Каюсь

Пролог

2014 год октябрь

Прежде чем начать эту историю, скажу сразу - я вам не понравлюсь. Не потому, что я плохая или же хорошая. Нет. Я обычная, такая же, как тысячи других женщин со всеми своими достоинствами и недостатками. Просто я – дура. Безнадежная, законченная...

Поскольку эта история о любви, то вы заметите, что все мы когда-то становились дурами из-за мужчин: забывали гордость или же напротив, включали ее в попытке удержать свое счастье. Только вот я сделала все, чтобы его потерять. Не ценила, не понимала, не замечала, не берегла. Я была до невозможности глупой в своих мнимых, надуманных проблемах. Совершала ошибку за ошибкой, разрушая то, что так отчаянно искала.

Перед вами дура, познавшая, как никто иной, смысл банальных высказываний: «Что имеем - не храним…» или «Запоздалые раскаяния не вдохнут жизнь в засохший цветок». Кажется, так сказал мне во время последней встречи он. Спросите кто? Думаю, пояснения излишни. У каждой из нас есть «Он» — мужчина, которому достаточно одного местоимения, ибо нет таких слов, способных передать его значимость в нашей жизни.

Если бы вы знали, какая это мука быть виновной стороной. Думаю, пострадавшей легче. У нее хотя бы есть выбор: простить или забыть. У меня же его нет, как и надежды. Да и с моей стороны было бы наглостью и полнейшей тупостью ее питать. За иллюзии приходится расплачиваться действительностью - мой горький опыт. Вы, по всей видимости, думаете: «Ах, бедняжка», но не торопитесь. В этой истории я персонаж скорее отрицательный, чем положительный, как ни больно это признавать. А «больно» длится уже полгода. Впрочем, все началось гораздо раньше. Я бы сказала, больно было всегда. Во всяком случае, мне так казалось. Боже, какой же дурой я была и остаюсь.

Шесть месяцев пыталась учиться жить без него, залечивала раны, но безрезультатно. Душа рвалась каждую секунду к нему, как ни напоминала себе, что на «нет» и суда нет, но сердцу плевать на любые доводы. Каждую ночь воспоминания душат, и везде он. И я за ним готова камнем в бездну, только бы дал шанс. Видит Бог, я готова валяться вечно у него в ногах, вымаливая прощение, если бы не знала этого мужчину достаточно хорошо. Его не тронут мои слезы. Больше уже нет, не после того, что я сделала. Но я все равно продолжаю мучить себя мыслями о нем.

В конечном счете, не выдерживаю. Слишком долго терпела, ждала, надеялась. Теперь хочется просто обрубить разом, поставить точку. Пусть за меня ее уже давно поставили, но я должна это окончательно принять. Поэтому бросаю свою тихую гавань вдали от него. Собираю всё необходимое, мысленно умоляя маму не спрашивать ни о чем, и она меня слышит - молча протягивает деньги на дорогу. Я тронута ее пониманием.

Через час поезд мчит меня в столицу. В город, где все началось и закончилось. А спустя трое суток Москва встречает раскатами грома и проливным дождем. Вдыхаю воздух, пропитанный суетой, надеждами и разочарованиями. Сердце сжимается от ностальгии. В горле стоит ком, сглатываю его и осматриваюсь по сторонам. В сотнях столичных лиц ищу любимые глаза, но это бред, конечно, а я все равно лихорадочно всматриваюсь, прося чуда. Только забываю, что даже если увижу, все равно не смогу в эти глаза взглянуть. Никогда. Спросите меня, зачем я здесь? Сама не знаю. Наверное, чтобы в очередной раз предаться иллюзиям.

Мне раньше не нравилась Москва, но сейчас я рада вернуться. Правильно говорят: наш дом там, где наше сердце. Нет, я его не потревожу. Не имею права, да и совесть не позволит. Если бы существовала хоть какая-то надежда на что-то, он бы уже дал знать. Честно признаюсь, я ждала. До последнего. А теперь... Теперь пришла пора прощаться, похоронить воспоминания, надежды, мечты.

Ну почему, почему только оступившись, я поняла, что нет ничего важнее, чем быть рядом с ним? Риторический вопрос, конечно же.

Закрываю глаза и перевожу дыхание. Голова кружится от волнения, суеты и мелькающих лиц. Вокзальный шум бьет по натянутым нервам. Кто-то грубо толкает меня в сторону, инстинктивно хватаюсь за живот, и сердце колотится отчаянной птицей.

Возвращаюсь в реальный мир, чувствую холод, усталость и голод. Пора передохнуть. Беру сумку и вливаюсь в спешащую толпу. Она подхватывает меня и направляет в сторону метро — то, что нужно.

В электричке, как всегда, не протолкнуться. Я, зажатая между двумя дородными дамами, воняющими потом, какими-то пирожками и дешевой туалетной водой, едва сдерживаю рвоту, прикрывая нос и рот. Спустя десять минут в глазах темнеет, руки трясутся, и паника начинает захлестывать. Держусь из последних сил и, как молитву повторяю про себя: только бы не потерять сознание, только бы не потерять! На нужной станции пулей вылетаю из удушливого вагона и жадно хватаю холодный воздух. Голова начинает кружиться еще сильнее, страх заполняет душу. Только сейчас приходит понимание всей глупости моего порыва.

О чем я думала? Какие могут быть путешествия в моем состоянии? А если со мной что-то случится? Но, как говорится, поздно пить боржоми. Потихонечку восстанавливаю дыхание и иду в сторону недорогой гостиницы. К тете Кате не хочется, нет настроения и сил на разговоры, да и не ради этого я сюда приехала.

В убогой комнатушке чувствую опустошение и какой-никакой покой. Стараюсь ни о чем не думать, хотя не получается подавить мысль, что на другой окраине города мужчина, ставший для меня всем миром. Да только толку-то, когда эмоционально между нами непреодолимая пропасть. И вновь на глазах слезы, а в груди – печет раскаленным огнем. От сильного волнения вновь появляется тошнота.

Лечу в ванную, падаю на колени перед унитазом и задыхаюсь от рвотных позывов. Перед глазами пелена, меня выворачивает наизнанку скудным завтраком, а после желчью. В эту секунду хочется умереть. Кажется, это длится вечность. Меня трясет, пот застилает глаза. Становится холодно, когда взбесившийся желудок полностью освобождается от любого намека на пищу. Обессиленно прислоняюсь к стене, дышу рвано, но зато в голове пусто. Нет ни одной проклятой, ядовитой мысли. Опустошенная и разбитая снимаю с себя всю одежду, встаю под горячие струи воды, закрываю глаза и проваливаюсь в забытье. Тепло и тихо. Мне хочется сохранить эту тишину, а потом, наконец, уснуть без воспоминаний, отчаянного шепота, слез и завываний в подушку.

Глава 1

2012 год

Я закончила школу.

Лето было насыщенное событиями: единый государственный экзамен, выпускной, совершеннолетие. ЕГЭ я сдала хорошо, ибо готовилась к нему, начиная с девятого класса. Моей целью было поступить на бюджет в Московский Государственный Институт Культуры, и я прилагала все усилия, чтобы ее достичь. Оставаться в Рубцовске смерть, как не хотелось. Я уже давно для себя решила, даже, если не поступлю, все равно уеду из родного города, который городом-то назовешь с натяжкой. Одна главная улица с вереницей магазинов и куча тюрьм - вот и весь Рубцовск. Перспектив для себя в этой деревне я не видела. Хотя, конечно, мне было страшно переезжать, но все же любопытство и предвкушение были сильнее страха и сильнее ожидания выпускного вечера, на котором все будто помешались. Впрочем, и я бы была на нем помешана, если бы могла себе позволить красивое платье, стильную прическу и прочие примочки. Но я росла без отца, с мамой и бабушкой, так что на крутые наряды рассчитывать не приходилось, тем более что все деньги откладывались на мое поступление. Естественно, как и всякой девчонке, мне хотелось блистать, но я понимала, что в нашем положении приходиться выбирать: либо «звездить», либо поступать. Понимать-то я понимала, а все равно хотелось быть королевой вечера - мое самолюбие на меньшее не согласно.

Вот стою сейчас, смотрю на себя в зеркало и вижу, что мое платье больше подходит к какому-то деловому ужину, но никак не к выпускному. А все из-за соображений практичности. Маме не хотелось тратить деньги на вещь, которую, в лучшем случае, я надену раза два. О, мы долго спорили, в итоге сошлись на черном бандажном платье с прозрачной вставкой. Оно было самым оптимальным вариантом, вполне удовлетворявшим, как маминым критериям - недорого и практично, так и моему вкусу. Платье идеально подчеркивало каждый изгиб моего тела. А если верить зеркалу, то очень такого аппетитного. Фигура у меня что надо - эдакая золотая серединка. Я много тренировалась в этом году, готовясь к просмотру в университете, и тело приобрело рельефность и упругость. Впрочем, ничего удивительного, моя мама - хореограф, поэтому подготовка у меня проходила не абы как, а ого-го как. После маминых прогонов, я еле доползала до кровати, но желания жаловаться или просить сбавить темп не возникало. Я хотела быть студенткой МГИК, хотела, чтобы в родном городе говорили, что я учусь в столице. Хотела, чтобы мама и бабушка мною гордились. Короче, тщеславие трепетало в предвкушении и крепко держало меня в своих объятиях, не позволяя сделать шаг в сторону. По этой причине я стала меньше общаться с подругами и практически никуда не ходила. В будни тренировалась, а в выходные - отсыпалась после напряженной недели. Само собой, столь плотный график дал не только положительные плоды, ближе к весне я стала замечать, что мои подруги от меня отдалились, и я совершенно не в теме, когда они о чем-то говорят. Чаще это были разговоры о каких-то тусовках, на которых меня не было. И что самое обидное - меня туда никто не звал. О каких-то парнях, которых я не знала, и с которыми меня никто не собирался знакомить. В общем, я поняла, что стала чужой.

Это понимание далось мне нелегко. Я переживала, обижалась и грузилась. Но потом взыграла гордость, и я решила, что пошли они все! Пусть тусуются, трахаются с какими-то сопляками, а меня ждет Москва. Не знаю, почему-то мне казалось, что как только я туда приеду, обязательно произойдет что-то сказочное, невероятное. Короче, будет, как в кино. Я вообще с этим поступлением стала считать себя особенной. А особенным негоже печалиться из-за обыкновенных людишек, верно? Сарказм, конечно. На самом деле очень меня печалили эти «обыкновенные людишки», особенно, сейчас. Мы продолжали поддерживать отношения с подругами, хотя это скорее была видимость - просто ходили вместе на уроки да в столовку, в остальное же время каждый из нас занимался своими делами. После экзаменов стало совсем одиноко, но звонить сама и напрашиваться в их компанию, где с недавних пор мое присутствие было нежелательным, гордость не позволяла.

Сегодня, в день моего выпуска из школы, это чувствовалось особо остро, ибо я знала, что они соберутся перед официальной частью, чтобы выпить по рюмочке нашего любимого Бейлиза для настроения, а после поедут вместе на официальную часть вечера. Мне же придется тащиться на такси с мамой и бабушкой, старательно изображая радость.

— Янка, ты чего там застряла? – прокричала мама из другой комнаты. Я вздрогнула, но хоть перестала грузиться.

— Одеваюсь, - прокричала в ответ и вновь посмотрела на себя в зеркало.

— Давай в темпе, время уже много, опоздаем.

Да и по фигу, если честно! – огрызнулась мысленно, в слух же согласилась:

— Ага, пять минут еще.

— Поторапливайся, я такси уже вызываю.

На это я могла лишь тяжело вздохнуть.

Блин, как же не хочется. Но выбора у меня нет, я еще должна выступать со своим танцем, так что придется тащиться. Оглядев себя с ног до головы, осталась довольной представшей картиной. На внешность мне жаловаться не приходится, природа расщедрилась и подарила густые черные волосы с шоколадным отливом, которые сейчас были уложены локонами на один бок в стиле шестидесятых, губы - аля Анджелина Джоли, высокие скулы, аккуратненький носик и серо-голубые глаза.

Я не из тех, кто выискивает в себе какие-то недостатки или постоянно чем-то недоволен, поэтому мое отражение в зеркале меня устраивает на все сто. Да и учитывая, что многие считают меня красивой, заниженной самооценкой не страдаю, хотя стоит отметить, что несмотря на свою довольно яркую внешность, мужским вниманием избалована я не была, точнее вообще не знала, что это такое. В школе передо мной робели, а отца я и не видела никогда. Мама рассказывала, что он уже был женат на момент их знакомства, и когда интрижка на стороне вылилась в нежелательную беременность, благополучно смылся. Не знаю, почему мама решила оставить меня, как-то она не распространялась относительно причин, но я родилась, а она до сих пор одна. Говорит, ей так удобнее. Не могу судить, у меня даже парня еще не было.

Глава 2

Дорогу до дома мы провели в молчании, что радовало. Мама и бабушка не лезли ко мне с вопросами и утешительными речами, считая мои слезы вполне нормальным явлением.

Как только вошли в квартиру, я сразу же пошла в свою комнату, на ходу стягивая с себя платье. Переоделась в пижаму и сложила платье в огромный баул с вещами. Денег, чтобы кататься туда - сюда, у нас не было, поэтому придется тащить все разом: одежду и обувь на все сезоны, тетради, полотенца, постельное белье, чайники, посуду и так далее. Не знаю, под силу ли одному человеку, тем более девушке, нести четыре неподъемные сумки, но как сказала мама: « Хочешь жить - умей вертеться». Так что выбора у меня нет.

