Изумрудная ложь

Глава 1. Изумрудное пламя и тени прошлого

Академия Арканум возвышалась над городом не просто зданием, а насмешкой над законами физики и архитектуры. Башни из белого камня, отполированного до зеркального блеска, взмывали в небо, их шпили терялись в низких, клубящихся облаках, которые даже в ясный день обнимали вершины. Окна-витражи изображали великих магов прошлого, и при определенном освещении их глаза словно следили за каждым, кто осмеливался пересечь мост через пропасть, отделявшую Академию от шумного, технологичного мира обывателей. Одни крылья здания были выстроены в строгом готическом стиле, другие напоминали футуристические кристаллы, прорастающие из скалы. Это был симбиоз магии и чего-то еще, более древнего и могущественного.

Мост, ведущий к главным вратам, сегодня был особенно оживлен. Стайки первокурсников, широко раскрыв глаза, задирали головы, пытаясь осмыслить масштаб строения. Старшекурсники, уже привыкшие к этому зрелищу, важно неслись на пары, щеголяя мантиями с нашивками, обозначавшими их факультеты и достижения.

Среди этого потока стояла она. Даяна Крауст. Рыжие волосы, собранные в небрежный пучок, из которого выбивались упрямые пряди цвета осенней меди, ярко-зеленые глаза, в которых при желании можно было угадать лесную глубину, и легкая, почти неуловимая бледность кожи, которую все списывали на наследственность дриад. Ничего общего с той, кем она была на самом деле.

Аида Блекберд. Брюнетка с такими же зелеными глазами, но в которых отражались не солнечные блики на листве, а холодная глубина омута. Дочь человека, чье имя в мире магии произносили шепотом, со смесью ужаса и почтения. Глава Гильдии Некромантов, Повелитель Тишины, Тот, Кто Шепчет Костям. Ее отец.

Условие было простым и железным: «Ты будешь учиться в Аркануме, чтобы понять наших врагов, чтобы увидеть их слабости изнутри. Но под своим именем – никогда. Они сожгут тебя за один только намек на нашу кровь. Возьми имя матери. Измени внешность. Показывай только огонь. Только его. И помни: один промах, одна случайно проявленная тень – и я лично сотру Академию с лица земли вместе со всеми, кто посмеет тебя осудить».

Она ненавидела этот план. Ненавидела рыжий цвет волос, который добивалась ежемесячно с помощью сложной алхимической формулы. Ненавидела это имя – Даяна, такое легкое и воздушное, ничего общего с мрачным «Аидой», данным отцом в честь самой недооцененной, по его мнению, богини. Но больше всего она ненавидела страх, холодный и липкий, что сидел глубоко внутри, у самого сердца, и шептал: «Раскроют. Обнаружат. Сожгут».

Вздохнув, она поправила ремень через плечо, на котором висел скромный саквояж с книгами, и двинулась через мост. Ее мантия, пока еще без нашивок, развевалась на пронзительном осеннем ветру.

— Крауст! Эй, Даяна! — раздался звонкий голос.

Аида замерла на секунду, прежде чем повернуться. Она все еще не сразу отзывалась на это имя.

К ней бежала девушка с каскадом черных кудрей и живыми карими глазами. Лина Торренс, дочь известных иллюзионистов, ее соседка по общежитию и, как ни странно, самый настойчивый друг, появившийся у Аиды за два месяца учебы.

— Ты где пропадала все выходные? Я звала тебя в город, смотреть, как новые техномаги пытаются запустить поезд на эфирной тяге! Получился неплохой фейерверк, — Лина задорно подмигнула, запыхавшись.

— Занималась, — коротко ответила Аида, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, даже слегка дружелюбно. Поддерживать легенду означало поддерживать социальные связи. — Практика элементалей. Не все дается легко.

— Тебе-то? Да твой зеленый огонь — это же легенда уже на первом курсе! Все только и говорят, что о «рыжей дриаде с изумрудным пламенем», — фыркнула Лина, беря ее под руку. Аида едва сдержала вздрог. Физический контакт. Еще одна вещь, к которой она не могла привыкнуть. — Ладно, не скучай. Бежим на «Введение в теорию магических потоков» к старому Элбару. Опоздаем — он в лягушку превратит, честное слово!

Лина потащила ее за собой по бесконечным коридорам Академии. Камни под ногами были испещрены мерцающими рунами, которые то затухали, то вспыхивали в такт шагам студентов. По стенам портреты то и дело перешептывались, провожая их оценивающими взглядами.

Аудитория Элбара была одной из самых больших — амфитеатр, спускающийся к лекционной площадке. Места на задних рядах были уже заняты, пришлось спускаться ниже. Лина плюхнулась на сиденье с довольным видом, Аида села рядом, стараясь быть как можно менее заметной.

Именно в этот момент он вошел. Профессор Элбар, седой как лунь, с бородой, в которой, казалось, запутались звезды, и пронзительными голубыми глазами, видевшими насквозь. Его взгляд скользнул по рядам, и на секунду Аиде показалось, что он остановился именно на ней. Холодок пробежал по спине. Паранойя. Это всего лишь паранойя.

— Сегодня, — начал Элбар, и его голос, тихий и в то же время слышный в самом дальнем углу, заставил аудиторию замолчать мгновенно, — мы продолжим говорить о фундаментальных основах. О дарах. Большинство из вас обладает одним, реже двумя аспектами магии. Огонь, вода, земля, воздух. Более сложные — свет, тень, иллюзия, телекинез. Но есть и редкие. Очень редкие. Те, что часто идут рука об руку с клеймом.

Он прошелся по аудитории.

— Некромантия.

В воздухе повисла напряженная тишина. Кто-то сглотнул. Кто-то перестал дышать.

— Не та дешевая пародия, что практикуется на окраинах шарлатанами, вызывающими бесплотные тени. Истинная некромантия — это искусство понимания самой жизни через призму смерти. Управление энергией, которая остается после физического угасания. Величайшая сила, данная лишь единицам, и величайшее проклятие для них же.

Аида чувствовала, как каждая клетка ее тела натягивается, как струна. Она уставилась в конспект, стараясь дышать ровно. «Не смотри на меня. Не смотри».

— Исторически, — продолжал Элбар, — те, кто проявлял такой дар, либо уничтожались Советом Магов, либо… уходили в то единственное место, где их искусство не просто принимается, но почитается.

Глава 2. Шепот камней и взгляд из прошлого

Комната в общежитии была крошечной, аскетичной клетушкой с каменными стенами, узким окном, выходящим на внутренний двор Академии, и кроватью, которая, казалось, помнила еще первых студентов. Именно здесь, в этой каменной скорлупе, Аида позволяла себе быть собой. Всего на несколько ночных часов.

Вода в тазике окрасилась в грязно-рыжий цвет. Она окунула в нее кисть и провела по прядке волос, наблюдая, как рыжина смывается, обнажая природный, глубокий черный цвет, отливающий синевой. Каждый раз это было похоже на ритуал очищения. Смывала с себя притворство, легковесность Даяны Крауст и возвращала себе тяжесть наследия Аиды Блекберд.

Зеркало, тусклое оловянное стекло в простой раме, отражало другое лицо. Без рыжего обрамления черты казались острее, скулы – выше, а глаза – еще более пронзительными, огромными на бледном лице. Лицо ее матери, как говорил отец. Той самой женщины, чье имя она теперь носила как щит. Даяна Крауст умерла в родах. Аида знала ее только по портрету в кабинете отца – улыбчивая рыжеволосая женщина с добрыми глазами. Ничего общего с ней.

Она вздохнула и подошла к окну. Ночь опустилась на Арканум, но он не спал. В окнах башен мерцали огни, по мостам и переходам сновали запоздалые студенты, а в небе периодически проносились сигнальные огни стражей на грифах. Где-то там, в этой гигантской, дышащей магией структуре, был он. Каэл Вейл.

Почему его взгляд так ее преследовал? Было ли это просто профессиональной подозрительностью стража? Или он видел что-то большее? Она прижала лоб к холодному стеклу. Паранойя. Отец с детства внушал ей, что мир вне Гильдии – это поле битвы, где любое проявление слабости карается мгновенно. Возможно, она просто проецировала свои страхи на первого же, кто посмотрел на нее не так.

Но нет. В серых глазах Вейла не было обычной подозрительности. Был… интерес. Почти что узнавание. И это было страшнее.

Тихий скрежет заставил ее вздрогнуть и отпрянуть от окна. Звук доносился из-под кровати. Аида замерла, прислушиваясь. Скрежет повторился, на этот раз сопровождаемый тихим, едва слышным шепотом. Не словами, а скорее ощущением. Древний камень стен, проживший тысячелетия, потихоньку умирал. Его медленная, геологическая смерть была для нее такой же слышной, как шепот соседа за стеной.

Это был ее настоящий дар. Не призыв армий мертвецов, как думали обыватели, а тончайшее восприятие самой смерти во всех ее проявлениях. Шепот увядающего цветка, последний вздох пойманной рыбы, тихое остывание камня, трещина в древнем заклинании – все это складывалось в постоянный, фоновый хор, который она училась фильтровать с детства. Но в Академии, пропитанной мощнейшей магией, этот хор был оглушительным. Здешние камни помнили все: рождения и гибели, великие открытия и кровавые ритуалы. И они не хотели молчать.

Аида подошла к стене и прикоснулась к ней кончиками пальцев. Холодная поверхность камня под пальцами вдруг стала теплой. Она закрыла глаза, позволив себе на секунду отпустить контроль. Не для того, чтобы приказать, а чтобы услышать.

…горит… башня Закатного Лекаря горит… крики…
…он уронил пергамент, я чувствовал, как чернила впитываются в мою пыль…
…новая заклинание, такое острое, такое живое, оно царапает нас изнутри…
…девушка с запахом тлена и свежего огня… она слышит…

Аида резко отдернула руку, как от огня. Последний шепот был о ней. Камни чувствовали ее. Признавали. Это было невыносимо. Она с силой сжала виски, заставляя внутренний шум стихнуть. Отец был прав. Арканум был для нее ловушкой. Каждое мгновение здесь было испытанием.

На следующее утро, снова став рыжей Даяной, она с трудом досидела до конца лекции по истории магических династий. Профессор, сухая, как пергамент, женщина с голосом, способным усыпить дракона, монотонно перечисляла заслуги древних родов. Аида машинально конспектировала, мыслями возвращаясь к вчерашнему дню.

— …и род Вейлов, — прозвучало имя, заставившее ее вздрогнуть и поднять голову. — Столетия служения идеалам Света и Защиты. Трагически прервался десять лет назад во время нападения темных культов на их фамильное поместье. Выжил лишь младший сын, Каэл, ныне один из самых перспективных магов Арканума.

На проекционном кристалле возник старый фамильный портрет. Строгий мужчина с седыми висками и теми же серыми глазами, что и у Каэла. Женщина с мягкой улыбкой. И трое детей. Две девочки и мальчик-подросток с уже знакомым упрямым подбородком. Каэл.

Аида смотрела на счастливые лица, обреченные на гибель. «Темные культы». Она знала правду. Это была не случайная атака. Это была карательная операция Гильдии Некромантов. Вейлы возглавляли движение за полное уничтожение Гильдии. Ее отец отдал приказ. Она не знала деталей, ей было всего семь лет, но она помнила, как он вернулся в ту ночь. От него пахло дымом и холодной сталью. И в его глазах не было ни победы, ни сожаления. Была пустота.

