Измена. Я не позволю

Глава 1

Мария Муромцева (Ханина)

- Капитан Муромцева, – теперь ты мечта любого мужика! – выдыхает восхищенно Чапай.

Чапай – мой друг и коллега Васька, Василий Иванович Траньков, капитан полиции.

- Знаешь, что мне прилетит дома от мужа за то, что стала «мечтой любого мужчины»?

- Михаилу понравится, - подмигивает Петька, младший лейтенант, наш новобранец, порученец Чапая.

- Совсем не уверена, - смотрю на себя разочаровано в зеркало.

Длинные русые волосы выкрашены пудрой в белый цвет, потому что Казаку нравятся блондинки, и еще раз – блондинки.

Довольно-таки аппетитное тело затянуто в короткое вульгарное блестящее платье.

- Ты такой ангелочек! – визжит старший лейтенант Катя, та самая, что испоганила мне волосы. - Мишка увидит и обомлеет.

- Красавица - жена, повезло Михаилу! - поддакивает Исаев, поглядывая на мою пышную грудь, плохо спрятанную в дерзком платье.

- Я этой грудью… Мать вашу! Двоих детей выкормила, - выпячиваю грудь вперед. - А вы используете её, чтобы Казака на живца взять. Когда полковник Ханин узнает о ваших художествах, всем не поздоровится.

– Когда ты еще такой красивой будешь?

- Никогда! Потому что я не щеночек и не блондинка по призванию, - бубню недовольно.

Предпочитаю носить строгую форму полицейского на службе, на гражданке – брюки и джинсы – в них сподручнее бегать за детьми –погодками – шестилеткой Таней и семилеткой Ваней.

- У меня не получится! – с ужасом гляжу на лабутены на высоченной стервозной шпильке.

- Ты справишься, Золушка, протягивай ноги, - командует Катя.

- Типун тебе на язык! – ругается Чапай. – Думай, что говоришь, перед сложной операцией.

- Я просто хотела помочь Маше обуться. Надо же чтобы она погарцевала по кабинету, прежде чем на улицу выйдет в туфлях.

- Ребят, я никогда в жизни не ходила на высоких каблуках, а тут зимой по улице, по плитке. Я же расшибусь. А у меня двое несовершеннолетних детей, пожалейте! – выжимаю влагу из глаз.

- Шшш! – шикают на меня. – Капитан Муромцева, не раскисать.

Протягиваю ноги, и через минуту мои ступни оказываются зажаты в тиски туфель. Максимально осторожно поднимаюсь на ноги, беру под локоть Петьку - Петра Исаева, и прохаживаюсь с ним по кабинету.

- Какая же ты сочная, Машуня, - радостно гогочет Траньков, - всегда бы ходила в таком виде, цены бы тебе не было.

- Мне и так нет цены! –- хмыкаю самоуверенно.

Нервно тру кожу под лямкой неуютного платья, молюсь, чтобы сегодняшняя афера прошла незаметно от отца. Полковнику Ханину явно не придется по вкусу, что его дочь идет в качестве подсадной утки на операцию по захвату Казака. Тем более, это совсем не моя работа, просто делаю одолжение другу.

- Иди сюда, - меня снова сажают на стул, - пичкают жучками, паучками - прослушками.

- Главное, не бойся, веди себя… как «Маша» - расслабленно, дерзко. - Только свои анекдоты не рассказывай ладно? - усмехается Петька.

- О чем можно с ним говорить?

- О природе, любви, сексе…

Поперхнувшись водой, смотрю во все глаза на друга и коллегу.

- Если муж узнает, что я секс обсуждаю с другим мужчиной… - огрызаюсь я.

- Послушай, никуда твой Миша от тебя не денется, он души не чает в твоих детях… и в бизнесе твоего деда, - подмечает друг.

Удар в виде слов о бизнесе деда и заинтересованности в нем моего супруга приходится ниже пояса!

- Давай не будем затрагивать вопросы моей личной жизни и деловых отношений в моей семье. Не люблю. Ты же знаешь!

Многие друзья и коллеги считают, что мой брак по расчету. Уж слишком сильно мы с Муромцевым Михаилом не подходим друг другу. Все знатоки прям уверены, что Миша женился на мне по большой выгоде. Я внучка «того самого» миллиардера Воронова. Никто не знает правдивую историю моего брака… и никогда уже не узнает. Истина поросла быльём.

Поэтому любое упоминание этой темы впивается в мою душу острием игл, напоминая о случившемся восемь лет назад.

- Так, ребята, по машинам. Казак в ресторане, вызвал эскортницу. Машенька, тебя ждут!

- Кстати, как меня зовут? – вскидываюсь на главного руководителя операцией.

- Тебе посчастливилось, не придется много запоминать. Ты снова Маша. Кстати, Казак и ночь с тобой проплатил, ты ему по вкусу пришлась!

Парни громко гогочут.

- Я искренне рада, что меня оценили по достоинству! Но если вы не заткнетесь, Миша вас…

- Что он нам сделает?

