Катастрофа Кощеевна и мажор без блата

Часть 1. Глава 1

Часть 1. «Пламенный Феникс» и пыльные кролики ада, или Вступительный КошеМар и Демон-Диверсант

Глава 1.1. Врата в личный ад и прощание с последним домовым

Врата. Чёрные, как совесть ростовщика, и такие же непробиваемые. Выкованные из адского железа, наверное, или просто покрытые вековой пылью и презрением ко всему, что ниже определённого социального статуса. А я стояла перед ними, чувствуя себя последним подмёткам на сапоге какого-нибудь важного демона. Тяжёлая котомка, набитая всем моим скарбом — а точнее, всем, что не успели конфисковать кредиторы бабки Кощеевны, — оттягивала плечо. Ветер трепал мои вечно непослушные волосы цвета золотого песка, пытаясь запихнуть их мне в рот. Отличное начало.

— Ё-моё, — выдохнула я, глядя на вычурную надпись, пылавшую над вратами магическим огнём: «Академия Пламенный Феникс. Горим знанием, возрождаемся мудростью». — Возрождайся тут после бабкиных долгов. Личный ад, да и только.

В голове всплыли картинки. Бабка. Кощеева Анфиса Игнатьевна, она же Кощеевна, она же «Тот самый Ужас Северных Болот», она же… Полная банкротка. Легендарная ведьма, чьи подвиги изучали в учебниках (правда, чаще в разделе «Как НЕ надо делать»), оставила мне в наследство не фамильный замок или мешок алмазов, а гору долгов размером с Эверест и пару потрёпанных книжек по хаотичной магии. Последний домовой, старичок Шуршун, ушёл от нас месяц назад, махнув тряпкой и пробормотав что-то про «неприличный уровень финансовой нестабильности». Я осталась одна. С долгами. И с единственным шансом — поступить в эту пафосную кузницу магических кадров. Говорят, выпускники «Феникса» могут заткнуть за пояс самого Люцифера на собеседовании и получают зарплаты, от которых у кредиторов текут слюни. Ну, или хотя бы отбиваются от них огненными шарами.

Вдохнула поглубже, пытаясь втянуть живот (бесполезно, после двух недель дороги на подножках летучих дилижансов и питании сушёными сверчками). Потрёпанный плащ, перешитый из старой занавески, сидел криво. Сапоги, видавшие лучшие времена (и лучшие болота), предательски скрипели. А вокруг… Вокруг витал дух непомерного чванства и дороговизны.

Студенты в роскошных мантиях — бархат, шёлк, вышивка золотыми нитями, явно не купленные на распродаже в «Всё по три гроша» — порхали мимо, бросая на меня косые взгляды, полные брезгливого любопытства. Их экипажи, запряжённые грифонами, единорогами и прочей магической живностью, заставляли мою скромную котомку съёжиться от стыда. Воздух звенел от смешков, перешёптываний и звонких команд типа: «Пипскин, немедленно почисти перья, ты осыпаешь золотой пылью на плебса!» Плебс — это, видимо, я.

— Ладно, Кощеева, — пробормотала я себе под нос, сжимая кулаки внутри карманов плаща. — Ты внучка той самой Кощеевны. Пусть бабка и налажала с финансами, но её кровь течёт в твоих жилах. Хаос — твоя стихия. Пусть даже пока он проявляется только в том, что ты вечно теряешь носки и поджигаешь кашу. Вперёд!

С трудом оторвав ноги от каменных плит, пропитанных веками спеси, я шагнула к вратам. Они были огромными. Чувствовалось древнее заклятие, вибрирующее в металле. Я протянула дрожащую руку, ожидая либо удара током, либо вопроса на засыпку о генеалогическом древе до седьмого колена. Врата молча распахнулись. Легко и бесшумно. Без всяких спецэффектов. Как дверь в дешёвую харчевню. Немного разочаровало. Я ожидала хоть искорок, грома, голоса с небес… Но нет. Просто открылись, обнажив двор величия. Ёлки-палки! Вот это да…

Если снаружи академия выглядела как мрачная, но внушительная крепость, то внутри она напоминала помесь королевского дворца, музея дорогущих безделушек и… Ну, очень чистого зоопарка. Белоснежные башни вздымались к небу, увенчанные золотыми шпилями, на которых сидели настоящие фениксы, и лениво перебирали перья. Дороги вымощены не камнем, а каким-то перламутровым мрамором, который мягко светился изнутри. Фонтаны били не водой, а жидким пламенем всех цветов радуги, и в них резвились мелкие огненные саламандры. По газонам, подстриженным, как бархатные подушки, расхаживали павлины с хвостами из настоящих драгоценных камней. От одного взгляда на эту красоту у меня заныли зубы от зависти и засосало под ложечкой от страха. Я тут явно лишняя. Как крыса на банкете у архимага.

— Эй ты! Девчонка с котомкой! — резкий голос заставил меня вздрогнуть и чуть не выронить моё скромное имущество.

Я обернулась. Ко мне семенил… Семенила… Семенило… Существо. Низенькое, толстенькое, в аккуратном, но до безобразия скучном коричневом камзоле, перетянутом тугим ремешком. На нём была шапочка, похожая на колпак писаря, но сдвинутая набекрень. Лицо — сморщенное, как печёное яблоко, с острым носом и маленькими, невероятно злыми глазками-бусинками. В руках он держал огромный грифельный планшет, на котором что-то быстро и злобно царапал длинным, острым пером. От него так и веяло запахом пыли, старого пергамента и неудовлетворённости жизнью.

— Ты! — он тыкнул пером в мою грудь. — Новоприбывшая? Абитуриент? Или бродяжка, забредшая по ошибке? Говори!

— Я… я Кася Кощеева, — выдавила я, пытаясь выпрямиться. — Абитуриент. Вот мои документы… — Я полезла в котомку, роясь среди сверчков и потрёпанных книг.

— Кощеева? — Существо нахмурило лысину, покрытую редкими седыми волосками. — Кощеева… Ага! Анфиса Игнатьевна Кощеева, девица? Знаменитость. Позорная. Долги! — Он смачно сплюнул (плевок тут же испарился в воздухе с шипением). — Так, документы подавай, не задерживай. Я — Гномомар, Старший Регистратор Приёма и Раздачи Горящих Талонов на Очередь. Твоё счастье, что ты пришла рано. Потом тут толпа будет. Не люблю толпу. Люблю порядок. Бумаги!

Часть 1. Глава 2

Глава 1.2. Мышь, бокал и похабные частушки, или как я устроилась на вступительных

Рубиновые двери распахнулись не со скрипом, а с мелодичным перезвоном, словно гигантский хрустальный колокол. Звук, который должен был внушать благоговение, у меня отозвался резью в висках. Внутри было… холодно. И слишком тихо после гвалта двора. Воздух пахнул озоном, старым камнем и ледяным страхом.

Аудитория напоминала амфитеатр древнего храма, только вместо статуй богов по стенам висели портреты суровых магов в позолоченных рамах. Их глаза, написанные с какой-то жуткой реалистичностью, казалось, следили за каждым моим шагом. Внизу на каменном полу, горели магические круги — сложные переплетения линий, светившиеся холодным синим, зловещим зелёным и тревожным красным. В центре каждого круга стояло нечто вроде пюпитра. Или эшафота. Смотря, как посмотреть.

— Абитуриенты, займите места согласно номерам на пропусках! — прогремел голос, не принадлежавший никому видимому. Он исходил сразу отовсюду как гром среди ясного неба. — Первое испытание: Трансфигурация. Превращение объекта. На подготовку — пять минут. Опоздавшие — к следующему потоку. Через полгода.

Я чуть не сломала шею, споткнувшись на ровном месте, пока вглядывалась в свой дымящийся номерок «666». Где же этот проклятый круг? Ага! В самом углу, возле огромной статуи бородатого мужика с жезлом, который указывал на меня обвиняюще. Рядом уже толпились человек пять. Все с такими же потерянными, но старательно скрываемыми под маской надменности лицами. Я протиснулась к своему кругу — номер «666» тускло светился на полу.

