Капитан Кристофер Бойд : история одного пирата

Пролог

Старая таверна под названием «Два Бочонка» с полусгнившими от сырости деревянными окнами одиноко стояла близ берега Карибского моря в практически безлюдной части острова Тортуга, где волны шепотом рассказывали легенды о невероятных приключениях моряков, а яркое солнце, словно золотая монета, отражалось в лазурной глади. Крыша таверны была покрыта соломой и пальмовыми листьями, превращая ее в неприметную заброшенную лачугу, скрывающуюся средь высоких пальм и живого забора из колючего ядовитого кустарника. Днём она казалась мёртвой, но с наступлением сумерек оживала, наполняясь криками, смехом и музыкой струн лир. В таверне стоял привычный вечерний гомон: разноголосые разговоры, стук кружек, скрип табуретов и запах пота вперемешку с запахом дешевого рома.

В этой самой таверне, в темном плохо освещенном помещении в дальнем углу, куда практически не доставал свет, сидел сгорбленный силуэт и жадными глотками допивал горючую смесь из глиняной большой кружки. Один. За целым столом, где могли уместиться человек шесть. Несмотря на тесноту и полное отсутствие свободных мест, никто не рискнул нарушить одиночество угрюмого пирата. Над его плесневелой шляпой жадно вились мушки, а из-за множества слоев давно засохшей грязи и пыли более невозможно разглядеть золотой рисунок, что ранее украшал дорогой бархатный темно-красный камзол капитана. Его черные потрепанные местами атласные штаны отдавали мочевиной и были небрежно заправлены в кавалерские сапоги из коричневой телячьей кожи, которые насквозь пропитались кислым неприятным запахом протухшей рыбы.

Пират вновь сделал жадный глоток рома, обмочив густую черную бороду, в которой завелась, кажется, какая-то живность. Но мужчина уже не обращал внимание на невыносимый зуд, он лишь посильнее надвинул на лоб свою капитанскую треуголку, из-под которой струились засаленные спутанные пряди волос цвета вороного крыла, спрятав за ними иссечённое шрамами упрямое, но красивое лицо. Когда-то красивое. Всё, что осталось от прежнего капитана — это глаза: холодные, бездонные, цвета ночного океана перед бурей. И сильные мужественные острые скулы, от которых ранее все дамы сходили с ума.

Сделав последний глоток содержимого в кружке, пират вот-вот готов был потерять сознание, но, услышав разговор двух контрабандистов неподалеку, в одну секунду скинул с себя вуаль опьянения, напрягая все тело, в попытках прислушаться. Давно его не волновали сплетни, обсуждаемые каждый вечер заблудшими душами, что посещали «Два Бочонка». Но в этот раз толи скука заставила его обратить внимание на разговор, толи раздражение, что он испытал на долю секунды от упоминания Испании, что всей душой ненавидел.

Моряки сидели неподалёку от зловонного угла и как будто нарочно вели беседу очень громко, сильно жестикулируя:

— Слыхали, впервые король Испании лично свой флот снарядил! Говорю вам, я бы с радостью скормил эту падаль акулам, да без капитана у руля тут каждый сукин сын тянет одеяло на себя! — выпалил молодой мужчина по имени Грог, чья лысина была обезображена ужасными шрамами и свежими порезами.

Его собеседником и по совместительству напарником был Франко по кличке «Краб», кудрявый рыжий контрабандист в годах размером с бочку, впрочем, и внешне был похож на нее благодаря своему большому выпирающему животу.

Мужчина был довольно дружелюбен для нарушителя закона, его пухлые щеки украшали милые ямочки, когда он улыбался, однако в этот вечер его добрые карие глаза были полны грусти и тревожности.

— Не хотел бы я играть с судьбой, а потому нам лучше здесь переждать шторма, — пробормотал он, крутя в пальцах старую, затертую монету. — Говорят, сам морской дьявол держит души ее жертв у себя в темных глубинах. И она...— Франко понизил голос, глядя через плечо в сторону одинокой фигуры в углу, — по кровожадности почти переплюнула сам знаешь кого.

