Капкан

Пролог

Потускневших слов мрак ...

И один лишь друг ‒ враг

И один лишь враг ‒ смерть

А ведь нужно жить ... НЕТ

Отгоревших чувств пепел ...

Даже черный свет ‒ светел,

Даже счастья свет ‒ грустен

И хотелось бы жить, но ... ПУСТО

От болевших ран шрамы...

И сейчас не помогут храмы,

И сейчас лишь вторые роли.

Нужно как то жить ... БОЛЬНО!

Бесполезной игры сюжеты,

Всем известные ‒ тайны, секреты.

И до Бога уже так близко ...

Говорят ‒ нужно жить ... НИЗКО!

Риторические вопросы.

И лишь смотрит черт косо,

И лишь дьявол давит улыбку.

Докажи мне, что жизнь не ошибка!

Неизвестный автор.

Посвящается всем женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации.

Всегда помните, что безвыходных ситуаций не бывает.

Надо обязательно жить, как бы не было трудно вам,

каким бы тяжелым испытаниям не подвергала вас жизнь.

Боритесь, не отчаивайтесь - и вы обязательно обретете свое маленькое счастье.

Небольшая горсть таблеток - и кошмар закончится. Я смогу это сделать. Так будет лучше для всех. Через пару месяцев все забудут о том, что в небольшом сибирском городке девятнадцатилетняя девушка покончила с собой. Забудут все: друзья, сокурсники, родственники, знакомые, но только не мама. Слеза скатывается по щеке.

- Прости меня, мама, - шепчу я, будто она может меня услышать.

Сжимаю кулак. Чувствую, как таблетки прилипают к потной ладони. Выдыхаю и, больше не раздумывая, закидываю их в рот. Опустошаю стакан воды и ложусь на кровать. Я ничего не чувствую.

Прошло слишком мало времени, но я подскакиваю с кровати и высыпаю на ладонь еще горсть таблеток. Эта порция с трудом помещается во рту. Небольшое усилие. Проглатываю. Выпиваю еще стакан воды. Этого будет достаточно, чтобы меня не спасли. Возвращаюсь на кровать. Спустя пару минут - или часов - меня начинает тошнить. Если меня вырвет, то я могу остаться в живых. Я должна вытерпеть. Ложусь в позе эмбриона. Немного легче, но это длится недолго. Рвотный рефлекс. Прикрываю рот ладонью.

Темнота…

Часть 1 Глава 1

Год спустя

Смотрю на себя в зеркало: потухший взгляд, бледное и осунувшиеся лицо. Кто я теперь? Почему осталась жива? Почему Бог дал мне второй шанс? А жизнь ли это? Или это новые испытания за мои грехи? Провожу пальцем по ссадине на щеке. Щиплет. Побои отца я давно расцениваю, как замаливание своих грехов, поэтому не держу на него зла. Если это мое наказание за содеянное, то я смогу вытерпеть физическую боль. Я его заслужила. Рассматриваю синяки на своем теле. В этот раз их намного больше. Приподнимаю футболку и дотрагиваюсь до ребер. Острая боль пронзает все тело. Перелом? Закрываю глаза и думаю, сколько это будет длиться. Я не должна жаловаться на судьбу! Это моя карма! Распахиваю глаза. Я должна с этим смириться.

Провожу ладонью по своим коротко стриженым волосам. Когда-то они были длинные и роскошные, но после того, как отец неоднократно намотав их на руку, избил меня, я подстриглась. Ничего не осталось от той жизнерадостной девушки. Да, я изменилась и не только внешне, весь мой внутренний мир перевернулся с ног на голову и кувырком покатился вниз. Меня унизили, растоптали, предали. Я сломалась. Я - пустышка. Я - оболочка. Я - никто.

- Доченька, - в комнату тихонько заходит мама, - прости меня,- ее глаза наполняются слезами. Всхлипывает, прикрывая рот рукой. - Прости, моя маленькая девочка, - берет мою руку и гладит.

- Мам, за что?

- Я позволяю ему это делать с тобой, - смахивает слезы.

- Я в порядке, - накрываю ее ладонь, - правда, - пытаюсь улыбнуться, - я это заслужила.

