Как перевоспитать хулигана

Пролог

Первый раз.

Первый раз Василиса целует меня сама.

Да с какой решительностью!

Её обжигающие ладони обхватывают моё лицо, путаясь пальцами в волосах. Стискивают со всей своей девчачьей силой. Да и она сама прижимается ко мне всем телом как можно ближе, привстав на цыпочки. И от этого сносит башню.

Натурально плыву от её запаха. От бешено колотящегося сердца, чья сбивчивая дрожь растекается по моим венам, и окончательно дурею от её языка, что совсем не по скромному играет с моим. Маленькая, невинная, хрупкая, но совсем не скромница. Утопаю в Пятнашке по самую макушку, рискуя захлебнуться.

— Тормози... Потому что я не смогу, — с трудом получается выдавить из себя, понимая, что ситуация выходит из-под контроля.

Изящные руки с тонкими запястьями исчезают из поля зрения, но только для того, чтобы появиться снова — на пуговицах своей блузки. Кажется, она же была на ней в день нашего знакомства. Или нет. Не знаю. Когда одежду снимают, выставляя напоказ кружева белья, на неё становится глубоко похрен.

— И не надо, — тихий голос единственной короткой фразой выжигает весь кислород из лёгких, на официальном уровне, наконец, позволяя делать всё, что прежде я позволял себе лишь в фантазиях...

Глава первая. Неудачное знакомство

— Это моя игровая приставка!

— Моя! Видишь кнопка выдрана?

— А моя тогда где?

— А я откуда знаю? Где потерял, там и ищи.

— Ма-а-ам!

— Потом будете выяснять. Идите завтракать.

— Опять зубная паста закончилась? Вы её что, едите?

— Кто пролил яблочный сок на мои брюки? Я же надеюсь, это сок?

— Ба, ты долго? Я тоже хочу в туалет.

— Твою мать, кто не закрыл душ?!

Большая дружная семья — это прекрасно. Но только не по утрам и не когда у вас всего два санузла на десять человек. Буську пока в расчёт не беру, у неё хотя бы личный горшок есть и очередей она не создаёт. И это в частном доме, так на минуточку!

Собственным участком родители обзавелись, когда стало очевидно, что квартира вот-вот треснет по швам от перенаселения. Изначально планировалось, что Лилька, моя старшая сестра, останется жить в бетонных джунглях с мужем и тремя детьми, но как-то не сложилось.

Ей была нужна помощь с мелкой, и большую часть времени она всё равно проводила у нас. Сначала просто на выходные приезжала, потом на неделю задержалась, а там и на месяц зависла. Короче, по итогу семейного совета, трёхкомнатную хрущёвку было решено продать, а двухэтажный дом нарастить.

Теперь он у нас похож на неповоротливую черепаху. Голова — будка, что первое время служила временным местом для ночёвки в процессе строительства. Её не стали сносить и оставили как прихожую, к которой в последующем присобачился панцирь основного здания. А с недавних пор ещё и хвостик на несколько комнат протянулся. Только лапок не хватает. Зато есть летняя веранда.

Если разбираться в планировке — чёрт ногу сломит, но с внешней облицовкой в стиле средневековых трактиров смотрится уютно. Да и в целом мне нравится жить подальше от городской суеты. Одна проблема — до универа добираться далековато. Поэтому каждый день за большим столом кидается жеребьёвка.

— Кто сегодня в роли таксиста? — в режиме «а-а, я ничего не успеваю» торопливо заглатываю оладьи, которые приготовила мама. Несложно догадаться, в каких объёмах ей приходится каждый раз кашеварить, чтобы накормить такую ораву.

— Виталик. Я не могу, мне в другую сторону, — откликается папа. Сидит такой аристократичного вида интеллигент в выглаженной рубашке, с вилочкой и ножиком. Аккуратненько кушает. И я, которая чуть ли не с ногами на столешницу залезла.

А, да. Виталик — это муж моей сестры, если что.

— Виталик так Виталик, — я вообще не против. Правда придётся подраться с близнецами за право ехать на переднем сидении. Тоже стандартная тема.

— Васёк, ты поосторожнее, — замечает дедуля, наблюдая как я, вместо того чтобы поливать оладьи шоколадным соусом, сразу вливаю сладкий сироп в открытый рот. — Заляпаешься.

Васёк, она же Василёк, она же Васька, она же Василиса — это я. Приятно познакомиться.

— Нормуль, — вытираю грязные губы салфеткой, благодарно целую маму и лечу в комнату одеваться.

— Чаем бы хоть запила, — слышу вслед.

— Некогда.

Реально некогда. Я хронически опаздываю, а волосы ещё даже не высохли. Торопливо прыгаю с феном и плойкой у зеркала, пытаясь привести рыжую вьющуюся гриву хоть в адекватное состояние, напяливаю белую блузку и брюки в тон, закидываю в рюкзак вещи первой необходимости и уже на выходе хватаю лежащий на тумбочке фотоаппарат. На всякий случай.

Виталик к тому моменту уже ждёт меня в машине с малолетними бесятами. Так, понятно. Переднее сидение мне накрылось, слишком долго копалась. Ладно, будем сзади, значит, куковать. Может додремать ещё полчасика получится.

Пузатый минивэн с квадратной задницей работает как конвейер: одних выплёвывает у гимназии, отправив малявок познавать суровое бытие мира третьеклашек, а затем и вторую обузу скидывает возле въезда на территорию высшего учебного заведения, меня в смысле. После чего с довольным фырчаньем мотора укатывает на работу. Отдыхать от многолюдности.

