Кенморская Ведьма

Пролог

В вечерних сумерках посреди густого леса взвивалась вверх тоненькая струйка дыма. У разложенного костра одиноко сидел человек. Его одежда состояла из кожи и меха, а на груди висело ожерелье, усеянное клыками диких животных. Мужчина задумчиво курил трубку и время от времени подкидывал в кипящий котел на костре сушеные травы.

Находясь у самых границ резервации, индейский шаман Алекс Мункэчу варил лекарственное снадобье и предавался размышлениям. Он думал о своем племени и нынешнем положении людей в резервации, о своей семье и будущем своих детей. Он вспоминал своих родителей и других предков, отошедших в мир иной.

Пламя костра разгоралось все сильнее, и в его отблесках он видел многое. Многое из того, что ускользает от невнимательного взгляда. Хрупкость и силу, спасение и гибель, начало и конец – все это было различимо в пламени огня, так же, как и в горсте земли, охапке листьев или капле воды. Все, что окружало его, было частью огромного живого организма, в котором все элементы взаимосвязаны и взаимозависимы.

Он не сразу пришел к такому пониманию вещей. Когда-то камень для него был просто камнем, а ветка – всего лишь веткой. Но чем больше он изучал путь шаманизма, тем шире становились грани его восприятия. И сейчас, вот уже более десяти лет, он – шаман, шаман племени Якама и духовный лидер своего народа.

Вдруг острый слух Алекса уловил доносящиеся издалека звуки шелеста листвы, и с каждой секундой они лишь усиливались. Мужчина вскочил на ноги и отложил трубку. В руках у шамана осталась лишь дымящаяся палочка. Индеец смело посмотрел вперед на кусты, за которыми промелькнуло тело, и, через миг, из леса выпрыгнул человек.

Взору шамана предстала изящная белая девочка лет тринадцати с длинными черными волосами и разорванной одеждой. На ее лице застыла гримаса ужаса, но не от встречи с ним, хотя, его присутствие, как заметил шаман, оказалось полной неожиданностью для нее. Девочка замерла на месте, испуганно смотря на мужчину.

Алекс также не сводил с нее глаз. Он смотрел на нее долго и пронзительно, обращая внимание лишь на одну деталь ее внешности. Глаза девочки сверкали ярким красным светом.

Наконец, мужчина первым нарушил молчание: «Я узнал тебя, Ункцтайя».

Глава первая

Серые тучи нависали над прибрежным Городом Королевы, придавая ему своеобразный облик пасмурного властелина. Холодный тихоокеанский ветер продувал черное пальто насквозь, заставляя мужчину высоко поднять воротник и крепче натянуть на голову шляпу. Он приехал в этот город лишь вчера, но с каждым часом его настроение мрачнело все больше и больше. Возможно, причина была в неизменно пасмурной погоде, продолжительных утренних туманах и холодных пронизывающих ветрах, столь непривычных для жителя солнечного Лос-Анджелеса. А возможно, все дело было в том, что причина, из-за которой он оказался в Сиэтле, казалась ему слишком надуманной и не стоящей внимания, даже с учетом его специализации. Именно с такими мыслями мужчина и вошел в дверь одиноко стоящего на берегу озера Вашингтон ресторана.

Как он и ожидал, в ресторане было немноголюдно, и ему без труда удалось определить среди нескольких посетителей заведения именно ту, которая и назначила ему здесь встречу.

— Добрый вечер, мисс Оливия Стивенс, как я полагаю? — обратился мужчина к молодой, хорошо одетой женщине с длинными светлыми волосами и голубыми глазами.

— Да, совершенно верно, здравствуйте, мистер Том Картер! — приветливо улыбнулась женщина. — Прошу вас, садитесь. Очень рада с вами наконец-то познакомиться!

— Взаимно, — коротко ответил мистер Картер и присел за уютный столик у окна.

Мисс Стивенс окинула любопытным взглядом специального агента ФБР, которого ждала с таким нетерпением. Мистер Картер был высоким сильным мужчиной лет тридцати пяти с черными волосами и серыми проницательными глазами.

