Каждая веснушка

Справка. Микрорайон Чёрная Поляна

Чёрная поляна (с 1820 по 1900 гг. – деревня Чертково; с 1900 до 1923 гг. – деревня Чёрная Поляна) – историческая деревня, ныне включённая в часть района Белоносово города Аддá.

Первые упоминания датируются с 1820 года. Основана как имение дворянского рода Чертковых. Находилась на границе с деревнями Белоносово, Вечнозелёная, Денежное озеро. Позднее деревня принадлежала директору народных училищ Березнёву, в чьи имения вошла также деревня Вечнозелёная, а после и его сыну — Александру Березнёву, который возложил Вечнозелёный дендропарк (ныне дендропарк им. Горохова И. Н.).

Было известно о плодородной земле. С каждым годом плотность поселения одного двора увеличивалась (в 1870 в одном дворе проживало 10 человек, в 1920 — 70). Были задокументированы случаи, которые в народе означались «праздником льда» — жители деревень Чёрная Поляна и Денежное озеро, как только наступают холода и лёд застаивается на озере, группы людей соревнуются между собой, кто победит в этом году, после чего это вошло в местную традицию.

В 1923 году Чёрная деревня, а также Вечнозелёная были включены в состав посёлка Белоносовский. Зимой 1936 основан рабочий город Белоносово. В 1955 году включён в город Адда.

Микрорайон Чёрная Поляна возымел несколько трамвайных остановок («Озеро», «Улица десятой пятилетки», «Блинная»), построен парк Зелёный. В 1962 году поставлен памятник «Героям против пожара» в честь погибших в пожаре.

Известно о всплеске криминала в конце 80-х гг. На данный момент ситуация стабилизировалась. Микрорайон Чёрная Поляна с начала 10-х гг. обустраивают новыми парками, аллеями, построена пляжная зона у озера Денежное.

Глава первая. Ржавчина для робота

Старый, повидавший виды ПАЗ, которому давно бы пора на покой, пыхтел на проезжей части. Он глушился, кряхтел, пытаясь завестись, каждый раз окутывая остановку чёрным дымом, от которого слезились глаза у заждавшихся своего маршрута пассажиров. Не только они были недовольны, но и забившиеся в салон тоже не радовались, что не могут выехать к центру города, раздражённо цыкая и закатывая глаза, чем раздражали водителя ещё больше, который теребил зажигание, но не получал нужного результата. Наверняка это не первый случай и не первый день в его профессии, когда назначенный ему транспорт не отвечал требованиям эксплуатации, но жаловаться не приходилось: так или иначе, старенький автобус приносил ему деньги, ведь поток пассажиров ежедневно набивался к нему в маршрут, чтобы вернуться с работы или учёбы в свой любимый спальный район, что отдалён от основного города.

Спальный район, что старые жители исторически звали «Чёрный квадрат» из-за своих характеристик и местной обстановки, а сейчас просто называется «район», хранивший в себе дома-корабли, сносимые бараки, на месте которых позже выстроятся пёстрые, разукрашенные в яркие, зазывающие цвета новостройки. Не сказать, что серость и безвкусие окружали местные виды: в последнее время оборудовали парки, прилично облицевали торговые центры, и кафешки придерживались единого стиля, что приносило удовольствие глазу, когда он мог отдохнуть от не пытающихся зарябить у него в глазах вывесок. Тогда красота и чувство расцвета жизни ощущались в тёплые времена, как сейчас — когда всё зелено, люди имеют право самовыражаться, не закрывая свой фирменный стиль под плотным чёрным или серым пуховиком.

В тёплые времена, когда свет играется с тобой, словно маленький ребёнок, и пытается позвать тебя в догонялки, салки, пробуждая в тебе истинное счастье, которое ты забыл под слоем своих обязанностей взрослой жизни. Но в холодные времена, задолго до, – ведь снег ложиться здесь уже в конце октября, – или после нового года, когда всё привлекательное под дневным серым светом смешивается в огромную кляксу, когда ты не можешь разобрать, где заканчивается крыша панельки и начинается небо, а район более-менее расцветает ближе к вечеру, когда солнечным лучам, – если грубо говоря, потому что тот тусклый шар за пеленой облаков с натяжкой можно назвать тем самым солнцем, – на смену приходят неоновые вывески шавермы, кофеен, пекарен.

