Измена. Вторая семья мужа

Глава 1

- Уезжать сейчас – это безумие! – медсестра всплескивает руками.

- Вы же сами сказали, осложнений нет, - целую новорожденную доченьку в макушку. – Нас отпускают.

- Да… но… - медсестра хмурит густые брови. - Одна поедете?

- Такси вызову, - пожимаю плечами, продолжаю счастливо улыбаться.

- Мужу бы позвонили… - ходит за мной и бурчит.

- Он в командировке. Приедет вечером. Будет ему сюрприз, - осторожно укладываю кроху. Иду собирать сумку.

Роды прошли без осложнений, врач сказал, что при желании меня могут отпустить раньше. Я этому только рада. Зачем мне завтра столпотворение под роддомом? Приеду домой, вечером встречу мужа, посидим в тишине. А уж потом пусть родня сбегается.

Уже представляю, как вечером Рома открывает двери, а его мы с доченькой встречаем. Какой момент трогательный! Раз сто его уже в голове прокрутила.

Когда у меня начались роды, мужа срочно вызвали по работе в другой город. Он очень переживал, но отказать не мог. Ему вот-вот повышение светит, нельзя разочаровывать начальство.

- Маме позвоните! – не унимается медсестра.

Она сильно ко мне прониклась. Не знаю, уж, чем я заслужила такое к себе отношение с ее стороны. Очень приятная женщина, хоть сейчас немного навязчивая со своей чрезмерной заботой.

- Она с моей старшей дочерью сидит, еще и с племянником.

- Вдвоем пусть и приедут, - медсестра улыбается малышке, поправляет одеяльце.

- У Зорьки после школы занятия. Она у меня балерина! – заявляю не без гордости.

Старшая дочь у меня умница и красавица. Наша радость и гордость. Ей пятнадцать, ранний и очень долгожданный ребенок. Мы с Ромкой на седьмом небе были, когда я неожиданно узнала о своей беременности. А мне тогда лишь восемнадцать было. Мы сразу свадьбу сыграли и стали ждать появления счастья.

Рома очень сына хотел, грезил им. Но родилась лучшая девочка в мире! Наша Зоряночка.

А со второй беременностью были проблемы. Все никак не получалось. И вот спустя много лет, когда прошла уже всех мыслимых и немыслимых врачей, когда уже практически сдалась… случилось еще одно чудо… Снова дочь, снова долгожданное чудо…

Вспоминаю, как муж радовался, увидев две полоски на тесте. Как я заливалась слезами счастья.

После родов у меня крылья за спиной выросли. Хочется летать, петь, танцевать и бесконечно любоваться своей доченькой.

- А сестра ваша? – медсестра продолжает допытываться.

- Она в положении. Не хочу ее дергать. Беременность тяжело проходит, - упаковываю сумку.

Очень спешу. Дико хочу домой. В свою уютную квартирку, где пахнет абсолютным счастьем.

- А подруги? – продолжает гнуть свою линию.

- Все! Светлана, достаточно! Мне домой надо к мужу! Поймите! Не до подруг! Это наш личный момент! А праздновать потом! Мы так долго с Ромкой ждали…уже надежду потеряли… Нам надо разделить друг с другом эти чудные мгновенья! – с этими словами достаю телефон и вызываю такси.

Медсестра проводит меня до машины. Продолжает вздыхать, но больше не отговаривает.

- Звоните, - опускает голову. – Если понадоблюсь… - кладет мне в руку клочок бумаги с номером телефона.

- Конечно, - киваю и поспешно закрываю дверь автомобиля.

У меня тут праздник, душа поет, а у медсестры траурное выражение лица.

Через минуту уже об этом забываю. Рассматриваю дочурку. Какая же она у меня красавица, глаз не оторвать.

Даже пробка в городе не снижает градус моего настроения. Подумаешь, немного позже приеду. Все равно все успею. Передохну, обустрою дочь в новой кроватке. Мы такую красивую с Ромкой выбрали… Закажу доставку продуктов и начну готовить праздничный ужин… Все, что любит муж приготовлю… Счастье действительно окрыляет. Самочувствие прекрасное, жизнь видится сплошной радужной полосой.

Когда такси останавливается у моего дома, так тороплюсь, что едва не забываю расплатиться.

- Вам помочь вещи донести? – участливо спрашивает таксист.

- Нет, спасибо! – отвечаю, перекидываю сумку с вещами через плечо, люлька-переноска с моей принцессой в руке.

Лифт приезжает быстро, нажимаю седьмой этаж. Двери открываются, вот она моя квартирка, моя крепость. С какой любовью мы с мужем обустраивали каждый уголок дома.

Открываю дверь квартиры. До меня доносится романтическая музыка.

Неужели Рома уже дома! Только странно он подобную музыку терпеть не может, называет ее сопливой.

Еще и не позвонил. Неужели сюрприз мне готовит?

Так и есть!

Прихожая увешана шариками, розовыми ленточками, пахнет цветами. Родной готовится меня встречать! Он у меня лучший! Шестнадцать лет в браке, а любовь наша только сильнее становится.

Ставлю сумку с вещами, беру доченьку на руки и иду в нашу с мужем спальню. Дверь приоткрыта.

Заглядываю внутрь. Первое что хочется делать – протереть глаза.

Я просто не могу этого видеть. Это не может происходить в моей вселенной.

Вижу руку своего мужа на беременном животе моей сестры. Они валяются в нашей кровати, сминают с любовью выбранное мной белье.

- Твой сын пинается, - сестра заливается звонким смехом.

- С папкой здоровается, - муж смотрит на нее с обожанием.

- Сейчас эта вернется из роддома, ты надолго пропадешь, - недовольно ворчит. – А я ей еще шарики покупала, цветы выбирала. Для сестренки любимой старалась.

- Ты у меня сокровище, - муж целует ее в губы.

- За что, родные? – восклицаю, прижимая люльку с новорожденной дочерью к себе.

Глава 2

Они синхронно поворачивают головы в мою сторону.

А я не выдерживаю. Не сейчас. Не могу… Прочь… От реальности. От кошмара, в который за одну секунду превратилась моя жизнь.

Хлопаю дверью спальни. Хватаю сумочку, люльку для доченьки, выбегаю из квартиры. Не жду лифта. Сбегаю по ступеням вниз.

Моя малышка кряхтит во сне. Не просыпается. Из-за слез едва вижу дорогу. Благодаря моей малышке держусь. А так я бы уже упала, валялась и скулила как раненое животное.

Выбегаю из подъезда. Начался снег. Огромные хлопья падают на лицо, смешиваются со слезами. Оборачиваюсь. Зачем?

Я думала, он побежит за мной… Скажет какую-то банальность:

«Это не то, что ты подумала»…

Наивно, глупо… но я надеялась…

Да, я видела и слышала все своими глазами, но в душе еще теплится слепая надежда, а вдруг все не так и этому есть логичное объяснение.

Я чувствую, как рушится мой мир. Как мое счастье увядает, как с него осыпаются лепестки, окрашенные кровью и моей болью. Я еще не чувствую ее полностью, она только разрастается, вместе с осознанием чудовищности ситуации.

Дочь. Я должна о ней думать. Достаю телефон, ничего не вижу на экране, перед глазами кроваво-черные круги. С пятой попытки все же вызываю такси.

Машина приезжает быстро. Снова оглядываюсь на подъезд, поднимаю голову вверх, смотрю на свои окна… некогда счастливого семейного гнездышка. Тут же вспоминаю, как в нашей с мужем постели, они обнимаются, довольные, радостные. Вместе готовились меня встречать с шариками и улыбками лицемерия… Никто не выбежал…

Вопреки всему я до последнего ждала…

Им безразлично…

Закусываю губу до крови и сажусь в такси.

Только сейчас замечаю, что убежала в домашних тапочках… без куртки…

Называю адрес. Отворачиваюсь к окну, качаю дочь на руках и скулю…

Моя сестра и мой муж, в какой сюрреалистической реальности это возможно? Самые родные люди? И вот так…

Таксист привозит меня. Молчит, только косо поглядывает, как на сумасшедшую. Что ж… он прав, я близка. Если бы не мои дочери, я бы мечтала сойти сума и не чувствовать этой боли.

Собираю остатки своих сил. Выхожу из машины. Поднимаюсь на второй этаж. Звоню в дверь родительского дома. Куда мне еще идти, если не к маме?

- Тетя Лера! Ура! Еще и не одна! – дверь открывает старший сын моей сестры.

Я очень люблю Димку. У нас с ним особые отношения.

- Покажешь ее? – встает на цыпочки и пытается рассмотреть мою дочурку.

- Да… - растерянно киваю.

Внимательно рассматриваю племянника. Уже совсем другим взглядом. Ищу его сходство с моим мужем…

Может ли Димка быть сыном Ромы? Сколько у них это все длится с моей сестрой?

Парню семь лет. Он черноволосый, зеленоглазый… как и мой муж…

Неужели! Нет… не могло же это длиться столько лет!

Но я никогда не видела вживую бывшего Алены. Сестра только показывала фотки и говорила, что отец Димки очень состоятельный человек.

Но ведь и Ромка каждый день мне рассказывал о любви.

Все ложь! Где хоть крупица правды?

- Лера, что с тобой?! – из кухни появляется мама. – Ты почему не в роддоме?

- Раньше… отпустили, - всхлипываю.

Слезы с новой силой льются из глаз. Надо держаться, нельзя устраивать истерику при ребенке. Пошатываюсь. Ноги подкашиваются. Опираюсь о стену.

- Доченька! Что ж с тобой! Дай ребенка, - мама забирает у меня дочь. – Иди на кухню.

- Мам, ты? – в коридоре появляется моя старшая дочь. – Что с тобой случилось? После родов плохо? Я слышала, так бывает. И почему ты тут? Вроде же завтра к тебе собирались? – Зорька продолжает засыпать меня вопросами, а я в ответ могу только мычать.

И смотреть на Димку… чей же он сын?

– Дай на свою сестру полюбуюсь! Привет, кроха, мы так тебя ждали! – Зорька даже подпрыгивает от радости.

Такая трогательная сцена… если бы у меня душа в клочья не разрывалась.

- Так детвора, марш к себе. Маме не здоровиться. Сейчас ее в чувства приведу и верну вам, - бодренько говорит мама. – Маш на кухню, - командует мне.

Послушно плетусь. Мне так необходима сейчас поддержка. Я не справлюсь одна. Не смогу.

Дети смотрят мне вслед. Держатся за руки и перешептываются. Несмотря на разницу в возрасте они дружат и очень привязаны друг к другу… Может, потому, что у них один отец? Снова эта мысль не дает мне покоя.

- Мама, - сажусь на стул, закрываю лицо руками.

- Чаю сейчас тебе сделаю, - мама включает чайник. – Подходит к люльке, в которую уложила кроху. – Потрясающая малышка. Внучка моя.

- Да, - издаю булькающий звук.

- Что у тебя стряслось?

- Рома… Алена… - а дальше все, ни слова не могу сказать, задыхаюсь от рыданий.

- Он что ее к вам домой притащил? – в голосе мамы появляются нотки раздражения.

- Да…

- А я их предупреждала! – хлопает дверцей шкафчика. – Не могли встречаться на территории Алены. Что за дурацкая беспечность!

Новый шок. Удар в солнечное сплетение.

От шока даже перестаю плакать.

- Мама, ты знала о них?

- Угу, - бурчит, продолжает заваривать чай.

- Мама! - одно слово, пропитанное болью, непониманием и отчаянием.

Все. Горло саднит, там острые осколки моего лживого счастья, они режут и перекрывают доступ к кислороду.

Хочется так много прокричать, а я только закрываю и открываю рот, рыба, выброшенная на берег… и никто, ни один человек не поможет мне снова ощутить гостеприимство родной стихии.

- Не мамкай! Сопли вытри! – ставит передо мной чашку чая. Кладет одноразовые салфетки. – Раздуваешь трагедию, на пустом месте. Все живы здоровы. Доча вон загляденье, с нее пример бери, малая, а истерику не устраивает.

- Пустое место? – вскакиваю со стула, меня трясет так, что зубы отбивают чечетку. Холод предательства до костей пронизывает. – Мой муж и моя сестра! – не узнаю собственный голос, хриплый, треснутый, старческий.

- И что? – мать сохранят спокойствие. Ведет себя так, будто мы домашние дела обсуждаем. – Мужики гуляют все. А Ромка, вот скажи, что тебе не хватало? Дом – полная чаша. Муж, как к королеве относится. И заметь, деньги на продажных девок не тратит. Все в семью. Аленка вон терпит. Да, Лер, жизнь не идеальна. Так получилось.

Глава 3

- Тебе нужна драма? Хочешь и дальше изображать жертву? – мама подходит к отчиму и кладет ему голову на плечо. Он шмыгает носом и обнимает ее за талию.

Они показывают единство. Дружная, сплоченная команда против меня.

- Правда! Я хочу понять, сколько лет я жила во лжи! – в глазах острая боль, будто туда кто битого стекла насыпал.

- Ты жила, горя даже не нюхала. Ромочка пахал как проклятый, все для семьи, для любимых. Ты хоть иногда задумывалась, откуда у тебя на карте деньги появляются? За что вы шикарный ремонт в квартире сделали? Сколько сил, нервов и здоровья твой муж положил на ваше благополучие! – сжимает руку в кулак и машет. – Стукнуть бы тебя хорошенько. Чтобы мозги на место встали.

- Для двух семей, мама, - держусь за край стола, слабость такая, что ног не чувствую. – И тебе он часто деньги подкидывал. Может, поэтому ты сейчас меня с грязью мешаешь? Чтобы заслужить очередную денежную подачку от Ромы?

- Неблагодарная, избалованная истеричка! Как ты смеешь мать в чем-то упрекать! – еще сильней к отчиму прижимается. – Мотя, ты слышишь? Вот, что получаю от дочери, за то, что с внучкой помогала, никогда не отказывала. За то, что на двух работах горбатилась, лишь бы у них с Аленкой все было. А теперь я плохая мать. Рома подлец. А она у нас святой, обиженный ангелочек. Мотенька, - подвывает, - За что мне это! Чем я заслужила?

- Лерка, быстро перед матерью извинилась! – отчим хмурит брови и смотрит на меня как на врага.

- Работала ты, чтобы в первую очередь его обеспечить, - указываю пальцем на отчима. – Матвей, ты вообще в курсе, что такое работа? Ты день в жизни проработал? Напомни мне, пожалуйста?

В другой ситуации я бы никогда себе такого не позволила. Но сейчас они сознательно смешивают меня с грязью. Оправдывают предателей, топчутся по моей душе грязными ботинками.

- Бедный Рома, как он тебя столько лет терпел. Я бы давно поганой метлой выгнала! – мама подходит ко мне и шипит. Едва сдерживается, чтобы не повысить голос. – Как у тебя язык поворачивается ядом брызгать на человека, который тебе родного отца заменил. Сидел с тобой в детстве, когда ты болячку за болячкой в дом тащила. Еще и сестренку свою заражала.

- Надь, оставь ее, - отчим встает между мной и матерью. – У нее послеродовая травма. Очухается, иначе запоет. К Ромке на коленях приползет, у Аленки прощения просить будет. Не трави себе душу, булочка моя! – притягивает мать к себе и целует в обе щеки. – А ты, оборачивается ко мне, лучше ребенка покорми. Ты, Лерка, трагедий не видела, мать твоя права, от сытой жизни бесишься.

Беру дочь на руки и прочь из кухни. Не могу их видеть.

Что-то отвечать им бессмысленно. Ничего не доказать.

А я на грани. Еще немного и нервный срыв обеспечен. Только в голове, как на адском повторе продолжают звучать их слова. А ведь я считала, что у меня есть семья… дружная, любящая…

А сейчас руки опускаются. Как дальше жить? Что делать? А в голове только боль, кадры их предательства.

Захожу в гостиную. Тут никого нет. Хочу побыть в тишине. Хоть немного зализать раны. Дочурка тихо посапывает. Слабая улыбка касается моих губ. Все же у меня есть дети. Они главное в жизни, ради них я справлюсь. Пока не знаю как, но обязательно справлюсь.

- Мам, ты тут? - в дверях гостиной показывается голова Зорьки.

- Как видишь, - вздыхаю.

Что сказать дочери? Как объяснить все? Зорька очень смышленый ребенок, но это ее отец, даже предположить не могу, как воспримет новость. Пока я не готова к подобному диалогу. Вначале надо самой разобраться на каком я свете.

Пока размышляю, дочь подходит к сестренке и рассматривает ее.

