Изнанка мира

Нить

– Что вас беспокоит? – Марта задала дежурный вопрос, с которого начинался практически каждый её сеанс.

Она знала наверняка, что последует дальше: её клиент разговорится, будет описывать всё, что с ним происходило и происходит. Это займёт около получаса, либо целый час, а то и больше, в зависимости от силы переживаемого дискомфорта. Всё это время самой Марте необходимо внимательно слушать беспорядочный рассказ, в котором суть скачет с одного предмета на другой, не в силах зафиксироваться на чём-то конкретном. Но в том-то и заключается цель психолога – найти «гнилое зерно», которое дало жизнь болезненному цветку, что отравляет человеческое существование. Сделать это не всегда было просто.

– Мне необходимо сепарироваться от родителей…

– Я не понимаю себя…

– Мой муж мне изменяет!

Причин, почему люди приходят к психологам – множество, но в последнее время Марте стало казаться, что всё сводится к одному – к тому самому болезненному цветку, что расцветает в душе и оплетает её своими крепкими корнями. И ведь это не разный цветок, он отнюдь не индивидуален. Наоборот, он до боли одинаков, в связи с чем и становится частью всеобщего бытия. Страх жизни и смерти – вот его название, перед которым трепещет любая личность. Жизнь и смерть – две стороны одной медали, сёстры-близнецы, что ходят всюду рука об руку. Боясь одну из них, невозможно не боятся другую. Вопрос Марты заключался в следующем: как с этим работать? Как облегчить жизнь клиентам и самой себе?

У Марты была странная особенность, которая проявилась в ней ещё в далёком детстве. Она видела нити, что связывают людей. Порой нитей было огромное множество, а иногда она замечала только одну единственную, но очень толстую и крепкую, полнокровную. Девушка думала не без страха: «Что будет, если разорвать нить?». Однажды ей удалось это проверить. Оказавшись в ловушке дружбы, что в какой-то момент стала совершенно неприятной и душащей, Марта ухватилась за нить, что связывала её с этим человеком и произнесла заветные слова:

«Нить, что крепкой цепью обратилась,

Разорви, Всеразрушающий Хаос!

Болезненная связь чтоб растворилась,

А предначертанное – оборвалось!»

Не успела она закончить, как внутри действительно что-то оборвалось. Марте стало совершенно всё равно, что будет с этим человеком дальше, что он чувствует и хочет. Эмоции, которые бушевали буквально минуту назад, вдруг угасли, словно их никогда и не было. Воспринимать колкие слова и нападки стало значительно легче, потому как они совершенно не трогали душу. Марта чётко осознала, что если развернётся спиной к бывшему другу, то забудет о нём окончательно и бесповоротно.

Однако далеко не все люди обладали подобной способностью. Да и Марта не всегда знала заветные слова, которые призывают в помощь одну из самых диких, неистовых сил, что только существуют на Земле. Сила Хаоса, величественная и незабываемая. Коснуться её в первый раз было сложно и страшно. Казалось, что она способна разрушить всё существо одним своим «взглядом», поэтому девушка старалась не отсвечивать, чтобы не быть замеченной. Она делала это неосознанно, но таинственная связь с могущественной силой никогда не отпускала её. Однако, когда пришло осознание… Марта поняла, что, безвозвратно разделённые, мы ходим под колпаками, созерцая собственные иллюзорные миры. Кто-то оглядывается, стараясь понять, что же происходит на самом деле, но плотное, мутное стекло не оставляет даже намёка на истину. И вновь мы возвращаемся к своему одиночеству, свербящему внутри, затягивающему в страшную пустоту, в которой гуляет морозный ветер, грозящий душе обморожением. Но мы не можем молча наблюдать за этой медленной смертью, а потому стараемся разжечь пламя, что защитит сердце. Хотя бы на какое-то время. Кто-то находит любовь, и она становится для него согревающим огнём; другой с головой уходит в работу или увлечения. Третьему просто нравится бывать в компании, потому что, находясь вместе и чувствуя физическое тепло друг друга, человек забывает о бесконечном одиночестве, которое ждёт всех нас по возвращении домой.