Мама тяжело вздыхает и садится на кровать. Поначалу она вставала на мою защиту, и за это ей доставалось от отца. Я взяла с нее слово, что она не будет больше заступаться за меня. Только я сама во всем виновата. Она не должна расплачиваться за мои ошибки.

- Маша, ты должна уехать отсюда. Я не могу смотреть, как отец избивает тебя, и не могу наблюдать, как ты таешь на глазах.

- Мам...

Вытирает слезы подолом платья.

- Я позвонила Тане. Она ждет тебя. Пожалуйста, поезжай к ней. Так будет лучше для нас всех и я буду спокойна. Да и Тане нужна помощь с Линой.

Заодно поможешь ей по хозяйству. А там глядишь, и твоя жизнь наладится.

Мне становится тяжело дышать. Целый год я была под домашним арестом. Я не знаю, как вернуться в общество. Не знаю, как смотреть людям в глаза.

- Я не могу, - сажусь на кровать рядом с мамой. Она берет мои руки в свои.

- Ты должна это сделать, - произносит ласковым голосом, - ради меня, -

поднимается на ноги и идет к окну. - Все эти скандалы с побоями к добру не приведут.

- Я не могу, - качаю головой.

- Сможешь. Ты у меня сильная. У тебя обязательно все получится, я верю в это. Надо учиться на своих ошибках и жить дальше. Мы все ошибаемся, но каждый имеет право на второй шанс.

Ей, как и любой матери, хочется счастья для своего ребенка. Я не могу винить ее за это.

Проблема заключается в другом. Я не достойна второго шанса. Я не даю себе второго шанса.

- Мам...

- Я прошу тебя, Маша, - поворачивает голову в мою сторону, - сделай это.

- Я… боюсь, - признаюсь в своем страхе и опускаю голову.

- Не стоит бояться. Ты молодая. У тебя вся жизнь впереди.

- Мам, зачем эти пустые надежды?

- Попробуй начать сначала, - подходит ко мне и садится рядом, - мне больно смотреть на тебя. От моей девочки не осталось ничего. Лишь тень. Возможно, переезд в город изменит твою жизнь.

Смотрю на нее и вижу в ее глазах надежду. Как же маме объяснить, что моя жизнь разделилась на до и после того случая? Порываюсь это пояснить, как входная дверь с грохотом открывается. Сердце бешено стучит. Я уже знаю, что будет дальше. Переглядываемся с мамой. Ее лицо застывает в гримасе боли и страха.

- Где эта тварь? – кричит отец.

Дрожь пробегает по телу и сковывает меня. Руки моментально леденеют. В комнату влетает отец с искаженным от гнева лицом.

- Сука! - пару шагов, и он стоит передо мной. - Сколько еще мне краснеть перед людьми? - с размаху отвешивает мне пощечину. Пронзающая боль. Щека горит. Прикусываю губу, чтобы не расплакаться. Красные глаза то ли от спиртного, то ли от гнева сверлят меня. Сглатываю.

- Сколько? Я тебя спрашиваю! - еще одна пощечина.

- Андрей! Прекрати! - сквозь рыдания умоляет мама.

- Заткнись! - поворачивается к маме. - Ты вырастила эту шлюху! - от удара мама падает на кровать. Комнату заполняют ее рыдания.

- Нет! - кричу я и хватаю отца за руку.

- Я тебе сейчас устрою, тварь!

За считанные секунды он вытаскивает ремень из брюк. Первый удар приходится по правой руке. Жгучая боль волной расползается по телу. Падаю на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Хаотичные удары по спине, рукам и ногам.

- Андрюша! Хватит! Это же наша дочь! - слышу крики мамы.

- Она мне больше не дочь.

Стискиваю зубы, чтобы как-то унять боль от ударов, и не разрыдаться.

- Андрюша, умоляю тебя. На ней уже живого места нет. Посмотри, что ты с ней делаешь!

- Лучше бы она сдохла в тот день, чем терпеть этот позор!

Удар бляшкой ремня по позвоночнику заставляет вскрикнуть.

- Хватит! Маша уедет. Доволен? - кричит мама.

Удары прекращаются.

- Завтра же пусть убирается отсюда.