Миную внутреннюю парковку университета, резвым зайчиком скача вокруг луж, оставшихся после ночного дождя. Не дохожу каких-то несколько шагов до главной лестницы, когда улицу накрывает моторный рёв. Надсадный такой, противно режущий по барабанным перепонкам. Оборачиваюсь, чтоб посмотреть, где что взорвалась... и оказываюсь облитая с ног до головы.

Какой-то придурок на всей скорости проносится мимо на мотоцикле, наплевав на расползшееся по кривому асфальту с выбоинами озеро. Проезжает несколько метров и, взметнув облако выхлопных газов, вжимает по тормозам, с пронзительным визгом паркуясь прямо на газоне, проигнорировав табличку: «на газоне не сидеть». Ну правильно, не сидит же. А про «стоять» запрета не обозначено.

Стою с открытым ртом и обтекаю грязью в нескольких шагах от него, наблюдая за тем, как со своей груды металлолома слезает высокий парень в косухе, высоких берцах и чёрных джинсах с подранными коленями. Стягивает с головы шлем, смахивает с лица чёрные волосы до плеч, окидывает меня пренебрежительным взглядом... и теряет всякий интерес.

Офигеть… Это вот как называется?

— Можно было хотя бы извиниться! — сердито бросаю ему в спину.

Глава вторая. Затусим вечерком?

POV Руслан

Выплёвываю потухшую сигарету и облизываю сладкие губы. Вот это, конечно, подфартило, что кофе успел остыть. Не хотелось бы схлопотать по роже кипятком. Остывший жижей тоже не шибко приятно, но всё как-то погуманней.

— Холодным на вкус вообще дрянь. Сто пудово самый дешёвый оптом заказывают.

— Поэтому я пью только свежесваренный, — отвечает Пятнашка. Ну потому что конопатая. На неё словно перемолотую гречку просыпали, основную часть которой приняла носопырка. Но смотрится мило.

Забавная такая рыжуля. Стоит вся, сжавшись в комок, словно боится, что ей сейчас втащат, но при этом горит ярой решительностью во чтобы то ни стало отстоять свою правоту. Бойкая девчонка, с норовом. Далеко пойдёт.

Удачно я салфетку всё же прихватил от кассы. Как знал. Подтираю капли с подбородка и, скрипя ножками стула, поднимаюсь с места.

Тише, тише, душа моя, не надо так вздрагивать.

Не буду я тебя бить.

— Расслабься, — успокаиваю пуглика. — Так и быть, на первый раз прощаю. Будем считать, что квиты.

— Прощаешь?! — ну я ж говорю, вроде трусит, но при этом не тушуется. Прям уважуха. — Вот же спасибо, милостивый государь! Ваша щедрость не знает границ.

Милостивый государь, хех. Как завернула-то.

— Всегда пожалуйста. Обращайся, — подбираю со стола телефон с пачкой и, обогнув её, молча иду к выходу. Умываться.

Пока туда, пока сюда, пока... ладно уж, рыжик, уговорила, твои доводы весьма убедительны, отыскиваю местную курилку. В общем, к началу следующей пары слегка запаздываю, а эта егоза успевает сработать на опережение, заняв моё место. Кхм, или своё? Ну, неважно. Было её, стало моё.

В принципе, мне фиолетово где тупить, но не сдаваться же без боя? Так что ещё повоюем. Ну а пока пускай чуть-чуть поторжествует, девочкам позволительно. Их в принципе положено периодически баловать, чтоб не зачахли. Главное, не переусердствовать, а то потом с шеи не слезут.

Один минус — приходит моя очередь подпирать последний ряд в компании с щекастым храпуном. Щекастым, в смысле румяным как яблоко наливное, а не в том смысле, что он жиртрес и вот-вот достанет из рюкзака кастрюлю с пельменями. Не жирный. Нормальный. Обычный. Руки, ноги — всё на месте.

Не повезло. Судя по всему, он успел выспаться и ему теперь непреодолимо зудит в одном месте желание потрындеть.

— Привет, мы ещё не познакомились, — тянет он мне ладонь. — Паша.

Ну ок. Пожимаю.

— Руслан.

— Ты ж из Нижнего, да?

Я всегда знал, что слухи разносятся стремительнее инфекции, но не до такой же степени. Полдня не прошло.

— Смотрю, моей скромной персоне уже успели переполоскать все косточки.

— Не все, оставили малую берцовую и фаланги правой.

Охренеть, юморист. Шутейка года. И что только он делает здесь с такими богатыми познаниями? Анатомичка оказалась закрыта на ремонт?

Не решаю нужным отвечать, коротким кивком прикрывая лавочку красноречия, да не тут-то было. Спящий красавец оказывается любителям поболтать. Девки, сидевшие до этого по соседству и шёпотом мусолившие меня всё утро, причём свято верившие, что я от рождения глухой, выигрывали на его фоне хотя бы тем, что не навязывались. Трещали себе и трещали.

— Слушай, ты ж в городе недавно? — придавливает меня Паштет вопросиком из разряда: дальше пойдёт допрос. Огромный минус дальних рядов — есть возможность безнаказанно трепаться, никто не услышит и по кочану не настучит.

— Допустим.

— Бывал раньше или впервые?

— А что?

— Ну, наверное, ты толком не в курсе: что, где и как. Могу показать местные крутые места.

— Какие? Компьютерный клуб? — снисходительно кривлюсь. — На ночного тусовщика ты что-то не очень тянешь.

— А на кого тяну?

Оценивающе прохожусь по нему сверху вниз. Мятая футболка с логотипом какой-то сетевой стрелялки, плохо в них разбираюсь, громоздкие наушники на шее болтаются удавкой, заусенцы на пальцах откусанные. На парте высится баррикада из техники: планшет, два телефона, павербанк и футляр для айкоса.

