Капкан

Пролог

— Ух, засадил бы я тебе! — осклабился похабно Коля, двадцатидвухлетний внук Зинаиды Петровны, почти прикованной к кровати хозяйки квартиры, в которой проживала Саша уже несколько недель. Таким образом когда-то довольно симпатичный, спортивного телосложения парень, а ныне наркоман-задрот, выражал свое восхищение. Несмотря на неудачный предыдущий опыт подката, сейчас он искренне недоумевал: — Дашка, че ты ломаешься все время? Кого ты корчишь из себя? — В его картине мира девушка не могла или не имела права отказать, когда к ней подкатывал такой «мачо», а если и отказывала, то значит, просто набивала себе цену.

Возмущение свое нарик высказал, но вот руки распускать поостерегся — в прошлый раз за свое ухажерство он очень больно получил в пах.

— Приходи через час, — неожиданно расплылась в улыбке Саша и положила руку ему на плечо, — твоя бабушка как раз заснет. Только я девочка, хочу сначала свидание, романтики. Под луной погулять, в ночи целоваться…

— Че, серьезно, что ли? — не поверил своему счастью ошалевший парень. Его мутные глаза навыкате моргали безостановочно, тонкие пересохшие губы дрожали в мерзкой полу-улыбке.

— Серьезно-серьезно, — подтвердила Саша, все так же призывно улыбаясь, старательно игнорируя вскипающую внутри волну отвращения и ненависти.

Как дрожали губы Коли, приоткрывая желтые, давно не видевшие зубной пасты зубы, так и каждая клеточка Саши дрожала и жадно чего-то требовала. Такая же дрожь, противная, неунимающаяся, высасывающая все силы била ее тогда, на квартире у трех отморозков, когда она понимала, что вот сейчас все начнется снова. Снова будет насилие, снова будет боль, снова будут ее не трогающие никого слезы.

Счастливый приставала шустро ретировался, даже к бабушке не зашел — ну, еще бы, ему же надо успеть ширнуться, а Саша еще несколько минут стояла в залитой светом прихожей и смотрела на свое отражение в зеркале, ничего при этом не видя. Ее зрачки лихорадочно мерцали, а в них всполохами горело то, что творилось внутри. Терзающие эмоции были безжалостны — смятение и ужас сменялись унижением и яростью, следом захлестывали паника и злость. На то, чтобы хоть немного загасить это пламя, ушло время.

— Зинаида Петровна, я пойду прогуляюсь, — предупредила внешне спокойная Саша примерно через полчаса, когда традиционная процедура отхода ко сну началась — пожилая женщина смотрела сериал. Она уснет уже минут через двадцать. Тогда и появится шанс утолить эту мучительную жажду.

Саша дождалась своего «любовничка» на игровой площадке перед домом. Хоть и под кайфом, но он помнил, что ему был обещан секс от неприступной жилички бабки. Она увела его подальше от людных мест, на стадион, пустынный в это время суток, сославшись на то, что бабушка еще не спит. Осчастливленный, он потерял всякую бдительность и не заметил, что между сном бабушки и местом для перепиха нет никакой связи. Он торопливо шел за ней в полутьме, спотыкаясь о редкие камни, и предвкушал — ну вот сейчас, сейчас он ее полапает и…

Саша резко развернулась к нему, улыбкой и горящим взглядом намекая на то, что «все», «можно», «она готова». Готова утонуть в его объятиях, готова оголиться для него, готова подарить давно сдерживаемую и хранимую только для него страсть. Эти мысли хаотично носились в голове Коли как мошкара под лампой, оглушая и отупляя и без того пострадавший от наркоты мозг. Дырявое сознание пропустило момент, когда в темноте на секунду мелькнула сталь, а вот сильный удар он почувствовал, как почувствовал все, что захлестнуло потом. Стало больно, тошно, противно, казалось, сама жизнь подкатила к горлу и, не желая больше оставаться в этом теле, душила его безжалостно, чтобы вырваться на свободу.

В колледже Саша хорошо учила анатомию и прекрасно знала, куда бить, чтобы наверняка. После удара Коля дернулся, как-то странно кашлянул, повалился на землю. Она легко вытащила лезвие, вытерла его о куртку парня, спрятала в карман. Присев на корточки, долго вглядывалась в его лицо, наблюдая за тем, как оно постепенно превращается в застывшую маску. И чего, дурочки, они все боялись ходить в морги? Там же совсем не страшно. Мертвые люди совсем не опасны, не то что живые.