— Прошу меня простить за некоторую задержку, вы ведь здесь со вчерашнего дня, а я только сегодня утром вернулась из срочной деловой поездки в Ванкувере.

— Все в порядке, мисс Стивенс, — невозмутимо ответил Том.

— Благодарю. Итак, перейдем ближе к делу, если вы не возражаете?

— Нисколько.

— Дело, по которому я к вам обратилась, довольно… необычное. Полиция Сиэтла им не заинтересовалась, сочтя его делом, не входящим в их компетенцию. Но вы, сотрудник ФБР из отдела специальных расследований, наверняка посмотрите на него по-другому. Ситуация следующая. Как вам известно, мой отец – мэр Сиэтла. Он – человек ответственный и трудолюбивый, и работа для него превыше всего. И даже, несмотря на крайнюю загруженность, он оставался жизнерадостным и оптимистичным человеком, который всегда сумеет выкроить лишнюю минуту, чтобы поиграть в гольф или крикет. Но с некоторых пор его эмоциональное состояние, по моим наблюдениям, стало меняться. Его стали охватывать частые приступы странной апатии, равнодушия ко всем своим занятиям, даже к тем, к которым он питает давнюю страсть. В эти минуты он просто сидит с…безжизненным лицом, с таким выражением, как будто все в этом мире перестало интересовать его. Он теряет аппетит, и вообще стремление делать что-либо вообще. Как будто из него выкачали жизненные силы. И самое странное, что он сам считает, что с ним все в порядке. Сколько бы мы ни приводили аргументов, он их все отвергает, и утверждает, что не замечает за собой чего-то необычного. Нам стоило больших усилий убедить его пройти комплексный медицинский осмотр, который не выявил никаких проблем со здоровьем. Значит, причина скорее психологическая, чем физиологическая. Но что может вызывать эту странную апатию и общий упадок сил? Никаких проблем на работе, в отношениях с друзьями, в личной жизни у него нет. Нет никаких угроз и вообще причин, чтобы не радоваться жизни. Что же с ним происходит? Мы уже несколько раз обращались к нашему психологу, и после приемов у нее он всегда выходил в приподнятом настроении, будто заново родился. Да, она – первоклассный психолог, настоящий целитель души, и, хоть и сдирает с нас баснословные деньги, все же остается единственной, чьи сеансы на время спасают его от этих приступов. Но потом приступы возвращаются, и никто не знает почему. Я бы не обратилась к вам, если бы дело касалось только моего случая, но недавно я случайно узнала, что похожая ситуация творится и с моим знакомым Грегори Карстоном, директором судостроительного завода. По словам его жены, мистер Карстон с некоторых пор тоже подвержен подобного рода апатией, которая уже стала поистине бичом для всего его бизнеса. И, если принять ее слова во внимание, а оснований им не верить у меня нет, то получается, что мы имеем дело не с единичным случаем, а с тенденцией или эпидемией, с которой вам и необходимо разобраться, мистер Картер.

— Действительно, случай незаурядный, — произнес Том после непродолжительного молчания. — Признаться, до этой минуты я и сам сомневался, что ситуация находится в пределах моей компетенции, но если все на самом деле так, как вы описали, в чем я не сомневаюсь, то, значит, действительно, есть над чем поработать. Мистер Карстон тоже отрицает тот факт, что с ним творится что-то странное?

— Да, мистер Картер, он тоже этого не признает, как и мой отец, и списывает неудачи в бизнесе на своих исполнителей.

— Тогда, прежде всего, стоит понять, есть ли что-нибудь такое, что их объединяет?

— Хороший вопрос, мистер Картер. Понимаете, у нас довольно небольшой город, и, разумеется, такой фигуре как мистер Карстон, довольно часто приходится общаться с моим отцом. Они – одни из первых лиц в городе, и их многое объединяет. Общий круг общения, общие проекты, даже общий досуг – они оба любят играть в гольф и в крикет.

— Значит, они общаются довольно тесно?

— Да, можно сказать и так.

— А насколько тесно общаетесь вы, мисс Стивенс, с семьей мистера Карстона?

Глава вторая

Мистер Джон Стивенс оказался крепким подтянутым мужчиной лет шестидесяти с короткой седой бородой и ясным взглядом голубых глаз.

