Измена. Забудь про гордость

Глава 1

T

- Только не надо делать из меня дуру, - стою в прихожей. - Я не смогу притворяться, что ничего не видела.
- Насть, и не надо. Да, я переспал с другой, только без любви, можно ли это называть изменой? - муж, как всегда, серьезен.
- Я не смогу с тобою жить после этого. Кость, мы почти двадцать лет вместе, а ты так и не смог понять, что я никогда не прощу...
- Ты сейчас разваливаешься наш брак, а я делаю все, чтобы мы жили долго и счастливо. Поэтому выкинь всю чушь из головы, лучше накрой на стол, я устал и ужасно хочу есть.

Репетитор по английскому не только готовила мою дочь к экзаменам, но и развлекала на досуге моего мужа. Его “жизненный экзамен” провален, о пересдаче не может быть и речи.
Он не увидит моих слез и не узнает о переживаниях. Построю жизнь с нуля, но к мужу не вернусь.

****

Подъезжаю домой, машина мужа уже припаркована у забора. Обычно он приезжает поздно вечером, а сегодня, может , решил провести время со мной и детьми.

Смотр ан сына, он посапывает в детском кресле. Жалко будить, только уснул, сейчас не выспится, потом будет весь вечер капризничать.

Забираю пакеты с лекарствами и овощами, аккуратно беру Ярика на руки, с пульта открываю дверь.

Дома тепло. И слишком тихо. Может, Косте на работе стало плохо, поэтому и приехал домой, а теперь спит?

Стараюсь не топать, иду буквально на цыпочках. Прохожу мимо гостиной, поворачиваюсь и застываю.

Марина Андреевна, репетитор Алены по английскому языку, сидит на диване боком ко мне. На ней нет свитера, только тонкий кружевной топ. Костя стоит перед ней на коленях, его руки - под бельем, ласкают ее грудь.

Он целует ее в шею, опускается к ложбинке между ключиц. Медленно. Хочу закрыть глаза руками, чтобы все это не видеть, но с ребенком в обнимку этого не сделать.

Она запрокидывает голову. Глаза закрыты. Пальцы впиваются в его плечи.

На журнальном столике - бокал вина. И начатая бутылка красного сухого, Костя пьет только этот бренд.

Я не шевелюсь.

- Кость, ну как-то слишком это рискованно. Я не хочу, чтобы это повлияло на Алену, - говорит Марина Андреевна не открывая глаз. - У нее экзамены. Я могу продолжать заниматься.

Костя отрывается. Проводит ладонью по ее животу, снимает с ее плеча бретельку.

- Конечно, - отвечает он. - Ты нужна ей,а теперь еще и мне.

Тогда я шагаю вперёд, Ярослав начинает кряхтеть - просыпается.

Два испуганных лица смотрят на меня.

Марина вскакивает. Бюстгальтер сползает, но она не сразу его поправляет. Сначала - паника в глазах. Белые костяшки пальцев, сжимающих край дивана. От резкого движения с дивана падает сумка, оттуда вываливается учебник английского, тетрадь Алены, узнаю ее по фотографии любимой группы. И пачка презервативов.

- О боже… - вырывается у нее.

Марина Андреевна хватает блузку, натягивает его дрожащими руками. Застегивает на все пуговицы, будто это щит.

- Настя, я… - начинает она. Голос срывается. - Анастасия Антоновна, я не знала, что вы… Я думала, вы вернетесь позже…

Костя встает. Поправляет рубашку, медленно, размеренно, не единой эмоции на лице.

- Это недоразумение, - говорит Марина, глядя не на меня, а на пол. - Я… я не хотела… Это не должно было…

- Уходите, - говорю я.

- Я понимаю, - торопится она. - Я ухожу. Но… я надеюсь, вы не будете… лишать Алену занятий. Она почти готова к экзамену. Я не хочу, чтобы из-за этого…

- Вы - репетитор, - перебиваю я. - А сейчас вы в моем доме, с моим мужем. С той стороны двери, где вам не место. Уходите.- Поворачиваюсь к Косте, он подходит, хочет забрать из моих рук, проснувшегося Ярика. - И ты иди следом!

Она кивает. Хватает сумку. Роняет тетрадь. Поднимает.

- Простите, - шепчет.

И выходит. Не оглядываясь.

Костя остается стоять.

- Настен, только давай без этого всего.

- Только не надо делать из меня дуру, - отпускаю сына к нему на руки. - Я не смогу притворяться, что ничего не видела.

- Ну, а что ты видела? Это не измена, - говорит он. - Просто снятие стресса.

Я смотрю на его рубашку. На пуговицу, которая не застегнута. На след от помады - бледно-розовый на воротнике.

- Если бы это была любовь - другое дело, - продолжает он. - А так… физкультура.

Я сажусь на стул у окна.

- Я видела, как ты ее целовал, как ты на нее смотрел, - говорю. - Уверена, что ты делал это не впервые.

- Ты драматизируешь, - целует в щеку сына.

- У тебя помада на рубашке.

Он смотрит на воротник, трет след пальцем.

- Я не смогу больше жить с тобой, - говорю. - Мне противно от тебя. От твоих прикосновений. От твоего голоса.

- Не выдумывай, - отвечает он. - Ты устала. Мы все устали.

- Я не выдумываю. Я вижу.

- Накрывай на стол, - говорит он. - Я голодный. И уставший. Думаю, Ярослав тоже бы с удовольствием поел, правда?

Глава 2

Костя берет Ярика на руки, прижимает к себе, целует в макушку - туда, где волосы торчат в разные стороны, как у цыпленка. Сын визжит от восторга, бьет по воздуху кулачками, требует кашу.

Костя сажает его за стол, достает любимую тарелку с машинами, ложку с ручкой-ракетой.

- Мать, ты пока свои странные думы думаешь, мы тут уже от голода умираем, - Они начинают стучать сначала по краю, потом по столу, громко, как в барабан: кашу-кашу-кашу, и смеются, будто это самый важный ритуал на свете.

Муж откидывает голову, смеется громко, с облегчением, как будто только сейчас, в этом шуме, в этом детском смехе, он снова стал собой - отцом, хозяином дома, человеком, за которого не нужно стыдиться.

Я стою в проеме. Смотрю на семейную идиллию и не понимаю, как он мог буквально пять минут назад сам разбирать по кирпичикам семейное счастье.
Не двигаюсь.
Костя не смотрит на меня. Ни разу. Он знает, при Ярике я не закричу, не скажу того, что видела, не разорву эту “идиллию” на куски. Он пользуется этим, как пользуются тенью, чтобы остаться незамеченным.

В прихожей хлопает дверь.
Алена входит, сбрасывает куртку, оставляет ботинки в беспорядке - как всегда, с порога бросает рюкзак в угол. Она проходит в гостиную, садится на диван, вытаскивает тетрадь по английскому. Листает. Останавливается на странице с пометками синим и красным - аккуратными, с пояснениями, с мини-диалогами в полях.

