Канцлер (горчаков-7)

ГЛАВА 1

Я свернул с центральной улицы и дальше покатился уже не спеша, чтобы успеть хоть как-то рассмотреть за дождем обе стороны дороги.

Термонт, штат Мэриленд. Чуть меньше шести тысяч жителей. Чуть больше полусотни миль на север от округа Колумбия. Час с небольшим на машине… ну или полчаса — смотря как ехать. То еще захолустье прямо под боком у заповедника вокруг горы Катоктин. На весь город набралась бы от силы дюжина домов выше двух этажей.

Самая обычная американская глушь. Пожалуй, единственное, что отличало Термонт от десятков и сотен подобных точек на карте, это расположение: всего в нескольких милях от Кэмп-Дэвида — загородной резиденции президента Соединенных Штатов… точнее, теперь основной и единственной — во всяком случае, в этой части страны. Мистер Джонсон досиживал остатки своего срока, можно сказать, в лесу, в окружении немногочисленной прислуги, чинуш и морпехов. И если самому ему порой доводилось выбираться в Вашингтон, то вояки буквально выли с тоски и при первой же возможности удирали на служебных машинах сюда, в Термонт. В увольнительные, с негласного разрешения дежурных офицеров… а иногда и без него.

Я насчитал в городе два бара и три более-менее приличных закусочных. И уже успел объехать почти все — осталась только пиццерия неподалеку от пятнадцатого шоссе. Небольшая, дешевая — но все же чистая и достаточно уютная… особенно в такую погоду: стоило мне открыть дверцу автомобиля, ветер тут же швырнул мне в лицо водяную пыль вперемежку с мокрым снегом. Конец осени в Мэриленде выдался почти как дома, в Петербурге, ну, может, чуть теплее.

Прошлепав по лужам, я вошел в дверь под вывеской, осмотрелся — и ничего особенного, конечно же, не увидел. В глазах разве что не рябило от зелени формы: морпехи занимали если не все столики в пиццерии, то половину — уж точно. Обычно парни собирались посмотреть бейсбол в баре, но сегодня у них определенно нашлось дело… поинтереснее.

Хельга сидела в окружении бравых вояк и, похоже, от всей души наслаждалась всеобщим вниманием. Вздумай она надеть юбку или платье с открытыми плечами, бедняги наверняка захлебнулись бы слюной, а то и словили бы сердечный приступ на тридцать-сорок лет раньше положенного срока. Но и джинсы с блузкой исправно делали свое дело: ее высочество собрала целую толпу обожателей. Может, слегка подвыпившую — и все же вполне приличную и задорно-веселую. Настолько, что у меня на мгновение даже мелькнула мысль присоединиться.

Но положение, как говорится, обязывало.

— А, вот ты где. — Я протиснулся меж двух плечистых молодчиков в форме и подошел к столику. — Не хочу портить вам вечер, парни, но юной леди пора домой.

В любой другой обстановке это прозвучало бы даже забавно — в пиццерии я наверняка был чуть ли не младше всех, а некоторым из посетителей сгодился бы в сыновья, но костюм с галстуком, плащ и отросшая за пару дней щетина добавляли мне пусть не лет, но хотя бы солидности.

— А ты что, ее папаша? — спросил один из морпехов.

— Можно и так сказать. — Я пожал плечами. — И нам действительно надо ехать.

Хельга обиженно насупилась — прямо как капризный ребенок, которому не разрешили есть сладкое вместо положенного пюре с котлетой, но вслух никаких возражений не высказала. И я даже всерьез успел подумать, что мы сейчас просто откланяемся и пойдем на выход…

— Так, может, это тебе лучше проваливать отсюда? — Чья-то тяжелая рука опустилась мне на плечо. — Девчонка просто хочет немного развеяться.

— В другой день, джентльмены, — вздохнул я.

— Ты что, оглох? Она не хочет уходить.

Здоровяк с нашивкой капрала, сидевший напротив Хельги, поднялся с дивана — и оказался чуть ли не на голову выше меня. Низкорослых среди морпехов вообще не было, но этот выделялся даже из их компании. Не только габаритами, а еще и неожиданно смазливой для такого медведя физиономией. Наверняка он пользовался изрядным успехом у местных девчонок и вряд ли привык, чтобы указывал кто-то, кроме старших по званию.

И уж тем более не хотел пасовать перед каким-то хлыщом в галстуке — да еще и в присутствии красотки.

