Как растопить ее ледяное сердце

Глава 1

Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.

1.

Третье марта

В депо пахнет смесью кофе, металла и свежей краски — странно уютное сочетание для места, где каждый день начинается с ожидания тревоги. За панорамными окнами — серое утро Сильвер-Крика, воздух холодный, с примесью снега и дыма, как будто город сам дышит воспоминаниями о зиме. В шесть утра, сквозь щели в воротах, просачивается бледный свет, ложится полосами на бетонный пол и блестит на хроме пожарной машины, которую наш инженер-водитель Дуглас Райдер с любовью полирует, бормоча себе под нос что-то вроде «эта малышка должна сиять».

Где-то дальше, в углу спортзала, Райан Броуди на спор отжимается с кем-то из другой бригады, толпа наблюдает и упрямо раззадоривает их — обычное утро, та же рутина, то же тихое предвкушение смены. Наш капитан — Артур Лин сидит в своем кабинете с открытой дверью, погруженный в бумаги, но все равно держит руку на пульсе, как будто чувствует, когда кто-то из нас начинает дышать не так. Все спокойно, размеренно — до тех пор, пока не раздается хлопок двери.

— Угадай что? — Рейчел влетает в общую комнату, сияющая как лампочка, с привычной кружкой кофе, которую я уже видела трижды за последний час.

Я даже не поднимаю взгляд от планшета.
— Даже боюсь предположить.

— До меня дошли слухи, что сегодня это чертово место сгорит дотла.

— Так ты решила сообщить о запланированном поджоге? — хмыкаю я, и уголки ее губ поднимаются еще выше.

— Имя Хэйз Брайар тебе о чем-нибудь говорит?

— Нет. А должно?

— Господь, Элоди, — закатывает она глаза, плюхаясь в кресло напротив. — Его перевели к нам неделю назад, и сегодня его первая смена. Я же говорила тебе!

— Извини, я не запоминаю сплетни.

— Это не сплетни! Я просто… делюсь информацией.

— Не начинай, Рейч, — стону я, откидываясь на спинку дивана.

Но она лишь вздыхает с преувеличенной драматичностью:
— Говорят, он настолько хорош собой, что на выездах из-за него вспыхивает огонь даже там, где это невозможно.

— Тогда ему стоит сменить работу, — усмехаюсь я, но внутри уже чувствую, как растет раздражение.

— Где еще в нашем захолустье ты такого найдешь? — продолжает она, и я понимаю, что этот разговор мне не выиграть.

— Роман на работе — последнее, что мне нужно.

— Никто не говорит о романе, — протягивает она, закатывая глаза. — Иногда приятно просто… смотреть.

Я собираюсь ей ответить и привести, как минимум пять аргументов почему и “просто смотреть” плохая идея, но Кэп появляется в дверях, пересекаясь с ее сиянием и превращая его в уважительное молчание.

— Рид.

— Кэп.

— Полагаю, ты уже в курсе, — он бросает на Рейч короткий, теплый взгляд. — У нас пополнение. Хэйз Брайар из Монтаны. Будет здесь через пару минут. Хочу, чтобы ты провела ему экскурсию.

Я уже открываю рот, пока Рейчел успевает шепнуть одними губами: это судьба.

— У него медицинская подготовка, — добавляет Лин. — Так что покажи ему свой отдел, где что лежит и как работает.

— Да, сэр, — выдыхаю я и поднимаюсь.

Коридор встречает меня прохладой и тихим гулом разговоров. Спускаясь со второго этажа, я слышу, как где-то внизу хохочет Броуди, как шумит кофемашина, как за стеной кто-то настраивает аппаратуру. Все это будто фон — привычный, заземляющий, пока мои шаги гулко отдаются в бетонном пространстве. Я поворачиваю за угол — и в следующую секунду врезаюсь во что-то твердое и абсолютно неподвижное. Воздух вырывается из легких, мир идет под откос, и я уже готова встретиться с полом, но не успеваю.

Чьи-то сильные руки — горячие, уверенные — хватают меня за талию и притягивают к себе. Мгновение — и я слышу, как сердце стучит в ушах громче, чем все звуки депо вместе взятые. Запах — теплый, с нотами дыма, кожи и свежего мыла. Тело будто узнает его раньше, чем разум: мышцы напрягаются, дыхание сбивается, в пальцы дрожат от близости.

