К дьяволу истинность

ГЛАВА 1. ЭРИВАЛЬД

Подпрыгивая на очередной кочке, я крепче прижимаю к себе драгоценную шкатулку, не в силах подавить наползающую на лицо улыбку.

— Еще чуть-чуть, и карета взорвется от твоей радости... — ворчит моя телохранительница. — Надо было ехать на лошади.

Я счастливо вздыхаю и откидываюсь на спинку сидения.

— Помолчи... Что ты вообще понимаешь?

Аккуратно большим пальцем вожу по узору на крышке и представляю реакцию Кайрана, когда я подарю ему это. Драгоценный кинжал из утерянной древней драконьей стали, что добывали еще на горах Эвиона. Легендарное оружие, выкованное великим мастером Эдвульдом, ценность которого невозможно ни описать, ни объяснить.

Кайран еще с малых лет рассказывал мне об этой потерянной реликвии, и каждый раз его взгляд загорался тысячей искорок, таких теплых, что в них можно было бы согреться даже в самую лютую стужу.

Лишь Единый знает, каких трудов мне стоило достать его, сколько насмешек и пренебрежения мне пришлось вынести, но это все ведь такой пустяк... Все меркнет перед той радостью, которую испытает Кайран, когда получит его.

В моей груди столько восторга, что хочется кричать и петь, лишь воображая себе эту сцену. Я еще крепче прижимаю к себе шкатулку и не могу сдержать смешок. Внутри так щекочет, и так сильно бьется сердце... Это вообще нормально быть такой безудержно влюбленной в своего истинного?

— Все-все... Прекращай, умоляю... — стонет Гарсия. — Мы уже все поняли... Твои вздохи и хихиканья слышал уже весь гарнизон. О, Единый...

Я кладу щеку на бок шкатулки и, весело прищуриваясь, смотрю на девушку в черных легких доспехах.

— Когда-нибудь и ты познаешь это блаженное чувство любви, — заговорщически шепчу я.

Гарсия делает движение, словно ее тошнит, а потом фыркает.

— Ты проклинаешь меня, что ли?

— Я желаю тебе счастья, глупышка! — смеюсь я.

— Вот уж увольте... — ворчит она и поворачивается к окну, а затем облегченно выдыхает и закатывает глаза, вознося молитву Единому. — Мы приехали! Наконец-то, это закончится!

Я тут же прилипаю носом к окну, готовая выпрыгнуть из кареты прямо на ходу, чтобы скорее побежать к Кайрану. Останавливает лишь то, что такое поведение не должно быть свойственно будущей императрице. И если домашние уже привыкли к такому, то при дворе моей порывистости не оценят.

Поэтому, когда карета останавливается, я принимаю руку рыцаря и чинно схожу вниз, являя собой пример благоразумия и воспитанности. Но стоит мне бросить взгляд на дворец - представить, что где-то там за бумагами работает Кайран, и что совсем скоро он получит подарок, о котором даже и мечтать не смел, как все мое благоразумие сметает безумной волной предвкушения, и я, подхватив юбки одной рукой и крепче прижав шкатулку другой, бегу вверх по лестнице, под окрики стражи и рыцарей.

Внутри бурлит веселье и радость, и я не сдерживаю смеха, пролетая мимо камердинера, на лице которого отчего-то застывает странное встревоженное выражение. Но разве у меня есть хоть мгновение, чтобы задуматься об этом?

За мной гонится уже целая орава слуг вперемешку с рыцарями, наперебой призывая меня к поддержанию принятого церемониала. Какая глупость, правда? Посмотрела бы я на них, если бы им не терпелось принести в дар своему возлюбленному утерянное сокровище его рода! Лучше выслушаю потом нравоучения от своих учителей, но сейчас порадуюсь вволю!

Под стук каблучков, эхом отражавшимся от стен, я быстро пробегаю мимо приемной залы, направляясь прямо к кабинету Кайрана. Но что-то заставляет меня остановиться. Это было неведомое ощущение на уровне интуиции, к которой я прислушивалась с малых лет. Я торможу, шумно дыша после забега вверх по ступенькам, но отчего-то стараюсь вдыхать и выдыхать, как можно тише и на цыпочках подкрадываюсь к приоткрытой двери.

Гонящаяся толпа также замирает на небольшом расстоянии от меня, словно натыкаясь на невидимую стену. Будто бы следуя негласному закону, суть которого витает в воздухе, никто не произносит ни слова. Ощущая на себя с десяток напряженных глаз, я, все еще улыбаясь, осторожно заглядываю в небольшую щелочку, и улыбка застывает на губах.

— Когда ты ей скажешь? — капризно произносит невероятной красоты девушка, сидя на коленях у Кайрана.