- Ммм, - кусаю губы, придумывая кару, - он у вас скидку отберет. Будете обедать в его сети кафе по полной стоимости.

- Достойный ответ, капитан Муромцева! Сильное наказание. Браво, - кто-то из сослуживцев хлопает в ладоши.

Рассаживаемся по машинам, я в арендованный мерседес, присланный эскортной службой, коллеги по минивэнам.

Глава 2

Мария

Казак ведет меня в самую гущу народа, усаживает за стол, предлагает выпить, закусить, но я лишь рассматриваю гостей, выглядываю, все ли здесь, кто проходит по делу, которое ведет Василий.

К сожалению, вечеринка оказывается костюмированной, о чем мы не были предупреждены. Под масками и костюмами никого не узнаю. Чертыхаюсь.

Как же так?

- Мария, что вас так расстроило? – спрашивает издевательским тоном Казаков и заглядывает мне в глаза…

Ставлю стакан с остатками воды на стол, замечаю, что рука дрожит. И испарина выступила на лбу.

Не понимаю, что со мной происходит, я же ничего не пила, кроме минералки из закупоренной бутылки.

Глаза собираются в кучу, голова гудит.

- Кто. Дал. Вам. Наводку. На вечеринку? – знакомый голос позади меня оглушает, врезаясь в барабанные перепонки.

Повернуться и посмотреть, кто там, не дают чьи-то руки, лежащие на моих плечах как гири.

Что за цирк они здесь устроили?..

Крот. Явно есть крот, предупредивший их!

Паника достигает пика. Они знают, кто я такая. Скоро узнают, что у меня двое детей.

Какая ты дура Маша! Ради дела рискнула собственными детьми!

Всё плывёт перед глазами. Мне холодно, такое ощущение, что под кожей вырастают шипы. Язык не слушается, сказать ничего не могу.

Странно это. Кроме крота здесь был кто-то наш, тот, кто знал, что меня уже «принимают» и позаботился о том, чтобы я физически не могла говорить!

Боже!

Еще бы кто-нибудь позаботился о том, чтобы отключили моё сознание от мыслительного процесса, чтобы я не спятила от страха.

Крот на кроте, кротом погоняет… - смеюсь. Представляю кротов… много кротов… смеюсь еще громче.

- Как она? – слышу гул голосов рядом и меня шлепают по щекам.

- Не смейте, изверги! Женщину нельзя бить! – рявкаю я, но на деле шепчу еле слышно.

- В порядке. Наша Маша с нами, - сообщает мужской голос с тяжелым вздохом.

- Трындец! Откуда они узнали об облаве?

- Кто-то сдал…

- Если бы с Муромцевой что-нибудь случилось, Ханин бы нас всех того… - сообщает Чапай стальным голосом и проводит рукой в воздухе рядом со своим горлом.

- Скорая уже едет. Промоют Муромцевой желудок, капельницу поставят, быстро на ноги встанет. Она у нас крепкий казачок, на раз-два оклемается, - слышу уверенный голос Петьки. Улавливаю нотки тревожности. Шельмец, переживает за меня.

Сквозь вату слышу противный женский голос:

«Вот с берега, вот с "белого" -

Стреляет пулемёт.

Взметают воду пули,

Комдив Чапай плывёт»!

- Похоже, Машуне нашей весело! - Кто-то прыскает со смеху, а Василий бубнит:

- Не надо ей в таком виде в больницу. Долго объясняться придется с Ханиным. Отвезите-ка к нашему врачу. Потом домой. Петька – на тебе вся ответственность.

Исаев берет меня за талию и ведет к минивэну, я же продолжаю громко горланить песню про Чапая, ту самую, что мы разучили к днюхе Васи, чтобы всем было весело. Только вот вспомнить не получается, было ли весело Транькову.

Спустя три часа Петр Исаев, мой коллега, доставляет меня к моему дому, высаживает из собственного авто, ведет по дорожке к калитке, затем ставит у двери.

- Машка, тебе бы похудеть на пару-тройку килограмм, тяжелая ты! Устал тебя сегодня таскать на себе.

- Петенька, хорошего человека должно быть много! Подумаешь, шестьдесят пять килограмм. Я же не мисс конгениальность, а Мария Муромцева – капитан полиции, следователь. Мать. Жена.

В этот момент поток бравой тирады прерывает крепкая рука супруга, затаскивающая меня в дом.

- Ладно, спасибо завтра скажешь, - бросает в спину Исаев и топает обратно к дороге.

- Мишенька, я вернулась!

- Вижу! – грубо выдает супруг. – Время три ночи.

- Догадываюсь…

- Маша, я не шучу! – супруг подходит ближе, снимает с меня черный длинный пуховик с капюшоном.

- Твою мать! Ты что с собой сделала? Ты где была?

- Ммм. В ресторане.

И снова слышу противное женское пение:

«А в ресторане, а в ресторане,

а там гитары, а там цыгане».

- Я так и знал, что этим всё закончится! - Миша трет несчастное лицо руками.

- Чем?