— На геймера-задрота.

— А одно другому не мешает, — новый товарищ нисколько не обижается. — Можно и в контру[1] рубиться, и почилить. Мы у доков любим зависать. Ребята там что надо, примут как...

— Тормозни, друг, — пресекаю демагогию пока не поздно. — Не распыляйся. Я надолго вряд ли у вас задержусь. Так что ты и моего имени скоро не вспомнишь.

Переключаюсь на огненную шевелюру, выскользнувшую из аудитории. О, куда это она? А то я всё пропустил. А. Вроде преподша по социологии её куда-то послала.

Ну да, точно. Рыжуля возвращается с какими-то бумажонками. Вручает и идёт обратно на пригретую жёрдочку, вот только тормозит на доли секунды, ловя в поле зрения меня. Ух ты, сама посмотрела. Какая ты, однако, интересная.

Награждаю её интерес воздушным поцелуем, отправленный одними губами. Ага, оживает. Задиристо показывает язык и, тряхнув гривой, включает демонстративный игнор.

Глава третья. Закусочная из 50-х

POV Василиса

Свалил!

В первый же учебный день свалил! Нормально, да?

Мне тут, значит, его зачётку со студаком вручили, велели передать, а он свалил. Трындец. И таскай теперь с собой. Мне оно надо? Я девочка, мне ещё рожать, а тут какая-то макулатура неподъёмная... Сказала я, вечно бегающая с кипой курсовых работ и докладов, собранных у всего потока, ну да ладно.

Ладно. Свалил и фиг с ним. Зато из плюсов: на моё место больше никто не посягнёт. И лезть никто не будет, а то, блин, «может затусим вечерком»? Предложение меня просто в дикий ступор ввело. Пару часов назад он меня знать не видел, из лужи окатил и вдруг планы начинает строить. В его голове салат оливье?

Кстати, о салатах. У меня сегодня законный отгул, но уже на половине пути до дома Нинка присылает сообщение: «Подмени, плиз, позарез надо. Хотя бы часа на три. У меня зубной, всю ночь не спала, чуть не сдохла». Отлично. У неё всё как всегда в последний момент, но Нинку я люблю, и она меня тоже часто выручала, поэтому отказать не могу.

Печатаю ей ответ, толкаясь в давке метро и норовя улететь при торможении на кого-нибудь из сидящих: «На два часа смысла нет, давай тогда с пятницей поменяем смены», после чего, изрядно помятая, выплёвываюсь на следующей станции, чтобы сменить направление.

«Ты лучшая ❤С меня кренделя», — приходит ещё минут через пять. О, кренделя — это хорошо, кренделя я люблю. Особенно в шоколаде и с кокосовой посыпкой.

Нашу кафешку в стиле американских дайнеров[1] я просто обожаю. Сколько я тут? Года два. И уходить пока не планирую. Атмосфера невероятная, начальница золотце и очень дружный коллектив, несмотря на то, что в таких заведениях постоянная текучка и вечная нехватка персонала.

Да, иногда зарплата задерживается, да и график уматывает, тяжело проводить по столько часов на ногах, а потом ещё переться через полгорода домой своим ходом, но всё равно. На данный момент я бы не хотела менять место, ну а дальше поживём-увидим.

— Привет, — здороваюсь с Устиньей и Лизой, без дела бездельничающими у стойки.

Сидят на высоких барных стульях, сплетничают, ногами болтают, чаёк попивают. Время пяти нет, так что в закусочной практически пусто. Основной наплыв идёт когда у всех заканчивается работа.

— Сегодня вроде ж не ты, — удивляется Лизка, теребя кончик малинового хвоста. — Соскучилась?

— Нинка опять с зубами мучается.

— Ха, брешет, — хихикает Устинья, сдувая со лба чёлку-пони. — Наверняка на свиданку умотала.

Ага. И у меня было такое предположение.

— Да и ладно, пускай развеется. Зато она мне кренделя обещала, — миролюбиво пожимаю плечами, ныряя за дверь служебки.

Моя смена официально начинается лишь через час, но я сразу переодеваюсь в форму и заплетаю две косички. Очень неловко, когда в тарелке с бургерами вдруг обнаруживается рыжий волос. И на повара не свалишь, она у нас крашеная блондинка.

— Амина, привет, — целуюсь в щечку с пышногрудой девчонкой, топчущейся у плиты. Ну как девчонкой. Ей уже за тридцать, но она очень клёвая, с «молодняком» общается без загонов. А ещё беременная. На седьмом месяце. Скоро уйдёт и чувствую, мы будем реветь здесь все крокодильими слезами.

— Разве ты сегодня?

— Нинка опять баламутит воду.

— Что, очередное свидание с новым ухажёром?

— Понятия не имею, — повязываю фартук и вкладываю в кармашек ручку с блокнотом. Патроны на месте, полная боевая готовность. Устинья давно печатает заказы на телефоне, а я никак не могу приноровиться. Мне по старинке привычней. — Ильдар, что у нас в стопе[2]? — спрашиваю второго стажирующегося повара, брата Амины. Чисто семейный подряд. Он её заменит, когда сестра в декрет утопает. Повар шикарный, это у них генетикой заложено, как и исконно восточная внешность, но тот ещё паяц.

— Ничего, — давит тот лыбу во все свои тридцать два. Хотя вряд ли зубы мудрости почтили его своим вниманием. Значит, в двадцать восемь.

— Ничего? — подозрительно переспрашиваю. Знаю я его «ничего».

— Ничего.

— Баварские есть?

