Каникулы влюбленного режима

Глава 1. Особые обстоятельства

Герман

- Ты работать собираешься летом? – под строгим взглядом бати тяжело сохранять непринужденный и беззаботный вид. За двадцать два года я этому так и не научился.

- Я работал у тебя в компании каждое лето. Разве этого недостаточно?

И это чистая правда. Официально я каждое лето проходил у отца в фирме юридическую практику для универа, но не за просто так, разумеется. Буквально в этом месяце я окончил бакалавриат, отнес диплом обратно в универ для поступления в магистратуру, на днях сдал вступительный экзамен и собирался оставшуюся половину лета просто отдыхать. Работа, честно сказать, в мои планы не входила. Я заслужил сгонять на море и зависнуть там с друзьями!

- Это все детский сад, ты ничего у меня на работе не делал, просто приходил, потому что я так сказал. А как практику в университет стало не нужно сдавать, то и компания тебе сразу до лампочки. Настоящую работу ты не ищешь, я так понимаю?

- А зачем? – я искренне недоумеваю. Мне казалось, что отец всегда хотел только одного: чтобы я продолжил нашу юридическую династию и работал в его компании. Но полноценно я смогу это сделать только тогда, когда в моем резюме будет четко написано: квалификация «магистр».

- Тебе двадцать два года, сын, а ты до сих пор нигде по-настоящему не работал и не стремишься попробовать. Ты привык, что можно прийти на все готовенькое.

И что? А какой смысл мне пробовать что-то другое, если все равно одна дорога – к папе в компанию? Я не такой уж бунтарь, чтобы отказываться от подобных предложений. Не всем везет родиться с золотой ложкой во рту, а мне повезло. Не сопротивляться же подаркам судьбы?

- То есть сначала ты говорил, что я должен быть лучшим юристом региона, а потом спрашиваешь, почему я летом не подрабатываю? А где, собственно? – чем больше он развивает эту тему, тем больше я злюсь. А еще охватывает странное предчувствие, что разговор наш он завел не просто так.

- Я нашел для тебя место. Приятель звонил, он директор загородного лагеря. У них вот-вот новая смена начнется, а один из вожатых для старшего отряда руку сломал, срочно нужна замена.

- А я тут причем?

Правда, я-то что? Может, ему руку надо вылечить? Так я не медицинский окончил, а юридический.

- Ты не понял, Герман? – отец смотрит на меня так, что я искренне начинаю жалеть по поводу прихода на семейный ужин. Лучше бы шаурмы с другом на районе съел. – Ты поедешь работать вожатым.

- Я? – не в силах осознать происходящее, роняю вилку с кусочком отбивной прямо на стол и явно оставляю жирное пятно. Плевать, губкой вытру. А вот гениальные идеи папы по моему трудоустройству никакая губка не сотрет.

- У меня есть какой-то другой сын Герман? – без эмоций спрашивает отец, спокойно разрезая на кусочки аппетитную отбивную маминого приготовления. А вот мне кусок в горло больше не лезет.

- В смысле в лагерь, пап? Я же с детьми общаться не умею.

- Ты вообще много чего не умеешь в этой жизни, Гер, – впервые за вечер вставляет свои пять копеек моя сестра-близняшка Лина.

- Ты хоть молчи, Лин, – отмахиваюсь от нее и перевожу взгляд на отца. – А что мне будет, если я не поеду?

- На работу в моей компании можешь больше не рассчитывать. Мне бездельник не нужен. Даже если он по совместительству мой родной сын.

Кажется, Лине весело от происходящего, а мама явно на стороне отца. Не, ну здрасьте, приехали. Какой еще лагерь? Я к детям и на пушечный выстрел не подойду. К тому же, наверняка надо иметь педагогическое образование или курсы вожатых хотя бы закончить. А еще, я уверен, нужна медицинская книжка и все такое…

- И как же я поеду, если я не готовился?

- Купи две баночки для анализов. С этим хоть сам справишься? – отец и не думает говорить, что пошутил.

- Какие, мать вашу, баночки?

- А ну прекрати разговаривать, как твой дружок из автосервиса! Ты, может, будущий адвокат, какие выражения ты подбираешь для разговора!

Вот за Фила, лучшего друга, очень обидно. Батя хоть давно свыкся с мыслью о нашей дружбе, но иногда попрекает тем, что я слишком часто употребляю ругательства в речи и нахватался этого от Фила.

- Сорян. Какие, простите, баночки?

- Для анализов. Завтра в семейную клинику сходишь, тебе медкнижку заведут и оформят. Все как положено, просто быстро и по любви. А сегодня Макаренко перед сном почитай.

- Пап, ты серьезно что ли?

- Герман, я похож на человека, который любит пошутить? Лагерь, кстати, не на море. Просто загородный, так что спрей от комаров купи. И крем от солнца. Смена начинается пятнадцатого июля, у тебя еще есть дни в запасе. Готовься.

Маша

«Я сломал руку»

Такое сообщение вместо долгожданного «Доброго утра» присылает мне мой напарник по отряду в лагере Коля.

Сначала мне кажется, что это глупая шутка, и только спустя пару минут я осознаю, что Коля пишет мне крайне редко, а веселой нашу переписку не назовешь.

До начала смены осталась ровно неделя, а до заезда педагогического отряда в лагерь и вовсе пять дней! Что он будет делать с гипсом на смене? Ведь перед заездом детей нам нужно совместными усилиями провести уборку корпусов и летней эстрады, забрать из прачечной комплекты постельного белья, разнести по отрядам одежду и раздатку на детей. Кроме того, мальчики нужны, чтобы расставлять заказанные заранее декорации для нашей тематической смены, вешать фирменные баннеры и не только…

Глава 2. У самого горизонта

Маша

Изначально я рассчитывала на помощь напарника с чемоданом и многочисленными сумками, которые я тащу с собой в лагерь. У нас ведь не обычная смена, а тематическая, покорение горных вершин. Много отсылок к советскому времени и духу альпинизма, а это значит, что детям предстоит слушать песни Высоцкого и по вечерам на летней эстраде смотреть по проектору старые фильмы о горах. А еще у нас будет шикарный день в духе «оттепели», для которого требуется тематическое платье из шестидесятых. И советскую олимпийку для утренней зарядки я у папы тоже отжала.

Поэтому вещей я заранее тащу с собой много. Коля собирался ехать на смену на машине, чтобы в случае необходимости быстро сгонять в город за чем-то экстренно понадобившимся. Но теперь не будет самого Коли и его машины тоже. В итоге в субботу в обед на загородную лагерную базу меня везет папа.

- Как там твой Николя? – папа знает историю о сломанной руке моего горе-коллеги.

- Сидит дома. Говорит, что очень переживает из-за руки, грустит, что не смог поехать.

- А нового напарника своего ты уже видела?