- Тебя снова привез Петя. Снова ночью. Ты одета как «прости Госпади». Маша, это - дно! Если не оставишь службу и любимый мужской коллектив…тогда…

- Что тогда?..

- Подам на развод!

- Вот как?.. – разворачиваюсь, иду прочь. – Хочешь поговорить о брачном контракте?

Глава 3

Михаил Муромцев

Испытание повторяется раз за разом.

Вот и сегодня. Три ночи, а жены нет дома.

Нормальные жены готовят вечером ужин, кормят любимого супруга ужином, делаю уроки с детьми, укладывают мужа спать, любят его.

А моя шляется неизвестно где.

И я уверен на все сто, что вернется она домой за полночь, и подвезет ее как обычно красавчик Петр Исаев.

Конечно, Маша будет, как всегда, отнекиваться, отбрыкиваться, утверждать, что это дикая случайность – в ее авто внезапно закончился бензин, заглох мотор, замерзло масло, или хуже того, Маша потеряла ключи. При обыске ключи будут обнаружены в кармане куртки. Всё как обычно. Это же моя Маша.

Закатываю глаза, нервно стучу пальцами по стене. Напряжение нарастает, потому что я накручиваю себя, вспоминая, как цинично и бессовестно врет Маша, когда нарушает все данные мне и детям обещания.

На мгновение кажется, что в детской дует. Как мать-наседка устремляюсь в комнату, проверяю окно. Заперто наглухо. Подхожу к кровати шестилетней Танюши, провожу осмотр. Кажется, что у стены одеяло сползло, поправляю. Не Дай Бог, дочка коснется прохладной стены.

Провожу рукой по русой головке Танюши, она что-то бубнит и переворачивается на другой бок.

Иду на выход, и напоследок бросаю взгляд на пустую кровать сына.

Ванюшке семь лет, и он уже как полгода ходит в школу. Лицей находится недалеко от нашего дома, трехэтажное голубое здание видно, если выйти из дома и дойти до дороги.

Но сын живет не с нами… на другой улице, в доме у моих родителей.

Служебные обязанности супруги не позволяют ей уделять детям столько времени, чтобы они не опаздывали в детский сад или в школу.

Раньше, когда Таня и Ваня ходили в садик, Мария как-то справлялась, но распределить с утра двоих детей по разным учреждениям ей стало не под силу… из-за поздних приходов и поздних подъёмов.

- Ванька, я очень скучаю по тебе! – говорю в тишину ночи и отцовское сердце сжимается с болью. Не иметь возможности каждый день говорить сыну офлайн: «доброе утро, сынок» и целовать его на ночь в теплую щеку, убивает меня. Делает слабым и злым на супругу.

Слышу, что к дому подкатывает автомобиль. По звуку догадываюсь, что Машу снова привез Исаев.

Как же меня это бесит!

Выхожу из детской, закрываю плотно дверь. Снова смотрю на наручные часы. Три ночи.

Прихожу в оцепенение. Беспросветная наглость со стороны жены. С каждым днем она задерживается всё дольше и дольше.

Похоже, скоро настанет день, когда она позволит себе, не прийти домой совсем. Так и останется с ночевкой там, где ей так хорошо.

Бесячая Маша!

Чем больше ей позволяешь, тем она наглеет. Не понимает, что я наступаю себе на горло, когда иду на эти не мелкие уступки.

Не понимает, как многим я пожертвовал ради нее и ее счастья!

Обвожу безэмоциональным взглядом холл большого уютного дома, который подарил нам дед Марии восемь лет назад на нашу свадьбу.

Я бы всё здесь спалил, выбросил, забрал свою семью и ушел отсюда жить своим умом, по своим средствам.

Но я обещал… Восемь лет назад дал клятву беречь Машу и быть ее Тенью.

Жене двадцать семь, мне двадцать девять.

Я – бизнесмен, работаю с Вороновыми, а Маша у меня следователь, капитан полиции, дочь полковника Ханина.

Мы бы никогда не встретились с ней, если бы мой отец не устроился тридцать лет назад к ее деду.

Если бы я не пошел в строители по стопам своего отца, и не встретил на корпоративной вечеринке убитую горем Машу, в которой не сразу узнал пышущую здоровьем внучку Председателя совета директоров Егора Воронова – Марию Ханину.

Блондинка с ясными голубыми глазами, взбалмошным характером и цепким умом покорила меня не сразу.

Это не была любовь с первого взгляда… это была моя ошибка!

Я помогал Марии выйти из эмоционального пике, а мой отец строил за моей спиной коварный план – по подъему по карьерной лестнице в корпорации Воронова.

Мы с Машей не заметили, как нас обженили, когда поняли, не стали возражать.

«-Молодые. Стерпится – слюбится», - говорила моя мама.

Я тоже так думал. Был молод и амбициозен, считал, что со временем узнаем друг друга, приноровимся к характерам.

Но не тут-то было. Мой характер нашел на амбиции жены, моя неуступчивость – на ее упрямство. С каждым днем нам становилось тяжелее, и с каждым днем мы всё больше и больше вязли в браке, обзаводились общей недвижимостью, детьми.