— Послушай, приятель. — Я все еще отчаянно пытался изобразить миролюбие. — Нам не нужны проблемы в Кэмп-Дэвиде, так? Ты ведь знаешь, кто я такой?

— Гребаный пижон из столицы. — Глаза капрала понемногу наливались кровью. — Но я сегодня не на службе — так что можешь идти в задницу!

Кое-кто из морпехов уже успел смекнуть, в чем дело. Не то чтобы я целыми днями сидел в резиденции, и все же мелькал у главного здания достаточно часто. А иногда даже сам дежурил в охране, которую обеспечивало президенту российское посольство. Местные офицеры и немалая часть рядовых вояк знали всех Одаренных в лицо.

Но этот то ли поступил на службу недавно, то ли уже успел влить в себя чуть больше пива, чем следовало. А может, просто встал не с той ноги и теперь стремился выпустить пар.

Неуклюжая оплеуха запросто уложила бы меня на пол — попади она в цель. Промазавший капрал от неожиданности чуть завалился вперед, и я без особого труда схватил его за коротко стриженный затылок и с размаху впечатал лицом в недоеденную «маргариту».

А на меня тут же налетели со всех сторон. Драться морпехи умели, любили и — надо отдать им должное — всегда заступались за своих. И плевать они хотели на последствия — прямо как моя рота первокурсников во Владимирском училище для господ юнкеров.

Вот только повезло им куда меньше.

Кто-то сердито засопел прямо у меня над ухом, и я ударил затылком. В переносицу, в челюсть — неважно. Любитель нападать со спины отправился в нокаут прежде, чем успел сделать хоть что-то. А вот с его дружками пришлось повозиться. Одного я швырнул через стол, второго свалил пинком в живот, третьего отправил головой в стойку — под ругань хозяйки пиццерии. Рослая женщина в перепачканном кетчупом переднике выдавала весьма занимательные обороты, но при этом даже не выглядела напуганной — похоже, такие разборки в ее заведении не были редкостью.

ГЛАВА 2

— Я думал, ты уже никогда не вернешься, — проворчал Кеннеди. — Что-то случилось?

— Да так… — махнул я рукой. — Маленькие неприятности с десятком морпехов и одной несносной девчонкой.

— В таком случае — можешь не рассказывать. — Кеннеди протянул мне второй зонт. — Пойдем. Нас ждут неприятности куда крупнее.

— Даже так? — вздохнул я.

— Вроде того. Не знаю, зачем ты всем понадобился, но господин посол отказывался начинать без тебя. Старик Джонсон уже готов его придушить.

Мне новости показались скорее хорошими… точнее — неожиданно хорошими. Не то чтобы мы с Суворовым успели разругаться в пух и прах, но в последнее время разногласий становилось все больше. Он по привычке осторожничал, а я продолжал гнуть свою линию (чем, конечно же, злил и его светлость лично, и все российское посольство), не говоря уже о суточных дежурствах в президентской охране.

Кое-кто из стариков имел за плечами военную службу, но молодняк встретил мою затею весьма прохладно. Похоже, они попросту удрали из Петербурга в далекую Америку подальше от строгих родителей и вообще не задумывались ни об интересах короны, ни даже о собственной карьере — и на посту предпочитали дрыхнуть или пялиться в телевизор. Иногда я всерьез подумывал устроить фальшивый налет на Кэмп-Дэвид, чтобы хоть немного разворошить это сонное болото.

Впрочем, давно ли я сам был таким же?

— Тогда не будем терять времени.

Я раскрыл зонт и зашлепал по лужам к главному зданию, на ходу проверяя сторожевые чары. Внешне резиденция президента напоминала самый обычный дом в лесу — одноэтажный, куда меньше родового гнезда Кеннеди. Но охраняли его даже тщательнее, чем Капитолий… особенно теперь. Рота морпехов, Одаренные и защитные плетения в три слоя. И даже если бы кто-то из караульных задремал на посту, внутрь без моего ведома не проскочила бы даже мышь.

Во всяком случае — хотелось надеяться.

— Черт бы побрал эту погоду. — Кеннеди поморщился, стаскивая изрядно намокшую куртку. — Будто сами Небеса решили вылить весь годовой запас воды за одну неделю.

Я молча вздохнул, пристроил плащ на вешалку и зашагал к кабинету. Часы на стене показывали без пяти девять… все-таки опоздали.

