Измена. За гранью доверия

Пролог

Я увидела их случайно.

Я вообще не собиралась сегодня выезжать в город.

Но позвонила моя подруга и очень просила встречи.

Не совсем поняла из её сбивчивого рассказа, что случилось, но Мила так уговаривала меня встретиться, и я не устояла.
Всегда собранная, спокойная, очень деловитая Милочка, Людмила Викторовна, женщина — калькулятор, стальная шпилька Людмила рыдала мне в трубку, захлёбываясь словами. Ей явно нужна была помощь и плечо друга.

Запаковав Юрочку в комбинезон, я ехала в машине и думала, как много боли вокруг нас.

Мы с Людой дружны с университета. Вместе жили в общежитии, вместе учились, влюблялись. Я вышла замуж после института, а Мила жила до сих пор одна и строила карьеру. Она была хорошим бухгалтером. Востребованным специалистом. Твёрдо стояла на ногах. И уже почти выплатила ипотеку за приличную двушку на Площади Ильича. Что могло довести до таких слёз разумную женщину?
Мужчина?

Подруга встретила меня у подъезда своего дома. Замотанная в шарф до самых бровей она села ко мне на переднее сидение и попросила просто покатать её, пока она будет рассказывать. Выговаривать свою боль.

Но маленький тиран внёс альтернативное предложение. Юрочке очень нужно было на улицу, посмотреть, что там за птичка спряталась в сквере.

Мы выбрались из машины и вслед за моим сыном, вначале обошли крошечный сквер между метро и станцией поездов с названием бывшего завода, а затем свернули на улицу с милым названием «Гжельская».

Всё это время подруга рассказывала. Оказывается, она решилась на Эко. И всё прошло неудачно. Ничего не получилось. А поскольку проводится гормональная терапия, Мила не могла одна справиться с эмоциями. Её разрывало от отчаяния и горя.

Как здесь помочь? Только посочувствовать. Только обнять и дать понять, что она не одна.

По мере нашего движения, за мерностью шагов, за шумом городской жизни, моя железная Милочка немного пришла в себя.

И именно она заметила их.

Я уловила перемену в её настроении и, обернувшись, проследила за испуганным взглядом моей подруги.

Вначале я обратила внимание на припаркованную машину. Точно такую, как у моего мужа.
Резанул диссонанс.

Это странный район столицы. Хотя и близкий к центру, но не престижный. Низкие, старые двухэтажные дома непрезентабельной внешности. И дорогая машина рядом с неказистым кафе.

А потом я заметила их.

И тоже не сразу узнала мужа.

Вероятно, мой мозг не желал воспринимать увиденную информацию. Не хотел её анализировать. Отвергал.

Потому что мой Влад абсолютно непристойно лапал девицу в коротеньком пуховичке и анимешной юбочке, засунув свою лапищу под эту самую клетчатую юбку. Другой рукой он жадно сминал длинные распущенные волосы, прижимая голову девицы к своему рту. И буквально всасывал её.

Это было так откровенно и пошло, что из проезжавшей мимо машины послышался смачный свист.

Влад оторвался от девки, обернулся, засмеялся счастливо, запрокидывая голову и показывая палец на свист.

Затем повернулся и увидел меня. Споткнулся о мой охреневший взгляд.

Первая глава

Нет ничего более отвратительного в жизни, чем пренебрежение окружающих.

– Где твой муж? – спросила у меня свекровь так, будто я лично прятала его где-нибудь среди шкафов.

Женщина она была нервная, быстро вспыхивала, если чувствовала хоть малейший повод и, главное, она точно была уверена, что во всём и всегда права. Мы пересекались с ней крайне редко, и я старалась не навязываться. Подружками нам никогда не стать, но это и моё счастье.

– Телефон не отвечает. Проблемы со связью, наверное, – ответила я со спокойствием, которого сама совсем не испытывала, и поспешила следом за своим двухлетним деловитым исследователем и тираном.

Сын обычно, когда не спит слишком долго, то скоро начнёт капризничать в незнакомой обстановке. Я не знала, как поступить сейчас.

Владимир должен был подъехать ещё три часа назад. Он позвонил, чтобы я добиралась на встречу Нового года у его мамы самостоятельно. Сославшись на пробки, уверял, что задержится максимум на час и подъедет сразу к свёкрам. Ещё смеялся, что с моей манерой езды он, возможно, будет на месте раньше, чем его черепашоночки.

Я запаковала ребёнка в комбинезон и не торопясь прогрела машину. Да, я не люблю быструю езду! Мне не нравится лишний риск. Тем не менее, в окрестности Подольска умудрилась доехать всего за полтора часа от нашего Перово. Сквозь пробки и непогоду.

Мужа не было.

За последние три года на празднование к свекрови мы с Владимиром собрались впервые. То я была глубоко беременна и не рисковала, то Юрочка был маленький, и я не считала возможным таскать его по гостям. Но в этот год соскочить не удалось.

Вера Ильинична обожала собирать всех своих детей и внуков за столом у себя на Новый год. Так было заведено в их семье. Это – традиция.

Возможно, когда-то эта традиция была живой и поддерживалась с удовольствием. Но сейчас, притом, что старший брат моего мужа Николай, женился в третий раз, приводя через год за последнее время жену все моложе, да и бывшая жена моего мужа тоже бродила где-то здесь в доме свекрови…

Сейчас эта традиция вылилась в фарс и ярмарку тщеславия, и меня лично только тяготила.

Я очень нервничала и не знала, за что хвататься. За телефон и обзванивать больницы? Или стоит утрамбовать сына в машину и ехать домой?

В этом загородном доме сейчас собрались все внуки Веры Антоновны. Три девочки старшего сына. Старшая дочь моего мужа, Лиза, тоже добралась до бабушки. И среди этого девичьего царства мой Юрочка был единственным мальчишкой.

Внук и наследник.

Папина гордость.

Где только этого папу носит?

Мне нужно было всё-таки собраться и под любым предлогом уехать, не оставаться среди чужих людей! Зря я протянула время!

Но сын, утомившись беготнёй и новыми впечатлениями, вначале никак не мог остановиться, перевозбужденный. Затем долго хныкал и всё хотел куда-то бежать. И, наконец-то, после часа сказок и уговоров, беспокойно уснул в выделенной нам комнате.

Время неуклонно близилось к полуночи, и пора было собираться к столу.

Я спустилась вниз в гостиную, переодевшись в шерстяное тёмное платье с длинными рукавами и убрав волосы в низкий узел. Но не успела шагнуть с последней ступени, как подвыпивший свёкор, спросил, выделяя голосом:

– Что, Ирка, и тебя тоже бросил мой сынок?

Бывшая жена моего мужа, Алиса, нервно засмеялась, поворачиваясь ко мне. Она была дочерью подруги Веры Ильиничны, её любимой невесткой и часто присутствовала на семейных торжествах. А свекровь, усмехнувшись, добавила:

– Шесть лет прошло. Пора уже разглядеть, на кого он променял приличную женщину!

О! Вот и прекрасное в своей честной нелюбви лицо моей свекрови проявилось сквозь маску доброжелательности.

– И вас тоже с наступающим праздником! Нового вам счастья и здоровья побольше! – пропела, обращаясь ко всем сразу, стараясь не показать, как больно они меня задели, и сделала шаг в гостиную, к столу.

Оглядела великолепие Новогоднего ужина, кипенную белизну скатерти, ещё нетронутые красно-зелёные салфетки на девственном фарфоре тарелок, предвкушающе поблескивающий хрусталь и повернулась к застывшим у входа в комнату людям.

Они с плотоядным интересом вглядывались в моё лицо, ловили оттенки эмоций, наслаждались ими, рассматривая меня главным блюдом на сегодня.

Даже тискающий в дальнем углу в тени ёлки свою очередную молодую жену Николай не отвлекал наш милый серпентарий от меня. Как же, такая сладкая и долгожданная жертва.

Только я не жертва. Совсем.

Усмехнулась и, глядя в глаза свекрови, сказала:

– А знаете, мне неспокойно. И, пожалуй, я займусь обзвоном больниц, моргов и отделений полиции. Можно ещё в справочной МЧС попробовать что-то узнать. Боюсь, что с Владимиром могло случиться нехорошее. Возможно, нужна помощь, деньги.

Вера Анатольевна дрогнула лицом, затем взяла себя в руки и ответила:

– Моё материнское сердце уверено, что сын жив и здоров. Готовься катиться обратно в ту дыру, из которой тебя выковырял Влад!

Вторая глава

– Деда Мороза со Снегурочкой! – засмеялся муж и, приобняв меня за талию, чуть подтолкнул к столу.

Он был возбуждён и весел. Сыпал шутками и искрился праздником.

На фоне чуть было не состоявшегося дружного семейного и публичного недавнего препарирования меня, эта его радость звучала дико. Резонировала с моим настроением.

Свекровь сыну подыгрывала, заливаясь рассыпчатым смехом по любому поводу. Лиса-Алиса не отставала.

А я чувствовала себя странно.

Как разогнавшийся поезд, вмазавшийся в болото. В кисель. Инерция движения погасилась, а запал ещё горит...

Но продолжать выяснять отношения за полчаса до курантов глупо и не продуктивно. Я подожду.

Как бы то ни было, а все потихоньку стали подтягиваться в гостиную к столу.

Николай представил свою новую жену Светлану. Влад, смеясь и, искрясь прекрасным настроением, заметил, что чем моложе и красивее у брата жена, тем меньше его жилплощадь. Но это не проблема рядом с такой юной красоткой.

Светлана хлопнула наращенными ресницами, ещё не отдавая себе отчёт, в какой серпентарий она попала.

Но и Николай не остался в долгу и заметил, что новые машины Влада становятся всё навороченней и пора бы уже брату становится взрослым и прекращать играться в бибикалки. Переходить на более интересные игрушки.

В общем, вполне обычная их перепалка. Может, только чуточку более злая и нервная... Или мне показалось...

Кстати, свекровушка при появлении Влада стала совершенно другой. Куда только делась злая и окрысившаяся на меня мегера? Испарилась под светом гирлянд. Растаяла под мерцающими свечами новогоднего стола. Укрыла лёд сердца снежной девы мехом материнской заботы.

И только подкладывала любимому сыночку лучшие кусочки, приговаривая, что нет ничего вкуснее домашней еды, приготовленной любящими руками. И смотрела при этом Владу в глаза с сочувствием и лёгкой жалостью.

Как мне показалось...

Когда утолили первый голод, и Алексей Иванович разлил спиртное по бокалам, когда немного улеглась невольная суета первых минут застолья и образовалась пауза, в бой вступила патентованная змеюка.

– Влад, – протянула хитрым лисьим голоском его бывшая жена Алиса, – у тебя воротничок сорочки с моей стороны испачкан губной помадой! Так вот почему ты так опоздал! Признавайся! Целовался?

И она игриво хмыкнула. Я бы сказала, мерзко хихикнула, при этом сверкнув взглядом в мою сторону.

– Милая, ты всё ищешь подтверждения своей идиотской теории о моей неверности. – открыто засмеялся на этот выпад мой муж, продолжая, – знаешь, с возрастом это становится у тебя навязчивой идеей. Ты смени репертуар, дорогая. Колея уже протоптана до мезозоя.

Алиса снисходительно выслушала Влада, понимающе улыбаясь и покачивая головой. Словно слушала лепет ученика младшей школы. И, улыбаясь, спросила:

– И всё же, Володя, признайся, с кем ты целовался сегодня?

– Сегодня канун Нового года, Алиса! Я целовался вначале со всеми дамами у отдела проектировки, затем в офисе. Представляешь, милая, я работаю среди людей и среди них больше половины сотрудников женщины! Так что не ревнуй, бывшая! С тобой я целоваться не буду. У меня есть рядом магнит попритягательнее тебя! – с улыбкой проговорил мой муж таким тоном, как говорят с психически нездоровыми людьми.

И, взяв мою руку, приложился обжигающе горячими губами к пальцам.

Я вздрогнула от странного ощущения. Некой скованности и натянутости этого жеста. От слишком горячих губ. Словно чужих.

Поглядела на Влада внимательней, замечая злость на дне его серых от волнения глаз. И губы сомкнул...

Его задела шпилька Алисы?