И стена непонимания между нами только крепла.

Может, из-за профессии жены, Мария, как и ее мать Арина Романовна, следователь.

Или причина банальна – Маша не любит меня и никогда не любила…

Судорожно выдыхаю. Не хочу думать по второму пункту повестки, сваливаю всё на род деятельности Марии.

Глава 4

Мария

Не знаю сколько времени провожу в душе, но, когда оказываюсь в супружеской спальной комнате, на часах уже четыре тридцать. И я отчетливо понимаю, что Мише вставать через два часа.

И он снова, как всегда, пойдет один на холодную кухню. Поленится приготовить себе горячий завтрак, перекусит бутербродом и в гордом одиночестве покинет дом.

Сбрасываю с себя полотенце и забираюсь в огромную кровать, занимаю место строго на своей половине, и стараясь не шуметь, не шмыгать носом, не сопеть, наблюдаю за широкими плечами и темным затылком мужа.

«- Какое твоё любимое блюдо? – как-то спросил у меня Миша.

- Пирог с мясом и вишней.

- Так не бывает! – рассмеялся он. – Можно любить что-то одно, или вишневый или мясной.

Я смотрела в его темно-зеленые глаза и говорила мысленно «так бывает».

Миша, как и многие мои друзья, подруги, даже родители, уверен, что наш брак по расчету, и я не переубеждаю в этом.

Так легче жить с требованиями мужа. Когда он требует у меня, чтобы я бросила службу, мне легче отказывать, показывая пренебрежение… которого на самом деле нет. Но так проще… для всех.

Черт!

Черт!

Черт!

Как же хочется иногда перестать притворяться и признаться супругу во всём, во всех мельчайших подробностях рассказать нашу с ним жизнь с самого начала…

Не с момента вечеринки восьмилетней давности, где я рыдала крокодильими слезами, а он меня утешал. А с момента девятилетней давности, когда я сломала каблук, спеша к любимому мужчине, а Михаил Муромцев спас меня.

Зависнув на прошлом, смотрю в одну точку.

Поспешно закрываю глаза, когда Миша переворачивается на другой бок и укладывается ко мне лицом.

Выжидаю пару минут и открываю глаза.

Черт!

Глаза супруга открыты и смотрят прямо в мои.

На улице уже рассвело, и мы видим друг друга отчетливо, потому что кто-то забыл закрыть шторы.

Зеленые глаза мужа сейчас кажутся темными как болота, засасывают.

Как всегда, в них презрение и осуждение меня, моего образа жизни.

Хоть разок Миша бы не осуждал меня, а понял, поддержал.

Но, нет. Это не про него.

- Ты закончила? – спрашивает жестко. В голосе металл.

- О чем ты?

- Помнишь, что вы с дочкой сегодня уезжаете в Подмосковье? Надеюсь, никаких форс-мажоров? Мы с сыном и родителями подтянемся к вам через два дня.

- Послушай, - кусаю губы, - давай я останусь с Ванечкой, схожу с ним на соревнование по шахматам? А ты езжай с Танюшей и родителями сегодня.

Огромной семьей едем на празднование Нового года в Подмосковье.

- Нет, - отрезает супруг.

- Почему? – медленно придвигаюсь к нему, вытягиваю руку и касаюсь пальцев его руки.

- Маша… сын не доверяет тебе.

- Почему?

- Кем была твоя дочь на утреннике в детском саду?

- Снежной королевой… я же видео смотрела.

- А на осеннем утреннике?

- Грибочком или листочком… - предполагаю неуверенно.

- Вот, и я об этом. Ты не только не пришла на утренник, но даже видео не посмотрела!

- Так кем? – спрашиваю и из глаза вытекает слеза.

- Никем, потому что ты проспала в тот день, а Таня пожалела тебя, не стала будить.

Нервно кусаю губы. Шмыгаю носом. Муромцев – мастак, умеет доводить меня до слез, ковыряясь в моей душе.

- Я извинюсь перед детьми, скажу, что постараюсь приходить на все их праздники. Они должны знать, что я люблю их больше, чем службу.

- Не надо извиняться, они уже взрослые, всё понимают, - муж придвигается ко мне, обнимает меня за плечи. – Лучше докажи им. Начни с отпуска.

- Я взяла отпуск на семь дней, - сообщаю радостно.

- Где гарантии, что ты не сорвешься в один из дней, бросив нас всех в лесу, встречать Новый год без тебя?

- Я должна дать гарантии? - сглатываю нервно. Не свожу глаз с обезумевшего мужа.

Миша следит за моим мягко сказать удивленным взглядом.

- Я сегодня же уеду с дочкой в дом отдыха, встречу наших гостей и помогу в приготовлениях к Новому году. Хочешь, я стану Снегурочкой на Новогодней елке?

- Хочу! – Миша гладит меня по щеке. – Хочу, чтобы ты сегодня же уехала за город. Хочу, чтобы стала Снегурочкой. Хочу, чтобы ты впервые за несколько лет здорово провела время. Чтобы Таня и Ваня смогли насладиться праздником, как в детстве.

