Как оборотни в цирк устраивались

Как оборотни в цирк устраивались

— Сколько у тебя там? — спросила рыжая бездомная женщина у своего коллеги, который побирался возле «Пятерочки».

— Сам схожу, — ответил, только что проснувшийся в окружении трех бездомных собак, бомж. — Не тебе одной в людях ходить. И вообще, Полин, с чего ты тут самая главная?

— Ага! Иди! Рожа разбита, уши откусаны, пальто псиной за километр несет. Когда мылся в последний раз? Давай сюда деньги!

— На себя-то посмотри, волосы в колтунах, лицо в жутких царапинах, как будто граблями по тебе прошлись, — с хрипом засмеялся бомж, но деньги протянул, — 78 рублей тут. Народ нынче жадный пошел и злой.

Рыжая взяла мелочь и через пять минут вышла из «Пятерочки» с тремя нарезными батонами. Надломив их, она раскидала собакам и бомжу. А самую зажаренную корочку оставила себе.

Тут из-за угла показалась черноухая шавка, которая, заметив рыжую, тут же бросилась наутек.

— Черноухие! — крикнул бомж и тут же обернулся большим дымчатым псом. Подруга отреагировала вслед бомжу и превратилась в рыжую сучку с висячими ушами.

Черноухие не заставили себя долго ждать, и через три минуты из-за угла выбежала вся свора. Завязалась драка, которая довольно быстро закончилась капитуляцией рыжей со всей командой. Скуля и хромая, они удалились за километр от злачного места. Забежав за местные гаражи, они обернулись.

— Матвей, тебе второе ухо оторвали, — сказала Полина, высунув язык и пытаясь отдышаться.

— Нас всего пятеро, — прокомментировал брюнет с кавказским лицом, — а их тридцать или сорок.

— Эх, Анзорчик! Были времена, когда до кишок дрались. Ты, чистокровный кавказец, рвал по нескольку волков за раз. А сейчас ты их считать начал. — Взгляд Полины вдруг устремился куда-то вдаль и застыл.

— Может, службу по отлову собак позвонить? — спросила блонди с надкусанной губой.

— А смысл? Чтоб и нас загребли? Или ты думаешь, что черноухие забыли как в людей оборачиваться?

— Опять будем искать свободную от других оборотней пятерочку?

— Уже сто лет так живем. То бомжи, то псы. — Матвей поморщился и сплюнул. — Мы, благородные ликаны, правившие когда-то империями, побираемся и едим с помоек. Что молчишь, Полина Полкановна? И куда ты там глазеешь?

— Цирк! — отрезала рыжая. — Мы пойдем в цирк работать! — она показала пальцем на здание цирка на Вернадском. Там у нас будет бесплатная еда, кое какие деньги, почет и уважение. А также, личный ветеринар и неограниченный резерв средства от блох! — Она обернулась. — Танцевать кто-нибудь умеет?

—В тридцатых годах отплясывала фокстрот в одном кабаре, — сказала блонди и задрыгала ногами.

— Мы идем в цирк! Прямо к директору!

— И кто нас там примет? — спросил Матвей. — Ни документов, ни одежды нормальной. Ты придешь к Запашному и скажешь: «А вот и мы»? — Матвей скорчил рожу и присел в реверансе.

— Одежда нужна только мне, — ответила Полина, — Ваша одежда — шерсть. Я — дрессировщица! А вы — мои пёсики-фокстротики. Блонди, с тебя номер. Только попроще, чтоб любая собака смогла. Нам подозрения не нужны.

Сказано — сделано. На следующий день, под выпавшие челюсти всех дрессировщиков, акробатов, фокусников, клоунов, силачей, ветеринаров, вахтера и Запашного, группа «Пёсики-фокстротики» под руководством гениальной дрессировщицы Зверевой Полины Полкановны отплясывали синхронно на задних лапах самый настоящий фокстрот, причем без музыки. Команде тут же была предложена работа в цирке на любых условиях.

—Условий у нас не много, — скромно начала Полина, — так сказать, спартанский райдер. Во-первых, питание: мясо, желательно телятина и молодая баранина, прожарки экстра-раре, то есть с кровью; гречка и рис долгой отварки, свежее молоко, белковые безе и сдобные булочки со сгущенкой, можно круассаны. И никаких искусственных кормов. На интеллект влияют. Во-вторых, свободные вольеры с открытыми дверями. Питомцы любят вечерние прогулки по городу. Сама буду следить за этим.

— Я согласен! — ответил Запашный, глядя на симпатичную рыжую дрессировщицу. — А для себя ничего не попросите? Обычно все начинают с гонорара.

— Думаю, мы это обсудим сразу после первого выступления. Кстати, когда оно?

— Через неделю. Нам нужно будет внести изменение в программу, объявить вас на афишах и согласовать с ветеринаром.

Спустя два часа накормленные до отвала собаки лениво вылизывали шерсть друг у друга в комфортабельных теплых вольерах. За ними наблюдали Полина и Запашный.

— Полагаю, ваши питомцы довольны? — спросил Запашный. — Вы сами-то как?

— Собаки довольны, а значит и я довольна, — ответила дрессировщица.

— Домой не собираетесь? Может, подвести вас?

— Нееее. Побуду со своими артистами пока. Вы не против?

— Конечно, нет. Оставайтесь, сколько хотите. Вот мой номер телефона, звоните в любое время суток.

Директор вышел, а Полина, свистнув, позвала собак на улицу, где все обернулись в людей.

— А кто-то у нас руководству понравился больше, чем нужно было, — пропела блонди. — Хоть и прятал глаза, а искоса аж раздевал тебя.

— Да ну вас всех! — отмахнулась Полина. Готовьтесь. — С завтрашнего дня репетиции каждый день. А в субботу выступаем.

Неделя прошла быстро и сыто. Такой счастливой стая еще никогда не была. Все восхищались Полиной и ее идеей. Сама рыжая каждый день делала вид, что уходит домой после работы, но, обернувшись, присоединялась к своим, где и ночевала. С утра надевала рабочую одежду и вела питомцев на репетиции. Директор цирка старался не проявлять больше внимания, чем необходимо и тихо, с задних рядов арены, восхищался талантом дрессировщицы, наблюдая за танцами послушных артистов.

В день представления пёсики-фокстротики произвели фурор и сорвали овации продолжительностью пятнадцать минут, далеко переплюнув тигров Запашного. Без единого писка, лая, скулежа или еще какого звука пёсики в костюмчиках кавалеров и одной дамы из 30-х годов прошлого столетия, под симфонический аккомпанемент, сцепившись лапами, лихо и слаженно отплясывали фокстрот. Зал замер в изумлении, а потом разом встал, аплодируя. Собаки долго кланялись восхищенным зрителям, потом также долго фотографировались с детьми. И только потом отправились отдыхать.