На пюпитре лежал живой белый голубь. Совершенно обыкновенный. Он ворковал, не подозревая о своей грядущей участи стать жертвой моих магических экспериментов. Рядом с голубем стоял тонкий серебряный жезл — стандартный, учебный, без всяких наворотов. Я взяла его. Он был холодным и безжизненным в моей руке.

— Внимание! — тот же безликий голос. — Задача: преобразовать объект в кристаллическую форму. Сохранить структуру и эстетику. Оценка — по чистоте трансмутации и стабильности результата. Начали!

Вокруг сразу загудело. Абитуриенты взмахнули проводниками (у кого-то они были из чёрного дерева с алмазными навершиями, у кого-то из слоновой кости), зашептали заклинания. Воздух наполнился щелчками, вспышками и лёгким запахом озона. Голуби начали покрываться инеем, превращаться в стеклянные фигурки, обрастать кварцевыми кристаллами. Один парень, явно мажор в мантии с горностаевым воротником, вообще сделал из своей птицы миниатюрную алмазную статуэтку. Она так и сверкала под холодным светом аудитории.

Я замерла. Кристаллическая форма? Бабка учила меня превращать лягушек в табуретки (получались кривые), а мышей — в сапожные щётки (щетина потом отваливалась). Кристаллы? Это же высший пилотаж! Я судорожно перебирала в памяти обрывки знаний. «Формула стабилизации… Визуализация решётки… Фокус на молекулярных связях…» Ё-моё, это же надо думать! А у меня от страха в голове — сплошная белая пена.

— Ты же, Кощеева? — прошипел сосед слева, тощий паренёк с прыщами, который уже наполовину превратил своего голубя в нечто похожее на глыбу соли. — Колдовать будешь или любуешься? Времени в обрез!

Я вздрогнула, сжала жезл до хруста в костяшках пальцев. Ладно. Хаос — моя стихия. Пусть будет кристалл. Но живой? Красивый? Эстетичный? Не факт. Главное — чтобы получилось хоть что-то! Я зажмурилась, представила голубя. Не кристального, а обычного. Тёплого, глуповатого. Потом попыталась наложить на этот образ сетку. Кристаллическую решётку. Как в учебнике. Только решётка почему-то напоминала решето, а кристаллы — розовые леденцы. Неважно! Я вскинула жезл, выкрикнула первое пришедшее на ум заклинание из бабкиного арсенала: «Морфосис Аспектус Красталлис!»

Эффект был мгновенным и сногсшибательным! Жезл вырвался из моей руки, как живой, и шлёпнулся на каменный пол с глухим стуком. Сам голубь взвился в воздух с пронзительным воплем, которого от обычной птицы ждать не приходилось. Он начал расти. Стремительно. Перья слипались, твердели, приобретая неестественный розовый оттенок и гранёную структуру. Клюв превратился в острый хрустальный шип. Глаза застыли, как две круглые стеклянные бусины. Но самое ужасное — он не просто стал кристаллической статуей. Он стал кристаллическим монстром. Размером с крупную собаку. Розовым, угловатым, с шипами вместо крыльев и хвоста, и с жутким стеклянным блеском.

— Грррааааааааа! — проскрежетал монстр, ударив хрустальным крылом по пюпитру. Тот разлетелся вдребезги.

Тишина в аудитории стала абсолютной. Все замерли, уставившись на моё «творение». Даже голуби, уже наполовину ставшие хрустальными вазами, казалось, перестали дышать. Мой монстр повертел стеклянной башкой, его бусинки-глаза остановились на ближайшем абитуриенте — том самом мажоре с алмазной статуэткой.

— Кхе-кхе! — кашлянул кто-то из экзаменаторов, скрытых в тени. — Интересная… Интерпретация задания, абитуриентка Кощеева. Но пожалуй, хватит. Прекратите трансмутацию!

— Я… я не знаю как! — завопила я в ужасе, отпрыгивая от розового чудища, которое сделало шаг в сторону мажора. Тот побледнел, как его мантия.

— Моя инвестиция! — взвизгнул он, пряча алмазного голубя за спину.

Монстр скрежетнул шипами и двинулся к нему. Началась паника. Кто-то кричал, кто-то пытался защититься жезлом, кто-то просто забился под пюпитр. Я металась, пытаясь вспомнить заклинание обратного превращения. Какое там! В голове — каша.

Часть 1. Глава 3

Глава 1.3. Факультет огня и безрассудства — моя судьба, моя тюрьма, или как меня засунули в мясорубку пафоса

Ждать результатов пришлось в «Комнате Ожидания Неизбежного» — крошечной каморке рядом с логовом Гномомара, пахнущей слезами провалившихся абитуриентов и дешёвым дезинфектантом. Я сидела на деревянной лавке, которая норовила ущипнуть меня за мягкое место и грызла последнего сушёного сверчка. В голове крутилось: «Монстр, частушки, ересь... Ё-моё, бабуля, ну ты и генетический материал мне подкинула».

Дверь распахнулась с таким треском, будто её вышибло стадо пьяных кентавров. На пороге стоял Гномомар. Его бусинки-глазки горели зловещим торжеством. В руке он сжимал мой дымящийся номерок "666", который теперь пылал, как уголёк в кузнечном горне.

— Кощеева! — протрубил он так, что у меня задребезжали кости. — Поздравляю! Или соболезную. Смотря с какой стороны посмотреть. Вы зачислены!

Я чуть не подавилась лапкой недогрызанного сверчка.

— Ч-что?! — выдавила я, не веря ушам. — Но монстр! Поющий эликсир! Учебник кричал, что я неуч и еретичка!

— Именно! — Гномомар ткнул горящим номерком мне в грудь. Я отпрыгнула, опасаясь возгорания. — Ваши «достижения» вызвали... Оживлённую дискуссию в приёмной комиссии. Декан Факультета Теней предлагал выдать вас Инквизиции для немедленного сжигания за пропаганду хаоса. Декан Некромантии хотел законсервировать для изучения как уникальный образец магического идиотизма. Но! — Он выдержал паузу, как заправский трагик. — Декан Факультета Огня и Безрассудства, Магнар Огнебородов... Он вас забрал.

«Забрал». Как вещь. Как котёнка из приюта для уличных уродцев. У меня похолодело внутри.

— Факультет чего? — переспросила я, с ужасом вспоминая свою способность поджигать кашу на расстоянии трёх шагов. — Но я... я больше по хаотичным непредсказуемым фокусам... Вроде превращения чайника в таракана...

— Идеально! — просипел Гномомар с каким-то садистским удовольствием. — Огнебородов считает ваш хаос... «Первобытным огнём души». Грубо, неотёсанно, но жарко! Он верит, что из вас выйдет отличный... Ну, или очень яркий... Специалист по контролируемому разрушению. В общем, добро пожаловать в ад, Кощеева. Факультет Огня и Безрассудства — ваш новый дом. Или место казни. Сходите к Огнебородову. Его кабинет — Башня Вечного Пламени. Не заблудитесь. Хотя... — Он злобно усмехнулся, — было бы забавно.

Он швырнул мне в руки уже не дымящийся, а тлеющий номерок "666" — теперь это был мой студенческий билет — и захлопнул дверь. Я стояла, держа раскалённый кусок пергамента, чувствуя, как запах палёной кожи смешивается с ароматом дезинфектанта и отчаяния. Факультет Огня. Вечное Пламя. Безрассудство. Бабуля, я тебе при жизни печеньки воровала? Нет? Тогда почему?!

Башню Вечного Пламени найти было проще простого, её физически невозможно не заметить. Она была похожа на гигантский факел, воткнутый в землю. Из бойниц наверху валил самый настоящий чёрный дым, а у основания пылали газовые горелки размером с паровоз, создавая иллюзию, что башня действительно парит в огне. Воздух дрожал от жара и густого запаха серы и прожаренной плоти. У входа стояли два здоровенных голема из чёрного камня. Один был покрыт свежими ожогами, второй дымился. Они молча пропустили меня внутрь, когда я показала тлеющий билет.