- Аринка, лапулька маленькая, мы тебя так все ждали! – воркует с малышкой нежным голоском. – Тетя Алена обещала бомбическую фотосессию для всей семьи! – поднимает на меня восторженный взгляд.

Подпрыгиваю на диване, как от удара кнутом. Одно упоминание сестры и новая волна боли расходится по телу.

- Мааам! Ты чего побледнела? – Зорька мгновенно рядом со мной садится, кладет руку на плечо.

- Ничего, - закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов.

- Ты зла на тетю Алену? Потому с бабушкой ругалась? – склоняет голову и внимательно на меня смотрит.

- Есть немного, - отвечаю уклончиво.

- Ты расстроилась, что у тети Алены будет ребенок от папы? – Зорька выдает это абсолютно спокойным голосом.

- Ты в курсе? – задаю вопрос онемевшими губами.

- Ой, - обнимает меня, - Ты же сто процентов и на папу злишься, - гладит меня по голове. – Мамочка, мы любим тебя, не плачь, не расстраивайся, пожалуйста!

Теперь я понимаю, что значит выражение: «Без наркоза резать». Вот точно так же остро, прицельно и точно моя родная дочь мне кромсает сердце.

Я не чувствовала такой боли, даже когда застала Рому и Алену. А сейчас она сыплет соль на образовавшиеся раны и добавляет новых.

- Зорь, ты отдаешь отчет в своих словах? – отстраняюсь и смотрю на дочь.

Моя гордость, моя добрая и отзывчивая девочка, была в курсе вакханалии, которая творится за моей спиной.

Скажите мне кто-то, что это дурацкая шутка, сон! Что угодно. Молю, пусть это не будет правдой.

Вот сейчас я слышу хруст собственных костей. Я ломаюсь. Не выдерживаю. Сколько еще в этот день судьба приготовила мне ударов?

- Ты с папой еще не говорила? – смотрит на меня с сочувствием, хмурит бровки.

- Нет… и пока я не готова.

- Он бы тебе все объяснил. Мам, поверь, ни тетя Алена, ни папа не хотели тебя обидеть.

- Ага, они просто делали тебе братика за моей спиной, - гадко, что приходится озвучивать такое родной дочери. Еще омерзительней, что она не видит ничего плохого в этом.

У нас всегда были доверительные отношения с Зоряной. Я гордилась, что мы всегда находим общий язык и никогда не ссоримся. Как оказывается и тут заблуждения. Одна ложь вокруг, куда ни ступи, везде измажешься.

- Папа любит и тебя и тетю Алену. Так получилось. Сердцу не прикажешь. И им тоже тяжело. У папы одна половинка сердца с тобой, вторая с ней. И он не может разорваться, не хочет никому делать больно. Он не может без вас двоих жить, - дочь говорит все без запинки, словно выученный назубок урок. – Тетя Алена похоронила свою личную жизнь, согласилась быть в тени. Довольствуется редкими встречами. А малыш, так она хочет, чтобы частичка папы всегда была рядом, - а ее голос, он меня добивает. Спокойный с нотками нежности.

Глава 4

И именно в этот момент дочурка подает голос. Плачет громко и требовательно. Моя кроха подсказывает мне правильный ответ.

- Мне не о чем с ней говорить, - говорю так, чтобы предательница услышала.

- Зря, - изрекает дочь. Возвращает телефон к уху. – Ты все слышала. Потом созвонимся. И я тебя целую, - даже не пытается спрятать улыбку.

- Зорь, выйди из комнаты. Мне надо занятья ребенком, - говорю максимально спокойно.

А внутри все клокочет, видеть сейчас не могу родную дочь. До чего меня довели!

- Ой, - прячет телефон в карман. – Только ты не подумала, что тетя Алена беременна, и ей нельзя волноваться! Ей так не повезло как тебе, и беременность сложная! – говорит надув губы, смотрит насупившись.

- Ага, может, мне еще и извиниться, - говорю с едкой усмешкой и беру дочурку на руки.

Она тут же успокаивается и перестает плакать. И я ощущаю тепло, поддержку моей принцессы. Смотрю в ее глаза, а она словно говорит: «Мама я с тобой».

- Хорошо бы было. Но ты у нас гордая, - изрекает Зорька, направляясь к выходу. – А ведь папа всю беременность от тебя не отходил. Его любовь помогла тебе легко родить. В твоем-то возрасте. А у тети Алены такой роскоши нет…

- Вон! – показываю на дверь.

Она будто специально играет на нервах, наступает на кровоточащие раны.

- И все же мам, я тебя люблю. Помни об этом, - осторожно закрывает дверь.

Врагу не пожелаешь такой любви от дочери.

Занимаюсь Аришкой, а слезы льются непрерывным ядовитым водопадом. Не остановить их. Вытираю, а они еще сильнее, будто с меня вытекает горе, я до краев полна предательством.

Алена очень близка с Зорькой. Я всегда считала – это счастье, когда семья такая дружная. И только приветствовала их дружбу, подкрепленную общей любовью к балету.

Сестра преподает в балетной школе. В прошлом она балерина. Но из-за трагической случайности ее карьера оборвалась на самом пике. Она стала преподавать и моя дочь – ее любимая ученица. Сестра по старым связям часто помогает в карьере дочери, выбивает ей хорошие места. А Зорька грезит балетом, все свободное время тренировкам посвящает.

За столько лет плотного, практически ежедневного общения они стали подругами. Дочь приходила домой счастливая, без остановки рассказывала о своих успехах. Она многим со мной делилась, я старалась проводить с Зорькой как можно больше времени, и дочь всегда шла на контакт. Рассказывала про школу, друзей, если случались конфликты, советовалась со мной и отцом. А как оказалось по факту, она лицемерила, покрывая их.

Выхожу в ванную с дочкой. Вся семейка закрылась на кухне и тихо переговариваются. По обрывкам фраз понимаю – перемывают мне кости. Стараюсь не слушать. Включаю воду. Аришка… все внимание ей.

Когда выхожу из ванной комнаты, натыкаюсь на мать. Она явно меня поджидает.

- Покормила, красавицу, - слащаво улыбается.

- Да, - хочу пройти мимо нее.

- Даже не дала на внучку полюбоваться, - кряхтит наигранно-обиженно.

- Отстань, - нет сил вступать с ней в бессмысленный разговор. Свою позицию она озвучила. Они все.

- Лер, доченька, - протягивает руку, касается моего плеча. Сбрасываю ее руку. – Ох, какой характер тяжелый, - качает головой. – Я хотела сказать…

- Лучше ничего не говори, - грубо обрываю.

- Тебя, естественно, никто не выгоняет, не подумай, - все равно продолжает, идет за мной следом, - Ты отдохни, успокойся, и к себе езжай. Негоже мужа дочери лишать. Ромочка ждет вас. Места себе не находит.

Хочется крикнуть: «Что вы все несете! Неужели не понимаете! Хватит! Мне так больно!».

Только меня никто не услышит. В один миг моя семья, мои родные стали чужими… нет хуже… врагами… Которые подобно до изощренных палачей, истязают меня с профессиональным знанием дела.

- Пусть его Алена успокоит. У нее эти годы это отлично получалось, - меня передергивает от омерзения.

- Дочь, у меня сердце болит, глядя, как ты все рушишь, - демонстративно руку на сердце себе кладет.

- Не переживай, я тут не останусь.

- А куда пойдешь? – прищуривается.

- Разберусь.

- Тетя Лера, они тебя обижают? – из комнаты выходит Димка, окидывает внимательным взглядом нас с матерью.

- Все нормально, - пытаюсь улыбнуться, а в результате едва сдерживаю слезы при племяннике.

Он отличный парень, отзывчивый, добрый. Но теперь в голове засел вопрос: чей он сын?

- Хочешь, я с тобой поеду, буду тебя защищать! – становится между мной и матерью.

- Спасибо, Дим. Но тебе лучше тут с бабушкой быть.

Мама как-то очень быстро и проворно ретируется. Хлопает дверью на кухню.

И к лучшему. Надо немедленно уходить, пока они меня морально не уничтожили. Больше подобных разговоров я не выдержу. Сниму комнату в отеле на пару дней. А дальше решу, что делать. Я парализована болью, мне нужен покой.

- Бабушка тебя обидела, - топает ногой.

- Она… она… - язык не поворачивается сказать что-то хорошее о матери… дожилась. – Так бывает, Дим. Я справлюсь, - закусываю губу.

Племянник подходит и обнимает меня. Прижимается осторожно, чтобы не задеть Аришку у меня на руках.

- Все будет хорошо, теть, - шепчет так уверенно, что мне хочется верить его таким искренним словам.

Собирать мне нечего. Даже, наоборот, нечего надеть, ни куртки, ни обуви. Ничего все по дороге куплю. Главное – уйти, я тут дышать не могу.

Открываю входную дверь. Не собираюсь ни с кем даже прощаться. Они вылетают сами.

- Ты ж не к папе едешь? – уточняет Зорька.

- Нет. И так понимаю, ты со мной не пойдешь?

Зачем спрашиваю? Все понятно.

- Куда? В никуда? – смеется. Потом резко прекращает. Внимательно на меня смотрит, и уже ласковей добавляет. - Я буду ждать тебя дома, мамочка, - хочет ко мне подойти, но я рукой останавливаю ее.

- Променяла мать на балет. Удачи, дочь.

- Одумайся, Лерка, - вставляет пять копеек отчим.

Выхожу из квартиры, с один момент ставшей ненавистной.

Глава 5

Мороз. Снег. На руках Аришка. На банковских картах ноль.

Душа изувеченная, выжженная пустыня. Даже слез уже нет.

Человек, которому я доверяла, как себе… растоптал мою любовь, уничтожил веру в людей. У Ромы на всякий случай были все данные моих карт. Впрочем, деньги он же мне туда и клал. А теперь хочет, чтобы я приползла к нему. Выхода ведь нет.

Да, финансово я зависела от мужа. Мне было восемнадцать, когда я забеременела. Рома взял все траты на себя. Меня же оберегал, не пустил на работу. Я перевелась на заочный, посвятила себя семье. Позже я все же вышла на работу, но мои заработки – это на женские мелочи. Так говорил муж, который быстро поднимался по карьерной лестнице.

Рома – отличный программист, работает в огромной корпорации, его ценят на работе. Сейчас он начальник отдела по работе с вип-клиентами. А начинал простым продавцом техники в магазине.

А я нашла работу для души, трудилась администратором в ветеринарной клинике. У мужа аллергия на животных, а я их просто обожаю. Поскольку дома держать хвостатых нельзя, я возилась с ними на работе. Но когда забеременела, муж настоял на моем увольнении.

Больно вспоминать, что вся его забота – это обман. А командировки – это поездки к Алене. Зачем он так? Почему хочет, чтобы я вернулась? Как он представляет нашу жизнь, после открывшейся правды? Неужели думает, что такое можно простить?

Дрожащей рукой достаю телефон.

Вчера у меня была семья, а сегодня я бездомная.

Не вернусь. Никогда. Не смогу! Как бы ни топтал. Нет! А я уверена – это не последняя его пакость.

Шестнадцать лет… я жила с монстром в шкуре человека.

- Валь… - голос дрожит.

- Лерка! Ты меня пугаешь! Что за голос, как из могилы. Тьфу! Прости. Что я несу! – подруга, как всегда, в своей манере.

Мы дружим с детского садика. Она мне как сестра. Порой была даже ближе.

- Я на морозе. Потом все объясню. Ты дома?

- Да… Ты в роддоме? Мне приехать? Что-то случилось? Чем помочь? – сто слов в секунду. Она всегда такая. Непоседа, рот не закрывается.

- Можно, я приеду? Надо переночевать. Я на морозе тут… в общем, при встрече объясню…

- Быстро ко мне! Немедленно! – орет в трубку.

Становится немного легче. Валя живет с сыном. С мужем давно разошлась.

Мне бы у нее пару дней пожить, в себя прийти. А дальше уже что-то придумаю.

А может, она тоже знала? Гадкая мысль вонзается острой занозой в сердце.

Вздох, пропитанный отчаянием. Но выхода нет. У меня на руках малышка.

Вызываю такси, благо еще немного наличных денег осталось.

Пока жду машину, поднимаю голову на окна квартиры, в которой выросла. А там три головы, трое предателей смотрят на меня. Видят, что я с ребенком на морозе и… наблюдают представление. Родные люди…

Все же я до сих пор этого не могу осознать. Не укладывается такое в голове. Слишком я их любила.

Сажусь в такси… в голове звучит последнее слово матери: «Бессовестная». Ей ли говорить о совести? Она увела моего отца из семьи. При этом даже не любила. А папа потерял голову, бросил жену и двоих детей. А уж, что она делала, чтобы папа развелся, могу только догадываться. Сегодня мама показала свое лицо. Все они…Теперь прошлое, рассказы, все выглядит иначе. Будто спала пелена с глаз, и я прозрела, впервые за долгие годы.

Валя встречает нас у подъезда. Открывает двери машины, расплачивается с водителем.

- Лера! Я не узнаю тебя? Что случилось? Тапочки? Зимой? Где твоя куртка? Тебя, что ограбили? Рома знает? – последний вопрос, как пощечина.

Я пока не научилась спокойно реагировать на его имя.

Ничего не отвечаю. Слезы снова душат.

- Ты вообще в роддоме должна быть. Ой, сейчас поднимемся, как… расцелую Аришку.

Валя тараторит без умолку. Не разбираю ее слов. В голове пульсирует боль, перед глазами кадры сегодняшнего дня. И сама я двигаюсь скорее по инерции, пустая оболочка, вместо крови по венам течет обжигающая отрава.

Валя бегает по квартире, суетится. А сижу в углу кухни и смотрю в одну точку. Благо доченьку мы уложили… Теперь могу закутаться в свой кокон боли. Но Валя не дает. Заваривает чай, садится напротив меня.

- Ты что с Ромкой поругалась? – снова вздрагиваю, его имя как хлыст по сердцу.

- Валь, ты знала, что он и Алена… - и судорожно за ее реакцией наблюдаю.

- Он и Алена что? – шумно глотает слюну, вертит в руках чашку чая.

- Любовники… - слово дается нелегко.

- Они чего? С ума сошла? Лер, мож ты это… нездорова? – даже лоб мой трогает.

- Лучше бы была нездорова, чем это…

- Ты остынь. Подумай. Может, все не…

- Так как кажется, - заканчиваю за нее. – Так, Валь.

- Ромка же от тебя без ума, все вашей любви завидовали, - Валя как-то неестественно замедляется. Куда-то пропадает ее словоохотливость. Она сейчас будто каждое слово взвешивает, прежде чем произнести.

- Обзавидовались… - утыкаюсь лбом в стол.

- Тебе отдохнуть надо, Лер, - гладит меня по голове. – А перед этим горячую ванну прими. Да, да, точно! Это именно то, что тебе сейчас надо!

Вскакивает. Бежит в ванную комнату. Шумит, гремит.

- Ты подробности не спросишь? – на Валю это не похоже. Она всегда выпытывала у меня все до последних мелочей.

- Потом Лер. Ты себя побереги. Малая только родилась, а ты уже еле живая. Прими душ, поешь, поспи, - обнимает. - Реально переживаю за тебя.

Под руку заводит меня в ванную. Показывает, что где стоит. Впадаю в ступор, смотрю в одну точку. Что-то не дает мне покоя, червяк внутри поселился и поедом ест.

Валя уходит. А мне так неспокойно, внутри непонятная тревога нарастает.

Не знаю, чем руководствуюсь. Включаю воду в ванной. И выхожу в коридор. На кухню дверь закрыта. Я ухом к двери. Слышу приглушенный голос подруги.

- Да, у меня. Не надо сейчас приезжать. Она такая страшная, зареванная. Пусть выспится. Я долго говорить не могу. Ее в ванную засунула. Ты как вообще спалиться умудрился?

Глава 6

- А меня можно предать… кто я такая… Сплавила меня в ванную и побежала ему сразу же звонить. Браво, Валь, - меня присыпало такой грудой предательских камней, что не могу даже пошевелиться. Тело не слушается. Я превратилась в комок пульсирующей боли.

- Он сам позвонил. Рома хорошо тебя знает, догадался, куда ты поехала, - присаживается рядом со мной. – Лер, ну чего ты… Сама ведь знаешь ситуацию, если бы не Ромка не было бы у меня сына.