— Нет.

Что и следовало ожидать.

— А ещё чего нет?

— Ничего.

— Тирольские есть?

— Нет, — ржёт Ильдар, пожёвывая сырую морковку.

Блин.

— Всё?

— Всё

— «Чёрный чимичурри» появился?

— Нет.

Я его ща тресну.

— Точно всё? Супы, сэндвичи — всё остальное есть?

— Нет.

Ясно. Как всегда, разбираемся по ходу дела. Грозно клацнув зубами, отбираю у него морковку и иду обратно в зал.

Наша закусочная не просто ресторан. Здесь идёт полное погружение в атмосферу олдскула под соответствующие ритмы джумбокса[3]. Музыка просто обалденная, я настолько уже ею заразилась, что и в моём плейлисте играют зарубежные хиты второй половины двадцатого века.

Глава четвёртая. Кто ты такой и откуда взялся?

POV Руслан

— Я, конечно, любознательная, но не до такой степени. Без этой информации как-нибудь да переживу.

На другой ответ я и не рассчитывал. Иначе бы попросту разочаровался в Пятнашке. Своей же несговорчивостью она лишь подстёгивает меня и дальше играть на мелодичных струнах её нервишек. Ничего не могу поделать, нравится мне как она кусается: дерзко, но изящно.

Девочка-бунтарка с “высокими моральными принципами” — с каждой минутой ты распаляешь меня всё сильнее. Признаю, этот разгорающийся огонёк заманчив, но тут важно контролировать процесс и не позволить ему перерасти во что-то… такое, откуда будет сложнее выбраться.

— Что ж, — киваю, показывая, что принял её решение к сведению. — Я бы мог начать разглагольствовать и пытаться тебя переубедить, но, честно говоря, мне лень.

Вот это её в ступор ввинчивает, конечно. Идеально. Ровно те эмоции, что я и хотел получить. Положительные, отрицательные — неважно. Главное, они есть. И с этим можно работать.

— Лень. Тебе... лень?

— Ага. Всё равно ни к чему не приведёт. Ты чисто из вредности будешь брыкаться, а я железной терпелкой не отличаюсь. И сразу оговорюсь: романтика-сопли-слюни, это всё мимо. Вообще не по моей части. Просто имей в виду, если где-то я буду слишком резок — это не значит, что конченый. Просто вот такой я.

— И извиняться тоже, как понимаю, не твой стиль?

— Именно. Не заточен я под всю эту ваниль.

Зелёные глазки недобро щурятся. Хищная лиса под маской овечки, отвечаю.

— Ну и ты в таком случае не серчай, если частенько будешь послан на три весёлые. Таков мой стиль.

— Справедливо. И ещё больше мотивирует. Запретный плод — он тем и сладок, что запретный.

— А. То есть мне надо согласиться и тогда ты отвянешь, переключившись на кого-нибудь другого? Я в деле! Назначай время и место.

Э, хитрюша. Решила так легко отделаться? Не выйдет. Не хочу я переключаться раз уже выбрал. В этом плане считайте меня старомодным.

— Ха, ну уж нет, — строго грожу ей. — Первое слово дороже второго. Отказалась, так что терпи. Считай, с этого момента я становлюсь твоим персональным провидением.

— Я просто счастлива. Запишу этот день в календаре как праздник, — саркастично фыркает она.

Пятнашка так сексуально закатывает глаза, чистая эстетика. А как губы надувает. Так и хочется коснуться их. В идеале поцелуем, но сейчас это чревато. Вокруг слишком много осколков и как-то не улыбается, чтобы один из них впился мне... куда-нибудь.

Поэтому ограничиваюсь максимально невинным жестом: пропускаю кончик её косички между пальцев, чуть оттягивая. Лохом буду, но отрицать не стану: в ней определённо что-то есть. И это что-то, наверное, естественность. Красота, не испорченная модными веяниями. Минимум макияжа, эти веснушки...

Пятнашка опускает взгляд на прядь, которой я играю, но не пытается отстраниться. Просто смотрит, после чего наши глаза снова встречаются. Секунды растягиваются в маленькую вечность, в которой меня так и подмывает всё же рискнуть здоровьем...

— Вам там как, удобно? — над нами вырастает лицо ещё одной официантки, портя весь момент.

— Превосходно, — даже палец большой вскидываю для убедительности.

— Класс, я рада, — встряхивает та своим малиновым хвостом. — Я, конечно, ничего против не имею, но тут повсюду камеры понатыканы и всякое такое. Не говоря о том, что посторонним сюда низ-зя. Ваську могут оштрафовать, если начальство увидит, поэтому как бы...

Дальше можно не продолжать.

— Понял, — складываю осколки на столешницу и выныриваю обратно к своему бургеру, на нейтральную территорию.

Бельичевская тоже торопливо вскакивает на ноги, отряхивая покрасневшие коленки. Ещё и такая пунцовая. Сгорает от стыда за то, что нас спалили. Будто нас застукали за прям-таки непристойными вещами, а не всего лишь невинной беседой.

— Подменишь, мне в уборную надо, — просит её напарница с хитрой улыбочкой. Очевидно, в ближайшее время Пятнашку ждёт допрос с пристрастием.

— Да-да. Конечно, — суетливо откликается та в ответ, сгребая битое стекло в мусорку. Задёргалась, задёргалась как. — Ай, — по её указательному пальцу стекла тонкая струйка крови. Услужливо протягиваю салфетку. — Спасибо, — отвечает она предельно вежливо, но на меня больше не смотрит. Куда угодно, только не в мою сторону.

— Пластырь есть?

— В аптечке.

— Во сколько заканчиваешь?

