Измена. Я больше не буду тряпкой

Глава 1

- Доча, ты чего такая бледная? – мама проводит рукой по моей щеке.

- Я… как раз хотела тебе сказать, - мечтательно улыбаюсь.

Сегодня тест показал две долгожданные полоски.

- У меня для тебя такая новость! – мама перебивает меня.

- Какая? – вздыхаю немного разочарованно. Так хотелось поделиться своей радостью.

- Я беременна! – выдает мама.

- Снова? – не получается скрыть удивления. – Вы же с Максимом знакомы…

- Два месяца! – снова перебивает меня. – Но я чувствую – это мой рыцарь! Я нашла своего единственного!

Именно так она отзывалась о каждом своем мужчине. И от каждого спешила родить ребенка.

- Девятый… - я все еще сбита с толку.

У нас большая семья четыре сестры и четыре брата. Я старшая. У нас с Людмилой один отец, а дальше родители развелись, и каждому своему новому рыцарю мама рожала по ребенку. Бывало так, что «герои» сбегали еще до рождения малыша. Иногда задерживались на год-два не больше.

Младшему братику полтора года. Мама снова беременна.

- Максимка так обрадовался! Уверена, ребенок нас сблизит еще больше, – мама с любовью смотрит в сторону спальни, где, судя по богатырскому храпу, спит ее новый рыцарь. – А мне врач столько лекарств выписала. Возраст-то, - разводит руки в сторону. – Не девочка уже, - достает из кармана халата сложенный вчетверо листок.

- Я не знаю, или у меня наличных хватит. Я много с собой не брала…

У меня оживает телефон в сумочке. Прерываю разговор с матерью. Отхожу к окну.

- Приветик, заюшка! – едва принимаю вызов, тут же раздается веселый голос мужа.

- Привет, Глебушка.

- Ты когда сегодня домой? Задержишься?

- Я у мамы с Сережей. Автобус рейсовый в шесть. Значит, часам к восьми или немного раньше буду дома.

- Отлично! Я немного задержусь на работе. Небольшой завал. Как раз соберемся и отпразднуем! – издает чмокающий звук в трубку. – Целую мою прелестную супругу.

- У меня дома все готово. Только разогреть и накрыть на стол, - говорю улыбаясь. – И я тебя целую, дорогой супруг.

- Серега как?

- Хорошо. Доволен, что сегодня в честь праздника в школу разрешили не пойти. Сейчас во дворе играет с детьми мамы.

- Такой день, пусть пацан балдеет, - смеется супруг.

Сыну сегодня исполняется одиннадцать. В будний день мы решили отметить все скромно по-семейному. А уже на выходные забронировали место в детском развлекательном центре. Пригласили друзей Сережи, наших родных.

- Скажи ему про деньги! – дергает меня мама за руку сзади.

- Маме, привет, - видимо, услышав ее голос, говорит супруг.

- Она это… снова в положении, - не удается подавить растерянного вздоха. – Надо лекарств купить…

- Купи. Деньги на карту скину. Нет проблем, - не меняя веселого тона, говорит муж.

- Спасибо, ты у меня лучший!

- А ты у меня!

- И еще! Сегодня вас с Сережей ждет невероятный сюрприз! – говорю и кладу руку на свой плоский живот. Там уже теплится жизнь. Пока еще сама до конца не верю в это счастье.

- Оу, заинтриговала! Жду с нетерпением вечера!

- А как я жду!

- Зацелую, ненаглядную!

Закончив говорить, со счастливой улыбкой поворачиваюсь к матери.

- Ты купи все в городе. И мне завезешь. А то мне мотаться проблематично не на кого оболтусов оставить.

- Хорошо, мам, - прячу листок в сумочку.

- А сейчас все к столу. Я пирогов напекла. Будем поздравлять изменника!

Мама так настаивала, чтобы я к ней сегодня приехала. Очень хотела внука поздравить.

Сережа возвращается со двора вместе с детьми мамы. С Иваном он особенно сдружился. Мой брат всего на два года старше сына.

- Нас звали? – улыбается Сережа.

- Конечно!

- А вот и подарочек любимому внуку! – мама на минуту уходит в другую комнату, возвращается с пакетом.

Сережа с горящими глазами открывает пакет, а там…

Стыдливо отвожу взгляд в сторону… два года назад именно этот конструктор мы подарили семилетнему Адаму. Коробка, заклеенная скотчем, протертая, но это именно тот конструктор. Я очень долго его выбирала, точно не спутаю.

- Спасибо, - растерянно говорит Сережа.

Думаю, сын тоже его узнал. Мы вместе тогда бродили по магазинам. Но виду не показал.

У мамы с деньгами тяжело. Всегда так было. Я с четырнадцати лет подрабатывала, где только могла, чтобы помочь семье. Папа исправно платил алименты. Но у нас была слишком большая семья, денег всегда не хватало. Братья и сестры часто болели. Я привыкла заботиться о них. И даже сейчас, делаю все, что в моих силах.

Мы проходим к столу. Общаюсь с братьями и сестрами, узнаю их новости. Безумно их всех люблю. Некоторых я нянчила, не спала ночами, помогая измотанной матери.

- Не знаешь, папа дома? Хотела к нему тоже забежать, - спрашиваю маму.

- Неа, на работе, смена у него. Его оболтусы в школе.

Отец и мать давно развелись. Но живут через три дома. Они смогли сохранить более-менее нормальные отношения. У папы своя семья, двое сыновей, молодая жена, с которой я очень сдружилась. Анжела стала мне настоящей подругой.

- Жаль… хотела с ним тоже повидаться.

- Успеешь еще, - безразлично машет рукой мама. – Ты про лекарство не забудь! Врач говорила, мне обязательно надо принимать!

- Не забуду.

Про беременность решаю сообщить в следующий раз. Так даже правильнее. Лучше пусть Глеб и Сережа первыми узнают.

- Я тебе с собой закруток дам, картошечки домашней.

- Спасибо, только как я это все дотащу, - развожу руками. – Лучше уже, когда с Глебом вместе приедем.

Я теперь в положении и тяжести могут навредить крохе.

- Тьху, так Семка в город собрался. Сейчас ему скажу, он вас с Сережкой прихватит. Проблем-то! – мама поднимается из-за стола.

Семен – это наш сосед. Очень отзывчивый мужчина. Даже моего младшего брата мама назвала в его честь.

- Отлично! Значит, еще раньше домой доберусь!

Мама уходит договариваться. А на кухню входит Максим. Его я плохо знаю. Видела всего раз.

Глава 2

- Сереженька, иди на кухню, - говорю не своим голосом.

Сын не задает лишних вопросов. Только бросает на отца полный злости взгляд.

- Анжела, подруга… у тебя нет никого ближе меня, - шепчу, цепляясь руками за дверной косяк. – Так ты мне говорила на прошлой неделе…

Я делилась с предательницей своими переживаниями, советовалась с ней. Я очень тяжело схожусь с людьми, мало кому доверяю, а у нее как-то получилось змеей проползти мне в душу.

- Не завидуй! Спасибо скажи! После меня у тебя мужик довольный и щедрый, - заявляет с довольной ухмылкой.

Встает с постели моего сына, одергивает на себе юбку. Глеб тоже поднимается, поправляет штаны. Хорошо хоть они не обнаженные были… и сын всего не увидел… Впрочем, он у меня умный мальчик и все понял… Пусть и не с первых секунд.

А вот я не могу понять. Хочется себя ущипнуть. Проснуться.

До сих пор не верю, что Глеб мог сделать подобное! Не могу двигаться. Если перестану держаться за дверной косяк, тут же рухну.

- Ух, какой довольный, - хлопает Анжелу по пятой точке.

Они даже сейчас ведут себя естественно, как не в чем ни бывало.

- Глеб! Ты даже не попытаешься мне ничего объяснить?

Обычно ведь мужья, застигнутые врасплох, стараются выгородить себя, придумывают нелепые отмазки… Зачем мне слушать его бред? Хочется хотя бы понимать, что я не совсем ему безразлична! Что он дорожит семьей, переживает!

Я снова чувствую себя тряпкой…

Давняя боль возвращается с новой силой. Снова предательство. Я ведь верила, что смогла начать жизнь заново. Стать счастливой, похоронить прошлое.

- Зачем? Ты все видела. А почему ты не шевелишься? Не накрываешь на стол? Мне непонятно, - бросает на меня гневный взгляд. – Еще и прервала в самый ответственный момент.

- Что? – от его наглости дар речи пропадает.

- Знаешь, как после этих всех занятий безумно есть хочется, - подгавкивает ему Анжелка.

- А как тебе есть захочется, если я отцу все расскажу?! – на смену растерянности приходит злость.

Безумно хочется им причинить боль. Дикую, адскую, чтобы на своих предательских шкурах ощутили все.

- Ты? Не смеши меня, - задирает голову вверх и хохочет. – Ты же не хочешь, чтобы у папаши твоего сердечко прихватило. А оно у него шалит.

У отца действительно слабое сердце. Но заслуживает ли он жить с предательницей? Но она права, решиться рассказать ему все, я сразу не смогу.

- У вас двое сыновей. Отличная семья. Зачем ты полезла в нашу? – спрашиваю, чувствуя, как внутри сгораю заживо.

Не знаю почему, мне так важно понять их мотивы.

- И вечно воняющий рыбок престарелый муж, - морщит нос.

Отец работает на рыбном заводе начальником смены. Трудится и сверхурочно, чтобы у нее с сыновьями все было. Покупает постоянно ей обновки, дарит подарки, каждую неделю цветы.

- Ты сама рыбой торговала, жила с алкоголиком, который тебя избивал. Отец тебя из такого болота вытащил! Вот твоя благодарность!

- Выискалась мне тут проповедница, - демонстративно отворачивается и обнимает моего мужа.

- Как ты мог в кровати сына?! В нашей квартире?! И сейчас продолжаешь! – делаю несколько судорожных вздохов, а ощущение, что яд в легкие поступает.

Боль идет по нарастающей, бьет сильнее, жестче. Перед глазами наша жизнь с Глебом… Неужели все двенадцать лет он меня обманывал? Была ли искренность?

- Вот тут признаю косяк. В комнате Сереги не надо было. Но мы зашли подарок положить, - кивает на новенький ноутбук на столе. – И приперло, накрыло… В общем, уплыли от страсти. Анжелка-то деваха сочная.

Он даже сейчас говорит иначе, развязно, нагло. А обычно ласковый, вежливый. Такое ощущение, что мужа мне подменили.

- Я не узнаю тебя… - губы едва шевелятся.

- Расслабься, Машка. Даже лучше, что ты правду знаешь. Теперь по углам прятаться нам с Анжелкой не придется, - заявляет самодовольно.

- А ты… - в мозгу не укладывается то, что я сейчас слышу, - Считаешь… что я спокойно буду на все это смотреть и дальше с тобой жить?

- Уверен. Чем тебе плохо? Я что обижал тебя? Бабла не давал?

- Глебушка, не оправдывайся перед ней! – фыркает Анжела. – Пусть спасибо скажет, что пригрел. Кем ты была? Манька-тряпка! Об тебя только ленивый ноги не вытирал…

Ее слова огнем прожигают кожу, в душу пролезают, выворачивают наизнанку.

А ведь я ей ничего подобного не рассказывала! Я ни с кем не говорю про прошлое. Оно оставило слишком много шрамов.

- Ты… ты ей рассказал! – издаю судорожный вопль.

- А чего скрывать? Пойми это же не просто кличка, это твоя суть. Ты такой родилась. А мне огонь нужен, искрометная женщина. Так что, скажи спасибо за мое благородство, что пригрел, оберегаю, ни в чем не ограничиваю, - смотрит на меня так, будто он реально супергерой, спасающий жизни. – Жалел, правду скрывал. Но пора тебе прозреть и узнать свое место.

- Так зачем ты со мной жил, Глеб? Почему не нашел искрометную женщину? Зачем столько лет притворялся?

Глава 3

- Благотворительность, Машка. Жалость. Привычка. Мое хорошее к тебе отношение. Я же заботился о тебе, о твоей семейке эти годы. В ответ хотел уюта и спокойствия в доме. Угомонись и иди на кухню, - муж всем своим видом показывает, как устал от разборок.

- Не ценишь ты, что Глебушка для тебя делает, - притворно вздыхает Анжела.

- Не ценит, лап, - качает головой изменщик. – Ее семейка только за мой счет и живет. Твоя многоуважаемая и плодовитая мамочка девятого носит. За чей счет? Ее очередной хахаль обеспечит? – издает смешок. – Нет, на меня все надежды. И заметь, я не отказываюсь.

- И потому я должна терпеть твои выходки?

- Терпеть – слишком пафосно. Ты как сыр в масле катаешься. И права у тебя нет меня упрекать. В отличие от своей мамочки ты за столько лет не смогла мне ребенка родить. А как я просил! – на лице вселенская обида.

- Как же ты все перекручиваешь! Еще и меня виноватой делаешь! Ты со мной ходил к врачам! И все прекрасно знаешь!

Второго ребенка мы хотели давно. И у меня и мужа проблем на первый взгляд со здоровьем не было. Но все никак не получалось. Я посетила множество клиник, и никто никаких патологий не нашел ни у меня, ни у мужа.

И вот чудо случилось… в такой момент.

- Ты не хотела подсознательно. Вот и не получалось. А вот Анжелочка… - он осекается и оборачивается.

Мачеха бледнеет.

- Ладно, хватит языки чесать, - торопливо машет рукой.

- Анжела! Младший твой сын от Глеба? – именно эта мысль, как молния вонзается в сознание.

Братья совсем не похожи. Еще удивлялась, как они такие разные уродились. И по характеру, и по внешности. Конечно, так бывает, но…

- Не говори ерунды! – фыркает мачеха.

- А если и мой, то что? – с вызовом спрашивает Глеб. – Мне жаль, что за столько лет ты меня так и не поняла.

- Замолчи! – выкрикиваю злобно.

- Ты ее разбаловал просто. Тряпка возомнила себя невесть кем, - с ядовитой ухмылкой шипит Анжелка.

Разворачиваюсь и иду на кухню. Разговоры бессмысленны. Надо собраться с мыслями и понять, что делать дальше. Ильдару сейчас семь. Значит, с Анжелой они почти восемь лет… Или больше. Что еще скрывает мой муж? Человек, которого я оказывается, совсем не знала.

Еще и это прозвище мне вспомнил. Манька-тряпка… закусываю губу до боли. Так меня прозвали еще в школе, за то, что убиралась в домах и за это получала деньги. После учебы все шли гулять, веселиться, а я с тряпками по домам. Маме надо было помогать. У нас большая семья, надо было за что-то жить. Алименты платил только мой папа, а мама не могла пойти на работу, потому как смотрела за детьми. Даже овощи с огорода на рынок продавать, и то ездила я. Сестра наотрез отказывалась составить мне компанию. Ей было стыдно.

Я мечтала стать врачом и помогать людям. Правдами и неправдами я добилась своей цели –поступила в медицинский. Искренне надеясь, что обидная кличка останется в прошлом. Зря надеялась… в институте люди оказались еще злее. Однокурсник, на родителей которого я работала, сделал фотографии меня с тряпкой в руках, и разнес это все по институту. Дальше начался ад…

Только хватит! Я не позволю им сделать то же самое сейчас! Спустя столько лет!

- Мамочка, - Сережа побегает и обнимает меня. – Все будет хорошо.

- Будет, милый, - глотаю подступившие слезы и глажу сына по голове.

Сережа поднимает на меня темно-карие глаза с золотыми прожилками… К горлу подступает ком. Как же я люблю своего мальчика. Он не должен проходить через этот кошмар. Никогда им этого не прощу.

- Мы справимся, - и улыбается мне. – Я буду рядом.

- Спасибо, я бы без тебя не справилась! – целую сына. – А сейчас иди к себе в комнату, я разогрею ужин.

- Ты будешь им готовить? – удивленно спрашивает.

- Это будет особенная еда, - подмигиваю.

- Я останусь с тобой, - говорит твердо.

Как же он у меня вырос. Такой день… и во что он превратился. Стараюсь взять эмоции под контроль. Открываю холодильник. Достаю заранее приготовленные блюда, включаю плиту. Лезу в шкафчик, где у нас находится аптечка. Несколько секунд роюсь во всевозможных препаратах. Есть! Так и знала! Сжимаю в руке пузырек слабительного. Оно у нас от свекра осталось, который постоянно с желудком мучается.

На особенный ужин у меня уходит двадцать минут. Любовнички на кухне не появляются, ведут себя тихо.

Сереже накладываю еду отдельно. Предупреждаю, чтобы ничего кроме еды в своей тарелке не ел. Он понимающе кивает и ободряюще мне улыбается.

- Прошу к столу, - выхожу в коридор и зову их.

- Вот это уже лучше! – довольно кряхтит муж.

- Одумалась! – выплывает за ним из комнаты Анжелка. – А готовишь ты Машка действительно обалденно.

Они усаживаются за стол. Муж произносит речь, поздравляет сына с праздником. Какой фарс, какое лицемерие. Сдерживаюсь, чтобы не сказать что-то язвительнее при сыне.

- Ты уже поздравил, пап, - тихо отвечает Сережа, опускает взгляд в тарелку и ковыряется в еде вилкой.

- Прости за маленькое недоразумение. Мы уже все уладили, - корчит виноватую рожу.

- Приятного аппетита, - отвечает сын.

Предатели набрасываются на еду, будто неделю голодали. Сметают все со стола. От отвращения меня мутит. Они ведут себя так, будто реально ничего не произошло. Пытаются меня вовлечь в свои разговоры. Молчу. Сдерживаюсь. И пытаюсь понять, почему все и всегда меня предают. Ведь Глеб не первый…

- Ой…

- Ой…

Вскрикнуть у них получается удивительно синхронно. Так же дружно они вскакивают из-за стола и бегут к туалету.

- Я первый!

- Нет, я!

- Нееет! Потерпишь, Анжелка!

- Не смогу! Ааа пусти, Глеб!

- Не пущу!

Глава 4

Мы с сыном наблюдаем за битвой около туалета. Сережа улыбается, а мне как бальзам на душу, что в такой момент не вижу вселенской грусти в родных глазах.

Глеб первый прорывается к заветному белому другу. Очень грубо отталкивает Анжелу.

- Скотина! Пусти! Ты не понимаешь! Мне плохо, - скулит.

В последний момент ей удается схватиться за дверь, дернуть на себя и пробраться внутрь.

Далее следуют нелицеприятные звуки. Оханья мужа. К ним присоединяется и скулеж предательницы.

- В ванную. Фу! Анжела! Где твой стыд! – орет Глеб.

У нас совмещенный санузел. И могу представить, какая там сейчас разворачивается картина.

- Не до стыда, когда тут такое! – огрызается.

- А вонь… Анжела!

- Думаешь, ты меньше воняешь! – не остается в долгу изменщица.

- Тебя никто сюда не звал!

Снова жуткие звуки.

- Со своей ненормальной разберись! Это все она! Нечего на мне злость срывать! – орет и тут же стонет. - У меня сейчас живот разорвется! Ааа…

- Они заслужили, - важно изрекает Сережа.

- Прости, что ты стал свидетелем этого, - вздыхаю.

- Мама, ты ни в чем не виновата. Откуда тебе было знать.

- Собирайся. Нам тут делать больше нечего. Возьми самое необходимое, а остальными вещами приедем, когда папы дома не будет.

Сын ободряюще сжимает мою руку. Встает из-за стола и бежит к себе в комнату. Я иду к нам в спальню.

Интересно, в нашей спальне они тоже кувыркались? Ответ очевиден. Закусываю губу. Все равно больно… И непонятно… За что? Почему?

Ведь мог нормально разойтись. Но он все эти годы уверял меня в своей любви. Рассказывал, как ему со мной хорошо. И я верила. Думала, Глеб – это моя опора.

А теперь работы нет. Денег своих тоже. Я от него полностью зависела.

Учебу пришлось бросить. Сначала взяла академку по причине беременности и не только… А потом Глеб меня так упрашивал забрать документы, уверял, что мечтает о тихом семейном гнездышке, что ребенку нужна мать. Я послушала его. Тем более, муж всегда был внимателен, делал многое, чтобы я забыла прошлое.