- Прекрасно помню, как сама умоляла Ромку помочь тебе. Ходила к нему на работу, рассказывала о твоей ситуации начальству, просила у них деньги. Я все помню, Валь, - смотрю на нее, один миг все… чужая.

Сыну Вали требовалась операция и очень дорогое лечение. У мальчика врожденные проблемы с сердцем. Мы с мужем тогда обзванивали клиники, искали лучших врачей. Отправили подругу с сыном в Германию.

- Если бы на работе Ромку так не уважали, никто бы денег не дал. И основную часть суммы все равно дал твой муж. Лер, я и тебе благодарна, ты не оставила меня в такой тяжелый момент, - тянется чтобы обнять меня.

Отталкиваю ее с несвойственной мне силой. Она не удерживается на корточках, падает на пол. А мне мерзко, от мысли, что ее предательские руки ко мне прикоснуться, испачкают еще больше.

- Дикарка, - фыркает. – Еще ударь меня! Давай, Лер, вперед! – вскакивает с пола, упирает руки в бока.

- Руки марать, зачем, - говорю устало.

- Хочешь честно? Я с детства тебя знаю, люблю, но не могу не игнорировать очевидного, - в темно-серых глазах плещется злоба, яркая, сильная. Раньше никогда такого не видела. Подруга меняется, превращается в незнакомое гадкое существо.

День снятия масок продолжается…

- Не игнорируй. Выскажись, Валюха, облегчи душу, - смотрю на нее, сидя на полу, я готова к новому удару.

- Ты с жиру бесишься, Лер! – выкрикивает слова, пропитанные ядом. – Ты помнишь моего мужа? Он не изменял, но лучше бы изменял, чем бил меня беременную. Сколько я натерпелась, на всю жизнь травма. И твой Ромка, который любой твой каприз исполняет.

- Завидуешь? – парадокс… мне так больно и гадко, что хочется смеяться. Новая стадия, когда слез уже нет… я заливаюсь истерическим смехом.

- Ты совсем уже? Чего ржешь! – а Валька завелась. – Да! Завидую! У тебя дорогущих украшений… - кривит рот в таком оскале, что жутко становится, - Можно магазин открывать. Ромка дарил и дарил… цветы в квартире постоянно свежие… - левый глаз у нее начинает дергаться. – Да о такой жизни только мечтать можно. Ой, а тут идеальный Рома оступился, - слюна изо рта брызжет. – И все, уже неугоден. Устроила цирк, раздетая с маленьким ребенком по городу бегаешь. Кому и что ты доказываешь? Цени, Лерка. Судьба тебя балует.

- Спасибо, Валь, - поднимаюсь с пола, держась за стену.

- Неужели дошло! Мозги на место подруге вставила! – она по-своему расценивает мои слова. Снова появляется фальшиво-дружеская маска.

- Ты впервые была откровенна со мной. Спасибо, что показала свое истинное лицо, - иду прочь из кухни.

- Ты чего, Лер. Я ж люблю тебя, ты моя подруга. Я тебе добра желаю. У тебя, что послеродовой психоз? Давай поговорим. Обсудим, - идет за мной следом.

- Не о чем. Я ухожу, - иду в комнату за дочуркой.

- Вечер уже, куда ты попрешься, дура! – хватает меня за руку.

- Думаешь, я не понимаю, что ты меня забалтываешь, тянешь время, чтобы Ромка успел приехать, - пока она в замешательстве открывает и закрывает рот, выдергиваю руку

Действую быстро на автомате. Беру дочь, укладываю в люльку. Выхожу в коридор… мгновение смотрю на вещи Вали. В другой ситуации я бы ничего не взяла. Но мороз… новорожденная дочь. Надеваю ее куртку, сапоги. Они мне велики, но ничего, зато теплые.

- Твои вещи возьму. Скажешь Роме, он компенсирует, - бросаю и открываю входную дверь.

- Подожди! Ты меня неправильно поняла!

- Валь, - оборачиваюсь. – Зависть никогда и никого до добра не довела. Если бы меньше завидовала другим, может, жизнь бы твоя наладилась, и не просиживала бы ты годами в овощном ларьке на рынке, - бью ее по больному.

Подруга ненавидит свою работу. Вечно жалуется, что все наши знакомые в жизни устроились, а у нее сплошная полоса невезения. И я помогала ей, как могла, всегда.

- А больше нечему завидовать, - злобно кривит губы. – Ты нищая, Лерка. Все принадлежит Роме. Гордо уходишь, - в газах болезненный триумф, - Куда на вокзал? Под мост? Будешь искать, где бомжи обитают?

- Осторожней, Валь, ядом не подавись, - захлопываю дверь.

На улице уже темно. Идей в голове нет. Пустота и разъедающая боль. Нельзя сдаваться. Я не имею права прогнуться.

У нас с мужем много знакомых и друзей. Но я почти уверена, что все они на его стороне. Нет смысла им звонить. Сегодняшний день открыл мне глаза, я быстро усвоила уроки предательства.

Снова такси. Какое по счету за этот день? Только на этот раз конечного адреса у меня нет. Воздух пропитан безысходностью.

Когда таксист в очередной раз спрашивает, определилась ли я с адресом. В памяти всплывает медсестра. Как сунула мне в руку клочок бумаги. В прошлой жизни я бы и не подумала позвонить, а сейчас…

Набираю номер. Стыдно, не по себе.

- Светлана… - говорю, когда она принимает вызов. И все. Слова заканчиваются.

- Валерия, вам плохо? – интересуется взволнованно.

- Нам негде ночевать, - выпаливаю и почему-то краснею.

- Совсем?

- Да…

Тяжело вздыхает.

- Не думала, что так… Что ж… я вам скину адрес. Приезжайте.

- Спасибо, - в горле ком.

- Только… - заминается. Чувствую, хочет что-то сказать, не решается. Кожей ощущаю ее внутреннюю борьбу. Еще одна странность, над которой просто нет сил думать.

- Что? Вы тоже работаете на моего мужа? Он вам платит? Он вам чем-то помог? – учитывая обстоятельства, только это и приходит на ум.

- Нет, - твердый, уверенный ответ. – Жду вас.

Светлана живет на окраине города. Машина останавливается у ветхого общежития. В темноте замечаю ее худенькую фигурку. Переминается с ноги на ногу. Не сразу ко мне подходит.

Глава 7

- Ты проходи, не стесняйся, - мужчина делает приглашающий жест. У него низкий, очень приятный голос. – Не хоромы, но чем богаты.

- Давайте помогу вам раздеться, - суетится Светлана. Берет у меня дочь, чтобы я могла снять куртку Вальки.

Мне отчего-то дико неловко и стыдно.

Старушка переводит взгляд на Аришку. Закрывает рот ладонью, глаза блестят. Она что плачет?

Я бы с радостью развернулась и побежала прочь. Атмосфера давит. Только некуда бежать.

Прохожу в комнату, мимо старушки, которая продолжает жадно разглядывать мою дочь. Ее впалые глаза оживают, молодеют, словно к ней возвращается жизнь.

Комнатушка крошечная. В правом углу двуспальный диван, весь в латках, видавший виды, скорее всего, намного старше меня. Чуть поодаль деревянная кровать. У другой стены стол, заставленный красками и лекарствами. У окна шкаф, который отгораживает маленькую площадь между окном и комнатой, образуя нечто вроде своеобразного укрытия. Что там за шкафом мне не видно. В углу около стола стоит огромная стопка картин. Сверху вижу полотно с изображением женщины, плавающей в кроваво-красном море, и над ней светит черное солнце. Картина угнетающая, жуткая, но не могу не отметить мастерство художника. Он слишком реалистично передал эмоции, мне даже кажется, что в ушах звучит отчаянный крик этой женщины.

- Это моя мама Зоя Ивановна, и брат мой Павел, - Светлана стоит рядом со мной. Заметно нервничает.

В воздухе пахнет красками, лекарствами и горем… Явственный запах, острый, невольно пропитываюсь этой атмосферой. Взгляд падает на прикроватную тумбочку около дивана, там, в красивой, резной рамочке черно-белая фотография, мужчина в строгом костюме обнимает женщину в свадебном простеньком платье. Фотография старая, пожелтевшая… не могу взгляд оторвать от снимка.

- Что папку не узнала? – подает голос старушка. – Он тут молодой совсем, двадцать годков стукнуло.

На негнущихся ногах подхожу к снимку. Беру его в руки и вглядываюсь. Мать уничтожила почти все фотографии отца. Но одну я нашла и спрятала. Он там на работе в медицинском университете стоит в окружении коллег. Когда была маленькой, подолгу ее разглядывала, запоминала черты папы. Мне его всегда не хватало. А мама безжалостно уничтожала все, что напоминало про отца. Запрещала даже упоминать его. Заставляла своего Мотю отцом называть.

Отец на снимке совсем еще молодой, но это определенно он. И не столько узнаю, сколько сердцем чувствую.

- Светка, ты чего стоишь как вкопанная! – не унимается старушка. – Дай полюбоваться на внучку Аркадия! Нос деда, уже вижу!

- Не таких родственников ожидала увидеть, да? – мужчина смотрит на меня с такой грустью, что мне завыть хочется.

- Мне говорили, что первая семья отца после развода в другую страну перебрались. Что его жена замуж второй раз вышла. И… - хотела повторить мамины слова:

«Живут они счастливо, горя не знают. Благодарить его вертихвостка меня должна, что дорогу ей к достатку открыла».

Только язык не поворачивается. Видя это «хорошо и счастливо», едва рассудок не теряю.

С детства ложь. Во всем.

- Замуж! – старушка возмущенно выкрикивает. – Я как увидела Аркадия, так всю жизнь ему верность хранила. Попутал его бес, когда седина на висках заблестела, но я простила. И сейчас знаю, ждет он меня там, на том свете, - всхлипывает и вытирает глаза темно-синим платочком. – Мы поженились, он окончил институт, врачом военным пошел работать. Ранение получил. Все вокруг твердили нежилец или овощем всю жизнь проваляется. А я сказала: будет ходить Аркадий! Денно и нощно над ним сидела, а на ноги поставила. Моя любовь его подняла, - она говорит с запалом, и все время глаз с Аришки не спускает.

- Отец, когда нас бросил, мама слегла от горя. Лежала и в одну точку смотрела. Врачи только руками разводили… - мужчина вздыхает, дергает себя за бороду. – К отцу она запретила обращаться. Не хотела, чтобы он из жалости вернулся.

- Пашка, чтобы денег заработать, мать вылечить, доказать отцу, что мы справимся, на стройку пошел работать. Отец пробовал наладить с нами общение, деньги приносил. А мы с Пашкой обозлились и его на порог не пускали, его подачки в лицо ему кидали. Больно было на маму смотреть, за что он так с ней? Мы-то ладно, а вот она, - Светлана смотрит на старушку с такой любовью, у меня душа наизнанку выворачивается. – А где он, где стройка? Молодой художник, он же ничего тяжелее кисти в руках не держал. Упал он с высоты… и травма позвоночника

Меня ноги не держат. Присаживаюсь на деревянную кровать. Дико. Жутко. Невозможно осознать.

- Тогда Аркадий одумался. К нам хотел вернуться. У сына в больнице время проводил, сам его лечением занялся. Маму сказал, вылечит любой ценой. И ведь стало получаться у него, Паша первые шаги начал делать… мама оживала постепенно, - Светлана всхлипывает. – Только отец метался, ты маленькая, он тебя очень любил, души не чаял.

- Он на коленях стоял, у меня прощения просил, раскаялся, - сухонькие руки старушки дрожат, - А на следующий день не стало моего Аркадия.

- Сердце папы остановилось, - всхлипываю.

- Остановили его сердце. Хахаль твоей матери его со свету сжил, - Зоя Ивановна закрывает лицо руками и начинает выть, душераздирающие звуки, тихие, жалобные, пропитанные жуткими страданиями. С годами ее боль не утихла, она с ней всю жизнь живет.

- Матвей… нет… мама с ним позже познакомилась, - мотаю головой. Не хочу верить.

- Он… он, - цедит со злостью Светлана. – Мама как узнала, у нее ноги отнялись. А Пашка, он едва ходить начал, а пошел к этому борову разбираться. Разобрался, - вздыхает, - Что с тех пор так на ноги и не встал.

- Да, что я, вот Светка, - мужчина подъезжает на инвалидной коляске к сестре, - Она наша кормилица, могла врачом стать. Недоучилась. Медсестрой пошла работать, всю жизнь с нами возится, горбатится, за любые подработки хватается, чтобы нам на лекарства заработать. На личной жизни крест поставила. А мы бесполезно висим на ее шее.

Глава 8

Их боль действительно вытесняет мою. Я чувствую себя виноватой. Мне стыдно за мать. Ей просто нет и не может быть оправданий. Прощения тем более.

Вижу с какой любовью старушка смотрит на Аришку, а ведь у нее могли быть собственные внуки…

- Откуда вы знаете, что Матвей виновен в смерти отца? – спрашиваю, а перед глазами мое детство.

Отчим был всегда в моей жизни. Нет, он никогда не бил меня, не ругал, действительно когда болела приносил лекарства. Но я чувствовала себя лишней, хоть сама не могла объяснить причин. Он выполнял все механически. Мать же всегда твердила, что я старшая и должна во всем помогать сестре. Алену с рождения возносили до небес, а я же была… просто была…

А вот Рома маме сразу понравился. Она и ко мне стала лучше относится, гораздо теплее. Когда родилась Зоряна, сама напрашивалась посидеть с внучкой.

- Я видела, как Матвей зашел к папе в кабинет. А через час после его ухода отца нашли лежащим на столе… - Светлана сминает край вылинявшего коричневого свитера. – В кабинете стояли две чашки… только в одной был не чай… Я с Пашкой поделилась… я виновата, ничего бы не случилось, - закусывает губу и отворачивается.

- Ты все правильно сделала. Такая моя судьба, - мужчина подъезжает к ней на коляске берет ее руку и целует. – Когда Матвей меня избивал, он подтвердил, что отправил на тот свет Аркадия.

- Паша пошел разбираться и вот результат, - показывает взглядом на инвалидную коляску. – Но им этого было мало. Когда отец развелся, мы переехали на дачу. Правда, хорошую, добротную. А в квартиру нашу, он привел твою мать. Она была беременной и отец старался для малышки создать комфортные условия. А мы… мы выросли… нас можно на дачу.

- Мне жаль, - говорю, и понимаю, как ничтожно это звучит.

- Матвей с твоей матерью стали нам угрожать. Они говорили… такие вещи говорили… а Паша в больнице, избитый… тогда врачи не давали гарантий даже что он выживет. Мама ходить не может, тоже в больнице. А они требовали отказаться от наследства, ни на что не претендовать. Иначе… - всхлипывает. – Испугалась я. Знала, они выполнят свои угрозы. Мы отказались от всего. Коллеги отца по работе выбили нам комнатку, вот так мы тут и живем.

У меня волосы на голове шевелятся. А ведь это мои брат и сестра. Мать знала, в каких они условиях, она сама их к этому привела и продолжала спокойно жить?

Да, она в прошлом тяжело работала, иногда и на двух работах. Потому как Матвей, сколько его помню всегда сидел дома и смотрел телевизор или совершал набеги на холодильник. Мы не бедствовали, но и огромного достатка у нас никогда не было.

Профессорские огромные апартаменты в центре города и дачу мать давно продала. Купила на эти деньги две квартиры. Одну сначала сдавала, а когда Алена подросла, она там поселилась. Конечно, квартира записана на сестру. Я прописана у матери, мы с мужем не видели смысла это менять. А с Ромой мы жили в квартире, которая ему досталась от его деда.

Мать тогда сказала, что Алене нужнее, а у меня и так все есть. Заботливый муж, отличное жилье. Мне настолько с детства привили заботу об Алене, внушили, что она всегда на первом месте, что даже в голову не пришло возражать. Я любила сестру всегда. Как и Валю…

Теперь я кажусь себе такой наивной дурой. Жить в окружении гадюк, и не замечать этого… Они отлично носили свои маски, а я не видела, насколько они пропитаны чужой кровью.

- Не надо нам ни дач, ни квартир, целы остались и хорошо, - старушка продолжает с любовью укачивать Аришку. – Если человек главной целью в жизни ставит деньги, продает за них душу, то нечистый потом плату потребует. Да такую, что мало не покажется, - она говорит без злобы, просто констатирует факт, но мне слова ее кажутся пророческими. - Ты располагайся, Валерия. Места у нас хватит. Это ж надо, дожила! Дождалась! Внучку смогу нянчить, - по старушечьим щекам текут слезы.