Он в ответ улыбается, берет локон ее золотистых волос и прижимает к губам, а затем долго и с наслаждением вдыхает, прикрывая глаза. Девушка смеется и несильно ударяет его по плечу.

— Я серьезно! Я твоя истинная, и хочу, чтобы вся империя считала таковой именно меня, а не эту самозванку!

Она смотрит на него ласково, но выжидающе, и Кайран в ответ гладит ее по голове с улыбкой.

— Все не так просто, радость моя.

Ровные розовые губки морщатся, и девушка хмурит брови.

— Что тут сложного? Вы просто заигрались! Она не твоя истинная, и дело с концом!

Куда подевался весь воздух? Я серьезно... Почему я не могу сделать ни единого вздоха? И тело... Почему мое тело совершенно не ощущается? Задыхаясь, я до боли стискиваю шкатулку. В груди надувается жгучий шар, который становится больше и больше с каждой секундой, а перед глазами все начинает расплываться и двоиться.

— Ты права, она – никто, но...

«Она – никто».

Шар лопается, взрывается, и огненная лава раскатывается по всему телу. Ощущение, словно все мои внутренности и кости разом бросили в кипяток. Но вместе с этим возвращается способность дышать, и я тут же делаю глубокий и шумный вдох.

Эти двое тут же вздрагивают, словно пойманные с поличным воришки, и оборачиваются к двери. А с моим миром продолжают твориться странности, и внезапно он сужается до точек соприкосновения их тел. Ее ягодицы поверх его бедер. Его рука на ее спине. Ее ладонь на его плече.

Я впиваюсь ногтями в ладонь, и чувствую влажную теплоту на кончиках пальцев. Хочу улыбнуться, сказать хоть что-то, но мой рот онемел. Я даже не могу сдвинуться с места, потому что мои ноги отчего-то приросли к полу.

— Эривальд! Что ты тут забыла?!

ГЛАВА 2. ЭРИВАЛЬД

Когда спустя неделю затворничества я выхожу к завтраку, в доме стоит поразительная тишина. Слуги, которым обычно только дай волю, чтобы обмусолить хозяйскими дела, ходили, словно воды в рот набрав.

С одной стороны, это было благословением, перешептывания о моей ложной истинности с кронпринцем окончательно меня добили бы. С другой - такая тишина была непривычной, она словно безмолвно говорила, что все изменилось, и это внушало чувство тревоги.

Улавливая запах свежеиспеченной выпечки, я медленно спускаюсь по лестнице, скользя рукой по перилам. Мои ноги все еще чувствуют слабость, мышцы неприятно и болезненно тянет, а глаза немного щиплет. Это так глупо... Но на протяжении целых суток после того, как я вернулась из дворца, я молила дать Единого знак, что все увиденное мной ранее – лишь ошибка, что на самом деле я являюсь истинной Кайрана, что та гадина опоила или одурманила его дракона. Я без устали вновь и вновь вставала и падала на колени, рыдала, молилась и снова глотала всхлипы. Снова и снова.

Иногда я слышала, как кто-то заходил в храм, стоял на пороге, а затем уходил снова. Пару раз мне даже казалось, что меня кто-то звал, но я была глуха к звукам чужого голоса. Отчего-то я отчаянно верила в то, что чистосердечная искренняя молитва поможет мне все исправить, но похоже у Единого все же были свои планы.

— Сестра...

Погрузившись в свои мысли, я совершенно на заметила брата, который вышел из обеденной залы и сейчас стоял у подножья лестницы. Его лицо было переполнено тревогой, он то сжимал, то разжимал кулаки, будто не зная, что с ними делать.

Какая я глупая... Пусть мое сердце разбито вдребезги и растоптано, но у меня все еще есть моя семья. Как я могла заставить их так волноваться? В памяти всплыли неясные события последних дней, когда я просто кричала: «Прочь!» или «Вон!», на каждый стук в мою дверь. И вместо того, чтобы обидится, вот он мой братишка, вероятно, лучший мужчина в мире, стоит рядом с подножием лестницы и ждет меня.

На сердце немного теплеет, и я улыбаюсь.

— Алистер, — произношу я.

Напряжение немного отпускает его плечи, он выдыхает и на мгновение прикрывает глаза, будто вознося молитву Единому, а затем снова смотрит на меня и, ответив на улыбку, приглашающе раскрывает руки.

— Боюсь, что если я обниму тебя сейчас, — говорю я, останавливаясь на ступеньке. — То могу вновь расплакаться.

Он качает головой и улыбается шире.

— Залей слезами хоть весь дворец, главное, не запирайся больше одна в комнате.

И впервые за неделю из груди вырывается смешок, пусть и приправленный покатившимися по щекам слезами. Я в мгновение ока преодолеваю оставшиеся ступеньки, невзирая на боль в ногах, и обхватываю брата так крепко, что он невольно охает. Но уже через мгновение его руки обвиваются вокруг моей спины, и он прижимает меня к себе также крепко.