Ну что ж, еще одной мразью стало меньше на свете. Больше Зинаида Петровна бояться и плакать не будет. Добрая и безобидная старушка проживет отпущенное ей время в тишине и покое. Это хорошо.

По дороге домой Саша, предварительно стерев отпечатки, закопала нож у кустов на выходе со стадиона и довольная, счастливая посидела еще несколько минут у подъезда. С улыбкой вглядываясь в ночное звездное небо, она не думала ни о чем. Было хорошо и спокойно. Главное, «пить» больше не хотелось.

Глава 1

Страшную новость принесли рано утром. Кто-то из соседей-собачников отправился выгуливать питомца и обнаружил на стадионе окоченевшее тело известного всем во дворе Коли-наркомана, внука бабы Зины из первого подъезда. Туда и пошли стучаться, чтобы сразу же и разборки с полицией перекинуть на родственников, а точнее на ухаживающую за старенькой бабой Зиной молчаливую, но заботливую Дашу. ­

Саша, вернее Даша, прониклась сразу же — умело разыграла из себя сначала онемевшую от ужаса девушку, впервые столкнувшуюся с трагическими новостями, а затем, для виду осознав, что на ней еще беспомощная старушка, которая в одиночку с потерей не справится, быстро взяла себя в руки. Она знала, во дворе потом еще долго рассказывали да пересказывали, восхищаясь и хваля ее выдержку и самообладание, как она быстро и полицию вызвала, предварительно убедившись, что убитый — Коля, и с истерикой несчастной бабушки справилась, даже скорую вызывать не пришлось.

Действительно, за выдержку и самообладание Даша могла себя заслуженно похвалить. Вот только никто не знал, чего ей это стоило! Стоять в окружении ментов, с трудом подавляя в себе вспышки ненависти и злости к этим темно-синим лицемерам, облаченным властью, наделенным физической силой, которой они явно пользуются не только для защиты, но и в личных целях. Никому из них верить нельзя! Их сочувствующие взгляды и слова — ничто! Их вежливый тон и сдержанность — обман!

Терпеть их присутствие рядом было невыносимо, но иного варианта не было. Эта притворство в итоге отняло у нее кучу сил, вновь пробудив, казалось бы, только что утоленную жажду. «Оборотни в погонах» ушли, оставив после себя растревоженную душевную рану, терзаниями из-за которой Даша «прикрылась» перед своей подопечной. Зинаиде Петровне в какой-то момент даже пришлось поделиться своим успокоительным с ней, в свою очередь, близко к сердцу приняв ее переживания.

Однако успокоительное не подействовало. Нет, оно смогло в какой-то мере приглушить внешние проявления — перестали дрожать руки, получалось вроде бы спокойно сидеть на одном месте, пропало желание ходить из угла в угол комнаты, но вот внутренне хладнокровие держалось на честном слове. К вечеру снова вибрировала каждая клеточка, снова в памяти разразилась гроза, снова в уме вспыхивало имя того, кому она должна была быть «благодарна» за все. Снова ее ждала красочная в своей жестокости ночь.

Она помнила его адрес, знала место его работы, и ее неотвратимо тянуло туда. Она боялась встречи с ним и отчаянно ее жаждала. Нутром понимала, что без «точки» в их истории не выплывет, но какой будет эта «точка», боялась представить.

Хоть какая, но она должна быть!

Сначала она не решалась подходить к его дому слишком близко, наблюдала за двором из сквера по соседству. Однако ни самого опера, ни его машины так и не увидела ни в тот день, ни на следующий. Свет в его окнах (которые она вычислила на глаз) тоже так и не зажегся ни в один из вечеров. Еще несколько дней спустя, уже устав от бесполезного ожидания, Саша пришла пораньше и, поднявшись на этаж, вдавила кнопку дверного звонка. Некоторое время она слушала трели, разносящиеся по пустой квартире, судорожно сжимая спрятанный в кармане куртки нож. Оружие дарило мнимое ощущение защиты. Она не знала, как отреагирует, открой он ей дверь, не уверена была даже, что сохранит рассудок при виде него, но и уйти просто так не могла. Даже если он, одолев ее физической мощью, в итоге решит добить, чтобы подтереть за «дружками» следы, она просто так не сдастся. Утащит его на тот свет за собой!