– Папа, я видела тебя сегодня в университете! Даже крикнула тебе! Но ты был так занят с Анастасией Вячеславовной, что совсем не отреагировал на меня! – подняла взгляд от телефона Лиза и уставилась на Влада.

Девочка всё больше и больше стала походить на свою мать. Нет, не внешне. Внешне ей достались папины выразительные меняющие цвет от настроения глаза и рыжеватые волосы. Правильной формы красиво очерченные губы и брови вразлёт. Красивая девочка.

Была бы, если бы не капризное и немного высокомерное выражение на лице. Если бы не обозначившаяся уже брюзгливая складка у губ.

Раньше, когда мы только поженились с Владом, Лиза подолгу пропадала в нашей семье. Грелась о тепло моего дома. Ещё в прошлом году, только поступив учиться, она искренне радовалась, и в ней не было этого... Вот даже не знаю, как подобрать верное слово... Снобизма?

– Дочь, а позвонить ты мне могла? Я не реагирую на всякие окрики, тем более в публичных местах! – тем временем ответил ей мой муж.

– С нашей Настенькой ты тоже целовался? – игриво спросила Лиза.

– И с Людмилой Прокофьевной из учебной части тоже! – засмеялся Влад, продолжая, – но меня больше интересует, а что это за хмырь ошивается всё время рядом с тобой в универе?

Внимание переключилось на Лизу и её нового парня, а Влад, махнув ещё рюмку, набросился на салаты. Как мне показалось, с облегчением.

Третья глава

– Милая, ты такая красавица выросла! Расцвела! Похорошела! Замужем? А парень-то хоть есть? Ну не сверкай глазами, не злись! Очень похожа на свою матушку ты стала теперь. Как она поживает? Замуж вышла? А почему не присоединилась к нашему милому застолью? Это она ведь наставила ветвистые рога моему старшему брату? Красотка! Ты общаешься с ней? – завалил вопросами племянницу Влад, вычерчивая зажатой в руке вилкой невидимые узоры в воздухе над своей тарелкой.

И улыбается так широко и празднично! Скаля белые зубы и сверкая глазами.

Весело ему! Знает ведь, что эта тема неприятна для Николая. Но всё равно с удовольствием делает больно родному брату! Заодно задевая племянницу и ставя в неудобное положение маму.

Дурдом!

В общем, курантов я ждала как никогда! И нашему президенту на фоне Кремля обрадовалась словно родному. Как избавителю.

Речь слушали молча. Алиса попыталась что-то съехидничать по поводу чёрного пальто выступающего, но Алексей Иванович шикнул, и та приткнулась.

Мама моего мужа считала себя интеллигенцией. Самоназванной. И, всячески это подчёркивая, считала критику властей одной из привилегий своего статуса. Её муж в своё время, был начальником одного из цехов давно закрытого московского завода. Он простой и прямой мужик, рабочая косточка, своим трудом поднялся и выучился. И всегда, если присутствовал при подобном критиканстве, быстро осаживал жену, гаркая, что не с её умишком судить. Вот и сейчас прозвучало его коронное:

– Иди, борщ вари, женщина!

А стоило Вере Анатольевне начать говорить об интеллектуальном, или, к примеру, сравнивать, как она часто делала, жизнь раньше и теперь, то он обязательно попрекал её незаконченным образованием в товароведческом техникуме. И хохотал при этом очень уничижительно.

Вера Анатольевна с мужем никогда не спорила. Закатывала глаза и делала страдальческое лицо. Она просто подливала мужу спиртное, чтобы он скорее уснул и не мешал ей.

Дивные отношения. Да.

Но всё рано или поздно заканчивается. И моя пытка семейным застольем, пародией на единство и традицию, тоже подходила к концу.

Поплыл по дому тяжёлый мерный бой древних часов, усиленный сигналом телевизора, он заполнял, кажется, каждый уголок загородного дома, затерянного в снегах.

Я зажмурилась, представляя про себя почему-то старинную стеклянную балерину на прищепке, изящно парящую на одной ноге над лапой ели. Игрушку моего детства. Пытаясь пробудить в себе счастье Нового года, я цеплялась за тёплые воспоминания. За надежду.

Пусть этот год будет лучше предыдущего!

Что-то шевельнулось было в душе, расправило тонкие крылышки стрекозки-мечты, но куранты ударили в двенадцатый раз, и в мой бокал прилетел бок чужого стекла. Спугнув каплю времени.

Муж, притронувшись краешком, пробудил тонкий звон спящего стекла. Я перевела взгляд на его лицо, вглядываясь. А он подмигнул мне и произнёс:

– С новым счастьем, любимая!

Его голос его был выверен и чарующе низок. Бархатист. Ровно настолько, чтобы продемонстрировать свои намерения окружающим? Или мне мнится всякое?..

Мы выпили шампанское, и Влад поцеловал меня.

По-взрослому. Крепко прижимая к сильному телу. Вплетаясь языком. Сползая руками с моей талии уже абсолютно непристойно.

Эта нарочитая, неуместная и вымученная сексуальность, чуждая нам публичность стеганула по моим нервам. Как электрическим током.

Я затрепыхалась в его руках, отталкивая.

Муж остановился и отпустил неохотно. Как хищник добычу. Оскалился в улыбке, сверля меня взглядом, тихо произнёс:

– С Новым годом, дорогие родственники, нового вам всего, но нам пора откланяться! У нас есть очень важные дела!

И, крепко вцепившись в ладонь, потащил меня из гостиной, с недвусмысленной целью. Нарочито. Откровенно. Демонстративно.

Будто доказывая кому-то.

Мы быстро пересекли холл и с топотом стали подниматься по лестнице. Сделав пару шагов, муж повернулся ко мне и, навалившись, прижимая к стене, провёл с нажимом по моим рёбрам на боку. Я взвизгнула тоненько, а он засмеялся в голос, запрокидывая голову. И шепнул мне в ухо, приподнимая мелкие волосики и порождая мурашек:

– Пойдём!

Было странное впечатление, будто он выпил лишнего. Странно возбуждённый, но глаза при этом безумно уставшие.

Мы ввалились в комнату, и Влад хлопнул дверью.

– Тс-с! Ты что творишь? Разбудишь же Юру! Потом не уложить! – Зашипела я тихонько, и, глядя в шальные глаза мужа, спросила, – Володь, что с тобой? Ты сам не свой. Где тебя носило вечером?

Муж прижал меня к себе, обнимая. Его руки вновь занялись исследованием известных ландшафтов. Он тяжело задышал, собирая моё сопротивляющееся платье в ладони.

– Стой! Твой сын спит на кровати! И это дом твоих родителей! Возможно, они сейчас в соседней комнате, Володь! Я не могу так! Не здесь! – возразила я мужу, осторожно высвобождаясь из его рук.

Четвертая глава

– Да. Я родилась в провинции. И горжусь этим. И у меня, возможно, устаревшие, но вечные ценности и понятия семьи. Свои приоритеты. Что в этом плохого? – развернулась к мужу с вопросом, приподнимая бровь в недоумении.

Не буду молчать. Влад не восемнадцатилетний юнец и вполне понимает, где можно, а где не стоит проявлять желание. Что за блажь? И отчего он злится?

– Просто хотел расслабиться, Ир. Не заводись, – муж швырнул от себя галстук с силой, и тот повис безжизненной шкуркой змеи на тумбочке рядом с кроватью.

– Я не смогу расслабиться в доме твоих родителей. Они слишком агрессивно ко мне настроены, и ты это знаешь. К тому же демонстрировать нашу с тобой жизнь окружающим не считаю возможным. Это принадлежит только нам двоим и не зря называется интимом. И, кстати, от небольшого ожидания желания только укрепляется и становится ярче, – уже спокойнее объяснила, и, подходя ближе, подняла упавший на пол со стула пиджак мужа.

Повесила его на спинку, разглаживая плечики, трогая немного ворсистую и приятную на ощупь ткань, заметила:

– Ещё недавно тебе нравилась моя провинциальность. Что изменилось?

Муж с щелчком вытянул ремень из шлёвок брюк и грузно сел на кровать, расстёгивая манжеты рубашки. Вздохнул, беря себя в руки, и заговорил глухо:

– Я ценю в тебе принципы, Ир. Ты мой фундамент в этой жизни. Моя гавань, мой дом. Ты моя семья! Я люблю тебя! Просто накатило игривое настроение, Иришка. Прости. Захотелось остренького. Такого, знаешь... Как в юности. Внезапного!

Влад упал на кровать, забросил руку за голову. В неверном сиреневом свете луны его обнажившееся до локтя предплечье темнело на фоне светлой наволочки. Явно выделялись вздувшиеся переплетения вен и напряжённые мышцы. Острые скулы ярче подчёркивали провалы глазниц.

Устал. Явно перенервничал сегодня и утомился.

– Садись, я тебе разотру плечи. Ты напряжён и взвинчен. Что случилось сегодня, Влад? – тихо проговорила, разворачивая стул для мужа.

Между нами повисла тягучая медовая пауза. Время замедлилось. И воздух будто стал плотнее. Влад смотрел на меня, не мигая, и в свете луны было сложно прочесть выражение его глаз.

Но хлопнула соседняя дверь, разрушая магию мгновения, муж вздрогнул, выдохнул и поднялся с кровати одним сильным и слитным движением. Как здоровый и ленивый хищник делает прыжок, не прилагая усилий.

Влад сел на стул, и я опустила ладони на его плечи. Каменные. Сведённые.

– Так что произошло сегодня? Ты не ответил мне...

Но мой вопрос вновь повис между нами. Упал в бездну молчания.

Я спустила ладони по плечам мужа к его груди и аккуратно расстёгивала сорочку. Влад помог мне, высвобождаясь от ткани и, поймав мои ладони, придержал мгновение в руках, а после поцеловал их.

А когда я стала поглаживать его твёрдые плечи, чуть надавливая большими пальцами с обеих сторон от позвонков у основания шеи, то застонал от удовольствия. Постепенно его мышцы под моими руками расслаблялись, и поза, в которой он сидел на стуле, становилась менее напряжённой.

Запустила пальцы в волосы мужа, нежно и аккуратно массируя круговыми движениями голову. Медленно продвигаясь к вискам.

Острое и горячее чувство охватило меня. Нежность, такая огромная, что могла бы, наверное, укрыть нас ото всех, пушистой лапкой тронула мне сердечко.

Бедный мой, устал. До позднего вечера на ногах, среди чужих людей, в напряжении. Потом летел сквозь пробки, терпел нападки родни...

Склонилась, делая уже последние движения, и невесомо коснулась губами тонкой кожицы на виске.

– Спасибо! – Влад глубоко вздохнул и откинул голову назад.

Мне на грудь.

Оставила свои горячие ладони на его ключицах и тоже вздохнула.

– Иришк, а давай, когда я немного раскидаю дела, поедем на острова? Помнишь, как хорошо нам было с тобой? Белый песок, бирюзовый океан и только мы вдвоём? Помнишь? – вдруг заговорил Влад с непонятной мне тоской.

Он взял мои ладони в свои горячие руки и нежно сжал их. Обволакивая собой. Помолчал немного и продолжил, чуть прикрыв глаза:

– Я никогда не забуду той поездки. Какими ненасытными и счастливыми мы были с тобой. Как пропали из всех контактов и не общались ни с кем, кроме друг друга. Какими лёгкими и юными были мы!

И замолчал. Но память тут же подкинула мне горячие медовые дни нашего совместного отдыха. Острое солнце и бесконечное, как небо, счастье. Белое от жары небо и вкус манго на губах.

Я улыбнулась своим воспоминаниям и, наклонившись, потерялась щекой о вечернюю щетину мужа.

– Было бы прекрасно. Но... Это безумно дорого сейчас, Влад. Жалко денег, заработанных таким выматывающим тебя трудом. На тебе же от усталости лица нет! – проговорила, отстраняясь.

Влад отпустил мои ладони, и я отошла к другой стороне кровати переодеваться.

Душ в доме на втором этаже для всех один. Поэтому ничего страшного, потерплю до утра, чем рисковать встретится с кем бы то ни было.

Чур меня!

Влад нырнул под одеяло, а я подошла к кушетке сына. Поправила ему одеяло. Посмотрела минутку и повернулась к мужу.

