Катюша

Глава 1.1.

Мне снова прийти бы ко входу в родимый дом. Я хочу возвратиться, и нет предо мной дорог!
— отрывок из 14-го стихотворения «Всё, что ушло отчуждается с каждым днём». ((«19 древних стихотворений» (3 в.до н.э. — 3 в.н.э.) Династия Цинь))

***

Пламя казалось живым. Словно хищный и голодный зверь, оно ползало по стенам, пожирало занавески, облизывало окна, забиралось на потолок. Из-за едкого дыма слезились глаза. Запах горелого пластика сдавливал горло и проникал в лёгкие. Сознание обволакивала пелена страха.

— Маша! Маша! — Катя бегала по дому, кричала, стараясь дышать через мокрое полотенце.

— А-а… А-а…

Она бросилась на звуки и оказалась в спальне родителей. Там, забившись за комод и прижав к себе окровавленные коленки, сидела её сестрёнка.

— Маша, не бойся, я здесь, — Катя сразу же отдала мокрое полотенце сестре, закрыла ей лицо так, что остались только огромные испуганные глазища и измазанный пеплом лоб. — Хватайся.

Маленькие ручки обхватили шею, больно прихватив косу. Сестрёнка тихо подвывала на одной ноте, прижимаясь крепче. Катя стиснула зубы и побежала к выходу, ей было очень страшно. Наверное, если бы не Маша, она не смогла бы сдвинуться с места, но приходилось бежать, уворачиваясь от языков пламени и падающих со стен картин. Полыхала мебель, плавились украшения, развешанные в честь её восемнадцатилетия. Прошло всего-то два дня, не успели снять. Воздушные шары с шутливыми надписями давно бесследно исчезли, мягкие игрушки, подаренные подругами, превратились в горки горячего пепла. Катя толкнула плечом дверь и выскочила во двор. Прохладный ночной воздух вроде принёс облегчение, но вырвавшийся кашель больно расцарапал горло. Маша сползла с рук на землю и тоже зашлась в сильном кашле.

Похоже, все жители дачного посёлка уже были здесь. Лохматые и встревоженные, в накинутых наспех одеждах, они с тревогой смотрели на горящий дом. Мужчины бегали с вёдрами и поливали деревянный забор, чтобы пламя не перекинулось на соседние строения. Женщина в длинном тёплом халате дрожащими руками попыталась куда-то позвонить, но тоже закашлялась от едкого дыма и густого запаха гари.
Увидев выскочивших из огня девочек, она схватила Машу и поволокла подальше от опасного места:
— Пойдём, быстрее! Сейчас пожарных вызовем!
— Ката, Ката, Ката! — Маша обернулась и позвала сестру.

— Чего, Машуль? Ты чего? — с большим трудом смогла произнести Катя, даже не добавив привычного «я не Ката, а Катя!».

— Ката, там Уська! — маленький пальчик показывал на дом. — Там Уська, Ката! — девочка беспокоилась о кошке, оставленной дома.

— Ты иди с тётей, Маша, я скоро вас догоню. Поняла?

Кажется, слова, что она произнесла, забрали у неё последние силы, к тому же сильно разболелась голова.

Маленькая девочка кивнула и засунула в рот большой палец, она всегда так делала, когда волновалась. В это раз у Кати не было сил делать замечание. Она бросила взгляд на сестру и побрела назад. Почему-то никто не обращал на неё внимания.

Надрывно дыша, она остановилась перед домом. Из двери и окон вырывались языки пламени. Хотелось верить, что кошка успела убежать. Она сделала шаг назад, собираясь уйти, но прежде чем успела повернуться, увидела, как на неё со страшным треском и гулом съезжает горящая крыша…

1.2.

Было легко. Она ощущала себя чем-то маленьким и невесомым. Вокруг, куда ни глянь, чернота. Густая, бархатная, и совсем не страшная. Нет, страха не было. Сейчас ей нужно было лететь прямо по тёмному туннелю. Лети себе, и всё. Она попробовала остановиться или хотя бы снизить скорость — управлять собой не получалось! Но почему, ведь раньше всё было по-другому? Она была не маленьким сгустком, а большим, настоящим человеком. Что же произошло? Движение не замедлялось, наоборот, увеличивалось. Или это падение? Ей показалось, что на чёрных стенах замелькали языки пламени, и она вспомнила. Пожар. Сестра. Страшная боль. Получается, она погибла. А как же её семья?

Воспоминания сбивались. Иногда ей казалось, что жизнь в теле человека это просто сон или фантазия. Может быть, её полёт длился уже очень и очень много лет, вот она и начала придумывать разные истории? Но откуда она знает о людях? Тревога нарастала, впереди забрезжил свет, и она запаниковала. Что там? Свет становился ярче и вскоре окружил её. Чёрный тоннель исчез. Она выскочила из него на огромной скорости и зависла в воздухе, осматриваясь.

Невероятных размеров огромная пещера с гладкими, отполированными стенами. Приглушённый свет с яркими серебристыми вкраплениями лился откуда-то сверху из далёкой выси и заполнял воздух, придавая окружающему пространству сказочный вид. И правда, как в сказке, ведь не бывает в обычной жизни таких высоких стен, когда не видно ни потолка, ни пола. И не бывает в стенах таких одинаковых круглых отверстий, да ещё и расположенных стройными рядами.