Внутри было жарко. Как в печи. Воздух колыхался от зноя. Стены были покрыты барельефами, изображающими эпичные сцены: маг испепеляет армию орков одним взглядом, маг поджигает море, маг случайно сжигает собственные брови во время медитации. Очень вдохновляюще. Особенно последнее. Кабинет декана находился прямо за дверью с табличкой «Магнар Огнебородов. Вход на свой страх и риск. Огнетушители приветствуются». Я постучала. Тишина. Я постучала сильнее.

— ВОЙТИ! — прогремел голос, напоминающий грохот обвала в угольной шахте.

Я толкнула тяжёлую дверь и едва увернулась от летящего навстречу огненного шара размером с арбуз. Шар врезался в стену напротив, оставив аккуратное чёрное пятно и запах горелой штукатурки.

— Чёртовы сопли! — раздалось из глубины кабинета. — Опять не держит! Седьмая борода за месяц!

За столом, напоминавшим кузнечный горн, сидел... Ну, допустим, декан. Магнар Огнебородов. Он был похож на медведя, которого одели в слишком тесный бархатный халат цвета запёкшейся крови. Его лицо, скрытое густейшей, пышной, огненно-рыжей бородой (к которой он что-то приклеивал), пылало, как раскалённая докрасна болванка. Глаза, маленькие и очень злые, сверкали, как угольки. На столе перед ним дымились какие-то склянки, валялись обгоревшие кисти и стоял маленький, но злобный паяльник.

— А? Кто там? — рявкнул он, не отрываясь от бороды. — Не видишь, человек занят? Борода отвалилась во время вдохновенной лекции о пиромантии как искусстве! Позор!

— Я Кася Кощеева, — пропищала я, прижимаясь к косяку. — Новый студент... Факультета Огня...

Огнебородов поднял на меня взгляд. Его глаза сузились. Он отложил кисть и паяльник.

— Ага! Кощеева! — Он встал, и его фигура заняла полкабинета. — Тот самый хаотичный феномен! Розовый голубь-мутант! Поющая синька! Забористая штука, между прочим. Тридцать три богатыря были рады, впервые за триста лет сходить по бабам. Не обманула синюшная ересь, друг стоит и не падает. Так что, еретичка, спорившая с нашим старикашкой, тебе тут рады! — Он вдруг громко расхохотался. Звук напоминал треск горящих дров. — Ха-ха-ха! Отлично! Именно то, что нужно моему факультету! У нас тут слишком много скучных перфекционистов, которые боятся спалить себе бровь! А ты... Ты дитя стихии! Первобытный огонь! Необузданная мощь!

Часть 1. Глава 4

Глава 1.4. Педагогическая лекция для неудачников: ад в квадрате, или как меня назначили нянькой для адского мажора

Лекция профессора Жигантского закончилась, как и началась — локальным апокалипсисом. На сей раз кто-то из задних рядов, вдохновлённый «успехом» Асмодейского, попытался создать не шар, а огненную бабочку. Получился огнемёт размером с дирижабль. Тушили сие чудо всем потоком, включая профессора, который использовал для этого свой плащ (и теперь отчаянно тушил уже сам плащ). Я сбежала одной из первых, пока меня не обвинили в энергетическом вампиризме или не привлекли к тушению в качестве абсорбента.

Я брела по коридорам «Феникса», чувствуя себя перепачканной сажей не только снаружи, но и внутри. Где спать? Котельная? Подвал? Мысль о том, чтобы заночевать рядом с котлом, который может в любой момент взорваться от чиха студента-алхимика, меня не прельщала. А подвал... Бабка рассказывала страшилки про академические подвалы. Там, по её словам, обитали не только крысы размером с пони, но и забытые эксперименты, жаждущие мести, и призраки провалившихся студентов, скучающие по живой плоти. Ё-моё, выбор как между адом и глубоким адом.

Меня выручил... Вернее, вогнал в ещё больший ступор, всё тот же экзаменатор с подпалёнными бровями. Я почти наткнулась на него в полумраке перехода между Башней Огня и Главным Корпусом. Он сидел на каменной скамье, освещённой тревожным светом магических фонарей в виде плачущих гаргулий, и сосредоточенно поливал огнетушителем свой неоново-синий рукав. Рукав шипел и дымился.

— Кощеева, — вздохнул он не глядя. — Искал тебя, чтобы передать решение комиссии. Дополнительное.

У меня похолодело в животе. Дополнительное решение? Отчисление? Выдача Инквизиции для опытов? Принудительная работа в прачечной, стирка, подпалённые мантии?

— Я... я слушаю, — прошепелявила я.

Он отложил огнетушитель, с трудом отодрав его от рукава (с шипящим звуком оторвался кусок ткани), и протянул мне ещё один тлеющий кусок пергамента. На этот раз он был не просто тёплым, а ощутимо горячим и пах серой.

— Поздравляю, — сказал он без тени радости. — Твою уникальную энергетику решили использовать. Скажем так: на благо академии, или во вред. Смотря с какой стороны посмотреть. Главное — использовать. Тебя назначают наставником.

Я уставилась на пергамент. Слова плясали у меня перед глазами: «Приказ №666/Д. Студент 1 курса Факультета Огня и Безрассудства Кассиопия Кощеева назначается персональным наставником (тьютором) студенту 1 курса Факультета Огня и Безрассудства Ксавье Асмодейскому. Цель: адаптация, коррекция учебного процесса, предотвращение излишнего энтузиазма в применении магических практик». Ниже стояла печать ректора — раскалённая подпись, обжигающая глаза.

— Наставником? — я прочла ещё раз фамилию. — Ксавье... Асмодейскому? Тому самому...?

— Тому самому, — кивнул экзаменатор, снова берясь за огнетушитель. Его рукав снова начал светиться нежным синим светом и тихонько насвистывать мотивчик «Ой, мороз, мороз». — Да. Мажор. Демон. Без блата (блат — это для смертных), но с папиными миллионами и архидемоническими амбициями. Его «энтузиазм» на вчерашнем экзамене по зельеварению привёл к тому, что лаборатория №7 теперь пахнет банановой газировкой и слезами фей, а его сегодняшний «успех» на лекции Жигантского... — он кивнул на свой дымящийся рукав, — хорошо, хоть студент отделался подпалёнными волосами и испорченным характером. Ректор считает, что твой хаос может нейтрализовать его хаос. Или усилить. В любом случае — зрелищно. А академия любит хлеб и зрелища. Если не взрываются фундаментальные башни. Так что, — он встал, отряхивая пепел с колен, — иди знакомься со своим подопечным. Его логово — общежитие «Уголёк». Верхний этаж. Весь. Удачи. Тебе она явно понадобится. Больше, чем огнетушитель. Хотя возьми ещё и огнетушитель.

Он сунул мне в руки тяжёлый, липкий баллон, от которого пахло химией и отчаянием, и побрёл прочь, оставляя за собой синеватую дымку и грустный свист «Ой, мороз, мороз» из своего рукава.

Я стояла, держа в одной руке тлеющий приказ, в другой — огнетушитель, чувствуя себя полнейшей дурой. Наставник? Мне? Той, которая сама едва не спалила лекционный зал на экзамене по теории? Той, у которой нет даже койки? Наставником этому заносчивому Асмодейскому? Красивому, надменному, синерожему, демону-мажору, который явно считал меня тараканом, заползшим в его элитную жизнь? Бабуля, я всё же украла твою заначку под половицей? Признавайся сейчас!

