Каноусэй

1

Листва, срезанная остриём катаны, медленно опадала на землю, кружась от лёгкого ветерка. Хитоши*, прятавшийся за деревьями, с удивлением отметил про себя, что лезвие осталось абсолютно чистым, в то время, как рука поверженного соперника повисла плетью вдоль тела, а на упавший в траву клинок закапала багровая влага. Подросток, сгорая от любопытства и страха, теснее прижался к стволу тсуги* в ожидании, что воин даймё* покарает смертью наглого пришельца, посмевшего бросить ему вызов. Однако, до обострённого волнением слуха донеслись крайне удивившие четырнадцатилетнего пацана слова:

-Ты храбро бился, Мамору*-кун*. Подними свой меч и следуй за мной. Когда твоя рука восстановится, я попрошу за тебя господина.

-Ты всегда отличался благородством, Кичиро*-сан*, - послышался ответ. – Прошу позаботиться обо мне, - склонился раненный в почтительном поклоне.

Паренёк, поняв, что ему, по всей видимости, улыбнулась удача, выскочил из укрытия прямо под ноги ещё достаточно молодым мужчинам, лет тридцати пяти, возможно, чуть больше:

-Прошу, возьмите меня с собой в замок. Я хочу служить нашему хозяину!

-Наглец! – взревел победивший. – Как смеешь? За такую дерзость недолго поплатиться головой!

-Кичиро-буси*, простите дерзость, но возьмите с собой, - просящий склонил свою голову ниже.

-Да кто ты такой? – вмешался проигравший. – Ты хоть понимаешь, как сложно стать самураем?!

-Да, - воскликнул поощрённый сторонним вниманием юноша. – Я сын ронина.* Умею стрелять из дайкю.* Хорошо владею вакидзаси.*

-Слишком громкое заявление, - усмехнулся сабурау.* – Пожалуй, стоит тебя проучить хорошенько, - пообещал он, плавным отточенным движением убирая меч в ножны и поднимая с земли валявшуюся неподалёку палку. – Давай, покажи на что способен.

Хитоши, порыскав глазами вокруг, схватил в руку присыпанную листьями отломанную ветвь, показавшуюся довольно крепкой на вид, и ринулся в бой, ожидаемо продержался меньше минуты. Взрослый играючи отбил все выпады, немного позволил посопротивляться и, наконец, молниеносно выбросил руку вперёд, нанеся достаточно увесистый удар по плечу.

-Если бы это была катана, ты уже лишился бы руки, - отбрасывая в сторону половинки временного оружия, подвёл итог соперник. – Однако, твои настойчивость и стойкость делают тебе честь. Подрасти немного, потренируйся и через год приходи на это же место. Я встречу тебя здесь. Тогда и поговорим, - с этими словами он развернулся и не оглядываясь быстро пошагал в сторону замка.

Следом за ним, чуть запоздав, придерживая повреждённую руку, побежал второй.

Паренёк, окрылённый надеждой, с замирающим от восторга сердцем, глядел вслед удаляющимся.

Постояв, пока воины не скрылись из виду за поворотом, он, подпрыгивая и доставая рукой листву на ветвях деревьев, помчался обратно в деревню, где уже второй месяц остановился с отцом в их скитаниях по стране.

Хижина на окраине давно пустовала, поэтому никто из жителей не стал возражать, когда Арэта * Егучи с сыном устроились в ней на ночёвку, а затем остались. Наоборот, крестьяне всячески содействовали желанию странствующего воина осесть в каком-нибудь тихом местечке. Вскоре стараниями окружающих дом приобрёл вполне жилой вид: на окнах и двери появилась новая бумага; отремонтированный очаг весело потрескивал веточками; в углу на низеньком комодике-тансу* до вечера ждали скатанные в рулон два пёстрых одеяла, являвшиеся для большинства мало позволительной роскошью; на почётном месте главным сокровищем расположились мечи даисё* ронина и второго набора для сына, лук и три книги стихов, бережно хранимые в память о покойной матери Хитоши; на полу красовались свежесплетённые циновки. Возле порога даже появились два кустика гейхеры*, заботливо высаженные пожилой соседкой. Уход за жилищем был поручен молодой вдове, которая убирала, стирала, готовила, шила для них, в тайне надеясь, что хозяин оценит старания и увидит в ней не только прислужницу. Сельчане искренне радовались, что в случае нападения бандитов или диких зверей под боком появился защитник, это в значительной мере увеличивало шансы дождаться подмоги из замка. Даймё на просьбу старосты позволить чужаку остаться не возражал, однако особо подчеркнул, что содержать охрану будут сами простолюдины, ему лишний рот ни к чему.

Привыкший к многолетним лишениям мужчина с радостью платил за добро приютившим. Он добросовестно следил за безопасностью жителей, выискивая подозрительные следы, неся караул по ночам, отсыпаясь урывками между тренировками сына и дозором окрестностей. Ко всеобщему удовлетворению уже в первую неделю был пойман и передан властям надоевший воришка, повадившийся совершать набеги за рисом уже как полгода. Это значительно укрепило авторитет ронина и окончательно уверило соседей в правильности сделанного ими выбора.

Хитоши отец держал в строгости. Да и не знал он, другого обращения, воспринимая как должное бесконечные тренировки и аскезу в еде, одежде и ночлеге. Рано лишившийся матери, по рассказам Арэты умершей от простуды, подросток никогда не задумывался, что могут быть другие жизнь и отношения в семье. Женщину, давшую ему жизнь, он не помнил совершенно, но свято верил, что она была изумительно красивой и доброй. В точности такой, какой описывал её, изредка предававшийся воспоминаниям отец. Поэтому новые условия жизни казались ему практически райскими, а забота Шизуки* Вада*, изредка баловавшей мальчугана моти* и дайфуку*, казалась чем-то заоблачно прекрасным. Сама же бездетная двадцатипятилетняя вдова рада была подарить материнскую ласку добродушному юнцу с открытой душой. С нескрываемым удовольствием наблюдала она, как удивлённо вспыхивают мимолётным счастьем и смущением чуть раскосые глаза. Однако надежды стать его приёмной матерью разбивались о холодную неприступность сорокалетнего наёмника, чётко осознававшего шаткость своего положения и не желавшего обременять лишними заботами наивную крестьянку.

-Мусуко*, - послышался окрик отца, стоило Хитоши выскочить из зарослей молодых суги* на дорогу.

2

Арэта ещё некоторое время стоял в раздумье, вспоминая как нелегко было растить бродяге мальчонку в одиночку без жены. Сколько раз он жалел о добровольно взваленной на свои плечи ноше. Но предсмертный шёпот Мэдоки*, вцепившейся коченеющими пальцами в рукав: «Пусть сын живёт долго, пожалуйста!», - до сих пор звучащий в его ушах заставлял стиснуть зубы, пряча, копившуюся годами ненависть и откладывать месть снова и снова. И вот, его враг совсем близко! В том, что встреченный Хитоши в лесу слуга даймё и есть его бывший друг, ронин не сомневался ни минуты.

Перед глазами вновь предстал злополучный вечер гибели сюзерена. Словно сквозь воду Егучи слышал боевой рык Кичиро Ёкоямы, взмахивавшего своим демонским оружием, видел растерянный взгляд Атсуши*-доно*, никак не ожидавшего столь вероломного поступка от собственного аимайса кайхи*. Чувствовал бессилие, наблюдая за упавшим на чисто вымытые доски пола, словно сломанная игрушка, недавнего вершителя судеб подчинённых. Вновь поскальзывался в багровой луже, маслянисто поблёскивавшей в сумеречном свете заката, теряя драгоценные мгновения, позволившие сбежать предателю. Он ясно помнил, как сгорал от ярости бессилия и стыда, стоя на коленях перед наследником, выслушивая свой приговор: «Твой друг должен умереть от твоей руки! Только после этого тебе позволено совершить сеппуку».* Очнулся мужчина лишь от ноющей боли, когда ногти собственных пальцев до крови разодрали ладони, сжатых в кулаки до побелевших костяшек рук. Впереди угадывались очертания цитадели даймё. Ноги сами несли к намеченной цели. Это стало такой неожиданностью для привыкшего с строжайшему самоконтролю воина, что на мгновение в глазах отразился неподдельный испуг. Потеря бдительности могла в мгновение ока свести на нет многолетнюю тщательнейшую подготовку к свершению акта справедливого возмездия.

«Единственный путь смыть позор и с честью вернуться в клан лежит через месть! А сейчас я как никогда близок к осуществлению задуманного, - подбодрил он сам себя. – Я ждал двенадцать лет! Что для меня ещё один год? Кичиро-кун, наша встреча неизбежна! В этот раз ты не сможешь уйти без расплаты! Я тебе это обещаю! Дождись меня!»