На работу он меня тоже все эти годы не пускал. Хоть я много раз его просила, несколько раз даже находила неплохие варианты. Все же хотелось чем-то заниматься, помимо дома. Но муж был непреклонен.

Беру сумку, бросаю туда вещи. Взгляд падает на картину. За ней сейф, где у мужа лежат деньги. На карты он мне много никогда не скидывает. Только чтобы хватало на все необходимое, или если прошу определенную сумму на что-то. К деньгам в сейфе я никогда не притрагиваюсь. Глеб как-то сказал мне пароль, чтобы показать насколько доверяет. И я всячески оправдывала его доверие.

Но… мне надо за что-то жить первое время, пока найду работу, обустроюсь.

Тем более, это же не его последние деньги. Времени на раздумья не так много, ругань в туалете может прекратиться в любой момент.

Открываю сейф, там практически пусто, нет бумаг, ничего ценного, пачка банкнот лежит с краю. Не так много. Но мне на первое время хватит.

Значит, не очень-то и доверял, если дома оставил такую маленькую сумму. У Глеба своя частная клиника, и заработки у мужа очень хорошие. Тем не менее, живем мы очень скромно, в трехкомнатной квартире, подаренной ему еще его родителями.

Муж говорит, что все деньги уходят на развитие бизнеса. А мне много и не надо было. Главное, чтобы в доме был уют и гармония. Нам на все хватало, так чего мне было жаловаться?

Собрав еще кое-какие вещи, выхожу из комнаты, иду к Сереже. Помогаю ему упаковать все. Мы делаем все быстро, без лишних разговоров, действуем синхронно.

К счастью, муж и его мадам, так и не вылезают из туалета. Нам удается улизнуть, без лишних препирательств.

Вызываю такси. За город очень дорого. Но в такое время иначе не добраться. Первые дни побуду у мамы, а дальше определюсь.

Подруг кроме Анжелы у меня нет. Глеб говорил, что они все завистницы и только будут портить наше счастье. После школы и института, когда казалось бы подруги, мешали меня с грязью и смеялись надо мной, я ему охотно верила.

- Я тебе и подруга, и друг, и любящий муж, - всегда говорил Глеб.

Я с ним соглашалась. Верила безоговорочно. Ведь если бы не он, не знаю, как бы выжила тогда. Одним этим своим поступком он заслужил мое доверие.

Такси приезжает быстро. Всю дорогу сидим в обнимку с Сережей. Хочется разрыдаться, но сдерживаю слезы. Вроде бы действую, что-то делаю, а боль только усиливается, вместе с осознанием реальности.

Но почему-то больше болит прошлое, чем настоящее. Словно Глеб своим поступком воскресил то, после чего, я думала, что не выживу. То, что не в состоянии вылечить время. Я научилась жить, дышать, но каждую ночь вижу один и тот же сон… Свою сказку, которая на деле оказалась кошмаром. Предательство, после которого я так и не смогла полностью оправиться. Никогда не смогу.

А сейчас все объединилось в один ядовитый комок, он душит, давит, мешает дышать. А сердце… от него уже ничего не осталось. Только из-за любви к сыну, из-за новой жизни во мне оно продолжает биться.

- Тебе чего? – такими словами встречает меня Максим у калитки.

- Я пройду, - говорю твердо. Еще не хватало мне оправдываться перед ним.

- Тю… - издает непонятное.

Мама встречает меня в дверях.

- Машунь, что случилось?

- Сереж иди в дом, - говорю сыну. Когда он скрывается в дверях, выдаю, - Застала Глеба и Анжелу в кровати сына. Догадайся, чем они занимались?

- Глеб и эта вертихвостка? Неее, - морщит нос. – Ты что-то не так поняла, - машет рукой, словно отмахивается. – А ты лекарства мне привезла?

- Мам, когда я могла успеть?! У меня такое дома! – едва держу себя в руках.

- Ничего, завтра поедешь и купишь. У нас тут Люда приехала, - сообщает, косясь в сторону дома.

Люда – моя сестра по отцу. Она давно уехала из дома и с мамой они не в лучших отношениях.

- Что-то случилось?

- Помощь ей твоя нужна. Потому не вовремя ты затеяла ссору с Глебом. Лучше помириться.

Глава 5

- Это не ссора, мама! Ты вообще меня слышала?! – устало опускаюсь на лавочку у входа. Ноги совсем не держат.

- Я тебе давно говорила, ни к чему хорошему твоя дружба с Анжелкой не доведет, - гладит меня по голове. – Девица без роду и племени, хваткая, хитрющая, твоего отца умело к рукам прибрала, хочет и на Глебушку замахнуться! Только ты ей спуску не давай! Фиг, мы такого мужика отдадим! Я с тобой доченька, мы справимся!

- Он мне даром не нужен! Он с ней восемь лет или больше! Возможно, папин младший сын от Глеба! Ты хоть понимаешь, с кем я жила! Видеть его не могу! – больше нет сил. Из глаз льются слезы. Задыхаюсь в рыданиях.

- Ты не горячись. Это все домыслы. Что, такому как Глеб, делать рядом с вертихвосткой столько лет? Накрутила себя. Поговорить вам надо нормально.

- Ты не слышала, как они издевались! Что мне говорили! – продолжаю заливаться обжигающими слезами.

- На эмоциях, Маш. Прекращай мокроту разводить. Поверь моему жизненному опыту, такие как Глеб, на дороге не валяются. За него бороться надо, а не так просто отдавать! – берет меня за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза.

- Ты папе пока не говори. Я не знаю, как ему сообщить, - закусываю губу.

Очень переживаю за отца. Сердце у него очень слабое, а он еще так тяжело работает. Если из-за этих новостей с ним что-то случится, не переживу.

- Я дура, по-твоему? – мама хмурится. – Если расскажу, на всю деревню скандал будет. Анжелке тогда руки развяжу. Эн, нет. Нам Глеб самим нужен! – довольно улыбается. – А папаша твой, раз выбрал себе ношу, так пусть и дальше тянет свою гулящую бабень.

- Не нужен, Глеб! Я его не прощу. Никогда к нему не вернусь, - перестаю плакать и говорю твердым голосом. – Уясни это, мама!

- Ты про нас подумала? Знаешь, сколько всего твоим братьям и сестрам надо! В школу, в детский садик. А мой ребеночек! – с любовью гладит свой живот. Мы с Максимкой его так ждем.

- Так пусть Максимка, - едва не выплевываю это имя, - Сам и заботится о своем будущем ребенке!

- Я спишу все на твои нервы и твое состояние, - качает головой мама. – Ты прекрасно знаешь, что у нас тут в округе особо работы нет. Максимка бы рад, и он обязательно найдет работу. Но нужно время.

- Работа есть даже на том же рыбзаводе. Было бы желание, мам.

- Ага, ты знаешь, там рабский труд! Я запретила Максимке гробить себя.

- Папа же работает!

- Ой, нашла с кого пример брать, - машет рукой. – Жаль, ты во многом в него пошла. Но ничего, успокоишься и поймешь, что мать плохого не посоветует. И хватит быть эгоисткой!

- Эгоисткой? Это когда я после школы вместо игр полы мыла? Чтобы тебе помочь. Забыла? – я никогда ранее так с матерью не говорила. Но тут не могу сдержаться. Слишком нервы расшатаны после всего случившегося.

- Труд еще никому не повредил. Меньше времени на глупости было. А вот сейчас не работаешь, расслабилась, дурь в голову и ударила.

И ни слова благодарности, будто все так и должно быть. Сильно зажмуриваюсь, чтобы прогнать слезы. При матери плакать больше не хочу.

- Я в шоке с тебя, мам…

- Ты лучше вспомни, из какого болота тебя Глебуша вытянул. Я говорила, нечего тебе в медицинском делать. Сразу работать иди. Столько лет впустую тратить! Но нет, ты рогом уперлась! Поступила. К чему это привело! Ты молиться на такого мужа должна, который не отвернулся, все понял, принял, еще и как принцесса все эти годы жила! Или память короткая а, Маш! – щелкает меня по носу.

Ответить не успеваю. Внутри все кипит от возмущения. Во двор выходит Люда.

- Привет, сестренка, - здоровается, вымученно улыбается.

- Привет, Людочка, - обнимаю ее.

Сестра устало садится рядом со мной на лавку.

- Ты как? – спрашиваю, замечая, что с сестрой явно что-то происходит. Она жутко похудела, черные круги под глазами, их видно даже при слабом освещении.

У нас хорошие отношения, но мы не сильно близки, слишком мы с ней разные. Люда всегда была своенравной и во всем перечила матери, я же старалась сгладить конфликт, все делала, лишь бы дома не разгорелся очередной скандал.

Когда сестре исполнилось шестнадцать, она, не окончив школу, уехала в другой город. Выбрала место обитания подальше от родных краев. Работала в кондитерской, потом в кафе, сейчас занимает должность администратора в ночном клубе.

Сестра очень скрытная, живем мы далеко друг от друга, и информация о ее жизни у меня минимальная. Хоть мы каждую неделю созваниваемся. Но Люда всегда ограничивается общими фразами.

- Помирать собралась. И тут про семью вспомнила. А когда здорова была, то мы ей не нужны были, - недовольно ворчит мама.

- Мам! Прекрати! – одергиваю родительницу. – Люд, - поворачиваюсь к сестре, - Выкладывай! Что случилось?

- Отсчет пошел, - обреченно говорит, смотрит в одну точку. – Если сейчас операцию не сделать… потом… потом…уже не будет.

- Людочка! – теряю дар речи… новость просто вышибает почву из-под ног.

- Машуль, мне так страшно, - обнимает меня и рыдает на моем плече. Чувствую, как дрожит ее худенькое тельце.

Глава 6

- Не стыдно? – мать смотрит на меня уничижительным взглядом. – Вот где реальная беда, а не то, что ты там лопочешь.

- Я документы привезла, - всхлипывает сестра. – Они… они так много денег хотят. Все что заработала, отложила, все отдала… И все равно мало!

- Мы что-то обязательно придумаем! – глажу ее по плечу.

- Семья на то и семья, чтобы выручать. Делай выводы, Людка! И больше от нас нос не вороти! – укоризненно шипит мама.

- Машуль, прошу, попроси у Глеба! – понимает на меня заплаканный взгляд. – Я отдам! Только бы выкарабкаться! А потом на две, три работы устроюсь! Я заработаю!

Ее отчаяние передается мне. Молодая девушка, такие испытания на ее голову свалились.

- Без Глеба справимся, - глотаю горький комок.

Пытаюсь лихорадочно придумать, где взять деньги.

- Как? Ты уже придумала? – фыркает мать. – Поделись гениальным планом! Или пусть сестра прощается с жизнью, а ты будешь лелеять свои дурацкие обиды?

- Придумаю! – встаю со скамьи, беру Люду под руку и иду в дом.

Дальше разговаривать с матерью не имеет смысла. Она все равно не изменит своего мнения. Мне ее не переубедить. Так зачем трепать себе нервы?

Заглядываю к Сереже, он увлеченно играет с Иваном.

- Мамочка, я тебе нужен? Все хорошо? – спрашивает обеспокоенно и внимательно разглядывает мое лицо.

- Да… играй! Не переживай, - стараюсь говорить непринужденно.

Люда всхлипывает и держится за мою руку. Веду ее в комнату. Делаю чай. Пытаюсь, как-то успокоить. Только какие тут слова утешения найдешь?

- Ты папе говорила? – спрашиваю.

- У него же сердце. Еще не говорила, я была уверена, что Глеб поможет, - опускает взгляд.

- Мы с ним расстаемся.

- Почему? – в голосе тревога. – Я думала, вы счастливы.

- Он был так счастлив, что путался с Анжелой минимум лет восемь. Это я о ней только знаю. А сколько подобных дамочек прошло через его постель? Ай, прости, что вываливаю на тебя. Не до моих проблем тебе сейчас.

- Мне так жаль, - вижу, как в ее глазах тает надежда. На куски мне душу ее взгляд разрывает. Я люблю сестру, на многое для нее готова.

Но приползти к Глебу, унижаться, просить денег, смотреть в лицо предателя – это за гранью. Не могу перетупить через себя.

Около двух часов провожу с сестрой. Укладываю сына спать и сама располагаюсь на диване в гостиной.

На удивление, сон приходит быстро. Тяжелое забытье окутывает меня туманом.

Просыпаюсь от тяжелого дыхания, в нос ударяет знакомый запах.

Не сразу удается осознать происходящее спросонья.

- Маша, Маша, что ты устроила! – голос Глеба затягивается на горле подобно удавке.

- Убирайся! – открываю глаза.

Так и есть, он стоит около дивана, навис надо мной как коршун.

- Только вместе с тобой, дорогая женушка, - подхватывает меня под мышки, одним резким движением усаживает.

- Мы разводимся, Глеб, - отползаю от него дальше.

- Образумь ее, Глебушка. Сильно что-то Машу по голове шибануло, -в гостиную вплывает мама. – Видишь, муж не стал ждать утра. Сразу примчал, как я ему позвонила! – поднимает вверх указательный палец.

- Вера Аркадьевна, это у нее гормоны. Не обращайте внимания. Вам тоже нервничать нельзя, - поет соловьем мой муженек.

- Какие такие гормоны? – мама хмурит брови.

- Беременна наша Маша, - Глеб извлекает из кармана тест.

- Откуда он у тебя, - спрашиваю вмиг охрипшим голосом.

- Так на полу в нашей спальне валялся.

Видимо, когда я переодевалась, он выпал из кармана, а я и не заметила. Как можно было допустить такую оплошность?! Мысленно отвешиваю себе несколько оплеух. И что теперь делать?

- Ох, счастье-то какое. Долгожданного внучка мне подарите! – всплескивает руками мама. – Это же детки практически в одно время родятся. Как замечательно!

- Это ничего не меняет, мы разводимся! – страх опутывает вязкой паутиной.

Глеб сейчас напоминает мне кровожадного паука, который уже начал загонять меня в свои сети.

- Ты слышишь, что ты несешь! – мама аж ногой топает. – Пузатая, без работы, куда ты денешься? Такого мужа ни за что, ни про что обижаешь.

- Оу, Вера Аркадьевна, наша Машуля еще меня и ограбила. Все деньги из сейфа умыкнула, - с улыбкой палача изрекает Глеб.

- Паршивка! Не так я тебя воспитывала! Какой же позор! – хватается за голову мама.

- Оставьте меня в покое!- не срываюсь на крик, только потому, что в доме дети.

- Мы сейчас едем домой, там спокойно все обсудим, - говорит Глеб.

- Нет!

Вместо ответа он хватает меня, перекидывает через плечо как мешок.

- Вера Аркадьевна, за Сережей присмотрите? Сами понимаете, нам с женой одним надо побыть.

- Конечно, Глебушка, не переживай. Вправь ей мозги, - щебечет мама.

Я пытаюсь вырываться, бью мужа по спине, даже умудрилась его укусить. Только все без толку. Я как муравей против паука. Глеб несет меня через весь дом к машине.

Во дворе резкая боль пронзает низ живота. Из горла вырывается надсадный вопль.

- Машка, у тебя кровь, - озадаченный голос моего мучителя.

- Надо в больницу! Надо спасти ребенка! – боль усиливается, паника нарастает.

Глава 7

Веки будто свинцом налились. С огромным трудом разлепляю их. Странное состояние, не чувствую своего тела, в голове туман.

Зрение не сразу фокусируется на лице, склоненном надо мной. Седовласый мужчина в белом халате, смотрит на меня, сдвинув на переносице кустистые брови.

- Ребенок… мой… малыш… - шепчу заплетающимся языком.

- Отдыхайте, Галина. Для вас сейчас самое главное – это отдых, - говорит мужчина.

- А ребенок? – смотрю на него с надеждой.

Тогда на руках у Глеба я потеряла сознание. Я чувствую беду, слишком хорошо улавливаю ее запах, но не хватает мужества себе в этом признаться.

- Мне жаль, Галина, - разводит руками мужчина.

- Нет! – вопль отчаяния срывается с губ.

И только потом до сознания доходит… это все ошибка! Он называет меня Галиной! Это не со мной. Этот кошмар ко мне не имеет никакого отношения.

- Вы ошиблись! Я не Галина. Мой ребенок жив, - слова на языке отдают горечью. Я вру сама себе, цепляюсь за иллюзию.

Я так обрадовалась известию о беременности, так хотела малыша, мечтала о нем. И даже не важно, что его отец предатель. В первую очередь это мой ребеночек! Он со мной!

В ответ на мои мысленные крики, низ живота отдает болезненной пустотой.

Далее в палату входит медсестра. Укол. Снова забытье.

Следующий раз прихожу в себя с четким осознанием потери. Во мне что-то умерло, часть души. Глеб уничтожил не только наш брак, но и дитя. Внутри все горит, сгорает моя вера, надежда. Все то, чем жила…

- С пробуждением, - приторно сладкий голос мужа доносится сбоку.

Вздрагиваю всем телом, хочется исчезнуть, спрятаться, раствориться.

- Убирайся!

- Видишь, что ты наделала, - подходит ближе, укоризненно качает головой. – Ты нашего ребеночка загубила. И к чему эти истерики? Ты ведь знала, что в положении. От меня скрыла, себя довела, Маша, Маша, - поджимает губы.

- У тебя еще язык поворачивается, - хочется вцепиться в его рожу ногтями и разодрать до мяса. – Из-за тебя я потеряла ребенка!

- Угомонись. Уже сыт по горло твоими спектаклями, - морщит нос. – Я поместил тебя в клинику под вымышленным именем. Я человек известный, мне не надо, чтобы в сеть просочилась информация, что моя жена… сгубила ребенка. Не вздумай, признаваться кто ты!

- Так переживаешь за свою репутацию! – смотрю на него с презрением.

- Машуль, - наклоняется к моему лицу, берет меня за подбородок, сильно сдавливает. – Попробуешь что-то выкинуть – сильно пожалеешь. Не забывай, семья у тебя большая… мало ли что может случиться, - ухмыляется.

Быстро целует меня в губы. Тут же плюю ему в лицо. Глеб начинает приглушенно хохотать.

- Я предупредил, женушка. Выздоравливай, - и покидает палату.

Бессилие наваливается тяжким грузом. Ненавижу! Как же я его ненавижу! Хочу, чтобы за все заплатил!

Ребенок… он жил во мне, маленький крохотный беззащитный… Он стал жертвой жестокости и предательств, еще даже не появившись на свет.

Слезы катятся по щекам. Боль скручивает тело. Хочется орать в голос, выть как побитая собака. Заходит врач с медсестрой. Даже не помню, что они мне говорят. Потом снова темнота.

На следующий день приезжает мать привозит Сережу. Она всхлипывает и причитает.

- Как же можно быть такой неосмотрительной. Эх, доча…

Молчу. Не хочу ни о чем и ни с кем говорить кроме сына. Мой мальчик гладит мою руку.

- Мамочка, я с тобой! Всегда. Помни это! – говорит с запалом.

- Ты как? Тебя никто не обижает?

- Мам, не волнуйся. Со мной все хорошо. Думай, о своем здоровье, - голос серьезный.

Слезы наворачиваются на глаза. У Сережи мог быть братик… мог…

Сложно пережить. Не могу смириться. Кажется, что боль становится только сильнее. Она никогда не уйдет. Сложно даже говорить с кем-то. Хочется закутаться в свое горе и оплакать малыша.

А когда медсестра с милой улыбочкой выдает:

- Вы еще молодая. Еще будут дети. Выкидыши случаются. Там срок маленький, не переживайте вы так.

- Уйдите! Исчезнете с глаз моих. Замолчите!

Всю ночь не смыкаю глаз. Плачу не переставая. Подушка насквозь мокрая, а слезы все льются непрерывным потоком. Хочется выплакать свое горе, чтобы хоть немного стало легче.

Утром мир видится размытым пятном. Выхожу из палаты. Хочу немного пройтись, стены начинают душить.