Глава 2

Выхожу на перрон и нервно оглядываюсь по сторонам в поисках своей тети. Если она не встретит меня, то я пропала. Понятия не имею, куда дальше идти. Люди возмущаются и толкают меня, чтобы пройти. А я стою, боясь сделать шаг.

- Маша! – вздрагиваю от знакомого голоса. - Что ты с собой сделала? Я с трудом тебя узнала, - тетя Таня кладет руки на мои плечи. А я смотрю на ее безукоризненный макияж и прическу. Мне становится неловко даже стоять рядом с ней в старых джинсах и помятой футболке.

- Здравствуйте... тетя Таня, - не смело приветствую ее.

- Таня, без всяких тёть, - уточняет она.

- Хорошо.

-Идем, - бросает взгляд на мою дорожную сумку, - тяжелая?

- Нет.

- Тогда давай свою сумочку.

Протягиваю ей черную сумку, которая уже как года два вышла из моды. Оценивающий взгляд тети не остается для меня незамеченным.

- Как хорошо, что я уехала из этой глухомани, - бормочет Таня, направляясь к машине.

Мы подходим к Audi. Из нее выходит молодой человек лет тридцати, а может и меньше. Он слишком серьезен. Ему бы телохранителем работать. Водитель помогает закинуть мою сумку в багажник, и мы отъезжаем. Неужели у моей тети есть личный автомобиль, да еще с и водителем? Сквозь опущенное стекло майский ветерок пробирается в салон, раздувая мои волосы.

- Как мама? – спрашивает Таня.

- Хорошо.

-Надо было и ей с тобой приехать. Пять лет не виделись.

Я говорю ей, что мама не могла оставить дом и хозяйство. Это правда. Но истинная причина в том, что мы кое-как наскребли деньги мне на билет и мелкие расходы. Я все еще сомневаюсь, что идея уехать из дома была хорошей. Такое ощущение, что я выползла из кокона, после долгой спячки. Только вот бабочкой мне уже не стать никогда.

Я уже скучаю по маме. Практически весь путь до города меня одолевала тоска. Такая, что внутри все сжималось при одной мысли о маме. Как она там с ним? Не будет ли он срывать свое зло на ней? И сейчас, чтобы хоть как-то отвлечься, я спрашиваю у тети, как долго ехать до ее дома.

- Пятнадцать минут, - отвечает она.

Мы останавливаемся возле многоэтажного дома.

- Сережа, завтра как обычно в семь, - говорит Таня своему водителю.

- Понял, завтра в семь, Татьяна Александровна, - улыбается.

Интересно, на каком этаже живет тетя? Берем мой скромный багаж и заходим в чистый подъезд. Как оказалось, теперь я буду жить на пятом этаже. Таня открывает массивную стальную дверь черного цвета и пропускает меня вперед. Тут же из комнаты выходит женщина лет пятидесяти.

- Спит? - тихо спрашивает ее Таня.

- Полчаса как заснула.

Я понимаю, что они говорят о моей двоюродной сестренке Лине. Посмотрим, как у меня будут складываться отношения с ее дочерью. Я стараюсь об этом не думать. Так проще.

- Спасибо, что посидели с дочкой, Тамара Николаевна.

- Не стоит благодарности. Вы же знаете, как я привыкла к Линочке за эти три года.

- Ну, вы же будете к нам приходить два раза в неделю. Поэтому не будем прощаться.

- Да, конечно, всего хорошего. Я приду в среду.

- До свидания, - говорю я.

Женщина бросает на меня оценивающий взгляд и выходит из квартиры.

- Голодна? - шепотом спрашивает Таня.

- Нет.

- Тогда идем, я покажу твою комнату, а потом ты быстро в душ и спать. Потому что завтра подъем в шесть.

Послушно киваю.

Комната, в которую я захожу, кардинально отличается от той, что была у меня в нашем доме. Это словно противопоставление двух эпох: советский период с его однотипной и долговечной мебелью и современностью, в данном случае в стиле модерн. Сочетание желтого и фиолетового цветов в разных оттенках, начиная от стен и заканчивая подушками, придают комнате свежесть.

- Я вижу, тебе нравится? - говорит Таня.

- Очень.