Жизнь расцветала, как и пыльца из клумб, за которыми ухаживали местные жители; расцветала проснувшимися листами деревьев в сквере; расцветала и дарила недавним школьникам ощущение начала нового, ответственного, где они наконец берут в руки свою жизнь. Такой же надежды были полны и двое парней, что выходили из местного лицея, держа в руках свои дипломы: Роберт с карамельно-каштановым цветом волос, что темечком может задеть верхний косяк двери, даже пригнувшись, а глазами азиатского разреза способен был соблазнить каждую, что находилась в поле зрения; а рядом с ним был смуглый, с длинными кудрявыми волосами, ухоженности которым позавидовала бы любая девушка, в особенности если они бы узнали, что он не делает с ними ничего особенного, кроме как моет их шампунем или гелем для душа, который он случайно прольёт на голову, перепутав флаконы, которого зовут Артур. Они шли, держа свои аттестаты окончания школы с медалями: у Роберта был синий, а Артур рассматривал свою красную корочку с золотой медалью.

– И почему ты не исправил четвёрку по истории? – с непониманием спросил Артур. – Сейчас бы шёл с красным.

– Мне история неинтересна. Да и мне не особо важно, какого цвета у меня документ.

– Повезло. Мои родаки бы мне голову отрубили, если бы я так пришёл. Подержи.

Артур передал Роберту свою книжку с оценками, чтобы собрать волосы в пучок, иначе бы они мешали перед глазами разглядеть свои старания за все эти годы, а Роберт заправлял рубашку под широкие брюки. Роберт умело сочетал строгий стиль, что не сказать про Артура, который вычурно щеголял в школьной форме тёмно-синего цвета на любое мероприятие. Артур закончил прятать свои волосы, и они двинулись дальше, к местному скверу, где проводили большинство свободного времени: будь это обычный выходной, когда у них не хватает денег сходить в кафешку, или когда Роберт уговаривает Артура прогулять незначительный урок, говоря: «Да что будет-то? Никто не расскажет твоим предкам».

Роберт относился проще ко всему, в отличие от Артура: если один надеялся на авось, с холодной головой решая нахлынувшие проблемы, то другой всегда соблюдал именно прописанные правила, ссылаясь не на практику, а на теорию, чтобы всё было именно так, как по пунктам, а если по пунктам не выходило нужного результата, то Артур, как в стрессовой ситуации делают опоссумы, впадает в ступор, без возможности двинуться с места. Такое бывает часто, но однажды они чуть не попали впросак, когда случайно забыли оплатить шоколадный батончик, который Артур засунул в карман для того, чтобы держать в руках двухлитровую колу и крафтовый мешок из ресторана фастфуда, а их заметил охранник, якобы предотвращает воровство. Артур уже был готов залезть в кандалы и рисовать чёрточки на стенах, сколько он уже провёл под стражей, но Роберт договорился, говоря о том, что они заплатят, ведь воровать они ничего не планировали, а если бы и хотели, украли что-то подороже. Роберт оплатил шоколадку, отдав её охраннику, и спокойно продолжили свой вечер, закусывая бургерами.

Роберт и Артур дошли до свободной скамейки — единственной, что была свободна от молодых мам с колясками и отдыхающих детишками, что измотались на площадке, кружась на карусели. Артур выдохнул с характерным для него «пу-пу-пу», что значило: «Я хочу начать тревожащую для меня тему, но не знаю, хочешь ли ты слушать моё нытьё». Роберт, что выучил этот жест за пару лет их дружбы, повернулся к нему, скрещивая ноги и подставляя к виску кулак, что придерживал голову.

Справка. Район Белоносово

Белоно́сово (с 1803 по 1923 ‒ деревня Белоносово, с 1923 по 1936 ‒ посёлок Белоно́совский, с в 1936 по 1955 ‒ город Белоносово; сленг. Белу́га) ‒ район города Аддá, включённый в его состав в 1955 году.

Включает в себя несколько микрорайонов, производственные заводы, трамвайные линии ЕАТП, железнодорожную станцию Белоносово.

Основана в 1803 году, передана во владения сыну купца Алексею Белоносову-Кудрину. К 1850-м годам имела 15 дворов, население в основном занималось земледелием. Граничила с деревнями: Чёрная Поляна, Денежное озеро, Митейное, Вечнозелёная.

В 1923 году, в связи со строительством лесопромышленного и литейного заводов и ТЭЦ, построена железнодорожная станция Белоносовская. Основан посёлок Белоносовский, включивший близлижайшие деревни Вечнозелёная и Чёрная поляна.

Зимой 1936 года основан рабочий город Белоносово, включивший в себя: посёлок Митейное, деревни Денежное озеро, Болотное, Кудрино (н.в. мкр. Молодёжный). Началось строительство улицы Ленина (н.в. улица Артерия), а также ДК Лесовых и парк Горстроев. Был поделен на микрорайоны в соответствии с вошедшими в него населёнными пунктами.