Около окна стоит незнакомый мне врач и общается с мужчиной. Сердце замирает. Перестает биться. Я еще не понимаю. Не осознаю. А сердце уже узнало, уже заходится в агонии.

Мужчина оборачивается. Золото карих глаз, мгновенно окунает меня в адский котел. Словно и не было стольких лет. Он реальный. Стоит так близко. Не может быть.

Лихорадочно вглядываюсь в его черты лица. Не могу отвести взгляд. Прошлое, которое я так тщательно закапывала все эти годы, оживает. Оно никуда не делось, всегда было… ничего не забыто…

Он смотрит на меня, ошарашено, с долей непонимания, неверия.

Есть только каре-золотые глаза, пронизывающий взгляд, мир замер. Не могу пошевелиться, я падаю с ним в пропасть прошлого. Переживаю все снова.

Он делает шаг ко мне. Протягивает руку. Тихий шепот одними губами:

- Манюня…

Так называл меня только он… Николай…

Когда-то он был смыслом моей жизни.

- Вы ошиблись, - резко отвечаю. Нахожу в себе силы захлопнуть дверь палаты.

Если бы так же можно было выкинуть предателя из своих мыслей.

Глава 8

Почему именно сейчас? За что? Когда душа и так вывернута наизнанку, появляется он и одним взглядом вскрывает старые раны. Мы столько лет жили в одном городе, и никогда не пересекались. Но судьба решила бить меня по всем фронтам сразу.

Падаю на постель лицом в подушку. А так хочется выбежать снова в коридор, подойти к нему и просто вдохнуть запах. Сделать глубокий глоток пропитанного им воздуха. На одну жалкую секунду ощутить облегчение.

Думала, я избавилась от этой губительной потребности. Смогла научиться жить. А один взгляд и все мои барьеры рушатся.

Боль прошлого становится еще сильнее. Его предательство, я так до конца и не смогла оправиться. Теперь еще Глеб. Они все… все до одного продолжают вытирать об меня ноги.

Почему я так остро чувствую его присутствие? О чем я? Всегда так было, я ощущала его всегда. Улавливала энергетику. Слишком остро, дико запредельно, всегда на грани реальности, и дикого беспамятства от оглушающих чувств.

Коля в больнице. Знаю это. И никому неизвестно скольких мне сил стоит оставаться на месте и не побежать на его поиски.

Почему он тут? К кому пришел? К своей жене? Возлюбленной? Любовнице?

Мне не нужно знать ответы на эти вопросы.

Он оставил со мной то, ради чего я живу, ради чего смогла собрать себя по кусочкам. Большего мне жизнь не принесет.

- Что с вами? – в плату входит медсестра. Пугается моего вида. А я даже ничего не могу ей ответить.

Меня бросает то в жар, то в холод, тело сотрясается от болезненных конвульсий. Далее снова укол. Забытье. Но и оно не приносит облегчения. Там я вижу его… человека, которому я верила безоговорочно. Снова падаю в яму прошлого, во сне переживаю все заново, снова и снова. Адский нескончаемый круг.

Открываю глаза, и почему-то хочется назад в сон. Ведь там, мой мучитель, мой предатель…

Надо отвлечься. Прийти в себя. Выхожу в коридор. Уже ночь. Брожу по больнице. Пытаюсь в который раз собрать остатки себя.

Подхожу к окну, у которого он стоял. Повожу пальцами по подоконнику. Стыдно себе признаться, но я ищу остатки его запаха. Не нахожу, стискиваю зубы.

Может быть, он еще появится? Я так хочу увидеть его снова. Нет. Я не должна даже думать о подобном. Он для меня опасен, Коля – это яд.

Не о нем мне надо думать, а о своей жизни. Что дальше делать? Как сбежать от Глеба?

Очередной предатель моей жизни. А ведь ему я смогла поверить после всего. Злость бежит по крови, и я ей благодарна. Она хоть немного приводит в чувства.

Возвращаюсь в палату. Достаю телефон. Долго выискиваю нужные контакты. Наконец-то нахожу известную медиа персону, которая очень любит скандалы, знаменита своими расследованиями в сети.

Невзирая на поздний час, пишу ей.

«Доброго времени суток, Паулина. Пишет вам Жена Глеба Сикорского. У меня есть любопытная информация о его личной жизни, о его клинике, готова с вами поделиться».

Без раздумий отправляю.

Глеб так боится опорочить свою репутацию. Не просто так он положил меня в больницу под чужим именем. Выкидыш, далеко не все, чего он боится. Я прожила с ним очень много лет, конечно, в дела его не лезла. Но я не слепая и не глухая, многие его грязные манипуляции мне известны. Да, доказательств нет, но если возьмется толковый человек, и будет искать в нужном направлении, он все найдет.

«Доброго! Его персона давно мне интересна. Если не шутите, это не розыгрыш, то готова вас выслушать в любое время».

Ответ приходит спустя пятнадцать минут.

«Если вы сможете помочь мне обезопасить себя от мужа, то я выложу все, что мне о нем известно».

«Давайте все обсудим с глазу на глаз. Если информация стоящая, то я готова посодействовать».

Договариваюсь встретиться с женщиной в сквере больницы. Не хочу терять время. Надо уже сейчас сражаться за свою свободу. Иначе до выписки, Глеб снова что-то придумает. Он так просто от меня не отцепится. После потери ребенка слишком хорошо это понимаю.

Время до встречи с Паулиной, тянется как резина. Утром обход врачей. Потом звонок от мамы, снова ее жестокие слова.

- Ты себя не жалела, ребеночка не уберегла, и мне такой же участи хочешь! Угомонись, дочь!

- Всего хорошего, - отключаю вызов.

Слушать по десятому кругу, какая я плохая нет сил.

Решаю выйти в сквер немного раньше. Подожду Паулину на свежем воздухе.

Преодолеваю один пролет, и вижу… Не знаю, каким чудом удается устоять на ногах.

Коля стоит спиной ко мне, в конце коридора. Но я безошибочно его узнаю. Я его учую даже с закрытыми глазами. Он нежно обнимает черноволосою женщину за талию, что ей увлеченно рассказывает.

Сжимаю руки в кулаки, впиваюсь ногтями в ладони. Жадно пожираю глазами его спину.

Коля оборачивается, будто чувствует мой взгляд.

Резко разворачиваюсь и бегу по ступеням вниз. Опасно смотреть ему в глаза. Каре-золотые омуты снова лишат воли и затянут в манящую и ядовитую бездну.

На улице делаю несколько судорожных глотков воздуха. Болезненные иглы вонзаются в сознание… он так нежен с той женщиной… Он счастлив, у него все прекрасно…

Иду вглубь сквера. Нельзя чтобы он меня увидел. Встреча с ним слишком опасна для меня.

Пытаюсь сосредоточиться на предстоящем разговоре с Паулиной… а так тянет вернуться и все же посмотреть в смертоносную каре-золотую бездну.

Глава 9

Иду по скверу. Делаю глубокие вдохи, с шумом выдыхаю воздух. С каждый вздохом все больше меня заполняет горечь.

Тем не менее, Паулину замечаю сразу. Очень высокая худая женщина, с короткой стрижкой, блондинка, немного раскосые глаза, приподнятый верх нос, большие губы и пытливый взгляд.

- Добрый день, - иду ей навстречу. - Это я вам писала.

- Добрый. Я поняла, - ее глаза блестят, предвкушая материал. - Пройдемте, - показывает на лавочку в конце сквера.

Мы идем молча. Я пытаюсь собраться с мыслями и выстроить правильный диалог.

- Почему вы лежите не в его клинике? – Паулина задает вопрос, как только мы присаживаемся. – Насколько мне известно, его учреждение имеет куда большей рейтинг, чем это.

- Я тут под другим именем и фамилией. Все очень сложно, - сцепляю руки в замок, во рту пересыхает.

- Ммм… любопытно. Вы хотите сдать своего мужа. Что же послужило триггером?

- Сюрприз! – как черт из пекла, появляется Глеб.

Как он подошел, что мы его даже не заметили?

- Как… ты… - его появление обескураживает. Язык едва шевелится.

- Знаю, ты не ожидала меня увидеть. Я так соскучился, что бросил все дела, чтобы увидеть свою принцессу. – Поворачивается к Паулине. – Глеб, - галантно целует ей руку. – Рад, что моя супруга нашла себе собеседницу.

- Паулина, - на лице женщины никаких эмоций. Она беспристрастно изучает мужа своими пытливыми, раскосыми глазами. – Мы тут обсуждали, почему вы поместили жену под другой фамилией.

- В целях безопасности, - не моргнув и бровью, отвечает. – Я переживаю за ее состояние. В моей клинике не все гладко, - разводит руки в стороны. – Есть много завистников, недобросовестных коллег. Сейчас я провожу чистку. А безопасность и спокойствие супруги превыше всего.

- Зачем ты врешь? – выпаливаю. Я не намерена играть в его игры.

- Я просто не говорил тебе о проблемах, дорогая, - ласково улыбается, а глаза излучают обжигающий холод. Достает из кармана мобильный. – Хотел тебе показать. Я позаботился о твоей сестре. Сейчас проводят все необходимые обследования перед операцией. Нашел лучших специалистов, - подносит телефон к моему лицу. Там Люда в больничной палате. Бледная, но в ее глазах надежда. – Но ситуация сложная… сама понимаешь.

Понимаю. Слишком хорошо читаю его угрозы между строк. Если сейчас открою рот… не знаю, что еще от него ожидать…

- А не пытаетесь ли вы шантажом, заставить замолчать супругу? – спрашивает женщина.

- Моя принцесса сейчас в очень сложном эмоциональном состоянии. На этой почве мы немного повздорили. Но уверяю вас, я никоим образом никогда не причиню вред самому дорогому человеку в своей жизни, - столько трепета, нежности в его словах.

Что я бы поверила… не знай я правды.

- Это так? – Паулина обращается ко мне.

- Надо написать врачам, - Глеб утыкается в телефон. – Если хотим спасти Людочку, то отсчет времени идет на дни.

- Да… все верно, - отворачиваюсь, чтобы спрятать отчаяние на лице.

Жизнь сестры дороже. А с Глебом… с ним я найду способ разобраться. И все же надеюсь, что Паулина не поверила ему. Она начнет копать, а когда сестра будет в безопасности, я смогу ей рассказать все.

Это не проигрыш. Всего лишь отсрочка. Шаг назад, чтобы потом с новыми силами бороться за свою свободу. Убеждаю себя.

- Ясно, - Паулина резко поднимается со скамьи. Прощается с нами.

Глеб, бросает на меня злобный взгляд, тут же исчезают его нежность и забота.

- Сиди тут, - рычит. И ускоряя шаг, идет за женщиной. Догоняет ее, они о чем-то беседуют минуты три.

Возвращается ко мне Глеб с жесткой и при этом весьма довольной улыбкой.

- Курица будет молчать. Я договорился. Но твои проделки! – садится рядом.

- Как ты узнал про… – находится с ним рядом физически больно.

- Что ты хочешь открыть свой прекрасный ротик и облить меня грязью перед какой-то курицей? – скалится и смотрит на меня злобно, но с какой-то непонятной примесью грусти.

- Лишь сказать правду про тебя. Но ты прав, твоя правда пропитана смрадом.

- Я знаю про каждый твой шаг. Только гнусная мысль зародиться в твоей головушке, - тыкает меня пальцем в районе виска, - Я уже буду в курсе.

- Я уйду от тебя! Или ты думаешь, после всего у нас еще что-то может получиться? – говорю тихо, но вкладываю в каждое слово все свое презрение.

- Это не тебе решать, - хватает меня за подбородок, разворачивает к себе. – Я хотел этого ребенка! – морщится.

- Ты виноват! Не смей перекладывать вину на меня!

- Я? Серьезно? – отталкивает меня, запрокидывает голову. Долго смотрит на небо. – Святая невинность, Маша… Ну-ну…

- У тебя ребенок от Анжелы. Ты с ней путался сколько лет. А сколько еще таких «Анжел» было? И как после этого мне на все реагировать?

- А ты задавала себе вопрос, почему Анжела появилась? – спрашивает на удивление спокойно.

- Это ты мне расскажи!

- Ты никогда не была моей, - резко разворачивается, прижимает меня к себе, так крепко, что не могу дышать. Шепчет как в бреду, - Машуня… Машенька… рыбка… сонышко… я так хотел… так мечтал…

Пытаюсь вырваться из захвата. Но он еще сильнее прижимает меня.

- Я тебя не отпущу. Ты станешь моей. У нас еще будут дети… ты родишь мне… Ты искупишь свою вину за этот выкидыш. Ты поймешь, что я лучшее, что было в твоей жизни.

- Никогда! – рычу, впиваясь ногтями в его шею. Оставляя кровавые борозды.

Глеб внезапно меня отпускает. Отстраняется. Дышит тяжело.

- Я в любой момент могу прекратить лечение Людмилы. Ее выкинут из больницы. Переведу туда, где она… не получит должного лечения, - говорит все еще тяжело дыша.

- Какая же ты скотина!

- Все зависит от твоей благоразумности. Ситуация с твоей сестрой реально критическая. Это я тебе как врач говорю. Но спасти можно. Я нашел лучшего специалиста в этой области. Но многое зависит от тебя, - поднимается со скамьи. Проводит пальцем по следам на своей шее, потом дотрагивается им до своих губ. – Выздоравливай, дорогая супруга.

Глава 10

Николай

Он смотрел свадебные фотографии, медленно их перелистывал, тщательно вглядывался в лица, подмечал малейшие детали. За созерцанием торжества Николай провел всю ночь. Опомнился, когда лучи солнца ударили в лицо.

Зачем он снова издевался над собой? Он клюнул, повелся на ее удочку. Посмотрел на счастливое лицо невесты, как она прижимается к его брату, как смотрит на него своими ведьминскими глазами. Именно на эти изумрудные глаза, когда-то Николай повелся.

Его жена недавно вышла замуж за его брата. Она сама выслала Николаю фото с припиской: «Полюбуйся на мое счастье! Правда я красива?».

Ядовитая красота… и эти глаза, слишком он хотел в них забыться. Утонуть и никогда больше не вспоминать о прошлом…

Он поверил этой женщине. Подумал, что обрел свой островок спокойствия и семейного уюта. Семь лет он обманывался и верил своей супруге. Старался быть заботливым мужем. Он так отчаянно жаждал забвения, и она его ему давала. Он держался за нее, как за единственную нить, которая отделяла его от падения в пропасть.

А потом… тот день слишком хорошо отпечатался в сознании.

Все до оскомины банально, но от этого не менее больно.

Муж возвращается из командировки… и застает картину, как его жена извивается в объятиях его брата.

Николай должен был приехать через три дня. Дела удалось решить раньше, желая удивить жену, он купил ей дорогой комплект украшений и поехал домой.

Открыл дверь. Замер от вздохов, доносящихся с кухни. Осторожно ступая, пошел на звуки. Она сидела на их обеденном столе, напротив висела счастливая фотография Николая и Маргариты. Супруга с запрокинутой головой судорожно впивалась в ногтями в спину его брата.

- Марго, ты совершенство! – поглощенный страстью, шептал Максим.

- Дааа, ты лучший! Я так тебя люблю! – она исступленно кричала.

- А муж так, для мебели? – Николай задал вопрос спокойным голосом.

- Колюня… упс, - она посмотрела на него затуманенным взглядом. Прикрыла ладошкой рот. – А ты чего так рано?

- Мда… Братан, предупреждать не учили? – даже не разжимая объятий, говорит его брат.

- Простите, что нарушил идиллию, - с сарказмом выдает Николай.

- Мне подарочек? – Марго замечает в его руке пакет известного ювелирного бренда.

- Конечно, тебе, - с улыбкой подходит к любовникам.

В свой удар вкладывает весь накопившийся гнев. Так что брат отлетает к окну.

- Колюня! Ты чего творишь?! – только сейчас на лице Марго появляется страх.

- Показываю гостеприимство, - отвечает спокойно.

Хватает Марго за волосы и тащит в коридор.

- Отпусти, сумасшедший! Ты что не понял! Я люблю Макса! Я беременна от него! Не трогай нас! – орет, и смотрит на меня полными ужаса изумрудными глазами.

- Беременна… - Николай на секунду замирает.

И кухни шатаясь, выползает его брат.

- Да, у нас будет бэбик! – ухмыляется, вытирая кровь с лица.

- Сколько это продолжается? – Николай продолжает держать обнаженную жену за волосы.

- Два года, как я познала настоящую страсть! Два года как я стала ощущать себя женщиной! – шипит ему в лицо.

- Мы это… хотели те иначе сказать. Не серчай! – пожимает плечами Максим. – Ты сам виноват, что приехал без предупреждения. Теперь вот, неловко как-то получилось…

Николай ничего не отвечает, выталкивает обнаженную жену на лестничную клетку. Захлопывает дверь.

- Коля?! Ты сдурел! Я же голая! Немедленно открой! – бьет по двери и вопит супруга.

- Слушай, так не делается. Имей уважение к женщине. К своей жене! Твои нервы не повод вести себя как последний хам, - Максим хмурится. – Кошечка, не переживай. Сейчас я все улажу.

- Уладишь, - Николай наносит ему еще один удар. Потом еще.

Сколько их всего было, он не помнит. Максим в одних джинсах, тоже отправляется в коридор к своей любовнице.

Парочка долго оббивала порог его двери. Николай сидел в комнате, пытался переварить увиденное.

Его предали снова. Все повторялось, словно некое проклятье. Снова изумрудные глаза, снова они несут ему погибель.

Глава 11

- Сыночек, так нельзя! Ты же не зверь, ты человек разумный! – поджимая губы, вздыхала его мать.

- Два года за моей спиной они водили шашни! – фыркал раздраженно Николай.

- Они полюбили друг друга. Ты должен быть мудрым и отпустить жену.

- Как ты поступил с братом и своей женой недопустимо. Немедленно извинись, - бил кулаком по столу отец.

- А меня можно обманывать, предавать, это норма! – такого холода от родителей он не ожидал.

- Это жизнь и в ней не все бывает гладко. А за твое поведение нам стыдно. Родных людей голыми за двери! Маргариточка беременна, ни стыда ни совести! – причитала его мать.

- Лучше подумай о разводе, и как сделать так, что бы Максим и Маргарита ни в чем не нуждались. Это твоя прямая обязанность! – бил кулаком по столу отец.

Родители уже были в почетном возрасте, со множеством проблем со здоровьем. Николай не стал продолжать разговор и просто ушел.

Но боль от непонимания близких. От того, что так открыто встали на сторону брата его ранила.

Он всегда был на вторых ролях. Как только Максим появился, сразу он занял все внимание родителей. А Коля, его никто не обижал, его по-своему любили, но как-то между делом, в перерывах между хлопотами и восхищенными возгласами, какой Максимка уникальный ребенок. Николая учили во всем помогать брату, отдавать ему свои игрушки, выполнять его просьбы.

Это порождало отторжение. Чем старше становился Николай, тем старался держаться дальше от брата. Хоть никогда не отказывал Максу в помощи и все же любил его. Максим же никогда не давал о себе забыть и очень часто появлялся на пороге Николая с различными просьбами.

Институт брат забросил на третьем курсе. Сказав, что это все ерунда, он и так найдет способ заработать деньги. И даже это его решение, нашло поддержку у его родителей. Светила медицины, профессора, они поддержали, что сын останется без образования.

Потом были многочисленные скитания, поиски работы. Но нигде Макс долго не задерживался. Аналогичная ситуация была и с женщинами.

И вот теперь Николая просят отдать квартиру, часть сбережений, чтобы молодая семья и их ребенок жили в достатке.

Из дома родителей, Николай направился в детский сад. Надо было забрать дочь. Он так хотел увидеть свою малышку.

Эльза – лучшее, что подарила ему Маргарита. В дочери он души не чаял. Когда жена ходила беременная, он носил ее на руках, с радостью выполнял любой каприз. Именно известие, что он станет отцом, вернуло его к жизни. Позволило загнать демонов прошлого как можно дальше.