Теперь она сидела в аудитории, слушая о его жертвах, и притворялась одной из тех, кого он поклялся защищать. Горечь подступила к горлу. Она была не просто обманщицей. Она была дочерью убийцы его семьи. И он, возможно, чувствовал это на каком-то подсознательном, магическом уровне.

После пары Лина схватила ее за локоть, выдергивая из мрачных раздумий.
— Нечего хмуриться! Идем в библиотеку, нужно срочно найти материал по теории эфирных связей. Старый Элбар задал адское эссе.

Библиотека Арканума была не просто хранилищем книг. Это был живой, дышащий организм. Бесконечные лабиринты стеллажей, уходящие ввысь на сотни футов, по которым передвигались на летающих платформах библиотекари-аэроманты. Книги здесь не всегда были пассивны: некоторые перешептывались, другие пытались укусить за палец слишком любопытного читателя, третьи и вовсе требовали разгадать загадку, прежде чем открыться.

Лина сразу же умчала вглубь в поисках нужного фолианта, а Аида осталась в более спокойном отделе, посвященном основам пиромантии. Она взяла с полки толстый том «О природе пламени» и устроилась за одним из читательских столов, вырезанных из темного дерева.

Глава 3. Урок анатомии и кабинет с призраком

Трактат, который дал ей Каэл Вейл, оказался не просто полезным. Он был ошеломляющим. Автор, забытый друид-теоретик, рассматривал огонь не как силу разрушения, а как инструмент очищения и трансформации, тесно связанный с жизненными процессами. Бирюзовое пламя, по его словам, рождалось на стыке магии жизни и чистой энергии горения, потребляя не кислород, а саму сущность разложения. Это было опасно близко к правде, которую Аида скрывала. Читая, она ловила себя на мысли, что ее зеленое пламя — не просто случайная мутация, а прямое следствие ее двойственной природы. Оно питалось той же силой, что и некромантия, но проявлялось в диаметрально противоположной форме. Как две стороны одной монеты. Смерть, дающая жизнь огню.

Эта мысль не давала ей покоя всю неделю. Она стала осторожнее экспериментировать в уединении тренировочных камер, обнаружив, что может не просто создавать холодное зеленое пламя, но и направлять его на увядшие растения, возвращая им на несколько секунд подобие свежести. Это было не воскрешение, а лишь кратковременный откат процесса умирания. Отец никогда не учил ее такому. Для него магия смерти была инструментом власти, контроля, создания слуг. Здесь же она видела в ней что-то иное. Что-то цикличное и… естественное.

«Ересь», — сурово звучал в ее голове голос отца. Она вздрагивала и гасила пламя.

Новым испытанием стал предмет «Основы биомантии и целительства», который вела строгая, но справедливая маг-целительница магистр Вейлан. Сегодняшнее занятие проходило в анатомическом театре — просторном помещении с амфитеатром, окружавшим мраморный стол в центре. В воздухе витал сладковатый запах консервирующих трав и чего-то металлического.

— Сегодня мы не будем работать с живыми объектами, — голос Вейлан звенел в тишине. — Сегодня вы научитесь чувствовать жизнь, изучая ее отсутствие. Вы должны понять структуру, чтобы исцелять ее. Понять хрупкость, чтобы ценить ее.

С помощью заклинания она подняла крышку с длинного ящика, стоявшего рядом со столом. Внутри, погруженное в магический анабиоз, лежало тело молодого оленя. Глаза стеклянно-мутны, шерсть тусклая.

Аида почувствовала, как по спине побежали мурашки. Для других это был учебный экспонат. Для нее — оглушительный симфонический зал, где каждая нота была криком о прекратившейся жизни. Шепот умерших клеток, тихий гул угасшей энергии. Она сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь заблокировать нарастающий шквал ощущений.

— Подходите по очереди, — скомандовала Вейлан. — Кончиками пальцев. Не используя магию. Просто почувствуйте. Холод. Безмолвие. Пустоту, которая остается, когда уходит душа.

Студенты, бледнея и перешептываясь, стали подходить к столу. Лина, вернувшись, была зеленая.

— Бррр, жутковато, — прошептала она, садясь рядом. — Он же совсем недавно бегал…

Аида молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ее очередь приближалась. Каждый шаг давался с трудом. Она была дочерью некроманта. Она должна была привыкнуть к смерти. Но эта смерть, тихая, поднесенная как наглядное пособие, была отвратительна своей неестественностью.

Наконец, она подошла к столу. Магистр Вейлан смотрела на нее с обычной строгостью.

— Не бойтесь, Крауст. Это всего лишь оболочка.

Аида медленно, как приговоренная к казни, протянула руку. Ее пальцы коснулись холодной шерсти на боку оленя.

И все рухнуло.

Контроль, которому ее учили годами, рассыпался в прах. Она не просто почувствовала холод. Она увидела. Вспышку. Молодого оленя, бегущего по лесу. Яркое солнце, пробивающееся сквозь листву. Затем — резкую боль в боку. Рев чудовища, созданного из веток и камня — лесного голема, охранявшего территорию Академии. Падение. Нарастающую слабость. И тишину.

Это было не чтение мыслей. Это было чтение самой смерти, отпечатавшейся на ткани бытия. Последний, самый яркий миг.

— Крауст? — голос Вейлан прозвучал откуда-то издалека. — С вами все в порядке?

Аида не слышала. Она чувствовала нечто большее. Не просто память о жизни. Она чувствовала… потенциал. Тихий зов небытия, манящий придать материи новую форму. Она инстинктивно знала, что стоит ей позволить своему дару вырваться наружу, и холодные мышцы под шкурой дрогнут, стеклянные глаза наполнятся тусклым зеленым светом, и олень встанет. Не живой. Но послушный.

Этот импульс был таким сильным, таким естественным, что она едва сдержала его. Ее рука дернулась.

— ДАЯНА!

Резкий оклик магистра вернул ее в реальность. Аида отпрянула от стола, как от раскаленного железа, тяжело дыша. Все студенты смотрели на нее. Лина — с испугом. Кто-то — с любопытством, кто-то — с усмешкой.

— Извините, — прошептала она, чувствуя, как горит лицо. — Я… я не ожидала, что будет так холодно.

Вейлан смотрела на нее пристально. Слишком пристально.

— Слишком впечатлительна для дриады, — прокомментировал кто-то с задних рядов. Послышались сдержанные смешки.

— Тихо! — отрезала магистр. — Чувствительность — не порок. Но над собой нужно работать, Крауст. Идите на место.

Аида почти бегом вернулась на свое место, не поднимая глаз. Она чувствовала на себе взгляд Вейлан до самого конца пары. Она провалила проверку. Выставила свою слабость напоказ.

Когда занятие закончилось, и студенты повалили к выходу, Вейлан остановила ее.

— Крауст, останьтесь на минуту.

Лина бросила на нее взгляд, полный сочувствия, и вышла. Аида осталась стоять перед магистром в пустом анатомическом театре, рядом с телом оленя. Тишина стала давящей.

— Что произошло? — спросила Вейлан без предисловий. Ее взгляд был прямым и тяжелым.

— Я… мне стало плохо. От запаха.

— Вранье, — мягко, но неумолимо сказала целительница. — Я видела ваши глаза. Это был не страх и не отвращение. Это было… узнавание. Как будто вы не просто прикоснулись к смерти, а заглянули ей в лицо и поняли ее язык.

Аида похолодела. Она искала слова, любое оправдание, но ее разум был пуст.

— Ко мне сегодня после обеда, — неожиданно сказала Вейлан. — В мой личный кабинет. Мы поговорим. И не бойтесь, я не собираюсь вас наказывать. Мне кажется, вам нужна помощь, которую академическая программа обеспечить не может.

Глава 4. Допрос и тень сомнения

Сердце Аиды замерло, а затем забилось с такой силой, что звон стоял в ушах. Это был тот самый момент, которого она боялась с первого дня. Разоблачение. Его тон не оставлял сомнений — это был не случайный разговор, а официальный допрос.

— Я… я спешу, капитан, — попыталась она возразить, но голос прозвучал слабо и неубедительно.

— Это не займет много времени, — его фраза не допускала возражений. Он шагнул вперед, и его тень накрыла ее. — Пожалуйста.

Он не повел ее в караульное помещение или в кабинет декана. Вместо этого он открыл ближайшую дверь, ведущую в один из маленьких учебных классов, пустующий в этот час. Комната была залита последними лучами заходящего солнца, окрашивавшими пыль в воздухе в кроваво-золотой цвет.

Каэл закрыл дверь, но не стал подходить ближе. Он прислонился к столешнице, скрестив руки на груди. Дистанция между ними была безопасной, но его взгляд был прицельным.

— Итак, мисс Крауст. Расскажите мне, что именно произошло сегодня в анатомическом театре.

Аида стояла посреди комнаты, чувствуя себя загнанным зверем. Она знала, что любая ложь сейчас будет как на ладони для опытного стража.

— Я уже все объяснила магистру Вейлан. Мне стало дурно. Я не ожидала, что прикосновение к… к мертвой плоти вызовет такую реакцию.

— Реакцию, — он повторил это слово, словно пробуя его на вкус. — Интересное слово. Большинство студентов испытывают отвращение или страх. Вы же… вы выглядели так, будто вошли в транс. Ваши глаза были пустыми. Вы видели что-то. Что именно?

Ледяные пальцы сжали ее горло. Он был невероятно наблюдателен.

— Я просто впечатлительный человек, капитан Вейл. Лесное воспитание. Мы уважаем жизнь, и ее уход… он всегда трагедия.

— Уважаем жизнь, — он кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то острое. — Согласен. Именно поэтому я всегда настороже, когда сталкиваюсь с чем-то, что эту жизнь отрицает.

Он оттолкнулся от стола и сделал шаг вперед. Солнечный луч упал на его лицо, и Аида впервые заметила тонкую сеть морщин у глаз — следствие не возраста, а постоянного напряжения.

— Ваша легенда, мисс Крауст, очень тщательно продумана. Даяна Крауст, дочь дриады и пироманта. Воспитанная вдали от общества. Обладающая редким даром. Все сходится. На бумаге.

Он сделал еще один шаг.

— Но бумага не передает запаха. Не передает энергии. А от вас исходит странный аромат, Крауст. Смесь дымного огня и… старой земли. Глубокой, холодной земли, в которой ничего не растет.

Аида не дышала. Он чувствовал это. Чувствовал ее суть.

— Это наследие моей матери-дриады, — выдохнула она, цепляясь за последнюю соломинку.

— Возможно, — он снова был рядом. Теперь их разделяло не более метра. — А возможно, нет. Видите ли, у меня есть доступ к архивам. И я покопался в отчетах о пограничных конфликтах, где упоминалась некая Даяна Крауст. Она действительно существовала. Исчезла без вести двадцать лет назад. Но есть одна деталь. Та Даяна Крауст была целительницей. Сильной. Ее дар был направлен на сохранение жизни. А ваш огонь… он холодный, Крауст. Он не греет. Он обжигает холодом. Как вам это удается?