- Тут у соседей дочь подросла, можно у них коляску взять. Я с работы многое могу принести, - Светлана улыбается мне.

- И на стол накрой! Легендарное событие, воссоединение семьи! – поддерживает ее Павел. – Добро пожаловать домой, сестра!

А мне от этих слов так тепло на душе становится. Крохотная комнатушка такой уютной кажется.

- Только у меня ничего нет… ни денег… ни одежды… Вам и так сложно, а тут я на голову свалилась…

- Справимся, родные люди ведь. Ты нам вон какое чудо принесла, - указывает головой на Аришку. – Как новую жизнь в эти стены вдохнула.

Они мою веру питают, заставляют с колен подняться, отряхнуться от грязи и в будущее посмотреть.

- Не убивайся за тем, кто этого не достоин, - Паша подъезжает ко мне ближе, и шепчет на ухо, - У тебя живой пример, - кивает в сторону матери, - К чему это приводит.

Светлана накрывает на стол. Все простенько, но так вкусно. У меня аппетит просыпается, а тревоги наоборот прячутся, боль отступает. Уютно мне с этими людьми, словно всю жизнь их знаю.

Но долгого застолья не получается. Усталость, нервное напряжение дают о себе знать. Кормлю дочь, и сама засыпаю. Светлана мне на кухне постелила. Пробежалась по соседям, одеял гору принесла, королевское ложе мне устроила. Тепло мягко… и спокойно.

А на утро, едва открываю глаза, получаю сообщение от Зоряны:

«Мам, с бабушкой беда приключилась. Она в больнице. Все очень плохо. Ты нам нужна!».

После сна еще плохо соображаю. События вчерашнего дня, не сразу дают о себе знать.

«Что с ней?».

Отправляю сообщение. Вскакиваю, лихорадочно ищу одежду. Маме плохо. Надо бежать к ней.

Программа, заложенная мной с детства. Зовут – беги на помощь. Все для них. Ради них.

А потом, как удар грома, все события вчерашнего дня. Моя прошлая жизнь – ее больше нет. Все разрушено. Маски сброшены.

Сажусь на одеяла. Массирую виски. Голова гудит. Снова проживаю все.

«Ее скрутило, она упала, скорая увезла. Мамочка, мне так страшно. Я так переживаю!».

Глава 9

- Не приехал, - киваю. – У него тогда на работе завал был. А кто к Алене приходил?

Та жизнь мне такой далекой кажется, словно и не со мной было. Я полюбила мужа с первого взгляда. И столько лет была уверена, что это взаимно.

Сестра действительно первая познакомилась с Ромой. Она зимой возвращалась с тренировки, поскользнулась и угодила под колеса его машины. Он испугался, выбежал, предложил ее отвезти в больницу, но Алена отказалась. Муж проводил ее домой. Сестра предложила ему зайти, а мы как раз собрались праздновать мое восемнадцатилетие.

Я вышла из комнаты, нарядная, улыбающаяся и тут он с моей сестрой на руках. Черноволосый, накачанный, с зелеными колдовскими глазами. Я пропала сразу.

Только зачем мать все перекручивает, обвиняет меня?! Алена, наоборот, помогала нам сойтись с Ромой. Говорила, что мы идеальная пара. Да и малая она тогда была, все мысли о балете, не до мальчиков ей было.

Я была уверена, что радуется за нас она искренне. У нас с сестрой всегда хорошие отношения были. Мы дружно жили, хоть я всегда ощущала, что она в семье на первом месте. Но Алена располагала к себе, она шла на контакт, была искренней, улыбчивой, всегда со мной делилась своими переживаниями.

Что с ней случилось? Неужели всегда была маска?

- А я почем знаю. Мужики при деньгах. К врачу ходили, медсестрам конфеты, конверты заносили, - Светлана пожимает плечами и с подносом уходит в комнату.

Действительно, у Алены всегда было очень много ухажеров. Сестра очень красивая, блондинка с серебристыми огромными глазами, утонченная, общительная, живая.

Зачем ей понадобился Рома? Если она могла себе найти мужчину гораздо состоятельней? И такие у нее были. Она мне многое рассказывала. Или мой муж – один из… многих?

Не вяжется это все с моей сестрой. До вчерашнего дня у нас были замечательные отношения, как мне казалось. Она была частым гостем в нашем доме, много времени проводила с Зоряной, со мной моталась по магазинам, любила посплетничать, рассказать последние новости.

Что я упустила из виду?

А Рома… он был образцовым мужем. Он так красиво за мной ухаживал. Галантно, ненавязчиво. Мы могли сутками болтать и не замечали, как пролетает время. Были так счастливы, когда я забеременела. Потом свадьба. А как мы ждали появления Зорянки, дни высчитывали. Строили планы на будущее. И ведь все планы сбывались… Мы уверенно реализовывали все свои цели. Практически никогда не ссорились. Рома работал много, но особо никогда не задерживался, старался всегда вовремя возвращаться. Наоборот, если проект горел, то работал дома, говорил, что тут ему и стены помогают.

Каждый день приходил с цветами. Часто просто так дарил мне подарки. Никогда не жалел денег, только стоило мне заикнуться, сразу же покупал, игнорируя мои протесты. Каждый день восхищался мной и не уставал повторять, как он счастлив. Мне казалось…Нет, на тот момент я была уверена, что наша любовь, наши чувства с годами крепнут.

Он мечтал еще о сыне, стойко ходил со мной по врачам, интересовался анализами, и всегда меня подбадривал, говорил, что у нас все получится. А как он визжал от восторга, когда узнал о моей второй беременности. Сразу окружил меня еще большей заботой.

Перед глазами проносятся шестнадцать лет… Счастливых и лживых.

Как же хочется понять. За что они так со мной? Как могли так долго притворяться?

От этого еще больнее… Потому что еще сутки назад я была самой счастливой, а сейчас меня окунули на самое дно самого грязного и вонючего болота.

Во мне еще живет любовь к мужу, к родным. Я всех их люблю, хоть понимаю, что я должна любыми способами вырвать с мясом и кровью это чувство из своего сердца. В моем случае любовь – это отрава, смертоносный яд. Я обязана справиться.

На протяжении дня рука так и тянется включить телефон. Постоянно на него поглядываю. Сдерживаюсь. Общаюсь с Зоей Ивановной и Павлом, узнаю только, что обретенных родственников. Помогаю им, чем могу и пытаюсь отвлечься от телефона. От мыслей о маме. Все равно переживаю за нее.

Вечером Светлана возвращается с работы с коляской и огромным количеством пакетов для Аришки. Есть кое-какая одежда и для меня. Плачу от счастья и от горя… От благодарности… И ведь отплатить мне им нечем…

Стук в двери, обрывает мои слова благодарности.

- Ой, это, наверное, Дарья соседка, она обещала кое-что подкинуть для Аришки, - Светлана открывает дверь.

Сердце в груди гулко стучит о ребра. Прижимаюсь к стене. Крик отчаяния застревает в горле.

- Любимая, что за клоповник! – муж бесцеремонно отталкивает Светлану и врывается в квартиру.

Глава 10

Алена

Она сидит, глядя на огромную плазму, слезы крупными каплями катятся по щекам. На коленях у нее подушка, в руке нож, Алена медленно втыкает его в подушку. И продолжает неотрывно смотреть на экран, на свое самое грандиозное выступление.

Зал аплодировал стоя, ее имя выкрикивали с обожанием, на нее смотрели как на богиню. Исключительный талант – так говорила все, кому доводилось тренировать Алену. Она взлетала вверх. Мировая слава – это был только вопрос времени.

Алена смотрит, как она, еще молодая, воздушная, стройная кружит по сцене. Она парила, легко совершала немыслимое, самые сложные движения давались ей легко и непринужденно.

Это выступление – точка ее отсчета вниз. После… а нет этого после, ее карьера оборвалась, ее мечты, жизнь, все растоптано, уничтожено. Вместо того чтобы блистать на сцене, она прожигает жизнь в балетной школе. А ее соперницы, у которых не было и десятой доли ее таланта, сейчас блистают на мировых сценах. Там, где должна была быть она! Только она!

Камера выхватывает в вип-ложе мать и Леру, они улыбаются и хлопают ей. Валерия, ее обожаемая старшая сестра, добрая, отзывчивая. Она всегда приходила на помощь, ей Алена доверяла свои первые девичьи секреты.

Тем больнее, что именно Лера отобрала у нее все. Сестра украла жизнь Алены, забрала у нее мечту. Да, что там мечту, ее жизнь! Она обрекла Алену на ничтожное существование, где больше нет и не будет просвета. Если оторвать бабочке крылья - она погибнет, и Лера сделала именно это с сестрой.

Не только балет, не только ее блистательная карьера, Валерия уничтожила ее шанс на личное счастье. Оставила ее гнить заживо, при этом продолжая играть в любящую сестру. Любовь… именно Лера трансформировала это слово в ужасающего монстра. Именно она виновата, что теперь этот монстр будет беспощадно кромсать и саму Валерию.

Алена со всей силы вонзает нож в подушку. Лера за все заплатит. Она захлебнется страданиями. Алена долго шла к своей мести. Она вынашивала ее, как дитя, продумывала до мелочей, учитывала форс-мажоры.

Ей больше не о чем мечтать, только о мучительной агонии для своей сестры. Чтобы Лера на собственной шкуре ощутила, как это смотреть на осколки собственной жизни под ногами.

- Теть Ален, ты как? – кричит Зоря с порога. Она сама дала племяннице ключ.

- Плохо, - отвечает ни капли не кривя душой.

На экране Алена из прошлого феерически парит на сцене, даже не верится, что это была она…

Алена всхлипывает, снова вонзает нож в подушку. Какая у нее была фигурка, точеная, идеальная, природа наградила, без усилий и операций ей удавалось всегда поддерживать себя в идеальной форме.

А теперь… Алена презрительно смотрит на свой округлившийся живот. Еще один бесполезный ребенок, безжалостно уродующий остатки ее фигуры. Снова мальчик. Зачем?

- Чем я могу помочь? – Зоря вбегает в комнату, лицо испуганное.

- Иди ко мне, моя девочка, - она утыкается носом в плечо племянницы и позволяет себе завыть в голос.

Почему с каждым днем все больнее? И самое обидное, даже отомстив сестре, за уничтоженную жизнь, Алена ничего не сможет вернуть назад. И за это ей хочется причинить Валерии еще больше страданий. Во всем виновата она, ее горячо любимая сестра! Та, от кого Алена никогда не ожидала удара!

- Не плач! – Зоря гладит ее по голове. – Хочешь, чаю сделаю?

- Лучше расскажи мне, как твои успехи? – всхлипывает и улыбается племяннице.

Нет, уж Зоряну она никогда и никому не отдаст, она единственное светлое пятно в ее беспросветном черном лабиринте жизни.

Алена не позволит Валерии загубить дочь. Она научена горьким опытом. Она непременно сделает из нее балерину, приведет ее к славе и воплотит в племяннице все свои мечты.

- Я не ходила сегодня на занятия, - кладет палец Алене на губы, видя ее недовольство. – По двум причинам, первая – тебя там нет, а ты знаешь, кто тебя заменяет, она ноль, - морщит нос в точности как тетя, - Ну и вторая – бабушка. Мама же не поехала, так я с папой ездила.

- Что с ней?

-Желчный будут удалять. Я тебе писала, папа звонил, ты не отвечала, - Зоряна бросает взгляд на изрезанную подушку. – Тебе нельзя так себя изводить.

- Рома денег врачам дал? Все проконтролирует? Я с ним утром говорила… а потом, - Алена вновь смотрит на экран, как же она хочет туда, вновь парить на сцене.

Реальность, она никогда к ней не привыкнет. Нет тут для нее места в примитивном и прогнившем мире.

Еще и мама слегла. Желчный… горько усмехается, как парадоксально. Алена никогда не строила иллюзий, всегда знала, что за человек ее мать.

- Я знаю, - племянница осторожно забирает из рук тетки подушку. – Папа с врачами договорился. Там Матвей остался и Дима. Его не с кем оставить, а ты сказала папе, чтобы его домой не привозили.

- Вот мне точно сейчас не до Димки, - Алена фыркает, воспоминания о сыне только раздражают.

Не мужчиной растет. Размазня. Другое дело Зоряна, боевая и умная девчушка. Она себе дорогу зубами прогрызет, и Алена ей в этом поможет.

- Мама еще совсем с катушек слетела. Папа вычислил ее, как ты его и просила. Ты права, она домой и не собиралась. Но ума не хватило спрятаться нормально, папа только что звонил, говорит под общежитием бомжей уже. Но пока не заходил еще. Ему плохо стало, к тараканам новорожденную дочь отнесла. Теть, мне так обидно, - надувает губы, старается точно повторить так, как это делает Алена, - Почему мама у меня такая глупая. Кому она нужна? Ни работы, ни денег… а внешность, - качает головой. – Папа у нас герой, любит ее вопреки всему. А она из-за такой ерунды трагедию развела. Не знает мама, где реальная трагедия, беды не нюхала, - сжимает руку тетки.

- Рома ее вернет. Я дала ему утром указания. Не переживай, - Алена вытирает слезы тыльной стороной ладони. – И не надо так о матери, она вполне симпатичная и еще молодая женщина. Она тебе жизнь дала.

- И как мне с ней общаться? Как ей в глаза, предательнице смотреть? – восклицает Зоряна.

Глава 11

Лера

- Убирайся! – кричу в панике.

Ледяной страх сковывает, хочется бежать, спрятаться, никогда больше не видеть его. А я продолжаю смотреть на мужа широко раскрытыми глазами. Больно… дико… его зеленые глаза вспарывают душу.

Я так его любила, столько лет. Чувства во мне подобны осколкам разбившихся розовых очков, режут и режут, не останавливаясь ни на секунду.

- Покиньте, пожалуйста, помещение! – Светлана встает между нами.

Но Рома и не думает ко мне подходить, быстро окидывает взглядом пространство, резко сворачивает налево, мчит на кухню.

- Лера, в каких условиях живет наша дочь! – возмущенно охает.

Я бегу следом. Груз неизбежности придавливает к земле.

- Не смей к ней прикасаться! – хриплю.

Поздно… Муж уже держит Аришку на руках. Дочь проснулась и начинает кряхтеть.

- Привет, моя принцесса! Уже все хорошо, папка с тобой, - муж расплывается в счастливой улыбке, неотрывно смотрит на дочь. – Сейчас мы уедем из этого жуткого места.

- Дочь останется тут, как и я! – голос дрожит, пол под ногами напоминает зыбучий песок. Подбегаю к одеялам, на которых лежит телефон. Пытаюсь его включить, надо вызвать полицию.

Еще слишком мало времени прошло. Я не готова к встрече с ним! Только не сейчас! Мысли хаотичные, страх мешает думать.

- Что ты делаешь, любимая? – спокойно спрашивает Рома.

- Не называй меня так! Проваливай! Я не хочу тебя видеть! – руки дрожат.

- Я сейчас соседей позову. Уходите, - вмешивается Светлана.

- Убирайся, упырь! – за спиной раздается голос Зои Ивановны.

- Сейчас ему помогут найти выход, - уверенный голос Павла.

Оборачиваюсь, вижу своих недавно обретенных родных, Зоя Ивановна на пороге кухни, Павел в прихожей он уже кому-то звонит.

- Люди добрые, помогите! – удивительно звонко и громко кричит старушка.

Светлана надвигается на мужа, уперев руки в бока.

- Роман, отдайте ребенка.

- Дурдом, - качает головой, уголки губ дергаются, едва прикрытая насмешка. Рома уверен в себе, он спокоен.

Раньше мне очень нравилось, что муж никогда не кричал, всегда и все решал спокойно. Его умение владеть своими эмоциями впечатляло, а сейчас пугает.

- Что тут происходит? – за спиной слышу незнакомые голоса. Шум. Люди переговариваются между собой.

- Лер, любимая, вспылила и достаточно. Поехали домой, - говорит очень нежно.

И этот тон, как лезвиями по сердцу, и его заботливый взгляд. Ничего не изменилось… а все выглядит теперь уродливой маской. Все ложь… его слова, жесты, взгляд… Жестокий спектакль для меня, длиною в долгие лживые годы.

- Нет! – впиваюсь ногтями в свои ладони. Где взять силы все это вытерпеть?

- Супруга моя ненаглядная, ты сбежала из дома с нашей дочерью, нашла убежище у попрошаек, Убогие, посмотри, в каких условиях они живут, - а голос – патока, ни капли агрессии. – Родная, мы им непременно поможем. Заплатим за… кхм… гостеприимство… Но погостила и хватит. Мы покидаем рассадник заразы и инфекций.