Мутные колпаки огромны – они покрывают всё, куда только может устремиться взгляд. Через них проходят искажённые лучи: тени получаются неестественными, так же, как и цвета. Вот только всё это мы зовём «моя жизнь», потому что видим подобные вещи с рождения. Картина никогда не повторяется – под колпаком каждого человека своя игра теней и света. Иначе всё было бы так просто! Можно было бы залезть под колпак к другому человеку и сказать: «Ох, я полностью понимаю это!». Не было бы конфликтов, ссор и недопонимания. Идеальная, хоть и в корне своём искажённая, картина мира! Но штука в том, что каждый привык к своему миру, а ограничивающий колпак создаёт облако из шаблонных утверждений: «Только я могу быть прав» или «Моя картина мира истинно верна, почему люди живут иначе?». Начинаются упрёки, что ты «должен» что-то и кому-то, что ты «делаешь это неправильно». Но как мы можем судить, если каждый из нас живёт под своим собственным колпаком и из чистейшего эгоизма не хочет вникать в суть другого, пусть даже дорогого, человека? Порой кажется, что легче заставить человека делать всё так, как того хочет собственное Эго, чем разобраться, чего же он сам хочет на самом деле.

Марта живёт под колпаком так же, как и все, но в какой-то момент странные, мощные по своей силе события, ударили по нему, оставив маленькую трещинку. Сначала она была оглушена ударом, мысли спутались, а всё, что девушка видела, перевернулось вверх тормашками. День стал ночью, мораль оказалась сродни гнилому яблоку, а добро поменялось местами со злом. Марта смотрела на людей совсем иначе, как будто у неё появились новые глаза. Она совершенно не понимала, что происходит и почему никто больше не видит того же, что стала видеть она. Так она и заметила колпак, когда он дал сбой, а вместе с ним и вся система в её глазах обнажила свою истинную суть.

Масочник

Мари сидела за столиком в кафе одна. Она любила устраивать подобные посиделки наедине с собой и сразу всем миром. Не было нужды концентрироваться на одном человеке и вникать в его эмоции, чувства и переживания. Перед ней простирался целый мир: пестрящий, яркий, пронизанный самыми разнообразными проявлениями внутренней жизни людей. Мы часто разделяем: внешний и внутренний мир. Но разве это не одно целое? Не проникающие друг в друга понятия? По крайней мере, для Мари это было именно так. Её взору оба эти мира были открыты одинаково. Вот за соседним столиком сидят трое подруг, однако эмоции в их душах обитают совершенно разные и в какой-то степени даже противоречивые. Они рады видеть друг друга, но есть в их взаимодействии что-то… ядовитое. Зависть, ревность, задетое женское самолюбие, страх. Возможно, одна из подруг рассказывает о своём успехе? И всё было бы гораздо проще, если бы определённые эмоции были выражены наиболее ярко и не вступали в конфликт со своей противоположностью. Мари отчётливо ощущала напряжение, которое возникает при столкновении: девушки, должно быть, были рады за подругу, но что-то неприятное внутри болезненно кусало душу. О, как Мари было бы интересно присоединиться к ним в качестве немого слушателя, но кто пустит незнакомку в свои секреты?

Мари перевела взгляд на соседний столик, где сидело всего лишь два человека – влюблённые. Они смотрели друг другу в глаза практически не моргая, как будто это невинное действие может лишить их жизни. Парень с девушкой держались за руки, а в сердцах их бушевали самые лучшие, приятные и мягкие чувства. Был в них и огонёк страсти, но ещё очень робкий, нерешительный, окружённый нежностью и счастьем. У Мари потеплело на душе, она невольно улыбнулась и отвела взгляд в сторону. На неё нахлынули воспоминания о собственном счастье, когда мир внутри и снаружи расцветал от одной только улыбки любимого человека. Но то были давно ушедшие дни, и осознание этого принесло Мари… горечь. Она вновь посмотрела на влюблённых и тяжело вздохнула. Жалела ли она о своей прошедшей любви? Возможно. «Всё когда-то заканчивается» – подумала девушка, а затем улыбнулась от возникшей в её разуме озорной мысли: «И всё когда-то начинается!».

Взгляд её привлёк молодой человек, что сидел в самом центре кафе за небольшим круглым столиком. Он ел в абсолютном одиночестве и, казалось, не замечал никого вокруг. Мари вгляделась в его фигуру, оценила прямую осанку, широкие плечи и интеллигентное лицо с большими голубыми глазами, которые он практически не отрывал от своей тарелки. По телу девушки пробежали мурашки – она не чувствовала эмоций незнакомца. Мари могла разобрать чувства каждого человека, находившегося в кафе, но он… как слепое пятно. Как что-то несуществующее в пространстве. Девушка поёжилась, ей стало совсем не по себе. Самым лучшим решением было бы забыть об этом человеке, вычеркнуть его из памяти и сосредоточиться на других людях – понятных, очевидных, предсказуемых. Но кто сказал, что Мари нравилось совершать правильные поступки?

