Как они ее делили

Глава 1. Свидание

Часть 1. Наша

Глава 1. Свидание

Настя

— Настюш, ты мне сразу понравилась, — неожиданно говорит Костя. — Как только тебя увидел, уже в другую сторону не смотрел.

Я замираю возле буфета, где продают попкорн в кинотеатре.

Признание Кости для меня очень неожиданное, ведь это наша первая встреча вдвоем.

Смотрю во все глаза на своего случайного ухажера и не верю, что все это происходит со мной наяву.

Я правда на свидании, причем парень очень привлекательный. Он будто сошел с плаката рекламы фитнес-клуба: раскачанный, с белозубой улыбкой, забавным чубом светло-русых волос. Одет в брендовые вещи, телефон у него дорогущий, крутые родители. Хотя он и без родителей крут.

— Спасибо, Костя. — Это все, что я могу из себя выдавить на данный момент.

Он не то чтобы нравится мне… Хотя как такой может не нравиться? Если кому такое скажу, любая девчонка покрутит у виска, потому что он объективно вау. Но ему двадцать один, он уже на третьем курсе экономического, поэтому кажется мне чересчур взрослым, и это слегка пугает.

Я ведь еще во всех смыслах девочка. Опыта с парнями у меня ноль, по крайней мере позитивного.

Но Костя — единственный, кто вообще воспринял меня как девушку и пригласил в кино.

Меня ведь никто никуда не зовет. Никогда.

И не потому, что я страшная. У меня дома есть зеркало, и я прекрасно вижу, что не уродка. У меня есть грудь, попа, тонкая талия. Я блондинка опять-таки, причем натуральная, и глаза у меня красивые — голубые, миндалевидные.

Но, как минимум в школе, для парней я давно стала невидимкой, потому что Григоряны.

Что это значит? Пф-ф-ф, хотела бы я этого не знать.

В общем, я — негласная собственность двух мажоров, у которых папочка-миллиардер.

По крайней мере, они искренне в это верят, сколько бы я ни пыталась доказать обратное.

Это началось три года назад.

Когда мне стукнуло пятнадцать, отец сбежал куда подальше, навесив на маму долги за прогоревший бизнес. Мы продали нашу роскошную трешку в Ростове и перебрались в Краснодар. Мама покрыла долг отца банку, а на оставшиеся деньги купила плохонькую двушку в месте, где нас никто не знал.

Побочный эффект переезда — я попала в новую школу, в новый класс.

Элитный, как мама сказала. Ей пришлось немало постараться, чтобы меня туда запихнуть. Ведь лицей чуть ли не лучший на весь край. Благо она востребованный медик, и у нее есть кое-какие связи.

Там я познакомилась с близнецами Григорянами.

Дурочка, поначалу я очень обрадовалась, что подружилась с одноклассниками, ведь переживала, как воспримут. Но очень скоро они стали навязчивы, хотя и нравились мне. Внешность у них яркая: высокие, крепкие, черноглазые и с такими длинными ресницами, что позавидует любая девчонка. Обаятельные опять-таки — но это только когда им надо.

Артур и Арам слыли королями класса, за ними бегали все девчонки, но их внимание сконцентрировалось на мне.

Потом произошел неприятный случай в раздевалке школы, где они заставили меня выбрать между ними.

Как можно выбрать между правой и левой половинками яблока?

Хотя нет, плохой пример. Вторая половинка яблока ведь не полезет драться к первой, за то, что ее не выбрали. И не станет тебе доказывать, что ты сделала паршивый выбор. И преследовать тебя тоже не станет.

В общем, я стояла в той раздевалке, как глупая курица, и хлопала ресницами, не представляя, что делать дальше. А они по очереди прижимались ко мне губами, называя это поцелуями.

Результатом всего этого стал скандал.

В школу вызвали и их родителей, и мою маму.

Мама так орала, что у меня заболели уши.

А отец Григорянов запретил им ко мне лезть вплоть до восемнадцатилетия. Пообещал им за это какие-то крутые машины. Классный способ воспитывать детей, да?

Тем не менее Григоряны отстали от меня.

Лишь позже, когда мы с подружкой пошли прогуляться в парк с мальчиками, я узнала, что мне, оказывается, нельзя. Григоряны появились незамедлительно и доходчиво объяснили парням, что я — неприкасаемая.

В тот день я оценила всю степень идиотизма ситуации.

Григорянам можно все, и они творили что хотели эти годы.

Я же должна была, как хорошая девочка, ждать своего восемнадцатилетия. Желательно у окошка, высматривая Артура и Арама.

Впрочем, мы больше не школьники, все-таки уже на первом курсе университета. Да и Григорянов я в последнее время не видела.

Лелею надежду, что надоела им, только поэтому и согласилась сходить в кино.

— Какой попкорн хочешь? — спрашивает Костя. — С сыром или, может быть, карамельный?

Я вдыхаю волшебный сладкий запах, выбирая. При этом чувствую себя почти счастливой.

Глава 2. Кто сколько огреб

Настя

Через пару минут я решаю, что это глупо — стоять тут, как дура, и ждать.

Он ведь, скорей всего, не вернется! Особенно если дело вправду закончится дракой…

Костя мощнее братьев, но их-то двое, вполне могут и вправду напасть.

И плевать, что мы в центре города, а на улице полно народа. Григорянам на все в этой жизни плевать, кроме их собственных желаний и амбиций.

Я поворачиваюсь в сторону выхода и спешу на улицу со всех ног.

Однако, когда выхожу, возле кинотеатра вообще никого нет.

Зато слышатся чьи-то жалобные вопли, звук раздается откуда-то сбоку.

Поворачиваюсь туда, щурюсь от яркого солнца и в первые секунды ничего не могу разглядеть.

Хорошо, что я в кроссовках, а не на каблуках. Бегу туда и застаю поистине жуткую картину. Близнецы Григоряны пинают Костю, который лежит на тротуарных плитках, скрюченный. Вокруг толпа молодежи, человек пятнадцать, а то и больше. Некоторые подбадривают, некоторые снимают это все на телефоны. И никто не пытается влезть. Ни одна живая душа…

Надо было мне раньше выходить, идиотке.

— Отстаньте от него! — кричу им и спешу в самую гущу событий. — Я сейчас же звоню в полицию!

Неловко вытаскиваю из кармана телефон и трясущимися пальцами тычу в экран.

В этот момент все поворачиваются в мою сторону.

Мое фееричное появление меняет расстановку сил.

Артур Григорян в последний раз смачно пинает Костю по ребрам, разворачивается и несется на всех парах ко мне.

Арам остается, что-то там пытается доказать несчастному парню, что по-прежнему лежит на земле.

Я уже не слышу слов Арама, потому что Артур возникает прямо передо мной.