Бросаю виноватый взгляд на мужа.

- Прости, что со мной сложно.

- Я скучал по тебе, - мой мужчина притягивает меня к себе. Обнимаемся долго и очень крепко.

Глава 5

Мария

- Мамочка, мы уже проспали!

Открываю с трудом глаза, пытаюсь отодрать голову от подушки, чтобы посмотреть на Танюшку, но получается не очень. Мои волосы находятся в руках у Тани.

- Что ты делаешь? – недовольно морщу носик.

- Играю с твоим париком! – дочь довольно улыбается. – Ты слышала, как я вскрикнула, проснувшись?

- Да.

- Значит, волосы настоящие!

- Ёшки-матрёшки! – дочь смотрит на меня изумленно. Но всё же решает закончить пытку «плетение кос», выпускает из цепких ручек прядки.

На свою беду научила я Танюшу плести косы. Я-то хотела, как лучше, думала, она себе будет заплетать. А она на мне и на париках тренируется.

В результате косы ей плетет… папа, прошедший мастер-курс по интернету, а хвосты собираю я, на умной головке дочери.

Громко звонит телефон, отвечаю:

- Капитан Муромцева, как понимать вашу ночную вылазку?! – в трубке грозный голос отца.

- Пап, я объясню.

- Не «папкай»! Отвечай, как положено.

Делаю несчастное лицо, и в этот момент моя отнимает у меня трубку, громко кричит:

- Деда, а ты едешь с нами на турбазу?

Не слышу, что отвечает ей полковник Ханин, дед по совместительству, сбегаю в душ, пока представилась такая возможность.

В голове не укладывается, кто меня сдал. Единицы знали, что я участвую в чужой операции. Никто из них – ни Чапай, ни Катя, которую я заменила на «поле боя», ни Петька не сдали бы меня, подставив свои шеи.

Есть только один человек, который мог на меня пожаловаться!

Когда он это сделал? Как только выехал из дома, сразу же отправил маляву.

Лютую.

Безумно хочется схватить телефон, позвонить Мише и сказать всё, что накипело.

Сгребаю эмоции в охапку, понимаю, что если сейчас утрою разборки, то испорчу всем праздник.

Миша еще тот псих. Разобидится на то, что я его Павликом назову и не приедет на Новый год, организует свой собственный – с сыном и своими родителями.

Это мы уже проходили!

Очаровательный предатель! – шиплю, осматривая себя в зеркале. – Я тебе устрою Новый год. Найду себе другого Деда Мороза, а ты сам себе новую Снегурку ищи!

Танюшка очень хочет, чтобы к ней на праздник приехали олени, а верхом на них чтобы восседал настоящий Мороз и Снегурка.

Так-то Миша совсем не тянет на Деда Мороза, если только на Санта Клауса, но это его проблемы.

Если он не готов к подвигу – жить с женой – ищейкой, пусть ищет себе Снегурочку самостоятельно.

Сердце разрывается от боли и злости.

С одной стороны, я взбешена предательством любимого. С другой, понимаю, что сделал он это не со зла. Любит меня и детей, боится потерять. Хочет остановить.

Только вот поступок его сродни измене. Между своими чувствами и моими муж выбрал свои.

До меня вдруг доходит, что он печется в первую очередь о детях, и любит он их – своих наследников. А я нужна им, поэтому он сделал всё, что было в его силах, чтобы остановить меня и сохранить для нашего потомства.

Дочь снова стучит в дверь с криками:

- Мамочка, дед злой, сказал, что будет на праздники в костюме Гринча!

Понятно! Стою перед зеркалом, расчесываю непослушную шевелюру. Волосы теперь не мягкие и не шелковистые. По ходу новый бальзам надо подбирать. Хотя зачем? Это же ненадолго. Через семь дней не останется и следа от праздника, белой шевелюры и моего доверия супругу, которого он лишился этим утром.

- Дедушка Гринч! – повторяю вслух и до меня доходит, что одевать зеленый костюм чудища, похитившего праздник у горожан, полковник Ханин не будет. Он натянет гримасу недовольства на лицо и будет ходить с ней весь праздник, портить настроение матери, теще, всем вокруг. И эти танцы с бубнами будут сопровождаться яркой историей моего похода в ресторан в качестве подсадной утки.

Праздник будет безвозвратно испорчен.

- Спасибо тебе, любимый муж!

Никогда не прощу за предательство. Ты «изменил» своей жене! За это будешь изгнан из рая!

Накинув теплый халат, выхожу из ванной. Дочь уже сидит у дверей. На ней розовый джемпер, синие джинсы.

- Колготки надела?

Кивает русой головой.

- Теплые?

Снова кивает.

- Умница моя! – глажу ее по спине.

- Я папина умница. Он мне вещи положил на стульчик, я их и одела, - старательно выговаривает дочь, посвящая меня во все подробности.

Папина дочь.

Папин сын.

Папин сообщник - мой отец.