- Раиса сказала, что познакомит нас на заезде. Круто, да? Мне с человеком три недели быть рядом, восемнадцать дней смены работать с детьми, а я его в глаза не видела, – тяжело вздыхаю и тереблю ремень безопасности, чтобы чем-то занять руки.

Я нервничаю. Пять лет отдыхала в лагере ребенком, после окончания школы один год была стажером, и вот уже второй раз еду вожатой. Каждый год перед началом смены испытывала легкий нервоз, но в этом году особенно. И для этого есть серьезные причины.

Вы же понимаете, что такое работа с новым человеком? И когда вам нужно выдать результат в моменте, а не на «дистанции»? Только познакомились, нужно сразу же сработаться. А если у нас не получится? Вдруг он какой-нибудь хам или самовлюбленный нарцисс? Или еще хуже, вдруг он Дева по гороскопу?

- Не волнуйся, ты у нас девочка дружелюбная, добрая. Думаю, подружишься со своим напарником, – отец пытается меня успокоить.

- Пап, пап, осторожнее! Ты посмотри, подрезает так нагло!

Мои слова – излишняя мера предосторожности, папа водит машину больше лет, чем мне сейчас. Но я совершенно поражаюсь действиям парня на черном (судя по всему, новеньком) кроссовере. Он обгоняет папу на трассе и абсолютно на ровном месте подрезает, перестраиваясь. Куда же он так торопится? Почему-то уверена, что там он, парень, а не девушка, какая-то внутренняя уверенность есть. Обогнав нас, он резко отрывается и скрывается где-то за поворотом. Впрочем, тот же поворот ждет и нас, и тут я начинаю думать, а не едет ли этот водитель в наш лагерь?

Когда через пять минут папа тормозит у ворот базы, я сразу замечаю тот самый черный кроссовер, идеально припаркованный у самых ворот. Когда я выхожу из папиной машины, призрачный гонщик открывает дверь и показывается на свет.

- Слушай, это лагерь «Горизонт»? – спрашивает у меня парень с темными и невероятно вьющимися волосами. Разглядеть его лицо из-за солнцезащитных очков я не могу, слишком сильно они все скрывают.

Парень наверняка мой ровесник, может, совсем чуть-чуть старше. Но все равно я не люблю, когда со мной просто так на «ты» сразу разговаривают. Поэтому отвечаю ему подчеркнуто холодно и безэмоционально.

- Да, вы правы, это «Горизонт».

Кажется, он никак не ожидал такого ответа, словно у нас светская беседа веке так в девятнадцатом. Вижу, как карикатурно съезжают с носа его очки, как он быстро подтягивает их обратно и затем, даже не поблагодарив, отворачивается.

- Вот молодые люди пошли, не здрасьте, не спасибо, не до свидания, – комментирует папа, который был свидетелем этой шикарной сцены. – Еще и водитель наглый ко всему прочему.

Но парень уже явно его не слышит, он садится в машину и закрывает дверь. Может, он перепутал что-то, а на самом деле ему нужно не сюда? Было бы отлично, мне этот нагловатый тип сразу не понравился.

А то, что происходит дальше, проясняет ситуацию. Явно не в мою пользу.

Парень садится в машину только для того, чтобы заглушить двигатель, а потом он ловко и быстро достает чемодан из багажника, щелкает ключом и ставит на сигнализацию свой автомобиль. Опустив чемодан на колесики, кучерявый ловко катит его по асфальтированной дорожке к КПП моего любимого загородного лагеря «Горизонт».

- Пап, я, кажется, поняла, кто это, – дергаю родителя за рукав футболки поло. – Это же мой новый напарник!

Герман

«Спокойно, Герман, это только на три недели»

Пытаюсь убедить самого себя, но получается с натяжкой. Хотя в целом я уже смирился с тем фактом, что батя сбагрил меня в лагерь, и даже пытаюсь воспринимать это как новый жизненный опыт. Для разнообразия и такое сойдет. Три недели – не так уж и много, к тому же, у меня будет выходной. Свои права я знаю и обязательно ими воспользуюсь, не просто так диплом юрфака получал же?

Но до выходного еще надо дожить и доработать, а на первый взгляд мне на территории детского загородного лагеря «Горизонт» не очень нравится.

Если описать «это» двумя словами, я бы выбрал «реконструированный совдеп». Потому что база 100% советского времени, но перестройке подвергалась. Корпуса обновили, новую плитку уложили, здание эстрады тоже выглядит довольно современно. Вместе с тем мой взгляд цепляет сразу несколько скульптур в духе пионерии – прекрасное наследие времен наших родителей. Или даже бабушек.

Глава 3. Моя новая русичка

Герман

Мне кажется, задачу не подраться мы поняли слишком буквально, поэтому к корпусу №2 бредем абсолютно молча. Папа Маши предложил свою помощь с вещами, но я решил, что справлюсь с сумками своей напарницы как-нибудь сам. Мне все равно нужно учиться ее вывозить. И вот мы катим свои чемоданы к корпусу, на мне как на вьючном пони еще висят дополнительные сумки, а тишина стоит просто гробовая, только колесики чемоданов немного скрипят.

- Женская вожатская напротив входа, мужская – по коридору налево и до конца, – подает голос Мария Николаевна, когда мы оказываемся уже у здания. – Этот корпус называется «сотка», тут вмещается сто человек или четыре отряда. Вожатые всех четырех отрядов живут вместе.

- Подожди, все-все?

- Ты не слушал, что я говорила? – включает какой-то учительский тон Маша. – Девочки и мальчики отдельно.

- Ты случаем не училка?

Маша останавливается на пороге, разворачивается и одаривает меня недовольным взглядом.

- Не «училка», а будущий учитель русского языка и литературы.

Я только глаза закатываю, хотя она и этого не может увидеть. Я все еще ни разу при ней не снимал очки да и сам ее как следует не разглядывал. Мы заходим в помещение. Бросив свой чемодан посреди дороги, я затаскиваю Машины вещи в указанную женскую вожатскую, и вот там обнаруживаю наших будущих коллег. Хотя почему будущих? Самых настоящих.

- О, привет, девчонки. Как вы тут?

Увидев меня, три девчушки бросают раскладывать свои вещи и синхронно всматриваются в мое лицо. Ох, точно, очки. Снимаю их и одариваю публику самой яркой из всех возможных улыбок. Краем глаза вижу при этом лицо Маши, точнее, ее кислую мину. Почему-то чувствую себя крайне довольным.

- Привет. А ты новенький, да? – первой находится самая симпатичная из всех вожатых.

- Ага. Герман, или как у вас тут принято, Герман Юрьевич.

- Очень приятно, Герман… Юрьевич, – нехотя добавляет отчество, и от меня не укрывается этот факт. Брюнеточка явно не будет против знакомства поближе.

- Девочки, Рая уже ждет нас на эстраде, – пытается напомнить моя напарница.

- Маш, не нуди, без нас не начнут. Герман, а ты когда-нибудь работал раньше в лагере?