Вопреки моим ожиданиям, слезы наоборот останавливаются. Сандаловый запах Алистера действует на меня успокаивающе, я прикрываю глаза, трусь носом о его плечо и впервые за неделю чувствую подобие умиротворения.

— Моя маленькая сестричка... — шепчет он.

Мы стоим обнявшись, кажется, целую вечность, но это то, что мне действительно нужно. Словно каждое мгновение в родных объятьях вновь наполняет мое иссушенное тело жизненной силой. В центре груди теплеет, а все тревоги отступают.

Это напоминает мне детство, когда мы точно также утешали друг друга после смерти родителей. Я забиралась к нему в кровать ночью, мы обнимались и плакали, пока не закончатся силы. И хотя сначала он пытался держать маску «старшего брата», но очень скоро я смогла убедить его, что передо мной этого делать совершенно не нужно. Вот так в нашей маленькой семье и завелось правило, что слезы – это не стыдно, а объятья – лучший способ поддержать и справиться с горькими эмоциями.

Наконец, я отстраняюсь, хотя и готова вновь повиснуть на Алистере, как обезьянка, просто потому, что он дал мне столько времени, сколько нужно.

— Порядок? — спрашивает он, и я киваю.

Он улыбается и треплет меня по голове, а затем мы рука об руку идем в обеденный зал. Брат отодвигает для меня стул, пододвигает яйца, пиалы с джемом, маслом и кремом, вазу с хлебом, затем еще и ставит передо мной тарелку с нарезанными фруктами, и только после этого садится на свое место.

— Я хочу, чтобы ты съела всего по чуть-чуть, — говорит он и принимается за свою порцию тушеного мяса. Алистер ел его в каждый прием пищи, и завтрак был не исключением. Если бы существовал десерт из мяса – он бы точно стал его любимым.

Я беру виноградинку, обхватываю губами, и вскоре мой рот наполняется сладким и сочным вкусом. Обожаю виноград. На самом деле... Впервые я попробовала его с Кайраном на приеме в честь юбилея императора. Тогда еще это было большой редкостью, и даже такому влиятельному роду, как наш, было непросто получить к себе хотя бы гроздь винограда из-за сложности перевозки. Но Кайран все равно отчего-то знал, что виноград мне обязательно понравится и своровал у своего отца несколько штучек, а после отдал мне, хотя сам ни одну не попробовал.

Такое приятное воспоминание, которое обычно согревало мою душу, но сейчас оно отозвалось лишь тупой болью в груди. Но пусть так. Ведь нельзя убежать ни от прошлого, ни от настоящего. И как бы Алистер не делал вид, что ничего не происходит, все – до последнего слуги – понимали, что это далеко не так.

Я тяжело вздыхаю и отодвигаю тарелку с виноградом подальше. А потом, пересилив себя, спрашиваю:

— Это ударит по нашему роду?

Краем глаза вижу, что брат замирает с вилкой на полпути ко рту. Поворачиваю голову и встречаю его настороженный взгляд.

— Успокойся, мать-медведица, — улыбаюсь я. — Мне больно, но я не хрустальная. Я готова поговорить об этом.

У нас с братом есть еще одно правило. Мы не врем и доверяем друг другу. Если один из нас говорит, что с ним все в порядке – значит, это действительно так, а если кто-то говорит, что ему плохо, то ему плохо. Все прозрачнее родниковой воды.

ГЛАВА 3. ЭРИВАЛЬД

Стягиваю с головы подушку и, обхватывая ее, поворачиваюсь набок. Свет утреннего солнца уже проникает сквозь тонкие прогалы в тяжелых синих шторах, оставляя на паркете тонкие светлые полоски.

Я не хочу вспоминать, но в голову само приходит воспоминания подобного утра, когда я точно также лежала на боку, а позади меня спал Кайран, обнимая сильной рукой мою талию. Проснувшись от моих движений, он потерся носом о мою макушку и прижался ближе.

«Вот бы каждое утро начиналось так», — прошептал он, не зная, что устроил мне небольшой сердечный приступ таким признанием.

Тру лицо и резко сажусь, стараясь прогнать прошлое из настоящего. Звоню в колокольчик и жду свою горничную, чтобы начать одеваться. Вчера брат сказал мне, что я могла бы попробовать поступить в академию в соседнем королевстве. Его друг является там учредителем, а потому проблем с поступлением у меня не возникнет.

Алистер сказал мне об этом за ужином, его тон был осторожный, словно он шел по полю с магическими ловушками, каждая из которых могла внезапно взорваться. Я не нашлась, что сказать.