Дорога обратно в «Уголёк» была похожа на путь на эшафот. Огнетушитель оттягивал руку. Приказ «666/Д« жёг пальцы. Мысли путались, как клубок змей после удара током. Как подойти? Что сказать? «Здрасьте, я ваша новая нянька, вот мои рекомендации: создание монстров, похабные частушки и споры с учебниками»? Ё-моё, он меня просто испепелит взглядом. Или настоящим огнём.

В общежитии царил вечерний хаос. По коридору нёсся студент, объятый голубым пламенем и оравший: «Не волнуйтесь, это холодный огонь! Совсем не больно!». Другой пытался приклеить к стене заклинанием оторванную дверь, но вместо этого приклеил к ней себя. Третий жарил на мини-костре сосиски, которые норовили сбежать. Гракл, комендант, сидел за своей конторкой в противогазе и заполнял какие-то бумаги огнеупорными чернилами, периодически брызгая из личного огнетушителя на особо буйных.

— А, Кощеева! — прохрипел он сквозь противогаз, увидев меня. — Нашла где спать? Или пришла сдаться? У нас тут как раз освободилось место в котельной! Студент, который там ночевал, вчера случайно стал невидимкой. Говорит, временно. Но пока не материализовался.

Часть 1. Глава 5

Глава 1.5. Забытый склеп: пыль, слизь и проклятия, или как мы устроили войну с пылевыми ушастиками

Исчез. Растворился. Как пшик от дешёвого дезика. Я стояла у гладкой, вдруг возникшей стены, где секунду назад булькало лавовое джакузи и подмигивали неприличные гобелены, и чувствовала себя полнейшей идиоткой. Мой «подопечный», демон-мажор, которому я должна была «помогать с адаптацией», просто испарился. Без записки. Без «нянька, я в туалет». Просто — фьють. И теперь, если он вздумает поджечь, скажем, библиотеку или случайно открыть портал в измерение вечных зубных болей, виновата буду я! Потому что «наставник». Ё-моё, Кощеева, ты влипла по самые уши. И уши, кажется, тоже начинают дымиться от стресса. Первая мысль — к Граклу. Комендант в противогазе явно знал всё про обитателей своего пылающего ада.

— Сбежал? — Гракл хрипло захохотал, когда я, задыхаясь, доложила ситуацию. Из респиратора повалил едкий дым. — Да он постоянно сбегает! Как только ему что-то не нравится. Как та кошка, только дорогая, вредная и с рогами! Последний раз он портал открыл прямо из деканата, когда Огнебородов попросил его… Тьфу, неважно. Куда сбежал? — Он пожал плечами, брызнув пеной из огнетушителя на студента, который пытался поджечь свой бутерброд для «хрустящей корочки». — Может, в таверну «Пылающий Единорог»? Или в гости к той нимфе с Факультета Водных Глубин? Или… — его бусинки-глазки сузились, — в Склеп.

— В Склеп? — я переспросила, почуяв недоброе.

Склеп в академии магии звучал как «подвал» в бабкиных страшилках — место, куда сбрасывают всё, что слишком опасно, стыдно или просто жалко выкидывать в обычный магический мусоропровод.

— Ага, — кивнул Гракл. — Любит он там копаться. Ищет древние артефакты для своих «экспериментов». В прошлый месяц нашёл там «Бутыль Вечного Ика» и устроил эпидемию среди первокурсников. Хорошо хоть, не «Свиток Вечного Зуда». Так что, если хочешь найти своего драгоценного демонёнка — дерзай. Лестница в подвал за кухней. Только предупреждаю: «Склеп — он живой». И недружелюбный. И пыльный. Очень пыльный.

Спуск в Склеп был похож на погружение в лёгкие древнего, больного дракона. Воздух стал густым, спёртым, пропитанным запахами: пыль веков, гнилой пергамент, засохшие травы, ржавое железо, сладковатый душок разложившейся магии и что-то ещё. Что-то живое и недовольное. Лестница скрипела, ступени местами проваливались, норовя отправить меня в свободное падение в темноту. Стены были покрыты липкой слизью и какими-то пульсирующими грибами, светившимися тусклым зелёным светом. Очень гостеприимно.

И вот он — Склеп. Ёлки-палки. Это был не подвал. Это был гигантский, бесконечный (казалось) зал, забитый до потолка… Всем! Абсолютно всем, что когда-либо считалось мусором в «Пламенном Фениксе». Горы потрёпанных, подпалённых гримуаров, из которых выпадали страницы и норовили укусить за ноги. Сломанные жезлы, искрящиеся остаточной магией и шипящие при приближении. Засохшие компоненты для зелий — корни, которые шевелились, глаза, которые следили, когти, которые царапали воздух. Чучела магических существ, у некоторых не хватало частей тела, а у одного грифона явно была икота. Сундуки, скрипящие и плюющиеся ржавыми гвоздями. Статуи с отбитыми носами, которые фыркали. И везде, везде, везде — ПЫЛЬ. Густая, серая, вездесущая. Она висела в воздухе плотным туманом, оседала на всё мгновенно, лезла в нос, рот, глаза, забивалась под одежду. Она шевелилась.

— Ксав?! — крикнула я, и пыль тут же ринулась мне в глотку, вызвав приступ кашля. — Ксавье Асмодейский! Вы здесь?! Ваш настав… тьфу, Кощеева здесь! Ректор будет недоволен, если вы… Э-э-э… Потеряетесь!

Тишина. Только скрип старых полок, шелест страниц-мутантов, икание грифона и монотонное капанье какой-то липкой субстанции с потолка. Пыль висела в воздухе, как живая завеса. Я пробиралась вглубь, спотыкаясь о сломанный глобус, который заворчал: «Куда прёшь, слепая?», и отпихивая ногой злобную метлу, которая пыталась подмести мои сапоги.

И вдруг шорох. Не такой, как все. Быстрый, множественный. Как будто сотни маленьких лапок забегали по грудам хлама. Я замерла. Пыль передо мной заколыхалась, сформировав уши? Большие, пушистые уши. Потом ещё одни. И ещё. Из пылевого тумана выскочило существо. Размером с крупного хорька. Тельце — комок серой, шевелящейся пыли. Длинные пылевые уши. Круглые глазки-бусинки из чёрного обсидиана. И пушистый пылевой хвостик.

— Кролик? — ахнула я. — Пылевой кролик?

Кролик наклонил голову, его пылевая шкурка заволновалась. Потом он ЧИХНУЛ. Не просто чихнул, а выстрелил сгустком спрессованной пыли и древнего проклятия (я узнала по характерному шипению и запаху тухлых яиц) прямо мне в лицо.

— А-а-а! — я отпрянула, отмахиваясь руками. Проклятие попало в стену, и каменная кладка тут же покрылась узором из язв и стонущих ртов. — Троллиный потрох! Что это?!

Ответом был, целый рой. Из-за разбитого сундука, из-под горы книг, из чрева икающего грифона высыпали десятки, сотни пылевых кроликов! Они прыгали, чихали сгустками пыли и микро-проклятий, грызли всё подряд (метла завизжала особенно пронзительно), и их чёрные глазки-бусинки светились зловещим азартом. Склеп ожил и загудел, как потревоженный улей.

— Ксав! — завопила я, отбиваясь огнетушителем от стаи кроликов, пытавшихся отгрызть пряжку на моём сапоге. — Если вы тут помогите! Или просто крикнете, куда стрелять?!

Ответ пришёл откуда не ждали. Из глубины Склепа, за особенно высокой горой из сломанных магических артефактов, донёсся приглушённый, но знакомый голос, полный холодного бешенства:

Часть 1. Глава 6

Глава 1.6. Кабинет ректора: пыль, угрозы и финансирование ада, или как нас приговорили к дружбе

Вонючая дыра, куда нырнул Ксав, оказалась не выходом, а канализационным стоком академических иллюзий. В прямом смысле. Мы проползли метров десять по узкому, скользкому тоннелю, пахнущему как смесь гнилой капусты, серы и разочарования, прежде чем вывалились в прачечную. Пустую, тёмную, заваленную грудой грязного белья, среди которого выделялись особенно обгоревшие мантии Факультета Огня. Ксав, выбравшись первым, стоял посреди этого великолепия, стряхивая с себя зелёную слизь и пыль с таким выражением лица, будто ему предложили съесть дохлую крысу. Без соли.