Резкий переход темы всё же заставляет Васю удивлённо поймать меня в основной фокус.

— Это так важно?

— Я могу подвезти тебя.

— Однозначно нет. Даже не рассчитывай.

— Почему?

— Мы знакомы двенадцать часов, и я должна сесть на твой драндулет, доверив свою безопасность?

Эй, а можно без перехода на личности?

— Вот за драндулет обидно. Этот зверь любому гоночному мотику даст фору, — не просто так, в конце концов, я угрохал в него столько денег и сил. Внешне выглядит он, может, и не первой свежести, но мурчит как котёнок. Никаких нареканий в использовании.

Глава пятая. Хэллоуин

POV Василиса

— Где моя повязка на голову?

Прекрасно. Близнецы соорудили из неё рогатку.

— А очки мои круглые с жёлтыми стёклами куда девались? Я их с лета найти не могу.

Супер. Лилька заиграла. Еле откопала в помойке, что называется у неё шкатулкой для бижутерии.

— Кроссы, кроссы где?!

Драсте. Папа, у тебя они что делают? Они тебе только на большой палец и налезут.

Ремень за диваном в комнате бабули с дедулей, браслеты в коробе с игрушками...

Порой у меня возникает мысль поставить на дверь замок или хотя бы щеколду, чтобы хоть как-то сберечь имущество от налёта юных мародёров, но каждый раз идея остаётся на стадии идеи. Поставить замок — значит, отгородиться от семьи. А у нас так не положено.

Я лично постоянно тырю без спроса старые шмотки сестры, половину шкафа к себе в норку уже перетащила, и если она мне вдруг когда-нибудь заявит: куда полезла, это моё... Ну, это будет означать, что мы всё. Разругались вдрызг. Поэтому если мальчишки хотят взять мои сапоги, чтобы поиграть в ковбоев — ради бога, лишь бы ноги не переломали.

— Ну как? — верчусь перед домашними, показывая прикид для хэллоуинской вечеринки.

— Красиво, но не очень похоже на костюм нечисти, — замечает мама, уютно приютившаяся в кресле и вышивающая крестиком.

Ну так-то да. Это странно, если наряд в стиле «пин-ап» вызовет ассоциации с нашествием зомби. Это тогда надо звонить неотложку и просить привезти красного бегемота.

— Да ну, — отмахиваюсь, зацепляя пучок шпильками, зажатыми в зубах. Тоже Лилькины, между прочим. Со свадьбы остались. — Не хочу запариваться. Три часа грим рисовать, чтобы это всё растеклось в шедевр абстракционизма через час в душном помещении?

Не, я не сомневаюсь, что остальные ребята подключат воображение и намалюются кто во что горазд, но просто... зачем? Я понимаю ещё, будь это что-то вроде тематической ролевой игры, где у каждого отведены роли и заготовлен сценарий — тогда включается азарт стараться, а так? Чтобы просто поплясать в кумаре сухого дыма? Да ну. Если другим охота, пускай морочатся, а я малой кровью отделаюсь.

— Мусь, я тебя умоляю. Какая нечисть? Развратные медсестрички с окровавленным фейсом и похотливые школьницы с клыками вампира — сейчас потолок людского воображения, — фыркает систр, пытаясь скормить сидящей в детском стульчике Буське пюре из брокколи.

Мусь — сокращено от «мамусь». Она её всегда так зовёт. И остальных заразила. «Буська» тоже её авторства. А так малявку величают красивым громким именем — Любовь. В честь прабабушки.

— У меня, кстати, старая школьная юбка вроде осталась, — хихикаю я, согласно кивая и проверяя на прочность сооружение на макушке. Попробуй сделать так, чтоб крепко держалось. — Она как раз мне разве что зад и прикроет. Идеально впишусь в обстановку.

— Только попробуй. По этому же заду ремнём и получишь, — не оценивает юмора папа, валяющийся на диване перед теликом. Слух у него, конечно, капец, избирательный. Как «твоя очередь мусор вывозить» так серные пробки наглухо отрезают любые звуки, а как «давно совершеннолетняя доча» утопывает не пойми куда в ночь — мы тут как тут. И это не только со мной. С сестрой та же петрушка, хоть ей уже и тридцатник.

— Да шучу, шучу. Шутка юмора такая. Я ж не совсем тю-тю, — успокаиваю его. — Мои границы худо-бедно, но ещё вырисовываются.

— Что безусловно радует моё старое мозолистое сердце, — откликается глава семейства, отпивая пиво из жестяной банки. Он у меня не того, не. Но в выходной может себе позволить чуток расслабиться.

— Короче, сойдёт? — уточняю я, щедро фиксируя старания лаком для волос. Из стеклянной дверцы зеркало получается не лучшего качества, но разглядеть себя можно.

Пучок, повязка на голову с бантиком, клетчатая рубашка, завязанная узлом под грудью и джинсы с высокой посадкой — всё цивильно и в рамках приличия. И на антураже. Сказывается профдеформация. Настолько прониклась атмосферой закусочной, что и её стиль переняла на себя, потому что могу спокойно в таком виде и летом выйти за хлебом.

— Отлично. Мне нравится, — даёт добро Лиля, но почти сразу отвлекается, чтобы подтереть выплюнутые брокколи. — Ну Буся-я-я. Это же вкусно, чего нос воротишь?

— Может, и вкусно, но воняет будто скунс сдох, — не могу не заметить и, пока в меня не полетел сердитый тапок с пушистой мордой единорога, убегаю в комнату.

