмотрами тупорылых мемов в интернете. Дань, ты покупаешь все, что пожелаешь. Вот только… Мое внимание тебе никогда не купить. Потому как, оно не продаётся, — голос девушки снизился до опасного шёпота, в котором зазвенела сталь.

— Ну и ну. Какая драма. Прямо из дешевого сериала, — улыбка, как маска сползла с лица мажора, взгляд юноши стал острым и колючим, – милая, ты так стараешься для того, чтобы выступать для таких, как я. Кто, по-твоему, оплачивает билеты в ваш душный зал? Мои родители. Мои друзья. Мы — те, кто финансирует твоё «псевдоискусство».

— Искусство не нуждается в твоём финансировании. Оно нуждается в уважении, – Алисия побледнела, губы девушки задрожали от едва сдерживаемой ярости, спина оставалась идеально прямой, – в чём ты, судя по всему, совершенно не разбираешься. Даниэль, оставь меня в покое. Лучше пиздуй по холодку крутить свои гребанные пластинки для тех, кого можно впечатлить громкостью твоего магнитофона, а главное толщиной кошелька твоего отца! – Алисия резко развернулась и ушла прочь, лицо девушки горело огнём унижения и гнева.

Даниэль долго смотрел ей вслед. Злость в его глазах сменилась сначала изумлением, затем — жгучим, незнакомым любопытством.

— Деревня, пластинки сейчас не крутят! – крикнул мажор, последнее слово должно остаться за ним.

Девушка даже не обернулась, она словно растворилась в сумеречном коридоре. Даниэль остался один в огромном, пустом холле. Впервые за долгое время он почувствовал себя не всесильным мажором, а просто глупым мальчишкой, которому только что указали его настоящее место. Незнакомое ранее чувство ему дико не нравилось, оно било по самолюбию, было горьким и обжигающим. Но, и в тоже время, одновременно — дико заводило восхищенного юношу…

Глава 5

Студенческое кафе «Ориго» гудело послеобеденной расслабленностью. Воздух был сладок от запаха свежей выпечки и горьковатого эспрессо. Алисия сидела в углу, зарывшись в увесистый том «Истории балета от Новерра до Баланчина». Давно остывшее черное кофе,стояло нетронутое — она забыла о нем, полностью погрузившись в мир линий, музыки и титанического труда.

Дверь распахнулась с шумом, выпустив порцию громкого смеха и развязной энергии. В кафе ввалилась шумная яркая, дорогая, слегка надменная компания мажоров. Их лидером, идейным вдохновителем был, конечно же, Даниэль. Взгляд юноши сразу же нашел одинокую и сосредоточенную, словно драгоценность в оправе из потрепанных стульев Алисию. Самодовольная ухмылка тронула его губы. Шутя что-то бросив приятелям, он отделился от стаи, направился к её столику, расчищая себе путь лёгкой, немного развратной уверенностью.

— Ну что, Терпсихора, — голос Даниэля прозвучал слишком громко для тихого кафе, — всё ещё варишься в собственном соку из высокого искусства и чёрного кофе? Не пора ли разбавить твой божественный нектар чем-то покрепче? Я угощаю.

Алисия даже не подняла глаз от книги, палец девушки медленно перелистнул страницу:

— Милый, я боюсь, что мой организм не сможет переварить генитальные субстанции, произведенные на деньги твоего отца, у меня возникнет жуткая аллергия в виде потери самоуважения. Но тебе, Данечка, я смотрю неведомы такие побочные эффекты…

— Ой, как колко, – фыркнул мажор, – моя дорогая, у тебя что вместо сахара в кофе цианид? Или это твой природный аромат — закисшая зависть к тем, кто умеет жить на полную катушку?

Алисия медленно, с нарочитой театральной небрежностью закрыла книгу, положила закладку, и, наконец, подняла взгляд на безумно раздражающего ее кавалера:

— Жить на полную? – холодный, оценивающий взгляд девушки не выдавал ни тени смущения, — милый, ты живёшь на папину карту, ее полнота — вот твой потолок мечтаний. А твое самое смелое «достижение» — это не разориться в покере на тусовке, а еще, не разбить папину машину по дороге на очередной скучный квартирник, который ты гордо называешь «сетом».

За спиной Даниэля кто-то из друзей подавил смешок, шея мажора покрылась алым румянцем:

— Я хотя бы не трачу мою молодость на то, чтобы скакать перед толпой маразматиков в обтягивающем трико, — прошипел парень сквозь зубы.

