Калика и Лика

1

Поезда всегда действовали на меня удивительно умиротворяюще. Пожалуй, еще ни разу ни одно путешествие на этом усыпляющем и чуть поскрипывающем при поворотах транспорте не становилось поводом для расстройства или разочарования. За окном стремительно проносились деревья и деревни, а в купе почти столь же быстро сменялись попутчики. Удобно, в общем-то, ведь без пустых разговоров с незнакомцами освобождается много времени на чтение.

Под мерное постукивание колес я плавно перелистнула очередную похрустывающую от старости страницу. «Народные русские сказки А. Н. Афанасьева», изданная за десять лет до моего рождения, а ведь даже с той поры уже два десятка годков минуло. Моя любимая книга с самого детства. Временами пугающая, местами непонятная, но все так же невероятно захватывающая. А как много новых слов я выучила благодаря ей! От некоторых так до сих пор не отделалась, и они то и дело проскальзывали в речи, забавляя друзей и смущая новых знакомых.

Сказки для детей, понимаю, но, с другой стороны, именно эта книга всегда не давала мне уснуть. А в сегодняшнем моем путешествии это было крайне важно, ведь на моей станции поезд остановится всего на пару минут.

- Игнатьева Милолика? – громкий голос проводницы вывел меня из задумчивости, заставив вздрогнуть от звучания моего полного имени. Вот его я никогда не любила, а потому всех просила называть меня Ликой.

Повернувшись, я встретилась взглядом с этой уставшей хмурой женщиной и кивнула.

– Ваша станция через пятнадцать минут, собирайтесь.

На полках рядом завозились люди, и она, негромко цыкнув, ушла к себе в купе. Я же, подтянув поближе рюкзак с вещами, постаралась как можно тише расстегнуть его молнию. Часы на смартфоне показывали почти два часа ночи, и в такое время мне становилось особенно совестно шуметь. Пусть спят, я же уберу свою книгу и потихоньку уберусь сама.

Единственное, наверное, что доставляло мне неудобство во время поездок на поездах – это приезд на нужную станцию по ночам. Людей нет, автобусы не ходят, а в пронзительной тишине пугают даже собственные шаги. К тому же в этот раз мне предстояло выйти в незнакомом месте.

Когда на прошлой неделе бабушка попросила съездить проведать тетю Наташу на этих выходных, я не смогла ей отказать. Во-первых, мы давно не виделись с ней, а во-вторых, тетя вот-вот должна была лечь в больницу на довольно-таки сложную операцию. Мне не хотелось оставлять каких-то недосказанностей на… на всякий случай.

Я выдохнула, стараясь успокоиться, и отошла к окну около крана с кипятком. Из отражения на меня, чуть улыбаясь, смотрела стройная загорелая девушка с чуть растрепанной русой косой, переброшенной через плечо. Мило-лика… Нескромно так говорить, но многие черты внешности оправдывали мое имя: неразличимые в полумраке сонного вагона светло-карие глаза, изящные пухлые губы, милые ямочки на щечках. Но вот сами щеки – пухлые, округлые, несгибаемо выдерживавшие любые диеты – становились частым поводом для недовольства собой. Впрочем, это сейчас было неважно.

Так, с тетей Наташей все будет хорошо. Врачи в больнице опытные, ей помогут. Наша с ней встреча – просто еще один способ ее подбодрить.

Сейчас тетя с мужем и детьми жили в небольшом городке под Владимиром, куда переехали несколько лет назад. Бабушка и мы с родителями часто с ними созванивались, но потом я уехала на учебу и, погрузившись в дела, начала только поздравлять с праздниками. Обычное дело, верно? Правда, сейчас мне так не казалось. Всегда можно сделать больше. Что ж, вот я и делаю.

Вагон слегка тряхнуло, я почувствовала толчок и поняла: поезд замедлял ход. Отлично, приехала, даже опередив расписание.