В 1955 году включён в город Адда, как район Белоносово. Были переименованы улицы, началось строительство трамвайных путей, а также кинотеатр Железный и аллея им. Горького (н.в. Рамазановой).

В 1961 году происходит крупный пожар в жилых домах Вечнозелённого холма, в котором гибнут жители и отряд пожарных. Открывается мемориал "жертвам стихии" с созданием вокруг места дендропарка Горохова, названный в честь Горохова Игоря Николаевича – местного жителя, что вывел из пожара многих жителей, но сам задохнулся от газа. Также возводится парк Мужество в мкр. Митейный. Закапывается капсула времени, дата открытия которой назначена на 2061 год.

В 1995 году строится филиал Высшего Экономического Университета. Переименовываются улицы и здания.

В настоящее время построены: арт-пространство Новоносовский, мечеть Аль-Рахим, церковь Рублёва, станция метро Белоносово. Началось строительство набережной реки Трудная и оборудован пляж у озера Денежное.

Глава вторая. С чем тебя подают?

Штрихи облаков будто застыли на месте, заслоняя солнце, но оно всё равно умудрялось высматривать из них на город, заходя вместе с людьми, словно он тоже посетитель, что хочет взять перекус и кофе. Кассир, чьи глаза слепили случайные лучи, пытался не подать вида, с улыбкой выслушивая пожелания от пары и нажимал на экране позиции, говоря им сумму и спрашивая, как им удобнее будет оплачивать. Повар наворачивал начинку в лаваш, ставя его поджарить, чтобы шаверма приобрела хруст, а за его работой наблюдали ещё пару случайных посетителей, что никак не могли, что они хотят из богатого меню, где всё время появлялись новые позиции: сырная, максимально сырная, сладкая, с картошкой, с драниками. Но не только восточной кухней заканчивался список, ведь они делали и бургеры, и хот-доги, и отдельно подавали жареную картошку, ещё и добавили бизнес-ланч, из-за чего глаза разбегались, а голодные животы шептали: «Возьми всего и сразу». Кафе не было прям уж забито, но практически все столы были заняты одним или двумя людьми, что по пути решили перекусить, или тем, кому лень было готовить.

За одним из таких столов сидела Ксюша, что скучающе игралась с зубочисткой: возила его по столу, будто доску для сёрфинга, становясь двумя пальцами и огибая воображаемые волны на тёмном столе. Ксюша практически легла на стол, подпирая подбородок кулаком, и думала, как можно ещё себя развлечь в ожидании, но вдруг подошёл Роберт.

– Так, извини, – садился он на стул кремовой расцветки, – с мамой надо было поболтать.

– Я думала, тебе уже надоело моё общение, – села ровно Ксюша, продолжая играться пальцами с зубочисткой.

– Но оно же только началось. Нет, кстати. Не думаю, что ржавчина может быть вредна.

– Это хорошо.

– А ты как думаешь?

– Да норм.

– Понял.

Вдруг между ними повисла тишина. Но не в самом кафе, где по телевизору рассказывали о последних новостях в шоу-бизнесе, а возле кассы сообщали, что хотят посетители. Ксюша смотрела, как несчастная зубочистка, которой нет покоя, елозила по фалангам, пытаясь свалиться на пол, а Роберт стучал подушками пальцев по столу, выдумывая тему для диалога.

– Получается, ты была в Италии?

– Да, пару лет назад.

– Всегда хотел там побывать, – Роберт с интересом наклонился ближе к Ксюше.

– Только не советую в Милан. Там очень грязно.

– Да, я читал про это. Вообще, много романтики пропадает в городах, если узнавать больше. Как, например, в Париже, в городе любви, орудуют крысы повсюду.

– Это правда.

– Ты и в Париже была?

Ксюша рассмеялась так, что не смогла сдержать зубочистку и она провалилась к ногам, прячась за стул.

– Ой, – добавила нерасторопно Ксюша, – да, была. У меня это прописано.

– Интересно. Вот поэтому я тебя раньше и не видел. Ездила по городам и странам?

– Нет, я просто… мы с родителями переехали сюда недавно.

– Интересно. С Питера, как я могу понять по фоткам?

– Нет. То есть, ты почти прав. Мы жили в Питере. Я, родители, брат. Потом переехали в Сарай-Куарт. Там и брат поступил, а теперь здесь.