— Телефон, — бурчит он и самым наглым образом забирает мобильник.

Тут я подмечаю, что без тумака он не остался — у него основательно так подбит левый глаз. Кожа на скуле даже немного кровоточит, как будто зарядили кулаком, на одном из пальцев которого было кольцо. А ведь у Костика было что-то подобное. Перстень серебряный…

— Что вы творите? — только и успеваю сказать. — Отдай телефон!

Артур даже не думает меня послушать, он всегда игнорирует мои слова.

Подходит совсем близко и неожиданно тянет за воротник куртки, с пренебрежением стаскивает с меня.

Поначалу мне непонятна такая его реакция, а потом вспоминаю — ветровка-то Костина.

Артур швыряет вещь прямо на землю, в пыль, а потом стягивает с себя черную мастерку, заворачивает меня в нее, командует брату:

— Арам, погнали!

При этом закидывает меня к себе на плечо и несет!

Чувствую себя мешком картошки и даже пошевелиться не могу, запеленатая в чужую мастерку.

Только и остается, что визжать:

— Отпустите! Немедленно меня отпустите!

И никто из посторонних не реагирует, даже не рыпается.

Григоряны быстро уносят меня к парковке, а затем затаскивают в серебристый джип — на заднее сиденье.

Арам остается со мной, а Артур со скоростью звука забирается на водительское место, и машина срывается с места.

Артур водит как сумасшедший. Огромная машина несется по улицам города с дикой скоростью.

Мне становится так страшно, что поначалу даже не понимаю, куда меня везут.

Сижу, вся скукожившаяся, глазею на близнецов и не верю в происходящее.

Это середина дня. Мы были в людном месте. И меня просто так забрали без моего на то желания.

Что за лютая дичь?!

— Вы с ума сошли! — визжу я.

Арам пытается успокоить:

— Настя все хорошо, не волнуйся, с нами ты в полнейшей безопасности, всегда. Если еще какой козел пристанет, ты только скажи. Мы мигом примчим…

Примчат они…

Смотрю на Арама и не понимаю, он вправду не догоняет, что я пошла на то свидание добровольно?

Только тут замечаю, что у Арама на зубах кровь. Похоже от Кости досталось не только Артуру.

— Что с тобой? — спрашиваю, невольно охнув.

Арам касается разбитой нижней губы и морщится, но мне отвечает:

— Ерунда, не нужно беспокоиться.

Такой милый со мной, что аж тошно.

Артур тем временем продолжает хищно рулить по городу.

Как им отец только машину доверил при таком вождении? Или это авто одного из них? Заслужили за то, что меня не трогали? Им-то уже стукнуло по восемнадцать.

— Куда вы меня везете? — спрашиваю я.

И только тут догадываюсь взглянуть на улицу.

А картина-то отлично знакомая — мой район.

Очень скоро Артур поворачивает в сторону моего дома.

Визуал

Дорогие, любимые, хотите посмотреть на наших выросших героев поближе? Вот парочка артов к этой книге, полюбуйтесь!

Надеюсь, герои понравились. У них впереди еще море плиключений самого разного рода.

Глава 3. Родители

Артур

Дома мы с Арамом сидим на диване в кабинете отца. Вжимаем головы в плечи, изображаем полнейшую покорность и слушаем родительский ор.

Отец ходит перед нами туда-сюда, смотрит сверху вниз, ведь рост у него ого-го.

— Вы охренели, братцы-кролики! — продолжает разоряться он. — Как посмели бить сына декана на глазах у толпы народа? Не могли найти кого попроще?

— Пап, ну ты же смотрел видео — он первый драться полез, — пытаюсь оправдаться.

Будто он не видит, что мы тоже пострадали. У меня глаз почти заплыл, у Арама губа в два раза больше нормы. Сам на нас кинулся, ниндзя недоделанный. Ну мы потом его, само собой, скрутили и с небес на землю опустили.

Отец будто бы и вправду не замечает наших травм, с азартом ругает дальше:

— А кто его за кинотеатр повел? Не вы? Или, может быть, считаете, что отец этого пацана поблагодарит вас за то, что отпинали его по ребрам? Парень в больницу попал! Поздравляю, теперь вас отчисляют, идиоты гребаные!

При этом его кожа так краснеет, что кажется, скоро батю бахнет инфаркт. Мы бы даже, может, испугались за него, но он здоров как бык и силен так же. Если надумает надавать затрещин или поучить уму-разуму ремнем, нам не поздоровится.

— Я из-за вас поседею раньше времени! — Отец тычет себе в правый висок, но в его черных волосах и без наших стараний давно пробивается седина, она даже видна у него в бородке, только брови по-прежнему черные. — Я так гордился своими сыновьями… Поступили с хорошими баллами, посещают престижный университет, собираются идти по стопам отца. Место в фирме для них готовил. А вы что? Что вы творите, засранцы эдакие?!

Не спорим. Молчим. Изображаем полнейшее послушание. С батей только так, ведь, пока он в гневе, никаких отмазок слушать не будет.

Я смотрю исподлобья на мать.

Она тоже здесь, стоит в стороне, смотрит на нас испуганно — голубые глазищи на пол-лица. Прямо как у Насти временами, только Настя блондинка, а у мамы темный волос.

Этот мамин испуганный взгляд — что иголка под ноготь.

Мать — святое, ее хочется защищать, а не смотреть на испуганное лицо.

— Мигран, как это их отчисляют? — тихо спрашивает она, при этом у нее бледнеет лицо и даже губы. — Ты же сказал, что разобрался…

— Ульяна! — Отец грозно зыркает на нее.

Должно быть, информация о том, что он разобрался, была приготовлена для нас на закуску.

Однако, когда мы с Арамом это слышим, радостно переглядываемся.

Фух, пронесло на этот раз.

Но отец и не думает успокаиваться.

— Разобрался! — рычит он и продолжает буравить нас грозным взглядом. — Вы знаете, сколько мне пришлось отвалить в качестве спонсорской помощи, чтобы вас, оглоедов, не отчислили? Очень круглую сумму! И вы мне эту сумму отработаете на каникулах вместо отдыха, поняли?

— Отработаем, — отвечаю я.

Арам тоже кивает.

— Без «б», бать, — зачем-то вякает он.

— Без «б», значит. — Отец моментально привязывается к этой фразе. — Без «б» у них все… Я смотрю, хорошо устроились, студенты. Жируете на родительских харчах, живете в роскошных комнатах, джипы дорогие водите, которые я вам по глупости купил. Вы вообще в курсе, сколько штрафов прилетело за ваше вождение? Да и хрен бы с ними, со штрафами, девчонку из кино украсть, на плечо закинуть… Она вам что, кавказская пленница? Вы б еще мешок на нее надели, дурни!

Мы снова вжимаем головы в плечи, пережидаем второй раунд.