Пятая глава

Усилием воли я подавила в себе немедленный порыв начать выяснять происхождение пятна. Ну, в самом деле! Такая ерунда ведь! Ну правда же! Мало ли как неудачно получилось. Что же теперь, уподобляться лисе-Алисе и ревновать к каждому столбу? Устраивать скандалы?

Я доверяю своему мужу! Он взрослый и ответственный мужчина. Не юнец и не ловелас!

Он работает и с женщинами тоже. И всегда весел и бодр с сотрудниками. Старается не выделять никого. Ровно и легко общается со всеми.

Доверие – основа наших отношений!

Посмотрела ещё раз на спящего мужа. В свете луны он казался совсем молодым. Подтянутое тренированное тело, загорелая кожа, аккуратная стрижка. Какие сорок пять? Если не вглядываться в глаза и не найдёшь тех лет!

Утром с рассветом Юрочка, только проснувшись, тут же переполз к нам в кровать. Поближе к папе.

Сын у нас долго молчал. Я даже бегала с ним к специалистам, начитавшись всяких историй в интернете. И теперь с улыбкой вспоминаю, как милая женщина в годах мне говорила: «Ещё будете с благодарностью вспоминать период молчания».

Сейчас из Юрочки сыпались слова, как горошины. Только успевай их ловить!

Влад сонно отвечал сыну, пытаясь ухватить последние минутки сна. Но когда я встала и хотела отвлечь сына, он перехватил его у меня и с улыбкой спросил, готов ли он идти искать подарки от Деда Мороза?

Со смехом и топотом мои мальчишки спустились вниз к ёлке, а я начала собираться домой. Погостили, и будет. Хорошего – понемножку!

Уехать от свекрови удалось ближе к обеду. И то, если бы не внезапный срыв Влада, то, скорее всего, пришлось бы толкаться в доме до вечера.

Вера Анатольевна всячески являла радушие, заглядывая в глаза сына, при малейшей возможности намекая на меня, как на неудачную жену, провоцируя скандал.

В конце концов Влад сорвался.

На замечание Веры Анатольевны, что она обязательно передаст нам с собой чудесных сырников, что печёт Алиса, мой муж хлопнул руками по столу и выдал неожиданное:

– Пока в твоём доме, мама, бывает эта женщина, меня можешь не ждать. Пожалуйста, сделай так, чтобы мы не пересекались у тебя с бывшей женой. Неужели ты сама не понимаешь, насколько это неуместно и отвратительно? И не трогай мою Иру! Ни словом, ни делом! Мне вообще странно, откуда у тебя навязчивая идея сделать меня несчастным! Я был несчастен с Алисой. Да и она навряд ли была счастлива со мной! Так в чём дело, ма? Может, уже нужно остановиться?

После встал и вышел из комнаты с коротким приказом в мою сторону:

– Собирайся!

Ой, я давно готова, родной!

Влад укатил на своей красавице впереди нас, сверкнув габаритами. А я с сыном тащилась в своём темпе. Ничего страшного. Успеем!

А вечером дома у нас состоялся интересный разговор.

Юрочка уже уснул. И на кухне мерцала гирлянда, подвешенная ближе к потолку от вездесущего исследователя, и на столе вино уже дышало ароматом в бокалах. Обязательные мандарины весёлыми жизнерадостными солнцами пахли на всю комнату Новым годом.

– Володь, я хочу вернуться на работу! – давно собиралась поговорить с ним на эту тему.

Мы познакомились с мужем, когда я пришла устраиваться к нему на работу. Влад тогда только начал своё дело и набирал персонал. А я закончила учёбу и искала работу. Главный бухгалтер у него был, а я села на договора. Поставщики, покупатели. Мы первое время работали по двенадцать часов, пытаясь отладить процесс. И постоянно вылазили проблемы то тут, то там.

Муж перенёс основное производство в Тверь и пропадал теперь там сутками, а я окончательно ушла из бухгалтерии и дела офиса полностью оказались на мне.
В первые годы мы встречались ночами и говорили, кажется, только о делах.
Но постепенно производство наладилось. Влад открыл свой первый филиал, и мы решили, что пора рожать.

Я ушла с работы на шестом месяце.

Влад нашёл себе очень разумного помощника, и я передала ему дела.

А когда родила Юрочку, то, естественно, проблемы маленького человечка, моего тирана и лучшего мальчика в мире, полностью вытеснили всё остальное из моей головы.

Но сейчас, глядя как мой муж работает и как он устаёт, я хочу выйти и помочь ему. Стыдно сидеть принцессой!

Влад выслушал меня и посмурнел. Он крутанул бокал за ножку и спросил:

– Ира, зачем? Тебе мало денег? Я недостаточно щедр по отношению к семье?

– Ты что? – аж задохнулась от возмущения.

Взяла себя в руки и продолжила:

– Я тоже могу работать, зарабатывать. Мы бы могли расширить квартиру. Ипотека сейчас не совсем разумное решение, но можно ведь накопить и, продав эту квартиру, купить большую. С учётом в будущем ещё детей.

– Ириш, родная моя, ну зачем тебе при этом работать? Да и Юра ещё маленький. Куда ты его денешь? – заговорил муж после молчания.

Он смотрел на меня своими тёплыми небесно-голубыми сейчас глазами, и сердце моё таяло, мечтая согласиться со всем, что предлагает муж.

– Юрочке нужно учиться взаимодействовать со сверстниками. Ему жить потом среди людей без нашей поддержки. Детский садик необходим. И в школе будет проще. – заговорила, с трудом выныривая из омута его глаз.

Шестая глава

Второго января прямо с утра после завтрака поехали в центр устраивать ребёнку новогоднюю сказку.

Поехали на метро, чтобы не мучить себя поиском парковок и не сбивать настроение праздника.

Погода стояла прекрасная. Лёгкий снежок невесомой паутинкой ложился на притихший город, не заваливая сугробами, но создавая сказочно волшебную атмосферу зимы.

Всё-таки Москва – один из самых красивых городов мира! То, во что превращены улочки вокруг Кремля, не поддаётся описанию! Миллиарды мерцающих огоньков и летящие сказочные фигурки над нашими головами, негромкая, но создающая атмосферу праздника музыка, запах выпечки и кофе из дверей многочисленных кофеен.

И счастливые, восхищённые глаза встречных прохожих.

Юрочка плотно поселился на руках у отца и взирал на ожившую сказку вокруг с огромным изумлением и затаённым восторгом. Влад ещё и старался пройти с сыном на плечах так, чтобы Юрочка увидел как можно больше украшений улицы.

Огромная ёлка на главной площади с такими же немаленькими украшениями, традиционная ярмарка, запах хвои, мандаринов и выпечки. Каток.

Мы с Владом не удержались и, смеясь, провели чудесный час на льду, развлекаясь от души сами и веселя нашего ребёнка.

Я не ожидала, что новогодняя атмосфера настолько увлечёт и меня, и мужа, что мы забудем обо всём на свете и очнёмся лишь тогда, когда Юрочка притихнет у папы на руках. Он просто уснул на полуслове!

Счастливые и довольные, ехали домой, переглядываясь с Владом в метро, как студенты или молодожёны.

Легко и щекотно было в моём сердце. Огромная нежность, что не отходила от меня далеко при виде Влада, бережно прижимавшего спящего сына к себе, расцветала в моей душе. Пушистой лапой тихонько скребла моё сердце.

Я любила мужа в эти моменты до самого донышка своей души.

Как всё-таки жаль, что Влад вынужден так много работать! Ведь он упускает столько чудных моментов взросления своего ребёнка! Неповторимых мгновений!

Дома мы с проснувшимся сыном провели прекрасный вечер. Обогатили нашу ёлку свежеприобретенными на ярмарке украшениями. А Влад возился с сыном на ковре-паласе с дорогами для машинок и смеялся вместе с Юрочкой.

Уставший за день ребёнок легко уснул вечером. Стоило покормить и искупать, как из ванной мы выносили практически спящего мальчика.

Умаялся за день. Уходили родители бедного деточку!

Когда я вышла из комнаты сына, Влад уже настроил телевизор на просмотр фильма, разложил диван и принёс чипсы в большой стеклянной миске.

Фильм был странный. Как и всё современное кино. Об адюльтере.

О том, что немолодой мужчина разово увлёкся юной красоткой, а его жена знала об этом, но была вынуждена терпеть ради спокойствия взрослых детей и финансового благополучия. И благодаря её терпению, когда герой довёл кобелизмом себя до инфаркта, старая жена пригодилась. Выходила мужа. И катала потом на колясочке. Или можно понять, как старая жена спровоцировала инфаркт у мужа.

Я не люблю такие неоднозначные финалы. Что значит – довела? Заставляла его бегать к любовнице по холодку? Пытала обедами и терпением?

В общем, странное кино.

Но рядом с мужем, на диване, после дня, наполненного нежностью и редким семейным времяпровождением, мне было уютно и тепло.

Мне было хорошо!

– А как ты смотришь на измену? – лениво спросил меня муж, пультом выключая экран телевизора.

Подумала минутку и, перевернувшись набок, сказала, глядя в его глаза:

– Однозначно как на недопустимое в семье. Не представляю, как это можно сосать своим ртом чужую девку неизвестной нравственности и после лезть целовать своего ребёнка, жену? Я никогда не буду ревновать и контролировать тебя. Я верю, что вместо моего внешнего, у тебя есть свой внутренний контролёр, который никогда не сбоит. Ведь ты понимаешь, что ты сделал свой выбор. В сознательном возрасте. Значит, я особенная для тебя. И если ты изменишь, то потеряешь уважение к себе. Твоё слово станет пустым звуком, и ты упустишь меня навсегда.

– Даже если это случайная измена? Если это ничего не значащая связь? – заинтересованно спросил Влад.

– Что значит – случайная? – посмотрела я внимательно в глаза мужа. – Не бывает в сорок лет случайных связей. Человек в таком возрасте обычно отдаёт отчёт в своих действиях. Если полюбил другую, и жена тебе опостылела, так разведись! И любись с новой женой на здоровье.

Случайно можно поскользнуться, можно случайно задуматься и проехать остановку... Но оказаться в одной койке с другой или другим случайно никак не возможно. Если только ты в сознании. Но, как я понимаю, речь не об этом. Не о курьёзах.

Каждой такой случайности предшествует несколько раз неправильно сделанный сознательный выбор.

Охладел к жене и захотел другую? Поговори об этом с женой! Освежи отношения с ней! Если неинтересно с женой, то реши эту проблему. А если точно разлюбил...

Я помолчала немного и фыркнула возмущенно:

– В общем, я не понимаю такого!

– Иди ко мне, моя пионерка, комсомолка и просто красавица! – засмеялся Влад, подтягивая меня ближе к себе и обнимая, оплетая собой.

Седьмая глава

Утро следующего дня слепило весёлым, ярким солнцем за окном. В моём сердце всё ещё позвякивали новогодние и рождественские колокольчики, и выглянув во двор, я вначале зажмурилась от резкого белого цвета вокруг, а потом задохнулась от красоты.

Вчерашний снег преобразил город. А сегодняшнее утро превратило его в настоящую сказку! Инеем покрыта каждая веточка, всякая былинка, пушистым снегом укутана земля и крыши домов. И всё это искрится, играет на солнце миллиардами огней, радуя взгляд и пробуждая в сердце неведомую надежду.

– Ребят! Завтракаем плотно и поехали на горку кататься! День просто создан для этого! – провозгласила, теребя сонного мужа.

Сын, предсказуемо, воодушевился, а Влад был квёлый. Ковырял утреннюю кашу без энтузиазма и с помятым лицом. Затем поднял на меня взгляд и хотел что-то сказать, но я перебила:

– Если не хочешь, то оставайся. Мы с Юрочкой и вдвоём неплохо проведём время.

Допила свой утренний кофе и, убирая за всеми посуду со стола, заметила:

– Но ты и так мало и редко проводишь время с сыном. А мальчику это важно. Впрочем, как знаешь.

Я закопалась в шкаф, выискивая в недрах свой горнолыжный костюмчик. Он пролежал без дела три года и, наконец-то, дождался своего выхода.

Удивилась, что в коробе для хранения он одинок. А где костюм Влада? Странно. Я отлично помню, что убирала их вместе...

– Володь, ты с нами? – удивилась, когда увидела, что муж собирается.