Многие говорили, что надо жить по средствам и не выдумывать велосипед — ехать одной, со всем своим барахлом за тысячи километров, не будучи уверенной в поступлении. Если нет денег, то и нечего соваться в большой город. Много было разговоров на данную тему, присутствовали сомнения со стороны мамы.

Она, естественно, боялась отпускать меня одну в столицу. А поехать со мной не могла, как из-за банальной нехватки денег, так и по причине загруженности на работе. У бабушки же возраст не позволял трястись трое суток в поезде. И даже наличие тети Кати - маминой подруги, у которой я буду жить первое время, не уменьшало беспокойства родных. Но ничто уже не могло остановить меня на пути к мечте, поэтому, проверив в последний раз сумки и убедившись, что ничего не забыла, я легла спать.

Сон долго не шел, я оглядывала свою комнату и, как ни странно, прощалась.

Когда я сюда вернусь? Вся моя жизнь прошла в этих стенах, они хранят в себе много воспоминаний: хороших и не очень; хранят мое детство, а человеку этот период особенно дорог.

Расчувствовавшись, я тихо плакала, сама не понимая отчего. Вроде и не желала здесь оставаться, но в тоже время не хотелось уезжать — вот такой парадокс. Трагедию я, безусловно, из этого не делала: поревела чуток, поностальгировала, да и уснула уже с мыслями о предстоящей поездке.

Утро встретило меня дождем, суматохой и перешептыванием в коридоре. Видимо, бабушка с мамой уже встали и вовсю суетятся на кухне, думая, чем бы меня накормить.

Вот сколько можно им повторять, что по утрам я не ем?! Непробиваемые люди. И ведь придется давится их шедеврами, а то обидятся. Еще в дорогу, небось, напихали всяких пирогов. Колхоз-деревня.

Такие вот мысли копошились с утра. Но я быстро их пресекла. Ибо  хватит  забивать мозги  дурью, пора собираться, что я и делаю. Потягиваюсь, разминаю мышцы и бегу в ванную.

-Янка, давай быстрее, надо еще чай попить, — кричит мне бабушка вслед, когда я выскакиваю из своей комнаты.

-Ага, баб, — киваю в ответ, закрывая за собой дверь.

В темпе вальса скидываю трусики и майку, залезаю под едва теплый душ и начинаю уменьшать температуру,  закусываю губу, чтобы не визжать. Закаливание — отличный способ укрепления иммунитета. Помню, в детстве я ненавидела эту процедуру, но мама была неумолима - спасибо ей за это. Болею я исключительно редко. Постепенно увеличиваю температуру и уже через пять минут нежусь в теплой воде. Покончив с водными процедурами, привожу себя в порядок и лечу на кухню, где меня уже ждет целая тарелища блинчиков с творогом, отчего у меня вырывается страдальческий стон.

Покушать я очень люблю, но не раньше десяти, вот только бабушку это мало волнует, а спорить с ней себе дороже - командир в юбке, как и мама.

 Пока я делаю вид, что жую, мама бегает взад - вперед, проверяя, все ли положила, и дает последние указания. Я киваю и продолжаю гонять во рту микроскопический кусочек моего завтрака. Пристально посмотрев на меня и надкушенный еще десять минут назад блин, она вздыхает и сдается:

- Так, ладно, хватит придуриваться, поехали!

Я ликующе улыбаюсь. Сделав последний глоток чая, поднимаюсь из-за стола.

-Спасибо бабуль, мамуль.

- Ой, не подхалимничай! — отмахивается бабушка.

-Ну, баб!

-Ну, что, баб?  Ты же спортсменка, должна соблюдать режим! Есть надо по утрам, а вот вечером можно и затянуть кишку... — начала бабушка свои извечные нравоучения, но мама, слава богу, прервала ее очередную тираду, чему я  была безмерно рада. И пока бабушка не села на своего конька, выскочила из кухни.

Натянув джинсы, футболку и кроссовки, подхватила одну из сумок и пришла в ужас.

Корячась, доперла ее до коридора и еле разогнулась.

-Каким образом я там все это буду выгружать ? — спросила, задыхаясь.

-Обыкновенным, Ян. Тетя Катя тебя встретит,— ответила мама, крася губы.

Да уж, хорошенький ответ, многое объясняет. Тетя Катя женщина, конечно, крепкая, но до Шварца ей далековато. Ладно, разберемся на месте, хотя уверенна, в Москве от крестной будет нагоняй за такой сюрприз.

У мамы запиликал телефон, извещающий нас, что такси прибыло. Сразу наступила тишина, мы переглянулись и одновременно присели на мои сумки. У бабушки глаза были уже на мокром месте, да и мы с мамой недалеко ушли: сидели с закушенной губой и смотрели в пол. Я в последний раз обвела нашу двушку взглядом: маленькая, с допотопным ремонтом, но такая родная. Память сохранила картинку, а я отвернулась, захлопнула дверь, под названием «Рубцовск» и двинулась навстречу новой жизни, окрыленная надеждами и мечтами.

На вокзале мы плакали, не сдерживаясь, но мама еще умудрялась давать указания. Я слушала вполуха, взвинченная до предела. Смотрела на заплаканных бабушку, маму, и сердце разрывалось. Только сейчас вдруг пришло какое-то понимание: мои самые близкие и родные люди останутся за тысячи километров от меня. Через несколько минут я сяду в поезд, и он помчит меня в огромный мир, где я буду совершенна одна. Стало страшно, желудок скрутило, но я старалась сохранять улыбку на лице.

Последнее объятие, поцелуй, слезы ручьем и вот толпа уже несет меня в поезд. Захожу в тесный вагон и бегу скорее к окну, расталкивая людей. Поезд трогается с места, я машу своим, все расплывается, а на сердце тоска.

Глава 3

Обманывать нехорошо. Кажется, так учили нас в детстве. Сейчас я убедилась, что прежде всего, «нехорошо» в этом случае тебе. По крайней мере, когда врешь своим близким. 

Месяц назад моя жизнь превратилась в спектакль под названием «Я студентка, у меня все круто». На тот момент казалось, что проблема заключается лишь в том, чтобы уговорить тетю Катю подыграть мне, но я ошиблась. Понимание этого пришло, когда настало время поделиться «радостными» вестями с мамой. 
Так я еще никогда не волновалась: язык словно прирос, меня парализовало. Но пересилив себя, сухо сообщила, что теперь я первокурсница. Только маму такой ответ не удовлетворил, она требовала подробностей вплоть до мелочей. Скрипя зубами, пришлось выдумывать велосипед. У меня было чувство, что с каждым лживым словом я отдаляюсь от мамы все дальше и дальше. Она же была такой счастливой, какой я ее никогда не видела. Столько смеха, восторга и радостных слез звучало в ее голосе, что у меня сводило внутренности от осознания моей унылой реальности. Приходилось утешать себя тем, что эта ложь во спасение. Только вот не свою ли шкуру я спасаю от позора и разочарованных взглядов? Такие мысли часто терроризировали мой мозг по ночам, особенно после вечерних разговоров с мамой по скайпу, которые стали для меня и тети Кати настоящей каторгой. Чаще всего после них крестная начинала извечную песню о том, зачем она ввязалась в этот цирк. Меня и саму корежило. 

На дворе царствовал еще август, но я с ужасом представляла, что будет, когда начнется учебный год. Каким-то образом придется объяснять маме, почему я не в общежитии. Это будет очень сложно. Мама человек ненавязчивый, лучше стеснит себя, но не других. Оттого она категорически противилась моему проживанию у тети Кати. Не представляю даже, как буду решать эту проблему, а ведь придется еще делится впечатлениями об учебе, которых  нет. В общем,  одна проблема обрастала другой. Но на переживания вскоре не осталось времени. Гельмс, как и обещала, поговорила со своей мамой, и через некоторое время меня взяли на стажировку в один из ресторанов сети Де Марко. Санитарную книжку мне сделали за несколько дней, поэтому проблем с трудоустройством не возникло. 
Признаюсь, никогда не думала, что для того чтобы стать  официантом, необходимо учиться. По крайней мере, в Де Марко к этому делу подход весьма серьезный. 

Во время стажировки я должна была выучить меню, включающее в себя более сотни напитков и блюд, состав которых обязана помнить, как отче наш. Разбираться с чем рекомендовать то или иное блюдо, какие соусы, напитки, овощи, закуски посоветовать к нему, в случае, если клиент сомневается в выборе. Еще в ресторане действовала система правил подачи тех или иных сортов чая, кофе, блюд и так далее. В течение месяца моя память тренировалась похлеще, чем перед экзаменом. Но я справилась: освоила все так, что от зубов отскакивало. А после успешной сдачи меню нашему менеджеру начался новый этап — знакомство с коллективом и так называемыми правилами внутреннего трудового распорядка. Их нарушение ощутимо било по зарплате. 

За порядком строго следила грозная женщина  Алла Ивановна — управляющая. Под ее надзором официанты не только по струнке ходили, но и дышали через раз. Позже мои коллеги, с которыми мне удалось найти общий язык, предупредили, что с Аллой Ивановной надо быть осторожной. Эта педантичная дамочка  в брючном костюме и с кислой миной чувствовала себя не просто управляющей, а хозяйкой ресторана, потому как приходилась какой-то родственницей нашему директору. Так что любое слово Змеищи — как за спиной коллектив называл Аллу Ивановну, было законом независимо от того, права она или нет. 
Что касается коллектива, он не далеко уехал от своей начальницы - сборище озлобленных тварей: того и гляди, сожрут.  И хотя я хорохорилась, что хрен меня, кто проглотит, вскоре спеси поубавилось, как только моя стажировка подошла к концу.  
С сентября я официально вступила в ряды обслуживающего персонала, и начался треш. Вот прямо с первого дня.
Когда в шесть утра прозвенел будильник,  на ум пришел достаточно правдивый эквивалент известной поговорки: ученье — свет, а не ученье — чуть свет и на работу, поэтому настроение от незавидных перспектив на ближайший год опустилось ниже некуда. Погода была со мной солидарна: небо заволокло грозовыми тучами, ветер пока еще только набирал обороты и лишь слегка колыхал деревья, но грозился перерасти в ураган. 
Одеваюсь потеплее,  чтобы сделать зарядку на лоджии. И начинаю разминать мышцы, с остервенением и маниакальной злостью повторяя про себя, что уже через год все будет по-другому: не нужно будет изворачиваться и врать, не нужно будет подрываться ни свет ни заря на работу.  Напоминание о ней приводит меня в волнение, живот неприятно скручивает, я очень боялась сделать что-то не так и потерять  место. 
От нервоза даже не заметила, как сделала зарядку и приняла душ. Собиралась я, словно мышка, дабы не разбудить тетю Катю — она любила поспать, но эти попытки потерпели неудачу, когда позвонила мама. На всю квартиру запела моя любимая Rihanna со своей извращенной песенкой про садомазохизм. И начались лихорадочные поиски телефона по всему залу. Rihanna продолжала горланить «Na-na-na come on», в соседней комнате послышался мучительный возглас: 
— Янка, я убью тебя! 
Я прикусила губу, но тут же с облегчением выдохнула, увидев свою разрывающуюся Nokia. На экране мигало «мамулечка», вызывая у меня неприятное чувство и липкий страх. Думаю, если и дальше буду так реагировать на ее звонки, то к концу года меня можно смело определять в дурку.  
Эта мысль веселит и немного гасит мой страх, поэтому отвечаю на звонок, придавая своему голосу как можно больше радости: 
— Мамуль, привет! 
— Янка, я тебя разбудила поди? Забываю,  что у нас разница во времени,– торопливо проговорила мама. Я усмехнулась. Как это по Токаревски: сначала что-то сделать, а потом подумать. 
— Нет, мам, я уже на ногах. 
— Молодца! Кто рано встает, тому что-то да перепадет. Ты как там? Я вчера допоздна провозилась с новой группой, поэтому не позвонила. Как общежитие? Или ты торопишься? 

Глава 4

Смотрю на три маленькие и аккуратненькие чашечки, а перед глазами красивое лицо. И я понимаю, что не могу надурить, да и не получится — такие мужчины, как этот, знают счет своим деньгам. Им уже не нужно никому ничего доказывать, они давно это сделали. Уверенна, обмани я его, мне это просто так с рук не сойдет. Но дело не только в этом. Перед ним не хотелось выставить себя в неприглядном свете, поэтому скрипя сердцем, признаюсь: 

— Две чашки на мой счет запиши. Я лишние отбила. 

Бариста закатывает глаза и со вздохом тянется к журналу с нашими «косяками». А позади меня раздается голос, от которого у меня тут же подкашиваются коленки.

— Девушка, мне срочно нужен стационарный телефон. Откуда я могу позвонить? — обращается нарушитель моего покоя к нашему кассиру. Она кивает и протягивает ему телефонную трубку. Я же, как можно медленнее ставлю его кофе и бокал с дистиллированной водой на поднос, боясь повернуться. Хотя красавчик наверняка не обратил внимания на разыгравшуюся сцену между мной и баристой. И все же, втянув воздух, разворачиваюсь и торопливо иду наверх, опустив глаза в пол. 