Алисия лишь приподняла бровь, на её губах играла тонкая, язвительная улыбка:

— А ты просто включаешь чужие треки и дергаешь ручками перед толпой обдолбанных тинейджеров, которые и так уже в ауте. Гениально. Дань, ты настоящий титан звука. Почаще говори себе об этом. Главное, вера в себя. Факт, – девушка звонко рассмеялась, — дорогой, мне искренне тебя жаль. Мне жаль, что твой вкус в музыке, как и в девушках, ограничивается тем, что популярно только в этом месяце. Скорость выветривания — та же.

Мажор сделал шаг вперёд, наклонился к Алисии так близко, что она почувствовала запах его дорогого парфюма и легкого алкоголя:

— Знаешь, что самое смешное? – задал вопрос парень, – ты так яростно от меня отбиваешься, как будто я уже предложил тебе руку и сердце. Расслабься, Золушка. Я просто предложил тебе выпить со мной слабоалкогольный коктейль. Хотя... я вижу, что ты сама, без моей помощи, прекрасно справляешься с ролью злой, ядовитой сводницы.

Алисия плавно поднялась, ее движения были исполнены такой грации и презрения, что Даниэль невольно сделал шаг назад. Девушка положила книгу в рюкзак, посмотрела на “приставучую липучку” сверху вниз, что было непросто, но ей все же удалось создать полную иллюзию превосходства.

— Даня, я хочу тебе объяснить раз и навсегда, хоть ты и тупой мальчик, но, я надеюсь ты запомнишь, хоть и не поймешь мои слова, — голос Алисии был тихим и четким, как удар хлыста, — моя ярость — не защита. Это естественная реакция здорового организма на вирус под названием «вселенская пошлость». А ты — её главный переносчик в стенах нашей Академии Искусств. Друг мой, сделай мне одолжение, иди на... Не трогай меня. А лучше, займись диджейскими пультами. Или хотя бы просто постой с ними в углу, как дорогая, но абсолютно бесполезная деталь интерьера. Мне надо беречь нервы, так нужные мне для пируэтов, а не для того, чтобы они трещали по швам от твоего примитивного детского троллинга, — Алисия снова развернулась и ушла с достоинством королевы, покидающей зал после казни недостойного вассала.

Уход девушки был настолько эффектным, что в кафе на мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь сдержанным хихиканьем друзей мажора.

Даниэль остался стоять с открытым ртом, парень почувствовал, как жар стыда заливает его лицо. Парень впервые не знал, что ему ответить. Впервые его дешёвый блеск и нахрап разбились о скалу холодного, отточенного интеллекта Алисии. Однако, поражение мажора не пахло горечью. Оно пахло легким, неуловимым, чертовски притягательными парфюмом любимой девушки...

Глава 6

Поздний вечер окутал библиотеку тишиной, густой и бархатной, как чернильная тьма за высокими окнами. В воздухе висела пыль веков и сладковатый запах старой бумаги. Алисия, сгорбившись над конспектами, устало потерла виски. Внезапно тишину взорвал глухой стук, за которым последовал шорох рассыпающихся страниц. Алисия вздрогнула, с раздражением подняла взгляд.

— Господи, ну сколько можно?! — шёпот девушки прозвучал громче, чем intended в этой тишине, — Дань, ты меня преследуешь? Библиотека не место для того, чтобы устраивать обвал.

Мажор стоял над стопкой книг, смотрел на литературу с глупой, немного виноватой ухмылкой. Парень был небрежно одет — в мятом свитере, волосы всклокочены, под глазами легли темные, усталые тени.

— Расслабься, это не диверсия. Хотя... — Даниэль осекся, парень обратил внимание на бледное, утомленное лицо при свете настольной лампы Алисии. Его собственная насмешливая маска на мгновение сползла, — ладно. Я просто завалил зачёт по истории искусств. Преподу не понравилось, что я назвал Кандинского «чуваком, который круто раскидывал краску». Теперь мне приходится разгребать эту хуе... — мажор с отвращением ткнул пальцем в ближайший фолиант, — перформанс.

— Ну, это довольно точное определение, вообще-то, – Алисия невольно фыркнула, уголки губ девушки дрогнули, она едва сдерживала улыбку, – для непосвящённых.