Паника начала перерастать в отчаяние. Он разбирал ее легенду по кирпичикам.

— Я не обязана перед вами отчитываться в природе своего дара! — попыталась она перейти в наступление, подняв подбородок. — Если у вас есть официальные претензии, обращайтесь к руководству Академии!

Внезапно Каэл улыбнулся. Это была недобрая, усталая улыбка.

— Руководство? О, они прекрасно осведомлены о моем… интересе к вам. Но у них свои планы. А у меня — свои.

Он замолчал, изучая ее лицо, ее испуганные, широко раскрытые глаза.

— Я не буду вас арестовывать, Крауст. Пока. У меня нет доказательств. Только интуиция. А интуиция — ненадежный свидетель. Но я предупреждаю вас. За вами наблюдают. И если вы сделаете один неверный шаг… если тень, которую вы так тщательно прячете, хоть на миг вырвется наружу… — он не договорил, но смысл был ясен.

Он повернулся, чтобы уйти, но на пороге остановился.

— И еще кое-что. Книга, которую я вам дал. «О взаимодействии стихий». Вы ее читали?

Аида, все еще ошеломленная, молча кивнула.

— Там есть интересный пассаж. О том, что пламя, рожденное на стыке жизни и смерти, часто бывает зеленым. Подумайте над этим.

И он вышел, оставив ее одну в пустом классе, в лучах умирающего солнца.

Она стояла, не двигаясь, пока последняя полоска света не исчезла за горизонтом, и комната не погрузилась в синие сумерки. Его слова эхом отдавались в ее сознании. «Старая земля, в которой ничего не растет». «Пламя на стыке жизни и смерти». Он знал. Он не знал всего, но он был опасно близок к истине.

Предупреждение было ясным. Она жила на вулкане, который мог взорваться в любой момент. Магистр Вейлан предлагала помощь, которая могла быть ловушкой. Капитан Вейл следил за ней, движимый личной местью. Академия, возможно, использовала ее в какой-то своей игре.

У нее не было союзников. Только враги, притаившиеся в тени.

Она медленно вышла из класса и побрела в сторону общежития. Ей нужно было думать. Нужно было решить. Бежать? Но куда? Остаться? Но как выжить?

Проходя по одному из внутренних дворов, она увидела группу студентов, столпившихся вокруг чего-то. Любопытство, хоть и осторожное, заставило ее подойти ближе.

На земле лежала мертвая птица — маленький воробей, разбившийся о магический барьер. Студенты перешептывались, кто-то пытался оживить ее простым заклинанием, но тщетно.

И тут Аида почувствовала это. Слабый, едва уловимый зов. Не импульс к воскрешению, как с оленем, а нечто иное. Более простое. Почти инстинктивное.

Не думая, повинуясь внутреннему порыву, она опустилась на колени рядом с птичкой. Студенты с удивлением расступились. Аида протянула руку, но не прикоснулась. Она просто поднесла ладонь к тельцу.

И сконцентрировалась. Не на смерти. На памяти о жизни. О полете. О свободе.

Кончики ее пальцев будто онемели. И над мертвой птицей возникло видение. Не призрак, а скорее светящийся отпечаток. Идеально очерченная фигура воробья, сделанная из мягкого, теплого, золотистого света. Она просуществовала всего пару секунд и растаяла в воздухе.

Глава 5. Башня Забвения и шепот предков

Решение далось ей нелегко. Несколько дней после допроса у Каэла и странного эпизода с птицей Аида провела в состоянии, близком к параличу. Каждый шорох за дверью казался стуком стражи, каждый взгляд преподавателя — взглядом надзирателя. Но ничего не происходило. Каэл Вейл не появлялся, магистр Вейлан на занятиях вела себя как обычно, а Лина вовсю обсуждала слухи о «призраке воробья», который, по легенде, стал появляться во дворах Академии.

Эта маленькая легенда, рожденная ее неосторожным поступком, странным образом согревала душу. Она создала нечто красивое. Мимолетное, но настоящее. Это противоречило всему, чему учил ее отец. Некромантия была о власти над тем, что ушло, о подчинении смерти. То, что сделала она, было… памятью. Данью уважения.

Именно это в конечном итоге и заставило ее принять решение. В среду, глубокой ночью, когда луна скрылась за плотными тучами, Аида накинула темный плащ поверх мантии и бесшумно выскользнула из общежития.

Башня Забвения стояла на отшибе, отделенная от основных зданий заросшим бурьяном парком и полуразрушенной стеной. Когда-то, как гласили предания, здесь изучали запретные виды магии — хрономантию и прямое воздействие на разум. Теперь это было место, облюбованное призраками и самыми отчаянными студентами, ищущими уединения для тайных свиданий или рискованных экспериментов.

Воздух вокруг башни был густым и неподвижным, а звуки города и самой Академии доносились сюда приглушенно, словно из-за толстого стекла. Аида, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, не услышала привычного шепота умирания. Вместо него здесь витал гул забытья, запустения, времени, которое остановилось и застыло.

Вход в подвал нашелся легко — низкая, уходящая под землю арка, почти скрытая зарослями плюща. Деревянная дверь была старой, но прочной, без замка. Аида толкнула ее, и та отворилась с тихим скрипом.

Внутри пахло сыростью, сухими травами и воском. Ее встретил мягкий свет нескольких свечей, расставленных в нишах каменных стен. Подвал был не заброшенным складом, а скорее кельей. Книжные полки, сундук, простой деревянный стол и два стула. И у камина, в котором тлели угли, сидела старуха.

Она была так же стара, как сами камни Арканума. Ее лицо испещрено глубокими морщинами, а волосы, заплетенные в сложную косу, были белыми, как снег. Но глаза… глаза были яркими, живыми и пронзительно-зелеными, почти как у Аиды. В них светился острый, нестареющий ум.

— Входи, дитя, — ее голос был похож на шелест сухих листьев. — Вейлан предупредила, что ты можешь прийти. Я — Элмира.

Аида осторожно переступила порог, чувствуя себя гостьей в логове древнего зверя.

— Вы… вы ждали меня?

— Я жду многих, — старуха усмехнулась, обнажив беззубый рот. — Но лишь единицы решаются прийти. Садись. Не бойся, призраки здесь смирные. Они уже отбыли свое.

Аида опустилась на стул напротив. Руки она сцепила на коленях, чтобы скрыть дрожь.

— Магистр Вейлан сказала, что вы можете помочь с… контролем.

— Вейлан любит смягчать выражения, — фыркнула Элмира. — Она все еще верит в политкорректность. Я же предпочитаю называть вещи своими именами. У тебя проблемы с даром смерти, девочка. Так?

Прямота вопроса ошеломила Аиду. Она молчала, не в силах ни солгать, ни подтвердить.

— Расслабься. Если бы я хотела тебя сдать Страже, ты бы уже была в камере. Или того хуже. Я здесь не для того, чтобы судить. Я здесь, чтобы учить. Вернее, напоминать.

— Напоминать? — не поняла Аида.

— Твой дар стар, как мир. Старше этой Академии, старше Гильдии твоего отца. — Элмира произнесла это так буднично, что Аида онемела. — Да-да, я знаю, кто ты. Аида Блекберд. Рыжий цвет тебя не красит, черный — куда лучше.

Аида отпрянула, готовая бежать. Это была ловушка.

— Сиди! — прозвучало как щелканье хлыста. Взгляд Элмиры стал твердым. — Годы я наблюдала, как твой отец и ему подобные уродуют великое искусство, превращая его в инструмент террора. Они видят в смерти лишь конец и возможность создать раба. Они слепы.

— А что… что они должны видеть? — прошептала Аида, завороженная ее словами.

— Переход, — просто сказала Элмира. — Мост. Тончайшую грань. Истинный дар некроманта — не повелевать мертвыми, а понимать этот переход. Видеть его. Быть его хранителем. Ты чувствуешь шепот камней, последний вздох животного. Это не проклятие. Это ключ.

Она встала, ее движения были удивительно плавными для столь древнего тела, и подошла к одной из полок. Она достала оттуда не книгу, а гладкий черный камень, размером с кулак.

— Возьми.

Аида послушно протянула руку. Камень был тяжелым и холодным.

— Что ты чувствуешь?

— Холод. Тишину.

— Глубоко. Это обсидиан. Вулканическое стекло. Рожденное в огне и мгновенно застывшее. Его смерть была мгновенной. А теперь закрой глаза и слушай не ушами. Сердцем.

Аида повиновалась. Сначала ничего. Затем… отзвук. Глухой, далекий гул. Ярость огня, ярость земли, вырвавшаяся на свободу. И резкий, моментальный покой. Это не был шепот угасания. Это была песнь мгновенного преображения.

— Он не умер, — выдохнула она, открывая глаза. — Он… превратился.

На губах Элмиры появилась улыбка удовлетворения.

— Именно. Ты способна чувствовать не только конец, но и метаморфозу. Это и есть твой истинный дар, девочка. Дар, который твой отец и Совет Магов боятся больше всего. Потому что он не вписывается в их черно-белую картину мира.

Старуха вернулась на свое место.

— Вейлан привела тебя сюда, потому что видит в тебе потенциал. Потенциал целителя. Не того, кто латает плоть, а того, кто исцеляет саму душу, помогая ей завершить переход. Но для этого тебе нужно перестать бояться самой себя.

— Капитан Вейл… он подозревает меня, — призналась Аида, не в силах больше держать это в себе.

— Каэл Вейл — мальчик, искалеченный болью, — безжалостно констатировала Элмира. — Он ищет монстра под кроватью, потому что этот монстр однажды забрал у него все. Его подозрения естественны. Твоя задача — доказать ему, что монстр — это лишь тень, а не суть.

Глава 6. Бал Хеллоуина и маска из пепла

Следующие недели пролетели в напряженном ритме, который стал для Аиды своеобразным щитом. Учеба, бесконечные эссе, практические занятия. Она старалась быть идеальной студенткой — внимательной, усердной, не выделяющейся. Никаких больше всплесков эмоций на занятиях по биомантии, только сухая, академичная точность. На занятиях по пиромантии она демонстрировала стабильный контроль над зеленым пламенем, не пытаясь экспериментировать.

По ночам, запершись в своей комнате, она доставала обсидиановый камень, подаренный Элмирой. Она не пыталась вызвать призраков или заставить его левитировать. Она просто держала его в руках, закрывала глаза и «слушала». Сначала это были лишь смутные ощущения, отголоски древней ярости. Но постепенно она начала различать нюансы — не просто жар, а разные температуры, не просто давление, а пульсацию. Камень рассказывал ей историю своего рождения, и она училась ее читать.

Эти минуты тишины и концентрации давали ей то, чего она была лишена, — чувство контроля. Не над смертью, а над своим восприятием ее.

Единственным лучом света в этой серой рутине была Лина. Неугомонная, болтливая, она тащила Аиду в столовую, делилась сплетнями и бесцеремонно врывалась в ее комнату с очередной бредовой идеей. И сейчас было не исключение.

— Нельзя! — Лина влетела в комнату, размахивая каким-то ярким листком. — Это просто нельзя пропустить!

Аида, корпевшая над заклинанием для создания светящейся сферы, вздрогнула и чуть не подожгла пергамент.

— Что нельзя пропустить? Нашествие драконов?