Я поднимаю взгляд. Он выше меня почти на голову, плечи широкие, как будто созданные держать на себе весь мир. На лице легкая небритость, от которой его черты становятся еще резче, а челюсть — опасно притягательной. Свет падает на него так, что каждое движение кажется выверенным, будто замедленным. Волосы темные, чуть растрепаны, глаза — стальные, холодные на первый взгляд, но в них есть глубина, от которой внутри все сжимается.

Он держит меня крепко, но аккуратно, как будто боится причинить боль. И в эту секунду я забываю, как дышать.

— Ох, вау, — первым отзывается незнакомец, и я наконец от него отступаю, — женщины, конечно, и прежде оказывались в моих объятиях, но… ты явно оказалась быстрее их всех.

Его тон мягкий, словно он специально смазывает остроту слов, превращая их в флирт, от которого у меня предательски полыхают щеки, будто я только что вбежала в огонь без защитной экипировки. Я мгновенно беру себя в руки, глубоко вдыхаю и заставляю сердце биться ровнее. Нельзя дать ему то, что он явно пытается из меня вытянуть, потому что я понимаю, кто он, и… Рейчел не соврала ни на йоту.

— Элоди Рид, — представляюсь я, нарочито спокойно, игнорируя его замечание, — парамедик сто одиннадцатой бригады.

— Хэйз Брайар, — он лениво улыбается, будто само его имя должно меня развлечь, и пожимает мою руку. — Новый пожарный из сто одиннадцатой бригады.

Его ладонь горячая, сильная, пальцы обхватывают мои дольше, чем позволяет приличие. Взгляд намеренно цепляется за мое лицо, как будто он ждет, когда я дрогну. Приходится вырывать руку — резким, неловким движением, и только тогда он отпускает, снова растягивая губы в самодовольной усмешке.

— Ты, — я бросаю взгляд на часы, — раньше времени. Но это даже к лучшему. Я покажу тебе станцию, познакомлю с командой и…

— У тебя всегда такое радушное приветствие для новичков? Или я просто особенный? — хмыкает он.

Глава 2

2.

Семнадцатое марта

Ночной Колорадо всегда казался мне странным, слишком суровым и непредсказуемым. Март здесь — это не весна, а грязный компромисс между дождем и снегом, который превращает асфальт в скользкую кашу. Сегодняшняя ночь именно такая. Фары пожарной машины выхватывают из темноты обрывки мокрого снега, что падает вперемешку с дождем, и каждый порыв ветра стучит по металлу кабины, будто хочет сорвать нас с дороги. Я сижу, вцепившись в ремень, и чувствую, как двигатель под нами ревет, натужно работая на трассе, которая будто дышит смертью.

Рейчел в наушниках звучит четко и ровно, но я знаю, как ей тяжело сохранять такой тон, когда каждое ее слово может значить для нас жизнь или смерть. Через рацию она передает Кэпу детали: три автомобиля, один из них слетел в кювет, возможные заблокированные пострадавшие, возгорания пока нет, но есть утечка топлива. Она говорит быстро, но спокойно. Райан, сидя рядом со мной, проверяет снаряжение: перебирает карабины, поправляет тросы, проверяет гидравлику. У него свои собственные ритуалы перед боем, но они успокаивают даже меня.

А напротив — Хэйз. Но он не тот Брайар, которого рисуют сплетни. Не веселый клоун, не балагур, который сыплет шутками и обаянием направо и налево. Он сидит слишком серьезный, уставившись в боковое окно. Челюсть сжата, пальцы барабанят по колену — будто отмеряют ритм, который слышен только ему. Его лицо в этот момент невозможно спутать с обычным. В такие минуты он будто перевоплощается в кого-то другого: собранного, выверенного, четко знающего, что делать. И это сбивает меня с толку сильнее, чем любые его ухмылки.

За последние две недели я заметила: стоит прозвенеть тревоге, он будто сбрасывает с себя всю легкость. Ни грамма страха в глазах, ни капли лишней бравады. Только концентрация и желание добраться до очага, вытащить людей и помочь своей бригаде. Это подтачивает мое мнение о нем — слишком быстро и слишком сильно.