- Мам, - говорит она, машет мне тетрадью, которую я видела несколько минут назад. - Я видела Марину Андреевну. Она неслась откуда-то с нашей стороны, какая-то странная, вся в красных пятнах, как будто плакала. Пронеслась мимо, даже не кивнула, потом позвала, тетрадь в руки сунула. Ты потом ей позвони, ладно? Может, что-то случилось.

Я молчу. Стою у окна, смотрю на двор, где старушка кормит голубей, а мальчишка гоняет мяч об стену.

- У тебя будет новый репетитор, - говорю, громко выдыхая.

Она резко поднимает голову.

- Что?

- Новый.

- Ты серьезно? - голос ее дрожит от злости. - Я только привыкла к ней. Только начала понимать, как она объясняет. У нас был график, домашка, она даже подбирала сериалы на английском, чтобы я смотрела. Я наконец-то перестала бояться говорить. Родители, вы на мне экономить решили, тогда пятерки по экзамену не ждите!

- Больше она не придёт.

- Почему? Что случилось? - Алена встает, смотрит то на меня, то на отца.

- Просто не придет, папа потом объяснить.

Костя делает вид, что не замечает нас, смеется с Яриком, поднимает ложку, как микрофон, поет: “Каша — это сила!”

- Пап, - зовет Алена. - Это правда?

Костя оборачивается, слегка раздраженный, будто его отвлекли от важного дела.

- У мамы просто плохое настроение, - говорит он. - Потом все наладится. А за английский не переживай. Я найду кого-нибудь. Лучшего.

- Но я не хочу лучшего, -тихо говорит Алена.- Я хочу её.

Она смотрит на меня. Глаза влажные, но не плачет.

- Видишь, мать, и Алена ее хочет, - подмигивает. Кто бы знал, как сейчас двусмысленно слышится эта фраза.

- Она была нормальной. Не как другие. Она не кричала, не ставила двойки за настроение. Она… она как будто понимала, что мне тяжело. Что я не дура, просто медленно врубаюсь.

Я молчу.

- Что ты ей сделала? - спрашивает она. - Мам, ты ее обидела, да?

- Ничего.

- Тогда почему?

- Потому что я так решила. Она слишком много себе позволяет, границы дозволенного должны быть.

Все внутри кричит, что Марина Андреевна - змея, любовница отца, но держу себя в руках, дочка -то ни при чем.

- Это из-за меня? Я что-то не так сказала?

- Нет.

- Тогда за что? - голос ломается. - Почему вы все время меняете правила? Почему нельзя просто оставить что-то как есть?

Костя встает, подходит, кладет руку на её плечо.

- Ален, - говорит мягко. - Это не ты. Это взрослые дела.

- А я уже не ребенок, - отвечает она. - Я через полгода уезжаю, и я не хочу быть по английскому самой тупой в группе. Если она вам не нравится, давайте я к ней ездить буду. Мам, пап!

Он не отвечает.

Она смотрит на меня.

- Я не хочу нового репетитора, - шипит дочь. - Я хочу, чтобы осталось, как было.

Я не могу сказать.
Не могу выдавить: “Я застукала твоего отца с ней. На диване. С расстегнутой рубашкой”.

Не могу, потому что это сделает его предателем, а она ещё верит в него.
А я - уже нет.

Я поворачиваюсь и иду в ванную.
Закрываю дверь, включаю воду.

Стою перед зеркалом, на меня смотрит несчастная женщина. Дочке все равно придется все сказать, надо только подобрать слова.

Где-то за стеной — они снова стучат ложками.
Каша-каша-каша.

И все звучит, как будто ничего не случилось.

А на самом деле - все кончилось.

Визуализация 1

Хорошие мои! Хочу вас познакомить с нашим героем.

Константин Титов, 44 года

Архитектор, владелец небольшого архтектурного бюро.

Окончил МАРХИ с отличием, начал карьеру в крупной проектной компании, за 15 лет прошёл путь от чертёжника до руководителя архитектурного отдела. Специализируется на жилой застройке и реновации устаревших кварталов. Его проекты — лаконичные, функциональные, без излишеств. Он не гонится за громкими формами, но ценит продуманную эргономику, свет, материалы. Его подписывают: "Титов - делает не только красиво, но правильно и качественно".

Умеет вести переговоры, держит сроки, не терпит срывов. Коллеги уважают за четкость, но не любят за холодность - он не шутит, не ходит на корпоративы, не обсуждает личное.

Любит говорить: "Если нагрузка распределена верно — здание простоит сто лет".

Визуализация 2

А теперь наша героиня) Мне она очень нравится)

Настя Титова, 39 лет.

Окончила факультет журналистики МГУ, мечтала о репортажах с горячих точек, но осталась в городской редакции - писала о благоустройстве, школах, культурных событиях.

Ушла в декрет с дочерью, потом — второй, с сыном. Планировала вернуться, но ребннок — аллергии, нервы, сон.

Дома с утра до ночи: детский сад, школа, уроки, ужины, болезни. Понимает, что вернуться в журналистику мало возможно, муж ен потерпит ночные дежурства и спонтанные командировки.

Муж приносит деньги, говорит: "Ты справляешься, ты лучая мама и жена". Она верит: это и есть ее главная роль.

Глава 3

- Блин, родители, ну вы даете! - Аленка сердится, все еще ходит из угла в угол, злится. - Я даже не могу поверить, что могут быть какие-то причины, чтобы вот так расправиться с учительницей. Обо мне кто подумал?

Дочь идет к себе в комнату, иду следом. Надо как-то подобрать слова, не выпулить ей все в лоб, чтобы она потом вообще ни одному мужчине верить не смогла. Стараюсь предугадать реакцию, я бы с ума сошла, если бы узнала такое о своем отце. Хотя... Я думала, что и если узнаю об измене мужа, то мое сердце разорвется на клочки, но нет. Я жива, хоть и больно дышать.

Я иду в комнату Алены. Она села на кровать ногами, коленки под подбородком. Она вроде уже и вышла из бурного подросткового периода, но иногда себя так резко ведет.

Дверь за мной закрывается тихо, но звук получается резким, как щелчок замка в тишине. В комнате пахнет резкими духами, лаком для ногтей и кислыми мармеладками.

Шторы задернуты, но сквозь щель пробивается свет, тонкий и резкий, как лезвие, и ложится на край стола, где стоят банка из-под колы, флакон с высохшим лаком, тетрадь с пометками синим и красным. На стене - постер с английской цитатой: “She believed she could, so she did”, и рядом фотография Алены с подругами, где она улыбается.

Сажусь на край кровати, на то самое место, где сидела, когда читала ей сказки, и пальцы сами впиваются в серое покрывало.

Дочка встает, начинает ходить из угла в угол, на лице такое напряжение, что страшно с ней начать разговор. Она ставит телефон на зарядку, садится рядом, не глядя, будто боится увидеть правду в моих глазах.