— Хуже! Лучше! — Лина шлепнула листок перед ней. Это была афиша, нарисованная магическими чернилами, которые переливались всеми цветами радуги. «Бал Хеллоуина! Великий Зал! Только для смелых! Маски обязательны!»

Аида скептически посмотрела на афишу.

— Лина, это же детские игры.

— Какие игры?! — возмутилась подруга. — Это главное светское событие семестра! Все будут там! Все! Там заключаются пари, признаются в любви, устраивают дуэли! И… — она понизила голос до заговорщицкого шепота, — я узнала, что Каэл Вейл будет одним из судей на конкурсе масок!

Сердце Аиды неприятно екнуло. Мысль оказаться в одном помещении с капитаном стражи, да еще и на развлекательном мероприятии, вызывала у нее панику.

— Я не пойду.

— Ты пойдешь! — Лина уперла руки в боки. — Потому что я уже придумала нам костюмы! Я буду эльфийской принцессой-воительницей, а ты… — она сделала паузу и выжидательно взглянула, — будешь Фениксом!

Аида уставилась на нее.

— Фениксом? Лина, ты в своем уме? Я пиромант с зеленым огнем! Изображать легендарную птицу, возрождающуюся из пепла? Это слишком… наглядно.

— В том-то и фишка! — глаза Лины сияли. — Мы сделаем тебе маску из перьев, окрашенных в изумрудные и золотые тона, и когда ты будешь входить, ты подожжешь ее своим пламенем! Безвредно, я все продумаю! Это будет эффектно! Все будут говорить только о тебе!

«Именно этого я и боюсь», — мрачно подумала Аида. Но смотреть на сияющее лицо Лины, на ее неподдельный энтузиазм, было невозможно. Эта девушка врывалась в ее жизнь, как ураган, и сопротивляться было бесполезно.

Мысль о том, что на балу будет Каэл, заставляла ее кровь стынуть в жилах. Но была и другая мысль, подсказанная тихим голосом Элмиры: «Перестань бояться самой себя». Может, это и есть шанс? Показать себя не как затравленного зверька, а как уверенную в себе студентку? Под маской это будет проще.

— Ладно, — сдавленно сказала она. — Но только если пламя будет совсем маленьким. И безо всяких шоу.

Лина завизжала от восторга и тут же начала строить планы по пошиву костюма.

Вечер бала наступил с пугающей быстротой. Великий Зал Арканума преобразился до неузнаваемости. Летающие светильники были заменены на тыквы с зловеще мерцающими огнями, призраки-слуги разносили угощения, а по стенам плелись иллюзорные паутины с пауками размером с кулак. Сотни студентов в масках и костюмах — от традиционных вампиров и оборотней до сложных магических созданий — заполнили зал.

Аида стояла у входа, чувствуя себя абсолютно не в своей тарелке. Костюм Лины получился великолепным:плащ и маска из перьев, переливающихся всеми оттенками зеленого и золотого. Но он был слишком ярким, слишком привлекающим внимание.

— Ну же, не робей! — прошептала Лина, уже в своей эльфийской броне, толкая ее вперед. — Помни план!

План заключался в том, чтобы на пороге зала Аида щелкнула пальцами и создала крошечную вспышку зеленого пламени у своего лица, чтобы «зажечь» маску. Это должно было выглядеть как эффектный вход.

Сделав глубокий вдох, Аида переступила порог. Шум голосов, музыка и смех обрушились на нее. Она подняла руку, кончики пальцев уже чувствовали знакомый холодок…

И в этот момент она увидела его.

Каэл Вейл стоял у дальней стены, прислонившись к колонне. Он был не в форме стража, а в простом, но элегантном черном камзоле. Его маска была простой — черная полумаска, закрывавшая верхнюю часть лица, но его серые глаза были беспрепятственно видны. И они были устремлены прямо на нее.

Их взгляды встретились через всю толпу. И все. Планы, решимость, эффектные входы — все испарилось. Паника, холодная и липкая, сжала ее горло. Вместо изящной вспышки пламени ее охватил внезапный, дикий страх. Непродуманный, инстинктивный импульс — защититься, скрыться!

Из ее распростертой ладони с глухим хлопком вырвался не контролируемый язычок огня, а целая стена изумрудного пламени. Оно не горело, а клубилось, как ядовитый туман, на мгновение скрыв ее от всех взглядов. В воздухе запахло озоном и… пеплом.

Вокруг воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием ее же пламени. Все смотрели на нее в гробовой тишине. Эффект был достигнут, но совсем не тот, на который рассчитывала Лина.

Аида стояла, как вкопанная, с ужасом глядя на свое творение. Она чувствовала, как по щекам катятся слезы стыда и страха, к счастью, скрытые маской.

И тогда сквозь толпу к ней пробился он.

Глава 7. Практикум по защите и тень голема

Записка Каэла Вейла жгла карман ее мантии, как раскаленный уголь. «Сильнее, чем кажется». Эти слова преследовали ее всю ночь, не давая уснуть. Он не угрожал. Он… констатировал. И в этом была своя опасность. Теперь он знал не только о ее странностях, но и о масштабе силы, которая могла вырваться наружу в момент паники.

Утро встретило ее хмурым небом и новым испытанием — практикумом по защитной магии, который вёл сам капитан Вейл. Аида шла на занятие с ощущением, что идет на эшафот.

Тренировочный полигон был пустынен и недружелюбен, особенно под сегодняшним серым небом. Группа студентов, в числе которых была и Лина, нервно переминалась с ноги на ногу. Каэл стоял перед ними, невозмутимый и холодный, как всегда. Его взгляд скользнул по строю, на секунду задержавшись на Аиде, но не выдал ни единой эмоции.

— Сегодня мы отрабатываем защиту от физических атак магических существ, — его голос резал воздух, как лезвие. — Арканум окружен лесами, и не все их обитатели дружелюбны. Ваша задача — не уничтожить противника, а выстоять. Создать барьер, уйти от атаки, обездвижить. Первый, кто попытается применить летальное заклинание, отправится мыть полы в библиотеке до конца семестра.

Он отошел в сторону и жезлом чертил в воздухе сложную руну. Воздух задрожал, и из земли, с грохотом и скрежетом камня, начал подниматься голем. Он был невелик ростом, чуть выше человека, сложен из булыжников и древних корней, а в глазницах горели тусклые зеленые точки — осколки магической энергии.

— Это учебный манекен, — пояснил Каэл. — Его атаки болезненны, но не смертельны. Кто первый?

Первые смельчаки выходили вперед. Голем двигался медленно, но его удары были сокрушительными. Студенты пытались создавать щиты, уворачиваться, связывать его корнями. Кому-то удавалось, кто-то отлетал, отряхиваясь. Лина, использовав иллюзию, заставила голема ударить в пустоту, и Каэл одобрительно кивнул.

— Крауст. Ваша очередь.

Аида почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она вышла на площадку, стараясь дышать ровно. Голем повернул к ней свою каменную голову. Его пустые глазницы были устремлены на нее. И она почувствовала это. Не просто магическую энергию. Она почувствовала его сущность.

Это не было живым существом. Но оно и не было мертвым. Это была сложная конструкция, магия, вдохнувшая подобие жизни в неживой материал. И эта псевдожизнь отзывалась в ней странным эхом. Она слышала не шепот смерти, а гулкое, монотонное эхо принудительного бытия.

Голем сделал шаг и занес каменную руку для удара. Инстинкт кричал ей создать барьер из зеленого пламени. Но что-то удержало ее. Взгляд Каэла, тяжелый и оценивающий. И… внезапное озарение.

Она не стала поднимать щит. Вместо этого она резко выбросила руку вперед, но не для атаки. Она сконцентрировалась не на своей силе, а на силе, что оживляла голема. Она представила себе не нить, которую нужно перерезать, а узел, который нужно развязать.

— Крауст! Щит! — резко крикнул Каэл, видя, что она не защищается.

Но было поздно. Каменный кулак уже летел в нее. И в этот момент Аида негромко произнесла:

— Усни.

Это не было заклинанием. Это было просьбой. Приказом, обращенным не к камням, а к магии, что их связывала.

И голем замер. Его рука остановилась в сантиметрах от ее лица. Зеленые огоньки в его глазницах померкли, затем погасли совсем. Могучая конструкция окаменела, потеряв всякую энергию, и стала просто грудой булыжников и корней.

Тишина на полигоне была оглушительной. Все смотрели на нее с открытыми ртами.

— Что ты сделала? — первым нарушил молчание Каэл. Он подошел ближе, его лицо было напряжено. — Это не пиромантия.

— Я… я не знаю, — ответила Аида искренне. — Я просто почувствовала связь, которая его держала, и… попросила ее отпустить.

Она сама была в шоке. Она не планировала этого. Это сработало на уровне инстинкта, так же, как с птицей. Но здесь это было куда мощнее и опаснее.

Каэл медленно обошел замершего голема, изучая его.

— Ты не разрушила его. Ты его… усыпила. Выключила. — Он посмотрел на нее, и в его глазах было нечто новое — не подозрение, а чистое, неподдельное изумление, смешанное с профессиональным интересом. — Такой метод мне незнаком.

— Может, это какая-то дриадская магия? — предположила Лина, нарушая напряженное молчание. — Они же умеют договариваться с духами природы!

Слова подруги стали спасительным кругом. Аида тут же ухватилась за них.

— Да! Возможно… возможно, я просто почувствовала дух камня и уговорила его успокоиться.

Каэл не выглядел убежденным, но и не стал оспаривать. Он кивнул, все еще разглядывая голема.

— Любопытно. Нестандартно, но эффективно. — Он повернулся к остальным студентам. — Урок для всех: иногда лучшая защита — это не сила, а понимание. Крауст, твой метод… требует изучения. Подойди ко мне после занятий.

Оставшееся время практикума Аида провела как в тумане. Она механически отрабатывала приемы, но мысли ее были далеко. Она не просто усыпила голема. Она почувствовала самую суть магической конструкции. Это было сродни тому, как она слышала смерть, но применительно к искусственной жизни. Что, если ее дар работал не только с живым и мертвым, но и с самой магией, как силой, изменяющей реальность?

После занятий она с тяжелым сердцем осталась ждать Каэла. Он отпустил группу и жестом подозвал ее к себе.

— То, что ты сделала… — он начал, выбирая слова. — Это выходит за рамки стандартной учебной программы. И за рамки пиромантии.

— Я не хотела ничего нарушать, капитан.

— Я знаю, — он неожиданно вздохнул. — Я видел твое лицо. Ты сама не поняла, как это сработало. — Он помолчал, глядя на опустевший полигон. — В Аркануме есть дисциплины, которые не афишируются. Магия анализа и разложения заклинаний. Это сложно и опасно. То, что ты продемонстрировала, похоже на это. Но… более органично.

Аида молчала, боясь сказать лишнее.

— Советую тебе записаться на факультатив к магистру Игнацию, — продолжил Каэл. — Он изучает структурную магию. Скажи, что я направил. И… будь осторожна. Не всякие знания стоит проявлять при всех. — В его голосе прозвучало не предупреждение начальника, а скорее… совет бывалого солдата.