— Я догадывался, что увижу кого-то вроде вас, мистер Картер, — заявил мэр Сиэтла, пожимая руку агенту ФБР и приглашая его сесть в кресло в своем кабинете. – Если Оливия что-то вбила себе в голову, то она не успокоится, пока не поднимет все штаты на ноги и не перетряхнет их в поисках мнимой причины. Я готов ответить на ваши вопросы, но заранее заявляю, что вы только время потеряете. Нет никакой мистической причины в том, что называется приступами депрессии.

— Благодарю вас за готовность к сотрудничеству, мистер Стивенс. Я не отниму у вас много времени, но мой долг требует определенного разбирательства в этой ситуации. Вы готовы начать? – поинтересовался Том.

— Конечно, начинайте, — ответил мэр и сделал глоток из чашки кофе.

— Отлично. Итак, ваша дочь ввела меня в курс дела. По ее словам, временами вас охватывает странная апатия и безразличие ко всему происходящему вокруг. Помните ли вы такие моменты, мистер? Замечали ли за собой что-либо подобное?

— Не совсем. Я не подтверждаю, что это апатия и безразличие ко всему, скорее у меня бывает иногда смена настроения по тем или иным причинам, и, разумеется, я не фиксирую эти события в своей памяти. Я также уверен в том, что не страдаю провалами в памяти, и, если бы меня что-то сильно беспокоило или я бы почувствовал свое состояние слишком угнетенным, я бы непременно принял меры.

— Но, как я понимаю, некоторые меры все же были приняты. Вы обратились к вашему психологу, и она выявила у вас признаки редкой и малоизученной депрессии, не так ли?

— Все не совсем так. Я действительно участил консультации со своим психологом, но это было вызвано лишь настояниями дочери, а не внутренним ощущением подобной необходимости. Мисс Лакруа не выявила у меня серьезных отклонений, а лишь предположила, что это может быть некий вид депрессии, но для более точного диагноза ей необходима более продолжительная работа со мной. И, как весьма тактичный и предупредительный человек, она отказалась брать с меня плату за прием до окончательной постановки диагноза. Лично я думаю, что это был ответ грамотного специалиста, выявившего у меня отсутствие проблем, но не имеющего права так утверждать ввиду замеченных дочерью проявлений и ее чересчур настойчивой озабоченности.

Том Картер внимательно вглядывался в лицо мэра, анализируя каждое его слово и наблюдая за мимикой его лица. Он был совершенно уверен, что мистер Стивенс говорит правду или по крайней мере думает, что говорит ее. А после его слов об ответе психолога агент ФБР и сам был готов согласиться с мэром, что проблема слишком преувеличена. Но долг требовал от него разобраться во всем до конца.

— Весьма вероятно, мистер Стивенс, — согласился Том. — Тем не менее, я должен задать вам еще пару вопросов.

— Конечно, продолжайте, я слушаю вас.

— Принимаете ли вы какие-нибудь психотропные препараты или лекарства по совету вашего психолога, либо без оного?

— Нет, мистер Картер, ничего подобного она мне не назначала. Я не принимаю никаких лекарств и препаратов, за исключением витаминов, которых пью уже не один десяток лет.

— Есть ли у вас причины для беспокойства? Абсолютно любые, разумеется, не такие как порез пальца или проигрыш любимой спортивной команды, а достаточно серьезные, чтобы надолго вывести вас из равновесия? Политические неурядицы, угрозы, шантаж, состояние здоровья вас или ваших близких, проблемы личного и семейного характера или что-либо подобное? Я гарантирую полную конфиденциальность ваших сведений, более того, я не прошу описать их, а просто ответить имеются ли они?

— Я понимаю, о чем вы, мистер Картер. И со всей ответственностью заявляю, что у меня нет подобных причин. В моей жизни меня все устраивает, абсолютно все.

— В таком случае позвольте еще вопрос. Есть ли что-нибудь такое, к чему вы с недавних пор потеряли интерес? Или какое-либо разочарование по отношению к чему угодно?