- Мам, - говорит она. - Что ты ей сделала? Ты думаешь, она украла что-то? Или сказала что-то не то? Нахамила? Сплетни пустила, я все пойму, но вот так просто лишить меня нормального преподавателя. Мы же так долго искали ее, а теперь, - она разводит руками, - я вас не понимаю.

Я смотрю на ее руки длинные пальцы, с обкусанными кутикулами, с кольцом, которое она купила себе сама на день рождения. Она не ребёнок. Она уже знает, что мир несправедлив, но ещё верит, что в доме должно безопасно. Я должна ей сказать, хоть мне и стыдно, хочется спрятать весь стыд и несправедливость в темный чулан и забыть об этом.

- Ты уже взрослая, - говорю я. - И рассудительная. Ты должна кое-что понимать.

Она поднимает глаза. В них не злость, а ожидание. Ожидание, что я скажу.

- Только не говори, что она подняла ставку, а вы на меня денег зажали. Мам, мы же нормально живем, папа хорошо получает, зачем это все?

- Ален, нет. - делаю паузу. - Папа и Марина Андреевна… — говорю я, и слова выходят медленно, будто я не произношу их, а вытаскиваю изнутри, - это не просто репетитор и заказчик. Это больше.

Она моргает. Потом сжимает губы.

- Больше как?

- Они спят вместе, они любовники.

Она замирает. Глаза расширяются, но слез нет. Только шок, как удар током, который парализует, но не кричит.

- Ты шутишь? Это правда?

Ждет, что я засмеюсь и скажу, что это розыгрыш.

- Нет, не шучу. Я их сегодня застала. Ты до сих пор хочешь с ней заниматься?

- Где?

- В гостиной.

Она отодвигается, будто я вдруг стала заразной. Смотрит на меня, как будто пытается понять: а может, это я сошла с ума? Может, это я та, кто все испортил?

- Папа?.. - шепчет она.

Я киваю.

- Нет… - она качает головой. - Не может быть.

- Прости, -говорю одними губами.

Аленка резко встает, подходит к двери, распахивает ее.

- ПАП! - кричит она, и голос рвется, как ткань. - ЭТО ПРАВДА?!

Тишина.
Потом — стук ложек.
Каша-каша-каша.

- ТЫ СЛЫШАЛ?! - орет она. - ТЫ СПИШЬ С МОЕЙ УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ?!

Шаги. Медленные.
Костя появляется в дверях. В той же рубашке. След от помады - размазан, но я его вижу. Он смотрит на нас, как на двух женщин, которые мешают ему доесть ужин. Ноль эмоций, никаких переживаний.

- Алена, - говорит он спокойно. - Не кричи.

- Значит, это правда?!

- Это не то, что ты думаешь. Все иначе!

- А как?! - ее голос дрожит. - Вы просто "снимаете напряжение"? Или она споткнулась и случайно на тебя упала?

Он молчит, не краснеет, не опускает глаза.
Стоит, как хозяин, как будто имеет право творить, что угодно.

Алена смотрит на меня.
Глаза -полные слез, но она не плачет.
Она сжимает кулаки.

- Почему ты не сказала сразу?

- Я хотела огородить тебя от этой грязи. Мне это и самой тяжело было видеть

- А теперь я вижу.

Она поворачивается к отцу.

- А ты? Ты вообще понимаешь, что ты - не просто идиот? Ты разрушил все. Ненавижу!

Глава 4

Алена стоит посреди своей комнаты, будто приросла к полу, но вся дрожит - от пальцев до плеч, как будто внутри что-то рвется и не может вырваться наружу. Лицо белое, губы сжаты, глаза блестят, но слез нет - только напряжение, как перед прорывом плотины.

- Я больше не буду учить английский, - говорит она, и голос на грани истерики, кажется, держится из последних сил. - Никогда. Я ненавижу этот язык. Ненавижу школу. Ненавижу ее. Я ей доверяла, рассказывала о своих планах, о своих симпатиях. Аа, я только сейчас поняла, зачем мы с ней писала огромное сочинение про папу. Марина Андреевна столько вопросов задала, я -то думала, что это для увеличения словарного запаса, она оказывается, чтобы ближе с тобой познакомиться, папочка.

Аленка подходит к стенке, срывает плакаты с английским справочником. Я смотрю на нее - на ее сжатые кулаки, на тетрадь, которую она сжимает в руке, на постер со словами «She believed, she could», будто это издевка.

- Ну, и кем же я теперь буду? Наверное, поваром или дворником. В математике я полный дуб, химию ненавижу, ну вот, руки у меня не из задницы вроде растут, картошку чистить умею.

- Я найду тебе другого репетитора, - говорю я, хоть и понимаю, что она меня не слышит. - Хорошего. Опытного.

- Ага, - она усмехается, слышится издевка. - Мам, а давай это будет паренек, лет двадцати пяти? Красивый, умный? И ты потом будешь говорить, что это "просто занятия"? А сама в это время "душу отвела", и папе отомстила? Пап, как тебе план?

Я замираю. Слова впиваются, как иглы, она не просто злится.
- Рот закрой, мерзавка, - Костя ледяным голосом. - Что-то ты одиннадцать лет не переживала за свою учебу, а тут проснулась. Пойдешь учиться туда, куда я скажу, и куда я деньги отнесу. Так что, твои истерики никому не нужны, прекращай.

Аленка выглядит так, как будто на нее упала стокилограммовая наковальня, и дочь понимает, что отец сейчас не шутит.
Подхожу к дочке, беру ее за плечи, притягиваю к себе, обнимаю крепко, так, что она не может вырваться. Сопротивляется, толкает меня ладонями, но я не отпускаю.
Через секунду она обмякает, утыкается лицом в мое плечо, и я чувствую, как дрожит ее дыхание, как она сдерживает всхлипы, как не хочет плакать, потому что плач - это поражение.

Глажу ее по спине, по жестким прядям, заплетенным наспех утром.
Понимаю: это не только его предательство.
Это - предательство на двоих.
Он разрушил доверие, а я - не уберегла ее от этой боли.
Мы обе в этом пепле.

В дверях Костя, он стоит, как хозяин, как будто пришел проверить порядок.
Рукава закатаны, рубашка небрежно заправлена, взгляд - холодный, оценивающий.

- Хватит, - говорит он. - Достаточно этих бабских истерик.

Я не отвожу глаз.

- Ты что, правда думаешь, что это "истерика"? - спрашиваю. - Это твоя дочь.

- Это эмоции, - отвечает он. - А эмоции не строят дома, на них ничего не держится. А англичанку менять не обязательно. Если она нормальный специалист, то другие аспекты ее жизни смело можно упустить .

Он делает шаг вперед, берет меня за локоть, чуть сильнее, чем нужно, и отводит в сторону, будто убирает помеху.