Глава 8. Магистр Игнаций и кинетическая теория бытия

Факультатив по структурной магии вел магистр Игнаций, человек, который, казалось, был соткан из нервной энергии и паутины. Он был худым, сутулым, с взъерошенными седыми волосами и глазами, которые постоянно бегали, словно видели не только физический мир, но и его магический каркас. Его кабинет был настоящим хаосом из свитков, кристаллов, разобранных магических артефактов и чертежей, висящих в воздухе.

Когда Аида, робко постучав, вошла и произнесла: «Капитан Вейл направил меня», Игнаций поднял на нее взгляд поверх очков, съехавших на кончик носа.

— А, Вейл прислал! — он хмыкнул. — Значит, ты и есть та самая девочка, что усыпила учебного голема силой мысли? Или взгляда? Рассказывай, как ты это сделала?

Его прямота была ошеломляющей. Аида, привыкшая к осторожности, растерялась.

— Я… я не знаю точно, магистр. Я просто почувствовала, как он «собран», и… мысленно попросила его разобраться.

— «Попросила разобраться»! — Игнаций рассмеялся, но это был смех восхищения, а не насмешки. — Великолепно! Интуитивное понимание кинетической теории бытия! Большинство магов видят заклинание как монолит. Ты же увидела его как конструктор! Покажи-ка свои руки.

Он схватил ее за руку своими длинными, костлявыми пальцами и стал внимательно разглядывать ладонь, как хиромант.

— Интересно… линии напряжения… нестандартный энергетический узор. Чистая пиромантия так не отпечатывается. У тебя есть склонность к аналитическому разложению магии. Редкостный дар! Опасный, конечно. Чертовски опасный. Один неверный шаг — и можно разобрать не только заклинание, но и того, кто его сотворил. Или себя. Садись!

Он усадил ее за стол, заваленный обломками каких-то механизмов.

— Слушай сюда, Крауст. Весь мир — это энергия. Заклинание, предмет, живое существо — все это конструкции разной степени сложности. Одни статичны, как камень. Другие динамичны, как огонь. Твоя задача — научиться видеть не цельность, а связи, которые эту цельность удерживают. Сможешь увидеть связи — сможешь их усиливать, ослаблять или… перерезать.

Он сунул ей в руки небольшой кристалл, светящийся ровным голубым светом.

— Это простой светильник. Энергия заперта внутри кристаллической решетки. Попробуй его погасить. Но не силой! Не противоположной магией! Просто… найди ниточку, которая держит свет внутри, и оборви ее.

Аида сжала кристалл в ладони. Она закрыла глаза, отсекая внешний мир. Она чувствовала ровное течение энергии внутри камня. Это было похоже на тихое, размеренное сердцебиение. Она искала то, о чем говорил Игнаций — связь, узел. И она нашла его. Не физический, а энергетический — крошечный вихрь, который удерживал свет в ловушке.

Она не стала его «рвать». Она просто легонько тронула его, представив, что раскручивает. Энергия внутри кристалла дрогнула, свет померк, замигал и погас. В ладони лежал просто холодный, темный камень.

— Браво! — Игнаций захлопал в ладоши, как ребенок. — С первого раза! Я трем студентам за последний год объяснял это три месяца, и ничего! А ты… ты чувствуешь это кожей! — Его восторг сменился серьезностью. — Но запомни, девочка. Это не игрушки. Если ты так же легко можешь погасить магический источник жизни в растении или… в человеке, это делает тебя не учеником, а оружием. И оружие всегда привлекает не тех людей.

Его слова вернули Аиду к суровой реальности. Она смотрела на потухший кристалл и понимала, что магистр прав. Ее дар был обоюдоострым мечом.

— Капитан Вейл… он что-то подозревает? — рискнула она спросить.

Игнаций потер переносицу.

— Каэл Вейл много чего подозревает. Он прошел через ад, и теперь видит тени в каждом углу. Но он не дурак. Он прислал тебя ко мне не для того, чтобы я тебя разоблачил. А для того, чтобы я научил тебя контролю. Он видит в тебе не угрозу, а… нераспакованный артефакт с неизвестными свойствами. И он хочет, чтобы этим артефактом завладела Академия, а не кто-то еще.

Эта мысль была одновременно и пугающей, и обнадеживающей. Ее не уничтожали. Ею пытались завладеть. Как ценным ресурсом.

Занятия у Игнация стали для Аиды откровением. Он не учил ее заклинаниям. Он учил ее видеть. Видеть потоки энергии в стенах Академии, в летающих светильниках, в заклинаниях, которые практиковали другие студенты. Мир предстал перед ней не как собрание предметов, а как сложнейшая, постоянно меняющаяся паутина силовых линий.

Однажды вечером, возвращаясь с факультатива, она стала свидетелем ссоры двух старшекурсников в одном из дворов. Они спорили о результате дуэли, и их голоса звучали все громче. Внезапно, один из них, эфиромант, в гневе вызвал резкий порыв ветра, который с силой ударил в его оппонента.

Аида, проходившая мимо, инстинктивно увидела структуру заклинания — не просто воздушный поток, а сконцентрированный клинок из ветра, способный нанести серьезную травму. Не думая, повинуясь импульсу, она резко взмахнула рукой, не произнося ни слова. Она не блокировала удар. Она нашла энергетический узел, формирующий клинок, и «распутала» его.

Порыв ветра, долетев до цели, превратился в безобидный теплый бриз, который лишь взъерошил волосы студенту.

Оба дуэлянта замерли в изумлении, а затем перевели взгляды на Аиду.

— Ты что сделала, первокурссница? — прошипел эфиромант.

— Вы бы убили друг друга из-за глупой ссоры, — тихо сказала она, не в силах найти лучшее оправдание.

В ее голосе прозвучала такая непривычная для нее сама уверенность, что старшекурсник смутился. Проклиная ее, они разошлись.

Аида стояла одна, дрожа от выброса адреналина. Она только что применила свой дар не для учебы, а в реальной ситуации. И это сработало.

Из тени арки вышел Каэл Вейл. Он, должно быть, наблюдал за всем.

— Структурный разбор в реальном времени, — произнес он без предисловий. — Игнаций явно доволен твоими успехами.

— Они могли покалечить друг друга, — ответила Аида, не оправдываясь.

— Знаю, — он кивнул. — И ты поступила правильно. Но в следующий раз, прежде чем вмешиваться, убедись, что тебя не увидят. Не всем понравится, что их заклинания можно отменить простым взмахом руки.

Глава 9. Послание из тени и шепот на рынке

Браслет от Элмиры стал для Аиды спасением. Постоянный фоновый гул умирания, который прежде был неотъемлемой частью ее существования, теперь отступил, превратившись в едва слышный шепот. Впервые за много лет в ее голове наступила тишина. Она могла сосредоточиться на лекциях, могла нормально спать, не просыпаясь от шепота умершего столетия назад мышиного выводка в стенах. Это была маленькая, но невероятная роскошь — покой.

Она даже позволила Лине уговорить себя сходить в город в выходной. Обычно Аида избегала покидать стены Арканума, но с новым чувством защищенности любопытство перевесило страх.

Город у подножия Академии, носивший простое название Нижний Посад, был шумным, пестрым и пахнущим пряностями, жареными каштанами и морем. Здесь магия соседствовала с самыми обыденными вещами: уличные торговцы заклинаниями торговались с рыбаками, а летающие платформы развозили товары между лавками, где продавали все — от магических кристаллов до свежей выпечки.

Лина, как заправский гид, тащила ее от одной достопримечательности к другой.

— Смотри, это знаменитый фонтан Третих! Говорят, если бросить монетку и загадать желание, оно сбудется, но с магическими последствиями! А вон там лавка старины Хогарта! Он торгует артефактами сомнительного происхождения, но иногда попадаются настоящие жемчужины!

Аида смотрела по сторонам, поглощая впечатления. Здесь, в толпе, она была просто еще одной рыжеволосой девушкой. Никто не смотрел на нее с подозрением. Это ощущение анонимности было пьянящим.

Они забрели на рынок магических компонентов — огромную площадь, где воздух дрожал от смешанных энергий. В клетках квохтали рунные куры, чьи перья переливались всеми цветами радуги, в чанах плавали светящиеся медузы, а на прилавках лежали корни мандрагоры, сладко поющие во сне, и сушеные глаза василиска.

Именно здесь Аида почувствовала это. Не шепот смерти, а нечто иное. Чей-то пристальный, тяжелый взгляд. Она обернулась, но в пестрой толпе не могла никого выделить.

— Что-то не так? — спросила Лина, заметив ее напряжение.

— Кажется, кто-то смотрит.

— Ну, ты же красотка! — фыркнула Лина. — Хотя, возможно, это мои эльфийские чары! — она грациозно встряхнула волосами.

Аида попыталась улыбнуться, но неприятное ощущение не проходило. Она купила у старушки-травницы пакетик успокоительного чая — не потому, что он был ей нужен, а чтобы сделать вид, что занята.

Когда она протянула монетку, старуха вдруг схватила ее руку своими цепкими, похожими на коряги пальцами. Ее мутные глаза расширились.

— Чужая кровь… чужая кровь в стенах из слоновой кости… — прошипела она. — Он ищет тебя. Ворон смотрит из тени.

Аида вырвала руку, сердце уходя в пятки.

— Что? О чем вы?

Но старуха уже отшатнулась, крест-накрест плюнула через плечо и принялась раскладывать свои травы, словно ничего не произошло.

— Что это было? — нахмурилась Лина.

— Ничего… сумасшедшая, — прошептала Аида, но ледяной ком страха уже сдавил ей горло. «Он ищет тебя». Отец.

Она больше не могла наслаждаться прогулкой. Все ее чувства были настороже. Теперь она замечала то, чего не видела раньше. В толпе мелькали люди в темных, неброских одеждах, чьи лица были скрыты капюшонами. Они не делали ничего подозрительного, просто стояли, наблюдали. Или это ей мерещилось?

Они с Линой уже собирались уходить, когда к ним подошел мальчишка-разносчик.

— Мисс? Вам письмо.

Он сунул Аиде в руку грязный, сложенный вчетверо клочок бумаги и тут же растворился в толпе.

Сердце Аиды заколотилось. Рука сама потянулась к браслету, ища утешения. Лина заглянула ей через плечо.

— Что это? Признание в любви?

Аида развернула бумагу. Почерк был грубым, неровным, выведенным углем.

«Стеклянный ворон наблюдает. Легенда трещит. Жди знака. Будь готова.»

Подписи не было. Но смысл был ясен. Это было предупреждение от агента отца. Он знал, что она в городе. Он следил за ней. И его терпение подходило к концу.

— Что за чепуха? — фыркнула Лина, прочитав записку. — «Стеклянный ворон»? Звучит как название плохой пьесы.

— Должно быть, чья-то шутка, — с трудом выдавила Аида, сжимая записку в кулаке. Ей нужно было немедленно вернуться в Академию. Под защиту стен.

Обратный путь был мучительным. Каждый шорох, каждый взгляд прохожего казался ей угрозой. Она чувствовала себя загнанной ланью, на которую открыли сезон охоты.

Войдя в свои покои, она заперла дверь на все замки и прислонилась к ней, пытаясь отдышаться. Предупреждение было явным. Отец напоминал о себе. Он требовал отчета. Действий. А она заигралась здесь, в этой опасной игре с Каэлом Вейлом и магистром Игнацием, забыв, кто она на самом деле и какую цену заплатит, если ее раскроют.