— Объясните мне. — Отец машет руками перед нашими лицами. — На кой хер вам понадобилось бить сына декана? Зачем?

Арам вскидывает голову, готов расколоться, сучонок.

Зыркаю на него, едва заметно качаю головой.

Даю мысленный посыл страшной силы: «Молчи! Молчи!»

Потому что, если батя прознает причину…

Это мы с Арамом знаем, что тот Костик — любитель отъебать какую-нибудь целку и выложить подвиг в университетский порно-канал в телеге. Подход у него с закосом под романтика — сначала кино-домино, потом к себе в квартиру, типа в приставку порубиться, суши поесть или еще что, разумеется с продолжением. Какая-то девчонка сама соглашается, какую-то соглашают. А потом на всеобщее обозрение появляется видео с клубничкой.

Но если батя узнает про тот канал, это будет вселенский апокалипсис.

Канал ведь секретный, чисто для пацанов нашего универа.

Все поймут, что это мы раскололись, и мы будем нерукопожатны.

К слову, на том канале не только порно. Там часто выкладывают мнения про телок. По нему меряют, кого драть, с кем под ручку ходить. Оценивают, баллы выставляют.

Рыгаловка, короче, блевотная.

Оно, может, и лучше рассказать отцу, пусть бы он добился прикрытия этой шарашки. Но мы дали клятву, что никому про тот канал не скажем.

Само собой, клятву выполним, но и Насте там появиться не позволим. И никакой университетской мрази ее отъебать не дадим.

Глава 4. Презент Насте

Настя

После неудачного похода в кино мне дико не по себе.

Хожу по квартире из угла в угол, не знаю, куда себя деть.

В нашей хрущевской двушке, конечно, особо не разгуляешься. Но я, кажется, уже истоптала весь мамин любимый бежевый ковер.

Близнецы Григорян забрали у меня телефон, да так и не вернули. Скорей всего, кинули где-то в машине да забыли. И я, дурында, когда убегала от них, даже не вспомнила про него. Точнее, была слишком шокирована произошедшим, чтобы нормально соображать.

Теперь не знаю, что сделать по этому поводу. Я даже не могу позвонить им и попросить его привезти.

И в полицию пойти не могу, потому что это дойдет до мамы, и она устроит мне вселенский апокалипсис. Ее аж трясет от всего, что связано с Артуром или Арамом. С самого девятого класса она ненавидит их лютой ненавистью, считает зажравшимися сволочами и не разрешает мне с ними общаться.

Ума не приложу, как мне ей сказать, что они забрали мой телефон?

Кстати, я ведь пока еще не работаю, мама меня обеспечивает. Так что это мне у нее теперь просить деньги на новый мобильный в случае чего. Ну и озвереет она сегодня…

Впрочем, маме в последнее время много не надо, чтобы дойти до состояния «Агрессивная гарпия». Хотя она у меня и не страшная совсем, пепельная блондинка с невероятно голубыми глазами, и не старая еще, ей всего тридцать восемь лет. Но слишком много работает, ее почти никогда не бывает дома, а когда она дома, то, как правило, такая уставшая, что взрывается с пол-оборота.

Вздрагиваю, услышав поворот ключа в дверном замке.

Мама вернулась со смены в больнице, а я так и не придумала, что ей сказать.

Выхожу в прихожую встречать ее.

Она кидает на обувницу сумку, скидывает босоножки и останавливается рядом, неодобрительно меня оглядывая.

— Дочь, ты почему недоступна? Что за приколы? Я же тебе сказала, если я звоню, значит всегда надо брать трубку! Иначе я автоматом прекращаю платить за твой телефон и интернет. Неужели это непонятно?

Поджимаю губы, соображая, что бы такого ответить, чтобы не нарваться на ее ор.

— Я… Эм…

— Не мямли! — вскрикивает она. — А то совсем как твой отец, что-то там вякает себе под нос, а другим как будто слышать не нужно…

Она говорит это с таким пренебрежением, что мне делается не по себе.

«Убирай квартиру лучше, а то, прям как твой отец, ни на что не годная!»

«Сходи за хлебом, а то вечно тебя ни о чем не допросишься, прямо как твоего отца…»

«На тебя разве можно положиться? Такая же безответственная, как и твой отец!»

Это все ее обычные придирки.

Я понимаю, папа очень сильно ее обидел тем, что фактически ограбил нас на круглую сумму. И это из-за его косяка мы переехали сюда, лишившись удобного жилья, да еще и попав в кредитную кабалу. А он даже не удосужился попросить прощения, просто исчез.

Но я не он! И пусть внешне мы с ним очень похожи, я не совершала ничего такого.

Я хорошо убираю квартиру, исправно хожу за продуктами, оплачиваю коммуналку, сама поступила в вуз и даже заработала себе стипендию. Собираюсь устроиться баристой в кафе возле университета,

Я не как мой отец! Но ей этого не докажешь…

Мы с ней совсем потеряли связь. Ей либо все равно, где я и что я, либо она чем-то недовольна и ворчит. Что с этим делать и как ей угодить, я не знаю. Очень хочу сбежать на квартиру или в общагу. Но местным общагу не дают, а на квартиру я не заработала.

Мать поджимает губы и вдруг достает из сумки какую-то белую коробку с бантиком.

— Что это за хрень у нас в почтовом ящике? — ворчит она. — Между прочим, нам сломали замок, наверное, для того, чтобы это положить. Никак не объяснишь?

Беру из ее рук продолговатую коробку и хмуро отвечаю:

— Я не в курсе, а с чего ты взяла, что это мне?

— Тут написано «Насте» на обороте.

Я поворачиваю коробку и вправду вижу надпись, сделанную синей ручкой.

— Все, я устала, мне некогда с этим разбираться, — подводит итог мама. — Попроси соседа, чтобы починил ящик.

С этими словами она уходит в ванную.

Вскоре я слышу звук включенного душа.

Выдыхаю. Кажется, моя казнь откладывается.

Иду в спальню и открываю коробку.

Внутри оказывается…

Новенький айфон и моя сим-карта, лежащая на дне коробки.

Обалдеваю, включаю телефон. И как только это делаю, мне тут же приходит сообщение от абонента «Любимый»: «Настена, я случайно разбил твой телефон, извини. Заменяю испорченное новым, наслаждайся».

А потом следом: «PS: Тебе понравилось, как я себя записал у тебя? Это Артур».

Да кто бы сомневался вообще, что это Артур!

Однако я даже не успеваю как следует на него позлиться, потому что в прихожей снова раздается звонок. И я снова вздрагиваю.

Глава 5. Шкодливый Артур

Артур

— Да чего ты боишься? — Я тычу брата в бок ключами от машины. — Отец уже на работе, он не узнает. Ему вообще до фонаря, у него делегация из Китая приехала. Поедем в универ как люди, а не как обсосы на трамвайчике. Че мы, лохи, что ли? Я лично не лох.