- Ты сама виновата, - шепчет он, почти в ухо, так, чтобы дочь не слышала, но я - да. - На этой неделе у нас не было секса. Ни разу. А хорошенькую учительницу, ты сама привела в дом. Как думаешь, если свежее мясо оставить на столе, то как отреагирует на него настоящий кот? Даже если он ест самый вкусный в мире корм? А? Так, я тебе скажу, он его стащит и сожрет, он по природе хищник.

- Я думала, что человек - существо разумное, живет не инстинктами, а мозгами. Умеет управлять своими желаниями и похотью, но, видимо, эволюция пришла не ко всем.

- Дура ты, Насть.

Внизу начинает реветь Ярик, которого оставили одного. Отпускаю Аленку, бегу к нему.

- Снова у вас сыночек на первом месте. Вы его зачем родили? Вам для одной меня любви не хватает, а вы еще одного ребенка в дом притащили, - Аленка кричит вслед. Мое сердце сжимается, надо понять, как жить дальше.

Глава 5

Константин

- Черт пойми, что происходит, почему в моем доме столько слез и истерик! У нас что, кто-то умер, а я об этом еще не знаю?

Я подхожу к Алене, не спеша, с ладонями, раскрытыми вдоль бедер - жест, который успокаивает, как в переговорах. Хочу обнять ее, но она отходит, на лице брезгливость.

- Ален... Дочь, - говорю. - Это не конец света. Понимаю, что все это, может, звучит и паршиво, но поверь, я столько всякого дерьма в жизни видел, что вот то, что произошло, даже проблемой назвать нельзя.

Она стоит у окна, сжав телефон в руке, как будто он может защитить ее.

- Ты спал с моей учительницей, - отвечает нехотя, как будто ей лень открывать рот. - А теперь говоришь, что это не конец.

- А что тебя больше смущает, что это была твоя учительница или что мне, может, нравится кто-то, кроме твоей мамы? - приподнимаю бровь, хочу все перевести в шутку.

Молчим несколько секунд.

- Прости, Ален. Я все время забываю, что ты у меня уже совсем взрослая, но все равно еще ребенок. Мой вопрос был не издевка, просто не очень удачная шутка. Поверь, ничего страшного не было. Мама по своей привычке преувеличила, по ее рассказам, мы лежали на диване голышом. А все было не так. Никто не лежал, и мы были одеты. Я не хотел, чтобы ты узнала так, - говорю, медленно подхожу к ней. Нужно наладить зрительный и телесный контакт, чтобы она не шугалась, а там и до принятия не так далеко.

- А как ты хотел? - смотрит на меня внимательно. - Чтобы я сама догадалась?

- Хватит. Не накручивай себя, чувствую себя первоклассником, которого в угол все норовят поставить. Ален, я перед тобой ни в чем не виноват и не должен отчитываться. Все, разговор окончен.

Она отворачивается.

Слышу, как Ярик снова хват на первом этаже. Настя совсем не умеет с ним контактировать, постоянные слезы, все не так. Может, она так мне мстит? Срываюсь, бегу к нему.

- Почему, когда сын со мной у него всегда нормальное настроение, а как ты рядом, то слезы-сопли.

Настя смотрит на меня, как на умалишенного.

- Конечно, с папой-то все можно. Стол облизать, пожалуйста, шнурки - пожевать - почему бы и нет. А матерью руки мыть надо, умываться. Кость, уйди с глаз, я сейчас не готова с тобой разговаривать.

Подхожу к сыну. Он катает деревянную лошадку по столу.
Беру его на руки. Он обнимает меня за шею, прижимается щекой к моему подбородку. Кручусь с ним - один раз, второй - и он визжит от восторга.
Подкидываю чуть выше, чем обычно, и ловлю. Сын хохочет, хватается за воздух.

Алена стоит в дверях.
Смотрит.

- Вот и все, - говорит. - С появлением Ярика ты только им и занимаешься. Я для тебя - просто старшая сестра любимого сына, которую можно проигнорировать.

Я опускаю сына, беру поудобнее.

Нельзя сказать, чтобы Аленка была не права. Я все время мечтал о сыне, чтобы играть с ним в футбол, покупать машинки и железную дорогу. Когда родилась Аленка, я был еще молодой, мне надо было денег заработать, мир посмотреть, постоянные командировки, не до прогулок или совместных игр было. А сейчас другое восприятие, так еще и сын...

- Не выдумывай, - говорю. - Я люблю вас одинаково.

- Не одинаково - говорит она. - Ты смотришь на него, как на продолжение себя. А на меня - так.

- Ален,ну в чем-то так и есть. Выйдешь замуж, уйдешь к другому мужчине, вот ты забудешь своего отца. - Расстегиваю рубашку, снимаю, смотрю на ворот.Блин, Настя права, след от помады, бросаю трубку на стул. - Мужчина ближе к сыну. Это нормально. Не надо из этого делать трагедию.

Она сжимает губы, разворачивается и уходит.

Я иду в спальню. Настя стоит у окна, делает вид, что поливает цветы. Руки в карманах халата. Плечи напряженные. Подхожу вплотную, не касаюсь.
Но чувствую, она слышит мое дыхание.

- Ты понимаешь, сколько шухера ты навела? Ты могла бы это пережить тише, - говорю тихо. - Без всего этого.

Она не поворачивается, дышит тихо-тихо, грудная клетка почти не поднимается.

- Посмотри, сколько от тебя проблем, - продолжаю. - Дочь истерит. Марина с ума сходит, наверное. Ей теперь искать новый заказ, репутация под ударом. Семья на грани. Думай, что делаешь в следующий раз.

- Что значит, в следующий раз?

- То, и значит.

Она медленно поворачивается.
Глаза не злые, пустые.

- Ты серьезно?

- Я не исключаю, - отвечаю спокойно. - Все зависит от твоих действий.

Глава 6

- Собирай вещи, - говорю.- И беги к своей Марине. Пока она нового папашу не охомутала.

Уже всю голову сломала, куда я могу уйти с двумя детьми. Но и ночевать с ним под одной крышей не могу, а то вдруг случится состояние аффекта, и я ему нож по рукоятку в причинное место засажу.
Поворачиваюсь, смотрю на лицо Кости, все такое же спокойное, в глаза ни капли раскаяния.

- Насть, херню не пори. Я никуда не уйду, - говорит. - Это только в бабских фильмах мужик с голой задницей остаётся на лавочке. В жизни всё по-другому. Я полжизни все домой тащил, каждый рубль на семью, а теперь я должен собрать трусы-носки и уйти? Ну я ж на дурака непохож, правда.

- А в жизни ты просто будешь жить с женщиной, которую предал? - шиплю, иду в большой шкаф, в нем моя спортивная сумка

- Я не собираюсь и не собирался разводиться, - говорит. - Ради чего? Семья у меня есть, другая мне не нужна.