Когда впервые взял на руки, ощутил, как сквозь ураган в душе, пробиваются солнечные лучи. Доченька смотрела открыто, своими изумрудными глазами, она меняла его мир. Хоть в тот момент в сознании проскользнуло горькое сожаление… Сколько он бы отдал, чтобы такая кроха родилась у него стой… другой… О которой Николай запрещал себе думать.

- Хочу дочь. Нашу с тобой малышку, - собственные слова шепотом прошлого пронеслись в голове.

- Все мужчины хотят сына, а ты дочь, - щекочет носом его шею.

- Именно дочь. И чтобы как две капли воды была похожа на тебя, - он нежно поднял ее голову за подбородок, вглядывался в черты лица, тонул в изумрудной бездне глаз, и не мог насмотреться. Всегда было мало, казалось ее красотой можно было наслаждаться бесконечно…

- Значит, у нас будет дочь, - сказала тогда очень серьезно.

Врала. Уже тогда врала. Но столько искренности было в ее голосе, что он верил.

Ничего и никогда у нас не будет с тобой… Манюня.

Кадры рождения дочери, бередящие душу воспоминания, все слилось в один коктейль, пока ехал забирать Эльзу.

Николай входит в здание детского сада, проходит в раздевалку. Дочь стоит у зеркала с еще одной девочкой. Замечает отца, оборачивается.

- Плохой папа! – выкрикивает, насупив бровки.

- Эль, что случилось? – Николай подхватывает ее на руки.

- Отпусти! – бьет его маленькими кулачками по груди.

- Ты чего, радость моя? – он опешил. Ранее дочь никогда себя так не вела.

У них всегда были очень теплые и доверительные взаимоотношения.

- Ты обидел маму! Она из-за тебя плачет! Никогда тебя не прощу! – и заливается горькими слезами, вздрагивает.

- Эль, я не обижал маму. Ты что! Успокойся, родная! – шепчет растерянно.

- Не хорошо, Николай Владимирович. Дети в таком возрасте все понимают, - в дверях раздевалки стоит воспитательница.

Чего он натерпелся, пока забрал дочь из сада. Осуждающие взгляды, не только воспитательниц но и мамочек. Крики дочери.

Когда с трудом удалось уговорить Элю пойти с ним. Уже у ворот Николай сталкивается с Маргаритой.

- Сегодня я забираю дочь. Ты чего… - хотел сказать какого она приперлась. Сдержался.

- Эльза не хочет идти с тобой, - чеканит, поджав губы.

- Не хочу! Папа плохой! – всхлипывает малышка.

- Можно тебя на пару слов, - едва сдерживая гнев, цедит сквозь зубы Николай.

- Так уж и быть, - пожимает плечами Марго.

Берет дочь за руку. Усаживает в машину.

- Красавица, побудь тут пару минуток. А потом поедем в магазин, и мамочка тебе что-то купит, - сладко поет дочери. Захлопывает дверцу автомобиля. Подходит к нему, - Чего тебе?

- Что ты дочери наплела?

- Правду, Колюня, правду, - на лице появляется довольная улыбка.

- Какую еще правду?

- Слушай меня, муженек. Если ты не примешь мои условия, то еще немного и дочь тебя на пушечный выстрел к себе не подпустит.

Глава 12

- Коля, вопрос вообще плевый, - Артем закидывает ногу на ногу в своем кресле. – Твоя благоверная ничего не получит. Гарантия.

Он сидел в кабинете своего друга адвоката. Они многое вместе прошли, и Николай доверял ему как самому себе.

- Они с Максом хотят выехать за мой счет.

Сколько трудов было положено, чтобы запустить сеть стоматологических клиник. Это дело всей его жизни. После того, как он потерял самое главное в жизни, только работа дала силы и то не сразу. Вначале Николай провел несколько лет в горячих точках, как простой солдат. Было время, он искал смерть, без страха кидался на врага. Но судьба берегла его. Не позволяла сгинуть. Он вернулся в мирную жизнь. Завел семью, занялся работой. Он так хотел обычного счастья, так жаждал забыть ту, которая его этого лишила. Не вышло…

И теперь Марго хочет половину. Николай не готов дать предательнице и лишнего гроша. В идеале он бы вообще забрал дочь себе. Но тут, увы, вариантов нет, суд будет на стороне матери. Марго все еще надеется получить максимум от развода. Она какое-то время продолжала настраивать Эльзу против него.

Дико больно. Невыносимо. Но Николай не имел права идти на попятную. Максим, не ударивший и палец о палец в своей жизни, теперь хочет нажиться с дела всей его жизни, вместе с неверной супругой. Не бывать этому. А дочь, он обеспечит. Его крошка ни в чем не будет нуждаться, но так, чтобы мать к этому не приложила руку.

Артем профессионал своего дела. Николай был уверен, что его друг сделает невозможное.

Сейчас, когда судебный процесс остался позади. А Марго все же вышла замуж за его брата, Николай понимает, что не ошибся. Друг не подвел.

Марго перестала настраивать Эльзу против него, сменила тактику. И пусть у него сейчас с дочерью натянутые отношения. Но мостик налажен, и ощущается заметное потепление.

Он не пошел на поводу у бывшей. И пусть это было больно, нестерпимо тяжело, зная, какую чушь лили в уши его пятилетней дочери. Но он поступил правильно. Нельзя идти на поводу у предателей. Бизнес остался при нем. Сейчас пересматривая свадебные фотографии Марго, Николай в этом убедился еще раз.

Маргарита не получила ни копейки, кроме алиментов. Дочь осталась с ней, но Николай видит Эльзу когда хочет. Это победа. Хоть супруга не оставляет попыток выклянчить лишнюю копейку у него. Свадьбу они сыграли в кредит, надеяться рассчитаться наследством, полученным от матери и отца Николая и Максима.

К сожалению родителей не стало. Все свое имущество они записали на Максима. Во время судебного процесса его мать слегла. Перед смертью, пребывая на грани сознания и забытья, она поведала ему, что Максим не ее ребенок. Он сын его отца и любовницы. О том, что отец хочет зачать ребенка на стороне, родители договорились заранее. Мать знала про любовницу, молчаливо соглашалась со всем. Максим появился в их семье, когда ему было шесть лет, на полгода больше чем самому Николаю.

Любовница отца отказалась от мальчика. Мать Николая не только приняла Максима, но и полюбила всем сердцем.

Он бы лицемерил, если бы сказал, что его такая любовь к младшему брату не трогала. Всю жизнь он был на вторых ролях. Отчаянно хотел доказать, что он лучше. Учился на отлично, побеждал в олимпиадах. А Максим ничего не делая, все равно купался в родительской любви. Николай же всегда чувствовал себя лишним. Хоть родители по-своему и любили его. И сейчас он искренне скорбит, что их больше нет. Отец пережил мать ровно на месяц. Они отправились на небеса. Боль от потери до сих пор не утихла. Невзирая ни на что Николай их сильно любил.

Превозмогая боль, отгоняя нахлынувшие воспоминания, Николай встает с постели. Ему надо в больницу к Лере. Женщина, которая как-то странно на него влияет. Она пришла к нему на прием в клинику, как обычная пациентка. Но она не обычная. Нечто его к ней тянет. Нет, не как к женщине. Но что-то теплое, нечто, что меняет его самого, в ней есть.

У Валерии очень непростая жизненная ситуация. Муж предал, дочь тоже, и Николай, руководствуясь неведомым порывам хочет ей помочь. Он думает о ней, переживает, испытывает нежность. И не может объяснить странных порывов.

Валерия сейчас стала жертвой подлого предательства дочери и свекрови. Он не успел вовремя и теперь она в больнице. Ему необходимо ехать к ней.

Заскочив по дороге в клинику, решив текущие вопросы, Николай отправляется в клинику. Первым делом находит врача, своего хорошего товарища, они отходят к окну, чтобы обговорить состояние Валерии. В какой-то момент его пронзает жар. Словно кто-то воткнул меж ребер раскаленный нож.

Николай оборачивается. Не верит глазам. Хочется их протереть, промыть, что угодно. Это же обман зрения? Это не может быть она?!

- Манюня! – он тянет к ней руку.

Сейчас ничего не имеет значения, только эти манящие изумрудные глаза, подернутые пеленой испуга. Его тянет немедленно прижать ее к себе, да так чтобы кости затрещали. Столько лет, его Манюня… как это возможно…

- Вы ошиблись! – хлопок двери немного приводит его в чувства.

- Это кто? – спрашивает у врача Валерии.

- Галина Новоходцева, потеряла ребенка. Жаль женщину…

Галина?! Нет! Что за бред! Это же его Манюня… Он никогда ее не спутает! Не может ошибиться!

Женщина, которую он должен ненавидеть. Та, что растоптала его сердце, предала и уничтожила все светлое, что было. Из-за нее он блуждает во мраке, и каждую ночь просыпается в поту. Манюня… любимая… ненавистная… та, без которой он так и не научился полноценно жить…

Глава 13

Маша

Я сбрасываю вызов и откидываю телефон в сторону. Он хочет моих унижений. Растоптать меня окончательно. Только зачем? Меня трясет, не могу совладать с собой. На помощь приходят врачи. Снова тьма и забытье, но нет успокоения.

Наяву меня преследует Глеб, а во снах приходит Коля. После того как увидела его, образ обрел еще больше красок. И мучает меня с еще большей жестокостью, чем обычно. Он манит и зовет к себе, но я никогда не могу добежать… а ведь бегу к тому, кто растоптал грязными ботинками мое сердце, уничтожил доверие и насмехался над моей любовью.

Я ненавижу себя даже за эти сны, в которых проявляю слабость. И все же я зависима от этих кошмаров, они мне необходимы как воздух, ведь в них я могу видеть его. Только там любоваться, страдать и утолять свою больную потребность в нем.

Сейчас стало труднее, его образ не отпускает и наяву. Они как сговорились с Глебом терзать меня со всех сторон.

Что мне делать? Папа и Люда в больнице. Шантаж. Кто вообще рассказал отцу?

Мой добрый и отзывчивый папочка, ты не заслужил такого! Твое больное сердечко не выдержало такого удара.

Звоню матери, хочу хотя бы у нее узнать подробности.

- О, королевна, соизволила вспомнить о матери! – вместо приветствия фыркает.

- Что с папой?! – обрываю ее язвительную речь.

- В больничке прохлаждается папаня твой, - отвечает безразлично. – Если бы Иваныч в гости к нему не зашел, и в окно бы не углядел, то и… - издает противный звук, - Все… Везучий он.

- Везучий? Мам, очнись! Где твое сострадание!

- Очухается. Благодаря Глебушке так точно, - когда начинает говорить о моем муже, голос теплеет. – Он и о Людочке позаботился. Хоть эта паршивка и не заслуживает.

Мать не может простить сестре, что она рано уехала и практически отгородилась от семьи. Ничего не просила, но и сама не помогала.

- С меня хватило нашего детства, Маш, - сказала мне как-то. – Больше не могу. У меня и так травмы на всю жизнь. Не хочу ни семьи, ни детей. Меня пугают даже эти слова. Я сама проживу, выкарабкаюсь.

Люда так и делала. Свела контакты к минимуму. Практически ничего о себе не рассказывала. Но беда заставила переступить ее через свои же обещания.

- Кто сказал отцу? – мне нужна информация. Спорить с матерью бесполезно.

- Вродь Анжелка и сказала. Так люди судачат… а я свечку в их хате не держала.

- Ясно, - закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. – Дай мне Сережу.

Мне надо услышать сына. Самой убедиться, что с ним все в порядке.

- Привет, мам! Как ты? Очень за тебя волнуюсь! – он говорит спокойно, только едва различимые нотки тревоги в голосе выдают его.

- Выздоравливаю. Ты лучше расскажи как у вас там, - сжимаю телефон. Как же я соскучилась, как мне не хватает моего ребенка.

- Папа приезжал, хотел меня домой забрать. Я не поехал с ним. Он предатель, - заявляет очень взрослым голосом. – У меня все хорошо, справлюсь. Не переживай, - после небольшой паузы добавляет мягко, - Очень тебя прошу.

Как защитить Сереженьку от этого кошмара?! Его помимо воли втянули в грязные игры взрослых. И без меня невесть что могут навешать ему на уши.

Надо скорее выбираться из больницы. Я должна быть рядом с сыном.

Как справиться с Глебом? Я не могу вестись на его шантаж. Если сейчас прогнусь, он меня добьет.

С сыном мы говорим долго. Так не хватает наших душевных бесед, прогулок. А сейчас особенно тяжело дается разлука.

Стараюсь взять себя в руки. Выполнять все предписания врачей. Надо выздоравливать. Хоть с другой стороны и страшно выйти за ворота клиники. Ведь там ад. Но ради сына я выстою. Обязана. Другого варианта нет.

Мне названивают и Анжела и Глеб. Сбрасываю вызовы. Иначе снова может быть срыв.

Как она смеет мне звонить после всего? Ладно я… но так поступить с отцом!

Она заплатит за все. Такие поступки не могут остаться безнаказанными.

Через два дня врач сообщает мне, что меня завтра выписывают. Теперь становится действительно страшно. Особенно после сообщения, которое приходит от мужа:

«Солнышко, мы так ждем твоего возвращения».

Адский холод пронзает все тело, кажется, даже кровь замедляет свой бег. И я ведь даже до конца не знаю, насколько чудовищные вещи скрыты в этой фразе.

Забываюсь тревожным сном. Вижу своего нерожденного сына, который тонет в вязком темно-зеленом болоте. Я бегу к нему, так хочу спасти. Он тянет ко мне свои ручки, задыхается от плача. А я вязну в гнилой жиже, она опутывает все тело, и я не могу сделать и шага.

А на вершине горы, в обрамлении лучей солнца стоит Коля. Он улыбается мне. И я понимаю, что никогда мне не забраться на ту гору к нему, а он не спустится вниз, чтобы меня спасти.

Просыпаюсь в холодном поту. За окном темнота. В больничных стенах тишина.

Шатаясь, держась за стену, выхожу в коридор. Подхожу к окну. Смотрю невидящими глазами вдаль, там только тьма. Ни одного просвета.

Дышу на стекло. Так хочется прогнать мрак. А палец сам пишет букву «К». Судорожно стираю свой позор. Но проходит несколько секунд и все повторяется вновь.

Где-то на подкорке сознания понимаю, насколько глупо все это. Но не могу остановиться, неведомая сила заставляет меня повторять это снова и снова.

Слышу сзади осторожные шаги. Испуганно оборачиваюсь. Еще пребываю где-то на грани реальности и того страшного сна… Еще пытаюсь спасти своего ребеночка… которого больше нет.

Но ее узнаю сразу. Слишком хорошо запомнила эту женщину, только потому что она была с Колей.

- Просите, - она говорит очень тихо, голос нежный, очень приятный. - Я могу вам чем-то помочь?

Она очень красивая, утонченная, лицо приятно рассматривать, глаза искрятся карим, теплым светом. Странно… но замечаю некую схожесть с Колей. Понимаю, почему он ее выбрал.

Вопреки всему у меня нет к ней негатива. Не ощущаю его и в свою сторону. Есть в ней нечто такое, необъяснимое, что очень располагает.

Глава 14

Вместе со страхом во мне просыпается и злость. Он хочет перекрыть мне кислород, все пути к выходу. Жажда поиздеваться, поставить меня на колени, у него слишком сильна, нутром ее чую.

Надо скорее заканчивать дела в больнице и уходить, пока Глеб не явился собственной персоной. Думаю об этом, направляясь в кабинет врача. А открыв дверь, первое что вижу – его довольную рожу.

- Здравствуй, солнце! Готова к выписке? – мурлычет слащаво. – Я уже все формальности уладил. И далее ты будешь в моих надежных и заботливых руках. Обещаю, беречь тебя как зеницу своего ока.

Первое желание – плюнуть ему в лицо, второе – расцарапать физиономию до крови… потом мысли становятся еще более кровожадными, ненависть к мужу поднимается на несколько градусов.

- Где врач? – спрашиваю, рассматривая кабинет в надежде увидеть еще кого-то кроме этого гада.

- Зачем он нам дорогая? Я твой доктор, твой друг, твой возлюбленный, - молниеносно вскакивает с кресла и оказывается около меня за долю секунды. – Я твой мир.

- Чушь! – отталкиваю его руку, которой он хочет дотронуться до меня. – Довольно комедий, Глеб. Я с тобой не поеду. Мы разводимся. Нам с тобой не о чем говорить.

Разворачиваюсь, хочу покинуть кабинет. Глеб хватает меня сзади, прижимает спиной к своей груди.

- Не отпущу! Никогда! Даже не мечтай! – шепчет, словно в бреду.

- Я закричу. Тут люди. Нас услышат! – вырываюсь, царапаю его.

- Скажу, что у моей горячо любимо супруги нервный срыв, на почве потери ребенка, - продолжает опалять мое ухо ненавистным дыханием. – Как ты могла, Машка! Это был наш ребенок! Я так его хотел!

- Его нет, только из-за тебя! – ухитряюсь провести ногтями по его щеке, чувствую, как разрывается кожа.

- Ты не сказала мне! Утаила! Не уберегла! – прижимает меня сильнее.

- Отпусти! Не смей меня обвинять!

- У нас будет еще малыш! Не один! – проходится руками по моему телу.

Омерзение душит, волны отвращения подкатывают к горлу.

- Никогда! – со всей силы кусаю его за руку и вырываюсь.

Он настигает меня у двери. Вдавливает в твердую поверхность.

- Не зарекайся, солнце мое. Твоя строптивость даже распаляет, - горячие губы касаются шеи.

- Вали к Анжеле! Оставь меня! Я закричу!

- А родные? Ты о них подумала? Людмиле назавтра назначена операция. Я думаю, давать отбой или… - руки сжимаются на моей талии.

Перестаю вырываться. Делаю глубокий вдох, позволяю ненависти и злости затопить сознание, они дают мне силы, не позволяют сделать шаг в бездну отчаяния, откуда нет и не может быть возврата.

Разворачиваюсь в его руках. Вглядываюсь в ненавистные голубые глаза. Он смотрит на меня странно, словно под каким-то дурманом. На щеке кровавые следы, губы приоткрыты, каштановые волосы растрепаны.

- В эту игру можно играть вдвоем, муженек, - говорю на удивление спокойно.

- Да?! – выгибает бровь.

- Конечно, - облизываю пересохшие губы. – Паулина не единственная. Я могу на каждом углу рассказывать о твоих «подвигах», о том, как шантажируешь жену, о том, какую жизнь вел, это не говоря уже о твоих делишках. Я думаю, многим будет интересно, покопаться в грязном белье владельца одной из самых успешных клиник города.

Его глаза вспыхивают так ярко, что на какой-то момент даже ослепляют. Вижу в них странное восхищение, которого не видела за всю нашу жизнь.

- Ммм… интересно, - проводит рукой по моим волосам, зажмуривается. – И твоя откровенность она стоит жизни папули и сестрицы?

- Проверим, - пожимаю плечами.

- Ааа… ты надеешься, что узнав, какой я монстр, тебе ринуться помогать все врачи города. Спасать бедную несчастную женщину? Ты реально в это веришь? – ухмыляется.

- Ты лучше подумай, какие для тебя будут последствия моей откровенности? – фыркаю.

- Поехали к Людмиле, - говорит, изображая лживое смирение.

- С тобой я никуда не поеду. Сестру навещу сама.

- Без меня тебя не пустят, - наигранно-виновато улыбается.

- Подонок! – выплевываю ему в лицо.

- Серьезно? – отпускает меня. Запрокидывает голову и хохочет. – Я?! Ничего не путаешь, прелестная моя?!

- Это еще мягко сказано. Я ненавижу тебя, Глеб. Презираю. И лучшее что ты можешь сделать, убраться с моей дороги, - вкладываю все эмоции в эти слова, мысленно избиваю его ими.

И он реально вздрагивает, словно ощущает эти удары. Распахивает глаза. Они темнеют, в них полыхает темно-синее пламя, дьявольское, ядовитое, жалящее.