Привычно собрав волю в кулак, дозорный повернулся к замку спиной и продолжил свой обход, внешне оставаясь абсолютно невозмутимым для сторонних наблюдателей. А то, что за ним следят, сомнений не вызывало. Слишком часто замечал тренированный глаз признаки сейсеки.* Хотя надо признать, делалось всё очень грамотно. И будь Арэта обычным воином, а не бывшим начальником стражи, вряд ли бы что-то обнаружил, скорее всего даже не заподозрил бы.

Размеренная ходьба позволила успокоить внутреннее волнение, помогла привести в порядок разбушевавшиеся чувства. Убедившись, что на вверенной территории всё спокойно, охранник повернул в сторону деревни, направляясь к своему жилищу.

В доме приятно пахло едой:

-Модо те ки мас та*, - старший Егучи не задумываясь произнёс ставшее обыденным за несколько недель, прошёл в комнату и уселся на циновку у очага, за которым хлопотала довольно-таки миловидная женщина, находящаяся в самом расцвете своей неброской красоты. Будь в жизни другие обстоятельства и ещё одна возможность, хозяин непременно отозвался бы на невысказанный призыв работницы, явно читаемый в её глазах. Но не теперь. Не сейчас. Оставлять добродушную женщину снова вдовой ронин не смел. Поэтому, сохраняя каменное выражение лица, он заставил своё тело не реагировать на соблазнительную близость и потянулся к поданной чашке риса. При этом их пальцы случайно коснулись, опасно грозя разрушить тщательно возводимый барьер. Мужчина еле успел сдержать вздох, чуть не выдав себя, от чего раздражение на мгновение прорвалось наружу во взгляде и нахмуренных бровях.

-Хитоши-сама ещё не ел, всё утро занимается, - как бы вскользь обронила Шизука.

-Для него полезно, - отрезал Арэта, пресекая заранее любые возражения, сосредоточив всё своё внимание на быстро поглощаемой пище.

Покончив с обедом, деревенский стражник подхватил оружие и отправился на поле проверить безопасность односельчан. Он спиной чувствовал разочарованный взгляд, оставшейся стоять на крыльце вдовы. Приказав себе не оборачиваться, ускорил шаг, стремясь быстрее скрыться за поворотом.

Проводив по-прежнему остававшегося недоступным, женщина горестно вздохнула, но словно вспомнив что-то, тут же побежала за дом, где тренировался подросток. Увидев измученное лицо паренька, служанка огорчённо нахмурила брови, прижав руки к груди, где уже привычно жалостливо сжалось сердце. Она понимала, что жизнь самурая, тем более ронина, напрямую зависит от дисциплины и тренировок. Но всё же обращение Егучи с сыном считала слишком строгим. Особенно, если учесть послушный характер и старательность этого милого ребёнка.

А наказанный тем временем всё больше выбивался из сил, старательно взмахивая танрэн бо, тяжёлым и для взрослого. Его движения с каждым разом замедлялись, руки не хотели слушаться, мышцы горели огнём, пот градом катился по щекам и спине, волосы и кейкоги* пропитались солёной влагой настолько, что появились белые разводы, хорошо различимые на серой ткани. Однако, он лишь упрямее сжимал губы, мысленно отсчитывая назначенную сотню.

-Доно, - тихонько позвала работница. – Арэта-доно ушёл. Идите поесть, а потом продолжите.

Не останавливая занятия, Хитоши, глядя строго перед собой, прерывисто просипел:

-Закончу и приду, мне еще тридцать взмахов осталось.

Поняв, что переубедить упрямца не получится, Шизука подхватила ведро и отправилась к колодцу за водой, бормоча себе под нос: «Весь в отца».

_____________________________________________________________________________________________

Мэдоки (спокойная)

Атсуши (сердечный, трудолюбивый)

доно(господин)

аимайса кайхи (телохранитель)

3

Огромная жёлтая луна равнодушно заглядывала в тёмную комнату через раскрытую дверь. Сильный порывистый ветер заставлял кусты пионов прижиматься к земле в поисках укрытия. На ступенях, ведущих на галерею расположенную вдоль дома, тускло поблёскивал танто.*

Арэта отчаянно стискивал в объятиях быстро бледнеющую Мэдоку, пытаясь зажать рукой зияющую рану на её груди. Тонкие женские пальцы судорожно вцепились в рукав монцуки*, пачкая кровью фамильные гербы. Потемневшие до черноты глаза умоляюще вглядывались в резкие черты мужского лица, потрескавшиеся губы хрипло шептали:

-Пожалуйста! Обещайте мне, что Хитоши проживёт долгую жизнь! Пусть сын живёт долго, пожалуйста! Пусть он станет воином достойным предков!

Сердце самурая бешено билось от осознания непоправимости свершившегося. Он исступлённо прижал женщину к себе, глотая скупые слёзы и выдавил сипящим голосом:

-Обещаю.

-Подлец! - раздался за спиной яростный окрик Атсуши, бесшумно появившегося из пустоты. – Ты позволил мне умереть, а теперь отвлекаешься на женщину и ребёнка? Где твоя честь?

Глаза господина сверкали в темноте подобно двум раскалённым углям, рот кривился в оскале презрительной усмешки, распущенные волосы клоками свисали по сторонам бледного до синевы лица.

-Доно, - в ужасе закричал вассал, аккуратно укладывая мёртвое женское тело на пол и преклоняя колени перед господином. – Не сомневайтесь во мне! Я отомщу за Вашу смерть и присоединюсь к Вам. Предатель скрылся, но я разыщу его!

В ответ раздался громоподобный смех.

Слуга поднял глаза, замерев в страхе: мёртвый даймё в перепачканной кровью одежде одной рукой держал за ногу двухлетнего мальчугана. Взгляд призрака сверкал бешенством, во рту начали быстро прорастать клыки. Он размахнулся и с силой бросил ребёнка на каменную дорожку через раскрытую дверь, яростно проорав:

-Не отвлекайся от порученного дела! Тебе ничто не должно мешать дойти до цели! Уничтожь все свои чувства к этим троим! Если не сумеешь, моё проклятье будет вечно преследовать тебя!

Закричав, Арэта проснулся, озираясь вокруг, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Горло сдавил спазм, мешающий вздохнуть глубоко. Паникующее сознание отметило равномерный ритм падающих с крыши капель только что закончившегося дождя и мягкий свет мерцающего огонька на кончике фитиля масляной лампы, не столько разгоняющего ночную тьму, сколько сгущающего тени по углам. Мужчина окончательно пришёл в себя, увидев раскинувшегося на своём одеяле мирно посапывающего Хитоши. Убедившись, что сыну ничего не угрожает, отец заткнул за пояс даисё, подхватил крепкую короткую дубинку и вышел на улицу.

Под ногами хлюпала размокшая дорога. Дозорный направился к общему сараю, хранившему всё богатство деревни – рис и другие продукты. Привычное занятие и северный ветер охладили голову и привели чувства в порядок. Ронин зорко вглядывался во тьму, которая, как всем известно, является лучшим союзником воров. Натренированное годами обострённое чутье усилилось в разы волнением, навеянным кошмаром. Чуткое ухо улавливало малейшие шорохи мелких зверьков в траве, шаги, спешащего в уборную, соседа, солидный храп старосты, доносившийся из самого большого дома, шёпот и возню за хижиной одного из крестьян. Деревенский охранник направился к источнику голосов. В углу между стенами дома и хозяйственной пристройки при слабом свете ночного ненастья он разглядел, белевшие в темноте, едва прикрытые драным кимоно худые мужские ляжки и ягодицы. Молодой человек пытался пристроиться к вяло сопротивляющейся дочери хозяина хижины. Бесшумно подкравшись к парочке, Арэта смачно хлопнул дубинкой по оголённой заднице неудачливого любовника.

-Да кто там? – подпрыгнул, потирая ушибленное место парень, оборачиваясь к обидчику и замирая на месте, поняв, кто стоит перед ним.

Испуганная девушка, вскрикнув, зажала себе рот ладошкой и начала спешно одёргивать подол юкаты, одновременно пытаясь протиснуться между стеной и мужчинами. Наконец, поняв, что убежать не получится, она отчаянно зашептала, мелко кланяясь:

-Егучи-доно, простите, простите!

-Будь ты моя дочь, то высек бы тебя осири на хо ки.* Если бы была женой, убил бы на месте, - в этот момент в памяти вновь возник образ обескровленной Мэдоки, однако, бывший самурай тряхнул головой отгоняя призраков и сухо продолжил. – Пусть отец сам решает. А вот ты, - повернулся к застывшему в страхе виновнику происшествия. – Не разбрасывайся попусту семенем. Нравится она, иди к её семье и проси отдать тебе, как и положено. В следующий раз отправлю обоих в суд, - пригрозил блюститель порядка и, резко развернувшись, пошагал дальше в ночь.