- Ради того, чтобы не притворяться, - отвечаю. - Чтобы не есть за одним столом с человеком, который считает, что в “следующий раз” можно будет снова притащить девку домой.

Костя подходит ко мне, раскрывает руки для объятий, как будто сейчас он может все одним движением руки нейтрализовать. Отстраняюсь, как будто могу получить ожог.

- Да хватит уже, - говорит он. - Не надо придумывать ерунду, секса не было, и ты сама это видела. Поплачь, если надо. Купи сумочку. Сходи к бабке, к астрологу - кому хочешь. Зачем рушить семью?

- Какая семья? - начинаю заводиться.

Он смотрит на меня, как на неразумного ребенка, который не понимает, как устроен мир.

- Ты переутомилась, - говорит. - Тебе надо отдохнуть. Посмотри, сколько людей так живут. Жанночке своей позвони, пусть она тебе расскажет, как ее муженек соблюдает половую неприкосновенность. Она все знает, и ничего, все счастливы, как видишь.

- Причем здесь Жанна, она живет свою жизнь, а я свою, если ей так нормально, то мне нет. Все.

В этот момент в дверях появляется Алена. Она стоит, прислонившись к косяку, в той же одежде, что и утром, с телефоном в руке, экран которого потрескан по углам, как будто она держала его слишком долго, слишком крепко. Лицо спокойное.

- Родственники, вы пока тут в любит - не любит играете, я поживу у бабушки, - пожимает плечами. - Или у Леры, как раз спрошу у нее, как в такой семьей жить, раз теть Жанна все знает, может, и мне мастер-класс по терпимости дадут.

Костя поворачивается к ней.

- Ты серьёзно? Хорошо подумала?

- Да. Ты мне больше не отец, - поджимает губы. Кажется, ждет, что Костя сейчас ее ударит.

Он смотрит на нее, как будто она предала не его, а всю систему, которую он строил годами.

-Тогда оставляй, - показывает на стол. - Все, что было куплено мной. Планшет. Телефон. Кроссовки.

Алена не отвечает. Молча подходит к столу, достает из рюкзака планшет, кладет на край, потом телефон. Потом - наушники, которые он подарил на день рождения. Все - аккуратно, без дрожи, без крика. Как будто она не возвращает вещи, а отрезает связь.

- Маришке подаришь, - говорит с хамской ухмылкой. - Она же любит секонд-хенд, думаю, не побрезгует. А мне и так нормально.

Она смотрит на него, не с вызовом, с усталостью. Как будто видит не отца, а человека, который больше не имеет к ней отношения.

- Ты не сможешь, - говорит он. - У бабушки нет места.

- Найдется, - отвечает она. - А если нет - буду спать на диване. Хоть на улице, под лавкой.

Я смотрю на нее: сжатые губы, обкусанные ногти, - признак тревоги, которую она не показывала.

- Ну, вот и уходите. Мать прихватить не забудьте. Перебеситесь - двери для вас открыты. А Ярик со мной останется. А вы можете уйти на длительный девичник, - пожимает плечами, идет к выходу.

- Нет, дети будут со мной. А ты ликуй, теперь в изучении любого языка никаких преград не будет. Уходи!

Дорогие читатели! Зову вас познакомиться с еще одной книгой нашего моба

Развод. Временное перемирие

от Лии Латте

https://litnet.com/shrt/L-IO

— Будь благоразумна, Катя. Твоя бабушка не переживет наш развод.

Я смотрела на него, и от бессилия хотелось кричать. Он использовал мою единственную слабость против меня.

— Мы сыграем в идеальную семью. Ты будешь жить здесь. И делать все, что я скажу. Это единственно верное решение.

Я сжала кулаки до боли в костяшках. Предатель был прав.

Муж мне изменил, и я требую развода, но моя бабушка при смерти, ради нее мне придется пойти на этот спектакль и сыграть счастливую семью. Главное самой не поверить, что...

Что вас ждет:

💔 Властный и жестокий герой, который не остановится ни перед чем, чтобы удержать свою жену.

💔 Спектакль для умирающей, в котором приходится играть в любовь, когда на душе лишь пепел.

💔 Битва за бизнес, за право на свободу и за собственное сердце.

💔 Очень откровенно, эмоционально и больно. "Стекло" гарантировано!

💔 ХЭ? Обязательно! Но только для тех, кто заслужил.

Нажми и читай >>> https://litnet.com/shrt/wNW5

Глава 7

Марина Андреевна

- Как я могла так вляпаться.Ну вот и нафига я полезла в эти отношения? - бегу в сторону остановки, лицо просто пышет жаром. Представляю, какие проклятия летят ко мне в спину.

Забегаю в первую попавшуюся маршрутку, неважно куда она едет, только бы подальше отсюда. Сижу, прижавшись лбом к стеклу, и чувствую, как холод проникает в кости, будто я уже не живу, а просто еду куда-то, где меня не ждут. За окном - серые дома, мокрая асфальтовая лента, старушка с сумкой у остановки, которая смотрит на меня, как будто видит, кто я на самом деле. Я сжимаю сумку на коленях, пальцы впиваются в кожу, будто держусь за что-то настоящее, чтобы не провалиться.

Надо было вести себя иначе. Надо было оправдаться, когда Анастасия нас застала, все на Костю спихнуть, а то теперь он ни при чем, я снова как дура.

- Что ты там причитаешь, - вбок толкает незнакомый дед. - Как бабка моя все бу-бу-бу, а думал, хоть тут спокойствие, но нет.

- У меня жизнь под откос. Я на эти грабли уже второй раз со всего разбега налетаю.

Лучше бы я страшилищем родилась. Мне бы спокойнее было, если бы мне пришлось просто много работать, а то и работаю, и мужиков от себя отгоняю.

Уже была в этом аду. Не с Костей, а с другим, и тогда мне было двадцать три. Я работала репетитором у одиннадцатиклассника в частном доме за городом, его отец - бизнесмен, холодный, сдержанный, с вежливостью, от которой не становилось теплее. Жена уехала в Париж, официально - “лечить нервы”, но все знали, что между ними давным-давно ничего нет.

Он начал подвозить меня до остановки.

- Давайте, подвезу, - сказал в первый раз. - Я все равно в город.

В машине пахло кожей, деревом и дорогим одеколоном, а за окном шумел ливень. Он говорил о сыне, об экзаменах, о том, как тяжело быть отцом-одиночкой, и я слушала, не перебивая, потому что он, казалось, впервые за долгое время говорил с кем-то, кто не требует, а просто слушает.

Однажды он остановился не у остановки, а у леса.
- Погода плохая, - сказал. - Подождём.

Дождь барабанил по крыше, за окнами — ни души. Он повернулся ко мне, смотрел долго, не отводя глаз, будто взвешивал что-то внутри себя. Потом коснулся моей руки аккуратно, не настойчиво, а как будто проверял, позволю ли я. Я не отдернула руку не потому, что хотела, а потому что впервые за долгое время почувствовала, что меня замечают.