- Я вознес тебя на пьедестал, - хватает меня рукой за подбородок, приближается к моему лицу. – Сделал из тряпки королеву. Я преклонялся пред тобою. Ты была моей богиней, - ощущаю его дрожь. Его трясет так сильно, что даже слышу скрип его зубов. – Я положил в твои руки свое сердце. Любой каприз, любое желание, я все исполнял, и готов был сделать еще больше, - прижимает меня к двери, его колотит, как в агонии. – Что же я получил в ответ? – облизывает мою щеку. – Холодное танго иллюзорной любви.

- Я была верной женой, - пытаюсь его оттолкнуть. Меня пугает его дикое состояние.

- Верной… - протягивает это слово, смакует его на языке как конфету. – Уверена? Лучше бы изменяла, Маш… физически… - сокрушенно качает головой. – Но… ты изменяла… душой… - его глаза странно блестят, словно в них застыли капли непролитых слез.

Глеб и слезы? Бред…

- Ты все знал. Мы обо всем договорились в самом начале. Так что сейчас твои обвинения неуместны, - не оставляю попыток оттолкнуть его.

Он тяжело дышит. Долго смотрит на меня, молчит. Потом произносит очень медленно.

- Или ты моя… или тебя вообще… не… будет… - голос пропитан отчаянием, болью и жуткой пугающей одержимостью.

Глеб делает резкий выпад рукой. Чувствую острую боль в районе шеи, ноги подкашиваются, перед глазами все плывет, черный туман обволакивает сознание.

Глава 15

Николай

Утренний звонок телефона ударил по вискам и вытянул из тревожного сна. Он тихо выругался, потянулся к мобильному, принял вызов.

- Чего тебе не спится, шесть утра? - бурчит вместо приветствия.

- Николай, кто рано встает, тот все двери первым открывает, - на том конце звенит веселый голос.

- Предпочту выспаться, - вздыхает.

Глаза закрываются. Только к пяти удалось заснуть. Ему необходимо еще несколько часов сна. Последние дни выдались очень напряженными. А сегодня ни дел, ни работы с утра.

- Вряд ли, - он даже представляет, как она хитро ухмыляется.

- Что случилось? – спрашивает уже более миролюбиво.

- Случилась моя щека, которая опухла так, что я стала на хомяка похожа, - по ее голосу не скажешь, что у нее что-то болит.

Хотя она всегда такой была, сколько Николай ее помнит. Никогда не сдается, не останавливается, любые испытания с улыбкой встречает.

- Я скину тебе номер хорошего спеца, - Николай уже понимает, к чему она клонит. Но подушка так манит, что он делает жалкую попытку вернуться к ней.

- Коооль, ты же знаешь, я доверяю только твоим рукам, - в голосе ни капли лести.

- Знаю, Паулин, - признает обреченно.

- Тогда просыпайся, собирайся. Ты же не оставишь слабую женщину наедине с болью!

- Слабая?! – Николай смеется. – Не льсти себе.

Он не раз видел, через что проходила, с виду хрупкая и слабая женщина, сколько терпела и при этом упорно шла к своим целям.

Он договорился встретиться с ней в стоматологической клинике через два часа. Уже много лет свои зубы Паулина доверяет только ему. А в прошлом доверила ему и свою жизнь.

Николай уже давно полноценно не ведет прием клиентов. Управление сетью стоматологических клиник занимает слишком много времени. А ведь стать стоматологом – это была его мечта. Он горел профессией, как губка впитывал знания. Каждый день на работу как на праздник ходил.

И во время службы ему так не хватало работы. Его ломало и тянуло к привычным запахам, инструментам. Потому вернувшись в мирную жизнь, он с головой нырнул в работу. Это помогало забыться, не думать о… ней…

Он создал свою сеть клиник. Работал сутками, продумывал каждую деталь, реализовал свои мечты и идеи. Все получилось даже лучше, чем он предполагал. Только вот времени на любимую работу теперь почти не было. Николай с головой увяз в бумажной рутине.

Лишь изредка в виде исключения он возвращается к инструментам, отводит душу. Или когда случаются вот такие ситуации. Паулине он отказать не может, слишком многое их связывает в прошлом.

Приняв холодный душ, выпив кофе, прогнав остатки сна, Николай едет на работу. Подруга его уже ждет, сидит рядом с администратором.

- Николай, что за вид? У меня хоть оправдание – зуб. А ты? Бледный, круги под глазами. Чем ты ночью занимался?

Боролся с призраками прошлого, как и все предыдущие ночи, вертится ответ у него в голове.

- Не спал, - подходит и обнимает подругу. – Рад тебя видеть, Паулин.

Николай не привык делиться болью. Все свои переживания он несет в себе. После некоторых событий никому не доверяет, даже подруге, с которой не один пуд соли хлебнули.

С зубом у Паулины оказывается все далеко не так печально.

- Волшебные руки, - она довольно потягивается в кресле.

От ее слов Николая в жар бросает. Сколько раз он слышал от клиентов именно эту фразу, и всегда вспоминает ту, которая произнесла ее первой.

На несколько секунд он падает в черную пропасть прошлого.

«- Волшебные руки, - она целует каждый его палец. – Одно твое прикосновение и я улетаю. Коль, я стала зависима от твоих прикосновений.

Трется щекой о его ладонь. И он в тот миг улетает вместе с ней, ему также необходимо к ней прикасаться, ласкать, целовать».

- Коооль! Чего завис? – голос Паулины, как ушат холодной воды.

- Да так… дела текущие… задумался, - отвечает хрипло.

В ноздрях еще стоит запах Манюни. А пальцы дрожат от воспоминаний о ее коже.

Неужели это наваждение никогда не пройдет?

Увы, оно только усилилось, с тех пор как увидел ее в больнице.

Тогда усилием воли он заставил себя ничего дальше не выяснять. У нее своя жизнь. Их дороги разошлись. Нельзя воскрешать призраков прошлого. Ему ли не знать, как лживые зеленые глаза могут резать.

- В кафешке посидим? – не унимается Паулина. – Два месяца тебя не видела!

- Угу, - растерянно кивает. – Сейчас… переоденусь.

Быстро выходит из кабинета. Сердце бьется о ребра, каждый вздох пропитан горечью, да такой что скулы сводит. Умывается холодной водой. Прислоняется лбом к холодному зеркалу.

- Оставь меня… уйди… не терзай… - шепчет в пустоту.

Через несколько минут становится легче. Николай выходит к подруге, и они направляются в кафе неподалеку.

Паулина не унимается, ее рот не закрывается. У непоседы каждый день – это новое приключение. А за два месяца их накопилось слишком много, и она пытается скороговоркой вылить на Николая весь поток информации.

- Эт еще ничего. А вот что на днях было, вот тут даже я малость обалдела, - Николай отстраненно кивает. Паулинка изменилась, раньше такой разговорчивой она не была, а сейчас у него от ее болтовни начинают пульсировать виски. – Знаешь, кто мне написал?

Щурится, молчит, смотрит на Николая. Он запоздало понимает, что от него требуется ответ.

- Кто? – спрашивает лениво.

- Жена Глеба Сикорского! – выдает с запалом.

Как удар раскаленной плетью четко в сердце. Николай вздрагивает, перед глазами пляшут языки черного испепеляющего пламени. Хватает стакан с соком, выпивает его до дна.

- З…з…з…ачем? – спрашивает заикаясь.

Эмоции настолько сильные, что ему не удается совладать с ними.

Глеб… еще одно имя, которое отравленным тавром, незаживающей раной осталось у него в душе.

Глава 16

- Хотела мужа сдать, интересные факты о его жизни и бизнесе поведать, - Паулина барабанит длинными пальцами по столу.

Одно упоминание этого имени и Николай снова падает в прошлое. Сколько лет он даже мысленно запрещал себе произносить это имя. Глеб был для него ближе чем друг, роднее чем брат. Он доверял ему как самому себе.

Они познакомились в первом классе на первом уроке. Когда учительница рассаживала детей по партам, с Глебом никто не хотел садиться. Дети тыкали на него пальцем, демонстративно закрывали нос и кричали, что от него очень сильно воняет. Коля же гордо сел рядом, по-деловому протянул ему руку и представился.

Так началась их дружба. Они делились друг с другом всем, были неразлучны. Глеб жил с отцом алкоголиком и мачехой. Никто ребенком не занимался, Глеб был предоставлен сам себе. Порой приходил в школу в синяках, вечно голодный в грязных рваных вещах. Он был настолько запуган, что дрожал от любого шороха.

Николай привел друга домой. Рассказал все родителям, они тоже прониклись состраданием к бедному мальчику. Часто Глеб жил у них неделями, мать Николая отмывала, одевала и кормила парня. Они вместе делали уроки, играли во дворе, доверяли друг другу тайны.

Благодаря Николаю, травля Глеба прекратилась, не успев и начаться. Именно Глеб помог пережить Николаю появление Максима, с которым им было очень трудно найти общий язык.

Благодаря протекции отца Николая друзья поступили вместе в мединститут. Это была их общая мечта. Они были очень схожи во взглядах, вкусах…

Николай сжимает под столом руку в кулак, так что слышит хруст костей. Слишком схожи… так что из всех женщин мира им нужна была только одна.

Манюня… зеленоглазая ведьма… на всю жизнь опутала колдовскими чарами их сердца.

Ведь долгое время Глеб уверял Николая, что безумно счастлив за них. Часто говорил, как будет свидетелем на их свадьбе и крестным их первенца.

А потом двойное предательство едва не лишило Николая рассудка. Он все не мог поверить, задавал себе один и тот же вопрос: «Как они могли?!».

Самые близкие и родные люди… и вот так…

Можно ведь было признаться, поговорить открыто. Но нет, они предпочли подлое предательство, воткнули ему нож в спину и прокрутили несколько раз.

С тех пор он больше никому не доверяет, ни с кем не делится душевными тайнами. Предают все, если того требуют обстоятельства. Верности не существует.

- Коль, ты позеленел весь! – Паулина обеспокоенно дотрагивается до его руки.

- Доводилось ранее с Сикорским пересекаться, знаю, что за фрукт, - Николай морщит нос.

- Так это многие в курсе. Только он следы заметает хорошо. И дружбу с верхушкой водит. Потому и творит что хочет, уверовал в свою неуязвимость, - Паулина поджимает губы, прикрывает веки. В щелочках глаз сверкает такая ненависть, которой ранее Николай у нее никогда не наблюдал.

- У тебя что-то личное к нему? – спрашивает прямо.

Подруга взмахивает рукой, стакан с водой летит на пол. Вены на шее вздуваются, ноздри раздуваются.

- Нет… просто не люблю таких типчиков… - отворачивается к окну. – Пора его на чистую воду вывести, - последние слова звучат очень глухо, словно она изо всех сил пытается погасить вспыхнувшую ярость.

- Так что тебе его жена рассказала? – Николай решает не лезть к ней в душу.

Он сам не готов рассказать Паулине всю правду и не вправе требовать подобного от нее.

- В том и дело, что ничего, - разводит руками, пальцы немного подрагивают. – Мы договорились встретиться в больничном сквере. Она потеряла ребенка и находилась там под вымышленным именем.

Даже сейчас, после всей боли и предательств, Николаю безумно хочется утешить Манюню. Он представляет, как она страдает, как оплакивает нерожденное дитя. Он ощущает всю ее боль и до сих пор… хочет разделить страдания с ней…

Чудовищное чувство, неправильное… Ему должно быть все равно, плевать… Следовало забыть даже имена предателей.

Только есть вещи, над которыми мы не властны.

- И? – поторапливает подругу.

Паулина на время тоже, будто выпадает из реальности. Молчит, смотрит вдаль, а взгляд блуждает где-то вне времени и пространства.

- Встретились. Тут же приперся Глеб. Разговора не вышло. А потом его жену выписали, и они вместе отправились домой. Как я понимаю, поссорились, она на эмоциях хотела напакостить мужу. Потом помирились, желание ее испарилось, - Паулина раздраженно ведет плечом. – Очень непростая дамочка эта его Мария, мутная. Не удивлюсь если под маской ангелочка, змеиное жало прячется.

Глава 17

- Чем же тебе так не понравилась его жена? – Николай выгибает дугой бровь, старается спрятать за маской безразличия истинные эмоции.

- Мужик ее любит, на задних лапках как пес прыгает. А она неприступность разыгрывает, гордо, надменно себя с ним ведет. Понимаю, ребенка потеряла, нервы, ссора… Но он и сестре ее лучшее лечение обеспечил, и ни слова благодарности. Сикорский тот еще жук, но для жены, готов с неба звезду достать. Это видно. А она привыкла и воспринимает все как должное, - Паулина сильно закусывает губу, глаза странно блестят.

- Не обижайся, но твои суждения слишком поверхностные. Ты ведь не знаешь всей их ситуации целиком, - ему стыдно, но даже сейчас он защищает Манюню.

Рефлекс, выработанный много лет назад, намертво прирос к его нутру. Иначе он не может, не умеет.

- Я многое читаю между строк. Конечно, если бы она все же раскрыла рот, я была бы ей благодарна. Многое бы отдала за компромат на Сикорского, - сжимает пальцами угол стола, тяжело дышит.

- Сестра Ман… Марии болеет? Какая из них? – интересуется Николай.

Он так долго запрещал себе интересоваться их жизнью, что сейчас испытывает дикий голод, хочет знать малейшие детали.

Сложно было научиться существовать в одном городе, и при этом никак не пересекаться. Делать вид, что их не существует. Хоть имя Сикорского в их кругах очень часто всплывало. Но Николаю все же удавалось обходить бывшего друга стороной. Отучить себя интересоваться их жизнью. И ежедневно испытывать физическую, изматывающую потребность просто узнать как она.

Нельзя. Запрет. Табу.

А сейчас, когда информация сама плыла в руки, он сорвался. Небольшая доза, и Николай снова отгородится, выстроит новый забор и останется наедине со своей болью.

- О… а откуда инфа, что их у нее несколько сестер? – Паулина прищуривается. – Неужели лично знаком с ней?

- Давно в прошлом знал их, - Николай пытается ответить отстраненно.

- Людмила в больнице. А в скором времени туда загремел и ее отец с инфарктом. Сикорский и тут все разрулил.

- Смотрю, ты плотно взялась за их семью, - протягивает задумчиво. – А с Людой что?

В памяти всплывает хрупкая девушка с робкой улыбкой. О Людочке у Николая остались самые теплые воспоминания. Если бы не она… он бы не пережил ту страшную ночь. Девушка держала его за руку, не позволяла наделать глупостей и успокаивала, говорила без остановки… Ее голос держал, не давал сорваться в пропасть безумия.

- Там плохи дела. Не знаю или вытащат, - Паулина безразлично пожимает плечами.

Зря Николай прервал общение с Людой. Она уже тогда жила в другом городе. Он отправился на службу, Людмила вернулась к себе. Вначале они еще созванивались. Но после Николай решил оборвать все контакты, которые вели к предателям.

Но сейчас он корит себя за это. Когда ему было плохо, она от него не отходила. А сейчас Людмила болеет, а он даже об этом не знает. Надо будет выяснить все подробности и если сможет, то он обязательно ей поможет.

- В какой она больнице? Сбрось мне всю информацию.

- О, ты и ее знаешь? – глаза подруги загораются профессиональным блеском.

- Она мне помогла в прошлом. Сейчас человек в беде, если смогу отплачу тем же.

- Сколько всего я о тебя не знаю, Коля! – качает головой.

- Кто бы говорил, Паулинка, - отвечает ей в тон.

- А я думала, у нас друг от друга нет секретов, - высовывает кончик языка.

- Они есть у всех, - подмигивает.

Еще немного посидев в кафе, поболтав на отвлеченные темы, обсудив общих знакомых, они попрощались.

Встреча подняла в душе такую бурю, что Николай теперь не знает, как ее успокоить. Жуткие монстры прошлого проснулись и с новой силой терзали его.

В таком состоянии он не мог работать. Ему необходимо уединение. Дом, родные стены, холодный душ. Николай паркуется около своего подъезда. Выходит из автомобиля.

- Коля! – в спину ударяет знакомый голос.

Он медленно оборачивается. На высоченных каблуках, в короткой юбке, плавно покачивая бедрами, к нему идет Марго.

Николай оглядывается по сторонам, дочери с бывшей не наблюдается. А Марго в чистом виде, еще в такой момент – это явный перебор для него.

- Где Эльза? – спрашивает вместо приветствия.

- Занимается английским с репетитором, - отвечает с соблазнительной улыбкой.

- Я помню. Потому и странно… что ты тут забыла?

- Поговорить надо, - она вздыхает и расстегивает пуговицу на блузке.

- Все уже сказано, Марго. Нас связывает только Эльза, больше нам не о чем говорить, - отвечает раздраженно.

- Пригласишь к себе на чашечку кофе? – словно не замечая его состояния, продолжает заигрывать, - И я все тебе расскажу.

- Ноги твоей не будет в моем доме, - отвечает грубо, разворачивается и идет по направлению к подъезду. – Всего хорошего. Не скажу, что был рад встрече.

- Стой, Коля! – отчаянно кричит и хватает его за локоть.

- Что еще? – оборачивается.

- Я совершила ошибку! – теперь ее губы дрожат, по щеке катится одинокая слеза.

- Ты о чем? – еще только истерики бывшей ему не хватало.

- Зря я вышла за Макса, - всхлипывает. – Я хочу вернуться к тебе.

Глава 18

- Чего? – хмурит брови.

Ему послышалось?

- Максим не тот человек. Только сейчас я раскусила его подлую душонку! – сильнее сжимает его руку. – Коленька, он хотел нас разлучить! Он нам завидовал!

- Серьезно? – Николай с трудом прячет ухмылку. Смотрит на бывшую со смесью отвращения и презрения.

- Да! – она не замечает его реакции. – А сейчас он показал мне свое истинное лицо! Ты бы знал, как он надо мной издевается! – на огромных накладных ресницах замирают капли слез. Марго продолжает нести бред.

- Хочешь сочувствия? – Николай смотрит на женщину, с которой прожил довольно долгий отрезок своей жизни, красивая, ухоженная и абсолютно чужая.

- К тебе хочу! Я поняла, что именно ты мой идеал! Любовь всей моей жизни! – отвечает с запалом.

- Марго, ты в принципе не знаешь значения этого слова.

- Коль, зачем ты так! – надувает пухлые губы.

- Каждый может ошибиться. И ты не идеален. Я может от твоего холода бежала! Но сейчас я знаю, мы все сможем преодолеть!

- Возвращайся к мужу и не задерживай меня своими бреднями, - резко дергает рукой, вырывая ее из лап бывшей.

- Ты не понял! Я реально хочу к тебе вернуться! – кричит ему в спину.

- А я не хочу тебя видеть.

- В тебе кричит обида! Но если ты меня выслушаешь…

- Стоп, Марго. Лучше замолчи. Ищи себе другого идиота. Я сыт по горло тобой, - резко перебивает ее, ускоряет шаг.

Она бежит следом, что-то выкрикивает. Николай уже не слышит. Вопли бывшей превращаются в фоновый шум. Когда дверь подъезда отделяет его от Маргариты, Николай вздыхает с облегчением.

Он слишком долго обманывал себя, пытался быть хорошим мужем. Действительно нежность и некая симпатия к супруге у него присутствовали. И это предел для его израненного сердца.

Но она оказалась недостойна даже этих эмоции. Или хотела большего, потому появился Макс. Уже не важно… Марго подарила ему дочь, он не жалеет об этом браке. Но больше никого и никогда, никаких отношений.

Теперь Марго предает и Макса. Вскоре появится любовник, возможно, не один. Только что она в очередной раз продемонстрировала свое гнилое нутро.

Первым делом Николай забегает в душ. Хочет смыть запах бывшей, что забился в ноздри и раздражает своей кислотой.

Устроившись на кухне, сварив кофе, он делает несколько звонков. Выясняет где и в каком состоянии находится Людмила.

Сегодня у нее операция, значит, тревожить девушку не стоит. А вот когда она немного придет в себя, он непременно ее навестит.

Надо отдать должное Глебу, он действительно хорошо позаботился о Людмиле. Она получила лучшее лечение и условия, которые возможны в городе.