Она замерла от страха и поджала длинный прозрачный хвост, когда поняла, что около этих отверстий происходит движение. Как же сразу не заметила-то? Внутренняя дрожь набирала обороты, когда она рассмотрела прозрачные сгустки, которые вылетали из одних отверстий и залетали в другие. Некоторые быстро, словно серебристые росчерки, некоторые — неспешно, вальяжно, словно они на светской прогулке. А некоторые вообще улетали в стороны и исчезали за поворотами.

Любопытство пересилило, и она подалась вперёд. В её теле что-то заискрилось, затренькало — у неё появилась голова, шея и две руки. Она поднесла к лицу руки и с восторгом наблюдала, как с каждым новым треньканьем у неё появляются пальцы, как у настоящего человека. Немного огорчало, что тело оставалось прозрачным, но всё же так лучше, теперь можно было грести руками, будто в бассейне. Длинный хвост помогал передвижению, и вскоре получилось добраться до того места, откуда виднелись повороты. Влево и вправо вело множество коридоров, но два из них были самыми широкими и странными. Тот, что слева — утопал во тьме, тот, что справа был залит ярким чистым светом.

Она даже прикусила полупрозрачный палец в нетерпении, задумавшись куда бы ей полететь для начала. Белый свет манил, но большинство сгустков залетали в серые дыры или направлялись в сторону черноты.
Через мгновение она уже забыла о своём любопытстве, потому что из-за поворота появился призрак! Страшный прозрачный старик, с бородой и длинным хвостом!
— Ну надо же! Какая прекрасная новость!
Его голос прозвучал громче, чем обвал в горах. Или ей так показалось на фоне царившей в пещере тишины?
Она испугалась и поплыла. Быстро, быстро! Задышала часто, с каждым вдохом из горла вырывался писк. Ей казалось, что она уже оторвалась от него, залетела высоко наверх. Здесь в сером мареве призрак ни за что не сможет найти её. Рядом снова замелькали странные дыры в стене. Она уже хотела залететь в одну из них и там укрыться от страшного старика, когда вдруг из ниоткуда возник полупрозрачный хлыст. Он со свистом рассёк воздух и обвил её маленькое тельце. Как она ни пыталась высвободиться, как ни вырывалась, ничего не получилось. С невероятной силой её потянуло вниз, и вскоре она уже всматривалась в тёмные глаза. Паника достигла предела, она готова была кричать, что было сил, звать на помощь. Хотела царапаться и кусаться, пытаясь спастись, но взгляд зацепился за лучики морщинок около странных глаз, за добрую улыбку. Она ещё пару раз пискнула по инерции и судорожно сглотнула, успокаиваясь после истерики. Призрак не собирался её есть, он только рассматривал, изучал, будто заглядывая в самую суть. Его чёрные зрачки то увеличивались, то уменьшались, а то и вовсе вытягивались в длинную тонкую полоску.
— Так ты ещё маленькая совсем, — произнёс наконец он. Его голос оказался вполне располагающим. — Ну здравствуй, будущая хранительница!
Ей хотелось возмутиться, ничего она не маленькая, восемнадцать исполнилось два дня назад! Но призрак сказал что-то странное про неё.
— Здравствуйте, дедушка! Почему я будущая хранительница? — сама удивилась, как звонко и пискляво прозвучал её голос. Схватилась за горло и попыталась вспомнить, как она разговаривала, когда была человеком.
— Ничего, научишься, — призрак добродушно похлопал её по полупрозрачному плечу. — И голосом управлять, и телом. Только видишь ли, получается... — он задумался и отвёл от нее взгляд. — Что же с тобой делать? Ладно, — встрепенулся и полетел влево. — Можешь звать меня дедушка Сум, я пока тебе тут покажу что да как, расскажу немного, а там может и решение сыщется. Мы сейчас в зале с серыми мирами. После жизни сущности меняют мир, и куда они полетят зависит от разных вещей. Получается, если уж грешили сильно — значит в чёрные, искупить вину значит. Бывает, опять в серый летят, таких большинство. Ну а в белый мир меньше всего... Но всё равно не так и мало. Разумные заслуживают белый мир жизнью праведной или подвигами... Да... Это... Потом разберешься уже подробнее. А мы хранители, получается.
— А где?.. — она огляделась, надеясь увидеть ещё кого-нибудь.
— Где их носит? — старик сверкнул глазами и скривился, раздувая ноздри. — Все на заданиях, понимаешь! Отправляются, получается, в чадящий мир, исправляют всё, жду их тут, жду, а их нету! Никого! Мир спокоен! А они не здесь! Развлекаются все! А я тут один, безвылазно, между прочим! У меня от этих пещерных сквозняков уже артрит начался! И этот... как его... склероз! То есть хотел сказать, артроз... наверное! Я весь больной, старый уставший хранитель, а эти... десять демонов им в глотки... развлекаются там... без меня! Ладно, надо успокоиться! — старик схватился за поясницу и завис в воздухе.
Катя после такой непонятной, но очень проникновенной речи бессмысленно поморгала, а когда опомнилась, попробовала освободиться от аркана. Ничего не получалось, полупрозрачные нити держали крепко.
— Дедушка Сум, может вы отвяжете меня?
— Нет, маленькая хранительница, не могу, — мрачно произнёс призрак. — Ты можешь убежать от меня в какой-нибудь мир. Как я тебя найду? — густые белые брови взметнулись вверх. — Мне потом ждать, когда ты заявишься, могу не успеть перехватить, скроешься. А как зовут тебя, деточка?
— Меня зовут Катя, и я не маленькая, мне уже восемнадцать лет. Почему вы вообще решили, что я какая-то там хранительница?
Призрак иронично хмыкнул:
— Не маленькая, цельных восемнадцать годков, ишь ты! Ну да ладно, раз считаешь себя взрослой. Такие сущности, как ты, могут выбирать любой мир для жизни и к тому же помнят все прошлые воплощения, но ты всё же совсем кроха, тебе бы пожить ещё.
— Так отпустите меня, дедушка, — Катя даже приподнялась на хвосте, заглядывая в большие глаза призрака.
— Не могу, — он тяжело вздохнул, — мне нужны помощники. Ой, подожди-ка, что тут у нас? Серый мир чадит!
Он помчался к стене и потащил её за собой.
Из одного круглого отверстия тонкой струйкой вился густой серый дым.
— Что это? — удивилась Катя, когда подлетела ближе.
— Мир просит помощи, — пояснил старик. — Обычно нам нельзя вмешиваться, но иногда они сами просят. Это значит, что надо кого-то спасти, значит смерть этого кого-то принесёт миру много беды в будущем. Ну... примерно так... Разные причины могут быть, — он протянул руку, и дымный шлейф окутал её, не улетая, а всё плотнее и плотнее наворачиваясь на конечность. Показалось, что это и не дым вовсе, а разумное существо, которое рассказывает старику свою историю. — Я всё понял, — старый признак тряхнул рукой и повернулся к Кате. — А вот сейчас и отправишься, и жизнь проживёшь, и поможешь.
— Что? Но как?
— Надеюсь, ты справишься, — кивнул старик. — Обо мне ты пока забудешь. Живи спокойно!
Катя почувствовала, как ослабла нить, огромный призрачный хвост схватил её, как мелкого котёнка, и швырнул в круглый тоннель.