Он наклонился и поцеловал. Я не сопротивлялась.
Потом все стало привычным: встречи после занятий, квартира в центре. Я поверила, что на этот раз будет иначе, что он уйдет, что изменит все, что я - не ошибка, а начало.

Но его жена вернулась раньше.
Застукала. Я вышла из ванной в его рубашке, волосы ещё мокрые, и увидела ее в прихожей, с чемоданом, в том же пальто, в котором уезжала. Она не кричала, не вцепилась мне волосы.

- Дешевка! - сказала она без особых эмоций. И ушла.

На следующий день он позвонил.
- Это была ошибка, - сказал. - Ты больше не нужна.
Работа исчезла. Репутация - тоже. Подруги перестали отвечать, я стала тенью, которую все видят, но никто не называет по имени.

Я закрываю глаза, чувствую, как слезы катятся по щекам. Перед глазами Настя, ее взгляд. Интересно, что она наплела про меня Алене.
Первый раз я вошла в их дом с тетрадью и учебником, все принесла свое. Анастасия открыла дверь сама - в домашнем платье, босиком, с чашкой чая в руке.
- Проходите, - сказала. - Алена в комнате, пойдемте, я вас познакомлю.
Я оглядела гостиную - светлая, с деревянным полом, книгами, детской поделкой на камине.
- У вас красиво, - сказала я.
- Спасибо, - улыбнулась она. - Мы долго выбирали этот дом. Вам если к нам добираться далековато, то можно и онлайн. Наша задача - подтянуть английский, нужно будет сдавать при поступлении. Не буду скрывать, Алена у нас девочка с характером, ей не очень дается язык, а если преподаватель еще не нравится, то совсем беда. Мы троих уже сменили, присмотритесь к ней, пожалуйста.

Тогда я подумала: вот она - женщина, которой повезло. Не просто замужем для галочки, а счастлива.

С Аленкой мы быстро подружились.Она вредная, но умная. В один вечер, когда Анастасия поехала с младшим на прививку, мы занимались с Аленкой, я обещала дождаться ее, чтобы обсудить все нюансы.
Аленка сделала письменный перевод. Я сидела рядом, проверяла.
Потом пошла на кухню - налить себе воды.

Константин стоял у холодильника.
- Хочешь чай? - спросил он, от его бархатного голоса мурашки понеслись по телу.
- Нет, спасибо.

Он подошел ближе, как-то спокойно, каждое движение уверенное, как будто это было не впервые.

- Ты нервничаешь, - сказал.
- Нет, - ответила я.

А потом прижал к стене. И поцеловал. Я не сопротивлялась, не оттолкнула. НАчала мечтать, что могу стать такой, как Настя, занять ее место.

Я просто… осталась

Телефон в кармане молчит. Очень жду новое сообщение от Кости, что он все разрулил, что Настя ушла, и мое место рядом с ним. Но пока тишина.

Маршрутка останавливается. Я выхожу. Иду по мокрому тротуару, чувствуя, как вода просачивается в туфли, как холод поднимается по ногам.
В кармане - ключ от однокомнатной съемной квартиры, где пахнет чужими обоями и одиночеством.

Хорошие мои! Сегодня я вас познакомлю еще с одинм автором и еще одной книгой нашего моба "К мужу не вернусь"

Дарья Тоин

Развод. Бракованный брак

https://litnet.com/shrt/8IFa

Визуализация 3

Хорошие мои! Думаю, пора посмотреть на нашу разлучницу.

Марина Андреевна Климова, 28 лет.

Учитель и репетитор по английскому, окончила филфак местного пединститута, училась на отлично, но диплом не помог найти работу в городе - не хватало связей, не было "счастливого старта". Уехала в Москву с чемоданом за лучшей жизнью.

Снимает комнату в общежитии за МКАД, живет на заказы: уроки, переводы, подработка в бюро. Строгая, аккуратная, говорит тихо, но четко. Ученики ее уважают ( а папы учеников любят особой любовью) - не кричит, не ставит двойки, объясняет по-человечески. Умеет находить контакт с подростками.

Мечтате стать обеспеченной дамой. В любовных делах глуповата и наивна, готова переступить "грани приличного",

Глава 8

Настя

Я стою перед детским комодом и достаю вещи для Ярика - не спеша, будто это обычный день, будто мы просто переезжаем на пару дней. Пытаюсь понять, что мне пригодится в новой жизни, что нужно детям. Взять все не получится, а что из этого важное. Обычно я быстро беру себя в руки, но сейчас что-то во мне сломалось, мозги шевелятся со скрипом.

Вынимаю теплый свитер, тот, с машинами, который сын очень любит, штаны на резинке. Вытаскиваю полку полностью, все перекидываю в сумку.

Алена стоит в дверях, держит рюкзак на одном плече, как будто давно собралась, только ждала сигнала. На ней та же куртка, что и утром, с расстегнутой молнией, на шее - шарф, который я вязала прошлой зимой, красный, с торчащими нитками.

Ярик спит в кроватке.

- Дочь, пусть тебе эта ситуация тоже станет жизненным уроком, - вытаскиваю несколько подгузников, кидаю в сумку. - Вот, для чего я тебе говорю, что нужно учиться, чтобы иметь профессию, чтобы ты могла себя и своих детей обеспечить хотя бы самым необходимыми.

- Ну, у тебя есть профессия, а что толку, - бурчит она под нос, но я в этом не слышу упрека.

- А это второй урок, не растворяться в семье на сто процентов. Мужчины у нас непостоянный народ, - продолжаю. - Сегодня любят, завтра - снимают напряжение. А ты остаешься с детьми, с болью в груди и с мыслью: “А что я сделала не так?” и “Куда идти дальше”.

- Я не хочу твоей жизни, - говорит она. - Мне вообще семья не нужна, спасибо, я уже на вас насмотрелась.

- Хорошо, - отвечаю. - Значит, будешь думать головой, а не только сердцем.

- А ты?

- А я - пример того, как не надо, - отвечаю, смотрю на дочь. - Женщина должна быть самостоятельной. Не по бумажке, не по мужу, не по квартире. А по себе. А я… я сейчас кусок глины, буду лепить из себя новою Настю, а вы с Яриком мне поможете. Для вас я смогу все.

Она смотрит на меня. Не с жалостью, а с тревогой.

Костя стоит в гостиной, наблюдает.
- Ну и отлично, прям слушал бы и слушал. Ален, а у меня для тебя другой урок. Женщина должна растворяться не в себе, не в семье, а в муже. Дети вырастут и не вспомнят, как ты им всю себя отдавала. А вот муж вспомнит, и от этого зависит, с кем ты будешь встречать свою старость. - Муж разворачивается ко мне, руки складывает на груди. - Если ты думаешь, что сейчас выстроится очередь из потенциальных женихов, то ты сильно ошибаешься. Свободных девушек пруд пруди, а у тебя двое детей. Ты не конкурентна уже на брачном рынке, ни с детьми, ни с деньгами. Так, тчо подумай, стоит ли уходить.