Осталось придумать, чем себя занять. Элька обещала заехать за мной к десяти. В запасе ещё целый час, а я уже готова. Ложиться нельзя — пригреюсь, потом будет лениво вытаскивать свои булочки на улицу. Садиться читать чревато — могу уснуть, я себя знаю. Так что остаток времени ковыряюсь в ноутбуке, зависнув в своём блоге.

Ну как блог. Живой журнал. Сейчас его считают уже пережитком прошлого и мало кто посещает. Все в основном на Яндекс-Дзене зависают или в телеге, но мне этот старенький сайт с простым интерфейсом как-то милее. Читателей немного, но все давно как родные, почти каждого знаю не только по нику, но и по настоящему имени.

Опять же, тут чисто моё, как замена ведению бумажного дневника. Мысли, короткая зарисовка событий, мнение по поводу прочитанного-послушанного-просмотренного, архив фоток и т.д.. Максимально личное, поэтому я давно закрыла доступ для «гостей». Не нужны мне посторонние, нам и своей уютной песочницы достаточно.

Глава шестая. Здесь предусмотрены ремни безопасности?

POV Руслан

— А-а-ауч, — скула надсадно скулит, приняв основной удар. Носу тоже досталось, но не катастрофично. До картофелины не раздуется. — Я, конечно, догадывался, что ты мне будешь не рада, но не до такой же степени.

— Извини, — сочувствующе кривится Бельичевская скорее из вежливости, нежели действительно раскаивается. — Я не специально.

— Надеюсь, — на всякий случай проверяю челюсть.

Функционирует. Отлично. Живём дальше.

— Сам виноват. Нечего подсовываться.

— Согласен, мой косяк, — не спорю, с одобрением разглядывая её прикид. Моё почтение. Она всё ещё меня не разочаровывает. — Недурно смотришься. Я правда думал, будет что-то посексуальней, но всё равно красавица.

— А ты тогда кто? Чудовище?

— А что, похож?

Вроде не очень. В ростовую не обряжался. Вообще ни во что не обряжался. Зачем? В шута поиграть вместе с остальными?

— Ага. На прилизанное чудище, добравшееся до расчёски. Это ты в честь праздника прихорошился?

Так, не понял. Хвост-то мой её чем не устраивает? В смысле, обычный хвост. На башке. Не который из задницы растёт, как у некоторых девиц сегодня. Шаловливые тигрицы, блин. Кошачьи усы нарисовали, а настоящие сбрить забыли.

— Не нравится?

— Да как-то ровно, веришь — нет? — равнодушно пожимает та плечом, собираясь уйти.

Не-не-не, не прокатит! Я на это сборище фриков припёрся исключительно ради тебя, Пятнашка. И так просто ты от меня не избавишься. Оперативно перехватываю её и прижимаю спиной к груди. Чтоб не вырвалась, а то уже извиваться начинает как муравей под лупой.

— Отпусти!

— Зачем?

— В смысле, зачем? Потому что мне неприятно.

— Неприятно, когда тебя обнимают?

— Ты меня не обнимаешь. Ты меня лапаешь.

Я оскорблён. Она меня за кого принимает? За прыщавого старшеклассника в сексшопе?

— Лапают — это когда за сиськи мацают, хлюпая слюнями, — резонно замечаю, дразняще поглаживая обнажённый участок кожи, неприкрытый у неё одеждой.

Ага, чувствую, как забегали мурашки. И она наверняка чувствует своей очаровательным жопцом как у меня тоже кое-что «забегало».

— Отпусти.

— Не а. Считай, это моральная компенсация за нанесение телесных повреждений. Сто пятнадцатая статья, так на минуточку.

— Не понаслышке знаешь?

Именно так.

— Я много чего знаю. И много чего умею, — склоняюсь к её уху, едва уловимо касаясь мочки губами. — Если бы ты только позволила... — насмешливо подцепляю пальцами край её джинс, будто собираюсь реально под них нырнуть, на что та испуганно перехватывает меня за запястье.

— Хватит! — а девочка начинает злиться. — Если неймётся залезть к кому-то трусы, выбери того, кто не против. И отвали уже, наконец, от меня. Лучше с Элькой сходи на свидание, она так и рвётся.

Элька, Элька, Элька...

Это она про кого? По именам я мало кого успел на потоке запомнить. Точнее, и не старался.

— Что за Элька? — не, сдаюсь. Такой не знаю.

— Та, что в открытую палит нас с другого конца зала. И, видимо, оставит мой холодный труп в лесу, вместо того чтобы отвезти домой.

Прослеживаю за взглядом Василисы.

— А, ты про эту кобру с глазами гиены? — я не брезгливый, но здесь меня едва не передёргивает. — Благодарю, но нет. Потасканный товар меня не интересует. Больше чем уверен, там уже клейма ставить некуда, всё помечено.

— Ну так, а кем помечено? Такими же, как ты, — моя егоза не прекращает попыток вырваться на свободу. Неугомонная. Не дожидаясь пока мне опять шарахнут фотоаппаратом по морде, перехватываю её покрепче под грудью и приструняю поцелуем в шею. Мигом смиреет. Но острый язык упрямо продолжает колоть как иголка. — Спрос рождает предложение. Сами используете нас, пудря мозги, а потом мы для вас слишком «потасканными» становимся.

— Хочешь сказать, твоя подружка раздвигала ноги исключительно по большой любви? А вот у меня сложилось впечатление, что она обычная шлюха.

— Тебе бы хоть немного такта.

— Если они не уважают себя, почему их должен уважать я? Нет, Пятнашка. Девушки делятся на два типа: те, кто позволяют использовать себя и те, которые... не позволяют, прикинь? И первый тип я презираю.