— «Выход через сто метров», — передразнила я, вылезая следом и сплёвывая что-то неопознанное и волокнистое. — Ты имел в виду сто метров унижения? Или это была демоническая шутка? «Смертные, посмотрите, как они ползают в дерьме!». Ха-ха, очень смешно.

Ксав обернулся. Его глаза, всё ещё с красным отблеском, метнули в меня молнию чистого презрения. Слизь в его волосах застыла причудливыми сталактитами, делая его похожим на разгневанного болотного духа в дорогой рубашке.

— Это был кратчайший путь из зоны поражения, созданной твоим некомпетентным вмешательством, — прошипел он. Каждая капля зелени на его лице казалась обвинением. — И если бы ты не орала, как раненый тролль, и не мешала мне контролировать «Око Агамота», мы бы вышли через парадный портал! А теперь... — он с отвращением посмотрел на свои запачканные сапоги, — теперь я пахну, как сточная канава после банкета големов. И это тоже на твоей совести, Кощеева.

— На моей?! — я вскипела, забыв про слизь и пыль. — Это ты сбежал! Это твой гоблин ткнул не туда! Это твоя плазма оживила ту пенно-пылевую скульптуру невиданного разврата! Я всего лишь применила огнетушитель! По назначению! В отличие от твоих «контролируемых» вихрей, которые только разозлили кроликов!

Мы стояли друг напротив друга в полумраке прачечной, оба покрытые зелёной тиной и серой пылью, оба пышущие ненавистью и запахом Склепа. Ксав открыл рот, наверняка, чтобы обрушить на меня новый шквал демонической риторики, но тут дверь прачечной со скрипом открылась. На пороге стоял тот самый гоблин из Склепа. Он был ещё более помятый, без очков (одна линза торчала у него из кармана фартука), и держал в трясущихся руках мой огнетушитель. Очищенный и сверкающий.

— С-сэр Асмодейский? М-мисс? — запинаясь, пробормотал он. — Я... я нашёл ваше оружие. И вам передали. — Он протянул огнетушитель мне, как священную реликвию. — Ректор он вас ждёт. Немедленно. Всю троицу. Кабинет. Сейчас. Он... Он не в духе. — Гоблин сглотнул. — Сказал, что «Око Агамота» послало сигнал тревоги прямо в его личные покои. И что фонтан слизи залил его любимый сад ядовитых орхидей. И... — он бросил боязливый взгляд на Ксава, — что если вы не явитесь через пять минут, он пришлёт Инквизицию. С... С особыми полномочиями.

Ксав побледнел. Даже сквозь слой зелени было заметно, как голубой оттенок выцвел. В его глазах мелькнуло нечто, отдалённо напоминающее страх. Нет, скорее, острое нежелание иметь дело с чем-то ещё более неприятным, чем зелёная слизь. Он резко развернулся.

— Ладно, мусорка, — бросил он через плечо, направляясь к двери. — Ты хотела быть моей «наставницей»? Получай. Твоя первая задача — объяснить ректору, почему его орхидеи теперь похожи на вываренный шпинат. Я подумаю, стоит ли тебе за это платить. Хотя сомневаюсь.

Кабинет ректора «Пламенного Феникса» находился на самом верху Главной Башни, откуда открывался вид на все академические владения. Вид, должно быть, был потрясающим. Но войти в сам кабинет было похоже на проникновение в гробницу древнего фараона, который ненавидел посетителей. Воздух был сухим, пыльным и пахнущим ладаном и формалином. Стены были заставлены стеллажами с бесчисленными свитками, фолиантами и хрустальными шарами, в которых клубился туман. Ковры — настолько древние, что казалось, по ним ходили ещё динозавры-маги — поглощали звук шагов. А за массивным столом из чёрного дерева, похожим на саркофаг, сидел Архимаг Морвен.

Если Огнебородов был похож на медведя, то Морвен напоминал высохшую мумию, которую нарядили в роскошную мантию цвета ночной бездны и усадили за стол. Его кожа была пергаментной, желтоватой, плотно обтягивающей кости. Глаза — глубоко посаженные, холодные, пронзительно-голубые — горели нечеловеческим интеллектом и усталостью от всего сущего. На голове — остроконечная шапочка, усыпанная звёздами, которые мерцали настоящим светом. Руки, похожие на скелетированные ветви, лежали на столе, и длинные ногти тихо стучали по дереву. Он не смотрел на нас, когда мы вошли. Он смотрел в маленький хрустальный шар, в котором клубился зелёный туман, и вздыхал так, будто хоронил последнюю надежду.

— Асмодейский. Кощеева. И кто это? — его голос был сухим шелестом пергамента. — Ах да. Лаборант Грымзли. Присаживайтесь. Если найдёте не заражённые слизью поверхности.

Сели мы не сразу. Ксав с брезгливостью осмотрел предложенное кресло (антиквариат, покрытый пылью и, возможно, спорами древних грибов) и предпочёл стоять, демонстративно вытирая сапог о ножку стула. Я плюхнулась на краешек стула, стараясь не касаться спинки. Грымзли-гоблин просто съёжился на полу в углу.

— Итак, — Морвен отложил хрустальный шар, в котором зелёный туман принял форму плачущего цветка. Его ледяные глаза уставились на нас. — Склеп. «Око Агамота». Пылевые кролики-инферно. Тонны... — он содрогнулся, — защитной слизи Глубоководного Пожирателя Грязи, выведенной в прошлом веке и стоившей академии состояния. И, наконец, оживление этого. — Он ткнул иссохшим пальцем в сторону большого зеркала на стене. В нём отражалась не комната, а та самая гудящая пенно-пылевая скульптура неприличного содержания. Она теперь топталась посреди затопленного Склепа, снося остатки полок и чихая кроликами-инферно размером с собаку. — Кто объяснит этот перформанс абсурда? Или мне сразу звонить в Инквизиторскую Тюрьму? У них сегодня акция: «Два демона и одна ведьма — третий бесплатно в котёл»!

Часть 1. Глава 7

Глава 1.7. Первый урок: как не убить друг друга до обеда (неудачно), или почему внутренний дворик теперь называют: «Лягушачьим Болотом»

Утро после Склепа, ректора и приговора к «дружбе» встретило меня стойким запахом серы, зелёной слизи и отчаяния, въевшимся в кожу и волосы. Запах напоминал смесь тухлых яиц, прокисшего болота и безнадёги, въевшейся в поры. Даже три часа под ледяной, как слеза горного духа, струёй в студенческом душе (где какой-то шутник подменил шампунь зельем для роста шерсти — теперь у меня были бакенбарды как у тролля, рыжие и торчащие во все стороны) не помогли. Я пахла поражением. И Ксавом — дорогим дьявольским одеколоном с нотками пепла и запретных специй, который въелся в мою кожу как клеймо.

В общежитии «Уголёк», под улюлюканье подпалённых однокурсников и шипение искр, вылетающих из их обгорелых мантий, мне наконец-то выдали место — каморку в котельной, рядом с котлом, который нервно подрагивал и пускал струйки пара при моём приближении, словно испуганный железный зверь. Рядом мирно висел противогаз предыдущего жильца-невидимки, заляпанный бурыми пятнами неизвестного происхождения. Уютно. Как в Склепе, только теплее и шанс взорваться выше. Воздух гудел от скрытой мощи котла и пах машинным маслом и пылью веков.