На пороге палаты девушки Николай оказывается через три дня. За это время Марго успела окончательно достать его звонками, стихами, песнями и слезливыми посланиями. По ночам его терзала бессонница и нескончаемые мысли о той, о ком думать категорически запрещено. А днем была работа – его спасение.

- Привет, Люд, - в руках у Николая огромный букет ромашек.

Именно эти цветы всегда обожала сестра Манюни.

- Коля! – глаза девушки округляются. – Вот это… ааа… не ожидала…

Людмила очень бледная, с искусанными в кровь губами. Но насколько он знает, операция прошла даже лучше, чем прогнозировали врачи. Пока рано говорить, но шансы девушки на выздоровление определенно увеличились.

- Почему не позвонила? Я бы гораздо раньше пришел. А так пришлось окольными путями узнавать, где ты и что с тобой, - он наклоняется и целует ее в щеку.

- Я не думала, - опускает взгляд, мнет в руках одеяло, - Что ты захочешь меня видеть…

- Людмила! Что за ересь!

- Как там говорят… гонца принесшего дурную весть… - закусывает губу, - В общем… в него летят все камни.

- Ты ни в чем не виновата. Наоборот, я благодарен тебе. И никогда ни в чем не винил, - Николай ставит букет в вазу, которая стоит на столе около телевизора. – Это тебе.

- Запомнил… мои любимые, - девушка шмыгает носом.

- На склероз не жалуюсь, - улыбается Николай. – И я действительно рад тебя видеть, - добавляет искренне.

- А я-то как рада, - вздыхает Людмила. – Тяжело тут одной…

- Почему одной? А родня? – спрашивает, старательно пряча дрожь в голосе. Даже намек на Манюню и его прошибает озноб.

- Мама беременна… снова. У нее новый мужик… Братья, сестры или слишком малы, или у них своя жизнь. Машка вот вчера звонила… Все, - разводит руками. – Я благодарна, что Глеб не отказал и помог… Хоть Маша и была против…

Глава 19

- Как против? – Николай хмурится. – Ты ничего не путаешь?

- Я у мамы была, - вытирает нос салфеткой. – Сестра к ней с сыном приехала. Славный у них малыш с мужем получился, воспитанный, не по годам умный, на Глеба так похож, - когда говорит о ребенке, слабая улыбка касается ее губ. – Мама рассказала ей о моем диагнозе. Я просила в долг, говорила, что мне не нужна благотворительность. Я все отдам, - руки дрожат, девушка смотрит в потолок, часто-часто дышит. – Я могла пойти к Глебу в обход ее, но не сделала этого.

- А Маша что?

- Мне кажется, она даже меня не слушала. Мама сообщила ей о своей беременности, сыну одиннадцать исполнилось, сестра была в своих хлопотах. Сказала, чтобы я не смела к ее мужу обращаться. Пробормотала какие-то слова утешения и уехала с соседом домой.

- Совсем не похоже на нее… - задумчиво протягивает Николай.

- Она очень изменилась. У нее счастье, полная чаша, матери еще деньги подкидывает, а с нами уже и не общается. Я и не навязывалась. Ты знаешь, я давно в другой город переехала. Но я была в отчаянии, - мотает головой из стороны в сторону. – Глеб сам меня нашел. Без лишних слов помог. А Маша… ей все равно…

- Она счастлива в браке? – Николай прикусывает язык. Поздно, предательский вопрос уже сорвался с губ.

- Очень, - Людмила отвечает мгновенно, без малейших колебаний. – Она моя сестра, я люблю ее и очень рада, что семейная жизнь у Маши сложилась. Они с Глебом души друг в друге не чают. Потому я не сильно на нее обижаюсь. Понимаю, что когда счастье до краев, то ничего вокруг не замечаешь, - слабо улыбается.

Николай физически ощущает, как каждое слово, подобно ржавому гвоздю пронзает сердце. Нет, время не излечило, раны даже не затянулись и боль все еще идет по нарастающей.

- Ой, - девушка прикрывает рот ладошкой, - Прости, Коль. Но столько времени прошло… ты знаешь, я всегда тебе правду говорила, по сути, против сестры шла… Мне кажется, все же лучше так… чем ложь…

- Все нормально, Люд. Спасибо за честность, - ему удается ответить спокойно. – Почему ты мне не позвонила? Ты ведь знаешь, я бы никогда тебе в помощи не отказал.

- Ты отгородился, пошел служить, я не хотела навязываться. Прекрасно понимаю, что я ассоциируюсь у тебя с теми событиями. Я знала, что у тебя семья, дочь. Зачем напоминать тебе прошлое? – пожимает плечами. – Я пришла к своей семье. Думала, так справимся. Все же я была уверена, что сестра не оставит меня в трудную минуту. Хоть после всего мы и с Машей отдалились… Я же тогда ее осудила, высказала все. Понимаю, могла любовь накрыть, но и с тобой по-человечески она могла поступить… а не так, - Люда тяжело вздыхает. - А Глеб… он просто пошел у нее на поводу. Влюбленный мужчина, она ему вскружила голову… Он потом не раз говорил, что сожалеет. Он раскаивается, Коль, поверь мне.

- Люд, я никогда не винил тебя. Наоборот, благодарен, что ты тогда была со мной и помогла справиться. Ты помнишь, в каком я был состоянии, - слова девушки уносят его в ту роковую ночь, когда мир утратил свои краски и превратился в черный, горящий ад. Когда безжалостный огонь предательства сжигал все, что было ему дорого.

- Мне было нелегко решиться рассказать тебе все… Я предавала сестру, которая предавала тебя… - Людмила отворачивается, слезы бегут по ее щекам.

- Не стоит ворошить прошлое, - глухо отвечает Николай.

- Маше сейчас сложно, они с Глебом ребенка потеряли, которого так ждали. Наш отец в больнице. А мне так хочется, чтобы прошлое больше не давило. Хочется для всех счастья. И самой встать на ноги, - смотрит на него с теплотой. – А ты сам как?

- Развелся. Работаю. Живу. Нормально все.

- Развелся? Я думала, у вас с женой все отлично…

- Это к лучшему, - выдавливает из себя улыбку Николай. – Люд, если что нужно, ты только скажи.

- Поддержка твоя нужна. Дружба. Положительные эмоции – они же усиливают действие любого лекарства, - протягивает руку.

Николай берет Людмилу за руку, целует ее.

- Договорились, - подмигивает.

Он проводит в палате еще часа два. Больше болезненных тем они не затрагивают. Говорят о прожитых годах, работе, его дочери.

Только дело сделано, Люда вспорола ножом незажившие раны, боль выжигает нутро. Перед глазами картина той убийственной ночи, когда он своими глазами увидел женщину, без которой не мыслил жизни и лучшего друга в обнимку на красных шелковых простынях.

Обнимая Глеба за шею, глядя на Николая колдовскими зелеными глазами, она сказала четко, отстраненно и холодно:

- Уходи, Коля. Между нами все кончено.

Эти слова до сих пор звучат у него в голове, каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду…

Глава 20

Маша

Дикий ор ударяет по вискам. Не сразу соображаю, где нахожусь и что случилось.

- Зачем, Глеб? Вот скажи зачем?! – визгливый голос Анжелы врезается в мозг.

Как же больно. Сдавливаю виски. Я дома, если квартиру где прожила столько лет с Глебом, можно так назвать. Муж меня вырубил и привез сюда. Тут я солидарна с предательницей: зачем?

- Не верещи, - недовольный ответ Глеба.

Любовники на кухне. Я в нашей спальне. Во всем теле тяжесть, сложно даже пошевелиться. Что он со мной сделал? Глеб опасен.

- Я уже все сказала мужу. Нам больше ничего не мешает быть вместе. А ты ее притащил! Глеб, зачем?! Я не понимаю, - продолжает орать Анжела.

- Тебя кто-то просил признаваться? Сколько раз тебе говорил, без моего ведома ни шага. Что за самодеятельность, Анж? – раздраженный голос мужа.

- Сколько это еще могло продолжаться! Мы любим друг друга, эта наконец-то все знает. Я больше не хочу скрываться. А старик меня достал. Его нежность, его руки, он меня лапал! Бррр, - даже представляю, как она морщится.

Так обидно за папу становится. Ведь он для семьи все делал. Несмотря на предупреждение врачей, брал дополнительные смены, все в дом, все для детей. В том, что папа любил предательницу у меня ни малейшего сомнения.

Он и нас с Людой очень любил. Пока не выросли, давал матери гораздо больше, чем алименты, да и покупал нам многое, потому как его деньги шли на младших братьев и сестер, на новых ухажеров матери.

Она почему-то всегда связывалась с мужчинами, которые были не в состоянии обеспечить даже самих себя. Едва я научилась ходить, мать уже прививала мне чувство долга, что я должна помогать…

Мне было шесть, когда она стала брать меня с собой на рынок торговать зеленью, которую она выращивала на огороде. Чем старше я становилась, тем больше работы по дому, огороду, заботе о младших братья и сестрах, сваливалось на меня. Потом я начала подрабатывать, убираться в квартирах, лишь бы маме было легче.

Людмила мне не помогала и говорила, что мама мной пользуется. Она жила мечтой как можно скорее уехать из дома.

Папа, видя всю эту картину, не раз предлагал мне переехать к нему. Но как я могла бросить мать? Своих сестре и братьев? Чувство ответственности, привитое с детства, приковало меня к семье железными цепями. Да и для папы я обузой быть не хотела.

Маму я очень любила, и долгое время слушала беспрекословно. Впервые пошла наперекор, когда решила поступать в медицинский. Мать считала, что это глупо потраченные годы, я могу работать на заводе, огороде.

- Все равно врачом не станешь. Мозгов не хватит. Недалекая ты у меня, глупая. Я мать, лучше знаю своего ребенка. О тебе забочусь. Чтобы потом сопли на кулак не наматывала, лучше сразу брось эту затею. Убираешься, люди деньги платят, еще на завод тебя устрою, плюс огород, вот мы заживем, - потирала сухие ладони.

А я грезила о медицинском. Ночами не спала, училась, укачивая новорожденного брата. К маленьким детям мама давно ночами не вставала, все на мне было. И мне казалось тогда это правильным, ведь мамочка моя так устает.

Когда она расставалась с очередным мужем, то впадала в депрессию, тогда работы становилось еще больше. Я другой жизни не знала, я была уверена, что так и должно быть.

Но вот насчет учебы я стояла на своем. Но клятвенно пообещала маме, что буду подрабатывать и не оставлю семью без помощи.

Воспоминания проносятся у меня в голове, пока слушаю ругань любовников. Эх, повернуть бы время вспять, я бы все сделала иначе…

Страшно смотреть по сторонам и осознавать, во что превратилась моя жизнь…

Все что у меня есть – это Сереженька. Ради него и живу, ради него буду бороться.

- Если мой муженек помрет, будет шикарно! – выдает Анжела. – Тогда дом мне достанется! Стану вдовой! Ммм… Может, ты его переведешь в другую больничку? Где за ним не будет такого высококлассного ухода?

- Ты себя слышишь, идиотка? Заткни свой рот, пока не поздно! – Глеб хлопает дверью на кухне.

В висках пульсируют ее слова… Мой бедный папочка, с каким монстром ты жил все эти годы…

Муж появляется на пороге спальни.

- Проснулась, солнышко, - улыбается, словно ничего не случилось.

- Глеб, зачем ты меня притащил в дом? Нежели ты не понимаешь, что этим ты ничего не добьешься. Я все равно уйду, - стараюсь говорить спокойно, хоть в душе расползается тревога.

- Ты моя жена. Это твой дом. Тебе пора уже осознать, что я никогда, - подходит к кровати, наклоняется, - Никогда, ты меня слышишь, никогда тебя не отпущу. Ты моя, Маш. Моя, - глаза при этом горят нездоровым блеском. – А вот какой будет твоя жизнь, зависит от тебя и твоего отношения ко мне.

- Какое отношение, Глеб? Очнись! После всего, что ты сделал, в лучшем случае со временем мы наладим нормальное общение. И то сейчас даже в этом сомневаюсь. Просто отпусти меня. Насильно мил не будешь, пойми ты это! – пытаюсь до него достучаться, но у меня ощущение, что говорю с каменной стеной.

- Понял, - кивает головой. – Еще в себя не пришла. Ничего время есть.

- Для чего время?! Глеб, ничего не изменится! Я только могу тебя еще больше возненавидеть! – теряю остатки самообладания.

- Сына не увидишь, пока не одумаешься, - заявляет с гадкой ухмылкой. – Анжела будет тут с тобой. Проследит, чтобы ты глупостей не наделала, пока мня нет дома.

Глава 21

Его слова подобно отраве, медленно затапливают сознание.

- Глеб, ты решил удерживать меня силой в доме и надзирателем поставить свою любовницу? – абсурдность моего вопроса добивает. Я не могу осознать, это слишком нелепо и подло. – Решил не пускать ко мне моего же сына?

- Ты не оставляешь мне выбора, солнышко, - улыбается виновато и лицемерно.

- Чего этим добьешься?

- Ты успокоишься и поймешь, что мы созданы друг для друга, - невозмутимый ответ.

Он не пробиваем. Что-либо доказать нереально.

- Ты действительно собираешься держать меня под замком? – все еще не до конца верю.

- Это временная мера, солнышко.

- Привези Сергея. Мне нужен мой сын!

- Он побудет с твоей мамой. Денег я дам, они ни в чем не будут нуждаться. Можешь не переживать и спокойно выздоравливать, - столько заботы в голосе, аж тошно.

- Мне будет лучше… выздоравливать, - говорить спокойно удается с большим трудом, на языке вертятся всевозможные ругательства, а руки ломит от желания залепить ему несколько пощечин. Только агрессией ничего не изменить. Я только раздразню зверя и сделаю хуже. – Когда сын будет рядом. А так материнское сердце все равно не спокойно.

- Об этом не может быть и речи, - качает головой. – Но если тебе станет лучше, когда Людмила придет в себя после операции, ты сможешь ей позвонить.

Он не отменил операцию, становится немного легче. Очень переживаю за сестру.

- А папа?

- Если ты будешь умничкой, с ним тоже все будет хорошо, - расплывается в довольной улыбке.

Нет смысла с ним спорить, что-то спрашивать. Мне надо действовать хитрее.

- Твой папаша даже слишком живучий, - в дверях возникает Анжела.

- Заткнись! – на нее моего терпения не хватает.

Как подумаю, что она чуть отца в могилу не отправила!

- Обрати внимание на манеры своей жены, Глебушка. Воспитание ниже плинтуса, - притворно вздыхает. – Ей добра желают, а она зубы показывает.

- Анж, тебе тоже не мешает быть сдержанней, - муж бросает на нее недовольный взгляд.

- А жить в твоем представлении мы как будем втроем? – едкий вопрос все же срывается с моих губ.

Глеб от этого вопроса вздрагивает, странно косится на любовницу.

- Поправляйся, а мне пора, - суетливо направляется к выходу. – Все препараты я оставил на тумбочке, если какие-то проблемы со здоровьем, почувствуешь сильное недомогание, боли, скажи Анж, она мне позвонит.

- Я сама в состоянии тебе позвонить, - недовольно кошусь в сторону своей надзирательницы.

- На данный момент нет, - отвечает, не глядя на меня. – Твой телефон на время я заберу. Чтобы ничего не мешало твоему выздоровлению.

Пока я задыхаюсь от гнева, он быстро выбегает из комнаты, минуты две и слышится щелчок входной двери.

- Анжела, отпусти меня. Тебе же не нравится, что Глеб снова привез меня в квартиру. Я уйду, и не буду стоять на пути вашего счастья, - говорю ей спустя несколько часов нашего нахождения на одной территории.

- С радостью бы открыла дверь и вали на все четыре стороны, - она нажарила картошки, сидит и уплетает ее, противно причмокивая. – Только Глебушка мне подобного не простит. Я слушаю своего мужчину. Он скоро наиграется.

- А если не наиграется? Так и будешь на вторых ролях? – спрашиваю с усмешкой.

Она морщится как от зубной боли.

- Сейчас все изменится. У нас сын. Я рожу Глебушке еще деток. Осталось немного и он все поймет. Я его женщина, - с хрустом откусывает соленый огурец. – Но предавать, идти наперекор его желаниям я не буду. Не на ту напала. Я стану ему союзницей во всем.

- Ладно, - машу рукой и включаю чайник. – Раз мы заперты тут вдвоем, не вижу смысла и дальше ругаться, - стараюсь говорить непринужденно.

- Сиди в своей комнате. Не мозоль глаза, - запихивает пережаренную картошку в рот.

- Чаю выпью и уйду. Будешь?

- Нет, - мотает головой. – Еще чего подсыплешь, - гадина разгадывает мой план.

Я так и хотела поступить, усыпить ее бдительность, а затем и саму Анжелу. Муж врач и всевозможные препараты на все случаи жизни в доме имеются.

Но я не теряю надежды. Она все равно утратит бдительность, я воспользуюсь. Надо лишь набраться терпения.

Легко сказать, да трудно осуществить. Вечером возвращается муж. Притворяюсь, что сплю. Ни видеть его, ни говорить не хочется.

Приходится слушать их с Анжелой разговоры на кухне, как она ластится к нему, подлизывается. Глеб отвечает ей грубо и с неохотой.

Через час он и вовсе приходит в нашу спальню и заваливается на постель.

- Иди к Анжеле своей, - не выдерживаю.

Делить с ним постель, оказывается выше моих сил.

- Я сплю с женой, - пытается меня обнять.

- Не трогай меня! – отталкиваю Глеба. – Ты ничего этим не добьешься! Я хочу поговорить с сыном! Ты не имеешь права лишать меня общения с Сережей! – материнское сердце разрывается, и вся выдержка лопается как мыльный пузырь.

- Поговоришь. Увидишь. Когда придет время, - гладит меня по голове. – А если не угомонишься, приготовься жить без сына. Мое терпение тоже не безгранично. Я начинаю уставать от твоих капризов. Сколько можно отталкивать родного мужа!

- Это не твой сын! Ты не имеешь права! – выкрикиваю в бешенстве.

- Не мой! – рычит и хватает меня за горло. – Ошибаешься, солнышко, по документам он мой. Я его воспитал. Я принял тебя пузатую, сломленную и преданную. Я обеспечил всем, полюбил ребенка как своего. Тебе напомнить наши клятвы? – сдавливает руку на горле сильнее. – Никто и никогда не узнает, кто его зачал. Ты обещала, ты молила о помощи! А я в свою очередь дал тебе слово, что никогда не упрекну, воспитаю и дам все самое лучшее. Я сдержал клятву. А ты, лицемерка?

Глава 22

Должна признать, что к Сереже муж действительно хорошо относится. С этой стороны мне не в чем его упрекнуть. Он знал с самого начала про мою беременность. Я ничего не скрывала и была честна.

Врала я только об одном и себе и ему, что чувства в прошлом, что Коля погребен под завалами его предательства и его чудовищного поступка.

Я так пыталась полюбить Глеба, старалась быть идеальной женой. И я научилась жить с благодарностью, симпатией и привязанностью к мужу.

Так ведь живут многие семьи, утешала себя. А любовь… ее больше не будет в моей жизни. Так отчаянно и всепоглощающе, можно любить лишь раз. Свой шанс я истратила на человека, который не заслуживает даже воспоминаний.

Глеб знал на что шел. Он видел всю ситуацию, я рассказывала ему все. Если его не устраивало, он мог мне сказать, развестись, уйти к другой женщине. Я бы все поняла. Но он подло вел двойную жизнь. И с кем?

- Отпусти меня! – хриплю.

Глеб замирает. Долго смотрит мне в глаза. Убирает руку.

- Прости, солнышко. Сорвался. Не провоцируй меня и все будет хорошо, - старается говорить ласково.

Ничего не отвечаю. Отворачиваюсь к стене, буквально вжимаюсь в нее, чтобы занимать как можно меньше места. Хочется стать невидимой для него, раствориться.

К счастью, муж не продолжает диалог. По звукам понимаю, что он достает телефон и с кем-то переписывается.

Сон приходит только под утро. Мне снова снится Коля на вершине горы, обласканный лучами солнца. А я задыхаюсь в вязком вонючем болоте.

