Изъян в сказке

Глава первая. Дороги Шеана

Шенаские дороги построил Радовик Третий — чтобы было сподручней перевозить товары. Зианские, лиррийские и остеррадские товары потекли в Шеан, а стенийские рыба, лес и меха — в соседние страны. Другие короли иногда распоряжались подложить по краям камней, но основы трактов оставались неизменными с лишком пятьсот лет.

И все эти годы дороги топтали бродяги. Среди них встречались опустившиеся нищие, которых гнали от города к городу, жулики всех мастей, беглые монахи, ленивые студенты, младшие сыновья, странствующие поэты и прочий сброд. Они не могли позволить себе лошадь или даже осла, поэтому стирали в кровь ноги, если только не попадался какой-нибудь доброхот, готовый пустить бродягу к себе в телегу.

В этот раз двоим бродягам повезло — они с комфортом устроились на деревянном настиле, привалились спинами к мягким тюкам с тканями. Мужчине на вид было около тридцати — в тёмных волосах серебрились одинокие прядки, бородка весьма щегольского вида тоже начинала седеть. Однако зелёные глаза смотрели молодо и живо. Мужчина носил ярко-красный малиновый дублет из крепкой кожи, крепкие тканые штаны и превосходные сапоги. На такие могли бы позариться и бродяги, и разбойники. Но из-за голенища сапога у мужчины торчал нож, и складывалось впечатление, что он там отнюдь не для красоты. Мужчина держал в руках довольно старую цитру с новыми струнами и задумчиво перебирал их.

Рядом сидела, внимательно глядя на руки музыканта, юная девушка, едва-едва вышедшая из детского возраста. Очень хорошенькая: золотистые волосы, голубые глаза, милое личико. Если бы не стоптанные ботинки, её легко было бы принять за девицу благородных кровей.

— Сыграй про леди Майлу! — попросила девушка.

Музыкант по имени Рей недовольно помотал головой и сообщил:

— И не подумаю. Благородным леди о подобном даже думать нельзя!

— Раньше было можно! — надулась девушка.

Рей выругался себе под нос и, кажется, нарочно заиграл самую нудную песню из своего репертуара — что-то там про красоты полей и благодать дождя. Мэгг состроила ещё более недовольную рожицу и демонстративно повернулась к музыканту спиной. А потом перебралась через тюки к детям торговца детям — играть в ладошки. Из-за тюков после паузы донеслись переливы — вступление к её любимой балладе.

— Всегда он так! — пожаловалась Мэгг и тут же пропустила хлопок, из-за чего дети залились звонким смехом.

— Он твой папка?

Раньше Мэгг отвечала на этот вопрос: «Почти», — а теперь решительно помотала головой.

Действительно, Рей не был её отцом. Но он был единственным близким ей человеком во всём огромном мире. Она знала, что её настоящие родители умерли, но совсем не помнила их. Всё, что хранилось в её памяти, это бесконечные дороги. И всегда — Рей рядом. Они обошли всю огромную Стению, прежде чем три года назад не осели в маленьком городке на юге страны.

Там Рей, превосходный музыкант, устроился учителем к дочкам богатого купца, а Мэгг определил в школу при монастыре Серых сестёр. Он ещё прежде научил её читать и писать, заставив затвердить Святейшую книгу наизусть и вызубрить длинный список королей и королев. В монастыре Мэгг научилась рукоделию, молитвам и домашнему хозяйству.

Всё это, на самом деле, было бы совершенно бесполезно для нищей девчонки. Но у Мэгг была одна тайна. Рей открыл её, когда Мэгг исполнилось семь. Они тогда остановились на ночлег в лесу, Рей присел на корточки, заглянул девочке в глаза и серьёзно сказал:

— Однажды ты станешь богатой леди.

Мэгг тогда уже немного знала, как всё в мире устроено. Она рассмеялась, подумав, что музыкант так шутит. Он, бывало, придумывал и смешнее игры.

— Это серьёзно, Мэгги! Я говорю правду. Тебя ждёт блестящее будущее. Ты будешь сиять на балах в королевском дворце Шеана, а потом выйдешь замуж за какого-нибудь милорда, владельца огромных земель. Это — то, чего хотели для тебя твои родители. То, чего ты заслуживаешь по праву.

Мэгг ему поверила, хотя Рей больше не ответил ни на один вопрос.