— Прошу нас извинить, джентльмены. — Я пропустил Кеннеди вперед, закрыл дверь и на всякий случай еще раз прочертил контур защитного плетения. — Погода сегодня не располагает к быстрой езде, и…

— Оставьте эти расшаркивания для кого-нибудь другого, князь. — Джонсон устало вздохнул и облокотился на стол. — У нас слишком мало времени, чтобы тратить его еще и на это… Вы видели сегодняшние заголовки?

— Еще нет. — Я потянулся за лежавшей прямо передо мной газетой. — Не думал, что нас должна беспокоить пресса. Даже если это солидное издание.

— Меня беспокоит не пресса, — буркнул Джонсон. — Посмотрите.

ВОЙНА?

На самом верху страницы — прямо под шапкой «Вашингтон Пост». Пока еще с вопросительным знаком, но уже здоровенным шрифтом и со статьей на целый разворот. Вчитываться в подробности я, конечно же, не стал. Будь там что-нибудь действительно важное — мы все бы уже об этом знали.

— Если вкратце — все катится к чертям, джентльмены. — Джонсон потянулся через стол, выхватил у меня газету и сердито швырнул в урну. — На Багамских островах американских граждан убивают чуть ли не в открытую. В газетах пишут о семи трупах на Гаити за ночь, но реальные цифры чуть ли не втрое больше.

— А куда смотрит полиция? — спросил Кеннеди. — К черту англичашек — но неужели власти?..

— Плевать они на нас хотели, Бобби! — Джонсон сжал кулаки. — Никто из чинуш не пошевелит и пальцем, а местным все равно, кого резать. Британский флот на островах за последний месяц увеличился едва ли не вдвое, и это еще не самое плохое.

— А что же тогда? — Я осторожно скосился на Суворова. — Если мне не изменяет память, тройственные переговоры в целом проходят успешно, и король Георг заверил нашего…

— Разумеется, с императором Павлом старикашка ведет себя прилично, — ядовито отозвался Джонсон. — Зато здесь позволяет себе… Британские корабли каждый день заходят в наши прибрежные воды, газеты пишут о чертовом Карибском кризисе, конгресс требует обеспечить безопасность наших граждан — и мы не можем игнорировать это бесконечно!

— Боюсь, нам придется, — вздохнул я. — Во всяком случае, пока не будут достигнуты конкретные договоренности.

— Король требует невозможного! — Терпения у Джонсона явно оставалось все меньше и меньше. — По сути, он не оставляет нам иного выбора, кроме как объявить о полной независимости от британской короны.

— И вы прекрасно знаете, чем это закончится, господин президент. — Я старался говорить спокойно и даже чуть растягивал слова. — Уверяю вас, мы этого не допустим. Император Павел непременно снова обратится…

— А вы уверены, что нам стоит вмешивать его величество в это дело?

Суворов, все это время сидевший молча, вдруг подал голос. Он явно выжидал подходящего момента, чтобы обрушиться на меня с критикой, — и наконец дождался. Я мог только догадываться, сколько из друзей деда в Государственном совете в Петербурге уже переметнулись на другую сторону и надолго ли хватит доверия Павла, но отбиваться от таких нападок с каждым разом становилось все сложнее.

— Мы уже вмешались. — Я развел руками. — И если наших с вами голосов недостаточно — придется снова просить о помощи Петербург.

— Я понимаю ваше стремление предотвратить войну, князь, — хмуро отозвался Суворов. — И такому благородству можно только позавидовать. Но не следует забывать и об интересах собственной страны.

— И вы хотите соблюсти их, отказавшись от участия в переговорах с Георгом? — усмехнулся я. — Вынужден вас разочаровать — мы лишь потеряем репутацию, не добившись ровным счетом ничего.

— В этом мире есть вещи и поважнее репутации, — недобро сверкнул глазами Суворов. — Неважно — моей или вашей. Вы не хуже меня знаете, как идут дела на фронте, — и мы отступаем. В подобном положении ссориться с Георгом — подобно смерти, князь! И если он все-таки высадит войска…

ГЛАВА 3

— Ну она же прелесть, правда? — Кеннеди нежно провел ладонью по блестящей крыше. — Проклятье… Я бы и сам купил такую же, но Этель меня убьет.

— Хочешь за руль? — усмехнулся я.

— Хм-м-м… Пожалуй, нет. Если сяду — тебе придется вытаскивать меня силой.