Ксав, само собой, не удостоил меня визитом или хотя бы ядовитой запиской, написанной кислотно-зелёными чернилами. Поэтому я, сжимая в потной, липкой от волнения руке расписание (на клочке пергамента, вырванном из чужого конспекта и пахнущем старыми книгами и страхом) и волоча огнетушитель (мой новый, ярко-красный, слегка поцарапанный талисман), отправилась к его «обители» сама. Портал с пульсирующим пламенем и тяжёлым, как занавес в оперном театре преисподней, кровавым занавесом был на месте. Я постучала костяшками пальцев. Тишина, звенящая презрением. Постучала корпусом огнетушителя — глухой металлический стук наполнил коридор. Занавес дёрнулся, как вздрагивающая плоть, и из щели высунулась рука. Без тела. Изящная, бледная, почти прозрачная, с длинными ногтями, цвета старой слоновой кости. Она презрительно махнула, очертив в воздухе холодный полукруг: «Иди уже, надоела». Голос звучал как шелест сухих листьев над могилой.

Внутри всё было по-прежнему: стонущие гобелены с картинами адских извращений, шевелящиеся на стенах, лавовое джакузи (теперь с плавающим апельсином, который орал что-то неприличное пузырящимся баритоном), кальян, извергающий фиолетовый дым, пахнущий гвоздикой и чем-то электрическим. Ксав восседал на своём трон-диване из черного бархата и костей, облачённый в свежую, чёрную как бездна шёлковую рубашку, переливающуюся синевой в складках. Он чистил ногти маленьким кинжалом, пламенеющим холодным синим огнём, оставлявшим на ногте тонкие обугленные полоски. Увидев меня, он лишь поднял бровь, изогнутую как крыло ворона.

— Ты. Опять. И опять воняешь. На этот раз дешёвым зельем и страхом. Прогресс? — он ткнул кинжалом в сторону огнетушителя, синее пламя на миг ярко вспыхнуло. — Принесла своё оружие массового поражения? Планируешь атаковать? Или просто для моральной поддержки? У тебя её, кажется, больше, чем разума.

Его голос был гладким, как обточенный лёд, но с ядовитой крошкой внутри. Я вдохнула поглубже, вспоминая сырую мглу шахт Абсолютной Тьмы и горящий, хищный взгляд демонессы-каннибала. Воздух в комнате был густым и сладковато-едким.

— У нас урок, Асмодейский, — выдавила я, стараясь звучать твёрдо, но голос слегка дрожал. — Согласно приказу ректора и вашему расписанию. Сегодня — диагностика магических способностей. Без «Ока Агамота», пылевых кроликов и слизевых цунами. Просто тест.

Я достала из кармана потрёпанный, замусоленный по краям листок с простыми диагностическими рунами, которые нашла в библиотеке в разделе «Для особо одарённых детей и инвалидов магического восприятия». Руны тускло поблёскивали на пергаменте. Ксав фыркнул, но встал, его тень длинная и угрожающая легла на стену. Его глаза, горящие как угли в пекле, скользнули по листку с таким немым презрением, что руны, кажется, попытались стереться или свернуться от страха.

— «Диагностика»? — он протянул слово как яд, медленный и обжигающий. — Мне? С помощью этих детских каракуль? Кощеева, мои способности диагностировали Архимаги Преисподней на моём первом столетии! Они подтвердили: чистый, неразбавленный потенциал Асмодейской крови! А ты... — он окинул меня взглядом с ног до головы, оценивающим и уничижительным, будто рассматривал странное, не слишком чистое насекомое, — ты предлагаешь мне дурацкие руны? Это как мерить океан чайной ложкой! Унизительно! Тупо!

— По приказу ректора, — упёрлась я, чувствуя, как нарастает знакомое, липкое и горячее чувство хаотичной ярости где-то под ложечкой. — Если не хочешь обратно в Склеп, или к папе и кулинарно-озабоченной невесте, то придётся. Выбираем место. Безопасное. — Я подчеркнула последнее слово, впиваясь в него взглядом. — Где ничего нельзя сжечь, взорвать, оживить или залить слизью.

Ксав задумался на секунду, постукивая обувью с острым носком по полу. Потом его губы растянулись в холодной, как змеиный оскал, улыбке, обнажив чуть слишком острые клыки.

— Безопасное? Знаю такое. Следуй за мной, «наставница». И не отставай. А то потеряешься и устроишь апокалипсис в прачечной. Опять.

Его тон обещал неприятности, но альтернатив не было. «Безопасное место» оказалось Внутренним Двориком Безмолвия. По легенде это был сад для медитации основателей академии. Сейчас он напоминал заброшенное кладбище садовых гномов. Заросшие колючим бурьяном тропинки, полумёртвые кусты, похожие на скелеты, покрытых редкой листвой-тряпьём. Пара каменных скамей, покрытых бархатистым, изумрудным мхом, и древний, иссохший дуб в центре, его ветви, как скрюченные пальцы, тянулись к серому небу. Главное — вокруг на сто метров не было ничего горючего, ценного или живого (кроме упрямого плюща, темно-зелёного и цепкого, ползущего по стене, как змея). Воздух пах сыростью, прелой листвой и полным, тоскливым забвением. Идеально. Тишина стояла гробовая, нарушаемая лишь редким шорохом ветра в сухих листьях дуба.

Часть 2. Глава 1

Часть 2. Битва Хаосов и антигравитационные унижения, или основы магического самосохранения для особо одарённых

Глава 2.1. Лекция по огневым шарам и сожжённым бровям, или факультет теней в ярости

Проснулась я от стука по трубе. Не мелодичного, а такого злобного. Будто гном с похмелья пытался выбить ритм марша смерти по моему черепу. Открыла глаза. Серый рассветный полумрак котельной «Уголька» встретил меня знакомой картиной: горы угля, похожие на спящих троллей, вездесущая сажа, осевшая даже на ресницах, и ведро с ледяной водой вместо умывальника. Пахло гарью, пылью и безнадёгой. Идеальное начало дня для тьютора демонического мажора.

— Кася! Кощеева! — голос Грымзли, гоблина-лаборанта, пролез сквозь щель в двери, смешавшись с запахом подгоревшей репы. — Демон твой опять буянит! В Лазурную Башню шары швыряет! Говорит, «разминается»!

— Ё-моё, — простонала я, зарываясь лицом в подушку, от которой пахло углём и слезами отчаяния. — Который час?

— До лекции Огнебородова полчаса! — запищал Грымзли. — И он велел передать, что, если его «мусорка-наставница» опоздает и осрамит его перед этим «выжившим из ума факельщиком», он лично превратит твою котельную в… в… — Грымзли замялся, подбирая политкорректное слово.

— В общественный туалет для огненных саламандр? — предположила я, отдирая себя от топчана. — Не оригинально. Передай синекожему уроду, что я буду через пять минут. Если он сожжёт Лазурную Башню до моего прихода, его папочка заплатит за ремонт, а не моя бабка. Надеюсь.

Мысль о долгах Кощеевны, тянувшихся за мной мокрым шлейфом проклятия, придала мне адреналина. Я плеснула ледяной воды в лицо (аааа!), отряхнула с халата крупные куски сажи (бесполезно) и выскочила из котельной. Надо было успеть к Факультету Огня и Безрассудства. Наше с Ксавом первое «официальное» учебное мероприятие. Ректор Морвен, эта зловещая мумия в бархате, была неумолима: посещение лекций — обязательный пункт в программе «сделай из демона студента». Провал = Шахты Абсолютной Тьмы для меня. Или брак с демонессой-людоедкой для него. Мотивация, скажу я вам, отличная.

Подбегая к зданию Факультета Огня — приземистой громадине из чёрного вулканического стекла, испещрённой рунами сдерживания и следами былых взрывов, — я увидела Ксава. Он стоял на парадной лестнице, излучая презрение ко всему сущему. Платиновые волосы идеально лежали, голубая кожа отливала перламутром в лучах утреннего солнца (которое, казалось, стеснялось светить рядом с ним). Его серые глаза холодно скользнули по мне, от сапог, покрытых угольной пылью, до спутанных соломенных волос.