Просыпаюсь в поту, сажусь на постели, протираю глаза.

- Доброе утро, солнышко, - вздрагиваю от ненавистного голоса. – Проснулась, прелестная моя. Я тебе завтрак приготовил, - Глеб выходит, и через минуту появляется с подносом в руках.

- Ты или Анжела? – ухмыляюсь.

- Ее нет дома. Она к сыновьям поехала. Они сейчас у соседкой живут. Так что мы одни, - подмигивает мне.

Меня передергивает. Неужели, он считает, что это соблазнительно и еще на что-то надеется?

Но ведь если захочет, кто ему помешает?

От этих мыслей во рту пересыхает.

- Так что сей кулинарный шедевр – полностью моя заслуга, - выдает томно.

- Спасибо. Я очень проголодалась, - выдавливаю из себя улыбку.

Злить Глеба, когда мы дома одни – не лучшая идея. Лучше впихнуть в себя омлет с сосисками, который он именует «кулинарным шедевром».

Кусок в горло не лезет. Но я упорно продолжаю ковыряться вилкой, глотаю куски, как самое горькое лекарство. Глеб не спускает с меня глаз.

- Какая же ты у меня красавица, - мурлычет. – Смотрю и насмотреться не могу, - во взгляде действительно скользит теплота, и нечто такое, о чем даже думать не хочу.

- Спасибо, очень вкусно, - отставляю тарелку, подавляю желание побежать в туалет и избавиться от содержимого желудка.

- Я рад, что тебе сегодня лучше. Теперь, как и обещал, можешь позвонить сестре, - говорит голосом доброго волшебника.

- Буду очень признательна, - киваю.

Главное не сорваться. Надо держаться. Ненависть контролировать все труднее, но я не могу провоцировать монстра. Страшно признать, но я сожалею, что Анжелы нет дома. При ней Глеб не решится на гнусности.

Муж набирает на своем мобильном номер и дает мне телефон.

- Да, - на том конце раздается слабый голос сестры.

- Людочка, я так рада тебя слышать! Знаю, что у тебя операция была. Очень за тебя переживаю. Прости, что пока приехать не могу… я ребенка потеряла… тоже только из больницы, - сложно даются слова.

Из-за Глеба приходится ей врать. Ведь если бы он только меня выпустил, я бы в любом состоянии побежала к сестре, не было бы сил, то поползла бы.

- Врачи дают хорошие прогнозы. Так рада, что ты мне позвонила, - сестра всхлипывает. – Машенька, у меня же никого ближе нет. Ты знаешь, как ты мне дорога!

- Знаю, моя хорошая! И я всегда с тобой! – по щекам катятся слезы.

Я должна быть рядом с Людой и папой, а не сидеть под замком.

Сестра долго говорить не может. Еще очень слаба. Я прощаюсь и обещаю, приехать к ней в ближайшее время. Только не от меня зависит, смогу ли я выполнить обещание.

Я стала пленницей. В это сложно поверить. В современных реалиях, вообще дико. Но это именно так.

- Я бы очень хотела увидеть папу и Люду, - говорю, отдавая телефон мужу.

- Все от тебя зависит, - медленно подходит к постели, садится и придвигается ко мне ближе. – Покажи, как ты меня любишь… - тяжело дышит.

- Глеб… не время еще… я слаба… - облизываю пересохшие губы, пытаюсь отползти.

Я не вынесу его прикосновений! Не смогу!

В свое время три года ушло, прежде чем я смогла подпустить его к себе. Глеб все это время терпеливо ждал… Сейчас подозреваю. Что ожидание ему помогали скрасить девицы по типу Анжелы.

Но он не торопил меня, ничего не требовал. И со временем я смогла не содрогаться от его прикосновений, не бежать в ванную и там рыдать, кусая губы в кровь. Я привыкла к его прикосновениям, поцелуи в некоторые моменты даже были приятны. Помогало чувство благодарности. Понимаю, что если бы не Глеб, я бы тогда не справилась.

Но сейчас все иначе… не могу… сломаюсь… потом не соберу себя… А у меня сын, я должна жить ради него.

- Я буду очень нежен, - целует меня в шею.

- Пожалуйста, нет! – выкрикиваю в отчаянии.

А его руки уже блуждают по моему телу. От омерзения внутренности скручивает, по спине катится ледяной пот. Как мне спастись?!

- Да! Солнышко, я так истосковался, - его глаза подернуты пеленой, он впадает в состоянии какого-то дикого транса, ничего не слышит, не реагирует, и продолжает пожирать меня глазами, лапать руками.

- Глеб, не сейчас! Позже! – теряю остатки самообладания. По щекам катятся слезы, - Умоляю тебя!

Пробую уговорить. Ведь если начну вырываться, то будет только хуже, он озвереет.

- Да, моли меня! Да! – шепчет как в бреду.

- Я сейчас кому-то так помолюсь! – раздается визгливый голос Анжелы.

Глава 23

Два месяца спустя…

- Есть какие-то идеи, что приготовить Глебушке? Такой праздник, - Анжела мечтательно закатывает глаза.

- Что хочешь, то и готовь, - пожимаю плечами.

- Как он тебя еще терпит! - презрительно фыркает.

- Не поверишь, задаюсь тем же вопросом, - беру бутылку минеральной воды, за которой и приходила на кухню.

- Сколько я еще прислугой буду?! – заводится Анжела.

Оставляю ее слова без ответа, закрываю дверь и иду к себе в комнату.

Почти два месяца я взаперти. Стала пленницей собственного мужа. Каждый день моя ненависть нарастает как снежный ком, а внешне я становлюсь все спокойней. Для осуществления моих замыслов нужна холодная голова.

За это время Глеб обнажил свою гнилую натуру. Я узнала его с такой стороны, что знай, я это в прошлом, не подошла бы к нему на пушечный выстрел. Нашла бы другой способ решить проблемы, но только не он.

- Ты можешь попробовать сбежать, - сказал мне еще в начале моего заточения, после того, как всю ночь выяснял отношения с Анжелой.

Тогда когда он на меня набросился, у них разгорелся нешуточный скандал, с битьем посуды, ором, словами, от которых уши вянут и всем вытекающим.

- Но? – устало спрашиваю.

Из-за их криков так и не удалось поспать, голова раскалывалась.

- Я заберу у тебя Сергея, - говорит с садистской улыбочкой.

- Не посмеешь!

- Солнышко, пора понять, чтобы ты осталась со мной и образумилась я готов на все. Если же ты будешь и дальше упрямиться, бегать, искать журналюг и сливать им информацию, мне не составит труда, представить тебя психованной алкоголичкой. Будут подлинные справки, свидетели, все, что потребуется, плюс лучший адвокат. Я в суде тебя так размажу, что никто тебе котенка не доверит, не то, что ребенка, - нежно гладит меня по волосам, - Я надеюсь, мы поняли друг друга.

Я тогда знала, он не блефует и поступит именно так. Это не любовь… это ад…

Почему он в меня вцепился? На этот вопрос я так и не нашла ответ.

Тогда я высказала ему многое, обзывала, плакала, истерила.

Потом постаралась взять себя в руки. Выход должен быть. И я его найду. А пока нет смысла злить своего палача и его помощницу.

Наоборот, надо стараться усыпить бдительность Глеба. Пусть думает, что я смирилась.

За это время Люду и папу выписали. Сестра чувствует себя лучше с каждым днем. Иногда муж позволяет мне с ней общаться.

С папой дела обстоят хуже, потому как Анжела никуда не делась, и треплет ему нервы. По моей просьбе, муж отправил папу с реабилитационный санаторий в другой город. Чтобы отец был как можно дальше от исчадия ада, которую он продолжает любить.

Глеб перед папиным отъездом разрешил нам увидится. Я едва сдерживала слезы, за короткий промежуток времени, из довольно крепкого и статного мужчины, папа превратился в старика. Руки дрожат, говорит с трудом, и взгляд… там столько боли, что я задыхаюсь.

Хочу помочь, успокоить, но понимаю, что от предательства нет лекарства. Слова утешения не помогут.

Во мне закипает еще больше ненависти. Они должны ответить за все! Анжела, к ней в этот момент испытываю больше злости, чем к мужу. Из-за нее папа в таком состоянии. А ведь он души не чаял в ядовитом адском существе.

Ничего, всему свое время. Я терпелива. Вы еще за все ответите.

Обняла папу, сказала, что все будет хорошо, что я безумно его люблю. Не позволила себе заплакать.

Встреча добавила еще больше решительности.

Я даже нашла в себе силы поблагодарить Глеба.

- Если хочешь, чтобы я поверил в твою искренность. Ты знаешь, какой должна быть благодарность, - медленно облизывает губы.

- Я еще не готова, - отвечаю и быстро прячусь в ванной комнате.

Я могу заставить себя улыбаться, мило с ним общаться, но близость – это табу. Никогда с ним не лягу. А без нее он не верит мне, всегда настороже. Но я не теряю надежды, знаю, у меня непременно все получится.

Анжела все это время живет с нами. И я даже рада этому, потому как она очень ревностно следит за Глебом. Притыкает ему, даже если уловит не тот взгляд в мою сторону. Это помогает мне, иначе, боюсь, он бы уже осуществил задуманное и вряд ли бы спрашивал моего согласия.

Она готовит, убирает, взяла на себя всю домашнюю работу. С Глебом у них натянутые отношения, они часто ругаются. Постоянно друг другу угрожают. Страсти с боку мужа к ней я не вижу.

Под напором Анжелы, муж съехал из нашей спальни. Теперь спит в комнате Сергея. Анжела спит в гостиной. Сколько еще он думает продолжать этот цирк, не имею понятия. Неужели реально верит, что я приму его правила, покорюсь и мы заживем счастливо втроем?

Я практически не выхожу из комнаты. Закипаю от ненависти к своим мучителям.

За это время всего пять раз Глеб разрешил мне поговорить с сыном. Это очень больно, невыносимо тяжело, когда мать разлучают с ребенком.

Не позволяю себе отчаиваться. Даже не плачу больше. Стараюсь быть максимально собранной. Жду подходящего момента, чтобы осуществить задуманное.

Хлопок входной двери. Глеб появляется на пороге.

- Ой, кто пришел! – Анжела тут же выбегает и виснет у него на шее. – Завтра такой день! – расцеловывает его в обе щеки.

- Задушишь, - морщится и освобождается из ее хватки. – А любимая жена не хочет поздороваться с мужем? – косится в мою сторону.

- Привет, - выдавливаю из себя улыбку.

- Ты уже решила, в каком платье пойдешь на вечеринку? – спрашивает, подмигивая мне.

- На какую вечеринку? – Анжела упирает руки в бока.

- Сотрудники устраивают в клинике. Типа сюрприз для руководителя. Подлизаться хотят, - гадко смеется.

- А я? – Анжела хмурится.

- Ты дома, Анж. Я иду с женой, - смотрит на меня как голодный зверь.

- Она тебя опозорит! Ей веры нет! – выкрикивает Анжела.

Глава 24

- Она будет ангелом, - подходит вплотную, хватает меня за подбородок, поднимает мою голову. – Она же хочет увидеть сына. А если мне что-то не понравится, - ухмыляется. – В общем, ты знаешь, солнышко.

Как же хочется высказать ему все, что накопилось в душе, причинить боль и душевную и физическую. Только нельзя. Пусть думает, что я покорилась.

- Ты ей веришь? – фыркает Анжела.

- Я верю, что моя жена благоразумна и не станет рисковать сыном.

- Я тоже хочу пойти! Глеб, я устала быть на вторых ролях! Сколько лет прячемся по углам, я всегда в тени! Достало! – топает ногой, переходит на крик.

- Мария – моя жена официально. В каком качестве пойдешь ты? А? Хочешь испортить мне репутацию?

- Сколько это будет продолжаться?! – она отталкивает меня, становится между мной и Глебом, упирает руки в бока.

- Что тебя не устраивает? От мужика ушла, живем вместе, все твои хотелки оплачиваю, - морщит нос.

- Она! – тыкает в меня пальцем. – Она мешает нашему счастью! Глеб! Мое терпение не безгранично! Если я открою рот, то твоя репутация… ммм... от нее ничего не останется.

- И от своего комфорта ничего не останется, - ухмыляется Глеб.

Я ухожу, достали их перепалки. Перегрызли бы друг другу глотки уже, воздух сразу бы чище стал.

Сколько еще этот ад будет продолжаться?

Муж появляется в комнате спустя тридцать минут. Все это время они с Анжелой бурно выясняли отношения.

- Я заказал тебе платье. Ты у меня будешь самой обворожительной, - заявляет как ни в чем не бывало.

- Я хочу поговорить с сыном, - скрещиваю руки на груди.

- Хм, вообще-то ты не заслужила, - достает мобильный из кармана. – Но чего не сделаешь для любимой женщины. Будем считать этот разговор авансом.

Стискиваю зубы, так что челюсти сводит. Главное – ничего сейчас не сказать. Надо держаться. Придет время и Глеб за все получит.

Беру его телефон, рука дрожит.

- Сереженька! Привет!

- Мамочка! – радостный голос сына. – Я так соскучился! Папа говорит, что ты болеешь, мне пока к тебе нельзя, - тяжело вздыхает.

- Я скоро поправлюсь, сыночка! И мы всегда будем вместе! – чувствую, как сердце разрывается. Я никогда так надолго не расставалась со своим мальчиком.

Он так похож на своего отца. Он взял от Коли все самое лучшее, но не перенял его подлости. Ребенок от любимого человека. От того, кто украл мое сердце, предал, растоптал доверие, но при этом навсегда оставил частичку себя.

- Сейчас каникулы, но я все равно учусь, много читаю. У бабушки хорошо, погода теплая, гуляю, с Семеном за грибами ходили. Папа проведывает меня часто. Все классно только тебя не хватает очень сильно.

- И мне тебя не хватает, родной мой, - сдерживаю слезы, закусываю губу.

Глеб дергает меня за плечо, намекает, что пора прощаться.

Если бы взглядом можно было убить, я бы это сейчас сделала, настолько его ненавижу. Я живу ради Сережи, дышу ради сына, а он разлучил меня с ним. Никогда не прощу.

Стараюсь бодро попрощаться. Глеб перехватывает у меня трубку и еще минут пять говорит с сыном. У них неплохие отношения, муж много времени проводит с сыном, и на рыбалку с ним ходит, дома они конструкторы собирают, обсуждают книги.

Но сейчас их общение воспринимается очень болезненно.

- Цени мою доброту! И я надеюсь на соответствующий подарочек, - облизывает губы и подмигивает мне.

Едва сдерживаю приступ тошноты. Отхожу к окну, тем самым показываю, что разговор закончен.

Вечером доставляют платье. Темно-зеленое до колен, закрытое спереди и с открытой спиной. На правой ноге разрез. С одной стороны простое, но оно так облегает фигуру, так подчеркивает все ее достоинства, что создается впечатление, что платье создано именно для меня.

В отсутствии вкуса мужа нельзя упрекнуть.

Глеб заходит в спальню. Присвистывает.

- Ты неотразима! – глаза алчно блестят.

- Спасибо, - киваю.

- Полагаю, это тебе подойдет, - протягивает мне довольно большую бархатную коробочку.

Открываю ее, там лежит изумительной красоты изумрудный комплект. Утонченные серьги, с зелеными сверкающими камнями, кулон в форме капли и нежное кольцо.

- Красиво… - протягиваю задумчиво.

Подарок не радует. Каким бы красивым он ни был, от Глеба мне ничего не надо. Но не взять – значит, разозлить его.

- Ты затмишь всех! – обнимает меня за талию. Скольких усилии мне стоит не скинуть его руки. – А принадлежишь только мне, - шепчет мне в шею. – Запомни, Маш, ты только моя.

Ничего ему не отвечаю. Ссылаюсь на то, что завтра тяжелый день, надо выспаться, чтобы хорошо выглядеть и убегаю в ванную комнату. Уже там, открыв воду, даю волю слезам.

На следующий день собираюсь с особой тщательностью. Зачем? Сама не знаю ответа на этот вопрос. Когда Анжела меня видит, то лишь недовольно кривится, потом подходит к Глебу и шипит:

- Смотри мне!

Он и смотрит, только на меня, взгляд ошалелый, бешеный.

Но при Анжеле молчит. Когда же мы оказываемся в лифе изрекает:

- Украшения тебе так идут, а платье, как вторая кожа. Ты у меня самая красивая! Обожаю тебя, - и пробегается взглядом по телу так, что я словно его прикосновения ощущаю.

В машине, к счастью, Глеб сидит за рулем. Я устраиваюсь на заднем сиденье, и сохраняю молчание всю дорогу.

Мы подъезжаем к одному из самых дорогих и лучших ресторанов города. Глеб помогает мне выйти, я беру его под руку и мы заходим внутрь. Тут же нас окружают люди, здороваются, поздравляют Глеба. Я натягиваю на лицо улыбку.

Как это все выдержать?

А потом в один миг, пропадают люди, их гомон, я ничего не слышу, ничего не вижу, только ощущаю дикое жжение на спине в районе лопаток, а сердце уже бьется где-то в горле.

Очень медленно поворачиваюсь. До того как это делаю, я уже знаю, кого там увижу. Чувствую сердцем, израненной душой, которая вопреки всему, все равно тянется к предателю.

Коля стоит в трех метрах от меня, и неотрывно смотрит мне в глаза. На руке у него повисла Паулина, она смотрит на Глеба.

Глава 25

Славик… сколько лет прошло, а мне до сих пор не хватает брата. Он появился на свет, через год после рождения Люды. Невероятно талантливый ребенок, гений, он опережал развитие на несколько лет. Отзывчивый, добрый, в нем не было ни капли негатива, хоть родная мать его ненавидела.

Брат появился в результате измены моей мамы папе. К нашей соседке приехал двоюродный брат из города, он помогал ей по строительству, и у них с мамой завязался роман. Мама думала, что кормит грудью и не сможет забеременеть. А получился Славик.

Отец узнал об измене, он застал мать в объятиях любовника. Он не ушел сразу, пытался сохранить брак. Даже принял Славика, как своего ребенка. Но мама решила, что брат виновен во всех ее бедах. Особенно, когда отец все же не смог простить и ушел от матери. Тогда на Славика обрушилось все недовольство матери.

В отличие от нас с сестрой, брат учился в интернате и лишь изредка появлялся у нас дома. Никогда и ни к кому мать не относилась так плохо, как к Славику. Ни одного ласкового слова в его адрес я от нее за всю жизнь не слышала.

Мы же с Людой наоборот очень любили брата. Часто бегали к нему в интернат, приносили угощения. И он безумно нас любил, так радовался, когда мы приходили. Именно ему мы доверяли все секреты. Он выслушивал и всегда давал советы.

Из-за меня он не раз получал, ходил побитый и в синяках. Он лез меня защищать, даже понимая, что силы явно не на его стороне. Отчаянный, смелый, уверенный в себе, лучший брат, о котором только можно мечтать.

Но став взрослее, я перестала ему жаловаться, потому что знала, он непременно полезет в бой. Снова получит. Потому я улыбалась и говорила, что меня никто не обижает.

Брат и Люда – были для меня самыми дорогими и родными людьми. Потом появился еще и Коля, я считала, себя самой счастливой. Пока Николай не показал свое истинное лицо, пока он не лишил жизни Славика…

Страшные кадры проносятся у меня в голове, пока я смотрю в карие глаза с золотыми вкраплениями. Я ведь должна его ненавидеть! Не могу…

Часть меня безумно рада его видеть. Но почему с Паулиной? А как же та красивая женщина к которой он приходил в больницу?

Или ничего не меняется и Коля продолжает спать с каждой юбкой?

- Здравствуй, Машенька, - его хриплый голос окутывает в теплый кокон.

Возвращает в те времена, когда я готова была все отдать, лишь бы не покидать его объятий. Его нежные руки, его прикосновения, волшебные, сказочные… они уносили меня в иной мир, где был только Коля, не было боли и предательств, где царило безграничное счастье.

