Изумрудное золото. Тень

Глава 1

Скользя маслянистой кистью по холсту, художница мысленно ругала стоящую за спиной мать. Угрожая магическим наказанием, та заставила нарисовать зеленоглазую блондинку. И не какую-нибудь, а с «покладистым характером».

«Будто носом ткнула, что не обладаю подобной добродетелью!» — поморщилась Розалия, вдыхая смешанный запах красок, лака, разбавителя и магической эссенции.

Она не умела угождать. В пятилетнем возрасте услышав в свою сторону: «Пустая трата сил любить такого ребёнка…» — осознала материнскую отчуждённость. И в пику перестала чтить старших. Не важно, родственник или пришлый, — со всеми спорила, отстаивая свои убеждения. Подобная непримиримость порождала конфликты, они — наказания.

Рыжеволосую бестию часто запирали в лабиринте пещер, где днём правила кромешная мгла, а по ночам лунный свет обнимал потрёпанные временем мегалиты — наследие древних магов. Когда сизый свет касался пропитанных магией стен, припорошённых лёгким туманом, илистые подземелья словно оживали. Слышались чьи-то шаги и шорох одежд, ощущалось холодное дыхание у уха, а увещевательный шёпот просил покориться.

Она не знала, кто или что шептало, увещевало, усмиряло, но противилась безволию. Вспоминала светлые дни, проводимые вместе со старшими сестрой и братом, когда это было ещё возможно. Эти отблески поддержки придавали уверенности и сил, позволяя храбро бродить по узким каменным проходам, от центра самой большой пещеры разбегавшихся «паучьими лапками». Одни вели к рекам лавы, где обитали юркие хэйрин — полупризрачные огненные духи. Другие — в иномирье магических созданий, где правил Владыка Рэк — незыблемый.

Испокон веков портал в мир фамильяров охраняли отпрыски главной ветви рода Офью. И Розалия — наследница, которой в двадцать пять лет надлежало у матери перенять сан Хранительницы.

Или нет?

Стоя за спиной рисующей дочери, Скелия Офью надменно взирала на всё более явный результат её трудов. Приятная взгляду блондинка «оживала» прямо на глазах. Скоро картина будет завершена.

«Скоро…»

Высокородная женщина хранила много секретов. Приближённые люди — знали одни, но были такие, что передавались только по линии Хранительниц. Обычно. Сейчас глава рода Офью не спешила открывать свои карты, ведь в игре жизней нет однозначных ходов. Закономерности часто рушились, неустойчивость оказывалась спасением мира. И ей доподлинно известно, что нельзя полагаться ни на одно, ни на другое.

Во все времена знания утяжеляли путь знающего. Они же подкидывали способы решения поставленных задач. Так, если изначально вычеркнуть человека из сердца, можно обезопасить себя от будущей боли. Следуя данному постулату, Скелия всю любовь отдала старшей дочери Агьез, немного внимания сыну Вольгу, а последнему ребёнку отвела участь девочки для битья. Наказывала за любую провинность и ссылала в илистые подземелья.

— Ради её же блага! — часто заявляла на недовольство сына.

У одного из ответвлений подземелья находился скрытый печатью невидимости магический лес, в котором обитали иномирцы. Благодаря мысленному контакту с ними, Розалия расширила свои ментальные способности. Что позволило ей в возрасте тринадцати лет освоить редкое магическое направление — художество, а чуть позднее — тайное умение народа Скрипачей с помощью музыки управлять эмоциями людей.

«Розалия — самородок. Но характер паршивый!», — часто думала мать о младшей дочери, вслух не признавая её уникальности. Она намеренно опускала похвалу и одобрение. Зато открыто порицала за недостатки, наказывала за отступничество и контролировала каждый шаг. Навязывала свою волю, если требовалось угрожала, как в нынешней ситуации с созданием кроткого образа светловолосой девушки.

Не глядя на мать и отступив на шаг от своего творения, Розалия надменно взирала на завершённый результат ненавистной работы.

— Идеально? — уточнила у заказчицы.

— Сносно. — Дыхнуло холодом от Скелии Офью.

И неважно, что образ обнажённой блондинки мастерски прописан: все заявленные родинки на своём месте, мелкие шрамики — где положено, размер груди и округлость бёдер — соблюдены, и покладистый характер, и поза покорности.