Третьего, что сидел рядом с контрабандистами, звали Боб. Он являлся бывшим квартирмейстером на судне у немало известного работорговца Францисско Санчеса. Несмотря на то, что Боб ходил под белыми парусами испанского судна, он имел немалое уважение среди пиратов. Совсем недавно, после потери ноги в последнем бою с французами, мужчина покинул службу, отплыл с первым торговым судном к берегам Тортуги и отныне все свое время проводил в таверне за игрой в кости.

С решительностью, не лишённой некоторой театральности, одноногий поставил кружку со спиртным и смело обратился к тени:

— Эх, Кристофер, сколь многого лишилось море с твоим отсутствием. Уверен, одно лишь твое появление заставило бы здешнее общество образумиться.

Силуэт в углу вздрогнул. Раздался хриплый бас, будто вырвавшийся с самого дна океана:

— О ком вы толкуете? — Кристофер кашлянул, сплевывая на стол кровавый сгусток.

Следует признать, что джентльмен отчаяния позабыл, когда ему в последний раз доводилось вести беседу, а потому горло раздирало наждаком после каждого изреченного слова.

— За этот год ты многое пропустил, брат! — отозвался Грог и внезапно оказался у его стола, по-свойски вонзив кинжал в залитую ромом прогнившую древесину.

Пират слегка приподнял голову и на смелого парнишку устремились два глаза, олицетворяющие весь ужас моря.

— Всех братьев утащила бездна, — произнес силуэт после недолгого молчания, и его низкий голос прозвучал с тем размеренным спокойствием и холодом, которые является уделом тех, чьи надежды уже давно исчерпаны. — Если тебе еще дорога твоя лысина, вернись на место! — следом прозвучало предупреждение, граничащее с прямой угрозой.

— Грог, оставь его! — позвал матроса кто-то из друзей.

Контрабандист ретировался на место, а его пожилой напарник продолжил:

— В море появился пират, Кристофер, уносящий жизни всех испанцев, что встречаются ему на пути. Корабли исчезают, люди тоже. И молва приписывает сии беды женщине, чья красота, как говорят, столь же опасна, сколь и совершенна, — добавил старик, слегка покраснев, вспомнив мимолетную встречу с новоиспеченной знаменитостью моря.

1 Глава

За 2 года до пролога 1718 год

Попутный ветер сопровождал «Кровавое возмездие». Его алые паруса рассекали небо, наполняясь ветром будто легкие воздухом. Семьдесят два часа корабль пребывал в объятьях безбрежной стихии, когда взору Кристофера Бойда, не без помощи подзорной трубы, предстало торговое судно. Оно было невелико, но не лишено быстроходности, а белизна его парусов, сверкающих под лучами солнца, могла бы посрамить свежевыстиранную кисею.

— Идти на всех парусах! — возвестил капитан, не отрываясь от подзорной трубы. Уста его тронула многозначительная ухмылка.

— Но, капитан! — осмелился возразить ему боцман, в чьём голосе читалась явная тревога.

— Я в совершенстве осознаю свои действия, — стальным тоном оборвал его Бойд, не отрываясь от наблюдения за вожделенной добычей. — Как подойдем ближе - сойтись якорями!

— Да, капитан!

«Кровавое возмездие» медленно приближалось к цели, и Бойд чувствовал, как кровь закипала в его жилах. Хотя подобные предприятия отнюдь не являлись для него новизной, всякий раз его охватывало то самое волнение, что заставляет сердце биться с особой решительностью.

Собрав команду на палубе, капитан встал свидетелем, как по мере их собрания в воздухе воцарялась та многообещающая напряженность, что обычно предшествует событиям, способным обогатить либо значительно сократить состав экипажа.

— Все по местам! — прокричал он, поднимая руку, чтобы указать направление. — Мы не в праве оставить без нашего внимания очередное испанское суденышко! Посему предлагаю действовать в соответствии с нашими давними и, надо признать, весьма успешными традициями.

Кристофер встал на капитанский мостик, его глаза горели решимостью. Он знал, что нападение на еще одно испанское судно может привести к конфликту с королевской короной, но осознание опасности лишь придавало предстоящему предприятию пикантную остроту, подобно капле острого соуса, коей умелая рука повара оживляет пресное блюдо.