– Привет. – Незнакомец поднял глаза на девушку, которая, спрятав руки за спиной, подошла к его столику. – Я могу присесть, тут свободно?

– Присаживайся, – кивнул он.

Мари села на свободный стул и, неловко улыбнувшись, начала разговор:

– Прости, что я так неожиданно подсела. Ты меня совсем не знаешь, но ты показался мне… одиноким.

– А ты альтруистка? Составляешь компанию одиночкам по доброте душевной?

– Можно и так сказать. Меня зовут Мари. А тебя?

– Предпочитаю не называть своего имени.

Мари склонила голову на бок, с интересом разглядывая этого колючего человека. Он вновь вернулся к своему завтраку, так, словно её рядом и не было. Девушка почувствовала себя ещё более неловко.

– Можно я буду звать тебя Мистерио?

– Мистерио? – переспросил он.

– Да. Мистер Загадка, – Мари пожала плечами.

– Как тебе угодно, – Мистерио слабо улыбнулся в ответ. – И всё же почему ты решила присесть ко мне?

– Захотела познакомиться. Если ты не против, конечно.

– А какая уже разница? Дело сделано, мы познакомились.

Девушка широко улыбнулась. Не смотря на все те противоречивые чувства, что одолевали её ещё буквально минуту назад, она была рада знакомству с Мистерио. Молодой мужчина, однако, не пылал радостью. Пылал ли он хоть чем-нибудь? Возможно, когда-то давно, но теперь этого не было видно. Лицо его походило на воск, что запечатлел жёсткие черты того, кем он был до появления Мистерио.

– Ты ждёшь кого-то? – спросила она, оглядевшись.

– Нет, – коротко ответил мужчина.

– У тебя есть друзья? – Мари посмотрела на него своим ясным взглядом и заметила лёгкую дрожь, что прошла по восковому лицу.

Мистерио поглядел на неё неприязненно, однако девушка не смутилась – она поняла, что чувство это поверхностное. Банальная привычка, которая всплывает неосознанно, потому что человек слишком часто реагировал подобным образом.

– Какие «тактичные» вопросы ты задаёшь, – он опустил взгляд в тарелку.

– И всё же? – Мари не собиралась сдаваться.

– Нет. Друзей у меня нет.

Девушка прищурилась. Возможно, она действительно была нетактична, но глупой её ещё никто не считал. Напрашивающийся вопрос о причинах, конечно, хотел бы сорваться с языка, но Мари прекрасно понимала, что порой отсутствие друзей не зависит от самого человека. Либо так складываются обстоятельства, либо он сам решает оставаться один. Причин может быть целое множество, до чего мозг порой даже не в состоянии додуматься.

Раскаявшийся палач. Решение

Чарующая ночь. Как много она в себе таит! Саймон с детства любил проводить половину ночи в бодрствующем состоянии, чтобы успеть насладиться её покоем и бесконечной безмятежностью. Тогда всё было так понятно и просто в восприятии маленького мальчика – природа отдыхала, всё сущее замирало и, Саймону представлялось, именно таким всё было в самом своём начале, в далёком младенчестве. Никакого света, не было тогда ещё Луны, лишь звёзды мерцали высоко-высоко в небе, приветствуя рождение нового мира. И плевать, что после подобных любований Саймон был невыспавшийся, что мама с трудом могла разбудить его к утренним занятиям. Он всё равно был рад, что так проводит время и не хотел с этим ничего делать.