– Конечно! – возмутился он.

– Я не нашла твоего костюма. Его почему–то нет в коробке, ты брал?

– Да, ещё в прошлом году. Я оставил его в родительском доме. Мы катались тогда на лыжах. С Колькой. – неразборчиво проговорил муж, натягивая водолазку.

Я залюбовалась. Как перекатываются его мышцы, как напрягся на минутку пресс, подмигнув мне теми самыми кубиками. Захотелось подойти и расправить тонкую мягкую шерсть. Чтобы всё село, как положено...

– Странно, я не помню такого знаменательного события, чтобы вы с Николаем вместе ходили в лес, зимой, на лыжах... И не переругались с ним там... – проговорила, не сдержавшись, и всё-таки помогла расправить джемпер по плечам.

Пахнуло знакомым запахом, и я улыбнулась.

Красивый мужчина – мой муж!

В Измайловский парк от нас ехать всего ничего. Влад отвлечённо смотрел в окно и не бухтел, как обычно, что я неправильно вожу машину. Он был какой-то уж слишком тихий сегодня. Будто думал о чём-то отвлечённом.

Ледяную горку найти несложно. Иди на звук, на радостный гул ребят и не промахнёшься!

Мне нравилось, что можно взять в прокат инвентарь и не тащить с собой. Что недалеко расположились палатки с тёплыми напитками и нехитрой снедью для проголодавшихся. Мне вообще в Москве нравилось жить именно удобством городской среды. Всё под рукой всегда. Чисто, комфортно и доступно!

Юрочка ещё маленький, и кататься с большой горки, с препятствиями нам не стоит. Как и не стоит выбирать новомодную ватрушку тоже. Я посмотрела, как летают на санях мальчишки, и... Взяла для нас с сыном обычную ледянку. На ней я полностью контролирую процесс, и мне не страшно.

Мы с Владом вначале обустроились, он вверху, а я внизу и спускали хохочущего сына с горочки. Я ловила и целовала сияющие щёчки, а Юра вырывался и бежал обратно. Вверх. К папке.

А после я усадила сына на колени и поехала с ним вместе на длинной трассе. С поворотами, со снежными брызгами и с нашим совместным смехом.

Влад, поскольку был в джинсах, на такой подвиг не согласился и отправился к павильону за горячим питьём для нас.

Меня, конечно, кольнуло его нежелание кататься с нами. Но это было больше недоумение, чем что-либо ещё. Странно. Штаны на нём тёплые, на горке мы будем недолго... Ну, ему виднее. Устал, наверное. Или чувствует себя неважно.

Сказать по правде, Влад после встречи Нового года, когда он был странно взъерошенный и возбуждённый, уже третий день находился в меланхолии. Был все дни вялым и всё норовил прикорнуть на диване. Устал.

Меня немножко кольнула вина, что я не дала мужу поваляться, а потащила в парк и, съехав очередной раз с горы, я постаралась подрулить в сторону, где стоял Влад.

Подскочила на ноги после остановки, отряхивая Юрочку, и нашла глазами мужа.

Володя разговаривал с кем-то по телефону. Он стоял ко мне вполоборота, но у него было такое лицо, что я будто наткнулась на стену.

Стало зябко. Наждаком прополз мороз по позвоночнику. Ветер охладил разгорячённые щёки, и я почувствовала, насколько промокли мои варежки и вспотела спина. Радостные звуки весёлой детворы отошли на второй план. Зато чётко расслышала прозвучавшее мурлыкающим голосом мужа:

– До завтра! – и счастливая улыбка озарила его лицо.

Какая–то чужая молоденькая девчушка прошла опасно близко к Владу. Чуть ли не задевая плечом его руку со стаканчиками напитков. Муж заинтересованно проводил взглядом хрупкую фигурку, дёрнув бровью, повернулся вслед, оценить вид сзади... и увидел меня.

Растрёпанную, в сбившейся шапочке, в мокрых варежках. С ледянкой в одной руке и с ладошкой сына в другой.

Он шагнул к нам, улыбаясь. Но совсем по-другому. Не так, как минуту назад.

Восьмая глава

Настроение моё необратимо испортилось, и я вела машину молча, сосредоточившись на дороге. Мне было некомфортно, сыро и солнце слишком ярко слепило глаза. До слёз.

В лифте, поднимаясь на наш этаж, Влад долго смотрел на меня пристально, а когда зашли домой, спросил участливо:

– Устала?

– Нет. Не устала, – ответила я и отвернулась, занимаясь ребёнком.

И только после того, как помыла, покормила сына и уложила его спать, вернувшись на кухню, присела напротив мужа и сказала:

– Влад, тебе скучно с нами? Быть может, попросим мою маму побыть с Юрой и махнём на отдых вместе на неделю? Я же вижу, ты тухнешь. Ты скучаешь рядом с нами.

Муж поднял на меня взгляд. Он сидел вполоборота к окну, и яростное сегодняшнее солнце высвечивало каждую морщинку на его лице, делая радужку глаз совсем уж светлой. Прозрачной. Было совершенно непонятно от этого их выражение. Нечитаемо.

– Как мне может быть скучно рядом с любимой семьёй? Что ты говоришь? – чуть приподняв бровь, спросил, откладывая приборы и отодвигая тарелку.

Поджал губы и проговорил, как мне показалось, с усилием, заставляя себя:

– Спасибо за обед. Очень вкусно.

– Влад, ну я же чувствую. Что происходит? – спросила, не отводя взгляда от лица мужа, стараясь уловить его эмоции.

– Ир, а что происходит? К чему эти допросы? – со сдерживаемым раздражением проговорил муж вставая, явно не желая этого разговора.

– В доме своих родителей, когда ты недопустимо опоздал, и потом вёл себя возмутительно по отношению ко мне, я не хотела ничего говорить. Ты был странно возбуждён и взъерошен. Будто у тебя случилось что-то внезапное. Мне не хотелось выставлять рядом с твоей бывшей женой наши отношения напоказ, вступая в разборки. И я спрошу у тебя в очередной раз сейчас: что происходит, Володь? – говорила я вслед уходящему из кухни мужу.

Его лопатки дёрнулись под моим взглядом, будто стряхивая. Он притормозил и обернулся ко мне:

– И что возмутило тебя в моём поведении, праведница? Словно у тебя всегда всё как положено, ровно? Будто главное – не выделяться, – буркнул он и тихо добавил, будто про себя, – ханжа.

Вот это было обидно. Вот прямо в сердечко.

– Я не ханжа, Влад! – может, чуть громче, чем нужно, вскрикнула и добавила быстро–быстро, частя словами, – ты лапал меня там при всех, будто трактирную девку, жамкал как... Как...

– Без должного уважения?

– Да ну тебя! – рассмеялась, сбрасывая напряжение, и продолжила, опустив голову – Но всё же, я не понимаю, зачем?

Муж оказался внезапно очень близко. Он поднял мне голову, взяв в ладони лицо, и проговорил нежно прямо в мои глаза, проводя большими пальцами по скулам:

– Ты же знаешь, я как Кольку вижу, не могу удержаться от провокации.

И поцеловал.

Вначале аккуратно, вроде невесомо, после сильнее. Не вырваться из плена. Не освободиться.

– Я завтра уеду в Тверь. Нужно посмотреть, как запустят производство после праздников. Приеду поздно, – проговорил он, отстранившись.

Я положила голову ему на грудь и стояла рядом, согреваясь под его ладонями. Слушая мерный стук сердца. Но противный холод не желал уходить. Притаился в районе солнечного сплетения. Оплёл щупальцами колючей проволоки позвоночник.

Влад вновь ушёл от разговора. Снова я так и не узнала, что случилось тем вечером и отчего мой муж был в неадеквате.

Как живут люди вместе, ежедневно сомневаясь друг в друге? И отчего я стала замечать эти моменты? Что происходит между нами?

– Володь? А с кем ты разговаривал по телефону, когда ушёл от нас покупать напитки сегодня? – тихо спросила, не разрушая наших объятий.

– По работе, Ир.

– Знаешь, у тебя было такое лицо... что я почувствовала ревность. Получается, к работе? – прошептала тихо и со вздохом добавила, понимая, что услышу в ответ, – вот ещё и поэтому я хочу работать, Влад!

Но я недооценила своего мужа! Отчего-то моё желание выйти на работу вызвало в нём бурю эмоций. Влад встряхнул меня за плечи и проговорил, наклоняясь к лицу:

– Мы уже миллион раз говорили об этом! Нет! Я против!

– Володь, какой миллион? Я только на днях впервые подняла эту тему! Ты что? – я даже не сопротивлялась от изумления. Только застыла столбом, чувствуя, как замерзает и крошится внутри лёд колючими осколками. Под сердцем. Откуда такая агрессия?

– Что ты так резко реагируешь, Ир? Слова тебе не скажи, – Влад притянул меня к себе обратно, прижимая закостенелое тело.

– Ну скажи что-нибудь, Ир! – прошептал муж, и тут же сам себе зло ответил. – Конечно, это я во всём виноват, а ты у нас святая!

После отпустил меня и резким шагом удалился в гостиную.

Когда проснулся Юрочка и сладкий, ещё сонный ото сна потянулся к Владу, тот не отреагировал никак. Даже не снял наушники. Не оторвался от просмотра кино. Да и после... Он весь вечер просидел так, изолировавшись от нас.

Я сосредоточилась на сыне, усилием воли отгоняя обиду и слёзы. К вечеру решила, что у каждого бывают моменты. И не всегда мы ведём себя адекватно. Влад устал. А ему уже завтра на работу. Возможно, от этого не хочет общаться с нами. Игнорирует.

Девятая глава

А утром муж укатил по делам.

Ага. Пятого января срочные дела на производстве в Твери.

Помаялась, расхаживая между кухней и комнатами по квартире будто в клетке, да и позвонила родителям. Выслушала их новости, посочувствовала папе в его маленькой трагедии. Дело в том, что выпал большой снег, и ему пришлось два часа откапывать ворота гаража, чтобы добраться до машины. А мама непременно хотела, чтобы они вчера съездили к бабушке в деревню. Вполне обычные домашние дела родителей отчего-то вызвали в моём сердце сегодня небывалый отклик.

Я простилась скомканно. Только затем, чтобы мама не уловила моих внезапно нахлынувших слёз в голосе.

Простая и понятная жизнь. Без надуманных сложностей и затей, без разыгрывания обязательных сцен, жизнь в согласии показалась мне недостижимой мечтой в этот момент.

Ближе к обеду, надумав себе уже целый ворох всего, я решилась поговорить с подругой. Обсудить свои подозрения и... И просто выговориться. Возможно, это поможет привести в порядок мысли. Но Мила была занята. У неё горит очередной отчёт. Меня немного напрягло, как нервно и резко говорила подружка, но если у неё не клеится работа, то лучше в этот момент её не трогать. Милочка при сведении своих цифр часто напоминает трансформаторную будку с вечным: «Не влезай – убьёт!»

Тогда, уложив Юрочку спать, села за кухонный стол и положила перед собой лист бумаги. Итак. Что мы имеем?

Вчера вечером муж упрекнул меня в том, что я стала походить на его первую жену Алису в своей ревности. В своих подозрениях.

Возможно, он прав.

Что я знаю об Алисе и о причине их расставания?

Когда мы встретились с Владом, он был в разводе уже три года. И старался о прошлом не говорить вообще. Но из оговорок, из его недомолвок и по рассказам его дочери, которая в то время часто бывала у нас, я поняла, что Алиса допекла его ревностью и необоснованными придирками.

С бывшей женой моего мужа я старалась не общаться совсем. Видела её раза три, считая прошедший вечер у свекрови. Всегда на Новый год. Красивая. Жёлчная. Ядовитая. Злая.

Я абсолютно не знаю её, в общем. Только с посыла Влада, а это совершенно необъективно.

Были ли у Алисы реальные поводы для ревности и скандалов? Не знаю.

Я была молода, ведь выскочила замуж в двадцать два года, и когда Влад сказал, что Алиса неадекватна, приняла это на веру. Считаю ли я её таковой сейчас?

Мы встретились и начали вместе жить в сложный период становления бизнеса. И когда мы работали вместе, когда Влад поднимал производство, у него не было лишнего часа на сон, не то что на любовницу. Он был настолько увлечён выстраиванием бизнеса, что впору было ревновать его к работе.