1.3.

Окажи дьяволу услугу, и в знак благодарности он отведёт тебя в страну тьмы. (с)

Холодно… И мокро… Она открыла глаза и сразу подняла голову. Она лежала на размокшей земле, сверху капал мелкий, холодный дождь. Огляделась — вокруг лес с редкими деревьями, и никого. Грязь. Слякоть. Холодно. Темно. Вскочила с земли, обняла себя за плечи и побежала под крону ближайшего дерева. В голове — пустота. Где она? Кто она? Почему босая? Что за странная одежда, вроде пижамы, сшита из грубой ткани и похожа на лохмотья?

Рассмотрела волосы — длинные, тёмные, грязные, запутанные. Попробовала расчесать их пальцами — бесполезно, такие колтуны не распутать никогда. Рассмотрела свои руки — тонкие, пальцы длинные, с грязными обломанными ногтями. Повсюду на руках и ногах царапины и синяки. Она падала или её били?

Прислонилась к стволу дерева и закрыла глаза, снова обняв себя. Медленно, будто нехотя, со скрипом, в голове стали возникать воспоминания, но неясные, мимолётные. Мелькали образы, но поймать ничего не удавалось, лишь отчётливо слышался детский голос: «Ката! Ката! Ката!». Это её имя? Да, её зовут Катя! Но кто-то называет её Ката. Кто?

Она сидела, не зная, что делать, куда идти. Живот сводило от голода, а перед глазами плясали чёрные мошки — слабость чувствовалась во всём теле. Кажется, она очень давно не ела, а дождь и запах мокрой листвы только распалял аппетит.

Под мерные звуки капель она задремала. Разбудили её чавкающие звуки лошадиных копыт, месивших грязь. По размытой дождём дороге ехал всадник. Конь шёл медленно, может, тоже дремал вместе с хозяином. Остановившись, конь всхрапнул, наверное, заснул. Его хозяин проснулся, недовольный остановкой. Немного рассеянно посмотрел по сторонам, тронул поводья и только потом увидел её. Несколько мгновений присматривался и протянул руку.

Пойти к незнакомцу или остаться тут в неизвестности? Страшно и то, и другое. Катя поднялась, медленно приблизилась к всаднику и задрала голову. Дождь и плащ с глубоким капюшоном мешали рассмотреть мужчину, но тот и не собирался задерживаться, он живо потянул её вверх и усадил впереди себя. Укрытая плотным плащом, она пригрелась и крепко заснула.

Пробуждение было болезненным. Просто в какой-то миг они вдвоём полетели вниз. И если она, приземлившись на землю, чуть не плакала, потирая ушибленное место, то мужчина, кажется, и не заметил падения. Он только устроился поудобнее и громко захрапел, пугая звуками мелких птиц.