Когда торговое судно уже стало более четким на горизонте, Бойд быстро оценил расстояние и скорость. У него было всего несколько минут, чтобы решить, как действовать дальше. Ветер продолжал дуть в их паруса, и «Кровавое возмездие» стремительно мчалось вперед, словно предвкушая предстоящую схватку.

Не оставалось ни малейших сомнений в том, что пиратский корабль вновь доказал своё превосходство. Все, кто знал море, хорошо усвоили простое правило: при появлении на горизонте алых парусов и бронзовой фигуры дамы, чье смелое декольте вызывающе контрастировало с туго стянутым корсетом, благоразумнее всего сложить оружие и предаться молитвам. Что торговое судно, едва различив очертания легендарного фрегата, и проделало с поспешностью, достойной лучшего применения.

На палубе захваченного судна взорам капитана Кристофера Бойда и его команды предстал пожилой торговец, чья бледность и смущение говорили красноречивее любых слов. Мистер Томас Карлсон, за тридцать лет проведенных в море, безусловно, имел честь сталкиваться с джентльменами удачи, но до сей поры ему неизменно удавалось избегать неприятных последствий – во многом благодаря испанским флагам, что столь величественно реяли на его мачтах, и официальному покровительству лорда Мирсса.

Следует отметить, что мистер Карлсон занимался перевозкой не только дорогих тканей и пряностей, но и являлся личным портным его сиятельства и большинства влиятельных особ Валенсии, из-за чего обладал тем уникальным доступом в высшее общество, что ценится куда выше любого груза. А уж имя самого лорда Мирсса, произносимое обычно в почтительном полушепоте, принадлежало не просто аристократу, а политическому игроку, чье влияние простиралось далеко за стены дворцовых покоев.

И вот теперь торговец стоял в мучительной действительности: с одной стороны лелея надежду, что имя его покровителя послужит надежной защитой, с другой же, с ужасом осознавая, что именно эта связь и привлекла к нему столько нежеланное внимание капитана Бойда.

Пока пираты обезоруживали вражескую команду, капитан «Кровавого Возмездия» с видом знатока, лишенного, впрочем, излишнего любопытства, обозревал новое приобретение. Судно представляло собой образец надежности и изящества, созданный для долгих странствий в поисках экзотических товаров для высшего общества. Вдоль борта располагались небольшие крепления для канатов и снастей, а также несколько удобных мест для отдыха матросов. Вся палуба была покрыта отполированными до зеркального блеска деревянными досками, которые ослепительно сверкали на солнце. Создавалось ощущение, что корабль будто только что изготовили. Но подобная ухоженность вызывала скорее легкую иронию, нежели восхищение, ибо напоминала не столько грозное морское судно, сколько щегольский экипаж, предназначенный для увеселительных прогулок аристократии.

Пожилой владелец данной роскоши нервно потрепал ворот своего бархатного дублета, жадно глотая воздух, обращаясь к капитану пиратского судна:

— К-Кристофер! — нервно прокашлял имя капитана Томас Карлсон, приветствуя незваного, но тем не менее уж очень хорошо ему знакомого, гостя.

Бойд, расправив плечи и приподняв свой гладкий мужественный подбородок, произнес с явным пренебрежением в голосе:

— Очередная жалкая посудина этого королевского прихвостня в копилке! — восторжествовал пират, гордо шествуя по палубе. Его голос звучал громко и уверено, как будто он завоевал целое королевство.

Однако столь блестящее настроение капитана, увы, не разделял его давний товарищ и квартирмейстер «Кровавого Возмездия», чьё лицо выражало скорее озабоченность, нежели ликование.

— Крис, не похоже, что на судне есть что-то стоящее - уж быстро сдались.

Рамон был высоким, смуглокожим мужчиной, чья мускулистая стать и осанка выдавали в нем человека, привыкшего к тяготам не только морской жизни, но и бывалой рабской ноши. И хоть их судьбы с капитаном были, безусловно, разными, однако долгие годы знакомства позволяли квартирмейстеру выражать свое мнение с прямотой, непозволительной для остальных членов команды.