Только все это была ложь. Любила я, а он играл, а после и вовсе перешел допустимую грань…

Я так и не знаю, за что он лишил жизни Славика? Что сделал ему брат, что заслужи подобную участь?

- Мария, рада вас снова видеть, - улыбается Паулина.

- Добрый день, - говорю не своим голосом.

- О, какие люди! – Глеб замечает их. – Вот уж кого не ожидал увидеть на своем празднике!

Муж скалится словно хищник.

- Решил поздравить старого друга. Давно мы с тобой не пересекались, Глебка, - в тон ему отвечает Коля.

- Кто ж в этом виноват, - муж издает противный смешок.

Когда мы познакомились с Колей, они с Глебом были неразлучны, лучшие друзья. Мне тоже сразу Глеб понравился, он был всегда рядом, всегда выручал.

А сейчас мужчины смотрят друг на друга так, что искры ненависти отравляют воздух.

- Подарок для именинника, - Паулина протягивает мужу маленькую коробочку, тем самым разряжает обстановку.

Мне кажется, еще немного и они бы накинулись друг на друга с кулаками. Такое уже было, и я помню последствия их драки.

- О… спасибо, Паулина, - Глеб делает шаг к девушке. Берет подарок, она его не выпускает из рук. Они так и замирают, замечаю, что их пальцы немного соприкасаются. Глаз мужа мне не видно, а вот взгляд журналистки очень странный, болезненный какой-то, что ли.

Возможно, я просто накручиваю себя на пустом месте.

Перевожу взгляд на Колю, он тоже смотрит на меня. Неотрывно, жарко, физически ощущаю, как его глаза медленно скользят по моему телу.

- Годы любят тебя, сделали еще краше, - говорит тихо.

- Не годы, а любящий муж! – Глеб реагирует мгновенно. – Любовь преображает, - и прежде чем успеваю среагировать, Глеб впивается мне в губы поцелуем.

- Как трогательно, - с сарказмом комментирует Паулина.

Краска приливает к щекам, тошнота подступает к горлу. Мне стыдно и тошно от его поведения.

- Простите, не могу держать эмоций к любимой супруге, - слащаво говорит Глеб, обнимая меня за талию.

- А можно на пару минут украсть влюбленного мужа? - Паулина подходит к нам и берет Глеба за руку, соблазнительно улыбаясь.

- Не думаю, что сейчас подходящий момент… праздник только начинается, гости ждут… - Глебу явно эта идея не нравится, и он с опаской поглядывает, то на Колю, то на нее.

- Я думаю, это в ваших же интересах, - в ее словах улавливаю едва прикрытую угрозу.

Тянет мужа за руку.

- Если только недолго… - нехотя соглашается. – Солнышко, будь тут, никуда не уходи, - обеспокоенно говорит мне.

Я лишь киваю.

Когда Глеб и Паулина скрываются из виду, Коля мгновенно нависает надо мной.

- Пора и нам с тобой прогуляться и поговорить, Манюня….

Глава 26

- Не называй меня так!

От этого прозвища веет теплотой, всем тем светлым, что пришло на смену моему кошмару. Лживым счастьем, в которое я закутывалась и верила, что это навсегда.

- Пошли, - мягкий голос, полуулыбка на губах и я послушно иду на его зов.

Спустя столько лет я сама этого хочу. Ужасно истосковалась, даже не представляла насколько. Как вообще прожила все эти годы без него?

Меня накрывает лавиной нежности. На несколько секунд меркнет все, что предатель сотворил, есть только его искрящиеся глаза, теплая аура, нечто родное, что принадлежит только мне.

Очередная иллюзия. Ничего этого нет. И Коля никогда мне не принадлежал.

Мы выходим на задний двор ресторана, проходим вглубь, тут никого нет.

- Зачем ты пришел? – не выдерживаю молчания, он слишком сильно играет на расшатанных нервах.

- Тебя увидеть, - и смотрит на меня, с каким-то нечеловеческим голодом.

Словно он забыл, когда ел, а тут перед ним поставили его любимое блюдо. От этого взгляда меня в жар бросает, во рту пересыхает.

Мне нельзя тут быть с ним. Это опасно. Но как же хочется.

- Для чего, Коля? – голос дрожит.

- Ты счастлива? – он стоит непозволительно близко, ловлю его горячее дыхание, хочется стать еще ближе, ощутить его руки на своей талии, уткнуться носом ему в грудь.

Непозволительные, губительные желания.

- Это тебя уже давно не касается, - отвечаю, а сама исследую его лицо.

Он изменился, повзрослел, ушла юношеская угловатость, черты приобрели резкость, мужской шарм. Он стал еще красивее, еще более соблазнительный. На подбородке шрам, раньше его не было. Интересно где он его получил? Ему идет даже этот шрам. Пальцы колет от желания прикоснуться.

- Манюня, не закрывайся, поговори со мной, - шепчет так тихо, что скорее по губам читаю.

- Нам не о чем говорить, - отвечаю так же тихо.

- Ты счастлива? – повторяет свой вопрос. – Довольна, как сложилась твоя жизнь?

- Да, - вру.

Но он не заслуживает правды. В свое время я была слишком с ним откровенна, а он этим воспользовался.

- Врешь, - берет меня за руку, проводит подушечками пальцев по моей ладони. Ноги подкашиваются.

Эти прикосновения. Наши прикосновения. Наши жесты, которыми мы могли общаться без слов. Тогда я понимала, что он хочет мне сказать, считывала их безошибочно. Сейчас не могу. Лишь растворяюсь в невероятных ощущениях, незабытых таких родных, но уже чужих.

- Как ты можешь быть счастлива, Манюня, если живешь в одной квартире с любовницей мужа? - словесная пощечина. Хлесткая и болезненная.

- Какое тебе дело? Ты давно утратил право вмешиваться в мою жизнь! – пытаюсь вырвать руку, но он не отпускает. Держит крепко и при этом безумно нежно. – Займись своими женщинами!

- Глеб оказался не тем принцем, которым ты его считала? – в словах горечь, такая явная, что она шипит у меня на кончике языка.

- А где этот принц, а, Коль? – нервно смеюсь. – Может быть ты? Жизнь не сказка, и ты первый, показал мне это.

- Что же я тебе показал? – наклоняется ко мне, так близко, что наши губы едва не соприкасаются.

Продолжает держать меня за руку, второй рукой проводит по щеке. Инстинктивно закрываю веки, подаюсь вперед к ласке, снова попадаю под власть воспоминаний. Голод по его прикосновениям слишком сильный.

Пару секунд… запретного наслаждения. Его руки… его невероятные, волшебные руки, они мне сейчас необходимы… Воздух не нужен, только его руки… Еще немного, я приду в себя… Я смогу…

Его пальцы блуждают по моему лицу. Усилием воли пытаюсь не замурлыкать, не тереться о его пальцы, как делала всегда. Я снова там, в прошлом, во власти единственного и любимого… мне так хорошо…

- Ты снова играешь, - говорю, продолжая наслаждаться его лаской.

Он вроде бы ничего такого не делает, просто водит подушечками пальцев по моему лицу, другой рукой нежно гладит мою ладонь, но это настоящее волшебство. Когда-то я думала, что это его любовь касается меня, дарит незабываемые ощущения. Сейчас понимаю – это просто ловкость рук, фокус и ничего больше.

- Я никогда с тобой не играл… Манюня… - и это прозвище, как он его произносит с придыханием, словно в мире ничего нет важнее. Только я…

Как отчаянно хочется верить… еще больнее осознавать, что это снова ложь. Что тогда, что сейчас.

- Предавал, Коль, врал… можно очень долго перечислять список твоих «подвигов», - вздрагиваю, по щеке катится слеза. Коля ловит ее губами.

- Вкус твоих слез, Манюня… - закатывает глаза. – Плачешь и снова лжешь… Это Глеб тебя научил что лучшая защита – это нападение?

Глава 27

- Глеб не позволил мне сойти с ума. А против тебя лучшая защита – это вычеркнуть тебя из жизни. Забыть и никогда не вспоминать, - закусываю губу.

Забыть… я так и не смогла этого сделать, и сейчас глядя на него, слишком хорошо это понимаю. Ничего не умерло, ничего не осталось в прошлом. Мне надо уйти, сбежать, пока я снова не растворилась в нем. Пока еще есть силы противостоять.

- Странная у тебя оценка, я, по-твоему, предатель, а Глеб, который приволок любовницу в ваш дом у тебя герой, - горькая усмешка касается его губ.

- Глеб не убивал моего брата! – выкрикиваю ему в лицо. Хочу увидеть реакцию, хочу посмотреть, как будет оправдываться.

Коля замирает, часто моргает и смотрит на меня, словно я с ума сошла.

- Что? – лишь короткое слово срывается с его губ.

- Я все знаю. Коль. Ты убил Славика, можешь не отпираться, - меня трясет, прошлое ни капли не забыто, я снова там, снова переживаю все заново.

- Я его не убивал, - медленно мотает головой.

- Ты утешал меня, играл в любовь, а сам тщательно заметал следы. Думаешь, я сразу в это поверила? – обнимаю себя руками. Как же холодно. – Нет, Коль, я долго закрывала глаза на правду. Слишком долго не видела, кто скрывается за маской заботливого и любящего мужчины.

- Ты себя слышишь? – у него такой вид, словно его чем-то тяжелым по голове ударили. – Зачем мне было убивать твоего брата?

- Славик знал про твоих любовниц и собирался мне рассказать. Думаю, брат докопался еще и до серьезных махинаций, которыми ты промышлял в свое время. Так ты заработал свой капитал на открытие стоматологических клиник, - он слушает меня со странной гримасой боли на лице. – Не переживай, Коль. Я никуда не пойду, тогда не сдала, сейчас тем более. Просто исчезни из моей жизни.

- Сдай, раз ты так уверена, - подходит ко мне вплотную. Его горячее дыхание обжигает. – Как удобно, Манюнь, - вдруг резко запрокидывает голову и безумно хохочет.

- Что удобно? – смотрю на него с опаской. Он сейчас реально сумасшедшего напоминает.

- Нести весь этот бред. Сделать из меня монстра с одной только целью, отбелить себя в своих же глазах, и оправдать свою измену с Глебом, - резко перестает смеяться, одной рукой обвивает меня за талию, вторую руку запускает в мои волосы. – Я и забыл, какие они у тебя шелковистые, - шепчет словно в бреду. – Что духу не хватило, глядя в глаза сказать мне, что полюбила другого?

- Да, полюбила меня. Так случается. И чего ты на моем празднике решил ворошить прошлое, не могу взять в толк? – от голоса Глеба мы вздрагиваем.

Мы не слышали, как он подошел.

Коля, не выпуская меня из объятий, поворачивается к Глебу:

- Это ты ей в уши влил весь этот бред про меня? Лишь бы в постель затащить? – рычит.

- У нас с Машей все по любви случилось. Ты проиграл. Что до сих пор не смирился? Задевает, что она просто выбрала меня? – Глеб подходит, дергает меня за руку, вырывает из рук Коли. – Идем дорогая. Прости, что тебе довелось это пережить. Кто-то так и не научился себя вести подобающим образом.

- А что ж ты трусливо сбегаешь, Глебка, а? Давай выясним все, поговорим, - Коля смотрит на мужа с вызовом.

- Мы все выяснили много лет назад. Больше говорить не о чем. Я думал, ты пришел, с миром. А ты снова пытаешься сеять смуту. Убирайся, Коля, - муж сжимает мою руку до боли, стоит так, чтобы закрыть меня от Коли.

Замечаю, как с черного входа к нам приближаются четверо охранников.

- О, у самого кишка тонка. Решил охрану на меня натравить? – Коля хохочет.

- Если надо и милицию подключу. Так что угомонись, Колюня и забудь про наше существование, - тащит меня к ресторану. – Ребята разберитесь с незваным гостем.

- Не надо разбираться! – из-за угла выбегает Паулина. – Глеб, угомонись и ты. Мы уйдем. Не надо этого всего!

- Остуди пыл своего быка, - зло рычит муж.

Я оборачиваюсь и смотрю на Колю, он смотрит на меня с разочарованием и неприкрытой болью.

Неведомая, жуткая сила тянет меня к нему, физически больно отдаляться. Страшно осознавать, но даже сейчас ругаясь, глядя в его предательские глаза – я была счастлива. Извращенно, дико, но была счастлива. Рядом с ним все иначе, рядом с ним любая боль сладкая на вкус.

- Что он тебе говорил? – в мысли врывается голос Глеба.

- Что ни в чем не виноват…

- Другого я от него и не ожидал, - Глеб пожимает плечами. – Приперся, праздник испортил. А ведь, сколько лет сидел тихо в своей норе, и жить нам не мешал.

А если он действительно не убивал? Задаю себе мысленно вопрос.

Но ведь я слышала его признание… Я видела его измены…

А сейчас я снова пытаюсь обманываться, лишь бы оправдать нездоровое притяжение к предателю.

- Напугал тебя, Колька, да? – Глеб нежно проводит рукой по моей щеке. – Бледная такая.

- Нормально все, - выдавливаю улыбку.

- Точно?

- Глебушка, - пытаюсь придать голосу соблазнительности, - Я кажется готова тебя поздравить, так как ты того желаешь.

- Оу! Вау! – его глаза загораются. – Неожиданно, Машунь…

- Но не дома… Там эта, - хмурюсь…

- Манюнь, если все получится. Обещаю, больше никогда к ней не притронусь, - прижимает меня к себе, страстно целует в шею, - мой взгляд падает за окно, там стоит Коля и сжимая руки в кулаки, смотрит на нас.

- Поедем в гостиницу? – шепчу мужу на ухо.

- Конечно, богиня моя! – тяжело дышит мне в шею.

- Тогда не будем терять время зря, - триумфальная улыбка играет на моих губах.

Страха больше нет. Есть только уверенность в своих силах.

Глава 28

- Для приличия надо немного задержаться, - Глеб вздыхает и разводит руками.

- Надо так надо, - соблазнительно улыбаюсь. – У нас еще вся ночь впереди.

У мужа выступает пот на висках, губы подрагивают. Он уже в предвкушении.

- Ты поняла, от кого я тебя спас? - пожирает меня глазами.

- Ага, - киваю.

- Колька не меняется. С годами только хуже стал. А я как полюбил тебя с первого взгляда, так до конца жизни и буду любить, - целует в губы.

С трудом удается не показать отвращения и не оттолкнуть его. Я обязана выстоять. Другого шанса может и не быть.

Я вежливо общаюсь с гостями, строю глазки Глебу, веду себя как влюбленная и прилежная жена. Муж же как на иголках. Не ест, говорит с людьми, постоянно речь сбивается, забывает, что хотел сказать, взгляд устремлен на меня. Давно он так на меня не смотрел.

Выдерживает в ресторане Глеб около тридцати минут. Потом хватает меня за руку, извиняется перед гостями, вызывает такси.

- Я думаю, эта ночь станет началом наших новых отношений. Наш шанс забыть все плохое, - мурлычет мне на ухо в машине.

- Да, эта ночь будет особенной, - соглашаюсь с ним.

Такси привозит нас к небольшому отелю на окраине города.

- Хочу уединения, - объясняет свой выбор муж.

Вежливая девушка администратор проводит нас на второй этаж. Номер довольно просторный, уютный, с большой кроватью, в светло-коричневых тонах.

- Ты сегодня сногсшибательная, - Глеб набрасывается на меня, едва за девушкой закрывается дверь. – Я так рад, что ты все поняла!

- Не все, Глеб… - упираюсь руками ему в грудь. – Нам надо прояснить некоторые моменты.

- Какие еще моменты! – пыхтит муж.

- Глеб, ты же сам сказал, что хочешь новый виток отношений, - говорю с упреком.

- Ладно, - нехотя соглашается, - О чем ты там хотела поговорить?

- Давай что-то выпьем, в горле пересохло, - присаживаюсь на край постели.

- Я мигом.

Он делает заказ. Сам не сводит с меня голодного взгляда.

- Мне не нравится, что Анжела живет с нами, - хмурюсь.

- Я избавлюсь от нее, обещаю! Просто есть некоторые сложности. Но я разберусь! – даже руку на сердце кладет.

- Какие сложности?

- Она кое-что знает. Может навредить. Надо вначале обезопасить нашу семью, - отвечает нехотя.

Раздается стук в двери. Девушка приносит заказ. Кофе, сок, шампанское, фрукты, бутерброды.

Беру стакан с соком, придаю лицу соблазнительное выражение.

- Я верю в тебя, Глеб, - облизываю губы, медленно иду к мужу, который занят тем, что разливает шампанское по бокалам.

Нога в каблуке подворачивается, спотыкаюсь, и содержимое моего стакана выливается прямо на мужа.

- Ой, какая я неловкая! Перенервничала… Глеб, прости, пожалуйста, - начинаю суетиться, беру салфетки и пытаюсь вытереть белую рубашку в желтых разводах от апельсинового сока.

- Ерунда, Машунь, - отмахивается. – Блин, теперь все липкое… - снимает испорченную рубашку и проводит рукой по торсу.

- Я подожду. Прими душ, - пересиливая себя, целую его в щеку.

- А ты не хочешь составить мне компанию? – соблазнительно подмигивает.

- Позже… ммм… все, что захочешь. Но мне надо немного времени. Ты ведь понимаешь?

- Да… да…

Глеб скрывается в ванной комнате. Не теряя времени даром достаю из сумочки то, что припасла для супруга. Я не знала, будет ли шанс воспользоваться этим. До сих пор не знаю все ли получится. Но я должна попытаться.

Глеб возвращается через минут пять. Завернутый в полотенце, одежду оставил в ванной комнате.

- Я весь твой!

- Вижу, - беру бокалы. – Давай на брудершафт до дна за новую жизнь!

Принимает у меня бокал, тяжело дышит, глаза горят.

- Я только за!

Наши руки переплетаются, Глеб опорожняет свой бокал, я делаю то же самое. Он лезет ко мне с поцелуем. Отстраняюсь.

- А теперь мой черед в ванночку!

- Зачем! Ты великолепна! – пытается меня удержать.

- Глеб… у нас вся жизнь впереди, - томно улыбаюсь и выскальзываю из его захвата.

Забегаю в ванную комнату. Включаю душ. Вот сейчас страшно. А если не получится? Я же живой из этого номера не выйду…

Мысленно отсчитываю время. Минуты тянутся как вечность. Сердце норовит выпрыгнуть из груди.

Примерно через минут пятнадцать осторожно заглядываю в комнату. Глеб, раскинув руки в разные стоны, лежит поперек кровати.

Подействовало! Это очень сильное снотворное. Его и без рецепта не продают. У Глеба оно тоже спрятано было, и я не сразу его отыскала дома.

Осторожно выхожу из ванной комнаты.

- Глеб! – зову.

Тишина.

Дергаю его за руку. Не реагирует. Щипаю. Ноль реакции. Отлично.

Достаю его бумажник, выгребаю всю наличку. Беру карту, от которой знаю пин код. Не раз видела, как он его вводил, когда расплачивался в магазинах.

Достаю из сумочки фломастер и аккуратно вывожу на его лбу три слова.

Из второго кармана извлекаю его телефон, разблокирую его пальцем мужа.

От его имени пишу журналистам и приглашаю их утром для сенсационного интервью в этот отель. Пишу всем подряд, кто-то обязательно клюнет и приедет.

Потом вбиваю в поиск девушек древнейшей профессии.

«У меня особые потребности. Но я готов оплатить тариф в пятикратном размере» - пишу от имени Глеба. Перечисляю все, что требуется от девушки.

Конечно, есть вариант, что она не приедет. Но мне почему-то кажется, что сейчас удача будет на моей стороне.

Направляюсь к выходу. Даже не оборачиваюсь. Захлопываю дверь.

Подхожу к стойке администратора.

- Девушка, к моему спутнику приедет гостья. Передайте ей, пожалуйста, ключи, - протягиваю крупную купюру. – А утром приедут журналисты, я бы вас тоже просила проводить и в наш номер. А перед этим передайте им вот этот конверт, - кладу ей в руку еще дну купюру.

По глазам вижу – она не подведет. Запах удачи слишком отчетливо ощущается в воздухе.