Катя перестала шипеть от боли и осмотрелась. Они остановились в поле с высокой и сочной травой. Светало. Раскрашивая брюшки облаков, поднималось солнце.

Конь спокойно жевал траву, так вот почему он их сбросил, захотел кушать. Она тоже не отказалась бы чего-нибудь поесть. Вокруг росли кусты с яркими красными ягодами, на вид красивые. Есть хотелось так сильно, что сейчас она была готова жевать даже ветки, что уж говорить про такие сочные, спелые ягоды. Конечно, она съела всё, до чего смогла дотянуться. Желудок немного притих и перестал возмущаться, хотя говорить о сытости не приходилось. Она сходила по нужде и вернулась к мужчине.

Тот спал, как убитый, продолжая самозабвенно храпеть. Она посмотрела на его сумку и очень понадеялась, что там есть еда. Представила, как мужчина проснётся, увидит её, всю такую мокрую и голодную, засуетится и достанет свои припасы. Хотелось чего-нибудь сытного. Мяса, например, или сыра с хлебом.

Перед глазами всплыла картинка, как перед ней ставят тарелку с бутербродами и кружку с горячим какао. М-м… От этих странных воспоминаний у неё потекли слюнки. От горячего она точно не отказалась бы, и от сухой одежды. Эта тряпка, что сейчас на ней, неприятно прилипала к телу.

Ничего, скоро мужчина проснётся и позаботится о ней. Довезёт куда-нибудь, а потом позвонит её маме. Мама? У неё есть мама! Да, она работает врачом! Больше вспомнить ничего не удалось, нужен наверное номер телефона и адрес. Какой адрес? Название города? Она не помнила. Ничего, вот проснётся этот человек и разберётся. Но когда же он проснётся?

Она подкралась к нему поближе. Странная одежда. Низ плаща, рубахи и брюк просто отрезаны, не подшиты. Голова повязана платком с обтрёпанными краями. Сапоги тоже странные, непривычная глазу обувь, из натуральной кожи, но всё вкривь и вкось.

Наблюдения были прерваны низким утробным рычанием. Из кустов спокойной уверенной поступью вышел зверь, похожий на волка, только крупнее и уродливее. Хищник оскалил клыки и тихо рыкнул. Катя расширила от ужаса глаза, думая, что делать. Убежать от волка невозможно, да и нельзя оставлять человека на растерзание, поэтому она набросилась на спящего всем своим цыплячьим весом и принялась трясти его так сильно, что почувствовала боль в руках.

— Дядь, эй, проснитесь, тут волк! Проснитесь! — от страха в горле пересохло, волк стоял в нескольких шагах от них и наверняка решал, кто из этих двоих будет первым на завтрак. А ещё поглядывал на лошадь, и та, заметив это, истошно заржала. — Ну же, проснитесь!

Волк припал к земле и прыгнул. Катя вскрикнула, именно в этот момент и проснулся мужчина. Он с лёгкостью сбросил её с себя, даже, кажется, не особо заметив. Вид бегущего к нему зверя нисколько не испугал его. Он спокойно двинулся вперёд, принимая боевую стойку, в его руке блеснуло лезвие ножа. Как только зверь приблизился, мужчина резко ушёл влево, сильным ударом пробивая хищнику в глаз. От удара волк отчаянно заскулил и завалился назад. Пара хриплых вдохов, и зверь затих. Мужчина вытер лезвие о шкуру убитого хищника и недовольно поморщился.

От увиденного у Кати перехватило дух. Это было красиво и страшно одновременно. В каждом движении животного чувствовалась мощь, сила дикого зверя, но и человек оказался не слаб. Уверенными, отточенными движениями он убил такого сильного противника.
Стало страшно, и она попятилась назад. Услышав копошение, мужчина обернулся и удивлённо посмотрел на неё.
— Ты кто?
— Э… Вы нашли… — она с ужасом смотрела на безжизненное тело, бывшее недавно грозным хищником, — нашли меня вчера под деревом и посадили к себе на лошадь.

Она надеялась увидеть обеспокоенность в глазах, разрезом напоминавших корейцев или китайцев, но мужчина выглядел равнодушным.

— Возможно, — он стянул с головы платок, протёр им лицо и запустил пальцы в волосы, расчёсывая длинные, тёмные, местами с проседью, пряди. Затем снова повязал платок и подошёл к лошади. Та стояла на безопасном расстоянии и жевала траву, кося глазом в сторону поверженного хищника. Мужчина разочарованно потряс притороченный к седлу бурдюк и даже перевернул его, пытаясь слизать последние капли. — Где твои родители? Родня? Где живут? Кто такие?

1.4.

— У меня есть мама, она врач, в краевой больнице оперирует. А город… Я забыла название, но это очень большой известный город, там есть метро, точно помню. Можно по интернету поискать. Или в полицию пойти, там же розыск должен быть объявлен, раз я потерялась.
Почему-то мысль о том, что сейчас она немного не похожа на себя прежнюю отметалась как неважная.
Мужчина выглядел недовольным:
— Ты из какой страны?
— Из России, — уверенно кивнула Катя.
— Тут такой страны нет, — он склонил голову набок.
— Как нет? — она опешила. — Но я-а-а же оттуда, из России!