Она разожгла в камине огонь — на этот раз обычный, оранжевый, — и бросила в него злополучную записку. Она сгорела за секунду, оставив после себя лишь горстку пепла.

«Жди знака. Будь готова».

К чему ей быть готовой? К бегству? К атаке на Академию? К тому, что отец потребует от нее шпионить или совершить диверсию?

Внезапно в окно что-то стукнуло. Аида вздрогнула. На подоконнике сидела ворона. Не обычная, а с неестественно блестящими, почти стеклянными черными глазами. Она смотрела прямо на Аиду, и в ее взгляде был холодный, неживой интеллект.

Стеклянный ворон.

Птица продержалась всего мгновение, затем взмахнула крыльями и улетела в наступающие сумерки. Но на подоконнике она оставила маленький, черный камень, отполированный до зеркального блеска.

Аида осторожно подошла и взяла его. Камень был холодным. И он был не простым. Это был коммуникационный кристалл. Очень редкий и мощный. Отец выходил на связь. Напрямую.

Она сжала камень в ладони. Дрожь проходила по всему телу. Игра в прятки заканчивалась. Теперь ей предстояло играть в другую игру. Гораздо более опасную. И ставка в ней была не только ее жизнь, но и жизни тех, кого она, против своей воли, начала считать друзьями.

Глава 10. Голос в камне и бремя крови

Коммуникационный кристалл лежал на столе, как обвитый холодной змеей. Аида не спала всю ночь, уставившись на его черную, отполированную поверхность. Она знала, что должна активировать его. Игнорировать приказ отца было смерти подобно. Но мысль услышать его голос, здесь, в своей комнате в Аркануме, вызывала у нее тошнотворный страх.

Она дождалась, когда Лина окончательно заснет за стеной, и встала. Лунный свет серебрил рыжие пряди ее волос — жалкая маскировка, которая уже ничего не скрывала. Она подошла к столу, ее пальцы дрожали.

«Будь готова». К чему? Что она скажет ему? Что преуспела в учебе? Что подружилась с дочерью иллюзионистов? Что ее опекуном стал капитан стражи, чью семью он уничтожил?

Она взяла камень в руки. Он был ледяным. Не требовалось никаких специальных заклинаний. Ее собственная энергия, энергия Блекбердов, должна была стать ключом. Она закрыла глаза, представила отца — высокого, сурового, с лицом, высеченным из гранита, и глазами, в которых отражалась вечная ночь.

— Отец, — прошептала она, вкладывая в слово всю свою силу.

Камень в ее ладонях дрогнул. Из его глубины выползла черная тень, не отбрасываемая на стену, а существующая сама по себе. Она сгустилась в знакомый, ненавистный и любимый одновременно образ. Не полноценное изображение, а размытый силуэт, из которого горели только два уголька глаз.

— Аида.

Его голос был именно таким, каким она его помнила — низким, безэмоциональным, режущим слух, как скрежет камня по камню. От этого звука по ее спине побежали мурашки.

— Ты заставила себя ждать, дочь.

— Было небезопасно, — выдавила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Здесь везде глаза и уши.

— Глаза и уши Арканума меня не беспокоят. Они слепы и глухи. Меня беспокоит твое бездействие. Прошло достаточно времени. Что ты узнала?

Аида замерла. Что она могла сказать? Правду? Что Арканум — это не просто цитадель глупых и надменных магов, а сложный организм со своими тайнами, противоречиями и… добрыми людьми?

— Они… сильны, — начала она осторожно. — Их защита мощна. Но они разобщены. Факультеты соперничают друг с другом.

— Это известно и без тебя, — холодно отрезал голос. — Я жду конкретики. Слабые места в оборонительных куполах. Расписание смен стражи. Имена магов, которых можно склонить на нашу сторону или устранить.

Ледяная волна прокатилась по ее телу. Он требовал от нее настоящего шпионажа. Диверсий. Убийств.

— Я… я еще не вхожа в такие круги. Я всего лишь студентка первого курса.

— Не оправдывайся, — его голос стал тише и оттого опаснее. — Ты — моя кровь. Ты можешь больше. Говорят, ты уже обратила на себя внимание. Зеленое пламя… «усыпление» голема… — он сделал паузу, и Аида почувствовала, как кровь стынет в жилах. Он знал. Конечно, знал. Его шпионы были повсюду. — Не увлекайся своими фокусами, Аида. Они тебя выдадут. Твоя задача — оставаться в тени и собирать информацию. Или ты забыла, ради чего мы тебя туда послали?

— Нет, отец. Не забыла.

— Напоминаю тебе, — его голос прозвучал прямо у нее в уме, давя на сознание. — Твоя мать, Даяна Крауст, не умерла от болезни или несчастного случая. Ее убили. Маги Арканума. Они выследили ее, когда она отказалась работать на них. Ее смерть — на их совести. Помни об этом, когда будешь пить чай со своими новыми «друзьями».

Удар был ниже пояса. Горло Аиды сжалось. Она всегда верила в эту историю. Это была основа всей ее ненависти, всего ее страха.

— Я… я помню.

— Тогда действуй. Следующий контакт будет через неделю. Я жду результатов. Не разочаруй меня, Аида.

Силуэт начал расплываться.

— И, дочь? — голос прозвучал уже почти призрачно. — Если Стража или кто-либо еще заподозрит неладное… ты знаешь, что делать. Мы не оставляем свидетелей.

Камень в ее руках потускнел, снова став просто холодным черным минералом. Аида стояла, не двигаясь, пока первые лучи солнца не тронули край окна. Слова отца эхом отдавались в ее черепе. «Ее убили маги Арканума». Эта мысль жгла ее изнутри. Была ли это правда? Или лишь удобная ложь, чтобы держать ее в узде?

Она посмотрела на свой браслет — подарок Элмиры, женщины, которая явно знала о Аркануме больше, чем кто-либо. Могла ли она верить отцу? Могла ли она верить кому-либо?

Следующие дни стали для нее адом. Каждое дружелюбное приветствие Лины казалось ей насмешкой. Каждый взгляд Каэла Вейла — взглядом надзирателя, который знает о ее вине. Она избегала всех, проводя время в библиотеке или наедине с собой, пытаясь осмыслить свое положение.

Однажды, бродя по безлюдным коридорам старого крыла, она наткнулась на витраж, изображающий основание Арканума. Среди фигур великих магов она увидела женщину с посохом, у ног которой лежал поверженный монстр. И в углу витража была маленькая, едва заметная подпись: «D. Kraust. 497 г. от Основания».

Ее мать? Участница великих деяний Арканума? Это не вязалось с образом беглой целительницы, убитой по приказу Совета.

Сомнения, как черви, точили ее изнутри. Она должна была узнать правду. Но как? Спросить у Элмиры? Рискнуть и довериться Каэлу? Или продолжать играть роль шпионки для отца, рискуя жизнями тех, кто окружал ее здесь?

Вечером, сидя у камина, она взяла перо и чистый лист бумаги. Она должна была что-то решить. Написать отчет отцу? Ложный? Правдивый? Или…

Она посмотрела на пламя. Оно было обычным, оранжевым. Но она знала, что может сделать его зеленым. Холодным. Таким же холодным, как камень с голосом ее отца.

Она протянула руку к огню, но не для того, чтобы согреться. Она сконцентрировалась. Не на жизни. Не на смерти. На правде. Какой бы горькой она ни была.

И пламя в камине дрогнуло. Его цвет начал меняться. С оранжевого на желтый, с желтого на салатовый, и, наконец, на тот самый глубокий, ядовито-зеленый оттенок, который был ее визитной карточкой.

Оно горело ровно и холодно. И в его отблесках она увидела не ответы, а лишь свое собственное отражение — испуганную девушку с рыжими волосами и глазами, полыми от страха и неопределенности.

Глава 11. Архивная пыль и тень матери

Зеленое пламя в камине не давало ответов. Оно лишь холодно освещало ее одиночество. Но оно же дало ей решимость. Она не могла больше метаться между слепым доверием к отцу и страхом перед Арканумом. Ей нужны были факты. Правда о матери.

Самым логичным местом для поисков были архивы Академии. Но попасть туда, особенно в закрытые разделы, было практически невозможно для студентки первого курса. Нужен был доступ. Или помощь.

Мысль обратиться к Каэлу Вейлу была самой опасной и самой очевидной. Он был капитаном стражи, у него были полномочия. Но сказать ему: «Я ищу информацию о своей матери, которую, по словам моего отца-некроманта, вы убили»? Это было равносильно самоубийству.

Оставался один человек. Странный, непредсказуемый, но, как ни парадоксально, вызывающий доверие. Магистр Игнаций.

На следующем факультативе, когда другие студенты корпели над разбором простых заклинательных матриц, Аида подошла к его столу, заваленному хрупкими механизмами.

— Магистр, у меня к вам необычная просьба.

Игнаций поднял на нее взгляд, на мгновение оторвавшись от какого-то искрящегося цилиндра.

— Просьбы от тебя всегда необычные, Крауст. Говори.

— Мне нужен доступ в архив. В закрытые его части. К историческим записям.

Брови Игнация поползли вверх.

— Закрытые архивы? Это тебе зачем? Подготовка к экзамену по истории магии выглядит не столь масштабно.

Аида сделала глубокий вдох. Она решила пойти на смелый шаг — полуправда.

— Это… личное. Я ищу информацию о своей матери. Ее звали Даяна Крауст. Я почти ничего о ней не знаю, и… я слышала, что она когда-то была связана с Арканумом.

Она внимательно следила за его реакцией. Игнаций перестал ковыряться в механизме. Его взгляд стал серьезным.

— Даяна Крауст… — он произнес имя задумчиво. — Имя знакомое. Очень знакомое. — Он отложил инструменты и протер очки. — Закрытые архивы — не место для студенческих изысканий. Но… — он посмотрел на нее поверх стекол, — учитывая твои «уникальные таланты» и интерес капитана Вейла к твоей персоне, я могу сделать исключение. Как научный руководитель. Но только в моем присутствии. И ни слова никому. Понятно?

Облегчение хлынуло на нее такой волной, что она едва не пошатнулась.

— Понятно. Спасибо, магистр!

— Не благодари пока, — он хмыкнул. — Архивная пыль еще никого до добра не доводила. И факты, которые ты там найдешь, могут тебе не понравиться. Приходи сегодня, после ужина.

Архив Арканума оказался еще более грандиозным, чем главная библиотека. Это были бесконечные подземные уровни, заставленные стеллажами до самого сводчатого потолка. Воздух был густым и сухим, пахнущим древней бумагой, кожей и временем. Магические огни, запечатанные в сферах, мерцали тусклым светом.

Игнаций, бормоча что-то себе под нос, повел ее в самый дальний угол, где хранились генеалогические древа и личные дела магов прошлого.

— Крауст… Крауст… — он водил пальцем по корешкам толстых фолиантов. — Ага, вот. «Ведомость магистров и адептов. 480-510 гг. от Основания».

Он с трудом снял с полки тяжелый том и положил его на пюпитр. Пыль столбом поднялась в воздух.

— Ищи сама. У меня свои дела есть, — он указал на ящик с чертежами в соседнем проходе. — Но далеко не уходи.