Провинившиеся быстренько ретировались по своим домам, благодаря Небеса за милосердие ронина.

«Господин, подождите ещё немного, - размышлял Арэта, топая по спящим окрестностям, не обращая внимания на давно промокшие и покрывшиеся грязью дзори.* – Хитоши поможет нам. Сам того не осознавая, он уже сделал первый шаг, приблизивший час расплаты. Отмщение обязательно свершится! Предатель поплатится за свой поступок самым ужасным способом! Верьте мне, Атсуши-доно». С каждым шагом, с каждой мыслью сердце вассала наполнялось уверенностью и спокойствием: он выполнит свой долг, клятва самурая – не пустой звук! Ничто и никто в этом мире не в силах помешать задуманному, только нужно набраться терпения и не испортить годами вынашиваемый план.

Восток над лесом постепенно начал светлеть. Закончив обход, ронин не спеша направился к своему жилищу, столкнувшись у изгороди с Шизукой, тащившей на спине вязанку хвороста. Женщина буквально впечаталась в грудь воина, но не отпрянула, а выпустив из рук верёвку, связывавшую ветки, как бы от испуга прижалась теснее. Однако в очерствевшей душе нехитрый манёвр лишь вызвал раздражение своей наивной очевидностью. Глубоко вздохнув, мужчина осторожно взял женщину за плечи и отстранил от себя. Затем спокойно вошёл в дом и уселся у очага в ожидании работницы, неловко топтавшейся на месте столкновения. Поняв, что никакого продолжения не будет, вдова, запрятав разочарование в дальний уголок сознания, подхватила свою ношу и принялась за повседневные дела, стараясь не разбудить молодого господина.

4

-В соседней деревне поговаривают о банде работорговцев. Они нападают на одиноких путников, а потом продают их на Кюсю, - шептались встретившиеся у колодца женщины.

-Вы всё неправильно поняли, - шепеляво возразила им старушка, с трудом поднимая деревянное ведро. – Это они утаскивают себе жертву, чтобы в аду проглотить заживо. Старик Шимомото сам видел!

-Что мог рассмотреть тот, кто не видит миску риса перед носом, - прыснула смехом молодая женщина, бережно поддерживающая заметно круглый живот.

-Смейтесь, смейтесь, глупые, - прошамкала почти беззубым ртом старшая. – Неделю назад нашли у дороги дорогой гребень. А чуть дальше в лесу – разорванное женское кимоно и кровь кругом. Зачем торговцам портить свой товар? Говорю же, демоны съедают людей! Особенно им нравится молодая плоть, - многозначительно посмотрела она на испугавшихся односельчанок. – Так что не разгуливайте по окрестностям, - подвела итог пожилая крестьянка и с трудом поволокла воду домой.

Шизука, внимательно прислушиваясь к разговору, быстро набрала два ведра и поспешила обратно, стараясь не сильно расплёскивать. Ей не терпелось поделиться новостями с хозяином. Кто знает, может он сможет поймать этих разбойников. То, что это люди, она не сомневалась. Тогда даймё обязательно вновь сделает его самураем. А уж в этом случае мужчина основательно поселится в их местности, что даст больше шансов добиться взаимности неприступного ронина. Конечно, простолюдинке женой вряд ли стать , это будет, наверняка, дочь или сестра кого-то из стражников. Но уж наложницей вдова рассчитывала быть непременно. Логика размышлений понравилась ей настолько, что довольная улыбка не сходила с лица всю дорогу до хижины охранника.

Подметая двор, женщина с нетерпением ожидала возвращения своего господина. В отчаянно смелых мыслях она уже была счастливой второй женой, окружённой малышами, обласканной господином и хорошо ладящей с госпожой. Радужная картина звонко раскололась и осыпалась мелкими осколками под ноги замечтавшейся вместе с керамической бутылкой для саке, сушившейся на скамеечке возле забора. Всплеснув растерянно руками, неудачница, тихо ругая себя, принялась собирать то, что осталось от верной спутницы в многолетних скитаниях ронина по стране. Протянув руку к валявшемуся поодаль черепку, она, холодея от дурного предчувствия, увидела рядом с ним мужскую ногу в запылённом дзори. Страшась предстоящего наказания, провинившаяся несмело подняла глаза и встретилась с жёстким взглядом хозяина. Уже приготовившись к наказанию, служанка вздрогнула от голоса, прозвучавшего без ожидаемых эмоций:

-Шизука, тебе следовало бы быть более внимательной. Эта бутыль обошлась в один рё.*

-Такая дорогая, - практически леденея от осознания цены своей неуклюжести, прошептала женщина, побледнев на глазах.

-Дорогая, - спокойно подтвердил мужчина. – Но она ничто в сравнении с этой, - указал он на другой сосуд, подвешенный к поясу.

-Это моя вина, доно! – поспешно встала на колени, понявшая, что в жизни не сможет выплатить такой непомерный долг.

А что, если бы разбила другую бутылку? Да и сейчас что делать? Рё. Целый рё! Да она в жизни не видела таких огромных денег! Если всю деревню продать, наверное, и тогда не хватило бы средств покрыть убыток воина. Нещадно корившая себя в душе всё ниже опускала голову, морально приготовившись ко всем видам расплаты, которые только могла вообразить: порка, продажа для развлечения солдат, изгнание, даже свист катаны готова была услышать.

-Конечно, твоя, - не меняя тона подтвердил хозяин, задумчиво глядя на застывшую в напряжении спину, обтянутую дешёвой серой тканью; лишь ворот был вышит чёрными нитями в попытке изобразить цветы сакуры. Мысли о материальном возмещении за расколоченную посуду у него не возникало совершенно. Когда-то давно, кажется, в совершенно другой жизни, он вполне мог позволить себе купить несколько таких сосудов. Стоимость куска глины сама по себе мало его волновала, что тогда, что сейчас. Рука машинально коснулась бутылки у пояса: вот настоящая ценность – подарок бывшего господина! Взгляд невольно вернулся к груде черепков, сложенных у его ног. И это всё что осталось от подарка Кечиро. Как символично! Напоминание о давней искренней привязанности больше не существует, как и многолетней дружбы двух мужчин. Сама судьба посылает знак, заставляющий отринуть остатки сомнений! Но она же и позволяет использовать ещё одну возможность в этой скрупулёзно продуманной игре.

-Отец, что произошло? – у входа появился взмокший от пота после тренировки Хитоши, с видимым усилием удерживающий в руке деревянный шест, призванный изображать копьё.

-Иди, приведи себя в надлежащий вид, - не глядя на сына, отдал распоряжение Арэта, затем обратился к обречённо ожидавшей приговора. – Время обеда, о расплате поговорим позже, когда придёт время отдать долг.

Быстро развернувшись, ронин пошагал в дом, не обращая внимания на удивлённый взгляд юноши и облегчённый вздох женщины.

Шизука быстро сгребла ладонями острые черепки и кинулась выполнять свои обязанности.

Подросток постоял несколько мгновений, в задумчивости наблюдая за действиями взрослых, затем, покачав головой, как бы отвечая сам себе на невысказанный вопрос, направился за дом, где за кустами пряталось от любопытных глаз место для омовения. Сняв пропитавшуюся соляными разводами кейкоги, аккуратно сложил стопкой возле низенькой скамеечки, на которой заботливые руки служанки оставили стопку чистого белья. Вылив на себя ведро холодной воды, тщательно натёр тело смешанной с золой рисовой шелухой, сполоснулся из второго ведра, растёрся куском старой ткани и переоделся в тёмно-синие хакама* и чёрное кимоно.

Вернувшись домой, младший господин поспешил занять своё место у очага и с благодарностью принял чашку риса из рук работницы.

-Если серьёзно задумался о службе даймё, - заговорил Арэта, взглянув на сына из-под нахмуренных бровей. – Тебе нужен спутник, точнее, скувайя.* Я поговорил со старостой. Он согласен отдать своего четвёртого сына. Ему как раз исполнилось шестнадцать. Парень на вид довольно шустрый и смышлёный. Завтра тренироваться будешь с ним вдвоём. За его подготовку вся ответственность на тебе!

5

Хитоши быстрее стрелы домчался до перелеска, остановился, перевести дыхание и поправить оружие за поясом, затем степенно, подражая походке отца направился по еле заметным тропам в глубь чащи. Тёплое солнце приятно пригревало сквозь просветы в листве, щебетали птахи, иногда слышался треск сухого валежника под копытами некрупных травоядных, избегавших попадаться человеку на глаза.

На душе вакамуща* было легко и радостно: одобрение ронина означало исполнение двух заветных желаний – возможность служить в замке и стать предметом гордости для родного человека.