— Нет там никого, — неожиданно услышала она за спиной усталый мужской голос. По лестнице, с миниатюрной собачкой на руках, поднимался старик. — Вам Саша нужен?

Сашка осторожно кивнула. Привлекать к себе лишнего внимания не хотелось, но и выяснить, где находится эта тварь, не мешало бы.

— В больнице он, после аварии.

— Аварии? — эхом повторила она.

Мужчина растолковал ее озабоченность по-своему.

— Говорят, плохо дело, парень уже несколько дней в коме, вряд ли выживет.

— А… в какой он больнице, не знаете? — спросила, услышав свой голос будто со стороны.

— Да в нашей, местной.

— Спасибо, — словно очнувшись, прошептала Сашка и поспешно стала спускаться по ступенькам.

Неужели божье провидение существует, и этот проклятый мент сдохнет сам?! Даже не придется марать об него руки.

Выскочив из подъезда на улицу, она жадно глотнула воздух. Все внутри ликовало, в то время как на глаза выступили злые слезы. Никогда она не простит ему, что собственноручно отдал ее в руки тех отморозков, изувечивших ее тело и душу, сломавших ей жизнь. Ведь он даже не представляет, что ей пришлось пережить и что приходится переживать до сих пор, ежедневно, ежечасно. Не представляет, какие страшные ей снятся сны, от которых она просыпается в ледяном поту с залитым слезами лицом. Два месяца прошло, но почти каждую ночь ей снится та квартира и все, что там происходило, а потом тело скручивает боль, как раз «там», где пострадало больше всего.

Разумеется, одних слов соседа ей было недостаточно и, посомневавшись, Саша отправилась в больницу. Вряд ли ей просто так предоставят информацию, не убедившись в том, что она является родственником, но попытаться стоило, а иначе на душе было так неспокойно, что, казалось, что она не сможет дальше существовать, не убедившись, что с ним «все», покончено.

Глава 2

Два месяца ее сердце жгучим огнем прожигала жажда мести, не оставляя места мыслям об обычной жизни, «как у всех». Отнимала радость от простых, каждодневных действий, такой сладкой в своей предсказуемости рутины. Она уже и забыла, что раньше у нее была другая жизнь, настоящая, ее, своя. И теперь, когда разум стал свободен хоть от части мучений, пришла пора ее возвращать. Медленно, по крупицам, словно учась заново становиться той, кем она когда-то была, возвращать те социальные роли, которые еще можно было вернуть.

Она была студенткой. Учеба в медколледже ей нравилась — теория легко укладывалась в голове, а полученные знания с воодушевлением применялись на практике. Сашка всегда рвалась на практические дежурства в больницы, ловко ставила капельницы и делала внутривенный забор крови, на вскрытиях в паталого-анатомическом отделении всегда стояла в первом ряду, с интересом наблюдая за процессом. Педагоги пророчили ей большое будущее в сфере медицины, а Каринка не без гордости говорила: «Вся в родителей пошла».

С болью в сердце Сашка смирилась (вынуждена была смириться), что сестрой она больше никогда не будет, как не будет тетушкой своим «будущим» племянникам, свояченицей — «будущему» зятю. Ничего этого у нее не будет. Она сирота. Без родни и поддержки, которую дает принадлежность семье, без опоры, которую дает ощущение близости с родней.

Единственной нитью, что все еще связывала ее с прежней жизнью, был Сережа, ее Сережа. Встречаться они начали, когда он учился в выпускном классе, Сашка — на класс младше. Их отношения развились стремительно, так же быстро окрепли и, вполне возможно, что вскоре дело дошло бы до свадьбы, если бы не провал поступления в институт и повестка из военкомата. Провожая его в армию, Саша обещала ждать и честно держала свое слово, потому как никто другой ей просто не был нужен. У них впереди была долгая и счастливая жизнь. Если бы не…

Сережа уже должен был вернуться. Еще осенью, когда она была там, в той страшной квартире. Наверняка, искал ее и не мог понять, куда она делась. А может, увидев то, что осталось от их квартиры, и вовсе теперь считает ее погибшей, как и Карину.