Машина действительно была что надо. Еще в Барнстейбле я за ужином обмолвился, что как-то брал в прокат «Шевроле Импалу», и как только мы вернулись в Вашингтон, Кеннеди сразу подарил мне такую же… почти. Тоже черную, с хромированной решеткой радиатора — но на этот раз в двухдверном кузове и с магической припиской «Супер спорт» в названии модели. Тачка из Флориды отлично держала дорогу и набирала скорость, но эта и вовсе оказалась сущим монстром. Семилитровый двигатель на четыре с лишним сотни лошадиных сил выстреливал с места так, что меня буквально вжимало в сиденье, и я пока так и не смог проверить, на что он по-настоящему способен: цифры на спидометре заканчивались раньше, чем поистине титанический запас мощности. Пожалуй, даже Настасьино творение «Импале» все-таки чуть уступало.

Конечно, родовитому князю и личному советнику двух президентов скорее подобало бы ездить с шофером и на чем-нибудь солидном вместо дерзкого спорт-купе, но, один раз сев за руль этой машины, я уже не захотел из нее вылезать.

— Кстати, куда мы едем? — поинтересовался я.

До Термонта от Кэмп-Дэвида вела всего одна дорога, но уже оттуда мы могли двинуть куда угодно. И на север — к границе с Пенсильванией, и в сторону округа Колумбия. Или вообще прямо — хоть в ту самую пиццерию, где я вчера дрался с морпехами.

— Сворачивай направо на пятнадцатое шоссе и жми педаль в пол. — Кеннеди хитро улыбнулся. — Скоро узнаешь.

— Надеюсь, это не еще одна сомнительная авантюра, — вздохнул я. — Судя по разговорам в посольстве, мой император и так не в восторге. Что бы я ни говорил вчера старикам в кабинете — мы ступили на скользкую дорожку. И прошли по ней так далеко, что возвращаться уже, пожалуй, поздно.

— Это точно. — Кеннеди чуть отодвинул сиденье и вытянул ноги. — Если честно, я до сих пор не могу понять, почему ты нам помогаешь, Алекс. Рискуешь не только положением, но и головой — и ради чего? Посол уже готов сожрать нас обоих заживо, да и император может не оценить твоих усилий… особенно если мы в итоге облажаемся.

— Мы не облажаемся, Бобби, — пообещал я. — Мне просто придется стараться вдвое усерднее… Особенно теперь, когда господин президент подарил мне эту тачку.

— Прекрати. Ты бы мог и сам купить хоть десять таких.

Кеннеди не стал расспрашивать — но шутку, похоже, не оценил. То ли она оказалась не слишком удачной, то ли мне намекнули на разговор по душам — а я вместо нормального ответа принялся зубоскалить. И, видимо, зря — в конце концов, рядом со мной в летевшей по хайвею «Импале» сидел не просто какой-то добродушный дядечка и мой друг, а без пяти минут президент Соединенных Штатов Америки.

Я на его месте, пожалуй, тоже бы поинтересовался.

— На самом деле — все очень просто, Бобби. — Я чуть поднажал на педаль газа, прибавляя ход. — Я помогаю вам с Джонсоном, потому что мне страшно.

— Тебе — страшно? — недоверчиво переспросил Кеннеди. — Супергерою, который останавливает пули и швыряется огнем? Я думал, тебя вообще ничем не напугать.

— Увы, это совсем не так, — улыбнулся я. — Видимо, потому что я не только супергерой, но и умник. И слишком хорошо представляю, чем рано или поздно закончится война Британии и Соединенных Штатов.

— Нашей победой, — буркнул Кеннеди. — Ты сам говорил, что у Георга не хватит сил…

— Если он не отправит в Карибское море весь свой флот. И если не объединится с Россией и Францией против германского рейха. — Я стиснул руль. — Вот только именно так оно и будет, Бобби! У королей и императоров достаточно старых обид друг на друга, но когда под каждым из них зашатается трон — они все-таки соберутся вместе. Сильнейшие аристократы против твоей страны и тех, кто станет вашими союзниками. Магия древних родов против самого совершенного оружия, что только смогут сделать люди. Неважно — в Бельгии, Германии или на фабрике Винчестера в Коннектикуте. Обычные люди против таких, как я… Одаренные будут убивать вас сотнями.

— Но почему?!