Розалия разозлилась. Брошенная ею кисть, ударившись о стену, упала на столик, заляпав отполированную поверхность краской.

— Если тошнит от моих творений, держись подальше! — девушка глянула зверем.

Скелия Офью высокомерно приподняла левую бровь.

— Неужели тошнит?

— Не придирайся!

— Почему нет?

— Ты…

— Старше и мудрее, — заметила она.

«Бесподобная неуместность!» — мысленно взвилась рыжеволосая бестия.

— Что старше — не спорю. В мудрости — сомневаюсь! — припечатала вслух.

— Это что-то меняет?

— Я больше не стану подчиняться!

— Да ну? — Выразительный взгляд на холст — итог этого «не стану».

Вспомнив приставленный к горлу магический кинжал, Розалия прошипела:

— Ты не оставила мне выбора…

— Первый и последний раз? — оскорбительно сыронизировала глава рода Офью.

— Я найду способ…

— Правда?

— Я…

— Много «я», дорогая. Со столь неумелым подходом ты далеко не продвинешься. По судьбе лишена свободы? Смирись!

— Ни за что!

Усмехнувшись строптивости дочери, аристократка замысловато переплела пальцы рук и стремительным движением выбила её душу из тела. Лишённое ментальной опоры, то тяжело упало в ближайшее кресло. За шею схватив бесплотность, оставшуюся вне физической оболочки, женщина впечатала её в недавно созданную картину. По изображению пошла рябь. От холста отслоился слепок и светловолосая девушка воплоти вывалилась на ледяной пол некогда сторожевой башни. А обнажённость нарисованного оригинала прикрыло голубое платье.

— Алия Сейт, — нарекла «новорождённую» Скелия. Присев на корточки перед магическим созданием, поддела за подбородок. Внимательно всмотрелась в голубые глаза, где робость мешалась с повиновением. Удовлетворённо улыбнулась. — Молодец, Розалия. Нет хуже врага, чем ты сама. Столь совершенную тюрьму только кисть мастера создаст, — первая похвала за многие годы. — Теперь никто не узнает, что в семье Офью рождаются «недужные». В своей извечной манере трясти грязным бельём во имя правды ты не сболтнёшь лишнего.

Глава 2

Восседая за массивным столом в своём кабинете, вдыхая запахи старой кожи и природной магии Вистов, средних лет мужчина в изумрудно-золотистом кардигане, накинутом поверх тёмной рубашки и брюк, пальцами крутил перьевую ручку и угрюмо глядел на свиток, требующий подписи.

— Раздражает! — бросил он Прядильщику Нитей Року, который заделался посредником Офью. — Они решили обратить меня в свою «веру»? — скривился в сторону отстранённо замкнутого, стоящего у дальнего окна высокого мужчины, чьё присутствие похуже клинка у горла.

— Подписывайте, Ваша Светлость!

Эсмонду Року не надо было повторять дважды. Обычно.

— Ну да, ну да. — Отложив ручку, герцог обхватил горлышко графина, собираясь тянуть время, пока позволяет выдержка. И вдруг понял, что в руке пусто. — Ты зараза, Эс! — выдал раздражённо и, откинувшись на спинку кресла, стал наблюдать за парящими в воздухе стеклянными лоскутами, что ещё недавно были ребристой посудиной, и рубиновыми волокнами — содержимым. — Такая потеря, — цыкнул недовольно.

— Подписывайте, Ваша Светлость! — повторил Прядильщик.

Официоз студенческого друга дико раздражал.

— Твоего наставника скука одолела? — Оло Вист продолжал оттягивать неизбежное.

Подумав немного, Эсмонд пожал плечами.

— Старость — не юность, по желанию не напляшешься.

— И он решил за мой счёт повеселиться?

— Сам дал повод. Не ной.

— Я помощи просил, а не этого, — хлопок ладонью по раздражающему свитку, что связывал его похуже магического проклятья. Условия — хоть вешайся!

— Что оплата не устраивает — дело твоё, — заметил Рок.

— Двинутая семейка! — выругался Вист в сторону поставщиков фамильяров. Не без их участия ему такие требования предъявили.

Рок резко развернулся, аж подошвы дорогих туфель скрипнули о пол. Привычного спокойствия как не бывало. От фигуры в чёрном дыхнуло вымораживающим холодом. Колючий взгляд и поза боевого мага — паршивый признак.