С одной стороны, оставить все в прошлом и укатить на пять или даже больше лет в другую страну выглядело заманчиво. Ни знакомых, ни преследующего по пятам прошлого, ни Кайрана. Но с другой стороны... Там также не будет брата... А еще, отъезд в другую страну кажется мне позорным побегом. По правде, я не сделала ничего дурного. Всегда делала все, что только было в моих силах для нас и наших отношений, даже учила все эти миллиарды правил, лишь бы меня сочли достойной титула императрицы.

Так отчего именно я должна быть той, кто должен уйти?

Какими бы ни были отношения между нами – это всего лишь чувства. А чувства без должной подпитки имеют тенденцию угасать. Я не питаю ложных надежд, что завтра проснусь совершенно не помня, кто такой Кайран и кем он был для меня, но...

Я верю в то, что справлюсь и смогу идти дальше, как бы больно это ни было. И по правде... Для этого мне совершенно необязательно уезжать.

Эти мысли я бесперебойно кручу в голове все то время, пока служанка помогает мне с умыванием и одеждой. В той же задумчивости иду в столовую, не чувствуя вкуса еды съедаю завтрак и кручу в руках бокал воды.

Брат еще вчера предупреждал меня, что рано утром он отъедет по делам, поэтому его отсутствие не вызвало у меня вопросов, и я по правде говоря была даже рада остаться наедине со своими мыслями.

Вставая из-за стола, я была твердо уверена, что поступлю в магическую академию с этим противным ректором в следующем году. А до того момента было бы неплохо изучить имеющиеся учебники.

В конце концов, пусть мне и сказали, что у меня неплохой потенциал, но ни знаний, ни умений как таковых у меня не было. Решив начать с библиотеки, я даже подивилась своей вчерашней самоуверенности. Ведь если бы ректор пошел на уступку и попросил продемонстрировать мои навыки, я наверняка бы опозорилась.

Учебники по магии были практически бесценными. Да и сами маги были явлением редким. В основном, мир населяли драконы и обычные люди. На десять человек приходился один дракон, а на тысячу драконов один маг. Именно поэтому, в каждом государстве было не более одной магической академии, и в каждой из них были свои особенные, тайные знания и тайное мастерство, которое запрещено было передавать другим академиям.

Говорят, когда-то на свете существовало всего дюжина магов, они разошлись по разным концам света, и там, где они остановились, возникли первые государства, в которых маги основали свои первые школы. Многое минуло с тех пор, какие-то школы объединились друг с другом, какие-то исчезли, а какие-то сохранили свое влияние и независимость. Именно последние считались наиболее престижными академиями. Неудивительно, что лорд Айдахо, будучи ректором подобной академии, был ужасно невыносимым гордецом.

Вспоминая об этом мерзком старике и кривя губы, я касаюсь корешков книг магии, которые стояли на отдельном стеллаже, и мои мысли улетучиваются. Это мамины книги. Не знаю, каких трудов ей стоило их достать, но у нее было целых шесть учебников, хоть на один такой можно купить себе несколько огромных особняков в самом центре столицы. Да дело даже не столько в их стоимости, сколько в том, что редкий обладатель книги магии решался ее продать.

В день начала своего обучения маги приносят клятву не записывать древние знания ни на одной поверхности, не передавать их другим и не раскрывать секреты своей школы. Поэтому те книги, что гуляют по миру – это книги, написанные первыми двенадцатью магами. Предположительно, существует не более пятидесяти книг, хотя никто не знает точного числа.

Я беру учебник, ощущая шероховатость поверхность грубой кожи, которой обита обложка. Книга слегка вибрирует в моей руке, будто почувствовав во мне магию и стремясь распахнуть передо мной свои тайны. Я улыбаюсь, кладу книгу на стол и задумываюсь, отчего я не решила заглянуть в нее раньше.

И тут же нахожу ответ: «Императрица не может быть магом». Маги были редки, но отношение к ним противоречивое. Кто-то побаивается их, кто-то недолюбливает, кто-то презирает, и мало кто относится действительно благосклонно. Если бы императрицей стала женщина, которая является обученным и практикующим магом, в высшем обществе точно поднялся бы рой недовольства. И здесь не могло идти и речи о том, чтобы с такой неоднозначной репутацией стать матерью империи.

Поэтому от магии, пусть и не без сожаления, я отказалась. Но в итоге, все обернулось довольно неожиданным образом.

С трепетом на душе я открываю обложку книги, и даже не успеваю взглянуть на первые строчки, как слышу приближающиеся шаги. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с аметистовыми глазами Алистера. Его лицо при виде меня озаряется улыбкой, и на щеках появляется очаровательная ямочка.

— Доброе утро! — говорит он.

— Доброе, — киваю ему и кладу подбородок на сгиб запястья. — Я думала, ты отлучился по делам? Ты вроде бы говорил, что пытаешься разобраться с той гильдией наемников? Как они там называются? «Коршуны», «вороны»?