— Просто поверь, Бобби. Я слишком хорошо знаю аристократов. И большинство из них совсем не плохие люди — просто не умеют по-другому, — ответил я. — И никогда не сумеют. С самого детства нас готовят служить короне — и править теми, кто родился без магического Дара. Стоять выше закона, подчиняясь лишь собственным правилам и обычаям… Нет, от подобного не отказываются добровольно. Может, сам бы я и справился, но почти все, кого я знаю дома — моя семья, друзья и союзники, — скорее умрут, чем потеряют власть. Да и обычные люди вряд ли остановятся, если им вдруг выпадет возможность перебить нас всех до единого.

— Хватит… — едва слышно пробормотал Кеннеди. — Я никогда не поверю, что мы не сможем…

— Мы не сможем, Бобби! — рявкнул я. — Потому что для Одаренных это будет драка не на жизнь, а на смерть. Ты сам видел, на что способен я один, — а теперь представь, что случится, если загнать в угол хотя бы полсотни таких же! А там, откуда я приехал, найдутся маги куда сильнее меня!

Кеннеди отпрянул и съежился, вжимаясь спиной в сиденье. Вряд ли по-настоящему испугался — хотя хлеставшую из меня во все стороны мощь Дара не почувствовал бы разве что покойник. И все же вдруг обнаружить себя в одной машине с разбушевавшимся Суперменом вряд ли было так уж приятно.

Салон «Импалы» оказался слишком тесным для того, что распирало меня изнутри, — по лобовому стеклу наискосок пробежала уродливая трещина.

— Тихо, тихо, Алекс. — Кеннеди осторожно коснулся моего плеча. — Не хватало, чтобы ты еще припарковал нас в столб.

— Прости, Бобби. Нервы ни к черту. — Я прикрыл глаза, выдохнул и чуть ослабил хватку на руле. — Пойми, дело совсем не в том, кто проиграет. Возможно, умники из оружейных компаний придумают пару новых игрушек или наши друзья наштампуют достаточно подавителей магии, чтобы вырезать всех Одаренных под корень, — вопрос только в цене. Любая война стоит тысяч жизней — а эта унесет миллионы. Американцев, русских, немцев, англичан — неважно. И победителей в ней не будет.

ГЛАВА 4

— Мистер Гровс? — осторожно спросил я. — Мистер Лесли Гровс?

Адрес на бумажке определенно был правильный, да и Кеннеди вряд ли мог ошибиться — и все-таки на мгновение я засомневался. Хозяин дома был большой шишкой в Пентагоне еще в середине сороковых, и ему наверняка стукнуло лет семьдесят, не меньше, но выглядел он если не моложавым, то уж точно весьма бодрым и даже подтянутым, несмотря на изрядную комплекцию. Ростом Гровс оказался примерно с меня, зато шириной плеч и талии уделывал примерно вдвое. Впрочем, полнота скорее добавляла ему представительности, чем портила: выправка не давала полковнику расплыться и обрюзгнуть даже на заслуженной пенсии. Конечно же, он вышел открыть дверь в самой обычной одежде — брюках и светлой рубашке с закатанными по локоть рукавами, но я почему-то сразу представил его в форме.

Крупные черты лица, зачесанные вверх ото лба волосы — почти целиком поседевшие, но все еще густые; аккуратно подстриженные усы и суровый взгляд. Типичный вояка из высших чинов — наверняка в коридорах Генерального Штаба в Петербурге нашелся бы десяток примерно таких же, отличающихся только габаритами и количеством орденов и звезд на погонах.

— Вообще-то полковник Гровс.

Да уж, ждать от хозяина гостеприимства явно не приходилось. Похоже, он принял меня то ли за коммивояжера, то ли за какого-нибудь болвана с сектантскими брошюрами — и вряд ли обрадовался моему появлению.

— Да, конечно же. Полковник, — послушно повторил я. — Можете уделить мне пару минут, сэр? Пожалуйста. Это… это очень важно.

На этот раз Гровс молчал еще дольше. Сложил руки на груди, нахмурился и чуть ли не полминуты сверлил меня таким взглядом, что я ничуть не удивился бы, увидев перед носом захлопнутую дверь. Ценить собственный покой местные явно умели.

— Полагаю, у меня нет выбора? — Гровс криво ухмыльнулся и покачал головой. — Я знаю, кто вы.

Что?..