Мне действительно нравится все в этой комнате: декоративные подушки; двуспальная кровать; длинная тумба напротив кровати и небольшая у окна; торшер; маленькое белое кресло и шкаф с зеркальными дверями. Взгляд падает на стену над кроватью.

«Life is good», - читаю я.

В любой другой момент я бы поспорила, но только не сейчас, когда нахожусь в этой красивой комнате, наполненной запахом морского бриза. В эту секунду мне действительно хочется верить, что жизнь хороша, пусть даже и на мгновение.

- Ты звонила Свете? - спрашивает тетя.

- Нет.

- Почему?

Отвожу взгляд от потолка, на котором висят три люстры геометрической формы.

- У меня нет телефона.

- Держи, завтра поищу свой старый. Ты всегда должна быть на связи, чтобы я была спокойна за Лину. Беру в руки айфон и набираю номер мамы. Мой телефон забрал отец, как только я вернулась домой. Год я ни с кем не общалась по сотовой связи. Даже как-то непривычно слышать длинные гудки.

- Алло, - от тихого голоса мамы щемит в груди.

- Мама, это я.

- Маша, слава Богу, ты доехала. Все хорошо?

- Да, не переживай. У тебя все в порядке?

- Обо мне не думай. Береги себя и знай, что все мы имеем право на счастье.

- Мам…

- Я люблю тебя, доченька.

- И я тебя, мама, - и снова эта тоска, подкрадывающиеся близко к сердцу.

- Тане привет. Отдыхай после дороги. Я позвоню на днях.

- Пока, мам, целую, - короткие гудки разрывают мне душу.

Таня показывает мне ванную комнату и уходит спать. Встаю под душ и прикладываю руку к небольшому шраму внизу живота. Слезы стекают по щекам и тут же смываются струями горячей водой. Мне стыдно, больно, обидно. И, самое главное, я плачу оттого, что во мне зародилось маленькое зернышко надежды на счастья. Но имею ли я право на это, после всего что натворила?

Глава 3

Липкая паутина стягивает мое тело. Я пытаюсь вырваться . Но она еще сильнее сжимает меня своими цепкими путами. Мне тяжело дышать. Хватаю ртом воздух. Пытаюсь закричать, позвать на помощь, но вместо слов из меня вырываются мучительные стоны. Собравшись с силами, предпринимаю последнюю попытку освободиться. Дергаю вязкую сеть, паутина разрывается – и я падаю в бездну с истошным криком.

От яркого света зажмуриваю глаза.

-Что случилось? Ты так кричала! - тетя подходит к моей кровати.

- Кошмар приснился, - один и тот же сон на протяжении долгого времени.

- И часто тебя мучают кошмары? -Таня хмурит брови.

Не проснувшись до конца, я молча выбираюсь из кровати. Ни с кем, кроме мамы и психолога, я свои сны не обсуждала. Знаю, что Тане известна моя история, но что конкретно она об этом думает - я не знаю. Достою сухую футболку из шкафа.

- Я задала тебе вопрос, - ее голос звучит требовательно.

- Год, - тихо отвечаю, переодеваясь. Мокрую от пота пижаму кидаю на пол.

Таня садится на кровать, скрестив руки. Я продолжаю стоять напротив нее с виноватым видом.

- Ты могла напугать Лину, - говорит с укором.

Что ей ответить? Я не контролирую свои сны. Я не могу приказать себе видеть хорошие сны, вместо кошмаров. Мне и самой хотелось бы видеть светлые и добрые сны, что и в детстве, где нет тех ужасов сковывающих меня своими удушающими щупальцами.

- Что ты сотворила со своей жизнью! - качает головой. Поднимаю голову и смотрю ей прямо в глаза, в них читается не скрываемое осуждение. Помимо отца, вот так открыто, мне никто не показывал своего осуждения. Но отец - это одно, а тетя совсем другое дело. Она олицетворяет общественное мнение. Больно. Хотя знаю, что Таня права, но все равно больно. А самое страшное, что ничего уже не исправить.

- Это отец тебя так? - кивает на синяки, не прикрытые одеждой. Не отвечаю.

Мое молчание она расценивает как «да».

- Ложись, скоро вставать, - с тяжелым вздохом Таня выходит из комнаты, плотно закрыв дверь.