Но потом смена кончается, и он возвращается в свою роль: беззастенчиво флиртует, подсовывает мне кофе, хотя я не просила, подает руку, когда я забираюсь в машину, как будто я какая-то чертова принцесса, и перехватывает мои самые тяжелые сумки, будто делает это мимоходом. Но я знаю — это вовсе не мимоход. Это демонстрация, вызов, давление — чтобы я дрогнула и сдалась, чтобы открылась ему так же легко, как большинство девушек до меня. Чтобы, в конце концов, раздвинула перед ним ноги.

И самое мерзкое — я завидую этим чертовым счастливицам!

Хотя… нет. Зависть стала моей горькой правдой ровно после той случайной встречи в продуктовой лавке. Потому что там — я видела его не на показ, не в компании, где он мог бы нарисовать на себе маску героя. Он даже не заметил меня — потому что помогал незнакомому мужчине, чья мать с болезнью Альцгеймера вдруг не узнала ни себя, ни его. Женщина дрожала, терялась, захлебывалась паникой, и Хэйз — тот самый Хэйз, которого я пыталась списать в категорию “смешливый ловелас” — оказался рядом, чтобы удержать ее руки, успокоить своим голосом, объяснить сыну, как говорить с ней мягче.

Он был спокоен, внимателен, тих. Никакой публики и никакой выгоды. Просто он. И я ненавижу себя за то, что эти тихие поступки врезаются в меня сильнее, чем его ухмылки, которые я могу игнорировать.

Но сейчас мы тормозим на трассе, и реальность рвет мои мысли. Мокрая дорога блестит от света аварийных мигалок, слепые зоны в этой метели — словно черные дыры. Картина перед глазами ужасает: одна машина перевернулась и съехала в кювет, перед этим сбив другую, а та протаранила следующую. Металл смят, побитые стекла рассыпаны по земле, как ледяные крошки. Другая бригада уже работает с машинами на дороге, когда мы направляемся к перевернутой машине в самом кювете.

— Рид, осмотрись там. — Голос Кэпа режет воздух. — Броуди спустит тебя. Брайар, ты займись вторым пострадавшим в той же машине. Сначала займемся ими, потом вытащим машину. Вперед!

Райан закрепляет трос, проверяет мою страховку, и я чувствую, как холод металла карабина бьется о мою броню. Он кивает, и меня плавно спускают вниз. Снег колет лицо, а ветер свистит в ушах. Машина лежит на крыше, и в ее окне — женское лицо, бледное, перепуганное, но, по крайней мере, она в сознании.

— Мэм, сохраняйте спокойствие! — я почти кричу, чтобы перекрыть завывание ветра. — Мы поможем вам. Как ваше имя?

— К… Кейтлин, — губы у нее дрожат, а голос срывается.

— Хорошо, Кейтлин, вы отлично справляетесь, — уверяю я, проверяя пульс.

Тот быстрый, но ритмичный. Еще и явное сотрясение — зрачки реагируют медленно, сознание спутанное. Плечо вывихнуто неестественно, а колено распухло, и по положению ноги я догадываюсь о возможном переломе. Она в ловушке — ее тело сковано металлом. Я фиксирую ее шею воротником, насколько позволяет пространство, поддерживаю руку, чтобы уменьшить боль.

— Брайар! — кричу я, когда вижу, как он вместе с Броуди поднимает водителя вверх на носилках. — Ты нужен мне!

— Приятно слышать, Элоди, — его голос звучит так легко, будто мы не стоим посреди ледяного ада.

Он перебирается к моей стороне, цепко двигается по корпусу машины, и в его руках появляется гидравлический резак. Искры летят, металл кричит, пока он спиливает дверь. Я чувствую, как Кейтлин начинает дрожать сильнее, дыхание сбивается, глаза бегают.

Кейтлин вжимается в кресло, ее глаза расширяются, дыхание срывается. Паника накрывает ее мгновенно.

— Нет, нет! Не трогайте! — она дергается, плечо хрустит от движения.

— Кейтлин, — мягко, но твердо говорит Хейз. — Смотрите на меня. Только на меня. Все в порядке. Это шумно, но не больно. Вы справитесь с этим.

— Я… я не могу… — ее голос срывается.

— Можете. Вы уже делаете это, Кейтлин, — он кивает, глядя ей прямо в глаза. — Дышите со мной. Раз. Два. Медленно. Вот так.

— Это… это страшно, — она всхлипывает.

— Я знаю. Но вы не одна, — отвечает он. — Видите? Элоди рядом. И я. Мы оба здесь.