Мужчина зажевал сорванную травинку и внимательно всмотрелся в неё:
— Блаженная что ли? Вроде не похожа, глазки умные, — он недобро усмехнулся. — Открой рот!
От удивления она вытаращила глаза:
— Зачем?
— Открой рот! — Сильные пальцы сдавили щёки, разжимая челюсти. — Зубы хорошие, не гнилые. Тело нормальное, худая только, — крепкая ладонь ударила по плечу, и она с шипением потёрла ушибленное место. — Я бы даже не думал, брать тебя или нет… но ты какая-то странная… что-то с тобой не так. Поэтому, — он поднялся, хлопая себя по коленям, — пусть решат боги. Или ты. Сама решай. А я поехал. Мужчина выплюнул травинку и запрыгнул в седло.

— А… Ч-что? А я? — Катя растерялась, посмотрела на хвост отъезжающей лошади, который махал из стороны в сторону, будто прощаясь с ней. Беспомощно осмотрелась по сторонам. Здесь никого нет, только труп зверя. А что если придут другие волки? — Дядь! А как же я? — она побежала за всадником, к счастью, тот не пустил коня рысью, и она смогла спокойно догнать его. — Вы меня тут оставите? Я есть хочу! И пить!

— Замолчи! — буркнул мужчина. — У меня болит голова! И меня не волнует, что ты хочешь. Выбирай, остаться или идти со мной, — его тон немного смягчился. — Ладно, я сегодня добрый, поэтому советую тебе остаться. Если повезёт, звери подарят тебе быструю смерть. И не говори мне больше ничего, хочу вздремнуть.

Катя пару раз моргнула, не веря тому, что услышала. Человек просто бросил её! Оставил здесь на съедение диким зверям. Она заполошно осмотрела кусты, что росли вдоль еле протоптанной дороги. Жуть! А вдруг там волк! Уж лучше она пойдёт за человеком, может быть, он выедет к ближайшему городу, а там она обратится в полицию. Голова немного гудела, и она плохо помнила, что такое полиция, но точно знала, там помогут. Подумав так, она решила, что отстанет от всадника, как только увидит ближайшее поселение или хотя бы асфальтированную дорогу.

Солнце нещадно палило. Кате хотелось прикрыть чем-то голову, но ничего подходящего у неё не было. Рубаха и штаны — всё. Хотелось пить, есть, спать. Просить о чём-то человека она опасалась, он даже ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, как она себя чувствует, но окружающая местность страшила ещё больше.

Как-то отстранённо Катя заметила, что местность не меняется. Всё та же дорога, всё те же мелкие камушки и колючие травинки, которые царапали ноги. И запах… Запах травы и земли после дождя особенный, ни с чем не сравнимый. К тому же сам воздух чистый, дышалось легко. Вдоль дороги — кустарники, усыпанные мелкими белыми цветами. В их ветках копошились мелкие птички с яркими синими спинками. Красиво. Если бы ещё не хотелось так сильно пить, да и просто посидеть тоже было бы неплохо. У Кати разболелась голова, перед глазами заплясали чёрные точки, и она вспомнила… Даже остановилась и застонала от хлынувших воспоминаний…

Её зовут Катя Егорова, ей только-только исполнилось восемнадцать лет. Она учится в выпускном классе, скоро экзамены и поступление, закончила художественную школу. У неё есть семья. В тот день они с младшей сестрой остались в дачном доме одни. Дедушка с бабушкой уехали в санаторий, отец — в командировку. Маму вызвали на операцию. Катя помнила, как мама разбудила её и попросила не волноваться. После этого она заснула, проснулась от треска пламени и побежала искать Машку.

Её щёки обожгли горячие слёзы, и она вытерла их, размазывая грязь на руках. Но что произошло? Это не её руки! Это не её тело! Это не она! Сердце застучало по рёбрам, когда вспомнился момент, когда она… погибла?

Она посмотрела вокруг другим взглядом. В её мире другие волки. В её мире подшивают одежду. В её мире не путешествуют на лошадях и не бросают детей! Возможно, это не её мир?!
Всадник отъехал довольно далеко, пришлось бежать, догонять.
Она шла за этим странным жестоким человеком, которому её не жалко, и очень надеялась встретить хоть кого-нибудь. Часто спотыкалась, шла, обнимая себя и дрожа всем телом. Как-то в один миг ноги подкосились, и она без сил рухнула на пыльную дорогу. Села, сгорбившись и сипло дыша. Рот забился песком, сухой язык оказался не способен даже просто облизать губы. Сил идти не осталось. Наступил вечер, и окружающая местность наполнилась устрашающей темнотой.

У неё ещё хватило сил увидеть, как всадник разворачивает коня. В руке что-то хрустнуло, когда её грубо дёрнули вверх и перекинули через седло.

— Твой выбор! — зло рыкнул мужчина.

Перед тем, как тьма окончательно поглотила сознание, Катя успела почувствовать, как всадник пустил коня в галоп.

Глава 2.1.