Неожиданно до слуха донёсся приглушённый вскрик женщины, затем ещё один, тишина, и снова попытка позвать на помощь. Подросток, не раздумывая, направился к источнику шума, стараясь ступать по возможности тише, чтобы не обнаружить себя раньше времени. Достигнув спустя какое-то время злополучной полянки, он застыл на месте от открывшейся растерянному взору картины: двое молодых мужчин, явно аристократы, судя по одежде, волокли к яме труп юной крестьянки. Распахнутое кимоно открывало посторонним аккуратные холмики с тёмными кругами сосков и испачканные кровью бёдра и живот несчастной. Дотащив жертву до намеченного укрытия, они, весело хохоча, столкнули ногами убитую на дно, развернулись и, как ни в чём не бывало, направились по своим делам дальше, уверенные в собственной безнаказанности и непогрешимости.

Отправившись следом за ними, паренёк узнал, где живут преступники. Но, стоя перед воротами роскошного дома в центре соседнего города, он размышлял о тщетности попыток привлечь их к ответственности. Однако, всё же скрупулёзно, подражая сыщикам сёгуна*, порасспрашивал торговцев о семье душегубов, представляясь слугой в поисках работы.

Домой, не чуя ног от усталости, юноша приплёлся поздно вечером.

Служанка привычно хлопотала у очага, готовя ужин.

Арэта сидел на крыльце дома, разглядывая ранние звёзды. В его душе боролись раздражение и беспокойство. Он уже собирался отправляться на поиски пропавшего сына, когда завидел тяжело бредущего по дороге. Теперь в душе ронина вновь вспыхнуло противостояние противоречивых чувств: первым порывом стало желание примерно наказать непослушного мальчишку, но, привычно собрав волю в кулак, отец остался сидеть неподвижно, давая время себе остыть. Когда Хитоши наконец приблизился, воин деланно спокойным голосом поинтересовался:

-Надеюсь, была веская причина для столь поздней прогулки.

Сердце Шизуки жалостливо сжалось, стоило ей взглянуть на измученное обеспокоенное лицо младшего господина. Она украдкой с упрёком посмотрела на хозяина: «Как можно так равнодушно отнестись к единственному ребёнку? А если бы что-то случилось?» Откуда ей было знать, что за внешней холодностью мужчины скрывалась мучительная тревога.

-Чичи, я нашёл тех, кто убивает одиноких путников, - тяжело дыша, произнёс юноша.

-Ты сильно устал, присядь, - подвинулся, освобождая место, буси.

Голос его едва заметно дрогнул, в глазах на миг проявилось тщательно загоняемое внутрь поглубже волнение. На мгновение он представил на месте жертвы качавшегося от переутомления паренька, и душа застыла от нахлынувшего страха. Страха не исполнить клятву.

Справившись с нахлынувшими эмоциями и дождавшись, когда сын сядет рядом и выпьет, заботливо поданную работницей чашу воды, деревенский охранник продолжил расспросы:

-Рассказывай подробно: что ты видел; почему считаешь их убийцами; сколько их было?

-Двое из знати. Оба приёмные сыновья Ямагути. Они сегодня после полудня в лесу убили крестьянскую девчонку, совсем молоденькую. Я, когда проследил за ними до города, потом вернулся и заглянул в яму, - при этом в глазах, по сути, большого ребёнка отразился неподдельный ужас, и он с трудом сдержал новый рвотный позыв. – Там, там…

-Ещё трупы, - догадался отец.

Сын лишь согласно кивнул.

Поддавшись минутной слабости, ронин накрыл плечо подростка большой ладонью, несильно сжав жёсткими пальцами:

-Жизнь жестока, - назидательно строго произнёс он. – Люди часто убивают людей. Иногда по необходимости, но, бывает, и ради развлечения. Особенно, если уверены, что им позволено больше остальных. Сможешь завтра показать это место? – получив согласный кивок, легко подтолкнул собеседника в сторону купальни. – Приведи себя в порядок и поужинай, а я схожу к старосте деревни.

Наутро небольшой отряд из девяти человек отправился в лес к братской могиле жертв жестокого развлечения скучающей молодёжи. Впереди шагали Хитоши с отцом, показывая дорогу. Следом шли отправленные из замка для расследования старший самурай и двое стражников. Затем семенили на полусогнутых в коленях ногах, выражая таким образом почтение к слугам даймё, староста с сыновьями, среди которых находился и будущий оруженосец.

Добравшись до места захоронения, юный следователь, отчаянно борясь с дрожью, пробегавшей по спине противными волнами, и поминутно подступающей к горлу тошнотой, решительно подвёл процессию к краю ямы. Заглянувшие вниз узрели, поистине, ужасную картину: около десятка растерзанных тел мужских и женских, среди которых особо выделялась вчерашняя девочка-подросток. Видавшие виды мужчины поспешили спрятать друг от друга взгляды, чтобы случайно не выдать своё переживание. Взрослые прекрасно понимали, что кровь на ногах этой совсем юной крестьянки, отнюдь, не только от раны на животе. Помощник даймё ни мгновения не сомневался, что ради нескольких крестьян серьёзно наказывать богатых подонков, принадлежавших уважаемому роду, никто не станет. Сердце дознавателя сжималось от душного осознания несправедливости и собственного вынужденного бессилия перед негласными правилами общества. Но, внимательно приглядевшись, служащий замка заметил выглядывавший из-под тела заколотого в спину бродяги подол довольно-таки приличного кимоно с умело вышитыми по подолу синими цветами. Он приказал сопровождающим его солдатам и сыновьям старосты спешно поднять останки, скорее всего, богатой женщины. Пока подручные возились на дне, растаскивая трупы, самурай молился про себя духам, чтобы это была не юдзё.* Тщательно осмотрев, изувеченное тело оказавшееся у его ног, следователь с одновременной радостью и ужасом понял, что не ошибся: перед ним лежала представительница сословия самураев, как доказательство многовековой враждебной неприязни аристократии и военных.

6

Рассветные лучи мягко окрашивали стены замка в причудливые оттенки. Затаив дыхание, под его стенами собрались все жители, многие с детьми, окрестных деревень, одетые в самые чистые и новые юката и кимоно. На сегодня был назначен торжественный выезд правителя провинции на приём к сёгуну. Событие, поистине грандиозное в своей величественности для небогатого края, расположенного далеко от обеих столиц, обитатели, которого не были избалованы пышными празднествами.

Хитоши с замиранием сердца вглядывался в закрытые пока ворота, ожидая увидеть гордого хозяина здешних земель. Он с плохо скрываемым любопытством рассматривал походное снаряжение нитто хэй*, выстроившихся строгими колоннами по обеим сторонам дороги. Почувствовав настойчивое прикосновение слуги к руке, юноша проследил взглядом в направлении, указанном кивком головы своего спутника: мимо них с крайне серьёзными лицами проходили сотё*, проверяя готовность подчинённых отправиться в путь.

Это было сигналом к началу путешествия. Ворота раскрылись с характерным механическим скрипом, явив собравшимся торжественный строй тайи* и сёса*, отправлявшихся в качестве личных телохранителей.

Самурай, находившийся во главе процессии подал сигнал к началу движения. Ровные ряды воинов дрогнули, качнулись и зашагали в едином ритме, не сбиваясь с общего такта.

У ожидавших дух захватывало от созерцания безупречной выправки буси, их горделивых взглядов, которыми одаривали восхищавшихся ими простолюдинов. В толпе то и дело слышался шёпот восхищения великолепными хата-дзируси*, реющими на ветру сасимоно.* Но вот, стоявшие ближе всех к цитадели, поспешно упали на колени, почтительно склонив головы. За ними поторопились принять предписанное законом положение тела и все остальные, приветствуя своего властелина.

(ВЗЯТО С https://litnet.com/account/chapter/add?bookId=439859)

Подростки успели лишь мельком взглянуть на окружённый приближёнными самураями норимон* господина, вынужденные последовать примеру односельчан. Вздох разочарования рвался из груди Хитоши, мечтавшего увидеть человека, воплощавшего собой власть и закон для жителей этого уголка страны, к служению которому, он так стремился. Юноши смогли посмотреть в след удаляющейся процессии только, когда мимо них зашагали носильщики с вещами, необходимыми в походе.

Однако, даже такой малости хватило обоим, чтобы с удвоенным усердием продолжить тренировки. Мечта о службе в замке даймё приобрела более яркие краски, маня перспективой когда-нибудь точно так же шагать мимо восхищённо замерших сельчан и горожан. Ребята стремглав понеслись домой, как только отряд скрылся из виду.