Руки немного дрожат, а сердце в груди колотится, как сумасшедшее. Мне это состояние совершенно не нравится — чувствую себя ужасно. Мысли об очередном штрафе не дают покоя. Я механически принимаю и разношу заказы. Все плывет, как в тумане. Я даже не заметила того, как причина всего этого хаоса в моей душе и голове вернулась за свой столик. Впрочем, следующие полчаса мне было совершенно не до мечтаний и тайных воздыханий. Я через силу заставила себя сосредоточиться на работе, как вдруг вздрогнула, услышав обезличенное «девушка». Этот голос теперь не спутаешь ни с каким другим. Поворачиваюсь в сторону второго столика и, натянув предупредительную улыбочку, направляюсь к нему. Пока иду, сердце работает с перебоями. Я чувствую себя скованно из-за задумчивого взгляда, лениво скользящего по мне. Мужчина хоть и смотрит на меня, но создается такое впечатление, что в упор не видит, находясь где-то далеко в своих мыслях. Но я все равно нервничаю, мышцы словно парализует в тех частях моего тела, по которым проходится его взгляд. Пытаюсь успокоиться, дышу глубоко, но тщетно. 

— Да? — останавливаюсь от мужчины в нескольких шагах. Голос вроде бы звучит ровно. По крайней мере, мне бы этого хотелось. Только вот глаза предательски бегают — не могу сконцентрировать внимание на чем-то одном. А когда вижу, что к рекомендованному мной десерту блондин практически не притронулся, становится совсем не по себе. 

— Счет принеси, — сухо отдает он распоряжение, нетерпеливо постукивая длинными пальцами по краю стола. На меня он больше не смотрит, сосредоточившись на телефоне. 

— Хорошо, — я киваю, спеша поскорее уйти, но сделав несколько шагов, останавливаюсь. - Десерт вам не понравился?—вырывается у меня. 
Не знаю, какой черт дернул задать этот вопрос, но отчего -то стало важно получить ответ, словно я была обязана угодить. Мужчина поднимает голову, и вот я уже жалею, что вообще заикнулась об этом дурацком десерте, особенно, когда блондин расплывается в снисходительной улыбке. Такая улыбочка обычно красуется на лицах взрослых, когда ребенок выдал какую-нибудь милейшую глупость. Чувствую себя дурой. 

— Не моё,—  со слегка привередливой усмешкой сообщил он.

Его взгляд как-то двусмысленно прошелся по мне. Я забыла, как дышать, покраснела и не знала, что думать. Он сейчас серьезно или прикалывается надо мной? Может, заметил мои поглядывания в свою сторону и решил поугарать над дурочкой? И точно. 

—Шоколад не люблю, — дразнит он меня, останавливаясь взглядом на моих волосах. Я каменею, заметив смешинки в этих невероятных  глазах. А он даже не скрывает, что тащится от моего замешательства и смущения. Меня это, конечно же, задевает. Нормальный вообще дядя? Как будто я ему себя предлагала.
 Вот ведь придурок! Шоколад он не любит….

— Ну, и пошел к черту,— буркнула обиженно, но тут же спохватилась и прикусила язык. Господи, совсем шибанулась! 

— Что?- нахмурился блондинистый гад, слава богу, не расслышав мои бредни.  

—Не, ниче, — отмахиваюсь, натянуто улыбнувшись и в тоже время вздыхая с облегчением. 

-«Ниче»?-  уточняет он со смешком, вгоняя меня в краску стыда. 
-Н И Ч Е Г О, - чеканю, пылая от смущения. - Что-то еще? 

— Счет неси уже, —  бросает эта красивая сволочь с таким видом, словно я его жутко утомила. 
 Меня это возмутило до трясучки. Так и хотелось сказать- ага, бегу уже, волосы назад. Тоже мне -король доморощенный выискался!  Хотя есть в нем что-то эдакое, не связанное ни с внешностью, ни с материальным благосостоянием. Порода, короче.  И пожалуй, стоит признать, хоть и бесит меня этот высокомерный придурок, а все равно- притягательней мужчины не видела.  

Через десять минут, расплатившись по счету, он покидает наше кафе. Я украдкой смотрю ему вслед, пока он спускается по лестнице. Хорош, ничего не скажешь:  рост -выше среднего, фигура атлетическая, походка энергичная, уверенная. Само совершенство, если б не барские замашки.
Недосовершенство подходит к двери и вдруг оборачивается, затем сразу же, словно заранее зная, что смотрю, сталкивается со мной взглядом. Я застываю, краска приливает к щекам, руки, в которых зажата кожаная книжечка с деньгами, дрожат. Мужчина, удовлетворенный моей реакцией, усмехается, и весело подмигнув, выходит из ресторана. Я же тяжело сглатываю, раздраженно запихиваю в карман книжечку и начинаю с остервенением убирать со стола. 

Не знаю, чего я ждала, но определенно чего-то. А сейчас какое-то опустошение накатило, как будто, солнце скрылось, и стало холодно, неуютно. Присутствие этого мужчины хотя бы на полчаса скрасило мою унылую реальность. Наше с ним легкое противостояние завело меня, заинтриговало, вызвало бурю эмоций. Познав это неизведанное для меня чувство азарта, предвкушения чего-то, что не случилось, я ощущаю горькое послевкусие разочарования и скуки. И как теперь дожить до конца смены? Мне определенно нужна передышка.
 Интересно, сколько красавчик оставил чаевых и сделал ли это вообще? Руки чешутся заглянуть в кожаную книжечку, но удовлетворить свое любопытство позволено только на кассе — очередное правило. Лечу на всех парусах вниз, прихватив грязную посуду и приняв парочку заказов. Расправившись со всеми делами, подхожу к кассе и едва не схожу с ума от нетерпения, пока Любка рассчитывает других посетителей. 

Глава 5

 «В жизни есть только две трагедии: не получить того, чего хочешь или же напротив — получить. Причем вторая страшнее первой». 

Исходя из собственных наблюдений, я склонен согласиться со стариной Уайльдом. В особенности это касается разбогатевшего быдляка. Страшное дело, когда бедолага заползает на вершину социальной лестницы. Философию нищего из него никакими деньгами не вытравишь, стань он даже самым богатым человеком в мире. Всегда будет мало, потому что скотина меры не знает ни в естественных нуждах, ни в удовольствиях, ни в чем бы то ни было. 

И вроде бы да и хер с ним. Заработал, имею право на сибаритство и гедонизм, никому ничем не обязан! Только это на первых порах кружит голову, а потом начинается «в деньгах счастья нет, все осточертело,  ничего не радует...» - налицо та самая Уайльдовская трагедия. И если она случилась в жизни, то есть только два пути: либо отказываться от всего и в глушь, либо пускаться во все тяжкие и извращаться, пока выворачивать не начнет. 
Мне повезло в юношестве уяснил простую истину: знание меры — основа довольства жизни. 

Умение жить так, чтобы наслаждаться — это особое искусство, точнее, даже труд. 

Такие мысли проносились в моей голове, пока я стоял в пробке, направляясь в клуб моего знакомого. Он сейчас кислым голосом толкал пьяные речи о том, как все осточертело: Монте-Карло – херня, мисс «90-60-90» — херня, Ламборджини — херня, мидии — херня, жизнь — херня. 

— Саныч, ты понимаешь, ни в чем не вижу смысла. Вот даже в бабах, —хохотнул он. Я хмыкнул. Уж если Диман разочаровался в бабах, то это действительно серьезно. 

— Вроде красивая, все при ней, — продолжал он, — а я понимаю, что мне похер. Ну, вообще никак. Ты представь, до чего дожил?! Смотрю, а все на одно лицо и такие суки. Вот че это? Кризис среднего возраста или как? 
-Это п*здец, дружище, - хохотнул я. 
-Че ты ржешь, я те серьезно?! 

— Да не ржу я, Диман, - заверил я его, давясь хохотом. – Понял, что тебя конкретно долбануло,– постарался я придать голосу серьезности, маневрируя в потоке машин и постукивая по рулю в такт тихо играющего инструментального джаза. 

—Хер ты меня поймешь.  Заведешь свою шарманку, что я быдляк или кто там… и баста. Знаю я тебя. Предупреждаю, сегодня я на эту философскую х*йню не расположен, — заплетающимся голосом сообщил друг. Видимо, решил, не дожидаясь никого, начать «вечер». Я подавил смешок и, вырвавшись, наконец, из гусиного строя, прибавил скорость. 

— Ладно, сегодня без х*йни, расскажу случай из жизни. 

— О, вот это интересно! — оживился Диман, решив, наверное, что сейчас тоже начну трепаться, в какой момент женщины стали для меня все на одно лицо и почему. Хорошенький облом его ждет. 

— Лет в двенадцать я гостил у бабки летом в деревне. Мы с пацанами лазали по садам. Ну а там яблоки: антоновка, белый налив, ранетки. Красивущие, кисло-сладкие, вкусные. Короче, нарвешь сколько в карманы влезет, нажрешься от пуза и так каждый день. Мы как купаться на речку идем, так рвем полный пакетище. К концу лета я обожрался этих яблок, они мне уже поперек горла стояли. И думаю: все, в жизни к ним не притронусь. А потом иду на речку, смотрю — вот они весят, глянцевые такие, красно-желтые, форма ровная, красивая, пахнут так аж слюней полный рот. Лезешь опять, срываешь. Идешь потом по дороге, в руках эти яблоки. Вертишь их так и сяк. Вроде и не голодный, а есть их привык. Но суть даже и не в этом. Кусаешь одно, а оно какое-то, как резина, ну, и выкидываешь.  Уже настолько зажрался, что тебе и не жаль. А чего их жалеть, когда вон, на каждом углу яблоки?! Выбирай, какое хочешь и сколько. И ведь до дурака не доходит, что кто-то душу в них вкладывал и немалый труд. А если уж совсем скотина, то и до этого дела нет. Я хочу и точка! Значит, второе надкусываешь — та же песня. И так пока все не перепотрошишь — уже просто из вредности — не останавливаешься. Пусть я лучше лопну, но раз уж сорвал, все равно хотя бы надкушу. Потом хуже: мы стали этими яблоками кидаться. Часто так баловались, пока дед мой не увидел. О, как он отхерачил меня тогда, до сих пор помню. А потом лекцию прочитал, посадил на голодный паек и под замок. Вот так я все оставшееся лето сидел и думал, как себя вести. Ну, и в общем-то, осознал, что непотребство не приносит ни удовольствия, ни пользы. Один сплошной вред. Абсолютно верно говорят: чтобы чувствовать вкус, нужно оставаться чуточку голодным и это применимо не только к пище. Тяжеловато, конечно, когда все в избытке, но зато получаешь удовольствие оттого, что имеешь, а не рассуждаешь о «кризисе среднего возраста». 

Я замолчал, концентрируя внимание на дороге. Диман тоже некоторое время сохранял тишину. Впрочем, я и не ждал ответ. Мне было все равно, слушает он меня или же нет. Делать в дороге все равно нечего, так почему бы и не порассуждать, пока есть свободное время? 

— Вот ты знаешь, Гладышев, — серьезным голосом начал Дима. Я сосредоточился, удивленный. Обычно от этого «темного» ничего путного не дождешься. 

— Я все думаю, кто из нас пил: ты или я? — засмеялся Вторников. Я подхватил его смех, качая головой. Горбатому только могила в помощь. — Ты когда уже приедешь?  Миха с Викусей подъехали, Костян с  Танюхой тоже, тебя да Борьку с Аленкой ждем. 

— Минут через десять. 

— Давай, ждем. Вспомним старые добрые, передохнем. 

Я неопределенно хмыкнул и отключил телефон. Честно говоря, вспоминать «старые добрые» особенно под долбящее по ушам дерьмо (да простят меня поклонники техно) не было никакого желания. С удовольствием бы сейчас просто лег спать и наконец-то выспался, если это вообще возможно. Но нет же, клинануло меня согласиться на этот сабантуй со старыми друзьями. Хотя друзьями из них являются только Борька, Миха да Аленка, остальные так — хорошие знакомые и то в силу жизненных обстоятельств, а не по интересам.
 С Борькой мы друзья с детства, с Михой и Аленкой уже позже зацепились, а Костян с Диманом в девяностые стали опорой. Лихие годы мы пережили сообща: крутились, как могли, выживали, а, точнее, наживали. Каждый урвал себе по куску. Затем расползлись в разные стороны, кто куда, но хорошие отношения сохранили. Сейчас каждый свой кусь пристроил по собственному усмотрению: кто-то выиграл больше, кто-то — меньше, но тут уж у кого как мозги заточены. Были, конечно, те, которые все похерили, но их мы оставили позади. А наш состав, как пятнадцать лет назад образовался, так больше и не меняется. Ну, не считая женщин у некоторых, в том числе и у меня. Миха с Борькой еще  пацанами нашли свои половины, но я бы сказал, что повезло только Борьке с его Аленкой, Миха же… Памятник бедному мужику надо. Вика его - та еще дура. У меня же, как и у Костяна в свое время не сложилось, а Диман не пробовал и не горит желанием. 

Глава 6

Плохо. Боже, как же мне плохо! 

Все расплывается, кружится и кружится. Я словно на какой-то сумасшедшей карусели. Тошнота подкатывает к горлу. Сглатываю и стараюсь дышать. Слезы подступают к глазам — как вспомню весь этот адский вечер, так хочу умереть. Я это и делаю — загибаюсь от стыда. 

