Кельдор

Кельдор

Пар кубарем повалился из почерневших ноздрей. Мальчик сделал опустошающий выдох. Плотный слой красной глины на его теле расходился от пят до шеи, изгибаясь на бледном лице подобно щупальцам. Они касались глубинно серых глаз с едко жёлтыми бровями. С обритой макушки стекал пот. На бёдрах запачканная белая повязка, из которой торчал охотничий ножик.

Кулаки сжались, когда позади послышалось горловое пение. Перед ним пролегали бескрайние поля цвета его волос, над ним ширилось грозовое небо цвета его глаз.

Он шагнул вперёд, трава промялась и захрустела, шагнул ещё и со скрежетом застопорился. Голая ступня продырявила ржавый нагрудник, из-под которого торчал скелет. В едко жёлтых листьях грудами разлеглись оранжевые мечи, доспехи, голые кости и треснувшие черепа. Человеческие и животные. Мальчик не стал смотреть под ноги, но продолжил идти.

Горловое пение усилилось. В ход пошли барабаны.

Поодаль, сквозь высокие колосья пробежала дымящаяся блеклая фигура и напоролась на такой же дымчатый меч, затем растворившись. Трава запоздало двинулась за ними. Мальчик, ничуть не удивлённый, сохранил свой темп, хотя блеклость мелькала то тут, то там, всё больше напоминая людей. В ней он стал узнавать лежащих на полях мертвецов. Духи в вечной схватке воспроизводили сражение былых времён до мельчайших подробностей. Эхом проносились голоса с неразборчивым шёпотом, когда по обе руки шеренгой выстроилась преломляющая воздух дымка из погибших. Она следовала за мальчиком, но вмиг испарилась, когда тот обернулся.

Сзади, совсем недалеко, стояли соплеменники, куда взрослее юнца. В броне и лохмотьях, нагие и разодетые, с чучелами из зверей и сена, с тростями и плащами. Среди первых стоял рослый мужчина с бородой, как лезвие топора, на который он опирался. Его рыжие кудри суетились на ветру, как он сам, грызущий ногти. Кольчуга зазвенела, когда его похлопал по плечу один из его воинов, собравшийся уходить.

Рыжий возмутился:

— Не переставайте верить! Не переставайте петь, не дойдёт ведь он!

— Не заслужил, значит. — Жрец растягивал завитушки на бороде. Дряблая рука с закрученным браслетом держала волнистую трость. На голове личина быка с рогами, на теле его шкура, прячущая драный балахон, который спускался до сандалий. На подвеске из телячьих копыт стало одним меньше, когда старец бросил обрубок на землю. — Нарушает правила юноша, помочь мы не в силах тогда. Поглотит эта битва его, сожрут поля, покалечит Высокая Трава.

Остальные, похожие на него, закивали и побросали конечности других зверей.

Шатры в задних рядах стали складываться. Горловое пение утихло, барабаны остановились. Видно было, что соплеменники зароптали и заплевали. Толпа начала редеть, а мальчишка пошёл. Дымчатая вереница возвратилась.

— Не иди, — разобрал он шёпот духов, идя далее.

— Не делай то, на что решился.

Мальчик шёл.

Одухотворённая тусклость с великим огорчением поочерёдно склонила головы, уходя вслед за подувшим ветром, но одна из голов не склонилась, а задралась вверх. Её владелец начал движение к красному от глины мальцу. Очертания духа куда более различимые, чем у остальных, но перемешивались на свету, показывая то смертельные увечья, то пышущее жизнью тело. То раздербаненный, то щетинистый подбородок.

Призрак.

Мальчик разжал кулаки и показал тому два предмета: металлический стержень и камушек. Дымное нечто глухо засмеялось.

— Ты, юное создание, поверил в бредни стариков, доживших до своих лет благодаря страху? Или бездумно следуешь регламенту? Позволь объясниться: так называемого духа ты этим не притянешь, от зла он тебя не спасёт; как и не спугнёшь ты призрака, который, как ожидается, это зло с тобой учинит. Безделушки, тем не менее, ты лучше сохрани, бродят тут всякие люди. Будет, чем в них кидаться. Даже лучше! С них же можно высечь искру?

— Можно, — мальчик был невозмутим.

— Тогда точно пригодятся! Ступай, дитя, если всё ещё желаешь.

Мальчик сжал кулаки и вновь зашагал.

— Моя маленькая гордость, — пришёптывал призрак, следуя за ним.

Эхо былого сражения нарастало, превратив едко жёлтые поля в бесцветное ничто, в борющийся меж собой туман, то захватывающий инициативу, то её утрачивающий. Где-то близ бритой головы свистели стрелы, где-то под боком бряцала сталь — всё было рядом, но неосязаемым и приглушенным.

Ещё поворот назад — и битва расступилась. Серая мгла над мальчиком затемнилась, её рассекали новоприбывшие ветвистые молнии. Наблюдателей из племени было вдвое меньше, но рыжий верить не прекращал. По его плечо стоял старейший из жрецов, разодетый в чистую красную рясу с заштопанной дырой в области груди. Такая же была на спине. Старик высморкался чёрными ноздрями в платок, и развернулся, почёсывая еле голубоватые от извести волосы, собранные в косы. Венец из полевых трав чуть покосился.

— Говорил не оборачиваться я мальцу. Yoilyu. Своевольный.

Своевольный, продолжив ступать, возвратил сражение на то же место. В конце пути завиднелось каменное капище, к которому была привязана блеющая овца. Мальчик взялся за охотничий нож, но не уследил за ногами и наступил на торчащее из земли копьё. Он вскрикнул, отпрыгнул и упал, затерявшись в траве.