Увлёкшийся стрельбой из дайкю, молодой господин не сразу заметил незнакомца в одежде путника, пристально наблюдавшего за ним из-под полей сугэгаса*, остановившегося у самой изгороди. Медленно опустив лук, паренёк посмотрел в ответ, оценивая друг или враг перед ним. Ему казалось, что уже не раз видел этого человека, однако, уверенности в своих детских воспоминаниях юнец не испытывал. Молчание затянулось. Обернувшись к своему оруженосцу, юный воин тихо, но чётко произнёс:

-Дэйсьюк*,узнай, что ему нужно.

-Я ищу Арэта-доно, - глухо произнёс незваный гость.

Хитоши медлил с ответом, раздумывая стоит ли отвечать чужаку.

-Кому я понадобился? – раздался резкий голос за спиной так неожиданно, что сын вздрогнул, вызвав недовольный взгляд отца.

-Я пришёл по поручению Кэзу* - доно, - почтительно склонив голову, произнёс пришлый.

Услышав имя пославшей, хозяин нахмурился ещё больше, но молча указал рукой на дверь, приглашая неожиданного визитёра в дом.

Юношеский пытливый ум сгорал от любопытства, однако, привычка действовать благоразумно не позволила поддаться соблазну подслушать разговор. Оставив дела взрослых в их распоряжении, он вновь сосредоточил всё внимание на мишени. Верный слуга продолжил подавать стрелы с самым безмятежным видом, словно они и не прерывали занятий, однако, поминутно оглядываясь на закрытую дверь и прислушиваясь, не понадобится ли помощь.

А вот Шизука, выдворенная мужчинами во двор, не отказала себе в возможности узнать содержание разговора, рассудив, что любая информация может помочь завоевать неприступное сердце. Она тихо прокралась к окну комнаты и прижалась к стене, ловя каждое слово, заглядывая внутрь через небольшую прореху в бумаге, для чего пришлось привстать на цыпочки.

-Госпожа передала Вам письмо.

Арэта двумя руками взял безупречно аккуратный белый конверт, перевязанный синей лентой с рисунком фамильного герба, у почтительно склонившегося перед ним гостя. Стараясь унять волнение, мужчина поспешил раскрыть лист и с жадностью начал вчитываться в ровные столбики, написанные так хорошо знакомым ему почерком. В глазах сурового воина блеснули непрошеные слёзы. Смутившись проявлению тщательно скрываемых от посторонних чувств, уже через мгновение, подавив неподобающую слабость, он осведомился чуть осипшим от нахлынувших эмоций голосом:

-Как её здоровье? Хорошо ли она питается?

-Госпожа здорова и довольна жизнью, - уверил гость. – Это приказано передать Вам. – перед ронином, звякнув металлом, лёг расшитый бабочками кошель. – Я передам Кэзу-доно, что с вами обоими всё в порядке, - вновь поклонился посланник, прощаясь, и быстро покинул дом, отправившись в обратный путь.

Служанка в недоумении пыталась понять о чём шла речь, кто таинственная женщина, благодетельствующая её господам? Может всё же есть на этом свете Егучи-окусан*, и именно поэтому все попытки бедной вдовы тщетны, чтобы ни делала, как бы ни старалась? В своей решимости достичь цели она точно улучила бы момент и прочитала письмо, но хозяин тут же бросил его в очаг, как только за гостем закрылась дверь. Однако, прежде чем бумага была уничтожена, надписи получили несколько благоговейных поцелуев, что ещё больше озадачило и смутило потенциальную невесту.

Тем временем, убрав деньги в тайник, деревенский охранник, как ни в чём не бывало, отправился на ежедневный обход территории.

7

Темнота укрывала всё вокруг плотным удушливым покрывалом. Передвигаться приходилось с величайшей осторожностью на ощупь. Арэта, никем не замеченный, стараясь не шуметь, подкрался практически к самой комнате своего заклятого друга. Он мысленно занёс меч над мирно спящим врагом, осталось опустить старательно заточенное лезвие на шею предателя, верша правосудие: «Кичиро-кун, не вини меня! Ты сам выбрал свою судьбу!» Набравшись решительности довести задуманное до конца, бывший товарищ сделал шаг к дверям. Нога почувствовала какую-то преграду. Самурай попытался отшвырнуть помеху в сторону и с ужасом понял, что это чьё-то тело. «Неужели оруженосец Ёкоямы? – мелькнула мысль. – Так глупо попасться!» В отчаянии буси шагнул назад, намереваясь отступить. Но его спина упёрлась в чужую грудь, явно мужскую и совсем неплохо тренированную. Понимая, что стоит на грани провала, ронин предпринял отчаянный манёвр, пытаясь отскочить в сторону, но ноги вновь споткнулись о лежащего. Падая, он невольно выставил руки и, холодея от догадки, почувствовал мягкость женских округлостей и липкую влагу крови. В этот миг мир вокруг вспыхнул огнями тысячи фонарей. В своих объятиях самурай увидел неподвижную мертвенно бледную Мэдоку. Над ними возвышался, пылая гневным взглядом Атсуши-доно. Его синюшное лицо превратилось в ужасную маску театра кабуки*, символизирующую демона Джанкуя.* Слуга инстинктивно выставил перед собой катану. Его сердце сжала невыносимая тоска: оружие призванное защищать господина теперь направленно против него.

-Глупец, - загрохотал голос мертвеца. – От кого ты хочешь обороняться? Лучше оглянись и посмотри кого ты поставил в своём сердце выше служения мне!

Во рту пересохло от дурного предчувствия, шея одеревенела и напрочь отказывалась поворачивать голову в сторону валявшегося позади трупа. Собрав остатки быстро испаряющейся решимости, вассал всё же выполнил приказ сюзерена. Но стоило его взгляду встретиться с раскрытыми глазами существа, валявшегося в развратной позе на полу, из горла вырвался хриплый рык, а меч обиженно звякнул о доски, выпущенный из вдруг ослабевших рук. Перед ними была сама Ханья.* Она с немым укором хмуро смотрела на застывших представителей сильного пола, затем, лениво потянувшись, поднялась во весь рост и, презрительно скривив рот, прошипела, не скрывая жгучей неприязни:

-Мужчины! Почему в своих бедах вы всегда вините слабых женщин? С чего повелось, что за ваши ошибки нужно расплачиваться нам?

Не дожидаясь ответа, разъярившаяся демоница метнулась к покорно ожидавшему своей участи виновнику её смерти. Однако, путь ей преградил второй злобный дух. Вцепившись друг в друга железной хваткой, они исчезли в ярком пламене, вспыхнувшем от накала взаимной ненависти.

Арэта нащупал валявшуюся неподалёку катану и, с усилием сглотнув, проснулся в хижине, служившей в последнее время ему домом.

С улицы тянуло предрассветной прохладой. Тихо поднявшись, он взял своё одеяло и осторожно накрыл спящего сына, тут же расслабившегося, почувствовав тепло, и вытянувшегося во весь рост. Подавив, тяжёлый печальный вздох, ронин отряхнул свою одежду, аккуратно заправил за пояс даисё, взял дубинку и шагнул к двери.

Нога наступила на мягкую ткань, ещё хранившую человеческое тепло. Ужас кошмарного сна предательски пополз по спине, грозя заполнить собой душу. Поспешно шагнув назад, мужчина схватил коптящий светильник и попытался разглядеть препятствие, неожиданно возникшее у входа. Тусклое жёлтое пятно скользнуло по серому подолу застиранного кимоно и остановилось на мягких чертах лица мирно посапывающей служанки, свернувшейся калачиком на циновке.

Потрясение ещё не отошедшего от переживаний иллюзорного мира было настолько сильно, что, поддавшись порыву, он со стоном облегчения сел на пол рядом с женщиной и беззвучно засмеялся. Немного успокоившись, воин вернул лампу на место, перенёс оставшуюся самовольно на ночёвку ближе к слабо тлеющему очагу, накрыв своим старым мино*, подбросил на угли веток, оживляя домашний костерок, и вышел на крыльцо. Немного подумав, дозорный решил отправиться в сторону рисовых полей, на которых ждали своей очереди быть собранными налитые колоски.

Шагая по утоптанной тропинке, деревенский охранник прилежно размышлял над смыслом своих кошмаров, не дававших покоя почти каждую ночь на протяжении многих лет. Его душа ныла от непомерной ноши двух клятв, данных дорогим людям. Невозможно было выполнить одну, не нарушив другой. Но теперь всё изменилось! Сами небеса дают возможность исполнить свой долг и освободиться от разъедающего сердце бремени навязанных обязательств.

«Не торопись, Арэта. Ошибка стратега - поражение. Спокойствие - лучший союзник», - твердил он себе, не боясь быть услышанным, ибо свидетелями были лишь темнеющий в отдалении лес и мокрая от росы трава.

Добравшись до крестьянских участков, деревенский охранник, тщательнейшим образом осмотрел окрестности и повернул назад. До слуха донёсся мерный ритм глухих ударов, переросший в приближающийся стук копыт. По дороге в сторону замка спешил невидимый для случайного наблюдателя всадник.