С этими словами я киваю в сторону джипа, когда мы выходим из дома с рюкзаками.

— Ага, ага, — бурчит брат. — Тебе правила не писаны, что ли? Вечно ты так. Сначала начудишь, а потом мы вдвоем выхватываем от отца. Я пас. Лучше такси вызову, зачем сразу трамвай.

Вот так и теряешь связь с братьями. Я ведь думал, мы с ним на одной волне.

— Ну и вали на своем такси, а я на гелике поеду…

С недовольным видом наблюдаю, как Арам сваливает со двора.

Трус несчастный, пай-мальчик, мамочкин пирожок. Ни слова против, язык в жопу.

А я не такой.

Подхожу к гелику, глажу гладкую поверхность серебристого джипа, здороваюсь. Обожаю свою тачку и не собираюсь оставлять ее пылиться во дворе. Тем более что ключи из сейфа бати еще вчера выкрал. Отец, к слову, мог бы быть хитрее, ставить в качестве кода не день рождения матери, а хоть что-то другое.

Нажимаю на брелке кнопку «Открыть». Джип радостно мигает фарами, очевидно, что скучал.

С удовольствием забираюсь внутрь, глажу черную кожу сиденья.

Пультом открываю ворота и выезжаю.

Обожаю водить… Как сумасшедший.

Но сегодня очень стараюсь придерживаться скоростного режима, иначе батя взгреет так, что мало не будет. Кажется, я исчерпал свой лимит на штрафы, а заодно и его терпение.

Однако не учитываю, что аккуратное вождение существенно удлиняет путь, надо было выехать раньше.

На парковку универа подъезжаю тогда, когда пары уже десять минут как начались.

С шумом вздыхаю, предчувствуя, как опять будет разоряться препод. Ну не могу я приходить вовремя. Не могу, и все тут…

Выскакиваю из машины, открываю дверь на заднее сиденье, тянусь за рюкзаком.

И неожиданно получаю тычок в ребро.

Ощутимый такой!

Охреневаю от чьей-то нечеловеческой наглости, поворачиваюсь к этому камикадзе и застываю на месте.

Потому что передо мной стоит Настя.

— Ты совсем офигел, Григорян? — фырчит она.

Тычет в меня каким-то белым пакетом, а потом добрых пару минут что-то доказывает, предъявляет.

А я ничего не слышу, потому что отвлекаюсь на то, как двигаются ее губы. У нее очень красивые сочные губы, которые очень эротично шевелятся, когда она что-то говорит.

— Вот, держи! — шипит Настя.

Это все, что я улавливаю.

— Что это? — С недоумением смотрю на белый пакет.

— Почему ты всегда игнорируешь любые мои слова? — Она чуть не подпрыгивает на месте от бешенства. — Ты никогда не слушаешь!

А я не специально, честно. Просто, когда она рядом, я растекаюсь лужей и не способен воспринимать реальность. Особенно, когда мы с ней вот так, наедине. Что обычно случается плюс-минус никогда, ведь рядом всегда маячит Арам, при котором вот так не сделаешь, как я сейчас собираюсь…

Я забираю у Насти пакет, который она так настырно мне дает, кидаю его на заднее сиденье.

Потом тяну руку к ее талии.

— Настена, иди сюда.

С этими словами я притягиваю ее к себе и наклоняюсь, чтобы поймать ртом девичьи губы.

И улетаю…

Потому что нет в мире вещи прекраснее, чем целовать Настю.

Говорят, существует пять стадий принятия неизбежного.

И, кажется, целуясь со мной, Настя проходит их все.

Она пытается оттолкнуть меня поначалу, несмотря на то что нам так кайфово в процессе. Потом она стучит мне ладонью по груди. Злится и снова стучит, но я воспринимаю это как ласку.

Потом тихо просит между поцелуями:

— Артур, не надо… Артур, отпусти…

Вяло так просит, почти нехотя. Голосок еще такой хриплый, полупьяный. Заводит аж до трясучки!

Естественно, не ведусь на эту провокацию.

Нагло целую ее дальше, проявляю все больше настойчивости.

Настя замирает, позволив мне в полной мере завладеть ее губами. Я втягиваю обе ее губы в рот, потом по очереди прикусываю их и снова облизываю.

Затем Настя и вовсе принимает мой язык внутрь, заодно проводит ладонями по груди и обвивает шею.

Охреневаю от удовольствия, когда чувствую, что Настя ко мне жмется.

Держу ее за талию, ласкаю губами губы и чувствую, как кружится башка от всего этого.

А потом у Насти подгибаются колени. Легко удерживаю ее за талию, плотнее к себе прижимаю, не размыкаю контакта губ.

Кажется, моя девочка забыла, что во время поцелуев надо дышать. По моим подсчетам, ни одного вздоха за последние тридцать секунд не сделала.

Глава 6. Что она думает по этому поводу

Настя

Я сижу на задней парте в круглой аудитории на лекции по теории экономики.

Здесь несколько групп студентов, аудитория вместительная.

Преподаватель вещает о важности экономики, а я…

Вроде бы людьми окружена, вроде бы даже в тетради что-то пишу, точнее пытаюсь записывать лекцию. А на самом деле я там, на парковке возле джипа Артура…

До сих пор. Даже спустя час.

В сотый раз переживаю то, что случилось, и не могу пережить. Слишком сильные получила впечатления. Перед глазами так и мелькает Артур, его губы, сильные руки. Я почти чувствую мятный вкус его языка у меня во рту.

Близнецы Григоряны на пару так и не явились, к слову. Это будет их второй прогул предмета Прокоповича. Преподаватель злой и всех отметил в начале лекции, как и мое опоздание. Так что им придется попахать потом, чтобы закрыть прогулы.

Или не придется…

Они же барины. У них же папа миллиардер.

А я здесь на стипендии, которую чудом получила. Иначе пришлось бы пойти по протекции мамы в мед, и неважно, насколько медицина — не мое.

Интересно, почему Григоряны считают, что им не писаны правила? Это какие-то особенности воспитания?

Почему Артур считает, что может вот так запросто взять, прижать меня к себе и целовать…

Наверное, мне не было бы так обидно, если б не понравилось.

Но мне очень понравилось, и теперь я не могу спокойно дышать.

Украдкой прикасаюсь к губам. Они горят после наглых и таких смелых поцелуев Артура…

Не знаю, как это работает.

Григоряны похожи, как куриные яйца.

И характер у них один на двоих. Наглые пупы земли, которые считают, что им все можно, в частности застолбить человека и управлять его жизнью. Это я про себя, если что.