- Я никуда с тобой не поеду! – четко выговариваю каждую букву. – Отдай дочь и вали к Алене, к кому угодно. Оставь меня!

- Я все тебе объясню. Мы найдем взаимопонимание, как всегда, - ослепительно улыбается, зеленые глаза сверкают. Сколько лет от этой улыбки я теряла голову… и верила… никогда себе не прощу слепую веру.

- Помогите! Тут бандит! – кричит Зоя Ивановна.

- Нечего объяснять. Я все видела. Мы разводимся, Рома. Все точка, - делаю шаг к нему, хочу взять дочь на руки, которая уже начинает плакать.

- Ребенка испугала. Нехорошо, Лер, - прищуривает левый глаз. Укачивает дочь, с невозмутимым видом

- Дай мне Аришку. Ее надо покормить, - нечеловеческих усилий мне стоит сохранить спокойствие.

Силы придают соседи за спиной. Там уже разворачивается настоящая баталия. Зоя Ивановна с Павлом рассказывают, что надо выкинуть чужака из квартиры. Пока я пытаюсь выстоять в схватке с мужем.

- А вот и Захар. Помнишь его? – Рома целует дочь. – Не плачь, принцесса. Папка с тобой, все будет хорошо.

Оборачиваюсь… Мотаю головой. Расталкивая соседей, в белом халате к нам идет Захар Яворницкий. Главврач психиатрической лечебницы, его дочь – одна из любимых учениц… Алены.

- Добрый день, Валерия,- вежливо здоровается. И сразу переводит взгляд на мужа, - Ром, тут сейчас и участковый подтянется, всю эту толпу бешеных разгонит.

- Так что, Любимая, - муж одаривает меня своей фирменной улыбочкой. – Едем домой, или поедешь нервишки подлечить с Захаром?

Как в замедленной съемке перед глазами его слова, которые складываются в нож и он четко вонзается мне в душу.

Горло сдавливают болезненные спазмы. Не могу вдохнуть. Воздух не попадает в легкие. Не могу ничего сказать. Только продолжаю тянуть руки к дочери. Нестерпимо видеть плачущую Аришку у него на руках.

- Мы вам обеспечим лучший уход, - выдает врач.

- А за дочь не переживай. Помнишь, как я ночами к Зорьке вставал, справлюсь, - муж продолжает укачивать малышку. – Ну-ну, принцесса моя. Папка с тобой, значит, все хорошо будет.

И ведь Рома действительно помогал мне с Зоряной. Мыл, гулял, укачивал ночами, давая мне поспать. Он был идеальным отцом. Любящим мужем… я до сих пор не могу поверить, что сейчас это творит Рома, человек которого я считала самым близким. Не хочу…

- Что тут за столпотворение! Расходимся все и немедленно! - как в тумане из прихожей доносится мужской высокий голос.

- А вот и участковый, - врач переглядывается с моим мужем.

Между мужчинами происходит молчаливый диалог.

- Захар Ярославович, добрый день! – к мужчинам подходит сестра. – Я Светлана, помните меня?

Врач прищуривается, смотрит на женщину.

- Вас забудешь! Светлана Аркадьевна, - улыбается… кажется, даже искренне. – Если бы вовремя не заметили, что с моей дочерью беда, то… - тяжело вдыхает.

- Как здоровье Аннушки?

- Отлично. Она балетом занимается, делает невероятные успехи, - мужчина не без гордости говорит про свою дочь.

Глава 12

Смотрю на пожелтевший потолок и первое желание, закрыть глаза и снова туда, во тьму. Тело ватное, сил нет, а потом тревога заставляет подскочить на месте.

- Аришка! – выкрикиваю в ужасе.

- Все хорошо, Лер. Они ушли. Я врача вызвала, испугалась за тебя. Еле твоего муженька прогнала. Разыгрывал тут убитого горем страдальца. Орал, как он переживает. Но соседи, люди добрые, прогнали. Андрей за врачом сгонял. Павлу помощь оказали. Тебя посмотрели. А я за Аришкой присматриваю. Не волнуйся.

- Павел… сильно ему досталось… из-за меня все… А Зоя Ивановна, ей вообще нервничать нельзя, - слова вылетают хаотично, говорю все, что приходит в голову. – Врач… припоминаю, я с ней еще говорила… Но слабо так, как в тумане.

- Нервы у тебя не выдержали, - Светлана вытирает мой лоб влажным полотенцем. – Сколько потрясений. Еще и ушиблась, когда падала. С Пашей ничего страшного, несколько царапин. Он мужик у нас крепкий, хоть и в коляске. Маму я уже успокоила. Соседи теперь в курсе, и если надо, всегда помогут. А с полицией разберутся, не впервой. У нас участковый жук вредный, продажный, но и он не так страшен.

Притрагиваюсь к своему затылку, у меня там действительно шишка. Рома… психушка… это страшный сон... Так хочется верить. Но нет – это моя новая реальность.

- Он меня заберет! Там врач этот! – снова меня охватывает паника.

- Врач тебе вреда не причинит. Я слишком долго работала в роддомах, многое видела, многим помогла, многие услуги мне обещали. А уж Захара прижучить, не так сложно, - подмигивает мне. – У него рыльце в такой грязищи, что он по тонюсенькому канатику ходит. Он вот-вот оборвется. И его курорт для бандитов, а по совместительству тюрьма для неугодных родственников скоро прикроется. Он боится этого. Потому больше к тебе не сунется, - осторожно убирает пряди с моего лица.

- Добрая ты, Света, - прижимаюсь к ней. – Только Рома не отстанет… - и самой страшно от своих слов становится.

- Справимся, - заявляет уверенно. – Тебе к врачу надо сходить. Анализы вам с Аришкой сдать. Я обо всем договорилась, к лучшему специалисту тебя поведу. Вот о чем надо думать! А теперь спать!

- Мало тебе проблем, еще со мной нянчишься, - вздыхаю. Целую ее в щеку, - Спасибо! Если бы не ты!

- Отдыхай! – мягко улыбается.

Остаток ночи проходит спокойно. Даже удается пару часов поспать. Пытаюсь себя успокоить, настроиться на борьбу. А она предстоит, и мне понадобятся силы. Слабость – это непозволительная роскошь сейчас.

А наутро новый удар… У меня пропало молоко…

Не прощу! Никогда! Моя любовь уверенно сменяется ненавистью. Именно это стало последней каплей. За что?

Светлана пытается меня успокоить. Но у меня начинается истерика. Наши с Аришкой особенные моменты! Кормить свою кровинушку! Он меня лишил даже этого! Одеваюсь, глотая слезы. Надо бежать к врачу. Надо это исправить!

Благо у Светланы все договорено. Она отпрашивается с работы, чтобы меня провести. Вызывает такси. А ведь у нее каждая копейка на счету. Стыдно мне. Обещаю себе, что обязательно их отблагодарю. Я встану на ноги, чего бы мне это ни стоило!

В больнице проводим часа два. Врачи очень вежливые и отзывчивые. С Аришкой все хорошо. А вот со мной не так радужно. Мне дали ряд рекомендаций и обнадежили, что молоко еще может вернуться.

Выходим из больницы. Светлану подзывает одна из медсестер. Мы с дочуркой отходим в сторону. На улице потеплело, даже солнце выглянуло. И мне так хочется верить, что это знак, начала чего-то нового.

Увы… не с моим счастье. Я не успеваю опомниться. Как к нам подъезжает незнакомая черная машина, из нее выбегает два мужика, один хватает меня, второй забирает Аришку из коляски. Секунда и я уже оказываюсь в салоне автомобиля. В меня впиваются некогда любимые, а теперь ненавистные зеленые глаза.

- Любимая, прости, что так. Но нам пора мириться,- заявляет нежным голосом.

Машина срывается с места…

- Останови, - говорю приглушенно.

Больно на него смотреть. Раньше я не могла налюбоваться мужем. Изучала черты лица, расцеловывала, гладила, я его так любила… Да что говорить, я жила им. А сейчас, чем дольше смотрю, тем физически ощущаю, как умирает все светлое, нежное, как кровь, смешанная с чернотой предательства отравляет внутренности.

- Посмотри, до чего ты себя довела, - хмурится и сокрушенно качает головой.

Даже сейчас его жесты выглядят естественно, ни грамма наигранности.

- Все никак от твоего сюрприза в спальне отойти не могу, - кошусь в сторону двух бородатых мужиков в машине. Один на переднем сиденье, второй у окна сзади. Я зажата между ним и мужем.

Забираю у похитителя дочь. Моя девочка кряхтит во сне. Но не проснулась. Удивительно спокойный ребенок, словно бережет меня, заботится.

- Любимая, мы не чужие люди. К чему эта беготня по городу? Ты могла простудиться, у тебя маленькая Аришка на руках! – в его словах звучит неприкрытый укор.

Он ставит мне в упрек! Он смеет меня обвинять, после стольких лет лжи и измен?

Смотрю на него, не могу отвести взгляд. Не верю, что это любимый человек, с которым мы действительно многое прошли.

- И заботясь обо мне, ты не нашел ничего лучше, как снять все деньги с карт? – вглядываюсь в зеленые глаза, пытаюсь там найти ответы, хоть немного понять, что у него в голове?

Но он смотрит на меня, как раньше. С трепетом, волнением, любовью… да этот его особенный взгляд, что пробирается под кожу и окутывает сердце, ощущаю его даже сейчас.

Не понимаю. Как можно так притворяться?!

- Я хотел, чтобы ты одумалась, вернулась, и мы все решили. Я дал тебе время остыть. Но все затянулось. Ты себя так совсем изведешь, - голос пропитан заботой. Словно ничего, абсолютно ничего страшного не случилось.

- Что обсуждать? Рома! Ты залез на мою сестру! – не хотела я говорить это при посторонних, неприятных мужиках. Но нервы сдают, он, будто играет на них свою дьявольскую мелодию.

- Я тебя защищал, - выдает с нежной улыбкой.

Глава 13

- Ай, мама, ты чего? – пытается увернуться, но Лариса Эдуардовна хватает его рукой с длиннющими ногтями за ухо, тянет на себя и наносит еще несколько ударов сумочкой по лицу.

Стразы на застежке царапают лицо Романа, оставляя кровавые отметины.

- Взрослый мужик и не умеешь удержать штаны на месте? – резко дергает за ухо, так что он закрывает глаза.

Пытается осторожно отстраниться от матери, но все его попытки заканчиваются очередным ударом. Мои похитители, стоят в стороне и давятся от смеха.

- Мам, люди. Тише. Давай спокойно поговорим, - Рома даже выдавливает из себя подобие улыбки. – Я очень рад тебя видеть. Почему не сказала? Я бы встретил тебя в аэропорту.

После этих слов он получает звонкую пощечину, такой силы, что голова дергается.

Смотрю на эту всю сцену, а в голове нет никаких мыслей. Я ошарашена. У Ромы всегда были хорошие отношения с матерью. Как муж всегда говорил, она с ранних лет была его лучшим другом.

- Рад? Да, сынок, вижу, как рад, - ударяет его локтем вбок. – Ты думаешь, что скажут люди, а чем ты думал, когда решил спутаться с этой? - плюет ему в лицо. – Позорище!

Это выходит так эффектно и изящно.

Оборачивается ко мне. У нее очень темные глаза, практически черные, светлые длинные волосы, которые собраны в высокий хвост, прическа еще сильнее подчеркивает скулы. На лице заметен отпечаток пластических хирургов, но даже в моем состоянии не могу не оценить, их потрясающую работу. Лариса Эдуардовна выглядит практически моей ровесницей.

- А ты чего стоишь? Марш в машину! – обращается ко мне командным тоном.

- Но я не… - растерянно смотрю на свекровь.

Я ее всегда побаивалась. Да и в наших отношениях всегда был холод. Не хочу с ней ехать. Хочу как можно дальше быть от их семьи.

- Валерия, без разговоров, - показывает рукой в сторону своего автомобиля.

- Лера пойдет со мной домой! Нам надо поговорить, - Рома наконец-то вырывается из ослабевшей хватки матери и подбегает ко мне. – Любимая, я все дома приготовил к вашему приезду. Мне столько всего надо тебе рассказать! – еще и руку протягивает, хочет к лицу прикоснуться.

- Отойди! – срываюсь на крик от омерзения.

Не переживу, если прикоснется. По щеке у него стекает кровь, нос тоже расцарапан, ухо красное, и при этом он продолжает фирменно улыбаться, будто у нас тут милая семейная встреча.

- Быстро руки убрал. Сгинь с глаз моих, пока евнухом не сделала, - у свекрови такой властный голос, что даже у меня по позвоночнику холод пробегает. – Тогда кобелиные желания пропадут, и мозги на место встанут.

- Мама! Что за мерзость! – Рома морщит нос. – Это моя жена. Я сам разберусь.

- Брысь!

Грациозно разворачивается на каблуках, хватает меня за руку немного выше локтя и ведет к машине.

Все же если выбирать, то я выберу Ларису Эдуардовну. Оставаться наедине с предателем я точно не готова.

Только все равно не пойму, откуда у нее столько агрессии, так накинулась на сына? Не из-за меня же… Она меня едва переносила…

Утопаю в уютном кресле. В автомобиле очень тепло. Свекровь срывается с места, уверенно держит руль. Искоса поглядывает на меня, потом на Аришку.

Зачем-то оборачиваюсь. Рома продолжает стоять на том же месте и смотрит нам вслед.

- Кобель плешивый, - ведет плечом. – Нашел с кем спутаться, - голос пропитан льдом, даже в салоне холоднее становится. Алена… снова она, - ударяет ладонью по рулю.

- Он давно с ней, - вздыхаю. – Ребенок у них будет.

- Обрюхатил гаденыш. Прибью, - ее ярость ощущается физически.

- Второй раз, - облизываю пересохшие губы, пытаюсь унять дрожь.

Я все еще не понимаю, мотивы свекрови. И что для меня значит ее приезд?

- Что значит второй? – машина едва не заезжает на бордюр. Но она быстро справляется с управлением.

- Дима, первый ребенок Алены. Я думаю, он от Ромы, - каждое слово сопровождается болью в груди. – Он давно на две семьи живет.

- Фух, - выдыхает. – Нет, Валерия, первый ребенок этой курицы не от Романа, - уголок губ дергается, - Он от его отца.

- Лариса Эдуардовна, вы шутите? – первая и самая здравая мысль, которая приходит в голову.

Я очень смутно помню отца Ромы, он в моей памяти остался человеком вежливым, галантным и занудным. Впервые я его увидела на нашей свадьбе. Он говорил странно, витиеватыми, заумными фразами, которые лишь утомляли.

Помню, как мама фыркала и старалась как можно дальше держаться от этого «безумного умника», так она прозвала Вениамина… как там его отчество, даже вспомнить не могу.

И представить, что моя утонченная сестра, и занудный отец Ромы… у них общий ребенок!

- Лариса, - говорит свекровь, возвращая меня из мрачных мыслей.

- Что?

- Без Эдуардовны. Бесит, - морщит аккуратный носик. – Гены одного драного кобеля передались его отпрыску. Все же я была лучшего мнения о своем сыне. У него перед глазами был пример падения его папаши. Не помогло, - она это все говорит ровным тоном. Эмоции полностью под контролем.

Все же эта ее способность, как раз и передалась Роме. Его практически нереально было вывести из себя.

- Вы уверены? – смотрю на нее с недоверием.

Мой тихий и уютный мир превратился в сюрреалистический ужастик. Страшно идти, жутко представить, что меня ждет за очередным поворотом.

- Он был одним из ее лечащих врачей, - продолжает уверенно вести машину.

- Я видела фамилии, мама рассказывала. Не одного упоминания о Вениамине, - говорю, мысленно возвращаясь в болезненное прошлое.

- Это ничтожество сам мне рассказал, когда в очередной раз ползал в ногах, умоляя дать ему деньги, - в голосе сквозит пренебрежение к бывшему мужу. – Он поистине сделал благо для всех, когда испустил свой смрадный дух.

- Не надо так о мертвых, - вздрагиваю. Концентрация ненависти и презрения в машине зашкаливает.

- Это еще почти комплимент, - на идеально подведенных губах появляется подобие улыбки. – Счастье, что мне хватило ума вовремя выкинуть его за шкирку из своей жизни.