И вот, теперь, после трёх лет спокойной оседлой жизни, они снова снялись с места. В один из вечеров поэт вернулся на их маленький скромный чердак позже обычного. Вместо малинового дублета на нем была чёрная тонкая рубаха, а на шее повязан чёрный же платок.

Мэгги вскочила со своей узкой кровати и взволнованно спросила:

— В чём дело?

— Завтра мы уходим отсюда!

— Куда?

Рей, кажется, собирался напомнить ей о послушании, но передумал.

— В Шеан. Моя леди, вам нужно успеть на бал в честь Дня окончания года, — и шутливо ей поклонился.

Они собрались в один день, простились с теми, кто дал им приют и ушли — пешком. На городской площади в центре Харроу Мэгг засмотрелась на громадную статую, изображавшую рослого лорда в доспехах и маленькую леди в пышном платье. Спросила:

— Кто они?

Рей пожал плечами:

— Завоеватель Остеррада и его жена, наверное — кому бы ещё ставить здесь памятник?

— Остеррад завоевал Эйрих Первый, я помню, — почти с гордостью заявила Мэгг, а Рей щёлкнул её по носу:

— Плохо помнишь, иначе знала бы, что король потерпел поражение и отступил, а Остеррад завоевал королевский брат, милорд Дойл. Правда… — Рей оглянулся на оставшуюся позади статую, — я читал, что он был не рыцарем, а горбуном, так что, может, это и не он вовсе.

Мэгг внимательно вгляделась в мужественное лицо рыцаря, и по спине у неё прошёл холодок. Горбуны — они к несчастью, все знают. Она постаралась себя убедить, что это памятник кому-нибудь другому — не хотелось, чтобы взгляд медного на-самом-деле-горбуна смотрел ей в спину в такой сложной дороге.

Кажется, действительно, там на площади был вовсе не горбун. Во всяком случае, Мэгг и Рею повезло — они почти сразу нашли воз, который согласился довезти их до поворота на Стин за несложную помощь. Потом немного прошлись по сухому пыльному тракту, Рей заработал несколько медных монет и плотный ужин, спев в трактире. А утром им снова повезло — телега крестьянина с женой и ребятишками ехала аккурат в предместья столицы.

Глава вторая. Родственные узы

Первым, что увидела Мэгг, проснувшись, было пышное светло-зелёное платье. самое красивое из всех, которые она когда-либо видела.

— Рей, — прошептала она и неверяще переспросила: — Это мне?

— Я-то точно носить это не стану, — хмыкнул Рей откуда-то из угла и скомандовал: — Вставай и умывайся, да пошустрей, хочу посмотреть на тебя в этом.

Второй раз просить не пришлось. Мэгг немедленно соскочила с постели, наклонилась над жестяным тазом и как следует умылась в ставшей за ночь тёплой воде. Хотела было заняться волосами, но Рей не дал, сказав:

— Надевай это, — протянул белоснежную рубаху из тончайшей ткани и такие же панталоны, а сам отвернулся.

Мэгг быстро переоделась и смущённо охнула: одежда оказалась почти прозрачной.

— Не смотри! — пискнула она, но Рей уже повернулся, как-то странно дернул углом рта и пробормотал:

— Что я там нового увижу? Теперь это.

Поверх белья крепился корсет, но не такой, как на гравюрах, затягивающий талию до семи пальцев в обхвате, а достаточно свободный. Рей без труда завязал его на спине. Далее последовали юбки одного цвета, но разных оттенков, всего шесть штук, причём все — с разрезами и подворотами. И, наконец, Рей помог девушке надеть верхнюю часть платья, у которой, кажется, было своё название, но Мэгг не помнила его.

Мэгг попыталась осмотреть себя со всех сторон, но Рей не дал — усадил её на табурет, быстро расплёл её косу и принялся расчёсывать пряди, как делал это давно, пока она была совсем маленькой.

— Умельцы крутят некоторым леди на головах целые замки и корабли, — заметил он, ловко распутывая мельчайшие узелки, — но ты у нас девушка деревенская, тебе такого не полагается пока.

— Я бы не стала ходить с замком на голове, даже если бы мне за это платили, — ответила Мэгг, а Рей ощутимо дёрнул её за волосы и напомнил:

— Ты леди, тебе никто ничего не платит, кроме податей, — а потом прибавил мягко: — Следи за тем, что говоришь, малышка. Провал может стоить нам с тобой голов.

От этих слов радостное настроение, вызванное переодеванием в платье, улетучилось.