Молодые люди долго, пристально посмотрели в глаза друг друга, ухмылка Даниэля окончательно растворилась, сменилась на что-то более простое, более уязвимое, без привычной защитной брони.

— Алис, слушай... я видел твою работу на отчетном концерте. Меня весьма впечатлил твой танец с красным шарфом.

— Дань, ты смотрел мое выступление? — Алисия замерла, карандаш в её руке застыл на полпути к бумаге, — добровольно? Милый, с тобой всё в порядке? Голова не болит? Зрение не село? Я за тебя волнуюсь.

— Я как-то зашел случайно, искал друга, — мажор пожал плечами, отвел взгляд, типа он разглядывает заинтересовавший его корешок книги, — но... я задержался. У тебя там... — парень искал слова, и, кажется, впервые в жизни, они давались ему с трудом, — ноги… Словно они не из плоти. А из... ну, не знаю. Из воздуха что ли, — парень произнес слова не как комплимент, и даже не как ухаживание. Он просто констатировал факт. Грубо, неуклюже, но — искренне, без доли пафоса.

Алисия промолчала, защитная броня девушки, столько недель выдерживающая атаки Даниэля, дала крошечную, почти невидимую трещину. Она видела его усталость, его растерянность перед грузом непонятных знаний. Впервые она увидела в поклоннике не мажора, не врага — человека.

— Спасибо, — выдохнула Алисия без привычной язвительности,— Дань, садись рядом, покажи мне твое домашнее задание, я помогу тебе с учебой. И, пожалуйста, не называй Боттичелли «чуваком с растрепанными девками». У меня, знаешь ли, тоже, как и у нашего преподавателя нервы не железные.

Даниэль медленно, почти нерешительно, опустился на стул напротив. Парень не ухмылялся, не парировал, он просто смотрел на Алисию с лёгким, почти невесомым удивлением.

— Ага... Слушай, а... — мажор порылся в рюкзаке, извлек оттуда помятую шоколадку, — говорят полезно для мозга. Хочешь половинку? Я не отравил. Честно-честно.

Алисия посмотрела на Даниэля, потом на шоколадку. Впервые за всё время «войны» с мажором по её лицу пробежала не саркастическая усмешка, а что-то похожее на настоящую, крошечную и робкую улыбку.

— Только если это не та, что ты принес под курткой на лекцию, оттаяла и теперь выглядит как... перформанс.

Даниэль рассмеялся. По-настоящему. Не ехидно, не для галочки, а просто — засмеялся. Звук, низкий и немного хриплый, почему-то не показался Алисии таким уж раздражающим в гробовой тишине библиотеки. Парень с тихим щелчком поделил шоколадку пополам, поделился с девушкой. Пальцы молодых людей ненадолго соприкоснулись в холодном воздухе читального зала…

Глава 7

Пустой танцевальный зал поздно вечером был похож на гигантскую, спящую раковину. Густая, звенящая тишина нарушалась лишь скрипом паркета и мерным гулом ноутбука Данилы, аварийный свет, холодный экран выхватили из мрака блестящий, отполированный до зеркального блеска пол. Алисия и её подруги-танцовщицы сидели на нём, сгорбившись, как стая уставших лебедей, девушки смотрели на мажора с немым, но красноречивым укором. Даниэль пятый час бился над битом, уставший парень закрыл глаза, качал головой в такт, то добавлял, то безжалостно удалял в музыкальном треке слои звука.

— Все не то, — мажор вдруг сорвал наушники на шею, его голос был хриплым от усталости и раздражения, — это полная шляпа для каких-то роботов, а не для живых людей.

Алисия устало провела рукой по лицу, размазывая остатки театрального грима:

— Дань, у нас осталась одна ночь. Мы уже отрепетировали всё, что могли, под твой первый вариант. Он был... довольно сносный.

— Сносный??? — фыркнула одна из танцовщиц, девушка скелетно вытянула затекшую ногу, — Даниэль, твой новый трек больше похож на похоронный марш для тараканов. Мы чуть не уснули на ходу.

Мажор бросил на “критика” недовольный взгляд, но промолчал. Алисия с синяками под глазами, с ободранными до крови залепленными пластырем пальцами на ногах, не производила впечатление противницы, в ее глазах, в глубине зрачков, горел тот самый упрямый огонь упорства что когда-то зацепил его в коридоре академии.