В один из дней, набравшись храбрости — возвращаться к прежней жизни было страшно, постоянно висел в голове вопрос «Зачем я ему «такая», после всего пережитого?», — она направилась к дому Сережи. Думала, посмотрит на него хоть глазком, а там уже решит, что делать дальше.

Притаившись за детской площадкой, Саша жадно впивалась взглядом в знакомые окна на третьем этаже. Желание было одно — увидеть его хоть на мгновение. Окликнуть, подойти — не хватит духу. Она даже в глаза ему взглянуть не сможет, словно совершила что-то ужасное, будто это она виновата в том, что с ней произошло.

Сколько Сашка так просидела, не знала. Внезапно двери Сережиного балкона распахнулись, и он сам появился на лоджии. Втянув шею в плечи, натянув на голову глубже капюшон (такая привычка появилась у нее в последнее время), Саша наблюдала. Облокотившись о перила, возмужавший, заметно раздавшийся в плечах Сережа курил, задумчиво глядя вдаль. Саша вглядывалась в его красивый, такой родной профиль и не сразу заметила, что щеки стали мокрыми от слез. Неожиданно за спиной парня возникла еще одна фигура, женская, тоже знакомая, тоже родная…

Оля. Подруга и сокурсница. Подойдя к Сереже, она обняла его со спины, положила голову ему на плечо. Эта картина настолько ошеломила Сашу, что на какое-то время буквально парализовала ее. Будучи не в силах оторвать от парочки глаз, Саша сдалась в плен мучительных минут. Вот Сережа докурил сигарету и, затушив окурок в консервной банке, прикрученной к перилам, повернулся к Оле, притянул ее к себе. Он обнимал подругу, а Саше казалось, что чем крепче его объятия, тем сильнее затягивается удавка на ее шее. Зажмурившись, Сашка кинулась со двора. Забежав за соседний дом, прижалась спиной к стене и только тогда смогла отдышаться. Слезы беспрерывным потоком бежали по лицу.

Сережа и Оля. Вместе. Как быстро он забыл ее, Сашку. А может, и вовсе не любил? А Оля? Она ведь знала, кто увез подругу, клятвенно обещая, что ничего худого с ней не случится! Получается, она, Саша, выпала из жизни, и никто, даже самые близкие, как она считала, люди ничего не делают для того, чтобы ее найти — никто не пишет заявлений в полицию, не требует расследований. От шока боязнь полиции отошла на второй план, уступив место пронзительному и болезненному пониманию — она одна, совсем одна, а горячо любимый ею человек, мысли о котором и надежда на встречу с кем не давали ей сдохнуть в том аду, давно нашел ей замену. В лице кого? В лице лучшей подруги!

Когда слезы наконец закончились и пришло глухое безразличие, она окончательно поняла — пути назад нет. Нужно забыть все свои робкие надежды и попробовать начать жизнь сначала. Явно, не здесь, не в этом страшном городе.

Мысль об отъезде четко сформировалась в беспокойном уме, но, наткнувшись на неожиданно всплывшую следом преграду, начала тихо угасать, оставляя после себя чувство отчаяния. Чтобы уехать и начать все сначала где-нибудь еще, в первую очередь нужны не деньги, нужны документы — паспорт, диплом, аттестат и все остальные бумажки, имеющие вес в правовом государстве. Хотя бы паспорт, которого у нее нет.

Стараясь больше не думать о том, свидетелем чьих отношений она только что стала, Саша резкими движениями осушила слезы и пошла прочь от родного когда-то двора (столько нежных и теплых вечеров было проведено здесь). Усилием воли заставила себя сконцентрироваться на том, чтобы понять, куда обращаться, чтобы справить себе новые документы. Появившийся неизвестно откуда в голове тягучий туман мешал, всячески запутывая проносившиеся там обрывки мыслей.

Глава 3

Пронзительный рев клаксона ворвался с улицы в маленькое кафе, пробился сквозь туман в голове Саши. Она вздрогнула всем телом. Гудок прервался на секунду, а затем завопил еще надрывнее — кто-то изрядно нервничал в пробке. Саша вздрогнула снова, окончательно «трезвея». Исподлобья глядя на наглого обладателя телефона, не пожелавшего помочь просто так, она попятилась к двери, рукой в кармане по-прежнему сжимая нож. Под насмешливым взглядом парня буквально вывалилась на крыльцо и поспешила убраться подальше от кафе.