Брюнеточка не унимается. Еще и томную позу сразу принимает. Сигналы я, конечно, легко считываю, так что старания ее даром не проходят. И особенно меня веселит тот факт, что девушка начала со мной заигрывать при куче соперниц сразу.

- Нет, не работал и даже отдыхать ребенком не ездил. Тем интереснее, правда? – подмигиваю ей и получаю в ответ улыбку, а Маша тем временем хочет ослушаться начальницу и прибить меня. И вновь осознание этого меня только веселит. – Девушки, думаю, Мария права, нам пора выдвигаться. Я только чемодан в свою вожатскую закачу, без меня не уходите.

Они согласно кивают и клятвенно обещают дождаться, а как только я выхожу в коридор корпуса, слышу перешептывания за своей спиной. Подслушивать не хорошо, но меня это не останавливает.

- А знаете, вовремя Коля руку сломал, нам такой красавчик перепал в итоге! – это точно голос брюнетки.

- Алин, ты в своем уме? Как можно радоваться, что человек сломал руку? – о, Мария зануда Николаевна.

- Ну а что? Еще скажи, что ты не рада такому партнеру. Да я бы махнулась с тобой с удовольствием.

- Нет уж, работай с Виталиком, как и назначили.

Усмехаюсь с того, что Машу перспектива лишиться только что обретенного коллеги в моем лице не радует. Что ж, уверен, я однозначно лучше какого-то там Виталика.

Опомнившись, что обещал быстро вернуться, подхватываю чемодан и отношу в вожатскую для парней. Правда, тут никого нет. Курят, может, или болтаются где-то перед общим сбором.

Что сказать. Места мало. В женской вожатской есть душевая, я успел заметить, а у нас тут нет. Зато есть шкаф, которого нет у девушек, хотя я бы с удовольствием махнулся этими удобствами. Для каждого предусмотрена микроскопическая тумбочка, чисто туалетные принадлежности сложить. Кровати двухъярусные, как и в детских комнатах. Мне, судя по всему, достанется только дальняя верхняя, остальные уже заняты. Ладно, переживу.

Это только на три недели.

Выхожу из корпуса. Девочки уже ждут меня на веранде, которую облюбуют дети из отрядов буквально послезавтра. Главное, чтобы прямо тут не курили свои дудки, что я, старшеклассников не знаю? Сам не особо давно таким был.

- Герман Юрьевич, а вам Мария Николаевна рассказала, что все новенькие вожатые после нескольких дней работы традиционно проходят посвящение? – еще одна из девочек начинает со мной беседу, пока Маша опять упрямо молчит.

- Правда? Нет, еще не успел узнать. Звучит весело, скоро опробую на себе.

- А еще в честь дня рождения лагеря всегда бывают классные тусовки, приезжают «старички», которые раньше тут работали, мы зависаем на всю ночь.

- Тусовки? Это я люблю.

- Кто бы сомневался, – себе под нос бормочет Маша, но мне прекрасно слышно.

- Ой, Машка, если ты не любишь наши вечеринки, можешь остаться дежурить в корпусе, – заявляет брюнетка Алина, поправляя лямки своего короткого топика.

Глава 4. Замуж пока не зову

Маша

Коля никогда себя так не вел! Он не флиртовал с другими девчонками, не пытался смутить меня и не показывал свою наглость! А этот… Герман, чтоб его, Юрьевич, сразу раскрывается со своих не самых светлых сторон. Страшно подумать, что будет с дисциплиной в нашем отряде, если он так себя ведет? А ведь к нам приедут взрослые ребята, некоторые из них могут быть младше меня всего на три-четыре года!

Кстати, интересно, сколько лет Герману, где он учится или работает, из какой семьи, есть ли у него девушка? Ой, нет, про девушку точно лишнее, мне семейное положение знать не нужно. Вот Алина воевала бы за такую ценную информацию, а я не собираюсь. Нам просто нужно будет немного пообщаться с моим новым напарником, чтобы иметь друг о друге хоть какое-то представление.

- Дорогие коллеги, поздравляю вас с первым днем нашего общего апокалипсиса! – вещает Раиса, усаживаясь прямо на сцену перед нами. – Всем стареньким и новеньким напоминаю, что сейчас мы проходим инструктаж по технике безопасности, расписываемся в том, что поступаем на работу и берем на себя ответственность за жизнь и здоровье детей, с медицинскими книжками подходим к медработнику лагеря для регистрации, а потом отправляемся в прачечную за чистым бельем и идем драить корпуса. Всем все понятно?

Нестройное «да» проносится по рядам, смешиваясь с шепотом и тихими смешками.

- Ну-ка навели дисциплину! – а это уже включается командный голос начальницы. – Кстати, позвольте представить тем, кто еще не познакомился. Наш новый вожатый второго отряда Герман Юрьевич Шацкий. Между прочим, у него красный диплом юридического факультета, так что с ним посерьезнее.

Чуть не давлюсь от смеха на этой фразе и прикрываю рот ладонью, создавая иллюзию кашля. Зато теперь знаю, какая у него профессия и то, что он однозначно немного старше меня, раз уже успел получить диплом.

А Герман поднимается, крутится, разглядывая лица, и машет всем ручкой.

- Добро пожаловать в семью, Герман Юрьевич, – улыбается ему Алина.

- Если только в семейство гадюк, – все так же в ладонь говорю, но с расчетом на то, что Герман услышит.

- Я так посмотрю, у вас с Алиной взаимная любовь, – тихо обращается ко мне.

- Мы много лет знакомы и даже в одном отряде были еще в лагерном детстве. Кажется, мы никогда друг другу не нравились.

- Не переживай, твою тайну я буду хранить теперь до самой смерти.

- Надеюсь, ты переживешь эти три недели, и я не убью тебя раньше, чем смена подойдет к концу.

- Тихонова! Если ты в этот лагерь приезжаешь как к себе домой, это еще не значит, что инструктаж слушать не нужно! – Раиса Петровна в своем стиле, следит за нами, как за отрядом. Хотя мы и есть отряд взрослых детей, никак иначе.

Послушно киваю, но тут же перевожу взгляд обратно на Германа и на секунду даже осекаюсь. Я вроде бы и успела его рассмотреть, пока мы стояли в женской вожатской, но тогда он не смотрел вот так прямо на меня. А глаза у него… Я таких даже не видела никогда. Словно в воду нырнул, и она такая прозрачная, что выныривать не хочется. А волосы? Неужели бывают такие кудри от природы? Будто химическую завивку делал. И еще такие черные, вот как они на солнце не выгорают? Да еще и губы пухлые, любая красотка может только позавидовать.

Вот и зачем мне такой красивый напарник, чтобы все девочки из отряда сходили по нему с ума? Рая жестко пресекает все попытки заигрывания вожатых с детьми. Это, знаете ли, подсудное дело. Даже если девочке через год восемнадцать, а вожатый старше ее годика на три, на территории лагеря строгий запрет на любые отношения, кроме тех, что положены по статусу. Надо будет предупредить Шацкого об этом.