- Попробую, - отвечаю. - Лучше попробовать, чем остаться с человеком, который считает измену физкультурой.

Он не отвечает.
Подходит к шкафу, достает сумку, бросает туда рубашку, трусы, телефон, зарядку. Берет паспорт.

- У меня рациональное предложение. Хорошо 0только подумай, без вот этих эмоциональных всплесков. Я сейчас, так уж и быть, уйду, поживу в гостинице. А ты пока успокоишься, а через недельку я вернусь, и будем жить как жили.
Подходит к кроватке сына, вся сжимаюсь, уже готова набросится, если он решит его забрать. Он только целует его в щеку, гладит по голове.

- Кость, никаких будем жить вместе. Никогда, - пытаюсь закрыть сумку, она битком.

- Никогда не говори никогда, умеете вы, бабы, свою линию прогнуть.
Смотрит на нас, на двух женщин, которые не просят его остаться.

- Я не ухожу навсегда, - говорит. - Я просто… даю тебе передышку. Давай успокаивай свои эмоции, и ты, - Смотрит на Алену, - хорошо подумай, а что будет потом. Мать тебе учебу не оплатит, поездки с друзьями не проспонсирует. Поживи другой жизнью, посмотри, как оно.

Он хватает куртку, открывает дверь.
Не оглядывается.
Закрывает за собой.

Тишина.
Ярик просыпается, хнычит, тянет ручонки.

Алена подходит, берет его на руки.
- А у нас теперь новая жизнь. Папы нет, - говорит она. - А мы есть. Мам, я сегодня же половину вещей на сайте выставлю. У меня много брендированной одежды, кроссы, сумки, планшет, - пожимает плечами. Вижу, как ей жалко их, но она готова помочь оплатить наше спокойствие.

- Зайка, моя, - обнимаю ее крепко. - Не надо, у нас все есть.

Еще на первом году жизни мне мама сказала: "Насть, не будь простодырой. Даже самый хороший муж, может смотреть по сторонам. Как ей об этом не знать, три брака за плечами. И вот она меня приучила, с каждых денег, подарков, зарплаты, откладывать небольшой хвостик “до ровной суммы”. Миллионов я не скопила, но на полгода продержаться деньги есть.

- Мам, а ты его никогда не простишь?

Пожимаю плечами, даже сама боюсь сказать это вслух - никогда.

Глава 9

Костя

Выхожу из дома, не хлопая дверью - зачем, если всё равно никто не смотрит. Развели скандал из-за ерунды: жена, как маленькая скандал устроила, в гордость решила поиграть, кому лучше сделала - непонятно. Ну пусть немного почувствует себя сильной и независимой, потом посмотрим, как назад звать будет.

Настя снова припарковалась, как коза, как теперь ее объезжать. Или немного потеснить ее тачку, а ремонт потом пусть сама оплачивает. Растележилась.

Сажусь за руль, закрываю дверь, включаю зажигание, поправляю зеркало, проверяю.

В сто движений, наконец, выезжаю из плена нерадивой парковщицы. Пишу ей сообщение.

- Ты меня к морали призываешь, а сама даже тачка поставить нормально не можешь. В следующий раз или эвакуатор вызову, или подвину ее.

Еду в центр, не спеша, соблюдая скорость, поворачиваю на улицу, где стоит бизнес-отель с чистыми фасадами и камерами у входа. Беру номер на неделю - стандарт, но с хорошим Wi-Fi, рабочим столом. Оплачиваю картой, не оставляя следов наличных, получаю ключ, поднимаюсь на пятый этаж. Захожу в номер. Светлый, с панорамным окном, видом на сквер и тихим кондиционером. Ставлю сумку у кровати, снимаю пиджак, вешаю на плечики, поправляю воротник, расправляю манжеты.

И что я теперь тут один должен куковать, курсы, когда-то купленные по торговле на бирже, посмотреть, что ли, или школьную программу перечитать. Есть у меня в запасе несколько фильмов неплохих, но одному их смотреть как-то не очень. Даже в ресторан одну топать скучно. Надо искать себе компанию. Может, английский освежить, когда-то делал успехи в его изучении.

Сажусь в кресло, начинаю переключать каналы с одного на другой: политика, магазин на диване, тупые сериалы про ментов. Да, кажется, так выглядит пенсионерский отдых. Я телевизор уже сто лет не смотрел, а тут можно почувствовать себя на обочине жизни.

Тошно от ситуации, в голове прокручивается одно и то же

Настя устроила сцену - хорошо. Пусть думает, что она ушла. Пусть думает, что это ее выбор, а дочка играет в обиженную. Это их право, еще я бабскими разборками не занимался. Вот, что им спокойно не живется, сделал бы вид, чт все в порядке, так бы оно и было.

Телефон в кармане. Достаю. Жена не звонила, дочка тоже про отца не вспоминала. Может, хоть Ярик скучает по отцу. А то ощущение, что я никому не нужен.
Звоню Марине.

- Константин Сергеевич?

- Ну, зачем же так официально. Ну как? - спрашиваю. - Настя сильно по твоему самомнению прошлась?

- Я… - говорит она, слышу, что плачет. Еще одна решила со мной поиграть. - Мне теперь что делать? А если в лицее узнают, а если по родительским чатам информация пойдет. Я, куда работать пойду, я же хороший специалист.

- Слушай меня, - говорю. - И больше никого.

- А если она запретит мне работать? Если скажет везде, что я…

- Она не скажет, - перебиваю. - У нее нет доказательств. Только эмоции. А эмоции не работают в суде, в школе, в жизни.

- Но дети…

- Дочка пусть позлится, - говорю. - Пройдет. Им нужно время. А ты - не виновата. Ты просто была рядом, в нужном месте в нужное время. Да и зачем тебе думать о ком-то, если своя шкура всегда в приоритете. Мариш, ты просто еще молодая.

- А если Алена не вернется? Я бы на ее месте, не стала работать с человеком ,который навел шухеру, - шепчет.

Кажется, она вообще меня не слышит, я ей про одно, он мне все свои вопли транслирует.

- Вернется, - говорю. - У нее нет другого выбора. Кто платит, тот и заказывает.

- А если...

- Тогда будет по-другому, - отвечаю. - Но ты - не выброшенная, не бойся. Ты не ошибка.

- А как же семья? - что-то в ее тоне изменилось.

- Семья - это не истерики, - говорю. - Это порядок. А порядок я восстановлю.

- А если Алена не простит?

- Вы еще подружитесь. Она умная. Поймет, а ты слишком много о ней думаешь. А надо думать обо мне, я рядом с тобой. Беру тебя под покровительство.

- Что это значит?

- Это значит, что ты не одна. Думаю, мы с тобой подружимся, у нас будет симбиоз: ты не будешь искать заказы, как раньше. Я обеспечу. Ты будешь жить в нормальной квартире.Будешь работать, если захочешь.
- А как же дети?

