Какие-то паранормальные явления

Встреча с чёртом

Уже много ночей Хьюстон снился один и тот же сон: она в свободном падении летела вниз, ускоряясь с каждой секундой. Ветер неистово трепал одежду, но не мешал ни видеть, ни слышать окружающую пустоту. Вокруг не было ничего кроме полуночной синевы неба, ярких звёзд и полной луны. И только после нескольких минут падения, которые казались вечностью, внизу начинала виднеться земля: луг без конца и края. Ни деревца, ни кустика, лишь волны травы, дрожащей на ветру. Но Хьюстон не успевала упасть. Когда до встречи с землёй оставались считанные мгновения, она просыпалась. Сердце всё ещё стучало, но лишь ночная прохлада и темнота за окном напоминали о странном сне.

В тот день всё закончилось не так. Во время падения, разогнавшись до предела и неумолимо приближаясь к земле, Хьюстон вдруг почувствовала, как скорость вновь начинает снижаться. Взглянув себе под ноги, она увидела, что луг приближался медленно и плавно. В ярком лунном свете можно было рассмотреть каждую травинку. Через несколько секунд Хьюстон опустилась мягко, как если бы она была невесомым пёрышком.

Высокая трава доходила ей до середины бедра. Хьюстон закрыла глаза и растворилась в тихом шелесте и чарующем аромате полевых цветов. Тут она поняла, что всё это время была в своём обычном, видавшем виды кожаном костюме и тяжёлых ботинках. Ей захотелось разуться и пройтись по лугу босиком. В конце концов, это просто сон — никакая ядовитая тварь не выскочит на неё.

Согнувшись так, что поверх травы виднелась только часть спины, Хьюстон сняла один ботинок, затем второй, но распрямиться не успела. Она ощутила на себе чей-то взгляд в районе левой лопатки. Хьюстон прислушалась, но не смогла уловить ничего, что явно бы свидетельствовало о присутствии здесь кого-то ещё. Тогда она вскочила на ноги и резко развернулась.

Перед ней совсем близко стоял чёрт. Во всяком случае, его голову украшали острые, слегка изогнутые рога и опущенные ослиные уши, а сквозь траву виднелись козлиные ноги и что-то подозрительно напоминающее длинный тонкий хвост. А ещё он был совершенно голым. Его кожа имела тёмный цвет, возможно, красный, но при свете луны этого нельзя было сказать наверняка. Волосы же его были несомненно чёрными и доходили до пояса.

Увидев его, Хьюстон не отпрянула, даже не ужаснулась. Каждое утро в зеркале она смотрела на вещи пострашнее. С определённой точки зрения она была даже красива: молода, стройна и хорошо сложена. Изгибам её тела могли позавидовать многие девушки. Всё портила крысиная морда вместо головы.

Это была главная, но не единственная её особенность. Всё тело Хьюстон, кроме стоп, ладоней и носа, было покрыто короткой и мягкой, похожей на бархат, серо-голубоватой шерстью. Хвост у Хьюстон тоже был: длинный, под стать человеческому росту, но не лысый. Вообще-то, вопреки распространённому мнению, хвосты у крыс не лысые, а покрытые редкой светлой щетиной.

Хьюстон выходила из дома только в магазин, ни с кем не разговаривала. Иногда гуляла на заднем дворе своего дома за плотной живой изгородью из туй. С некоторых пор она стала носить ирокез, косуху и по нескольку серёжек в каждом ухе. Хьюстон казалось, что они неплохо сочетаются с её красными глазами.

За всю жизнь она привязалась только к своим бензопиле и электрогитаре. Они-то уж точно не смотрели на внешность, и за это Хьюстон любила их искренне, страстно и даже жертвенно. Ради гитары она регулярно подстригала свои твёрдые закручивающиеся когти, вооружаясь канцелярскими ножницами, потому что маникюрные не в силах были с ними справиться.

И как же мог какой-то чёрт с кривыми ногами и длинными ушами напугать ту, что сама повергала в ужас прохожих?

— Как тебя зовут? — спросил чёрт. Его голос был спокоен, тих и приятно низок.

— Хьюстон. А тебя?

— Я не могу назвать тебе своё имя.

— Тогда придумай. Я же придумала.

Чёрт окинул луг печальным взглядом, а потом посмотрел Хьюстон прямо в глаза и вдруг, подставив локоть, предложил:

— Пройдёмся?

Хьюстон молча положила свою свободную от ботинок руку на его, и они медленно двинулись навстречу луне.

— Так значит, ты выдумала своё имя? — продолжил чёрт.

— Ну да.

— Почему именно Хьюстон?

— В честь столицы Техаса.

— Но ведь столица Техаса — Остин.

Хьюстон в замешательстве посмотрела на чёрта. Её удивило, что он не спросил, при чём тут вообще Техас, и что он знает, какой город на самом деле является его столицей.

— Смотря какой временной промежуток брать, — ответила Хьюстон. Она вообще-то тоже это знала.

— Ладно, раз ты Хьюстон, я тогда буду Остин.

— Я думаю, мы поладим, — ей понравилось, что чёрт играючи и без лишних церемоний выбрал себе имя, прямо как и она когда-то.

— Было бы здорово.

Ветер теребил траву и длинные волосы Остина. Ночь была прохладной, но Хьюстон чувствовала тепло чёрта. Исчерна-синие небеса провожали их безмятежным перемигиванием звёзд.