Я наблюдала за тем, как мой муж ведёт себя с людьми. Влад очень харизматичный и очень энергичный. Душа компании. И ему важен тактильный контакт. Я привыкла и не обращала внимания на то, как мой муж то тронет за локоток бухгалтершу нашу, то похлопает одобряюще по руке секретаря. Я не видела намёков в этих жестах. Тогда не видела.

Что изменилось сейчас? Получается, во мне?

Неужели злые слова нелюбящих меня людей на пресловутом вечере перед Новым годом так запали мне в душу, что породили сомнения? Пошатнули моё доверие?

Или дело всё-таки в нём?

Когда мы решили с мужем, что пришло время, и перестали предохраняться, дела на фирме Влада шли стабильно. Он открыл ещё один филиал, расширил производство, ассортимент. У нас освободилось время для ребёнка.

Мы могли себе позволить несколько моих лет без работы.

Время моей беременности, особенно на поздних сроках, я буду помнить всегда. Столько нежности и ласки обрушил на меня муж, столько любви в тот момент жизни.

На ранних сроках Влад ловил каждое моё желание, с трепетом и с замиранием сердца он ловил первые шевеления малыша. А когда на позднем сроке у меня начались отёки и проблемы, то муж выгуливал меня вечерами по дорожкам нашего Терлецкого парка. И в Кусково. И просто по улочкам города. Обязательные шаги.

Старался рассказывать мне в каждую прогулку интересную историю, в лицах передавал курьёзные случаи с работы. Вместе с приветами знакомых сотрудников. Это было мило и забавно. Это была забота и любовь в её настоящем проявлении.

И с появлением сына Влад по-настоящему помогал. Он дарил мне самое главное. Приходил домой и первым делом, помыв руки и переодевшись, брал Юрочку себе, отправляя меня спать на пару часов. Освобождая так необходимое мне время.

Конечно, когда в моей жизни случился сын, всё внимание сосредоточилось на нём. И, естественно, я стала меньше общаться с мужем. Фокус моих интересов сместился. И это нормально для молодой матери... Но не это ли явилось камнем, на котором споткнулся Влад?

Из всего мною написанного на листе, из всех случаев, что можно было бы трактовать двояко, где можно заподозрить Влада, складывалась неприглядная для меня, но неоднозначная картина.

Десятая глава

На следующий день, как я и ожидала, Влад был сонный и вялый. Валялся на диване, бездумно щёлкая пультом с программы на программу, не обращая внимания ни на кого.

В обед поковырялся задумчиво в тарелке, перебирая кусочки рагу и, по-моему, даже сортируя их. Глотнул кофе и вновь уставился пустым взглядом в никуда. Не замечая ни меня, ни сына.

Это пренебрежение, пожалуй, сильнее всего цепляло мои натянутые нервы. Царапало изнутри, не давая спокойно заниматься своими делами.

Уложила Юрочку спать, собралась и подошла к дивану, присаживаясь рядом с лежащим телом.

– Знаешь, – начала я, сложив ладони на свои колени, – если бы я тебя не знала так хорошо, то решила бы, что ты принимаешь какие-то стимуляторы, когда вырываешься из опостылевшего тебе дома на работу.

Влад выключил звук телевизора и уставился на меня светлеющими с каждой секундой глазами. Злится. Я б даже сказала, впадает в ярость.

– Всякий раз уже в течение почти трёх месяцев ты возвращаешься с работы в радостном возбуждении, сияя глазами и фонтанируя энергией. И обычно с румянцем во всё лицо. А после падаешь спать, словно подкошенный, – продолжила, пока Влада не рвануло, и он не разразился скандалом. – Вероятно, конечно, от усталости. Но в выходные, с семьёй, со мной ты сонный, квёлый и безразличный. Бледный. С испариной на теле.

Муж вскинулся возражать, сверкнув на меня почти белыми глазами, но я положила ладонь ему на грудь и попросила:

– Погоди. Дай договорить.

Затем убрала руку, чтобы он не почувствовал моей дрожи. Моей слабости. Вдохнула глубже и продолжила:

– Я не понимаю, что происходит. Но мне это не нравится. Меня не устраивает, как ты со мной разговариваешь теперь. Что это за заявление с направлением меня к психологу? А сам не хочешь сходить? Или, кстати, если тебе нужна наша семья, то давай сходим вместе!

Но, судя по тому, как ты реагируешь, – посмотрела на мужа, который при моих словах поднялся и сел рядом, – тебе надоела и я, и мои разговоры, и наша семья. Так в чём проблема?

Я повернулась к мужу и, глядя внимательно в сухие и злющие серебряные глаза, проговорила, не опуская взгляда:

– Давай разведёмся, и дело с концом. Зачем мучаешь себя? Зачем унижаешь меня?

Влад с силой выкинул себя с дивана, буквально подпрыгивая, встал и зашипел:

– Ир, ну что ты начинаешь? Всё бы тебе мозг мой выносить! Дома никакой возможности отдохнуть! Откуда у вас, у баб, вечная тяга выяснять отношения?

Он пробежался по комнате и вновь остановился напротив меня, сверля сталью глаз.

Молча.

И я молчала. Смотрела изучающе. Мне было обидно и горько. Но устраивать свару я не собиралась. Самое важное я озвучила. Теперь его ход. А я пока тоже промолчу!

Володя не выдержал первым и, скривившись, фыркнул. А затем издевательски прошипел, склонившись к моему лицу:

– Что тебе нужно? Денег?

– Да. Денег. Двести тысяч. Найму частного детектива следить за тобой на месяц. Для восстановления своего доверия к тебе, – немедленно, ни секунды не задумываясь, ответила я.

Влад отшатнулся, хлопнул ресницами, не понимая, и засмеялся в голос, откидывая голову назад.

– Ира! Ты неподражаема! – прокаркал, всё ещё отфыркиваясь.

– Юрку разбудишь! Лосяра! – всполошилась, шипя.

Неужели Влад не понимает, что нельзя орать, когда ребёнок спит! Что за эгоизм?

– Послушай, малыш, – начал он, присаживаясь передо мной на корточки, – я, наверное, действительно в последнее время невнимателен к тебе. К сыну. Но ты не представляешь, сколько на меня навалилось!

Я фыркнула и ехидно ответила, поджимая губы:

– Не представляю, конечно! И, вероятно, поэтому ты отказываешься от моей помощи. Очень логично!

– Что я за мужчина, если не могу обеспечить свою женщину? Ир, ну, прости меня. Не унижай своим желанием работать! – муж опустил голову, упираясь лбом мне в острые коленки.

– Ты себя слышишь? Это же бред, Володь! – я автоматически уложила свои ладони на его шевелюру, путаясь пальцами в шёлке волос. Вздохнула рвано, непроизвольно выдав напряжение и обиду, что плескалась у меня около горла.

Муж обнял мои ноги и потёрся колючим подбородком чуть выше коленок. Вот... жук!

Я хотела отстраниться, но в этот момент Влад заговорил, и меня потрясла искренность и сила чувства, с которым он это сказал:

– Я люблю тебя. Ты моя точка отсчёта. Я только рядом с тобой стал понимать, что такое семья. Ты бесконечно дорога мне. Да, я не умею быть семьянином. Так научи меня! Согрей своим теплом, Ир!

Да что же такое-то! Качели, ей-ей! Я уже настроилась и была подготовлена пренебрежением мужа к закономерному финалу, а здесь такое! Слёзы заплескались прямо совсем рядом, защекотали в носу. Собрались озёрами у самого края. Только тронь и получишь водопад!

– Я хочу жить с тобой, моё родное сердце! – продолжил Влад тихо и нежно, целуя мои подрагивающие колени.

И словно специально в этот момент зазвонил его телефон.

Я сглотнула комок в горле и, поджав губы, спросила:

Одиннадцатая глава

Я не очень религиозный человек. И редко бываю в церкви. Но Рождество для меня с детства было особенным днем.

Уже в Москве, когда я жила в общежитии, когда впервые почувствовала отзвук холодящего одиночества в толпе людей, у меня появилась такая своеобразная традиция.

Рано-рано рождественским утром я ходила в храм. Одна. Мне это было нужно. Это вселяло в меня надежду и веру в людей. Давало силы и возможность лучше познакомиться с собой. Понять, кто я, и как мне лучше, удобнее думать, любить и жить...

И сегодня, поцеловав сонного мужа и сына, я ушла одна.

Кстати, и это очень показательно, но за всю мою семейную жизнь ни разу мне не захотелось взять с собой Володю. Странно. Отчего раньше я не замечала этого?

В предрассветном городе по скрипучему снегу, доехав в гулком вагоне метро до центра, я вышла на странно и очень непривычно пустынную Ордынку и посмотрела сквозь разноцветную сияющую и сверкающую мишуру в городское небо. Лёгкие, невесомые снежинки так и продолжали падать на землю, укрывая и согревая её.

В старинном храме темно. Мерцают лампады. Сгорбленная и незаметная женщина оттирает пролившийся воск с чугунных плит пола. Пахнет ладаном и оттаявшим снегом.

Еловыми ветвями и белыми цветами украшена праздничная икона посередине, напротив царских врат. Неверный свет лампад подсвечивает разноцветными бликами суровые лики святых. Гулкая тишина будто отрезает все мирские звуки. Как портал в другое измерение.

Я стою напротив храмового образа Богородицы. У меня нет слов и связных мыслей. Только отчаянная тонкая нить бьётся в виске: Помоги! Сделай, как лучше! Выправи! Ты же всё можешь, сотвори чудо!

Я не замечаю своих слёз. Не слышу участившиеся и усилившиеся звуки вокруг. Будто застыла изваянием.

И лишь гулкий и негромкий голос чтеца, вышедшего перед службой, пробивается ко мне, не касаясь сознания. Не понимаю слов, да и не вслушиваюсь в них.

Но на знакомом праздничном тропаре вздрагиваю и будто возвращаюсь в себя.

В храме светлеет, уже больше людей вокруг, и тихая уверенность, что всё образуется, поселяется в моём сердце.

Я не остаюсь на службу. Я переполнена своим личным откровением.

Улица ещё не людная, но уже и не пустынна. Редкие автомобили, басовито урча, обозначают дорогу. Воздух прохладен и свеж. Пахнет выпечкой и немного кофе.

Мне не хочется нырять сразу в метро. Я ещё не готова вернуться. Щекочущая радость и предвкушение чуда разрешения моих сомнений, тихо разливается во мне, согревая. Нужно не расплескать её. Сохранить. Уложить в сердце.

И я, чуть-чуть улыбаясь, тихонько иду одна по улице. Долго гулять нет настроения. Просто медленным шагом мимо огромного собора папы Климента сворачиваю к скверу рядом с другим выходом метро. Мне нужно совсем немного времени.

Скамейки заметены снегом. И этот снег, сугробы вокруг, праздничная иллюминация, запахи, просыпающийся город... Всё это складывается у меня в одну ясную и чёткую картину. Моя жизнь сделала крутой поворот и уже необратимо изменилась. Но как бы ни повернулась судьба, в любом варианте, у меня есть я сама. И я больше, чем моя любовь или мои привычки.

Дом встречает тишиной и еле уловимым запахом маленького ребёнка. Появляюсь, когда все ещё спят, и прохожу на кухню с пакетом свежей выпечки.

На запах свежесваренного кофе выходит муж. Сонный и помятый. Сердце тянет, ноет, глядя на него.

Влад не подходит ко мне. Не так, как раньше – автоматически и не думая, прежде первым делом он тянулся с поцелуями ко мне. Нет. Сейчас муж вначале приводит себя в порядок, включает голову, и только после этого касается моего виска холодными от прохладной воды губами.

Я не буду с тобой больше говорить, милый, и не буду больше тебя упрекать. Не вижу больше смысла. Всё очевидно и без слов.

Мой муж разлюбил меня. Мне нужно это принять и решить, как жить дальше.

Как построить наилучшим образом свою жизнь.

Жизнь без него.

Потому что без доверия и любви это не семья.

Дни до конца праздников проходят чередой. У меня нет слёз и нет желания выяснять что-либо. Я жду начала рабочей недели.