Быстро перебирая ногами, Саша шла, не разбирая дороги. Сердце стучало оглушительно, напрочь отрезая звуки окружающего мира. Внутри снова поселилась противная дрожь, и Саша, не отдавая себе в этом отчета, просто старалась убежать от нее. Безуспешно. Шла-шла, почти бежала, но дрожь не отставала. Сашу словно хранили какие-то высшие силы, раз она не попала под машину, совершенно не обращая внимания на сигналы светофора.

Она ворвалась домой, обессиленная изматывающим чувством, названия которому дать пока не могла. Ей было не просто плохо, а очень плохо. Она как будто одновременно ослепла и оглохла. Перед глазами все плыло, в ушах глухо шумела кровь. Дотащившись до дверей квартиры практически на автопилоте, с трудом попав ключом в замочную скважину, Саша, не разуваясь, ворвалась в ванную комнату и, едва не сорвав кран, пустила мощную струю воды. Когда холод в ладонях остудил разгоряченную кожу, ей сразу же полегчало.

— Дашенька, — донесся из глубины квартиры дрожащий голос Зинаиды Петровны, — это ты?

Должно быть, грохотом она разбудила старушку, а если и не разбудила, то точно напугала.

— Да, это я, — собравшись с силами, крикнула Саша настолько громко, насколько могла, давая себе еще немного времени, чтобы прийти в более-менее спокойное состояние. Когда появилась перед Зинаидой Петровной, внешне выглядела привычно собранной, сдержанной, хладнокровной, однако та каким-то образом все же почувствовала, что на душе у нее неспокойно.

— Дашенька, что-то случилось? — спросила старушка, пока Саша поправляла сползшее набок одеяло. — Ты как будто расстроена, плакала?

— Да так, — отмахнулась девушка, через силу вызвав на лице улыбку. — Ничего серьезного.

— Поделись со мной, станет легче. Может, я, старая, чего насоветую.

Саша поняла, ей остро хотелось чувствовать себя нужной, особенно теперь, когда она, после смерти единственного внука, тоже «осиротела».

— Я паспорт потеряла, нигде не могу найти, — рассказала ту частичку правды, которую могла, которая не жгла так больно сердце, как открытие об отношениях любимого с близкой подругой. Любимого, которого она потеряла навсегда, ставшего бывшим, как и подруга, после того, как они вычеркнули ее из своей жизни.

— Ну, так это тебе в паспортный стол, в милицию, за дубликатом, — прокряхтела Зинаида Петровна, пока Саша расправляла скомкавшиеся под ней простыни.

Сашу на этих словах аж передернуло. Идти в милицию? Просить о помощи ментов?! Ни за что!

Однако снова и снова всплывающая в голове мысль об отъезде вынудила в итоге признать, что пожилая женщина все же права. Два месяца она прожила, словно в коконе, отгородившись от всего мира, но рано или поздно этот кокон нужно будет покинуть. Не может же она всю жизнь прятаться в квартире Зинаиды Петровны, словно тень — без прошлого и будущего. Необходимо было восстановить документы, чтобы доучиться, устроиться на работу и жить дальше, несмотря ни на что. И про Карину нужно было узнать, где она похоронена.

Она настраивала себя несколько дней на поход в милицию, уговаривала, что мента Саши больше нет и бояться нечего. Тех уродов с квартиры тоже больше нет в живых, и значит, никто не назовет ее «мясом», годным только для жесткого траха, никто не прикоснется к ней, заставляя после ненавидеть собственное тело, не причинит боли. Если бы можно было обратиться в другое отделение милиции, но она понимала, что территориально по месту прописки ей только туда — в ОВД «Хорошево», где нет лживого мента Саши, но есть… его начальник, коллеги, которые также могли быть в «курсе дел». Именно это и останавливало.

Однажды утром, когда неопределенность будущего показалась особо изматывающей, Сашка решилась. Всю дорогу она повторяла про себя заготовленную речь про украденную на вокзале сумку и убеждала себя в том, что бояться ей совершенно нечего, ей предстоит обычная процедура восстановления утерянного документа. На территории ОВД она задержалась, медля, потому что вновь расшалившееся сердце оглушительно застучало в ушах. Она же ничего не услышит и внятно сказать ничего не сможет! Казалось, все вокруг видели, что ее просто трясло!