— А кого не презираешь, позволь спросить? Тебе же плевать на всё. На учёбу, на однокурсников, на преподавателей, на правила хорошего тона.

— Всё так да не так, Василиса, — её тело так окаменевает, когда я обращаюсь к ней по имени. — На кое-что мне не плевать.

— На себя?

— На тебя, — мой нос буквально утыкается в её волосы, пахнущие... хвоей? Да ладно? Запах обалденный, сразу вспоминается детство в военном городке. Беззаботное и счастливое. — Ты идеально вписываешься под мои стандарты.

Глава седьмая. Нежданный гость

POV Василиса

Неделю.

Он не появляется в универе всю следующую неделю. Не то чтобы меня это очень волнует, но... Да ну блин, он же лихачит как придурошный, а если что-то случилось? Правда тогда, наверное, учебка была в курсе. Хотя...

С какой такой радости Рымарь стал бы кому-то докладываться? Мы ведь для него шелуха. С другой стороны, а как бы он сказал, если бы его, допустим, грузовик переехал?

Тьфу.

Бельичевская, вот тебе-то какое дело, а? Тебе на него оранжево, фиолетово, сиренево и далее по цветовой палитре. Окстись и прекрати каждый раз искать его взглядом, заходя в аудиторию. На тебя и без того косо таращатся. Все ж знают, что мы тогда уехали вместе из клуба. Откуда-то.

Один, видимо, увидел и быстренько передал по цепочке. Элька вовсе на меня теперь обижена, будто я её самолично бортанула. Вообще превосходно. Ко мне-то какие претензии? Я не совершила ничего того, за что мне должно быть стыдно. Не совершила же? Но отдуваюсь в одиночку. И где справедливость, я вас спрашиваю?

Руслан, как явление Христа народу во время крещения, нарисовывается лишь в следующий четверг. Вернее, как нарисовывается: до лекций так и не доходит, но я случайно пересекаюсь с ним в бухгалтерии.

Декан просила проставить печати, я пошла, ну а там он. Склонившись над столом, заполняет какие бумаги. Стоя, в косухе своей треклятой, выставившей меня полной дурой, и с зажатыми в руке ключами от мотоцикла. Будто заскочил мимоходом и задерживаться не собирается.

— Привет, — здороваюсь исключительно из вежливости. Воспитание, куда б деваться.

— И тебе, — всё, чем он меня удостаивает — небрежным кивком. Класс. Именно так, по всей видимости, и должны общаться парни с девушками, которых совсем недавно зажимали в углу.

— Неслабо ты загулял.

— Был занят.

— Чем-то, что важнее учёбы?

— Да.

— Самолюбованием? Зеркало ещё цело или уже треснуло от твоих страстных поцелуев?

— Твою мать! Бельичевская, не лезь под руку! — зычно рыкает тот, агрессивно перечёркивая всю строчку.

Ок. Отвлекаю, усекла. Но голос повышать на меня не надо. Ещё пни, чтоб под ногами не путалась.

— Как скажешь, — дожидаюсь пока мне проштампуют всё, что велено, сгребаю документацию и молча ухожу.

Думала, на том и закончится, да как бы не так. Нагоняет у лестницы.

— Пятнашка, не обижайся. Я слегка на взводе последние дни.

— А у меня ПМС, — не считаю нужным останавливаться, так что отвечаю на ходу. — Однако я ни на кого не срываюсь.

— Согласен-согласен. Ну прости, погорячился, — ух ты, Руслан Рымарь знает волшебное слово? Где выискал? В списке ста запрещённых из буклетика: «Как стать бэдбоем за семь дней»? — Я ж извинился, — перегибаясь через перила, бросает он мне вслед оскорблённо.

— Не мешаю, как и велено, — благосклонно отмахиваюсь, скрываясь из виду.

Камон. Не пускать же на радостях фейерверки. Я от него как не ждала ничего, так и не жду. Поэтому по барабану. Только блин: я ж ему до сих пор не отдала зачётку со студаком. С этими его недоприставаниями каждый раз забываю. Правда ему не особо и надо-то, как погляжу.

Ну и чёрт с ним. Пригорит к экзаменам, сам заберёт. Возвращаться не стану.

***

— Клоуны, — тем же вечером валяюсь на кровати с бабулей в их с дедом спальне.

Она уже с час режется в подкидного дурака на новеньком андроиде, пытаясь обыграть онлайн какого-то десятилетку из Стамбула, если верить аватарке. Бабуля злится, ругается, но раз за разом продувает шпане, промазывая пальцем по электронным картам.

Я лежу у неё под крылышком и листаю новостную ленту, забитую назойливой рекламой брендовых шмоток. Откуда только берутся? Я ж никогда не перехожу по ссылкам, а они все лезут и лезут. Спамили бы чем поинтересней уж тогда.

За стеной слышно как горланят и с топотом носятся по дому близнецы. Сегодня они индейцы, а моей подвеске с перьями настал кирдык ради великой цели — стать головными уборами.

Через открытую дверь с кухни тянется аппетитный аромат томящегося в духовке мяса, от которого в предвкушении урчит живот и текут слюнки. Скоро мама с Лилей позовут всех ужинать, но с такими запахами ожидание превращается в муку.

За окном периодически мелькает вернувшийся и тут же отправленный гулять с коляской по заднему двору папа. Буське необходим свежий воздух, тишина и промежуточный часовой сон, но несмотря на семью горлопанов, она никак не может привыкнуть спать в шуме. Что сильно озадачивает сестру. Кирюха с Никитой в этом плане беспроблемные. Могут где стоят, там и вырубиться. Хоть в набаты греми, не почешутся. И так с рождения.