Не выдержав пронзительной глубины его голубых глаз, я отвожу взгляд и смотрю на свои пальцы. Надо было маникюр перед сменой сделать, но я успела только подпилить, мне было некогда. Я не Алина, у которой подготовка к заезду в лагерь проходит в салоне красоты. Ну и ладно. Переживу без маникюра.

Спустя полтора часа, закончив все обозначенные Раей процедуры, мы направляемся в прачечную. Основную тяжесть белья берут на себя парни, но мы пытаемся хотя бы немного помочь. Хорошо, что застилать дети будут сами – ненавижу пододеяльники. Если бы требовалось заправить двадцать постелей, я бы вожатой не работала никогда в жизни.

Затаскиваем все в корпус и раскладываем по кроватям, не забывая и о своих собственных. Меня подташнивает от приторного тона Алины, которая просит «кого-нибудь» из парней помочь ей. Конечно, мы все такие дуры, что никто и не понял, для кого именно был этот спектакль. Испытываю огромное облегчение, когда Герман на глазах у всех говорит ей, что сначала поможет напарнице, а потом уже ей. Надув губы, Алина прячется в душевой, а я отмечаю про себя, что не все шансы на адекватную совместную работу с Шацким потеряны.

Спустя еще какое-то время, посвященное уборке корпуса, мы с девочками идем разгребать завалы в методическом кабинете, а парни отправляются к приехавшему грузовому такси, в котором одежда для нас и для детей, раздатка и декорации, а также костюмы, которые потом нужно будет аккуратно развесить в выделенном для этого помещении. Как всегда, полгода готовились, а потом что-то доделываем на ходу. Например, печатаем бейдж для Германа и подписи вожатых для пресс-центра. Отпариваем свои форменные футболки, в которых завтра утром нам предстоит сфоткаться. Парни перетаскивают из столовой на улицу ряд столов и стульев, которые нужны нам для регистрации на заезде.

Глава 5. Виталя, мы все проспали

Герман

Я вообще не понял, как пролетел второй день нашего пребывания в лагере. Сначала методисты усадили меня на экспресс-обучение: вместе с Машей я учил обязанности вожатого отряда, распорядок дня, расположение объектов на базе. Моделировали различные ситуации, которые могут возникнуть при работе с детьми, а мне нужно было быстро и четко ответить, как мы будем действовать вместе с напарницей.

Чуть позже всем педагогическим отрядом мы фоткались для пресс-центра и доски объявлений в корпусе и провели тестовый музчас. Опять же меня методисты заставили выучить несколько песен для музыкальных часов и разные кричалки, игры с залом, особые аплодисменты, которые считаются фишкой лагеря. Рая также усадила меня читать историю центра, чтобы проникнуться.

Вечером девочки получили листы со специальной формой регистрации ребенка на заезде, а нам, парням, сказали готовиться морально таскать много чемоданов от зоны регистрации к корпусу.

Вечерней тусовки, разумеется, нет, но чисто вожатыми «сотки», то есть четырех старших отрядов, мы решили заказать парочку пицц и посидеть на веранде. Я по большей части молчу, а ребята, которые тут уже не первый год работают, вспоминают забавные случаи с прошлых смен. Маша в этот раз не стала садиться рядом со мной, мы скучковались двумя группами вокруг стола, разделившись на девочек и мальчиков. Хотя, я уверен, будь Алина еще чуть наглее, она бы с радостью пересела ко мне под бок. Все ее сигналы я прекрасно вижу, таких девчонок вокруг меня всегда было пруд пруди, но я до сих пор не решил, хочу ли ввязываться конкретно в эту историю.

У меня всегда было много поклонниц. Когда-то давно мы с Филипповым поспорили, кто первым поцелуется с девочкой, и я тот спор выиграл. Думаю, я и в целом выигрываю у него по количеству целованных девушек, только какой толк в этом сравнении, если у Фила теперь одна-единственная любимая?

Допиваю остатки чая и смотрю на Машу, которая грызет сушки, словно пряча за этим волнение. Интересно, сильно она переживает по поводу того, что ей предстоит с таким балбесом работать? Как я понял, предыдущий ее напарник, который слился перед сменой, тоже был из числа неопытных, но к нему Маша хотя бы привыкнуть успела. А ко мне за полтора дня точно не привыкнешь.

Мы убираем за собой мусор и расходимся, моемся в общем душе из-за отсутствия душевой в вожатской и заваливаемся по кроватям.

Кажется, я успеваю моргнуть и на секунду забыться, как начинает орать будильник. К тому же, еще и чужой будильник. Это свинство, я вам скажу! Первые минуты две пытаюсь словиться и осознаться, где я и кто я. Ладно, допустим, я – Герман Шацкий, а вот где я – вопрос остается открытым, пока я не слышу ругню моих соседей по комнате.

- Виталя, мы все проспали! – орет на весь корпус Дима, которому достался третий или четвертый отряд. От перегруза новой информацией мой мозг вчера отказался воспринимать мелочи.

- Что? Уже заезд? – сонный Виталик тоже теряется во времени.

- Алло, смена сегодня начинается, – смеется Дима.

Если честно, он выглядит бодрее всех. Может, дать ему задачу по утрам будить весь корпус?

Вижу, что началось какое-то шевеление в комнате, но сам совершенно не хочу следовать примеру мальчиков. В итоге через пять минут моих попыток убежать от реальности в меня прилетает подушка.

- Герман Юрич, утро доброе! Детей кто воспитывать будет?

- Чьих?

- Твоих.

- У меня нет детей, – уверенно отвечаю.

- С сегодняшнего дня у нас у каждого примерно по двадцать пять детей. Сочувствую, ребята, мы теперь многодетные отцы, – говорит Федя, последний из нашей мини-компании.

О Боже. Может, меня все-таки кто-нибудь сейчас разбудит, и это все окажется лишь смешным сном? Не, прошлые два вечера нормально посидели, пообщались, под гитары спели. Лагерной темой я проникся. Позвонить папе что ли и сказать, что на этом и хватит?

- А где Герман? – тут я слышу в дверях голос Маши.

- Спит еще, – отвечает ей кто-то из пацанов.

- Передайте ему, чтобы живо отрывал свою пятую точку от постели, бежал в душ и приходил ко мне на регистрацию!

Свешиваюсь со своей «верхней полки», упираясь рукой в стену, и вижу Марью в дверном проеме. Она уже при параде: в форменной оранжевой футболке, джинсах и снова с платком, вплетенным на этот раз в густую косу. А еще я даже издали вижу ее глаза. Она накрасилась? Да, похоже на то. Первый раз за эти два дня нашего знакомства. Глаза ее мне сразу показались красивыми, лучистые такие, как у княжны Марьи, с которой я ее сравнил. А с макияжем и вовсе какой эффект производят!