Такое ощущение складывается, что я не в собственном доме, а в тылу врага. В ресторане у Казака чувствовала себя уютнее, чем здесь.

Глава 6

Михаил

- Чего такой грустный? – интересуется коллега, юрист и друг по совместительству Андрей Вешняков.

- Всё нормально. Просто рано встал, не выспался, глаза слипаются.

- Машка снова что-то учудила? – спрашивает с сочувствием.

- Да. Снова помогала своему другу капитану Транькову. Представляешь, оделась как женщина с низкой социальной ответственностью, голову выкрасила в белый цвет, и потопала. Ни на секунду не задумалась, что рискует собой, а дома у нее дети, муж.

Про себя договариваю «нелюбимый».

- Пожалуйся Ханину. Он приструнит дочурку вмиг.

- Рехнулся? – зависнув смотрю на Вишнякова. – Маша ненавидит стукачей больше, чем кого-либо на этом свете.

Перекрещиваемся взглядами с Андрюхой. Обычно мы понимаем друг друга, а на этот раз что-то идет не так.

- Проехали. Не буду я звонить тестю и сливать жену. Это низко! Ты подготовил все документы по слиянию?

- Обижаешь. Давно готово.

Перевожу разговор в деловое русло, чтобы не думать о Марии. Чтобы выцарапать из сердца эту невыносимую боль.

- Что говорит Батянин? Когда будет подписание бумаг о слиянии? – спрашиваю, кусая губы.

Слияние моей компании, ведущей ресторанный бизнес и кейтеринг очень важно для меня. Тогда я смогу быть самим собой. Михаилом Муромцевым, и не зависеть от могущественных родственников жены.

- Батянин говорит, что примет окончательное решение по всем пунктам договора после новогодних праздников!

- Вот как? – тру лоб рукой. – Не знаешь, где Батятин намерен провести праздник?

- Без понятия! У него какие-то тёрки в личной жизни.

- Какие? – вскидываюсь. Меня совсем не устраивает подобный расклад, потому что Верочка – жена - является совладельцем бизнеса Батянина.

- Слушай. Честно не знаю. Но в интернете выкладывают снимки муженька с другими барышнями.

- Ладно. Возьму на себя этот момент. Приглашу чету Батяниных с нами в дом отдыха. Думаю, общение в неформальной обстановке пойдет нам на пользу.

Тяжело сглатываю.

Похоже, в этот Новый год должно произойти новогоднее чудо, чтобы все мужики помирились со своими женщинами.

Кажется, претензии накопились у всех.

Ну правильно. Как же иначе. Жизнь бежит с ненормальной скоростью вперед. Ни черта не успеваешь. Как одержимый пропадаешь на работе, чтобы заработать, чтобы у твоей любимой семьи было всё. А потом члены твоей же семьи предъявляют тебе, что ты недостаточно хорош для кого-то из них. Ведь не удается угодить всем.

Моё излишнее рвение быть настоящим родителем ценят дети, родители. Все! Только не жена. Маша хочет, чтобы я был менее напряженным, относился к жизни легче.

Как? Наплевать, что дочери утром некому заплести косу? Неужели моя Таня должна пойти в школу с худшей прической?

Я могу купить всё, но прическу надо делать своими руками.

Моя мать настаивает на няне.

Но Мария ревнивая, никогда не пустит в дом ни одну чужую женщину. Даже столетнюю!

Судя по всему, придется мне плести косы еще два-три года, пока дочь сама не научится.

Не свожу взгляда с часов, Андрюха следит за мной.

- Торопишься? – спрашивает с подвохом. Похоже, сам мечтает поскорее свалить из офиса, вслед за мной.

- Нет. Думаю, уехали ли мои девочки.

- Так позвони им!

Вздыхаю. Очень хочется позвонить, спросить в дороге ли Маша и Таня, но представляю недовольное лицо супруги, в которой я посмел усомниться.

К черту! Набираю собственную маму.

- Привет. Тут такое дело, не могла бы ты Марию набрать, уточнить, в дороге ли они?

- Сынок. Уже сделано. Всё в порядке.

- Спасибо. Ты у меня понимающая.

- Мишенька, я няню вам нашла!

- Мам, не начинай!

- Очень хорошая девочка. Образованная, с педагогическим образованием.

- Девочка?..

- Ей двадцать два, выпускница. Дочка моей подруги.

Задумываюсь на мгновение. Может, можно использовать эту милую девушку, чтобы заставить Марию включиться. Ревность – рабочий инструмент.

- Как зовут?

- Зоя.

- Сможет твоя няня Зоя приступить к обязанностям через два дня?

- Сынок! Хочешь взять ее с нами на празднование Нового года?

- Да! Нам пригодится лишняя пара глаз.

По довольному голосу мамы понимаю, что она рада до небес.

- Конечно, Миша, я всё устрою. Зоя поедет с нами в дом отдыха. Я так понимаю, не стоит сообщать Маше о твоем решении! – подчеркивает мама.

- Догадливая ты у меня, - смеюсь я.