— Хм, дайте подумать…раньше я любил читать юмористическую литературу, сейчас уже не люблю. Раньше я любил верховую езду, но сейчас немного охладел и к этому развлечению. Современная юмористическая литература стала менее талантливой, а для прогулок на лошадях я становлюсь староват и менее хваток. Вот, пожалуй, и все. Но не могу сказать, что сильно переживаю по этому поводу, и с лихвой компенсирую старые увлечения новыми, такими как бильярд и бридж.

Мистер Картер подумал в эту минуту о том, что можно уже покупать билет до Лос-Анджелеса и о том, сколько времени он потерял, выслеживая призраков чьей-то чересчур бурной фантазии.

— Вы знакомы с мистером Карстоном?

— Конечно, и даже очень хорошо.

— Значит, вы тесно общаетесь?

— В какой-то мере да, как по работе, так и в плане отдыха.

— Заметили ли вы в его поведении что-либо необычное за последнее время?

— Абсолютно никаких. Он такой же, как и всегда, к счастью это или к сожалению. Скорее все же второе, чем первое, — улыбнулся мэр. — Как я понимаю, вы хотите поговорить и с ним по этому поводу?

— Да, я рассчитываю услышать и его мнение на этот счет, — подтвердил агент.

— Боюсь, что это будет проблематично. Мы недавно с ним общались по поводу фантазий моей дочери и его супруги в отношении наших с ним якобы странных случаев поведения. И он совершенно ясно дал понять своей жене, чтобы она не занималась глупостями и не мешала ему вести бизнес, который в последнее время серьезно просел. Он и без того человек довольно раздражительный, а при неблагоприятных факторах становится совершенно невыносим. Более того, он даже слышать не желает про общение с кем бы то ни было по данному вопросу. Я рекомендую вам поговорить прежде всего с его женой, миссис Маргарет Карстон. Думаю, она сможет ответить на все ваши вопросы, но я вовсе не берусь утверждать, что ее словам можно верить. Она – человек склонный преувеличивать гораздо более, чем моя, в целом, трезвомыслящая дочь. Разумеется, со всем уважением к миссис Карстон.

Глава третья

Он сидел за столом у себя в номере, попивал виски и задумчиво курил сигару. В таком состоянии Тому Картеру думалось лучше всего.

Встреча с миссис Карстон не дала практически ничего. Супругой бизнесмена оказалась красивая и чересчур словоохотливая женщина лет тридцати пяти. Несмотря на сбивчивую и нестройную манеру рассказывать, все ее слова целиком совпадали со словами мисс Стивенс. По ее словам, мистера Карстона все чаще и чаще стали охватывать приступы странной апатии и безразличия ко всему происходящему, резкая смена настроения и чрезвычайная раздражительность после упомянутых приступов. Бизнесмен наотрез отказывался признавать, что с ним происходит что-то странное и даже слышать не хотел ни о какой консультации. Том Картер стал расспрашивать подробнее об образе жизни ее супруга и возможных причинах изменения в его поведении, но их разговор бесцеремонно прервался с появлением самого мистера Карстона. Им оказался невысокий лысый мужчина с густыми светлыми бровями, лет пятидесяти. Едва хозяин дома узнал о цели пребывания гостя его жены, как самым нелюбезным образом попросил его уйти. У бизнесмена оказались крайне неприятные манеры, и Тому показалось, что миссис Карстон не на шутку боится своего мужа. Однако гость сохранил хладнокровие и объяснил бизнесмену, с кем он имеет дело. Узнав о должности мистера Картера, Карстон повел себя более сдержанно и, сославшись на выдумки своей жены, заявил, что ему нечего рассказать ФБР, и что с ним все в порядке. Бизнесмен также предельно ясно выразил свое желание о том, чтобы его оставили в покое. Так и закончилась первая и, по всей видимости, последняя встреча агента Картера с четой Карстон.

Том сделал очередной глоток и приложил сигару ко рту. На этом расследование можно заканчивать, расследование, которое и не должно было начаться, просто потому, что для этого не было никаких разумных оснований. Две богатые женщины подняли панику на пустом месте. Это было слишком очевидно с самого начала. И значит, пора паковать чемоданы и отправляться домой.