Глава 14

Алена

Она всегда с нетерпением ждала ночи, сон был ее спасением. Алена любила спать, ей всегда снился Михаил. Он обнимал ее и шептал слова любви. Только в сновидениях она вновь могла быть с ним рядом.

Но в эту ночь она так и не смогла заснуть. Лера снова разбередила душу. Снова эта страдалица. Алена достала из тумбочки фотографию, даже в темноте она четко видела черты любимого лица. В тот день них был двойной праздник, Миша сделал ей предложение, и они вместе сделали тест на беременность.

Она не сомневалась – будет девочка. Их маленькая куколка, точная копия ее любимого. Тогда мир виделся Алене ярким, добрым и сказочным.

Она даже была готова поставить карьеру на паузу, лишь бы родить любимому ребеночка. А потом бы быстро пришла в форму и продолжила восхождение. У нее бы все получилось, Алена никогда не сомневалась в своих силах. Любовь окрыляла.

Лера была второй, кому она рассказала о грядущем счастье. Тогда она еще всем делилась с сестрой. Искренне радовалась за нее и любила племянницу. Алена была счастлива сама и того же желала окружающим.

Она горько усмехается. Какой же наивной она была. Мир оказался черным и лицемерным, а за короткое счастье ей теперь придется расплачиваться всю жизнь. Свое сердце она похоронила в одной могиле с Михаилом, вместе с мечтами об их девочке. Туда же отправилась и ее карьера. У Алены ничего не осталось, кроме жажды возмездия. Сестра должна заплатить за все. Ей необходимы страдания Леры.

Под утро она так и заснула с фотографией в обнимку. Миша не пришел во сне. Впервые за долгое время. Утро резануло реальностью и новой болью. В животе пинается ее сын. Алена закусывает губу до крови и принимает телефонный звонок от племянницы.

- Привет! Не разбудила?

- Нет, - Алена прячет фотографию в тумбочку.

- Не в духе? – Зоря всегда улавливает ее настроение. Удивительна девочка. Хорошо, что на Леру ни грамма непохожа.

- Есть немного. Как там бабушка? Какие новости? – Алена заставляет себя спрятать боль в глубину души.

- Прооперировали. Вроде норм. Димка у нас, - делает паузу, потом добавляет. – Я тут маме написала, пригласила ее на выступление.

- Извинилась.

- Ну а как иначе. Надо отношения налаживать. Ты сама говорила, что если она и пойдет на контакт, то со мной. И мне ее не хватает. Хорошо было, - вздыхает. – Папа мрачный ходит теперь.

- Пригласила, так пригласила, - равнодушно протягивает Алена.

Если сестра припрется, она с ней побеседует. Хочется посмотреть в ее бесстыжие глаза. А нет, так позже. Лера свое все равно получит.

- Я думала, ты обрадуешься моей инициативе, - в голосе племянницы обиженные нотки.

- Ты умничка, Зорь. Просто… не бери в голову. Тебе о выступлении надо думать. И я скоро в строй вернусь, - постаралась добавить бодрее.

- Целую, роднуличка, - Зоря издает звук поцелуя. – Береги себя!

- Непременно. Целую.

Алена вертит в руках телефон. Приятно, что Зоряна берет с нее пример, а не со своей матери. Проявляет инициативу, чтобы сделать Алене приятно. Будет толк из девочки. Особенно если Лера будет от Зори как можно дальше. Все к чему прикасается ее сестрица, обречено на крах.

Немного поразмыслив над дальнейшими действиями. Алена ищет нужный ей номер и нажимает кнопку вызова.

- Привет, ласточка, - раздается воркующий мужской голос. – Как мой сыночек поживает и его самая прекрасная мамочка?

- Не очень, Макс.

- Что огорчило мою королеву?

- Дело у меня к тебе есть, - ворковать и разводить ванильные сопли у нее сегодня нет никакого желания.

- Какое? Весь в твоем распоряжении.

- Ой, так уж и весь, - фыркает Алена, не может удержаться, чтобы не подколоть.

- Нууу, ласточка. Мы говорили об этом, - сразу тон меняется. Не любит касаться этой темы.

- Не об этом я Макс.

- О чем?

- Мне надо, чтобы ты уволил Романа.

- Зачем Ромку-то? – ошарашенно переспрашивает.

- Он изменил моей сестре.

- Хм… и… мне посочувствовать?

- Макс, мне нужна услуга! – она уже начинает выходить из себя.

- Ален, - по имени он ее называет крайне редко, когда пахнет чем-то гадким. – Я не могу его уволить. Лучше скажи, что тебе купить? Ты к врачу скоро собираешься? Я хочу, чтобы у нас родился здоровый ребенок.

- Мне нельзя нервничать, а своим отказом, ты наносишь вред сыну! – Алена повышает голос.

- Слушай, твоя сестра – взрослая тетка. Я с Ромкой переговорю. Только это их семейное. Увольнять я его не буду.

- Почему, Макс?! – орет в трубку.

- Не могу. Тут я связан по рукам и ногам.

- Кем? Кто за ним стоит? – она сразу чует неладное.

- Ален, не лезь в это. Думай о нашем сыне. Не забивай свою прекрасную головушку. У меня сейчас совещание. Позже созвонимся.

От злости Алена едва не швыряет телефон об стену. Даже не отказ Макса ее так разозлил. А осознание, что знает она далеко не все. И ее план может рухнуть по вине неизвестного врага. Кто-то плетет свои сети. Еще понять бы кто и зачем?

Глава 15

Лера

«Зорь, я не думаю, что это хорошая идея. Я мысленно с тобой и желаю тебе успеха. Ты к этому шла. У меня маленькая Аришка на руках».

Отправляю сообщение. Хоть материнское сердце разрывается. Я всегда переживала за карьеру дочери. Мы покупали ей все самое лучшее. Понимали, что это не просто увлечение, она хочет связать с балетом свою жизнь.

И я бы пошла, вопреки ее словам, которые застряли ядовитыми занозами в душе. Но… там будут Алена, Рома, не представляю, как сейчас смогу с ними встретиться. Мне страшно.

«Тебе ничего не мешало бегать раздетой с малышкой по морозу. А тут тепло, и я договорюсь про лучшее место для тебя».

Ее ответ снова наносит удар. Я всегда считала, что мы с Зорей откровенны, что у нас идеальные отношения. Даже ни одной ссоры вспомнить не могу. А сейчас такой цинизм…

Сижу с телефоном в руке и не знаю, что ответить. Набираю и стираю. Все не то. Неужели это моя дочь? Я ее совсем не знаю.

Телефон снова информирует о сообщении:

«Прости. Не подумав написала. Просто очень хочу тебя видеть. Мамочка, я так переживаю, конкуренция огромная, а у меня нервы. Семья разваливается. Думаешь, мне легко! Конечно, тебе тяжелее, но и на меня многое свалилось! Если меня не выберут, то все к чему я шла столько лет, вся моя жизнь, все напрасно. Мамочка, хоть в этот день забудь обиды и просто будь рядом!».

Руки дрожат. Несколько раз перечитываю. Смотрю на спящую Аришку, чтобы немного успокоиться. Только получается все наоборот. Молоко не вернулось. А я надеялась, верила…

Зоряна душу бередит. Материнское сердце рвется к ней, хочется обнять и успокоить свою девочку. Сказать насколько она талантлива и как я в нее верю. А в голове звучат ее обидные слова.

«Не знаю. У меня молоко пропало. Нам с Аришкой лучше побыть в тишине. Мне надо избегать стрессов, чтобы молоко вернулось».

Отвечаю и чувствую себя предательницей. Материнское сердце уже готово ее оправдывать. Это ж моя дочурка, долгожданная, нежная, любимая.

Но она же не думала обо мне, когда это все говорила, когда скрывала и оправдывала грязь. Нашептывает другой голос в голове.

«А ты где?».

«Папа не говорил?».

Хмурюсь. Странно, что Рома не рассказал про приезд второй бабушки. Зоряна на все праздники получала от Ларисы Эдуардовны щедрые денежные переводы, новые телефон последней модели, дорогущий ноутбук. И всегда отзывалась о ней с теплотой.

«Он сказал, что пробовал с тобой поговорить. Но ничего не вышло. Мам, я не буду это комментировать. Ты сейчас на все болезненно реагируешь. Придет время, и вы поговорите. И о каких стрессах речь? Если я тебя на выступление приглашаю. Папа будет далеко от тебя сидеть. Наоборот, позитивчик обеспечу!».

Ага, ты уже обеспечила, грустно думаю про себя. Но ведь ей действительно нужна поддержка!

Как бы Зоряна ни поступила. А зла ей я не желаю.

«Так, где ты?».

Прилетает еще одно сообщение.

«У бабушки».

Не вижу смысла скрывать. Рома видел, с кем я уехала. Почему он дочери не сказал, вот это загадка.

«В больнице?».

Зоря подумала, что я у своей матери. И тут еще один укол совести. Я даже не поинтересовалась, как она себя чувствует.

Та Лера, которая всегда бежала по первому зову к семье, паникует во мне и сыплет упреками. А новая Лера, которая лишь зарождается, наоборот, убеждает меня, что мать получила по заслугам своим.

«Нет. Я у бабушки Ларисы. Что там с нашей бабушкой? Как она?».

«Ларисы?! Прикалываешься? Она че… это… приперлась? Или ты меня разводишь?».

Видимо, новость очень потрясла Зорю. Раз ее культурная речь куда-то запропастилась. Она всегда старалась говорить как взрослые, подражала нам. Особенно Алене. В свободное время много читала, постоянно слушала электронные книги в дороге и даже когда засыпала. Балерина должна быть утонченно и образованной – так говорила ее тетя.

Но в моменты сильного волнения, дочь не выбирала выражений. Как сейчас. Но почему это ее так взволновало?

«Бабушка приехала».

«Только не вздумай взять ее на выступление!».

Странная просьба.

«Почему? Ты же всегда ждала подарки от бабушки. Думаю, она будет рада полюбоваться, как ты выросла и чего достигла».

«Я буду нервничать, мам. У нее завышенные требования. Не бери ее! Пожалуйста!».

Я буквально ощущаю панику от ее сообщений.

Снова замираю с телефоном в руках.

«Если без нее не можешь, тогда не приходи. Я тебе видео потом скину».

Еще одно сообщение, пропитанное страхом.

- Что опять случилось? – голос свекрови раздается настолько неожиданно, что телефон падает из рук.

- С Зоряной общаюсь. У нее выступление, от которого во многом зависит ее дальнейшая карьера. Меня зовет, - отвечаю растерянно.

- И потому ты похожа на зеленую дрожащую на ветру поганку? – наклоняется, поднимает телефон и подает его мне.

- Зоря знала обо всем. И она поддержала Рому, - вкратце, снова всхлипывая и заливаясь слезами, рассказываю Ларисе Эдуардовне о Зоряне.

Скорее всего, неправильно. Получается, я настраиваю бабушку против внучки. Только у меня появляется дикая потребность выговориться. А начав, уже не могу остановиться. Выкладываю даже то, что не планировала.

Она слушает меня внимательно. Ни одной эмоции на лице, на статую похожа, только глаза сверкают, но и в их черной бездне ничего невозможно прочесть. Лишь изредка задает уточняющие вопросы, металлическим, ровным голосом.

Только в конце рассказа, осознаю, что свекровь приехала, зная о связи Ромы и Алены. И в то же время про ребенка сестры, судя по ее реакции в машине, она не подозревала.

- Лариса Эдуардовна, но вы ведь были в курсе? Вы приехали… не просто так… Кто вам сказал?

- Говоришь, выступление, Зорьки? – игнорирует мой вопрос. - С удовольствием составлю тебе компанию и посещу такое грандиозное мероприятие, - барабанит длинными ногтями по деревянной тумбе.

Глава 16

- Только она просила вас не брать, - выдаю и наблюдаю за реакцией свекрови.

- Забавно, - глаза радостно вспыхивают. – Тем более мы просто обязаны поддержать юное дарование.

- Что я еще не знаю? – вздыхаю. – Снова тайны?

- Валерия, марш в ванную, умойся. И чтобы в своем доме я больше соплей не видела. Ты на кого похожа стала? Молодость ценить надо, а не из-за изменившего козла превращать себя раньше времени в старуху. Да, этот козел мой сын, но ни один мужик в мире не стоит женских слез, - слова хлещут меня по щекам.

Аура у нее удушающая, мощная. Так что и возразить язык не поворачивается. И слезы высыхают.

- Это не просто измена. Я стою на обломках собственной жизни. Ложь куда ни глянь.

- Научись ценить себя. В кого ты превратилась? В прислугу для семьи? Думаешь, это ценится? – запрокидывает голову и смеется. – Вначале… возможно, а потом люди привыкают и начинают ноги вытирать. Я по молодости на те же грабли наступила. В Веню без памяти идиотка влюбилась, ходила ему слюни подтирала платочком. Думаешь, оценил? – морщит нос. – Нет, он требовал больше и больше, решил, что может из меня веревки вить. Итог – Веня был послан в свободное плавание. Доплавался. Доигрался. Закономерность. Заслужил.

- С Ромой другое… он заботился, помогал, за все годы и мысли не возникло, что он способен на такое.

- Нельзя в мужике растворяться. Никогда. Жизнь дала урок, так учись. Да, больно. Смертельно – ни капли. Поблагодари за прозрение, смой грязь и иди дальше, - показывает пальцем на ванную комнату. – Ты еще тут? Я что сказала?

Послушно следую ее указаниям. Наверное, впервые за эти адские дни смотрю на себя в зеркало. Страшно. Я реально похожа на зомби. Страдание оставили печать на лице. Волосы… их так уже и назвать сложно, тусклая пакля.

Не могу я в таком виде поехать к дочери, Лариса Эдуардовна права. Конечно, из зомби в красавицу мне не превратиться. Но немного привести себя в порядок необходимо.

Когда возвращаюсь в комнату, чувствую себя намного легче. Такое ощущение, что вода смыла часть грязи. Дышится легче.

Свекровь стоит спиной ко мне, говорит по телефону.

- Увидится? Ммм… - стучит каблуком по полу. – А почему нет. Подъезжай, адрес и время скину в сообщении. До встречи, - выключает вызов и оборачивается ко мне. – О совсем другое дело Валерия.

С кем это она говорит? Ведь явно не со своим нынешним мужем, с которым по рассказам Ромы живет душа в душу. Но спросить не решаюсь. Она меня все еще до жути пугает.

- Только проблема у нас, я не знаю, с кем оставить Аришку. С собой ее точно не вариант брать.

- Няня придет. Человек проверенный. Присмотрит, - безразлично пожимает плечами.

Лариса Эдуардовна никогда и к Зоре особой нежности не проявляла. Даже с рождением внучки не поздравила. Потом когда приезжала, привозила подарки, но на внучку одним глазом посмотрела. Когда Зоря немного подросла, она снова отделывалась подарками и ограничивалась одной двумя фразами в свои редкие приезды в город. В последние годы они стали изредка общаться по телефону, Зоря заказывала, что ей подарить на праздники.

С Аришкой ситуация аналогичная. Лариса Эдуардовна на нее даже не смотрит, но при этом накупила столько всего, что на десять младенцев хватит с головой.

- Я не оставлю дочь с незнакомым человеком.

- С профессионалом своего дела.

- Все равно, нет, - скрещиваю руки. Тут меня не переубедить. – Но я могу предложить вариант.

- Какой? – всем своим видом показывает, что я ее уже утомила.

- Светлана. Моя сестра по отцу. Я вам рассказывала, как они мне помогли. Не знаю, сможет ли она. Но только Светлане я могу доверить доченьку.

- Валерия, зачем тебе бедные родственники? Сблизишься с ними, и будут деньги как пиявки вытягивать, - презрительно кривится. – Тебе самой на ноги вставать, а не вешать на шею двух инвалидов и… - осекается, машет рукой.

- Светлана добрый и отзывчивый человек. Она единственная мне помогла!

- Простота, самоотверженность, а в итоге? Где ее жизнь? Спущена в канализацию, - склоняет голову набок. Смотрит на меня внимательно. – Вот так уже лучше. Хоть отмылась, еще в салон заедем. Нельзя показывать мужику, как ты раздавлена. И улыбайся, покажи, что ты недоступна, пусть локти кусает, кого потерял.

- Я не хочу никого из них видеть.

- И что? Жизнь не спрашивает, она проверяет на прочность. Потому будь готова всегда, - кладет руку на дверную ручку. – Если тебе так важно, пусть эта Светлана приедет. Я оплачу ее услуги, - заявляет безразлично и выходит.