Не знаю, что на меня нашло. Я никогда раньше так не напивалась, точнее, я вообще не пила. Оправдания себе не ищу, и обелить не пытаюсь. Мне действительно хотелось привлечь внимание этого мужчины, но я просто не знала как. Не понимаю, на что я рассчитывала? В общем-то, ни на что. Адреналин в крови зашкаливал, вот и понесло. Но когда встретилась взглядом с женщиной из его компании, то отчетливо поняла, насколько ужасно это выглядело. На ее лице было написано такое презрение и отвращение, что я будто получила удар под дых. Протрезвела в одну секунду. Посмотрела на эту ситуацию со стороны — стало не по себе. В то мгновение я начала бояться реакции блондина. Если он в простой перепалке не давал спуску, то здесь и подавно, но я опять ошиблась. Он просто ушел. Ушел, наградив насмешливым взглядом. И одним им морально раздавил меня. Показал, насколько я ничтожна в его глазах, словно муха, попавшая в мед. И вроде весело наблюдать за моими бестолковыми потугами выбраться, но в тоже время вызывает отвращение. А я уже не вылезу. Попала конкретно. Без единого шанса на избавление от безрассудной тяги. 

После того как он скрылся за дверью, нас пустили в клуб. Я знала, это благодаря ему. Лерка с девчонками были в восторге. Они наперебой благодарили меня и еще минут тридцать мусолили ситуацию, утешая тем, что цель оправдывает средства. Сомнительно, учитывая, что я перепутала «цель» со «средством». 

И я вновь пила, хотя понимала, что уже достаточно, но мне было необходимо заглушить, утопить, обезвредить спиртом болезненное ощущение фиаско, дикого унижения, а более всего — сожаления. Сожаления о том, что я не могу отмотать временную ленту назад,  и не устраивать представление, а просто подойти к этому мужчине и сказать «спасибо». Поблагодарить за щедрые чаевые и замечательное настроение, за то, что теперь с радостью бегу на работу в надежде увидеть его. Ведь я хотела лишь этого, а клуб мне этот на хрен не нужен. В итоге же: его поставила в неудобное положение перед знакомыми и себя выставила полной дурой. О чем я думала в тот момент? Если вообще думала… Какой-то идиотский порыв. 

Остальное вспоминается смутно. Какие-то лица мелькают, огни, дым, туман. Ничего не радовало, подруги раздражали. Поэтому я пошла танцевать — мне необходимо было движение, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя и протрезветь. Но желаемого эффекта это не дало, напротив: карусель в моей голове, словно взбесилась и кружила так, что все сливалось в одно разноцветное пятно. Я закрыла глаза и отдалась музыке, сексуально двигаясь, лаская себя. 

Я представляла, что он смотрит на меня, проникает под кожу своим холодным взглядом, вызывая мурашки и какое-то тягучее, расползающееся приятным теплом, удовольствие. Эти фантазии пьянили еще сильнее, я тонула в них, забывая о реальности. Поэтому очнувшись, не сразу сообразила, что происходит. 

Два парня странного вида куда-то меня тащили. Один крепко держал, обхватив запястье костлявыми пальцами, второй подталкивал сзади. Я застыла на месте, оглянулась в поисках Лерки и девчонок, но никого не увидела. Ребята настойчиво тянули меня за собой. Я понимала для чего и зачем. И от этого меня прошибло холодным потом, паника начала нарастать в душе. Я стала сопротивляться, но эти наркоманы казались зомброванными. Так страшно и противно мне никогда еще не было. Я что-то кричала, била по холодным рукам, которые будто клешни вцепились в мое запястье. Ситуация только усугублялась с каждой минутой.

 И что пугало меня больше: никто, абсолютно никто  не обращал внимания на происходящее. Слезы зажгли глаза, страх разрывал каждую клеточку, пока я не встретилась со скучающим взглядом приближающегося ко мне блондина. 

И вот знаете, увидела его и сразу отпустило. Вырубило нафиг панику в один момент, словно вот она — моя каменная стена, за которой хоть трава не расти. Не знаю, откуда во мне такая уверенность, ведь совершенно чужой человек. Зачем ему помогать девушке, которая еще недавно вела себя, как … кхм... ? Он мог бы подумать, что я сама виновата. С моими-то выходками наверняка так и решил. Но я не сомневалась, что мимо не пройдет. 

Хотя, когда он на ходу бросил: «Собирай вещи. Жду тебя в машине.», просто охренела. Нормально, да? Жду тебя, а ты тут еб*сь (простите за мой французский), как хочешь, дорогуша. Но буквально через пару минут подоспела охрана, и я посмеялась над собой. 

Да, Яна, раскатала ты губу. Как же, будет «барин» белы рученьки марать. Да и за какие такие заслуги? Спасибо хоть вообще «милость оказал», да еще и у себя видеть желает, что крайне озадачивало. 

Не знаю, как я решилась. Хотя о чем разговор? Какое решилась? Я и не думала ни о чем, когда, как послушная собачка, неслась прочь из клуба. Забыла обо всем на свете, только бы побыстрее удрать, поскорее к нему. 

А выйдя на улицу и хватанув холодного воздуха, колесики в моей голове начали потихонечку крутиться - вертеться. В сознании, опьяненном эйфорией и алкоголем, всплыли вопросы: куда я и зачем? Но как вынырнули на поверхность, так и благополучно потонули, стоило только раздаться гудку автомобильного клаксона. Я пошла навстречу неизвестности, но она меня не пугала. Возможно, это моя очередная ошибка, вот только ошибаться иной раз приятнее, чем быть разумным. 

И вот я сижу в салоне роскошного авто с сосредоточенным на чем-то своем, малознакомым мужчиной. В абсолютном молчании мы несемся куда-то в ночь. И эта тишина давит, нервирует меня. Чувствую себя обязанной что-то сказать, да только в голову ничего не лезет. Украдкой поглядываю на своего спасителя и теряюсь. Он собран, спокоен и даже расслаблен. Весь из себя: самоуверен, доволен жизнью. Одна рука уверенно направляет машину, другая лежит на коробке передач. Пальцы тихонько постукивают по ней, отбивая собственный ритм, который для меня словно тиканье часов бомбы замедленного действия. Я отчаянно пытаюсь незаметно поправить задравшееся платье, оголившее ноги едва ли не до трусов. Его рука совсем рядом с моим бедром — это смущает и вызывает азартное возбуждение. Вроде бы и страшно, но любопытно. 