Позже, гораздо позже, когда Саймон стал мужчиной, ночь начала пугать его. Она ассоциировалась с тревогой, одиночеством, с надрывными и слишком правдивыми мыслями. С совестью, которая бодрствовала подобно ему самому в детстве. Но что ещё хуже… ночью он слышал Зов. Непонятный, опасный, но такой пленительный! Саймону казалось, что его душа рвётся наружу, что он находится не там, где должен бы находиться. Страдая от бессонницы, он лежал на подушке и бездумно глядел в потолок. Комнату окутывала тьма: плотная, липкая, душная. Мужчина глубоко дышал, стараясь унять противную тревогу, совсем расшатавшую его и без того утомлённые нервы. Мыслей не было, хотя к ним взывало всё его существо – найти какое-то решение, чтобы не мучиться! Устав от метаний, Саймон встал с кровати и, включив настольную лампу, уселся за рабочий стол, на котором царил настоящий хаос: кучки бумаги лежали тут и там, где-то в стороне валялась ручка. Некоторые исписанные листы были безжалостно смяты, но не выкинуты; другие нервный автор разгладил, будто передумал и пожалел о своём решении, – были отложены в сторону. Писатель взял чистый лист, положил его перед собой, а в левой руке, словно тяжеловесный меч, держал ручку. Впрочем, так ему это сейчас и представлялось – «тяжеловесный меч» самая удачная метафора. Лёгкая ручка оттягивала пальцы, давила на них удивительной силой, имя которой – растерянность. Собрать мысли в кучу было невозможно. Более того, мысль была будто бы заточена в черепной коробке и никак не могла найти выход, так ещё и этот Зов, что сочился из тьмы… Саймон подпёр свободной рукой голову и задумался: «Да что вообще со мной происходит?». Он давно не чувствовал себя так. Как зверь, загнанный в клетку. Хочется свободы, но тут же возникает вопрос: как можно хотеть того, о чём не имеешь ни малейшего представления? Саймон в очередной раз вздохнул, написал резким движением руки: «Не майся ерундой – ложись спать» – и действительно улёгся в постель. Он проворочался почти до пяти утра, скованный собственными упорностью и непреклонностью, как будто самого себя пытался «взять измором». Сон, наконец, коснулся уставшей головы человека… вместе с первыми солнечными лучами. В целом Саймону удалось поспать два часа, потому что ровно в семь зазвонил будильник, извещающий о начале рабочего дня. Мужчина, которому только-только удалось расслабиться и окунуться в сладостное небытие, в котором не было никаких мыслей и царил чистейший вакуум, с отчаянным мычанием открыл покрасневшие глаза. «Буду брать отпуск» – твёрдо решил он, отбрасывая навязчивые мысли об увольнении.

Рабочий день в офисе… как его можно описать? Долгий, скучный, утомительный. Невозможно сосчитать, сколько раз за все эти восемь часов сотрудники переводят взгляд с экрана компьютера на часы и обратно, мысленно считая, сколько ещё им осталось сидеть в душном офисе. Душно. Днём душно, ночью тоже. И дело вовсе не в погоде – она прекрасна: дует свежий весенний ветерок, птички поют свои красивые, завораживающие слух трели, и в воздухе стоит мягкий, цветочный аромат. Аллергикам, конечно, приходится туго от этого обилия запахов, почувствовать которые можно только ранней весной, но Саймон не принадлежал к болезненному братству. И тем не менее этой весной ему было особенно нестерпимо.

– Саймон, ты пойдёшь? – вдруг спросил один из коллег, что с небольшой группкой, состоявшей ещё из нескольких мужчин и женщин, стоял неподалёку.

Саймон немного растерялся от того, что совершенно не слышал их разговоров, извинился и попросил повторить.

– Ты что-то рассеянный стал в последнее время, – с улыбкой заметила миловидная девушка по имени Рита. – Мы в караоке после работы хотим пойти, ты с нами?

– Да, почему бы и нет, – пожал плечами мужчина.

Возможно, хоть это поможет отвлечься от мыслей, терзающих ближе к ночи. Весёлая компания, ничего не значащие разговоры, чувство общего единения в этом… дружном побеге от реальности? Саймон сглотнул неожиданно возникший в горле ком и слегка расслабил галстук, чтобы дышалось легче. Не нравились ему все эти мысли.

Вот только и посиделки с коллегами теперь не спасали. Пока все хохотали над очередным невнятным пением, сдобренным большим количеством фальши, Саймон сидел на краю бархатистого тёмно-лилового дивана, бездумно наблюдая за сменяющимися словами на экране большого телевизора.

– Саймон, споёшь? – спросили товарищи. – Что тебе поставить?

В горле саднило. «Что я тут делаю?» – спрашивал себя Саймон и не находил ответа. На работе ему казалось это понятным, теперь же в голове всё перемешалось. «Отпуск. Мне нужен отпуск» – подумал он слишком отчаянно. Он не хотел видеть эти весёлые, разгорячённые лица. Даже полутьма не спасала – раньше она окутывала всё волшебной дымкой, делала вещи, да и многих людей, гораздо привлекательнее. Разговоры звучали глубже и умнее, хотя на деле… пустое философствование. «Что я тут делаю?» – мысль билась в голове, как пойманный в капкан зверь. Саймон невольно поморщился и с откровенно натянутой улыбкой сказал, что у него порядком разболелось горло. Собственно, эта маленькая ложь избавила его от лишних разговоров, так ещё и дала возможность уйти пораньше. На следующее утро мужчина всё-таки взял отпуск, купил билет на поезд в родной городок и отправился туда как можно скорее.