Но если заглянуть под это…

Они красивые парни, все при них. Лицом похожи больше на мать, хотя я видела ее всего несколько раз, но сходство очевидное. Пусть такие же смуглые и черноглазые, как отец, все равно на ярых представителей армянской национальности не сильно похожи. Обрусевшие, как мама говорит.

Они объективно красивые, одинаковые, если не считать родимого пятна на виске Артура.

Но мне всегда больше нравился именно Артур, несмотря на их схожесть. Я украдкой слежу за ним — это мое тайное хобби.

И когда он рядом, особенно когда прикасается, у меня по всей спине мурашки.

Однако так, как сегодня, он никогда ко мне не прикасался.

У меня реально подогнулись колени, когда он меня целовал. Ничего приятнее я в жизни не испытывала.

Все уплыло в другую вселенную, остались только его губы, сильные руки, горячее тело, шумное дыхание. Я даже не знала, что способна на такие яркие эмоции в принципе.

Как бы было хорошо, окажись он обычным парнем без заскоков, начни мы встречаться… Без вот этой вот трехлетней истории ужасов и абьюза, которая все напрочь испортила.

Уйдя глубоко в себя, я даже не замечаю, как открывается дверь аудитории, и ровно под конец пары Григоряны все-таки припираются на лекцию.

Они выслушивают ругань преподавателя, кивают, типа со всем согласны, а потом вразвалочку чешут в противоположную от меня сторону, садятся на пустующую заднюю парту.

— М-м, Григоряны, — тянет одна из моих подруг, та, что сидит ближе.

Алиса Усачова, в недавнем прошлом блондинка, а теперь с розовой шевелюрой. Последние полгода упорно косит под Пинки Пай.

Она влюблена в Григорянов, не разделяет их.

Остальные подруги в количестве еще двух женских особей, что сидят в моем ряду неподалеку, также косятся в сторону близнецов.

Они все в них влюблены.

Все как одна.

И они все с ними спали.

Кто с Артуром, кто с Арамом. А кто сначала с Артуром, а потом с Арамом.

Я в нашей компании единственная девственница, и единственная, кого они не трогают.

Вот так… Типа любят, но не трогают. Ни в кино не водят, ни еще куда-то. Просто следят за неприкосновенностью своей собственности, то бишь меня, и наяривают моих подруг.

Естественно, девчонки спали не только с близнецами, но именно про них они докладывают мне с особой тщательностью. Чтобы я знала и жила с открытыми глазами, как они это позиционируют.

Я уже стараюсь не общаться ни с кем из подруг, почти никуда не хожу. А девчонки все докладывают и докладывают, как будто испытывают от этого кайф.

Другого выхода нет, я делаю вид, что мне все равно.

Хотя ситуация бесит до дрожи.

Вот и сейчас Алиса томно вздыхает и говорит:

— Артурчик такой неугомонный вчера был, смотри.

С этими словами она демонстрирует мне засос на шее.

Я вижу красную отметину и буквально зеленею от переизбытка чувств.

Глава 7. Заявка на ее девственность

Настя

Я думала о том, что мне повезло найти работу бариста, ровно до той минуты, пока меня не оставили одну за кофемашиной.

В теории-то оно просто — когда тебе тщательно, а главное медленно показывают, как и что делается, объясняют тонкости приготовления эспрессо и капучино.

А на практике в меню тридцать вариантов авторского кофе.

И я не имею ни малейшего понятия, как готовить большую часть из них.

Меж тем кафе рядом с университетом достаточно популярное, студенты любят разнообразие.

Стою теперь, как барашка пялюсь на шеренгу ликеров с самыми разнообразными вкусами и молюсь, чтобы никто ничего сложнее латте не заказал.

Неожиданно за спиной звучит знакомый голос:

— Мне, пожалуйста, банановый фраппучино.

Фраппучино, вашу маму!

Я резко оборачиваюсь и вижу из-за прилавка кафе своего избитого приятеля.

— Костя… — вырывается у меня.

Мне говорили, что он в больнице со сломанными ребрами. Но вот он, здесь, стоит вполне себе целый и даже не закованный в гипс. Физиономия и та без синяков.

— Привет, Настюша, — говорит он с какой-то особенной интонацией в голосе.

Будто я ему — самый дорогой на свете человек. И смотрит он на меня соответствующе.

Мне становится дико неловко.

— Костя, ты извини меня, пожалуйста, за тот случай в кинотеатре… — тихо говорю я. — Мне надо было предупредить тебя о Григорянах…

— Что у тебя с ними? — спрашивает он напрямик.

— Ничего, — фырчу, моментально разозлившись на бывших одноклассников, которые до сих пор отравляют жизнь, хотя мы уже студенты и давно пора вылезти из песочницы. — Они просто много о себе мнят. Но у меня ни с одним из них ничего не было.

— А хотела бы, чтобы было? — спрашивает он в лоб.

Вопрос даже кажется мне грубым, ведь это не его дело.

Но я все-таки отвечаю:

— Нет, не хотела бы. Меня вообще ничего такого не волнует, я в университет хожу не сниматься, а учиться.

— Ух, какая серьезная девочка. — Он снова мне улыбается.

— Да, серьезная. — Я строго на него смотрю.

— Вот и хорошо, — кивает он. — Мне нравятся серьезные девушки, а не эти прости господи…

Последнее высказывание очень настораживает. Совсем не хочется, чтобы из-за меня он снова отдыхал от лекций в больнице.

Я шумно вздыхаю и отвечаю ему:

— Тебе лучше ко мне не приближаться, во избежание, так сказать… Григоряны не успокоятся. Они никогда не успокаиваются.

— Я вроде бы не в постель тебя укладываю, — посмеивается он. — Пришел купить кофе, даже не знал, что ты тут работаешь. Или кофе тоже нельзя?

— Кофе можно. — Приходит моя очередь улыбнуться.

— Отлично, тогда мне банановый фраппучино.

Блин горелый!

— Костя, — тихонько его прошу, — я не умею делать фраппучино. Пожалуйста, закажи его завтра, я до завтра научусь. А сейчас, может быть, обычный латте? Можно за мой счет, раз фраппучино сегодня не состоится.

Он усмехается своей особенной кошачьей улыбкой, которая придает плюс сто к очарованию, и соглашается:

— Давай свой латте.

А потом берет и кладет двухтысячную купюру в прозрачную банку с приклеенной надписью «На вкусняшки для котиков». Как раз такую сумму мне обещали за одну рабочую смену. Ух, вот это чаевые!

— Что ты, не надо, — тяну я, чувствуя себя неловко.

— Конечно надо, ты же угощаешь меня кофе. — Он подмигивает мне.

Принимаюсь за работу, очень стараюсь ничего не напутать, но, кажется, все-таки путаю количество кофе, изрядно перебарщиваю.