Движимый смутной тревогой, ронин последовал за ним, стараясь сильно не отставать. Достигнув ворот, гонец резко осадил лошадь. Преследователь затаился за кустами.

-Кто? – послышался недовольный голос привратника.

-Приказ от тайсё*, - выкрикнул прибывший.

За стенами послышались спешные шаги, раздался скрип, открываемых створок, буханье лошадиных сандалий* по доскам настила, приглушённые голоса и всё вновь затихло.

Однако, уходить соглядатай не спешил, по опыту зная, что основные сведения появятся чуть позже. И, действительно, через время нитто хэй, несущие караул, с беспокойством начали передавать друг другу новость о грядущей войне с Тёсен.*

Известие безусловно влекло за собой серьёзные последствия для очень многих: армию нужно кормить, обувать, одевать, а, главное, пополнять живой силой.

Арэта покинул своё укрытие и быстрым шагом направился в сторону деревни. Позволять сыну становиться погибшим в чужой битве он не намеревался. «Только бы успеть отослать Хитоши в…» - додумать отец не успел, услышав топот конских ног у себя за спиной и едва успев отпрыгнуть в сторону. Мимо промчались трое всадников, отправленных собирать рекрутов.

8

Избегая столкновения с бешено мчащимися лошадьми, ронин оступился и рухнул с высоты придорожной насыпи в мутную жижу рисового поля, неловко подвернув ногу и выронив из рук дубинку. Понимая, что теряет драгоценные мгновения, пытаясь не обращать внимание на пронзительную боль в лодыжке, мужчина, стиснув зубы, выбрался на дорогу. Оставляя грязные следы в пыли, утрамбованной сотнями ног путешественников, поплёлся к дому.

Добравшись до деревни он с ужасом увидел Хитоши, оживлённо беседовавшего с сёи*, и Дейсьюка, радостно хлопавшего себя ладонями по коленам.

В глазах Арэты промелькнула обречённость. Поняв, что бессмысленно бороться с судьбой, самурай позвал Шизуку помочь привести себя в порядок. Счастью женщины не было предела, пока она тщательнейшим образом счищала деревянным скребком налипшую грязь со спины господина, предаваясь в мечтах она уже предавалась самой пылкой любви с ним. Однако, отскоблившись от глины и ила, буси окатился двумя вёдрами ледяной воды, насухо вытерся старой тканью, переоделся в тщательно сберегаемое рэйфуку* и через некоторое время сам записывался в ряды защитников интересов родины.

-Егучи, - торжественно объявил писарь. - Назначаются под командование тюса* Хига-сама. Арэта-сама, Вам, как сёса, выделяется отряд в десять человек из этой и соседней деревень. Хитоши-сама тоже будет там. Покажите этим дикарям славу самураев!

Вновь обретший официальный статус, хотя и гораздо ниже причитающегося, чётко произнёс положенное:

-Хай ка!

Со стороны всё выглядело вполне подобающе, правила и предписания были соблюдены. А вот в душе воина бушевала буря недовольства самим собой, складывающимися обстоятельствами, неразумной радостью на лице сына, предвкушающего возможность стать героем.

В сердце не было страха смерти, присущего трусу: умереть или нет - дело случая и от воли человека мало зависит. Эту истину он усвоил ещё будучи совсем юнцом. Боялся самурай не успеть выполнить обязательства. Ведь, в этом случае придётся смотреть в глаза неотомщеному господину. Кроме того, сохранялась более ужасная возможность: предатель Кичиро вполне мог погибнуть как герой, а не умереть как преступник! Вот что камнем ложилось на сердце, мешая насладиться воинским счастьем.

-Отец! - из задумчивости выхватил звонкий голос сына, бегущего с другой стороны небольшой площади, используемой в качестве торговой или для собраний.

И вновь в груди взрослого тоскливо заныло при виде лихрадочно задорного блеска юношеских глаз. Старшего вовсе не пугала перспектива гибели младшего на поле боя. Это самая достойная из всех возможных смертей для представителей их сословия! Но: «Мальчишка не должен сгинуть в чужой битве! Его предназначение в другом! Для него уже определено собственное сражение!», - вертелось мантрой в голове.

-Отец, твой отряд уже ждёт, - подбежал подросток.

-При подготовке торопиться нельзя, - назидательно оборвал его командир, привычно грубо. - Идём за мной, - повернул он в сторону дома.

Подчинённый привычно послушно пошагал следом, хотя на лице успело промелькнуть недоумение.

Шизука, теребя край рукава кимоно от волнения, ждала их у изгороди. Завидев хозяев издали, женщина опрометью кинулась внутрь хижины. Как подобает обычай, служанка помогла отправляющимся на войну облачиться в доспехи и встала на колени у двери, приготовившись к прощальному поклону.

Арэта, молча взглянув на неё, направился к тайнику, достал кошель с бабочками и протянул работнице:

-Пока нас нет, оставайся жить здесь. И приведи дом в порядок, - добавил он, нахмурившись. - Комнату ещё одну пристрой.

-Хай, - радостно откликнулась вдова.

-Да, купи себе новое кимоно. Это уже не годится, - буркнул господин напоследок, широким шагом покидая двор и не увидев, каким счастьем надежды загорелся взгляд облагодетельствованной.

Ещё большую радость испытала женщина, увидев, что Хитоши, которого она всё ещё мечтала когда-нибудь назвать сыном, поклонился ей в ответ прежде, чем последовал за отцом.

Выйдя за пределы деревни, Егучи построили свой отряд, тщательно осмотрели одежду и оружие подчинённых, тихо переговариваясь между собой и периодически качая головами. Наконец, Арэта подозвал Дэйсьюка, вручил ему несколько серебряных пластинок и отправил в город: закупить всё необходимое до их прибытия. Начало похода было назначено в полдень.

Когда все отряды были построены, снаряжение и провизия тщательно уложены в тюки, рекруты отправились на соединение с основными частями. Путь предстоял не близкий. Нужно было прошагать половину страны, чтобы затем погрузиться на корабли и отправиться завоёвывать чужие земли. Поэтому собирались в крайней спешке: время поджимало.

К вечеру добравшись до города, отряд Егучи разместился в доме одного из знакомых старосты. Здесь прибывших поджидал уже расторопный слуга младшего господина. Сёса Егучи с одобрением осмотрел одежду и обувь, закупленные по его приказу. Подержал в руке каждую трость с железным крюком, проверил крепость двух юми*. Затем приказал раздать обновы своим подчинённым. Сердце воина наслаждалось при виде трепетных взглядов двух охотников, любовно оглаживающих новенькие луки. Он был уверен, что теперь его люди пойдут за ним куда угодно, поняв, что командир заботится и не станет рисковать людьми понапрасну. В глазах мирных крестьян появилась решимость бороться и доверие к человеку волею судьбы распоряжавшегося теперь их жизнями.

_______________________________________________________________________________________________

сёи (Санъи) – Лейтенант)

тюса (Ниса) - Подполковник

рэйфуку (В повседневной жизни самураи носили одежду, состоявшую из трёх основных частей: плечевого халата – кимоно, поясного элемента – хакама и накидки – хаори, имевшей такой же прямой покрой, что и кимоно. Все эти части (в комплексе – рэйфуку), исполненные в тёмном или чёрном цвете, могли также использоваться в качестве парадного костюма. На верхнее кимоно, надеваемое на белое нижнее кимоно с узкими рукавами (косодэ), и хаори нашивались фамильные гербы (мон) самурая, считавшиеся привилегией господствующего класса. (Иметь герб и носить фамильное имя могли только представители японского дворянства (кугэ, букэ). С отменой этого положения, после революции Мэйдзи, право выбирать себе имя и герб получили все слои японского общества). Такая одежда с гербами называлась “монцуки“. В соответствии с правилами герб нашивался на одежду в пяти местах: на спине, между плечами, на груди (справа и слева), на обоих рукавах.)

9

Небольшие отряды вассалов, будто весенние ручейки, стекались в общую полноводную реку большой армии вторженцев. Пестрея разноцветными доспехами, людские волны стремились по пыльным дорогам к морю. В порту их поджидали несколько крепко сколоченных кораблей.

Хитоши, сидя у ворот дома, где их временно поселили, с радостным возбуждением разглядывал мельтешащих в разных направления прохожих. За годы странствий они побывали с отцом почти во всех отдалённых уголках острова. Но к виду иностранцев, иногда попадавшихся во время путешествий, он так и не привык. Юноша с азартом объяснял, впервые покинувшему пределы родной деревни оруженосцу, как отличить манчжура* от минца*, почему у португальцев такие большие носы и насколько удобно ходить в узких кальсес* и камзолах.