Все при делах, короче, а мы, откосив от обязанностей, ловим рефлексию. Под музыкальное сопровождение прыгающих на экране современных «звёзд» шоу-бизнеса. В их сторону и высказана, собственно, претензия. Идёт повтор какого-то концерта, хотя тот больше напоминает парад несуразности.

Глава восьмая. Что такое семья?

POV Руслан

— Сомневаюсь, что это удачная затея, — замечаю я, наблюдая за реакцией Пятнашки. Вся на измене. Рот открывает и закрывает, а что сказать — придумать не может.

— А вы меньше думайте, молодой человек. Проходите, проходите, — поторапливает меня взрослая версия Бельичевской.

В натуре они с матерью на одно лицо. Та же рыжина, те же веснушки, тот же разрез глаз. Единственное отличие — возраст, но тут как с вином, выдержка только в пользу.

Как там говорят? Хочешь узнать, как будет выглядеть девушка через годы, посмотри на её мать. Я посмотрел — меня устраивает. Заворачивайте, беру. Ту что помладше, естественно.

— Прохожу, прохожу, — скидываю кроссы в прихожей и прошлёпываю куда велено. В кухню, в смысле.

Дом немаленький, с мудрёной планировкой и захламлённый детскими игрушками, но удивительно опрятный. Видно, что ремонт свежий и порядок поддерживается. Для верхней одежды свой шкаф, для обуви свой, для ключей и то имеется персональная резная доска с крючками.

Меня уже ждут. Или не меня, а разрешения накинуться на обалденно пахнущую еду. Поочерёдно здороваюсь со всеми, начиная с главы семейства, и не могу не оценить, как лихо у них распределились гены: одна дочурка — копия матери, другая — женский клон отца. Тот случай, когда тест ДНК не нужен, при том, что между собой сестры мало похожи. Даже в цвет волос не попали.

Стандартное знакомство превращается в разгадывание кроссворда. Имён много, отчеств ещё больше и в черепной коробке всё быстро смешивается в артхаус. Ну нахрен, пока не буду запоминать. Само по ходу дела разрулится.

Меня усаживают рядом с дрыгающимся в детском стуле пупсом с пальмой на макушке. Сразу видно, девочка. Глазки строит дай боже. Ручонки тянет, жирафом своим резиновым делится и смехом заливается. Вот бы Пятнашка так реагировала на меня, но нет. Уселась не то что на противоположной стороне, а вообще по диагонали. Чтоб дотянуться было нельзя.

Стол у них ломится, я просто хренею. Пир на весь мир. Несколько салатов, нарезки овощные и мясные, селёдка под луковым одеялом, мясо с гарниром с пылу с жару. Это у них что, обычное явление? Меня ж точно не ждали. Не скажешь же, мол, готовились заранее.

Не успели ещё все потянуться за вилками, а Василисин отец, точно помню, что звать его Юра, уже полез по полкам в поисках рюмок.

— Куда! А ну на место поставил, — шикает на него супруга, когда тот достаёт из морозилки запотевшую тару с прозрачной.

— Не, ну а что? Гости же. Сам бог велел.

— Тебе завтра на работу.

— Так мы ж так, губы смочить. За знакомство. Правда, Руслан?

— Я не буду.

— Как так? По одной, а?

— Нет.

— Он за рулём, — напоминает Пятнашка.

— Ну, ничего, — отмахивается Юра. — У нас диван в гостиной свободный. Перекантуется.

О, как. А товарищ-то лёгкий на подъём. Знает меня пять минут, а уже ночевать предлагает. Звучит заманчиво, не отрицаю, особенно в совокупности с расширенными в ужасе зрачками Василисы, но я даже ради такого не готов поступиться принципами. Так что торможу неугомонные порывы, накрывая сунутую мне стопку ладонью.

— Я не буду, — вежливо повторяю.

— А наливочки? У нас на рябине есть, пальчики оближешь.

— Я не пью.

— Вообще или только на этой неделе?

— Вообще.

— Ля, мать, слышала? — мой отказ Бельичевского-старшего, смотрю, нисколько не огорчает. — Не пьёт. Это мне нравится. Это вот уважаю. Глядишь, свой трезвый водитель в доме будет.

Реакцию Василисы просто надо видеть. Фейспалм грандиозного размаха.

— Ещё не открыл, а тебя уже несёт. Угомонись, — минорно вздыхает её мать скорее ради проформы, нежели на самом деле негодует. Как она представилась? Марина, Мария?

Тьфу, блин. Память как у золотой рыбки.

— Будь попроще, — пригвождает тот Марино-Марию смачным чмоком, преспокойно забивает на меня и переключается на более сговорчивую бабулю, помахивая бутылью. — Хоть тёща-то любимая меня поддержит?

— Лей, родной, лей. Оно для сна лучше любого чая ромашкового.

— Истину глаголите, Петровна.

Ха. Судя по всему, угодил я в весёлую семейку. Непосредственную такую, шумную. Сидят, ложками в салатниках стучат и болтают о чём придётся. Детектив какой-то русский по телеку идёт, его обсудили. Пацаны гиперактивные примчались и обратно на второй этаж умчались — о детях поговорили. Седой дедок ко всем присоединился, про соседей посудачили.

Прикол в том, что меня воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Кто я, что я, откуда и куда — по фонарю, фильтрация нулевая. И про кредит перетрут, и про то, что теплицы пора к зиме готовить, и про сортир засорившийся.

Мимоходом и у меня что-то поспрашивают, но стандартным анкетированием, какое обычно бывает при подобных знакомствах, даже не пахнет. С другой стороны, я ж не предложение притащился их дочери делать, чего с меня взять?