Костик благодарит меня, берет пластиковый стакан с латте, пробует его и… ничего не говорит, просто уходит.

— Фух, — с облегчением выдыхаю.

И только в этот момент замечаю, что в дальнем конце зала сидят Григоряны… Когда успели зайти?

Сердце моментально начинает тревожно ныть.

***

Артур

Мы с Арамом сидим за дальним столиком кафе и пристально следим за тем, чтобы Костян ничего себе не позволил с Настей.

Никаких прикосновений, вообще ничего.

И мне, и Араму тошно даже смотреть, как он с ней разговаривает. И лишней минуты не хотим, чтобы он с ней провел.

Вышибли бы его отсюда к собачьим чертям, если бы не камеры. Но не хочется подставляться перед батей во второй раз из-за одного и того же упоротого камикадзе, которому, видимо, нравится получать по роже. Или он думает, что папочка декан — это надежная крыша, которая защитит его от всего? Наш папахен в сто раз круче и своих никогда в обиду не даст.

Глава 8. Защитники

Артур

Мы с Арамом, не сговариваясь, подскакиваем с мест и бросаемся вон из кафе.

Оглядываемся по сторонам, щурясь от чересчур яркого солнца. Ищем гада, который на наших глазах творит такое с самым дорогим для нас человеком.

У меня в груди так долбит сердце, что сейчас, кажется, вылезет через рот.

Костяна у кафе ожидаемо нет.

Съебался по-быстрому, тварина.

Мы несемся на парковку. Этот мудель везде ездит на своей джили тугелла и всегда аккуратнейшим образом паркует машину на стоянке. Как по мне, так себе китайский седан, пусть и современный. С нашими геликами не сравнится.

Однако же…

Тугелла ездит значительно быстрее, чем мы бегаем.

Когда мы с Арамом прилетаем на парковку, Костян как раз выруливает с парковочного места, разворачивает машину и несется прямо на нас.

Мы разбегаемся в разные стороны, а он крутит нам фак и уматывает, как последний трус.

— Ты ж нам еще попадешься, сука! — что есть силы ору ему вслед.

Ведь в одном универе учимся.

И мне плевать, чей он там сын, и на сколько курсов старше нас.

Отхватит пизды только так и, должно быть, понимает это.

Но ему, по ходу дела, тоже все равно. Или решил давить авторитетом папика?

В любом случае в данной конкретной ситуации нам с Арамом только и остается, что встать рядышком да глядеть, как этот придурок уматывает на своей тачке.

Не удерживаюсь, размахиваюсь и со всей дури отвешиваю Араму подзатыльник. Получается такой смачный, что брат клацает зубами.

— Ты охуел? — орет он.

И моментально отвечает мне ударом под дых.

Хватаюсь за грудь, ловя ртом воздух, и ору на Арама:

— А кто сказал, что не хрен сегодня машину брать? Кто набздел перед батей? Мы бы щас…

— Что мы бы щас? — цедит сквозь зубы Арам. — Уебались в какой-нибудь столб, пытаясь догнать этого чиканутого? Без того водишь как маньяк! Батя бы нас тогда вообще тачек лишил.

Арам вечно так — сплошная, мать его, рациональность.

Злые и расстроенные, мы возвращаемся в кафе, где продолжают висеть на стульях наши рюкзаки.

Плюхаемся на свои места, зыркаем друг на друга.

— Это он специально, — пыхчу праведным гневом. — Чтобы нас позлить за то, что мы ему в прошлый раз обломали с ней свиданку и отпиздили к тому же…

— Мало отпиздили. — Арам со мной солидарен. — Надо было сильнее пинать, может до него бы тогда больше дошло.

Смотрю на брата и аж самого пробирает, насколько злым он выглядит. Я такой же взъерошенный и красномордый сейчас, да?

Не могу понять Костяна, хоть убей. На хрена он все это делает?

Нет, ладно еще ты мстишь недругам. Ну выцепи ты нас по одному, объясни, каков твой кулак на вкус, проверь на прочность наши морды.

Это мы бы поняли. За это даже зауважать можно.

Но девчонку-то зачем в это вмешивать? Ведь не по-пацански!

Я снова лезу в телеграм-канал, проверить не удалил ли случаем пост.

А он не удалил, тварь конченая.

Наоборот, пост набирает среди университетских пацанов просмотры, лайки и туеву хучу комментариев…

Мне очевидно, что Костян снял Настю на мобильник именно сегодня, пока ждал свой гребаный кофе. На снимке она стоит возле кофемашины и улыбается ему, причем не позерски, как девки обычно делают, а искренне так… Как давно нам с Арамом не улыбалась.

Верит этому муделю?

— Ты зацени! — пыхтит недовольством Арам.

И снова, как совсем еще недавно, тычет мне в нос мобильником.

А там на пост уже больше ста комментариев.

Все примерно одного характера:

«Какая милаха, я б ее вздрючил!»

«На каком факультете она учится? Чур, я после тебя к ней в трусы!»

«Без разницы, как отымеешь, главное сними четче ее письку, хоть подрочу».

«И сиськи тоже!»

У меня аж в висках стучит от переизбытка эмоций.

Не удерживаюсь, также пишу комм:

«Ты гандон штопаный, охуел в край! Проси админов удалить свой уродский пост! Настюха не про твою честь!»

Почти сразу добавляю:

«Или при следующей встрече зубы выплюнешь, тварь!»

Костян тут же реагирует:

«О, Григоряны очухались. Слышали такую аббревиатуру, как УК РФ? Попробуете ко мне полезть, в ментуре окажетесь, лохи печальные! И если че, вы только что прилюдно мне угрожали, я сделал скрины, так что у меня будут пруфы*».

— Да не отвечай ему, — ругается на меня Арам. — Он только кайф ловит от того, что троллит нас.

Глава 9. Онлайн-битва

Артур

Следующий, кому мы решаем написать, — администратор канала.

Царь, как он себя называет, в миру Вовка Царев.

Этот чел — родоначальник всего этого беспредела, аспирант экономического факультета. Будущее светило науки и по совместительству владелец порно-канала. Вот такая многогранная личность.

Однако ж и тут есть кодекс, который всегда соблюдается. Царь на этом настаивает и жестко наказывает всех, кто его нарушает.

Ему пишу я.

Нахожу его контакт, где на аватарке красуется лев в короне, и набираю текст: «Мою девушку выставили в канале в качестве будущей жертвы. Я готов внести взнос за нее. Рыбаков Константин не имел права на клейм. Прошу удалить пост и внести запрет на канале на Настю Новикову!»

Ведь девчонку нельзя трогать, если она за кем-то закреплена, это делается с помощью денежного взноса. И конечно, при условии, что это твоя девчонка.

Арам подсматривает, что я пишу. Пихает меня в бок:

— С хера ли она твоя девушка?