Глава 7

«Покой, камин, книги, тишина... Прежде в этом видели одно мещанство. Теперь это мечты о потерянном рае».
Именно так. Стоит еще красным обозначить «потерянном». Всего неделю назад я бы в это время спокойненько посиживал в любимом кресле, читал что-нибудь, попивая чаек. Отвлекался от суеты и сумасшедшего ритма жизни. Сейчас же вместо этого долгожданного и такого редкого отдыха, я торчу на парковке и охреневаю, уставившись в одну точку. 
Елы-палы! Когда-то, лет двадцать назад, такие выходки девок казались нормой, но сейчас... Куда я вообще лезу?! Совсем ведь еще соплюха. 
Соплюха, которая только что послала меня и укатила с каким-то расфуфыренным щеглом. Такого поворота событий я не ожидал. Впрочем, с этой девчонкой жизнь стала полна сюрпризов, что мне совсем не нравится. В тридцать семь хочется покоя, а не лихачества, пусть даже и мимолетного. Да и женщину — рассудительную и понимающую, а не девчонку, у которой в голове черт ногу сломит. Но именно этим она и цепляет: своей бесшабашностью, легкомыслием, порывистостью. Я уже и забыл значение этих слов, забыл, как это: сделать прежде, чем подумать. А у нее все на эмоциях, под влиянием момента, не думая о последствиях. Но их не избежать. Мне ли не знать? Но я, дурак, в омут с головой, хотя понимаю, что добром это не кончится.
Вот сейчас, именно в этот момент, мне предоставляется последний шанс уйти, вырваться из урагана бешеных эмоций и буйной игры чувств, распаляемых во мне Чайкой. Но не нахожу в себе сил противостоять дикому влечению и гневу. 
Проклятье! Как же хочется засунуть ей ее «fuck» по самое не хочу. Идиотка! Это же надо такое выкинуть. Прокручиваю раз за разом, вспоминаю ее нахальное выражение лица и не могу сдержать смех. Вот ведь сука, но до чего же сексапильная, с ума сводящая сука!
Мои аплодисменты, девочка,  ты меня уела.
Без понятия, почему меня это так впечатлило, ведь все это мной уже пройдено, пережито и известно на сто шагов вперед, но чувство, как первый раз.
Говорю себе: остынь, успокойся и поезжай домой. Эти игры уже не для тебя. Ну смешно же! А сам завожу машину и, едва сдерживаясь, чтобы не превысить скорость, потихонечку еду в Свиблово. Зачем? Ответ будет из разряда необъяснимо, но факт. Объяснить-то я, конечно, могу, но после буду чувствовать себя одуревшим от страсти оленем. Я  так себя и ощущаю. Но олени они такие – им забор поперек дороги, а они все равно прутся.
За эти дни Чайка стала моим горизонтом. Все мысли, так или иначе, возвращаются к ней и каждый раз принимают то один характер, то другой. Одно мгновение думаешь, что уже давно понял, что она за птица и с чем ее едят, в другой – осознаешь, что ни хрена не понимаешь. Она, как этот проклятый кубик Рубика. Вертишь и крутишь ее у себя в голове: бах, думаешь вроде все грани совпали. Сидишь довольный, нахваливаешь себя: «что и требовалось доказать», а потом... бац – а один кубик-то выпадает из общей картины. И начинаешь по новой ломать голову. 
Я ведь ее с самого начала как воспринимал? Как типичную прощалыгу. Все замашки были из серии этих «милейших», залихватских цыпочек: никакой субординации и смущения, навязчивость – вторая натура, наглость, и доводящее меня до состояния нервного тика  «ТЫкание». Хорошо, что Чайка еще не начала «Олеж-кать». А то не успеешь приехать на какой-нибудь вечер – эти мартышки тут как тут. Облепят и начинается: «Олежа то, Олежа се». А мне так и хочется сказать: «Слышь, какой я тебе Олежа?!  Тамбовский волк тебе  Олежа!» 
Такой была в моих глазах Чайка, когда забрал ее из клуба. Была до поры до времени, точнее временами. Я не успевал за сменой ее амплуа. А когда узнал, что ей всего восемнадцать, так и вовсе охренел. Опустим тот момент, что я был, мягко говоря, разочарован: все же спать со вчерашней школьницей – это уж совсем ни в какие ворота. 
Больше всего поражало то, что у нее возраст такой нежный, а она уже бывалая девка. Хотя я, безусловно, понимаю, что провинциальным девочкам нелегко в Москве, да и хочется всего и сразу, но это ни в коей мере их не оправдывает. Отвращение она у меня не вызывала. Я уже говорил, что не моралист. Да и какое уж там отвращение, когда рядом такая краля?! Сидишь только и из последних сил держишься, чтобы на ее ноги не пялиться. И все равно: нет-нет да глянешь и «п*зда рулю», как Диман говорит. 
 До сих пор перед глазами маячат ее бедра, оголенные по самые резинки чулок. Нацепила же. Платье еще называется! Там даже для воображения место не остается, хотя у меня все равно разыгралось, как не тормозил себя.
 Весь путь до ее дома, как на иголках от желания протянуть руку и ласкать стройные ножки. Медленно продвигаясь все выше и выше, пока не коснешься обнаженной кожи, и дальше к трусикам – почувствовать, что она хочет меня не меньше, чем я ее. В этом я даже не сомневался. Поэтому, когда она полезла ко мне с поцелуями, я чуть не послал к чертям ее возраст и не трахнул прямо в машине.  В конце концов, там до меня хрен знает сколько у нее партнеров было.  Но вовремя очухался и ляпнул первое, что взбрело в голову. А умная мысля, как известно, приходит опосля.
 Девчонка обиделась на мою грубость, хотя постаралась скрыть эмоции, но получилось херовасто.
С номером телефона был полнейший кретинизм: то ли она меня тупо разводила – только вот смысла не пойму, то ли у нее, действительно, все через жопу. Сейчас думаю, что последний вариант больше похож на правду. 
Дал ей свой номер, чтобы она поскорее ушла, надеясь, что не придется потом из-за нее его менять, но как только захлопнулась за ней дверь, захотелось вернуть ее обратно и не отпускать. Слушать бестолковую трескотню, смотреть на нее: такую юную, дерзкую, вульгарную с этим размазанным по всему лицу макияжем. Даже такая она красивее всех женщин, которых я в своей жизни видел.
 Салон провонял сигаретным дымом и термоядерными духами. Я же вдыхал эту дешевую смесь, и она мне нравилась, как и девчонка. Дышал ею, думал о ней и ждал сообщения. Не мог уехать, пока не удостоверился, что все в порядке и она дома, а не в лапах какого-нибудь обдолбыша или еще кого похуже. Как все быстро меняется, однако. Еще час назад все равно было: хоть насилуйте, хоть убивайте. Да и я ее уже всяко-разно обласкал, а только потом пригляделся. Веселая она, смешная. Все портит лишь ее невыносимая нахальность. А может, я просто не выношу наглецов? В любом случае это уже было неважно. Так мне казалось, когда дождавшись от нее смс, я поехал домой.
Я  ведь  действительно наивно полагал и свято верил, что на этом приключение по имени – которое я даже не стал узнавать – закончилось. Зачем мне этот детский сад и лишние заморочки? С ней же они стопроцентно будут. Ураганный ветер разрушает, а не созидает. А она – ураган. Необузданная, своевольная, шальная. С ней одного раза мало будет, это я сразу понял, но врюхиваться в рисковое предприятие, не стоящее усилий – не моя тема. Так что я решил, что на этом все. 
Но когда девчонка вновь написала, простодушно признавшись, как обрадовалась чаевым, не смог промолчать, хотя понимал, что надо внести ее в черный список и не париться. Но, видимо, еще не совсем я закостенел в своем цинизме и равнодушии, раз удалось тронуть меня подобной мелочью и даже удивить. Не ожидал от нее, а потому недоумевал.
Чайка, чайка... Кто ты? Глупышка, напялившая на себя маску не по размеру или хитрожопая сучка, умело плетущая свои сети? В последнее верилось все меньше с каждой ее смс. 
На следующий день вроде бы успокоился, пришел в себя. Даже разозлился, когда во время совещания меня отвлекло ее сообщение, а потом прочитал и не смог сдержать улыбку. Коллеги так покосились на меня, что я себя идиотом почувствовал, но продолжал улыбаться. У меня ведь «красивая улыбка», мне можно. Начальству вообще все можно. «Вкусный Зануда»... Выдумала же!
И в этот момент понимаю, что мое веселье неуместно. Я должен пресечь на корню подобные порывы, а не умиляться. Такой формат отношений не для меня – я уже не мальчик. Мне тридцать семь, а не восемнадцать. Какие на хер смс-очки, «вкусные зануды» и прочий бред? Ну, ладно она щеглуха, но я-то взрослый мужик!
Разозлившись, испоганил настроение себе и всем окружающим. Ее удалил из контактов, хотя номер уже наизусть запомнил-такая уж у меня память.  Отвечать, естественно, не стал. Если не дура, то все поймет. Но, увы, девочка оказалась недалекой и навязчивой – что я просто на дух не выношу. Она вновь написала, да еще предлог такой дебильный выдумала, вконец взбесив меня. 
Что за бабы? Ни гордости, ни ума, ни фантазии! Дура дурой. И я тоже хорош: растаял от одного «спасибо». Пусть она еще зеленый вариант классической охотницы с прицелом на «кошелек» потолще, но все же. Знаю я эту породу: с живого не слезет, пока прямым текстом не пошлешь. 
С такими мыслями, раздраженный, я притащился в Де Марко. Чисто из принципа, потому что я всегда там обедаю и не собираюсь изменять своим привычкам из-за какой-то обнаглевшей девицы. Если она не угомонится, то объясню популярным языком.
 Увидел ее. Улыбается мне, спрашивает «как дела?», как будто после одной смс-ки мы теперь с ней на короткой ноге. Меня прямо поражает такой прием, учитывая, что я ей не отвечал. У нормального бы человека гордость взыграла, а этой хоть бы хны. Пищит, но лезет! Но со мной не прокатят ни улыбочки, ни вежливость.
Осадил, унизил, указал, где ее место. Все правильно: не я, так кто-нибудь другой бы это сделал. Наглецы всегда получают по рогам. Находиться на дне социума и наглеть – по меньшей мере тупо.
Только вот удовлетворения от этого не почувствовал. Впрочем, я и не делал это намеренно, просто есть границы, которых надо придерживаться. Все верно, но все равно хреново. Смотрю на нее: вытянулась по струнке, личико побледнело, делает вид, что все хорошо. Держится из последних сил, но я-то вижу, как руки трясутся, когда приборы раскладывает, как кусает дрожащие губы, чтобы не заплакать. 
Не по себе как-то. Попытался утешить ее на свой лад, но Чайка не Чайка, если не дерзит. После ее язвительного ответа, чувства вины как не бывало. Более того, я вновь взбеленился, когда она опять завела свою шарманку про потерянный браслет, чтобы показать, что она не использовала это в качестве предлога. 
Так и хотелось ей сказать, что мне, в общем-то, все равно. С ней давно все понятно, так что может особенно не стараться. Хотя насчет «все понятно» - это я загнул. Ни хрена не ясно с ней, кроме одного – я и не должен понимать. Понять –  значит разобраться. Начнешь разбираться – заинтересуешься. Заинтересовавшись – привяжешься, а привязавшись – будешь нуждаться. А я не хочу ни в ком нуждаться. Зачем мне этот головняк?! 
Возможно, я слишком много анализирую. Заметил, чем старше я становлюсь, тем больше рассуждаю. А надо было поступить, как все: переспать и забыть, тем более, что она не против. Но поскольку этот поезд уже ушел, решил, просто сменить ресторан.  Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Да и не так уж сильно влечет. В последующие дни мне даже удалось убедить себя в этом. Работа не оставляла ни сил, ни времени. Слишком много дел. Я раньше думал, что деньги облегчают жизнь, но сейчас понимаю, что с увеличением капитала больше забот и суеты. А остановиться уже не представляется возможным.
Сегодняшний день был похож на сотни или даже тысячи таких же до него: спортзал, душ, завтрак в новом ресторане и работа, работа, работа... 
Напоследок у меня была запланирована встреча, на которую я не хотел идти, как чувствовал. 
Я не верю в судьбу, предопределение и прочую подобную ерунду, но, когда в кофейне раздался громкий хохот вошедшей парочки, и в согнувшейся пополам девушке я узнал Чайку, меня словно током ударило. Я всерьез задумался, как такое может быть? В Москве миллион мест, но мы с ней оказываемся в одном и том же одновременно.
Что-то внутри меня всколыхнулось от этой встречи. Увидел ее и словно очнулся. Ожил, как будто до этого была черно-белая картинка, а с ее приходом она заиграла всеми цветами радуги. Преимущественно красным цветом ярости.
Смотри-ка, прыткая: уже какого-то пижона подцепила. Или он и был, а она еще и меня хотела охмурить.
Пристально слежу за их весельем, а самого аж трясет. Не пойму, что больше всего злит: то, что мне вообще до нее дело есть, то ли, что она счастливая такая рядом с этим щеглом, который  как бы невзначай ее лапает, а она типа не замечает – ей нравится. Хотя о чем я? Конечно, нравится! Гулящая же девка! Вот в том-то и дело, что именно такая. А я сижу и слюни пускаю, когда достаточно просто поманить пальцем и не напрягаться.
Пожалуй, это будет даже весело – наблюдать, как алчность Чайки возьмет верх над гордостью. Пацана, правда, жалко. Бедолага запал конкретно: чуть ли не с рук ее жрет и смотрит телячьими глазами, ловя каждое слово. 
Ну ничего, переживет. Я ему даже услугу окажу, избавив от этого корыстного создания. Такие, как она, на пацанят, у которых ветер в кармане гуляет, не клюют. Они с ними перекантовываются в перерывах между такими, как я.
Парнишка заметил, что я на них смотрю и, кажется, заволновался. Ей что-то шепнул.
А я уже приготовился. С предвкушением ждал, когда она обернется. И девочка меня не подвела. Повернулась, резанула возмущенным взглядом. У меня аж дух захватило от нее. До чего же хороша!  Длинные волосы  темно-шоколадного оттенка растрепались, играя на свету золотистыми бликами,  на щеках вспыхнул нежный румянец, голубые глазки гневно поблескивали, сочные губы сжались, выдавая негодование.
 Меня забавляет ее реакция. Что далее по сценарию мне тоже известно, поэтому я не удивляюсь, когда она начинает откровенно заигрывать с мальчишкой, украдкой поглядывая на меня.
Смотрю, милая, смотрю! Шикарное шоу: как же ты искренне играешь, вкладывая всю свою продажную душонку в каждый жест, улыбку и прикосновение. Мастерски пудришь мальчишке мозг, даря надежду, соблазняя. А он ведется, не догадываясь, что все это лишь затем, чтобы я подороже тебя купил. Он будет представлять тебя в своих объятиях этой ночью, в то время, как ты будешь стонать подо мной.
Да, меня заводит эта пошлая и дешевая игра. Капля ревности лишь добавляет остроты и нетерпения. Раздеваю взглядом Чайку, представляя, что буду делать с ней сегодня ночью. Она в бешенстве. Мне смешно. За что боролась, красавица, на то и напоролась.
Но пора заканчивать цирк и претворять  фантазии в жизнь. Пишу ей сообщение, чтобы выходила на парковку. Покидаю кофейню в абсолютной уверенности, что Чайка последует за мной. Но проходит полчаса, а от нее не ответа ни привета.
Меня это начинает нервировать. Что за игру затеяла эта курица? Приборзела там  что ли, звезду словила? Думает, я буду сидеть и выжидать, когда она намилуется с тем щенком? Она либо точно бестолковая, либо… я не знаю.
И, тем не менее,  я продолжал ждать. Кто еще из нас бестолковый – вопрос спорный.
Полез за жвачкой в бардачок и зацепился взглядом за что-то блестящее на коврике. Пошарив рукой, наткнулся на тоненькую цепочку с подвеской в виде подковы. 
Присвистнув, подношу поближе к свету, и усмехаюсь. Интересный поворотик - значит, не соврала, хотя, может, со  спецом его здесь бросила. В любом случае плюсую за сообразительность.
Только не понятно, какого хрена она медлит. Что и браслет стал не нужен? Всю плешь с ним проела, а теперь молчит. Бабы... такие бабы. И ничего тут не попишешь.
Спустя, наверное, еще полчаса – за которые возбуждение трансформировалось лишь в желание вправить этой дуре мозги – она соизволила, наконец-то, появиться да не одна. Я напрягаюсь. Что это еще за выкрутасы? Но через мгновение она садится на байк и уезжает в неизвестном направлении, показав мне фак.
И теперь я, немного придя в себя от шока, в бешенстве мчусь к ее дому. У нее ведь тетя строгая, значит, заявится рано или поздно. Доигралась сучка!
Так меня еще никто из себя не выводил, даже Ленка в свое время. А эта словно себе цель наметила разбудить во мне зверя. А может, правда такое испытание?
Ну, вот я всю жизнь строил из себя умника и скептика,  а там наверху, если  там вообще  кто-то есть, решил надо мной прикольнуться типа «А ну-ка попробуй, милок, сейчас погни-ка свою линию, поглядим на тебя!». 
Эта мысль немного меня тормозит. Как-то  перед собой даже неудобно. Ведусь, как этот мальчишка на игры Чайки. А может,  и она вовсе  не играет, просто на эмоциях прет; обиделась, решила характер показать, а я уже  записал ее в опытные  манипуляторши , топчущие кирзовыми сапогами  пылкую любовь  наивных юношей, дабы раскинуть свои прекрасные ножки ради пары красивых туфелек?  Может быть, все может быть. Стоит разобраться. А ведь не хотел я, но теперь уже поздно давать задний ход. Встрял, так встрял.  Конечно, ничего серьезного; легкодумная, вспыльчивая связь исчерпает себя за  месяц, если не  раньше.  А пока лучше  насладится моментом и не заморачиваться.