— Если нас раскроют, то казнят?

— Меня — наверняка, — спокойно сказал Рей, — а тебя, скорее всего, остригут и вышлют за город, предварительно выпоров кнутом.

По спине Мэгг прошли мурашки.

— Тогда зачем? Если тебя за это могут убить…

При одной мысли о том, что кто-то может убить Рея, стало жутко. Он был слишком живым для того, чтобы умирать!

— За всё, что я натворил в этой жизни, меня должны дважды повесить, один раз четвертовать и ещё один — сжечь на костре. Чему быть… — он рассмеялся, а Мэгг не рискнула спросить, что он мог такого сделать.

Скорее всего, это было художественное преувеличение, так им любимое — музыкантов и поэтов никто не вешал, не четвертовал и не сжигал.

— В любом случае, — продолжил он, — мы не попадёмся. Я всё выяснил точно. План превосходный. Ну-ка…

Он отошёл в сторону, а Мэгг подняла руки и осторожно ощупала прическу. Кажется, Рей сплёл ей что-то сложное из нескольких кос. Она встала с табурета и покружилась, так что юбки зашуршали вокруг, и спросила, попутно разглядывая, как причудливыми складками ложится ткань:

— Что за план?

— Сегодня тебя ждёт встреча с дедом.

Если бы Мэгг действительно была настоящей леди, на этих словах ей следовало бы рухнуть в обморок или хотя бы пошатнуться и схватиться за грудь, но она только спросила:

— С каким ещё дедом?

Всевышний, зачем ей дед, когда есть Рей? Тем более что он много раз говорил: родни, которая хотела бы её знать, у неё не осталось.

— Лорд Кэнт. Похоронил всю семью, наследника. Не знаю, поверил ли он моим бумагам и рассказам, но, кажется, сообразил, что лучше фальшивая двоюродная внучка, которую можно удачно выдать замуж, а её детям завещать титул, чем переход земель под управление короны и конец славного имени Кэнтов. В общем, — Рей нервно облизнул губы, — он согласился вывести тебя в свет.

Мэгг замерла посреди комнаты. Сказка становилась реальностью. С богатым родственником она легко произведёт впечатление настоящей леди, войдёт в свет и отыщет себе знатного мужа. Всё так, как Рей обещал ей много лет назад. Ещё немного, и отступать будет поздно. Она повернулась к Рею, подошла к нему и крепко обняла за шею, пряча лицо на груди, не в силах понять, какие чувства её обуревают. Была ли это любовь воспитанницы к наставнику или девушки к мужчине — она не разбирала и сама, но знала, что её сердце стучит, полное самого волшебного чувства из всех, что ей доводилось испытывать.

Рей обнял её в ответ, прижал к себе, аккуратно погладил по голове и сказал:

— У тебя будет всё, о чём ты мечтаешь, малышка. Всё, чего заслуживаешь.

Мэгг простояла бы так вечность, но Рей быстро оттолкнул её от себя, потянулся было, кажется, взъерошить ей волосы, но передумал и осторожно щёлкнул по носу.

— Пора.

За свою жизнь Мэгг повидала множество дорог и придорожных канав, широких полей и пролесков, бывала не раз в корчмах и гостиных дворах, однажды они с Реем заглянули в настоящий театр с огромной сценой, но ни разу ей не приходилось оказываться в домах лордов.

Когда слуга — лысый мужчина в ярко-алом камзоле и узких белых штанах — распахнул перед ней и Реем огромные деревянные двери, Мэгг отчётливо ощутила желание сбежать, подхватив юбки ставшего вдруг очень тяжёлым платья. А оттого, что Рей расстался со своей цитрой и малиновым камзолом, перестав походить на самого себя, было ещё страшней.

Он, похоже, угадал её мысль и крепко сжал её локоть, не то поддерживая, не то давая понять, что никуда не отпустит. Пришлось, ступая по очень чистому блестящему полу запачканными в пыли новыми ботинками, идти по огромному холлу и пытаться не крутить головой из стороны в сторону.

А посмотреть, между тем, было на что. Потолок казался выше, чем в святейших домах, и с него спускались на толстых цепях две огромные люстры, утыканные свечами, как ёж иглами. На стенах висели картины: портреты важных лордов и достойных леди. Леди были разные, а лорды походили друг на друга и отличались хорошим здоровьем и крепким сложением. На гостей, как показалось Мэгг, все смотрели неодобрительно.