— Ты правда думаешь, сейчас время ее делить? — рычу на него.

Он затыкается, но я вижу, как его колбасит.

Мы оба нависаем над мобильником, который лежит на столе, ждем ответа админа.

И он приходит с поразительной быстротой. Точнее, Царь присылает нам аудиозапись.

Мы с Арамом суем по наушнику в уши и нажимаем на воспроизведение.

Очень скоро слышим нежный Настин голос, где она говорит дословно следующее:

— Мне надо было предупредить тебя о Григорянах…

— Что у тебя с ними? — Голос Костяна.

Дальше снова Настя:

— Ничего. Они просто много о себе мнят. Но у меня ни с одним из них ничего не было.

На этом запись обрывается.

Мы с Арамом злобно зыркаем через весь зал на Настю, которая как ни в чем не бывало стоит у кофемашины. Вот же дура! Считай, сама себя под монастырь подвела.

«Ты ж Григорян, так?» — приходит мне от Царя.

«Григорян», — нехотя отвечаю, ведь скрывать бессмысленно.

«Девочка за тобой не закреплена, Костян имеет право на клейм».

Пытаюсь доказать свою правоту: «Мы с ней с девятого класса дружим!»

Ответ неутешительный: «С девой можно сколько угодно дружить, заглядываться. Если она не твоя девушка, это не играет роли. На нее, может, пол-универа заглядывается. И что, теперь никому трогать нельзя?»

Меня моментально клинит. Печатаю со скоростью света: «Ты охуел со своим каналом? Это нормальная девушка, с ней нельзя так. Костян — моральный урод, я ему яйца вырву…»

Ответ приходит моментально:

«Бан на неделю за маты».

Бан, сука, на неделю…

— Пиздец… — цедит сквозь зубы Арам.

— Давай покажем Насте. — Я машу головой в ее сторону. — Пусть знает, какой Костик мудозвон!

— Ты попутал? — рычит на меня Арам. — Это пацанский чат, мы клятву давали. Если кто узнает, нам кранты, нас взъебут без вазелина…

— А что, лучше, чтобы она с ним…

— Этого не будет, — качает головой Арам. — Поехали к Дункану.

Я киваю.

Если нам кто сейчас и поможет, так только старинный друг, который в состоянии залезть в любое самое зашифрованное место. А уж взломать телеграм-канал — тем более.

***

Через два часа мы все еще сидим с Арамом за столом. Правда, территориально это уже на другом конце города, в общаге у бывшего одноклассника, который поступил в технический вуз.

Мрачная, тусклая комната завешена черными шторами, на стенах плакаты с черепами и крестами. Ничего-то в жизни нашего долбанутого друга-айтишника не изменилось.

— Ха, — хмыкает Дункан, почесывая давно не стриженную рыжую шевелюру. — Забористый у вас университетский канал. Даже жаль, что я поступил в другой универ…

— Ты взламываешь или херней страдаешь? — пихает его под бок Арам.

— Программа работает, подбирает пароли, — хмыкает он.

— Так она может еще неделю будет эти пароли подбирать, — взрываюсь я и хлопаю ладонью по столу.

Сам в сотый раз за последний час лезу в треклятый канал смотреть комментарии, которые там плодятся в геометрической прогрессии.

— Так не пальцем деланный, — отмахивается Дункан. — Я доработал программу, пашет в тридцать раз быстрее официального аналога, но и канал с защитой. Зуб даю, не вы первые пытаетесь нагнуть защиту и взломать эту клоаку.

Мы с Арамом барабаним пальцами по столу, ждем, жуем собственные губы от нервов.

Наконец Дункан вскрикивает:

— Мы в эфире! Надо действовать быстро пока никто не спохватился…

Глава 10. Перед днем рождения

Настя

После того как я отстояла свою первую смену в кафе ноги гудят и ноют. И это я была в кроссовках! Хорошо, каблуки не напялила.

Как бы было прекрасно прийти домой и лечь баиньки, но впереди еще подготовка к завтрашнему семинару.

Однако и это откладывается, потому что по приходе домой я нарываюсь на угрюмую мать.

Она поджидает меня, сидя за столом на кухне.

И как только я прохожу в коридор, зовет холодным и злым голосом:

— Настя немедленно иди сюда!

Нервно сглатываю, прикидывая, что могла такого натворить, раз она так недовольна. Иду к ней, а внутри аж потряхивает от нервного напряжения.

— Мам, что случилось?

А она сидит перед пустой кастрюлей и смотрит на меня осуждающе.

— У нас с тобой договор, — цедит она сквозь зубы. — Я зарабатываю нам деньги на проживание, а ты готовишь и убираешь квартиру. Где еда?

— Мам. — Я смотрю на нее с недоумением. — Я ж говорила, сегодня у меня первый рабочий день…

— Какой еще рабочий? — Она будто вправду не помнит. — Ты в университете учишься. Или для тебя это неважно? В медицинский не пошла, чтобы работать кардиологом, как мать. Ведь достойнейшая профессия. Но не-е-ет, напросилась на эконом, все ради того, чтобы стать паршивым экономистом, которых как собак нерезаных…

Я вся подбираюсь, мысленно отгораживаю себя от нее ледяной стеной.

— Я не буду паршивым экономистом, мам. — Смотрю на нее сузив глаза. — Буду хорошим…

— Каким хорошим? — посмеивается она. — Если ты и тут не учишься!

— Учусь! — невольно повышаю голос, но сразу же спохватываюсь, говорю мягче: — Мам, ну я объясняла же, многие студенты подрабатывают, и…

— И что? Заработала что-нибудь?

— Заработала, — отвечаю я, чуть задрав подбородок. — Вот целых четыре тысячи за первую смену, неплохо, а? И учебу не задвину, вот сейчас пойду заниматься…

— Где же они, эти мифические четыре тысячи? — Она щурит глаза.

Скидываю рюкзак, достаю кошелек и вынимаю купюры, кладу на стол.

— Вот видишь? — На какой-то миг я чувствую моральное удовлетворение. — Настоящие деньги, не мифические… Мам, ты что?!

Только успеваю пискнуть, как она берет деньги и прячет их в своем кармане.

— Считай, скинулась на коммуналку, — хмыкает она. — А что? Я всю жизнь тебя обеспечивать должна? Как папочку твоего, транжиру и мота… Взрослей.

С этими словами мать встает и направляется в свою комнату.

А я остаюсь на кухне и говорю ей в спину, сжав кулаки:

— Но как же… Я хотела юбку… день рождения скоро…

Она не реагирует, просто уходит.

А у меня колени подкашиваются и на глаза наворачиваются слезы.

Так и хочется в сердцах крикнуть: «Зачем ты меня рожала, мам? Чтоб было кого абьюзить?»