- Ты что-то хотела мне передать? – свешиваюсь вниз еще сильнее и чуть не падаю, путаясь в одеяле. Вовремя ловлю равновесие, а вот одеяло падает на пол, оставляя меня в одних трусах.

Маша, тяжело вздохнув, отворачивается.

- Я не буду разговаривать с тобой, пока ты не оденешься.

Парни уже ржут над нами. Точнее, ржут они надо мной.

- Тогда я останусь голым и не выйду весь день.

- Герман, прекращай. Раиса Петровна уже ждет нас. Всех! – добавляет Марья, обращаясь ко всем парням сразу, а затем пулей вылетает из мужского крыла «сотки».

Глава 6. Ты же не сбежишь?

Герман

Порой мне кажется, что за своим учительским тоном Маша прячет неуверенность в себе или смущение. И хотя она почти всегда держится рядом со мной подчеркнуто по-деловому, я вижу, что дается ей это не слишком просто. Нет, я не к тому веду, что мы должны стать друзьями и благодаря этому наладить успешную совместную работу. Но мне было бы проще, если она бы расслабилась, а не вытягивалась по струнке в моем присутствии.

В бутылочку с ней что ли поиграть? Или в столетнюю «правда или действие», которая раскрепощает даже самых смущенных невинных фиалочек.

Так, стоп. Не в ту степь мы пошли. Просто налаживаем рабочие контакты на ближайшие восемнадцать дней смены.

- У нас идеальный отряд, ты знаешь? Двенадцать мальчиков, двенадцать девочек, – говорит Марья, пока шагаем к «сотке».

- И к концу смены все они влюбятся и будут счастливы?

- Кто-нибудь точно, лагерь всегда располагает к романтике и влюбленности.

- Но только не тебя, суровая учительница, – улыбаюсь, в очередной раз наблюдая, как она стесняется.

- Ты знаешь, если бы мне не нравилась атмосфера лагеря, я бы проводила свои каникулы каким-нибудь другим образом, а не впахивая почти по восемнадцать часов в день рядом с детьми. Конечно, я говорила, что мы приехали сюда работать, а не отдыхать. Но наше общение здесь… в смысле, не конкретно наше с тобой, а всего коллектива, – это всегда классная отдушина и что-то такое доброе, веселое, искреннее.

- Сколько ты курсов закончила?

- Два, перешла на третий. А ты?

- Поступаю в магу сейчас, я хотел просто отдохнуть остаток лета после защиты диплома и вступительных, но батя решил за меня.

- То есть для тебя это ссылка? – она спрашивает у меня истинные причины моей работы, но почему-то в эту секунду называть их ссылкой я не хочу.

- Что-то вроде. Но для ссылки очень даже ничего. Правда, меня вчера закусали комары, а отец говорил, что спрей надо взять с собой.

- У меня есть, бери и пользуйся, если нужно.

- Отлично, напарник, так и сделаю. Ну, мы пришли. Готова увидеть их всех вместе? Предупреждаю, я сразу всех не запомню.

- И я тоже. Пойдем знакомиться, – она кивает в сторону корпуса, в трех метрах от которого мы стоим.

- Пойдем. Кстати, а у тебя уже был старший отряд?

- Нет, в прошлом году я работала с детьми среднего школьного возраста, такие взрослые у меня впервые.

- Все бывает в первый раз, – многозначительно добавляю перед тем, как напарница заходит в корпус.

- Всем еще раз привет, второй отряд! Давайте соберемся на улице и посидим в беседке на нашем отрядном месте, познакомимся!

Я не вмешиваюсь, просто со стороны смотрю на ее работу. Да, кажется, мне повезло, что напарница у меня опытная. В вопросах работы с детьми, по крайней мере.

- Гер, курить с нами пойдешь? За методический домик, – это меня успевает перехватить Виталик.

Видимо, первый отряд пока на знакомство не собирается. Во-первых, курю я крайне редко, под настроение. Мы начали в свое время вместе с Филом, он пристрастился к этому, а меня вот так сильно не затянуло. Во-вторых, идти потом с перегаром к детям – не очень красиво. В-третьих, если я сейчас развернусь и уйду, бросив Машу одну со всей этой оравой, то статус козла до конца смены мне обеспечен.

- Не, это без меня, у нас уже отрядное знакомство, – отказываюсь без особого сожаления и вижу в этот момент лицо Тихоновой.

Оказывается, она все видела и слышала, боялась, наверное, что я ее оставлю одну. Быстро подмигнув ей, я встречаю толпу, которая идет прямо на меня. Мне реально кажется, что это целая толпа! Сколько их там? Маша говорила, двенадцать и двенадцать, двадцать четыре. А на вид – вся сотня.

- И это все наши? – тихо спрашиваю у Марьи, когда та ко мне подходит.

- Я всех в лицо тоже пока не распознаю, надеюсь, они соображают, кому в какой отряд.

- А место отрядное где?

- Ты не запомнил? – Маша смотрит с легкой усмешкой.

- Как-то все смешалось в голове. И да, попрошу ко мне на «вы», Марья Николаевна, – сообщаю ей очень деловым тоном и даже жду какой-то реакции, но Маша лишь кивает в ответ.

- Второй отряд, идем за мной! – она поднимает вверх правую руку с зажатым в ладони телефоном и выглядит сейчас похожей на экскурсовода. Пристраиваюсь двадцать пятым участником экскурсии и двигаюсь вместе со всеми за корпус, к одной из четырех беседок. Надо бы запомнить свою, а то ведь потеряюсь и прибьюсь к чужому отряду. Пора признаться, но в эту минуту мне становится немного страшно. Что мы будем с ними делать? Справимся ли с дисциплиной, сможем ли создать командный дух, взаимоуважение и что еще там нужно для успеха?

Будут ли взрослые детки вести себя адекватно? Или начнут курить в туалете, творить дичь ночами, спать в чужих кроватях (не дай Боже), устраивать драки на дискотеках?

В принципе, будь я на их месте, я бы первым участвовал во всех подобных заварушках. Но я не на их месте, а на своем, и здесь я должен быть законопослушным и максимально строгим.

Глава 7. А как же личный пример?

Маша

Если честно, я боюсь, что Герман реально просто сбежит. Нет, он не показывает вида, что как-то напуган происходящим, но даже меня двадцать четыре взрослых ребенка несколько удивили. А его, который впервые оказался в подобных обстоятельствах, напугали теперь подавно.

Он, конечно, чуть старше меня, выглядит перед детьми несколько статуснее. Да и в целом, это девочки обычно всего боятся, а парни не так. Хотя не буду утверждать, что хорошо знакома с мужской психологией, у меня серьезных отношений с представителями мужского пола фактически не было. Так, какие-то свидания, поцелуи, не более того. Братьев родных у меня нет, только двоюродные и троюродные, но мы не слишком много общаемся. Так что рассуждать о тонкостях мужского поведения я точно не могу…

И все же надеюсь, что Герман не сбежит. Хотя когда смотрю на него, сидящего по другую сторону стола для вожатых и болтающего с парнями-соседями по вожатской, не вижу причин для беспокойства.