Первое, что она почувствовала это каменный пол и холод, пробравший до костей. Пахло алкоголем, имбирём и ещё чем-то незнакомым, приторно-сладким. Голова гудела, будто кто-то внутри ударил в гонг с нескончаемым звуком. Руки дрожали, сесть получилось с трудом. Постепенно окружающие предметы обрели ясность, и она смогла осмотреться. Незнакомая комната. Низкий столик из светлого дерева, рядом несколько разбросанных подушек. Большой комод, на нём поднос с глиняным кувшином, чайником и двумя кружками. Сухость в горле вызвала боль. Она сглотнула и на четвереньках поползла в сторону комода. Цепляясь за полки, кое-как поднялась. Вода нашлась в кувшине, она схватила его дрожащими руками. Жадными глотками опустошила почти весь, вытерла рот. Теперь можно было осмотреться повнимательнее.

Пара перин на полу. Большая коллекция холодного оружия на подставке с выемками для лезвий. В углу — жаровня на длинных тонких ножках, сейчас холодная. Под ней — аккуратно сложенные распиленные ветки одинакового размера. То место, где она находилась, огораживала большая тканевая ширма с вышитыми изображениями гор и цветущей сакуры.

Послышались голоса, и Катя замерла. Один из них точно принадлежал тому всаднику:

— …это серьёзно. Я потом в голове всё прокрутил и понял, что если б не девчонка, то может и не успел бы.

— Не думаю, что бахрус представлял для вас угрозу, Глава. Только если бы в глотку сразу вцепился, а так… Как же вы заснули? Видимо, накануне вы всё-таки слегка утомились? — второй голос не отличался мягкостью.

— Чонин, поверь мне, я утомился. И не слегка.

Именно в этот момент она увидела висящее на стене мутное и сильно поцарапанное зеркало. Раньше у неё были светлые, почти белые волосы и голубые глаза. Папа всегда шутил, что растёт настоящая блондинка. Потом смеялся и приговаривал: «Да шучу я, дочь, шучу, ты у меня умница».

Как они там теперь без неё? Как там Машка? Мама, наверное, плачет. Даже представить страшно, что с ними было после того, как её тело достали из-под завалов.

Катя покрутилась, повертелась, даже рубашку ненадолго приподняла, чтобы получше рассмотреть себя новую. Худая очень, рёбра можно сосчитать. И больше не блондинка, с такими раскосыми глазами теперь она — восточная красавица. Правда, очень грязная. Тёмные волосы запутаны насмерть. Катя попробовала запустить в них пальцы и тут же зашипела от боли. Нет, их уже не расчесать! От волос, одежды и тела пахло болотом. Она раньше никогда не была на болоте, но ей показалось, что оно должно пахнуть именно так. Какая-то застоявшаяся вода, затхлая, вонючая.

— Что прикажете делать с ней, господин? — разговор двух мужчин за перегородкой продолжался.

— Всё как всегда, Чонин. Сейчас выберу имя и отведёшь ко всем. Почему ты решил, что я как-то буду выделять её? Раз боги послали её мне, значит пригодится.

— Как скажете, Глава, — отозвался в это время называемый Чонином.

Послышались шаги, и она обомлела от ужаса, даже коленки подкосились. Оба мужчины выглядели внушительно, особенно второй, Чонин. Он оказался лысым и крупным, похожим на борца сумо в начале карьеры. Лицо чуть плоское, с узкими щëлочками глаз. У обоих поверх чёрных одежд руки до локтей перевязаны лентами. У того, кто её привёз ленты белые, у Чонина — голубые.

— Проснулась? Подойди! Я твой господин. Называй меня Хозяин или Глава, — мужчина так глянул, что она растерялась. Никто и никогда не смотрел на неё с презрением и в то же время с безразличием.

Она вздрогнула, когда «борец сумо» рявкнул:

— Ширах, как надо приветствовать господина?

— Не шуми, голова болит, — Глава недовольно шикнул на мужчину и скрылся из виду.

— Ширах, иди сюда, — уже тише позвал Чонин и тоже ушёл в другую часть комнаты.

Опасаясь каждого шороха, Катя подошла к ширме, которая закрывала от странных мужчин и неизвестного окружающего мира. Жалко только, что преграда слишком хлипкая. Дотронулась кончиками пальцев до нежных цветков сакуры. Издали вышивка выглядела красивой, но с близкого расстояния виднелись неровности стежков, да и сами нити оказались плохого качества.

— Ну где ты там? — гаркнул Глава, и Катя поспешила выйти к ним, чтобы не нарваться на ещё большие неприятности.

2.2.

Стоило обогнуть ширму, как перед ней возникла рука с протянутым шариком риса. Живот забурчал, напоминая хозяйке о том, что его нужно кормить. Она взяла угощение, и только сейчас осознала, насколько же сильно хочет есть. От риса, который непонятно зачем скатали в шар, почти ничем не пахло. Хотелось немедленно наброситься на еду, но она поняла, что если будет есть быстро, то съест рис вместе со своими пальцами. К тому же и Глава, угостивший её, и Чонин внимательно смотрели, изучая, как невиданную зверушку. Катя замерла, сдерживая голод и борясь с собой. Она сделала глубокий вдох и медленно поднесла шарик ко рту. Откусывала понемногу, по несколько рисинок, жевала тщательно и глотала осторожно, боясь подавиться.