Глава 7

Мария

Едем в такси в дом отдыха, пока Таня играет в планшете, я думаю о сыне. В голове не укладывается тот факт, что Ванька выбрал не меня! А чужого по крови человека… впервые ревную сына к Михаилу. Мужики! Спелись у меня за спиной.

Вспоминаю, как Миша подсел ко мне восемь лет назад на корпоративной вечеринке в компании моего деда Егора Воронова.

- Мария, привет. Что случилось? – слышу мужской заботливый голос над ухом.

Странный вопрос, учитывая, что все в курсе моего горя.

- Он умер… - отвечаю на автомате.

- Кто?

- Костя. Мой жених.

Говорю вслух очевидные вещи, но ощущение такое, что говорю о чем-то постороннем, потому что не могу принять правду. Но еще противнее осознавать, что мои родственники не стали лелеять мое горе и заставили прийти меня сюда. Потому что дед, которому мы обязаны всем что у нас есть и тем, кто мы есть, не должен страдать! Так сказала бабуля.

Мама жалела меня, но тащила на аркане на эту вечеринку.

Плевать, что дочь в разодранных чувствах.

Снова реву и облизываю соленые губы.

- Мы хотели пожениться, а он уехал и не вернулся…

Я в эмоциональном раздрае. Любимый уехал в командировку в Сибирь на тушение лесного пожара… и погиб. Несчастье случилось всего месяц назад.

А сегодня я вынуждена смотреть как люди ликуют и радуются жизни.

Стыдно. Больно. Непонятно.

Складывается ощущение, что мое убитое горем лицо раздражает и напрягает гостей праздника.

Всех, кроме того самого парня, который «чинил» мои каблуки год назад, когда я бежала в ЗАГС к Косте. В тот день мы собирались подавать заявление, но всё шло наперекосяк. Сначала у меня сломался каблук, потом Константина вызвали срочно на службу.

Мы так и не подали заявление, посчитав все знаки судьбы плохим предзнаменованием. Отложили свадьбу еще на один год.

Повторно подали заявление ровно месяц назад… за три дня до трагедии.

Не могли больше откладывать, потому что ждали малыша!

Счастливые и окрыленные строили планы на будущее, которым не суждено было сбыться.

Кости не стало. Мой привычный мир рухнул. Я осталась одна. Влюбленная. Брошенная. С ребенком под сердцем.

Сейчас сижу здесь, среди живых людей. А высокий, симпатичный парень напротив стучит пальцами по столу, ждет моих ответов, реакции, и напряжение между нами нарастает.

Вижу по гримасе отчаянья, что собеседнику тяжело воспринимать меня такую разбитую, отчаявшуюся, ему нужна я – Маша – веселая, счастливая. Он хочет видеть мой интерес к его персоне и этому разговору.

Жаль. Он не по адресу. Не то время, не тот год.

Парень наступает себе на горло, слушает меня, сочувствует.

- Да. Грустная история. Служивые люди свою судьбу редко выбирают сами. За них Бог решает. Я слышал от отца, что ты тоже решила посвятить себя службе. На следователя учишься?

Киваю.

Замечаю с каким интересом парень относится к любой информации обо мне. Как он рассуждает. Заглядывает сочувственно в глаза. Но в тоже время на дне его зрачков вижу нежелание копаться в «этом всём». И я понимаю, Миша – то, что мне нужно. Лекарство от горя.

Он сильный, крепкий духом и может помочь мне морально.

Мир в мгновение ока переворачивается, и я смотрю на парня новым взглядом.

- Дед говорит, ты толковый.

- Может, потанцуем?

- Наглеешь! – показываю на черный цвет платья.

Ловлю себя на мысли, если бы не обстоятельства, если бы мы встретились с Мишей «до», я бы обязательно обратила на него внимание и потанцевала с ним.

Судя по всему, этот парень – Михаил Муромцев – достойный.

Необыкновенный. Добрый. Смышленый.

Но он опоздал. Мы встретились «после».

Обида гложет меня за Костю, ему уже не суждено наслаждаться жизнью, радоваться танцам.

Липкий пот покрывает лоб и ладони.

Почему так? Почему Костя? Почему я? За что? – шквал леденящих душу вопросов обрушивается на меня.

Смотрю на одного мужчину, а представляю другого.

«- Маша! Ты пойдешь танцевать?

Обо мне подумала?!

Не имеешь права радоваться жизни! – слышу назидательный голос Кости».

По моим щекам текут слезы. Вытираю ладонью.

Всё бы отдала, чтобы оказаться в собственной теплой постели. Свернуться в калачик. Согреться. Поплакать вдоволь. Уснуть. Проснуться от слов любимого:

«- Прости, я дурак!

Почувствовать, как теплые родные руки моего мужчины оплетают мое тело.

Услышать:

- Как сильно я тебя люблю. Мне несказанно повезло, что я встретил тебя».

Глава 8

Михаил

Наутро выныриваю из сна и как обычно мечтаю увидеть перед собой алые губки, теплые голубые глазки, длинные темные реснички, пышную грудь жены. Хочу потрогать, поцеловать.