Первый день проходит в трудах и заботах. Сдаем списки отрядов методистам, вручаем детям раздатку, проводим экскурсию по базе, отправляемся на оргсбор всего лагеря – знакомство с педагогическим отрядом. Впервые исполняем гимн нашего центра под гитару. Герману, разумеется, еще в первый же день сказали выучить гимн так же четко, как Кодекс об административных правонарушениях. Но сейчас, бросая украдкой взгляды в его сторону, понимаю, что текст он знает ровно через строчку. Надо после отбоя торжественно вручить ему песенник и еще раз усадить учить. Учитель я или нет, в конце-то концов?

Вечером после ужина детей на спортивной площадке ожидает небольшое тематическое представление, рассказывающее о тематике нашей смены. Смотреть его приходится стоя, так как перетаскивать лавки с эстрады по жаре было бы мучением для наших мальчиков, а на эстраде не хватало места для реализации задумки «режиссера-постановщика». Присесть или даже прилечь больше всех явно хочется Герману Юрьевичу. Он стоит, подпирая собой дерево, и жует жвачку, смотря куда-то в медленно темнеющее небо.

Отхожу немного от отряда, добираясь до напарника.

- И как? Жив?

- Жив. Или по мне не особо заметно?

- Ты даже не смотришь представление, – возмущаюсь я вслух.

- Так оно же для детей, – Герман легко находится с ответом.

- А как же личный пример? Это же важнейший метод воспитания.

Герман закатывает глаза.

- Я же не пошел лежать под кондиционером в методической вместо этого? Считаю, я подал достойный личный пример.

- Герман, это работает немного не так.

- Я провел целый день на улице без кондиционера, – заявляет мой напарник, и по его тону можно сделать вывод, что он очень гордится своим достижением.

- И что? Ты разве не понимаешь, что ближайшие дни проведешь так? Абсолютно все. Забудь слово «кондиционер», и скоро привыкнешь.

- Я к этому не привыкну никогда, – спорит со мной.

- Существует теория, по которой привычка вырабатывается за двадцать один день. С учетом времени до заезда детей, мы как раз столько здесь и пробудем. Так что очень даже привыкнешь.

Он молчит. Долго и внимательно смотрит на меня своими голубыми омутами, но молчит. В эту минуту я вдруг ловлю осознание, что ни разу за день не думала о Коле. Точнее, только один раз, когда сравнивала ощущения от телесного контакта с ним и с Германом. Но я совсем не фантазировала, как бы сложилась моя работа здесь, будь моим напарником Коля, а не Шацкий. Герман вытеснил мою способность фантазировать? Или просто некогда сегодня было. Да, скорее, было некогда, у нас же только оргпериод смены, день заезда. Когда уж тут думать о парне, в которого безответно влюблена.

Да и влюблена ли вообще? Ведь его нет рядом, а чувствую я себя весьма… спокойно? Да, я не захожусь слезами от мысли, что все сложилось именно так. Не переживаю и не злюсь на обстоятельства, как в первый день после новости о сломанной руке. Будем считать, что это эффект работы.

- Думаешь, за двадцать один день я привыкну и даже захочу приехать сюда еще? В следующем году?

Вопрос Шацкого заставляет прекратить эти мысли про себя и вернуться в реальность.

- Этого я знать не могу. И вообще, пойдем уже к отряду. Так и быть, на первую планерку схожу я, а ты контролируй отбой и ложись сам.

- И можно спать до утра?

- Когда мы вернемся с планерки, думаю, все вожатые, которые останутся в «сотке», проснутся. Обычно так бывает.

- Кошмар, то есть сами друг другу мешаем поспать?

- Герман Юрьевич, в списке слов, которые надо забыть, пополнение. Добавьте к «кондиционеру» еще одно – «сон».

- Может, сразу весь список?

- У нас еще много времени впереди. Успеем.

На этих словах решаю закончить наш разговор и вернуться к детям, а то загуляла с напарником. Не думаю, что во время представления кому-то есть до нас дело, но порой кажется, будто у методистов имеется всевидящее око, и они замечают даже самые маленькие детали в работе вожатых. Так и на ночной планерке можно получить. Хотя у меня есть привилегия: новый напарник, которого всему нужно учить. Только попробуй еще его научи! Кстати, посмотрела я его дату рождения, по знаку Зодиака он не Дева, а Близнецы. Говорят, тоже знак непростой, хотя какой простой? И вообще, я не самый верящий в астрологию человек. Хотя в судьбу и ее знаки верю. Наверное, все происходящее сейчас – тоже не случайность.

Глава 8. Без кофе или без комментариев

Маша

- Ты странно на него смотришь, – говорит Алина, едва Герман уходит, почему-то слишком сильно хлопнув дверью вожатской.

- Я? На Германа? Что ты там себе придумала?

Я изображаю максимальное удивление, чтобы скрыть собственное замешательство. Кажется, что я действительно сейчас странно на него смотрела, но увидеть себя со стороны еще никому не было дано.

- Ты, кто же еще. Я даже не скрываю, что смотрю на него с интересом. Не каждый раз нам такие красавчики достаются, ведь правда?

Я молчу, потому что мне уже не нравится, к чему она клонит, пусть я лишь смутно догадываюсь.

- И что ты хочешь сказать?

- Да так, ничего, – напускает на себя обманчивое спокойствие.

Посыл я уловила между строк: ей можно смотреть на Германа, потому что он красавчик, а мне нельзя. Для меня он лишь напарник и не более того, по версии Алины, разумеется.

В целом, он и по моей личной версии для меня только напарник, поэтому я не продолжаю разговор и просто начинаю быстренько собираться к новому рабочему дню. Мне не требуется полчаса на макияж, как моей самовлюбленной соседке, я лишь подкрашиваю ресницы тушью, наношу под глаза две капли консилера, чтобы скрыть первые следы недосыпа, а на губы – любимый бальзам для увлажнения. Причесываю волосы, собираю в высокий хвост, перевязываю его лентой. Все, я готова.

Но едва снова думаю о том, что Герман видел меня совсем не такой, как тут же ощущаю странное волнение. Что такого-то, увидел же не голой, не в одних трусах? В пижаме, ну и что? Дети тоже вечером по корпусу в пижамах бегают перед сном. А то, что без макияжа – так я ведь и не крашусь практически.

И все равно не могу отпустить этот момент, пока шнурую кеды, снова и снова прокручиваю в голове нашу первую встречу этим утром.

У меня появляется мысль, что Шацкий не помогает, а только мешает мне работать. Пора собраться, я не могу допустить того, чтобы мы не оказались в числе лучших отрядов по итогам смены!