Спустя несколько минут заскрипели тормоза, меня несколько раз бросило в разные стороны, и поезд наконец остановился. Проводница открыла двери, вытащила ступеньки и отошла, пропуская меня к выходу, через который уже спешил забраться внутрь прохладный ночной воздух. Зябко передернув плечами, я попрощалась и, не дожидаясь взаимной вежливости от человека, вставшего из-за меня с кровати посреди ночи, начала спускаться. Ох, не слишком ли холодно для начала сентября?

Станция в полной мере оправдала мои худшие опасения. Довольно короткое бетонное возвышение рядом с путями даже станцией было трудно назвать. Здесь было пусто, темно – ни одного фонаря поблизости – и слегка зловеще. Шумел простиравшийся вокруг лес, шипел и фыркал поезд, перекликались ночные птицы, зудело еще вполне бодрое комарье.

И ни одного человека. Даже проводница уже «задраила люки» и ушла к себе досыпать.

Я еще раз огляделась, на этот раз слегка настороженно. По картам мне казалось, что железная дорога внутри нужного мне города, а значит вокруг должны быть дома, машины… ну хоть что-то. Может, они чуть дальше? Ради безопасности или там тишины, чтобы не приходилось день за днем слушать грохот проносящихся мимо составов?

Уточнить было не у кого. Испустив протяжный стон и со скрежетом содрогнувшись, поезд поехал дальше. Снова мерно застучали колеса. Мимо меня медленно проплывали безмятежно сиявшие слабым светом окна тамбуров и купе, уносились прочь еще недавно окружавшие меня пассажиры. Ох, а с ними было намного спокойнее.

Когда стих последний стук колес вдали, на меня резко навалилась чужеродная тишина. Конечно, лес и птицы здесь все еще были, но вот исчезновение относившихся к людям звуков отозвалось внутри болезненным напряжением. Я всегда была городским ребенком, а потому остаться один на один с природой оказалось для меня крайне неприятно. Пора вернуться в цивилизацию.

А еще привнести в свою жизнь немного света. Ведь то немногое, что подсвечивало мне путь, уже укатило вместе с поездом.

2

Перед глазами все крутилось. Жесткие ветки били меня по лицу и ладоням, влажная трава жалила холодом, в бока и бедра с силой впивались камни. Где-то потерялся телефон, выпущенный мной от неожиданности из рук. Навалилась темнота, и я перестала понимать, где верх, а где низ, пока не остановилась, больно ударившись спиной о какое-то дерево. Рюкзак, конечно, смягчил падение, но этого было недостаточно.

Какое-то время я неподвижно лежала, наслаждаясь передышкой. Царапины саднили, да и без синяков наверняка не обойдется, но хотя бы кости целы. Черт, да хорошо, что вообще жива осталась. Приложилась бы головой об камень – и поминай как звали. Затем я медленно села. Боже, как темно. Ничего не видно. Переждав немного, чтобы голова перестала кружиться, поднялась и начала осматриваться в поисках телефона.

Там ведь был включен фонарик, верно? Значит, он не должен светиться в траве, где бы ни упал? Увы, вокруг было по-прежнему одна беспросветная мгла. Наверное, телефон упал лампочкой вниз. А может, и совсем сломался.

Ладно, не беда. Глаза начинали понемногу привыкать к темноте. Теперь надо было хотя бы вернуться на дорогу. Не знаю, что там такое громкое и страшное, но дорога приведет меня либо на станцию, где я уже была, либо в город, куда мне и нужно попасть. Беспроигрышный вариант. Осталось только определиться с направлением.

В фильмах следопыты определяли путь, которым кто-то прошел, по примятой траве или сломанным веткам кустов и деревьев. Я была уверена, что уж этого-то добра по маршруту моего падения будет достаточно, но реальная жизнь была не так предсказуема. Или это из меня следопыт не вышел. Как бы то ни было, тусклого света месяца, время от времени вылезавшего из-за облаков, хватало только на уклонение от деревьев. И то лишь потому, что они казались мне темнее всего остального.

Может, удастся понять, где люди, по звукам? Я сосредоточилась, стараясь уловить стук колес поезда, гудки, звук двигателя машины, человеческие голоса. Что-нибудь. Что угодно. Любой знак. Но вокруг всё так же шумел лес и кричали птицы.