Сердце Аиды бешено колотилось. Она осторожно начала листать пожелтевшие страницы, испещренные выцветшими чернилами. Имена, звания, даты… Она искала всего одно имя.

И нашла его. Почти в самом конце книги.

«Крауст, Даяна. Магистр-целитель. Принята в Арканум: 495 г. Отличилась в отражении Нашествия Теней в Зачарованных Лесах (497 г.). Погибла при исполнении долга: 502 г.»

Погибла при исполнении долга. Ни слова об убийстве. Ни слова о предательстве. Аида лихорадочно продолжила листать. В более поздних томах, в разделе послужных списков, она нашла чуть больше.

«…выслана с группой магов для расследования аномалии в районе Мглистых болот. Отряд уничтожен. Тела не найдены. Предполагается гибель от рук темных культов».

Темных культов. Гильдия Некромантов. Сердце Аиды упало. Версия отца получала подтверждение. Но что-то было не так. Слишком размыто. Слишком… удобно.

Она решила пойти дальше. Если ее мать была магистром, о ней могли быть статьи, упоминания. Она отправилась в раздел периодики — хроники Академии того времени.

Искала долго. И почти уже отчаялась, когда в скромном, ничем не примечательном ежемесячнике «Хроники Арканума» за 502 год ее взгляд упал на маленькую заметку на второй странице.

«Памяти магистра Даяны Крауст».

Заметка была короткой, стандартные слова скорби. Но под ней стояла подпись. Не официального лица. А человека.

«Она была светом в мире, погружающемся во тьму. Ее сердце было открыто для всех, даже для тех, кого мир отверг. Ее уход — незаживающая рана. Мы будем помнить. — М.В.»

М.В. Инициалы ничего ей не говорили. Но тон заметки был не официальным. Он был личным. Проникновенным. Кто-то знал ее мать близко. Кто-то скорбел о ней по-настоящему.

Аида вынула тонкий листок бумаги (она пришла подготовленной) и быстрым почерком переписала заметку. Ее руки дрожали. Это была первая зацепка. Первый луч света в официальной версии ее гибели.

— Нашла что-то интересное? — над ее ухом прозвучал голос Игнация. Он подошел так тихо, что она вздрогнула.

— Я… не знаю, — честно ответила Аида, показывая ему заметку. — Кто это? М.В.?

Игнаций взглянул на инициалы, и его лицо стало непроницаемым.

— Магистр Вейлан. Твоя преподавательница по биомантии.

У Аиды перехватило дыхание. Магистр Вейлан? Та самая строгая, сдержанная женщина? Она знала ее мать? И скорбела о ней?

— Они были… дружны? — осторожно спросила Аида.

— Нечто большее, — Игнаций отвел взгляд, снова погружаясь в тени архивных стеллажей. — Они были очень близки. Сестрами по духу, если не по крови. Гибель Даяны… сломала Веронику. Сделала ее такой, какой ты ее знаешь. Холодной, закрытой. — Он посмотрел на Аиду. — И теперь ты понимаешь, почему она проявила к тебе такой интерес? Ты — вылитая мать. Точная ее копия в молодости. Только с другими… способностями.

Глава 12. Исповедь в сумерках

Мысль о разговоре с магистром Вейлан не давала Аиде покоя несколько дней. Каждая их встреча на занятиях по биомантии превращалась в пытку. Аида ловила на себе ее взгляд — тяжелый, изучающий, полный какого-то невысказанного вопроса. Теперь, зная о прошлом, связывавшем Вейлан с ее матерью, Аида читала в этом взгляде не просто профессиональный интерес, а боль, приглушенную годами, но не исчезнувшую.

Она не могла просто подойти и спросить. Это было бы слишком прямо, слишком опасно. Нужен был предлог. И он представился сам собой.

На очередном занятии в анатомическом театре — на этот раз они изучали магическое строение светящегося мха — Аида решилась на отчаянный шаг. Когда Вейлан подошла проверить ее работу, Аида, делая вид, что сосредоточена на мхе, тихо, так, чтобы не слышали другие, произнесла:

— Магистр… я нашла одну старую заметку в архивах. В «Хрониках Арканума». За подписью М.В. О магистре Даяне Крауст.

Рука Вейлан, протянутая, чтобы поправить пробирку, замерла в воздухе. Аида видела, как побелели костяшки ее пальцев, сжавшихся в кулак. Но лицо магистра осталось невозмутимым.

— Архивы — не место для первокурсниц, мисс Крауст, — холодно ответила она, но ее голос дрогнул на последнем слоге. — И любопытство к вещам, тебя не касающимся, редко приводит к добру.

— Она была моей матерью, — еще тише выдохнула Аида, рискуя всем. — Я знаю, что она была магистром здесь. Что она погибла.

На этот раз маскировка не сработала. Глаза Вейлан расширились. В них мелькнуло шоковое узнавание, боль, гнев и что-то еще, чего Аида не смогла понять. Магистр резко отвернулась.

— После занятий. Мой кабинет, — бросила она через плечо и отошла, продолжая урок с ледяным спокойствием, которое теперь казалось хрупким, как тонкий лед.

Оставшееся время Аида провела в оцепенении. Она сделала это. Теперь пути назад не было.

Когда последний студент покинул анатомический театр, Аида набрала воздуха в легкие и направилась к кабинету целительницы. Дверь была приоткрыта. Она постучала и вошла.

Кабинет был погружен в сумерки. Вейлан не зажгла свет. Она стояла у окна, спиной к входу, глядя на заходящее солнце, которое окрашивало башни Арканума в багровые тона.

— Закрой дверь, — сказала она, не оборачиваясь.

Аида повиновалась. В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей в камине.

— Ты очень на нее похожа, — наконец проговорила Вейлан. Ее голос звучал устало и приглушенно, без привычной твердости. — Точнее, на ту, кем она была до того, как… — она не договорила, резко обернулась. Ее лицо в сумерках казалось изможденным. — Кто ты на самом деле? И как ты посмела прийти сюда, под ее именем?

Это был момент истины. Лгать сейчас значило потерять последний шанс узнать правду. Аида сделала шаг вперед.

— Мое настоящее имя — Аида. Даяна Крауст — имя моей матери. Мой отец… Малкор Блекберд… он сказал мне, что она когда я была совсем маленькой, обвиняя в ее смерти магов Арканиума. Он отправил меня сюда, чтобы я шпионила за вами, чтобы отомстить за ее смерть.

Она выпалила все одним духом, ожидая всего — крика, обвинений, молнии карающей магии. Но Вейлан лишь медленно опустилась в свое кресло, как будто кости ее внезапно утратили крепость.

— Блекберд… — она произнесла это имя с таким отвращением, что Аида почувствовала себя грязной. — Он не просто лгун. Он — чудовище. Он не только убил ее… он скрыл это и вырастил тебя на лжи, используя ее образ.

— Убил? — Аида почувствовала, как пол уходит из-под ног. — Но… в архивах сказано, что она погибла двадцать лет назад! Если это правда, то как я могу быть ее дочерью? Мне всего семнадцать!

Это была главная нестыковка, та самая, что не давала ей покоя с момента находки в архиве.

Вейлан смотрела на нее с бесконечной жалостью.

— Двадцать лет… — она горько улыбнулась. — Да, официальная дата — это ложь, прикрывающая неудачу Совета. Но и настоящая дата… она была пятнадцать лет назад. Отряд, в котором была Даяна, отправился расследовать деятельность некромантов на Мглистых болотах. Это была ловушка, дитя. Блекберд знал, что она в отряде. Он предложил ей сдаться. Перейти на его сторону. Она отказалась. Она сражалась до конца, пытаясь спасти других. И он убил ее. Собственноручно.

Аида стояла, не в силах пошевелиться. Хронология сходилась. Но это означало, что отец забрал ее, маленькую девочку, после убийства матери и все эти годы врал ей, сдвинув дату смерти, чтобы скрыть свое преступление. Цинизм и жестокость этого осознания были ошеломляющими.

— Почему… почему вы мне верите? — прошептала она. — Я — его дочь. Вы должны меня ненавидеть.

Вейлан подняла на нее глаза. В них уже не было ненависти. Только бесконечная усталость и какая-то странная, горькая жалость.

— Потому что ты пришла ко мне. И сказала правду. И потому что в тебе есть ее свет. Я видела это, когда ты «усыпила» голема. И когда помогла той птице. Даяна была целительницей. Ее дар был даром жизни и сострадания. И часть этого дара живет в тебе, несмотря на всю тьму, которой он тебя окружил.

Она встала и подошла к книжному шкафу. Достала оттуда маленькую, изящную шкатулку. Внутри, на бархатной подушечке, лежал медальон.

— Это ее, — тихо сказала Вейлан, протягивая медальон Аиде. — Я храню его все эти годы.

Аида дрожащей рукой взяла медальон. Он был теплым. Внутри был крошечный портрет — та самая улыбающаяся рыжеволосая женщина, чей портрет она видела в кабинете отца. Но здесь она выглядела живой, счастливой. Ее глаза сияли.

— Она была бы горда тобой, — сказала Вейлан. — За то, что ты нашла в себе силы усомниться. За то, что ищешь правду.

Слезы, которые Аида сдерживала все эти годы, наконец хлынули из ее глаз. Она плакала не только от горя, но и от освобождения. Бремя лжи, под которым она жила, треснуло.

— Что мне теперь делать? — спросила она, вытирая лицо. — Он ждет отчета. Он пришлет своего «стеклянного ворона». Если я не выполню его приказ…

Глава 13. Наследство Стеклянного Ворона

Тишина в кабинете Вейлан после слов Элмиры была густой и звенящей. Вопрос старухи висел в воздухе, как отравленный клинок: «Спроси себя — почему? Только потому, что ты его дочь? Или в тебе было что-то еще, что ему было нужно?»

Аида сжала медальон с портретом матери так сильно, что металл врезался ей в ладонь. Она смотрела на улыбающееся лицо женщины, которую почти не помнила — лишь смутные обрывки: запах полевых трав, теплые руки, колыбельная, мелодию которой она не могла воспроизвести, но чувствовала где-то глубоко внутри. И теперь эти обрывки наполнялись новым, ужасающим смыслом.

— Что он мог во мне хотеть? — голос Аиды сорвался на шепот. — Я была ребенком.

— Ребенком, в котором текла кровь двух могущественных линий, — мрачно произнесла Элмира, выходя из тени. Ее зеленые глаза, почти светящиеся в полумраке, были прикованы к Аиде. — Кровь Блекбердов, дарующая власть над смертью. И кровь Крауст — магистра-целительницы Арканума, чья сила была противоположной. Ты — ходячее противоречие. Живой мост между светом и тьмой. Для такого мага, как твой отец, ты не просто дочь. Ты — уникальный эксперимент. Идеальный инструмент.

Вейлан мрачно кивнула, вставая и подходя к камину. Она бросила в огонь щепотку сухих трав, и воздух наполнился горьковатым ароматом полыни.

— Элмира права. Малкор всегда был одержим симбиозом противоположностей. Он считал, что именно в точке их столкновения рождается истинная, абсолютная сила. Забрать тебя после смерти Даяны… это была не просто месть или желание вырастить наследницу. Это был акт обладания. Он взял то, что принадлежало нам — светлую часть наследия твоей матери, — и попытался подчинить его своей воле, вырастив в лаборатории собственной ненависти.