Внимание подростков привлёк нарастающий гул голосов, движущийся со стороны тюрьмы к окраине. Поняв, что настало время наказания преступников, многие горожане устремились к месту казни. Множество зевак расположились по обеим сторонам дороги, чтобы лучше рассмотреть шагающих свои последние шаги в этой жизни. Не смогли отказать себе в удовлетворении любопытства и солдаты Егучи, столпившиеся у забора постоялого двора.

Идущий впереди конвоир нёс табличку с описанием вины осуждённых: через толпу горящих праведным гневом жителей вели двух вражеских шпионов. Связанные мужчины, окружённые конвоирами, растерянно озирались, плохо понимая что, вообще, с ними происходит. Отправляясь, как обычно, по торговым делам, они и в страшном сне не могли подумать о таком исходе рядового путешествия. Чогори* и паджи* обоих пестрели засохшими бурыми пятнами, свидетельствовавшими о допросе с пристрастием. Ванцзин* одного из них был порван, от чего седые пряди выбились из причёски и норовили попасть в глаза и нос при каждом дуновении лёгкого ветерка, несущего с собой запах моря. Мужчина, что помоложе, всё время пытался что-то спросить у старшего, но тот лишь хмуро качал головой и тяжко вздыхал. Процессия медленно прошествовала мимо любопытствующих, неотвратимо следуя к месту экзекуции.

Дэйсьюк с надеждой воззрился на своего господина, готовый сорваться с места, чтобы оказаться в первых рядах зрителей захватывающего развлечения. Однако, Хитоши разбил его чаяния, приказав подготовиться к тренировке:

-Быть свидетелем гибели в честном поединке и смотреть на смерть обречённого, который даже не может защититься, что по-твоему достойно воина? - озадачил он слугу. - Ты теперь оруженосец, а не крестьянин и должен хорошо подготовиться к бою, чтобы не оказаться на месте тех несчастных.

Молодой господин, расставил маленький отряд по местам и приказал отрабатывать защиту, внимательно следя за каждым, поправляя и объясняя ошибки.

Вернувшийся вечером с военного совета, Арэта с удовлетворением отметил старания сына. В его глазах засветилась неподдельная отцовская гордость, сердце согрелось мыслью о ненапрасности всех потраченных усилий и житейских тягот. Он постоял какое-то время у ворот, любуясь на слаженные действия нитто хэй под руководством младшего командира, затем как бы с сожалением двинулся к дому, придав лицу обычное выражение суровой холодности.

-Вы хорошо потрудились, - отметил он, приблизившись к подчинённым и с болью в сердце увидел ярко вспыхнувший благодарностью взгляд юного буси. Душа привычно заныла от осознания близости возможной гибели этого послушного старательного ребёнка.

С самого раннего детства малец старался доставлять как можно меньше хлопот неуклюже заботившемуся о нём ронину. Будучи совсем юным это дитё стойко переносил тяготы скитаний, не ноя, не закатывая истерик. Воин, вообще, не помнил, чтобы паренёк когда-нибудь жаловался на жизнь. Иногда он задумывался, насколько же повезло иметь такого отпрыска. Но в такие минуты совесть начинала мучить с удвоенной силой, напоминая о клятвах, по сути заставлявших расплачиваться ни в чём не повинного мальчишку. «Хотя, - поправил сам себя самурай. – Вина у Хитоши всё же есть. Его преступление: отец. Не в той семье ты родился, к сожалению. А мог бы прожить спокойную счастливую жизнь. Но чтобы я сейчас ни сказал или ни сделал, это не облегчит ни мою ни твою боль. Между нами навсегда встала смерть Мэдоки. И через это я перешагнуть никогда не смогу...»

-Отец! Вы пришли! - радость затопила всю сущность подростка, заметившего во взгляде старшего одобрение и на мгновение скользнувшую по лицу улыбку.

-Отправляемся через два дня. Нужно подготовиться, - на ходу бросил сёса, резко развернувшись и быстрым шагом скрывшись в помещении.

-Вы слышали? - звонко воскликнул воодушевившийся похвалой и близостью возможности отличиться в бою юный командир. - Давайте постараемся!

Он схватил копьё и ринулся в гущу подчинённых, нанося удары тупым концом и отбиваясь в ответ.

_

___________________________________________________________________________________________________

маньчжур (Маньчжу́ры (маньчж.: Manjui gisun.svg манчжу; кит. трад. 滿族, упр. 满族, пиньинь Mǎnzú; монг. Манж) (устар. — манджуры) — тунгусо-маньчжурский народ, коренное население Маньчжурии (в настоящее время — Северо-Восточный Китай). Численность — 10,682 млн; из которых 5,39 млн проживают в провинции Ляонин, 2,12 млн — Хэбэй, 1,04 млн — Хэйлунцзян, 990 тысяч — в провинции Цзилинь и 500 тысяч — во Внутренней Монголии. Небольшие группы имеются в Монголии, КНДР, Амурской области. В настоящее время говорят на китайском языке. Начиная с XVII века н. э. они значительно китаизировались, лишь небольшая их часть сохранила маньчжурский язык, ещё меньшая — маньчжурскую письменность. Предки маньчжуров известны в истории под именем чжурчжэней. Имя «чжурчжэнь» или точнее «нюйчжэнь» дали маньчжурским племенам китайцы. Слово «нюйчжэнь» — это китайская транскрипция маньчжурского слова «золотой». Этноним маньчжур происходит от названия племени маньчжоу. Новое название маньчжур чжурчжэньским племенам дал император)

10

Судна тяжело скрипели, ворча на долгую стоянку в порту. Им хотелось скорее вернуться на морской простор, стремительно разрезать бирюзовые волны, чувствовать живительный ветер в своих парусах. Под стать кораблям тяготились сушей и моряки. Команды матросов слаженно и чётко работали, в радостном предвкушении свободы, которую может подарить лишь бескрайняя гладь, не ограниченная сушей. Привыкшие рисковать жизнью, они по-особому ценили каждый миг, зачастую слишком короткой жизни.

Совсем другое настроение царило среди воинов, привыкших чувствовать под ногами твёрдую почву, а не доски качающейся палубы. Многие были объяты суеверным страхом перед таинственными чудовищами, обитающими в недосягаемой глубине, терпеливо поджидающими свои жертвы, чтобы потом устроить кровавый пир. Бывалые моряки охотно поддерживали и зачастую преувеличивали опасности водного путешествия, отчасти для повышения собственной значимости в глазах невольных пассажиров, отчасти из азартного интереса, поощряемые нарастающим ужасом в глазах слушателей.

Хитоши, прищурившись от солнечных лучей, снисходительно посматривал на подчинённых, в пол уха слушая рассказ юнги о водяных они, гонявшихся за их экипажем практически каждый рейс, но, по какой-то причине так и не догнавших. Он мысленно был уже далеко отсюда, совершая в своих мечтах один подвиг за другим. И вот, раздалась команда размещаться на отведённом каждому даймё транспорте. Поправив оружие за поясом, юный помощник командира построил вверенный ему отряд и решительным шагом направился к шаткому трапу. Вдруг почувствовал осторожное прикосновение и, обернувшись, встретился с растерянным взглядом оруженосца:

-Что тебе, Дэйсьюк? Нам следует поторопиться!

-Господин, Джун* ни в какую не идёт, упирается ногами и мычит, - взволнованно затараторил слуга.

Вынужденный вернуться с досадой посмотрел на немолодого рядового:

-Почему отказываешься отправляться на поле боя? Неужели среди нас оказался трус, позорящий имя клана?

-Егучи-доно, - упал перед ним на колени провинившийся. - Я готов хоть сейчас расстаться с жизнью ради славы наших предков! Но я крестьянин! Я никогда не покидал эту землю, - заплакал пристыжённый.

-Мы все отправляемся в плавание впервые, - спокойно отмёл настолько несущественные доводы юноша.

-Я готов пасть в бою от руки воина, но не хочу становиться кормом морских демонов! - взвыв на высокой ноте, признался мужчина и мгновенно затих, почувствовав у своей шеи холодную сталь катаны.

-Ты можешь выбрать прямо сейчас: неминуемая смерть на месте или возможное нападение духов, которого может и не быть, - послышался спокойный голос Арэты, аккуратно надавившего на клинок, так, чтобы получился лёгкий, но достаточно болезненный порез.

-Я пойду, сёса, я пойду, - залепетал перепуганный воин, не смея не то что пошевелиться, даже дышать.

Самурай сделал спокойный шаг назад, убирая оружие плавным отточенным до совершенства движением.

-Кто-то ещё боится отправляться? - обвёл он суровым взглядом собравшихся и, не получив возражений, обратился к сыну. - Почему отряд до сих пор на суше?

-Сейчас, - заволновался подросток, считая, что это он виноват в состоянии подчинённого: вовремя не обратил внимание.