— Опоздала на три минуты и сорок семь секунд, Кощеева, — произнёс он, не утруждая себя приветствием. Его голос был низким, бархатистым и насквозь ядовитым. — И выглядишь предсказуемо. Как выброшенный веник после уборки кухни у троллей.

— Рада видеть тебя живым и невредимым, Ксав, — процедила я, пытаясь отряхнуть мантию. Сажа лишь въелась глубже. — Слышала, разминался? Лазурная Башня ещё цела?

Он презрительно фыркнул.

— Эта картонная игрушка? Пожалел. Скучно. Огнебородов, говорят, фанатик. Надеюсь, он хоть немного развлечёт меня. А ты… — он окинул меня оценивающим взглядом, — просто постарайся не чихнуть в неподходящий момент. Твой хаос пахнет дешёвым фейерверком и отчаянием. Неприлично.

Прежде чем я успела придумать достойный ответ (что-то связанное с его лавовым джакузи и вероятностью его внезапного затвердевания), массивные двери из обсидиана распахнулись, и нас втянуло внутрь волной тепла и запаха озона. Аудитория напоминала амфитеатр древнего Колизея, но вместо песка внизу была выжженная площадка, окружённая мощными защитными барьерами. Скамьи поднимались вверх уступами, и они уже были забиты студентами. Преобладали огненные элементали, парни с красной кожей и дымящимися волосами, пара суровых магмов, похожих на ожившие скалы, и даже несколько человекоподобных существ в огнеупорных мантиях. Все смотрели на нас. На Ксава — с опаской и любопытством, на меня — с откровенным недоумением и насмешкой. Шёпот: «Это тот… Асмодейский?», «А это что? Его прислуга?», «Смотри, билет 666 у неё на груди!», «Ёлки-иголки, неужели та самая Кощеева? Хаосом пахнет за версту…»

Мы заняли места в самом конце, подальше от любопытных глаз. Я попыталась слиться со стеной. Ксав же развалился на скамье с видом короля, снизошедшего до посещения балагана. На сцену-арену вышел Декан.

Профессор Игнатий Огнебородов оправдывал свою фамилию. Рыжая борода, похожая на клок пламени, доставала ему почти до пояса. Глаза горели фанатичным огнём из-под густых, опалённых на концах бровей. Он был облачён не в мантию, а во что-то среднее между кожаным фартуком кузнеца и доспехами гладиатора. В руке он сжимал посох, увенчанный раскалённым докрасна кристаллом.

— Студенты! Огнепоклонники! Потомки драконов и вулканов! — его голос гремел, как извержение, заставляя дребезжать стёкла в высоких окнах. — Сегодня мы погрузимся в святая святых, в основу основ! В чистую, необузданную, преобразующую силу огня!

Он взмахнул посохом. Над его ладонью вспыхнул шар пламени размером с арбуз. Он был ослепительно-белым в центре, переходя в золотой, оранжевый и алый по краям. Жар волной накатил даже на наши задние ряды.

— Огонь! — продолжал греметь Огнебородов, жонглируя шаром, как циркач. — Это не просто стихия! Это дух! Это воля! Это очищение через уничтожение! Забудьте о ваших жалких «щиточках» и «контролируемых вспышках»! Настоящий Огонь рвётся на свободу! Он жаждет пространства! Разрушения! Триумфа!

Часть 2. Глава 2

Глава 2.2. Щит? Нет, не слышал, или как мы повесили под потолком

Тишина в кабинете ректора Морвен была гуще заплесневелого гроба и холоднее ледяного дыхания лича. Мумия в бархатной мантии сидела за массивным дубовым столом (покрытым слоем вековой пыли, как и всё остальное в этой комнате, включая, подозреваю, самого ректора). Его высохшие пальцы, больше похожие на скрюченные корни, барабанили по столешнице. Каждый удар отдавался в моих висках предвестником Шахт Абсолютной Тьмы. Ксав стоял рядом, разглядывая потолок с видом человека, подсчитывающего, сколько ангелов поместится на остриё иглы. Или, скорее, сколько демонов он сможет туда отправить за один раз.

— Кощеева, — проскрипел Морвен. Голос был сухим, как перекати-поле по асфальту ада. — Объясните. Объясните мне, как за одну лекцию ваш питомец умудрился уничтожить историческую колонну эпохи Первых Архимагов (восстановление — 500 000 золотых драконов), опалить брови декану Факультета Теней (моральный ущерб и угроза тотальной мести — бесценно), вызвать структурные повреждения аудитории Огня (риск обрушения — 50/50) и спровоцировать межфакультетскую войну, которая может закончиться отменой финансирования всей академии?!

Я попыталась сглотнуть, но горло пересохло, будто я неделю жевала песок.

— Это был… Э-э-э… Педагогический эксперимент нашего декана, господин ректор? — выдавила я. — Демонстрация неконтролируемой мощи? В рамках программы магического самосохранения? Для осознания последствий?

Ксав фыркнул, не отрывая взгляда от потолка.

— Эксперимент удался, — буркнул он. — Последствия осознаны. Особенно деканом тенюков. Его лицо без бровей — шедевр абстрактного ужаса. Почти как твоё тряпьё, Кощеева.

— Молчать, Асмодейский! — Морвен ударил кулаком по столу. Облако пыли взметнулось к потолку, заставив меня чихнуть. Хаос в груди встрепенулся радостно. Не сейчас! — Ректор повернул свою закутанную в погребальные пелены голову ко мне. — Ваша «программа» похожа на попытку научить саламандру водить дилижанс по пороховому складу! Слепого и глухого! Без рук! И вы тот самый слепой кучер с зажжённым факелом! Долги Кощеевны кажутся мне теперь смешной мелочью на фоне того, что вы натворили!

Мысль о долгах бабки, которые могли бы уменьшиться, если бы не этот синерожий кошмар из адской бездны, кольнула острее угрозы Шахт.

— Мы исправимся, господин ректор! — пообещала я с энтузиазмом загнанной в угол крысы. — Следующее занятие будет контрастным! Оборона! Защита! Щиты! Никаких шаров, взрывов и опалённых бровей! Только мирный, контролируемый барьер!

— Щиты? — Ксав, наконец, опустил взгляд на меня. В его серых глазах читалась неподдельная скука, смешанная с брезгливостью. — Ты собираешься учить меня прятаться за цветными пузырями? Как трусливый маг-недоучка? Я — Асмодейский! Моя защита — это нападение, стирающее угрозу в пыль! Или в дым, как в случае с бровями.

— Ваша защита, Асмодейский, — прошипел Морвен, — это пока что гарантированный билет в лапы демонессы Люциндры Клыкастой! Или ты предпочитаешь Шахты? — он повернулся ко мне. — Кощеева. «Безопасное» место. Базовый щит. Если он хоть чихнёт в сторону разрушения… — Ректор недоговорил, но смысл висел в пыльном воздухе тяжелее свинцового саркофага. — Отчёт! Завтра. Утром. Или… — Он многозначительно поскрёб ногтем по столу, оставляя глубокую борозду в вековом дубе. И в моей душе.

Мы вышли из кабинета, и я прислонилась к холодной каменной стене коридора. Сердце колотилось, как пойманная в мышеловку птица.

— Щиты, — пробормотал Ксав, разглядывая свои идеально ухоженные ногти. — Это новый уровень унижения. Я лучше поцелую голого гремлина.

— Ты чуть не отправил декана Теней в царство мрака без бровей! — напомнила я, пытаясь собрать остатки достоинства. — И если ты не хочешь жениться на той Люциндре… Тебе придётся хотя бы сделать вид, что ты способен на что-то кроме тотального разрушения!

— Люциндру я предпочту твоим жалким щитам, — парировал он. — У неё хоть чувство юмора есть. И она умеет готовить… Особенно гостей. Но ладно, — он тяжело вздохнул, как страдалец, соглашающийся на пытку. — Покажи мне свои пузыри, мусорка. Надеюсь, это будет хоть немного весело. Хотя глядя на тебя, сомневаюсь.