Нет, конечно, я не ходил по Кэмп-Дэвиду или по улицам Термонта и Вашингтона с накладной бородой и в черных очках. Порой Капитолий, резиденцию и даже автомобиль президента буквально осаждали журналисты. Мое лицо даже могло раз или два мелькнуть по телевизору. Но все это время я неизменно оставался в тени первых лиц государства — и особенно блестящего сенатора Кеннеди, который в ноябре стал победителем предвыборной гонки. В конце концов, даже у тех граждан Соединенных Штатов, что активно интересовались политикой, сейчас наверняка было за чем и за кем следить в выпусках новостей или на газетных разворотах. А может…

— Знаю вашу породу, — вдруг продолжил Гровс. — Такой, как вы, в одиночку может уложить хоть целую роту морпехов.

На этот раз я обалдел так, что едва не закашлялся — и уж точно не смог сохранить на лице невозмутимое выражение. Отвалившаяся челюсть и выпученные глаза, похожие на монеты в пятьдесят центов, — Гровс с явным удовольствием наблюдал перед собой презабавнейшее зрелище, пока я суетливо пытался прощупать его магией.

И ничего не находил — никакого Дара у полковника не имелось. Вообще ни капли!

— Как?.. — пробормотал я. — Как вы?..

— Просто опыт — и ничего больше. Уж поверьте, я давно научился отличать Одаренных от простых смертных. Глаза, походка, самоуверенность… — усмехнулся Гровс. — Но в первую очередь, конечно же, ваше умение смотреть на остальных, как на мешки с дерьмом.

Все это не слишком-то напоминало приятную беседу, однако Гровс так и не послал меня к черту. Более того — оставил дверь открытой, а сам отступил на пару шагов назад. В некотором смысле это можно было принять за приглашение — так что я молча кивнул и прошел внутрь, а потом и в гостиную — следом за хозяином. Тот не спешил продолжить беседу, и я решил воспользоваться моментом и хоть немного осмотреться.

Внутри жилище отставного полковника выглядело примерно так же, как и снаружи — строго, лаконично, без претензий на роскошь, но при этом вполне респектабельно. Солидная отделка, ковер на полу, изрядных размеров телевизор и мебель явно не из дешевых — огромный кожаный диван и пара кресел.

Но куда больше меня заинтересовали фотографии. Их в гостиной было великое множество: не только на стенах, но и на полках, и на чем-то вроде комода. В основном еще черно-белые — цветных не набралось бы и полудюжины. И чуть ли не на всех Гровс был запечатлен или на фоне каких-то приборов, или в компании себе подобных — старших офицеров в парадной или обычной полевой форме. Впрочем, попадались и гражданские; особенно часто повторялся худощавый мужчина с острыми чертами лица. Явно не военный — скорее кто-то из ученых из той самой суперсекретной лаборатории. Я так и не понял, были ли они с Гровсом закадычными друзьями или просто работали вместе, однако внимания ему уделялось фактически больше, нежели семье.

Сначала я подумал, что полковник вообще никогда не был женат, но потом все-таки отыскал фотографию, на которой он — тогда еще молодой и темноволосый — обнимал девушку в длинном белом платье. Снимок явно сделали лет сорок назад. С тех пор у четы Гровс появились и дети, и даже внуки: вряд ли люди, которые собрались в этой самой гостиной то ли на Рождество, то ли на День Благодарения, могли быть кем-то еще.

А через несколько мгновений миссис Гровс появилась перед нами во плоти. Невысокая женщина, состарившаяся и чуть располневшая копия самой себя с фотографии, почти неслышно вошла в гостиную; заметив меня, тихо ойкнула и тут же спряталась обратно — кажется, на кухню.

— Все в порядке, Грейс! — махнул Гровс жене. — Это… это сын одного из моих сослуживцев. Мы немного с ним поболтаем, о’кей?

По возрасту я тянул скорее на внука, но лезть с расспросами никто явно не собирался.

— Я напугал вашу жену, полковник? — спросил я.

— И даже меня. — Гровс мрачно усмехнулся, опускаясь в кресло. — Такие люди не заходят в гости просто выпить чашечку чая… Черт, кто вы вообще такой — и откуда? ФБР? АНБ? ЦРУ?

— Давайте обойдемся без жетонов, полковник. — Я старался говорить как тот, у кого в карманах нашлось бы что-нибудь поубедительнее пропуска в Кэмп-Дэвид. — Скажем так: я — человек, который желает народу Соединенных Штатов только добра. Зовите меня Алекс.