ГЛАВА 4. ЭРИВАЛЬД

Мой новоиспеченный наставник испарился сразу же, стоило нам сделать шаг за порог ректорского кабинета. Я ничего не знала об иерархии в академии, но могла догадаться, что не пристало поступившим с опозданием первокурсницам получать в наставники не абы кого, а главного среди них.

Тем не менее, прежде, чем делать выводы о сложившейся ситуации, мне все же нужно было разобраться с документами, формами, комнатами и прочими формальностями. Поэтому я спускаюсь по ступенькам и выхожу из башни, тут же натыкаясь на несколько заинтересованных взглядов.

И как я могла забыть о том, что моя надежная защита в виде мантии была расплавлена в ходе столкновения с наставником Марго?.. Мгновенно давлю порыв отпустить голову, хотя внутри все и сжимается, и спокойно иду к учебной части. Неожиданно, справа от меня пристраивается невысокая рыжеволосая девушка и наклоняется вперед, стремясь заглянуть прямо в лицо.

— Доброго дня, — доброжелательно говорит она, лучисто улыбаясь, словно солнышко.

— Доброго, — ровно говорю в ответ.

Я сдержанна не потому, что стерва, и люблю вести себя, как последняя сучка, а потому что в высшем обществе слишком часто люди подходили с ослепительной улыбкой, а после пытались вонзить в меня свои острые зубы.

— Ты теперь будешь учиться здесь? — девушка, словно не обращая внимания на мой холодный тон, продолжает щебетать. — Я тоже первокурсница. Меня зовут Фиэль.

— Приятно познакомиться, Фиэль. Я – Эривальд, — вежливо отвечаю я, позволяя возникнуть на губах легкой улыбке.

— Ого! — восторженно восклицает она и замирает. — А ты действительно редкостная красавица, совсем как и говорят в слухах.

Учебная часть уже совсем близко, и я не могу не радоваться этому факту. Фиэль не сказала ничего плохого, но мне неуютно в обществе незнакомых людей, намерений которых я пока не знаю.

— И много слухов ты слышала? — все же не могу удержать себя я, поворачивая голову в ее сторону.

Девушка прижимает пальцы к острому подбородку и поднимает глаза к небу, словно действительно высчитывает точное число.

— Тысячу двести двадцать пять раз о тебе говорили в моем присутствии.

Такой ответ невольно сбивает с толку, отчего я даже на мгновение останавливаюсь.

— Ты... Считаешь?

Она словно выныривает из своей головы и смущенно потирает затылок.

— Не то, чтобы я делаю это специально. Просто у меня феноменально хорошая память, а еще в голове словно постоянно работает счетчик событий. Я хороша в математике.

— Это поразительно!

— Да? — она смущается еще сильнее. И ее лицо сплошь заливает краска. — Наверное... Мне часто такое говорят, но я не понимаю, что здесь особенного. На самом деле... Это довольно бесполезно.

Из нашего короткого диалога у меня складывается ощущение, что она явно не тот человек, кто шепчется и пускает грязные сплетни. Она кажется мне даже наивной. А потому я уже довольно искренне прощаюсь с ней у дверей в учебную часть и, наконец, попадаю внутрь.

Череду бумажек спустя, мне выдают форму, объясняют подход к обучению и проживанию, рассказывают про правила и, наконец, отпускают.

Самое главное, я для себя поняла.

Во-первых, с собой в академии действительно можно оставить не более одного слуги. Так было сделано для того, чтобы аристократы, которые по большей части и являются магами, чувствовали себя более комфортно. Ведь почти никто из них не умел даже самостоятельно одеваться, не говоря уже о прочих нуждах.

Во-вторых, все комнаты были рассчитаны на четырех человек – двух студентов и двух слуг.

В-третьих, в академии отсутствовало как таковое расписание с лекциями и практиками, работа велась в группах с наставником.

Ну и наконец, в-четвертых, академию можно было покидать в свободное от занятий время. Также не было жесткого регламента, что студент должен обязательно проживать в академии. И такое положение вещей не могло не радовать, ведь это значило, что я спокойно смогу наведываться к брату.

Гарсия еще на входе была отправлена в общую башню, где проживали студенты, а потому я решаю направиться именно туда, а заодно переодеться в форму и попытаться выцепить своего наставника.

Башня студентов была самой большой из всех шести башен, и вокруг нее крутилось наибольшее количество народа. Уже с некоторой паранойей я бросаю взгляд на толпу, но не замечаю, чтобы хоть кто-то обращал на меня внимание. Это успокаивает. И я, потеряв бдительность, расслабленно иду к двустворчатым дверям, как внезапно передо мной возникает фигура.

— А вот и подстилка кронпринца пожаловала, — слышу я мерзкий голос.