Сразу же набираю Светлану. Только к ней у меня доверие. А Лариса Эдуардовна, мне с ней некомфортно, она будто мой воздух крадет, душит своей аурой. Но в моей ситуации выбор небольшой.

Сестра обрадовалась моему звонку. Обещала отпроситься с работы и приехать.

До приезда сестры не нахожу себе места. Одеваюсь в выбранный свекровью темно-синий брючный костюм. Смотрю на себя в зеркало, все равно круги под опухшими глазами.

Нервничаю ужасно. Хочется отменить все. Держусь, не знаю из каких сил. Их уже совсем не осталось.

Приезд Светланы немного меня успокаивает, очень рада ее видеть. Хоть сестра явно чувствует себя не в своей тарелке, горбится, вся сжимается под изучающим взглядом свекрови.

- Ваши услуги будут оплачены. Но если что-то с моей внучкой будет не так, - качает головой. - И помните, в доме охрана. Без фокусов, - говорит стальным голосом.

- Мне не надо денег. Я по-семейному помогаю. И я уже успела полюбить Аришку, - мягко улыбается.

- Полный маразм отказываться в вашей ситуации, - ухмыляется.

Светлана опускает голову, теребит край старого свитера.

- Не обращай внимания. Спасибо, Свет, - обнимаю ее.

Хоть сама готова от стыда сгореть, от слов свекрови. Нельзя так человека унижать! Но разве она послушает? Нет. Лариса Эдуардовна непробиваема.

Несмотря на мои протесты, она везет меня в салон красоты. Мне укладывают волосы, замазывают круги под глазами, делают легкий макияж. На женщину я однозначно стала похожа. Мои черные волосы блестят, в глазах грусть, но они уже не выглядят опухшими.

Глава 17

Максим растерянно кивает Зоряне в знак приветствия. Его явно не потрясла встреча с моей дочерью. Ему все равно.

Почему его так задела эта новость? Не верю, что настолько переживает за нашу семью.

- Зорь, мы все пришли поддержать тебя, - пытаюсь понять по лицу дочери, откуда этот панический ужас в глазах.

Мне тоже хочется крикнуть ей: «Как ты могла!». Поддерживать отца и их грязную связь с Аленой. Не позволяю себе этого.

- Не засчитывается, мам. Лицемерие так и прет, - заявляет очень цинично.

Смотрит на меня, как никогда раньше не смотрела, чужой, злой взгляд, пропитанный ядовитым отчаянием.

- Лицемерие?! – от ее наглости у меня дар речи пропадает.

Где та милая девочка, которая каждый час мне писала, спрашивала, как я себя чувствую, и рассказывала последние новости? Где моя Зоренька, которая каждое утро начинала с улыбки и слов любви?

- Я просила просто приехать и поддержать меня! Неужели ты не понимаешь, какой сегодня важный день! – бьет кулаком по двери.

- Я прислушалась к тебе и приехала.

- Алена где? – едва узнаю голос Максима, настолько он безжизненный и глухой.

- Там, куда посторонним вход запрещен! – огрызается.

Моя дочь, которая за всю свою жизнь ни разу даже голоса не повысила!

- Тетя Алена будет очень рада увидеть своего старого друга, - вступает в разговор свекровь, до этого наблюдавшая за сценой с ехидной улыбкой.

- Довольна, да, бабулечка? – жутко кривит губы. – Кто тебя звал? Ты обещала?

- Кто и что обещал? Так выкладывайте!- смотрю на свекровь, намеренно избегаю смотреть в сторону дочери. Я еще не могу осознать метаморфозу.

- Валерия, ты интересовалась, кто мне рассказал о связи Романа и Алены, она перед тобой, - указывает рукой на Зорю.

- Это была тайна! Наша с тобой тайна! – дочь вытирает злые слезы с глаз.

- Ты не рассказала мне, но поставила бабушку в известность? – у меня ощущение, что я стою на краю выгребной ямы, еще немного и упаду туда. Смрад уже витает в воздухе.

- За щедрое вознаграждение, разумеется, - Лариса Эдуардовна невозмутима. Даже скорее, наслаждается происходящим.

Мне стыдно, что посторонний человек это все слышит. Что за моей спиной свекровь платила за стукачество дочери! Она потакала ее черной стороне, прививала ложные ценности.

- Максим, прошу прощения. Вы не могли бы нас оставить. Мне жаль, что вы стали свидетелем данной цены, - говорю максимально вежливо.

- Вы правы, Валерия. Мне надо пойти внутрь, - говорит голосом робота, заходит в здание театра.

- А нам лучше отойти, - свекровь рукой показывает в сторону.

Зоряна пытается сопротивляться, но я беру ее за руку и едва не тащу за собой. Не знаю, откуда берутся силы, мне просто необходимо узнать правду!

- Почему вы не рассказали мне и Роме? Как вы могли способствовать подобным поступкам? Лариса Эдуардовна, вы понимаете, какие последствия у ваших действий! Вот, - показываю рукой на дочь.

- Инициатива шла от Зоряны, - ничуть не смутившись, отвечает свекровь. – Она позвонила мне и предложила любопытную информацию взамен на денежное вознаграждение. Я наблюдала, как далеко она зайдет. Слив был всего два раза. Вначале про Максима и Алену.

- Я не говорила про семейные тайны, мам! – Зоря пытается оправдаться.

- Второй раз она сообщила мне, что ты застукала Ромку с Аленой. Получив информацию, я сразу приехала, - свекровь пожимает плечами.

- Зоряна, ничего не хочешь объяснить? – спрашиваю, а сама не уверена, хочу ли услышать ее оправдания.

- Мам, все не так уж страшно, - она снова меняется в лице. Сейчас на меня смотрит милая девочка с огромными глазами. – Я расскажу, только, пожалуйста, не говорите тете Алене! Прошу! – складывает руке в молитвенном жесте и нежно улыбается. – И папе тоже!

- Говори, Зорь, - отвечаю устало.

- Я случайно увидела тетю Алену и Максима, он встречал ее после работы. Они целовались и обнимались. Потом я шла к тете и видела, как он от нее выходит. Все стало понятно – они встречаются. Тете Алене я не стала говорить, что знаю. Папе тоже.

- И ты уже знала про связь своего отца с тетей? – уточняю.

- Знала. Только я же все понимаю. Папа тебя не оставит, тете Алене надо устраивать личную жизнь. Максим – начальник папы – вариант просто отличный. Она если, что и нашему папе сможет выбить зарплату больше,- глаза дочери алчно загораются. – Но тут случилось непредвиденное, - хмурится. – У моего любимого бренда вышла новая коллекция. Там такие вещи, - мечтательно закатывает глаза, - Улет. Но и цены кусаются. У вас с папой просить не вариант. Вы на шмотки столько денег бы никогда не дали. Плюс вы мне для балета всего столько накупили, новый комп взяли. Ну я не стала наглеть, - моргает ресницами.

В ее понимании должна ее сейчас похвалить?

- И? – других слов у меня нет. Пытаюсь не сорваться, чтобы не спугнуть ее откровения.

- А шмотки нужны были! Тогда я подумала, что никому плохо не будет, если я эту информацию бабушке предложу. Но я четко все сделала. Лишнего не сболтнула. Про папу и Алену в тот раз не рассказала. Я была уверена, что проданная бабушке инфа никому не навредит. Она там за бугром, далеко. Не до нас ей. Зато я получила шмотки! Стала в школе номер один! Всем фифам нос утерла, - она потирает руки, и даже сейчас вместо раскаяния у нее на лице читается триумф.

- То есть ты сдала свою любимую тетю? – глухо уточняю.

- Не сдала! Просто мне нужны были деньги. Бабушка бы просто так не дала такую сумму! Я была уверена, что тете Алене и папе это никак не навредит.

- А второй раз, когда ты сообщила уже про папу?

- Ой, тут вообще все элементарно, - машет руками, улыбается, - Ты их застукала. Молчать не будешь. Все скоро обо всем узнают. Я просто решила быть первой и заработать на том, что и так бы бабушке доложили. Действовала на опережение, - она очень гордится своей сообразительностью. – Вот только бабушка уверяла, что приезжать не собирается, - тут по ее лицу пробегает тень. – Обманщица.

Глава 18

- Ай, как не вовремя! – восклицает Зоря. – Мам, видишь, что ты наделала!

- Что же? – я так ошарашена открытиями, что даже не реагирую на крики из разбитого окна.

У меня у самой душа вся в осколках иллюзий о «замечательной» дочери.

- Сейчас Максим, - морщит нос, - Все испортит. Он полез выяснять отношение, а у меня выступление! Еще не хватало, чтобы приемная комиссия это услышала! Мама, вот зачем ты его притащила? Специально? Решила все развалить?

- Его пригласила я, - невозмутимо заявляет свекровь.

- Ой, бабушка, - машет на нее рукой. – Без тебя бы разобрались. Ты только все усложняешь!

- Максим, успокойся, прошу тебя! – доносится истеричный голос Алены.

- Ну все, сейчас они своим скандалом меня опозорят! – Зоря направляется в сторону театра. – Чего вы стоите! Надо все уладить! Бабушка, пожалуйста, замни все! Я уже не знаю, как и выступать! Все из-за вас, - идет и причитает на ходу. – Еще и папа теперь попал! Уволят его! И как я буду? Взрослые же люди, - оборачивается на нас, во взгляде столько презрения, - А ведете себя как идиотки.

- А за тетю Алену не переживаешь? – зачем я это спрашиваю?

Просто в голове не укладывается, она предала всех… Даже ту, кому подражала и брала пример.

- Выкрутиться, - хмыкает. – Она беременная, ей скидка. А вот, ты не подумала, как этот скандал на мне отразится! – открывает дверь черного входа.

- Зорь, а ты о ком-то кроме себя вообще думаешь?

Это мой ребенок?! Не верю! У нее даже лицо изменилось. И глаза, совсем иные, чужие, злые.

Вспоминаются наши откровенные беседы по вечерам, чаепития, она всегда так интересовалась моими делами, советовалась со мной и делилась переживаниями. Никогда подобных высказываний от нее не слышала.

- Я устала! – резко оборачивается, рот искривлен. – Быть идеальной дочерью! Выслушивать ваш бред! Вы мне все уже вот где, - проводит пальцем по горлу. – Каково мне, ты подумала? Все, чтобы вас не разочаровать? Хранить секреты, бояться не сболтнуть лишнего.

- Ты покрывала отца и тетку, а теперь я в этом виновата?

- Да, ты! Наша правильная домашняя курица. Тебя же нельзя разочаровывать! – выплевывает мне эти слова в лицо. - А на самом деле тетину жизнь ты загубила. Думаешь, папа с тобой счастлив? Нисколько! Жалел! Кому ты нужна! Неприспособленная к жизни старая кляча!

Лариса Эдуардовна резко хватает ее за волосы, оттягивает назад.

- Еще одно слово или писк, который мне не понравится, и танцевать будешь в колонии для несовершеннолетних, - наматывает ее волосы себе на кулак.

- Бабушка, пусти! Больно! Я ничего противозаконного не совершила! – пытается освободиться из стального захвата свекрови.

- Была бы дрянная девчонка, а статью подберем, - Лариса Эдуардовна дергает ее на себя, а потом резко толкает вперед и отпускает, так что Зоря не удерживается на ногах и врезается в стену.

- Ай! Что ты сделала?! – поворачивается к нам и держится рукой за нос, сквозь пальцы сочится кровь.

Раньше я бы паниковала, оказывала ей первую помощь и искала врача. А сейчас… не могу себя заставить пошевелиться.

- Зорь, я еще даже не начинала, - свекровь одаривает внучку милейшей улыбкой.

- Зоряна, ты куда запропастилась! Я тебя ищу! – к нам подходит еще одна преподавательница дочери, она часто заменяет Алену. – Здравствуйте, Валерия Аркадьевна! Девочка, что с тобой?! – подбегает к «пострадавшей».

- Добрый день, Милана Сергеевна! – здороваюсь.

Но я будто не тут, рассыпалась, а собрать себя не получается. В голове столько грязной информации, и пока не могу ее осознать. Я все же упала в яму с помоями, и теперь пытаюсь не задохнуться.

- Час от часу не легче! Там дурдом! Еще ты, Зоряна! – окидывает меня осуждающим взглядом.

Дочь получила травму, а я помощь не оказала.

- У меня кровь, Милана Сергеевна! Мне так больно! – Зоря вешается на шею преподавательнице и заливается вполне правдоподобными слезами. – Как мне выступать… ааа… простите меня, я так вас подвела, мне так стыдно…

- Тише, тише, девочка, сейчас к врачу пойдем. Все будет хорошо! – и снова испепеляющий взгляд на меня.

- Зорь, больше слез, мало очень, - бросает Лариса Эдуардовна, проходя мимо. – Валерия, не отставать!

- Что за грубиянка! – возмущается преподавательница.

- Это моя бабушка, она очень хорошая, - дочь улыбается сквозь слезы. – И мама у меня самая лучшая, - тянет ко мне руку.

Тошнота подкатывает к горлу. Она это делает настолько правдоподобно, жутко осознавать – это лишь очередное лицемерие.

Иду вслед за свекровью. Я знаю, куда мы направляемся, и эта идея мне не нравится. Но и оставаться рядом с дочерью не могу.

- Странная у тебя мама, - слышу сочувствующий голос воспитательницы. – Бедная моя девочка! Я с тобой, Зоряночка! До выступления еще есть время, не переживай. Умоляю, не расстраивайся.

И ведь мы все так… велись на ее улыбку и ласку… Старались, чтобы у нее было все самое лучшее…

- Я хочу уйти! Не могу! – говорю свекрови.

- Валерия, я разве разрешала тебе раскисать? – даже не оборачивается.

Мы поднимаемся на второй этаж, нужную дверь найти не составляет труда. Оттуда доносятся крики, за дверью стоят несколько женщин, стучат и просят открыть.

- Зачем мы туда идем? – вздыхаю.

По какой причине сестра спала с моим мужем, если у нее был любовник Максим? Ведь не от большой любви? Тогда зачем лезла в нашу семью?

- Я пришла посмотреть представление, не лишай меня удовольствия,- заявляет Лариса Эдуардовна и громко стучит в дверь. – Максим открой, - командует.

- Мама? Лерочка? – из-за поворота показывается Рома, в руке сжимает телефон. – Что тут происходит?

Дверь открывается и на пороге появляется взъерошенный Максим.

- Роман, я тебя заждался, - раскидывает руки в стороны.

- Макс, что за сообщения? Что за срочность? – муж хмурится.

- Проходи, - злорадно ухмыляется. – И вы… - кивает нам со свекровью.

Глава 19

- Хм… неужели, - Рома сводит брови на переносице, смотрит на Алену, потом на Максима, потом снова на нее, - Ты и ты… вы… - брови ползут вверх.

По реакции мужа понимаю, что он не был осведомлен. Или снова хорошая игра. Я уже ни в чем не уверена.

- Ален, ты совсем рехнулась? – он не расстроен, не удивлен, улыбается и смотрит на сестру снисходительно. – Макс, а ты куда влез? Реально она? – качает головой. – Мама, ты должна гордиться собой, - даже хлопает в ладоши. – Я готов ответить на все ваши вопросы, только Леру уведите. Она только родила, не надо ей лезть во все это, - смотрит на меня, как всегда смотрел с восхищением и нежностью.

Лжец! Подлый предатель!

- Рома, прекращай! – меня аж передергивает. – Ты так обо мне беспокоишься? Серьезно? И когда с Аленой годами путался, все обо мне думал! Противно от твоего лицемерия!

- И кто у нас про лицемерие запел? – подает голос Алена, она стоит, облокотившись о стену, придерживает живот. – Моя чистая и невинная сестрица!

- Ален, я думала, мы с тобой все выяснили, - вздыхаю. Это действительно больная тема, она многое пережила, - Неужели ты столько лет носила в себе обиду? Не стала жить дальше… Мне очень жаль, что так произошло! Я не хотела и никогда не желала тебе зла! Но я не могла знать, не могла все предвидеть! А ты сознательно спала с моим мужем, чтобы отомстить мне? Ален, - обхватываю голову руками. – Если ты думаешь, что я не чувствую своей вины – то глубоко заблуждаешься!

- Ты ни в чем не виновата, Лер, - снова спокойный голос Ромы.

Кулак Максима летит мужу в челюсть. Он пошатывается. Получает еще один удар в нос.