С такими мыслями, почти успокоившись, я подъехал к дому Чайки. Сладкая парочка стояла у подъезда, о чем-то мило беседуя, девчонка  держалась как-то скованно и чуть ли не  за километр от мальчишки, как будто и  не она вовсе флиртовала с ним. Меня  заметила не  сразу, но как только это произошло, чудесным образом переменилась; скованность исчезла, на смену ей пришли соблазнительная улыбочка и  грациозная походка, с которой она приближалась к  парню.
Ждать продолжения  шоу, я не собирался. Насмотрелся, хватит. 
Открываю дверь и без  колебаний прерываю столь интимный момент –назревающий  поцелуй  голубков. Только сейчас впервые за все время  задумался, как зовут девчонку.  Чайкой ее называть при посторонних не хотелось, поэтому я ограничился пренебрежительным «слышь», никак не избавлюсь от этого поганого словца- отголоска девяностых.
-Слышь, я долго тебя вызванивать буду?! Тетка твоя уже всех на уши поставила, – выдумываю на ходу, чтобы Чайка не возникала и сопляк поскорее убрался без лишнего шума. Подхожу к ним  и как ни в чем не бывало беру девчонку  чуть повыше локтя, и веду в сторону подъезда, по пути включая сигнализацию. Ошарашенная и ничего  не понимающая  Чайка подчиняется,  машинально передвигает ногами, прожигая меня шокированным взглядом. 
Да, птичка, зануды тоже умеют удивлять.  
-Что?-наконец выдавливает она из себя, замерев перед дверью.
-А вы кто такой? –подает голос пацан.
-Кто я такой-не твоего ума дело. А вот кто ты ее тетке будет очень интересно. Зайдешь познакомится? –иронично интересуюсь. Мальчишка  стушевавшись,  отрицательно машет головой.
-Ну, если знакомится пока не собираешься, давай, дуй отсюда.
Паренек переводит растерянный  взгляд с меня на Чайку. Я удивлен, что она молчит.
-Ян, все нормально? –спрашивает он. Молодец, хоть поинтересовался. Значит, Яна... Подходит,  эта якалка и  язва  может быть только Янкой.
-Разберемся, Стасик.  Спасибо тебе, все было круто, –улыбнувшись краешком губ, заверяет она его.
Ну, слава Богу, хоть концерт не стала устраивать.
Парнишка секунду колеблется, глядя на нас, но потом все же уезжает. Как только он скрывается за поворотом, Чайка вырывает руку и резко поворачивается ко мне. Лицо искажено яростью; взгляд полыхающий, губы сжаты.  Убила бы наверняка, если б можно было.   
-Тетя значит всех на уши поставила?- язвительно шипит она.
-А что нет? Ты телефончик-то включи,  – невозмутимо парирую, хотя сам  едва сдерживаю смех. 
-Что тебе надо от меня? Сначала просишь не звонить, а потом ...
-Да  не кипишуй ты! Поехали поедим, заодно и выскажешь все свои претензии, – прерываю ее возмущение. 
Чайка замолчала,  уставившись на меня во все глаза.  Такое у нее лицо забавное. Кажется, сейчас разорвет девчонку от негодования. Я и сам понимаю, что веду себя, по меньшей мере,  странно, но коли свалял дурака, то приходится выкручиваться.
-На вашем месте, Олег Александрович, я бы думала не о еде, а о хорошей дурничке. Может, еще помогут - подлечат, – язвительно парирует  она  и направляется  к подъезду. Я вновь хватаю  ее за руку и разворачиваю.
-Мы, кажется, с тобой уже давно на «ты», –напоминаю ей и под контролем ее недвусмысленного взгляда демонстративно отпускаю руку.
-На «ты» -это либо наглость, либо близость,  – с умным видом сообщает она мне, чуть прищурив лукавые глазки.
-Наглость –твое второе имя, так что поздновато хватилась, не находишь? – усмехнулся я,  наблюдая  за ней. На первый взгляд  кажется спокойной, но если приглядеться, становится ясно, что Чайка очень сильно  нервничает, лихорадочно теребя  полы куртки, переминаясь с одной ноги на другую и кусая губы.
-Не нахожу.  Никогда не поздно  исправится.  
-Тогда как насчет близости? -  шутливо интересуюсь, но девушка шутку не оценила. Покраснела, как рак. Наверное, от злости, не от смущения же. Хотя я не пойму, какого хрена она тут ломается? Цель достигнута; вот он я, как она и хотела, хорош придуриваться! 
-Есть хочу! – выдает она, словно прочитав мои мысли, и отводит  взгляд. Мне же становится смешно. Быстро, однако, она дала заднюю. 
-Ну, поехали, я тоже голодный, – снисходительно парирую, не скрывая подтекста.
-Несомненно, –иронизирует с усмешкой эта вертихвостка. – Но зачем мне куда –то ехать? Я сейчас к тете, она у меня вкусно готовит, а вы, Олег Александрович,  как-нибудь без меня свой голод утоляйте, если у вас кроме подобных ... предложений, больше никаких нет, –елейным голоском обламывает она. 
Оказывается, рано я  губу раскатал. Девочка хочет повы*бываться. Ну, ладно сыграем в ее игру.
-А какие такие «подобные» предложения я тебе делаю?
-Ну, скажем так;  я не любительница намеков и полутонов, поэтому завуалированные,  бесстыдные предложения  меня оскорбляют, – загнула она так, что я едва сдержал хохот, хотя терпеть не могу, когда побл*душки вроде нее начинают из себя кисейных барышень строить, но я же решил подыграть, так что продолжаю придуриваться.    
-Меня тоже оскорбляют, поэтому  когда одна юная особа, как т34 стала напирать, я можно сказать, даже испугался.
-Напирать?  Да я просто хотела немного сгладить впечатление о себе  после клуба и ничего более! – начала она, как я и предполагал, яростно отпираться, вызывая у меня довольную усмешку. Попалась дурочка. 
-Я тоже  просто хочу сгладить впечатление о себе, и извиниться  за грубость, пригласив тебя на ужин,  – заверил я ее с самым искренним видом, хотя в мои планы никакого ужина не входило, но пришлось импровизировать. В конце концов, с меня не убудет. 
-А вы всегда так  по пещерному женщин на ужин приглашаете - «поехали поедим»? – передразнила она меня с гримасой отвращения и добавила, - или это только мне так несказанно повезло?
-Без сомнений ты особенная девушка, – усмехнулся я, ни капли не соврав.
Чайка хмыкнула и прикусив губу, покачала головой.
- Неужели. Вот только особенной быть  я как-то не стремлюсь, мне бы как у всех ; цветы, галантность, романтика. Разве это много?
-Ну, если не задумываться о значениях и смыслах каждого жеста, то не много, –согласился я, сдерживая улыбку. Ее неуклюжие попытки развести меня на все выше сказанное веселили.  До манипуляторши эта девочка явно еще не доросла. Впрочем, манипулировать мной можно ровно настолько, насколько я позволю. За свою жизнь я таких хитрованок повидал, что Чайка на их фоне просто ребенок.  
-Не надо никаких смыслов и значений, букет цветов  и  парочка комплиментов  ни к чему не обязывают, -  выводит меня из задумчивости ее голос. Грубоватый он у нее, видимо,  курит с малолетства. – Поэтому, Олег Александрович, - продолжает она гнуть свою линию, - если вы еще хотите извиниться и сгладить впечатление, то возьмите себе это на заметку, иначе у вас ничего не получится. Пока же я не против перекусить.
-Ну, поехали, – кивком приглашаю сесть в машину, сжав дрожащие от смеха губы. Не против она. Куда ты от меня денешься, дуреха? Но «дуреха» далеко не «дуреха». 
-Нет уж, никуда я не поеду.  Насиделась за сегодня, да и уже поздно, тетя ругаться будет.  У нас с вами  есть максимум  полчаса, чтобы прогуляться, слопать  по донеру и  начать с чистого листа. Как вам такой план? –насмешливо предлагает она, словно говоря- съел, милый. 
А я уж думал, больше меня удивить вряд ли удастся,  сейчас понимаю, что еще не вечер. «Начать с чистого листа» -как загнула-то.
-Что за донер? –цепляюсь за первое попавшееся слово, дабы проигнорировать ее предложение, но не обидеть.
Чайка улыбается краешком губ, но никак не комментирует мой игнор.
-Узнаешь.  Пошли, здесь  недалеко, –берет она меня под руку и тянет за собой.
-Ну, пошли, –неохотно принимаю ее приглашение, хотя вся эта затея кажется мне сомнительной.  Приличного ресторана поблизости что-то не припоминаю. 
Впрочем, это не главное. Гораздо важнее то, что сколько бы  я там не посмеивался и не считал себя хозяином положения, а этой соплюхе удалось настоять на своем да так, что я даже не успел понять, как согласился.  
Все же баб нельзя недооценивать, они с рождения манипуляторши. Эта мысль повеселила, настроение поднялось и я решил просто понаблюдать.
Чайка что-то щебетала про погоду,  я не особо вслушивался, просто шел и наслаждался  ее чувственным голосом, прохладой осенней ночи,  прогулкой.  Уже не вспомню, когда в последний раз бродил вот так -  без цели по городу. Все суета какая-то: дела, заботы.
Но очарование вечера прошло, когда мы подошли к киоску, торгующему  шаурмой. Я сначала подумал, что девчонка прикалывается, но она действительно решила отовариться и направилась к маленькому окошечку.  
-Ты на полном серьезе предлагаешь мне перекусить вот этим? –спрашиваю изумленно, охреневая с ее шуточек. Чайка оборачивается и закатывает глаза.
- Прошу прощения Ваше Занудное Величество, но вам я ничего не предлагаю, разве что  занять мне двести рублей, у меня только мелочь осталась, - насмешливо парирует она. - А если серьезно, то готовят здесь получше, чем в Де Марко, можешь мне поверить. 
-Правильно красавица говорит! Я — старая гвардия. В бизнесе уже пятнадцать лет. Мастерству изготовления настоящей шаурмы учился у Султана, он работал возле метро «Сокол». Султан — первый шаурмист столицы. Чтобы шаурма получилась самой лучшей во всём районе, во всём городе, не забудьте в неё добавить такой ингредиент, как совесть! У меня все по совести, дорогой. Паша чем попало людей не кормит, – встрял в разговор  владелец забегаловки, высунув голову из  окошка. От все этого сюрреализма я разве что не покатился со смеху.  
Поверить не могу, что стою возле шаурмечной и слушаю басни про какого-то Султана. Дурдом. 
-Ты не будешь?- спросила Чайка с лукавой усмешкой, весело поблескивая хитрющими глазенками, когда я протянул ей пятьсот рублей. 
- Упаси боже, – открестился я, брезгливо скривившись, хотя больше для вида. На самом деле, этой девчонке удалось по-настоящему меня развеселить и  зажечь внутри какую-то искру. Давно в моей, отточенной до мельчайших деталей, жизни не происходило чего-то неожиданного.  Стоит признать, подобные казусы – приятное разнообразие в череде распланированных событий.       
-Держи, сдача, – отвлекает меня Чайка от моих размышлений.  В одной руке у нее шаурма, другой она  протягивает деньги.  – Остальное верну позже. 
Я улыбаюсь и качаю головой. Смешная она.
-Когда позже? – посмеиваюсь над ней, забирая протянутые копейки.
-Мамочки, да ты еще и скупердяй! Кошмар, куда я попала?!  –возмущенно восклицает она и с  таким аппетитом откусывает  шаурму, что я  чувствую голод еще острее.  
 Может, правда стоило не выпендриваться, а купить этой дряни?  Раньше как-то и не такое жрал, и ничего, жив.  
 Девчонка продолжает сосредоточенно жевать,  а я чувствую какое-то странное удовольствие,  наблюдая за ней, хотя ни культуры, ни изящности в данном  действе нет. Чайка  агрессивно  отрывает куски от  шаурмы , набивая чуть ли не полный рот,  энергично жует , а после с наслаждением облизывает  свои пухлые губы, испачканные в соусе. Но  в этом  больше секса, чем в самом сексе. В очередной раз поражаюсь; до чего красивая и сексуальная девка. 
-Эй, салют! Ты че так на меня смотришь?- бурчит она с набитым ртом, щелкнув пальцами у меня перед глазами.
-Не «че», а что! –раздраженно поправляю ее, застуканный на « месте преступления».
-Зануда, – резюмирует она весело и  показав  язык,  продолжает есть. –Ммм, как же вкусно, –закатив глаза, произносит она, с таким наслаждением и пошлым звуком облизывая палец, что у меня кровь в венах закипела от столь откровенной провокации. Интересно, она действительно умеет так искусно работать ротиком или просто кривляется? Мне нестерпимо захотелось это выяснить и как можно скорее. А потому стало плевать, что девчонка еще вчера ходила в школу. В конце концов, мужиков соблазнять уже научилась и судя по всему, применяла свои знания не раз, так чего ради заморачиваться?  
Естественно, виду, что дико хочу ее, я не подал. Ни к чему Чайке знать, что я полностью у нее на крючке. Эта девица и без того о себе мнит слишком много, поэтому просто подразнил ее из вредности:    
 -Теперь мне страшно представить, что ты имела в виду, сказав, что я вкусный.
-Я так говорила? –наигранно изумляется она.
-Не просто говорила, а даже проверяла, – подмигнув, напоминаю ей.
-Да это реально вкусно, попробуй! – уходит она от щекотливой темы и протягивает мне шаурму, я отстраняюсь, но Чайка настойчива.
-Не хочу, убери.
- Я же вижу, как ты на нее смотришь, – обличает девчонка, не понимая, что смотрю я, прежде всего, на нее. – Давай,  разок можно  взбодриться. Не все же время жевать несоленое  и нежирное дерьмо.
-Это не дерьмо, а вкусная и полезная еда. Убери – сказал, – скривился я и  отстранил  ее руку.
-Вкусное  не бывает полезным- это аксиома. И не нужно тут изображать брезгливость. Я  тебя, кажется, целовала и ты еще жив, так что  неубедительно. А вообще... – разглагольствует она, но я прерываю поток ее иронии,  откусив  приличный кусок шаурмы. 
Чайка ошарашенно смотрит то  на оставшуюся часть в своей руке, то на меня, давящегося смехом и этой гадостью. Надо признать, вкусная все же зараза.
-Нет, ты нормальный  вообще?!   Слямзил половину и не краснеет! –возмущается Янка, я же под шумок забираю у нее  все, что осталось. –Да ты охренел! - орет она  и бросается на меня , чтобы отобрать пропажу ,  я же со смехом  верчусь -кручусь, чтобы ее попытки не увенчались успехом. –Я не отдам тебе деньги, понял? – смеется она, когда я вырываюсь и убегаю на приличное расстояние  от нее.
-Тогда не получишь браслет, - невозмутимо пожимаю плечами и откусываю еще, дразня ее.  Чайка с улыбкой качает головой, а потом медленно и грациозно, как кошка, подбирается ко мне, останавливаясь в паре сантиметров. Запрокинув голову, игриво прикусывает губку и состроив жалостливые глазки, просит шепотом:
-Ну, чуть-чуть, пожалуйста. Всего раз укушу.   
На меня же словно ступор напал, такая она... соблазнительная, дурманящая. Пожалуй, ни от одной бабы я так не плыл, никого не хотел настолько, чтобы прям ломало. Похоже, я медленно, но верно схожу с ума.  Все во мне вопит, что надо держаться от нее подальше, бежать, не разбирая дороги, но я уже на крючке и как не дрыгайся, не сорваться. Подсекла так, что крюк впился надежно. Хочу ее. Одержим ей. И пока не получу, покоя не будет. 
Медленно подношу «донер» к ее губам. Она облизывает их и, глядя мне в глаза, впивается зубами в тесто, отчего соус стекает на мои пальцы, и боже, помоги мне, когда ее язычок проходится по ним, вызывая дрожь в моем напряженном теле.
Что же ты со мной делаешь? –спрашиваю мысленно,  подавляя  желание, пытаясь успокоится. Но  когда она прожевав, поднимается на носочки и все также не отрывая взгляда, легонько целует, мой контроль летит к чертям.  Хочу, наконец, попробовать ее,  углубив поцелуй, но она тут же  отстраняется, смущенно улыбаясь.  Мне этого мало, слишком мало. Но сил еще хватает, чтобы сохранять на лице маску спокойствия.
-Что это было? – вкладываю в голос строгие нотки, стараясь смутить ее еще  больше. Мне нравится, как розовеют ее щечки и как она прикусывает свои манящие губки.  
Чайка краснеет,  и да- пронзает зубами мягкую плоть , чем заводит меня еще сильнее, хотя куда уже больше?!
-Это спасибо, - шелестит она, раздувая охрипшим голоском настоящий пожар во мне.
-А..., - задумчиво протянул я, и осторожно  коснулся ее лица, убирая прядь волос. Она замерла,  с каким-то страхом или неуверенностью  посмотрела мне в глаза, и я больше не смог сдерживаться. 
Наклоняюсь  к ней,  зарываюсь рукой в ее  роскошные волосы, поглаживая другой  бархатную кожу  щеки. Не спеша провожу большим пальцем по нижней губе.  Такая влажная, нежная, упругая. Вдыхаю по чуть-чуть сладкий аромат духов и схожу с ума от прерывистого дыхания, обжигающего мои губы. Нежно целую девчонку  в уголок рта  и шепчу в губы;
-Всегда пожалуйста.
Обвожу их контур языком.  Соленые,  такие чувственные, мягкие.  Чуть прикусываю нижнюю губу и сразу же  начинаю посасывать. Судорожный вздох отдается дрожью в моем теле.   
Притягиваю Чайку  к себе. Через слои  такой лишней сейчас одежды,  чувствую каждый изгиб ее стройного тела.  Скольжу  ладонью по ее спине -  спускаюсь ниже, ниже пока не почувствую упругую попку. Сильнее, чем нужно  сжимаю  ее ягодицу.   Углубляю поцелуй,  проникая языком в ее  горячий, влажный рот. Едва слышный стон  удовольствия доводит меня до дикого состояния. Целую ее жадно, неистово. Она  теряется, замирает, отвечает осторожно и как-то неловко, меня это бесит и распаляет. Нашла время для игр в скромницу.
-Не притворяйся! – почти рычу охрипшим голосом,  прервавшись на миг.
Она неуверенно касается холодными пальчиками моего лица и задыхаясь, пытается что-то ответить, но я не позволяю ей , грубо заткнув поцелуем.  Ее это, видимо, разозлило и она перестает сдерживаться;  прикусывает мой язык и тут же начинает его посасывать, повторяя все то, что я делал ранее с ней. 
 Я же испытываю удовлетворение. Вот так, девочка моя, этого я от тебя и жду.  А игры свои оставь для других  мужиков.  Хотя сейчас эти мысли о других ее мужиках меня злят. Интересно, через скольких она уже прошла? Дебильный, конечно, интерес.  Пошлый и совершенно неуместный.  Какая мне разница?! Не детей же с ней крестить.