Внутри все тут же натягивается струной, и я вскидываю глаза на наглеца, посмевшего меня оскорбить. И вижу сальный взгляд симпатичного парня, который буквально пожирает мое тело с ног до головы. Действительно довольно приятная внешность, если бы не скользкий и взгляд и не помои, что лились из его рта. Пытаюсь припомнить его среди дворян и не могу, а значит он безродный.

Что ж... Его поведение сразу же объясняется. Никто из аристократов не станет грубить в открытую, ведь опасаются последствий со стороны моего рода. Но это не относится к тем, кому собственно нечего терять. Если я попытаюсь надавить статусом, это приведет еще к большим нападкам.

— Что? Стерла язык о благородный член, и теперь даже говорить не в силах? — продолжает он и делает шаг вперед, пытаясь запугать меня.

Из-за его плеча я могу видеть, что остальные студенты притихли, наблюдая за разворачивающимся действом. Сейчас решался вопрос моего статуса среди них. Пройду это испытание – будет следующее, а не пройду – и можно попрощаться со спокойной жизнью.

Сжимаю зубы. Какой ректор, такая и академия.

Прямо встречая взгляд подонка, спрашиваю:

— Ты кто вообще?

И парень моргает, один раз, второй.

Наверное, именно такого вопроса он не ожидал. Но еще на уроках во дворце мы проходили тему споров и конфликтов. И самое первое правило: не вступать в словесную баталию, если нет достаточного опыта в теме, это грозит проигрышем и позором. Я могла бы начать рассуждать про члены и постели, но знаю, что рано или поздно этот гад вывернет разговор в свое русло, а потому лучше вести бой на своей территории.

ГЛАВА 5. ЭРИВАЛЬД

Стоит мне открыть дверь в свою комнату, как на меня буквально набрасывается соседка.

— Вы же леди Эривальд! О Единый! Не верю своим глазам и своей удаче! Я в комнате с леди Эривальд! С ума сойти! О, простите, я слишком громкая, мне нужно быть тише? Прошу прощения, я сейчас же замолчу. Все, уже молчу. Нет, простите, это выше моих сил. С ума сойти!

Светловолосая девушка носится вокруг меня, как маленький ураган, словно не в силах остановиться. Ее сразу же становится так много: ее руки повсюду, голос повсюду, синие полы студенческой формы то и дело мелькают перед моими глазами, и вскоре, я понимаю, что у меня начинается кружится голова. К счастью, на помощь тут же приходит Гарсия. Она встает передо мной и железной хваткой цепляется за плечи девушки. Та замирает и поднимает взгляд.

А затем происходит нечто еще более неожиданное.

— Вы же!.. Вы же Гарсия! Второй мечник империи, с ума сойти!

Опешив на мгновение от такого наплыва восторга, моя телохранительница слегка ослабляет хватку, но этого становится достаточно, чтобы маленький ураган вырвался и вновь начал носиться по комнате. На уровне интуиции у меня возникает ощущение, что пока эта девушка не выдохнется, останавливать ее бесполезно, поэтому я лишь похлопываю Гарсию по плечу, а затем иду к своей кровати, тут же сталкиваясь с препятствием.

На голом матрасе лежит аккуратно сложенное в стопку простынь, пододеяльник и наволочка, а рядом не заправленные подушка и одеяло. В целом, пару раз я видела как горничные проворачивали эту магию со сменой постельного белья, и в теории, я примерно представляю, что тут и к чему, но в реальности никогда с этим сама не сталкивалась. Беру лежащую сверху наволочку и разворачиваю ее, с сомнением глядя на ткань. Как этот квадратный кусочек вообще должен налезть на пузатую, набитую пухом подушку?

Видя мое замешательство, Гарсия делает шаг ко мне, но ее опережает наш маленький ураган. Девушка буквально материализуется рядом со мной и быстро говорит:

— Вы же никогда этого не делали? Давайте я сделаю все за вас.

Не дожидаясь моего согласия, она тянется к наволочке, но я успеваю увести руку в сторону так, что она хватает лишь воздух. Видимо это озадачивает ее, и она на пару мгновений замолкает. Тут же пользуюсь этой возможностью и, встречая ее взгляд, спокойно говорю:

— Ты не служанка и не обязана ничего за меня делать. Сейчас мы обе студентки. Поэтому, если тебе не сложно, можешь, пожалуйста, просто научить меня?

Девушка хлопает зелеными глазами, будто переваривая услышанное, а затем прижимает ладони ко рту, выдавая звук похожий на: «Уау!».

— Вы даже еще круче, чем я думала! Конечно! Конечно, я научу вас! Никогда бы не подумала, что буду учить аристократку!

— Прекрасно, спасибо, — киваю в ответ, и так начинается мой первый урок в академии, пусть и на подобную странную тему, как заправка постельного белья.