Хитоши торопливо построил воинов-крестьян и быстро побежал вверх по шатающимся доскам, спрыгнул на палубу и махнул рукой подчинённым, призывая следовать за ним.

Приободрённые примером младшего и угрозами старшего командиров, нитто хэй взобрались на борт, пряча нарастающую панику от окружающих. Разместившись на корме, они вцепились во все подходящие для этого детали и предметы, ожидая непременно быть смытыми за борт первой же волной.

Подозвав сына, Арэта направился на нос корабля.

Судно тяжко застонало, прощаясь с родным берегом и со скрипом начало разворот. Шумно зашуршали канаты, натянулись почти до звона, захлопали паруса. Дрогнув от резкого толчка, корабль заскользил по волнам, подгоняемый ветром.

-Есть ли в твоём сердце страх? - глядя на солнечные блики на водной глади, спросил отец.

-Я боюсь только одного: не оправдать Ваши надежды, чичи, - с горячностью воскликнул паренёк.

-А ты знаешь мои желания? - спокойно уточнил первый.

-Я не дрогну в бою, если надо погибну как герой! - с готовностью ответил второй.

-Нет, мусуко, я не хочу, чтобы ты погиб. Запомни, ты должен выжить и вернуться! - сверкнув глазами подытожил буси.

Подросток растерянно уставился на родителя, на мгновение замешкав с ответом. Но привычка к послушанию взяла своё:

-Хай, - кивнул он головой, всё же не отводя взгляда от сурового профиля воина, много раз побывавшего в сражениях.

Старший Егучи всматривался в горизонт, пытаясь предугадать исход военной кампании. В отличие от молодёжи ветеран на собственном опыте знал как мало романтики в кровавом месиве поэтично называемом битвой или войной. Старые раны, ноющие в непогоду воскрешали в памяти зловещие картины усеянного жертвами схватки поля. Для себя он определил главную стратегию в этом походе: выжить самому и сохранить целым и невредимым Хитоши. Любой ценой. Любой.

Не подозревающий о истинных намерениях отца, новобранец размышлял о словах командира. «Родители боятся за своих детей,- рассуждал он.- Мне нужно доказать, что я уже вырос. Когда совершу подвиг, все поймут, что я уже взрослый!» Приняв такое решение, юный буси улыбнулся увереннее своему будущему и с нетерпением принялся вглядываться вдаль, в ожидании, когда покажется вожделенная полоска земли.

______________________________________________________________________________________________

Джун (послушный)

11

Усиливающийся ветер, словно азартный игрок, гнал огромные посудины, несущие смерть, к чужим берегам. Казалось, ему не терпится пропитаться запахом крови и пороха, чтобы разнести его далеко по окрестностям. Духи благоволили захватчикам: первая и вторая волны вторженцев победным маршем продвигались вглубь измученной междоусобными распрями страны, терзаемой соседями с севера. У войск тайсё всё более крепла уверенность в успешном завершении военной авантюры верхов. Всё большее количество как молодых, так и почтенных самураев красовались ожерельями из отрезанных ушей поверженных врагов, наводя ужас уже одним своим видом. Торговые корабли бодро скользили в сторону Страны богини Аматэрасу*, неся на себе чосонских женщин и детей, участью которых теперь было рабство. Попадались среди них и мужчины, но с ними обращались весьма бережно, поскольку каждый из них был искусен в каком-либо ремесле.

Закатное солнце било в глаза спускавшимся на берег по шатким мосткам причаливших судов. Джун упав на колени, смеясь собирал в ладони пыль, как только его ступни ощутили твёрдую почву под собой. На этот раз командиры предпочли сделать вид, что не заметили очередную малодушную выходку подчинённого. Остальные крестьяне, ставшие на время воинами, осторожно озирались вокруг, стараясь быть как можно ближе друг к другу.

Хитоши с нескрываемым интересом разглядывал непривычные жилища местных. Они отдалённо напоминали дома далёкой теперь родины, но в то же время носили на себе существенный отпечаток чуждой культуры.

Отряд двинулся к месту ночлега, продвигаясь по неухоженным извилистым улочкам. Иногда навстречу попадались жители портового городка, старавшиеся не привлекать излишнего внимания оккупантов. Пару раз мимо прошмыгнули покрытые с головы до ног закутанные в чанот* женщины.

Вновь прибывшие японцы старались разглядеть все диковинки получше, при этом сохраняя вид равнодушного достоинства. Однако, Дэйсьюк и ещё пара подростков несколько раз отставали от старших, зазевавшись перед очередным зданием или завидев яркую кисэн*, мелькнувшую в беседке в компании двух гокэнинов.* Каждый раз им приходилось прилично ускоряться, чтобы догнать отряд. В конечном итоге каждому досталось по увесистой затрещине от Джуна, до дрожи в коленях боявшегося нападения и мечтавшего поскорее укрыться за пусть и не очень надёжными стенами ханока*, отведённого им.

Во дворе небогатого временного жилища навязанных квартирантов поджидала пожилая женщина, одетая в бледно зелёную чогори и серую чхима*. Её волосы были стянуты в тугой узел комеори*, удерживаемые деревянным бинье*. Её губы были упрямо сжаты в тонкую жёсткую линию, спина напряжена до предела, но ни жестом, ни взглядом, она не выдавала своей лютой ненависти к захватчикам. Рядом с ней, беспокойно поглядывая на старшую, переминался с ноги на ногу щупленький подросток с довольно таки симпатичным, перемазанным сажей личиком. Было заметно, что одежда ему слишком велика, словно снята с чужого плеча. Он то и дело теребил свою косу, немилосердно получая за это по рукам от хозяйки дома.

Егучи разместили в главной комнате, по-видимому в лучшие времена занимаемой самой женщиной. Остальные довольствовались боковым крылом. Сами владельцы ютились на небольшой кухне, постелив циновки прямо на земляной пол.

-Как тебя зовут? - не глядя на воспрошаемую, решил уточнить Арэта.

-Ма* Бом*, господин, - поклонилась кореянка.

-Ты простолюдинка? - так же глядя перед собой, продолжил расспрос захватчик, получив утвердительный ответ, взглянул на испуганно жавшегося к забору паренька. - А он?

- Это мой внук, Ма Сиу*, господин, - опустив глаза, ответила местная жительница.

-Пусть принесёт нам воды, чтобы вымыться. А ты дай еды, - распорядился самурай, давая понять, что разговор окончен.

Он внимательно следил за каждым движением своих врагов, не испытывая заблуждения на счёт их чувств по отношению к незваным гостям. Особенно настораживал бывшего начальника охраны юноша. Было в его взглядах, движениях, осанке, что-то настораживающее. Деревенский дознаватель мог с величайшим трудом поверить, что эти нежные руки с изящными кистями, напрочь не имевшие развитой мускулатуры, когда-нибудь были знакомы с физическим трудом. На ум приходил лишь один вывод: старая служанка пытается укрыть дворянского отпрыска. Его догадка стала более правдоподобной, когда тщедушный внучок с трудом дотащил ведро до лохани, расплескав половину по дороге.

Хитоши со смешанными чувствами презрения и жалости наблюдал за выбивающимся из сил водоносом: «Шизука уже скребла бы спины купающимся, а этот молокосос даже наполовину не заполнил бочку».

Во дворе раздался весёлый гогот японцев, когда Сиу, вымотавшись от беготни к ручью и обратно, запнулся о камень, валявшийся на дороге и растянулся во весь рост, облившись водой. Бабушка опрометью, не свойственной пожилым людям, бросилась поднимать мальца, прикрывая его собой от посторонних. Она подтолкнула недотёпу в сторону кухни:

-Иди, смени одежду и займись ужином. Я сама натаскаю воды.

Паренёк, прикрыв испачкавшуюся в грязи грудь руками, прошмыгнул в дверь, ещё более возбуждая подозрительность на свой счёт у бывалого служаки.

___________________________________________________________________________________________

Аматэрасу - в синтоизме верховная богиня, олицетворение Солнца

чанот - Для прогулок в людны местах женщины могли использовать чанот – одежду, которая закрывала лицо. Это вид пальто, которое накидывали на голову.

кисэн - в Корее артистка развлекательного жанра. Первый слог слова означает «артистка, певичка», второй — «жизнь»

гокэнины - самураи, обычно не имевшие земельных владений, но подчинявшиеся непосредственно сёгуну

ханок - традиционный корейский дом

чхима - юбка для женщин, еще известная как кун или сан. Они надеваются над чогори и опоясываются широким ремнем. Чхима объемная, однослойная или двухслойная, в виде буквы А – узкая в талии и широкая к полу, она шьется из нескольких клинообразных или прямоугольных отрезов ткани, которые иногда плиссируются или изготавливаются из разных цветов, так что юбка получается разноцветной. Под чхима надевается подъюбник – сокчхима.