- Дети мои, - начинает утомлять. - Ничего не изменится. Адрес сейчас скину, кажется, мы можем продолжить то, что не успели днем.

Хорошие мои! Еще одна одга книга нашего моба!

Лера Корсика

о том, что нужно верить в себя и свою мечту

Развод. Ты не достоин моих слез

https://litnet.com/shrt/P0M4

— Мама! Ты меня перед одноклассниками опозорила!

— Я застукала твоего отца с другой женщиной! Я должна была промолчать?

— Папа же сказал, что ничего не было! Только теперь нашей спокойной жизни конец! Это ты во всем виновата!

Муж мне изменил. Но мне никто не поверил! Друзья, коллеги, даже мой сын — все приняли сторону мужа!
Как же больно, когда тебя предают…
Но я жить во лжи и обмане не собираюсь! Начну с чистого листа и осуществлю, наконец, мечту детства!
Я буду счастлива всем врагам назло!

>>>> История здесь https://litnet.com/shrt/4Zk0

Глава 10

Марина

“Я беру тебя под покровительство” шумит в голове. Прислушиваюсь к ощущениям, не могу понять, как мне от этих слов. На секунду становится легче, как будто после долгого бега дали воды. А потом будто падаю вниз и со всего размаха бьюсь головой обо что-то твердое - все не так.

Я встаю, иду к шкафу, достаю черное пальто, то, что купила на скидке, но почти не носила, потому что слишком "для свидания", бросаю его на кровать, потом - новые колготки, туфли на небольшом каблуке, не высоком, но таком, чтобы походка была уверенной. Хочу, чтобы он посмотрел и не подумал: “Опять репетитор в джинсах”.

Сажусь перед зеркалом.
Расчесываю волосы, делаю легкую укладку - не торопясь, с феном, с пенкой, провожу пальцами по прядям, как будто прикасаюсь к себе впервые за долгое время. Наношу макияж: тени, подводку, помаду - все четко, как по линейке. Хочу его восхищений, приклонения, но знаю, что не дождусь. Все мужики одинаковы: только от меня им что-то нужно, а сами чуть что в кусты. И Костя такой же. Хватит думать о других, не будет от него никакого толку.

Смотрю на себя, в глазах нет радости. Тревога.
И что-то тяжелое под лопатками, как будто я уже ношу груз, такой тяжелый, что спину ломит.

Я вспоминаю, как он стоял в гостиной, когда Настасия застукала.
Не встал передо мной. Не сказал, что это он виноват. Не вышел вслед за мной. Он остался. Сказал, что это не измена, а физкультура. Я для него не более, чем дешевый тренажер, который даже дома не нужно ставить. А теперь звонит, когда ему удобно, когда ему нужно, чтобы я была рядом.

Иду на кухню. Ставлю чай на плиту, жду, когда закипит. Нужно заменить плиту, одна конфорка пашет еле-еле, вторая забилась, но прочистить ее некому. Втискиваюсь между столом и раковиной, мою чашку. Над столом - полка с пачками чая, банкой с гречкой, полпачки макарон. Я же хороший специалист, ну что со мной не так?

Так, паршиво на душе, почему я снова довольствуюсь малым, когда у людей кухни - хоть в футбол играй.

Я сижу перед зеркалом и вдруг понимаю: он не берет меня под покровительство. Он берет меня под контроль: наиграется в великого мачо, надоест по гостиницам шляться, вернётся к жене, к дому и порядку.
А я останусь той самой, с которой "снимал напряжение".

А репутация?
Я уже потеряла ее один раз. На меня окружение смотрело, как на прокаженную. Ученики уходили, подруги перестали звонить.
Я платила за квартиру, не имея работы, ела макароны без масла, мечтала о хорошей косметике, море.

Не хочу этого снова.

Я встаю, иду в ванную, включаю воду, смываю макияж - не аккуратно, не ватными дисками, а водой, руками, треплю лицо, как будто стираю чужую маску. Потом снимаю пальто, вешаю обратно. Колготки в стирку.

Я вспоминаю, как приходила к ним в первый раз.
Алёна сидела за столом, хмурилась над текстом, я садилась рядом, объясняла, она морщилась, но слушала.
А Настя приносила чай в фарфоровых чашках, ставила печенье на блюдце, говорила: "Вы не торопитесь, у нас время".
Она была добра ко мне.

Сажусь на кровать, достаю телефон. Набираю номер Кости, но сразу нажимаю сброс. Нет, в этот раз я поступлю по-другому. Листаю телефонную книгу, нажимаю на вызов. Звонок идет долго, не удивлюсь, если никто не возьмет трубку.

- Алло?
- Настасия? - спрашиваю.
- Марина Андреевна, вы не ошиблись номером?

Сердце падает в пятки, слова застряли в глотке.

- Я не виновата, - говорю. - Он соблазнил меня. Первый поцелуй - он. Первое прикосновение - он. Я не просила. Не искала. Простите, у меня для вас есть информация.

- И что вы хотите? - спрашивает она. В голосе металл, как будто разговариваю с роботом.

—- Я не хочу, чтобы моя репутация страдала. Не хочу, чтобы меня считали женщиной, которая разрушила семью, пожалуйста, не надо сплетен. Я хочу нормально жить, понимаете.

- А вы не разрушили?

- Я жертва, - говорю. - И я готова это доказать.

- Как? Если вас изнасиловал Константин, то это не ко мне, это в полицию. А виниться передо мной не надо, я грехи отпускать не умею.

- Он сейчас в гостинице. На улице Лесной. Ждет меня. Говорит, что берет под покровительство.

- Зачем вы мне это говорите?

- Потому что вы имеете право знать. Я к нему не поеду, а вы, если хотите, можете это проверить.

Хорошие мои, зову вас в еще одну книгу нашего моба!

Агаты Ковальской

Развод в 42? Я справлюсь!

https://litnet.com/shrt/hxNV

– Ты все сказал? – тихо спросила я и встала со стула, – Ну и дрянь же ты, Пашка!
-- Что?! - рявкнул он.
Я подошла к подоконнику и взяла в руки кувшин с водой.

– Не мужик ты, милый! Не мужик! – я вернулась к столу и наклонилась к Павлу, – Ты пожалеешь о каждом произнесенном сейчас слове, обещаю! – я подняла кувшин и выплеснула воду Павлу в лицо.

– Ах ты, гадина! – заорал Павел. Я не стала его слушать, прошла через приемную, не взглянув на эту… Киру, и вышла, громко захлопнув за собой дверь.

======
Изменил муж? ‍❤️‍

Нашел себе красотку моложе меня? ‍❤️‍

Я для него прочитанная книга? ‍❤️‍

Я справлюсь! Он еще пожалеет! Обещаю! ‍❤️‍

https://litnet.com/shrt/Sk-x