— И откуда же ты взялся?

— Ты что, не знаешь, откуда берутся черти? — Остин усмехнулся.

— Что, прямо из ада?

— Из ада, из самой преисподней.

Бытовуха

— Ну это ж надо умудриться проспать всю ночь на полу в комнате, на семьдесят процентов занятой кроватью!

Хьюстон почувствовала, как чьи-то руки обхватили её вокруг туловища и потянули вверх. Она приоткрыла глаза и увидела Остина. При свете дня чёрт оказался почти таким же красным, как томатный сок.

— Где ты был? — Спросила Хьюстон слегка осипшим голосом.

— Воплощался, — ответил Остин будничным тоном. — А что у нас на завтрак?

— Яичница подойдёт? — поинтересовалась девушка, разминая затёкшую руку. Она так и заснула, сидя у окна на стуле, с которого, видимо, упала.

— О, да! Много раз видел, как другие готовят и всегда мечтал попробовать.

С этими словами Остин направился к выходу из комнаты.

— А одеться не хочешь? — окликнула его Хьюстон.

— Я? — с неподдельным удивлением переспросил Остин и оглядел своё тело так, будто видел его в первый раз. — А мне не во что.

— Я тебе дам.

Хьюстон засунула руку в шкаф по самое плечо. Из-за близко стоящей кровати дверца не открывалась даже наполовину, так что девушка вслепую нашарила футболку с джинсами и кинула их Остину.

— Ты издеваешься? — он приложил узкие джинсы к своим изогнутым козлиным ногам.

— Да-а, не рассчитала чуток, — согласилась Хьюстон, почёсывая затылок, и после ещё одного непродолжительного копания в шкафу бросила Остину широкие шорты. — Надень хоть это. Кстати, в них уже есть дырка для хвоста.

***

Кухня поразила Остина своим размером.

— У тебя какие-то крайности, — произнёс он, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

Первым в глаза бросался старинный стол, занимавший центральную часть помещения. Он был таким длинным, что за ним могли бы разместиться по меньшей мере двадцать человек. Для еды использовалась только небольшая его часть — на неё была накинута цветастая клеёнка, весь остальной стол стоял без скатерти. Противоположный конец служил для работы. На нём лежали какие-то бумаги, несколько книг, стакан с ручками и карандашами и прочая мелочь.

У дальней стены комнаты стояли шкафы с кухонной утварью и старая металлическая раковина. Немного в стороне на резной и до сих пор красивой табуретке громоздился серый телевизор-ящик. Он выглядел лишним, несмотря на свою старость, которая, конечно ни шла ни в какое сравнение с большей частью здешнего убранства. Тем более, что при взгляде на закрученную антену возникали вопросы, работает ли он до сих пор. Тут же рядом был и невысокий холодильник. Остин разобрал на нём потускневшую надпись «Свияга».

В кухне имелось три окна и всё равно царил полумрак, потому что все они выходили на запад и были укрыты тенью разросшихся деревьев. Свет давала только лампочка над раковиной и, может быть, камин в холодные дни. Впрочем, сейчас он был тёмным и неуютным, особенно с пустой поленницей рядом.

Пока Остин осматривался, Хьюстон уже разбила на сковородку шесть яиц.

— Где ты берёшь еду?

— Заказываю доставку.

— Я думал, ты типа отшельник.

— В комментариях к заказу я прошу курьера оставить у двери. Ну и в конце концов, я ж не в «Пятёрочку» хожу. Отшельничество вполне можно засчитать.

— И что, вообще никогда не появляешься в городе?

— Только в случае крайней необходимости, — Хьюстон поёжилась. — Так, ты пока последи за яичницей, а я пойду принесу тебе, на чём сидеть.

Действительно, в кухне был всего один стул. Хьюстон вышла, и долго где-то пропадала. Иногда из глубины дома доносились звуки падения каких-то предметов и передвигаемой мебели.

Яичница была уже совсем готова. Остин решил взять дело в свои руки, и полез в посудный шкаф. Немного порывшись, он поставил на стол две фарфоровые тарелки с дореволюционными клеймами и две вилки с выбитой надписью «нерж ц55к». Чай Остин разлил в совсем уж современные кружки со знаками зодиака.

— Ты овен или лев? — спросил он Хьюстон, когда та вернулась со стулом в руках.

— Я крыса. Разве не видно? — бросила та и притянула к себе «льва».

— Про еду я вроде понял. А где ты берёшь деньги? — задал Остин уже давно интересовавший его вопрос, принимаясь за завтрак.

— Занимаюсь переводами, иногда копирайтингом.

— Ого, здорово! Как думаешь, а у меня получится?

— О-о-о, так ты знаешь много иностранных языков! — Воскликнула Хьюстон.

— Вообще-то только один.

— Латынь?

— Старославянский.

Хьюстон всем телом наклонилась к Остину.

— Ты говоришь на старославянском? Скажи-ка что-нибудь.

— Чловѣкъ нѣкыи имѣ дъва сына, — вдохновенно начал он. — И рєчє мьнии сынъ ѥю оцоу: «очє даждь ми достоинѫ чѧстъ имѣниꙗ. И раздєли има имѣниѥ. И нє по мънозѣхъ дьньхъ». Събьравъ вьсє мьнии сынъ. Отидє на странѫ далєчє…

— Это что, притча о блудном сыне?

— Ну, да, — немного сникшим голосом ответил Остин. — Я своими словами не очень умею.