Оставаться на месте было страшно и холодно. Для костра у меня с собой ничего не было, по деревьям лазать я не умела, а сидеть внизу, пока где-то бродит то страшилище… Ну уж нет. Тем более дорога не могла быть совсем уж далеко. Вряд ли моё падение продолжалось дольше пяти минут. Постаравшись вспомнить, с какой стороны дерева оказалась, когда ударилась об него, я перешла туда, провела рукой по шероховатой коре, повернулась к ней спиной и медленно побрела вперед.

Время словно замерло. Никак нельзя было понять, прошел ли час или это были всего лишь несколько минут. Я шла и шла, аккуратно переставляя ноги на скользкой траве, спотыкаясь о разбросанные повсюду ветки, ощупывая пространство перед собой и продолжая выискивать телефон. Ведь если он тут, то можно будет с облегчением установить: направление выбрано верное. Однако сколько бы я ни смотрела, телефон мне на глаза не попадался.

Немного погодя облака рассеялись, и стало чуть светлее. Жаль только, дорога так и не появилась. Или город, который я видела со станции.

Внезапно деревья стали постепенно редеть, а потом и вовсе расступились, пропуская меня на просторную лесную поляну. В ее центре возвышался темный, старый и чуть покосившийся бревенчатый дом. Низкое покосившееся крыльцо было чем-то завалено, чуть в стороне горкой лежали сухие ветки. На дрова, наверное. Ни машины, ни даже велосипеда рядом не было, но из щелей между ставень двух обращенных ко мне окон пробивался слабый желтый свет, а из трубы на крыше поднимался белесый дымок. Не вполне та цивилизация, которую я так искала, но все же!

«Эй, люди добрые», - почти сорвалось у меня с губ, но я успела себя остановить. Да, здесь определенно обитали люди, но добрые ли? Редко кто в наше время селится посреди глухого леса, не обзаведясь при этом каким-нибудь транспортом. Или забором, его отсутствие особенно бросалось в глаза. И если у хозяина этого дома были причины так поступить, я хочу узнать о них до того, как выдам свое присутствие.

Стараясь не шуметь и не делать лишних движений, я подошла к ближайшему окну. Оно оказалось довольно высоко, и чтобы заглянуть в светящуюся щелочку, мне пришлось осторожно залезть на перевернутое ржавое ведро, лежавшее неподалеку. Крепко вцепившись пальцами в небольшой выступ на бревне, я приблизила лицо к ставням и присмотрелась.

Владелец этого дома явно приложил много усилий, чтобы отделать его «под старину». Честно говоря, я вообще не замечала современных элементов обстановки. Свет исходил из нутра массивной печи, занимавшей без малого две трети одной из стен. На деревянных стенах не было ни ковров, ни картин, не говоря уж о такой роскоши, как телевизор или зеркало. Так, пара гвоздиков с висевшими на них тонкими кухонными полотенцами. Широкий, грубо сколоченный стол и пара лавок ему под стать. Ряд полок под потолком, который потерялся где-то наверху в полумраке. К слову, нигде не было ни малейших признаков электричества, таких как лампы или розетки. А в углу стояла широкая, накрытая несколькими тонкими досками бочка. Такие сейчас редко где встретишь: максимум дерева, минимум железа и никакого пластика.

Вдруг внутри дома что-то заскрежетало, заскрипело, и часть стены рядом с печью дрогнула и поползла в сторону. Ах нет, это была дверь, которую я поначалу не заметила. Довольно низкая и узкая, как и полагалось в старинных домах. И вот теперь через нее кто-то пролезал, хрипя и кряхтя от натуги.

Ох, не знаю, а человек ли это вообще?

Хозяин дома был огромен. Через дверь его обтянутые бесформенной рубахой плечи пролезали только по очереди, а массивное брюхо и вовсе застряло. В комнату он пропихивал себя с усилием, тряся головой и упираясь руками в пол и стену, а когда все же совладал с проемом, то стало ясно: рос этот мужчина не только вширь, но и вверх, и теперь подпирал головой потолок, даже не выпрямляясь. Пожалуй, хорошо, что его лицо осталось скрыто длинными нечесаными волосами.