Схватившись за подвернувшийся так кстати стенд на железных ножках, Саша пыталась унять сердцебиение и восстановить дыхание. Чтобы на нее не пялились, она отвернулась к стенду и похолодела. Оттуда, из-под запылившегося стекла, с листка желтоватой бумаги на нее смотрела… она сама. С трудом переведя взгляд на текст, напечатанный рядом с фото, Саша прочитала свою фамилию, имя, отчество, дату рождения, особые приметы и, переведя ошеломленный взгляд вверх, из огромных черных букв без труда сложила страшное слово «РОЗЫСК».

Все тело налилось свинцом, но Сашка силой заставила себя сдвинуться с места, медленно, стараясь не привлекать к себе внимания шныряющих туда-сюда ментов, развернулась и на непослушных ногах направилась к выходу с территории отдела. Она шла, ожидая в любой момент услышать за спиной грозный окрик, но никому не было до нее никакого дела. Однако страх гнал ее прочь, как можно дальше от этого места.

Глава 4

Не зря народная мудрость гласит, что бог любит пьяных, малых да блаженных. Любит и бережет. Вот и ее уберег, и эту несчастную девочку. Иначе не скажешь. Ведь она была пьяна. Отравлена не дурманом алкоголя, а страхом. На короткий миг животный страх преследования ментами затуманил разум, и она едва не взяла грех на душу, едва не лишила жизни невинное существо. Но бог уберег.

Пока рука, запутавшись в зеве кармана, тянула наружу нож, в их узком проходе неожиданно наступили сумерки. У выхода из тоннеля выросла грузная фигура не то мужчины, не то женщины, заслонив собою дневной свет. Выросла, да так там и осталась, выжидая, когда проход освободится. К тому моменту как Варя, а вслед за ней и Саша, вынырнули из узкой щели на простор двора, весь кровожадный настрой Саши без следа улетучился. Она «протрезвела».

— Куда теперь? — нерешительно замерла девушка, и Саша жестом указала на разноцветные зонтики в паре десятков метров от них. Про кафе она не соврала. В принципе, как и про обед.

Несколько минут спустя они уже сидели за одним из дальних столиков в беседке прямо на улице. К счастью, народу в этот час здесь было немного, так как все в основном старались расположиться в зале. Официант хоть и смерил новых посетительниц оценивающим взглядом, но промолчал, тем более что Сашка сделала внушительный заказ.

Пока Варя с удовольствием прихлебывала из стеклянной пиалы ароматный грибной суп, закусывая его ломтиками багета с укропом и паприкой, Сашка смогла внимательно ее рассмотреть. На вид девчонка была примерно ее ровесницей, может даже чуть младше. Бледное личико с темными кругами под глазами, реденькие тусклые волосы, собранные на затылке в короткий хвостик, вязаная кофта на больших перламутровых пуговицах странного фиолетового цвета, словно с бабушкиного плеча.

— Вкусно? — спросила Сашка, сосредоточенно наблюдая за тем, с каким аппетитом Варя принялась за принесенный салат, да еще и умудрялась запивать его чаем. Складывалось ощущение, что она была сильно голодна.

Девушка закивала, при этом не отрываясь от трапезы.

— Варя, ты с кем живешь?

— С сестрой.

— А родители?

— Нету, — она мотнула головой и шумно втянула в себя остатки чая, — спились, — сказала обыденно, как о чем-то вполне естественном и нормальном.

— А живете где?

— На Загорской.

— Про сгоревший дом, значит, неправда? — отчего-то с сожалением заметила Саша. Никакие они не сестры по несчастью.

— Это Ромка придумал.

— Придумал?

— Сказал, что так будут охотнее милостыню давать.

— А Ромка это кто?

— Ну… Ромка, — так и не нашлась с ответом Варя, однако стыдливо спрятанная улыбка поведала, что Ромка был не просто Ромка.

Судя по односложным, но в тоже время откровенным ответам девушки, Сашка сделала вывод, что та была совершенно бесхитростна и для своих лет доверчива как ребенок.

— А можно я это сестре возьму? — спросила Варя, указывая на булочку, поданную вместе с чаем.