Роберт не удивился, что они хотят переехать к ним: Сарай-Куарт хоть и был больше, но многим уступал их городу. Какое-то время они даже соревновались, как Москва с Питером, за право называться третьей столицей России, но пыл спал, когда поменялись губернаторы, и Адда сделала большой скачок в развитии, принимая делегации стран и проводя культурные и значимые фестивали. Тогда на улицах можно было услышать разного рода языков: от африканских до европейских, а Роберт с Артуром специально ехали в центр, чтобы потренироваться с английским.

– И почему приехали сюда?

– Сама до конца не понимаю. Родители всё равно остались в другом городе с братом, а я пока обустраиваюсь здесь. Поступаю и все дела.

– Понял.

Роберт прокашлялся, чтобы заполнить тишину – ещё ту неловкую, когда только начинаешь общение с новым человеком. Съедающую паузу, неловкую, с потеющими ладонями от волнения и нервами. Роберт давно не ощущал такого, ведь знал весь район, а знакомиться именно в обыденной беседе, а не для личной выгоды или делового общения, он не умел, а может и просто забыл. Такие же эмоции Ксюша чувствовала немного иначе: она выглядела расслабленной, тихой, казалось, что она не совсем хочет продолжать это общение, из-за чего Роберт больше утопал в неловкости. Но и его «понял» не намекало о желании как-то возиться с расспросами.

– А ты? – Ксюша решила взять инициативу на себя. – Ты как долго здесь живёшь?

– Всю жизнь, – посмеялся Роберт, – выучил тут каждый сантиметр, хоть сейчас сложно узнать его. Он сильно изменился. И продолжает меняться.

– И у тебя не было даже мысли куда-то переехать?

– Я патриот своей малой родины. Здесь есть всё для комфорта. Друзья, конечно, собираются по городам, странам разбрестись, но я думаю, это вопрос времени – вернутся они или нет.

Справка. Тимер Метшин

Тимер Метшин (имя при рождении – Тимербулат Метшин; род. 5 (17) марта 1886, деревня Вечнозелёная; 3 (15) марта 1910, Адда, Аддовская губерния) – поэт, писатель, драматург, критик.

Родился в деревне Вечнозелёная. Как только Тимеру исполнился год, о чахотки умер его отец, а в возрасте четырёх умирает и мать, после чего ребёнок был отдан на воспитание бабушке и дедушке по материнской линии, у которых на воспитании были и без него шесть детей.

Во время болезней маленького Тимера насильно не лечили. По воспоминаниям Тимера, бабушка выгоняла его на мороз со словами: «Сдох бы, лишний рот. Сожрали бы, да хилый сильно». Не прижившись в семье, был отправлен к дяде по отцу – Равилю. Был крайне изнеможённом состоянии.

Дядя Равиль привил ему любовь к литературе и фольклору его народа, после чего Тимер решает связать свою жизнь с творчеством.

Первые очерки и стихи оставляет в новых возникших газетах в связи с революцией 1905 года, взяв себе прозвище, сократив своё имя до Тимер (в перев. – «Железо»). Пишет сатиры, осуждающие монархический устой, посвящает статьи на тему революции, участвует в демонстрациях.

В 1906 возвращается в деревню Вечнозелёная, где готовиться написать самую крупную в своей жизни прозаическую повесть, вобравшую в себя и народные волнения, и фольклор, который изучал на протяжении своей короткой жизни. Он так и не успеет закончить её, после чего за её завершение возьмётся близкий друг Тимера – Умеров Юлдаш. Повесть часто сменяла название, но последним вариантов, который оставил Тимер – «Скворечники открыли дверцы».

Во время ухудшения здоровья в 1909 году не откладывает своё путешествие по реке Трудная, которым сам называет: «Символичным и творческим поиском». Останавливается во многих деревнях, узнавая быт местных жителей, общаясь с ними и оставляя подарки для детей и взрослых. После эта поездка до города Сарай-Куарт станет популярным туристическим путём.

Вернувшись, Тимер написал ещё с десяток глав (три из которых сжёг), не забывая про стихи для газет. Утром 1910 года, за несколько дней до двадцати четырёх лет, Тимера находят мёртвого в постели с рукописью в руках. Последняя строчка, которую написал Тимер, и которую после выбили на его памятнике, гласила: «Чистосердечно смеюсь даже если в кандалах». Похоронен на Вечнозелёном кладбище по просьбе самого Тимера. Надгробье реконструировано после пожара.