3

- Простите, - выпалила я первое, что пришло на ум, одновременно с этим спешно отползая. – Я не хотела вас потревожить!

Хозяин дома не ответил. Он всё стоял, не отрывая от меня взгляд, а затем его борода шелохнулась, и из-под раздвинувшихся в предвкушающем оскале волос показались кривые темные зубы.

- Де-э-и-а-а, - издал он невнятный рев и тут же исчез внутри дома.

Я облегченно выдохнула и начала подниматься, но тут услышала раздавшуюся за стеной возню и топот. Миг – и огромная, подсвеченная сзади мужская фигура появилась на крыльце. Тени тревожно заметались по поляне, а самая большая и темная поползла по ступеням ко мне.

- Де-э-и-а-а, - повторил этот великан и сделал еще один шаг ко мне.

Раздался звук удара дерева по дереву, и я, бездумно замерев на месте, впилась взглядом в жуткий силуэт и рассмотрела на месте одной из его ног деревяшку, выточенную по форме сапога. А еще мужчина опирался на кривой сучковатый костыль… Точно! Вспомнила наконец, кого он мне напомнил. Вылитый Верлиока, о котором я не так давно читала в поезде. Но это ведь была книжка старых сказок!

Тем временем «Верлиока» сделал еще один шаг, и с крыльца упал, тут же оказываясь в пятне света, один из загромождавших его предметов. Охнув, я прижала ладонь ко рту, чтобы совладать с дурнотой. Сколько крови… Не знаю, что сделал этот человек хозяину дому, но мне не хочется разделить его участь.

Поворачиваться спиной было страшно, а потому пятилась я так быстро, как только могла. Что мне делать? Куда бежать? Как позвать на помощь? Рой этих вопросов стремительно пронесся в моей голове, а ответы придали сил и решимости. Мне нужно бежать и бежать как можно дальше отсюда. Не останавливаясь.

Я отошла к середине поляны, когда заметила, что обитавшее здесь чудовище уже спустилось с крыльца и неожиданно быстро заковыляло следом. Времени на раздумья больше не осталось. Я развернулась и бросилась бежать, нацелившись на свободный от кустов просвет меж двух деревьев. Сзади раздался очередной рев, но это только добавило мне скорости.

Спасительная темнота леса была уже совсем близко, но тут от стоявшего справа дерева отделился чей-то темный силуэт. Не успев остановиться, я со всего размаху налетела в него, вцепилась в плечи и сбила с ног. Незнакомец в ответ тоже сжал меня в медвежьих объятиях, и мы покатились по земле. Что-то жалобно тренькнуло, хрустнуло (надеюсь, не кости) и звякнуло, а затем движение прекратилось.

Я лежала навзничь, в очередной раз мысленно благодаря рюкзак за мягкое приземление. Ох, даже думать не хочу, что там в нем сейчас творилось со всеми-то моими сегодняшними выкрутасами. А сверху на меня навалился тот, кто нечаянно помог смягчить падение с другой стороны, и негромко стонал. Ой, как неудобно вышло. Он-то меня защитил, а вот я ему хорошенько бока намяла.

- Простите, - пискнула я. – Как вы?

А потом, вспомнив, почему и от чего вообще бежала, переполошилась и задергалась.

- Очнитесь! Ну же! И скорее вставайте!

Защитник, ставший теперь препятствием к моему дальнейшему спасению, закряхтел и наконец приподнялся, выпрямив руки.

- Не прогневайся, девица, не до тебя сейчас, - сдавленным голосом произнес нависший надо мной парень.

А не успела я ответить, он уже ловко выпутался из висевшей на нем поклажи. Затем поднялся и, вытащив из висевших на поясе ножен меч, двинулся наперерез спешившему ко мне великану.