Безопасное место. Ректор сказал «безопасное». В академии «Пламенный Феникс» — это понятие относительное, как честность у гоблинов на аукционе. Я выбрала «Внутренний Дворик Безмолвия». Звучало многообещающе: тихий, замкнутый дворик с высокими стенами, заросший каким-то вечнозелёным, но явно магическим плющом цвета заплесневелой меди. Лягушки уже практически сбежали, болото высохло, травка появилась, можно и вернуться. Посредине — небольшой фонтанчик, из которого сочилась не вода, а густая, блестящая, похожая на ртуть субстанция, тихо булькавшая и испускающая слабые фиолетовые искры. Надпись на арке гласила: «Здесь отдыхают Силы. И студенты. Тише. Или будет хуже». Идеально. Ни души. Только мы, плющ, странный фонтан, редкое «Ква!» надежда на чудо.

— Вот, — я указала на расчищенную после нашего прошлого занятия. — Безлюдно. Защищено стенами. Даже плющ выглядит сонным и не пострадавшим. Начнём с самого простого. Однослойный магический барьер. Базовый щит.

Ксав осмотрелся с выражением глубокого презрения.

— «Безмолвие»? Слышишь этот жалкий бульк? Это не сила отдыхает, это тошнит магический фундамент академии. И этот плющ… — он ткнул пальцем в ближайшую ветку. Плющ мгновенно съёжился и зашипел, выпустив облачко едкого зелёного дыма. — …явно питается глупыми студентами. «Безопасно». Как сидеть на бочке с порохом с зажжённой свечой в… Ну, ты поняла.

Часть 2. Глава 3

Глава 2.3. Библиотечные ужасы: големы, запреты и Ксав-артефакт

После «успешного» освоения щитов (читай: унизительного визионерства под потолком и спасения гоблинским пылесосом) ректор Морвен встретил мой отчёт ледяным молчанием, прерываемым лишь скрипом его суставов. «Награда» была предсказуемо адской: штраф в размере «сто часов общественно полезного хаос сдерживания» (читай: уборки) и рекомендация. Нежная, как удар костяной рукой по лицу.

— Кощеева, — проскрипел тот, протягивая мне пыльный свиток, пахнущий нафталином и отчаянием. — Ваши педагогические методы напоминают попытку затушить Везувий чайной ложкой. Но даже в вашем слепом метании есть зерно истины. Вы спровоцировали Асмодейского на создание пространственной аномалии. Примитивное, нестабильное, но взаимодействие. Значит, он способен на большее, чем сжигать брови. Ищите ключ. Ключ к его мотивации. Или к его страху. Что держит его здесь, кроме угрозы женитьбы? Что он хочет найти? Или избежать? Узнайте. И используйте. Или Шахты узнают вкус ваших костей.

Идея была, как ни странно, не лишена зловещего смысла. Ксав явно непросто отбывал отпуск в академии. Его высокомерие скрывало что-то острое. Жгучее. Как его адский шар. И страх перед Люциндрой был слишком примитивен для двухсотлетнего полудемона. Нужна была информация. Глубокая. Тёмная. Та, что спрятана за семью печатями. Или, в нашем случае, за спиной строгого библиотекаря в «Хранилище Пыльных Истин» — главной библиотеке «Пламенного Феникса». Уговорить Ксава пойти в библиотеку, было равносильно попросить саламандру принять ледяную ванну.

— Библиотека? — он посмотрел на меня, как на предложение добровольно посетить выставку гоблинского макраме. — Ты решила окончательно добить мой интеллект? Там пахнет тленом, плесенью и глупостью законспектированных поколений неудачников. Я предпочту почитать выражения лиц моих врагов, когда я обращаю их замки в лужу лавы. Это куда информативнее.

— Твой страх перед Люциндрой слишком общий, — парировала я, размахивая свитком Морвена как щитом. — Мы утонем в слухах и сплетнях. Там, — я указала в сторону гигантского, мрачного здания библиотеки, напоминавшего спящего каменного дракона, — лежат архивы. Договоры. Родословные. Проклятия. Может, есть лазейка? Может, её можно задобрить? Или найти её слабость? Или хотя бы узнать, почему она так хочет именно тебя? Может, ты ей должен? Или ты ей родственник? Дальний, но всё же… — Я сделала многозначительную паузу.

Тактика сработала. Лицо Ксава исказилось гримасой чистейшего отвращения, смешанного с проблеском любопытства.

— Родственник?! — он прошипел, и в его глазах мелькнула настоящая искра страха. — Эта сущность?! Кощеева, если ты хоть намекаешь… Я лучше сам сожгу свои демонические корни дотла! Ладно, — он резко махнул рукой. — Покажи мне эту свалку знаний. Но если я увижу хоть одного восторженного ботаника с очками или услышу шёпот «шшшш»… Я превращу этот «храм» в открытый планетарий. С видом на Измерение Вечной Агонии.

Библиотека «Пыльные Истины» встретила нас так, как и ожидалось: гробовой тишиной, нарушаемой лишь шелестом страниц, далёкими шагами и всепроникающим запахом старой бумаги, кожи и чего-то ещё, неуловимо пыльного и вечного. Высоченные потолки терялись в полумраке, поддерживаемые колоннами, вырезанными в виде задумчивых каменных стражей. Бесконечные ряды стеллажей уходили в темноту, как лабиринт Минотавра, только вместо быка — риск навсегда заблудиться в разделе «Теоретическая Некромантия для Начинающих». Воздух висел тяжёлый, насыщенный магией запретов и древних заклятий охраны.

Нас встретил Библиотекарь. Мастер Аргиллит. Существо, казавшееся высеченным из того же камня, что и стеллажи. Высокий, худой до неестественности, в мантии цвета заплесневелого гриба. Его лицо было бледным и абсолютно неподвижным, будто маска. Только глаза, маленькие и невероятно острые, как булавки, за стёклами толстенных очков, выдавали живой (хотя и явно недружелюбный) разум. Он скользнул взглядом, по моему оборванками виду и билету №666, потом по безупречному, но смертельно скучающему Ксаву. Его тонкие губы сложились в едва заметную гримасу неодобрения.

— Кассиопия Кощеева. Билет 666. Факультет… — он заглянул в огромный фолиант на стойке, — …Огня и Безрассудства. О. — Его интонация сделала эту букву звуком похоронного колокола. — И гость? — Он уставился на Ксава, который рассматривал потолок, явно оценивая его прочность для очередного портала.

— Ксавье Асмодейский, — представился Ксав, не удостоив библиотекаря взглядом. — Не гость. Несчастная жертва педагогического эксперимента. Ищу способ избежать неприятного семейного мероприятия. В ваших архивах.

Аргиллит медленно моргнул. Казалось, его веки двигались с трудом, как заржавевшие ставни.

— Асмодейский, — произнёс он, будто пробуя слово на вкус и находя его горьким. — Клан. Отдел Генеалогии Демонических Династий. Сектор «А». Полка 13. Свиток 666. — Он указал длинным, костлявым пальцем куда-то вглубь бесконечных рядов. — Доступ ограничен. Только для старших курсов магической теологии и утверждённых исследователей. Вы не утверждены.

— Утверждение — понятие растяжимое, — парировал Ксав, наконец опустив на него свой ледяной взгляд. — Как и ваши правила. Я утверждаю, что мне нужно это знать. Моё утверждение весомее. Особенно для состояния ваших стеллажей.

В воздухе запахло серой. Библиотекарь Аргиллит не дрогнул. Он лишь поправил очки.

— Угрозы в стенах Хранилища Пыльных Истин караются пылью, — сказал он тихо, но так, что мурашки побежали у меня по спине. — Вечной. Оседающей в лёгких. И на душе. Ваш запрос отклонён. Ознакомьтесь с общедоступными энциклопедиями в зале «А». Там есть прекрасная статья «Демонические брачные обычаи: краткий обзор для нетерпеливых». С иллюстрациями.