В процессе обучения девушка вываливает на меня целую тонну разнообразной информации, начиная от своей семьи и заканчивая сплетнями про правителя соседнего королевства. Информации так много, что в какой-то момент, я понимаю, что слушаю ее в пол-уха.

— Но самая главная тема для обсуждения, это, конечно же, вы! — говорит она.

— Правда? — без особого интереса уточняю я, вполне неплохо справляясь с пододеяльником.

Это не было для меня новостью, а что конкретно обо мне говорят, мне было примерно известно – падшая женщина, интриганка, обманщица и все в этом духе.

— Конечно! — кивает девушка, имя которой, к слову, я все еще не знаю. — То, как вы поставили на место Эда теперь у всех на слуху. Он тот еще урод, вечно цепляется к девушкам. На самом деле, никто не верил, что вы сможете дать ему отпор. Но вы смогли! До этого многие болтали, что вы обычная мямля... А я, кстати, всегда говорила, что это не так! И в итоге, именно я оказалась права! А я знала!

Так тот инцидент перед башней поднял мой авторитет среди студентов? Неплохой итог дня.

— Слушай, — говорю я. — Это все, разумеется, замечательно, но я до сих пор не знаю твоего имени.

Опускаю пододеяльник на уже заправленный простынью матрас и поворачиваюсь к ней. А соседка же стоит и просто глупо и счастливо улыбается.

— Леди Эривальд спросила мое имя... — говорит она себе под нос.

Не могу сдержать смешок.

— Верно, а еще была бы не против все же услышать ответ.

— Ой! — очухивается она. — Простите! Просто... Я никогда бы даже не подумала о таком! Меня зовут Ария.

— Что ж, Ария, — я протягиваю ей руку. — Приятно познакомиться.

Девушка тут же сжимает мою ладонь двумя руками и начинает трясти вверх и вниз, так что и меня невольно начинает потряхивать. Уже жалею о том, что дала ей руку.

— Мечты сбываются... — вдохновенно произносит она, все еще не отпуская меня.

— Уже достаточно, — хмыкает Гарсия со своей кровати, давно справившись с постелью и даже успев переодеться в ночное белье.

— Легко вам говорить! — Ария по-детски выпячивает губу. — Ведь вы были с леди Эривальд с детства!

Телохранительница переворачивается на другой бок, отворачиваясь к стене. Видимо она уже готовится лечь спать, что не удивительно. С самого раннего утра она была на ногах, сначала тренируясь самостоятельно, а потом с рыцарями нашего дома, и после этого Гарсия отправилась со мной в академию, а потом еще и в город. И хотя она сказала бы, что такая нагрузка - сущий пустяк для рыцаря, но я-то знаю, что кроме этого девушка почти не спит в последнее время. Не имею представления, куда она уходит из поместья поздними ночами, но это явно мешает ей восполнять свой запас сил. Поэтому я на интуитивном уровне понимаю, как на самом деле устала Гарсия, и как ей хочется поскорее закрыть глаза. А потому я совершенно не удивляюсь, услышав ее резкий ответ Арии:

— Так пошла бы во дворец Абельвайд и работала бы служанкой. Тоже видела бы Эривальд каждый день!

Девушка в ответ на это аж задыхается от негодования. Ее глаза выпучиваются, рот приоткрывается, и все ее тело надувается, словно воздушный шар.

ГЛАВА 6. ЭРИВАЛЬД

Все в этом мире словно говорило мне, что идти на бал в честь помолвки наследного принца - дурная затея. Началось все с того, что наставник закатил истерику, плюясь выражениями по типу: «Разберись, кто ты - маг или светская курица», потом Гарсия одарила меня очень неодобрительным взглядом, затем я узнала, что мое платье было испорчено во время глажки, ну и наконец, по пути во дворец у кареты сломалось колесо, отчего мы едва не попали в аварию.

Но вот интуиция молчала, из чего я сделала вывод, что посетить мероприятие, несмотря на все злоключения, все же стоит. Хотя бы просто для того, чтобы показать всем, что меня такому не сломить. Единственное, про что я совершенно забыла - это про то, что появившись на балу, я окажусь в центре внимания.

Стоит мне войти в зал, как на мне мгновенно скрещиваются сотни чужих взглядов. Кто-то злорадствует, кто-то просто глазеет, кто-то упивается чувством внезапного превосходства, а чьи ты взгляды наполнены похотью. Я тут же чувствую себя голой, и возникает ужасное желание обнять плечи руками, но твердая ладонь брата, сжимающая мою, как обычно придает сил.

На самом деле, какие чувства бы я не испытывала, для нашего рода было действительно важно прийти сюда сегодня. Отношения с Кайраном никогда не касались только нас двоих, это всегда был союз древнейших драконьих родов в империи.