Я пораженно замерла. Никогда еще на моих глазах не происходило какого-либо настоящего конфликта. Были пьяные перебранки в метро, ленивая драка около какого-то кафе, но чтобы так… Словно сцена из сказок про богатырей: «И стали они биться не на жизнь, а на смерть».

Вблизи разница между размерами противников бросалась в глаза сильнее и тем самым по-настоящему пугала. Называя хозяина дома «великаном», я ничуть не преувеличивала. На три или даже четыре головы выше другого мужчины, он был еще вдвое шире его в плечах. От этого создавалось впечатление, будто обычный человек пытается напасть на огромный валун, который, вдобавок, дерется в ответ.

- Сдавайся, Верлиока-убивец! – разнесся по поляне строгий голос незнакомца. – За все погубленные души, за все сотворенное зло ожидает тебя суд людской завтра на заре. Сдавайся, и проживешь хотя бы еще один день.

Верлиока? Так это на самом деле Верлиока? Но ведь это лишь сказочный персонаж... который, к слову, не внял совету и бросился на парня с костылем наперевес.

Даже меч не дал тому весомого преимущества. Махал незнакомец им, безусловно, весьма умело и, честно сказать, завораживающе, но и Верлиока был не промах. Сопровождая каждое свое движение истошным ревом, чудовищный хозяин дома неистово размахивал костылем, время от времени умудряясь парировать им удар противника. Не знаю, из какой породы дерева был сделан этот костыль, но у парня никак не выходило его разрубить.

Так не могло продолжаться долго, я это чувствовала. Кто-то из них точно устанет и допустит ошибку, но нельзя было ожидать, что им окажется именно верзила. Так же ясно я понимала и то, что без провожатого ни за что не выберусь из этого порядком надоевшего леса. И незнакомец с мечом был, конечно, не идеальным, но определенным лучшим кандидатом на эту роль.

Нужно ему как-то помочь. Драться я не умею, но вдруг смогу чем-то отвлечь Верлиоку?

Наклонившись, я подобрала с земли довольно длинную увесистую ветку и оборвала с нее все лишнее. Да, так сойдет. Покрепче сжав ее и следя за тем, чтобы не попасть никому из сражавшихся под горячую руку, я обогнула их по широкой дуге и бросилась к дому.

4

Сражение продолжалось и, на мой взгляд, подходило к своей кульминации. Верлиока уже был многократно ранен, но и парень с мечом пребывал не в лучшей форме. Насколько я помнила, сначала он держал его в правой руке. Теперь же она была согнута и болезненно прижата к животу, а биться незнакомец продолжал, переложив оружие в левую руку.

Отбежав подальше, я растерянно топталась на месте, не зная, как поступить. Что именно нужно сделать, чтобы отвлечь Верлиоку? Все мое существо вопило, что поджигать кого бы то ни было – это не лучшая идея. Можно было бы подпалить сложенные рядом с домом дрова и сухие ветки, но как потом быть с огнем, если он перекинется на деревья? Едва ли смертельную огненную ловушку можно было назвать отличной тактикой выживания.

Нервно сглотнув и с трудом переборов страх, от которого мысли сковывало льдом, а руки и ноги ослабели, я выступила вперед.

- Эй, Верлиока, - крикнула, взмахивая факелом, - а меня-то ты не догнал! Не забыл народную мудрость про двух зайцев? За людьми угнаться еще сложнее!

Ничего особо остроумного, но великан действительно отвлекся, обернувшись в мою сторону с недовольным урчанием. Под жестоким взглядом его единственного глаза у меня по спине пробежали мурашки.

- Не шали, девица, - заметив мое самовольное вмешательство, сдавленно произнес парень, а затем требовательно протянул ко мне руку и скомандовал: – Брось огонь мне!

Он что-то придумал? Собравшись с силами, я подняла факел вверх и, прицелившись, отправила к нему. Как раз вовремя! Верлиока явно задумал оставить меня на десерт, разобравшись сначала с противником поопаснее, и снова принялся надвигаться на моего нечаянного защитника.