Только вот скандал раздувать не хочется.

Молча глотаю слезы, иду в ванную, умываюсь, а потом закрываюсь в своей комнате. Забираюсь на кровать, усаживаюсь поудобнее, укрываюсь пледом и пытаюсь вчитаться в учебник по теории экономики.

Не реагирую, когда мать через полчаса кричит из коридора:

— Настя, суши приехали!

Которые она, скорей всего, заказала на мои деньги. Правильно, чего б не шикануть?

Почему-то я снова давлюсь слезами.

Чтобы как-то отвлечься, лезу в телефон полистать ленту в ВК.

И тут мой телефон пиликает сообщением от Артура Григоряна. Сердце пропускает пару ударов, чувствую, как ладони начинают потеть.

Что ему нужно? Хочет обсудить поцелуй, который у нас случился?

Вспоминаю, как он прижимался ко мне своими нежными губами, и меня моментально бросает в жар.

Однако когда открываю сообщение, там ничего романтичного нет.

Мне приходит скриншот поста из телеграма.

Фото меня в кафе и подпись, от которой волосы дыбом: «Ангелочек, правда? Как ее отыметь, ребята? Делайте заказы в комментариях, пока я добрый. Выложу видео в ближайшие дни».

Автор поста Костя Рыбаков.

Пока я пытаюсь прийти в себя от увиденного, Артур пишет мне дальше: «Мы с постом разобрались, его больше нет. Я отправляю тебе это, чтобы ты знала, что из себя представляет Костян. Не общайся с ним, Настя. А если будет доставать, говори нам, мы разберемся».

Обалдеть не встать, он серьезно?

Мне становится так мерзко, что хочется вырвать.

Не верю, что Костя способен на такое. Похоже на глупую шутку Григорянов. Тут же лезу в список друзей, куда совсем недавно добавился Костя. Хочу спросить у него, что это такое.

Однако Кости в друзьях нет. А профиль с его фото теперь называется Телегой говна.

Глава 11. День рождения Насти

Настя

Восемнадцатого сентября я отчего-то просыпаюсь с чувством, что вот-вот должно случиться чудо.

Сегодня мой день рождения. И в любой другой семье, наверное, чудо было бы возможным.

Но в моей вряд ли, ведь планов как-то отпраздновать никаких.

Словно в подтверждение своих мыслей, я получаю от мамы пару сообщений еще до того, как успеваю встать с кровати.

Первое: «С днем рождения».

Второе: «Прибери на кухне, помой посуду, постирай белье».

Именины сердца…

Вроде бы ничего обидного мама не написала. Она всегда скидывает мне задания сообщениями. Будь это любой другой день, я бы молча и без внутреннего протеста пошла выполнять все наилучшим образом. Но не сегодня же!

К предыдущим добавляется третье сообщение от мамы: «Буду поздно».

То есть она вообще никак не собирается отмечать со мной день рождения?!

Хоть вшивым покупным кексом?

Иногда мне кажется, что после ухода отца она узнала, что меня в роддоме подменили или еще что…

Как можно любить-любить своего ребенка, а потом так резко разлюбить?

Понимаю, они с папой женились по залету, и возможно, я виновата в том, что она сделала такой выбор мужчины, пошла с ним по жизни. Не будь меня, может, за другого бы вышла.

Но боже мой… Это же не я спала с папой и залетела на первом курсе меда!

И не я так пакостила на кухне, что тут надо полдня прибирать.

Это я обнаруживаю, когда иду туда прямо в ночной рубашке, чтобы оценить размеры бедствия.

Мама вчера в кои-то веки что-то решила приготовить.

Я из комнаты не выходила, чтобы перед ней не мельтешить. В последнее время стараюсь пореже показываться ей на глаза.

В результате ее стараний меня ждет полная раковина грязной посуды, выпачканная плита и еще сюрприз на столе. Пустая бутылка вина и бокал.

Мама выпила всю бутылку? Как же она пошла сегодня на работу… Теперь по крайней мере понятно, почему ничего не прибрала за собой. Поди, ей так захорошело, что она просто на это забила.

Открываю холодильник, чтобы проверить, что она там приготовила. А там нет ничего…

То есть еды мне не оставили, а грязную кухню — пожалуйста. Действительно, отчего бы мне не развлечься генеральной уборкой в свой день рождения. Это, видимо, подарок такой, другого все равно не ждать.

— Да сколько можно! — кричу я.

И не начинаю прибирать.

Не хочу! Не буду!

Разворачиваюсь и ухожу в ванную, злющая на весь мир.

Долго лежу в теплой воде, вдыхаю приятный розовый аромат пены. Усиленно лечусь от стресса.

Получаю сообщение от Лизки: «Настюш, все в силе? Рекламное агентство пришлет за тобой машину ровно в два часа дня. Не красься, прическу тоже не делай, там будут визажисты».

Визажисты… Профессиональный макияж…

Ни разу не пробовала, но я уже в предвкушении.

Убитое мамой настроение резко идет на взлет.

Хоть что-то хорошее сегодня случится — пофотографируюсь со старой подругой, потом выпьем с ней кофе, посплетничаем.

Уже совсем в другом настроении заканчиваю купаться.

Решаю, что день рождения — достаточно хороший повод, чтобы достать заначку и поесть где-то вне дома. Иду в кафешку неподалеку, заказываю там блинчики с джемом.

М-м-м, вкуснотища!

А когда возвращаюсь к подъезду ровно к двум часам, вижу припаркованный рядом красный лексус с номерами, которые мне скинула подруга.

Только вот она написала: «Красная машина с таким-то номером…» И не уточняла, что это будет лексус.

Однако, вау.

Подхожу к машине и с улыбкой машу водителю.

А там женщина! И какая…

Ей лет пятьдесят-шестьдесят, но как стильно выглядит в красном пиджаке под цвет машины, с черными волосами, убранными наверх. И ресницы у нее такие, ух! Длиннющие, хотя видно, что свои.

— Настенька, это ты? — спрашивает она, приоткрыв окно машины. — Я за тобой. Присаживайся, отвезу тебя в фотостудию.

Я точно знаю, что никогда не видела эту женщину, но… Она мне кажется дико знакомой и даже какой-то родной. Ее глаза, форма губ, тембр голоса…

Честно говоря, до этого момента я ни разу не каталась на лексусе, а тут…

Просто чудесная поездка, причем под вполне себе отличную музыку. Не знаю, как так получилось, но в машине звучало как минимум несколько композиций из моего плейлиста в ВК. Откуда бы водителю их знать? Или это совпадение такое? Но настроение повышается кратно.

Солнечный сентябрьский день становится для меня еще чуточку ярче.

Когда меня привозят к воротам двухэтажного дома, где находится фотостудия, со двора буквально вылетает Лизка.