— Хм, — произнёс впечатлённый Глава. — Никогда не видел, чтобы голодные ширахи так ели. Все, кого я привозил, съедали рис за пару мгновений, а потом ползали в ногах и просили добавки. А эта съела и падать на колени не собирается.

— Дикая, необученная! Разрешите я проучу её, Глава?

— Нет, Чонин, после твоих обучений не все выживают, поэтому не надо, пусть ею займётся Дэик. А сейчас имя, — он подошёл к низкому столику и подвинул в её сторону широкую оранжевую вазу. — Подойди.

— Зачем? — она сделала три робких шага в его сторону.

Над ней навис тот, кто привёз её сюда:

— Теперь на веки вечные я твой хозяин! Ты должна делать то, что нужно! За неправильные слова или поступки ты будешь чувствовать снова и снова, что твоя жизнь ничего не стоит. Это понятно? — Она судорожно кивнула. — А теперь достань оттуда одну бумажку, — Глава указал взглядом на вазу, которая оказалась наполовину наполненной клочками бумаги. Дрожащими руками она достала один из них. — Дай сюда, — лист был вырван из рук. — Твоё имя… Чара.

— Но это не моё имя, — она попробовала слабо возмутиться, — у меня другое…

— Это неправильные слова! — жёстко отрезал Господин. — Открывай рот только когда хочешь сказать правильные слова, — мужчина выделил два последних слова, — иначе тебе будет очень больно! — Катя опустила голову, чувствуя, как внутри всё дрожит. — Идите.

Здоровяк схватил её за плечо и толкнул в сторону выхода.

Двери распахнулись, ещё один толчок в спину, и она на улице. Первое, что почувствовала — прохладный песок под ногами. Он же, гонимый ветром, потёрся о лодыжки и забрался под штаны и рубашку. Её снова толкнули в спину. Сердце выстукивало марш, ноги налились свинцом, а внутри разрасталась дрожь.

Она шла, осторожно осматриваясь. Двухэтажные дома из камня и дерева, крыши с загнутыми вверх краями. Дорога, вымощенная плоскими чёрными камнями, карликовые фруктовые деревья по краям. По пути встречались люди, в основном мужчины, молодые и не очень, в одинаковой чёрной одежде, с перевитыми на локтях лентами разных цветов. Мимоходом отметила, что одежда здесь довольно хорошая и даже красивая. Значит, тот, кто подобрал её, надевал лохмотья только, когда путешествовал.

Все встреченные кланялись Чонину, при этом не обращая на неё никакого внимания. Никого не волновал её испуганный вид. Она вертела головой, заглядывала в лицо каждому, пыталась найти поддержку — бесполезно. Все суетились, спешили по своим важным делам, и казалось, старались поскорее скрыться с глаз её сопровождающего.

Сердце билось уже где-то в районе горла, она не знала, куда попала и что её ждёт, какую участь приготовили для неё эти странные люди. Происходящее казалось дурным сном.

— Эм-м, подскажите, а куда вы меня ведёте? — она набралась смелости и спросила.

— Что ещё за эм? — здоровяк сморщился, как старая картошка, и показал мелкие зубы. — Зови меня господин, глупая ширах, — он зачем-то вытянул перед ней руку, указывая взглядом на голубые ленты

Из-за поворота вышел мужчина, и сразу свернул к ним навстречу. Он заметно хромал, но выглядел крепким, его лицо пересекал уродливый шрам, на руках — малиновые ленты. Он подошёл к ним, остановился. Катя опустила голову, не зная, чего ожидать.

— Ширах, ты забыла, что надо выказать уважение? — рявкнул Чонин, толкая в спину. — Это мастер Дэик. Ты поступаешь в его группу. Давай! Быстро! Где поклон?

Что надо сделать? Поклониться? Раньше никогда никому не кланялась. Она склонила голову, чувствуя, что уже на грани паники.

— Глухая что ли? Не так! Не согнуться в пояснице! Опустись на одно колено, ширах! — угрожающе зарычал Чонин. — Всё-таки не совсем тупица, теперь согни в локте руку, положи на это колено, да не на то, что на земле. Вот так, глупая ширах! — Здоровяк одобрительно хлопнул по спине, из-за чего она чуть не упала, но, к удивлению, её поймал мастер.

— Господин, я принимаю пополнение. Разрешите отвести её к остальным?

— Она твоя, Дэик.

Мастер помог подняться:

— Иди за мной.

Сначала две пожилые женщины побрили её налысо, потом искупали, поливая из ковшика, прямо на улице, за несколькими ширмами, а после одели в льняную рубашку, брюки и отвели в один из длинных домов, похожих на бараки. Здесь в просторной комнате жили пятнадцать девушек.

— Иди к ним, — наставник Дэик легко подтолкнул её. — Смотри, что они делают и повторяй.

Она кивнула, сразу ожидая расспросы, но на неё почти не обратили внимания.