И потому сейчас, когда наша помолвка разорвана, роду Абельвайд как никогда важно показать, что на нашем могуществе это никак не отразилось, что мы полностью поддерживаем новую невесту наследного принца, остаемся верными империи и восстания не планируем.

Алистер ведет меня к столу с едой. В последнее время он просто одержим мыслью накормить меня чем-нибудь, вечно обвиняя меня в том, что я недостаточно питаюсь. Брат набирает для меня целый поднос закусок. Я, смеясь, отбрыкиваюсь от него, но он тут же одаривает меня недовольным взглядом:

— Я не хочу лезть не в свое дело, но ты должна нормально есть. От тебя кожа и кости остались.

Возможно, у меня действительно нет аппетита в последнее время, но не могу же я пихать в себя еду насильно. Но и брат в чем-то прав, поэтому я оглядываю канапе, которые он набрал, и со вздохом беру наиболее приглянувшийся бутербродик.

— Как тебе академия? Мы в этой суматошной подготовки к балу даже поговорить не успели, — спрашивает повеселевший Алистер, наблюдая за тем, как я ем.

Прожевав кусочек и совершенно не почувствовав его вкуса, я пожимаю плечом.

— Мне выдали наставника. Он странный и постоянно орет. Но, кажется, у них это нормально, потому что ректор такой же. Как говорится, «нормальность» отмеряется по большинству.

— А чего орет? — с интересом наклоняет голову брат.

— Иногда по делу, иногда просто так. Да без понятия. Не хочу жаловаться. Но на днях он мне дал задание найти и описать десять камней редких свойств за одну ночь.

— И как успехи? — улыбается Алистер.

Резко отворачиваюсь к столу, не понимая, зачем вообще затронула эту тему, потому что сердце начинает колотиться, как бешеное. Из той ночи я прекрасно помню то, что совершенно позорно заснула, так и недоописав характеристики двух камней. Но на утро рядом со мной был полностью законченный доклад, а сама я была укрыта камзолом Кайрана. У меня не было совершенно никаких сомнений в том, кто же оказался моим помощником в написании доклада. И пока я смотрела на исписанные аккуратным почерком листы бумаги, мне хотелось разреветься, потому что в этом был весь он. И все внутри меня переворачивалось от понимания, что я не хочу его терять. Просто не могу.

С другой стороны, быть второй женой - также не по мне. Он должен принадлежать мне одной. Только мне, и никак иначе. Я не смогу делить его с истинной. Все или ничего. А значит, потерять мне его все-таки придется.

— Эри? — зовет брат.

Я качаю головой.

— Я справилась, хотя и не без помощи. Помощи Кайрана.

Мне не нужно смотреть на Алистера, чтобы понять, что его тело застыло. Он молчит несколько мгновений, а затем переспрашивает:

— Кайрана? Что он делал в академии? Он преследует тебя?

Вопрос был прекрасным. Хотелось бы мне самой знать, что у него происходило, и по какой причине он так зачастил в академию.

— Это не похоже на то, что он там ради меня. Наши столкновения всегда случайны.

Брат берет у проходящего мимо слуги бокал с шампанским и, качнув головой, залпом осушает его. Я на это смотрю с легкой завистью, понимая, что выпить в этот день мне также не помешало бы. Но проверни я подобный трюк на глазах у брата, и потом мне не отвертеться от трехчасовой лекции об опасности алкоголизма и о том, как легко можно свернуть на эту дорожку. Поэтому я с горя съедаю еще одно канапе и принимаю героическое решение осмотреть зал.

Мерзкие взгляды никуда не делись. Они словно пытаются пробраться мне под кожу и вырвать от туда мысли и секреты, а потом растащить их, будто падальщики, лакомящиеся плотью. От этого внутри становится неприятно и грязно. Но я не даю этим коршунам получить свое и лишь надеваю на лицо очередную идеально вежливую и безразличную улыбку, кивками приветствуя знакомых.

— Леди Эривальд, лорд Алистер, — раздается совсем рядом приятный голос.

Поворачиваю голову на звук, и моя маска сменяется искренней радостью.

— Приветствую, Ваше Высочество, — я приседаю в реверансе, краем глаза видя, как кланяется брат.

— Что вы, милорд, миледи. Пусть помолвка с моим братом расторгнута, но вы совершенно не обязаны передо мной расшаркиваться. Вы же знаете, как я это не люблю.

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с бордовыми глазами второго принца. На его молодом лице играет лукавая улыбка, а прядки белых волос щекочут подбородок, отчего он кажется еще младше, чем есть на самом деле.

— Этикет еще никто не отменял, Ваше Высочество, — говорю я, выпрямляясь, и тут же добавляю, подмигивая: — Хотя могли бы. Я первая поддержала бы эту инициативу.

— Только после меня, сестрица, — хмыкает брат.