С первого же дня начинается дежурство отрядов по столовой, и Виталик берет эту миссию на себя, вместе со своим первым отрядом накрывая столы к завтраку. Организованности еще нет, поэтому ребята немного задерживаются. Так как любой прием пищи подается сначала младшим отрядам, а затем уже старшим, то нам приходится ждать. Диджей Паша, едва проснувшись, но уже с термокружкой с кофе в руках, врубает музыку на эстраде, а девочки-вожатые решают устроить танцевальную зарядку. Парни быстро чуть сдвигают ряды с лавками, освобождая дополнительное пространство, и мы начинаем танцевать. Сначала без особого желания, но потом дети, как и взрослые, постепенно просыпаются и пританцовывают уже бодрее.

А инициаторы нашей зарядки и вовсе входят во вкус.

- А теперь давайте опустим руку на плечо соседа справа! – выкрикивает в микрофон одна из вожатых.

Раз – и на мое плечо опускается рука Германа. Бросив на него беглый взгляд, я тут же поворачиваю голову обратно на сцену, делая вид, что внимательно слежу за происходящим.

- А теперь обнимем за талию своего соседа слева!

Ну Ленка, блин, что за фантазии! Мне теперь Германа обнимать?

- Личный пример, Марья Николаевна, личный пример! – перекрикивая музыку, смеется Герман. Видит, что я стесняюсь его обнимать, но практически заставляет и против меня применяет мое же оружие.

Меня уже обнимает девочка из нашего отряда, для которой я оказалась соседкой слева, а я вытягиваю руку и опускаю на спину Германа, ощущая даже сквозь футболку исходящее от него тепло.

- А теперь тест на реакцию! – не унимается Лена. – Когда крикну «по парам», разбиваемся на пары и замираем. Все готовы? Раз, два, три, по парам!

Я искренне надеюсь, что та самая девочка, что обнимает меня, решит образовать пару со мной, но ее тянут куда-то в сторону, а у меня уши закладывает от стоящего на эстраде визга и топота.

Все вокруг судорожно ищут пару, постепенно разбивая ряды обнимашек. И тут Герман резко тянет меня на себя, хватая за предплечья.

- Вы же моя пара, Мария Николаевна?

- Напарник, – тихо и не совсем внятно бубню ему в ответ.

- О да. Напарник – от слова «пара». Вы, являясь филологом, пожалуй, должны это знать.

- Да, но… То есть… В общем, я имела в виду…

Боже, ну что я несу такое! Я даже на экзаменах всегда отвечаю четко и не сбиваюсь с мысли, а тут!

- Внимание! Отряды номер три и два приглашаются в столовую! – объявляет наш диджей, спасая меня от неловкого дальнейшего разговора.

- Пойдем завтракать, Марья Николаевна, – с ухмылкой говорит Герман, отпуская уже меня и разрывая наш зрительный контакт.

- А что там по еде? – практически вклинивается между нами Степан, самый взрослый и шумный парень в отряде.

- Сейчас идем, – сразу же включаю «учительницу» и ищу взглядом всех своих детей.

Наши ребята завтракают, мы даем им совсем немного свободного времени до музчаса, а сами ждем очереди, чтобы поесть. Вожатые всегда едят последними, после всех детей, так принято. Когда мы усаживаемся за самый дальний в обеденном зале стол, мальчики начинают шуметь так, будто не видели еды не менее недели.

Глава 9. Твоя кровать, твоя кружка

Герман

Юрист должен рассуждать по правилам и законам логики, а я этого не делаю. Потому что буквально недавно сказал себе – не запугивать Машу, избегать лишних контактов. А потом раз – и моя гениальная идея о том, что мы должны вместе с отрядом поучаствовать в тимбилдинге. Да, мне реально кажется, что это правильно! Тогда наши взрослые дети увидят, что мы не просто надзиратели, стоящие над ними, а старшие друзья. Те, с которыми можно даже горы свернуть.

Вот видите, я в тематике смены так быстро заговорил! Кажется, как вожатый я не безнадежен, хотя холодный утренний какао, похожий на какую-то фигню, едва не вогнал меня в тоску и грусть. Хорошо, что Марья предложила кофеек. Правда, я растворимый уже лет сто не пил, дома у родителей и у нас с Линой – кофемашины, а если в городе шатаюсь, то в кофейне беру. Но ничего страшного, папа же хотел меня перевоспитать? По всем фронтам, получается.

Перед тимбилдингом вожатые, наконец-то, переодеваются в свою обычную одежду, в форменной футболке пока ходить не надо. Я натягиваю спортивки и первую попавшуюся в чемодане футболку. Мятая немного, может, кого-нибудь из детей заставить погладить? Если накосячат после отбоя, например.

Сам усмехаюсь собственным мыслям, затягиваю туже шнуровку на кроссах и выхожу из корпуса. Степа, тот самый пацан, который первый заговорил на оргсборе в беседке, собрал вокруг себя девочек. Знакомая картина, я обычно в универе всегда так делал. Степан травит какие-то байки, а парни из его комнаты, сбившиеся уже в одну компашку, наблюдают со стороны и ржут.

Надо, чтобы вот этот костяк был всегда на нашей с Марьей стороне, значит, надо с ними подружиться.

О, а Марья решает приодеться в шортики. Неплохо, неплохо. Фигура у нее замечательная, просто я и представить себе не мог, что эта скромница будет ходить в шортиках. Мне казалось, она себе такого не позволит. Но нет, надела, пусть и не микроскопические, но все же шорты.

Пока меня занимает вопрос длины Машиных ног в этих шортах, ее занимает вопрос участия нашего отряда в маршрутной игре. Звучит сигнал о старте – и мы все вместе бросаемся к совершенно противоположной части территории.

- Как вам пробежка, Герман Юрич? – Степан решает похвастаться своей прекрасной спортивной формой на фоне меня, если я правильно улавливаю его мысль.

- Отлично.

- Кстати, в прошлом году мы с нашим вожатым бегали по утрам, мы возобновляем традицию, а вы с нами не хотите?

«Не хочу», – правда практически вылетает из меня, но я вовремя торможу.

- И вы все будете раньше вставать?

- Да, минут на двадцать. Небольшая пробежка исключительно по территории лагеря, – парень смотрит на меня с интересом, словно прямо сейчас берет на слабо.

Вставать раньше – не моя сильная сторона. Но быть слабее детей я не могу себе позволить.

- Хорошо. Тогда завтра в семь сорок встречаемся на веранде корпуса и стартуем. Передай всем, кто собирался.

- По рукам, – удивленно соглашается Степа.

Он явно не ожидал, что я соглашусь, более того, я сам от себя этого не ожидал.

- О чем вы разговаривали, Герман Юрьевич? – сразу же спрашивает Маша, как только мы тормозим у первой точки, и нас встречает методист-ведущий этого задания.

- Обсуждали, насколько вам идут эти шорты, – ляпнув, тут же понимаю, что я идиот.

Да не могу я, оно само! Я бы и рад вести себя совершенно нейтрально, но не получается!