Наверное, она попала в трудовой лагерь, или как это ещё могло называться. Катя подумала так, потому что стоило ей только робко сесть на пустующую кровать и начать осматривать бедное жилище, как раздался непонятный выкрик с улицы, и девочки тут же подскочили.

Когда все девушки выстроились во дворе, им вручили в руки грабли, лопаты, мотыги, кому что досталось, и отправили работать. Катя напряжённо осматривалась всю дорогу, пока они шли.

Запахи вокруг напомнили ей о единственной в жизни поездке в село к каким-то очень дальним родственникам на свадьбу. Невозможно ни с чем спутать ароматы загонов с домашними животными. Рядом, за деревянным забором заблеяли козы. Пахнуло прелой соломой и травой. Дальше держали кур и цыплят. Куры квохтали, слышались редкие взмахи крыльев. Цыплята пищали, через прорехи в заборе она видела пушистые жёлтые и чёрные комочки, бегающие на тонких ножках.

2.3.

Разбудили их раньше, чем встало солнце. Некоторое время она не могла понять, что за суета творится вокруг, но окрик наставника заставил подорваться и бежать за всеми на улицу. Туалет, бег с ведром на речку, чтобы умыться и успеть до восхода полить грядки. Завтрак на скорость, где она вновь оказалась белой вороной. Снова на речку, только на этот раз для мытья тарелок.

После этого занятие в классе — изучение письменности. Глянула на палочки и кружочки на доске и ужаснулась. Как вообще можно понять, что там написано? Да ей в жизни это не выучить! Она пыталась, но без особого фанатизма. Её больше тянуло поспать и поесть, поэтому на занятии она просто отдыхала.

Вместо долгожданного обеда их напоили какой-то вонючей зелёной мутью, от которой чуть не вывернулись кишки. Катя с недоумением смотрела на мастера Дэика, на девочек, но все оставались невозмутимо спокойными, выпили и даже не поморщились. Еды так и не дали, вместо этого все сорвались с места и побежали. Катя только рот раскрыть успела и развела в стороны руки, как услышала грозный окрик толстяка Чонина:

— Догоняй, ширах, а то сейчас подойду и помогу, месяц сидеть не сможешь!

Она даже не повернулась на крик, побежала так, как никогда не бегала. Всё-таки раньше Катя как-то с недоверием относилась к людям, которые рассказывали ей о фобиях. Ей казалось это чем-то надуманным, но теперь она поняла, что конкретно этот человек, толстый и неприятный Чонин, зарождает в ней первую в её жизни фобию. Она никого и никогда не боялась, но наверное в Чонине собрались все её страхи, и этого, похоже, не изменить.

Кое-как догнала своих и пристроилась в конце вереницы, стараясь сосредоточиться на дыхании. Свежие ароматы летнего утра помогли немного расслабиться. Они бежали по мягкой земле, что приятно пружинила под ногами. Ей казалось, вот-вот сейчас, совсем скоро заколет в боку, затарабанит сердце, заноет в коленях и начнётся одышка, но ничего подобного. Сердце совсем не беспокоило, дыхание оставалось ровным и глубоким. Мышцы наливались теплом, словно тело пробуждалось и готовилось к нагрузкам. Как такое возможно, она не понимала.

Мастер остановился на поляне, явно служившей тренировочной площадкой. Место было очищено от травы, по краям находились деревянные приспособления, о назначении которых оставалось только догадываться.

Когда все девушки выстроились так, чтобы никто никому не мешал, начались упражнения на растяжку. К удивлению, и здесь тело не подвело. Мышцы раскрывались, тянулись, напряжение в них приносило ощущение новых возможностей. С каждым движением она преображалась, становилась гибче, сильнее. И это было странно и непонятно, ведь раньше она никогда не отличалась таким рвением к физическим нагрузкам.

После растяжки мастер Дэик дал небольшой отдых, и началась другая часть занятия. Теперь всё внимание уделялось силе рук и ног. Они повторяли за мастером: приседали, замирали в трудной стойке, наклонялись, отжимались. На коже выступала лёгкая испарина. Лёгкий запах пота, витающий в воздухе, смешивался с ароматами деревьев и пылью, которая поднималась под ногами от выполняемых движений. И она совсем не уставала. Наоборот, с каждым новым упражнением тело наполнялось энергией и силой. Катя была счастлива от того, что почувствовала себя почти великой спортсменкой.

Какое же невероятное разочарование постигло её вечером после ужина.

Как она догадалась позже, та зелёная муть была местным обезболивающим и энергетиком в одном флаконе, ну или чем-то подобным. К вечеру его действие испарилось, и на неё оглушающей лавиной навалилась усталость и боль в измученных мышцах. Лёжа на кровати, она плакала и кричала, у неё болело всё! И, похоже, не у неё одной. Некоторые девушки стонали, некоторые — спали, тревожно вздрагивая. Когда она охрипла от криков, пришёл мастер Дэик и влил ей в рот что-то густое, отдающее мятой. Постепенно боль отступила. Она смотрела на встревоженного мастера, на его сдвинутые брови, на тонкие поджатые губы. Его взгляд был очень странным. Может быть это действие нового зелья, но ей показалось, что он тихим шёпотом произнёс:

— Кажется, я выбрал.