А тот уже был готов обороняться. Поймав факел травмированной рукой, парень болезненно скривился, но всё же смог его удержать. Потом, спохватившись, произнес какое-то слово, гулким эхом разнесшееся по поляне, и мазнул горевшим концом по мечу, двигаясь от рукояти к острию. Сталь тут же докрасна раскалилась, и на ее поверхности проступили замысловатые символы, светившиеся желтым огнем. Факел же, напротив, погас, словно передав весь жар мечу.

Верлиока замахнулся костылем, ударил, но на этот раз от соприкосновения с мечом его деревяшка ярко вспыхнула, вмиг обуглилась, а затем осыпалась черным пеплом на поляну. Потерявший равновесие великан покачнулся, парень размахнулся – и я отвернулась, закрыв глаза и уши. И так ясно, к чему все шло. Мне не хотелось ни видеть итог, ни слышать.

Когда через несколько секунд я осторожно отвела ладони от ушей, так и не открыв глаза, на поляне воцарилась тишина. Эй, а победитель-то, надеюсь, определился правильно?

- Не надобно тебе зреть сего, девица, - произнес совсем близко усталый голос. – Не для твоих очей нынче лик Верлиоки, зело он страшен.

И пусть я была внутренне согласна с каждым сказанным словом, глаза мои все равно открылись. Не иначе как из скрытого чувства противоречия.

Вопреки опасениям, передо мной не оказалось ничего противного или «зело страшного». Часто вздымавшаяся широкая мужская грудь, плотно обтянутая полотняной рубахой, вполне удовлетворяла моему чувству прекрасного. А еще каким-то неведомым образом внушала чувство защищенности, хотя я и не была хорошо знакома с ее обладателем.

«У меня совсем не осталось сил убегать», - пронеслась в голове усталая мысль. Это действительно было так. Силы покинули меня, тело обмякло. Шевелиться не хотелось совсем, даже что присесть. Что было даже кстати, ведь вряд ли у меня потом получилось бы подняться.

Мы продолжали стоять в тишине. Темнота возвращалась на поляну, медленно смыкаясь вокруг. Видеть мне помогал тусклый красноватый свет, исходивший от остывающего меча. Заколдованного меча. О боже, до этого момента мне казалось, что «попасть в сказку» - это очутиться в веселом приключении со счастливым концом. Однако весь сегодняшний день доказывал: сказки бывают разные, как и их исходы. Все зависит от характера героев, их ума и удачливости.

Нос щекотал чуть горьковатый запах пота, гари, железа и каких-то пряных трав, а я снова и снова изучала замысловатый узор из складок, пятен и прорех. Потом заметила, как одно пятно увеличилось прямо на глазах, и мою заторможенность как рукой сняло.

- Вы ранены?

Подняв голову, я впервые всмотрелась в лицо оставшегося безымянным человека, который сегодня спас мне жизнь. Молодой парень, немногим старше меня. Худощавый, скуластый, с короткой бородкой и короткими же взъерошенными волосами непонятного цвета. С трудом различимые в полумраке черты его лица казались если не правильными, то гармоничными, а еще однозначно мужественно красивыми.

- Не страшны мне, девица, царапины оные, - попытался он унять мое беспокойство, но в этот момент я вспомнила доносившиеся до меня болезненные стоны.

- Меня зовут Лика, - сказала в надежде на знакомство и не прогадала.

- Юрас, - ответил он мне, украдкой разминая больную руку. – Отколе ты здесь, Лика?

- Долго рассказывать, - признала я со вздохом. – И лучше делать это не здесь. Юрас, я видела, как ты был ранен. Дай промыть твою рану, а потом уйдем отсюда, и я всё тебе расскажу.

- Идти еще рано. Верлиока повержен, но убиенных надобно предать огню, дабы не вернулись они к семьям своим упырями. Да и оную погань лучше сжечь, как и дом его проклятущий.

- А дом-то чем виноват? – удивилась я, на мгновение даже позабыв про микробов, прямо сейчас атаковавших Юраса через открытые раны.

Пусть я только начинала свой путь в мире болезней, лекарств и того, как справиться с первым благодаря второму, моя будущая профессия уже успела наложить свой отпечаток.