- Шацкий, ты в своем уме? – шипит Маша, приблизившись ко мне так, чтобы никто из детей не услышал.

- Марья, успокойся, меня Степан пригласил с пацанами на утреннюю пробежку завтра, и я согласился. Ты реально думаешь, что я буду с этими мелкими обсуждать тебя?

- Я до сих пор не знаю, чего от тебя ожидать, – вздыхает Маша.

- Например, после планерки предлагаю небольшие посиделки со всеми вожатыми «сотки».

- Какие посиделки? Сегодня нужно выбрать командира отряда, придумать название, еще нужно узнать, у кого есть готовые творческие номера для вечернего концерта, а тебе еще на планерку идти. Думаешь, у тебя останутся силы?

Не уверен, но назад пятками не пойду.

- А сюда можно доставку заказать?

Маша вопросительно выгибает бровь и смотрит на меня, как на местного дурачка.

- Что, нельзя? – не могу сдержать эмоции от разочарования.

- Почему же, можно, просто ты реально думаешь, что остальные захотят?

- Маша, все приехали сюда и работать, и тусить. Надо совмещать полезное с приятным. Короче, предлагаю так: после обеда я приду к тебе за кофе, вместе выберем, что заказать и заберем доставку, пока будет тихий час. Я выяснил, в другом корпусе у вожатых есть холодильник, договоримся. Идет?

- Идет.

Кстати, пока мы разговаривали, бессовестно пропустили весь первый этап игры, дети справились с ним сами.

- Со следующего этапа делаем все вместе с отрядом, ты же помнишь уговор?

- Это не уговор, а твоя идея, – фыркнув в мою сторону, говорит Маша.

Глава 10. Потанцуешь с бывшим?

Маша

Германа я выгоняю из нашей комнаты, потому что знаю – если дети засекли парня-вожатого у девочек в вожатской, это все. Слухи по всему корпусу теперь обеспечены.

Хоть я и выгнала Шацкого, моим коллегам очень понравилась идея о вечерних посиделках, поэтому они сами заходят на сайт доставки еды, выбирают различные снэки и сладости, накидывают в корзину и отправляются уже в гости к Герману – «согласовать еду» и стрясти с него деньги для оплаты, раз он собрался проставляться. Ближе к концу тихого часа еду привозят, но забирать пакеты Герман отправляется в компании Феди. Алиночку, которая больше всех порывалась помочь, оставляют в «сотке», чтобы тяжести не таскала.

Но ей не привыкать, самомнение у нее такое тяжеленное, что пакеты из доставки даже не могут тягаться с ним.

Ладно, пусть будут посиделки. Жаль только, что особо увлеченные могут засидеться, а из комнаты их просто так не выгонишь. Если что, демонстративно лягу спать, и пусть напарник даже не претендует на мою кровать!

После тихого часа проводим в беседке сбор отряда. Выясняем, кто у нас творческий – поет, танцует, играет на инструментах. Отправляем ребят с готовыми номерами на эстраду, где методисты отсматривают их выступления и выбирают для вечернего концерта. С остальными садимся обсуждать название отряда и выбирать командира. Это дело очень сложное, тут главное не ошибиться и не сделать неверный шаг, ведь в таком случае командовать целой бандой будет человек, у которого это будет плохо получаться.

Складывается так, что свою кандидатуру выдвигают сразу двое: ожидаемо Степа, а вот его друг Сережа, пожалуй, неожиданно.

Со Степаном мне уже все понятно, я помню его и в прошлые годы в лагере, хотя в моем отряде он не был. Этот парень всегда любит быть в центре внимания, собирается участвовать во всем – санкционированных активностях и несанкционированных, гордится тем, что знаком со многими вожатыми и имеет вокруг себя целую компашку.

Сережа, кажется, в прошлом году уже был в лагере. Я плохо его помню, но в этом году он представился как победитель Всероссийской олимпиады по физике, значит, путевку получил за достижения. Еще сказал, что играет в баскетбол, как и Степан, по секции они и знакомы. И в целом какое-то чутье говорит мне, что настоящий командир – он, а не звезда всех вечеринок Степа. Можно быть неформальным лидером и вдохновителем, но при этом не становиться главным. Но и у этого есть своя проблема – если не дать такому ребенку власти, ему будет тяжело.

В общем, мне интересно мнение отряда, но и мнение напарника надо уточнить, хотя он и не педагог. Может, ему виднее, он сам парень, мальчиков должен лучше понимать, чем я.

Перед тем, как запустить тайное голосование за командира, отвожу Германа в сторону под тем предлогом, что вожатым нужно посовещаться.

- Как ты думаешь?

- А какая разница, что думаем мы, если решать детям? Или ты предлагаешь мухлевать? Подделать результат под наши нужды? – удивленно спрашивает Герман. – Такого я от вас не ожидал, Марья Николаевна.

- Послушай, мы сейчас должны оценить риски. В первую очередь, риски из-за того, что капитаном может стать Степа, который любит быть в центре внимания, но не факт, что сможет как следует организовать отряд. А если командиром станет Сережа, у Степы будет обида и зависть к другу, который его обошел.

- То есть ситуация по-любому не в нашу пользу? Тогда надо сделать ход конем.

- Это какой? – я не улавливаю его идею.

- Сделать командиром девочку, которой они оба смогут помогать. Тогда у мальчиков будет равное положение, а помогать девочке – это честь.

Хмм. Идея, конечно, интересная, но у нас нет девочек, которые хотели бы сами выдвинуть свою кандидатуру. Если предложим кого-то мы с Германом, это будет слишком бросаться в глаза остальным детям. А уговаривать девочек становиться самовыдвиженками надо было раньше.

- Что? Думаешь, это невозможно? – Шацкий улавливает мои сомнения.

- Боюсь, что так.

- Можем просто прийти и сказать, что мы за равноправие. Так как в отряде одинаковое количество девочек и мальчиков, по правилам нужно, чтобы среди кандидатов была хотя бы одна девочка.

- Но, Герман, в правилах такого нет…

- Пфф, и что? По-твоему, дети смогут это проверить? Давай я озвучу это. Я же говорил, что я юрист и законы знаю лучше всех, со мной точно спорить не будут.

- Что ж. Хорошо, пусть будет по-твоему. Давай попробуем.

Я соглашаюсь, потому что вариант Шацкого кажется самым безопасным. Я действительно боюсь мужского конфликта в отряде, он может иметь серьезные последствия.

Возвращаемся в беседку к детям, Герман без единой запинки рассказывает отряду, что нужна девочка, чтобы разбавить наш список кандидатов. Даже я начинаю верить, что такое требование есть в правилах. Подумав немного, две девчонки действительно выдвигаются.

Дальше придется мухлевать, Герман прав. Победить должна девочка, иначе у нас будут проблемы.

Правда, когда мы собираем бумажки с голосами и отходим снова в сторону, чтобы их пересчитать, случается интересное. Подделывать результаты не нужно – девочка выиграла без нашей помощи!