Аида почувствовала, как ее тошнит. Вся ее жизнь, все ее «особенное» воспитание, изоляция, строгие уроки — все это было не подготовкой лидера, а… выращиванием артефакта. Она была не дочерью, а живым оружием, которое ее отец ковал годами.

— Его план провалился, — вдруг четко сказала она, поднимая голову. Слезы высохли, оставив после себя холодную, твердую решимость. — Я не стала тем, кем он хотел. Его «инструмент» сломался.

— Или начал мыслить самостоятельно, — поправила Элмира с кривой усмешкой. — Что, возможно, еще опаснее для него. Он этого не допустит.

Как будто в ответ на ее слова, в оконное стекло с глухим стуком ударилось что-то черное. Все трое вздрогнули. На подоконнике, как в тот злополучный вечер, сидел Стеклянный Ворон. Его неестественно блестящие глаза были устремлены прямо на Аиду. На этот раз он не улетел сразу. Он держал в клюве маленький, свернутый в трубочку свиток.

Аида, преодолевая отвращение, открыла окно. Холодный ночной воздух ворвался в кабинет. Ворон неподвижно позволил ей взять свиток, затем взмахнул крыльями и исчез в темноте.

Свиток был туго свернут и перевязан черной лентой. Аида развернула его. Почерк был знакомым — острым, безжалостным, почерком ее отца.

«Дочь. Легенда трещит по швам. Твое присутствие в Аркануме вызвало нежелательное внимание. Время игр окончено. Завтра, в час ночи, на старом кладбище за чертой города. Придешь одна. Узнаешь свое истинное предназначение. Не явишься — последствия для твоих новых «друзей» будут необратимы. Не заставляй меня напоминать тебе о цене неповиновения. Отец.»

Аида медленно опустила руку со свитком. Ледяной ужас сковал ее тело. Он знал. Он знал, что она здесь, в кабинете Вейлан. Он знал, что она не одна. Его угроза была адресована не только ей.

— Он… он следил за мной, — прошептала она, передавая свиток Вейлан.

Та быстро прочла его, и ее лицо исказилось гримасой гнева и страха.

— Кладбище… — проронила Элмира, подойдя ближе и бросив взгляд на свиток. — Классика. Он хочет встретиться с тобой на своей территории. Где сама земля будет на его стороне.

— Это ловушка, — твердо сказала Вейлан. — Ты не можешь идти.

— А если я не пойду, он нанесет удар по вам, — возразила Аида. Голос ее окреп. Страх отступал, уступая место ясности. — По Лине. По Каэлу. По всем, с кем я контактировала. Я не могу допустить этого.

— Тогда это будет засада, — Вейлан сжала свиток в кулаке. — Мы предупредим Стражу. Каэл…

— Нет! — резко оборвала ее Аида. — Если он увидит хоть намек на Стражу, он исполнит свою угрозу. Он не блефует. Я знаю его. — Она сделала глубокий вдох. — Я должна пойти. Одна.

— Это самоубийство, дитя!

— Нет, — в разговор снова вступила Элмира. Ее взгляд был острым, как бритва. — Это проверка. Он хочет посмотреть, чья сторона в тебе сильнее. Ты, воспитанная им, или ты, дочь Даяны. Он дает тебе выбор. Вернуться к нему… или подписать смертный приговор тем, кого ты, против его воли, начала ценить.

Аида посмотрела на портрет матери в медальоне, затем на двух женщин, которые за несколько минут стали ее единственными союзниками в этом мире лжи.

— У меня нет выбора, — тихо сказала она. — Но у меня есть кое-что, чего он не ожидает.

— Что? — спросила Вейлан.

— Правду, — ответила Аида. — И вас.

Элмира хрипло рассмеялась.

— Вот это дух! Похоже, эксперимент Малкора дал совсем не те результаты, на которые он рассчитывал. Ладно. Если ты идешь на кладбище, ты идешь не с пустыми руками.

Старуха подошла к Аиде и положила свою высохшую, похожую на корягу руку ей на голову. На мгновение Аиде показалось, что по ее коже пробежал холодный ток.

— Я дам тебе одну ниточку. Один скромный подарок. Когда придешь на кладбище, найди самую старую могилу. Самую забытую. Прикоснись к камню и слушай. Мертвые помнят тех, кто приносит им покой. И ненавидят тех, кто тревожит их вечный сон. Они могут стать твоими союзниками… или его оружием. Все зависит от тебя.

Вейлан, тем временем, открыла потайной ящик в своем столе и достала оттуда маленький амулет — серебряную ветвь с каплей застывшей смолы в центре.

— Это… это было ее, — она протянула амулет Аиде. — Он хранит в себе каплю жизни, последнюю каплю силы Даяны. Он может защитить тебя один раз. От одного смертельного заклинания или проклятия. Используй с умом.

Глава 14. Кладбище забытых душ

Ночь сгущалась над Арканумом, холодная и беззвездная. Аида стояла у окна своей комнаты, глядя на огни Нижнего Посада, которые казались такими далекими и беззаботными. В кармане ее плаща лежал свиток с приказом отца. Два амулета: холодный металл медальона и живое тепло браслета из дерева с каплей смолы. Ее руки были пусты, но она чувствовала свою силу, тихую и готовую, как сжатая пружина.

Она не стала дожидаться полуночи. Проскользнув по темным коридорам, как тень, она покинула Академию. Спуск по горной тропе был долгим. Каждый шорох, каждый крик ночной птицы заставлял ее вздрагивать. Она чувствовала себя мышью, идущей на зов змеи.

Старое кладбище располагалось за чертой города, в долине, куда даже лунный свет, кажется, боялся заглядывать. Оно было ограждено покосившейся железной оградой, а калитка висела на одной петле, скрипя на ветру, словно стон забытой души. Воздух был густым и сладковатым, пахнущим влажной землей, разложением и… озоном. Признак активной некромантии.

Аида переступила через порог. Ее ноги утопали в ковре из влажной хвои и мха, поглощавшем звук шагов. Она шла по центральной аллее, мимо почерневших от времени надгробий, скрюченных, как костяные пальцы, тянущихся из-под земли. Шепот здесь был оглушительным. Не тихим фоном, как в Академии, а настойчивым, требовательным хором сотен голосов. Они молили о покое, проклинали живых, шептали забытые тайны. Элмира была права. Это была его территория.

Она вспомнила слова старухи и стала искать самую старую могилу. Ее взгляд упал на массивный, покрытый черным лишайником склеп в дальнем углу кладбища. Надпись на нем была почти стерта. Она подошла и, преодолевая отвращение, положила ладонь на холодный, шершавый камень.

«Слушай», — мысленно приказала она себе.

И пошел не поток слов, а поток образов, эмоций, воспоминаний. Она увидела человека, похороненного здесь — старого отшельника, мага, искавшего уединения от мира. Она почувствовала его любовь к тишине, его разочарование в людях, его спокойную готовность к смерти. И затем — гнев. Глубокий, тлеющий гнев от того, что его покой нарушают. Не она. Кто-то другой. Тот, кто приходил сюда недавно, чья энергия была черной, как смоль, и холодной, как лед в глубине зимы. Ее отец.

Мертвые не любили Малкора Блекберда. Они видели в нем насильника, грабителя их вечного сна.

«Он здесь», — прошептали ей камни. «Он ждет».

Аида отдернула руку. Теперь она знала. Она была не просто гостьей. Она была оружием в руках мертвых, их шансом на месть.

— Вовремя, — раздался знакомый голос из темноты.

Из-за склепа вышел он. Малкор Блекберд. Высокий, прямой, одетый в простые темные одежды, не скрывавшие его власти. Его лицо в ночи было бледным пятном, а глаза горели холодным зеленоватым огнем — отражением ее собственного дара, но искаженным, лишенным жизни.

— Я рад, что ты помнишь о послушании, дочь.

— Я помню о многом, отец, — ответила Аида, и ее голос прозвучал удивительно твердо. — В том числе и о лжи.

Он не среагировал. Лишь слегка склонил голову.

— Ложь — относительное понятие. Я дал тебе правду, необходимую для выживания. А теперь пришло время для правды, необходимой для власти.

Он сделал шаг вперед. Земля под его ногами будто застыла.

— Твои успехи в Аркануме… неожиданны. Зеленое пламя. Контроль над големом. Ты привлекаешь внимание не тех людей. Вейлан. Игнаций. Капитан стражи. Ты забываешь о своей цели.

— Моя цель была основана на обмане! — выкрикнула Аида, и ее слова прозвучали громко в мертвой тишине кладбища. — Ты убил ее! Ты убил мою мать! И ты врал мне все эти годы!

Наконец-то на его лице появилась эмоция. Не раскаяние, а раздражение. Как если бы дорогой, но непослушный инструмент внезапно вышел из-под контроля.

— Даяна сделала свой выбор. Она выбрала сторону наших врагов. Ее смерть была необходима. А твое воспитание… — он окинул ее взглядом с ног до головы, — было моим правом. Я сделал тебя сильной.

— Ты сделал меня оружием! — гнев, копившийся годами, прорвался наружу. — Я не твой эксперимент!

— Нет? — он улыбнулся, и это было страшнее любой угрозы. — Тогда докажи. Покажи мне, что ты нечто большее.

Он резким движением руки провел в воздухе. Земля на одной из свежих могил вздыбилась, и из нее медленно, с хрустом костей, поднялся скелет в истлевших одеждах стражника. В глазницах его зажегся знакомый зеленый огонь.

— Уничтожь его, — холодно приказал Блекберд. — Покажи свою силу. Используй тот дар, что я в тебя вложил. Дар нашей крови.

Аида смотрела на зомби, который неуверенно шагнул в ее сторону. Это был тест. Повиновение или бунт. Использовать некромантию — значит признать свою принадлежность к нему. Отказаться — показать слабость.

Она закрыла глаза. Она чувствовала связь, тонкую нить темной магии, которая тянулась от отца к скелету. Она могла бы перерезать ее, как сделала с големом. Но это была бы та же магия, просто другая ее грань.

Вместо этого она сделала то, чему научилась у Элмиры. Она обратилась не к магии, а к самому мертвецу. К эху его жизни. Она почувствовала его — молодого солдата, скучающего по семье, мечтающего о мирной жизни. Она почувствовала его боль, его страх в последний миг жизни.

— Успокойся, — прошептала она, глядя на горящие глазницы. — Ты свободен. Иди к свету.

Ее слова не были заклинанием. Они были просьбой. Данью уважения.

И случилось невероятное. Зеленый огонь в глазницах скелета не погас. Он изменился. Из зловещего и холодного он стал… мягким. Теплым. Почти золотистым. Скелет остановился. Он повернул свою черепную коробку к Аиде и… кивнул. Один раз. Затем кости рассыпались на землю с тихим шелестом, как сухие ветки. Но не от разрушения. От освобождения. Магия, связывавшая их, просто… отпустила его.

Малкор Блекберд смотрел на это молча. Его лицо было каменным.

— Любопытно, — наконец произнес он. — Ты не уничтожила мое творение. Ты… очистила его. Дала ему покой. Этому тебя не учил я.