— Завязывай! — от него ударило изморосью.

Молодой Прядильщик выходил из себя редко. Повод всегда был один.

— Я не хотел задеть твою ненаглядную Агьез! — герцог замахал руками, признавая вину. Совсем подзабыл, что супруга Эсмонда из треклятого семейства. — С Офью наши взгляды всегда расходились. Сам знаешь.

— Ты узколоб! — оскорбил Рок.

Не впервой. Если верить истории и личному опыту — особенность Прядильщиков. Правду в лицо швыряют, как гнилую труху, даже если оппонент не согласен. Принимающие терпят. Враждовать с данными магами — себе дороже. Честные в доску! А люди чести боятся. Поэтому при лобовом столкновении лучше отступить, нежели ужом извиваться на сковороде истины.

— Ну, узколоб. Признаю. В любом случае, не причинял вреда иномирцам.

— И понимания не выказывал. Сытый и ухоженный раб — раб.

«Не скажи», — поморщился герцог, припомнив громогласного великана-деда. Его пара иномирцев — баловни судьбы. На кровати с хозяином спят, парную за компанию посещают. Как заявлял Орланд Вист: «Нет крепче дружбы, что куётся взаимностью…»

Используя ненормальность деда, как оправдание, герцог парировал:

— Вистам знакома гуманность. Но иномирцы, как породистые лошади: достаточно ухода и заботы. Абсурдно признавать за ними индивидуальность и право выбора!

— Думаешь, они врата пересекают, чтобы их за разумных существ не считали? Несмотря на твою убеждённость в обратном, Висты недалеко ушли от Висталей. Висы, другое дело.

Оло Вист терпеть не мог, когда указывали на связь с родоначальником его ветви. Вистали не просто догматики, порой они узурпаторы. По трупам пойдут, если потребуется. В одном хороши — отменные маги. Пусть даже больные на голову.

Века назад среди нескольких семей возник конфликт. В результате от королевского рода Висталей отделились две ветви: Висты и Висы. Последние перебрались за горный хребет Хавэй и обосновались в княжестве Саутон, а оставшиеся в пределах империи Висты держались подальше от дворцовых интриг. Так что при дворе по большей части присутствовали Вистали. И обычно именно из них древний артефакт Провидческий Камень Окольса выбирал претендента на пост архимага — соправителя империи ГВАА.

— Не сравнивай нас! — бросил герцог Прядильщику, который как никто другой должен понимать неуместность сравнения.

Оло Вист и Эсмонд Рок познакомились в период студенчества в Академии Стихий. Сдружились. Потом к ним подтянулся Вольг Офью. С ним у герцога оказалось много общего, но вот в отношении иномирцев они не сходились во мнении. И однажды разругались «насмерть». Столкновение на бычьем поле, когда они друг друга чуть на тот свет не отправили, вбило клин в отношения Виста и Офью. С той поры они не общались.

Вообще, если ситуацию рассматривать задним числом, можно было избежать лобового столкновения и просто отступить от скользкой темы, как происходило не единожды. Но, как говорится: «…обстоятельства сошлись!».

За неделю до конфликта у Виста исчез дед, оставивший лишь записку, что, дескать, Львиногривый и Гринда — его иномирцы — призвали отправиться в странствие. В результате обязательства главы рода в одночасье свалились на неготового к такой ответственности внука. С той поры он возненавидел «прихвостней» фамильяров. В результате с другом схлестнулся на ровном месте и имеющий место итог не заставил себя ждать.

«Узколобость — это приговор!» — покачал головой Прядильщик, наблюдавший за другом.

— Наставник уговорил Офью помочь, — он вернул разговор в необходимое русло. — Их условие — ты. Вернее, твоё посильное участие в общении с иномирцем. Зовут Фурэа — дикий. Найди к нему подход и обретёшь силы, какие не снились.

— Эта ересь мне отродясь не являлась. Даже во сне!

— Значит, дальше гнись под своим тестем. Требование Офью я озвучил.

Оло Вист раздражённо потёр переносицу. Его никогда не прельщала власть. С лихвой хватало внутрисемейных проблем, чтобы влезать в дебри интриг и противостояний. Однако в негласной войне, развязанной Гастингом Арже, отцом его супруги, позарез нужны связи. И, как назло, единственный горизонт с нужными возможностями — поставщики фамильяров. Паршивый расклад.