А Влад, чувствуя мою отстранённость, наращивает усилия. Он старается расшевелить меня. Нахваливает. Уверяет в своей любви.
Слова, слова, слова... Нагромождение холодных каменных слов.

А я, глядя на мужа, понимаю, что он действительно любит тот уют, что создан мной в семье. И боится потерять устоявшийся быт и надёжный тыл. Но при этом ему безумно скучно со мной.

Стоило понять, что больше нет его любви, и всё встало на свои места. Я замечаю, как он отводит глаза, когда думает, что я не вижу. Ему уже нет удовольствия разглядывать меня. Хотя я знаю, что с рождением ребёнка расцвела. Стала более женственной при прежнем хрупком сложении. Он подбирает более нейтральные слова, обращаясь ко мне. И основное время мой муж проводит с сыном. Но не потому, что ему интересно. А для того, чтобы не оставаться со мной наедине.

Двенадцая глава

Юрочка, испугавшись крика, захныкал. И меня переклинило.

Резко шагнула вплотную к Владимиру и, привстав на цыпочки, яростно зашипела прямо в его злое лицо:

– Прекрати орать, ты пугаешь ребёнка, папаша!

Подхватила Юру на руки и, развернулась к мужу лицом, защитным жестом закрывая сыночка. Пряча от всего мира под своими ладонями.

Влад явно растерялся. Не ожидал от меня отпора и такой экспрессии, страсти.

А я усилием воли замолчала, не желая скандалить и ещё больше пугать сына. Хотя злые слова кололись ядом в моём горле.

– Извини. Я сам не понимаю, что на меня нашло, – повинился муж, отступая из детской спиной вперед.

Что же здесь непонятного? Ждёшь звоночков от своей любовницы. Извёлся весь, ожидаючи. Все глаза проглядел. Всё сердце источил в надежде на завтрашнюю встречу...

Как же больно и тяжело осознавать происходящее! Так хочется сделать больно мужу в ответ! Чтобы у него, как и у меня, болело под сердцем! Чтобы и его корёжило от обиды и несправедливости!

Очень хочется мести!

Если Влад так остыл ко мне, значит, не любил? Так для чего женился? Зачем было всё это? За что он так со мной?

Ещё никогда в жизни я не ждала окончания новогодних каникул так яростно! Потому что нам невыносимо находиться вместе. Я не могу начать скандалить при сыне, во-первых. А во-вторых, и это самое главное, а что дальше?

Вот выскажу я Владу свою обиду, свою боль и что? Он усовестится и полюбит меня вновь? Или бросит свою «технолога»? Да даже если бросит, то что? Не найдёт новую? Ещё моложе и раскованней?

Имеет смысл не слова говорить, а делать действия. Что слова? Он переступает через свои обещания, сбрасывая их с себя, как осеннюю листву. Слова ничего не значат.

А к действию прямо сейчас я не готова.

Мне нужно время. Время подготовиться и организовать плацдарм для отступления. Найти себе и Юрочке жильё.

Немного времени. Долго рядом с Владом я сама не протяну. Не выдержу.

До ночи я занималась с сыном. Влад нас не беспокоил. Зашёл пожелать спокойной ночи, когда я читала сказку. Постоял рядом, переминаясь с ноги на ногу.

– Ириш, нам бы поговорить? Скоро освободишься? – спросил, отводя взгляд.

Ну уж нет! Рано мне с тобой ещё разговаривать. Погоди. Вот придёт к тебе уведомление из суда, там и поговорим. Вместе с адвокатом. А пока рано, милый.

– Извини, не сегодня. Голова болит и нет настроения. Спокойной ночи, Влад. Я буду спать одна, извини. Болею и не стоит тебе рисковать ловить мой вирус. Ложись как вчера, – спокойно проговорила и продолжила читать сказку.

Хотя больше всего на свете мне хотелось вцепиться ногтями в наглую морду мужа.

А после, когда сын уснул, вновь, как все эти последние дни раскладывала наши вещи таким образом, чтобы была возможность быстро и аккуратно всё упаковать.

Дело в том, что мы живём в квартире, которую Влад купил сразу после своего развода с Алисой. И я никак не могу претендовать ни на один квадратный метр этого жилья.

Выписать ни меня, ни Юрочку муж не сможет. А жить здесь... Жить мне придётся в другом месте.

Из совместно нажитого у нас, вероятно, филиалы его фирмы. Но это нужно будет доказывать, и процесс обещает быть очень небыстрым.

В нашем университете кафедрой юриспруденции заведует замечательная женщина. Удивительный педагог и прекрасный человек Марина Леонидовна Гринберг. Когда я училась, она выделяла меня среди студентов. Не скажу, что мы были дружны, какая дружба может быть между уважаемым профессором и зелёной дурочкой. Но я уверена, что она ещё помнит меня.

В первый же рабочий день я собираюсь её навестить и попросить помощи. Мне нужен такой адвокат, что не перекинется к Владу. Который будет отстаивать только мои интересы. В компетенции которого я буду уверена на все сто процентов.

Несколько вариантов съёмного жилья я подобрала. Завтра же, как муж свалит на работу, займусь созвоном и буду договариваться о просмотре.

Самое главное, что у меня не было ни слёз, ни жалости к себе. Только жгучее желание отомстить. За свою разрушенную мечту о счастье.

Утром я возилась с завтраком, Юрочка ещё спал, а Влад влетел на кухню уже одетый, взмахнул руками и протараторил:

– Прости. Сильно опаздываю! Побежал!

И так резко свалил на работу, будто за ним гнались.

Даже не позавтракал толком. Даже кофе не выпил.

Ну надо же? Так, к ненаглядной крале своей спешил и не вспомнил, что нужно бы заскочить к сыну и пожелать ему утра.

Не говоря уже обо мне.

И о чём с ним говорить? У него гон. Как у лосей в период размножения. Вся кровь от мозга отлила и в глазах не отсвечивает ничего, кроме «Хочу».

Я выключила газ, отставила кастрюльку с кашей для сына в сторону и зажмурила глаза.

Вцепилась побелевшими пальцами в край стола и закаменела. Сжалась вся.

Как пережить эту боль? Как не закричать, не заплакать, не заорать раненой птицей, когда вот так буднично, так банально и просто мужчина, которому ты доверила своё сердце, бросил его на пол себе под ноги, переступил и ушёл дальше. Оставив тебя позади себя истекать кровью и болью.

Тринадцатая глава

Было около одиннадцати, когда я подъехала к офису. К нашему офису.

Так странно чувствовала себя, входя в помещение. Будто я вернулась на свои три года назад. Будто я всё так же азартно горю энтузиазмом поднять и удержать на плаву наш бизнес. Нашу мечту...

Грустно вспоминать, какой восторженной дурочкой я была...

Но невозможно не заметить и явные изменения. Внизу на ресепшн теперь настоящий пропускной пункт с охраной, и чтобы пройти в офис, мне пришлось позвонить по предложенному телефону и, представившись, просить неизвестную

мне девушку выписать пропуск.

Поднимались в лифте, и Юрочка припал к прозрачной стене кабинки, с восторгом перечисляя мне всё, что видит.

Честно сказать, этот лифт мне тоже нравился! Всегда поднимал мне настроение перед работой. Возносил. Вот и сейчас создавал мне нужный настрой.

Подхватила сына на руки и пошла сразу к намеченной цели, к Татьяне Сергеевне. К нашему главному бухгалтеру. С ней я договорилась о встрече сегодня утром. Женщине, которая точно знает всё, что мне нужно, и неплохо ко мне относится.

Татьяна Сергеевна – дама выдающаяся и запоминающаяся во всех отношениях. Старой формации. Она всегда напоминала мне секретаря обкома. Собранная, деловая и очень едкая. Я не знаю, сколько ей точно лет, но она однозначно видела живого Брежнева.

Всегда прекрасно одета и причёсана. Всегда на небольшом каблучке и с улыбкой. Милая пожилая леди внешне, эта женщина на самом деле танк. Бронированный. Перемелет своими гусеницами любого.

После радости встречи и восхищений Юрочкиными щеками и талантами Татьяна Сергеевна сказала мне, не спрашивая, то, ради чего я пришла:

– А ты в курсе, что твой муж не просто переоформил фирму? Он практически открыл новую на базе старой.

– Нет. Спасибо. Теперь в курсе, – ответила, непроизвольно улыбаясь.

Предприятие, организованное после штампа в ЗАГСе – это совершенно иное дело, чем просто открытие филиала. Вот где, милый, твоё мягкое брюшко...

– Ты чем болела? Почему не пришла на корпоратив? Такого мужчину, как твой муж, не стоило бы отпускать одного на такие мероприятия, – подкинула ещё мне информации бухгалтер и подвинула к краю стола несколько фотографий.

Я взяла в руки и перебрала несколько. Влад везде целуется. И всё время с разными девушками. Различной степени опьянения и раздетости. Не новость, конечно. Но противно.

– Видео показать? – спросила Татьяна Сергеевна.

Покачала отрицательно головой, но не успела ответить, как зазвонил телефон и раздражённый голос мужа раздался в трубке:

– Где ты пропала? Пропуск уже пятнадцать минут, как выписали!

– Уже иду, милый! – пропела, улыбаясь всеми зубами.

Подхватила уже освоившегося и вооружённого красной ручкой сына на руки, забирая и искаляканную им бумагу тоже. Простилась с Татьяной Сергеевной.

– Удачи! – пожелала она перед тем, как открыть мне двери.

Я шла по коридору, понимая, что это в последний раз. Последнее моё посещение этого места. Шла уверенной походкой, не обращая ни на кого внимания, и хвалила себя за принятое с утра решение.

После бегства Владимира из дома я оделась и быстро сбегала в пункт доставки, что находился на углу соседнего дома. Забрала коробки для вещей.

И, пока Юрочка просыпался, быстро собрала все барахло. Только скотч яростно скрипел, закрепляя упакованные короба.

Самым сложным было одной спустить всё вниз и загрузить в машину. Но я сказала сыну, что это у нас такая новая игра в грузчиков и управилась. Вспотела, правда, вся. Ну ничего. Это мелочи и ерунда.

Я забрала из дома Влада всё. Все вещи, и свои и сына. До последней бумажки, до последней игрушки. Чтобы не осталось ничего. Я уходила от мужа с ребёнком на руках навсегда и, если бы это было в моих силах, то я увезла бы с собой даже память о себе и сыне. Чтобы он не пачкал её. Не пятнал.

До одиннадцати успела сдать коробки на хранение и договориться о квартире в Зеленограде. Временной. Дальше нужно искать вдумчиво и обстоятельно. Ориентируясь на садик, в который удастся попасть. В общем, это дело долгое.

– Не понимаю, что тебя принесло в офис? – встретил меня Владимир на пороге своего кабинета.

В приёмной за столом сидела незнакомая девица. Стандартизированная. Точно такая же, как и в любом другом офисе столицы. Их штампуют где-то? Под копирку губы, носы, ресницы, выражение лица и пустота глаз. Словно клоны. Мисс Смит в ассортименте.

– А где Илья? Неужели он не справился с должностью помощника? – мимоходом спросила супруга, с удивлением замечая его смущение.

– Вместо него Ангелина, – буркнул он неразборчиво.

Ему неловко передо мной, что в приёмной вместо толкового работника кукла? Но я не успела покрутить эту мысль, как Влад резко открыл дверь своего кабинета и, сделав приглашающий жест рукой, продолжил, будто оправдываясь:

Четырнадцатая глава

Я ловко подгадала и появилась на кафедре в обеденный перерыв. Марина Леонидовна была на месте, но в её кабинете были посетители. Поэтому мы с Юрочкой ожидали, пока заведующая освободится, в коридоре. Я распаковала сына из комбинезона, и он с удовольствием топал от одной стены к другой, восторгаясь, как звучат панели, если по ним хлопнуть.

Да. Наше посещение запомнят надолго...

Хлопнула панель, сын рванул к противоположной двери, и в этот момент открылась дверь кабинета.

Юрочка получается, бежал прямо под ноги одному из вышедших мужчин.

– Стой! — вскрикнула, особо не надеясь на результат, и кинулась наперерез, точно зная, что не успеваю.

Но, на моё счастье, на летящего ребёнка грамотно отреагировал первый вышедший из кабинета мужчина. Он подхватил Юрочку на руки, немного подкинул и поставил обратно. Присел перед ним на корточки и серьёзно спросил:

– Ты кто?