- Какого ты полез к ней, а? – У Максима глаза горят бешенством. – Твой ребенок? Отвечай? – хватает его за рубашку, трясет, ударяет еще раз. Из носа мужа течет кровь. Он не пытается дать сдачи. – Ты отец? Что ж ты все поганишь? – удар в живот. – Если мы с ней были одновременно, то и она может не знать! – он воет как раненый зверь. – Мне нужен этот пацан! Мой наследник!

- Макс, а ты не думал, что вот этот твой скандал дойдет до жены? Может, успокоиться пора? – Рома лежи на полу, Максим наносит удар за ударом, а муж продолжает сохранять спокойствие.

- Успокоиться? Серьезно? – точный и сильный удар в челюсть.

- Да, все можно мирно решить, - вытирает окровавленный рот ладонью. – Если ребенок твой, отлично! Если мой, понесу ответственность, я люблю детей. Максим, я вообще не понимаю твоего бешенства? Откуда мне было знать, с кем ты там путаешься?

- Чей ребенок? Говори, гадина? – Максим смотрит в сторону Алены. – Мы как с тобой договаривались? Ты за все ответишь!

- Может, твой, а может, нет, - задирает голову вверх. – Погадай на кофейной гуще, Максик.

- А я-то думаю, - что она так за тебя просит, переживает! Вот оно как! – Максим хватает только что поднявшегося на ноги Романа за шиворот, и два раз бьет головой об стол. – Я же тебя уничтожу! С грязью смешаю! Ты ведь знал, все знал! Не мог не знать! Я тебе как другу доверял!

- Ты про любовницу рассказывал, имени не называл, - Рома садится на полу, прислоняется к раскуроченному шкафу. – Угомонись, Макс. Хочешь быть с ней, - презрительный кивок в сторону моей сестры, - Совет да любовь. Ой, смешно, какая любовь. Ален, зря ты, - улыбается окровавленным ртом. – Не по зубам тебе такие игры. Планку высоко поставила, перепрыгнуть не сможешь.

Не понимаю, а куда делся тот взгляд обожания, который я видела в спальне? Сейчас он смотрит на нее, как на букашку, недостойную внимания.

Зоряна лицемерка, а этот, похоже, уже сам запутался в своих лживых масках.

- Мне нужен сын! Позарез! Ты это понимаешь! – снова в Романа летит несколько ударов.

Он даже не пытается дать сдачи. Хоть мой муж далеко не слабый человек, регулярно занимается спортом. Но тут, он намеренно позволяет себя избивать. Почему?

- Если у нее в животе твой ребенок, я только рад буду, - заявляет также спокойно. – Хочешь меня уволить? Без проблем. Сам уйду. Не держусь я за место, - пожимает плечами.

Неужели ему действительно все равно на любимую работу? Что-то он скрывает, намеренно подставляется, чтобы очередная грязь не всплыла.

- Нет, - Лариса Эдуардовна делает шаг вперед. До этого она молча наблюдала за происходящим, с нечитаемым выражением лица. В этом они с сыном реально похожи. – Максим не уволит тебя. Он понизит в должности. Будешь почту сортировать, и тобой будут помыкать все, кем ты раньше руководил, - изрекает с милейшей улыбочкой. – И уволиться нельзя. У вас же контракт, насколько помню. Сбежать, сыночек не выйдет.

У меня нет сомнений, что Максим сделает именно так, как она говорит.

- Мама, браво! – Рому и эта новость не задевает. Он поднимается, спокойно поправляет рубашку. – Теперь ты защитница? Что ж пусть так и будет. Береги Леру. А с остальным я справлюсь. Не переживай, я буду молчать.

- Хвааатит! – в противоположную стену летит чашка. – Ромка, заткнись! Сколько ты еще будешь ее покрывать? Не видишь, она уже вместе с твоей мамашей о тебя ноги вытирают! Все будут под ее дудку плясать! Когда ты поймешь, что там некого защищать?! Лерка разрушает все, к чему прикасается! – походит к Роме, проводи пальцем над его верхней губой. Смотрит на свой красный палец, - Посмотри, что она с нами сделала! Ромааа! Я больше не могууу!

Глава 20

Алена

Прошлое

- Лер, я не хочу ехать, - Алена лежит на диване и болтает ногами в воздухе.

- Я уже соскучилась по нашим вылазкам по магазинам! Мне без тебя ничего не выбрать! – Лера присаживается на край дивана и обнимает сестру.

- Я скучаю, а Миша только через три дня вернется! Без него у меня настроение ниже плинтуса, - Алена надувает губы.

- Вот и поедем тебе настроение поднимать! Одевайся!

- Еще и тревога непонятная, - хмурится. – Может, к врачу сходить, все ли хорошо с малышкой, - кладет руку на едва заметный маленький животик. – Лерка, никогда не думала, что так буду хотеть ребенка! Теперь я тебя понимаю, какое же это счастье, - в порыве чувств обнимает сестру и утыкается носом ей в плечо.

Алена с детства очень привязана к сестре. Всегда обижалась на мать, когда та, приносила на праздники подарки только ей. Алена тогда или вовсе от них отказывалась или делила с сестрой. Сладости так всегда вместе уплетали. И все сокровенные тайны она доверяла только Лере.

- А мы с Ромой уже второго хотим. Зоря нас радует изо дня в день, чудо, а не ребенок, послушная, ласковая. Ты и сама знаешь, - Лера заливисто смеется.

- Еще и талантливая. Я узнавала, она делает колоссальные успехи, очень пластичная девочка. С нее толк будет, Лер. И она горит балетом, вижу огонь в ее глазах. Помнишь, я также им бредила в ее возрасте.

- Помню, конечно. А мама считала, что это все ерунда. А теперь всем соседкам хвастается, что у нее дочь звезда.

- Ой, - машет рукой Алена. - До звезды мне далеко. Но я не теряю надежды. Вот рожу, и снова на сцену, с новыми силами, окрыленная любовью.

- Моя младшая сестренка нашла своего мужчину, я так рада! – Лера сжимает руку сестры, слезы счастья выступают на глазах.

- Я, кстати, тебе еще не показала, каких я обалденных кукол привезла Зоре! Гарантию даю, ни у кого в городе таких нет! Лимитированная серия! – вскакивает с дивана, открывает шкаф и указывает рукой на огромную коробку. – К ее дню рождения как раз.

- Ничего себе! Я бы сама в такие поиграла. Красотища, - Лера приседает возле коробки, рассматривает кукол.- Так, пока я любуюсь, быстро одеваться! Не тяни время! Не отстану же! Сама знаешь!

Алена достает вещи. Потом останавливается. Смотрит в окно.

- Лер, погода паршивая. Ты только права получила. Давай хоть такси возьмем?

- Я отлично езжу. И машинка только после капремонта. Летает! Ромка, долго деньги собирал, хоть подержанную, но купил.

- Он для тебя и звезду с неба достанет! – Алена одевается и думает, что Лере повезло в восемнадцать встретить настоящего мужчину.

Они невероятная пара, а как любят друг друга. Она уже представляла их семейные вечера, с детьми, любимыми мужьями. Жизнь казалось только начинается. Столько счастливых моментов впереди.

Миша – ее идеал. Алена впервые влюбилась. До этого на мальчиков вообще не смотрела. А тут увидела и пропала. Он ее на руках носит, без слов, по взгляду читает ее желания, внимательный, заботливый. Миша профессионально занимается плаванием и прекрасно понимает, Алену в ее стремлении достичь высот в балете.

Они познакомились в кафе, она была с девочками, он зашел выпить чаю. Одного взгляда друг на друга хватило. С тех пор они практически не расстаются.

Миша еще работает в строительной фирме менеджером, и начальник послал его договариваться про покупку земли в другом городе. Алена ужасно тосковала без любимого. Но старалась думать о предстоящих событиях. Их свадьбе. Ведь это грандиозное действо уже скоро!

- Готова, - говорит сестре, натягивая свитер. – Лер, давай такси возьмем!- повторяет свою просьбу.

- Не паникуй! Все твои гормоны! Я была прилежной ученицей и все усвоила. Довезу в лучшем виде! – сестра подходит к ней, обнимает. – Неужели ты скоро станешь замужней дамой! Еще и мамой!

- Сама не верю, - Алена смеется. И тревога немного утихает. Она просто себя накручивает. Давно Мишу не видела.

В машине Лера рассказывает об их планах на сегодняшний день. Скоро праздники и надо выбрать подарки для родных. Алена еще не решила, какой особенный подарок выберет для Миши. Возможно, золотой браслет с гравировкой.

- Ален, что-то не так, - голос сестры встревожен.

- Что, Лер?

- Машина меня не слушает!

- Это как?

- Не знаю! Просто она не сбавляет скорость!

- Тормози, Лер! Немедленно!

Они проезжают перекресток ,на светофоре мигает красный. Алена поворачивает голову вправо и видит испуганные глаза Миши. А дальше дикий скрежет, шум, визг, жуткие звуки сливаются в дикий погребальный вой.

Перед глазами все плывет, и только испуганное лицо Миши держит ее тут, не дает окончательно упасть во мрак.

- Ален! Слышишь меня? - сестра дергает ее за плечо.

- Да… больно, - Алена едва шевелит губами. Ногу будто кто острыми лезвиями режет.

- Надо выбираться, - Лера пробует ее вытащить. Но Алена начинает кричать, нога… застряла, ее придавило так, что Алене кажется, там ничего уже не осталось.

- Я сейчас подмогу позову! – кричит Лера.

Она цела, на первый взгляд, невредима. Лера выбирается из покореженного автомобиля и вскрикивает:

- Дети! – несется к еще одной помятой машине недалеко от них.

- Лера! Помощь! – хрипит, Алена, но сестра ее уже не слышит.

Совсем рядом смятая в гармошку машина Миши. И его лицо, искаженное болью, а глаза смотрят с отчаянием и тревогой, он тянет руку через разбитое стекло к Алене.

- Всегда буду тебя любить, - она читает по губам. Прямо сейчас из любимого медленно уходит жизнь. – Береги себя…

- Лера! Спаси его! – Алена орет из последних сил. – Родная, помоги! – в глазах Миши гаснет огонь. Алена чувствует запах смерти… она совсем рядом.

Ее родной Миша до последнего держит руку, тянется к ней, прощается, он покидает ее навсегда и забирает их нерожденную дочурку. Вместе с последним вздохом Миши, она чувствует, как в животе перестает биться сердце ее дочери. Адская боль пронзает тело. В тот миг жизнерадостная Алена отправилась на небеса вслед за Мишей и их дочуркой.

Глава 21

Полиция, врачи, еще непонятные люди, вой сирен – все смешалось и не имело значения. Уже ничего не исправить. Алена ощущала только боль, даже слабая надежда угасла. Она не просила спасти Мишу, знала, его больше нет в этом мире, чувствовала.

Боль физическая отступила, душа корчилась в муках и погибала. Она уже ни на что не реагировала, будто не ее доставали из машины, куда-то везли. Это все теперь не имело смысла. Зачем ее спасают? Последующие несколько дней стерлись у Алены из памяти. Была только черная пелена боли, она раскалывала ее тело на части, но с этим можно справиться. А вот сердце, то, что от него осталось, металось в истерической агонии, безвозвратно меняя ее.

- Мы тебя вычистили. Были осложнения. Но думаю, справимся, - чей-то чужой и безразличный голос.

«Вычистили» - это они про ее маленькую доченьку? Про ее долгожданную малышку?

Алену тогда накрыло новым приступом дикого отчаяния. Она орала, срывая голосовые связки, и думала, что это предел, все, это невозможно выдержать.

Эти дни были по-настоящему адскими. Но постепенно сознание стало возвращаться, Алена этого не хотела, она мечтала убежать снова во тьму, там, где был ее Миша и их малышка.

- Доченька, мы так переживаем, - в палате сидит мама и держит ее за руку. Плачет.

Они постоянно ходят. Что-то говорят. Алена не помнит их визитов, не разговаривает. Пусть оставят ее в покое!

Мать раздражает. Чем она может помочь?

- Тетя Алена, ты не можешь уйти на небо! Ты сильная! – Зоря берет ее ледяную руку в свои маленькие ручки.

- Мы гуляли и решили вместе к тебе заглянуть, - поясняет мать.

- Слабая, - это был первое слово, которое Алена произнесла. Зоряна ее разговорила.

- Сильная! Верю в тебя! Очень жду! – прижимается щекой к ее руке.

Именно в тот момент она поняла, что не просто так осталась в живых. Пока еще не понимала зачем, но племянница выдернула ее из черного тумана.

- Ты приходи чаще, - Алена сжала ручку племянницы в ответ.

С этого дня она шла на поправку, если так можно назвать ее состояние. Возвращалась ясность разума, нога была покалечена так, что врачи сомневались, будет ли она ходить. Говорили про дорогие операции, лечение за рубежом.

Часто приходила Лера. Только для Алены ее визиты были настоящей пыткой. Она не могла видеть сестру, еще не понимала почему, разум не настолько окреп.

А потом появился Рома, сел рядом с ней на стуле.

- У меня к тебе серьезный разговор, - сказал, глядя ей в глаза.

- Не хочу говорить, - все казалось бессмысленным.

- К тебе на днях полиция заглянет. Скажешь, что Миша виноват, - заявляет спокойным тоном.

Алену подбросило на кровати. В нее будто сразу воткнулись тысячи отравленных ножей.

- Оболгать, Мишу? – она не верила. Как у Ромы язык не отсох говорить подобные гадости!

- Алена, слушай меня внимательно. Твоя сестра может сесть, она этого не выдержит. Где Лера, а где тюрьма? – ведет плечом. – Время не отмотать назад. Но есть шанс спасти твою сестру. Ты представляешь как ей? Она места себе не находит! Лера себя винит, что тебя не послушала. Еще она уверена, что с машиной были неполадки, она стала неуправляемой. Но это установить невозможно, там перед тачки в металлом превратился.

- А ты представляешь как мне? – именно в этот момент, вместо нерожденной дочери, стали всходить первые ростки ненависти. Пока еще крохотные, практически неощутимые.

Больше ощущалась обида. Лере тяжело? Они думают про Леру… А Алена, варись ты в своем горе сама, оболги Мишу… За что так?

- Представляю. Тебе нужны операции, много денег, я все организую. Но Леру надо вытащить, это не обговаривается, - сказал командным тоном.

- А не буду наговаривать на Мишу!

- Скажи, что ничего не помнишь, - Рома остается невозмутимым. – Ален, я ни перед чем не остановлюсь, они не посмеют забрать у меня Леру.

- Она у меня забрала Мишу и нашу дочь…

- Это несчастный случай. Никого она у тебя не забирала. И не смей ей выговаривать, обвинять! Это ее сломает. Она себя будет винить, жить нормально не сможет.

- А я? Я смогу жить, Ром?

- Сможешь. Ты молодая. Ален, лучше со мной дружить, а упрямство приведет к нехорошим последствиям.

Тогда Алена была слишком слаба, чтобы бороться. Раздавленная и сломленная, она узнала, что все повесили на Мишу. Рома старался, подкупал свидетелей, искал связи в полиции. Все, чтобы очернить Мишу.

Алена не верила в неисправность машины. Позже анализируя все, узнавая, вспоминая, она пришла к единственному выводу – Лера виновница.

Но даже после аварии, Лера вместо того, чтобы помогать Алене и Мише, побежала вытаскивать двух мальчиков из третьей пострадавшей машины. Алена орала истекала кровью, а Лера заботилась о чужих детях.

Даже мать, которая всегда прохладно относилась к старшей дочери, приходила и угрожала Алене, чтобы она не смела открывать рот. Все выгораживали Леру, переживали, как она справится с потрясением.

А Алена, потерявшая любимых, с раздробленной ногой, их не особо волновала! Они были заняты своими махинациями.

Приходила Лера и плакала у ее кровати. Много говорила. Убеждала, что машина была неисправна. Только чем больше сестра плакала, тем сильнее Алена ее ненавидела.

Она пообещала себе встать на ноги любой ценой. И отомстить, причинить Лере не меньшую боль. Это стало целью ее существования, давало силы просыпаться каждое утро.

Ее перевезли в Германию, там было спокойней. Не было родственников. Алена скучала только за маленькой племянницей, такой ласковой и родной.

Лечение проходило тяжело. Требовались новые операции, немалые деньги. Родственники до поры до времени все оплачивали, Алена отдала и все свои сбережения, но улучшения были минимальными, а деньги таяли.

- Тебя в другую клинику переведут. Не хотел этого делать, но только он тебе поможет, - сказал Рома. – Тут мы теряем и время, и деньги.

Он позвонил вечером. Голос глухой, расстроенный.