Провожу ладонью по простыне и вспоминаю, что, Маша с дочкой уже далеко.

Не открывая глаз, вспоминаю прошлое.

***

Сразу после вечеринки, на которой я познакомился с внучкой Председателя директоров, моя жизнь круто изменилась. Спустя неделю меня перевели на этаж к топам.

Я не придал этому значения, потому что был слишком сильно увлечен девушкой, так неожиданно ворвавшейся в мою жизнь.

Спустя четыре дня мои родители пригласили Марию к нам на дачу…

- Сынок, ты должен жениться на Маше, - заявил мне отец в тот самый вечер, когда внучка Председателя совета директоров осталась у нас с ночевкой.

- О чем ты? – выдохнул я ошалело. – Мы с ней всего лишь друзья!

Мысленно я добавил: - С Машей мне не светит, и посмотрел в окно, в которое колотил со всей силы ливень.

Занавес из непогоды накрыл дачный поселок с обеда, поэтому Мария Ханина не смогла уехать. Мои родители остановили ее, сообщив, что ливень размыл участок дороги, ведущий из поселка к шоссе.

Сейчас я одичало смотрю на отца. Складывается ощущение, что он точно знал прогноз погоды, был осведомлен о грядущем погодном апокалипсисе, и специально пригласил Марию к нам в гости, чтобы замуровать ее здесь, поймать в капкан, приготовленный для нее заранее.

Но зачем?

Сердце наполняется тревогой, как только понимаю, что всё подстроено.

- Садись! Поговорим по-мужски, по-взрослому, - приказывает мне отец, показывая глазами на диван.

- Я хотел подняться к Маше, спросить не нужно ли ей чего. В такую погоду она особенно меланхолична, - замечаю я и нервно поглядываю на лестницу, ведущую на второй этаж.

- Мать, сходи к гостье, отнеси теплого молока и печенек, - приказывает отец, бросая на маму грозный взгляд.

Отмечаю про себя, что мама не рада такому повороту событий, не хочет «выпроваживаться» из комнаты, но всё же она поднимается и уходит.

- Отец! Маша – не кошка, чтобы пить молочко и не ребенок, чтобы есть печеньки, она пирожки предпочитает. Ты прекрасно знаешь, что никакое теплое молоко не успокоит ее, не уймет ее тоску по Константину. Ничто не вернет ей Костю!

- Вот и здорово, что ничто и никто не вернет ей Костю, - жестоко подмечает отец.

Ужасные слова звучат как приговор.

От бессильной злости сжимаю кулаки.

- Миша, слушай сюда. Мы посовещались тут с ее дедом и решили, что вы с Марией подходящая пара!

- Что? Подходящая для чего? – недоуменно смотрю в серые глаза. Они холодны и непреклонны настолько, что меня пронизывает ледяной озноб.

- Ты должен жениться на Маше. Срочно.

- Но она меня не любит! – вскрикиваю пронзительно.

- Не твои проблемы. Ты ведь ее любишь. Я давно смотрю как ты глядишь на девушку! Так только влюбленные смотрят.

- Как???

- Так будто боишься, что она оступится.

- Я… - осекаюсь, встаю на ноги. Делаю несколько шагов к окну. Пол плывет из-под ног. - … я люблю Машу, - выдаю честно, и резко разворачиваюсь к двери, почувствовав на себе тяжелый взгляд.

Маша. Собственной персоной. Застыла на пороге комнаты.

На девушке синяя пижама с желтыми бабочками. Русые волосы собраны в два затейливых пучка. Огромные голубые глазищи смотрят на меня шокировано. Нижняя губа и подбородок трясутся.

Зная Марию, уверен, сейчас она борется с самой собою, чтобы не разреветься.

В руках у нее стакан с молоком, к которому она не притронулась, и печенье.

- Ты чего, Маш? – спрашиваю тихо.

- Я… хотела сказать, что не кошка. Не пью молоко. И не ребенок, печенье не люблю. Предпочитаю пирожки с ливером.

- Я же тебе сказал! – говорю отцу.

- Видишь, ты даже знаешь, что она любит, что – нет, а вы знакомы без году неделя.

Ситуация настолько нелепая, что мы обсуждаем любит ли Маша молоко, лишь бы не возвращаться к теме непростой беседы.

Первым приходит в себя отец. Поворачивая серьезное лицо к девушке, интересуется как бы между прочим:

- Машенька, ты всё слышала. Да?

Девушка кивает.

- Тогда буду честен с вами обоими. Мы с Егором решили, что вы, ребята, должны пожениться. В следующую субботу. На свадьбе будут только свои.

- Стоп! – голубые глаза Маши замерзают. – Вы же знаете, что Костя…

- Маша, я знаю больше. Ты беременна. И твой дед считает, что мой сын Миша сможет стать отличным отцом! А Егор Воронов разбирается в людях хорошо.

- Стоп! – слышу сквозь вату собственный ужасный голос. – Маша беременна???