Возвращаюсь в кровать. Не знаю, усну ли я теперь. Обычно я ворочаюсь. Поэтому давно привыкла после кошмарного сна читать до утра. Но у меня нет с собой книг. В течение года мама приносила мне книги из сельской библиотеки. За всю свою жизнь я столько не читала, как за этот год. Именно книги помогали мне справиться с депрессией. Они заполняли ту пустоту, которая появилась после самого ужасного дня в моей жизни. Каждый раз, начиная новый роман, рассказ или повесть, я проживала новую жизнь. Плакала, смеялась, радовалась, злилась, ревновала и ненавидела вместе с героями. То время, когда я отдавалась чтению, было лучшим в моих серых буднях на протяжении всего года, потому что я абстрагировалась от реальности и не чувствовала себя изгоем. Буквы, собранные в слова, а затем в предложения, зализывали ссадины, которые оставлял отец после побоев. Теперь у меня новая жизнь. Тут меня никто и пальцем не тронет. Я должна радоваться. Но всякий раз, когда отец избивал меня, я принимала это как очищение своего греха. А как сейчас мне расплачиваться перед Богом? Или меня ждут впереди новые испытания?

Видимо, я все-таки уснула. Потому что «пора вставать», сказанное тетей, слышится издалека.

Открываю глаза, и по телу пробегает холодок. Маленькая девочка с голубыми глазами внимательно смотрит на меня, прижимая к груди плюшевого мишку. Ее взгляд такой пронзительный, что, кажется, будто она читает твои мысли и видит тебя насквозь.

- Пивет, - улыбается мне.

- Привет, Лина, - хриплым ото сна голосом говорю я.

- Поднимайся, Маша. Мне нужно тебя проинструктировать, - Таня выходит из комнаты.

- Тео, - сестренка вытягивает вперед свою игрушку.

Мое напряжение постепенно спадает.

- Твой друг? - она радостно кивает.

Насколько я помню, ей примерно три года, и вряд ли она хорошо разговаривает.

- Маша! - доносится громкий голос Тани.

- Извини, малыш, твоя мама уже злится.

- Ты получишь по попе, - а девочка смышленая и разговаривает неплохо.

Ее слова вызывают у меня смех. Знала бы она, сколько моя попа вынесла ударов. Хотя я сомневаюсь, что маленькому ребёнку действительно нужно это знать.

Пятнадцать минут Таня рассказывает о моем распорядке дня на ближайший… год? Два? Сколько мне предстоит здесь жить? Вздыхаю и иду провожать ее до двери.

- На столешнице я оставила тебе телефон. Позже Сережа привезет сим-карту. Элина, слушайся свою сестру, - целует дочь в щеку.

Девочка послушно кивает, все так же держа в руках свою игрушку.

- Буду поздно, - помахав нам рукой, тетя скрывается за дверью.

Лина разворачивается и твердой походкой идет в гостиную. Я следом. Если что-то случится с этим ребенком, мне голову оторвут.

Она берет пульт и, удобно расположившись на диване, включает телевизор.

- Сначала завтрак, - напоминаю ей.

Полностью игнорируя меня, она продолжает листать программы ТВ.

- Ты слышишь меня? - строго говорю ей, а сама осматриваю комнату. Замечаю книжный шкаф, и мое внимание теперь приковано только к нему. Подхожу ближе и пробегаюсь подушечками пальцев по ряду книг. Они все такие красивые и новые. Мои глаза блуждают по полкам в полном восхищении. И их так много. Я чувствую радость, от предвкушения крохотной порции счастья в моей новой жизни.

- Мои книги, - приятный момент разрушен.

Оборачиваюсь. Лина стоит с серьезным видом, уперев руки в бока.

- Конечно, - говорю я и иду на кухню.

На столешнице замечаю лист бумаги и телефон. Сначала рассматриваю мобильный. Я бы вряд ли смогла позволить себе такой дорогой. Возвращаю на прежнее место и беру в руки лист бумаги. Пробегаюсь глазами по списку. Боже! Она расписала весь день по минутам. Это нормально? У каждого свои тараканы. Хотя, если подумать, она оставила ребенка с незнакомым человеком и, соответственно, волнуется. Ладно, что там у нас первое? Завтрак.