— Ладно. Я все нахрен удаляю, — пальцы Даниэля резко застучали по клавишам, — девчонки, слушайте сюда. Все, — парень резко встал, подошел к колонкам, его движения стали внезапно собранными, точными, лишенными привычной развязности. В молодом человеке проснулся не мажор, и даже не диджей, а тот человек, кто жил, фанател, не мог дышать, не видел смысл жизни без музыки.

— Алисия, ты говорила, что танец — это прорыв. Про то, что все правила, условности — можно сломать. Я прав, да? — девушка молча кивнула в знак согласия, – вот. Слышишь этот ровный, скучный бит? — Даниэль включил на телефоне сырой, примитивный минус, — это — система, — мажор смотрел только на Алисию, его глаза горели холодным огнем, — а теперь… — Даниэль резко подключил телефон к колонкам.

Зал взорвался.

Это был не просто звук. Это был физический удар. Грубый, уличный, почти яростный бит, в который вплетались щелчки, шипение, пронзительная сирена, сэмплы из старых советских мультфильмов и нарастающий, как сердцебиение исполина, низкочастотный вайб, от которого вибрировал пол.

— Это — мы! — закричал Данила поверх грохота, обращаясь ко всем, но все так же не отводя глаз от Алисии, — мы сломаем систему! Слышите?! Мы не вписываемся в их идеальные квадратики! Мы — сбой! Мы — ошибка! Мы — живое!

Алисия не сказала ни слова.

Она смотрела на Даниэля, её глаза расширились.

Девушка слышала не просто трек.

Она слышала их.

Весь их путь от взаимной ненависти до этой точки.

Бунт мажора.

Ее боль.

Их странную, зарождающуюся связь.

Музыка была не фоном — она была общей плотью и кровью сладкой парочки.

Алисия медленно поднялась, и, не отводя взгляд от Даниэля, сделала первое резкое, рубящее, ломающее все каноны и линии классического танца движение. Это был не пируэт, это был выкрик.

— Поднимайтесь! — голос девушки сорвался, — девочки, мы начнем с первого такта! Вся энергия! Всё, что есть! Не танцевать — ломать!

Подруги, заражённые яростной энергией Алисии, вскочили, как по команде. Пустой зал вмиг превратился в бурлящий котел из летящих тел, резких теней и звука, который бил в стены, как прибой. Даниэль не остался в стороне. Диджей находился у пульта, он сводил live, подкручивал басы, добавлял эхо, четко реагировал на движения танцовщиц, на их сбитое дыхание, на молчаливые команды Алисии. Мажор стал частью команды. Частью прекрасного, только что рождённого хаоса.

В самый кульминационный момент, когда музыка достигла пика ярости, Алисия пошла на невероятный прыжок-оборот... как она вдруг споткнулась о собственную тень. У каждого человека есть предел усталости. Девушка рухнула на пол. Музыка оборвалась. Тишина ударила по ушам, оглушительная и жестокая. Но прежде чем кто-то успел ахнуть или броситься к ней, Данила у пульта резким, отточенным движением руки запустил медленную, пронзительную piano-партию. Музыка играла поверх затихающего эха, как струя холодной, чистой воды.

— Встань, — тихо сказал мажор Алисии, каждое его слов было слышно в гробовой тишине, — милая, ты же не сломалась. Ты просто нашла новую точку опоры. Как мы все тут.

Девушка подняла голову, в ее взгляде не было ни боли, ни стыда. Лишь шок, ярость и... новая, ошеломляющая решимость. Она медленно, с невероятным усилием, поднялась и начала двигаться снова. Теперь её танец был другим. Это была не ярость. Боль превратилась в невероятную силу. Алисия танцевала свою историю. Их историю с Даниэлем. Каждое ее движение было исповедью. Подруги подхватили ее движения, танцовщицы двигались не просто синхронно — их танец стал единым дыханием, единым целым с музыкой, которая снова набирала мощь, вбирая в себя эту новую, хрупкую, но стальную ноту.

Музыка остановилась в финальном, идеально рассчитанном Даниэлем аккорде, девушки замерли в последней позе. Дыхание сбито. Тела дрожали от напряжения. Воздух трещал от невысказанных эмоций. Повисло молчание. Данила не стал аплодировать, он просто посмотрел на Алисию, и, медленно, по-уличному, без пафоса, стукнул себя кулаком в грудь в знак глубочайшего, немого уважения, восхищения талантом Алисии.