— Конечно, — кивнула Саша. — И много тебе подают? Хватает? — спросила, а сама подумала: — Скорее всего, нет, раз ты такая голодная.

Варя все так же откровенно подтвердила:

— Нет. Даша с Ромкой водку берут, на еду почти не остается. Говорят, что я мало приношу, — на этих словах ее лицо словно дымкой подернулось, и Саша невольно нахмурилась. В голову мгновенно пришло решение.

— Давай я тебе адрес свой оставлю, — она принялась шарить по карманам в поисках того, чем можно писать. Бумагой могли послужить салфетки, аккуратно сложенные в ажурную салфетницу. — Если проголодаешься, приходи ко мне. Я почти постоянно дома.

Девчонка убрала бумажку с телефоном куда-то за пазуху. Сашка подозвала официанта и расплатилась, после чего обе девушки поднялись со своих мест. Варя зябко укуталась в кофту, с неприязнью взглянув в мрачно-серое небо. Через минуту уже моросил дождь, грозясь превратиться в затяжной ливень.

— Ну, я пойду, — слегка замешкалась Варя, когда они уже вышли из кафе, но отойдя на несколько шагов, обернулась: — Спасибо.

Сашка помахала ей рукой:

— Пока.

Добираясь до дома, Саша вся вымокла под дождем. Первым делом она переоделась и развесила на батарее промокшую одежду, затем занялась привычными хлопотами о своей подопечной. Приготовила старушке обед, покормила, провела привычные водные процедуры и немного посидела в кресле по соседству, пока та смотрела какой-то мыльный сериал по телевизору.

Сегодня Сашке особенно не хотелось оставаться одной, наедине с тяжелыми мыслями и воспоминаниями, к которым теперь еще прибавились новые — сегодня она чуть было не решилась на очередное убийство, на этот раз совершенно невинного человека. А виной всему проклятые бумажки, которые ей так нужны. Без которых у нее просто нет будущего. Пока на телеэкране кипели любовные страсти, комментируемые старческим голосом Зинаиды Ивановны, Сашка смотрела невидящим взглядом в постоянно сменяющуюся картинку телевизора и думала что, по-видимому, так и суждено ей всю жизнь прятаться по чужим квартирам и холодеть лишь от одного упоминания ментов.

Когда старушка заснула, Саша выключила телевизор и, задвинув шторы плотнее, покинула комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Впереди был очередной пустой вечер и бесконечная ночь, которую она вновь проведет наедине с мучительными кошмарами, а потом наступит утро, которое опять беспощадно обнажит перед ней ее насущную проблему — документы, менты, туманное будущее. Достав с кухонной полки пачку сигарет и зажигалку, она прошла к окну и устроилась на подоконнике. По карнизу часто и монотонно стучал дождь, словно отгораживая ее от всего остального мира. Чиркнув зажигалкой, Саша прикурила сигарету и наполнила легкие спасительным дымом.

Глава 5

Спать они легли уже далеко за полночь. Как ни пыталась Сашка разговорить свою новую знакомую, чтобы получше узнать, что происходит в ее семье, у нее мало что получилось. Варя в основном давала однотипные ответы и, казалось, вовсе не была обижена на своих родных за подобное отношение, а скорее чувствовала себя виноватой во всем происходящем с ней. О сестре и ее парне отзывалась с неизменной открытой детской улыбкой, словно это не они ее сегодня избили и выставили на улицу.

Согревшись в тепле квартиры, девчонка расслабилась и вскоре заклевала носом. В итоге оставив бесполезные расспросы, Сашка отправилась в комнату и расстелила Варе постельное белье на раскладном кресле, стоявшем рядом с ее диванчиком. Гостья уснула сразу, едва голова ее коснулась подушки, а вот Саша вернулась на кухню, чтобы выкурить еще одну сигарету и немного уложить в голове случившееся с Варей. Девчонку было жаль, но в этом жестоком мире мало справедливости, в этом она уже убедилась сама.

За одной сигаретой как всегда последовала другая, а Саша все не торопилась ложиться спать. Она ненавидела ночное время суток, эти бесконечно тянущиеся часы до рассвета и воспоминания, копошащиеся в ее памяти, словно вороны, впивающиеся своими острыми когтями в добычу. Она знала, что и этой ночью ей снова непременно приснится что-то из того ада, который стал частью ее прошлого, и искренне надеялась, что ее ночные кошмары не напугают Варю. Но вопреки всем ожиданиям в эту ночь Саша спала спокойно, без сновидений.