Глава третья. Исторический центр

Время указывало обед. Солнце давно пыталось растормошить тело Роберта, что, растянувшись по всей площади матраса, пускал слюни в подушку, держа в ладони телефон. Телефон был подключен к зарядке, а значило это только одно – Роберт пролежал в общении с Ксюшей всю ночь, пока ему не повиделись лучи за окном. И он бы продолжать общаться дальше, пока Ксюша не написала, что уже пора спать. Не сказать, что Роберт расстроился, но у него было ещё множество тем, которые было бы интересно обсудить с Ксюшей. Сообщения действительно текли плавно, как река, и иногда напоминали сумбур, где каждый цеплялся за слово другого, написанное им, с фразой: «А вот, что на счёт…» и так могли обсудить и личные вкусы в еде и отношение к детям.

– Нет, детей я есть не собираюсь. – сказала Ксюша, будто сидя в комнате с Робертом в свете настольной лампы.

– Ты это к чему вообще?

Роберт рассмеялся, не понимая поднятой темы. Это завлекло Роберта, отчего тот слез с подушки и сел на кровать, ближе к Ксюше.

– Ты спросил на счёт детей. Я не знаю даже, какие они на вкус. Мне просто нравится их детское питание, понимаешь?

– Да нет, я понял это. Грузинская кухня с морковным пюре – отличный вкус. Но я спросил, как ты относишься к детям в плане… сколько ты хочешь родить детей?

– Боже, ты про это, – прикрыла ладонью рот Ксюша, скрывая улыбку, – да не против, но… рожать? Нет, спасибо.

– Почему? Нет, я понимаю, что можно взять из детского дома или ЭКО, но почему именно ты не хочешь?

– Потому, что как ты сказал. Я лучше заплачу, чем проживать этот кошмар. Неужели эволюции нужно делать именно так, чтобы женщина страдала от родов? Ну, и вообще… все эти женские проблемы со здоровьем.

По Ксюше пробежали мурашки, отчего она отдёрнулась, отмахивая, как заразу, представленное в её голове. Роберт изобразил, что поймал её мысли, собрал в круглый комок и выбросил в мусорный бак, что стоял у двери, якобы попав в него и изобразил победный танец, чем смутил Ксюшу, но та только усмехнулась, удивляясь этому мальчишечьему жесту от восемнадцатилетнего парня.

– В общем, – продолжала Ксюша, – я скорее всего даже не смогу родить.

– Почему?

– Врачи сказали.

– Да мало, что они говорят? Я ведь тоже не сразу получился. И вышел через кесарево.

– Ого. Почему так?

– Родители долго не могли завести ребёнка, так что я поздний ребёнок.

Ксюша почесала ухо, пытаясь скрыть своё удивление.

– Понятно, почему ты единственный ребёнок. Но это ещё раз доказывает, что рожать – отвратительно.

Роберт на миг встал в ступор, будто сломанный робот, но через пару секунд снова расслабился, продолжая общение.

– Сорри, зарядка садиться. Хорошо, но сколько детей?

Вдруг они переместились в пространстве, и уже находились в комнате Ксюши – с недоделанным ремонтом от прошлых хозяев, где голые серые стены были наполовину покрашены с жёлтый цвет, а возле шкафов стояли неразобранные коробки с вещами. Ксюша сидела на углу расправленного дивана, ногами упираясь на старый, собравший пару килограммов волос, палас, а сама была завёрнута в одеяло с головой, пока Роберт рассматривал все неровности стены в полумраке.

– Двое, конечно.

– Почему конечно? – сделал акцент на «конечно» Роберт.

– Потому, что один ребёнок вырастает наглым.

– По-твоему я наглый.

– Пока не знаю. Но ты очень мило себя вёл.

– Ты тоже. Стесняшка.

– Кто бы говорил. Я просто испугалась твоего роста.

– Так ведь и до этого видела, до свидания.

– Тогда я не оценила всех размеров. Но да, может ты и наглый, как показывает практика. Я помню, как мы с братом срались за пачку чипсов, потому что он не купил мне и не хотел делиться. Или как мы линейкой делили шоколадный батончик.

– У меня вместо брата всегда был Арт. Поэтому, я не попадаю под твой процент.

– Как вы познакомились вообще?

– Одна школа, один класс. Ничего такого.

Ксюша задумалась, как переставить слова, чтобы Роберт именно понял их значение.

– Окей, давай по-другому. Как вы подружились?

– Мы и не дружили изначально. У нас была жестокая война. На нас даже ставили ставки.

– Что? – удивлённо посмеялась Ксюша.

– Сейчас расскажу.

Голова Роберта задрожала от звенящего гула. Он открыл глаза, прищуриваясь от обилия света. В его руках дрожал телефон, на который звонила мама Роберта. Глаза и мозг не успели проснуться, поэтому он, ссылаясь на интуицию, взял трубку.

– Да?

– Алло, – приглушённый голос матери прозвучал через колонки, – улым, спишь, что ли?

– Нет, просто.