Девушка кивнула. Всего один раз. Ее щеки пылали. В простом жесте было все: перемирие, признание, благодарность. И… Что-то еще, очень новое, что-то личное, очень хрупкое, очень сильное.

Общее дело было сделано. Даниэль и Алисия сдали экзамен ещё до того, как он начался на блестящем от пота и усилий полу, в сиянии аварийного света...

Глава 8

Зал Академии Искусств замер. Бархатный мрак, прошитый золотом бра был густой и торжественный. Последние шёпоты смолкли, уступили место напряженной тишине, полной ожидания. Из колонок донесся первый звук — одинокая, чистая нота виолончели, печальная и прекрасная. На сцене появилась она. Алисия в простом черном лосинé и белой футболке, волосы девушки были убраны в тугой пучок, обнажая хрупкую линию шеи. Она опустила голову, нота, казалось, вытекала прямо из её сломленного сердца. Потом раздался резкий, как выстрел, щелчок.

Мир взорвался.

Свет софитов ударил в глаза, зал оглушил мощный, яростный бит, в который вплелись узнаваемые, искаженные семплы той самой виолончели.

Это была музыка Данилы.

Грубая, уличная, но в ней бился тот же пульс, что и в классической ноте — боль, борьба, преодоление.

Алисия сорвалась с места. Её тело стало оружием. Рубящие, ломаные движения, резкие остановки, падения на колени — это был не танец, это был крик. Крик души, преданной, растоптанной, но не сломленной. Каждый бросок тела в пространство, каждый взмах руки был историей её боли. Из темноты навстречу ей вышел Данила. Не за пультом, а на сцене. В таких же черных штанах и белой футболке. Его появление было неожиданным, дерзким. Он не танцевал для Алисии. Он танцевал с ней. Его движения были другим языком — уличным, хулиганским, но говорили они о том же. Ошибки. Падения. Попытки подняться.

Молодые люди не касались друг друга. Они вели диалог на расстоянии. Она — классической линией выверенного па, он — мощным, низким топом и замками. Это было противостояние. Битва двух стихий, двух миров, которые когда-то ненавидели друг друга.

Музыка менялась, становилась то медленной и пронзительной, то снова бешеной и агрессивной. Танец Даниэля и Алисии менялся вместе с ней.

И вот — кульминация.

Музыка затихла, оставив только тот самый чистый, одинокий звук виолончели. Алисия замерла спиной к Даниэлю, её плечи безвольно опустились. Казалось, это конец. Поражение. Тогда он сделал шаг. Ещё один. Медленно, намеренно, нарушая одиночество девушки.

Рука Даниэля коснулась плеча Алисии.

Она обернулась, в её глазах была не ярость, а вопрос.

Боль.

Парень ответил.

Не словами.

Движением.

Даниэль повёл Алисию.

Это был уже не уличный танец.

Это не был классический балет.

Это было что-то новое.

Нечто абсолютно синхронное, идеально дополняющее друг друга.

Сила Даниэля поддерживала хрупкость Алисии.

Её грация смягчила его резкость.

Пара танцевала, как одно целое. Они доверяли друг другу в каждом броске, в каждом падении. Даниэль ловил Алисию, девушка парила в его руках. В поддержке молодого человека была не только физическая сила, но и невероятное, выстраданное доверие.

Финальный аккорд. Мощный, яркий, победный.

Даниэль и Алисия замерли в центре сцены. Он на одном колене, она стояла над ним, ее рука — в его, ее взгляд — устремленный вверх, в свет. Дыхание сбито, груди тяжело вздымались, на лбу блестел пот.

Тишина в зале была оглушительной.

А потом… раздался взрыв.

Зал взревел. Раздался гром аплодисментов, свистки, крики «Браво!». Только Даниэль и Алисия казалось не слышали оглушительных оваций. Они смотрели только друг на друга, молодые люди не совсем понимали что случилось… Как они смогли произвести фурор.

Даниэль медленно поднялся, его рука всё ещё сжимала пальцы Алисии. Мажор не улыбался. Он просто смотрел на неё — с уважением, с признанием, и, с чем-то ещё, более тёплым и новым.

Алисия, забыла о зале, о экзамене, обо всём на свете, она сделала одно единственное, что могла сделать в тот момент. Девушка улыбнулась мажору. Широко, по-настоящему, сквозь слёзы и усталость…