Утром она встала пораньше и бесшумно выскользнула из комнаты, чтобы не разбудить Варю. Приготовила завтрак для старушки, покормила, провела все утренние процедуры и, включив ей телевизор, отпросилась на несколько часов по делам. Сашка уже направлялась к двери, когда услышала приближающиеся шаги, и на пороге спальни Зинаиды Ивановны появилась Варя.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась она со старушкой и широко улыбнулась.

Хозяйка взглянула на гостью с удивлением, затем перевела взгляд на Сашу.

— Дашенька, кто это?

— Это… моя сестра, — слегка растерявшись, быстро сориентировалась Сашка. — Варя. Она пришла, когда вы уже спали, и осталась со мной. Вы не против?

— Нет, конечно, — заверила Зинаида Ивановна. — Ты ничего не рассказывала о своей сестре.

Сашка бросила быстрый взгляд в сторону Вари, надеясь, что она не станет разубеждать старушку в их родстве, но та по-прежнему улыбалась, стоя в дверях. Ее растрепавшиеся волосы очень удачно закрывали правую сторону лица, что позволило избежать лишних вопросов о происхождении синяков и ссадин.

— Рассказывала, вы наверное забыли, — поспешно проговорила Саша и обратилась уже к названной сестре: — Варя, познакомься, это Зинаида Ивановна. Я за ней ухаживаю, — затем снова перевела свое внимание на старушку: — Зинаида Ивановна, мы пойдем, мне нужно Варю проводить. А когда я вернусь, выйдем с вами на прогулку, хорошо?

— До свидания, — на прощание приветливо помахала рукой гостья, и они покинули комнату, прикрыв дверь.

Выспавшаяся и отдохнувшая Варя сегодня была заметно разговорчивее. Пока они с Сашкой завтракали за кухонным столом, оживленно интересовалась тем, как они со старушкой здесь живут.

— Значит, у нее больше нет родных, только ты за ней смотришь, — вынесла вердикт Варя по окончании рассказа. — А где твой дом, родители?

Ее прямой вопрос вогнал Сашку в ступор, она не была готова обсуждать свою жизнь с Варей. Ее больше устраивала необходимость фокусироваться на чужих проблемах, как лекарство для забвения от собственных бед.

— Они далеко отсюда, — наконец отмахнулась она небрежно, впрочем, не особо исказив истину, и, собрав со стола тарелки, поспешила перевести разговор на другую тему: — Ну что, пойдем, пообщаемся с твоей сестрой?

— А может, не нужно? Давай, я сама… — по выражению лица Вари было заметно, что она явно не горит желанием идти к родственникам.

Сашке был понятен ее страх быть снова униженной или избитой, но и не вступиться за беззащитную девочку она не могла. Внутри снова проснулось сосущее чувство сродни жажде или голоду, и Саша знала — просто так оно не уйдет.

— Ну, уж, нет! Это твой дом, и ты тоже там живешь! — решительно заявила она. — Надо поставить их на место и пригрозить заявлением, чтобы они не смели поднимать на тебя руку!

Ей не хотелось произносить слово «полиция», внутри даже при мысли об этом пробирала дрожь. Когда-нибудь она победит этот свой страх, когда-нибудь она одержит верх и над ними.

— Ой, не надо заявления, — отчаянно замотала головой Варя. — Это же моя сестра. Я, и правда, сама была виновата, ушла с тобой вместо того, чтобы работать.

— Работать? Это ты называешь «работать»?! Попрошайничать?!

— Я тупая. Я все равно ничего другого не умею.

— Кто тебе такое сказал?! Сестра?! — вспылила Сашка, не в силах выслушивать подобную чушь. — Пойдем-пойдем, — потянула она Варю в коридор.

— Даша и Ромка наверно еще спят, — неохотно последовала за ней девушка.

— Хорошо им живется! — в сердцах воскликнула Саша, бросив взгляд на часы, стрелки которых уже перевалили за одиннадцать.

— Дашка злая, если не выспится, ее будить нельзя, — не обращая внимания на ее слова, все канючила Варя, пока они одевались в прихожей. — И как я без денег приду? Мне сначала надо пойти заработать.