– Юа! — ответило моё чудо.

– Юла? Это всё объясняет! — хмыкнул мужчина.

– Юячка! — топнул ногой сын.

Я дёрнулась в его сторону, но меня придержал за локоть другой мужчина.

– Не стоит мешать мужикам выяснять отношения, — с улыбкой в голосе проговорил он и добавил, — не волнуйся, они сами прекрасно разберутся.

Голос мне показался знакомым, но я была вся в моменте и не отреагировала на фамильярное обращение.

– Ира, Павлова! Голову подними! Ничего с твоим сыном не случится. А мы хоть поздороваемся по-человечески! Ну! — встряхнул меня этот тип, и я подняла взгляд.

Мой одногруппник Сашка Пехов стоя передо мной и улыбался акульей улыбкой на сорок восемь зубов. Как всегда, наглый и наигранно простоватый.

– Привет, Саш. Извини, не узнала. Как жизнь? — выдохнула и перевела взгляд обратно на сына.

Юрочка очень важно рассказывал незнакомому мужчине, зачем он проверял звучание панелей. А мужчина его внимательно слушал и задавал вопросы. Типа: «Тёмные звонче или глуше светлых?»

– Дела прекрасно. К тётушке приходили за консультацией, — тем временем всё так же агрессивно улыбаясь, ответил одноклассник.

– Марина Леонидовна твоя тётя? Ничего себе! Я помню, как она гоняла тебя на своём экзамене!

– По-родственному, ага! — и Сашка, наконец-то, улыбнулся по-человечески.

– Я Семён, родственник этого оболтуса. А у вас очаровательный малыш. Советую заранее подумать о музыкальной школе для него, — поднялся во весь рост другой мужчина и подал мне руку.

Я пожала протянутую ладонь, представилась, поблагодарила и, подхватив Юрочку на руки, открыла дверь кабинета.

– Мы подождём тебя, Ир. Давно не виделись, — возразил Сашка на мою попытку с ним распроститься.

До чего же он всегда был настойчивый, если ему это надо. И кличка у него была соответствующая. Бульдог.

Марина Леонидовна сидела за своим столом. Всё такая же занятая и суровая. С прямой спиной и немного поджатыми губами. Но если приглядеться, то можно заметить наступающий возраст, который не щадит. Хотя в случае с этой удивительной женщиной возраст ей к лицу.

Бывает так. Старость украшает. Делает лицо более выразительным. Когда большое сердце, характер и ум оставляют на лице свои прекрасные следы.

– Какими судьбами? — спросила меня Марина Леонидовна, и я рассказала ей всё. Кратенько. Ага. Минут на десять...

И попросила помощи.

– Помогите, пожалуйста! Посоветуйте верного человека. Хочу максимально отсудить у него бизнес. С той кадровой политикой, что он затеял, наше дело рано или поздно развалится. И если я останусь без мужа, но с приличным куском его бизнеса, то меня это утешит. Немного. — завершила я.

– А с деньгами, компенсирующими часть бизнеса, утешит? — улыбнулась Марина Леонидовна.

– С деньгами тоже неплохо. Кстати, о деньгах. У меня очень мало осталось денег на руках. Слёзы. Буквально на два-три месяца проживания с сыном. Я, безусловно, буду искать работу. Но, сами понимаете, заплатить приличный аванс не смогу. Было бы классно, если договориться выплатить юристу премию из отсуженных денег, — повинилась, полностью раскрывая своё положение.

– Ирина, — проговорила Марина Леонидовна после молчания, во время которого я чуть не рехнулась от волнения.

Ведь я возлагала столько надежд на этот разговор, и пути назад у меня уже нет!

– Я слышала, в предбаннике моего кабинета тебя ожидают мои племянники. Ты не смотри, что они оболтусы. На деле эти парни хваткие и грамотные и вот буквально только что сорганизовались в свою контору. Они пришли ко мне с просьбой посодействовать с клиентами. Рискнёшь? Я буду у них консультантом, – медленно, подбирая слова, спросила меня Марина Леонидовна.

– Да! Конечно! Если вы будете консультантом, то никакого риска я не вижу, – ответила, вытирая вспотевшие ладони о джинсы.

– Да! — скопировал меня Юрочка и разрядил этим обстановку.

Мы заулыбались с Мариной Леонидовной, и она позвала в кабинет мужчин, которые бодро начали выяснять подробности.

Говорил и расспрашивал в основном Сашка, а записывал Семён.

Пятнадцатая глава

Юрочка уснул в машине в детском кресле. Я, конечно же, постаралась устроить его поудобнее. Расстегнула по возможности, комбинезон, сняла ботиночки и шапку. Но всё равно было очень больно смотреть на чуть слипшиеся светлые кудряшки и понимать, что это я устроила ему такое неудобство.

Но иначе никак.

Мне обязательно нужно было всё провернуть за один день. Чтобы не возвращаться в дом Владимира. Не пересекаться больше с ним наедине в его квартире. Зачем провоцировать? И кто знает, на что он способен в ярости? Надёжнее издалека.

Сейчас, когда дурман влюблённости рассеялся, и я смотрела на своего мужа трезвыми глазами, то вообще не понимала, как могла не замечать? Ведь это его суть. Его сложившийся характер. Это его судьба – быть кобелём. Владимир сам выбрал себе такой образ жизни и меняться не собирается. Его всё устраивает. Он воспитан с таких традициях. Это мораль всей его семьи. Так что же я ожидала? Дура!

Я продиралась в Зеленоград. Практически через всю Москву, собирая все возможные пробки. Но пока сын спит, мне было о чём подумать в одиночестве. И это ещё повезло, что у нотариуса, который расположился рядом с университетом, не было посетителей. Мы с ребятами оформили доверенности очень быстро. Иначе Юрочка бы перегулял, и у меня была бы ещё одна проблема.

Но всё обошлось, и маленький тиран умилительно сопит рядом, пока я неторопливо плыву в потоке машин.

Мои новоиспечённые адвокаты в это самое время подают исковые заявления на развод и на алименты. На раздел нашего совместно нажитого с Владимиром имущества подадим чуть позднее. Нужно выверить каждую букву, каждую запятую, чтобы было идеально! И в таком деле пара дней ничего не значит.

Марина Леонидовна обещала помочь. Она, как мне показалось, с материнской гордостью наблюдала за энтузиазмом своих ребят, немного грустно поглядывая в их сторону, и внесла несколько значимых замечаний.

Оказывается, муж обязан, пока Юрочка маленький, компенсировать нам стоимость съёмного жилья. И это очень хорошая новость!

Потому что основная моя проблема на данный момент – это деньги. Вернее, отсутствие их поступлений.

Я сняла все доступные мне наличные, как только вышла из офиса Владимира. Даже залезла и обнулила карточку, которую дал мне муж на всякий случай давным-давно. Он улыбался тогда на мои возражения и уверял, что чёрный день может настать внезапно у каждого. Ну да. Примерно так и случилось

Но всех денег, даже при очень экономном образе жизни, хватит месяца на три. Может, четыре.

У меня ещё есть немного украшений на самый крайний случай. Влад одно время дарил мне золото. Что-то на него нашло тогда. Но по-настоящему дорогих вещей среди подарков нет. И это не очень приемлемый вариант. Форс-мажорный.

Отчего-то в моём представлении ломбарды – это что-то такое... Около криминальное, от чего лучше держаться подальше по возможности.

Нужна работа. Желательно удалённая, потому как устроить в садик сына вот прямо сейчас не представляется возможным. Я записывалась на очередь в районный детский сад ещё в прошлом году. И теперь нужно будет зайти и побеседовать с заведующей. Мне в личном разговоре проще узнавать информацию. А я хочу понять, могу ли я учесть нашу очерёдность в другом районе.

Как бы не напороться на Влада. Не хотелось бы мне жить с ним рядом.

Я разослала свои резюме везде, где только нашла. Без рефлексии. Но ответов, естественно, в праздничные дни не было, а сегодня мне некогда было смотреть отзывы.

В районе химкинского моста Юрочка проснулся и захотел есть. И это было наиболее тонкое место во всём нашем путешествии.

Но мне повезло. Здесь, на выезде, самые злые пробки. Всё пять-шесть полос сходятся в две на мосту. Машины долго стоят, и я успела и накормить сына, и переодеть перед тем, как выехала из узкого горлышка моста на оперативный простор.

Мелькнули гигантские ежи из перекрещенных рельсов, памятник непрошедшим захватчикам в большой войне, прошумела трасса, и в Зеленоград на встречу с хозяйкой квартиры я попала почти вовремя.

Очень уставшая женщина средних лет встретила меня у подъезда дома. В громыхающем лифте мы поднялись на одиннадцатый этаж.

Квартира была очень запущенная. И дело даже не в отсутствии ремонта с момента сдачи дома в эксплуатацию ещё при развитом социализме. Просто каждая деталь этого жилья громко вопила об отсутствии хозяйской руки. Если бы у меня был выбор, то я бы никогда не согласилась на такое жильё. Здесь или кран отвалится, или дверь упадёт.

Я оглянулась вокруг, выискивая место, куда можно было бы опустить сына, но не рискнула. Пусть лучше на руках посидит.

Поблагодарила хозяйку и пообещала ей сообщить своё решение сразу, как посмотрю ещё одну квартиру.

Блин! Эта мне по характеристикам подходила больше. Она двухкомнатная. И дом с лифтом.

Ладно! Отставить уныние!

Другое жильё сдавалось дороже, хотя это была однокомнатная квартира в пятиэтажном доме. Добротная хрущёвка. Третий этаж. Чисто. Краны не текут и ванная без ржавчины.

Сдавала её пожилая дама тоже очень усталого вида. Будто стёрты все краски с её лица временем. При получении денег она немного преобразилась, и даже чуть заметный румянец посетил бледные щёки.

Шестнадцатая глава

В каком-то смысле я полностью согласна с Владимиром. И правда, дура ведь.

Слепоглухая. Наивная и легковерная. Но позволять так разговаривать с собой я не могу. Послушала вопли обиженного мужа. Вздохнула.

И сбросила вызов. Пусть остынет маленько.

Встала, не обращая внимания на вновь и вновь трезвонящий аппарат, отнесла сумки в комнату. Раздела сына и показала ему пакет с игрушками. Переоделась сама. Застелила постель своим бельём. Зашла на кухню и там, наливая воду в отмытый чайник, взяла трубку.

– Если ты продолжишь орать, я просто внесу тебя в чёрный список. – спокойно проговорила мужу и подошла к окну, вглядываясь в морозный чужой мир.

Синий вечер мерцал снегом. Незнакомый двор был тих. И вообще, отсутствие фонового московского шума воспринималось с опаской. Будто выключили звук. Странно.

– Ира, я не понимаю! Ты серьёзно? Ты ушла от меня из-за фотографий дуракаваляния на корпоративе, который тебе абсолютно был не нужен? Иришка, ты поверила злобной завистливой бабке, нашей мегере бухгалтерше? Так, она готова оплевать своим ядом всё, до чего может дотянуться! Или тебе не понравилось, что я сменил помощника? – сдерживаясь, говорил тем временем мой муж, стараясь не переходить на крик.

– Зачем ты звонишь? Я не собираюсь тебе ничего объяснять или тем более доказывать. – Спросила, лишь бы что-то сказать.

Я, честно говоря, не очень вслушивалась в его слова. Смысл? Какой резон разговаривать со лжецом?

Такая усталость навалилась. Разом. Душным, ватным, древним бабушкиным одеялом накрывая с головой. Не вздохнуть. Не шелохнуться.

– Ира! Как это зачем? Я волнуюсь, где ты? Что с тобой? Тебе сейчас больно и тяжело, ты накрутила себя. Поверила злопыхателям. Ты чувствуешь себя одинокой и обиженной, будто я изменил тебе. Но это не так! Я никогда не обманывал тебя, девочка, – вкрадчивый голос мужа ввинчивался в мою голову, продирался в душу, просачивался ядом, – скажи мне, где вы сейчас? Давай, я приеду и заберу вас. Дома тепло. Я согрею тебя, разотру твои усталые ножки, отнесу на ручках в тёплую ванну. Наведу пены. Ты отогреешься, и слова польются из тебя. А я закажу доставку из ресторана.