Однако, что-то все же не давало покоя агенту. Некая маленькая деталь, которую он мысленно отложил в уме и сейчас не мог вспомнить. И пока он ее не вспомнит, возвращаться в Лос-Анджелес ему не стоит. Надо думать еще и еще и вновь прокручивать различные варианты, пусть даже дело основывалось на пустом месте.

Если поверить двум женщинам и исходить из их слов, то странные события начались около месяца назад и все еще продолжаются. Странные приступы апатии двух богатых и влиятельных мужчин, тесно общающихся между собой и отрицающих факт этих странных апатий. Напрашивался лишь один закономерный вывод: сговор. Мэра и бизнесмена объединяет некое общее дело, которое они предпочитают скрывать даже от самых близких людей. И, вероятно, это дело не слишком приятное для обоих, настолько неприятное, что оба скрывают свой страх перед ним. Да, пожалуй, эта апатия, если она существует, может быть вызвана только страхом, диким страхом перед чем-то или кем-то. Ведь у них множество общих проектов, да и их совместный досуг – скорее всего лишь прикрытие. Наверняка на этих встречах они обсуждают, как выйти из некой ситуации, которая приводит их в ужас.

Если дело в этом, если их действительно связывает некая страшная тайна, то они играют свои роли очень убедительно: один все отрицает и наотрез отказывается сотрудничать с расследованием, а другой тоже все отрицает, но при этом создает видимость помощи расследованию.

Том Картер задумчиво вертел бокал в руке. Версия вроде бы вполне сносная, однако и в ней есть свое НО…Если бы они действительно хотели что-то скрыть, то едва ли появление непосредственно среди них агента ФБР их обрадовало бы. А в этой ситуации, их близкие сами вызвали к ним того, кого они, должно быть, менее всего хотели видеть. Как это объяснить? Непростительная недальновидность заговорщиков или столь неудачное стечение обстоятельств для них? А если в заговоре все четверо, то опять же зачем им привлекать внимание ФБР?

На эти вопросы у Картера пока не было четкого ответа. Если же рассмотреть другую версию и допустить, что все четверо говорят правду, то тогда получается действительно загадочная ситуация. Ситуация, в которой разберется только…Лакруа!

Мистер Картер чуть не поперхнулся. Он вспомнил слова, которые почему-то отложились в его памяти.

— Почему ты не хочешь сходить к психологу? Лакруа разберется в любой ситуации! — испуганно-укоризненным тоном причитала миссис Карстон во время короткой разборки между ней и ее супругом на глазах у него.

Лакруа – французская фамилия, не слишком распространенная в Штатах. Так зовут психолога четы Карстон, а у психолога Джона Стивенса, если ему не изменяет память, вроде бы тоже французская фамилия.

Агент Картер достал из кармана блокнот и проверил. Все верно. «Психолог мэра – мисс Лакруа» - было написано в блокноте. Значит у Карстона и Стивенса один и тот же психолог. Человек, который, должно быть, хорошо осведомлен о состоянии двух интересующих его людей. Но как выведать у нее эту информацию? Если отказать ему в приеме она не может в силу его служебного статуса, то информация, касающаяся ее клиентов, конфиденциальна. И ни мэр Сиэтла, ни, тем более, судовладелец не выдадут ему разрешение на раскрытие информации о них от их общего психолога. Впрочем, в отношении мистера Стивенса можно попытаться. И Том знал, кто сможет помочь ему в этом.

Через несколько часов они встретились в уже знакомом ему ресторане на берегу озера. Картер посвятил Оливию в ход своего расследования и рассказал ей о необходимости поговорить с психологом ее отца. Реакция дочери мэра была вполне ожидаемой.

— Я понимаю необходимость вашего разговора с ней, но, не уверена, что отец пойдет на это. Он все же мэр, и есть вещи, которые должны оставаться конфиденциальными. Однако я поговорю с ним и попытаюсь получить от него разрешение на выдачу сведений о его состоянии вам и только вам и лишь в отношении нашего дела. Уверена, вы понимаете, что даже эти ограниченные сведения вверяются вам под полную конфиденциальность, — ответила женщина.