Глава 8

Сколько громких слов сказано о счастье, сколько разных определений. Множество рассуждений на тему его неуловимости и недостижимости. А на самом деле все просто. Счастье не словишь и уж точно не достигнешь. Оно само найдет тебя, подкрадется неожиданно, накроет с головой и все, абсолютно все заиграет новыми красками. Обшарпанный подъезд станет  чуть ли не дворцом,  прогулка до маленького киоска –лучшим свиданием в жизни, хотя у меня их по сути еще  не было, но я точно знаю, что эту ночь не забуду никогда, как и этот поцелуй.

 Настоящий такой поцелуй, а не мокрое дерьмо, что было у меня в девятом классе на школьной дискотеке.  После того, как  одиннадцатиклассник, которого я выбрала в качестве просветителя в данном вопросе, засунул мне язык по самые гланды,  желание  целоваться с малолетками да и с кем бы то ни было чисто из любопытства,  отпало напрочь.

 Я хотела, чтобы было,  как в книжках  пишут; сердце замирает, переворачивается в груди,  тело огнем горит, дрожит каждый миллиметр, а голова кружится от невыносимой радости  и кажется,  мир вокруг становится другим.  Олег сделал сказку реальностью, перевернул все в душе, хотя нет, перевернулось все с первого взгляда, с той первой улыбки, которую я как наяву вижу каждый раз перед сном, с первых слов, сказанных его бархатным голосом.

 Господи, я не знаю, что со мной, но я так счастлива! Мне хочется что-то сделать,  я готова горы свернуть- энергия бешенным потоком несется по крови, но я просто стою в  подъезде,  прислонившись   спиной к холодной стене  и  улыбаюсь, прижав пальцы к разгоряченным  губам. 

 Вспоминаю каждую секунду, проведенную с ним, а сердце щемит, обрывается. Уже скучаю и умираю от желания остаться с ним. А ведь всего лишь нужно открыть вон ту дверь, выйти и сесть в машину, в которой он дожидается моего звонка, что невероятно греет мою душу. Пусть крошечная, капелюшная, но все же забота с его стороны. 

Возможно, читая меня, вы думаете, что я сентиментальная глупышка, которая раскисла от одного ласкового взгляда.  Согласна, саму бы стошнило от подобной слабохарактерности. Но теперь понимаю, что   каждая женщина  хотя бы раз в своей жизни становилась  такой  из-за мужчины, в которого по-настоящему  влюблена.  

Да, я влюбилась! А потому забыла, как было обидно, как ревела ночью в подушку, прокручивая в голове  его унизительные слова, забыла, что он относится ко мне, словно к  пыли под ботинками – снисходительно и с насмешкой. Обо всем забыла напрочь, стоило ему только приехать за мной.

 Улыбнулся  разок, посмотрел голодным взглядом  и все – Яночка поплыла, растаяла, как долбанное мороженое, хотя таять там не с чего. Гладышева  даже вежливым  не назовешь, что-что, а  в уши он сироп не льет. Говорит четко по делу, без лишней трепотни.

Пришел, увидел, победил и спрашивать не стал.  Совсем не романтично и не так, как я себе представляла,  но это уже не важно. Каким бы не был, а я все равно влюбилась  по  уши в этого   невыносимого человека. И пусть у меня не такой большой опыт общения с людьми, уверенна, что  мне как всегда «повезло»;  мало того, что разница лет так в десять не меньше, так  еще и характерец у Гладышева – не дай Бог.  Но разве я  ищу легких путей? Что вы?! Хоть и бреду слепо, но выбираю точно и безошибочно самый извилистый путь.

Не представляю, как мне хватило сил уйти. Его  близость сводила с ума. Его, уже знакомый до дрожи, запах, горячие губы, бархатный шепот, и эти  крепкие объятия, в которых я чувствовала себя  такой беззащитной и в тоже время защищенной от всего в этом мире – все это вызывало такой трепет, что я едва дышала.

 Странное  чувство, когда тебя обнимает  мужчина или может, просто я так остро реагирую, потому как была лишена отца и не знала мужских объятий. Не хочу думать об этом, да и вообще ни о чем. Мне так хорошо, что хочется просто наслаждаться этим состоянием.

Не знаю, сколько я простояла в подъезде,  но вспомнив, что Гладышев ждет моего сообщения, побежала домой.

Тетя Катя еще не спала. Из ее комнаты доносился шум работающей швейной машины. Но не успела я разуться, как в квартире стало тихо, на пороге появилась крестная.

-Привет, - улыбнулась я, махнув рукой, но тут же осеклась, заметив ее выражение лица: брови нахмурены, губы плотно сжаты, а во взгляде арктический холод.

-Ну, и где ты шлялась?- спросила она презрительно, когда я сняла верхнюю одежду. Я как стояла возле шкафа, так и застыла с курткой в руках, шокированная ее тоном.

- В смысле « шлялась»? Я гуляла с Лерой, тебе это известно! А задержалась из-за пробок, - возмутилась я, продолжая  переодеваться, но тетя Катя тут же прервала меня.

- Хм, интересно. С каких это пор «Лера»  у нас стала  ездить не на метро? –язвительно поинтересовалась  она.

Я же чуть не застонала от досады.

Черт, как же я могла быть такой неосмотрительной. Наверняка она все видела, пока курила. Что же теперь делать? И главный  вопрос- кого она видела под окнами: Стаса или Олега? 

Трясущимися руками я снимала с себя одежду и  молчала, лихорадочно придумывая, что сказать, но похоже, тете Кате не требовалось пояснений, она  несколько минут сверлила меня требовательным взглядом, а после завела свою шарманку:

-Я тебе что сказала, когда ты ко мне переехала? Я тебе четко озвучила одно требование – никаких мужиков! Ты учиться приехала или  по мужикам таскаться?

Глава 9

1998 год

-Ну, что насчет предложения Димана? Ты в деле?- спросил  Борька, когда мы сели в «девятку» Михи.

  За последний месяц это был раз десятый, когда он задал мне этот вопрос. Но если до этого я лишь неопределенно отмахивался, обдумывая, стоит ли ввязываться в столь рисковую авантюру, то сегодня, наконец-то, решил, что если уж играть, то по-крупному. Кто не рискует, тот....Всем известно, что дальше. 
Предложение Димана - лотерейный билет, выиграв который, можно больше не рвать жопу, разбивая кулаки и подвергая себя бесконечной опасности быть убитым, покалеченным или оказаться за решеткой. Хотя согласившись, шансы подобных перспектив возрастали. Но если уж и рисковать, то ради чего-то стоящего. Это дело было именно таким - стоящим. Хотя весь месяц я старался абстрагироваться от возможного успеха, смотреть объективно, а не ошалелым от сулящих денег взглядом, подмечая слабые стороны, взвешивая все за и против. 
Но в конечном счете все же решил действовать. Надоело барахтаться в луже, сшибая копейки, которых едва ли хватало, чтобы сводить концы с концами. В последнее время, конечно, стало получше, но тоже ни хера хорошего. Оставаться на плаву у меня в общем-то получалось, но я настолько устал, что каждую копейку приходится вырывать зубами, превращаясь в озлобленную, беспринципную скотину, что порой, хотелось волком выть. Я просто зашивался в этом беспределе. И то, что так живет вся страна не утешало.  
Наверное, было бы легче, если б дома вместо нытья и истерик меня ждало понимание и покой. Но увы, с женой мне не повезло. Знал бы, что она окажется такой крысой, никогда бы близко не подошел. Но поздно пить боржоми, когда почки отлетели.

-Э, Олежка,- позвал меня Борька.

Я просто кивнул и устало откинулся на спинку сидения. Глаза слипались, а голова гудела. Я не спал трое суток, но в кармане была увесистая пачка денег и это радовало.

-Так что, едем?

-Да.- промычал я, не открывая глаз.- Мих, ко мне сначала, вещи соберу, пока не уснул.

Антропов кивнул, а я провалился в сон, убаюканный поездкой. Но не прошло и нескольких минут по моим ощущениям, как Шувалов потряс меня за плечо, я резко подорвался и напряженно уставился на друга.

-Братишка, приехали, – успокаивающе ответил он на мой встревоженный спросонья взгляд. В последнее время я стал нервным, что в общем-то неудивительно.

Расслабляюсь и вновь откидываюсь на сидение. Состояние еще хуже, чем до того, как  уснул, а как представлю, что сейчас придется объяснять Ленке, где я был три дня и что нужно вновь уезжать, меня аж передергивает.

Посидев еще несколько минут, окончательно просыпаюсь, с тяжелым вздохом выхожу из машины и иду домой, Борька следует за мной, зная, что иначе я застряну на очень долгое время, погрязнув в выяснении отношений  с женой.

Мы молча подошли к железной двери, я позвонил, устало потирая глаза. За дверью послышались тихие, осторожные шаги. Видимо, Леська спала.

Дверь открылась, и я тут же наткнулся на горящий негодованием, гневом, обидой и еще кучей эмоций взгляд.

-Ленок, здорова! –подал голос Шувалов, чтобы как-то разрядить сгущающуюся атмосферу.

-Привет. – сухо отозвалась она, продолжая сверлить меня взглядом. Я молча прошел в квартиру, снимая по дороге грязную одежду.

-Ну, я это...пойду, чаю хлебну. Давай, братух, быстрее, - сообщил Борька, ретировавшись на кухню, не имея ни малейшего желания быть участником шоу, которое наверняка сейчас устроит моя благоверная.

Прохожу в спальню и сразу же направляюсь к кроватке, где спит моя малышка. Смотрю на нежное личико и невольно улыбаюсь. Такая она куколка, так сладко спит. Присаживаюсь и ласково касаюсь указательным пальцем пухлой щечки. Дочурка шумно вдыхает воздух и начинает активно посасывать соску. У меня в груди щемит.

-Эй, Лисенок, папа приехал, -шепчу, продолжая улыбаться и гладить личико дочки. Так соскучился по ней, хочется прижать к себе, но боюсь, что разбужу.

- Ты хоть руки –то вымыл после бл**ей? –раздается за спиной шипение Ленки. Вот и конец покою.  Твою мать, как она меня достала со своей ревностью!

Втягиваю с шумом воздух и ничего не говоря, иду в ванную, чтобы принять душ.  Она идет следом.

-Как ты можешь себя так вести?! Не успел приехать  и опять исчез! Три дня я сидела и думала, где ты, с кем... Из-за тебя у меня молоко пропало,  я психую, Леська все чувствует! –под конец тирады она переходит на крик.
Я молчу. А что мне ей сказать? Если бы не была такой истеричкой, то не заводилась бы на пустом месте и молоко бы никуда не делось, и я бы не пытался под любым предлогом сбежать из дома. 