Влад помолчал немного и продолжил, не встречая отпора, ещё более сладким и низким голосом. Соблазняя меня. Уговаривая.

– Мы посидим вдвоём, как прежде, и ты расскажешь все свои обиды. А я разведу их руками, зацелую, опровергну все твои аргументы и развею сомнения, – говорил он, и я представляла, закрыв глаза, как всё это было у нас раньше.

Ещё совсем недавно. В доверии и семейной нежности.

Моё горло перехватило сухим спазмом. Скрутило колючей проволокой. И боль отрезвила. Прояснила голову.

Я вытерла мокрые щёки ладонями и проговорила, стараясь не выдать своего состояния. Ни к чему ему знать, как он всё ещё влияет на меня:

– Володь, через пару дней ты получишь извещение на Госуслугах как ответ на все твои вопросы. Я не буду ничего выяснять и ничего доказывать тебе. Это не имеет смысла. Прощай. И не стоит мне надоедать звонками. Ты разбудишь ребёнка.

– Постой! Ира! Подожди секунду. Просто верь мне! Я никого не люблю кроме тебя! Клянусь! У меня нет никого ближе тебя! – торопливо зачастил Влад проникновенным голосом.

Я положила трубку на стол и с удивлением отметила, как дрожат мои руки. Ходуном ходят.

Нет у него никого ближе. Ага. Ближе и удобнее. Как разношенная старая кофта на даче. Тёплая, родная и комфортная. Ну, а то, что выцвела, так на выход можно и поновее надеть. Поинтереснее.

Достала лоток с приготовленным ещё дома ужином себе и отдельно для Юрочки. И поймала себя на том, что уже минут пять стою и разговариваю вслух с воображаемым Владом, глядя на контейнер с едой.

Так. Это никуда не годится!

Я прикусила губу до боли и приказала себе, что до самой ночи не буду думать ни о чём, кроме того дела, которым занимаюсь. Волевым усилием сосредоточившись на текущем моменте.

А ночью, когда сын уснет, я подумаю обо всём.

Не сейчас!

Юра был возбуждён. Конечно. Всё вокруг новое и незнакомое! Столько неисследованного пространства! И везде нужно побывать прямо сейчас.

Квартира, что мы сняли, была угловой. В комнате два окна, причём одно с балконом. Широкий диван напротив той стены, где окно, а небольшой топчан расположен вдоль стены, которая смежная с кухней.

Если топчанчик огородить подушками с дивана... то мы с Юрочкой около часа собирали лучшую коечку в мире для самого послушного мальчика на земле.

Вечер тёк потоком, вовлекая в себя моё внимание. Но вот и он закончился.

Отложила в сторону книжку со сказками и посмотрела на своего спящего сына. Юра так похож на мужа. Видела детские фотографии Влада и, если не обращать внимания на одежду и чуть пожелтевшую бумагу, то можно было подумать, что это Юрочка стоит на бортике большого фонтана в центре ВДНХ.

Я решила за нас всех. И за мужа, и за сына, как нам будет лучше жить. Буквально сегодня своими руками лишила своего ребёнка родного отца. Как мне не чувствовать вину за это?

Да никак!

Семнадцатая глава

Звонила мама. Ну и что такого срочного?

– Да, мам, слушаю, – спросила немного недовольным тоном из-за того, что пришлось выползать из тёплого гнёздышка и топать на кухню, прикрывая за собой двери.

Однокомнатная квартира... Да уж, привыкла ты, Ира, к хорошему...

– Ирочка, мне позвонил Володя и рассказал, что ты ушла из дома с ребёнком, – недоумённо спросила мама и продолжила отчитывать меня, пока я наливала себе тёплой воды из чайника в кружку. – Ты с ума сошла там? К чему эти заходы истеричной барышни? Ребёнка в руки и бежать в закат? Неужели нельзя просто поговорить с мужем и объяснить свои обиды? Проговорить их.

– Мам, я разведусь с Владимиром, – сказала и сделала большой глоток.

– В смысле? – затормозила с наставлениями мама.

– Мам, ну в каком смысле можно развестись? В натуральном! Я не ушла истерично, не сбежала и не сошла с ума, – устало ответила и примостилась на табуретку в углу рядом с окном.

– Ир, что случилось? – участливо спросила моя мамуля.

– Владимир изменяет мне, уже практически не таясь. И он не любит меня, – сглотнув ком в горле вместе с тёплой водой, озвучила причину, пожалуй, впервые вслух.

Мама потрясённо замолчала.

В её мире, в парадигме их отношений с отцом, измена в принципе невозможна. Неоправданна и нецелесообразна.

– Ты уверена? Ты видела их? Или тебе сказали чужие завистливые люди об этом? Ир, я не верю, что Владимир способен на такое. Он серьёзный, взрослый человек и всегда мне говорил о значении семьи для себя и своей карьеры. С чего это вдруг его понесло налево? Ни с того ни с сего? Дочь, ты ошибаешься! – под конец уже абсолютно уверенно говорила моя категоричная мамочка.

Конечно, ведь в семье родителей измене точно не место.

Мой папа старше мамы на пятнадцать лет. Он два года переживал смерть своей первой жены в автокатастрофе. Но у него на руках остались двое детей, и их нужно было поднимать. Учить, воспитывать. Им всем необходима была нормальная семья. Вот папа и выбрал маму. А мама мечтала начать самостоятельную жизнь.

Так и поженились. Больше по расчёту, чем по любви. Любовь пришла позднее, когда они вместе выстроили семью и родили меня. А потом у них родился мой младший брат Женька, сорванец. Последыш, как шутливо называет его папа.

Сегодня невозможно представить родителей отдельно друг от друга. И отношение к маме моих сводных сестёр тому порука и свидетельство.

Поэтому мои наблюдения о поведении Владимира для мамы что-то нереальное. Эфемерное. Ей проще списать всё на гормоны или общую придурь, что внезапно овладела ее дочерью. В её представлении взрослый ответственный мужчина так как Влад себя вести не может!

– Мам, сейчас ночь на дворе. Я очень устала за день. Давай позднее обо всём поговорим, – попросила я и добавила. – Только ты не надейся. Своих решений я менять не буду. Это окончательно.

Кое-как простившись, я всё-таки доковыляла до уже остывшего дивана и рухнула в холодную одинокую постель в надежде моментально уснуть.

Но не тут-то было. В оглушительной тишине без привычного городского шума, в ватном молчании зимней ночи мне было так одиноко, что болело в груди.

Казалось, будто нет больше на земле никого близкого. Не осталось для меня в этом мире душевного тепла. Кончилось всё. Испарилось, словно мираж. Замерзло навсегда…

Юрочка зашевелился, сбивая одеяло, и морок отступил. Затаился невдалеке до следующей ночи.

Дни мои потекли чередой, заполненные поиском работы, собеседованиями и мелкими бытовыми трудностями. Всё бы ничего, я понемножечку привыкала к новой жизни, но Влад, будто звериным чутьём понимая мои переживания, наладился ежевечерне названивать и просить рассказать ему о Юрочке мельчайшие детали: что он ел, о чём разговаривал, как гулял.

Никогда до этого я не припоминала за ним такого внимания к сыну.

Но и отказать мужу у меня не хватило характера. И теперь ежевечерне он пытал меня. Ввинчивая подспудно чувство вины, и мимоходом проявляя чисто мужскую, активную заботу и поддержку.

Перечислил мне на карту ещё денег, напрашивался в гости и грозился накупить гору продуктов, только назови адрес доставки!

Однажды-таки оплатил заказ моих любимых фруктов с доставкой по номеру телефона. И добравшийся до меня курьер, кроме всего прочего, приволок мне цветы.

Восемнадцатая глава

Через неделю я практически поругалась с мамой.

Она позвонила в очередной, третий за последнее время, раз и опять начала говорить, что я, по её мнению, делаю ошибку.

Владимир вновь разговаривал с ней вчера ночью и заливал, как ему одиноко зимними вечерами в пустой квартире и как ему не хватает детского смеха любимого сына.

Вот манипулятор!

– Мам, – ответила я, – Владимир к сыну неделями не подходил. А теперь названивает мне ежедневно. Интересуется, как он поел, как он поспал. Неужели ты не видишь, что это только для того, чтобы пробудить во мне чувство вины. А ещё узнать, где мы. Он ведь в каждом разговоре задаёт провоцирующие вопросы.

Мама странно замолчала, и я переспросила:

– Надеюсь, ты не сказала ему мой адрес?

– Адреса я не знаю. Только район. Я случайно, Ир. Прости, – повинилась мамочка, а у меня похолодело в груди.

Час от часу не легче!

– Зачем? Неужели ты настолько не доверяешь моему выбору и моей интуиции, что готова сдать меня с потрохами зарвавшемуся и охамевшему мужику? Мам! Как ты думаешь, зачем я уехала подальше? – высказала и замолчала, зажмурившись.

Просто в моей шкуре мама не была ни разу. Конечно, она не представляет, что муж может причинить неприятности и боль. Что толку сейчас мне на неё орать? Невозможно объяснить... Нет смысла ругаться. Всё уже произошло и теперь, если Влад захочет, то найдёт меня быстро.

Нужно быть готовой.

Владимир позвонил вечером.

Я только что приехала из Москвы с очередной пачкой первички для ввода. Мы с Юрочкой задержались сегодня в городе. Старый Новый год, украшенные праздничные улицы. Всюду ёлки и игрушки, гирлянды и огоньки. Мерцающие пайетки и мишура.

Мы зашли в торговый центр, буквально на полчаса, и нас закружила новогодняя суета. Случайно попали на детское представление с Дедом Морозом и Снегурочкой. Но я нисколько не жалею. Юрочка был счастлив, с удовольствием участвовал и замечательно читал стишок. Я, расчувствовавшись, с большим трудом сдерживая трясущиеся руки, сняла памятливое видео. Где сын гордо несёт ко мне свой подарок.

И в таком прекрасном настроении, радостные, в предвкушении тёплого вечера, забрались по ступенькам на свой третий этаж. Причём Юрочка старательно шагал, уговаривая себя на каждом пролёте: «Я сам!»

Это было мило и трогательно. Я улыбалась и была счастлива.

И тут звонок Влада. Умеет же выбрать момент!

– Ира! Я не понимаю, зачем ты топишь нашу фирму? Неужели тебе станет легче жить, если я разорюсь? – не смог сдержать раздражения муж, и я ухмыльнулась.

Ну неужели наконец-то с него сползла радужная личина душки и заботушки!

– А что тебя не устраивает? Мы разводимся и всё поделим пополам. Пройдёт аудит, оценка, и ты сможешь выплатить мне мою часть деньгами, я так понимаю. – спокойно и с улыбкой спросила, открывая входную дверь.

– Отчего ты так тяжело дышишь? – вдруг сменил тему Влад и заговорил совсем другим тоном, – Ты в зале? Хотя нет, я слышу только эхо твоего дыхания и какой–то шум металлический, хлопок двери, ты поднимаешься пешком в съёмную квартиру! Это пятиэтажка или ещё меньше! Ира! Ты бы ещё в бараке обустроилась!

Вот гад!

– Да какая тебе разница, Влад? Следи за собой и своими девицами! Отстань от меня! Фирму вон дели! – всё-таки сорвалась я и зло огрызнулась на мужа.

– Я устал тебе повторять, Ира! Я абсолютно один! У меня нет никого, и я тоскую о тебе. Если нужно, готов просить прощения и умолять. Вернись, Иришка! Давай встретимся хотя бы! Я так скучаю без вас! – разливался мягкий голос Влада из трубки.

– Не верю тебе!

Оттого ли, что сегодня я остро чувствовала своё одиночество, или оттого, что за последнее время маме и Владу удалось раскачать и поселить во мне сомнения, но слёзы брызнули из глаз внезапно. Сама не ожидала такой реакции. Какое счастье, что Владимир не видит меня!

– Клянусь всем, что мне дорого, у меня никого нет, я одинок и люблю тебя! – словно чувствуя, как пробил брешь в моём сердце, дожимал муж, продолжая, – вспомни, как нам хорошо вдвоём! Просто дай мне шанс, Ира!

Я тупо сбросила вызов. И выключила телефон на вечер.