Смотрю на ее идеальный макияж, прическу, модное платье. Такая чистенькая, миленькая девочка - жертва ситуации, которую ни во что не ставит и совсем не  ценит ее вечно замызганный  в крови и грязи муженек – так все это выглядит со стороны. Только вот реальность  несколько иная. Кто еще из нас жертва ситуации?!  Хотя жертвой я себя не считаю: сам клюнул, сам оплошал , теперь  хочешь –не хочешь надо нести ответственность.

-Деньги в куртке возьми,  –  коротко бросаю и встаю под душ, чтобы поскорее смыть  с себя усталость.  

-Не разговаривай со мной так, как будто я несу глупости! Я устала сидеть дома и ждать, пока ты натрахаешься, –орет она, одернув шторку в душевой. 
-Не сиди, кто против, - парирую невозмутимо, хотя самого трясет от раздражения. 
-Я твоего ребенка воспитываю вообще-то! – заявляет она с таким видом, будто планету спасает ежечасно. Мне и смешно, и плакать хочется. 

-Лучше закрой рот, Лен! Не выводи меня из себя, –предупредил, едва сдерживаясь, закрывая шторку, которую она тут же срывает с петель, доводя меня до точки кипения. Резко хватаю полотенце и выхожу из душа.

Глава 10

Боже, боже, боже…Что же я творю?! Успокойся. Успокойся!–повторяю, как молитву про себя, буравя напряженным взглядом пролетающую за окном вечернюю Москву. В глазах рябит от ярких огней, таких же ярких, как эмоции, подавляющие остатки моего разума. Тело горит огнем. Кажется, что искры мчатся по венам, губы саднит, но от причины этой сладкой боли бросает в дрожь. Перед мысленным взором, словно заставка последний поцелуй: горячее дыхание, жадные губы со вкусом мятной карамели, от каждого прикосновения которых я сходила с ума, таяла в умелых руках, словно шоколад на жарком солнце. Так сладко, так мучительно, так невыносимо нежно и одновременно грубо. Голова кружится от дурманящей близости, жгучих поцелуев, от дерзости опытных рук. И хочется еще и еще... Каждая клеточка моего возбужденного тела ноет. Необходимо что-то сделать, только бы избавится от этого дурацкого состояния. Я не настолько наивна, чтобы не понимать, что со мной происходит и мне ужасно неловко, стыдно за столь бурную реакцию на довольно невинные ласки.

Пытаюсь обдумать происходящее, но паника не позволяет. Сомнения рвут на части: стоило ли соглашаться, как это выглядит в его глазах, как это повлияет на наши отношения, не слишком ли рано, не слишком ли все просто... Господи! Я ничего не знаю, не понимаю. В подростковых книжках читала разные глупости: что нужно делать на первом свидание, что на втором ; когда за ручку подержать, когда в щечку поцеловать, но ведь это не школьный роман и рядом не мальчик с моего двора. Рядом взрослый мужчина, считающий, что я знаю правила игры. А я... Я даже еще не пробовала в нее играть. Только сейчас, только с ним.

Украдкой смотрю на Гладышева, и дыхание перехватывает, сердце вновь учащается от непонятного мне самой чувства и дело тут не в том, что этот мужчина первый, кто коснулся моего тела, все гораздо серьезней, потому как он –первый, коснувшийся моей души и без всяких усилий взявший в плен мое сердце. Несколько коротких фраз и я пропала, и с каждой проведенной вместе минутой растворяюсь в нем все сильнее и сильнее. Какая-то необратимая реакция, односторонняя... Хотя из курса химии необратимые –всегда односторонние, но это не химия, а жизнь. Тем более, что я полна решимости эту «одностороннюю реакцию» превратить в «двухстороннюю». Не знаю, продвинулась ли я в этом деле хоть на шаг за две недели, не задумывалась как-то над этим, поглощенная происходящим. Наши беседы были увлекательны, интересны, полны смеха и беззлобного сарказма. Мы подначивали друг друга, открывая все новые и новые стороны, точнее открывалась я, практически ничего не утаивая от него, а он... Он по-прежнему оставался загадкой, которую мне отчаянно хотелось разгадать.

Начала я с Ремарка, чтобы понять, каких взглядов придерживается Гладышев, что ему интересно и чтобы он видел во мне не взбалмошную, капризную девчонку, а взрослого человека. Личность. Хочу, чтобы он со мной считался. Знаю, мое поведение мало к этому располагает, но я над собой работаю после того случая двухнедельной давности. Сейчас понимаю, как по-детски это выглядело и от того до безумия стыдно. Наверняка у Гладышева были причины, чтобы не представить меня своей знакомой, хотя все равно обидно, но Олег прав, сказав, что с моей стороны подобные выходки в духе героинь мыльных опер.

И все же гордость еще пять дней не позволяла мне признать его правоту, хотя я так скучала и боялась, что он исчезнет из моей жизни, что прокляла ту минуту, когда решила показать характер. Это было кошмарные, адски-невыносимые пять дней; я не могла ни есть , ни спать, все мысли были только о нем проклятом. В тот момент телефон стал для меня центром вселенной.

Смотрю на него, а он молчит. По двести раз захожу во «входящие» - пусто, со злости удаляю Гладышева из контактов, после даже заношу в черный список, а сама боюсь, что пропущу звонок. Не выдерживаю и вновь добавляю в контакты и жду, жду, жду... Но от Олега ни строчки. И это рвало на части от невозможности что-либо изменить и сделать шаг навстречу. Именно тогда пришло понимание, что гордость порой превращается в мазохизм.

Только я, видимо, не извращенка, а потому не выдержала –таки, сдалась. Наступив на горло самолюбия, написала первая, и знаете, сейчас ничуть не жалею. В отношениях кто-то должен уступать. Странно только, что этим человеком оказалась я со своим, как Гладышев говорит, гипертрофированным чувством гордости.

Просто я вдруг поняла, что мне этот невыносимый мужчина по-настоящему нужен. Без него дни и ночи превращаются в одно сплошное серое пространство, в котором я не живу, а существую. Только рядом с ним чувствую себя на нужном месте в этом мире и если бы Гладышев не был столь замкнутым и закрытым, как чертов VIP-клуб, в который мне жизненно необходимо попасть, я была бы счастлива, несмотря на все остальные неурядицы в моей жизни. Сейчас же чтобы этих неурядиц не стало еще больше, я сижу, трясусь от страха, раздираемая сомнениями.

Кто-то скажет, что нужно слушать свое сердце в таких вопросах, но мой незначительный опыт учит, что искренние порывы чреваты страданиями и слезами. Я не хочу ошибиться, но и быть разумной у меня не получается, когда Олег всего на расстоянии вытянутой руки. Я в его власти: во власти этих пронзительных глаз, в которых тону, как в океане без надежды на спасение.

-О чем задумалась?- неожиданно раздался голос Гладышева, от чего я вздрогнула и резко повернулась к нему. Он расслаблен, одна рука на руле, другая на коробке передач, взгляд сосредоточен на дороге, но я знаю, что краем глаза он и за мной следит. Облизываю губы и хрипловатым голосом отвечаю, выдавая с головой свое состояние;

-Ни о чем, просто устала, – откашливаюсь, стараясь избавится от хрипотцы в голосе и сразу же краснею, заметив веселую усмешку Олега.

Глава 11.1

Вас когда-нибудь по голове били? Уверен, что нет. Счастливые вы люди. А мне вот прилетало парочку раз во времена моей «развеселой» молодости. Состояние, скажу я вам, то еще; вроде бы все понимаешь, и в тоже время охрениваешь от происходящего. Вот что-то подобное сейчас со мной творится.

Стою напротив кровати, смотрю, как баран на новые ворота на пятно крови и до сих пор не могу поверить, что Чайку никто не трахал до меня. Только я и больше ни одного проклятого, надуманного мужика. Чайка и девственница – охренеть, такое мне даже в голову не приходило.

Все пошлые, циничные домыслы о ней с позорным гулом разлетаются на части. Малыш была права, окрестив меня придурком. Так и есть. Полный придурок! Сейчас вспоминаю ее поведение: ее смущение каждый раз, стоило ее коснуться, ее неумелые, но старательные поцелуи, ее вульгарную показуху, сбившую меня с толка. Вспоминаю и в голове не укладывается собственный кретинизм. Развешивание ярлыков однако чревато проблемами. Как я не понял, ведь всегда был проницательным, стараясь объективно оценивать людей?! Но с ней, словно испорченный магнитофон, прокручивал одну и ту же пленку - гулящая, алчная девка. Наверное, так было удобней.

Чувствую себя извращенцем, совратившим ребенка . Хотя кому вру? Ни хрена подобного я не ощущаю. Нет ни капли сожаления, ни грамма совести. Разум лишь пытается воззвать к ней, точнее просто проверяет: жива ли она вообще. Но я с ней попрощался очень-очень давно. Ее вытеснил мой эгоизм, и меня, черт возьми, это всегда устраивало.

Если жизнь такая сука, чтобы искушать подобным образом, то я буду еще большей сукой и воспользуюсь тем, что мне предложено. Я ведь говорил, что не моралист да и в Чайке всегда видел и вижу, прежде всего, женщину. Женщину, которую с первой минуты хотел, как никакую другую в своей жизни. Понимаю, что это совсем не комильфо, учитывая, что она почти ровесница моей Леськи. Но я не хочу ставить свою дочь на место Чайки. Не хочу и не буду. Почему я должен?

Чайку я к себе в кровать не тащил, сама прыгнула да и если опустить факт, что у нее не было мужиков, на скромницу она совсем не тянет. Только вот как не привожу разумные доводы, а проклятое чувство вины не утихает. Наверное, совесть –таки не спешит со мной расстаться.

Еще и получилось как в том анекдоте: сделал ее женщиной, так и не успев понять, что она за девушка. Я никогда не был склонен к самообману, как бы это не было выгодно. Но с ней, с этой девочкой, мне не нужна была правда, потому что она шла вразрез с моими желаниями. А мои желания в отношении женщин сводятся к регулярному сексу без всякой эмоциональной подоплеки и прочих обязательств. За это я готов обеспечить более, чем комфортную жизнь на срок данного «сотрудничества». Облекая подобные отношения в слова, сразу понимаешь, насколько неприглядно они выглядят. Но с абсолютной уверенностью могу сказать, на данный бартер согласится кто угодно. Поиметь можно любого главное - с ценой определится. У красивых девок, мечтающих о сладкой жизни, она и вовсе невелика - они готовы тщательно и старательно отсасывать лишь за то, что ты пахнешь зелененькими. Таким предложить подобный формат отношений – обычное дело, но сделать очередную шлюху из девочки, которая по глупости наверняка облекла в любовь примитивное влечение тел – это полнейший п*здец да к тому же головняка туева хуча. Стоит ли звание «первого мужика» затрат моих нервов и сил? Нет, конечно.

Но самолюбие все равно тешит, что Чайка исключительно моя, как бы тупо это не звучало. Быть первым приятно даже в моем возрасте, а может, в моем возрасте особенно. Я уже и забыл, что это такое. А тут такая новизна ощущений на чисто психологическом уровне. Кажется, последний раз подобная «честь» мне выпала с Ленкой, но это само собой, иначе я бы не женился на ней. Моя жена должна была быть только моей, женится на б/ушном товаре - не в моих правилах. Такой я был в молодости: максималист, собственник. После развода подобные вещи перестали иметь значение, пока в моей жизни не появилась эта наглая девчонка.

Думая о ее потенциальных любовниках, я бесился, презирал ее и как не противно признавать- ревновал. Пожалуй, впервые в своей жизни. Раньше у меня так башню не сносило ни от одной бабы, да и честно, поводов никто не давал. А тут соплячка, у которой и мужиков-то не было, одним взглядом способна в нокаут отправить. И я, черт возьми, в нокауте от ее бесконечных сюрпризов!

Знаю, мои претензии звучат странно, учитывая, что до этого я осуждал ее за распутство, но проще было бы с потаскушкой, чем с девственницей. Не скажешь же ей, давай, я тебе хатёнку сниму, обеспечу комфортную жизнь, а ты мне за это не выносишь мозги и встречаешь два раза в неделю с распростертыми объятиями. Ну, бред же! Но и играть в «люблю» мне тоже ни разу не досуг.

По хорошему на этом надо ставить точку, но как, если каждый мой день начинается с мыслей о Чайке и ей же заканчивается в самых откровенных фантазиях? Думал, трахну и отпустит, но сейчас понимаю, что мне этого отчаянно мало, хочу еще и еще, снова и снова, пока тошнить не начнет, что сомнительно. Это не лучший секс в моей жизни, но раньше он был обезличенным, направленным исключительно на мое удовлетворение, с Янкой же я о себе практически не думал, только о ней и при этом наслаждался каждым мгновением, несмотря на то, что приходилось сдерживаться, чтобы не причинить девочке еще больше боли, чем есть.

И это тревожит, привязываться мне бы не хотелось, и давать ложных надежд тоже, нам с ней не по пути - это даже не обсуждается. Все эти серьезные отношения - ну, на хер! Тем более, с такой взбалмошной девицей. Хватит, нажрался этого дерьма на три жизни вперед, надорвался, теперь тяжести не поднимаю. Все-таки не стоило идти на поводу своих желаний. Знал ведь, что добром не кончится. Она-то наверняка накрутила не бог весть что, а я мне теперь отдувайся – объясняй, что драматизировать вполне естественный акт ни к чему в данном случае.